Определение Конституционного Суда РФ от 25 сентября 2014 г. N 2206-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Стерховой Марины Ивановны на нарушение ее конституционных прав отдельными положениями Основ законодательства Российской Федерации о нотариате и частью второй статьи 61 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя B.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, С.М. Казанцева, М.И. Клеандрова, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, C.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, Н.В. Селезнева, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,

рассмотрев вопрос о возможности принятия жалобы гражданки М.И. Стерховой к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации,

установил:

1. В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации гражданка М.И. Стерхова оспаривает конституционность следующих положений Основ законодательства Российской Федерации о нотариате:

части второй статьи 5, согласно которой нотариусу при исполнении служебных обязанностей, а также лицам, работающим в нотариальной конторе, запрещается разглашать сведения, оглашать документы, которые стали им известны в связи с совершением нотариальных действий, в том числе и после сложения полномочий или увольнения, за исключением случаев, предусмотренных данными Основами;

пункта 3 части пятой статьи 12, согласно положению которого нотариус, занимающийся частной практикой, освобождается от полномочий на основании решения суда о лишении его права нотариальной деятельности по ходатайству нотариальной палаты за неоднократное совершение дисциплинарных проступков, нарушение законодательства;

абзаца третьего части первой статьи 15, согласно которому нотариус имеет право составлять проекты сделок, заявлений и других документов, изготовлять копии документов и выписки из них, а также давать разъяснения по вопросам совершения нотариальных действий;

части второй статьи 16, согласно которой нотариус выполняет свои обязанности в соответствии с Основами, законодательством субъектов Российской Федерации и присягой; нотариус обязан хранить в тайне сведения, которые стали ему известны в связи с осуществлением его профессиональной деятельности; суд может освободить нотариуса от обязанности сохранения тайны, если против нотариуса возбуждено уголовное дело в связи с совершением нотариального действия;

частей первой и третьей статьи 17, согласно которым нотариус, занимающийся частной практикой, несет полную имущественную ответственность за вред, причиненный имуществу гражданина или юридического лица в результате совершения нотариального действия, противоречащего законодательству Российской Федерации, или неправомерного отказа в совершении нотариального действия, а также разглашения сведений о совершенных нотариальных действиях; в случае совершения нотариусом, занимающимся частной практикой, действий, противоречащих законодательству Российской Федерации, его деятельность может быть прекращена судом по представлению должностных лиц либо органов, указанных в главе VII данных Основ;

статьи 30, в соответствии с положением которой Федеральная нотариальная палата осуществляет координацию деятельности нотариальных палат;

части первой статьи 34, согласно положению которой контроль за исполнением профессиональных обязанностей нотариусами, занимающимися частной практикой, осуществляют нотариальные палаты.

В жалобе также оспаривается конституционность части второй статьи 61 ГПК Российской Федерации, согласно которой обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным постановлением по ранее рассмотренному делу, обязательны для суда; указанные обстоятельства не доказываются вновь и не подлежат оспариванию при рассмотрении другого дела, в котором участвуют те же лица.

Как следует из представленных материалов, в 2008 году по итогам обсуждения результатов комплексной проверки нотариальной палатой Республики Татарстан деятельности М.И. Стерховой, являющейся частнопрактикующим нотариусом, правление Федеральной нотариальной палаты рекомендовало нотариальной палате Республики Татарстан обратиться в суд с иском о лишении ее права нотариальной деятельности. Иск заявительницы к Федеральной нотариальной палате о признании данного решения незаконным и о признании незаконной содержащейся в нем информации решением суда общей юрисдикции, оставленным без изменения судом апелляционной инстанции, был отклонен.

Решением суда первой инстанции в удовлетворении иска нотариальной палаты Республики Татарстан о лишении М.И. Стерховой права заниматься нотариальной деятельностью было отказано, однако суд кассационной инстанции своим определением данное решение отменил и удовлетворил исковые требования, указав, что привлечение заявительницей к технической работе по составлению правовых документов лиц, не состоящих с ней в трудовых отношениях, а именно заключение договора со сторонней организацией на оказание услуг по составлению проектов правовых документов для их последующего использования в нотариальной деятельности, является неправомерным, поскольку влечет нарушение режима нотариальной тайны. В передаче надзорных жалоб для рассмотрения в судебном заседании суда надзорной инстанции заявительнице отказано. Ее доводы о том, что решением суда в 2004 году было отказано в удовлетворении иска о лишении ее права нотариальной деятельности в связи с заключением договора на оказание услуг с той же организацией и что оно имеет преюдициальное значение, были отклонены судами.

Также заявительнице было отказано в удовлетворении заявлений о пересмотре кассационного определения в связи с новыми обстоятельствами, в качестве которых она указала определения Конституционного Суда Российской Федерации от 21 апреля 2011 года N 444-О-О, от 17 июля 2012 года N 1392-О и от 24 января 2013 года N 77-О.

Нарушение своих прав оспариваемыми положениями Основ законодательства Российской Федерации о нотариате М.И. Стерхова усматривает в том, что они позволяют рассматривать право нотариуса по составлению проектов документов для дальнейшего нотариального удостоверения в качестве нотариального действия и публичной обязанности нотариуса, запрещают нотариусу привлекать на основании гражданско-правового договора организацию для подготовки проектов документов для дальнейшего нотариального удостоверения (за исключением случаев, когда такие проекты носят обезличенный характер), позволяют признавать заключение таких договоров нарушением режима нотариальной тайны - без установления конкретных фактов нарушения субъективных прав граждан, предоставляют право органам Федеральной нотариальной палаты принимать нормативные акты (Профессиональный кодекс нотариусов Российской Федерации), содержащие прямые запреты для нотариуса при осуществлении нотариальной деятельности, выходящие за рамки Основ, и привлекать нотариусов к ответственности не за неисполнение профессиональных обязанностей, а за нарушение обязательств по отношению к органам нотариальных палат, а также позволяют органам Федеральной нотариальной палаты принимать решения, в которых региональной нотариальной палате предлагается рассмотреть вопрос об обращении в суд с иском о лишении того или иного нотариуса лицензии на занятие нотариальной деятельностью.

Что касается части второй статьи 61 ГПК Российской Федерации, то, по мнению заявительницы, она допускает произвольное отрицание судами преюдициального значения обстоятельств, установленных вступившим в законную силу решением суда по ранее рассмотренному делу, а также позволяет судам произвольно устанавливать пределы преюдициальности вступивших в законную силу судебных решений.

В связи с этим, заявительница просит признать данные нормы не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 2, 6 (часть 2), 8, 15, 17-19, 34, 37, 46 (части 1 и 2), 50 (часть 1), 54 и 55.

2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные М.И. Стерховой материалы, не находит оснований для принятия ее жалобы к рассмотрению.

2.1. Как следует из правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, выраженной в ряде его решений, в том числе в Постановлении от 23 декабря 1999 года N 18-П, деятельность занимающихся частной практикой нотариусов, которые на профессиональной основе обеспечивают защиту прав и законных интересов граждан и юридических лиц, является особой юридической деятельностью, которая осуществляется от имени государства, что гарантирует доказательственную силу и публичное признание нотариально оформленных документов и предопределяет специальный публично-правовой статус нотариусов.

Права и обязанности нотариусов, а также их ответственность определены Основами законодательства Российской Федерации о нотариате. Публично-правовой статус нотариуса и характер выполняемых им функций подразумевают, что использование нотариусом своих прав и организация им осуществления нотариальной деятельности должны сообразовываться с возложенными на него обязанностями, в том числе обязанностью по сохранению нотариальной тайны (часть вторая статьи 5 и часть вторая статьи 16 Основ), а также обязанностями перед нотариальной палатой (уплата членских взносов, предоставление сведений - статьи 27 и 28 Основ).

Нарушение указанных обязанностей может повлечь привлечение нотариуса, занимающегося частной практикой, к ответственности вплоть до лишения его права на занятие нотариальной деятельностью. Лишение же права заниматься нотариальной деятельностью за нарушение обязанности хранить нотариальную тайну не может рассматриваться как несоразмерная мера ответственности, поскольку обязанность нотариуса хранить в тайне сведения, которые стали ему известны в связи с осуществлением им профессиональной деятельности, направлена на реализацию конституционных гарантий неприкосновенности частной жизни, личной и семейной тайны (Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 22 апреля 2010 года N 474-О-О).

Пункт 3 части пятой статьи 12 и часть третья статьи 17 Основ устанавливают, что основанием для привлечения нотариуса, занимающегося частной практикой, к ответственности в виде освобождения от полномочий является неоднократное совершение дисциплинарных проступков, а также нарушение законодательства, при этом прекращение полномочий нотариуса, занимающегося частной практикой, допускается лишь на основе судебного решения о лишении его права нотариальной деятельности, которое может быть обжаловано в установленном законом порядке.

Таким образом, часть вторая статьи 5, пункт 3 части пятой статьи 12, абзац третий части первой статьи 15, часть вторая статьи 16, части первая и третья статьи 17 Основ, устанавливающие права, обязанности и ответственность нотариуса, не предполагают произвольного прекращения полномочий нотариуса, занимающегося частной практикой, и не могут рассматриваться как нарушающие конституционные права заявительницы в ее конкретном деле.

Что касается оспариваемых заявительницей положений статей 30 и 34 Основ, относящих к полномочиям Федеральной нотариальной палаты координацию деятельности нотариальных палат субъектов Российской Федерации, а к полномочиям нотариальных палат субъектов Российской Федерации - контроль за деятельностью нотариусов, занимающихся частной практикой, то с учетом своего содержания они также не могут рассматриваться как нарушающие конституционные права заявительницы в обозначенном в жалобе аспекте.

2.2. Как указал Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 21 декабря 2011 года N 30-П, признание преюдициального значения судебного решения, будучи направленным на обеспечение стабильности и общеобязательности судебного решения, исключение возможного конфликта судебных актов, предполагает, что факты, установленные судом при рассмотрении одного дела, впредь до их опровержения принимаются другим судом по другому делу в этом же или ином виде судопроизводства, если они имеют значение для разрешения данного дела. Тем самым, преюдициальность служит средством поддержания непротиворечивости судебных актов и обеспечивает действие принципа правовой определенности. Наделение судебных решений, вступивших в законную силу, свойством преюдициальности - сфера дискреции федерального законодателя, который мог бы прибегнуть и к другим способам обеспечения непротиворечивости обязательных судебных актов в правовой системе, но не вправе не установить те или иные институты, необходимые для достижения данной цели. Введение же института преюдиции требует соблюдения баланса между такими конституционно защищаемыми ценностями, как общеобязательность и непротиворечивость судебных решений, с одной стороны, и независимость суда и состязательность судопроизводства - с другой. Такой баланс обеспечивается посредством установления пределов действия преюдициальности, а также порядка ее опровержения.

Следовательно, часть вторая статьи 61 ГПК Российской Федерации, закрепляющая норму о том, что обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным постановлением по ранее рассмотренному делу, обязательны для суда, не доказываются вновь и не подлежат оспариванию при рассмотрении другого дела, в котором участвуют те же лица, не может расцениваться как нарушающая конституционные права заявительницы, перечисленные в жалобе.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Стерховой Марины Ивановны, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Председатель Конституционного Суда Российской Федерации

В.Д. Зорькин