Постановление Европейского Суда по правам человека от 19 февраля 2013 г. Дело "Зуев (Zuyev) против Российской Федерации" (Жалоба N 16262/05) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Зуев (Zuyev)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 16262/05)

Постановление Суда

Страсбург, 19 февраля 2013 г.

По делу "Зуев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Изабель Берро-Лефевр, Председателя Палаты,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Линоса-Александра Сисилианоса,

Эрика Мёсе,

Ксении Туркович,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Серена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 29 января 2013 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 16262/05, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Романом Игоревичем Зуевым (далее - заявитель) 25 апреля 2005 г.

2. Интересы заявителя представляли М. Овчинников, А. Михайлов и Ф. Багрянский, адвокаты, практикующие во Владимире. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что он незаконно содержался под стражей в ужасающих условиях изолятора, не был безотлагательно уведомлен об обвинениях, выдвинутых против него, и суды не обеспечили быстрой и эффективной проверки оснований его задержания.

4. 6 февраля 2009 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции Европейский Суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1977 году и до задержания проживал во Владимире.

А. Уголовное разбирательство против заявителя

6. 23 октября 2004 г. следователь Владимирской прокуратуры возбудил уголовное разбирательство против заявителя по подозрению в совершении изнасилования при отягчающих вину обстоятельствах.

1. Задержание и заключение под стражу

7. Заявитель был задержан примерно в 22.00 25 октября 2004 г. Протокол не указывал оснований задержания, кроме ссылки на часть 2 статьи 91 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Заявитель подписал протокол задержания, указав, что был уведомлен о своих конституционных правах в качестве обвиняемого, включая право на отказ от показаний и помощь защитника. Он также сделал рукописную отметку об отказе от юридической помощи "в момент задержания". Представляется, что следователь сделал рукописную отметку в протоколе задержания, указывавшую на то, что заявителя не обыскивали.

8. На следующий день следователь начал допрос заявителя в присутствии его защитника Овчинникова. В протоколе указывалось, что допрос начался в 12.00. В нем имелась подпись заявителя после отметки о том, что он уведомлен о существе предъявленных ему обвинений, в частности, что он подозревался в причастности к групповому изнасилованию 23 октября 2004 г. Заявитель сделал рукописную отметку в протоколе, указав, что он решил использовать свое конституционное право и отказаться от показаний.

(а) Санкция на предварительное заключение: постановление о заключении под стражу от 27 октября 2004 г.

9. 27 октября 2004 г. Ленинский районный суд Владимира санкционировал заключение заявителя под стражу, указав следующее:

"[Заявитель] имеет работу [и] постоянное место жительства.

Однако он был ранее судим за преступление против личности, и его судимость не была снята судебным решением. Отсюда следует, что в случае освобождения [заявитель] может продолжать преступную деятельность, а также может препятствовать расследованию, в частности, относительно отыскания доказательства по делу - мобильного телефона, который был похищен у потерпевшей. [Заявитель] подозревается в совершении тяжкого преступления против личности, [преступления], наказываемого лишением свободы. Потерпевшая опознала [заявителя] в качестве лица, совершившего преступление против нее. Следовательно, в случае освобождения... [имя сообвиняемого заявителя было вычеркнуто и от руки вписана фамилия заявителя] мог бы оказывать влияние на потерпевшую в период предварительного и судебного следствия. В связи с этим потерпевшая принимала участие в опознании при условиях, в которых [заявитель] не мог [ее] видеть.

Соответственно, суд полагает, что мера пресечения в виде заключения под стражу является законной и обоснованной, и [он] удовлетворяет ходатайство старшего следователя Владимирской прокуратуры... о заключении [заявителя] под стражу".

10. Через несколько дней защитник заявителя подал жалобу, ссылаясь на то, что заявитель не был надлежащим образом уведомлен о причинах задержания и что его заключение под стражу являлось незаконным. Он просил об освобождении заявителя под залог или в качестве альтернативы применить более мягкую меру пресечения. Со ссылкой на статью 3 Конвенции защитник просил областной суд принять во внимание ужасные условия содержания под стражей, которым подвергался заявитель.

11. 9 ноября 2004 г. Владимирский областной суд оставил без изменения постановление о содержании под стражей, согласившись с мотивами, приведенными районным судом. Он, в частности, отметил тяжесть обвинений, выдвинутых против заявителя, и его судимость. Что касается довода защитника по поводу условий содержания заявителя под стражей, областной суд отметил, что на данном этапе разбирательства рассмотрение этого вопроса не входит в задачу судов.

(b) Продление срока содержания под стражей: постановление от 22 декабря 2004 г.

12. 22 декабря 2004 г. Ленинский районный суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 11 января 2005 г. включительно, сославшись на "личность" заявителя, тяжесть обвинений, выдвинутых против него, и вероятность того, что он может скрыться, продолжить заниматься преступной деятельностью и воспрепятствовать правосудию.

13. Защитник заявителя подал жалобу, ссылаясь на то, что его содержание под стражей было незаконным и чрезмерно длительным. Защитник также повторил доводы, изложенные им в жалобе на постановление о содержании под стражей от 27 октября 2004 г.

14. 1 февраля 2005 г. Владимирский областной суд оставил без изменения постановление от 22 декабря 2004 г., указав следующее:

"Рассмотрев материалы жалобы, суд установил следующее.

При рассмотрении вопроса о необходимости продления срока содержания под стражей [заявителя] судья правомерно учел тяжесть обвинений [и] сведения о личности обвиняемого.

Из предоставленных материалов следует, что [заявитель] совершил преступления, включая особо тяжкое, и что в 2004 году [он] привлекался к административной ответственности.

Вывод судьи о том, что [заявитель] может скрыться от предварительного следствия и судебного разбирательства, продолжить заниматься преступной деятельностью и воспрепятствовать правосудию, подтверждается протоколом допроса потерпевшей, из которого следует, что она получала оскорбительные телефонные звонки, которые запугивали ее и которые она рассматривала как способ оказания психологического давления на нее в связи с возбуждением уголовного разбирательства.

Продление срока содержания под стражей [заявителя] также обусловлено необходимостью проведения следственных действий для завершения предварительного следствия.

Судья рассмотрел возможность применения иной, более мягкой меры пресечения к [заявителю], как видно из постановления, в котором указано, что применение другой меры пресечения к обвиняемому не является оправданным...

В силу положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации судья при рассмотрении вопроса о продлении срока содержания под стражей не учитывает условия содержания [заявителя] под стражей, упомянутые защитником в жалобе...".

(с) Ходатайство об освобождении: постановление от 15 февраля 2005 г.

15. 9 декабря 2004 г. защитник заявителя Овчинников подал в Ленинский районный суд ходатайство об освобождении заявителя, утверждая, что задержание и последующее содержание заявителя под стражей являлись незаконными.

16. Как утверждают власти Российской Федерации, три заседания, назначенные на 13, 20 и 28 января 2005 г., были отложены из-за неявки защитника заявителя.

17. 15 февраля 2005 г. Ленинский районный суд отклонил ходатайство об освобождении на том основании, что дело заявителя передано на рассмотрение Фрунзенскому районному суду и что судья, рассматривающий дело, обладает исключительной юрисдикцией по вопросу содержания под стражей.

18. 31 марта 2005 г. Владимирский областной суд отменил постановление от 15 февраля 2005 г. и прекратил разбирательство по делу, мотивировав это следующим образом:

"Существо жалобы защитника... на предположительно незаконное содержание под стражей [заявителя] было рассмотрено судьей в соответствии со статьей 125 Уголовно-процессуального кодекса, тогда как уголовное дело против [заявителя] по обвинениям в изнасиловании при отягчающих вину обстоятельствах, насильственных действиях сексуального характера при отягчающих вину обстоятельствах, грабеже при отягчающих вину обстоятельствах и угрозе убийством уже направлено на рассмотрение Фрунзенского районного суда Владимира. Таким образом, [Ленинский районный суд] нарушил требования части 3 статьи 29 Уголовного* (* Вероятно, имеется в виду статья 29 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующая полномочия суда. Статья 29 Уголовного кодекса Российской Федерации разъясняет отличия между оконченным и неоконченным преступлением (прим. переводчика).) кодекса, согласно которой суд уполномочен рассматривать такую жалобу только в рамках досудебного разбирательства до [предания заявителя суду]...".

(d) Содержание под стражей с 12 января по 13 октября 2005 г.

(i) Постановление от 25 января 2005 г.

19. 12 января 2005 г. истек срок содержания заявителя под стражей, санкционированный постановлением от 22 декабря 2004 г. На следующий день заявитель, которому была вручена окончательная версия обвинительного заключения по обвинениям в грабеже при отягчающих вину обстоятельствах, насильственных действиях сексуального характера и угрозе убийством, был предан суду. Дело было передано во Фрунзенский районный суд. Дело поступило в суд 17 января 2005 г.

20. На предварительном слушании 25 января 2005 г. Фрунзенский районный суд, отметив, что заявитель и его соподсудимый обвиняются в тяжком преступлении, что заявитель привлекался к административной и уголовной ответственности и имелись основания полагать, что в случае освобождения он и его соподсудимый могут скрыться, угрожать потерпевшей и препятствовать правосудию, заключил, что не имеется оснований для изменения меры пресечения.

21. 16 марта 2005 г. Владимирский областной суд оставил без изменения определение от 25 января 2005 г., установив, что доводы защитников о том, что подсудимые имеют постоянные места работы и жительства во Владимире и не намереваются скрываться, не являются достаточными для вывода о неправильности определения районного суда. Областной суд также отметил, что не имелось оснований для освобождения подсудимых после 11 января 2005 г., поскольку они считались содержащимися под стражей "в период судебного разбирательства". По мнению областного суда, после поступления дела в районный суд у последнего были шесть месяцев для рассмотрения вопроса о содержании заявителя под стражей.

(ii) Возвращение дела на дополнительное расследование и ходатайство об освобождении: постановление от 27 апреля 2005 г.

22. В апреле 2005 года защитник соподсудимого заявителя Г. просил Фрунзенский районный суд возвратить дело на дополнительное расследование в прокуратуру, так как следствие допустило ряд процессуальных нарушений и нарушило право заявителя на защиту. Одновременно защитник заявителя просил о его освобождении.

23. 27 апреля 2005 г. районный суд возвратил дело на дополнительное расследование и отметил, что мера пресечения, избранная заявителю и его соподсудимому "оставлена без изменений", поскольку обстоятельства, послужившие основанием для их задержания, сохранились, и не имеется причин для изменения меры пресечения.

24. 28 июня 2005 г. Владимирский областной суд оставил решение без изменения, найдя его обоснованным. Областной суд также установил, что содержание под стражей соподсудимых не вышло за пределы шестимесячного срока, предусмотренного положениями Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

(е) Продление срока содержания под стражей до 13 октября 2005 г.: постановление от 7 июля 2005 г.

25. 7 июля 2005 г. Фрунзенский районный суд санкционировал продление срока содержания под стражей заявителя и его соподсудимого дополнительно на три месяца, до 13 октября 2005 г. Районный суд указал, что период содержания заявителя под стражей истекает 13 июля 2005 г., поскольку дело поступило в районный суд 13 января 2005 г. Он отметил, что подсудимые обвиняются в совершении тяжких преступлений и могут скрыться, воспрепятствовать осуществлению правосудия и угрожать потерпевшей.

26. 11 августа 2005 г. Владимирский областной суд оставил постановление без изменения, мотивировав это следующим образом:

"Рассмотрев доводы жалобы, суд находит постановление [от 7 июля 2005 г.] законным и обоснованным.

Принимая постановление, [районный] суд учел тяжесть трех преступлений, которые наказываются более чем десятью годами лишения свободы и считаются тяжкими, представляющими особую опасность для общества. Доводы жалобы рассмотрены судом и сделаны соответствующие выводы. Было установлено отсутствие оснований для изменения меры пресечения. Вышеупомянутые выводы являются мотивированными, и мотивировку следует считать убедительной.

Суды первой и второй инстанций рассмотрели доводы жалобы о том, что задержание 25 октября 2004 г. являлось незаконным и что после 11 января 2005 г. [заявитель и его соподсудимый] содержались под стражей незаконно, и нашли их необоснованными...".

(f) Продление срока содержания под стражей до 13 января 2006 г.: постановление от 13 октября 2005 г.

27. 13 октября 2005 г. Фрунзенский районный суд продлил срок содержания под стражей заявителя и его соподсудимого до 13 января 2006 г. Формулировка постановления была идентичной той, которая была применена 7 июля 2005 г.

28. 23 ноября 2005 г. Владимирский областной суд оставил постановление без изменения, согласившись с мотивами, изложенными районным судом.

(g) Продление срока содержания под стражей до 13 апреля 2006 г.: постановление от 11 января 2006 г.

29. 11 января 2006 г. Фрунзенский районный суд постановлением, идентичным тем, которые были вынесены 7 июля и 13 октября 2005 г., продлил срок содержания под стражей заявителя и его соподсудимого до 13 апреля 2006 г.

30. 7 марта 2006 г. Владимирский областной суд отклонил жалобу заявителя, придя к выводу о том, что постановление районного суда являлось законным и обоснованным.

2. Осуждение

31. 10 апреля 2006 г. Фрунзенский районный суд признал заявителя виновным в соответствии с предъявленными ему обвинениями и приговорил его к пяти годам лишения свободы и штрафу. Приговор не был обжалован и вступил в силу.

В. Условия содержания под стражей

32. 2 ноября 2004 г. заявитель был заключен в Следственный изолятор N ИЗ-33/1 во Владимире. В период содержания под стражей до августа 2006 г. он находился в восьми камерах: NN 33, 50-52, 55, 60, 63 и 66. Стороны не указали дат, в которые заявитель содержался в каждой камере.

33. Со ссылкой на справки, выданные начальником следственного изолятора в мае 2009 года, и едва поддающиеся прочтению извлечения из тюремных журналов размещения за четыре дня 2004 года и восемь дней 2005 года власти Российской Федерации утверждали, что три самые маленькие камеры - NN 60, 63 и 66 - имели площадь примерно 14 кв. м и вмещали двух - четырех заключенных. Камера N 55 имела площадь 51,48 кв. м и вмещала от восьми до 16 заключенных. Две камеры - NN 51 и 52 - имели площадь 32,5 и 39,5 кв. м и вмещали шесть - восемь и шесть - десять заключенных соответственно. Камера N 33 имела площадь примерно 26 кв. м и вмещала от четырех до шести человек. Самая большая камера, N 50, имела площадь чуть более 77 кв. м и вмещала от десяти до 22 заключенных. Насколько Европейский Суд смог расшифровать извлечения из тюремных журналов, количество заключенных, содержавшихся в камерах, соответствовало самому высокому показателю, указанному властями Российской Федерации для каждой камеры. Власти Российской Федерации также пояснили, что заявитель всегда имел индивидуальное спальное место. Согласно справке, выданной начальником следственного изолятора, ни в одной камере, в которой находился заявитель, не было трехъярусных кроватей.

34. Власти Российской Федерации также сообщали, что в самых маленьких камерах имелось по одному окну, а в остальных - по два. Каждое окно имело площадь примерно 1 кв.м. С 6.00 до 22.00 камера освещалась одной или двумя лампами мощностью 80 ватт. Ночью камеру освещала лампа в 40 ватт. Каждая камера имела надлежащим образом функционирующую вентиляционную систему, под окном имелся радиатор отопления. Кроме того, заключенным разрешалось открывать окна для проветривания. Как указывали власти Российской Федерации, в каждой камере имелись водопроводный кран и унитаз, оборудованные в углу на расстоянии более 3 м от стола. Туалет был отделен от жилой зоны перегородкой высотой 1,9 м. Заключенным разрешалось принимать душ раз в семь дней, на что отводилось 15-30 минут. В душевой имелись 12 кранов. Власти Российской Федерации подтвердили это объяснение копией графиков "душевых дней" определенных камер изолятора 5 октября и 7 декабря 2005 г., 15 февраля, 15 марта, 18 апреля, 3 мая и 6 июня 2006 г. Графики показывают, что содержавшимся в камерах, за исключением самых больших, отводилось не более 20 минут на принятие душа. Большинство графиков, предоставленных властями Российской Федерации, не имели данных по восьми камерам, в которых содержался заявитель. Один график указывал, что 5 октября 2005 г. шесть заключенных из камеры N 33, 28 - из камеры N 50, 23 - из камеры N 51 и десять - из камеры N 52 принимали душ. 7 декабря 2005 г. шесть заключенных из камеры N 33, 26 - из камеры N 50, семь - из камеры N 51, десять - из камеры N 52 и 25 - из камеры N 55 могли принимать душ. 15 марта 2006 г. четверо заключенных из камеры N 33, 35 - из камеры N 50, 11 - из камеры N 51 и 14 - из камеры N 52 могли принимать душ.

35. Наконец, власти Российской Федерации отмечали, что санитарные условия в изоляторе отвечали действующим правовым нормам. Заявитель получал достаточное количество пищи надлежащего качества. При необходимости ему бесплатно оказывалась медицинская помощь.

36. Предоставив другие размеры определенных камер, заявитель оспаривал прежде всего количество заключенных, содержавшихся в этих камерах. В частности, он утверждал, что в камере N 55 были 30 спальных мест, и обычно она вмещала от 40 до 60 заключенных. То же количество заключенных обычно находилось в камере N 50. В камере N 52 имелось 20 спальных мест, и в ней размещались от 25 до 30 заключенных. Камеры NN 60 и 66 имели четыре и шесть спальных места и вмещали от четырех до девяти и от пяти до 11 заключенных соответственно. На четыре-пять человек приходились четыре спальных места в камере N 60. В камере N 51 были 20 кроватей на 25-30 заключенных. Камера N 33, имевшая восемь спальных мест, вмещала от восьми до 12 заключенных. Заявитель утверждал, что в связи с серьезной переполненностью камер он не имел индивидуального спального места. Заключенные должны были спать по очереди. Он также подчеркивал, что заключенные содержались в крайне стесненных условиях. Часть площади пола занимали металлические кровати, служившие спальными местами для заключенных. Остальная площадь была занята деревянным столом, скамьей, полками, краном и унитазом. При этом у заключенных буквально отсутствовало свободное пространство для передвижения. В углу камеры находился унитаз, всего в нескольких метрах от деревянного стола и кроватей, отделенный от жилой зоны перегородкой высотой не более 90 см. Занавеска, которую заключенные вывешивали для обеспечения уединения, всегда удалялась надзирателями. Кроме того, администрация изолятора не выдавала заключенным чистящих средств. Унитаз был всегда грязным и не имел крышки, вследствие чего в камере неприятно пахло.

37. Заявитель также сообщил, что камеры не имели вентиляции. Они были сырыми, душными и темными внутри. Заключенным разрешалось курить в камерах, что было невыносимо для некурящего заявителя. Заключенные также стирали свои вещи в камерах, создавая этим повышенную влажность. Окна камер были слишком малы и не обеспечивали достаточного освещения, поскольку были закрыты металлической сеткой. Лампы дневного света были постоянно включены. В камерах водились клопы, вши и тараканы, но администрация не выдавала инсектицидов. Заключенные не получали туалетных принадлежностей. Им разрешалось принимать душ раз в неделю. Группа из 15-20 заключенных могла мыться 15 минут, притом что работало только четыре-пять кранов. Питание было недостаточным и низкого качества. Заключенным разрешалась прогулка в течение одного часа в день во дворе изолятора. Самый большой двор имел площадь 60 кв.м, а самый маленький - 18 кв.м. Во двор выводились от восьми до 40 заключенных одновременно. Дворы были покрыты металлическими крышами, и между стенами и крышей оставался лишь метр пустого пространства.

38. Заявитель подтвердил свои объяснения показаниями двух заключенных: И. и В. С 30 января 2004 г. по 1 июля 2005 г. И. содержался вместе с заявителем в камерах NN 55 и 66. Хотя В., соподсудимый заявителя, никогда не содержался в одной камере с заявителем, он находился в изоляторе в то же время, что и заявитель. В. также содержался в камерах NN 50 и 52. Описание этими заключенными условий содержания было весьма сходным с тем, которое предоставил заявитель.

39. Заявитель также предоставил четыре цветные фотографии камеры N 52, которые были сделаны его соподсудимым В. На фотографиях изображены восемь - десять заключенных, находящихся в очень маленькой и темной комнате с рядом трехъярусных кроватей вдоль стены. На фотографиях виден длинный стол с двумя скамьями, стоящий между кроватями и другой стеной. Остальное пространство камеры, не занятое мебелью, позволяло всем находящимся в ней лицам только стоять плечом к плечу. Кровати не были отделены друг от друга. Заключенные вывешивали белье и одежду на кроватях, чтобы обеспечить некоторое уединение. Грязные и изношенные постельные принадлежности лежали на кроватях, размещенных таким образом, что они загораживали окно. Окно было закрыто двумя рядами металлических прутьев. На фотографиях также видны сильно исцарапанный пол с облезшей краской, и что вся мебель очень старая. Кровати были ржавыми, одежда висела на веревках под потолком.

40. Кроме того, заявитель предоставил Европейскому Суду копию приказа 7, изданного 31 января 2005 г. Федеральной службой исполнения наказаний. В приказе излагалась программа ремонта изоляторов России на 2006 год. В нем содержался перечень изоляторов и условий содержания под стражей в них, которые вызывали особую озабоченность. Следственный изолятор N ИЗ-33/1 во Владимире находился в их числе. В приказе отмечалось, что содержание в нем 1 009 заключенных в два раза превышало максимальную вместимость (507 мест). Также указывалось, что заключенные в этом учреждении имели менее 2,5 кв. м личного пространства.

41. Заявитель предоставил копии писем в Прокуратуру Владимирской области от того же начальника Изолятора N ИЗ-33/1, на справки которого власти Российской Федерации ссылались в своих объяснениях Европейскому Суду. В письмах говорилось о заключенном Н., который содержался в изоляторе с 13 апреля 2004 г. по 27 июня 2006 года. Н. также находился в камерах NN 50 и 51. В своих письмах прокурору начальник изолятора указывал, что камера N 50 имела площадь 47,35 кв. м, 33 кровати и вмещала от 24 до 33 заключенных. Хотя он указывал тот же размер камеры N 51, что и в справке, предоставленной властями Российской Федерации, начальник изолятора отмечал, что эта камера имеет 24 спальных места и вместе с Н. в ней содержались от 16 до 23 человек.

42. Заявитель направил ряд жалоб в различные национальные органы, включая суды, ссылаясь на то, что он содержался в ужасающих условиях. Жалобы не дали результатов.

II. Применимое национальное законодательство

43. Нормы российского законодательства о содержании под стражей изложены в Постановлении Европейского Суда от 22 октября 2009 г. по делу "Исаев против Российской Федерации" (Isayev v. Russia) (жалоба N 20756/04, §§ 67-80* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2012.)) и Постановлении Европейского Суда от 13 ноября 2012 г. по делу "Пятков против Российской Федерации" (Pyatkov v. Russia) (жалоба N 61767/08, § 59).

44. Применимые положения национального законодательства и международного права об условиях содержания под стражей изложены, например, в Постановлении Европейского Суда от 21 декабря 2010 г. по делу "Гладкий против Российской Федерации" (Gladkiy v. Russia) (жалоба N 3242/03, §§ 36, 38 и 50* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2011.)).

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

45. Заявитель жаловался на то, что условия его содержания под стражей в Изоляторе N ИЗ-33/1 Владимира с 2 ноября 2004 г. по август 2006 г. нарушали статью 3 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

А. Доводы сторон

46. Прежде всего власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты. В частности, они подчеркивали, что заявитель мог подать в компетентный суд жалобу на условия его содержания под стражей. Власти Российской Федерации полагали, что в Российской Федерации существует эффективная судебная практика по искам о возмещении вреда, за счет которых заключенные могли получить компенсацию за ущерб, причиненный содержанием под стражей в неудовлетворительных условиях. Они ссылались на дело Д., в пользу которого было присуждено взыскать 25 000 рублей с Федеральной службы исполнения наказаний в качестве компенсации вреда в связи с заражением чесоткой в следственном изоляторе. Власти Российской Федерации также отмечали, что другому заключенному, Р., были присуждены 30 000 рублей за незаконное содержание под стражей в течение более чем 56 дней и необеспечение питанием в течение пяти дней содержания под стражей.

47. В качестве альтернативы власти Российской Федерации указывали, что условия содержания заявителя под стражей полностью соответствовали национальным правовым нормам и стандартам, гарантированным статьей 3 Конвенции. Они просили Европейский Суд отклонить жалобу заявителя как явно необоснованную. В своих дополнительных объяснениях Европейскому Суду власти Российской Федерации также подчеркивали, что предоставленные ими доказательства, включая справки, выданные начальником следственного изолятора, являются действительными, поскольку подписаны должностным лицом государства, которое могло быть привлечено к ответственности за неправильность сведений. В то же время они ставили под сомнения доказательства, предоставленные заявителем в поддержку жалобы. В частности, власти Российской Федерации нашли сомнительным, что двое заключенных, содержавшихся под стражей в изоляторе в 2004-2006 годах, показания которых представлены заявителем, могли вспомнить точное количество кроватей или заключенных в каждой камере.

48. Ссылаясь на письменные показания заключенных, приказ Федеральной службы исполнения наказаний и письма начальника учреждения N ИЗ-33/1 прокурору Владимирской области, заявитель настаивал на том, что условия его содержания под стражей являлись бесчеловечными и унижающими достоинство. Он поддержал свое описание условий содержания, указав на сильную переполненность камер, неудовлетворительные санитарные условия, недостаточное освещение и неадекватное питание.

В. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

49. Что касается возражения властей Российской Федерации по поводу предполагаемого уклонения заявителя от исчерпания внутренних средств правовой защиты, Европейский Суд уже отклонял такие же возражения российского государства-ответчика в ряде дел относительно условий содержания под стражей, установив, что ни жалоба администрации изолятора (см. Постановление Европейского Суда от 10 мая 2007 г. по делу "Бенедиктов против Российской Федерации" (Benediktov v. Russia), жалоба N 106/02, § 29 с дополнительными отсылками* (* Там же. N 9/2007.)), ни иск о возмещении вреда (см., например, Постановление Европейского Суда от 12 марта 2009 г. по делу "Александр Макаров против Российской Федерации" (Aleksandr Makarov v. Russia), жалоба N 15217/07, §§ 82-91* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2010.), Постановление Европейского Суда от 27 мая 2010 г. по делу "Артемов против Российской Федерации" (Artyomov v. Russia), жалоба N 14146/02, § 112* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 1/2012.), Постановление Европейского Суда от 4 ноября 2010 г. по делу "Арефьев против Российской Федерации" (Arefyev v. Russia), жалоба N 29464/03, § 54* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2010.), и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гладкий против Российской Федерации", § 55) не могут рассматриваться как эффективные средства правовой защиты для целей пункта 1 статьи 35 Конвенции. Кроме того, в деле "Назаров против Российской Федерации" (Nazarov v. Russia) (жалоба N 13591/05, § 77, Постановление Европейского Суда от 26 ноября 2009 г.* (* Там же. N 2/2010.)) Европейский Суд рассмотрел довод властей Российской Федерации на основе ссылки на компенсации, присужденные российскими судами в пользу Д. и Р. Европейский Суд отметил, что проблемы, следующие из условий содержания заявителя под стражей, очевидно имели структурный характер, и не было доказано наличие эффективного внутреннего средства правовой защиты в связи с этим, и что дела, на которые ссылались власти Российской Федерации, касались не содержания в переполненных камерах, а заражения заключенного чесоткой и уклонения властей от обеспечения заключенного питанием (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда от 1 июля 2010 г. по делу "Недайборщ против Российской Федерации" (Nedayborshch v. Russia), жалоба N 42255/04, § 21* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2011.), упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Арефьев против Российской Федерации", § 54, и Постановлении Европейского Суда от 27 марта 2012 г. по делу "Гельд против Российской Федерации" (Geld v. Russia), жалоба N 1900/04, § 21* (* Там же. N 9/2013.)). Наконец, в деле "Ананьев и другие против Российской Федерации" (Ananyev and Others v. Russia) (жалобы NN 42525/07 и 60800/08, §§ 100-119, Постановление Европейского Суда от 10 января 2012 г.* (* Там же. N 8/2012.)), установив нарушение статьи 13 Конвенции, Европейский Суд заключил, что в то время российская правовая система не имела эффективного средства правовой защиты, которое могло быть использовано для предотвращения предполагаемого нарушения или его продолжения и обеспечения заявителю адекватного и достаточного возмещения в связи с жалобой на неадекватные условия содержания под стражей.

50. В настоящем деле Европейский Суд не видит оснований для отхода от ранее сделанных выводов. Соответственно, он отклоняет возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты.

51. Европейский Суд также отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

52. Европейский Суд отмечает, что стороны не пришли к согласию относительно ряда аспектов условий содержания заявителя под стражей в Изоляторе N ИЗ-33/1 Владимира. Однако Европейский Суд не усматривает необходимости проверять правдивость всех утверждений, поскольку может установить нарушение статьи 3 Конвенции на основе фактов, предоставленных заявителем, которые государство-ответчик не смогло опровергнуть.

53. Ключевым фактором, который должен быть оценен Европейским Судом, является жилое пространство, предоставленное заявителю в следственном изоляторе. Заявитель утверждал, что количество заключенных в камерах значительно превышало проектную вместимость. Власти Российской Федерации полагали, что заявитель постоянно имел от 3,21 до 7,7 кв. м личного пространства и индивидуальное спальное место.

54. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации ссылались на справки, выданные начальником следственного изолятора почти через три года после окончания содержания заявителя в этом учреждении. В то же время они не указали первичного источника информации, на основании которого их утверждения могли быть проверены, за исключением отрывков из тюремных журналов размещения за 12 дней из общего периода содержания заявителя под стражей. В этой связи Европейский Суд напоминает, что в некоторых случаях, когда власти Российской Федерации не предоставляли первичных источников, Европейский Суд устанавливал, что документы, подготовленные по истечении значительного срока, не могут считаться достаточно надежными с учетом длительности истекшего периода (см. в качестве недавних примеров Постановление Европейского Суда от 10 февраля 2009 г. по делу "Новинский против Российской Федерации" (Novinskiy v. Russia), жалоба N 11982/02, § 105* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2010.), и Постановление Европейского Суда от 7 декабря 2009 г. по делу "Шильбергс против Российской Федерации" (Shilbergs v. Russia), жалоба N 20075/03, § 91* (* Там же. N 3/2010.)). Европейский Суд полагает, что эти соображения имеют значение для настоящего дела. Справки, подготовленные российскими властями более чем через три года после указанных событий, не могут считаться достаточно достоверным источником информации. Двенадцать извлечений из журналов не изменяют данного вывода, поскольку не имеют репрезентативного характера.

55. Еще одним элементом, умаляющим достоверность этих справок, является тот факт, что информация, предоставленная начальником изолятора властям Российской Федерации, по крайней мере, частично противоречит данным, которые то же должностное лицо сообщило прокурору Владимирской области. Несовпадение писем прокурору и информации, собранной для властей Российской Федерации, состояло не только в количестве заключенных, но и в площади камеры (см. § 41 настоящего Постановления). Например, в письме прокурору начальник изолятора сообщал, что камера N 50 имела площадь 47,35 кв. м и вмещала от 24 до 33 заключенных, а в справке для властей Российской Федерации он указывал, что эта камера имела площадь 77,35 кв. м и вмещала от десяти до 22 заключенных. Европейский Суд находит такое поведение государственного служащего, как правильно подчеркнули власти Российской Федерации, необъяснимым и тревожным. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что имеются другие данные, опровергающие информацию, предоставленную властями Российской Федерации. Так, из приказа Федеральной службы исполнения наказаний, по-видимому, следует, что в 2004-2005 годах количество заключенных в Изоляторе N ИЗ-33/1 дважды превышало максимальную проектную вместимость этого изолятора, оставляя им менее 2,5 кв. м личного пространства (см. § 40 настоящего Постановления). Европейский Суд также учитывает, что графики принятия душа, предоставленные властями Российской Федерации, указывают намного большее количество заключенных в определенных камерах, чем упоминается в справках, выданных начальником изолятора (см. § 34 настоящего Постановления). Фотографии камеры N 52 и письменные показания двух заключенных являются дополнительными доказательствами, подкрепляющими вывод Европейского Суда о том, что информация, содержащаяся в справках, выданных начальником следственного изолятора, и процитированная властями Российской Федерации, не является достоверной. В частности, Европейский Суд находит удивительным, что в то время как начальник следственного изолятора сообщил властям Российской Федерации, что камеры, в которых содержался заявитель, не имели трехъярусных кроватей, фотографии, предоставленные заявителем, подлинность которых власти Российской Федерации не оспаривали, ясно показывают, что заключенные пользовались трехъярусными кроватями. Власти Российской Федерации не дали объяснения этому явному противоречию.

56. Соответственно, с учетом доказательств, предоставленных заявителем, а также уклонения властей Российской Федерации от предоставления убедительной относимой информации Европейский Суд находит установленным, что камеры в Изоляторе N ИЗ-33/1 были переполнены. Европейский Суд также принимает довод заявителя о том, что в связи с переполненностью камер и следующей из нее нехватки спальных мест он должен был отдыхать по очереди с другими заключенными. Европейский Суд отмечает, что ранее им были рассмотрены четыре дела по поводу условий содержания под стражей в изоляторе N ИЗ-33/1, три из которых затрагивали заявителей, содержавшихся там в то же время, что и заявитель в настоящем деле. В этих четырех делах Европейский Суд нашел условия содержания под стражей в данном изоляторе несовместимыми с требованиями статьи 3 Конвенции в связи с сильной переполненностью (см. Постановление Европейского Суда от 1 июня 2006 г. по делу "Мамедова против Российской Федерации" (Маmеdova v. Russia), жалоба N 7064/05, §§ 61-67 (содержание с 23 июля 2004 г. по 19 мая 2005 г.)* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2006.), Постановление Европейского Суда от 27 марта 2008 г. по делу "Суховой против Российской Федерации" (Sukhovoy v. Russia), жалоба N 63955/00, §§ 20-34 (содержание с 8 января по 2 августа 2000 г.), упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Назаров против Российской Федерации", §§ 80-83 (содержание с апреля 2004 года до лета 2006 года), и Постановление Европейского Суда от 24 июня 2010 г. по делу "Велиев против Российской Федерации" (Veliyev v. Russia), жалоба N 24202/05, §§ 126-130 (содержание с марта 2004 года по август 2007 года)* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2011.)).

57. Европейский Суд полностью поддерживает эти выводы в настоящем деле. Он также отмечает, что, независимо от причин переполненности государство-ответчик несет обязанность по организации своей пенитенциарной системы таким образом, чтобы обеспечить уважение достоинства заключенных, какие бы финансовые или материально-технические затруднения ни возникали (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мамедова против Российской Федерации", § 63).

58. Положение заявителя усугублял также тот факт, что возможность прогулок ограничивалась одним часом в день, после чего он должен был оставаться 23 часа без какого-либо движения. Европейский Суд также учитывает довод заявителя, подкрепленный письменными показаниями других заключенных и цветными фотографиями камеры, о том, что доступ к естественному освещению и свежему воздуху был ограничен. Хотя на фотографиях, предоставленных заявителем, видно, что ставни или жалюзи на окнах отсутствовали, ряды трехъярусных кроватей были установлены таким образом, что они существенно уменьшали дневное освещение, проникавшее в камеру. Два ряда металлических прутьев, смонтированных на окнах, служили дополнительным препятствием для дневного освещения. Следовательно, Европейский Суд находит установленным, что обустройство окон затрудняло доступ естественного освещения. С учетом этого можно сделать вывод о том, что циркуляция свежего воздуха была также ограничена. Отсюда представляется, что заявитель должен был проводить значительную часть дня в стесненных условиях камеры, не имевшей окна в обычном смысле этого слова (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), жалоба N 28524/95, § 75, ECHR 2001-III). Кроме того, Европейский Суд отмечает, что тот факт, что заявитель имел возможность пользоваться душем в течение не более чем 15 минут еженедельно, вызывает серьезную озабоченность относительно условий гигиены и санитарии в изоляторе ввиду острой переполненности последнего (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда от 28 марта 2006 г. по делу "Мельник против Украины" (Melnik v. Ukraine), жалоба N 72286/01, § 107). Наконец, Европейский Суд учитывает довод заявителя о том, что для него было невыносимо разрешение заключенным курить в камерах (см. § 37 настоящего Постановления). По мнению Европейского Суда, содержание некурящего заявителя в течение почти двух лет вместе с курящими могло причинить ему значительные страдания в отсутствие адекватной вентиляции (см. Постановление Европейского Суда от 1 апреля 2010 г. по делу "Гултяева против Российской Федерации" (Gultyayeva v. Russia), жалоба N 67413/01, § 160* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 9/2010.)).

59. Европейский Суд принимает к сведению фотографии, изображающие интерьер одной из камер, в которых содержался заявитель. Камера явно находилась в очень плохом состоянии с точки зрения ремонта и чистоты. Бетонные стены, потолок и пол имели повреждения. Металлические кровати были ржавыми и старыми, а постельные принадлежности - изношенными и грязными. Кровати были установлены таким образом, что спальные места не были разделены даже минимальными интервалами. На фотографиях заметны попытки заключенных обеспечить хотя бы частичное уединение путем загораживания кроватей одеждой или постельными принадлежностями. Европейский Суд полагает, что подобные условия могут квалифицироваться только как унижающие достоинство и непригодные для проживания людей (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда от 10 июня 2010 г. по делу "Захаркин против Российской Федерации" (Zakharkin v. Russia), жалоба N 1555/04, § 126* (* Там же. N 2/2011.)).

60. Европейский Суд неоднократно устанавливал нарушение требований статьи 3 Конвенции в связи с необеспечением заключенных достаточным личным пространством (см. Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, §§ 104 и последующие, ECHR 2005-Х* (* Там же. N 7/2006.), Постановление Европейского Суда от 16 июня 2005 г. по делу "Лабзов против Российской Федерации" (Labzov v. Russia), жалоба N 62208/00, §§ 44 и последующие* (* Там же. N 10/2005.), Постановление Европейского Суда от 2 июня 2005 г. по делу "Новоселов против Российской Федерации" (Novoselov v. Russia), жалоба N 66460/01, §§ 41 и последующие* (* Там же. N 10/2005.), Постановление Европейского Суда от 20 января 2005 г. по делу "Майзит против Российской Федерации" (Mayzit v. Russia), жалоба N 63378/00, §§ 39 и последующие* (* Там же. N 10/2005.), Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99, §§ 97 и последующие, ECHR 2002-VI* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год".), и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции", §§ 69 и последующие).

61. Принимая во внимание свою прецедентную практику и материалы, предоставленные сторонами, Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не привели каких-либо фактов или доводов для отступления в данном деле от ранее сделанных выводов. Хотя в настоящем деле нет признаков прямого намерения оскорбить или унизить заявителя, Европейский Суд полагает, что тот факт, что ему пришлось жить, спать и пользоваться туалетом в одной камере с таким количеством заключенных в ограниченном пространстве в течение более чем двух лет, являлся достаточным для того, чтобы причинить страдания и трудности, превосходящие неизбежный уровень страдания, присущий содержанию под стражей, и вызвать чувства страха, тоски и неполноценности, способные оскорбить и унизить его.

62. Европейский Суд, соответственно, находит, что имело место нарушение требований статьи 3 Конвенции, поскольку заявитель подвергся бесчеловечному и унижающему человеческое достоинство обращению в нарушение статьи 3 Конвенции в части условий его содержания под стражей в следственном изоляторе N ИЗ-33/1 Владимира со 2 ноября 2004 г. до августа 2006 года.

II. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции

63. Заявитель жаловался в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции на то, что его содержание под стражей с 12 января по 13 июля 2005 г. являлось незаконным, поскольку не было основано на каком-либо правовом акте. В соответствующих частях статья 5 Конвенции предусматривает:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

...с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения...".

А. Доводы сторон

64. Власти Российской Федерации утверждали, что содержание заявителя под стражей являлось законным, соответствующим требованиям подпункта "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции.

Они указали, что период содержания заявителя под стражей, санкционированный Ленинским районным судом 22 декабря 2004 г., истек 12 января 2005 г. Через пять дней, 17 января 2005 г., дело было направлено во Фрунзенский районный суд Владимира для рассмотрения. Во время предварительного слушания 25 января 2005 г. районный суд рассмотрел вопрос о содержании под стражей заявителя и его соподсудимого и решил оставить без изменения избранную им меру пресечения. При этом районный суд учел, что заявитель обвинялся в совершении тяжких преступлений, ранее привлекался к административной и уголовной ответственности, может скрыться и воспрепятствовать осуществлению правосудия. Владимирский областной суд, который рассмотрел жалобу на это решение, нашел его обоснованным и законным. Содержание заявителя под стражей не вышло за рамки шестимесячного срока, установленного Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации, в соответствии с тем, как его в то время толковали суды.

65. Заявитель утверждал, что его содержание под стражей не имело никакой правовой основы. Он утверждал, что единственной причиной его длительного содержания под стражей был факт направления дела во Фрунзенский районный суд. Таким образом, в отсутствие судебного решения он содержался на основании правовой нормы.

В. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

66. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции и не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(а) Общие принципы

67. Европейский Суд напоминает, что статья 5 Конвенции воплощает фундаментальное право, а именно защиту лица от произвольного вмешательства государства в его право на свободу. Провозглашая право на свободу, пункт 1 статьи 5 Конвенции имеет в виду физическую свободу лица, и его цель заключается в обеспечении того, чтобы никто не был лишен свободы произвольно. Он не затрагивает простые ограничения свободы передвижения, эти ограничения регулируются статьей 2 Протокола N 4 к Конвенции.

Европейский Суд также подчеркивает, что пункт 1 статьи 5 Конвенции не оставляет сомнений в том, что содержащиеся в нем гарантии применимы к "каждому". Подпункты "a"-"f" пункта 1 статьи 5 Конвенции содержат исчерпывающий перечень допустимых оснований, по которым лица могут быть лишены свободы, и лишение свободы может быть законным, только если относится к сфере действия одного из этих оснований.

68. Если возникает вопрос о законности содержания под стражей, включая вопрос о том, был ли соблюден "порядок, установленный законом", Конвенция в значительной степени отсылает к национальному законодательству и устанавливает обязанность соблюдения его материальных и процессуальных норм. Однако только соблюдения национального законодательства недостаточно: пункт 1 статьи 5 Конвенции дополнительно требует, чтобы любое лишение свободы учитывало цель защиты лица от произвола. Фундаментальным принципом является то, что произвольное заключение под стражу не может быть совместимо с пунктом 1 статьи 5 Конвенции, и понятие "произвол" в контексте пункта 1 статьи 5 Конвенции не сводится к несоответствию национальному законодательству, таким образом, лишение свободы может быть законным с точки зрения национального законодательства, но оставаться произвольным и, следовательно, противоречащим Конвенции (см. Постановление Большой Палаты от 23 февраля 2012 г. по делу "Крянгэ против Румынии" (Creanga v. Romania), жалоба N 29226/03, § 84).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

69. Европейский Суд напоминает, что 12 января 2005 г. истек срок содержания заявителя под стражей, санкционированный постановлением Ленинского районного суда от 22 декабря 2004 г. Следующее решение о его содержании под стражей было вынесено 25 января 2005 г., когда Фрунзенский районный суд провел предварительное слушание и не усмотрел оснований для освобождения заявителя. Определение Владимирского областного суда свидетельствует о том, что продление срока содержания заявителя под стражей после 11 января 2005 г. являлось следствием толкования судами российского уголовно-процессуального законодательства, которое допускало содержание под стражей подсудимого в течение шести месяцев после передачи дела в суд для его рассмотрения по существу (см. §§ 19-21 настоящего Постановления). Срок содержания под стражей заявителя был продлен 7 июля 2005 г., когда районный суд санкционировал его содержание под стражей с 13 июля по 13 октября 2005 г.

70. Как утверждает заявитель, его содержание под стражей с 12 января по 13 июля 2005 г. было незаконным и основанным на судебном толковании "содержания под стражей в период судебного разбирательства". Власти Российской Федерации полагали, что содержание под стражей заявителя в этот период было основано на решении районного суда от 25 января 2005 г. и том факте, что 13 января 2005 г. дело заявителя было передано в суд первой инстанции.

71. Европейский Суд учитывает, что после санкционированного периода содержания заявителя под стражей 12 января 2005 г. только 25 января 2005 г. Фрунзенский районный суд вынес постановление о его дальнейшем содержании под стражей. Власти Российской Федерации не ссылались на какое-либо судебное решение, санкционирующее содержание заявителя под стражей в период с 12 по 25 января 2005 г. Они лишь подчеркнули, что в этот период заявитель находился в заключении на том основании, что его уголовное дело было передано в компетентный суд для рассмотрения.

72. Европейский Суд уже устанавливал нарушение требований пункта 1 статьи 5 Конвенции в ряде дел, затрагивавших практику содержания под стражей обвиняемых только на том основании, что обвинительное заключение передано в суд, уполномоченный рассматривать их дело (см. упоминавшееся* (* Постановление Европейского Суда по делу "Барановский против Польши" (Baranowski v. Poland), жалоба N 28358/95, в тексте настоящего Постановления упоминается впервые (прим. переводчика).) выше Постановление Европейского Суда по делу "Барановский против Польши", §§ 53-58, и упоминавшееся* (* Постановление Европейского Суда по делу "Йечюс против Литвы" (Jecius v. Lithuania), жалоба N 34578/97, в тексте настоящего Постановления упоминается впервые (прим. переводчика).) выше Постановление Европейского Суда по делу "Йечюс против Литвы", §§ 60-64). Он указывал, что подобная практика несовместима с принципами правовой определенности и защиты от произвола, которые составляют основу Конвенции и верховенства права (см. там же). Европейский Суд напомнил этот вывод в ряде дел против России, затрагивавших сходный набор фактов (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, §§ 147-151, ECHR 2005-Х (извлечения)* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2006.), и Постановление Европейского Суда от 8 июня 2006 г. по делу "Корчуганова против Российской Федерации" (Korchuganova v. Russia), жалоба N 75039/01, § 57)* (* Там же. N 11/2006.).

73. Европейский Суд не видит оснований для отхода от этих выводов в настоящем деле. Он не готов толковать постановление о содержании под стражей от 25 января 2005 г. в качестве ретроспективной санкции на содержание под стражей заявителя в течение предшествующего периода с 12 по 25 января 2005 г. Позиция Европейского Суда всегда заключалась в том, что любое санкционирование задним числом содержания под стражей несовместимо с "правом на безопасность личности", поскольку обязательно сопряжено с произволом. Возможность нахождения узника под стражей в отсутствие судебного решения была бы равносильна пренебрежению статьей 5 Конвенции, положением, рассматривающим содержание под стражей как исключительный случай отступления от права на свободу, допустимый в исчерпывающем перечне строго определенных обстоятельств (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации", § 142).

74. В то же время Европейский Суд отмечает, что содержание под стражей заявителя с 25 января по 13 июля 2005 г. было основано на постановлении о содержании под стражей, вынесенном Фрунзенским районным судом на предварительном слушании. Районный суд изложил мотивы своего решения. Усматривая некоторую двусмысленность в формулировке, использованной районным судом, Европейский Суд находит, что для заявителя и его защитников было очевидно, что санкционированный срок содержания под стражей не может превышать шести месяцев. Таким образом, Европейский Суд может согласиться с тем, что районный суд косвенно указал срок содержания под стражей заявителя. Кроме того, заявитель не утверждал, что районный суд вышел за пределы своих полномочий или что имелись недостатки соответствующего постановления о содержании под стражей, составляющие "грубое и очевидное нарушение", что сделало бы данный период содержания под стражей нарушающим пункт 1 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты от 9 июля 2009 г. по делу "Морен против Германии" (Mooren v. Germany), жалоба N 11364/03, § 84).

75. Следовательно, Европейский Суд находит, что имело место нарушение требований пункта 1 статьи 5 Конвенции в части содержания заявителя под стражей с 12 по 25 января 2005 г. и по делу требования пункта 1 статьи 5 Конвенции в части постановления о содержании под стражей от 25 января 2005 г., служившего основанием для содержания под стражей заявителя с 2 5 января по 13 июля 2005 г., нарушены не были.

III. Предполагаемое нарушение пункта 2 статьи 5 Конвенции

76. Заявитель также жаловался на то, что не был надлежащим образом уведомлен о выдвинутых против него обвинениях. Он ссылался на пункт 2 статьи 5 Конвенции, который предусматривает следующее:

"2. Каждому арестованному незамедлительно сообщаются на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявляемое ему обвинение".

А. Доводы сторон

77. Власти Российской Федерации указали, что сразу после задержания заявителя 25 октября 2004 г., в 22.30, был составлен протокол со ссылкой на часть 2 статьи 91 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации как на основание для его задержания. Власти Российской Федерации пояснили, что данное положение законодательства перечисляет основания для задержания лица, разумно подозреваемого в совершении преступления. В силу этой нормы подозреваемый может быть, в частности, задержан, если он пытался скрыться, не имеет постоянного места жительства, невозможно установить личность подозреваемого или если прокурор или следователь по поручению прокурора обратился с ходатайством в суд о заключении подозреваемого под стражу. Власти Российской Федерации также отметили, что 25 октября 2004 г. исполняющий обязанности заместителя владимирского прокурора направил в Ленинский районный суд ходатайство о заключении заявителя под стражу.

78. Власти Российской Федерации отметили, что в момент задержания заявитель был уведомлен о своих процессуальных правах, перечисленных в статье 46 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, включая право на отказ от показаний и на юридическую помощь. Заявитель отказался от последнего права, не объяснив своего решения. Он не предоставил возражений или замечаний в момент задержания. По мнению властей Российской Федерации, процедура, предусмотренная статьей 91 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, была полностью соблюдена.

79. Наконец, власти Российской Федерации указали, что 26 октября 2004 г., менее чем через 24 часа после задержания, следователь провел первый допрос заявителя при участии его защитника. Заявитель вновь был уведомлен о его процессуальных правах и о том, что он подозревается в совершении изнасилования при отягчающих вину обстоятельствах. Заявитель использовал свое право на отказ от показаний. Власти Российской Федерации заключили, что заявитель, таким образом, был надлежащим образом уведомлен о причинах своего задержания.

80. Заявитель утверждал, что только на первом допросе на следующий день после задержания он был уведомлен о причинах своего лишения свободы, в частности, о том, что он подозревается в групповом изнасиловании. Заявитель также подчеркнул, что постановление о привлечении в качестве обвиняемого, разъяснявшее предъявляемые ему обвинения, было ему вручено только через восемь дней. Он подчеркнул, что не имелось разумных оснований для отложения сообщения ему информации о выдвинутых против него обвинениях.

В. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

81. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции и не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

82. Европейский Суд напоминает, что пункт 2 статьи 5 Конвенции содержит элементарную гарантию, в соответствии с которой любое арестованное лицо должно знать, по какой причине оно лишено свободы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Чонка против Бельгии" (Conka v. Belgium), жалоба N 51564/99, § 50, ECHR 2002-I). Это положение является минимальной гарантией против произвольного обращения и неотъемлемой частью системы защиты, предусмотренной статьей 5 Конвенции: в силу пункта 2 этой статьи любому арестованному лицу должны быть сообщены в простых, неспециальных выражениях, на понятном ему языке, основные юридические и фактические основания его ареста с тем, чтобы оно могло, если сочтет нужным, обратиться в суд для рассмотрения его правомерности в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Конвенции. Поскольку эта информация должна быть сообщена "незамедлительно", она не должна передаваться полностью сотрудником, осуществляющим арест, в момент самого ареста. Вопрос о том, были ли достаточными содержание и своевременность сообщенной информации, подлежит оценке в каждом деле с учетом его особенностей (см. Постановление Европейского Суда от 30 августа 1990 г. по делу "Фокс, Кемпбелл и Хартли против Соединенного Королевства" (Fox, Campbell and Hartley v. United Kingdom), § 40, Series A, N 182).

83. Например, в деле "Мюррей против Соединенного Королевства" (Murray v. United Kingdom) (Постановление Европейского Суда от 28 октября 1994 г., § 78, Series А, N 300А), в котором заявительница была задержана дома в 7.00 и допрошена с 8.20 по 9.35 того же дня, Европейский Суд нашел уведомление достаточно незамедлительным. В то же время Европейский Суд указал в ряде дел, что этот период может составлять не более нескольких часов, кроме экстренных обстоятельств, таких как серьезная неспособность задержанного понимать причины, которые могут быть ему изложены. Так, если заявителю было указано только, что он задержан в соответствии со специальным положением, и он не допрашивался до следующего дня, Европейский Суд признавал, что предполагаемые практические проблемы организации группы для допроса поздно ночью не являлись достаточными, если затронута фундаментальная значимость права на свободу (см., например, Доклад Комиссии по правам человека от 14 октября 1991 г. по делу "Джеймс Клинтон и другие против Соединенного Королевства" (James Clinton and Others v. United Kingdom), жалобы NN 12690/87, 12731/87, 12823/87, 12900/87, 13032/87, 13033/87, 13246/87, 13231/87, 13232/87, 13233/87, 13310/87, 13553/88 и 13555/88, Decisions and Reports (DR) 95, § 46).

84. Обращаясь к фактам настоящего дела, Европейский Суд отмечает - и это не оспаривалось сторонами, - что 25 октября 2004 г., примерно в 22.30, когда был составлен протокол задержания заявителя, он был уведомлен лишь о том, что задержан в соответствии с одним из положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Как пояснили власти Российской Федерации, это положение перечисляет процессуальные основания лишения свободы, такие как предположение о том, что подозреваемый может скрыться. Не имеется данных о том, что заявителю были сообщены предъявляемые ему обвинения в момент задержания. Фактические основания задержания были ему разъяснены на первом допросе 26 октября 2004 г., в 12.00, когда он был уведомлен о том, что подозревается в групповом изнасиловании. Отсюда следует, что прошло примерно 14 часов между его задержанием и сообщением о предъявляемых ему обвинениях. В этот период он оставался в состоянии смятения и неопределенности относительно причин лишения свободы (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда от 21 апреля 2011 г. по делу "Нечипорук и Йонкало против Украины" (Nechiporuk and Yonkalo v. Ukraine), жалоба N 42310/04, § 210). С учетом того, что власти Российской Федерации не указали исключительных обстоятельств, которые могли бы объяснить задержку уведомления заявителя, Европейский Суд полагает, что период примерно в 14 часов должен считаться несовместимым с ограничением времени, установленным понятием незамедлительности в пункте 2 статьи 5 Конвенции.

85. Соответственно, Европейский Суд полагает, что в настоящем деле имело место нарушение требований пункта 2 статьи 5 Конвенции.

IV. Предполагаемое нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции

86. В своей жалобе заявитель ссылался на нарушение права на судебное разбирательство в течение разумного срока и указывал, что не были приведены достаточные мотивы для его заключения под стражу. Он ссылался на пункт 3 статьи 5 Конвенции, который предусматривает:

"Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи... имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд".

87. Власти Российской Федерации утверждали, что суды санкционировали заключение заявителя под стражу, поскольку были достаточные основания полагать, что он совершил изнасилование при отягчающих вину обстоятельствах. Тот факт, что заявитель уже имел судимость, которая не была снята, служил дополнительным основанием для вывода о том, что он может продолжить заниматься преступной деятельностью или воспрепятствовать осуществлению правосудия. В частности, он мог препятствовать следователям в поисках мобильного телефона потерпевшей. Власти Российской Федерации также указывали, что заявитель обвинялся в совершении особо тяжкого преступления и что потерпевшая опознала его в качестве лица, которое его совершило. Власти Российской Федерации полагали, что причины содержания под стражей заявителя в течение примерно 17 месяцев были относимыми и достаточными. Власти Российской Федерации также подчеркивали, что дело являлось сложным, властям требовалось расследовать и рассмотреть дело тщательно, они произвели большое количество процессуальных действий, назначали экспертизы, собирали доказательства и рассматривали многочисленные ходатайства стороны защиты. Кроме того, разбирательство откладывалось вследствие неявки адвокатов, которые болели, были заняты в других процессах или находились в отпусках.

88. В своих объяснениях Европейскому Суду заявитель отозвал свою жалобу в этой части.

89. Принимая во внимание требование заявителя и не усматривая особых обстоятельств, связанных с соблюдением прав человека, гарантированных настоящей Конвенцией и Протоколами к ней, которые требовали бы продолжения рассмотрения жалобы на нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции, Европейский Суд находит, что производство в этой части жалобы подлежит прекращению в соответствии с подпунктом "а" пункта 1 статьи 37 Конвенции.

V. Предполагаемое нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции

90. Заявитель также жаловался на то, что его ходатайства об освобождении от 9 декабря 2004 г. и апреля 2005 года, а также его жалобы на постановления о содержании под стражей от 27 октября и 22 декабря 2004 г., 25 января, 7 июля и 13 октября 2005 г. и 11 января 2006 г. не были безотлагательно рассмотрены судами. Он утверждал, что суды не рассматривали по существу его ходатайство об освобождении, поданное 9 декабря 2004 г. Он ссылался на пункт 4 статьи 5 Конвенции, который предусматривает следующее:

"Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".

А. Доводы сторон

91. Власти Российской Федерации утверждали, что суды страны полностью соблюдали свою обязанность по безотлагательному рассмотрению жалоб заявителя на постановления о содержании под стражей. Что касается разбирательства, в котором суды рассмотрели ходатайство заявителя об освобождении, поданное 9 декабря 2004 г., власти Российской Федерации подчеркнули, что, рассмотрев ходатайство, суды правомерно его отклонили, поскольку заявитель и его защитники неправильно выбрали способ рассмотрения этого требования. В соответствии с правилами уголовно-процессуального законодательства они должны были обратиться в районный суд по месту проведения расследования. Власти Российской Федерации также пояснили, что задержка рассмотрения ходатайства от 9 декабря 2004 г. была вызвана неявкой защитника заявителя в заседания 13, 20 и 28 января 2005 г.

92. Заявитель отметил, что обычно суды рассматривали вопрос о содержании под стражей в течение 30-50 дней. По его мнению, этот срок был чрезмерным и полностью объяснялся неэффективными действиями судов. Он утверждал, что суды страны незаконно отказывали в рассмотрении его ходатайства об освобождении, которое было подано до передачи его уголовного дела в суд. Ленинский районный суд имел юрисдикцию для рассмотрения его ходатайства об освобождении, но затянув разбирательство, отказал в рассмотрении, сославшись на территориальную подсудность.

В. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

93. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(а) Общие принципы

94. Европейский Суд напоминает, что пункт 4 статьи 5 Конвенции, гарантируя задержанным или заключенным под стражу право на возбуждение разбирательства с целью проверки правомерности их содержания под стражей, также предусматривает право на вынесение по результатам разбирательства безотлагательного судебного решения по поводу правомерности их содержания и на освобождение в случае его незаконности. Хотя он не требует от государств-участников создания второго уровня юрисдикции для проверки законности содержания под стражей, государство, создающее подобную систему, должно в принципе предоставить заключенным те же гарантии при рассмотрении жалоб, что и в первой инстанции (см. Постановление Европейского Суда от 23 ноября 1993 г. по делу "Наварра против Франции" (Navarra v. France), Series A, N 273-B, § 28, и Постановление Европейского Суда от 12 декабря 1991 г. по делу "Тот против Австрии" (Toth v. Austria), Series A, N 224, § 84). Требование о безотлагательности вынесения решения безусловно является одной из таких гарантий, и пункт 4 статьи 5 Конвенции, затрагивающий вопросы личной свободы, требует особой оперативности (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хатчинсон Рейд против Соединенного Королевства" (Hutchison Reid v. United Kingdom), жалоба N 50272/99, § 79, ECHR 2003-IV). В этом контексте Европейский Суд также отмечает, что существует особая необходимость в срочном разрешении вопроса о законности содержания под стражей в случаях рассмотрения дел судом, поскольку обвиняемый должен иметь возможность извлекать выгоду из принципа презумпции невиновности в полном объеме (см. Постановление Европейского Суда от 4 октября 2001 г. по делу "Иловецкий против Польши" (Ilowiecki v. Poland), жалоба N 27504/95, § 76).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

(i) Жалоба на постановление о содержании под стражей от 27 октября 2004 г.

95. Ленинский районный суд санкционировал заключение заявителя под стражу 27 октября 2004 г. Заявитель обжаловал это постановление, и его жалоба была рассмотрена Владимирским областным судом 9 ноября 2004 г. (см. §§ 9-11 настоящего Постановления). Соответственно, разбирательство продолжалось примерно неделю. Его длительность не выглядит чрезмерной.

96. При таких обстоятельствах Европейский Суд находит, что по делу требования пункта 4 статьи 5 Конвенции, что касается "безотлагательности" рассмотрения вопроса о правомерности заключения заявителя под стражу, проведенного судами страны, нарушены не были.

(ii) Остальные разбирательства, в которых рассматривался вопрос о содержании под стражей

97. Европейский Суд учитывает, что суды рассматривали жалобы заявителя на другие постановления о содержании под стражей и его ходатайства об освобождении в различные сроки. Данные разбирательства продолжались от 34 до 101 дня. В частности, судам потребовалось примерно 40 дней для рассмотрения жалобы заявителя на постановление о содержании под стражей от 22 декабря 2004 г. (см. §§ 12 и 14 настоящего Постановления, при этом определение вышестоящего суда было вынесено 1 февраля 2005 г.), 100 дней для рассмотрения ходатайства об освобождении, поданного защитником заявителя 9 декабря 2004 г. (см. §§ 15-17 настоящего Постановления, при этом окончательное определение было вынесено 31 марта 2005 г.), более полутора месяцев для рассмотрения жалобы на постановление от 25 января 2005 г. (см. §§ 19 и 20 настоящего Постановления, при этом определение вышестоящего суда было вынесено 16 марта 2005 г.), более двух месяцев для рассмотрения ходатайства об освобождении от апреля 2005 года (см. §§ 22-24, при этом окончательное определение было вынесено 28 июня 2005 г.), 34 дня для отклонения жалобы на постановление от 7 июля 2005 г. (см. §§ 25-26 настоящего Постановления, при этом определение вышестоящего суда было вынесено 11 августа 2005 г.), и более 40 дней в каждом случае для рассмотрения жалоб на постановления от 13 октября 2005 г. и 11 января 2006 г. (см. §§ 27-30 настоящего Постановления, при этом определения вышестоящего суда были вынесены 23 ноября 2005 г. и 7 марта 2006 г. соответственно).

98. Европейский Суд принимает к сведению довод властей Российской Федерации относительно задержки, предположительно вызванной неявкой защитника заявителя в разбирательство, в котором суды рассматривали ходатайство об освобождении, поданное 9 декабря 2004 г. Европейский Суд отмечает, что задержка в две недели не объясняет общей длительности разбирательства, которое продолжалось примерно 100 дней (см. §§ 15-18 настоящего Постановления).

99. Европейский Суд также отмечает, что власти Российской Федерации не утверждали, что заявитель вызвал задержки в остальных разбирательствах, в которых рассматривался вопрос о правомерности содержания под стражей. Они не привели конкретного примера, когда бы заявитель просил об отложении разбирательства или иным образом способствовал его задержке. Таким образом, Европейский Суд заключает, что данные периоды не могут считаться совместимыми с требованием "безотлагательности" пункта 4 статьи 5 Конвенции, особенно ввиду того, что за их длительность полностью несли ответственность власти (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мамедова против Российской Федерации", § 96, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации", §§ 198 и 203, и Постановление Европейского Суда по делу "Ребок против Словении" (Rehbock v. Slovenia), жалоба N 29462/95, §§ 85-86, ECHR 2000-XII, в котором разбирательство по проверке содержания под стражей, продолжавшееся 23 дня, не было признано "безотлагательным").

100. Соответственно, имело место нарушение требований пункта 4 статьи 5 Конвенции в части уклонения властей от соблюдения обязанности обеспечить заявителю безотлагательную проверку правомерности содержания под стражей в остальных разбирательствах.

(iii) Ходатайство об освобождении от 9 декабря 2004 г.

101. Европейский Суд также учитывает довод заявителя об уклонении судов от рассмотрения по существу ходатайства об освобождении, которое его защитник подал 9 декабря 2004 г., за месяц до того, как уголовное дело заявителя было передано во Фрунзенский районный суд. В этом отношении Европейский Суд отмечает, что пункт 4 статьи 5 Конвенции дает задержанным или заключенным под стражу право инициировать судебное рассмотрение процессуальных и материально-правовых вопросов, которые являются существенными для определения "правомерности" лишения лица свободы в значении Конвенции. Это означает, что компетентный суд обязан проверить не только соблюдение процессуальных требований национального законодательства, но и обоснованность подозрения, в связи с которым произведено задержание, и правомерность цели, преследуемой задержанием и последующим заключением под стражу (см. Постановление Европейского Суда от 10 октября 2000 г. по делу "Грауслис против Литвы" (Grauslys v. Lithuania), жалоба N 36743/97, § 53). В целях соблюдения требований пункта 4 статьи 5 Конвенции "рассмотрение правомерности заключения заявителя под стражу" должно соответствовать материальным и процессуальным нормам национального законодательства и, кроме того, осуществляться в соответствии с целью статьи 5 Конвенции, а именно с целью защиты лица от произвола (см. Постановление Европейского Суда от 25 октября 1990 г. по делу "Кёс против Нидерландов" (Keus v. Netherlands), § 24, Series A, N 185-C).

102. Европейский Суд учитывает, что ходатайство об освобождении было подано 9 декабря 2004 г. в Ленинский районный суд, который ранее рассматривал вопросы содержания под стражей. 15 февраля 2005 г. Ленинский районный суд прекратил производство по делу, указав, что этот вопрос должен разрешать судья Фрунзенского районного суда. Это решение было отменено при рассмотрении жалобы областным судом, который решил прекратить производство в связи с отсутствием юрисдикции. Власти Российской Федерации не оспаривали того, что адвокат подал ходатайство в Ленинский районный суд в полном соответствии с процессуальными требованиями. Однако уклонение районного суда от безотлагательного реагирования на ходатайство об освобождении создало путаницу в подсудности, лишившую заявителя возможности проверки правомерности его содержания под стражей. Таким образом, Европейский Суд полагает, что при обстоятельствах дела уклонение властей от рассмотрения без задержки вопроса о правомерности содержания заявителя под стражей на основании его ходатайства об освобождении от 9 декабря 2004 г. (см. выводы Европейского Суда по этому вопросу в § 99 настоящего Постановления) лишило проверку требуемой эффективности (см. Постановление Европейского Суда от 26 февраля 2009 г. по делу "Эминбейли против Российской Федерации" (Eminbeyli v. Russia), жалоба N 42443/02, § 68 с дополнительными отсылками).

103. Принимая во внимание вышеизложенное и явный отказ национальных судов от рассмотрения вопроса о правомерности продолжения содержания заявителя под стражей и доводов относительно законности содержания под стражей, Европейский Суд полагает, что эти решения не составляли адекватного реагирования для целей пункта 4 статьи 5 Конвенции и что они нарушили право заявителя на возбуждение разбирательства для проверки правомерности его содержания под стражей.

VI. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

104. Европейский Суд рассмотрел иные доводы, выдвинутые заявителем. Однако с учетом предоставленных ему материалов, и насколько эти доводы относятся к компетенции Европейского Суда, он находит, что они не свидетельствуют о наличии признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Отсюда следует, что эта часть жалобы является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

VII. Применение статьи 41 Конвенции

105. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Ущерб

106. Заявитель требовал 2 5 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

107. Власти Российской Федерации отмечали, что заявитель не предоставил доказательств в поддержку своего требования.

108. Европейский Суд прежде всего напоминает, что на заявителя не может быть возложена обязанность доказывания морального вреда, который был ему причинен (см. Постановление Европейского Суда от 1 июня 2006 г. по делу "Гридин против Российской Федерации" (Gridin v. Russia), жалоба N 4171/04* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2007.), § 20). Он также учитывает, что в настоящем деле им установлен ряд нарушений положений Конвенции. При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что страдания и разочарования заявителя, причиненные бесчеловечными условиями содержания под стражей, не могут быть компенсированы одним лишь установлением факта нарушения. Однако конкретная сумма выглядит чрезмерной. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю 7 500 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную выше сумму.

В. Судебные расходы и издержки

109. Заявитель также требовал 7 000 евро в качестве компенсации юридических издержек, понесенных в судах страны и Европейском Суде. Он просил перечислить эту сумму на банковский счет его представителей.

110. Власти Российской Федерации подчеркивали, что, хотя заявитель предоставил Европейскому Суду копию соглашения о юридической помощи, он не предоставил доказательств фактической уплаты этой суммы.

111. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле заявитель предоставил Европейскому Суду копию договора о юридическом представительстве, в котором установлен гонорар в размере 7 000 евро, который подлежал уплате трем его адвокатам независимо от исхода разбирательства в Европейском Суде. Власти Российской Федерации не утверждали, что договор неисполним или что он не порождает обязательства заявителя по уплате предусмотренной суммы гонорара в пользу группы его защитников. Объем и подробности представленных заявителем состязательных бумаг свидетельствуют о том, что в его интересах была проделана огромная работа. С учетом предоставленных документов и ставок оплаты работы адвокатов Европейский Суд признает, что эти ставки являются разумными. В то же время Европейский Суд полагает, что сумма гонорара должна быть уменьшена в связи с тем, что в некоторых частях жалоба заявителя была признана неприемлемой или не было установлено нарушения. В этой связи, с учетом предоставленных документов и вышеизложенных критериев, Европейский Суд находит разумным присудить заявителю 5 000 евро, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть на него возложена в связи с этой суммой, с перечислением ее на банковский счет представителей, указанный заявителем.

С. Процентная ставка при просрочке платежей

112. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) решил прекратить производство по жалобе в части нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции;

2) признал жалобу приемлемой в части условий содержания под стражей в изоляторе, незаконности содержания под стражей с 12 января по 13 июля 2005 г., несвоевременного уведомления об обвинениях после задержания и отсутствия безотлагательной и эффективной проверки правомерности содержания под стражей, а в остальной части - неприемлемой;

3) постановил, что имело место нарушение требований статьи 3 Конвенции;

4) постановил, что имело место нарушение требований пункта 1 статьи 5 Конвенции в части содержания заявителя под стражей с 12 по 25 января 2005 г.;

5) постановил, что по делу требования пункта 1 статьи 5 Конвенции в части содержания заявителя под стражей с 25 января по 13 июля 2005 г. нарушены не были;

6) постановил, что имело место нарушение требований пункта 2 статьи 5 Конвенции;

7) постановил, что по делу требования пункта 4 статьи 5 Конвенции в отношении "безотлагательности" рассмотрения судами страны жалобы на постановление о заключении под стражу от 27 октября 2004 г., нарушены не были;

8) постановил, что имело место нарушение требований пункта 4 статьи 5 Конвенции в части "безотлагательности" рассмотрения национальными судами жалоб на остальные постановления о содержании под стражей или ходатайств об освобождении;

9) постановил, что имело место нарушение требований пункта 4 статьи 5 Конвенции в части уклонения судов от рассмотрения по существу ходатайства заявителя об освобождении, поданного 9 декабря 2004 г.;

10) постановил, что:

(а) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любой налог, начисляемый на указанную сумму:

(i) 7 500 евро (семь тысяч пятьсот евро) в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 5 000 евро (пять тысяч евро) в качестве компенсации судебных расходов и издержек, подлежащие перечислению на банковский счет представителей;

(iii) любой налог, подлежащий начислению на указанные суммы;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

11) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 19 февраля 2013 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Изабель Берро-Лефевр Председатель Палаты Суда