Постановление Европейского Суда по правам человека от 5 февраля 2013 г. Дело "Мхитарян (Mkhitaryan) против Российской Федерации" (Жалоба N 46108/11) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Мхитарян (Mkhitaryan)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 46108/11)

Постановление Суда

Страсбург, 5 февраля 2013 г.

По делу "Мхитарян против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Изабель Берро-Лефевр, Председателя Палаты,

Ханлара Гаджиева,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лафранк,

Линоса-Александра Сисилианоса,

Ксении Туркович,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Андре Вампаша, заместителя Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 15 января 2013 г,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 46108/11, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Тельманом Акоповичем Мхитаряном (далее - заявитель) 25 мая 2011 г. Интересы заявителя представляли А. Леонтьев и В. Черкасов, адвокаты, практикующие в Санкт-Петербурге.

2. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что в период содержания под стражей ему не оказывалась адекватная медицинская помощь, его предварительное заключение не являлось обязательным и что власти своевременно не рассматривали его ходатайства об освобождении.

4. 14 декабря 2011 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции Европейский Суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу. По ходатайству заявителя Европейский Суд решил применить правило 41 Регламента Суда и рассмотреть жалобу в приоритетном порядке.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1947 году и до своего задержания проживал в Великом Новгороде, Новгородская область.

А Уголовное разбирательство против заявителя. его задержание и содержание под стражей

6. 30 октября 2008 г. против заявителя было возбуждено уголовное дело. Органы прокуратуры подозревали его в организации преступной группы и угрозе насилием, а также в совершении двух эпизодов вымогательства при отягчающих вину обстоятельствах.

7. В июле 2009 года следователь привлек заявителя в качестве обвиняемого и решил заключить его под стражу. Заявитель был объявлен в международный розыск, поскольку власти полагали, что он покинул Россию. Это предположение было основано на том, что заявителя несколько раз не удалось вызвать в прокуратуру. Он не проживал по месту своей постоянной регистрации или любому другому известному месту жительства.

8. 4 августа 2009 г. Новгородский городской суд заочно санкционировал заключение заявителя под стражу на основании тяжести обвинений и наличия убедительных оснований полагать, что он покинул место жительства и выехал из России в 2007 году, желая скрыться от следствия и суда. Имелись данные о том, что заявитель намеревался скрываться и не сообщал сведения о своем местонахождении. Суд также отметил, что несколько потерпевших и свидетелей жаловались следственным органам на то, что знакомые заявителя пытались убедить их путем угроз и уговоров дать показания в его пользу. Адвокат заявителя возражал против этого постановления, утверждая, что заявитель проходит стационарное лечение в Армении и не может вернуться в Россию. Рассмотрев жалобу, Новгородский областной суд оставил постановление городского суда без изменения, найдя его мотивировку обоснованной.

9. 27 августа 2010 г., узнав, что заявитель находится в Армении, заместитель Генерального прокурора Российской Федерации направил письмо заместителю Генерального прокурора Армении с требованием о задержании и выдаче заявителя. Через две недели армянские власти удовлетворили это требование, и 24 сентября 2010 г. заявитель был задержан и заключен в Нубарашенский изолятор, где содержался до выдачи России 22 октября 2010 г.

10. 30 октября 2010 г., поскольку заявитель имел серьезное заболевание сердца, и состояние его здоровья ухудшилось, он был госпитализирован в тюремную больницу им. Гааза в Ленинградской области. Перенеся инсульт в ночь на 24 ноября 2010 г., заявитель был переведен в реанимационное отделение больницы. На следующий день после перевода из реанимационного отделения ему было вручено обвинительное заключение в присутствии одного из его адвокатов.

11. Адвокаты заявителя подали жалобу в Октябрьский районный суд Санкт-Петербурга в связи с решением следователя о вручении заявителю обвинительного заключения без учета его плохого состояния здоровья и приема сильных седативных средств.

12. 10 декабря 2010 г. районный суд отклонил жалобу, неусмотрев нарушения права заявителя на защиту. Суд отметил, что лечащий врач заявителя дал согласие на вручение обвинительного заключения, находя состояние здоровья заявителя удовлетворительным, и что присутствовал адвокат, оказывавший заявителю помощь при вручении. Решение было оставлено без изменения после рассмотрения жалобы Санкт-Петербургским городским судом 14 марта 2011 г.

13. Как утверждает заявитель, 14 декабря 2010 г. Эребуни-Нубарашенский районный суд Армении признал его содержание под стражей в Армении незаконным, так как оно было санкционировано должностным лицом, не уполномоченным на это.

14. 17 декабря 2010 г. Новгородский городской суд удовлетворил ходатайство следователя о продлении срока содержания под стражей заявителя до 22 февраля 2011 г. Районный суд мотивировал это следующим образом:

"...Суд соглашается с доводами следователя о том, что расследование настоящего дела является особенно сложным. В 1998 и 2004 годах были совершены два особо тяжких преступления. Правоохранительные органы узнали о них только в 2008 году. В рамках данного дела два лица обвиняются в совершении преступлений. Материалы дела насчитывают 40 томов.

[Заявитель] обвиняется в совершении двух особо тяжких умышленных преступлений, направленных против собственности [и] совершенных группой лиц по сговору. Очевидно, что преступления представляют серьезную угрозу для общества. Уголовный кодекс Российской Федерации предусматривает в качестве максимального наказания за каждое преступление 15 лет лишения свободы.

[Заявитель] ранее не судим и не привлекался к административной ответственности. Он не состоит на учете у психиатра или нарколога.

При избрании меры пресечения для [заявителя] учитывались следующие основания: достаточные данные, позволяющие заключить, что [заявитель] может скрыться от следствия и суда и оказать влияние на разбирательство путем давления на свидетелей [и] потерпевших.

Эти обстоятельства, предусмотренные статьей 97 Уголовно-процессуального кодекса России, не изменились.

Материалы дела содержат сведения, указывающие на то, что в ходе предварительного следствия [заявитель] был объявлен в розыск - вначале в федеральный, а затем в международный. [Он] не являлся по вызовам следователя для участия в следственных действиях, в течение длительного срока не проживал по месту регистрации, имел заграничный паспорт и недвижимое имущество в зарубежных странах, в 2007-2009 годах неоднократно пересекал границу Российской Федерации. Таким образом, суд имеет достаточные основания для заключения о том, что в случае освобождения [заявитель] может покинуть территорию Российской Федерации, в том числе выехать в государства, с которыми Россия имеет безвизовый режим. При указанных обстоятельствах более мягкая мера пресечения не может обеспечить участие [заявителя] в уголовном процессе с учетом тяжести обвинений и размера ущерба, причиненного преступлениями. Вышеупомянутые обстоятельства подтверждаются копиями ходатайств о заключении [заявителя] под стражу, повесток следователя и протоколов, ответов из миграционной службы и авиакомпаний "Армавиа" и "Аэрофлот", а также справками, полученными в ответ на запросы следователя.

Вместе с тем материалы дела содержат достаточные данные, свидетельствующие о том, что в случае отмены или изменения меры пресечения, избранной [заявителю], на более мягкую, он сможет оказывать воздействие на разбирательство по делу путем давления на свидетелей и потерпевших лично или через посредников. Этот вывод подтверждается протоколами допросов [двух потерпевших и двух свидетелей]. Во время [допроса] вышеупомянутые лица сообщили, что [заявитель] оказывал на них давление или что существовала возможность оказания на них давления со стороны [заявителя] или лиц из его круга.

[Заявитель] имеет ряд заболеваний. [Этот факт] подтверждается медицинскими документами. В то же время суд установил, что заявитель получал и продолжает получать необходимую медицинскую и консультативную помощь при содержании под стражей.

Защита не предоставила доказательств, свидетельствующих о том, что состояние здоровья [заявителя] препятствует его содержанию под стражей. Отсюда следует, что тот факт, что [заявитель] имеет ряд заболеваний, не может рассматриваться как абсолютное основание, требующее изменения меры пресечения на более мягкую. Суд не учитывает информацию о состоянии здоровья [заявителя], содержащуюся в ответе кардиолога Б. из Государственной медицинской академии им. Мечникова в Санкт-Петербурге на письмо адвоката от 7 декабря 2010 г., поскольку данный медицинский специалист не является лечащим врачом [заявителя], не [осматривает] заявителя постоянно, а лишь оказывает консультативные услуги. Кроме того, лечащий врач [заявителя] не сообщил следователям о наличии угрозы для жизни [заявителя], а, напротив, пояснил, что [заявителю] оказывалась необходимая медицинская помощь, и его многочисленные жалобы на состояние здоровья связаны с его психологическим и эмоциональным состоянием.

Суд не усматривает оснований для изменения меры пресечения [избранной заявителю]... на более мягкую, включая залог, поскольку такая мягкая мера не отвечает целям уголовного разбирательства по настоящему делу, в частности, не исключает возможности давления на свидетелей, которое [заявитель] может осуществлять в случае освобождения, и не препятствует его бегству.

Мера, избранная [заявителю], соответствует тяжести обвинений, его личности, поведению до и во время уголовного разбирательства и тяжести наказания, которому [он может подвергнуться]".

15. Адвокаты заявителя подали жалобу, утверждая, в частности, что заявитель серьезно болен и состояние его здоровья быстро ухудшается в условиях следственного изолятора и в отсутствие адекватной медицинской помощи.

16. 11 января 2011 г. Новгородский областной суд оставил без изменения постановление от 17 декабря 2010 г., согласившись с мотивировкой городского суда.

17.18 февраля 2011 г. Новгородский городской суд вновь продлил срок содержания заявителя под стражей до 24 апреля 2011 г. Городской суд мотивировал свое постановление так же, как предыдущее постановление от 17 декабря 2010 г. Однако новое постановление о продлении срока содержания учитывало дополнительное обстоятельство, которое, по мнению городского суда, подтверждало разумное подозрение в том, что заявитель может скрыться. В частности, городской суд отметил, что материалы дела свидетельствуют о том, что заявитель через посредников принимал меры для передачи права собственности на свое имущество другим лицам. Городской суд также отклонил доводы адвокатов относительно состояния здоровья заявителя, не усмотрев данных о том, что его жизнь и здоровье подвергались непосредственной угрозе в связи с длительным содержанием под стражей в следственном изоляторе или тюремной больнице. Заявитель отсутствовал на слушании, поскольку медицинская комиссия в составе трех врачей тюремной больницы им. Гааза признала его неспособным участвовать в заседании.

18. Это постановление было оставлено без изменения после рассмотрения жалобы Новгородским областным судом 3 марта 2011 г. Областной суд согласился с выводом городского суда о том, что состояние здоровья заявителя не имеет значения для решения вопроса о его дальнейшем содержании под стражей.

19. 22 апреля 2011 г. Новгородский городской суд вынес еще одно постановление о продлении срока содержания, которое было мотивировано так же, как и предыдущие постановления о содержании под стражей. Срок содержания был продлен до 24 июля 2011 г.

20. Новгородский областной суд дополнительно санкционировал продление срока содержания заявителя под стражей 22 июля и 22 августа 2011г. Каждый раз он ссылался на тяжесть обвинений против заявителя и его предрасположенность к бегству и воспрепятствованию правосудию. Городской суд истолковал факт получения заявителем нового заграничного паспорта как свидетельство его намерения скрыться в случае освобождения. Доводы адвокатов об ухудшении состояния здоровья заявителя были вновь отклонены как необоснованные.

21. Постановление о содержании под стражей от 22 августа 2011 г. было обжаловано адвокатами заявителя через три дня. Как утверждают власти Российской Федерации, получив жалобу адвокатов от 25 августа 2011 г. и отзыв прокурора от 8 сентября 2011 г., областной суд назначил слушание на 28 сентября 2011 г. Это слушание было отложено на два дня, поскольку заявителю требовалось время для консультаций со своими защитниками. 30 сентября 2011 г. кассационная* (* Вероятно, здесь и далее имеется в виду судебная коллегия по уголовным делам областного суда (прим. переводчика).) коллегия Новгородского областного суда оставила постановление о содержании под стражей без изменения.

22. 19 сентября 2011 г. заявителю было вручено уточненное обвинительное заключение. 3 ноября 2011 г. следствие было окончено, и дело заявителя было передано в Новгородский областной суд.

23. В очередном постановлении о продлении срока содержания от 21 ноября 2011 г. Новгородский областной суд указал, что угроза того, что заявитель скроется или воспрепятствует осуществлению правосудия, по-прежнему сохранила значение и не устраняется неудовлетворительным состоянием здоровья заявителя. Областной суд истолковал получение нового заграничного паспорта заявителем в результате скрытых действий в Санкт-Петербурге, а не по месту регистрации в Новгороде, в сочетании с продажей или передачей имущества в России как явные признаки его намерения покинуть страну в случае освобождения. Наконец, областной суд учел, что отсутствовали медицинские данные, свидетельствующие о невозможности дальнейшего содержания заявителя под стражей.

24. Получив жалобу адвокатов заявителя от 29 ноября 2011 г. и отзыв прокурора от 12 декабря 2012 г.* (* По-видимому, следует читать "2011" (прим. переводчика).), кассационная коллегия областного суда возвратила дело в нижестоящий суд, указав, что вопрос не готов к рассмотрению. После возвращения дела 22 декабря 2011 г. кассационная коллегия назначила слушание на 11 января 2012 г., когда постановление о содержании под стражей от 21 ноября 2011 г. было оставлено без изменения.

25. Аналогичный вывод - о том, что иная мера пресечения, помимо содержания под стражей, не обеспечит участие заявителя в судебном разбирательстве и не помешает ему скрыться из страны или оказывать давление на свидетелей - был сделан Новгородским областным судом 21 февраля 2012 г. Срок содержания под стражей заявителя был продлен до 24 мая 2012 г. Суд отметил, что власти безотлагательно приняли все необходимые меры для окончания следствия. Отсутствовали задержки разбирательства по их вине. Основные перерывы разбирательства были связаны с необходимостью учета права заявителя на охрану здоровья и необходимостью прохождения им различных медицинских процедур. Заявитель и его адвокаты знакомились с материалами дела с конца ноября 2011 года и ознакомились с 25 томами из 40. Областной суд также принял к сведению информацию, полученную от должностных лиц службы безопасности милиции, относительно угроз, поступавших следователям и прокурору, участвовавшим в деле заявителя. По этому вопросу была начата проверка.

26. 16 апреля 2012 г. объемным и подробным определением кассационная коллегия областного суда оставила без изменения постановление о содержании под стражей от 21 февраля 2012 г.

27. Последнее постановление о содержании под стражей, предоставленное сторонами в Европейский Суд, было вынесено 3 мая 2012 г. Новгородским областным судом. Срок содержания под стражей заявителя был продлен до 24 августа 2012 г. Одной из причин, по которым суд основывал свое решение о дополнительном продлении срока содержания, являлась серьезность угрозы сговора. В частности, областной суд принял во внимание меры безопасности, принятые в отношении прокурора в деле заявителя после угроз, поступивших в ее адрес со стороны лиц, которые могли действовать в интересах заявителя. Суд придал особое значение ранее имевшим место попыткам заявителя оказать давление на свидетелей и потерпевших и отметил тот факт, что заявитель в этот период знакомился с материалами дела, в связи с чем свидетели и потерпевшие могли вновь подвергнуться запугиванию и давлению. Областной суд не усмотрел обстоятельств, которые могли требовать освобождения заявителя.

28. 20 июня 2012 г. кассационная коллегия областного суда заслушала сторону обвинения и адвокатов заявителя. Она отклонила довод адвокатов о бездействии следственных органов, не принимавших меры для ускорения разбирательства и сознательно продлевавших срок содержания заявителя под стражей в течение более чем двух лет и давно собравших все возможные доказательства, что исключало угрозу сговора. Однако кассационная коллегия согласилась с доводами прокурора. В частности, как можно видеть из протокола судебного заседания, прокурор уведомила суд о том, что одна из потерпевших покинула страну, опасаясь за свою жизнь и безопасность членов своей семьи. Она напомнила суду о том, что потерпевшая сообщала, что заявитель угрожал ей и члену ее семьи насилием, лично или через посредников. Два других свидетеля утверждали, что к ним обращались четверо вооруженных лиц, угрожавших им и склонявших их к даче показаний в пользу заявителя. Одна из прокуроров, участвовавших в деле, находилась под секретным наблюдением в связи с поступавшими ей угрозами. По данным прокурора, заявитель делал все возможное для отложения разбирательства, поскольку адвокаты обещали ему, что постановление Европейского Суда будет вынесено к июлю 2012 года. Он, российский гражданин, проведший большую часть жизни в России, пользовался услугами армянского переводчика и вынуждал следователя оглашать ему документы из материалов дела, тогда как переводчик осуществлял синхронный перевод. Заявитель отказался от подписания формуляра, подтверждающего, что он закончил ознакомление с делом и подготовку к судебному разбирательству. В заключение прокурор процитировала медицинские документы, из которых следовало, что в течение всего периода содержания под стражей после признания заявителя инвалидом второй группы состояние его здоровья не ухудшилось.

29. Хотя адвокаты заявителя оспорили все доводы прокурора, а также мотивировку постановления о содержании под стражей, кассационная коллегия оставила последнее без изменения, полностью согласившись с его мотивировкой. Как следует из материалов дела, предоставленных Европейскому Суду, заявитель по-прежнему содержится под стражей, а его уголовное дело до сих пор рассматривается судом первой инстанции.

В. Качество медицинской помощи, оказанной заявителю

30. Обе стороны предоставили Европейскому Суду обширное медицинское досье, собранное после его задержания* (* Так в оригинале. По-видимому, имеется в виду задержание заявителя (прим. переводчика).) и включавшее экспертные заключения, мнения различных медицинских специалистов и справки. Материалы свидетельствуют о том, что у заявителя ишемическая болезнь сердца, сопровождающаяся сильной стенокардией, артериальной гипертензией, нарушением кровообращения, нарушением кровоснабжения головного мозга, хронической дисциркуляторной энцефалопатией и симптомами перенесенного ишемического инсульта.

31. После экстрадиции заявителя из Армении 30 октября 2010 г. он был госпитализирован в тюремную больницу им. Гааза в связи с острым сердечным состоянием. Его осмотрел дежурный тюремный врач, который зафиксировал дальнейшее ухудшение его состояния. Заявитель подписал формуляр согласия, указывающий, что он информирован о состоянии своего здоровья, своих заболеваниях и диагнозах, методах лечения и угрозах, которые связаны с выбранным видом лечения. Он дал согласие на любой вид медицинских процедур, необходимых при его состоянии. Несколько раз он подтверждал в письменной форме свое согласие на любые медицинские процедуры, которые врачи находили необходимыми при его состоянии. Заявителю была оказана экстренная помощь. Он оставался в больнице для интенсивного сердечно-сосудистого лечения, а также ему был сделан ряд анализов, включая неоднократные клинические анализы крови, ультразвуковые исследования и электрокардиограммы (далее - ЭКГ).

32. После того, как у заявителя случился инсульт, он обратился к главному врачу больницы им. Гааза с просьбой о проведении комплексного медицинского обследования с целью определения степени его трудоспособности. Эта просьба была удовлетворена, как и пожелание об обследовании кардиологом Б. из Государственной медицинской академии им. Мечникова. Это обследование было проведено 18 ноября 2010 г.

33. Документы, составленные в указанный период, содержат длинный перечень лекарств, назначенных заявителю. Больница также разрешила использование лекарств, переданных заявителю родственниками. В документах отражены порядок приема и дозировка всех лекарств, принимавшихся заявителем. В них также указано, что тюремные врачи наблюдали его ежедневно, а иногда несколько раз в день, его также посещали различные медицинские специалисты, включая кардиолога, невролога и реаниматолога, кровяное давление и температура измерялись ему утром и вечером. Его жалобы, включая связанные с отказом в приеме некоторых лекарств, выслушивались, записывались и рассматривались. Заявителю также систематически делали ЭКГ, результаты которой не указывали на негативную динамику. Медицинские специалисты, регулярно осматривавшие заявителя, находили его состояние здоровья "относительно удовлетворительным" и считали, что он не нуждается в терапии, кроме той, которая уже ему обеспечивалась.

34. 30 ноября 2010 г. кардиолог Б. из Государственной медицинской академии им. Мечникова составил заключение после осмотра заявителя. Он подтвердил диагноз, поставленный заявителю, отметив, что с учетом угрозы дальнейших сердечно-сосудистых осложнений состояние здоровья заявителя "безусловно требовало еще одной диагностической коронарной ангиографии с консультацией кардиолога и кардиохирурга для выработки плана дальнейшего лечения и выбора метода реваскуляризации миокарда". Врач Б. также указал, что заявитель нуждается в постоянном активном наблюдении кардиологом и в еще одной консультации невролога для уточнения терапии и определения момента необходимости проведения магнитно-резонансной томографии (далее - МРТ) мозга и дуплексного сканирования плечевых артерий. Врач Б. составил перечень лекарств, которые необходимо было включить в план лечения заявителя. Согласно тому же документу заявитель получил все эти лекарства.

35. Новый осмотр заявителя кардиологом Б. состоялся 3 декабря 2010 г. Единственная рекомендация врача заключалась в продолжении регулярного медицинского наблюдения и ограничении стрессовых ситуаций, которые могли повлиять на эмоциональное состояние заявителя.

36. Кроме осмотров тюремным медицинским персоналом, заявитель продолжал регулярно наблюдаться кардиологом Б. в декабре 2010 года осмотры проводились не менее одного раза в три или четыре дня. Рекомендации кардиолога Б. относительно лекарственной терапии, различных анализов и наблюдения другими медицинскими специалистами, включая невролога и психиатра, тщательно соблюдались, за исключением одной рекомендации по поводу МРТ. После совместного осмотра заявителя 24 декабря 2010 г. начальник медицинского отделения тюремной больницы и кардиолог Б. указали в медицинской карте заявителя, что состояние его здоровья препятствует участию в следственных действиях. Медицинская комиссия в составе нескольких тюремных врачей составила заключение от 28 декабря 2010 г., в котором отмечалось, что состояние заявителя остается относительно стабильным и не выявлено позитивных перемен, несмотря на лечение, которое он получал в больнице. Комиссия рекомендовала продолжать интенсивную терапию. Через два дня кардиолог Б. еще раз осмотрел заявителя. Не отметив позитивной динамики в его состоянии, он, тем не менее, подчеркнул, что консультации с заведующим терапевтическим отделением* (* В настоящее время академия им. Мечникова преобразована в университет, в котором имеется терапевтический факультет (прим. переводчика).) Государственной медицинской академии им. Мечникова подтвердили правильность терапии, выбранной и обеспечиваемой заявителю.

37. Кардиолог Б. продолжал регулярно наблюдать заявителя в январе 2011 года, каждый раз отмечая, что пациент получает назначенное лечение в полном объеме. Он учел жалобы заявителя, изменив режим химиотерапии или рекомендуя консультации с другими медицинскими специалистами. Заявитель был осмотрен хирургом и неврологом по рекомендации кардиолога Б. Единственная рекомендация, которая не была соблюдена, заключалась в проведении диагностической коронарной ангиографии для определения возможности лечения ишемической болезни сердца заявителя хирургическим путем. Эта рекомендация была впоследствии повторена начальником медицинского отделения тюремной больницы.

38. 1 февраля 2011 г. врач Б., изучив результаты коронарной ангиографии, которая, как следует из объяснений сторон, была проведена в январе 2011 года, и, отметив ухудшение состояния здоровья заявителя, сделал следующую запись в его медицинской карте:

"...В настоящее время имеется весьма высокий риск инфаркта миокарда и неблагоприятного исхода заболевания. [Заявитель] нуждается в стационарном лечении в специализированной кардиологической больнице...".

Прописав длинный перечень лекарств для заявителя, врач Б. также отметил, что его участие в следственных действиях является "нежелательным".

39. Через три дня главный врач тюремной больницы им. Гааза отклонил требование адвокатов заявителя о медицинском обследовании заявителя с целью установления того, совместимо ли его состояние здоровья с условиями содержания в следственном изоляторе. В соответствующей части заключения главного врача указывалось следующее:

"[Заявителю] поставлены диагнозы: "ишемическая болезнь сердца, атеросклероз коронарных и церебральных артерий, атеросклеротический кардиосклероз, стенокардия... эссенциальная гипертензия третьей степени, артериальная гипертензия третьей степени... состояние, вызванное размещением стента в огибающей ветви левой коронарной артерии в 2010 году, цереброваскулярная болезнь, последствия острого нарушения кровоснабжения головного мозга в 2009 году в форме левостороннего гемипареза, энцефалопатия второй или третьей степени".

Отсюда следует, что поставленные [заявителю] диагнозы не относятся к категории тяжелых заболеваний, препятствующих содержанию под стражей подозреваемых или обвиняемых, утвержденных постановлением Правительства от 14 января 2011 г. N 3 "О медицинском освидетельствовании подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений"".

40. В феврале 2011 года заявитель продолжал наблюдаться у кардиолога Б. Осмотры проводились не менее чем раз в четыре дня. Результаты этих консультаций были сходными. Врач Б. отмечал негативную динамику в состоянии здоровья заявителя, уведомлял тюремную администрацию о возможном негативном исходе ситуации, включая смерть заявителя, и рекомендовал его перевод в специализированную кардиологическую больницу для высокотехнологичной медицинской помощи. Хотя перевод в кардиологическую больницу не был осуществлен, остальные рекомендации лечащего кардиолога были соблюдены.

41. 15 февраля 2011г. судебно-медицинская экспертиза признала заявителя инвалидом второй группы. На следующий день по распоряжению начальника Управления службы исполнения наказаний по Санкт-Петербургу и Ленинградской области (далее - служба исполнения наказаний), заявитель прошел медицинское обследование в присутствии члена Санкт-Петербургского общественного наблюдательного органа в сфере защиты прав человека, помощника начальника службы исполнения наказаний, осуществляющего надзор за соблюдением прав человека в местах лишения свободы, начальника Следственного изолятора N 5, врачей тюремной больницы, врача Б. и адвокатов заявителя.

В соответствующей части экспертного заключения, подготовленного по результатам медицинского обследования заявителя 16 февраля 2011 г., указывалось следующее:

"...После медицинского обследования медицинская комиссия установила, что [заявитель] имеет хроническое заболевание сердца с недостаточностью кровообращения, осложнениями и постоянным снижением телесных функций, влекущим существенные ограничения жизненных функций и требующим длительного лечения в условиях специализированного кардиологического медицинского учреждения. Этот тип заболевания включен в перечень тяжелых заболеваний, которые препятствуют содержанию под стражей подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений...".

42. В марте 2011 года заявитель продолжал находиться под пристальным медицинским наблюдением тюремного персонала, и график осмотров кардиологом Б. сохранился. После осмотра неврологом 18 марта 2011 г. была дана рекомендация о проведении консилиума нейрохирургов для определения необходимости операции с учетом безуспешности консервативной терапии. Заявитель продолжал жаловаться на сильную боль в груди и головную боль, особенно после участия в следственных действиях. Врачи также отмечали высокое кровяное давление, головокружение и одышку после физических нагрузок. 30 марта 2011 г., после серии жалоб заявителя, кардиолог Б. вновь рекомендовал диагностическую коронарную ангиографию для определения того, необходима ли заявителю операция, и заключил, что участие заявителя в следственных действиях "крайне нежелательно". Нейрохирург, который наблюдал заявителя на следующий день, рекомендовал сканирование МРТ для окончательного разрешения вопроса об операции.

43. После регулярного наблюдения заявителя в апреле и мае 2011 года кардиолог и невролог повторно рекомендовали проведение срочной коронарной ангиографии и сканирование МРТ пояснично-крестцового отдела позвоночника для разрешения вопроса о том, требует ли состояние заявителя немедленной операции. Врачи также запретили ему участвовать в следственных действиях в связи с крайне высоким риском развития осложнений ишемической болезни сердца. Врачи тюремной больницы представили заключение, отмечавшее, что, несмотря на получаемое заявителем лечение, он продолжает страдать от серьезных приступов стенокардии даже в состоянии покоя и при незначительных физических нагрузках. Заявитель продолжал жаловаться на боли в сердце и головные боли, головокружение и слабость. Однако эти жалобы не повлияли в существенной степени на режим химиотерапии, выбранный заявителю.

44. 20 мая 2011 г. профессор М., доктор медицинских наук, осмотрел заявителя и отметил жалобы на постоянную сильную боль в грудной клетке и сердце. Указав, что состояние заявителя является относительно стабильным, профессор М. согласился с тем, что состояние его здоровья продолжает ухудшаться, и болезнь прогрессирует. Он не дал оценки качеству лечения заявителя в отсутствие результатов коронарной ангиографии и рекомендовал провести ее при первой возможности. В конце мая 2011 года кардиолог Б. составил длинный перечень процедур мониторинга состояния здоровья заявителя. Все процедуры из этого перечня были проведены без задержки, за исключением одной. Несмотря на рекомендацию кардиолога, повторявшуюся в заключениях каждого осмотра заявителя, коронарная ангиография до сих пор не проведена.

45. Осмотры заявителя кардиологом и неврологом в июне 2011 года повлекли те же рекомендации о необходимости проведения коронарной ангиографии и сканирования МРТ. Специалисты также настаивали на переводе заявителя в кардиологическую больницу для специального лечения. Развитие ишемической болезни сердца заявителя не осталось незамеченным сотрудниками больницы, которые фиксировали и рассматривали его повседневные жалобы. Несколько раз врачи также запрещали заявителю участвовать в следственных действиях с учетом угрозы состоянию его здоровья, вытекающей из любого эмоционального напряжения.

46. 27 июня 2011 г. у заявителя случился сердечный приступ, и он был немедленно переведен в реанимационное отделение тюремной больницы, где ему поставили капельницу для интенсивного симптоматического лечения. Его состояние здоровья характеризовалось как умеренно тяжелое. Вечером того же дня реаниматолог отметил в документах, что терапия оказала положительное воздействие на состояние здоровья заявителя. Утром 28 июня 2011 г. он был возвращен в терапевтическое отделение больницы, где его осмотрел кардиолог Б. Врач составил длинный перечень лекарств, которые необходимо было включить в режим лечения заявителя, назначил регулярные ЭКГ и мониторинг кровяного давления, а также запретил проведение следственных действий с участием заявителя.

47. Ежедневные осмотры заявителя тюремным персоналом и кардиологом Б. не выявили позитивных изменений в его состоянии. Он продолжал жаловаться на боли в грудной клетке, головокружение и головную боль. Врачи зафиксировали высокое кровяное давление и нестабильную стенокардию. Ежедневные ЭКГ свидетельствовали о том, что состояние здоровья заявителя продолжает ухудшаться. Заявителю был предписан постельный режим, и он был освобожден от участия в следственных действиях. 4 июля 2011 г. кардиолог Б., начальник терапевтического отделения тюремной больницы С. и лечащий врач заявителя С. составили заключение на основании ежедневного мониторинга и конкретных анализов, сделанных для оценки состояния заявителя. В соответствующей части заключения указывалось следующее:

"Принимая во внимание результаты инструментальных обследований, наличие эпизодов стабильной депрессии сегмента ST в неоднократных ЭКГ, а также выраженную негативную динамику в феврале 2011 года, которая оставалась неизменной согласно ежедневному мониторингу в июне 2011 года, характер коронарного поражения, проявившегося при коронарной ангиографии, картину стенокардии напряжения, прогрессирующей до четвертой функциональной группы, и клиническую картину стенокардии в покое, развитие хронической сердечной недостаточности на фоне максимальной сердечно-сосудистой терапии, резервы консервативной терапии исчерпаны.

В данный момент пациенту угрожают весьма высокие риски развития острого сердечного инфаркта и неблагоприятного исхода его заболевания, включая смерть. Согласно рекомендациям невролога и нейрохирурга пациент также нуждается в сканировании МРТ пояснично-крестцового отдела позвоночника для подтверждения диагноза формирования грыжи пояснично-крестцового отдела позвоночника с целью формирования дальнейшего плана лечения...

В настоящее время пациент страдает от прогрессирующего ухудшения отправлений организма, влекущего значительные ограничения жизнедеятельности. [Он] нуждается в длительном стационарном лечении в условиях специализированной кардиологической больницы, где может получать специализированную высокотехнологичную медицинскую помощь, включая коронарную ангиографию и кар-диохирургическое лечение в кратчайшие сроки".

48. Те же ежедневные осмотры по жалобам заявителя, а также негативные проявления его состояния здоровья, включая гипертензию, нестабильную частоту сердечных сокращений и неудовлетворительные результаты ЭКГ продолжались в июле и августе 2011 года. Врачи также ввели в режим лечения заявителя прием транквилизаторов, так как его эмоциональное состояние вызывало серьезную озабоченность. Хотя заявитель получал все назначенные ему лекарства, врачи неоднократно подтверждали необходимость проведения коронарной ангиографии для определения надлежащего курса лечения. Поскольку заявитель был прикован к постели в течение большей части дня, запрет на его участие в предварительном следствии сохранялся на всем протяжении июля 2011 года. Вследствие единственной попытки снять запрет в виде разрешения встретиться со следователями в больнице у заявителя случился еще один приступ гипертензии. Несколько раз лечащие врачи признавали состояние заявителя тяжелым. В августе 2011 года следователи пригласили заявителя принять участие в допросах и других следственных действиях. Каждая встреча со следователями причиняла заявителю страдания в виде новых приступов гипертензии и тахикардии, которые, в свою очередь, влекли решение врача об ограничении таких встреч.

49. 25 августа 2011 г. заявитель был направлен в Мариинскую больницу в Санкт-Петербурге для углубленного обследования, включая проведение коронарной ангиографии. В больнице заявитель был осмотрен кардиохирургом и радиологом, которые дали рекомендации относительно режима химиотерапии, а также настойчиво рекомендовали хирургическое лечение ишемической болезни сердца, а именно реваскуляризацию коронарных артерий (шунтирование коронарных артерий). После возвращения заявителя в тюремную больницу начальник терапевтического отделения больницы выдала справку, подтверждающую необходимость срочного перевода заявителя в специализированную клинику для длительного кардиологического и нейрохирургического лечения высокотехнологичными методами. Она также рекомендовала отложить проведение любых процессуальных действий с участием заявителя со ссылкой на высокий риск развития сердечных осложнений.

50. 6 сентября 2011 г. заявитель был осмотрен медицинской комиссией в составе проректора Санкт-Петербургской медицинской академии, директора клиники при академии, заместителя заведующего терапевтического отделения академии, главного кардиолога академии, заведующего вторым кардиологическим отделением академии, заведующего рентгеновским отделением и лечащего врача заявителя. Комиссия заключила, что заболевание заявителя не относится к категории тяжелых, препятствующих содержанию под стражей, и рекомендовала операцию в форме реваскуляризации миокарда, а также интенсивный лекарственный режим. 13 сентября 2011 г. заявитель был осмотрен хирургом, реаниматологом и терапевтом по поводу его жалоб на сильную сердечную боль. Поскольку заявитель страдал от гипертензии, они сделали ему инъекцию для понижения кровяного давления и отметили, что его транспортировка возможна лишь в сопровождении кардиореанимационного блока. В тот же день исполняющий обязанности начальника тюремной больницы, начальник терапевтического отделения и лечащий врач заявителя вновь указывали на необходимость проведения ему срочной операции на сердце для предотвращения дальнейших осложнений, включая смерть. В то же время тюремные врачи решили перевести заявителя из больницы в Следственный изолятор N 5, где он должен был продолжать стационарное лечение.

51. Поздно вечером 14 сентября 2011 г. заявителю, который уже был переведен в Следственный изолятор N 5, была вызвана "скорая помощь". Врачи "скорой помощи" поставили ему диагнозы: "ишемическая болезнь сердца, атеросклеротический кардиосклероз, эссенциальная гипертензия третьей степени, церебральная клаудикация второй степени". Оказав заявителю экстренную медицинскую помощь, эти врачи покинули следственный изолятор, получив заверения, что заявитель останется в медицинской части следственного изолятора.

52. Утром 20 сентября 2011 г. следователь вызвал заявителя для допроса. Заявитель чувствовал себя плохо, жаловался на сильную боль, утомление, напряженность, головокружение и временную потерю сознания и просил вызвать врача. Поскольку врач в течение часа так и не явился, адвокаты заявителя написали письмо начальнику следственного изолятора с требованием о срочном оказании заявителю медицинских услуг.

53. На основе различных медицинских документов, выданных в начале сентября 2011 года, и со ссылкой на необходимость сделать операцию для устранения угрозы жизни и здоровью заявителя адвокаты заявителя направили жалобу начальнику Федеральной службы исполнения наказаний с требованием о переводе заявителя в тюремную больницу. Они утверждали, что Следственный изолятор N 5 не приспособлен для оказания заявителю требуемой медицинской помощи, тюремные врачи не имеют необходимой квалификации, врачи "скорой помощи" не были вызваны в изолятор и что заявитель привлекался для участия в следственных действиях, несмотря на крайне неудовлетворительное состояние здоровья. Такие же жалобы были направлены различным должностным лицам прокуратуры. Адвокаты приложили копии документов и справок, выданных различными врачами гражданской больницы с рекомендациями о приостановлении участия заявителя в уголовном разбирательстве ввиду его крайне слабого здоровья и того факта, что он получает седативные средства, влияющие на его физическое и душевное состояние. Со ссылкой на медицинские заключения адвокаты настаивали на том, что состояние здоровья заявителя могло ухудшиться под влиянием стресса, в том числе повлечь его смерть.

54. 23 ноября 2011 г. заявитель был вновь переведен в тюремную больницу им. Гааза, где оставался до 16 декабря 2011 г. Приняв во внимание жалобы заявителя на головную боль, головокружения, давящую боль в грудной клетке, одышку и нестабильное сердцебиение, тюремные врачи заключили, что его состояние здоровья является относительно удовлетворительным. Однако, сравнив результаты ЭКГ от сентября и ноября 2011 года, кардиолог отметил негативную динамику в состоянии здоровья заявителя и подчеркнул абсолютную необходимость осмотра неврологом и хирургом. Он также составил длинный перечень лекарств для приема заявителем. Состояние здоровья заявителя оценивалось как средне-тяжелое, и врачи назначили ряд процедур, включая сканирование МРТ мозга и пояснично-крестцового отдела позвоночника, ЭКГ и ультразвуковое исследование сердца для определения надлежащего курса терапии. После полного исполнения рекомендации о процедурах начальник терапевтического отделения больницы решил выписать заявителя из больницы для стационарного лечения в условиях обычного изолятора.

55. Через 12 дней заявитель вновь был направлен в тюремную больницу им. Гааза. По прибытии в больницу заявитель подписал формуляр, подтверждающий согласие на любые медицинские процедуры, которые врачи найдут необходимыми для состояния его здоровья. Согласно медицинским документам, составленным на основе новых процедур, проведенных заявителю в больнице, его состояние здоровья не изменилось. Он получал ту же лекарственную терапию и оставался под ежедневным медицинским мониторингом, включая ЭКГ. Врачи продолжали фиксировать жалобы заявителя и отметили безуспешность химиотерапии в отношении запущенных случаев гипертензии и стенокардии. В январе 2012 года кардиолог отметил негативную динамику состояния здоровья заявителя по результатам ЭКГ. Он также указал на значительное увеличение ишемических эпизодов и на повышение их длительности. Полагая, что заболевание сердца заявителя прогрессирует, кардиолог последовательно высказывался по поводу срочной необходимости проведения реваскуляризации коронарных артерий. Он также указывал, что лекарственный режим заявителя достиг максимальных пределов с назначением лекарств максимальной дозы переносимости. 16 февраля 2012 г. медицинская комиссия подтвердила, что состояние заявителя должно относиться ко второй группе инвалидности. В тот же день заявитель был направлен обратно в Следственный изолятор N 5 для стационарного лечения и нахождения под наблюдением персонала медицинской части.

56. Согласно письму начальника медицинской части, направленному адвокатам заявителя в конце апреля 2012 года, состояние здоровья заявителя рассматривалось как "близкое к удовлетворительному, стабильное", и он получал лечение. Однако начальник отделения отказал в разрешении на осмотр заявителя кардиологом, сообщив, что этот вопрос относится к компетенции следователей. В ответ на жалобы адвокатов на неадекватную медицинскую помощь под стражей, включая отказы следователей в разрешении на осмотр заявителя кардиологом, начальник Северо-Западного управления Генеральной прокуратуры направил письмо о том, что следователь некомпетентен решать какие-либо вопросы, относящиеся к медицинской помощи заключенному.

57. Заявитель предоставил Европейскому Суду письменное заключение кардиолога Б., который являлся его лечащим врачом с октября 2010 года по март 2012 года, когда он был лишен доступа к заявителю в Следственном изоляторе N 5. Основав свои выводы на результатах ежедневных осмотров заявителя и различных медицинских процедур и анализов, которые были ему сделаны после задержания, кардиолог Б. указал следующее:

"...Считаю себя компетентным для выдачи следующего заключения о пациенте. Пациент [заявитель] имеет мультифокальное коронарное поражение и крайне высокий коронарный риск, с учетом предоставленных мне данных стресс-эхокардиографии. Пациент имеет абсолютные показания для хирургической реваскуляризации коронарных артерий - шунтирования коронарных артерий. Как кардиолог, который наблюдал пациента с октября 2010 года и оценивал клиническую картину и результаты клинических лабораторных и инструментальных анализов в их динамике (постоянный ежедневный мониторинг ЭКГ, коронарная ангиография от 25 августа 2011 г., эхокардиография [и] стресс-эхокардиография), я могу однозначно утверждать, что представленный диагноз полностью подтвержден. Согласно национальным и европейским рекомендациям поражение, затрагивающее более чем 50% ствола левой коронарной артерии, в сочетании с тремя артериальными коронарными атеросклеротическими поражениями служат показанием для проведения срочной кардиологической операции - шунтирования коронарных артерий. Также необходимо подчеркнуть, что вопрос о проведении кардиологической операции, с учетом серьезности коронарных поражений, должен был разрешаться сразу после получения результатов диагностической коронарной ангиографии и консультации кардиохирурга, которые имели место в августе 2011 года! Кроме того, с учетом результатов сердечной ангиографии можно утверждать, что дальнейшее консервативное лечение [заявителя] не будет эффективным, неизбежно повлечет полную нетрудоспособность пациента, развитие острого сердечного инфаркта и осложнений в ходе ишемической болезни сердца, включая внезапную коронарную смерть. Кардиохирургическая операция, несомненно, приведет к улучшению состояния пациента, повышению ожидаемой продолжительности жизни [и] в достаточной степени уменьшит потребность в лекарственной терапии".

II. Применимое национальное законодательство

А. Положения о качестве медицинской помощи заключенным

58. Российское законодательство содержит подробное регулирование оказания медицинской помощи заключенным. Эти правила, изложенные в совместном приказе Министерства здравоохранения и социального развития и Министерства юстиции N 640/190 "О порядке организации медицинской помощи лицам, отбывающим наказание в местах лишения свободы и заключенным под стражу" (далее - Порядок), введенном в действие 17 октября 2005 г., применимы ко всем заключенным. В частности, раздел III Порядка предусматривает меры, принимаемые медицинским персоналом по прибытии заключенного в изолятор. По прибытии в следственный изолятор всем поступившим проводится первичный медицинский осмотр до их размещения в камерах с другими заключенными. Осмотр проводится с целью выявления лиц, представляющих эпидемическую опасность для окружающих, а также больных, нуждающихся в неотложной помощи. Особое внимание обращается на наличие инфекционных заболеваний. В срок не более трех дней с момента прибытия в СИЗО все поступившие проходят углубленный врачебный осмотр, а также рентгено-флюорографическое обследование. При проведении углубленного осмотра больного врач выясняет жалобы, изучает анамнез заболевания и жизни, проводит внешний осмотр с целью обнаружения телесных повреждений, вновь нанесенных татуировок, при наличии показаний назначает дополнительные методы обследования. Тюремный врач также назначает лабораторные исследования для выявления инфекций, передающихся половым путем, ВИЧ-инфекции, туберкулеза и других заболеваний.

59. В дальнейшем проводятся плановые (не реже двух раз в год) медицинские осмотры или по требованию заключенных. При ухудшении состояния здоровья заключенного его медицинское освидетельствование, а также оказание медицинской помощи проводятся медицинскими работниками СИЗО безотлагательно. В таких случаях медицинское освидетельствование включает в себя медицинский осмотр, при необходимости дополнительные методы исследований и привлечение врачей-специалистов. Полученные результаты фиксируются в медицинской карте амбулаторного больного в установленном порядке и сообщаются освидетельствуемому в доступной для него форме.

60. Раздел III Порядка также устанавливает процедуру на случай отказа заключенных от медицинского обследования или лечения. Отказ заключенного оформляется соответствующей записью в медицинской документации. Медицинский работник разъясняет подозреваемому, обвиняемому или осужденному в доступной для него форме возможные последствия отказа от предлагаемых лечебно-диагностических мероприятий.

61. Медикаменты заключенным на руки не выдаются, прием лекарственных препаратов производится в присутствии медицинского работника. В ограниченных случаях* (* Имеются в виду препараты, не относящиеся к наркотическим, психотропным, сильнодействующим либо ядовитым, назначаемые при заболеваниях, нуждающихся в непрерывном поддерживающем лечении (прим. переводчика).) начальник медицинской части может разрешить выдачу препаратов на руки больному (из расчета на одни сутки).

62. Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений, действующие с 3 ноября 2005 г. (далее - Правила), содержат нормы, регулирующие все аспекты содержания осужденных в исправительных учреждения. В частности, пункт 125 Правил предусматривает, что осужденные могут получать дополнительную лечебно-профилактическую помощь, оплачиваемую за счет собственных средств. Такие медицинские услуги предоставляются специалистами лечебно-профилактических учреждений государственной или муниципальной систем здравоохранения в медицинской части исправительного учреждения.

В. Положения о содержании под стражей

63. Положения российского законодательства о содержании под стражей изложены в Постановлении Европейского Суда от 13 ноября 2012 г. по делу "Пятков против Российской Федерации"(Pyatkovv. Russia) (жалоба N 61767/08, §§ 48-66).

III. Применимые международные доклады и документы

А. Рекомендация REC(2006)2 Комитета Министров Совета Европы государствам - участникам Совета Европы о Европейских тюремных правилах, принятая 11 января 2006 г. на 952-й встрече заместителей Министров
(Европейские тюремные правила)

64. Европейские тюремные правила представляют свод руководящих принципов для систем здравоохранения. Соответствующие извлечения из правил предусматривают следующее:

"...Охрана здоровья

39. Администрация пенитенциарных учреждений обеспечивает охрану здоровья всех заключенных этих учреждений.

Организация медицинского обслуживания в пенитенциарных заведениях

40.1. Медицинские службы в пенитенциарных учреждениях организуются в тесном сотрудничестве с общими органами здравоохранения общины или страны.

40.2. Политика пенитенциарных учреждений в области здравоохранения является неотъемлемой частью национальной политики здравоохранения и совместима с ней.

40.3. Заключенные должны иметь доступ к медицинским услугам, имеющимся в стране, без дискриминации по признаку их правового положения.

40.4. Медицинские службы пенитенциарных учреждений выявляют и лечат физические и психические заболевания или дефекты, которыми могут страдать заключенные.

40.5. Для этой цели заключенному оказываются все необходимые медицинские, хирургические и психиатрические услуги, в том числе предоставляемые в общине.

Медицинский и санитарный персонал

41.1. Каждое пенитенциарное заведение должно иметь не менее одного имеющего соответствующую квалификацию врача общей медицинской практики.

41.2. Принимаются меры по обеспечению, в случаях срочной необходимости, неотложной помощи имеющего соответствующую квалификацию врача...

41.4. Каждое пенитенциарное учреждение должно иметь персонал, имеющий надлежащую медицинскую подготовку.

Обязанности врача

42.1.Врач или квалифицированная медицинская сестра, подчиненная этому врачу, обследует каждого заключенного при первой возможности, за исключением случаев, когда в этом явно нет необходимости...

42.3. При осмотре заключенного врач или подчиненная этому врачу медицинская сестра уделяют особое внимание следующему:

...b) диагностированию физического или психического заболевания, причем должны приниматься все необходимые меры для его лечения и продолжения курса лечения...

43.1. Врач заботится о физическом и психическом здоровье заключенных и осматривает, в условиях и с частотой, соответствующим стандартам здравоохранения в обществе, всех больных заключенных, всех, кто обратился с недомоганием или травмой, и любого заключенного, на которого специально обращено внимание...

Медицинский уход

46.1. Больные заключенные, требующие специализированного лечения, переводятся в специализированные учреждения или гражданские больницы, если такое лечение невозможно в пенитенциарном учреждении.

46.2. Там, где служба пенитенциарного учреждения имеет собственную больницу, она должна быть достаточно укомплектована персоналом и оборудованием для надлежащего ухода и лечения направляемых в эту больницу заключенных...".

В. Третий общий доклад Европейского комитета против пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания ("Доклад ЕКПП")

65. Сложность и значимость охраны здоровья в местах лишения свободы рассматривалась Европейским комитетом против пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (ЕКПП) в 3-м Общем докладе (СРТ/ Inf (93) 12 - дата публикации: 4 июня 1993 г.). Далее приводятся извлечения из доклада:

"...33. При поступлении в место содержания все лица, лишенные свободы, должны быть незамедлительно осмотрены медицинским персоналом учреждения. В своих докладах Комитет рекомендовал, чтобы каждое вновь прибывшее лицо, лишенное свободы, было надлежащим образом опрошено и, если необходимо, физически обследовано врачом сразу же после его поступления. Следует добавить, что в некоторых странах медицинское освидетельствование при поступлении проводится компетентной медсестрой, которая подчиняется врачу. Такой подход можно рассматривать как более эффективное использование имеющихся ресурсов.

Также желательно, чтобы лицам, лишенным свободы, по их прибытии вручались буклет или брошюра, информирующая о наличии и деятельности службы здравоохранения и напоминающая об основных мерах гигиены.

34. Находясь под стражей, лица, лишенные свободы, должны иметь возможность доступа к врачу в любое время, независимо от режима их содержания... Медицинское обслуживание должно быть организовано таким образом, чтобы просьбы о консультации врача выполнялись без ненадлежащей задержки...

35. Служба здравоохранения в местах содержания лиц, лишенных свободы, должна быть способна обеспечивать, по крайней мере, регулярные амбулаторные консультации и скорую медицинскую помощь (в дополнение также может содержаться помещение больничного типа с кроватями)... Кроме того, врачам, работающим в местах лишения свободы, должна быть предоставлена возможность привлекать специалистов...

Всегда должна быть возможность вызова врача скорой медицинской помощи. Вместе с тем на территории места лишения свободы всегда должно присутствовать лицо, желательно с официально подтвержденной квалификацией медицинской сестры, способное оказать первую помощь.

Амбулаторное лечение должно осуществляться под надзором медицинского персонала, если это целесообразно. Во многих случаях для обеспечения дополнительного лечения недостаточно требования со стороны лица, лишенного свободы.

36. Должен быть прямой доступ к хорошо оснащенной госпитальной службе либо в гражданской больнице, либо в медицинском учреждении по месту содержания...

38. Медицинское обслуживание в местах лишения свободы должно обеспечивать лечение и уход, а также соответствующую диету, физиотерапевтическое лечение, реабилитацию или любое другое необходимое специальное лечение на условиях, сопоставимых с теми, которыми пользуются пациенты вне таких учреждений. Также должна предусматриваться обеспеченность медицинским персоналом, персоналом по уходу и техническими специалистами, служебными помещениями, сооружениями и оборудованием.

Необходим соответствующий контроль за снабжением и распределением лекарств, а изготовление лекарств следует поручать квалифицированному персоналу (фармацевту/медицинской сестре и т.д.).

39. История болезни должна заполняться на каждого пациента, содержать диагностическую информацию, а также текущие записи об изменениях состояния пациента и о любых специальных обследованиях, которым он подвергался. В случае перевода пациента в другое учреждение карта должна быть направлена врачам того учреждения, куда поступает лицо, лишенное свободы.

Кроме того, медицинский персонал каждой бригады должен вести ежедневные записи в журнале, в котором содержится информация по отдельным происшествиям, имеющим отношение к пациентам. Такие записи полезны тем, что дают общее представление о ситуации в организации здравоохранения в данном тюремном учреждении и в то же время раскрывают проблемы, которые могут возникнуть.

40. Предпосылкой успешного функционирования медицинской службы служит возможность для врачей и персонала по уходу регулярно встречаться и создавать рабочие группы под руководством старшего врача, который возглавляет службу..".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

66. Заявитель жаловался на то, что в период содержания под стражей не получал эффективной медицинской помощи, что повлекло серьезное ухудшение его состояния, а также сильные физические и нравственные страдания в нарушение гарантий статьи 3 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

А. Доводы сторон

67. Предоставив подробный обзор медицинских услуг, оказанных заявителю в период содержания под стражей, власти Российской Федерации утверждали, что помощь была своевременной и эффективной и полностью отвечала потребностям состояния здоровья заявителя. Учреждения, в которых заявитель содержался или содержится, имели необходимый персонал и ресурсы, включая лекарства и медицинское оборудование, для оказания наиболее эффективной медицинской помощи. В частности, власти Российской Федерации подчеркивали, что заявитель получал все назначенные ему лекарства. В то же время они признали, что в августе 2011 года медицинские специалисты из гражданских больниц уже рекомендовали операцию в форме шунтирования коронарных артерий. Власти Российской Федерации также подтвердили, что после признания заявителя инвалидом в феврале 2011 года медицинские комиссии не отмечали изменений его состояния здоровья, которые могли бы обусловить отмену этого диагноза. Тем не менее власти Российской Федерации заключили, что заболевания заявителя были хроническими и связанными с возрастом и потому неизлечимыми. Однако врачи могли обеспечить стойкую ремиссию патологии заявителя, и состояние его здоровья стало относительно удовлетворительным.

68. Признав, что до марта 2012 года он находился под активным наблюдением ряда медицинских специалистов, в том числе из гражданских клиник, заявитель все же настаивал на том, что тюремная администрация не обеспечила систематическое и регулярное лечение, обусловленное серьезностью его состояния. Он ссылался на заключения различных медицинских экспертов, включая лечащего кардиолога, согласно которому получаемая им консервативная лекарственная терапия вышла за пределы своих возможностей и уже не помогала, и он нуждался в срочной операции. Власти долго пренебрегали предупреждениями врачей о том, что несоблюдение их рекомендаций о хирургическом лечении влечет опасность для его жизни. Они не принимали мер для организации операции и даже пресекли контакты с кардиологом, тем самым еще больше уменьшив ожидаемую продолжительность его жизни. Заявитель также подчеркивал, что содержание в обычном следственном изоляторе, где его кардиолог был лишен возможности его осмотра, было самым очевидным свидетельством неэффективности помощи или даже ее отсутствия.

В. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

69. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(а) Общие принципы

70. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из фундаментальных ценностей демократических обществ. Она полностью запрещает пытки и бесчеловечное и унижающее достоинство обращение или наказание независимо от обстоятельств и поведения потерпевших (см., например, Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV). Однако для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня суровости. Оценка указанного минимального уровня может быть различной: она зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и психологические последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см. в числе других примеров Постановление Европейского Суда от 3 апреля 2012 г. по делу "Вербинц против Румынии" (Verbint v. Romania), жалоба N 7842/04, § 63 с дополнительными отсылками).

71. Жестокое обращение, которое достигает такого минимального уровня суровости, обычно включает в себя реальные телесные повреждения или интенсивные физические и нравственные страдания. Тем не менее даже в отсутствие этого, если обращение унижает или оскорбляет лицо, свидетельствуя о неуважении или умалении человеческого достоинства, или вызывает чувства страха, тоски или неполноценности, способные повредить моральному или физическому сопротивлению лица, оно может характеризоваться как унижающее человеческое достоинство и подпадает под действие статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Претти против Соединенного Королевства" (Pretty v. United Kingdom), жалоба N 2346/02, ECHR 2002-III, § 52 с дополнительными отсылками).

72. Государство должно обеспечить содержание лица под стражей в условиях, которые совместимы с уважением его человеческого достоинства, способ и метод исполнения этой меры не должны подвергать его страданиям и трудностям, превышающим неизбежный уровень, присущий содержанию под стражей, и с учетом практических требований заключения его здоровье и благополучие должны быть адекватно защищены (см. Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, §§92-94, ECHR 2000-XI, Постановление Европейского Суда от 13 июля 2006 г. по делу "Попов против Российской Федерации" (Popov v. Russia), жалоба N 26853/04, § 208* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2008.)). В большинстве дел, касавшихся содержания под стражей лиц с различными заболеваниями, Европейский Суд рассматривал вопрос о том, получал или нет заявитель адекватную медицинскую помощь, находясь под стражей. Европейский Суд напоминает в этой связи, что, хотя статья 3 Конвенции не требует освобождения заключенного "по мотивам сострадания", он всегда толковал требование охранять здоровье и благополучие заключенных как обязательство государства-ответчика обеспечивать заключенных адекватной медицинской помощью (см. упоминавшиеся выше Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши", § 94, Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации", жалоба N 47095/99, § 95, ECHR 2002-VP* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год".), а также Постановление Европейского Суда по делу "Худобин против Российской Федерации" (Khudobin v. Russia), жалоба N 59696/00, § 96, ECHR 2006-XII (извлечения)* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2007.)).

73. "Адекватность" медицинской помощи остается наиболее сложным понятием для определения. Европейский Суд, в частности, настаивает на том, что власти должны обеспечивать безотлагательные и правильные постановку диагноза и уход за больными (см. Постановление Европейского Суда от 29 ноября 2007 г. по делу "Хумматов против Азербайджана" (Hummatov v. Azerbaijan), жалобы NN 9852/03 и 13413/04, § 115, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мельник против Украины" §§ 104-106* (* Постановление Европейского Суда от 28 марта 2006 г. по делу "Мельник против Украины" (Melnik v. Ukraine), жалоба N 72286/01, в тексте настоящего Постановления упоминается впервые (прим. переводчика).), упоминавшееся выше* (* Постановление от 27 января 2011 г. по делу "Евгений Алексеенко против Российской Федерации" (Yevgeniy Alekseyenko v. Russia), жалоба N 41833/04, в тексте настоящего Постановления упоминается впервые (прим. переводчика). Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2013.) Постановление по делу "Евгений Алексеенко против Российской Федерации", жалоба N 41833/04, §§ 60-66, 73-80 и 100, Постановление Европейского Суда от 21 декабря 2010 г. по делу "Гладкий против Российской Федерации" (Gladkiy v. Russia), жалоба N 3242/03, § 84* (* Там же. N 10/2011.), Постановление Европейского Суда от 11 октября 2011 г. по делу "Хатаев против Российской Федерации" (Khatayev v. Russia), жалоба N 56994/09, § 85* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2013), и с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда от 7 ноября 2006 г по делу "Холомиов против Молдавии" (Holomiov v. Moldova), жалоба N 30649/05, § 121) и что, если это обусловлено природой медицинского состояния, наблюдение за больным должно быть регулярным и систематическим и включать всестороннюю терапевтическую стратегию, направленную на лечение заболеваний заключенного или предотвращение их ухудшения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хумматов против Азербайджана", §§ 109,114, Постановление Европейского Суда от 4 октября 2005 г. по делу "Сарбан против Молдавии" (Sarban v. Moldova), жалоба N 3456/05, § 79, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Попов против Российской Федерации", § 211).

74. В целом Европейский Суд вправе применять достаточную гибкость при определении требуемого стандарта здравоохранения, принимая решение об этом в каждом конкретном деле. Этот стандарт должен быть "совместим с человеческим достоинством" заключенного, но также должен учитывать "практические требования лишения свободы" (см. Постановление Европейского Суда от 22 декабря 2008 г. по делу "Алексанян против Российской Федерации" (Aleksanyan v. Russia), жалоба N 46468/06, § 140* (* Там же. N 1/2011.)).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

75. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что менее чем через десять дней после экстрадиции из Армении заявитель был переведен в тюремную больницу им. Гааза в Санкт-Петербурге в связи с серьезным заболеванием сердца и острым ухудшением состояния его здоровья. Менее чем через два месяца после госпитализации в тюремную больницу у заявителя случился инсульт, и он был переведен в реанимационное отделение больницы (см. § 10 настоящего Постановления). Рассмотрев объемные медицинские данные, предоставленные сторонами, Европейский Суд принимает к сведению принятые российскими властями меры по поддержанию здоровья заявителя в первые несколько месяцев его нахождения в тюремной больнице. Приняв сложную и стабильную лекарственную терапию за основу долгосрочного лечения заявителя, власти обеспечили полное соблюдение лекарственного режима, всестороннюю оценку и наблюдение. Европейский Суд учитывает большое количество анализов и процедур, сделанных заявителю, и тот факт, что в помощь тюремному медицинскому персоналу был приглашен независимый медицинский специалист, кардиолог из авторитетного российского медицинского учреждения. Европейский Суд также принимает во внимание открытые и полезные контакты между гражданскими медицинскими специалистами и администрацией тюремной больницы, имевшие место в то время, причем первые имели неограниченный доступ к пациенту, а последняя соблюдала рекомендации, выданные гражданскими врачами. Хотя состояние здоровья заявителя в эти месяцы не улучшилось, приемлемость стратегии лечения, избранной заявителю, включая лекарственный режим, была подтверждена руководителем терапевтического отделения Государственной медицинской академии им. Мечникова (см. § 36 настоящего Постановления).

76. Однако ситуация стала меняться к худшему, когда лечащий кардиолог дал рекомендации о проведении сложных диагностических процедур, а также о переводе заявителя в специализированное кардиологическое учреждение. По неизвестным причинам тюремная администрация пренебрегала рекомендациями (см. § 38 настоящего Постановления) или существенно откладывала их исполнение (см. §§ 42 и 43 настоящего Постановления). Европейский Суд рассматривает эту перемену в подходе властей как повод для озабоченности, особенно ввиду того, что состояние здоровья заявителя продолжало ухудшаться, и медицинские специалисты больше не могли оценить целесообразность применяемой лекарственной терапии из-за несоблюдения тюремной администрацией рекомендации врачей относительно коронарной ангиографии (см. §§ 44-47 настоящего Постановления). Европейский Суд учитывает, что дальнейшее серьезное ухудшение состояния здоровья заявителя, повлекшее его перевод в реанимационное отделение больницы, вынудило тюремный медицинский персонал разделить опасения гражданского кардиолога по поводу жизни заявителя (см. § 47 настоящего Постановления). Тем не менее принятое решение имело лишь деклараторный характер, не оказав влияния на качество обеспечиваемой заявителю медицинской помощи, несмотря на тот факт, что тюремные медицинские органы признали, что лекарственная терапия более не действует. С июля 2011 года решение о проведении операции твердо поддерживалось лечащим гражданским кардиологом и врачами тюремной больницы (см. § 47 настоящего Постановления). На неотложность проведения шунтирования коронарных артерий заявителя неоднократно указывал начальник терапевтического отделения тюремной больницы после рекомендаций ведущих медицинских специалистов в области кардиологии и неврологии (см. §§ 49 и 50 настоящего Постановления). Необходимость хирургического вмешательства стала тем более очевидной, когда врачи установили длительный запрет на участие заявителя в следственных действиях на том основании, что даже незначительное эмоциональное расстройство влечет дальнейшее ухудшение его состояния. Европейский Суд также отмечает, что заявитель подписал ряд формуляров, выражающих согласие на любую форму медицинской помощи, включая хирургическую, наиболее раннее письменное согласие было получено после задержания, а последнее - в 2012 году (см. §§ 31 и 55 настоящего Постановления).

77. Кроме того, несмотря на консенсус медиков по поводу того, что состояние здоровья заявителя являлось настолько серьезным, что он мог транспортироваться лишь в сопровождении кардиореанимационного блока, в сентябре 2011 года он был выписан из больницы и направлен в обычный следственный изолятор, где содержался чуть более двух месяцев (см. §§ 50 и 54 настоящего Постановления). Европейский Суд не убежден, и власти Российской Федерации не утверждали, что персонал следственного изолятора был достаточно подготовлен для обращения с пациентом, имеющим серьезное заболевание сердца. Последующие события - новый сердечный приступ у заявителя 14 сентября 2011 г. и его возвращение в тюремную больницу - укрепляют Европейский Суд в его представлениях. Дальнейшее поведение властей, направивших заявителя в следственный изолятор после краткосрочного нахождения в тюремной больнице только для того, чтобы возвратить его в больницу менее чем через две недели, представляет собой еще один пример неадекватного регулирования состояния здоровья заявителя (см. §§ 54 и 55 настоящего Постановления).

78. Европейский Суд особенно озабочен по поводу последнего возвращения заявителя в следственный изолятор, несмотря на неоднократные рекомендации врачей относительно проведения срочной операции ввиду достижения лекарственным режимом пределов возможностей и переносимости. Решение о переводе заявителя также сопровождалось решением о прекращении его контактов с кардиологом. Таким образом, Европейский Суд имеет все основания заключить, что заявитель был оставлен без медицинской помощи, имевшей жизненное значение при его болезни (см. § 57 настоящего Постановления). Одного этого факта достаточно для вывода о том, что власти не исполнили обязанности по обеспечению заявителю адекватной медицинской помощи.

79. В связи с этим Европейский Суд находит, что вследствие отсутствия надлежащей реакции властей на неоднократные рекомендации по поводу проведения срочной операции заявитель не получает эффективной медицинской помощи при его болезни в период содержания под стражей. Он полагает, что в результате отсутствия адекватной медицинской помощи заявитель подвергается продолжительным нравственным и физическим страданиям, умаляющим его человеческое достоинство. Уклонение властей от оказания заявителю необходимой медицинской помощи составляет бесчеловечное и унижающее достоинство обращение в значении статьи 3 Конвенции.

80. Соответственно, имело место нарушение требований статьи 3 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции

81. Заявитель жаловался на нарушение его права на судебное разбирательство в течение разумного срока и утверждал, что решения о его содержании под стражей не имели достаточных оснований. Он ссылался на пункт 3 статьи 5 Конвенции, который предусматривает:

"Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи... имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд".

А. Доводы сторон

82. Власти Российской Федерации утверждали, что российские суды санкционировали заключение заявителя под стражу, поскольку имели достаточные основания полагать, что он организовал преступную группу, при содействии которой совершил вымогательство в крупном размере. Тот факт, что заявитель скрылся за границу, являлся дополнительным основанием, обусловившим заключение о том, что он склонен скрываться. Власти Российской Федерации также указывали, что длительное содержание заявителя под стражей являлось следствием мнения судов о том, что он может скрыться и воспрепятствовать осуществлению правосудия, с учетом тяжести обвинений и его попыток оказать давление на свидетелей. Имелись данные об угрозах в адрес потерпевших и свидетелей, которые боялись за свою жизнь и жизнь своих родственников. Заявитель имел значительные финансовые средства, в том числе в других странах, и в ходе следствия даже получил новый заграничный паспорт незаконным способом.

83. Власти Российской Федерации также подчеркивали, что длительность предварительного следствия была обусловлена сложностью дела, необходимостью совершения большого количества следственных действий и необходимостью предоставления сторонам возможности ознакомления с материалами дела. Сопротивление расследованию со стороны окружения заявителя, а также истечение длительного срока после определенных преступных действий, которые рассматривались следователями, несомненно, осложняли их задачу. Еще одно условие, способствовавшее длительности разбирательства, заключалось в состоянии здоровья заявителя. В то время как, по мнению властей Российской Федерации, состояние его здоровья не препятствовало содержанию под стражей, следователи должны были учитывать невозможность участия заявителя в расследовании по состоянию здоровья. Множество следственных действий, требующих присутствия заявителя, пришлось откладывать из-за его неспособности принять в них участие. Как утверждали власти Российской Федерации, следователи могли бы окончить расследование, если бы не отсутствие заявителя. По крайней мере, они уже произвели все действия, не требовавшие его присутствия. Власти Российской Федерации отмечали, что власти принимали действенные меры для рассмотрения дела, отсутствовали задержки, за которые они могли нести ответственность, и содержание заявителя под стражей было основано на относимых и достаточных причинах.

84. Заявитель утверждал, что власти были осведомлены о его серьезном заболевании и что состояние здоровья требовало его освобождения. Диагноз заявителя уменьшал риск того, что он скроется или продолжит заниматься преступной деятельностью. Однако суды продолжали продлевать срок его содержания под стражей по явно надуманным основаниям. Предположения следователя о том, что он может скрыться или воспрепятствовать осуществлению правосудия, не подкреплялись доказательствами. Постановления о содержании под стражей выносились формально и имели одинаковое содержание.

В. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

85. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(а) Общие принципы

86. Европейский Суд напоминает, что наличие обоснованного подозрения в том, что задержанный совершил преступление, является определяющим условием для оценки законности содержания под стражей. Тем не менее по прошествии времени оно перестает быть достаточным. В этих случаях Европейский Суд должен установить, оправдывают ли продолжение лишения свободы другие основания, приведенные судебными органами. Если такие основания являются "относимыми" и "достаточными", Европейский Суд должен убедиться также, что национальные власти проявили "особую тщательность" в проведении разбирательства (см. Постановление Большой Палаты по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, §§ 152 и 153, ECHR 2000-IV, и Постановление Европейского Суда от 29 мая 2012 г. по делу "Суслов против Российской Федерации" (Suslov v. Russia), жалоба N 2366/07, §§ 93-97* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2013.)).

87. В то же время существует презумпция в пользу освобождения. Как неоднократно указывал Европейский Суд, вторая часть пункта 3 статьи 5 Конвенции не дает судебным органам возможности выбора между доставкой обвиняемого к судье в течение разумного срока или его освобождением до суда. До признания виновным обвиняемый должен считаться невиновным, и цель рассматриваемого положения заключается в том, чтобы обеспечивать его временное освобождение, как только его содержание под стражей перестает быть разумным. Лицо, обвиняемое в преступлении, должно всегда освобождаться до суда, если государство-ответчик не продемонстрирует, что имеются "относимые и достаточные" причины, оправдывающие продолжение его содержания под стражей (см. в числе других примеров Постановление Европейского Суда от 13 марта 2007 г. по делу "Кастравец против Молдавии" (Castravet v. Moldova), жалоба N 23393/05, §§ 30 и 32, Постановление Большой Палаты по делу "Маккей против Соединенного Королевства" (McKay v. United Kingdom), жалоба N 543/03, § 41, ECHR 2006-... Постановление Европейского Суда от 21 декабря 2000 г. по делу "Яблоньский против Польши" (Jablonski v. Poland), жалоба N 33492/96, § 83, и Постановление Европейского Суда от 27 июня 1968 г. по делу "Ноймейстер против Австрии" (Neumeister v. Austria), § 4, Series A, N 8). Пункт 3 статьи 5 Конвенции не может рассматриваться как безоговорочно допускающий содержание под стражей при условии, что оно продолжается не дольше определенного срока. Власти обязаны обеспечить убедительное обоснование любого периода содержания под стражей, каким бы коротким он ни был (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шишков против Болгарии" (Shishkov v. Bulgaria), жалоба N 38822/97, § 66, ECHR 2003-1).

88. Национальные власти обязаны установить существование конкретных фактов, составляющих основание для длительного содержания под стражей. Переложение бремени доказывания на заключенного в таких делах было бы равнозначно отмене правила статьи 5 Конвенции, положения, признающего заключение под стражу отступлением при исключительных обстоятельствах от права на личную свободу, которое допустимо в строго определенных случаях, не допускающих расширительного толкования (см. Постановление Европейского Суда от 7 апреля 2005 г. по делу "Рохлина против Российской Федерации" (Rokhlina v. Russia), жалоба N 54071/00, § 67* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2006.), Постановление Европейского Суда от 26 июля 2001 г. по делу "Илийков против Болгарии" (Ilijkov v. Bulgaria), жалоба N 33977/96, §§ 84-85). В задачу Европейского Суда не входит установление таких фактов с подменой национальных властей, принявших решение о заключении заявителя под стражу. Европейский Суд призван установить наличие или отсутствие нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции прежде всего на основании мотивов, приведенных в решениях национальных судов, и реальных фактов, указанных заявителем в своих жалобах (см. Постановление Европейского Суда от 8 июня 2006 г. по делу "Корчуганова против Российской Федерации" (Korchuganova v. Russia), жалоба N 75039/01, § 72* (* Там же. N 11/2006.), упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии", § 86, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лабита против Италии", § 152).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

89. После задержания заявителя в Армении по международному ордеру на арест он был выдан России 22 октября 2010 г. С этого времени заявитель содержался под стражей. Период, который должен быть принят во внимание, следовательно, составлял чуть более двух лет.

90. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела и оценивая основания длительного содержания заявителя под стражей, Европейский Суд отмечает, что компетентные судебные органы выдвинули три основные причины для отказа в освобождении заявителя, а именно: наличие сильного подозрения в совершении заявителем преступлений, в которых он обвинялся, тяжкий характер данных преступлений и тот факт, что заявитель мог бы скрыться или воспрепятствовать осуществлению правосудия в случае освобождения, с учетом наказания, которое ему угрожало в случае признания виновным, личности, его поведения после совершения преступления и способности оказывать давление на свидетелей.

91. Европейский Суд признает, что сохраняется разумное подозрение в совершении заявителем преступлений, в которых он обвинялся, основанное на убедительных доказательствах. Он также согласен с тем, что предполагаемые преступления являлись тяжкими.

92. Что касается угрозы того, что заявитель скроется, Европейский Суд учитывает, что судебные органы ссылались на вероятность назначения заявителю сурового наказания ввиду тяжкого характера данных преступлений. В этой связи Европейский Суд напоминает, что суровость грозящего наказания является относимым элементом в оценке угрозы побега или продолжения преступной деятельности. Он признает, что с точки зрения тяжести обвинений против заявителя власти могли обоснованно полагать, что вначале такой риск был установлен (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии", §§ 80-81). Однако Европейский Суд напоминает, что возможность сурового наказания сама по себе не является достаточной, чтобы оправдать длительное содержание под стражей по истечении определенного срока по этому основанию (см. Постановление Европейского Суда от 27 июня 1968 г. по делу "Вемхоф против Германии" (Wemhoff v. Germany), Series A, N 7, § 12, и Постановление Европейского Суда от 28 марта 1990 г. по делу "В. против Австрии" (В. v. Austria), § 44, Series A, N 175).

93. В этом контексте Европейский Суд отмечает, что угроза побега должна оцениваться с учетом иных относимых факторов. В частности, следует принимать во внимание личность заинтересованного лица, моральные качества и имущество (см. Постановление Европейского Суда от 26 января 1993 г. по делу "W. против Швейцарии" (W. v. Switzerland), § 33, Series А, N 254-А). При этом Европейский Суд считает нужным подчеркнуть, что в качестве общего правила национальные суды, в частности, суд первой инстанции находятся в лучшем положении для рассмотрения всех обстоятельств дела и принятия необходимых решений, в том числе относительно предварительного заключения. Европейский Суд может вмешаться только в ситуациях, в которых права и свободы, гарантированные Конвенцией, нарушаются (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бонк против Польши" (Bak v. Poland), жалоба N 7870/04, § 59, ECHR 2007-II (извлечения)). В настоящем деле суды страны также учитывали иные обстоятельства, включая факт бегства заявителя из страны в 2007 году, принятие им мер по сокрытию своих поездок в Россию, наличие у него значительных финансовых средств, продажу или отчуждение имущества в Российской Федерации и тайное, в нарушение установленного порядка, получение нового заграничного паспорта. Европейский Суд признает, что совокупность этих факторов в сочетании с иными относимыми основаниями создала у национальных судов понимание поведения заявителя, порождающее представление о том, что угроза его бегства сохраняется.

94. Европейский Суд также отмечает, что одним из основных оснований, использованных национальными судами в оправдание содержания заявителя под стражей, являлась вероятность оказания им давления на свидетелей. Европейский Суд напоминает, что в связи с угрозой оказания давления на свидетелей на начальных стадиях разбирательства судебные органы ссылались на показания потерпевших и свидетелей, которые жаловались следственным органам на угрозы или уговоры со стороны ближайшего окружения заявителя. Власти также полагали, что значительные финансовые ресурсы заявителя и его связи с преступной средой создают возможность воздействия на свидетелей и уничтожения доказательств в случае освобождения. При таких обстоятельствах Европейский Суд готов признать, что на начальной стадии разбирательства суды могли обоснованно предполагать наличие угрозы того, что в случае освобождения заявитель может скрыться, продолжить заниматься преступной деятельностью или вмешиваться в ход разбирательства ввиду характера его предполагаемой преступной деятельности (см. аналогичную мотивировку в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Бонк против Польши", § 62).

95. Остается установить, сохранялись ли угрозы того, что заявитель скроется или вступит в сговор против осуществления правосудия, на протяжении всего периода содержания под стражей. Европейский Суд учитывает доводы заявителя о том, что тот факт, что у него имеется серьезное заболевание сердца, его состояние постоянно ухудшается и ему необходимо постоянное медицинское наблюдение, существенно уменьшает риск его бегства (см. выводы Европейского Суда в §§ 75-80 настоящего Постановления). Не будучи убежден, что состояние заявителя полностью устраняет угрозу его бегства, которая более не перевешивает его право на судебное разбирательство в разумный срок или на освобождение до суда, Европейский Суд придерживается мнения о том, что риск сговора не может быть полностью устранен изменениями в состоянии здоровья заявителя, чтобы более не требовалось его содержание под стражей.

96. В решениях о продлении срока содержания под стражей подчеркивалось, что угроза сговора основана на конкретных примерах угроз в адрес потерпевших и свидетелей, а также прокурора, участвовавшего в деле. Власти считали угрозу давления, оказываемого на стороны разбирательства, столь реальной, что они организовали наблюдение за прокурором. Европейский Суд также учитывает тот факт, что некоторые свидетели предпочли покинуть страну, боясь за свою жизнь и жизнь своих членов семьи. Он понимает, что при таких обстоятельствах власти считали необходимым содержать заявителя под стражей, чтобы лишить его возможности воспрепятствования уголовному разбирательству. Европейский Суд напоминает, что страх возмездия, оправданный в настоящем деле, часто может быть достаточным для того, чтобы запуганные свидетели вовсе устранились из уголовного процесса. Европейский Суд отмечает, что национальные суды тщательно сопоставили безопасность свидетелей, уже давших показания против заявителя, и перспективы намерения иных свидетелей давать показания с правом заявителя на свободу.

97. С учетом вышеизложенного Европейский Суд полагает, что настоящее дело отличается от многих ранее рассмотренных российских дел, в которых было установлено нарушение требований пункта 3 статьи 5 Конвенции, поскольку национальные суды в этих делах продлевали срок содержания заявителей под стражей, ссылаясь в основном на тяжесть обвинений без рассмотрения конкретных фактов или возможности применения альтернативных мер пресечения (см. в числе многих примеров Постановление Европейского Суда от 1 марта 2007 г. по делу "Белевицкий против Российской Федерации" (Belevitskiy v. Russia), жалоба N 72967/01, §§ 99 и последующие* (* Там же. N 8/2007.), Постановление Европейского Суда по делу "Худобин против Российской Федерации" (Khudobin v. Russia), жалоба N 59696/00, §§ 103 и последующие, ECHR 2006-... (извлечения* (* Там же. N 11/2007.)), Постановление Европейского Суда от 1 июня 2006 г. по делу "Мамедова против Российской Федерации" (Mamedovav. Russia), жалоба N 7064/05, §§ 72 и последующие* (* Там же. N 12/2006.)). В настоящем деле национальные суды ссылались на конкретные факты в поддержку своего заключения о том, что заявитель может вмешаться в разбирательство, оценивая развитие обстоятельств и изменения, которые затрагивали ситуацию заявителя в период содержания под стражей. Они также рассматривали возможность применения альтернативных мер, но нашли их неадекватными (см., например, § 14 настоящего Постановления) (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда от 18 октября 2011 г. по делу "Булдашев против Российской Федерации" (Buldashev v. Russia), жалоба N 46793/06, § 99* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2013.) и Постановлении Европейского Суда от 8 октября 2009 г. по делу "Бордиков против Российской Федерации" (Bordikov v. Russia), жалоба N 921/03, § 92* (* Там же. N 1/2012.)).

98. Европейский Суд полагает, что власти столкнулись с трудной задачей определения фактов и степени ответственности каждого из обвиняемых, принимавших участие в организованных преступных действиях. При данных обстоятельствах Европейский Суд также признает, что необходимость получения многочисленных доказательств из многих источников в совокупности с наличием общей угрозы, следующей из организованного характера предполагаемой преступной деятельности заявителя, составляла относимые и достаточные основания для продления срока содержания заявителя под стражей на время, требуемое для окончания расследования, составления обвинительного заключения и получения доказательств от обвиняемых и свидетелей в суде. Европейский Суд учитывает необходимость получения национальными властями показаний от свидетелей способом, исключающим всякое сомнение в их достоверности. Таким образом, Европейский Суд заключает, что при обстоятельствах настоящего дела угроза вмешательства заявителя в осуществление правосудия действительно существовала, и она оправдывала его содержание под стражей (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда от 4 мая 2006 г. по делу "Целеевский против Польши" (Celejewski v. Poland), жалоба N 17584/04, Постановлении Европейского Суда от 15 января 2008 г. по делу "Лашкевич против Польши" (Laszkiewicz v. Poland), жалоба N 28481/03, §§ 59-60). Европейский Суд заключает, что обстоятельства дела, описанные в решениях национальных судов, включая личность заявителя и характер преступлений, в совершении которых он подозревался, свидетельствуют о том, что его содержание под стражей основывалось на "относимых" и "достаточных" основаниях.

99. Европейский Суд, наконец, отмечает, что разбирательство отличается значительной сложностью с учетом обширной доказательной базы и применением специальных мер, требуемых в делах об организованной преступности. Значительный срок, прошедший от совершения преступных действий до возбуждения уголовного дела, являлся дополнительным фактором, осложнявшим задачу следователей. Европейский Суд не упускает из виду тот факт, что власти должны были установить равновесие между необходимостью осуществления разбирательства и обязанностью обеспечить полную способность заявителя принять в нем участие. Органы власти проявили тщательность в проведении разбирательства. В ноябре 2011 года расследование было окончено, и адвокаты заявителя начали знакомиться с материалами дела. От внимания Европейского Суда не ускользнуло, что это не было закончено в июне 2012 года. Заявитель не утверждал, что власти каким-либо образом затягивали это процессуальное действие. В связи с этим Европейский Суд напоминает, что, если обвиняемый, содержащийся под стражей, имеет право на безотлагательное рассмотрение своего дело в приоритетном порядке, это не должно препятствовать усилиям властей по полному выяснению данных фактов, предоставлению защите всех возможностей по представлению доказательств и отстаивании своей позиции и вынесению приговора только после тщательной оценки того, были ли в действительности совершены преступления, и какое наказание должно быть применено (см. аналогичную мотивировку в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Бонк против Польши", § 64). В то же время, учитывая, что судебное разбирательство по делу заявителя еще продолжается, и он содержится под стражей с октября 2010 года, Европейский Суд хотел бы напомнить российским властям об обязанности проявить особую тщательность при дальнейшем рассмотрении дела.

100. В итоге, установив, что власти выдвинули относимые и достаточные мотивы в оправдание содержания заявителя под стражей и что они не допустили недостатков в особой тщательности при рассмотрении дела заявителя, Европейский Суд полагает, что по делу требования пункта 3 статьи 5 Конвенции нарушены не были.

III. Предполагаемое нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции

101. Заявитель жаловался также на то, что суд кассационной инстанции уклонился от безотлагательного рассмотрения его жалоб на постановления о содержании под стражей от 22 августа и 21 ноября 2011 г. Он ссылался на пункт 4 статьи 5 Конвенции, который предусматривает следующее:

"4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".

А. Доводы сторон

102. Власти Российской Федерации утверждали, что национальные суды полностью исполнили свою обязанность по безотлагательному рассмотрению жалоб заявителя на постановления о содержании под стражей, включая вынесенные 22 августа и 21 ноября 2011 г. Признав, что обычно суд кассационной инстанции рассматривал жалобы по поводу содержания под стражей в деле заявителя в срок от 11 до 24 дней, власти Российской Федерации подчеркнули, что чуть больший срок разбирательства в двух вышеупомянутых случаях был обусловлен сложностью дела, необходимостью получения подробных объяснений сторон и необходимостью учета слабого здоровья заявителя.

103. Заявитель утверждал, что суд кассационной инстанции пренебрег требованием "безотлагательности", содержащимся в пункте 4 статьи 5 Конвенции. В частности, он подчеркивал, что в то время как защитники готовили и подавали жалобы в кратчайшие сроки, суды неоправданно предоставляли стороне обвинения длительное время для подготовки отзыва, что каждый раз затягивало разбирательство на две недели. Кроме того, значительные задержки вызывали передачи дела из нижестоящего суда в суд кассационной инстанции и назначение рассмотрения жалоб. Заявитель настаивал на том, что причины, указанные властями Российской Федерации, не могут рассматриваться как основание, освобождающее власти от их обязанности безотлагательно разрешать вопрос о законности его содержания под стражей.

В. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

104. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(а) Общие принципы

105. Европейский Суд напоминает, что пункт 4 статьи 5 Конвенции, гарантирующий арестованным или заключенным под стражу право на возбуждение разбирательства по проверке законности их заключения под стражу, также предусматривает после возбуждения этого разбирательства право на безотлагательное рассмотрение судом вопроса о правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным. Хотя он не обязывает Высокие Договаривающиеся Стороны создавать второй уровень юрисдикции для проверки законности заключения под стражу, государство, учреждающее такую систему, должно в принципе обеспечивать заключенным при обжаловании те же гарантии, что и в суде первой инстанции (см. Постановление Европейского Суда от 23 ноября 1993 г. по делу "Наварра против Франции" (Navarra v. France), Series A, N 273-B, § 28, Постановление Европейского Суда от 12 декабря 1991 г. по делу "Тот против Австрии" (Toth v. Austria), Series A, N 224, § 84). Требование о безотлагательности вынесения решения безусловно является одной из таких гарантий, и пункт 4 статьи 5 Конвенции, затрагивающий вопросы личной свободы, требует особой оперативности (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хатчисон Рейд против Соединенного Королевства" (Hutchison Reid v. United Kingdom), жалоба N 50272/99, § 79, ECHR 2003-IV). В этом контексте Европейский Суд также отмечает, что существует особая необходимость в срочном разрешении вопроса о законности содержания под стражей в случаях рассмотрения дел судом, поскольку обвиняемый должен иметь возможность извлекать выгоду из принципа презумпции невиновности в полном объеме (см. Постановление Европейского Суда от 4 октября 2001 г. по делу "Иловецкий против Польши" (Ilowiecki v. Poland), жалоба N 27504/95, § 76).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

106. Европейский Суд отмечает, что национальным судам потребовались 36 и 42 дня соответственно для рассмотрения жалоб заявителя на постановления о продлении срока содержания под стражей от 22 августа и 21 ноября 2011 г. (см. §§ 21, в отношении жалобы, поданной 25 августа 2011 г., разбирательство по которой окончено 30 сентября 2011 г., и §§ 23-24 настоящего Постановления, в отношении жалобы, поданной 29 ноября 2011 г., разбирательство по которой окончено 11 января 2012 г.). Ничто не свидетельствует о том, что задержки при рассмотрении жалоб на постановления о продлении срока содержания под стражей были вызваны самим заявителем. Тот факт, что суд кассационной инстанции отложил разбирательство на два дня, чтобы дать заявителю возможность консультироваться с защитниками, не изменяет этого вывода с учетом общей длительности рассмотрения жалоб. Европейский Суд не усматривает разумного объяснения решений судов о предоставлении стороне обвинения двухнедельной отсрочки для подготовки отзыва на жалобы заявителя. Он также не находит, что в таком срочном вопросе, как затрагивающий право лица на свободу, национальные суды действовали старательно, назначая слушание с задержкой на срок до 20 дней. Европейский Суд полагает, что указанные два периода не могут быть признаны совместимыми с требованием о "безотлагательности", предусмотренным пунктом 4 статьи 5 Конвенции, особенно принимая во внимание то обстоятельство, что власти несли за них ответственность в полном объеме (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мамедова против Российской Федерации", § 96, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации", §§ 198 и 203, а также Постановление Европейского Суда по делу "Ребок против Словении" (Rehbock v. Slovenia), жалоба N 29462/95, §§ 85-86, ECHR 2000-ХII, где рассмотрение правомерности заключения под стражу в течение 23 дней не являлось "безотлагательным").

107. Соответственно, имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции.

IV. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

108. Европейский Суд рассмотрел иные доводы, представленные заявителем. Однако, принимая во внимание предоставленные материалы, и насколько предмет жалобы относится к его юрисдикции, Европейский Суд не усматривает в нем признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Следовательно, жалоба в данной части подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

V. Применение статьи 41 Конвенции

109. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Ущерб

110. Заявитель требовал 100 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

111. Власти Российской Федерации полагали, что требуемая сумма является чрезмерной.

112. Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле им установлены нарушения требований статьи 3 и пункта 4 статьи 5 Конвенции. При таких обстоятельствах он полагает, что страдания не могут быть достаточно компенсированы установлением факта нарушения Конвенции. С учетом вышеизложенных факторов и оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю 15 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную выше сумму.

В. Судебные расходы и издержки

113. Заявитель также требовал 315 840 рублей (примерно 7 900 евро) в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в Европейском Суде, в том числе 300 000 рублей за юридические издержки и 15 840 рублей за почтовые расходы.

114. Власти Российской Федерации полагали, что могут быть удовлетворены лишь требования, подкрепленные надлежащими доказательствами.

115. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле с учетом предоставленных документов и вышеизложенных критериев Европейский Суд находит разумным присудить 7 000 евро в качестве компенсации всех судебных расходов и издержек, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя в связи с этой суммой.

С. Процентная ставка при просрочке платежей

116. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд:

1) признал жалобу приемлемой в части отсутствия медицинской помощи в период содержания под стражей, длительности предварительного заключения заявителя и уклонения национальных органов от "безотлагательного" рассмотрения вопроса о законности его содержания под стражей, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил единогласно, что имело место нарушение требований статьи 3 Конвенции;

3) постановил единогласно, что по делу требования пункта 3 статьи 5 Конвенции нарушены не были;

4) постановил шестью голосами "за" и одним - "против", что имело место нарушение требований пункта 4 статьи 5 Конвенции;

5) постановил единогласно, что:

(а) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 15 000 евро (пятнадцать тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 7 000 евро (семь тысяч евро) в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(iii) любой налог, подлежащий начислению на указанные суммы;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

6) отклонил единогласно оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 5 февраля 2013 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Андре Вампаш Заместитель Секретаря Секции Суда

Изабель Берро-Лефевр Председатель Палаты Суда