Постановление Европейского Суда по правам человека от 18 апреля 2013 г. Дело "Береснев (Beresnev) против Российской Федерации" (Жалоба N 37975/02) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Береснев (Beresnev)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 37975/02)

Постановление Суда

Страсбург, 18 апреля 2013 г.

По делу "Береснев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Изабель Берро-Лефевр, Председателя Палаты,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лафранк,

Ксении Туркович,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 26 марта 2013 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 37975/02, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Владимиром Сергеевичем Бересневым (далее - заявитель) 5 октября 2002 г.

2. Власти Российской Федерации были первоначально представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека В.В. Милинчук, а впоследствии Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что условия его содержания в изоляторе были бесчеловечными и унижающими достоинство, что он подвергся побоям в исправительной колонии и что эффективное расследование этих происшествий отсутствовало, а также он жаловался, что не мог эффективно участвовать в гражданском разбирательстве, которое возбудил против администрации колонии.

4. 17 января 2008 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции Европейский Суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1979 году и проживал до задержания в поселке Космедемьянский* (* Вероятно, имеется в виду поселок имени А. Космодемьянского (прим. переводчика).) Калининградской области. 20 декабря 1999 г. Калининградский областной суд (далее - областной суд) признал заявителя виновным в нарушении порядка в исправительном учреждении при отягчающих вину обстоятельствах и приговорил его к 14 годам лишения свободы. Согласно последней информации, поступившей от заявителя, он продолжает отбывать наказание в исправительной колонии в поселке Славяновка Калининградской области.

А. Условия содержания под стражей заявителя в следственном изоляторе N ИЗ-39/1 и последующие разбирательства

6. С 23 декабря 1999 г. по 26 июня 2000 г. заявитель содержался под стражей в Следственном изоляторе N ИЗ-39/1 Калининграда в ожидании этапирования в Москву, где он должен был участвовать в рассмотрении его дела судом кассационной инстанции. По мнению заявителя, условия содержания под стражей были ужасающими, поскольку камеры были переполненными и грязными, без минимальных удобств. После 26 июня 2000 г. заявитель был доставлен в следственный изолятор в Смоленске, а затем - в Следственный изолятор N ИЗ-48/3 Москвы. Он утверждал, что условия содержания под стражей в обоих изоляторах были схожи с условиями в Следственном изоляторе N ИЗ-39/1.

7. 13 января 2003 г. заявитель предъявил иск о компенсации вреда к администрации Следственного изолятора N ИЗ-39/1. Заявитель требовал 80 000 рублей в качестве компенсации морального вреда, причиненного условиями содержания в изоляторе с 23 декабря 1999 г. по 26 июня 2000 г. Заявитель также просил суд вызвать в качестве свидетелей заключенных, содержавшихся с ним в одной камере. Он также ходатайствовал о личном участии в заседании.

8. Как указали власти Российской Федерации, 10 марта 2003 г. Центральный районный суд Калининграда уведомил заявителя о его праве на привлечение адвоката. Суд пояснил, что ввиду статуса заявителя, являвшегося осужденным, суд не мог распорядиться о его доставке в заседание. Заявитель в ответ сообщил суду, что не имеет возможности привлечь представителя.

9. 27 марта 2003 г. Центральный районный суд провел заседание в отсутствие заявителя. Слушание дела было отложено. Заявитель был вновь уведомлен о том, что он не сможет присутствовать на слушании лично, однако вправе привлечь адвоката.

10. 22 апреля 2003 г. Центральный районный суд провел слушание в отсутствие заявителя и отклонил его требования. Представители ответчиков присутствовали и были заслушаны. Свидетели не были опрошены. Суд установил, что заявитель не предоставил доказательств того, что его права были нарушены в Следственном изоляторе N ИЗ-39/1 или что администрация несла ответственность за "нравственные страдания и иной вред", предположительно причиненные ему. Суд установил, в частности, отсутствие вины администрации в том, что камеры в изоляторе были переполнены.

11. 22 мая 2003 г. заявитель ходатайствовал перед Центральным районным судом об ознакомлении с материалами дела, но не получил ответа на свое ходатайство.

12. 30 июля 2003 г. областной суд в качестве суда кассационной инстанции оставил решение от 22 апреля 2003 г. без изменений. Заявитель не присутствовал на заседании.

В. Утрата личных вещей заявителем и последующие разбирательства

13. 12 октября 2000 г. заявитель был доставлен в исправительную колонию ОМ-216/13 (далее - колония) в поселке Славяновка Багратионовского района Калининградской области. По прибытии администрация колонии изъяла для досмотра личные документы заявителя, письма и фотографии. Заявитель утверждал, что администрация впоследствии потеряла их. Административные жалобы на халатность со стороны администрации не имели результата.

14. 16 октября 2001 г. (или, как утверждают власти Российской Федерации, 23 октября 2001 г.) заявитель предъявил иск о возмещении вреда к администрации колонии и Министерству финансов в связи с утратой личного архива. Заявитель требовал 6 000 рублей в качестве компенсации материального ущерба и морального вреда.

15. 15 ноября 2001 г. Багратионовский районный суд Калининградской области (далее - районный суд) назначил дату слушания и предложил ответчикам представить письменный отзыв на иск заявителя, истребовал личное дело заявителя из колонии и вызвал в качестве свидетеля сотрудника администрации колонии.

16. Письмом от 21 ноября 2001 г. районный суд уведомил заявителя о дате слушания и запросил его согласие на проведение заседания в его отсутствие. Районный суд пояснил заявителю, что согласно законодательству осужденный не может быть доставлен в суд иначе как в исключительных случаях. В своем ответе заявитель настаивал на личном присутствии.

17. Первое заседание было проведено в отсутствие заявителя 14 декабря 2001 г. Представитель колонии присутствовал на слушании. Суд распорядился отложить слушание на 30 января 2002 года. 14 января 2002 г. (как утверждали власти Российской Федерации, 9 января 2002 г.) суд направил заявителю письмо, разъяснявшее ему, что законодательство, в частности, статья 77 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации, не позволяет осужденным присутствовать на разбирательстве по гражданскому делу лично, и рекомендовавшее обеспечить явку своего представителя на слушание.

18. Заявитель ответил, что не имеет представителя и настаивает на личном присутствии.

19. Второе слушание состоялось 30 января 2002 г. вновь в отсутствие заявителя и с участием представителей ответчиков. Заслушав представителей ответчиков, рассмотрев документы и заслушав устные показания единственного присутствовавшего свидетеля (сотрудника администрации колонии), районный суд отказал заявителю в иске. Суд заключил, что заявитель получил свои документы обратно и впоследствии сжег их. В решении суд также ссылался на подписанный заявителем документ о том, что он получил свои вещи обратно.

20. 13 февраля 2002 г. заявитель обжаловал решение в кассационном порядке. Он утверждал, что суд неверно истолковал факты дела в его отсутствие, а также просил разрешения лично присутствовать в суде кассационной инстанции.

21. В двух заседаниях 29 мая и 17 июля 2002 г., проводившихся в отсутствие заявителя, областной суд оставил решение от 30 января 2002 г. без изменений. Суд постановил, что законодательство не предусматривало возможности доставления заявителя на слушание и что рассматривавшееся решение было законным.

С. Жестокое обращение в колонии N ОМ-216/13

1. События 23 октября 2001 г. и последующие разбирательства

(а) Предполагаемые побои

(i) Описание событий заявителем

22. В период, относящийся к обстоятельствам дела, заявитель отбывал наказание в виде лишения свободы в колонии N ОМ-216/13. В октябре 2001 года группа сотрудников отдела специального назначения Управления исполнения наказаний Минюста России по Калининградской области (далее - УИН) прибыла в колонию в целях проведения "режимных [правоохранительных] мероприятий". Обыски в жилых помещениях колонии, проведенные сотрудниками отдела специального назначения, выявили наличие "запрещенных предметов".

23. 23 октября 2001 г. несколько сотрудников УИН вошли в камеру, где содержался заявитель, и приказали ему выйти из нее. Ему сообщили, что его отведут в другое здание колонии. Заявитель и его сокамерники были отведены к входной двери, где увидели две шеренги сотрудников в масках. Заявителю было приказано бежать между шеренгами в машину. Пока заявитель бежал, он получил несколько ударов резиновыми палками. Сотрудники также пинали его и натравливали на него собаку.

24. Поездка к другому зданию заняла несколько минут. Выйдя из машины, заявитель упал на колени. На обратном пути из машины в колонию заявитель с другими сокамерниками был вынужден вновь проходить через шеренги сотрудников в масках. Заявитель получил несколько ударов резиновыми палками и ногами.

25. Заявитель утверждал, что его сокамерники Артемов, Ск., Т., Г., Кс., Гр. и М. были подвергнуты такому же обращению по пути в машину и обратно. Подробное описание тех же событий Артемовым приведено в Постановлении Европейского Суда от 27 мая 2010 г. по делу "Артемов против Российской Федерации" (Artyomov v. Russia) (жалоба N 14146/02, §§ 36 и последующие* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 1/2012.)).

26. Заявитель вместе с другими сокамерниками (Артемовым, Т. и М.) были отведены в один из внутренних дворов колонии. Там они были построены так, что их руки упирались в стену, а ноги были широко расставлены. Затем несколько надзирателей в масках подошли к сокамерникам и стали избивать их. Один из сотрудников ударил заявителя ногой и резиновой палкой ему по ногам. Заявителя также несколько раз ударили по внутренней поверхности колен. Сотрудники сказали, что, если заключенные не прекратят писать жалобы и вести себя плохо, в следующий раз их изобьют сильнее.

27. Далее заявителя и его сокамерников заставили пробежать "сквозь коридор" в их камеру. Пока заявитель бежал, его несколько раз ударили по спине и словесно унизили. Как утверждает заявитель, в течение этого происшествия он получил не менее 20 ударов.

28. В течение следующей недели заявитель постоянно просил об осмотре врачом. 2 ноября 2001 г. его посетил врач колонии г. Заявитель сообщил ему о побоях 23 октября 2001 г. Он также показал врачу свое правое колено, которое распухло и имело кровоподтек. Врач записал в медицинской карте заявителя, что тот выпал из машины.

(ii) Описание властей Российской Федерации

29. Власти Российской Федерации отрицали, что в отношении заявителя была применена физическая сила, ссылаясь на результаты национальной проверки (см. ниже).

(b) Расследование событий 23 октября 2001 г.

30. Сразу после вышеуказанных событий заявитель направил большое количество жалоб на жестокое обращение в различные государственные органы, включая Прокуратуру Калининградской области.

31. 27 ноября 2001 г., 29 апреля и 10 июня 2002 г. и 30 января 2003 г. Прокуратура Калининградской области отклонила жалобы заявителя на события 23 октября 2001 г. как необоснованные.

32. 5 июня 2003 г. заявитель обратился в областную прокуратуру с требованием о возбуждении уголовного дела в отношении событий 23 октября 2001 г. Согласно утверждению властей Российской Федерации 4 августа 2003 г. заявитель подал сходное обращение в отдел прокуратуры по надзору за соблюдением законодательства в исправительных учреждениях.

33. 6 августа 2003 г. прокурор К. вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Заявитель получил копию этого постановления 11 августа 2003 г. Прокурор заключил, что заявитель не подвергался насилию. Это заключение основывалось на письменных показаниях сотрудников колонии и УИН, которые отрицали какие-либо побои, применение физической силы или "специальных средств" (такими средствами признаются резиновые палки, наручники и слезоточивый газ), а также на показаниях врача, который утверждал, что заявитель не обращался за помощью в этот день. Он также ссылался на результаты предварительной проверки, проведенной по запросу других сокамерников (Артемова и Гр.).

34. Заявитель подал несколько других жалоб в прокуратуру, но безрезультатно.

(с) Судебное разбирательство в отношении отказа прокурора в возбуждении уголовного дела

35. 14 августа 2003 г. заявитель обжаловал постановление от 6 августа 2003 г. об отказе в возбуждении уголовного дела. Он утверждал, что проверка была неполной, и просил суд обеспечить его присутствие на слушании. Он также просил о назначении ему адвоката и возможности встретиться с ним перед слушанием.

36. 29 сентября 2003 г. суд первой инстанции отказал в жалобе заявителя как необоснованной. На слушании присутствовали прокурор, К. и адвокат Д., который, очевидно, представлял интересы заявителя и был назначен судом. 18 ноября 2003 г. решение было оставлено без изменений. Заявитель был об этом уведомлен 5 декабря 2003 г.

2. События 21 января 2002 г. и последующее разбирательство

(а) Предполагаемые побои

37. 18 января 2002 г. примерно 260 заключенных, включая заявителя, объявили голодовку. Примерно 40 заключенных причинили себе травмы. Через три дня группа сотрудников отдела специального назначения Управления исполнения наказаний Минюста России по Калининградской области прибыла в колонию для содействия в "осуществлении обысков в жилых помещениях колонии", поскольку голодовка и случаи самотравмирования не прекратились. Заявитель присоединился к голодовке в знак протеста против многочисленных предполагаемых нарушений его прав.

(i) Описание событий заявителем

38. 21 января 2002 г., примерно в 15.00, заявитель услышал шум в коридоре, так как надзиратели открывали соседние камеры и выводили заключенных наружу. Далее он услышал удары и стоны, прерывавшиеся вопросом: "Почему отказываешься от еды?". Это продолжалось в течение двух часов.

39. В 17.00 открыли камеру заявителя, ему и другим заключенным приказали выйти в коридор. Затем люди в масках поставили заявителя лицом к стене с руками, упертыми в стену, и широко расставленными ногами. Двое или трое из них стали бить его кулаками, ногами и палками. В перерывах между ударами они спрашивали заявителя, почему тот отказывался есть? Когда заявитель поворачивал голову в сторону человека, задававшего вопросы, он получал удар и приказ смотреть только на стену. Побои продолжались, пока заявитель не упал. Его заставили встать, и удары продолжились, пока заявитель снова не упал. Так продолжалось несколько раз.

40. Далее один из избивавших сказал заявителю, что он и другие участники голодовки спровоцировали администрацию на проведение этой акции, и администрация колонии "сломает заявителя" и заставит его есть, как и других. В следующий раз, сказал один из избивавших, его убьют, и представят это как самоубийство. Затем заявителю приказали вернуться в камеру и в дальнейшем всегда принимать пищу.

41. Когда заявитель встал и направился в камеру, один из сотрудников колонии подошел к нему вопросом: "Кого ты пытался засудить?". Заявитель ответил, что пытается привлечь к суду администрацию колонии, и тогда побои продолжились. Заявитель упал на пол, и один из людей в масках стал прыгать на животе заявителя. Через некоторое время заявитель был брошен в камеру.

42. Заявитель утверждал, что все его сокамерники, в частности, Артемов, Гр., Г., Кс. и Т., подверглись подобному обращению. Описание событий 21 января 2002 г. Артемовым и их оценка властями Российской Федерации изложены в упоминавшемся выше деле "Артемов против Российской Федерации", §§ 46 и последующие.

43. Заявитель также утверждал, что у него были царапины и синяки по всему телу. Он заявлял, что в ходе происшествия получил не менее 30 ударов.

44. Сразу после событий заявитель получил помощь медицинского работника. Последний, однако, отказался фиксировать документально синяки и другие травмы заявителя и его сокамерников.

(ii) Описание событий властями Российской Федерации

45. Власти Российской Федерации отрицали, что в отношении заявителя была применена физическая сила, ссылаясь на результаты проверки на национальном уровне (см. ниже).

(b) Расследование событий 21 января 2002 г.

46. В последующие месяцы заявитель направил большое количество жалоб на жестокое обращение в различные государственные органы, включая областную прокуратуру.

47. В марте 2002 года заявитель был уведомлен, что одна из его жалоб была направлена прокурору К.

48. В неустановленную дату заявитель был уведомлен о том, что его жалоба отклонена. В ответе от 25 марта 2002 г., одновременно направленном заявителю и другим заключенным, подавшим сходные жалобы, К. утверждал, что была проведена проверка их жалоб и что эти жалобы признаны необоснованными. Вместе с тем в письме признавалось, что 21 января 2002 г. сотрудники отдела специального назначения Министерства юстиции Российской Федерации принимали участие в обыске камер колонии, где заявитель отбывал срок наказания.

49. 21 октября 2002 г. заявитель подал ходатайство в областную прокуратуру о возбуждении уголовного дела в отношении событий 21 января 2002 г. Заявитель утверждал, в частности, что проверка прокурора К. была неэффективной. Он повторно изложил описание событий этого дня и ссылался на своих сокамерников как возможных свидетелей. 15 ноября 2002 г. заявитель просил следственные органы допросить дополнительных свидетелей.

50. В ответ заявитель был уведомлен о том, что 6 и 25 ноября 2002 г. его обращения направлены прокурору К.

51. 20 ноября 2002 г. следователь прокуратуры М., осуществляющий надзор за исправительными учреждениями Калининградской области, отказал в возбуждении уголовного дела по жалобе заявителя. Заявитель получил копию этого постановления от 4 декабря 2002 г. В постановлении, в частности, указывалось:

"Предварительная проверка дела выявила, что заключенные, на которых ссылался [заявитель], давали полностью противоречивые показания. Так, заключенный А. утверждал, что 21 января 2002 г., в 16.00, он видел в коридоре... сотрудника УИН [специального отдела Управления исполнения наказаний], который нанес [заявителю] удар (А. не помнил, какой ногой) по его правой ноге. [Заявитель] после этого упал. Сотрудник продолжил избивать [заявителя], нанеся как минимум три удара ему по телу. Другой сотрудник УИН подошел и стал прыгать на распростертом теле [заявителя]. Потом они подняли [заявителя] и втащили его в камеру.

Заключенный Г. дал показания, что 21 января события произошли примерно в 10.00. Он видел, как [заявителя] долго избивали трое сотрудников УИН и проходившие мимо сотрудники колонии. [Заявитель] упал из-за ударов, поднялся, и побои руками, ногами и резиновыми палками продолжились. Они нанесли ему не менее десяти ударов кулаками по спине, печени и туловищу и десяти ударов резиновыми палками по спине и ногам. [Заявитель] упал, и они стали прыгать на нем.

Заключенный Т. дал показания, что события произошли 21 января 2002 г., в полдень. Он видел разных сотрудников УИН (заключенный не смог указать, сколько именно их было), избивавших руками и ногами [заявителя] с нанесением как минимум десяти ударов.

Заключенный М. дал показания, что 21 января 2002 г., в 1400, он находился в своей камере и слышал стоны и звуки ударов из коридора... М. утверждал, что слышал из своей камеры, что [заявителя] сильно избивали, а также он утверждал, что надзиратели принуждали заявителя отозвать его жалобы и другие обращения в суд в отношении [администрации исправительного учреждения N ИК-13]. Побои продолжались в течение 20 минут".

В постановлении также отмечалось:

"...С учетом несоответствий в показаниях заключенных возможность того, что они сговорились дать показания, дискредитирующие сотрудников УИН, не может быть исключена. В то же время администрация колонии характеризует [заявителя] крайне отрицательно, как лицо, постоянно нарушающее распорядок в колонии. Он также проявляет враждебность к заключенным, участвующим в факультативной деятельности, и придерживается уголовных правил и традиций. С 2 ноября 2000 г. по 15 октября 2002 г. [заявитель] подвергался различным дисциплинарным взысканиям 53 раза...".

Следователь заключил, что необходимость в возбуждении уголовного дела отсутствует. Таким образом, ходатайство заявителя о возбуждении уголовного дела подлежит отклонению.

(с) Судебное разбирательство в отношении отказа прокурора от расследования событий 21 января 2002 г.

52. 18 декабря 2002 г. заявитель подал жалобу в Центральный районный суд на постановление 20 ноября 2002 г. Он утверждал, что проверка была неполной, и просил суд назначить ему адвоката и обеспечить присутствие свидетелей на судебном заседании.

53. Письмом от 16 января 2003 г. суд уведомил заявителя, что слушание по его делу будет проведено 10 февраля 2003 г. Суд отказался допрашивать свидетелей или разрешить заявителю присутствовать на заседании лично, но согласился назначить заявителю адвоката.

54. 23 января 2003 г. заявитель направил письмо в суд, в котором настаивал на личном присутствии в заседании.

55. Письмом от 4 февраля 2003 г. суд отклонил просьбу заявителя о личном присутствии и согласился организовать встречу адвоката с заявителем.

56. В неустановленную дату суд отложил слушание с 10 февраля на 17 марта 2003 г. Заявитель утверждал, что никогда не встречался с адвокатом.

57. 17 марта 2003 г. суд первой инстанции отклонил жалобу заявителя как необоснованную. На заседании присутствовали прокурор К. и назначенный адвокат, который, очевидно, представлял интересы заявителя. 22 апреля 2003 г. решение от 17 марта 2003 г. было оставлено без изменений в суде кассационной инстанции. Заявитель был уведомлен об этом решении 12 июня 2003 г.

3. Разбирательство о возмещении вреда, причиненного побоями

4 февраля 2002 г. заявитель предъявил иск о возмещении вреда к исправительной колонии N ОМ-216/13. Он жаловался на побои 21 января 2002 г. В 2002-2003 годах заявитель подал несколько ходатайств. Он просил о личном участии в заседании, допросе свидетелей со своей стороны и истребовании некоторых документов из прокуратуры. Заявитель также предпринял безрезультатную попытку отвода судьи по делу* (* Нумерация данного параграфа в оригинале отсутствует (прим. переводчика).).

58. 26 апреля 2004 г. Багратионовский районный суд Калининградской области отклонил иск о возмещении вреда. Суд заслушал заявителя, его сокамерников и надзирателей и вынес решение на основе постановления прокурора от 20 ноября 2003 г. об отказе в возбуждении уголовного дела и решений судов от 17 марта и 22 апреля 2003 г., оставивших постановление без изменения.

59. Заявитель подал кассационную жалобу и ходатайствовал о личном присутствии на слушаниях. 13 октября 2004 г. Калининградский областной суд в отсутствие заявителя оставил решение от 26 апреля 2004 г. без изменения.

D. Предполагаемое вмешательство в переписку заявителя

60. Письмом от 4 января 2003 г. заявитель уведомил Секретариат Европейского Суда о том, что 3 декабря 2003 г.* (* Так в оригинале (прим. переводчика).) администрация колонии отказалась отправить письмо заявителя в Европейский Суд за счет исправительного учреждения.

61. Он также утверждал, что часть его писем не была отправлена вообще, а другие письма отправлялись со значительными задержками. Заявитель не указывал, какие именно письма.

II. Применимое национальное законодательство

62. Обзор применимого национального законодательства и практики см. в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Артемов против Российской Федерации", §§ 83 и последующие.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в части условий содержания под стражей

63. В соответствии со статьей 3 Конвенции заявитель жаловался на условия содержания под стражей в Следственном изоляторе N ИЗ-39/1 с 23 декабря 1999 г. по 26 июня 2000 г. Статья 3 Конвенции предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

А. Доводы сторон

64. Власти Российской Федерации оспорили описание заявителем условий содержания под стражей в Следственном изоляторе N ИЗ-39/1.

65. Власти Российской Федерации далее перечислили различные средства правовой защиты, которые были доступны заявителю в связи с его жалобой на условия содержания под стражей. Кроме того, они утверждали, что в этой части жалоба подана за пределами срока, установленного статьей 35 Конвенции. Так, жалоба была подана 5 октября 2002 г., а заявитель жаловался на период содержания под стражей, который окончился 26 июня 2000 г. Власти Российской Федерации считали, что неправильно исчислять шестимесячный срок с даты окончательного решения по гражданско-правовому требованию заявителя в отношении администрации колонии, поскольку Европейский Суд во многих ранее рассмотренных делах установил, что в российской правовой системе иски о возмещении вреда не могут рассматриваться как "эффективное внутреннее средство правовой защиты" в значении статьи 35 Конвенции.

66. Заявитель настаивал на том, что описание условий его содержания под стражей в Следственном изоляторе N ИЗ-39/1 являлось точным. Заявитель также утверждал, что, хотя он жаловался в различные органы, его жалобы были безрезультатными. Он заключил, что не располагал эффективными внутренними средствами правовой защиты. Что касается гражданского разбирательства в отношении администрации следственного изолятора, заявитель утверждал, что оно было возбуждено в сроки, установленные для подобного рода жалоб российским законодательством. Он решил, что дата вынесения окончательного решения по гражданскому делу (30 июля 2003 г.) должна считаться датой для исчисления шестимесячного срока, установленного статьей 35 Конвенции.

В. Мнение Европейского Суда

67. Европейский Суд полагает, что прежде всего следует определить, соответствует ли жалоба заявителя требованиям приемлемости, установленным в пункте 1 статьи 35 Конвенции, который предусматривает:

"Европейский Суд может принимать дело к рассмотрению только после того, как были исчерпаны все внутренние средства правовой защиты, как это предусмотрено общепризнанными нормами международного права, и в течение шести месяцев с даты вынесения национальными органами окончательного решения по делу".

68. Европейский Суд отмечает, что в упоминавшемся выше деле "Артемов против Российской Федерации" он рассматривал такую же ситуацию и сходные доводы сторон (см. §§ 101 и последующие). Артемов, как и заявитель в настоящем деле, жаловался на условия содержания под стражей в следственном изоляторе. Его содержание под стражей в этом учреждении окончилось более чем за шесть месяцев до подачи жалобы в Европейский Суд. После получения из Европейского Суда письма, разъясняющего требование об исчерпании внутренних средств правовой защиты на основании статьи 35 Конвенции, Артемов, как и заявитель в настоящем деле, предъявил иск о возмещении вреда, причиненного предположительно неадекватными условиями его содержания под стражей. Гражданско-правовые требования, предъявленные обоими заявителями, были разрешены Калининградским областным судом* (* Имеется в виду, что решения по этим делам были обжалованы в областной суд и после рассмотрения жалоб вступили в силу (прим. переводчика).), отклонившим иски как необоснованные. Вопрос состоит в том, может ли это рассматриваться как "окончательное решение" в значении статьи 35 Конвенции.

69. В деле Артемова Европейский Суд ответил на этот вопрос отрицательно (см. §§ 110 и последующие). Европейский Суд заключил, что иск о компенсации, предъявленный заявителем, не являлся эффективным внутренним средством правовой защиты в значении пункта 1 статьи 35 Конвенции и не мог учитываться при применении правила шестимесячного срока. Европейский Суд далее отметил, что первый иск заявителя был предъявлен со значительной задержкой после окончания обжалуемого периода содержания под стражей. Европейский Суд мотивировал это следующим образом (см. § 116 Постановления "Артемов против Российской Федерации"):

"...Европейский Суд не усматривает причин, которые могли бы заставить заявителя выжидать столь длительный срок до обращения в национальный суд, кроме его собственного убеждения в бессмысленности такого иска. Представляется, что он решил обратиться с иском к следственному изолятору лишь после получения первого письма от Европейского Суда, в котором он был уведомлен о критериях приемлемости... Европейский Суд также отмечает утверждение заявителя о том, что он все время знал об отсутствии эффективных внутренних средств правовой защиты в отношении его жалоб на условия содержания под стражей...".

70. С учетом этого Европейский Суд заключил, что жалоба на условия содержания под стражей была подана Артемовым спустя более 16 месяцев после истечения срока.

71. Европейский Суд отмечает, что ситуация заявителя и доводы в настоящем деле те же. Рассматриваемый период содержания под стражей завершился 26 июня 2000 г., жалоба была подана им 5 октября 2002 г., а гражданско-правовое требование предъявлено только 13 января 2003 г. Европейский Суд заключает, что заявитель должен был сознавать неэффективность этого иска как внутреннего средства правовой защиты и что шестимесячный период должен исчисляться с 26 июня 2000 г.

72. Следовательно, жалоба является неприемлемой из-за несоблюдения правила шестимесячного срока, установленного пунктом 1 статьи 35 Конвенции, и подлежит отклонению на основании пункта 4 статьи 35 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в части событий 23 октября 2001 г. и 21 января 2002 г.

73. Заявитель жаловался, что 23 октября 2001 г. и 21 января 2002 г. он был избит и подвергся унижениям со стороны сотрудников отдела специального назначения УИН. Он также жаловался со ссылкой на статью 13 Конвенции, что национальные органы не провели эффективного расследования событий 23 октября 2001 г. и 21 января 2002 г. Европейский Суд рассмотрит эту жалобу с точки зрения материально-правовых и процессуальных обязательств государства, следующих из упоминавшейся выше статьи 3 Конвенции.

А. Доводы сторон

74. Власти Российской Федерации оспорили описание событий заявителем. Они указали на то, что проверка жалоб заявителя не подтвердила его утверждений о побоях, что все сотрудники колонии последовательно отрицали их и результаты этой проверки были рассмотрены и признаны судами в качестве заслуживающих доверия. Сотрудникам правоохранительных органов известно об уголовной и иной ответственности за дачу ложных показаний, их письменные показания собственноручно ими подписаны и имеют печати, следовательно, им можно доверять. С другой стороны, заявитель не предоставил доказательств в подтверждение своих жалоб. Показания Артемова не могут приниматься во внимание, поскольку он не содержался в той же камере. Таким образом, жалобы заявителя не были доказаны вне всякого разумного сомнения.

75. Власти Российской Федерации не предоставили документов проверки. Согласно объяснениям властей Российской Федерации по существующим правилам документы проверки были уничтожены 28 ноября 2007 г.

76. Власти Российской Федерации далее утверждали, что относительно первого эпизода предполагаемых побоев (то есть 23 октября 2001 г.) заявитель жаловался в следственные органы только 4 августа 2003 г., более чем через два года. Жалоба заявителя относительного второго эпизода (то есть 21 января 2001 г.* (* Правильнее 2002 года (прим. переводчика).)) была также подана "со значительной задержкой". При таких обстоятельствах эффективность любого расследования или проверки серьезно умалялась, за что несет ответственность заявитель. Власти Российской Федерации пришли к выводу о том, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты.

77. Власти Российской Федерации далее утверждали, что заявитель имел в своем распоряжении эффективные средства правовой защиты. Так, он имел возможность жаловаться администрации колонии на предполагаемое нарушение его прав, но он никогда не подавал подобных административных жалоб.

78. Заявитель утверждал, что его оценка событий была точной. По его словам, проверка на национальном уровне была поверхностной, и ее выводы, следовательно, не заслуживали доверия. В его письменных жалобах национальным властям заявитель подробно описал, как был избит, когда и кем. Тем не менее прокуратура не допросила указанных им свидетелей. Некоторые из его сокамерников, дававшие показания о событиях, подтвердили версию заявителя, но прокуратура и суд игнорировали их показания.

79. Заявитель утверждал, что в 2002 - 2003 годах он постоянно жаловался на побои 23 октября 2001 г. и 21 января 2002 г., направлял свои жалобы в различные государственные органы и должностным лицам, включая прокуроров, и что его ходатайство о возбуждении уголовного дела от 4 августа 2003 г. было далеко не первым обращением подобного рода.

80. Заявитель жаловался, что не имел возможности присутствовать лично в судебном разбирательстве по рассмотрению его требования о возмещении вреда в отношении предполагаемых побоев. Заявитель подтвердил, что суд назначил ему адвоката на одном из слушаний. Однако он встретился с адвокатом в первый раз, когда слушание уже начиналось (примерно за 20 минут до его начала).

В. Приемлемость жалобы

81. Европейский Суд принимает во внимание возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты. Он отмечает, что оно тесно связано с существом жалобы заявителя на основании статьи 13 Конвенции, а именно о том, что он не располагал эффективным внутренним средством правовой защиты для жалобы на побои в колонии. Возражение, следовательно, должно быть рассмотрено одновременно с существом жалобы.

82. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

С. Существо жалобы

1. Общие принципы

83. Общие принципы прецедентной практики Европейского Суда по статье 3 Конвенции, в особенности касающиеся установления фактов в делах, затрагивающих жестокое обращение и позитивное обязательство государства обеспечить эффективное расследование жалоб на жестокое обращение, были изложены Европейским Судом в Постановлении по делу "Артемов против Российской Федерации" (см. §§ 143 и последующие и §§ 174 и последующие с дополнительными отсылками).

2. Имел ли заявитель эффективное внутреннее средство правовой защиты

84. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что административная жалоба администрации исправительного учреждения о действиях сотрудников специального отдела не может считаться "эффективным внутренним средством правовой защиты" при рассматриваемых обстоятельствах. Властями Российской Федерации не оспаривалось, что "отдел специального назначения" участвовал в наведении порядка в колонии по требованию администрации. "Отдел специального назначения" относился к той же системе Федеральной службы исполнения наказании (ФСИН), что и сама колония, и должен был действовать в полном взаимодействии с администрацией колонии. Полагать, что заключенные, пострадавшие от применения силы сотрудниками этого отдела, должны жаловаться администрации колонии, было бы нарушением правового принципа "никто не может быть судьей в собственном деле".

85. Напротив, обе стороны, видимо, были согласны с тем, что жалоба по уголовному законодательству предполагаемого потерпевшего была бы адекватным средством правовой защиты в случае жалобы заявителя на побои, по крайней мере, в принципе. Вопрос состоит в том, являлось ли это средство правовой защиты, существовавшее в теории, эффективным на практике, и если нет, то имелась ли в этом вина заявителя или национальных властей.

86. Власти Российской Федерации утверждали, что эффективность этого средства была умалена несвоевременной жалобой заявителя на побои в соответствии с уголовно-правовым законодательством. В то же время власти Российской Федерации не комментировали довод заявителя (см. § 30 настоящего Постановления) о том, что до подачи формальной жалобы в областную прокуратуру в 2003 году он написал большое количество писем в прокуратуру, жалуясь на события 23 октября 2001 г. и 21 января 2002 г., и что он получил ответы на эти письма. Эти письменные ответы имеются в материалах дела, предоставленных заявителем и властями Российской Федерации.

87. Европейский Суд далее напоминает свои выводы по делу "Артемов против Российской Федерации" (§§ 48 - 49), где он установил на основании доводов сторон и с учетом предоставленных материалов, что вскоре после событий 23 октября 2002 г. и 21 января 2003 г.* (* Здесь и далее эти даты следует читать как "23 октября 2001 г. и 21 января 2002 г." (прим. переводчика).) несколько заключенных подали несколько жалоб в прокуратуру, и что 20 марта 2002 г. Калининградский областной суд отказал в возбуждении уголовного дела в отношении событий, не усмотрев данных о жестоком обращении. Из этого следует, что следственные органы были осведомлены о событиях в колонии не позднее марта 2002 года. Таким образом, несущественно, когда заявитель подал формальную уголовно-правовую жалобу от своего имени.

88. Европейский Суд заключает, что заявитель не несет ответственности за неэффективность уголовного расследования. Следующий вопрос состоит в том, являлось ли это средство правовой защиты (жалоба в соответствии с уголовно-правовым законодательством, инициирующая уголовное расследование) эффективным на практике, и в какой мере власти Российской Федерации могут нести ответственность за неэффективность этого средства.

89. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не предоставили материалов расследования ("проверки") в отношении событий 23 октября 2002 г. и 21 января 2003 г., утверждая, что они уничтожены 28 ноября 2007 г. Европейский Суд напоминает, что в деле "Артемов против Российской Федерации" относительно тех же событий после коммуницирования жалобы властям Российской Федерации 13 октября 2005 г. власти Российской Федерации также не предоставили материалов дела. Европейский Суд в этом деле отметил следующее (§ 90)* (* Правильнее § 155 (прим. переводчика).):

"...Европейский Суд далее отмечает, что для обеспечения возможности рассмотрения по существу жалобы заявителя на жестокое обращение и с учетом характера утверждений заявителя он просил власти Российской Федерации предоставить полную копию материалов проверки, касающихся разбирательства в отношении сотрудников отдела специального назначения. Власти Российской Федерации без указания причин не предоставили Европейскому Суду затребованные материалы, ограничившись предоставлением копий определенных рапортов и постановлений национальных органов, которыми уже располагал Европейский Суд. При таких обстоятельствах Европейский Суд готов сделать выводы из поведения властей Российской Федерации, а также из уклонения национальных властей от проведения медицинского осмотра заявителя после событий 23 октября 2001 г.".

90. Осталось невыясненным, были ли материалы дела, уничтоженные в 2007 году, теми же, которые Европейский Суд запросил в 2005 году в ходе разбирательства дела "Артемов против Российской Федерации". Если это были те же материалы, их уничтожение является явным нарушением обязанности властей Российской Федерации сотрудничать с Европейским Судом в ходе разбирательства.

91. Если материалы по делу заявителя хранились отдельно от тех, которые относились к Артемову их уничтожение все равно было неприемлемым. С учетом запроса Европейского Суда материалов в деле Артемова было очевидно, что материалы по делу заявителя имели огромное значение для установления фактов дела. Тем не менее власти Российской Федерации уничтожили их.

92. Трудно сказать, было ли уничтожение этих материалов обычной небрежностью или намеренной попыткой воспрепятствовать ходу разбирательства в Европейском Суде. В любом случае Европейский Суд должен будет выносить решение на основании имеющихся документов и делать выводы из непредоставления властями Российской Федерации материалов дела, какие найдет целесообразными.

93. Европейский Суд отмечает, что заявитель не предоставил медицинских справок, которые могли бы подтвердить его версию. Заявитель утверждал, что медицинские работники либо отказались ассоциировать травмы с побоями, либо отказались фиксировать эти травмы надлежащим образом (см. §§ 28 и 44 настоящего Постановления).

94. С учетом общего контекста дела Европейский Суд полагает, что отсутствие подтверждающих доказательств медицинского характера не является существенным. Версия заявителя о побоях подтверждается показаниями Артемова. Более того, как следует из материалов дела, ряд других заключенных сообщал о жестоком обращении в следственные органы в подобных выражениях. Европейский Суд также напоминает о своих выводах в деле "Артемов против Российской Федерации", в котором он постановил, что применение силы сотрудниками специального отдела составляло доказуемый случай жестокого обращения и национальные органы имели обязанность провести эффективное расследование (см. § 176). Европейский Суд не видит оснований для отступления от этих выводов в настоящем деле.

95. Европейский Суд далее отмечает, что в деле Артемова он установил ряд недостатков в национальном разбирательстве. Так, Европейский Суд подверг критике следственные органы за то, что не было проведено независимого медицинского обследования Артемова (§ 178), за затягивание расследования (§ 179), отсутствие тщательности и невозможность Артемова участвовать в расследовании (§ 180) и за выборочный подход к оценке доказательств (§§ 181 - 182). Европейский Суд также отметил поверхностный характер последующих судебных разбирательств, во время которых рассматривались отказы прокуратуры возбудить уголовное дело (§ 183). Все это заставляет Европейский Суд заключить, что уголовное разбирательство событий 23 октября 2001 г. и 21 января 2003 г.* (* Правильнее 2003 г. (прим. переводчика).) было неэффективным. Вопрос заключается в следующем: в какой мере выводы Европейского Суда в деле "Артемов против Российской Федерации" применимы в настоящем деле?

96. Европейский Суд отмечает, что оба дела затрагивали одно и то же уголовное расследование событий 23 октября 2001 г. и 21 января 2002 г. Однако решения на национальном уровне об отказе в возбуждении уголовного дела не были одинаковыми. Так, в деле "Артемов против Российской Федерации" данные решения были приняты 20 марта 2002 г. (§ 49) и 9 июля 2003 г. (§ 53). В деле заявителя эти решения были приняты 20 ноября 2002 г. (см. §51 настоящего Постановления) и 6 августа 2003 г. (см. § 33 настоящего Постановления). Далее, жалоба Артемова также затрагивала события 7 ноября 2001 г. Заявитель не ссылался на этот эпизод.

97. Несмотря на эти различия, нет никаких доказательств того, что решения в настоящем деле и в деле "Артемов против Российской Федерации" были основаны на различных уголовных расследованиях или что рассмотрение жалобы заявителя было более тщательным и процессуально точным. В настоящем деле власти Российской Федерации не выдвинули каких-либо дополнительных доводов и не ссылались на какие-либо факты, которые могли бы повлиять на правильность выводов Европейского Суда в деле "Артемов против Российской Федерации" в части неэффективности расследования событий 23 октября 2001 г. и 21 января 2002 г.

98. Кроме того, Европейский Суд напоминает, что "отказ в возбуждении уголовного дела в ситуации, в которой потерпевшему были причинены травмы во время нахождения под стражей, составляет серьезное нарушение национальных процессуальных правил, способное умалить силу любых собранных доказательств (см. Постановление Европейского Суда от 24 января 2008 г. по делу "Маслова и Налбандов против Российской Федерации" (Maslova and Nalbandov v. Russia), жалоба N 839/02, §§ 94 - 96* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2009.), и Постановление Европейского Суда от 5 июня 2012 г. по делу "Бунтов против Российской Федерации" (Buntov v. Russia), жалоба N 27026/10, § 132* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2013.)). В настоящем деле, несмотря на серьезность жалоб заявителя и других заключенных, прокуратура ограничила свое рассмотрение дела "предварительной проверкой", отказавшись проводить "уголовное расследование", которое предоставляет предполагаемому потерпевшему больше прав и гарантирует лучшее качество доказательств (см. анализ положения потерпевшего и свидетеля в "проверке" в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Бунтов против Российской Федерации", §§ 126 и последующие.).

99. Европейский Суд заключает, что уголовное расследование жалоб заявителя на жестокое обращение не было эффективным и заявитель не имел других внутренних средств правовой защиты в отношении своих жалоб. Европейский Суд, таким образом, отклоняет возражение властей Российской Федерации о неисчерпании и находит, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте.

3. Подвергался ли заявитель жестокому обращению

100. Европейский Суд теперь вернется к рассмотрению жалобы заявителя на основании статьи 3 Конвенции в части предполагаемых побоев в колонии по существу.

(а) События 23 октября 2001 г.

101. Европейский Суд напоминает, что в деле "Артемов против Российской Федерации" он установил, что заявитель по этому делу получил, по крайней мере, один удар резиновой палкой со стороны сотрудников отдела специального назначения 23 октября 2001 г. Свой вывод Европейский Суд основывал на целом ряде фактических элементов (см. § 154), в частности, на том факте, что заявителю был назначен постельный режим на три дня после событий, на показаниях одного из сотрудников о том, что заявитель получил удар резиновой палкой, и показаниях одного из заключенных Т. Кроме того, Европейский Суд придал особое значение тому, что власти Российской Федерации не предоставили материалов по уголовному расследованию (§ 155), уклонились от проведения независимого медицинского осмотра заявителя после обжалуемых событий (см. §§ 150 - 153), и последовательности жалоб заявителя на жестокое обращение (см. §155). Европейский Суд далее установил, что "применение силы было намеренным, карательным по характеру и направленным на унижение заявителя и склонение его к подчинению. В то же время обращение, которому подвергся заявитель, должно было причинить ему нравственные и физические страдания" (см.§ 156).

102. С учетом выводов по делу "Артемов против Российской Федерации" Европейский Суд находит установленным, что 23 октября 2001 г. отдел специального назначения УИН прибыл на территорию колонии N ОМ-216/13 и провел там правоохранительную операцию. Основания для этой операции, как и точные инструкции сотрудникам отдела, остаются невыясненными. Очевидно, однако, что операция не была направлена на конкретного заключенного, а скорее на всех заключенных колонии или, по крайней мере, на большую группу заключенных, известных как злостные нарушители тюремного распорядка. Она была, таким образом, своего рода "демонстрацией силы" администрацией колонии заключенным. Более того, всё свидетельствует о том, что операция была спланирована заранее: это не была "внезапная операция, способная повлечь неожиданные обстоятельства, на которые сотрудники отдела специального назначения могли быть вынуждены реагировать без предварительной подготовки" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Артемов против Российской Федерации", § 170). В ходе операции сотрудники отдела применяли физическую силу и резиновые палки в отношении заключенных, и в случае Артемова подобное обращение не было оправданно его поведением и являлось, судя по всему, формой репрессии.

103. Сложно сказать, получил ли заявитель в настоящем деле удары руками и ногами или был устно оскорблен или унижен иным образом. Власти Российской Федерации отрицали применение резиновых палок или другого физического насилия в отношении заявителя в ходе операции 23 октября 2001 г. Однако он находился среди других заключенных, которые в составе группы подверглись такому обращению. Это способствует доверию к его версии.

104. Европейский Суд далее отмечает, что через несколько дней после операции тюремный врач зафиксировал травму колена заявителя. Вновь сложно установить, получил ли заявитель травму в результате применения силы сотрудниками отдела специального назначения в ходе операции 23 октября 2001 г. Европейский Суд напоминает в этой связи, что во время коммуницирования жалобы Европейский Суд прямо просил власти Российской Федерации предоставить "копии медицинских документов о состоянии здоровья заявителя в октябре 2001 года и январе 2002 года". Власти Российской Федерации не предоставили этих документов, хотя должны иметь их в своем распоряжении. Европейский Суд делает из этого вывод, что травма колена, зафиксированная 2 ноября 2001 г., должна иметь какое-то отношение к применению силы в отношении заявителя 23 октября 2001 г.

105. Также непредоставление властями Российской Федерации медицинских документов подразумевает, что заявителю не был обеспечен независимый медицинский осмотр после 23 октября 2001 г., что является еще одним фактором в пользу версии заявителя.

106. Европейский Суд также отмечает, что заявитель предоставил графическое и детальное описание жестокого обращения, которому он предположительно подвергся, и указал место, время и его продолжительность. Европейский Суд указывает, что версия заявителя внутренне последовательна и значительно не отличается от версии Артемова. Тот факт, что Артемов не содержался совместно с заявителем, не влияет на вывод Европейского Суда, поскольку, как видно из описания заявителя и Артемова, жестокое обращение в основном имело место в местах общего доступа колонии.

107. При таких обстоятельствах Европейский Суд готов согласиться с тем, что заявитель вместе с рядом других заключенных подвергся физическому насилию со стороны сотрудников отдела специального назначения в ходе операции 23 октября 2001 г. Все данные свидетельствуют, что в ходе этой операции физическое насилие сопровождалось устными оскорблениями и психологическим давлением на заключенных (шеренги, сотрудники в масках, собаки и тому подобное), что должно было превышать обычный уровень психологического дискомфорта, присущий содержанию под стражей. Европейский Суд полагает, что заявитель был сравнительно молодым и здоровым человеком с криминальным прошлым и тюремным опытом. Однако, даже принимая во внимание эти факторы, Европейский Суд считает, что обращение, которому он подвергся 23 октября 2001 г., причинило ему страдания и унижения, которые достигли "минимального уровня суровости", что относит ситуацию к сфере действия статьи 3 Конвенции.

108. В настоящем деле нет никаких данных о том, что заявитель проявил в отношении надзирателя или других заключенных устную или физическую агрессию или что существовали иные основания для применения силы в отношении него (см. Постановление Европейского Суда от 15 января 2009 г. по делу "Шаромов против Российской Федерации" (Sharomov v. Russia), жалоба N 8927/02, § 29). Европейский Суд напоминает, что уже рассматривал дела, в которых в отношении заключенных применялась физическая сила как "форма репрессии или телесного наказания" (см. Постановление Европейского Суда от 15 мая 2008 г. по делу "Дедовский и другие против Российской Федерации" (Dedovskiy and Others v. Russia), жалоба N 7178/03, §§75 и 83, ECHR 2008 (извлечения)* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2009.)). Европейский Суд не усматривает оправдания для применения насилия в отношении заявителя в настоящем деле. Он установил, что, как и в деле "Артемов против Российской Федерации", в настоящем деле "применение силы было намеренным, карательным по характеру и направленным на унижение заявителя и склонение его к подчинению", и оно привело, по крайней мере, к одной установленной травме (то есть травме колена). Европейский Суд заключает, что 23 октября 2001 г. заявитель был подвергнут пытке. Таким образом, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части предполагаемых побоев.

(b) События 21 января 2002 г.

109. Европейский Суд отмечает, что 21 января 2002 г. сотрудники отдела специального назначения вновь провели "правоохранительную операцию" в колонии и что были применены резиновые палки, по крайней мере, в отношении одного из заключенных, а именно Артемова за "неповиновение" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Артемов против Российской Федерации", § 166).

110. Заявитель был среди заключенных, на которых была направлена данная операция. Однако власти Российской Федерации отрицали, что в отношении него была применена физическая сила, утверждая, что заявитель в отличие от Артемова не проявлял неповиновения и, следовательно, отсутствовали основания для применения силы в отношении него. Более того, если после событий 23 октября 2001 г. врачи зафиксировали травму колена у заявителя, то такие медицинские документы в отношении событий 21 января 2002 г. отсутствовали.

111. Таким образом, доказательная база для выводов Европейского Суда в отношении второго эпизода несколько слабее. Несмотря на это, существуют достаточные элементы в поддержку утверждений заявителя о том, что он подвергся жестокому обращению. Ими являются: 1) основания для операции, ее масштаб и угрожающий и "жестокий" характер вмешательства специальных сил, 2) факт, что физическое насилие неизбирательно применялось в отношении некоторых заключенных, 3) факт, что заявитель находился среди заключенных, на которых была направлена операция, так что с большой вероятностью он не мог избежать побоев, 4) последовательность и подробный характер версии заявителя, 5) уклонение властей от проведения независимого медицинского осмотра заявителя после событий, 6) непредоставление властями материалов уголовного расследования жалоб заявителя и других заключенных на национальном уровне и 7) непредоставление властями медицинской карты или иных медицинских документов за последовавший после специальной операции 21 января 2002 г. период. Этих элементов достаточно для вывода Европейского Суда о том, что некоторая степень физического и морального насилия была применена в отношении заявителя в этот день и что это не было внезапной реакцией на неправомерное и угрожающее насилием поведение, а скорее проявление стратегии устрашения со стороны администрации колонии.

112. В распоряжении Европейского Суда недостаточно доказательств, чтобы заключить, что заявитель подвергся обращению, приравненному к "пытке". В связи с этим Европейский Суд заключает, что 21 января 2002 г. заявитель подвергся "бесчеловечному и унижающему достоинство обращению или наказанию". Таким образом, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в этой части.

III. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

113. Заявитель далее жаловался, что не имел возможности присутствовать лично в гражданских разбирательствах, которые он инициировал в отношении администрации колонии. Он жаловался на нарушение принципа равенства сторон в этих разбирательствах и ссылался на статью 6 Конвенции, которая предусматривает:

"Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях... имеет право на справедливое и публичное... разбирательство дела... судом...".

А. Доводы сторон

114. Власти Российской Федерации утверждали, что в разбирательствах по гражданским делам заявителя принцип равенства сторон был соблюден. Во-первых, суды надлежащим образом рассмотрели все доводы заявителя, содержавшиеся в его письменных показаниях. Во-вторых, суд рассмотрел личное дело заявителя из колонии и допросил свидетеля, сотрудника колонии. В-третьих, заявитель получил все судебные документы, включая протоколы заседаний и документы, предоставленные ответчиками. Отсутствие заявителя было объективно обосновано тем фактом, что он отбывал наказание в исправительной колонии и его было невозможно доставить в суд. Он был уведомлен о своих процессуальных правах, включая право на привлечение представителя, которым не воспользовался.

115. Заявитель поддержал свою жалобу.

В. Приемлемость жалобы

116. Европейский Суд также отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

С. Существо жалобы

117. Европейский Суд отмечает, что заявитель не был доставлен в заседания 14 декабря 2001 г., 30 января, 29 мая и 17 июля 2002 г. (по гражданскому делу относительно утраты им документов и личных вещей, см. §§ 14 и последующие настоящего Постановления) и 27 марта, 22 апреля и 30 июля 2003 г. (относительно условий содержания под стражей в следственном изоляторе, см. §§ 7 и последующие настоящего Постановления). Заявитель отсутствовал на заседаниях в судах двух инстанций. Он не был представлен и, очевидно, не мог привлечь адвоката. Ответчики в отличие от него присутствовали на заседаниях и давали устные объяснения.

118. Власти Российской Федерации утверждали, что законодательство не предусматривало доставление заключенных в суды по гражданским делам. Европейскому Суду известно о возможных логистических проблемах и вопросах безопасности, связанных с этим. Несмотря на это, Европейский Суд замечает, что заявитель по настоящему делу содержался в Калининградской области и суды, которые рассматривали его жалобы, были расположены там же, где и ответчики.

119. Европейский Суд напоминает свои выводы в деле "Скоробогатых против Российской Федерации" (Skorobogatykh v. Russia), жалоба N 4871/03, 22 декабря 2009 г.* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2010.), затрагивавшем сходные жалобы заключенного, отбывавшего наказание в Калининградской области, которому не позволили присутствовать на заседаниях по его гражданскому делу о том, что:

"...63. ...Европейский Суд принимает довод властей Российской Федерации о том, что национальные суды действовали в строгом соответствии с правилами гражданского процесса, когда рассматривали иск о возмещении ущерба заявителю. Они надлежащим образом уведомили о его правах, включая право иметь представителя... Однако при данных обстоятельствах Европейский Суд не убежден, что присутствие его адвоката в суде могло бы обеспечить эффективное, надлежащее и удовлетворительное изложение дела заявителя.

64. Европейский Суд отмечает, что жалобы заявителя по большей части были основаны на его собственном опыте. Европейский Суд полагает, что его объяснения, описывающие условия содержания под стражей, о которых только заявитель имел непосредственные сведения, могли составить важную часть изложения дела истца... Только заявитель мог, давая объяснения лично, обосновать свои жалобы и ответить на вопросы судей, при их наличии.

65. Европейский Суд также отмечает, что национальные суды отказали заявителю в личном присутствии, ссылаясь на отсутствие правовой нормы, требующей его присутствия в зале суда. В этой связи Европейский Суд также принимает к сведению другую возможность, которую имели национальные суды для обеспечения участия заявителя в разбирательстве. Районный суд мог провести заседание в исправительном учреждении, где заявитель отбывал наказание, как указывал Конституционный Суд в одном из своих определений по данному поводу... Тем не менее национальные суды не учли такую возможность...".

120. В деле "Артемов против Российской Федерации" Европейский Суд анализировал сходную ситуацию и постановил (§ 204):

"...Заявитель не имел права на бесплатную юридическую помощь. В такой ситуации представлять его интересы мог только родственник, друг или знакомый. Однако, как следует из решений национальных судов, после того, как они отказали в личном участии заявителя, они не рассматривали способы обеспечения его эффективного участия в разбирательстве. Они только отмечали, что заявитель уведомлен о своих процессуальных правах и мог привлечь представителя. Они не навели справок относительно того, мог ли заявитель привлечь представителя, в частности, с учетом времени, проведенного им в заключении, имелось ли лицо, готовое представлять его интересы в национальных судах, и, если да, мог ли он связаться с этим лицом и выдать ему доверенность...".

121. Настоящее дело во многом сходно с делами "Скоробогатых против Российской Федерации" и "Артемов против Российской Федерации". Заявитель не был доставлен из колонии в зал суда и, соответственно, не мог представить свое дело в устной форме при тех же условиях, что их ответчики. Вопрос состоит в том, был ли этим нарушен принцип "равенства сторон" или затронута "справедливость" разбирательства каким-либо образом.

122. Европейский Суд отмечает, что в ходе этих разбирательств заявитель играл двойную роль. Во-первых, он был истцом, то есть стороной разбирательства. Его присутствие было, следовательно, необходимо для прямого участия в рассмотрении доказательств ответчиков (включая свидетелей с их стороны) и принять участие в устных прениях.

123. Теоретически заявитель мог найти представителя своих интересов на заседаниях. Однако (а) заявитель, очевидно, не имел средств заплатить адвокату, и (b) отсутствуют данные о том, что заявитель имел друга или родственника, готового представлять его интересы.

124. Европейский Суд признает, что, как правило, пункт 1 статьи 6 Конвенции не гарантирует права на назначение адвоката судом по гражданским делам. При этом Европейский Суд отмечает, что заявитель находился в очень сложной ситуации: он был заключенным, отбывающим длительный срок лишения свободы. Европейский Суд напоминает в этом отношении свою прецедентную практику о том, что российское законодательство не исключает оказания юридической помощи заключенным в подобных делах (см. Постановление Европейского Суда от 20 мая 2010 г. по делу "Ларин против Российской Федерации" (Larin v. Russia), жалоба N 15034/02, §§ 53 и последующие* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2010.)). Более того, как показывает настоящее дело, такая возможность существовала на практике: адвокат был назначен национальным судом для представления интересов заявителя в гражданском деле относительно побоев в колонии (см. § 36 настоящего Постановления). Заявитель жаловался, что назначенный судом адвокат не оказал ему эффективной юридической помощи, но Европейский Суд не рассматривает этот вопрос. Важно то, что возможность назначить адвоката в это время существовала, однако ею не воспользовались национальные суды.

125. Вместе с тем были иные методы обеспечить эффективное участие заявителя в заседаниях. Суды (а) могли провести выездную сессию в исправительной колонии (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Скоробогатых против Российской Федерации", § 65) и (b) провести слушания посредством видеосвязи, что является известным способом проведения слушаний в России, по крайней мере, по уголовным делам (см. Постановление Большой Палаты от 2 ноября 2010 г. по делу "Сахновский против Российской Федерации" (Sakhnovskiy v. Russia), жалоба N 2 21272/03, § 99* (* Там же. N 9/2011.), Постановление Европейского Суда от 14 января 2010 г. по делу "Шугаев против Российской Федерации" (Shugayev v. Russia), жалоба N 11020/03, § 54* (* Там же. N 6/2010.), и Постановление Европейского Суда от 26 июня 2008 г. по делу "Шулепов против Российской Федерации" (Shulepov v. Russia), жалоба N 15435/03, § 13* (* Там же. N 6/2009.)). Нет свидетельств того, что суды когда-либо пытались применить эти способы.

126. Наконец, Европейский Суд подчеркивает, что заявитель был не только истцом, но и важным свидетелем по своему собственному делу. Обе жалобы заявителя были основаны на его собственном опыте. Таким образом, для суда было существенно важно заслушать заявителя лично и составить собственное представление о достоверности его объяснений (см. Постановление Европейского Суда от 10 мая 2007 г. по делу "Ковалев против Российской Федерации" (Kovalev v. Russia), жалоба N 78145/01, § 37* (* Там же. N 10/2007.), и Постановление Европейского Суда от 15 октября 2009 г. по делу "Сокур против Российской Федерации" (Sokur v. Russia), жалоба N 23243/03, § 35* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2012.)). Кроме того, было возможно провести выездную сессию суда в колонии или организовать видеосвязь.

127. При таких обстоятельствах Европейский Суд находит, что в разбирательствах относительно условий содержания под стражей заявителя в следственном изоляторе и относительно утраты его документов и других личных вещей национальные суды лишили заявителя возможности представлять свое дело эффективно. Соответственно, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в этой части.

IV. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

128. Заявитель выдвинул целый ряд иных претензий, которые касались его содержания под стражей, предполагаемого вмешательства в его переписку и отсутствия справедливости различных разбирательств, в которых он участвовал.

129. В частности заявитель жаловался на то, что администрация колонии отказалась отправлять его письма в Европейский Суд за свой счет. Он ссылался на статью 34 Конвенции, которая предусматривает:

"Европейский Суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или в Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права".

130. Власти Российской Федерации отвергли эти жалобы. Они указывали на то, что заявитель направил несколько писем в Европейский Суд и что согласно существующей практике все они были отправлены в Европейский Суд за счет колонии. Заявитель в ответ утверждал, что 3 декабря 2003 г. администрация колонии отказалась отправить его письмо в Европейский Суд за свой счет, поэтому он был вынужден отправить его за свой счет. Рассмотрев имеющиеся материалы, Европейский Суд не усматривает доказательств того, что администрация отказалась нести почтовые расходы по переписке заявителя с Европейским Судом. Следовательно, эта жалоба является необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

131. Европейский Суд далее рассмотрел оставшуюся часть жалоб заявителя. Тем не менее с учетом предоставленных ему материалов Европейский Суд находит, что отсутствуют признаки нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Отсюда следует, что эта часть жалобы является явно необоснованной и подлежит отклонению в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

V. Применение статьи 41 Конвенции

132. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Ущерб

133. Заявитель требовал отдельные суммы компенсации за каждое предполагаемое нарушение. Относительно тех эпизодов, в части которых были установлены нарушения Конвенции (см. выше), заявитель требовал в качестве компенсации морального вреда следующие суммы:

- 30 000 евро за жестокое обращение 23 октября 2001 г.;

- 35 000 евро за жестокое обращение 21 января 2002 г.;

- 5 000 евро за отсутствие расследование его жалоб на жестокое обращение;

- 500 евро за каждый случай нарушения его права эффективно представлять свое дело в суде по гражданским делам.

134. Власти Российской Федерации утверждали, что требования заявителя о компенсации морального вреда являются чрезмерными.

135. Европейский Суд напоминает свои выводы в отношении статьи 41 Конвенции по делу "Артемов против Российской Федерации". В данном деле Европейский Суд установил "сочетание особо серьезных нарушений", в том числе в части условий, в которых содержался заявитель, отсутствия эффективного средства правовой защиты в отношении этих жалоб, двух случаев жестокого обращения с заявителем в исправительной колонии, отсутствия эффективного расследования его жалоб на жестокое обращение и невозможности заявителя представлять свои интересы по делу эффективно в трех гражданских разбирательствах. В этом деле Европейский Суд присудил заявителю 54 600 евро в качестве компенсации морального вреда. В настоящем деле жалоба заявителя на условия содержания под стражей была объявлена неприемлемой. Нарушение статьи 6 Конвенции было установлено в двух гражданских разбирательствах, а не в трех, как в деле "Артемов против Российской Федерации". С учетом этого и того, что страдания и чувство неудовлетворенности заявителя в настоящем деле были значительны, Европейский Суд находит возможным на справедливой основе присудить заявителю 45 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную выше сумму.

В. Судебные расходы и издержки

136. Заявитель также требовал 100 евро в качестве компенсации почтовых расходов, понесенных во время разбирательства в Европейском Суде.

137. Власти Российской Федерации утверждали, что отсутствовали доказательства того, что эти расходы были действительно понесены заявителем.

138. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены и являлись необходимыми. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что заявитель не предоставил никаких доказательств (счетов, квитанций и так далее) в поддержку своего требования. Соответственно, Европейский Суд отклоняет требование заявителя о компенсации судебных расходов и издержек.

С. Процентная ставка при просрочке платежей

139. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) отложил до рассмотрения существа жалобы предварительное возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты относительно претензии заявителя по поводу жестокого обращения в исправительной колонии ОМ-216/13 23 октября 2001 г. и 21 января 2002 г. и отклонил его;

2) признал жалобу в части неэффективности расследования жестокого обращения, жестокого обращения как такового и невозможности участия заявителя в гражданских разбирательствах (в которых рассматривались вопросы предполагаемой утраты его личных вещей и условий содержания в следственном изоляторе) приемлемой, а в остальной части - неприемлемой;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части отсутствия расследования со стороны государства-ответчика жалоб заявителя на жестокое обращение;

4) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части жестокого обращения с заявителем в колонии 23 октября 2001 г. и 21 января 2002 г.;

5) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в части невозможности участия заявителя в двух гражданских разбирательствах относительно утраты его личных вещей и условий содержания под стражей в следственном изоляторе;

6) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 45 000 евро (сорок пять тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, а также любой налог, начисляемый на указанную сумму;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

7) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 18 апреля 2013 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Изабель Берро-Лефевр Председатель Палаты Суда