Постановление Европейского Суда по правам человека от 5 февраля 2013 г. Дело "Андрей Горбунов (Andrey Gorbunov) против Российской Федерации" (Жалоба N 43174/10) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Андрей Горбунов (Andrey Gorbunov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 43174/10)

Постановление Суда

Страсбург, 5 февраля 2013 г.

По делу "Андрей Горбунов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Изабель Берро-Лефевр, Председателя Палаты,

Ханлара Гаджиева,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лафранк,

Линоса-Александра Сисилианоса,

Ксении Туркович,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Андре Вампаша, заместителя Секретаря Секции Суда, заседая за закрытыми дверями 15 января 2013 г., вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 43174/10, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Андреем Витальевичем Горбуновым (далее - заявитель) 2 августа 2010 г.

2. Интересы заявителя представлял Р. Валиулин, адвокат, практикующий в г. Ижевске. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. 5 мая 2011 г. Европейский Суд решил применить правило 41 Регламента Суда и рассмотреть жалобу в приоритетном порядке, а также коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 1 статьи 29 Конвенции Европейский Суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

4. Заявитель родился в 1970 году и в настоящее время отбывает наказание в виде лишения свободы в Курганской области.

5. Он был задержан 26 февраля 2009 г. в г. Ижевске по подозрению в сбыте наркотиков.

6. Заявитель страдает от героиновой зависимости, хронического инфекционного эндокардита, недостаточности трехстворчатого клапана сердца и гепатита С. С 27 февраля 2009 г. по 10 июля 2010 г. он содержался в изоляторе N 18/1 в Удмуртии и в больнице для заключенных.

7. 16 апреля 2009 г. заявитель просил об освобождении, ссылаясь на ухудшение состояния его здоровья и на недоступность медицинской помощи в изоляторе, которые, по его мнению, могли повлечь его смерть. Он также утверждал, что нуждается в срочной операции. Следователь, который вел его уголовное дело, отклонил ходатайство об освобождении, найдя, что до задержания заявитель имел "достаточно времени для получения адекватной медицинской помощи в г. Перми, что касается операции на сердце".

8. 23 апреля 2009 г. Индустриальный районный суд г. Ижевска рассмотрел ходатайство следователя о продлении срока содержания заявителя под стражей. Суд рассмотрел доводы защиты по поводу состояния его здоровья и заключил, что они не являются достаточными основаниями для отклонения ходатайства, поскольку не установлено, что состояние заявителя исключает его содержание под стражей.

9. Другое ходатайство о продлении срока содержания под стражей было рассмотрено 16 июля 2009 г. Суд удовлетворил его, заключив, что не имеется препятствий для содержания заявителя в изоляторе; само по себе состояние заявителя не требовало освобождения, поскольку заявитель получал и получает медицинскую помощь под стражей. Характер лечения и его соблюдение не указывались.

10. Находясь под стражей, заявитель был госпитализирован для лечения с 28 июля по 20 августа 2009 г. в связи с его хроническим инфекционным эндокардитом и недостаточностью трехстворчатого клапана сердца.

11. Уголовное дело заявителя было передано в районный суд. 25 августа 2009 г. заявитель просил судью назначить медицинскую экспертизу для определения того, нуждается ли он в стационарном лечении или операции и может ли он участвовать в судебном разбирательстве.

12. В тот же день старший медицинский работник изолятора выдал справку, в которой указывалось, что состояние заявителя контролируется медицинским персоналом, и стационарное лечение не требуется; консультация кардиолога будет обеспечена "в плановом порядке" или в случае ухудшение состояния здоровья заявителя.

13. На основании вышеупомянутой справки судья отклонил ходатайство заявителя. Судья нашел, что, как подтверждено заявителем, состояние его здоровья является удовлетворительным; лечащий врач также сообщил, что заявитель может участвовать в судебном разбирательстве и что ему оказывается медицинская помощь. Характер лечения и его соблюдение не указывались.

14. По-видимому, после этого судья направил письмо администрации изолятора, в котором содержался заявитель, предложив высказать мнение по поводу необходимости медицинской экспертизы заявителя силами кардиологов и ревматологов для установления того, требуется ли операция или госпитализация; допускает ли текущее состояние заявителя содержание под стражей и может ли заявитель участвовать в судебном разбирательстве.

15. В дополнение к справке от 25 августа 2009 г. старший медицинский работник изолятора написал судье 28 августа 2009 г., указав, что заявитель не нуждается в срочной операции и что медицинский персонал изолятора осуществляет мониторинг его состояния и провел четыре проверки за год. Характер лечения и его соблюдение не указывались.

16. С 24 августа 2009 г. по 30 марта 2010 г. заявителю пришлось оказывать медицинскую помощь во время судебных заседаний 13 раз.

17. 12 октября 2009 г. председательствующий судья обратился с письмом в изолятор, запросив, годен ли заявитель для участия в судебном разбирательстве и требуется ли его медицинское обследование кардиологами и ревматологами. Изолятор ответил 19 октября 2009 г., что заявитель годен к участию в слушаниях при условии их ограниченной продолжительности и проведения их в хорошо проветриваемом помещении. Также указывалось, что с учетом ухудшения состояния здоровья заявителя и необходимости разрешения вопроса о срочной операции заявителя должны осмотреть ревматологи.

18. 13 ноября 2009 г. районная прокуратура просила судью назначить кардиологическую экспертизу заявителя. Заявитель предложил поставить перед экспертом следующие вопросы: нуждается ли он в стационарном лечении и срочной операции (с указанием сроков в случае утвердительного ответа) и годен ли он для участия в судебном разбирательстве и содержания в изоляторе.

19. В тот же день судья назначил экспертизу, проведение которой было поручено государственному бюро судебной экспертизы. Был приглашен эксперт для разрешения вопроса о годности заявителя для участия в судебном разбирательстве (и при каких условиях). Остальные вопросы, поставленные заявителем, были отклонены как не связанные с судебным разбирательством.

20. 30 ноября 2009 г. заявитель был осмотрен кардиоревматологом, который уточнил свое назначение лекарственных средств. В ноябре 2009 г. заявитель прошел эхокардиограмму и электрокардиограмму.

21. Комиссия медицинских специалистов государственного бюро судебной экспертизы представила следующее заключение:

"...рассмотрев представленные документы, мы полагаем, что сердечное заболевание [заявителя] находится в стадии стабильной патологии и что он может участвовать в судебных заседаниях при обычных условиях (что касается микроклимата и длительности) с необходимым соблюдением рекомендаций кардиолога от 30 ноября 2009 г., в частности, что касается приема лекарств".

22. 9 декабря 2009 г. комиссия медицинских специалистов тюремной больницы N 8 также представила заключение, которое предусматривало следующее:

"...Ввиду степени нарушения сердечных клапанов и с учетом возможных последствий их поражения мы рекомендуем заменить содержание под стражей другой мерой пресечения, которая позволит госпитализировать [заявителя] в специализированную кардиологическую больницу для операции".

23. 25 декабря 2009 г. районный суд рассмотрел обновленное ходатайство заявителя об освобождении. Рассмотрев вышеупомянутые медицинские документы, суд согласился с заключением государственного бюро судебной экспертизы и оставил заявителя под стражей.

24. 7 апреля 2010 г. заявитель был осужден за сбыт наркотиков и приговорен к пяти годам и трем месяцам лишения свободы.

25.12 мая 2010 г. заявитель был осмотрен кардиологом.

26. Заявитель запросил консультативное заключение на кафедре судебной медицины и правоведения Санкт-Петербургского медицинского университета относительно целесообразного лечения и его доступности в тюремном учреждении. Рассмотрев ряд документов (см. § 20 настоящего Постановления), группа медицинских специалистов изложила в своем консультативном заключении от 11 июня 2010 г. следующие выводы:

"Долгосрочный прогноз относительно инфекционного эндокардита в значительной степени зависит от ухудшения сердечной функции... Ущерб для клапанного аппарата сердца... влечет бивентрикулярную (тотальную) хроническую сердечную декомпенсацию, которая является усложненным типом сердечной декомпенсации. Это сопровождается легочной артериальной гипертензией, которая является фактором прогрессирующей сердечной декомпенсации... Мы не можем делать другие выводы по поводу прогноза, поскольку самый последний доступный материал относится к ноябрю 2009 г. Однако ясно, что заболевание будет неизбежно прогрессировать в отсутствие адекватного лечения.

Что касается лечения, единственным радикальным методом [в ситуации заявителя] является операция на сердце. Этот метод может быть исключен только при наличии медицинских противопоказаний для операции...

Согласно действующим правовым нормам необходимо стационарное обследование в специализированном кардиологическом учреждении для установления наличия таких противопоказаний и определения целесообразного вида операции и соответствующих сроков и условий...

[Заявитель] не должен проходить дальнейшее лечение в медицинской части изолятора, поскольку в соответствии с действующими правилами медицинская часть используется для стационарного лечения и оказания помощи на срок не более 14 дней, для временной изоляции инфекционных пациентов [и] восстановительного лечения после выписки из больницы..."

27. 22 июня 2010 г. суд кассационной инстанции оставил в силе приговор, и он стал окончательным.

28. 25 июня 2010 г. медицинская карта заявителя была направлена в кардиологическую больницу имени Бакулева для получения назначения на операцию, которое представляет собой указание медицинского специалиста, дающее право на лечение пациента.

29. 27 июня 2010 г. тюремная медицинская часть представила заключение об отсутствии противопоказаний для операции и рекомендовала ее проведение в специализированном кардиологическом центре.

30. 10 или 11 июля 2010 г. заявитель был переведен из тюрьмы N 8 в Удмуртии, которая, по-видимому, была переполнена, в тюрьму N 1 Курганской области. Он прибыл туда 29 июля 2010 г. и был помещен в туберкулезное отделение тюрьмы. В тот же день мать заявителя получила формальное уведомление о назначении на операцию из кардиологической больницы, в котором указывалось, что заявитель должен прибыть туда к 25 августа 2010 г.

31. Тем временем, 14 июля 2010 г. защитник заявителя возбудил разбирательство в соответствии с главой 25 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации против изолятора N 18/1 в Первомайском районном суде г. Ижевска. Заявитель утверждал, что, несмотря на медицинские заключения от 9 декабря 2009 г. и 11 июня 2010 г. (см. §§ 22 и 26 настоящего Постановления), персонал изолятора разрешил его перевод в изолятор, расположенный в отдаленном регионе России, и не уведомил его родственников о планируемом или фактическом переводе. Суд отметил, что применимое законодательство предусматривает, что осужденный должен содержаться в регионе, где он был осужден или проживал. Он может быть переведен в другой регион (i) при исключительных обстоятельствах, связанных с его здоровьем или безопасностью, или по его собственной просьбе; или (ii) в отсутствие нужного вида исправительного учреждения или при недостатке мест в регионе. В августе 2010 г. районный суд отклонил жалобу заявителя.

32. 9 августа 2010 г. тюрьма N 1 получила "квотное назначение", предусматривавшее госпитализацию заявителя в больницу Бакулева для кардиологической операции в Москве 25 августа 2010 г. 10 августа 2010 г. изолятор просил службу исполнения наказаний о разрешении на этапирование заявителя из Кургана в Москву. 17 августа 2010 г. "оперативная часть" службы дала согласие на это. Однако поскольку согласие "медицинской части" службы не могло быть получено своевременно, изолятор достиг соглашения с больницей Бакулева о переносе госпитализации заявителя на 7 декабря 2010 г.

33. Как утверждают власти Российской Федерации и информационное сообщение тюрьмы N 1, туберкулезное отделение имело доступ к услугам медицинских специалистов областной кардиологической больницы и областной гражданской больницы.

34. С октября 2010 г. до неустановленной даты в 2010 году заявитель содержался в тюрьме N 2 Курганской области. В медицинскую часть службы исполнения наказаний обратились за новым одобрением.

35. 8 декабря 2010 г. медицинский персонал тюрьмы N 1 заключил, что заявитель "нуждается в переводе в больницу Бакулева в Москве, даты перевода будут указаны позднее". По-видимому, по просьбе медицинского персонала, госпитализация заявителя в кардиологическую больницу была перенесена на 16 декабря 2010 г. Впоследствии она была перенесена на 1 февраля 2011 г. по неизвестным причинам.

36. Как сообщили власти Российской Федерации, "усмотрев нарушения закона в связи с переводом [заявителя] в медицинское учреждение, региональный прокурор внес представление во избежание сходных недостатков".

37. Власти Российской Федерации представили Европейскому Суду справку, выданную 1 августа 2011 г. исполняющим обязанности начальника тюрьмы N 1, в которой указывалось, что непосредственная угроза для жизни заявителя отсутствует, и его заболевание находится в стадии ремиссии.

38. С октября 2011 г. по май 2012 г. заявитель содержался в терапевтическом отделении больницы, прикрепленной к московскому изолятору N 1.

39. Из справки, выданной 18 октября 2011 г. больницей Бакулева, следует, что заявителю рекомендовалась коронарная ангиография и операция с применением аппарата искусственного кровообращения.

40. Письмом от 23 ноября 2011 г. больница Бакулева представила московскому изолятору следующую информацию:

"[Заявителю] может быть сделана операция в больнице Бакулева на общих условиях. Его госпитализация предполагает операцию с применением аппарата искусственного кровообращения в стерильном хирургическом отделении, а также помещение пациента в отделение реанимации и интенсивной терапии сразу после операции. Это включает его последующее пребывание в хирургическом отделении. Помещения больницы Бакулева не приспособлены для пребывания пациентов, содержащихся под стражей. Больница не может организовать лечение [заявителя] под наблюдением четырех сотрудников вашего учреждения".

41. Власти Российской Федерации представили справку, датированную 2 августа 2012 г., выданную исполняющим обязанности начальника тюрьмы N 2. В ней указывалось следующее:

"...[Заявитель] получил консультацию кардиохирурга больницы Бакулева в Москве 18 октября 2011 г. ...Рекомендована операция с применением аппарата искусственного кровообращения (после коронарной ангиографии).

Однако в госпитализации было впоследствии отказано в связи с невозможностью пребывания пациентов, содержащихся под стражей.

29 мая 2012 г. [заявитель] осмотрел кардиохирург московской больницы N 15. Операция не была рекомендована в связи со стабильным состоянием [заявителя], а также в связи с высоким риском осложнений в послеоперационный период при содержании под стражей".

42. Отсутствуют данные о существенном изменении обстоятельств в вопросе медицинской помощи. Представляется, что в настоящее время заявитель содержится под стражей в тюрьме N 2 Курганской области.

II. Применимое национальное законодательство

43. Глава 25 ГПК установила порядок обжалования в суд решений, действий или бездействия государства и муниципальных органов и должностных лиц. Согласно постановлению Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 февраля 2009 г. N 2 жалобы подозреваемых, обвиняемых и подсудимых должны быть рассмотрены в соответствии с положениями главы 25 ГПК (пункт 7 постановления).

44. Гражданин вправе оспорить в суде решение, действие (бездействие) органа государственной власти, если считает, что нарушены его права и свободы. Гражданин вправе обратиться непосредственно в суд или в вышестоящий в порядке подчиненности орган государственной власти, к должностному лицу, государственному служащему (статья 254). Решения, действия (бездействие) могут обжаловаться в порядке гражданского судопроизводства, если ими нарушены права и свободы гражданина; созданы препятствия к осуществлению гражданином его прав и свобод; на гражданина незаконно возложена какая-либо обязанность или он незаконно привлечен к ответственности (статья 255).

45. Гражданин вправе обратиться в суд с заявлением в течение трех месяцев со дня, когда ему стало известно о нарушении его прав и свобод. Трехмесячный срок может быть продлен при наличии уважительных причин (статья 256). Жалоба должна быть рассмотрена в 10-дневный срок, при необходимости в отсутствие органа власти или должностного лица (статья 257). Бремя доказывания законности оспариваемого решения, действия или бездействия возлагается на заинтересованный орган или должностное лицо. При необходимости суд может получать доказательства по своей инициативе (пункт 20 постановления N 2).

46. Суд, признав заявление обоснованным, принимает решение об обязанности соответствующего органа, должностного лица устранить в полном объеме допущенное нарушение прав и свобод гражданина (часть 1 статьи 258). Суд устанавливает срок для устранения нарушения в соответствии с характером жалобы и мерами, которые необходимо принять для его устранения в полном объеме (пункт 28 постановления N 2).

47. Решение суда направляется для устранения допущенного нарушения закона руководителю органа государственной власти, решения, действия (бездействие) которых были оспорены, либо в вышестоящий в порядке подчиненности орган, должностному лицу в течение трех дней со дня вступления решения суда в законную силу. В суд и гражданину должно быть сообщено об исполнении решения суда не позднее чем в течение месяца со дня получения решения (пункты 2 и 3 статьи 258).

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

48. Заявитель жаловался на предположительно неадекватную медицинскую помощь при содержании под стражей, в частности, на то, что тюремные власти воспрепятствовали его доступу к хирургическому лечению, тем самым поставив его жизнь под угрозу. Он также упоминал в общих выражениях условия этапирования и перевод в отдаленный регион России для отбытия наказания. Статья 3 предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

А. Доводы сторон

49. Власти Российской Федерации утверждали, что в дополнение к жалобам в прокуратуру заявитель должен был возбудить судебное разбирательство против изоляторов в связи с его претензиями о неадекватной медицинской помощи. В частности он мог подать жалобу в соответствии с главой 25 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации или потребовать возмещения вреда здоровью и/или компенсацию морального вреда. Они отметили, что сам Европейский Суд ранее отклонял жалобы относительно медицинской помощи в связи с неисчерпанием внутренних средств правовой защиты (см. Постановление Европейского Суда от 23 апреля 2009 г. по делу "Попов и Воробьев против Российской Федерации" (Popov and Vorobyev v. Russia), жалоба N 1606/02, § 67).

50. По существу жалобы власти Российской Федерации подтвердили, что с 2009 по 2011 год заявителю оказывалась вся необходимая медицинская помощь; отсутствовали данные об ухудшении его состояния, и не было срочных показаний для операции. Содержание заявителя под стражей было и оставалось совместимым с его состоянием здоровья. В то же время власти Российской Федерации признали, что неуказанные "нарушения закона в связи с переводом [заявителя] в медицинское учреждение" были зафиксированы региональным прокурором, который внес "представление для устранения сходных недостатков". Впоследствии власти Российской Федерации утверждали, что в октябре 2011 г. заявитель был осмотрен кардиохирургом больницы Бакулева в Москве; что, осмотрев заявителя в мае 2012 г., другой кардиохирург нашел, что в тот период срочная операция не рекомендуется; и что заявитель не имел оснований для досрочного освобождения по медицинским причинам (см. § 41 настоящего Постановления).

51. Заявитель утверждал, что независимый эксперт и медицинский специалист изолятора признали, что он нуждается в госпитализации в специализированную кардиологическую больницу для возможной операции (см. § 26 настоящего Постановления). Заявитель настаивал на том, что эти рекомендации требовали его освобождения на время судебного разбирательства, а позднее освобождения от отбытия наказания в виде лишения свободы, к которому он был приговорен судом первой инстанции. Перевод заявителя в отдаленный регион лишил его возможности назначения операции на конец 2010 года.

В. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

52. Европейский Суд, прежде всего, отмечает, что ссылка заявителя на условия этапирования не содержит подробностей и является необоснованной. Заявитель не доказал, что установленные факты, относящиеся к его перевозке, например, между изоляторами, расположенными в двух регионах России, свидетельствуют об обращении, нарушающем статью 3 Конвенции.

53. Что касается вопроса о медицинской помощи, Европейский Суд отмечает, что вопреки утверждению властей Российской Федерации заявитель возбудил судебное разбирательство в соответствии с главой 25 ГПК, когда он обжаловал свой перевод в отдаленный регион России, который препятствовал его госпитализации в кардиологическую больницу в Москве (см. § 31 настоящего Постановления). Власти Российской Федерации не указали, какой другой вид требований заявитель мог эффективно выдвинуть в таком разбирательстве в соответствии с ГПК (см. §§ 43-47 настоящего Постановления).

54. В дополнение к вышеупомянутому разбирательству и ряду жалоб в различные правоохранительные и исполнительные органы заявитель направил ряд жалоб в суд с ходатайством об освобождении и/или переводе в больницу. Национальные власти рассмотрели жалобы по существу, запросили заключения о возможности содержания заявителя под стражей в условиях обычного изолятора и сделали выводы на основании медицинских заключений и заверений администрации изолятора, полагавшей, что условия изолятора пригодны для содержания заявителя. Таким образом, власти были осведомлены об утверждениях заявителя в части медицинской помощи.

55. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не утверждали, что, используя вышеупомянутые способы судебной защиты, заявитель лишил суды возможности рассмотрения соответствующих вопросов.

56. Что касается довода властей Российской Федерации об уклонении заявителя от предъявления иска о возмещении вреда к изолятору, Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации предположили, что иск о возмещении вреда является также формальным судебным способом защиты, доступным заявителю. Однако Европейский Суд не находит неразумным, что в ситуации, в которой суды страны несколько раз проверили жалобу заявителя на неадекватную медицинскую помощь, он не возбудил отдельное разбирательство в соответствии с нормами российского Гражданского кодекса о возмещении вреда. При обстоятельствах, когда суды страны рассмотрели и отклонили его жалобы, найдя, что его содержание под стражей полностью соответствует национальным правовым нормами, Европейский Суд не находит, что заявитель был обязан предъявить также иск о возмещении вреда (см. Постановление Европейского Суда от 10 января 2012 г. по делу "Арутюнян против Российской Федерации" (Arutyunyan v. Russia), жалоба N 48977/09, § 64).

57. Европейский Суд также полагает, что для того чтобы считаться адекватными, средства правовой защиты для привлечения государства к ответственности должны соответствовать характеру предъявленных претензий. Ввиду длящегося характера нарушения, на которое ссылался заявитель, Европейский Суд полагает, что адекватное средство правовой защиты в такой ситуации должно предполагать надлежащим образом функционирующий механизм мониторинга деятельности национальных органов с целью пресечения предполагаемого нарушения прав заявителя. По мнению Европейского Суда, чисто компенсаторное средство правовой защиты не является достаточным для удовлетворения требований эффективности и адекватности в деле о предполагаемом длящемся нарушении конвенционного права. Наконец, Европейский Суд отмечает, что прочие доводы властей Российской Федерации не содержат подробностей или обоснования. Таким образом, возражение властей Российской Федерации о неисчерпании подлежит отклонению.

58. Европейский Суд отмечает, что жалоба заявителя в части медицинской помощи не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(а) Общие принципы

59. Европейский Суд напоминает, что в соответствии со статьей 3 Конвенции государство должно обеспечить содержание лица под стражей в условиях, которые совместимы с уважением его человеческого достоинства, и способ и метод исполнения этой меры не должны подвергать его страданиям и трудностям, превышающим неизбежный уровень, присущий содержанию под стражей, и с учетом практических требований заключения его здоровье и благополучие должны быть адекватно защищены, в том числе путем обеспечения ему требуемой медицинской помощи (см. Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, §§ 92-94, ECHR 2000-XI).

60. Если жалобы затрагивают неоказание требуемой медицинской помощи во время содержания под стражей, для установления того что заключенный подвергался обращению, несовместимому с требованиями статьи 3 Конвенции, необязательно, чтобы отказ в помощи повлек резкое ухудшение состояния или причинение сильных или продолжительных страданий (см. Постановление Европейского Суда от 15 июня 2010 г. по делу "Ашот Харутюнян против Армении" (Ashot Harutyunyan v. Armenia), жалоба N 34334/04, § 114). Статья 3 Конвенции не может быть истолкована как возлагающая обязанность освободить заключенного по состоянию его здоровья, иначе как в исключительных случаях (см. Решение Европейского Суда по делу "Папон против Франции" (Papon v. France) (N 1), жалоба N 64666/01, ECHR 2001-VI; и Решение Европейского Суда от 5 апреля 2001 г. по делу "Прибке против Италии" (Priebke v. Italy), жалоба N 48799/99), или госпитализировать его в обычную больницу для обеспечения ему конкретного вида медицинской помощи. Однако отсутствие целесообразного медицинского обслуживания в исправительном учреждении может само по себе нарушать статью 3 Конвенцию, даже если состояние здоровья заявителя не требует его немедленного освобождения.

61. Национальные органы должны обеспечить, чтобы диагностика и медицинская помощь в исправительных учреждениях, включая тюремные больницы, осуществлялась и оказывалась быстро и правильно и чтобы, если это обусловлено характером заболевания, наблюдение за больными осуществлялось регулярно и предполагало комплексное лечение, направленное на обеспечение выздоровление заключенного или, по крайней мере, на исключение ухудшения состояния здоровья (см. Постановление Европейского Суда от 10 января 2012 г. по делу "Сахвадзе против Российской Федерации" (Sakhvadze v. Russia), жалоба N 15492/09, § 83).

62. В целом, учитывая "практические требования лишения свободы", Европейский Суд вправе допускать достаточную гибкость, разрешая в каждом конкретном деле вопрос о том, были ли недостатки оказания медицинской помощи "совместимыми с человеческим достоинством" заключенного (см. Постановление Европейского Суда от 22 декабря 2008 г. по делу "Алексанян против Российской Федерации" (Aleksanyan v. Russia), жалоба N 46468/06, § 140* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2011.)).

63. Европейский Суд напоминает, что ничем не обоснованного утверждения об отсутствии, задержке медицинской помощи или ее неудовлетворительном оказании обычно недостаточно для установления нарушения статьи 3 Конвенции. Доказуемая жалоба должна обычно включать, кроме всего прочего, достаточные ссылки на медицинское состояние, соответствующие предписания врачей, требуемые, сделанные или отклоненные, а также некоторые доказательства, например, заключения экспертов, способные установить серьезные пробелы в оказании медицинской помощи заявителю (см. Постановление Европейского Суда от 24 января 2012 г. по делу "Валерий Самойлов против Российской Федерации" (Valeriy Samoylov v. Russia), жалоба N 57541/09, §80).

64. Европейский Суд также напоминает, что его задачей является определение того, действительно ли обстоятельства конкретного дела составляют нарушение Конвенции в отношении заявителя, а не отвлеченная оценка национального законодательства государства-ответчика, его систем регулирования или процедур рассмотрения жалоб, которыми воспользовался заявитель. Таким образом, указания на соответствие такому законодательству или процедурам, например, что касается лицензирования медицинских учреждений или квалификации медицинского персонала, еще недостаточно, чтобы опровергнуть предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции. Крайне важно, чтобы национальные органы, занимающиеся рассмотрением жалоб, применяли стандарты, соответствующие принципам, которые воплощены в статье 3 Конвенции (там же, § 81).

65. В соответствии со статьей 19 Конвенции обязанностью Европейского Суда является обеспечение исполнения обязательств, принятых на себя государствами-участниками Конвенции. При рассмотрении жалоб в соответствии со статьей 3 Конвенции Европейский Суд с особой тщательностью контролирует вопрос о выполнении властями предписаний медицинского персонала с учетом конкретных утверждений заявителя (см. Постановление Европейского Суда от 10 января 2012 г. по делу "Владимир Васильев против Российской Федерации" (Vladimir Vasilyev v. Russia), жалоба N 28370/05, § 59).

(b) Применение данных принципов в настоящем деле

66. Заявитель был задержан в феврале 2009 г. и заключен под стражу в связи с уголовным делом против него. В апреле 2010 г. он был осужден и приговорен к пяти годам и трем месяцам лишения свободы. Представляется, что его сердечное заболевание возникло до заключения под стражу.

67. Европейский Суд сосредоточится на основном содержании претензий заявителя, связанном с предполагаемым уклонением национальных властей, начиная с 2009 года, от госпитализации его в специализированную кардиологическую больницу в Москве.

68. Европейский Суд отмечает в этой связи, что необходимость этой меры была несколько раз признана на национальном уровне, начиная с декабря 2009 г. Ясно, что, помимо желательности, это рассматривалось как медицинская необходимость для надлежащего планирования последующего оперативного вмешательства. Это подтвердило консультативное медицинское заключение, полученное заявителем в июне 2010 г., выводы которого не оспаривались государством-ответчиком (см. § 26 настоящего Постановления). Это заключение, в частности, указывало, что стационарное обследование в специализированном кардиологическом учреждении необходимо для разрешения вопроса о наличии противопоказаний для операции и определения ее надлежащего вида, сроков и условий. В заключении также указывалось, что лечение заявителя в медицинской части изолятора более не является целесообразным.

69. Еще до заключения, в декабре 2009 г. тюремный медицинский персонал рекомендовал заменить содержание под стражей другой мерой пресечения для облегчения госпитализации заявителя в специализированную кардиологическую больницу в целях хирургического вмешательства (см. § 22 настоящего Постановления).

70. С учетом полученной информации Европейский Суд признает, что заявитель представил достоверную жалобу, которая раскрывала серьезные недостатки оказания ему медицинской помощи (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Валерий Самойлов против Российской Федерации", § 80).

71. Со ссылкой на доступные медицинские документы государство-ответчик по существу утверждало, что операция, рекомендованная заявителю, не имела характера экстренной/срочной, и поэтому ее отсрочка не причиняла боль или страдания, достаточные для достижения "минимального порога суровости", чтобы относиться к сфере действия статьи 3 Конвенции.

72. Заявитель упоминал срочность операции в качестве довода в поддержку его ходатайства об освобождении в апреле 2009 г. Однако доступный материал не свидетельствует о том, что этот довод в то время подкреплялся медицинскими данными. В августе 2009 г. старший медицинский работник изолятора направил судье письмо о том, что заявитель не нуждается в срочной операции. Позднее, в ноябре 2009 г., заявитель безуспешно просил поставить перед медицинским экспертом вопрос о степени срочности операции. Судья решил, что этот вопрос не имеет отношения к судебному разбирательству или оценке способности участие в нем заявителя.

73. Со своей стороны Европейский Суд полагает, что представленный ему материал не подтверждает, что в рассматриваемый период операция составляла вопрос предполагаемой срочности (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 5 июля 2011 г. по делу "Гадамаури и Кадырбеков против Российской Федерации" (Gadamauri and Kadyrbekov v. Russia), жалоба N 41550/02, §§ 43-53; Постановление Европейского Суда от 3 февраля 2011 г. по делу "Геппа против Российской Федерации" (Geppa v. Russia), жалоба N 8532/06, § 82). Однако Европейский Суд напоминает, что отсутствие медицинской срочности необязательно исключает возможность нарушения статьи 3 Конвенции. Таким образом, Европейский Суд все же должен определить, нарушал ли способ действий, принятый национальными властями в отношении состояния заявителя, требования статьи 3 Конвенции.

74. К счастью, задержка госпитализации заявителя в специализированную кардиологическую больницу не повлекла драматических последствий (см. противоположный пример в Постановлении Европейского Суда по делу "Ангуэлова против Болгарии" (Anguelova v. Bulgaria, жалоба N 38361/97, § 125, ECHR 2002 IV; и в Постановлении Европейского Суда от 16 декабря 2010 г. по делу "Ромохов против Российской Федерации" (Romokhov v. Russia), жалоба N 4532/04, § 93). Европейский Суд не исключает, что определенные задержки медицинской помощи, хотя и нежелательные, могут не иметь значительного физического или психологического влияния на заинтересованное лицо или, например, на ход лечения (см. Постановление Европейского Суда от 10 апреля 2012 г. по делу "Щебетов против Российской Федерации" (Shchebetov v. Russia), жалоба N 21731/02, § 74; для сравнения см. противоположный пример в Постановлении Европейского Суда от 5 апреля 2011 г. по делу "Васюков против Российской Федерации" (Vasyukov v. Russia), жалоба N 2974/05, § 75).

75. Из информации, представленной властями Российской Федерации, следует, что заявитель получил консультацию кардиохирурга больницы Бакулева в Москве в октябре 2011 г.

76. В то же время сторонами не оспаривается, что цель госпитализации заявителя в специализированное учреждение, в частности, заключалась в разрешении вопроса о срочности операции. Европейский Суд не видит оснований не соглашаться с тем, что надлежащим образом действий в отношении состояния заявителя являлись госпитализация в такое учреждение и осмотр кардиохирургом. Хотя Европейский Суд признает, что власти предприняли некоторые шаги для обеспечения заявителю специализированного лечения за пределами тюремной системы, консультация заявителя у кардиохирурга была отложена с 2009 года до октября 2011 г.

77. По сути власти Российской Федерации упомянули, что некоторые недостатки, в частности, относительно коммуникаций между отдельными органами службы исполнения наказаний и изоляторами, породили ситуацию, в которой заявитель не мог быть госпитализирован в кардиологическую больницу по причине необходимости соблюдения сроков и других ограничений, установленных процедурой "квотных назначений".

78. Европейский Суд не может определить, полностью ли практические меры, принятые для консультации в мае 2012 г. и еще раньше, в октябре 2011 г., соответствовали рекомендациям, содержавшимся в докладе 2010 года.

79. Европейский Суд полагает, что в рассматриваемый период национальные власти не обеспечили адекватной и своевременной реакции на состояние заявителя, прежде всего из-за логистических сложностей. Для преодоления этих сложностей, по-видимому, не были приняты разумные усилия с надлежащим учетом тяжести состояния заявителя (см. Постановление Европейского Суда от 20 января 2009 г. по делу "Венерский против Польши" (Wenerski v. Poland), жалоба N 44369/02, § 68).

80. С учетом вышеизложенных выводов Европейский Суд принимает к сведению, что большинство представленных ему последних медицинских заключений (от октября 2011 г. и мая 2012 г.) по существу упоминают содержание заявителя под стражей в качестве текущего или будущего препятствия для проведения операции (см. § 41 настоящего Постановления). Как указывала больница Бакулева, не представлялось возможным обеспечить постоянное присутствие конвойных во время и после операции для надзора за заявителем (см. § 40 настоящего Постановления). В то же время власти Российской Федерации признали, что состояние заявителя не требовало досрочного освобождения по медицинским причинам. В этой связи Европейский Суд вынужден напомнить принцип, согласно которому национальные власти должны организовать свои внутренние правовые системы таким образом, чтобы обеспечить соблюдение конвенционных обязательств государства. Это также относится к вопросу медицинской помощи в контексте практических требований лишения свободы. Национальные власти должны обеспечить, чтобы диагностика и помощь в пенитенциарных учреждениях являлись быстрыми и точными и чтобы, если это обусловлено характером медицинского состояния, имело место регулярное наблюдение, включающее комплексную терапевтическую стратегию (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сахвадзе против Российской Федерации", § 83).

81. В мае 2012 г. заявитель консультировался с кардиохирургом, который нашел, что операция не показана в связи со стабильностью состояния заявителя. Европейский Суд исходит из того, что это отражало реальное медицинское состояние заявителя в период, относящийся к обстоятельствам дела. Однако имеются основания предполагать, что отношение властей к состоянию заявителя в некоторой степени зависело от их нежелания или неспособности принять практические меры для хирургического вмешательства.

82. Европейский Суд полагает, что относительная тяжесть состояния заявителя и неоправданная отсрочка реализации властями собственного решения о госпитализации заявителя в специализированную кардиологическую больницу, по крайней мере, что касается периода до мая 2012 г., раскрывают серьезный недостаток со стороны государства-ответчика, приведший к ситуации, в которой заявитель мог считаться подвергшимся страданию или трудностям в степени, выходящей за рамки неизбежного уровня страдания, присущего содержанию под стражей. Европейский Суд полагает, что уклонение властей составляло бесчеловечное и унижающее достоинство обращение в значении статьи 3 Конвенции.

83. С учетом вышеизложенных выводов Европейский Суд не находит необходимым вдаваться в вопрос о том, было ли состояние заявителя несовместимым с продолжением его содержания под стражей в период судебного разбирательства и/или после его осуждения судом первой инстанции.

84. При обстоятельствах настоящего дела имело место нарушение требований статьи 3 Конвенции.

II. Применение статьи 41 Конвенции

85. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Ущерб

86. Заявитель требовал 50 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

87. Власти Российской Федерации не согласились с требованием.

88. Европейский Суд полагает, что заявитель должен был претерпеть физическую боль и душевную тоску в связи с серьезным состоянием его здоровья. Следует признать, что он также претерпел страдания, разочарование и беспокойство по причине вышеупомянутых недостатков, допущенных национальными властями в отношении оказания ему медицинской помощи. С учетом характера нарушения Европейский Суд присуждает заявителю 7 500 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, начисляемый на указанную сумму.

В. Судебные расходы и издержки

89. Поскольку заявитель не требовал возмещения судебных расходов и издержек, Европейский Суд не присуждает ему каких-либо сумм по данному основанию.

С. Процентная ставка при просрочке платежей

90. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу жалобу приемлемой в части медицинской помощи, а в остальной части неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение требований статьи 3 Конвенции;

3) постановил:

(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 7 500 евро (семь тысяч пятьсот евро), а также любой налог, начисляемый на указанную сумму в качестве компенсации морального вреда, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, который будет установлен на день выплаты;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

4) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 5 февраля 2013 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Серен Нильсен Секретарь Секции Суда

Изабель Берро-Лефевр Председатель Палаты Суда