Постановление Европейского Суда по правам человека от 12 декабря 2013 г. Дело "Хмель (Khmel) против Российской Федерации" (жалоба N 20383/04) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Хмель (Khmel)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 20383/04)

Постановление Суда

Страсбург, 12 декабря 2013 г.

По делу "Хмель против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Марка Филлигера, Председателя Палаты,

Ангелики Нюссбергер,

Боштьяна Цупанчича,

Андрэ Потоки,

Пола Лемменса,

Хелены Ядерблом,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Клаудии Вестердик, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 12 ноября 2013 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 20383/04, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Александром Анатольевичем Хмелем (далее - заявитель) 18 апреля 2004 г.

2. Интересы заявителя представлял Н. Стахович, адвокат, практикующий в г. Мурманске. Власти Российской Федерации были представлены Г. Матюшкиным, Уполномоченным Российской Федерации в Европейском Суде.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что было допущено необоснованное вмешательство в его личную жизнь и что он был осужден за одно и то же правонарушение дважды.

Факты

I. Обстоятельства дела

4. Заявитель родился в 1960 году и проживает в г. Мурманске. На момент рассматриваемых событий заявитель являлся депутатом Мурманского областного законодательного органа (Мурманской областной Думы).

А. Арест заявителя и последующие события

5. 27 апреля 2003 г. около 1 ч. 30 мин. заявитель был задержан несколькими сотрудниками милиции по подозрению в управлении транспортным средством в состоянии алкогольного опьянения и доставлен в отделение милиции г. Североморска. В отделении заявитель находился в возбужденном состоянии, оскорблял сотрудников милиции, хватал их за одежду и толкал. На него надели наручники.

6. Поскольку заявитель изначально отказывался назвать свое имя, сотрудники милиции обыскали его одежду и нашли удостоверение депутата Мурманской областной Думы, выписанное на его имя. Заявитель подтвердил, что он является депутатом этого регионального законодательного органа. С него были сняты наручники. Начальник отделения, который отсутствовал в тот момент, позвонил дежурному сотруднику и дал ему инструкции о том, чтобы тот предложил заявителю пройти медицинское освидетельствование на алкогольное опьянение, и в случае отказа подготовил рапорт об отказе и освободил заявителя. Заявитель отказался давать какие-либо показания и продолжал вести себя несдержанно, кидаясь в сотрудников милиции одеждой и бросая в них обувь. Сотрудники милиции неоднократно просили заявителя покинуть отделение, но он отказывался уйти до того, как мэр г. Мурманска или председатель Мурманской областной Думы не придут за ним.

7. В 2 ч. 30 мин. прибыл начальник отделения и пригласил всех в свой кабинет. Заявитель оскорблял его и других сотрудников милиции, заявляя, что его арестовали по политическим мотивам. Он вновь отказался пройти медицинское освидетельствование на алкогольное опьянение.

8. В связи с "неадекватным поведением" заявителя начальник отделения решил записать действия заявителя на видео. Для этого он связался с оператором Мурманской государственной телерадиовещательной компании (далее - ГТРК "Мурман") и попросил его приехать в отделение с видеокамерой. Несколько минут спустя прибыл оператор и начал съемку в кабинете начальника отделения. Заявитель повторял в камеру те же утверждения в адрес сотрудников милиции, что и ранее, и отказывался проходить медицинское освидетельствование на алкогольное опьянение. Начальник отделения снова сказал заявителю, что он свободен и может уйти, но вместо этого заявитель сел за стол начальника отделения, стал выдвигать ящики и выкидывать их содержимое на пол. Некоторые из этих действий снял на камеру оператор, который находился в отделении милиции до 4 ч. 30 мин.

9. В 5 ч. 30 мин. в отделение милиции прибыл представитель и оператор телевидения Северного Флота. Получив официальное разрешение от начальника отделения, они начали снимать на видео заявителя, который по-прежнему сидел за столом, находившемся в беспорядке, без обуви, с ногами на столе, звоня по мобильному телефону. Съемочная группа взяла интервью у начальника отделения и попросила заявителя сделать заявление, но он отказался. Они оставались в отделении около сорока минут.

10. Затем прибыл помощник заявителя и вызвал для него скорую помощь. Однако когда она прибыла, заявитель отказался сесть в машину с медиком, чтобы поехать в больницу. Мурманский областной прокурор, который прибыл в 7 ч. 30 мин., формально уведомил заявителя, что он свободен и может уйти немедленно. После того как заявитель отказался уходить и проигнорировал другие предупреждения о том, что может последовать в случае его отказа, его выпроводили два сотрудника милиции.

11. На следующий день ГТРК "Мурман" включила в свою новостную программу фрагменты видеозаписи, отснятой в отделении милиции. Те же фрагменты были показаны телекомпанией "Блиц" и Северо-Западной телекомпанией.

12. Согласно медицинскому заключению от 30 апреля 2003 г. здоровью заявителя был причинен легкий вред в виде синяков и царапин на его теле и лице. Он потребовал от Мурманского областного прокурора возбуждения уголовного дела против сотрудников милиции по обвинению в жестоком обращении и превышении полномочий. Расследовав данные факты, 7 мая 2003 г. прокурор отказал в возбуждении уголовного дела. 24 мая 2004 г. Североморским городским судом это решение было признано обоснованным. Заявитель это решение в вышестоящем суде не обжаловал.

13. 20 мая 2003 г. областной прокурор явился в Мурманскую областную думу и доставил результаты расследования по заявлению заявителя о жестоком обращении. Он предложил просмотреть фрагменты видеозаписи, отснятой в отделении милиции 27 апреля 2003 г. Некоторые депутаты отказались смотреть видеозапись, но другие согласились на показ видеоматериалов. Они просмотрели видеозапись в личном кабинете одного из депутатов.

В. Гражданское производство, касающееся трансляции видеозаписи

14. В неустановленный день заявитель подал гражданский иск против начальника отделения милиции г. Североморска, Мурманского областного прокурора, ГТРК "Мурман", телекомпаний "Блиц", "ТВ-21" и Северо-Западной телекомпании, утверждая, что видеосъемка и последующая трансляция видеозаписи по телевидению были незаконными, и требуя компенсации морального вреда за вмешательство в его личную жизнь.

15. 11 ноября 2003 г. Первомайский районный суд г. Мурманска (далее - районный суд) отклонил жалобу. Районный суд признал, что трансляция видеозаписи осуществлялась не по вине начальника отделения милиции. Последний подтвердил, что он пригласил оператора в отделение милиции после того, как заявитель представился, однако он не выдавал приказа о трансляции видеозаписи. Он также подтвердил, что заявитель не осознавал, что его снимали, поскольку находился в состоянии алкогольного опьянения. Районный суд решил, что видеосъемка проходила в соответствии со статьей 11 Закона Российской Федерации от 18 апреля 1991 г. N 1026-I "О милиции", поскольку заявитель отказался предоставить документ, удостоверяющий личность. Районный суд также установил, что видеозапись касается не личной жизни заявителя, а правонарушения, которое он совершил.

16. Районный суд далее признал, что ГТРК "Мурман" действовала в соответствии со статьей 38 Закона Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. N 2124-I "О средствах массовой информации", которая предусматривает, что "граждане имеют право на оперативное получение через средства массовой информации достоверных сведений о деятельности государственных органов, органов местного самоуправления, организаций, общественных объединений, их должностных лиц". Районный суд также ссылался на статью 50 того же нормативного правового акта в той части, в которой она допускает распространение таких материалов при особых обстоятельствах; однако он признал, что видеозапись не распространялась. Во время производства заявитель отозвал свой иск против Северо-Западной телекомпании, а районный суд признал, что телекомпании "Блиц" и "ТВ-21" не могли нести ответственность согласно статье 57 Закона Российской Федерации "О средствах массовой информации", поскольку они лишь воспроизвели репортаж ГТРК "Мурман".

17. Суд также признал, что областной прокурор законно сообщил депутатам Мурманской областной думы 20 мая 2003 г. о проведенном расследовании по заявлению заявителя о жестоком обращении. Своими действиями он не нарушил ни одного нормативного правового акта, таким образом, у истца нет никаких оснований инициировать производство против него.

18. Заявитель обжаловал постановление районного суда. Он оспаривал решение районного суда о том, что производство видеосъемки осуществлялось в соответствии со статьей 11 Закона Российской Федерации "О милиции". Ответчики утверждали на суде, что получили документы, удостоверяющие личность заявителя, сразу после его ареста и что необходимости в производстве видеозаписи для установления личности правонарушителя не было. Заявитель также утверждал, что было нарушено его право на уважение личной жизни, поскольку видеозапись транслировалась без его согласия.

19. 24 марта 2004 г. Мурманский областной суд оставил постановление районного суда без изменений.

С. Административное производство против заявителя

20. 27 апреля 2003 г. сотрудники милиции направили в Североморский городской суд (далее - городской суд) протоколы об административном правонарушении, согласно которым заявитель совершил правонарушения, предусмотренные статьями 12.26 ("Невыполнение водителем транспортного средства требования о прохождении медицинского освидетельствования на состояние опьянения"), 19.3 ("Неповиновение законному распоряжению сотрудника милиции, военнослужащего, сотрудника органов по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, сотрудника органов федеральной службы безопасности, сотрудника органов государственной охраны, сотрудника органов, уполномоченных на осуществление функций по контролю и надзору в сфере миграции, либо сотрудника органа или учреждения уголовно-исполнительной системы") и 20.1 ("Мелкое хулиганство") Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. N 195-ФЗ.

21. 14 мая 2003 г. городской суд признал заявителя виновным в указанных правонарушениях и наложил наказание в виде штрафа в размере 1 500 рублей. В отношении мелкого хулиганства городской суд привел следующее описание правонарушения:

"27 апреля 2003 г. около 2 часов ночи гражданин Хмель, находясь в общественном месте - помещении Североморского отделения милиции, в присутствии сотрудников милиции и других представителей власти допустил непристойное поведение и нецензурную брань и игнорировал неоднократные просьбы сотрудников милиции прекратить свое противоправное поведение, тем самым совершив мелкое хулиганство...

Своим поведением он выказывал явное неуважение к представителям правоохранительных органов при исполнении своих обязанностей, что подтверждается сотрудниками милиции К., С, У., П., Г. и М.".

Городской суд сделал свои заключения на основании письменных показаний сотрудников милиции и других свидетелей и протоколов об административном правонарушении от 27 апреля 2003 г. О производстве видеозаписи в постановлении не упоминалось.

22. 27 мая 2003 г. Мурманский областной суд оставил постановление нижестоящего суда без изменений и отклонил жалобу заявителя по процессуальным мотивам.

D. Уголовное производство в отношении заявителя

23. Поскольку заявитель являлся депутатом Мурманской областной думы, в соответствии с особым производством, предусмотренным Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. N 174-ФЗ 16 июля 2003 г. Мурманский областной прокурор просил Мурманский областной суд установить, совершены ли заявителем действия, за которые предусмотрена ответственность частью 1 статьи 318 ("Применение насилия в отношении представителя власти") и статьей 319 ("Оскорбление представителя власти") Уголовного кодекса Российской Федерации от 13 июня 1996 г. N 63-ФЗ.

24. 19 ноября 2003 г. Мурманский областной суд пришел к выводу о том, что поведение заявителя содержит признаки вышеуказанных преступлений и санкционировал возбуждение уголовного дела против заявителя.

25. В ходе производства по уголовному делу интересы заявителя представлял выбранный им адвокат С. Пять раз в ходе судопроизводства С. был болен, и суд заменял его адвокатами А. и Л. без согласия заявителя.

26. 8 августа 2005 г. Североморский городской суд признал заявителя виновным в применении насилия в отношении представителя власти (часть 1 статьи 318 Уголовного кодекса Российской Федерации) и в оскорблении представителя власти (статья 319 Уголовного кодекса Российской Федерации). Доказательствами по делу являлись показания потерпевших и свидетелей, видеозапись, произведенная в отделении милиции 27 апреля 2003 г., и протоколы об административном правонарушении.

27. Мурманский городской суд приговорил заявителя к штрафу в 7 500 рублей, в соответствии со статьей 319 Уголовного кодекса Российской Федерации, однако освободил заявителя от ответственности в связи с истечением сроков давности. В соответствии с частью 1 статьи 318 Уголовного кодекса Российской Федерации заявитель был приговорен к штрафу в 30 000 рублей. В соответствующей части постановление суда гласило:

"27 апреля 2003 г. ... во время нахождения в отделении милиции гражданин Хмель допускал непристойное поведение в отношении [сотрудников милиции] П. и С. ... его неоднократно просили покинуть отделение милиции, Хмель отвечал оскорблениями в адрес дежурного сотрудника М. ...гражданин Хмель дважды ударил ногой в живот сотрудника Т., причиняя ему ощутимую боль, затем потянул его за погон и оторвал его. Эти действия сопровождались нецензурной бранью в адрес Т., оскорбляли его честь и достоинство как лица при исполнении обязанностей... Разговаривая с начальником отделения К. в его кабинете в присутствии подчиненных, гражданин Хмель унижал и оскорблял его, допуская непристойное поведение, которое унижало его честь и достоинство и подрывало его авторитет ... Когда сотрудник государственной автоинспекции Г. предложил гражданину Хмелю пройти медицинское освидетельствование на алкогольное опьянение, последний также его оскорблял ...".

28. 29 сентября 2005 г. Мурманский областной суд в порядке обжалования оставил постановление нижестоящего суда без изменений.

II. Применимое национальное законодательство

А. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. N 195-ФЗ

29. Соответствующие положения Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (действующие на момент рассматриваемых событий) гласят:

"Статья 12.26. Невыполнение водителем транспортного средства требования о прохождении медицинского освидетельствования на состояние опьянения

Невыполнение водителем транспортного средства законного требования уполномоченного должностного лица о прохождении медицинского освидетельствования на состояние опьянения -

влечет наложение административного штрафа в размере тридцати тысяч рублей с лишением права управления транспортными средствами на срок от полутора до двух лет".

"Статья 19.3. Неповиновение законному распоряжению сотрудника полиции, военнослужащего, сотрудника органов по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, сотрудника органов федеральной службы безопасности, сотрудника органов государственной охраны, сотрудника органов, уполномоченных на осуществление функций по контролю и надзору в сфере миграции, либо сотрудника органа или учреждения уголовно-исполнительной системы

Неповиновение законному распоряжению или требованию сотрудника полиции, военнослужащего либо сотрудника органа или учреждения уголовно-исполнительной системы в связи с исполнением ими обязанностей по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности, а равно воспрепятствование исполнению ими служебных обязанностей -

влечет наложение административного штрафа в размере от пятисот до одной тысячи рублей или административный арест на срок до пятнадцати суток".

"Статья 20.1. Мелкое хулиганство

1. Мелкое хулиганство, то есть нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, сопровождающееся нецензурной бранью в общественных местах, оскорбительным приставанием к гражданам, а равно уничтожением или повреждением чужого имущества, -

влечет наложение административного штрафа в размере от пятисот до одной тысячи рублей или административный арест на срок до пятнадцати суток".

В. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. N 63-ФЗ

30. Соответствующие положения Уголовного кодекса Российской Федерации (действующие на момент рассматриваемых событий) гласят:

"Статья 318. Применение насилия в отношении представителя власти

Применение насилия, не опасного для жизни или здоровья, либо угроза применения насилия в отношении представителя власти или его близких в связи с исполнением им своих должностных обязанностей -

наказывается штрафом в размере до двухсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до восемнадцати месяцев, либо принудительными работами на срок до пяти лет, либо арестом на срок до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до пяти лет...".

"Статья 319. Оскорбление представителя власти

Публичное оскорбление представителя власти при исполнении им своих должностных обязанностей или в связи с их исполнением -

наказывается штрафом в размере до сорока тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до трех месяцев, либо обязательными работами на срок до трехсот шестидесяти часов, либо исправительными работами на срок до одного года".

С. Закон Российской Федерации "О милиции" от 18 апреля 1991 г. N 1026-1

31. Соответствующие положения Закона, действовавшего на момент рассматриваемых событий, гласят:

"Статья 11. Права милиции

Милиции для выполнения возложенных на нее обязанностей предоставляется право:

...

14) осуществлять предусмотренные законодательством учеты физических и юридических лиц, предметов и фактов и использовать данные этих учетов; использовать для документирования своей деятельности информационные системы, видео- и аудиотехнику, кино- и фотоаппаратуру, а также другие технические и специальные средства, не причиняющие вреда жизни, здоровью человека и окружающей среде;

15) производить регистрацию, фотографирование, звукозапись, кино и видеосъемку, дактилоскопирование лиц, подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений, подвергнутых административному аресту, а также лиц, в отношении которых имеется повод к возбуждению дела об административном правонарушении, при невозможности установления их личности и иных лиц, в отношении которых в соответствии с федеральным законом предусмотрена обязательная дактилоскопическая регистрация;

16) осуществлять оперативно-розыскную деятельность в соответствии с федеральным законом

...".

D. Федеральный закон "Об оперативно-розыскной деятельности" от 12 августа 1995 г. N 144-ФЗ

32. Закон содержит исчерпывающий перечень оперативно-розыскных мероприятий. Он включает, в частности, наблюдение (статья 6, часть 1, пункт 6), а также допускает использование информационных систем, видео- и аудиозаписи, кино- и фотосъемки (статья 6, часть 3).

33. Основаниями для проведения оперативно-розыскных мероприятий являются наличие возбужденного уголовного дела (статья 7, часть 1) или ставшие известными органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, сведения о признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного противоправного деяния, а также о лицах, его подготавливающих, совершающих или совершивших, если нет достаточных данных для решения вопроса о возбуждении уголовного дела (статья 7, часть 2, пункт 1).

34. В Определении N 86-О от 14 июля 1998 г. Конституционный Суд Российской Федерации установил:

"В части первой статьи 6 лишь перечисляются виды оперативно-розыскных мероприятий, но не определяются порядок и условия их проведения. Осуществление оперативно-розыскных мероприятий, в том числе наблюдения, возможно лишь в целях выполнения задач, предусмотренных статьей 2 рассматриваемого Федерального закона, и при наличии оснований, указанных в его статье 7. Следовательно, данный Федеральный закон не допускает сбора, хранения, использования и распространения информации о личной жизни проверяемого лица, если это не связано с выявлением, предупреждением, пресечением и раскрытием преступлений, а также выявлением и установлением лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших, и другими законными задачами и основаниями оперативно-розыскной деятельности. ... При этом согласно абзацу четвертому части седьмой статьи 5 органам (должностным лицам), осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, запрещается разглашать сведения, которые затрагивают неприкосновенность личной жизни, личную и семейную тайну, честь и доброе имя граждан и которые стали известными в процессе проведения оперативно-розыскных мероприятий, без согласия граждан...".

Е. Закон Российской Федерации "О средствах массовой информации" от 27 декабря 1991 г. N 2124-I

35. Соответствующие положения Закона гласят:

"Статья 38. Право на получение информации

Граждане имеют право на оперативное получение через средства массовой информации достоверных сведений о деятельности государственных органов, органов местного самоуправления, организаций, общественных объединений, их должностных лиц.

...

Статья 50. Скрытая запись

Распространение сообщений и материалов, подготовленных с использованием скрытой аудио- и видеозаписи, кино- и фотосъемки, допускается:

1) если это не нарушает конституционных прав и свобод человека и гражданина;

2) если это необходимо для защиты общественных интересов и приняты меры против возможной идентификации посторонних лиц;

3) если демонстрация записи производится по решению суда.

...

Статья 57. Освобождение от ответственности

Редакция, главный редактор, журналист не несут ответственности за распространение сведений, не соответствующих действительности и порочащих честь и достоинство граждан и организаций, либо ущемляющих права и законные интересы граждан...

6) если они являются дословным воспроизведением сообщений и материалов или их фрагментов, распространенных другим средством массовой информации ..., которое может быть установлено и привлечено к ответственности за данное нарушение законодательства Российской Федерации о средствах массовой информации".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

36. Заявитель жаловался на то, что незаконная видеосъемка в отделении милиции и последующая трансляция видеозаписи по телевидению нарушила его право на уважение личной жизни, гарантированное статьей 8 Конвенции, которая гласит:

"Право на уважение личной и семейной жизни

1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

А. Приемлемость жалобы

37. Суд полагает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он далее отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Таким образом, она должна быть признана приемлемой.

В. Существо жалобы

1. Доводы сторон

38. Власти Российской Федерации утверждали, что лицо, совершившее проступок или преступление, должно подвергнуться различным ограничениям его/ее прав, включая право на уважение личной жизни. После того как заявитель нарушил общественный порядок, причинил вред чести и достоинству представителей власти и был сопровожден в отделение милиции, сфера деятельности государства распространилась на его личную жизнь. Видеосъемка производилась открыто, заявитель знал о том, что его снимают, и не возражал против этого. На самом деле это он сам попросил позвать прессу в отделение милиции. Власти Российской Федерации далее утверждали, что видеосъемка заявителя производилась в соответствии с законом с целью сохранения доказательств его противоправного поведения и установления его личности как правонарушителя. ГТРК "Мурман" действовала законно, так как согласно соответствующим правовым нормам, ей было разрешено получать информацию от любых лиц и распространять достоверные сведения о поведении должностного лица. Телекомпании "ТВ-21" и "Блиц" лишь воспроизвели видеозапись, снятую съемочной группой ГТРК "Мурман". Власти Российской Федерации утверждали, что ни передача видеозаписи в прокуратуру, ни ее показ депутатам Мурманской областной думы не являются "распространением информации".

39. Заявитель обратил внимание на то, что до признания его виновным в административном и уголовном порядке (27 мая 2003 г. и 29 сентября 2005 г. соответственно) он должен был считаться невиновным в тот момент, когда производилась видеосъемка и последующая трансляция видеозаписи. Он не соглашался на то, чтобы его снимали, а оператор дал показания в гражданском судопроизводстве о том, что по приказу начальника отделения часть съемки производилось скрытно. Заявитель подчеркивал, что трансляция видеозаписи не отвечала общественным интересам и производилась исключительно для того, чтобы подорвать его репутацию. Ее не надо было производить для установления его личности, поскольку к моменту, когда прибыла съемочная группа, она уже была установлена. Более того, сотрудники милиции не использовали свое собственное оборудование для того, чтобы осуществить съемку, вместо этого они пригласили телевизионного оператора, который оказался другом начальника отделения милиции.

2. Мнение Европейского Суда

(а) Наличие вмешательства

40. Европейский Суд напоминает, что понятие личной жизни распространяется на все аспекты жизни человека, такие как имя или изображение. Изображение относится к основным атрибутам личности человека, поскольку является его уникальным признаком и его отличительной чертой. Право на защиту изображения человека является, таким образом, одним из определяющих факторов его личного развития. Оно предполагает личное право человека следить за использованием его изображения, включая отказ от публичной демонстрации (см. Постановление Европейского Суда от 4 декабря 2012 г. N 51151/06 по делу "Кюхль против Австрии" (Kuchl v. Austria), § 58, Постановления Большой Палаты Европейского Суда NN 40660/08 и 60641/08 по делу "Фон Ханновер против Германии" (Von Hannover v. Germany (N 2)), §§ 95-96,ECHR 2012; Постановление Европейского Суда от 10 февраля 2009 г. N 3514/02 по делу "Ээрикайнен и другие против Финляндии" (Eerikainen and Others v. Finland), § 61, Постановление Европейского Суда от 23 октября 2008 г. N 13470/02 по делу "Хужин и другие против Российской Федерации" (Khuzhin and Others v. Russia), § 115; Постановление Европейского Суда от 17 октября 2006 г. N 71678/01 по делу "Гургенидзе против Грузии", § 55; Постановление Европейского Суда N 50774/99 по делу "Шакка против Италии" (Sciacca v. Italy), § 29, ECHR 2005-1, а также Постановление Европейского Суда N 59320/00 по делу "Фон Ханновер против Германии" (Von Hannover v. Germany), §§ 50-53, ECHR 2004-VI).

41. Европейский Суд неоднократно постановлял, что видеозапись или публикация в средствах массовой информации фотографий заявителей правоохранительными органами является вмешательством в их право на уважение личной жизни. В упомянутых выше делах "Хужин против Российской Федерации" и "Шакка против Италии" правоохранительные органы передали в прессу фотографии заявителей из официального дела без их согласия. В деле "Пек против Соединенного Королевства" (Peck v. The United Kingdom) (см. Постановление Европейского Суда N 44647/98, §§ 62-63, ECHR 2003-I) передача для трансляции видеозаписи заявителя, чья попытка самоубийства была запечатлена камерами видеонаблюдения, была признана серьезным вмешательством в личную жизнь заявителя, независимо от того, что в тот момент он находился в общественном месте. В случаях, когда полиция использует видеонаблюдение в камерах отделения с тем, чтобы получить четкое изображение заявителя, и затем демонстрирует видеозапись свидетелям и во время судопроизводства в зале суда, Европейский Суд отмечает, что прием, используемый полицией, выходит за пределы обычного и предсказуемого использования таких видеокамер и подобных видеозаписей, приравненных к сбору и обработке персональных данных заявителя. Отмечая, что видеосъемка производилась с согласия заявителя и в обстоятельствах, при которых можно было разумно предполагать ее производство, Европейский Суд решил, что видеосъемка и использование видеозаписи являются вмешательством в право заявителя на охрану личной жизни (см. Постановление Европейского Суда N 63737/00 по делу "Перри против Соединенного Королевства" (Perry v. the United Kingdom), §§ 39-43, ECHR 2003-IX).

42. В настоящем деле заявителя снимали на видео во время нахождения в отделении милиции г. Североморска, и на следующий день фрагменты видеозаписи транслировались по региональному телевидению. Европейский Суд установил, что заявитель настойчиво отрицал в российских судах и во время производства в Европейском Суде, что он давал согласие на производство видеосъемки. Власти Российской Федерации также не смогли представить каких-либо доказательств согласия заявителя на производство в отношении него видеосъемки, особенно учитывая тот факт, что видеосъемка частично производилась скрытно, или на трансляцию видеозаписи по телевидению.

43. Стороны не отрицали, что оператор ГТРК "Мурман", а впоследствии и съемочная группа телевидения Северного Флота прибыли в отделение милиции по приглашению начальника отделения с целью видеосъемки поведения заявителя. В своих объяснениях власти Российской Федерации утверждали, что начальник отделения милиции "санкционировал" производство видеосъемки в отношении заявителя. Он не указал, каким образом видеозапись будет использоваться в дальнейшем. Следовательно, представитель власти несет прямую ответственность за предоставление прессе доступа к изображению заявителя и за разрешение им оставить видеозапись и использовать ее в своих целях, включая трансляцию по телевидению.

44. При таких обстоятельствах и в свете упомянутой выше судебной практики (см., в частности, постановления по делам "Пек против Соединенного Королевства" и "Перри против Соединенного Королевства") Европейский Суд полагает, что решение начальника отделения пригласить телевизионные съемочные группы и разрешить им производить видеозапись изображения заявителя в отделении милиции без всякого ограничения является вмешательством в право заявителя на уважение личной жизни, ответственность за которое несут власти Российской Федерации. Вопрос о том, может ли такое вмешательство считаться обоснованным в конкретных обстоятельствах настоящего дела, будет рассмотрен ниже.

(b) Обоснованность вмешательства

45. Европейский Суд напоминает, что для того чтобы считаться обоснованным по смыслу статьи 8 Конвенции, вмешательство в право на уважение личной жизни должно быть "предусмотрено законом", преследовать одну или более законных целей, указанных в части 2 этой статьи и быть "необходимым в демократическом обществе".

46. Первое требование части 2 статьи 8 Конвенции говорит о том, что вмешательство должно быть "предусмотрено законом". По существу дела Европейский Суд отмечает, что органы милиции арестовали заявителя и доставили его в отделение милиции по подозрению в том, что он управлял транспортным средством в состоянии алкогольного опьянения. Заявитель мог снять с себя такие подозрения, пройдя медицинское освидетельствование на алкогольное опьянение, но он всячески отказывался сделать это. Вместо того, чтобы выказать готовность сотрудничать с органами милиции, он вел себя по отношению к сотрудникам милиции непристойно и грубо, оскорбляя их, хватая их за форму, нарушая работу отделения и ломая оборудование. Тем не менее Европейский Суд подчеркивает, каким бы неприемлемым и провокационным не было поведение заявителя, сотрудники милиции как представители закона должны были соблюдать спокойствие, а их действия должны были иметь законные основания.

47. Российские суды при гражданском судопроизводстве и власти Российской Федерации в своих объяснениях в Европейском Суде ссылались на пункт 15 статьи 11 Закона Российской Федерации "О милиции" в качестве основания для решения начальника отделения пригласить телевидение и произвести видеосъемку заявителя. Статья 11 Закона Российской Федерации "О милиции" предоставляет милиции право брать отпечатки пальцев или производить видеосъемку лиц в случае невозможности установления их личности (см. § 31 настоящего Постановления). Европейский Суд не может решить, каким образом упомянутые положения применимы в настоящем деле, в котором личность заявителя была установлена вскоре после того, как он был доставлен в отделение милиции, когда сотрудник обыскал его одежду и обнаружил его служебное удостоверение, а заявитель подтвердил свое имя и должность (см. § 6 настоящего Постановления). При первом слушании в Европейском Суде власти Российской Федерации также ссылались на пункт 14 статьи 11 Закона "О милиции", касающуюся права милиции использовать различные законные технические средства документирования. Их объяснения, однако, ограничились цитированием данных положений без объяснения того, в какой степени они применимы к обстоятельствам настоящего дела, которое не касается записи изображения заявителя для целей такого документирования.

48. Власти Российской Федерации также утверждали, что видеозапись производилась для сохранения доказательств противоправного поведения заявителя. Европейский Суд отмечает по существу дела, что в момент производства видеосъемки заявитель не был формально арестован, ему не было также предъявлено обвинение в совершении административного или иного правонарушения и против него не было открыто никакого производства. Власти Российской Федерации не приводили никаких иных положений российского законодательства, которые бы допускали сбор органами милиции доказательств до момента возбуждения какого-либо дела или при отсутствии какого-либо процессуального решения в отношении этого. Как следует из материалов дела, видеосъемка не включалась в перечень доказательств по делу об административном правонарушении и не упоминалась в постановлениях судов (см. § 21 настоящего Постановления). Тем не менее очевидно, что видеосъемка производилась в соответствии с Федеральным законом "Об оперативно-розыскной деятельности", который позволяет органам милиции совершать "наблюдение" с помощью аудио- и видеотехники за лицами, подозреваемыми в совершении преступления (см. §§ 32 и 33 настоящего Постановления). Эти действия могли производиться, даже если решение о возбуждении уголовного дела было бы принято позднее, а не немедленно (см. там же).

49. В любом случае в настоящем деле вмешательство не ограничилось съемкой изображения заявителя, а включало также передачу видеозаписи в средства массовой информации без каких-либо ограничений ее дальнейшего использования. Допуская, чтобы в рамках оперативно-розыскных мероприятий производилась видеосъемка, тот же Федеральный закон "Об оперативно-розыскной деятельности" прямо запрещает сотрудникам милиции распространять такую информацию без согласия заинтересованных лиц. Конституционный Суд Российской Федерации подтвердил законную силу этого запрета, указав, что собранная информация может применяться лишь для правоохранительных целей, таких как обнаружение преступления или его предотвращение и установление личности исполнителей (см. § 34 настоящего Постановления). Следовательно, при отсутствии согласия заявителя показ видеозаписи по региональному телевидению был грубым нарушением российского законодательства.

50. Наконец, что касается ссылки властей Российской Федерации на Закон Российской Федерации "О средствах массовой информации", Европейский Суд напоминает, что в настоящем деле рассматривается вопрос не о законности действий телевизионных компаний, а о правовых основаниях для действий милиции, которых очевидно нет.

51. Европейский Суд напоминает, что в случае если доказано, что вмешательство не было предусмотрено законом, нет необходимости устанавливать, преследовало ли вмешательство "законную цель" и было ли оно "необходимо в демократическом обществе" (см. Постановление Европейского Суда от 13 января 2009 г. N 37048/04 по делу "Георгий Николаишвили против Грузии" (Giorgi Nikolaishvili v. Georgia), § 129; упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Шакка против Италии", § 30, а также Постановление Европейского Суда от 10 августа 2006 г. N 55389/00 по делу "Добрев против Болгарии" (Dobrevv. Bulgaria), § 165).

52. Таким образом, имело место нарушение статьи 8 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции

53. Заявитель жаловался, ссылаясь на статью 7 Конвенции, что за свое правонарушение он был осужден дважды, в административном и уголовном порядке. Европейский Суд полагает, что данная жалоба подпадает под действие статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции, которая в соответствующей части, гласит:

"1. Никто не должен быть повторно судим или наказан в уголовном порядке в рамках юрисдикции одного и того же Государства за преступление, за которое уже был оправдан или осужден в соответствии с законом и уголовно-процессуальными нормами этого Государства...".

А. Приемлемость жалобы

54. Суд полагает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он далее отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Таким образом, она должна быть признана приемлемой.

В. Существо жалобы

1. Доводы сторон

55. Власти Российской Федерации изучили факты и пришли к выводу о том, что заявитель был признан виновным в отношении действий, которые были совершены в ином месте и в другое время, нежели те, которые стали основанием для привлечения его к административной ответственности. Кроме того, эти действия отличаются между собой по степени общественной опасности. Власти Российской Федерации утверждали, что не имело место нарушение статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции.

56. Заявитель утверждал, что время совершения правонарушений, предусмотренных статьями 19.3 и 20.1 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях и статьями 318 и 319 Уголовного кодекса Российской Федерации, одно и то же, и что они длились с момента прибытия его в отделение милиции (2 ч. 00 мин.) и до момента выхода в 7 ч. 30 мин. Более того, из постановлений российских судов следует, что и административные, и уголовные правонарушения совершены в отношении одних и тех же сотрудников милиции Т., У., К., С, М. и других, признанных потерпевшими при уголовном производстве. Наконец, actus reus* (* Actus reus (лат.) - объективная сторона (прим. переводчика).) обоих правонарушений в большей части пересекаются и уголовные правонарушения не содержали никаких элементов, которые не были бы ранее рассмотрены при административном производстве. Заявитель подчеркивал, что судья, которая изучала материалы дела об административном правонарушении, имела законные основания прекратить производство и передать дело в органы прокуратуры, если бы она сочла, что в действиях заявителя содержатся признаки преступления, однако она не приняла такого решения, что означает, рассуждая от обратного, что действия заявителя не являлись преступлением. Ее решение, таким образом, имело обязательную силу для других государственных органов.

2. Мнение Европейского Суда

57. Заявитель утверждал, что имело место нарушение принципа non bis in idem* (* Non bis in idem (лат.) - "нельзя дважды за одно и то же", недопустимость повторного преследования за одно и то же правонарушение (прим. переводчика).), который является гарантией против повторного преследования за одно и то же правонарушение. Европейский Суд отмечает, что события 27 апреля 2003 г. стали основанием для возбуждения двух разных производств в отношении заявителя: сначала он был обвинен в совершении административных правонарушений и на него было наложено взыскание в виде штрафа, а затем он был обвинен в совершении преступления и приговорен к более крупному штрафу. Европейский Суд должен, соответственно, рассмотреть три вопроса: являлось ли первое производство уголовным по своему характеру; были ли правонарушения, совершенные заявителем, одними и теми же (idem) и имело ли место повторное преследование (bis).

(а) Являлось ли первое производство уголовным по своему характеру

58. Постановлением городского суда от 14 мая 2003 г., оставленным без изменения областным судом 27 мая 2003 г., заявитель был признан виновным в совершении правонарушения, которое согласно российскому законодательству является "административным". Европейский Суд напоминает, что правовая квалификация процедуры по национальному законодательству не может стать единственным критерием допустимости для применения принципа non bis in idem для целей части 1 статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции. Иначе жалоба в отношении этих положений была бы оставлена на усмотрение Высоких договаривающихся сторон в той степени, в какой она ведет к результатам, не совместимых с целями Конвенции. Понятие "уголовный порядок" по смыслу статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции должно толковаться в свете общих принципов, касающихся соответствующих слов "обвинение в совершении уголовного преступления" и "наказание" статей 6 и 7 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда N 14939/03 по делу "Сергей Золотухин против Российской Федерации" (Sergey Zolotukhin v. Russia), § 52, ECHR 2009, с дальнейшими ссылками).

59. Практикой Европейского Суда установлено три критерия, известных как "критерии Эгела" (см. Постановление Европейского Суда от 8 июня 1976 г. по делу "Эгел и другие против Нидерландов" (Engel and Others v. the Netherlands), § 85, Series A N 22), которые следует учитывать при определении того, имело ли место "обвинение в уголовном преступлении". Первый критерий - это правовая классификация правонарушения по национальному законодательству, второй - сам характер правонарушения, и третий - степень серьезности наказания, которому может подвергнуться лицо. Второй и третий критерии альтернативны друг другу и не обязательно объединяются. Что, однако, не препятствует объединяющему подходу, когда анализ по отдельности не позволяет сделать четкий вывод о наличии обвинения в уголовном преступлении (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сергей Золотухин против Российской Федерации", § 53 с дальнейшими ссылками).

60. Что касается классификации правонарушений по национальному законодательству, Европейский Суд отмечает, что согласно статьям 12.26, 19.3 и 20.1 Кодекса об административных правонарушениях они все являются "административными". Однако, как указывалось выше, классификация по национальному законодательству не является решающей. Европейский Суд напоминает, что сфера, определенная российским законодательством как "административная", включает правонарушения, которые имеют признаки уголовных, но по своей сути недостаточно тяжкие для того, чтобы регулироваться уголовным правом и процессом (см. там же, § 54 с дальнейшими ссылками).

61. С учетом характера этих правонарушений Европейский Суд отмечает, что заявитель был признан виновным в совершении трех административных правонарушений: отказ пройти медицинское освидетельствование на алкогольное опьянение, неповиновение законному распоряжению сотрудника милиции и мелкое хулиганство. Однако, поскольку нет никаких утверждений относительно повторного преследования за первое правонарушение, Европейский Суд перейдет к рассмотрению второго и третьего правонарушений. Целью установления наказания за эти два правонарушения является охрана человеческого достоинства и общественного порядка, то есть ценностей и интересов, которые обычно подпадают под действие уголовного права (см. для сравнения упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Сергей Золотухин против Российской Федерации", § 55, а также Постановление Европейского Суда от 2 сентября 1998 г. по делу "Кадубец против Словакии" (Kadubec v. Slovakia), § 52, Reports of Judgments and Decisions 1998-VI). Европейский Суд напоминает, что "мелкий" характер действий не исключает их классификации в качестве "уголовных" в независимом смысле Конвенции, поскольку в ней не содержится никаких указаний на то, что уголовный характер правонарушения по смыслу критериев Энгела обязательно требует наличия определенной степени тяжести (см. постановления Большой Палаты Европейского Суда N 39665/98 и N 40086/98 по делу "Езе и Коннорс против Соединенного Королевства", § 104, ECHR 2003-Х).

62. Европейский Суд далее напоминает, что степень суровости меры наказания определяется с учетом максимально возможного наказания, предусмотренного соответствующим законодательством (см. упомянутое выше Постановление по делу "Сергей Золотухин против Российской Федерации", § 56). Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях предусматривает арест на 15 суток в качестве максимального наказания за оба преступления. Тот факт, что заявителю в качестве наказания был назначен штраф, не уменьшает важности того факта, что изначально вопрос мог стоять о лишении его свободы (см. упомянутое выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Езе и Коннорс против Соединенного Королевства", § 120).

63. Таким образом, можно сделать вывод о том, что общий характер таких правонарушений как "неповиновение законному распоряжению сотрудника милиции" и "мелкое хулиганство", а также суровость потенциального наказания, являются достаточными основаниями для того, чтобы преследование заявителя за эти правонарушения подпадало под понятие "в уголовном порядке" для целей статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции.

(b) Являлись ли правонарушения, за которые преследовался заявитель, одними и теми же (idem)

64. Европейский Суд далее изучит вопрос о том, преследовался ли заявитель за одни и те же правонарушения. Применяемый метод оценки был ранее разъяснен в §§ 78-84 упомянутого выше Постановления Европейского Суда по делу "Сергей Золотухин против Российской Федерации". Европейский Суд решил, что он не будет принимать во внимание правовую характеристику правонарушений согласно российскому законодательству, а будет оценивать фактические обстоятельства в качестве отправной точки для сравнения.

65. В настоящем деле фактические обстоятельства привели к наложению на заявителя административного штрафа в связи с его противоправным поведением в отделении милиции г. Североморска 27 апреля 2003 г. В постановлении суда от 14 мая 2003 г. было установлено, что он допускал оскорбления и вел себя неуважительно по отношению к сотрудникам милиции К., С, У., П., Г. и М. Те же обстоятельства являются основным элементом уголовных обвинений против заявителя, а постановление суда от 8 августа 2005 г. ссылается на то же поведение ("оскорбление" и "применение насилия" в отношении представителя власти), которое имело место в тот же день, в том же отделении милиции, по отношению к тем же сотрудникам милиции, которые были признаны потерпевшими и подверглись перекрестному допросу в ходе судебных слушаний. Уголовные преступления, таким образом, фактически полностью включают в себя административные, и наоборот, административное правонарушение не содержит в себе ни одного элемента, который бы ни присутствовал в уголовных преступлениях, в которых обвинялся заявитель. Фактическая сторона обоих правонарушений должна считаться большей частью одной и той же для целей статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции.

(с) Имело ли место повторное преследование (bis)

66. Целью статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции является запрет на повторное проведение процедуры, которая завершается вынесением "окончательного" решения. Решение является окончательным для целей настоящей статьи, если оно приобрело силу res judicata* (* Принцип "res judicata" предполагает - описывая это в упрощенном виде - недопустимость повторного рассмотрения однажды решенного дела или дела по тождественному вопросу со вступившим в законную силу решением (прим. переводчика).). Решение является окончательным и не подлежит отмене, то есть больше не имеется никаких иных средств правовой защиты, или стороны исчерпали все средства правовой защиты или превысили предельные сроки использования таких средств (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Сергей Золотухин против Российской Федерации", §§ 107 и 108 с дальнейшими ссылками).

67. В настоящем деле решение городского суда об административном правонарушении было оставлено без изменений и стало окончательным 27 мая 2003 г., за два месяца до того как прокурор ходатайствовал в областном суде о возбуждении уголовного дела против заявителя.

68. Поскольку статья 4 Протокола N 7 к Конвенции применяется даже тогда, когда лица только преследуются в производстве, которое необязательно заканчивается осуждением (см. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Сергей Золотухин против Российской Федерации", § 110 с дальнейшими ссылками), тот факт, что выплата штрафа, назначенного согласно статье 319 Уголовного кодекса Российской Федерации, не производилась в связи с истечением срока давности, не влияет на утверждения заявителя о том, что в отношении него было возбуждено дело, проведено судебное разбирательство и вынесено судебное решение о признании виновным в одном и том же правонарушении дважды. Таким образом, Европейский Суд полагает, что имело место повторное преследование.

(d) Выводы

69. Европейский Суд установил, что заявитель был обвинен в "неповиновении законному распоряжению представителя власти" и "мелком хулиганстве" в порядке производства по административному правонарушению, что приравнивается к "уголовному порядку" по независимому смыслу этого термина в тексте Конвенции. После того как решение суда стало окончательным, в отношении него было возбуждено уголовное дело в связи с теми же фактическими обстоятельствами, и он впоследствии вновь был признан виновным.

70. Таким образом, имело место нарушение статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции.

III. Другие предполагаемые нарушения Конвенции

71. Заявитель, ссылаясь на статьи 3 и 5 Конвенции, жаловался на то, что он был незаконно арестован и подвергся жестокому обращению в отделении милиции 27 апреля 2003 г. Поскольку эта жалоба была подана лишь 18 апреля 2004, то есть спустя почти год, она подана с нарушением сроков давности и в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции должна быть отклонена.

72. Наконец, ссылаясь на статьи 6 и 13 Конвенции, заявитель жаловался на некоторые процессуальные нарушения при производстве по возбужденному в отношении него уголовному делу. Европейский Суд изучил эти жалобы, представленные заявителем. Однако с учетом материалов, имеющихся в его распоряжении, и в рамках своей компетенции, он находит, что они не содержат никаких признаков нарушения прав и свобод, установленных Конвенцией и Протоколами к ней. Следовательно, в этой части жалоба является явно необоснованной и должна быть отклонена в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

73. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Ущерб

74. Заявитель требовал выплаты 115 000 рублей - суммы, равной 2 580 евро на дату представления требований, в качестве компенсации материального ущерба, что включает в себя гонорар, выплаченный его адвокатам при уголовном производстве, и сумму штрафа 30 000 рублей. Он далее требовал выплаты 250 000 рублей (5 610 евро) в качестве компенсации морального вреда.

75. Власти Российской Федерации утверждали, что они не имеют никаких обязательств по компенсации суммы штрафа, поскольку он был наложен на заявителя в законном порядке. Они сочли сумму компенсации морального вреда необоснованной.

76. Европейский Суд полагает, что заявителю причинен материальный ущерб и моральный вред в связи с повторным преследованием в отношении него и телевизионной трансляцией видеозаписи, снятой в отделении милиции. Соответственно, он присуждает заявителю общую сумму в 5 000 евро в качестве компенсации материального ущерба и морального вреда, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму.

В. Судебные расходы и издержки

77. Заявитель также требовал выплатить ему 450 евро в качестве компенсации судебных расходов, понесенных в Европейском Суде.

78. Власти Российской Федерации никак не прокомментировали это требование.

79. Согласно практике Европейского Суда, заявитель имеет право на компенсацию судебных расходов и издержек лишь в том случае, если будет доказано, что эти расходы были понесены в действительности, а также являлись необходимыми и разумными по объему. В настоящем деле, принимая во внимание все имеющиеся в его распоряжении документы, а также вышеизложенные критерии, Европейский Суд считает разумным присудить заявителю сумму в 450 евро в качестве компенсации судебных расходов, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму.

С. Процентная ставка при просрочке платежей

80. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Европейский Суд:

1) объявил единогласно жалобу, касающуюся предполагаемого нарушения права заявителя на уважение личной жизни, а также предполагаемого нарушения принципа non bis in idem, приемлемой, остальную часть жалобы - неприемлемой;

2) постановил шестью голосами против одного, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции;

3) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции;

4) постановил шестью голосами против одного:

(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 5 000 (пять тысяч) евро в качестве компенсации материального ущерба и морального вреда, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму;

(ii) 450 (четыреста пятьдесят) евро в качестве компенсации судебных расходов, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму;

(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

5) отклонил единогласно иные требования заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 12 декабря 2013 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Клаудиа Вестердик Секретарь Секции Суда

Марк Филлингер Председатель Палаты Суда

В соответствии с частью 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Европейского Суда к настоящему постановлению прилагается Особое мнение судьи Дмитрия Дедова.

Особое мнение судьи Дмитрия Дедова

Я искренне сожалею, что не могу разделить мнение своих коллег, которые признали, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции.

В Постановлении сделан вывод о том, что вмешательство сотрудников милиции было незаконным, но признавалось, что съемка производилась в рамках оперативно-розыскных мероприятий и могла, таким образом, совершаться без согласия заинтересованного лица (см. § 49 настоящего Постановления). Однако Европейский Суд не установил точно, какие именно мероприятия или способы расследования в рамках своей компетенции производились сотрудниками милиции на момент производства видеосъемки. Во всяком случае того факта, что заявитель отказался пройти медицинское освидетельствование на алкогольное опьянение (см. §§ 6 и 46 настоящего Постановления), было достаточно, чтобы привлечь его к ответственности по статье 12.26 Кодекса об административных правонарушениях Российской Федерации (см. §§ 20 и 29 настоящего Постановления). Следовательно, никаких иных мероприятий по расследованию не понадобилось.

Что касается правовых оснований, предусмотренных российским законодательством, то статья 3 Закона "О милиции", действовавшего на момент рассматриваемых событий, требует от должностных лиц в их деятельности уважения прав человека. К сожалению, Европейский Суд не воспользовался возможностью оценить, были ли сотрудники милиции вправе по своей инициативе приглашать прессу, или же они должны были воздержаться от этих действий, с точки зрения уважения права на предоставление и получение информации, представляющей общественный интерес. Более того, есть еще один важный вопрос, который должен был исследовать Европейский Суд: должны ли представители государства быть ограничены своими полномочиями, или же как представители демократического общества они свободны в предоставлении информации соответствующим организациям и лицам (например, прессе, прокурору, местным законодательным органам или членам парламента), которые прямо уполномочены отреагировать и/или применить альтернативные меры (следует отметить, что законодатель после рассматриваемых событий лишил заявителя его депутатского мандата), если только нет обстоятельств, препятствующих должностным лицам (в данном случае - сотрудникам милиции) предпринять такие действия.

Что касается последнего критерия, следует отметить, что съемочная группа была приглашена милицией только после того, как заявитель отказался покинуть отделение милиции, и что единственной причиной для приглашения журналистов стало оскорбительное поведение заявителя (см. §§ 6-8 настоящего Постановления). Таким образом, это дело совершенно отличается от ситуации в Соединенных Штатах Америки, где видеосъемка была признана нарушением права на личную жизнь, когда представители государства пригласили телевизионную съемочную группу для видеосъемки обыска в доме заявителя (см. дело "Айени против Моттола" (Ayeni v. Mottola), 35F. 3d 680, а также дело "Вильсон против Лэйна" (Wilson v. Layne), 526 US 603) или когда арестованный подозреваемый был показан общественности в наручниках (см. дело "Лауро против Нью-Йорка" (Lauro v. City of New York), 39F. 2d 351).

Европейский Суд сконцентрировался исключительно на проверке пропорциональности и не принял во внимание тот факт, что заявитель был публичной фигурой и что видеосъемка повлияла на обсуждение общественных интересов. Анализируя различные российские законы в параграфах 47 и 48 настоящего Постановления, Европейский Суд не смог найти каких-либо правовых оснований, чтобы оправдать приглашение прессы, производство видеосъемки и последующее распространение видеозаписи. Однако милиции не запрещено помогать прессе в исполнении ее функции "публичного сторожевого пса" в демократическом государстве, предавая огласке информацию или идеи, представляющие общественный интерес. Наоборот, если милиция запрещает прессе снимать недостойное поведение публичного лица и распространять эту информацию, милиция скорее нарушает право на свободу выражения мнения, предусмотренное статьей 10 Конвенции.

Таким образом, я полагаю, что Европейский Суд должен был применить подход, использованный Большой Палатой в Постановлениях N 40660/08 и N 60641/08 по делу "Фон Ханновер против Германии" при соблюдении баланса между противоположными правами, предусмотренными статьями 8 и 10 Конвенции. Он должен был принять во внимание тот факт, что заявитель знал о производстве видеосъемки, но все же вел себя грубо и вызывающе по отношению к сотрудникам милиции. Неэтичное поведение публичного лица, который управляет транспортным средством в состоянии алкогольного опьянения, как он сам подтвердил в российском суде, представляет собой предмет явного общественного интереса (см. § 15 настоящего Постановления). С этической точки зрения, как публичное лицо заявитель должен был быть "вежливым как в своих отношениях с гражданами, так и в своих отношениях с вышестоящими лицами, коллегами и подчиненными" (см. статью 5 Рекомендаций N R(2000)10 Комитета Министров Совета Европы государствам членам о кодексах поведения для представителей власти).

В этой связи я также хотел процитировать фрагмент из разъяснительного меморандума Комитета Министров (СМ(2000) 61, 20 апреля 2000 г.) к упомянутым выше Рекомендациям:

"29. Избранные представители обычно ответственны перед своим электоратом и/или своей партией. В то же время публичный интерес требует от них подотчетности, прозрачности и честности в их деятельности. ...

35. Кодексы поведения не должны ограничиваться рассмотрением вопроса коррупции. Они должны идти дальше и продвигать высокие стандарты этического поведения. Они должны устанавливать основные принципы, включающие законность, усердие, эффективность и экономность, прозрачность, конфиденциальность использования секретной информации, личную ответственность и независимость суждений, честность и профессиональный рост.

...

63. Эти статьи устанавливают основные обязанности представителей власти действовать законно, этично и лояльно. Они должны быть беспристрастными, добросовестными, честными и справедливыми, а также действовать политически нейтрально лишь в интересах общества и уважая тех, с кем они вступают в контакт.

64. Они не должны позволять своим личным интересам влиять, или создавать видимость влияния, или касаться их общественного положения, или получать неподобающую выгоду от своего положения... Государства должны дать определение "неподобающей выгоды". Однако она должна пониматься в широком смысле как включающая не только преимущества, дарованные или предоставляемые представителям власти, но также ограничения и бремя, накладываемое на них. Неподобающая выгода обычно имеет экономический характер, но может также быть нематериальной".

Наконец, я должен подчеркнуть, что широко распространенное недостойное поведение представителей российских властей - в частности, нарушение ими правил дорожного движения, включая вождение в нетрезвом виде - является предметом исключительного общественного интереса, поскольку в России это очень большая проблема, подтверждаемая сотнями видеозаписей и печатных статьей. Это означает, что если публичное лицо совершает правонарушение по национальному законодательству в результате своего недостойного и неэтичного поведения, этот факт не должен скрываться от журналистов, потому что общественные функции правоохранительных органов совпадают в этой практической ситуации с ролью прессы как "публичного сторожевого пса", а именно, охранять порядок, необходимый в демократическом обществе. Я убежден, что без сотрудничества прессы и правоохранительных органов эту задачу выполнить невозможно.