Постановление Европейского Суда по правам человека от 26 июня 2014 г. Дело "Эгамбердиев (Egamberdiyev) против Российской Федерации" (Жалоба N 34742/13) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Эгамбердиев (Egamberdiyev)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 34742/13)

Постановление* Суда

Страсбург, 26 июня 2014 г.

* (* Настоящее Постановление вступило в силу 17 ноября 2014 г. в соответствии с положениями пункта 2 статьи 44 Конвенции (примеч. редактора).)

По делу "Эгамбердиев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Изабель Берро-Лефевр, Председателя Палаты,

Юлии Лаффранк,

Паулу Пинту ди Албукерке,

Линоса-Александра Сисилианоса,

Эрика Мёсе,

Ксении Туркович,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 3 июня 2014 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 34742/13, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Республики Узбекистан Файзулло Юлдашевичем Эгамбердиевым (далее - заявитель) 30 мая 2013 г.

2. Заявитель был представлен Н. Ермолаевой, адвокатом, практикующей в г. Москве. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г. О. Матюшкиным.

3. Заявитель утверждал, что его выдворение в Узбекистан подвергло бы его высокому риску жестокого обращения в нарушение статьи 3 Конвенции. Он жаловался на то, что его содержание под стражей при процедуре экстрадиции нарушало требования подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции.

4. 31 мая 2013 г. действующий Председатель Первой Секции решил уведомить власти Российской Федерации в соответствии с правилом 39 Регламента Суда, что заявитель не должен выдворяться из Российской Федерации на протяжении производства в Европейском Суде. Действующий Председатель Первой Секции также принял решение о приоритетном рассмотрении жалобы в соответствии с правилом 41 Регламента Суда.

5. 24 сентября 2013 г. жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1975 году в Андижанской области, Республика Узбекистан.

A. Арест заявителя и процедура экстрадиции

7. Заявитель впервые прибыл в Российскую Федерацию в ноябре 2008 года. Летом 2009 года он подал документы на получение гражданства под вымышленным именем и поддельным документам. 16 марта 2010 г. его ходатайство было удовлетворено.

8. 31 июня 2009 г. следователь Службы национальной безопасности Республики Узбекистан вынес постановление об обвинении заявителя в членстве в экстремистской организации "Нурчилар" (Nurchilar) (также пишется Нурсилар) (Nurcilar), а также хранении и распространении экстремистской литературы, преступлениях, предусмотренных частью третьей статьи 244-1 и частью первой статьи 244-2 Уголовного кодекса Республики Узбекистана. В тот же день был выписан ордер на обыск. 5 августа 2009 г. Юнусабадский районный суд* (* Так в оригинале. Точнее, Юнусабадский районный суд по уголовным делам Республики Узбекистан (примеч. редактора).) санкционировал арест заявителя.

9. 22 февраля 2013 г. заявитель был арестован в г. Омске и обвинен в использовании поддельных документов для пересечения Государственной границы Российской Федерации. Как только была установлена его личность, он был заключен под стражу на время процедуры экстрадиции. 26 февраля 2013 г. Исилькульский городской суд Омской области принял решение о применении к заявителю меры пресечения в виде заключения под стражу, срок заключения продлевался впоследствии 22 марта и 22 апреля до 22 июня 2013 г.

10. 22 марта 2013 г. в Генеральную прокуратуру Российской Федерации от властей Республики Узбекистан поступил запрос об экстрадиции. В запросе утверждалось, что заявитель разыскивается в Республике Узбекистан в связи с участием в деятельности экстремистской организации, преступлением, предусмотренном частью первой статьи 244-1 Уголовного кодекса Республики Узбекистан.

11. 23 мая 2013 г. исилькульский городской прокурор* (* Так в оригинале. По-видимому, имеется в виду прокурор Исилькульской межрайонной прокуратуры Омской области (примеч. переводчика).) отменил меру пресечения, примененную к заявителю. Процедура экстрадиции была отложена до завершения производства по уголовному делу по факту использования поддельных документов.

12. Как утверждает заявитель в своих последних объяснениях от 6 марта 2014 г., он не был информирован об исходе производства по экстрадиции.

B. Процедура выдворения

13. 23 мая 2013 г., немедленно после освобождения заявителя из-под стражи, Исилькульский городской суд Омской области рассмотрел дело об административном правонарушении в отношении заявителя по обвинению в незаконном пребывании в Российской Федерации, правонарушении, предусмотренном частью 1 статьи 18.8 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (далее - КоАП РФ). Исилькульский городской суд признал заявителя виновным и приговорил его к штрафу и административному выдворению из Российской Федерации (постановление о выдворении). До выдворения он был помещен в Центр социальной адаптации для иностранных граждан.

14. 29 мая 2013 г. заявитель ходатайствовал перед Европейским Судом о применении временных мер, предусмотренных правилом 39 Регламента Суда, в целях предотвращения его выдворения в Республику Узбекистан. Европейский Суд удовлетворил его ходатайство 31 мая 2013 г.

15. 11 июня 2013 г. Омский областной суд в порядке ускоренного производства отклонил заявление о пересмотре постановления Исилькульского городского суда о выдворении от 23 мая 2013 г.

C. Уголовное производство в отношении заявителя

16. Тем временем, 6 июня 2013 г., следователь совместно с Управлением пограничного контроля Федеральной службы безопасности Курганской и Тюменской областей перевели заявителя из Центра социальной адаптации в отдел внутренних дел полиции по Казанскому району Тюменской области для производства по уголовному делу в связи с использованием поддельного паспорта.

17. На следующий день Казанский районный суд Тюменской области санкционировал заключение заявителя под стражу, и он был помещен в Следственный изолятор N ИЗ-72/2 Тюменской области* (* Так в оригинале. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N 1 Управления Федеральной службы исполнения наказаний Российской Федерации по Тюменской области" (примеч. редактора).).

18. 17 сентября 2013 г. Казанский районный суд признал заявителя виновным в использовании двух поддельных паспортов и незаконном пересечении границы и приговорил его к штрафу. Он был освобожден из-под стражи в зале суда.

D. Производство о признании беженцем

19. 27 марта 2013 г., находясь под стражей в ожидании решения по запросу об экстрадиции, заявитель подал ходатайство о признании беженцем в Российской Федерации, утверждая, что он боится преследования за свои религиозные взгляды.

20. Решением от 20 июня 2013 г. Управление Федеральной миграционной службы по Омской области отказало в удовлетворении ходатайства, признав, что заявитель ходатайствовал о предоставлении убежища спустя почти пять лет после того, как впервые прибыл в Российскую Федерацию, что он использовал поддельные документы и вымышленное имя для того, чтобы остаться в Российской Федерации, и что он не предоставил достоверных сведений о наличии риска преследования.

21. Заявитель обжаловал это решение в вышестоящий орган, жалоба была отклонена Федеральной миграционной службой Российской Федерации 11 сентября 2013 г. Решение было направлено адвокату заявителя письмом от 16 сентября 2013 г.

22. Не зная об этом отказе в удовлетворении жалобы, 18 сентября 2013 г. заявитель отправился в Федеральной миграционной службы по Омской области за справкой о производстве о признании беженцем, которая позволила бы ему законно находиться на территории Российской Федерации. Он был арестован в управлении и помещен под стражу до выдворения согласно постановлению от 23 мая 2013 г. (см. § 13 настоящего Постановления).

23. 22 января 2014 г. Басманный районный суд г. Москвы отклонил жалобу заявителя на решение Федеральной миграционной службы Российской Федерации от 11 сентября 2013 г. Районный суд признал, что заявитель не представил доказательств наличия риска преследования в Республике Узбекистан.

24. Жалоба на решение Басманного районного суда г. Москвы еще рассматривается. В настоящее время заявитель содержится в Центре социальной адаптации в г. Омске.

II. Соответствующее внутригосударственное законодательство и практика

25. Согласно части 5 статьи 34 Федерального закона от 25 июля 2002 г. N 115-ФЗ "О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации" иностранные граждане, подлежащие административному выдворению за пределы Российской Федерации, по решению суда содержатся в специально отведенных помещениях органов безопасности либо в специальных учреждениях до исполнения решения об административном выдворении за пределы Российской Федерации.

26. Административное выдворение за пределы Российской Федерации иностранных граждан заключается в принудительном и контролируемом перемещении указанных граждан через Государственную границу Российской Федерации за пределы Российской Федерации. Административное выдворение за пределы Российской Федерации как мера административного наказания устанавливается в отношении иностранных граждан и назначается судьей, а в случае совершения иностранным гражданином или лицом без гражданства административного правонарушения при въезде в Российскую Федерацию - соответствующими должностными лицами. При назначении административного наказания в виде административного выдворения за пределы Российской Федерации иностранного гражданина судья принимает решение о его принудительном выдворении за пределы Российской Федерации или контролируемом самостоятельном выезде из Российской Федерации. В целях исполнения назначенного иностранному гражданину административного наказания в виде принудительного выдворения за пределы Российской Федерации судья вправе применить к таким лицам содержание в специальном учреждении (статья 3.10 КоАП РФ).

27. Постановление о назначении административного наказания не подлежит исполнению в случае, если это постановление не было приведено в исполнение в течение двух лет со дня его вступления в законную силу (статья 31.9 КоАП РФ).

28. Административный арест устанавливается и назначается лишь в исключительных случаях за отдельные виды административных правонарушений и не может превышать 30 суток (статья 3.9 КоАП РФ).

29. В Постановлении от 17 февраля 1998 г. N 6-П* (* По-видимому, имеется в виду Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 17 февраля 1998 г. N 6-П "По делу о проверке конституционности положения части второй статьи 31 Закона СССР от 24 июня 1981 г. "О правовом положении иностранных граждан в СССР" в связи с жалобой Яхья Дашти Гафура" (примеч. редактора).) Конституционный Суд Российской Федерации, ссылаясь на статью 22 Конституции Российской Федерации о праве на свободу и личную неприкосновенность, постановил, что арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению, до судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов. По смыслу данной статьи установленный ею порядок применения соответствующих мер принуждения распространяется и на задержание, производимое в целях обеспечения исполнения постановления о выдворении из Российской Федерации в административном порядке. Сверх указанного срока лицо может оставаться задержанным лишь по судебному решению и лишь при условии, что без такого задержания решение о выдворении не может быть исполнено. При этом судебное решение призвано гарантировать лицу защиту не только от произвольного продления срока задержания сверх 48 часов, но и от неправомерного задержания как такового, поскольку суд в любом случае оценивает законность и обоснованность применения задержания к конкретному лицу. Конституционный Суд Российской Федерации далее отмечал, что задержание на неопределенный срок не может рассматриваться как допустимое ограничение права каждого на свободу и личную неприкосновенность и по сути является умалением данного права. В противном случае задержание как необходимая мера по обеспечению выполнения решения о выдворении превращалось бы в самостоятельный вид наказания, не предусмотренный законодательством Российской Федерации и противоречащий указанным нормам Конституции Российской Федерации.

III. Доклады международных организаций по Республике Узбекистан

30. Соответствующие доклады по Республике Узбекистан органов ООН и неправительственных организаций до 2011 года см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Абдулхаков против Российской Федерации" (Abdulkhakov v. Russia) от 2 октября 2012 г., жалоба N 14743/11* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2013.), §§ 99-105, а также в Постановлении Европейского Суда по делу "Зохидов против Российской Федерации" (Zokhidov v. Russia) от 5 февраля 2013 г., жалоба N 67286/10* (* Там же. N 4/2013.), §§ 107-113.

31. В докладе за 2014 года международной неправительственной организации "Хьюман Райтс Вотч" (Human Rights Watch) от 21 января 2014 г., в соответствующей части, приводится следующая информация:

"Показатели защиты прав человека в Республике Узбекистан остаются удручающими из-за многочисленных нарушений. Страна практически закрыта для независимых проверок...

В уголовной судебной системе по-прежнему применяются пытки. Международный Комитет Красного Креста прибег к чрезвычайной мере в апреле, публично объявив о своем решении прекратить посещение тюрем в Республике Узбекистан. Он констатировал свою неспособность соблюсти правила визитов, включая доступ ко всем заключенным и разговор с заключенными наедине_

Пытки остаются бичом мест лишения свободы в Республике Узбекистан, где они часто применяются для получения признаний и остаются безнаказанными. Эти методы включают избиение дубинками и пластиковыми бутылками, подвешивание за запястья и локти, изнасилования и иное сексуальное насилие.

Нет каких-либо свидетельство того, что введение habeas corpus* (* Habeas corpus (лат.) - приказ "Хабеас корпус" - один из важнейших институтов правосудия в англосаксонской системе права - издается судом с целью проверить законность и обоснованность лишения человека свободы (примеч. переводчика).) в 2008 году снизило количество случаев пыток во время предварительного заключения или обеспечило справедливое производство в отношении заключенных. Власти систематически нарушают право на защиту. Адвокаты стороны защиты, участвовавшие в политических делах, были исключены из коллегий с введением в 2009 году закона, запрещающего независимые объединения адвокатов.

Власти регулярно отрицают применение пыток и не исполняют важные рекомендации представителей ООН, данные в 2003 году, а также рекомендации иных международных организаций за последние 10 лет.

Власти отказываются расследовать жалобы на пытки, а в международной неправительственной организации "Хьюман Райтс Вотч" по-прежнему поступают достоверные доклады о пытках, включая случаи подозрительных смертей во время заключения_

Власти продолжают применять произвольно заключение под стражу и пытки к мусульманам, исповедующим свою веру вне государственного контроля. В апреле инициативная группа представителей независимых правозащитных организаций сообщила, что 12 000 человек в настоящее время содержатся под стражей по неопределенным обвинениям, связанных с "религиозным экстремизмом", 200 человек приговорены за последний год.

Последователи позднего турецкого мусульманства Саида Нуси заключаются под стражу за религиозный экстремизм...

Компетентные органы часто продлевают сроки приговоров в отношении заключенных, приговоренных за "религиозный экстремизм" в связи с предполагаемыми нарушениями правил содержания под стражей. Такое продление срока содержания под стражей происходит без проведения надлежащей процедуры, в результате к приговору добавляются несколько лет тюремного заключения. Представляется, что это направлено на бессрочное содержание религиозных заключенных под стражей_".

32. Ежегодный отчет международной неправительственной организации "Международная амнистия" (Amnesty International) за 2012 год, выпущенный 23 мая 2013 г., в соответствующей части содержит следующую информацию:

"Наибольшее беспокойство вызывает факт применения пыток и иного жестокого обращения для получения признательных показаний, в частности, от лиц, подозреваемых в причастности к деятельности запрещенных религиозных групп_

Пытки и иное жестокое обращение с заключенными со стороны правоохранительных органов и сотрудников мест лишения свободы являются обычной практикой. Сообщения о пытках и жестоком обращении поступали постоянно в течение года, особенно от мужчин и женщин, подозреваемых в принадлежности к исламским движениям и исламистским группам и партиям, запрещенным в Республике Узбекистан. В предыдущие годы власти не проводили быстрых, тщательных и беспристрастных расследований по таким сообщениям и по жалобам, поступившим в Генеральную прокуратуру_

Власти продолжают требовать экстрадиции лиц, подозреваемых в членстве в исламских движениях и исламистских группах и партиях, запрещенных в Республике Узбекистан под предлогом обеспечения безопасности и борьбы с терроризмом. Они также требуют экстрадиции политических оппонентов, лиц, критикующих деятельность правительства, обеспеченных граждан, которые не поддерживают существующий режим. Многие подобные запросы об экстрадиции основаны на сфабрикованных делах и недостоверных доказательствах. Власти высылают дипломатические ноты, гарантируя возвращение этих лиц, свободный доступ в места лишения свободы для независимых наблюдателей и дипломатов. Однако на практике они не выполняют этих гарантий. Лица, принудительно возвращенные в Республику Узбекистан, сталкиваются с одиночным заключением, пытками и иным жестоким обращением, с несправедливым судом и с длительным тюремным заключением в жестоких, бесчеловечных и унижающих достоинство условиях. Власти также обвиняются в попытке убийства политических оппонентов, живущих за границей...".

33. Доклад "Международной амнистии", опубликованный 3 июня 2013 г. под заголовком "Евразия: возвращение пыток, экстрадиция, принудительное возвращение в Центральной Азии" ("Eurasia: Return to torture: Extradition, forcible returns and removals to Central Asia"), касающийся случаев экстрадиции, выдворения и принудительного возвращения из Украины и Российской Федерации в страны Центральной Азии. Доклад в соответствующей части содержит следующую информацию:

"_На протяжении двух последних десятилетий тысячи людей в регионе утверждали, что они произвольно содержались под стражей или подвергались пыткам или жестокому обращению во время заключения в целях получения принудительного признания или денег от родственников. За это время в большинстве стран Центральной Азии были проведены некоторые реформы, направленные на повышение ответственности правоохранительных органов и защиты, предоставляемой в рамках уголовной судебной системы. Однако нигде они не имели особенного успеха в том, что касается упразднения практики применения пыток и иного жестокого обращения, к которым часто прибегают в отношении лиц, подозреваемых в обычных преступлениях, а также регулярно - в отношении политических оппонентов и лиц, подозреваемых в экстремистской или террористической деятельности или участии в запрещенных религиозных группировках_

Во всех пяти Республиках [Узбекистан, Таджикистан, Туркменистан, Кыргызстан и Казахстан] заключенные часто подвергаются пыткам и жестокому обращению во время одиночного заключения при проведении расследования. Лица, содержащиеся в закрытых учреждениях лишения свободы, подведомственных службам национальной безопасности, по обвинению в преступлениях, связанных с национальной безопасностью или "религиозным экстремизмом", подвержены особому риску пыток и жестокого обращения_".

34. Письменный доклад МНО "Международная амнистия" на 25-м заседании Совета по защите прав человека ООН (3-28 марта 2014 г.) под заглавием "Узбекистан: пытки и иное жестокое, бесчеловечное и унижающее достоинство обращение в Узбекистане" ("Uzbekistan: Torture and other cruel, inhuman or degrading treatment in Uzbekistan") в соответствующей части содержит следующую информацию:

"_Несмотря на выполнение формальных действий, направленных на усиление гарантий защиты от пыток и иного жестокого, бесчеловечного и унижающего достоинство обращения или наказания, по-прежнему вызывает тревогу неспособность властей Узбекистана применить действующее законодательство и меры защиты, предпринять новые эффективные меры по предотвращению пыток, а также привлечь к ответственности лиц, допускающих пытки. "Международная амнистия" обеспокоена тем, что тот факт, что в Узбекистане царит безнаказанность в отношении преследования лиц, подозреваемых в применении пыток и иного жестокого обращения, которое остается скорее исключением, чем правилом.

"Международная амнистия" продолжает получать настойчивые и достоверные сообщения о постоянном применении пыток и иного жестокого обращения сотрудниками правоохранительных органов при аресте, перевозке, содержании в отделении полиции или во время предварительного заключения, а также сотрудниками правоохранительных органов и тюрем в местах лишения свободы. Они включают сообщения лиц, обвиняемых или осужденных за "антигосударственные" и связанные с терроризмом преступления, в частности, от членов или лиц, подозреваемых в членстве в оппозиционных политических партиях и запрещенных исламских движениях или исламистских группировках и партиях, которые подвержены особому риску пыток или иного жестокого обращения со стороны органов безопасности.

Методы пыток и иного жестокого обращения, описанные бывшими заключенными, включая освобожденных правозащитников, включают в себя избиение заключенных дубинками, металлическими прутами, бутылками, наполненными водой, в то время, когда они прикованы наручниками к батареям отопления или подвешены к потолочным крюкам, удушение с использованием пластиковых пакетов или противогазов без подачи воздуха, втыкание игл под ногти, электрошок, обливание ледяной водой, а также изнасилования как мужчин, так и женщин. Расследования "Международная амнистия" показывают, что в подавляющем большинстве случаев власти не проводят эффективного расследования по жалобам заключенных на пытки и жестокое обращение_

Пытки и иное жестокое обращение продолжают применяться особенно для получения признаний и иной инкриминирующей информации и, в целом, для устрашения и наказания заключенных, включая правозащитников, лиц, рассматриваемых в качестве политических оппонентов, или тех, кто впал в немилость властей. Суды продолжают всецело полагаться на так называемые признания, полученные в результате пыток, принуждения или обмана. Слишком часто судьи стремятся игнорировать или отклонять как необоснованные утверждения о пытках и ином жестоком обращении, даже если в суд представлены достоверные доказательства, несмотря на указания Пленума Верховного Суда Республики Узбекистан, прямо запрещающие применение пыток для получения признаний или объявление приемлемыми таких доказательств при судопроизводстве. Эти указания были приняты дважды за последнее десятилетие, однако они не имели какого-либо практическое эффекта...".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

35. Заявитель утверждал, что в случае возвращения в Республику Узбекистан он подвергнется реальному риску применения пыток и жестокого обращения в нарушение статьи 3 Конвенции, которая гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

36. Власти Российской Федерации утверждали, что решение об административном выдворении заявителя из Российской Федерации было обоснованным и пропорциональным. Суды приняли во внимание тот факт, что он использовал поддельные документы, имеет в Республике Узбекистан несовершеннолетних детей и не имеет других родственников, места жительства или стабильного дохода в Российской Федерации. В постановлении о выдворении не указано, что заявитель должен быть направлен в Республику Узбекистан, а лишь указано, что он должен покинуть территорию Российской Федерации. Что касается утверждений заявителя о том, что в Республике Узбекистан он подвергнется риску жестокого обращения, власти Российской Федерации указали, что Республикой Узбекистан ратифицированы различные международные договоры о защите прав человека, в стране проводятся демократические преобразования, а также что в январе 2008 года была введена процедура habeas corpus. Они далее утверждали, что в практике Европейского Суда нет ни одного дела о жестоком обращении в Республике Узбекистан после выдворения из Российской Федерации. Власти Российской Федерации настроены скептически в отношении отчетов неправительственных организаций, касающихся ситуации в Республике Узбекистан, на которые ссылался заявитель. По мнению властей Российской Федерации, они содержали общие утверждения, не подтвержденные конкретной фактической информацией. Утверждения заявителя о том, что он подвергнется риску жестокого обращения являются слишком общими и недостаточными для того, чтобы продемонстрировать, что ситуация с защитой прав человека в Республике Узбекистан настолько тревожна, что каждое выдворение в эту страну должно быть прекращено.

37. Заявитель не согласился с утверждениями властей Российской Федерации о том, что российские компетентные органы в должной степени учли его доводы о наличии высокого риска жестокого обращения в Республике Узбекистан. Что касается процедуры выдворения, КоАП РФ не содержит положений, которые бы обязывали орган, принимающий решение, учитывать утверждения о наличии серьезного риска жестокого обращения, таким образом, это средство правовой защиты является неэффективным даже в теории. В противоречие утверждениям властей Российской Федерации в постановлении о выдворении от 23 мая 2013 г. нет указаний на то, что наличие риска жестокого обращения было каким-либо образом принято во внимание. Аналогично в постановлении Омского областного суда также нет каких-либо упоминаний о наличии подобного риска. В процессе предоставления статуса беженца ни органы Федеральной миграционной службы, ни суды не рассматривали доводы заявителя о наличии риска жестокого обращения в Республике Узбекистан. Следовательно, власти не учли требования статьи 3 Конвенции.

38. Заявитель считал, что продолжает подвергаться серьезному риску жестокого обращения в Республике Узбекистан. Он ссылался на недавние доклады и публикации международных неправительственных организаций, в которых не отмечено каких-либо положительных изменений в деятельности правоохранительных органов Республики Узбекистан и широкого применения ими пыток, особенно в отношении лиц, подозреваемых в запрещенной религиозной деятельности. Он указал, что Европейский Суд признавал нарушение статьи 3 Конвенции по многим делам, в которых лица, подозреваемые в связях с экстремистскими религиозными группами, были выдворены в Республику Узбекистан (заявитель ссылался на недавние примеры, а именно на Постановление Европейского Суда по делу "Касымахунов против Российской Федерации" (Kasymakhunov v. Russia) от 14 ноября 2013 г., жалоба N 29604/12* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2014.), Постановление Европейского Суда по делу "Эрмаков против Российской Федерации" (Ermakov v. Russia) от 7 ноября 2013 г., жалоба N 43165/10* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2014.), а также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Абдулхаков против Российской Федерации"). Европейский Суд также признавал, что статья 3 Конвенции применима к заявителям, которые обвинялись в членстве в группе, в отношении которой имелись достоверные сведения о продолжающемся жестоком обращении со стороны властей (заявитель ссылался на упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Зохидов против Российской Федерации", § 138). Заявитель считал, то данные выводы применимы к нему, поскольку утверждалось, что он является членом религиозного движения "Нурчилар".

39. Заявитель отклонил довод властей Российской Федерации о том, что решение об административном выдворении необязательно означает возвращение в Республику Узбекистан. В ходе административного производства не обсуждалось иной возможности. Кроме того, отсутствуют основания полагать, что какое-либо иное государство захочет принять его. Его заключение под стражу лишило его возможности добровольного и независимого отъезда из Российской Федерации и мешало ему выбрать страну назначения. Он не согласился с утверждениями властей Российской Федерации о том, что его выдворение стало необходимым, поскольку он нарушил требования внутригосударственного миграционного законодательства и у него отсутствуют семейные связи в Российской Федерации. Статья 3 Конвенции запретила жестокое обращение в абсолютных выражениях, и отсутствовало какое-либо оправдание для применения санкции, которая подвергнет его реальному риску пыток.

B. Приемлемость жалобы

40. Прежде всего Европейский Суд установил, что в настоящем деле не принимается решение об экстрадиции в Республику Узбекистан, он лишь намерен изучить жалобу заявителя на нарушение статьи 3 Конвенции в связи с процедурой выдворения.

41. Европейский Суд полагает, что жалоба не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

С. Существо жалобы

42. Европейский Суд рассмотрит жалобу заявителя на нарушение статьи 3 Конвенции в свете общих принципов, установленных, помимо прочего, в Постановлении Европейского Суда по делу "Умиров против Российской Федерации" (Umirov v. Russia) от 18 сентября 2012 г. жалоба N 17455/11* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2013.), §§ 92-100 с последующими ссылками. Прежде всего он должен установить, были ли утверждения заявителя о том, что в случае выдворения в Республику Узбекистан он подвергнется риску жестокого обращения, дулжным образом изучены судами Российской Федерации.

43. Что касается производства о признании беженцем, Европейский Суд установил, что решения миграционных органов и районного суда большей частью ссылались на тот факт, что заявитель слишком долго ждал, прежде чем ходатайствовать о признании беженцем, и что он не обосновал свои утверждения о наличии для него риска политического или религиозного преследования. Что касается первого пункта, Европейский Суд напоминает, что, хотя тот факт, что лицо не ходатайствовало о предоставлении убежища непосредственно после прибытия в другую страну, может быть относимым при оценке достоверности его утверждений, выводы внутригосударственных властей о запоздалом ходатайстве о предоставлении убежища не могут сами по себе опровергнуть утверждения о нарушении статьи 3 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эрмаков против Российской Федерации", § 196). По второму пункту Европейский Суд подчеркивает, что критерии предоставления статуса беженца не одинаковы с теми, которые используются для оценки риска обращения, противоречащего статье 3 Конвенции. Заявитель представил подробное описание риска жестокого обращения, которому он мог бы подвергнуться в случае возвращения в свою родную страну, ссылаясь на информацию различных международных организаций и постановления Европейского Суда. Однако в решениях внутригосударственных компетентных органов нет никакого упоминания о них и не содержится каких-либо выводов по этому поводу. Европейский Суд не располагает информацией относительно итога процедуры обжалования решения об отказе в предоставлении статуса беженца (см. § 24 настоящего Постановления).

44. Что касается производства об административном выдворении, Европейский Суд отмечает, что вопросы, рассмотренные судами Российской Федерации, касались лишь установления незаконного нахождения заявителя на территории Российской Федерации. В этой связи Европейский Суд напоминает, что в силу абсолютного характера положений статьи 3 Конвенции невозможно противопоставлять друг другу риск жестокого обращения и доводы в пользу выдворения (см. Постановление Европейского Суд по делу "Абдолхани и Каримниа против Турции" (Abdolkhani and Karimnia v. Turkey) от 22 сентября 2009 г., жалоба N 30471/08, § 91). Таким образом, выводы внутригосударственных судов относительно нарушения заявителем законодательства Российской Федерации не могут сами по себе опровергнуть его утверждения о нарушении положений статьи 3 Конвенции.

45. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд не убежден в том, что утверждения заявителя о наличии риска жестокого обращения были должным образом изучены внутригосударственными компетентными органами. Он, таким образом, должен оценить, существовал ли для заявителя реальный риск подвергнуться обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции, в случае его выдворения в Республику Узбекистан.

46. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации в своих объяснениях указали, что в постановлениях об административном выдворении не уточнялось, что он должен быть выдворен в Республику Узбекистан, лишь указывалось, что он должен покинуть территорию Российской Федерации. Однако Европейский Суд должен принять довод заявителя о том, что какой-либо иной возможности в ходе административного производства не обсуждалось. Более того, он отмечает, что власти Российской Федерации не предоставили информации относительно того, что какое-либо иное государство могло принять заявителя. Соответственно, Европейский Суд может лишь сделать вывод о том, что выдворение заявителя предполагало его возвращение в Республику Узбекистан.

47. Европейский Суд неоднократно рассматривал дела о наличии риска жестокого обращения при экстрадиции или выдворении в Республику Узбекистан из Российской Федерации и иных государств - членов Совета Европы. Он признавал, ссылаясь на материалы из различных источников, что общая ситуация с защитой прав человека в Республике Узбекистан остается тревожной, что вызывающая доверие международная информация постоянно свидетельствует о наличии серьезных проблем, связанных с жестоким обращением с заключенными, что применение пыток к лицам, находящимся под контролем полиции, характеризуется как "систематическое" и "бесконтрольное", а также что нет каких-либо конкретных доказательств существенных изменений в этой области (см. среди недавних примеров упоминавшееся выше Постановления Европейского Суда по делу "Касымахунов против Российской Федерации", упоминавшееся выше Постановления Европейского Суда по делу "Эрмаков против Российской Федерации", упоминавшееся выше Постановления Европейского Суда по делу "Абдулхаков против Российской Федерации", упоминавшееся выше Постановления Европейского Суда по делу "Умиров против Российской Федерации", а также Постановление Европейского Суда по делу "Рустамов против Российской Федерации" (Rustamov v. Russia) от 3 июля 2012 г., жалоба N 11209/10, § 125, Постановление Европейского Суда по делу "Якубов против Российской Федерации" (Yakubov v. Russia) от 8 ноября 2011 г., жалоба N 7265/10* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 4/2013.), §§ 81 и 82, Постановление Европейского Суда по делу "Гараев против Азербайджана" (Garayev v. Azerbaijan) от 10 июня 2010 г., жалоба N 53688/08, § 71, Постановление Европейского Суда по делу "Муминов против Российской Федерации" (Muminov v. Russia) от 11 декабря 2008 г., жалоба N 42502/06, §§ 93-96, а также Постановление Европейского Суда по делу "Исмоилов и другие против Российской Федерации" (Ismoilov and Others v. Russia) от 24 апреля 2008 г., жалоба N 2947/06* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2009.), § 121).

48. Что касается личной ситуации заявителя, Европейский Суд отмечает, что он разыскивался властями Республики Узбекистан по обвинениям, связанным с предположительным участием в мусульманском экстремистском движении. Эти обвинения составляли основы запроса об экстрадиции и санкции на арест заявителя. Таким образом, его ситуация не отличается от ситуации других мусульман, которые на основании исповедания и религии вне официальных институтов и религиозной доктрины обвинялись в религиозном экстремизме или членстве в запрещенных религиозных организациях, а также, как отмечается в докладах и постановлениях Европейского Суда, упоминавшихся выше, подвергались в этой связи высокому риску жестокого обращения (см., в частности, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эрмаков против Российской Федерации", § 203).

49. Европейский Суд должен констатировать, что наличие внутригосударственного законодательства и международных договоров, гарантирующих соблюдение основных прав, не является достаточным для обеспечения адекватной защиты от риска жестокого обращения в случаях, когда, как в настоящем деле, имеются сообщения о действиях с согласия или попустительства властей, явно противоречащих требованиям Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хирси Джамаа и другие против Италии" (Hirsi Jamaa and Others v. Italy), жалоба N 27765/09, § 128, ECHR 2012). Более того, внутригосударственные власти, также как и власти Российской Федерации в Европейском Суде, приводили краткие и неконкретные доводы в попытке опровергнуть предполагаемый риск жестокого обращения, связанного с вышеописанной ситуацией.

50. В свете изложенного выше Европейский Суд полагает, что были предоставлены достаточные основания для того, чтобы поверить, что заявитель подвергнется реальному риску обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции, в случае депортации в Республику Узбекистан.

51. Следовательно, Европейский Суд приходит к выводу, что исполнение постановления об административном выдворении в отношении заявителя станет нарушением статьи 3 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции в совокупности со статьей 3 Конвенции

52. Заявитель, ссылаясь на статью 13 Конвенции, утверждал, что ему не было предоставлено эффективного средства правовой защиты в отношении его утверждения о том, что он подвергнется риску жестокого обращения в случае возвращения в Республику Узбекистан. Статья 13 Конвенции гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве_".

53. Европейский Суд полагает, что суть жалобы заявителя на нарушение статьи 13 Конвенции, которую он признает приемлемой, состоит в том, что власти Российской Федерации не обратили должного внимания на наличие риска, которому заявитель мог подвергнуться в случае принудительной высылки в Республику Узбекистан. Европейский Суд уже рассматривал подобные случаи в контексте статьи 3 Конвенции. Учитывая вышеизложенные выводы, Европейский Суд считает, что отсутствует необходимость в отдельном рассмотрении этой жалобы по существу (см. схожий подход в Постановлении Европейского Суда по делу "Азимов против Российской Федерации" (Azimov v. Russia) от 18 апреля 2013 г., жалоба N 67474/11* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2014.), § 145).

III. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции

54. Заявитель, ссылаясь на подпункт "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции, жаловался на то, что его содержание под стражей до вынесения постановления об административном выдворении было незаконным. Указанные положения Конвенции гласят:

"1. Каждый человек имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

...(f) законный арест или задержание лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого принимаются меры по его высылке или выдаче".

A. Доводы сторон

55. Власти Российской Федерации утверждали, что содержание заявителя под стражей было основано на разумном подозрении в совершении правонарушения. Кроме того, необходимо было воспрепятствовать тому, чтобы он скрылся. Максимальный срок для исполнения постановления о выдворении - два года.

56. Заявитель утверждал, что он не ставит перед Европейским Судом вопрос о законности его содержания под стражей во время производства об экстрадиции в период с 22 февраля по 23 мая 2013 г. или уголовного производства в период с 6 июня по 17 сентября 2013 г. Что касается заключения под стражу во время процедуры экстрадиции, он утверждал, что властям стало известно о том, что он использовал поддельный паспорт, когда он был арестован 22 февраля 2013 г. Однако прокурор возбудил против него дело лишь три месяца спустя. Заявитель утверждал, что настоящей целью выдворения было установление контроля за ним без какой-либо возможности обжаловать это. Такое длительное нахождение под стражей существенно превышало максимальный срок ограничения свободы, предусмотренный КоАП РФ, и его заключение под стражу до выдворения носило скорее карательный, чем превентивный характер.

B. Приемлемость жалобы

57. Европейский Суд считает, что жалоба не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

C. Существо жалобы

58. Европейский Суд установил, что жалоба заявителя относится к периодам с 23 мая по 6 июня 2013 г. и с 18 сентября 2013 г. по настоящее время, в которые заявитель содержался под стражей для производства административного выдворения из Российской Федерации (см. §§ 13-16 и 22 настоящего Постановления). Поскольку административное выдворение является формой депортации по смыслу подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции, указанные положения применимы в настоящем деле.

59. Европейский Суд напоминает, что лишение свободы в соответствии с подпунктом "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции должно соответствовать материальным и процессуальным требованиям внутригосударственного законодательства. Однако соблюдения внутригосударственного законодательства недостаточно: пункт 1 статьи 5 Конвенции, кроме того, требует, чтобы лишение свободы отвечало целям защиты граждан от произвола. Понятие "произвол" в пункте 1 статьи 5 Конвенции выходит за пределы простого несоблюдения требований внутригосударственного законодательства, так как лишение свободы может быть законным по смыслу внутригосударственного законодательства, но при этом произвольным, следовательно, противоречащим Конвенции. Во избежание признания произвольным лишение свободы по смыслу подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции должно производиться добросовестно, должно быть тесно связано с основаниями лишения свободы, приведенными властями, место и условия содержания под стражей должны быть надлежащими, а его длительность не должна превышать разумно необходимую для достижения преследуемой цели (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суд по делу "Азимов против Российской Федерации", а также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рустамов против Российской Федерации", § 150 с дальнейшими ссылками).

60. Стороны согласились с тем, что заявитель до своего ареста находился на территории Российской Федерации незаконно и, таким образом, совершил административное правонарушение, за которое предусмотрено наказание в виде выдворения. Европейский Суд удовлетворен тем, что 23 мая 2013 г. заключение заявителя под стражу было санкционировано судом надлежащей юрисдикции и в связи с правонарушением, за которое предусмотрено наказание в виде выдворения. 11 июня 2013 г. областной суд оставил решение нижестоящего суда без изменений. Следовательно, Европейский Суд приходит к заключению, что власти действовали в соответствии с буквой закона.

61. Что касается утверждений заявителя о том, что действительной целью процедуры выдворения было его содержание под стражей до окончания производства по экстрадиции, Европейский Суд напоминает, что содержание под стражей может быть незаконным, если заявленная цель отличается от реальной (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ходорковский против Российской Федерации" (Khodorkovskiy v. Russia) от 31 мая 2011 г. жалоба N 5829/04* (* Там же. N 12/2014.), § 142, Постановление Европейского Суда по делу "Чонка против Бельгии" (Conka v. Belgium), жалоба N 51564/99, § 42, ECHR 2002-I, а также Постановление Европейского Суда по делу "Бозано против Франции" (Bozano v. France) от 18 декабря 1986 г., Series A N 111, § 60). Европейский Суд напоминает, что в деле "Азимов против Российской Федерации" он признал, что постановление, санкционирующее содержание заявителя под стражей до выдворения, было принято для того, чтобы обойти требование законодательства о максимальном сроке содержания под стражей до экстрадиции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Азимов против Российской Федерации", § 165). Однако нет необходимости определять справедливость этих допущений в настоящем деле, поскольку даже если цель содержания под стражей законна, его длительность не должна превышать разумно необходимую для достижения преследуемой цели (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Азимов против Российской Федерации". § 166, а также Постановление Европейского Суда по делу "Шакуров против Российской Федерации" (Shakurov v. Russia) от 5 июня 2012 г., жалоба N 55822/10* (* Там же. N 5/2013), § 162).

62. В настоящем деле перед тем, как власти приняли решение о заключении заявителя под стражу до выдворения, он уже находился под стражей в связи с процедурой экстрадиции в течение трех месяцев. Принимая решение о содержании заявителя под стражей до выдворения, суды не установили конкретных сроков заключения. Согласно части 1 статьи 31.9 КоАП РФ решение о выдворении должно быть исполнено в течение двух лет (см. § 27 настоящего Постановления). Таким образом, после истечения этого срока заключенный должен быть освобожден из-под стражи. Это могло произойти в настоящем деле, однако возможное применение части 1 статьи 31.9 КоАП РФ к содержанию заявителя под стражей является вопросом толкования, а норма, ограничивающая длительность содержания под стражей гражданина, нелегально пребывающего на территории иностранного государства, в законодательстве четко не установлена. Также неясно, что произойдет после истечения двухлетнего срока, поскольку очевидно, что заявитель останется в необычной ситуации с точки зрения миграционного законодательства и будет вновь подлежать выдворению, а, следовательно, заключению под стражу по этому основанию (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Азимов против Российской Федерации", § 171).

63. Европейский Суд далее отмечает, что максимальное наказание в виде лишения свободы за административное правонарушение согласно действующему КоАП РФ составляет 30 дней (см. § 28 настоящего Постановления), а также что заключение под стражу с целью выдворения не должно являться карательной мерой по своей природе и должно сопровождаться соответствующими гарантиями, как это установлено Конституционным Судом Российской Федерации (см. § 29 настоящего Постановления). В настоящем деле "превентивные" меры были гораздо суровее "карательных", что не является нормальным (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Азимов против Российской Федерации", § 172).

64. Наконец, Европейский Суд напоминает, что в законодательстве Российской Федерации нет каких-либо положений, которые позволяли бы заявителю обжаловать его содержание под стражей до выдворения, а также предусматривающих автоматическую регулярную проверку законности содержания под стражей (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Азимов против Российской Федерации", § 153).

65. В свете вышеизложенного Европейский Суд приходит к выводу, что имело место нарушение подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции.

IV. Правило 39 Регламента Европейского Суда

66. В соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции настоящее Постановление не вступит в силу до тех пор, пока (a) стороны не заявят о том, что они не будут обращаться с требованием о направлении дела в Большую Палату Европейского Суда, или (b) не пройдет три месяца с даты вынесения Постановления и отсутствует прошение о направлении дела в Большую палату, или (c) до тех пор, пока комитет Большой Палаты Европейского Суда не отклонит прошение о направлении дела согласно положениям статьи 43 Конвенции.

67. Европейский Суд отмечает, что в настоящее время заявитель содержится под стражей в Российской Федерации и до сих пор подлежит административному выдворению в соответствии с окончательным решением внутригосударственного суда по делу. Он также установил, что не принято какого-либо решения по вопросу экстрадиции. Учитывая его выводы о том, что в Республике Узбекистан заявитель подвергнется серьезному риску пыток или бесчеловечного или унижающего достоинство обращению, Европейский Суд полагает, что указания, данные властям Российской Федерации в соответствии с правилом 39 Регламента Суда, должны действовать вплоть до вступления настоящего Постановления в силу или до принятия дальнейшего решения.

V. Применение статьи 41 Конвенции

68. Статья 41 Конвенции предусматривает:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Ущерб

69. Заявитель требовал 25 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

70. Власти Российской Федерации считали эти требования чрезмерными.

71. Европейский Суд установил, что в настоящем деле не произошло нарушения статьи 3 Конвенции. Однако он признал, что принудительное возвращение заявителя в Республику Узбекистан в случае его реализации составит нарушение указанных положений. Европейский Суд полагает, что его выводы относительно соблюдения статьи 3 Конвенции являются достаточной справедливой компенсации по смыслу статьи 41 Конвенции.

72. Европейский Суд пришел к выводу, что в настоящем деле имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции. Он допускает, что заявителю был причинен моральный вред, который не может быть компенсирован простым признанием факта нарушения. Таким образом, он присуждает заявителю 7 500 евро в качестве компенсации морального вреда плюс любые налоги, которые могут быть взысканы с этой суммы.

B. Судебные расходы и издержки

73. Заявитель также требовал 7 200 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, включая 2 300 евро за 23 часа работы Рябинина во время производства во внутригосударственных судах и подачи заявления в Европейский Суд, а также 4 900 евро за 49 часов работы Н. Ермолаевой, которая представляла его в Европейском Суде.

74. Власти Российской Федерации указали, что заявитель не представил договора об оказании правовой помощи или иных подтверждающих документов. Более того, поскольку представители заявителя специализировались на делах, касающихся экстрадиции и выдворения в странах Содружества Независимых Государств, власти Российской Федерации выразили сомнения относительно того, что им понадобилось так много времени для изучения дела и подготовки жалобы заявителя.

75. Согласно практике Европейского Суда заявитель имеет право на компенсацию судебных расходов и издержек, если будет доказано, что они были понесены в действительности, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле, принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении материалы и упомянутые выше критерии, Европейский Суд считает разумным присудить заявителю 5 000 евро, полностью покрывающие его расходы, плюс любые налоги, которые могут быть взысканы с этой суммы, и отклоняет остальные требования по этому основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

76. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобу приемлемой;

2) постановил, что возращение заявителя в Республику Узбекистан приведет к нарушению статьи 3 Конвенции;

3) постановил, что отсутствует необходимость в рассмотрении жалобы на нарушение статьи 13 Конвенции;

4) постановил, что имело место нарушение подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с содержанием заявителя под стражей в рамках процедуры выдворения;

5) постановил продлить действие указаний властям Российской Федерации в соответствии с правилом 39 Регламента Суда вплоть до вступления в силу настоящего Постановления или принятия дальнейшего решения;

6) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 7 500 евро (семь тысяч пятьсот евро) в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму;

(ii) 5 000 евро (пять тысяч евро) в качестве компенсации судебных расходов и издержек, а также любые налоги, начисляемые на указанную сумму;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

7) отклонил оставшиеся требования заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 26 июня 2014 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Изабель Берро-Лефевр Председатель Палаты Суда