Постановление Европейского Суда по правам человека от 29 мая 2012 г. Дело "Дамаев (Damayev) против Российской Федерации" (Жалоба N 36150/04) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Дамаев (Damayev)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 36150/04)

Постановление Суда

Страсбург, 29 мая 2012 г.

По делу "Дамаев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), рассматривая дело Палатой, в составе:

Нины Ваич, Председатель Палаты,

Анатолия Ковлера,

Элизабет Штейнер,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лаффранк,

Линос-Александра Сисилианоса,

Эрика Мёсе, судей,

а также при участии Андре Вампаша, заместителя Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 10 мая 2012 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 36150/04, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Имар-Али Муталиевичем Дамаевым (далее - заявитель) 7 октября 2004 г.

2. Интересы заявителя представляли юристы неправительственной организации "Правозащитный центр "Мемориал" (далее - ПЦ "Мемориал"), зарегистрированной в г. Москве. Интересы властей Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека В.В. Милинчук, а затем Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. 11 января 2008 г. Европейский Суд решил применить правило 41 Регламента Суда и рассмотреть поступившую жалобу в приоритетном порядке, а также уведомить об этой жалобе власти Российской Федерации. В соответствии с положениями пункта 3 бывшей статьи 29 Конвенции Европейский Суд решил рассмотреть данную жалобу по существу одновременно с решением вопроса о ее приемлемости.

4. Власти Российской Федерации возражали против одновременного рассмотрения вопроса о приемлемости жалобы и рассмотрения жалобы по существу. Рассмотрев возражение властей, Суд отклонил его.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель, 1961 года рождения, проживает в селе Ригахой, расположенном в Шатойском районе Чеченской Республики.

6. Заявитель был женат на Майдат Цинцаевой, 1975 года рождения. Супруги являлись родителями шестерых детей: Умара, 1994 года рождения, Жарадат, 2000 года рождения, Джанеты, 2000 года рождения, Умара-Хаджи, 2002 года рождения, Зуры, 2003 года рождения, и Зары, 2003 года рождения, Дамаевых.

А. Смерть родственников заявителя

1. Версия заявителя

7. 8 апреля 2004 г. заявитель направился на кладбище, находящееся за пределами села Ригахой. Умар Дамаев находился в школе. Жена заявителя и пятеро младших детей были дома.

8. 8 апреля 2004 г., примерно в 13.30, два военных самолета подлетели к селу Ригахой и начали его бомбить. Бомбежка длилась около 20 или 30 минут. Примерно в 14.00 или 14.30 окраины села бомбили два других военных самолета.

9. Заявитель услышал звуки взрывов, когда находился на кладбище. Он бросился обратно в село. Добравшись туда, он увидел, что его дом полностью разрушен. Затем заявитель обнаружил тела своей жены и пятерых детей. Умар Дамаев, которого не было дома во время воздушного налета, остался жив.

10. Позднее в тот же день шестеро погибших членов семьи заявителя были похоронены.

2. Информация, предоставленная властями Российской Федерации

11. В 1983 году М. построил дом в селе Ригахой без получения разрешения на строительство. Право на владение домом им зарегистрировано не было.

12. В 2000 году М. выехал из своего дома, а семья Дамаевых незаконно его заняла.

13. В начале апреля 2004 года государственный орган, ответственный за проведение контртеррористической кампании в Чеченской Республике* (* Так в оригинале (примеч. переводчика).), получил информацию о том, что в окрестностях сел Ригахой и Терсенаул скрывается группа из 30 боевиков, планирующих проведение терактов. Оба села в то время не были заселены.

14. В целях защиты гражданского населения и в связи с невозможностью проведения наземных военных операций в этом районе штаб, возглавлявший операцию по борьбе с терроризмом, решил провести точечную воздушную бомбардировку базы боевиков.

15. 8 апреля 2004 г., в 14.30, четыре самолета Су-25 выпустили ракеты по месту нахождения базы боевиков. Боевики были уничтожены.

16. Незаселенные села и строения, включая дом, занимавшийся семьей Дамаевых, от ракет не пострадали.

17. 8 апреля 2004 г. сдетонировал артиллерийский снаряд, хранившийся в доме заявителя. От взрыва погибли жена и пятеро детей заявителя.

В. Расследование обстоятельств гибели родственников заявителя

1. Версия заявителя

18. 8 апреля 2004 г. жители села Ригахой сообщили о бомбардировке и гибели родственников заявителя в военную комендантуру Шатойского района.

19. 12 апреля 2004 г. заявитель подал жалобу в отношении гибели своих родственников в Шатойский районный отдел внутренних дел.

20. 13 апреля 2004 г., около 11.00, в село вошла группа военных. Они не назвали себя, однако один из военных сказал, что он является сотрудником военной прокуратуры. Военные сообщили заявителю, что, согласно их источникам, в районе села Ригахой был нанесен удар по боевикам. Они также заявили, что оснований для возбуждения уголовного дела не имеется, поскольку дом взорвался из-за газового баллона или фугаса. Военные осмотрели развалины дома заявителя. Заявитель просил, чтобы тела его родственников были эксгумированы. Военные ответили, что с ними нет судебно-медицинского эксперта, и пообещали провести эксгумацию позже.

21. 13 апреля 2004 г. сотрудник ПЦ "Мемориал" прибыл в село Ригахой и сфотографировал место происшествия. Жители села Ригахой обыскали развалины дома заявителя и нашли в воронке фрагмент с номером бомбы. Они также эксгумировали тела родственников заявителя, и сотрудник ПЦ "Мемориал" сфотографировал их. В тот же день жители села увидели другой самолет, летевший в районе села Ригахой.

22. В неустановленную дату заявитель обратился в Прокуратуру Чеченской Республики с заявлением о возбуждении уголовного дела по факту смерти его родственников и предоставлении ему статуса потерпевшего.

23. 24 сентября 2005 г. брат заявителя, Муталип Дамаев, обратился с заявлением в прокуратуру Веденского района о предоставлении информации о ходе расследования обстоятельств гибели родственников заявителя в селе Ригахой. Он не получил какого-либо ответа.

24. 23 августа 2007 г. представители заявителя обратились с заявлением в военную прокуратуру Объединенной группировки войск (сил) по проведению контртеррористических операций на территории Северо-Кавказского региона Российской Федерации (далее - ОГВ (с)) о предоставлении им информации о ходе расследования обстоятельств смерти родственников заявителя.

2. Информация, предоставленная властями Российской Федерации

25. 12 апреля 2004 г. в военную прокуратуру ОГВ (с) поступил телефонный звонок от председателя Правительства Чеченской Республики, который сообщил, что 8 апреля 2004 г., в 14.30, М. Дамаева и пятеро ее детей были убиты в результате воздушной бомбардировки.

26. 13 апреля 2004 г. сотрудники военной прокуратуры ОГВ (с) осмотрели место происшествия. Согласно протоколу проведения осмотра, составленному в тот же день, на месте происшествия находилось разрушенное каменное здание без крыши. Одна стена здания была полностью разрушена, две других - частично разрушены, одна стена осталась нетронутой. Среди обломков здания лежали две подушки, одеяло и металлические кухонные принадлежности. Там же находились два бытовых газовых баллона, один из которых был продырявлен. Следователи взяли пробы почвы и собрали металлические фрагменты. Рядом со зданием также имелись хозяйственные постройки, некоторые из которых были недостроены. В одной из них имелось конское стойло. В другом здании были обнаружены спрятанные в пластиковую бутылку 35 патронов калибра 5,45 мм. В третьем строении следователи обнаружили 17 холостых патронов калибра 7,62 мм. Также там имелись стойла для крупного рогатого скота, не получившие повреждений. На расстоянии около 1,5-2 км от здания была обнаружена воронка от разрыва снаряда.

27. 16 апреля 2004 г. военная прокуратура ОГВ (с) начала расследование по делу N 34/00/0015-04d* (* Так в оригинале (примеч. редактора).) по признакам преступления, предусмотренного частью третьей статьи 109 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ) (причинение смерти по неосторожности двум или более лицам).

28. Следователи допросили в качестве свидетелей заявителя и еще трех человек: Е., Х. и А.

29. 23 апреля 2004 г. место происшествия вновь было осмотрено в присутствии Муталипа Дамаева. В соответствии с дополнительным протоколом осмотра перед фасадом разрушенного здания имелось конусообразное углубление размером 3,2 м в длину, 2,2 м в ширину и 0,9 м в глубину. Расстояние от центра углубления до основания фасада стены составляло два метра. Муталип Дамаев пояснил, что углубление представляло собой воронку, оставленную снарядом 8 апреля 2004 г. Следователи обнаружили в воронке восемь металлических фрагментов и 20 фрагментов вокруг здания. Также в 6,7 м от центра воронки был найден металлический фрагмент. По словам специалиста, это была часть стабилизатора артиллерийского снаряда. Муталип Дамаев пояснил, что его брат принес домой этот фрагмент задолго до 8 апреля 2004 г. Следователи также обнаружили три других воронки от снарядов соответственно в 49, 131 и 158 метрах от центра первой воронки. В каждой из них находились металлические фрагменты.

30. В неустановленную дату были проведены взрывотехническая, авиационно-техническая и судебно-медицинская экспертизы.

31. Взрывотехническая экспертиза установила, что воронка на месте дома семьи Дамаевых появилась в результате разрыва артиллерийского осколочно-фугасного снаряда, то есть снаряда, меньшего по размерам, чем авиационная бомба. Последствия взрыва непохожи на последствия взрыва авиационной бомбы. Фрагменты снаряда, обнаруженные на месте происшествия, позволяют установить, что он не был выпущен из орудийного ствола, что доказывает, что снаряд взорвался из-за внешнего нагрева. На месте происшествия были обнаружены газовые баллоны и горелка, что соответствовало предположению о том, что снаряд подвергался внешнему воздействию.

32. 23 апреля 2004 г. сотрудники военной прокуратуры ОГВ (с) эксгумировали тела членов семьи заявителя.

33. Судебно-медицинская экспертиза установила, что смерть Майдат Цинцаевой, Жарадат, Джанеты, Умара-Хаджи, Зуры и Зары Дамаевых была вызвана травмами, причиненными им в результате разрушения дома, блокирования дыхательных путей рыхлой почвой либо по причине сдавления тела тяжелыми твердыми объектами. Отсутствуют какие-либо данные, свидетельствующие о том, что эти травмы могли быть причинены в результате взрыва. Точное время и причины их смерти было невозможно установить из-за отказа родственников разрешить проведение аутопсии.

34. Одежда погибших не была повреждена, что доказывает, что их смерть не была вызвана взрывом авиационной бомбы.

35. В отчете авиационно-технической экспертизы было указано, что пилоты, проводившие атаку с воздуха, и должностные лица, ответственные за планирование операции, не нарушили каких-либо правил или инструкций.

36. Следствие установило, что решение военного командования о бомбардировке района являлось законным и обоснованным. Пилоты, выполнившие поставленную перед ними задачу, не нарушили каких-либо законов. Дом семьи Дамаевых был уничтожен по причине спровоцированного самими потерпевшими взрыва артиллерийского снаряда, который хранился в доме. Между действиями летчиков и гибелью семьи Дамаевых отсутствовала причинно-следственная связь.

37. 16 августа 2005 г. уголовное дело было прекращено за отсутствием в действиях военнослужащих состава преступления.

38. Несмотря на сформулированные в явной форме запросы Европейского Суда, власти Российской Федерации отказались предоставить документы уголовного дела, за исключением протоколов осмотра места происшествия от 13 апреля 2004 г. и дополнительного осмотра места происшествия от 23 апреля 2004 г. К протоколу от 13 апреля 2004 г. был приобщен ряд фотографий, на которых предположительно изображались остатки дома заявителя. Тем не менее низкое качество фотографий, присланных по факсу, не позволяет произвести изучение места происшествия или идентифицировать объекты, изображенные на них. Опираясь на информацию, полученную из Генеральной прокуратуры Российской Федерации, власти государства-ответчика заявили, что раскрытие информации, собранной в ходе предварительного следствия, нарушит права сторон в уголовном процессе и, таким образом, нарушит статью 161 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ).

II. Соответствующее внутригосударственное законодательство

39. Краткое изложение соответствующего внутригосударственного законодательства см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Исаева и другие против Российской Федерации" (Isayeva and Others v. Russia) от 24 февраля 2005 г., жалобы NN 57947/00-57949/00* (* Сборник "Европейский Суд по правам человека и Российская Федерация" N I/2005.), §§ 108-126).

Право

I. Предполагаемые нарушения статьи 2 Конвенции

40. Заявитель жаловался, ссылаясь на статью 2 Конвенции, на то, что его жена и дети были лишены жизни представителями государства и органы государственной власти не провели эффективного расследования данного обстоятельства. Статья 2 Конвенции гласит следующее:

"1. Право каждого на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во время исполнения смертного приговора, вынесенного судом за совершенное преступление, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

(а) для защиты любого лица от противоправного насилия;

(b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

(c) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа".

А. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

41. Власти Российской Федерации оспорили данный довод.

42. Власти Российской Федерации с самого начала утверждали, что заявитель не исчерпал внутригосударственные средства правовой защиты в отношении своей жалобы в соответствии со статьей 2 Конвенции. Во-первых, им не было инициировано гражданское судопроизводство с требованием о компенсации ущерба, причиненного незаконными действиями государственных органов. Во-вторых, заявитель не подал каких-либо жалоб в суд на действия или бездействие следователей. В-третьих, он не обжаловал в суд постановление прокурора от 16 августа 2005 г. о прекращении расследования.

43. Власти Российской Федерации указывали, что родственники заявителя были убиты в результате взрыва артиллерийского снаряда, незаконно хранившегося в их доме, а не в результате атаки с воздуха. Они пришли к выводу о том, что гибель родственников заявителя не была связана с действиями представителей государства.

44. Власти Российской Федерации также отметили, что село Ригахой по состоянию на 8 апреля 2004 г. являлось ненаселенным и, таким образом, органам, ответственным за планирование воздушной атаки, не было известно о том, что семья заявителя могла находиться в этом районе. Заявитель не зарегистрировал должным образом свое место жительства, и от федеральных сил вследствие этого нельзя было ожидать, что при планировании операции они могли учесть возможные жертвы среди мирного населения.

45. Кроме того, власти государства-ответчика настаивали на том, что расследование обстоятельств смерти родственников заявителя было эффективным. В частности, они отметили, что были приняты следующие следственные меры: были допрошены четыре свидетеля, был дважды произведен осмотр места происшествия, а также проведены три вида экспертиз. Вскрытие тел не было проведено, поскольку заявитель сам не дал на это разрешения. Следствие установило, что смерть Дамаевых не была вызвана бомбардировкой с воздуха. Уголовное дело в отношении военнослужащих было прекращено ввиду отсутствия в их действиях состава преступления. Прокуратуры, которые занимались расследованием, были независимы в своих действиях.

2. Заявитель

46. Заявитель продолжал настаивать на своих жалобах. Он подчеркивал, что не был уведомлен о решении от 16 августа 2005 г. и, следовательно, не мог его обжаловать. Он также отмечал, что следственные органы ни разу не информировали его о ходе расследования. Заявитель также сомневался в том, что жалоба в суд была бы эффективным средством правовой защиты в его случае, так как некоторые ключевые свидетели не смогли бы позволить себе ездить в другой район Чеченской Республики для того, чтобы присутствовать на судебном заседании. Он также заявил, что гражданско-правовые средства, предложенные властями Российской Федерации, не предоставили бы ему каких-либо шансов на успех.

47. Заявитель также утверждал, что власти государства-ответчика не обосновали свое утверждение о том, что его семья погибла в результате взрыва артиллерийского снаряда. Он считал, что его отказ на разрешение вскрытия тел членов его семьи не освобождал государственные органы от обязанности получить подробную информацию о причинах их смерти.

48. Заявитель указывал, что расследование было неэффективным, а допрос свидетелей и осмотр места преступления были произведены с задержкой. Кроме того, хотя власти Российской Федерации и сослались на определенные следственные действия, они не предоставили каких-либо документов в этой связи.

В. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

49. Европейский Суд рассмотрит доводы сторон, касающиеся заявлений властей Российской Федерации о неисчерпании заявителем внутригосударственных средств правовой защиты, в свете положений Конвенции и своей соответствующей прецедентной практики (см. их обобщенное изложение в Постановлении Европейского Суда по делу "Эстамиров и другие против Российской Федерации" (Estamirov and Others v. Russia) от 12 октября 2006 г., жалоба N 60272/00* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 4/2008.), §§ 73-74).

50. Европейский Суд отмечает, что правовая система Российской Федерации в принципе предусматривает два способа обращения за помощью к суду для потерпевших от незаконных и преступных действий государства или его представителей, а именно гражданско-правовые и уголовно-правовые средства защиты.

51. Европейский Суд при рассмотрении ряда подобных дел уже устанавливал применительно к гражданскому иску о взыскании компенсации вреда, причиненного предположительно незаконными действиями или неправомерным поведением представителей государства, что эта процедура сама по себе не может считаться эффективным средством правовой защиты в контексте требований, предъявляемых в рамках статьи 2 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации" (Khashiyev and Akayeva v.Russia) от 24 февраля 2005 г., жалобы NN 57942/00 и 57945/00* (* Там же. N 12/2005.), §§ 119-121). С учетом вышеуказанного Европейский Суд подтверждает, что заявители были не обязаны прибегать к гражданско-правовым средствам защиты.

52. Что касается уголовно-правовых средств защиты, предложенных властями Российской Федерации, таких как обжалование решения от 16 августа 2005 г. о прекращении расследования и подача жалобы в суд на действия или бездействие прокуратуры, Европейский Суд отмечает, что информация о гибели членов семьи заявителя была доведена до сведения компетентных органов 8 апреля 2004 г. (см. § 25 настоящего Постановления), а расследование их убийства началось 16 апреля 2004 г. (см. § 27 настоящего Постановления). Заявитель и власти государства-ответчика разошлись в своей оценке эффективности расследования.

53. Европейский Суд полагает, что данная часть возражения властей Российской Федерации поднимает вопросы, затрагивающие эффективность расследования, которые тесно связаны с существом жалоб заявителя по статье 2 Конвенции. В связи с этим Европейский Суд принимает решение исследовать данное возражение при рассмотрении существа жалобы и считает, что этот вопрос должен быть рассмотрен ниже.

54. Кроме того, Европейский Суд считает, в свете доводов сторон, что жалоба поднимает серьезные вопросы факта и права согласно Конвенции. Она не является явно необоснованной по смыслу подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции, а также не является неприемлемой для рассмотрения по существу по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть признана приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы

55. Европейский Суд напоминает, что статья 2 Конвенции, гарантирующая право на жизнь и устанавливающая обстоятельства, при которых может быть оправдано лишение жизни, является одним из наиболее фундаментальных положений Конвенции, из которых не допускается каких-либо исключений (см. Постановление Европейского Суда по делу "Великова против Болгарии" (Velikova v. Bulgaria), жалоба N 41488/98, § 68, ECHR 2000-VI). Наряду со статьей 3 Конвенции она также закрепляет одну из основных ценностей демократических обществ, входящих в состав Совета Европы. Обстоятельства, при наличии которых может быть оправдано лишение жизни, должны подлежать строгому толкованию (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 97, ECHR 2000-VII). Цель и предназначение Конвенции как инструмента защиты прав человека также требуют, чтобы статья 2 Конвенции толковалась и применялась таким образом, чтобы ее гарантии были конкретными и эффективными (см. Постановление Европейского Суда о делу "Макканн и другие против Соединенного Королевства" (McCann and Others v. United Kingdom) от 27 сентября 1995 г., §§ 146-147, Series A, N 324).

56. Первое предложение пункта 1 статьи 2 Конвенции предписывает государству не только воздерживаться от преднамеренного и незаконного лишения жизни, но также принимать необходимые меры для защиты жизни лиц, находящихся под его юрисдикцией (см. Постановление Европейского Суда по делу "Килич против Турции" (Kilic v. Turkey), жалоба N 22492/93, § 62, ECHR 2000-III). Они включают в себя первичную обязанность государства обеспечить право на жизнь путем создания соответствующих правовых и административных положений для воспрепятствования совершению преступлений против личности, усиленных правоохранительными органами с задачами по предупреждению, пресечению и наказанию за нарушения таких положений (см. Постановление Европейского Суда по делу "Андреу против Турции" (Andreou v. Turkey) от 27 октября 2009 г., жалоба N 45653/99, § 49).

57. Как демонстрирует текст статьи 2 Конвенции сам по себе, при определенных обстоятельствах применение летальной силы сотрудниками полиции может быть оправдано. Тем не менее статья 2 Конвенции не предоставляет им carte blanche* (* То есть полной свободы усмотрения (примеч. переводчика).). Нерегулируемые и произвольные действия со стороны представителей государства несовместимы с эффективным уважением прав человека. Это означает, что, как и санкционированные в соответствии с внутригосударственным законодательством, полицейские операции должны быть достаточно регулируемы им в рамках системы адекватных и эффективных гарантий против произвола и злоупотребления силой, и даже против предотвратимых происшествий (см. Постановление Европейского Суда по делу "Макарацис против Греции" (Makaratzis v. Greece), жалоба N 50385/99, § 58, ECHR 2004-XI).

58. Статья 2 Конвенции распространяется не только на преднамеренное убийство, но и на ситуации, в которых разрешено "применять силу", которая может привести в виде непреднамеренного результата к лишению жизни. Однако умышленное или предполагаемое использование силы со смертельным исходом является лишь одним из факторов, которые должны быть приняты во внимание при оценке ее необходимости. Любое использование силы должно быть не большим, чем "абсолютно необходимое" для достижения одной или нескольких целей, перечисленных в подпунктах "a"-"с" статьи 2 Конвенции. Данное выражение указывает, что необходимо проведение более строгой и обязательной проверки необходимости применения силы, чем стандартно применяемая проверка, чтобы определить, являются ли действия государства "необходимыми в демократическом обществе" в соответствии с пунктами 2 статей 8-11 Конвенции. Следовательно, применение силы должно быть строго пропорциональным достижению разрешенных целей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Исаева против Российской Федерации" (Isayeva v. Russia) от 24 февраля 2005 г., жалоба N 57950/00* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2005.), § 173).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо слов "подпунктах "a"-"с" статьи 2" следует читать "подпунктах "a"-"с" пункта 2 статьи 2"

59. Учитывая значимость статьи 2 Конвенции в демократическом обществе, Европейский Суд, проводя свою оценку, должен подвергнуть как можно более тщательному исследованию обстоятельства лишения жизни, особенно в случаях преднамеренного применения стрельбы на поражение, принимая во внимание не только действия представителей государства, непосредственно применявших силу, но и все сопутствующие обстоятельства, включая планирование и контроль рассматриваемых действий (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Макканн и другие против Соединенного Королевства", § 150).

60. Ответственность государства не сводится к ситуации, когда имеются существенные доказательства того, что неверно нацеленный представителями государства огонь повлек смерть гражданского лица. Ответственность может также возникнуть в том случае, когда власти государства-ответчика оказываются не в состоянии принять все возможные меры предосторожности при выборе средств и методов для проведения операции по обеспечению безопасности, направленной против противостоящей группы лиц, с целью предотвращения или, во всяком случае, сведения к минимуму случайных потерь среди гражданского населения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Эрги против Турции" (Ergi v. Turkey) от 28 июля 1998 г., § 79, Reports of Judgments and Decisions 1998-IV, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Исаева против России", упомянутое выше, § 176).

61. Что касается спорных фактов, Европейский Суд ссылается на свою прецедентную практику, подтверждающую критерий доказанности "вне всякого разумного сомнения" (см. Постановление по делу "Авсар против Турции" (Avsar v. Turkey), жалоба N 25657/94, § 282, ECHR 2001-VII (извлечения)). Доказательство, отвечающее указанному принципу, может вытекать из одновременного наличия двух и более достаточно обоснованных, очевидных и согласующихся выводов и заключений или схожих неопровергнутых фактических презумпций. В этом контексте необходимо учитывать поведение сторон после того, как доказательства были получены (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom) от 18 января 1978 г., § 161, Series A, N 25).

62. Европейский Суд напоминает, что он также обратил внимание на трудности, которые заявитель испытывал при получении необходимых доказательств в поддержку своих утверждений в тех случаях, когда власти государства-ответчика обладали соответствующими документами и отказались их представить. В тех случаях, когда дело заявителя представляет собой дело prima facie* (* Prima facie (лат.) - явный, очевидный, с первого взгляда (примеч. переводчика).) и Европейский Суд не может сделать выводы относительно фактических обстоятельств ввиду отсутствия соответствующих документов, обязанностью властей государства-ответчика является убедительно обосновать, почему данные документы не могут оспорить утверждения заявителей, или же предоставить удовлетворительное и убедительное объяснение тому, как в действительности происходили оспариваемые события. Таким образом, бремя доказывания переносится на власти государства-ответчика, и если они не предоставляют достаточных аргументов, то возникает вопрос о возможных нарушениях статей 2 и (или) 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тоджу против Турции" (Togcu v. Turkey) от 31 мая 2005 г., жалоба N 27601/95, § 95, и Постановление Европейского Суда по делу "Соломоу и другие против Турции" (Solomou and Others v. Turkey) от 24 июня 2008 г., жалоба N 36832/97, § 67).

63. Европейский Суд помнит о вспомогательном характере своей роли и признает, что должен быть осторожен, принимая на себя роль судебного органа первой инстанции, исследующего и решающего вопросы факта, когда это не является неизбежным в обстоятельствах конкретного дела (см., например, Решение Европейского Суда по делу "Маккерр против Соединенного Королевства" (McKerr v. United Kingdom) от 4 апреля 2000 г., жалоба N 28883/95). Тем не менее, когда обвинения выдвигаются на основании статей 2 и 3 Конвенции, Европейский Суд должен особенно тщательно изучить материалы дела, даже если некоторые внутригосударственные судебные разбирательства и расследования уже имели место (см. Постановление Европейского Суда по делу "Халитова против Российской Федерации" (Khalitova v. Russia) от 5 марта 2009 г., жалоба N 39166/04, § 53).

(b) Гибель членов семьи заявителя

(i) Возложение вины за гибель членов семьи заявителя на государство

64. Власти Российской Федерации настаивали на том, что родственники заявителя погибли не по вине государства. Следовательно, прежде всего необходимо определить, имеется ли в настоящем деле ответственность государства-ответчика (см. Постановление Европейского Суда по делу "Умаева против Российской Федерации" (Umayeva v. Russia) от 4 декабря 2008 г., жалоба N 1200/03, § 76).

65. Европейский Суд отмечает, что, несмотря на его запрос о предоставлении копий всех материалов по делу о расследовании смерти членов семьи заявителя, власти Российской Федерации отказались представить какие-либо документы из материалов дела на том основании, что это запрещено статьей 161 УПК РФ. Европейский Суд напоминает, что в предыдущих делах им уже было установлено, что подобного объяснения недостаточно для непредоставления ключевой информации, запрошенной Европейским Судом (см. Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации" (Imakayeva v. Russia), жалоба N 7615/02* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2008.), § 123, ECHR 2006-XIII (извлечения).

66. С учетом изложенного и принципов, упомянутых выше, Европейский Суд считает, что из поведения властей государства-ответчика он может сделать соответствующие выводы.

67. Сторонами не оспаривается тот факт, что 8 апреля 2004 г. имела место воздушная бомбардировка района села Ригахой.

68. В то же время, по мнению властей Российской Федерации, взрыв в доме заявителя, который привел к гибели членов его семьи, не был результатом упомянутой бомбардировки, а явился следствием попытки неизвестного лица разобрать артиллерийский снаряд (см. выше §§ 36 и 43). Европейский Суд отмечает, что кажется невероятным, что какой-либо разумный человек попытается извлечь взрывоопасные материалы из артиллерийского снаряда, находясь в доме в окружении пятерых малолетних детей. Данный ход событий кажется еще менее вероятным, учитывая тот факт, что в день взрыва в районе имел место и артиллерийский обстрел. Таким образом, Европейский Суд не может согласиться с утверждениями властей Российской Федерации.

69. В подобных условиях и в отсутствие каких-либо разумных объяснений властей Российской Федерации относительно того, что произошло 8 апреля 2004 г. в селе Ригахой, Европейский Суд находит установленным, что гибель жены и детей заявителя была связана с воздушным налетом федеральных вооруженных сил. Следовательно, Европейский Суд заключает, что ответственность за смерть шестерых человек должна быть возложена на власти государства-ответчика.

70. Далее Европейский Суд рассмотрит вопрос о том, было ли применение федеральными войсками в районе села Ригахой летальной силы совместимо с общими принципами защиты права на жизнь, закрепленными в статье 2 Конвенции.

(ii) Совместимость применения летальной силы представителями государства со статьей 2 Конвенции

71. Европейский Суд считает, что, поскольку ни военного, ни чрезвычайного положения на тот момент в Чеченской Республике объявлено не было и каких-либо дерогаций в соответствии со статьей 15 Конвенции также не было сделано, рассматриваемая военная операция должна оцениваться с точки зрения обычной правовой основы (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Исаева против Российской Федерации", § 191).

72. Европейский Суд принимает во внимание тот факт, что не каждый случай смерти по вине государства представляет собой нарушение статьи 2 Конвенции. В некоторых случаях применение летальной силы представителями государства может быть оправдано при условии, что это "не более чем абсолютно необходимо" (см. с последующими ссылками Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Начова и другие против Болгарии" (Nachova and Others v. Bulgaria), жалобы NN 43577/98 и 43579/98, § 94, ECHR 2005-VII).

73. Тем не менее в настоящем деле власти Российской Федерации не выдвинули каких-либо аргументов, которые могли бы оправдать применение летальной силы против гражданских лиц. Напротив, они отрицали ответственность государства за гибель жены и детей заявителя.

74. Предполагая, однако, что воздушная бомбардировка 8 апреля 2004 г. преследовала законную цель защиты других лиц от незаконных действий боевиков в районе села Ригахой, Европейский Суд отмечает, что он лишен возможности оценить, как бомбардировка была спланирована и проведена, в связи с непредоставлением властями Российской Федерации информации о военной операции. Единственной деталью, касающейся планирования бомбардировки, которую можно извлечь из меморандума властей, является тот факт, что офицеры, отвечающие за военную операцию в селе Ригахой, не знали о том, что данный район был населен (см. § 44 настоящего Постановления). Принимая во внимание то обстоятельство, что на момент рассматриваемых событий семья Дамаевых проживала в своем доме на протяжении нескольких лет, данное утверждение наводит на мысль либо об отсутствии актуальной разведывательной информации у тех, кто планировал и проводил бомбардировку, либо о вопиющем неуважении к каким-либо гуманитарным соображениям или соображениям безопасности со стороны офицеров.

75. При таких обстоятельствах Европейский Суд не находит необходимым устанавливать тот факт, являлись ли действия военных не более чем абсолютно необходимыми для достижения законной цели.

76. Ссылаясь на вышеуказанные выводы относительно вменения властям государства-ответчика ответственности за гибель родственников заявителя (см. § 69 настоящего Постановления) и в отсутствие какого-либо обоснования властями Российской Федерации применения летальной силы, Европейский Суд заключает, что члены семьи заявителя погибли по причине непропорционального применения силы со смертельным исходом представителями государства.

77. Соответственно, Европейский Суд приходит к выводу, что в настоящем деле имело место нарушение статьи 2 Конвенции в отношении Майдат Цинцаевой, Жарадат, Джанеты, Умара-Хаджи, Зуры и Зары Дамаевых.

(с) Предполагаемая ненадлежащая организация расследования

78. Европейский Суд напоминает, что обязательство защищать право на жизнь, согласно статье 2 Конвенции в совокупности с общей обязанностью государств по статье 1 Конвенции обеспечить "каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в [настоящей] Конвенции", предполагают наличие действенной формы официального расследования в том случае, когда лица лишаются жизни в результате применения силы представителями государства (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кайя против Турции" (Kaya v. Turkey) от 19 февраля 1998 г., § 86, Reports 1998-I). Важной целью такого расследования является обеспечение эффективного применения внутригосударственного законодательства, защищающего право на жизнь, и по тем делам, где к причинению смерти были причастны государственные органы или должностные лица, - привлечение к ответственности лиц, виновных в причинении смерти. Подобное расследование должно быть независимым, доступным для семьи пострадавшего, проводиться в разумные сроки и с разумной быстротой. Также оно должно быть эффективным в том смысле, что должно предоставлять возможность принять решение о том, были ли действия, ставшие причиной смерти, обоснованными при данных обстоятельствах или же незаконными, и должно предоставлять общественности достаточно информации о расследовании или о его результатах (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хью Джордан против Соединенного Королевства" (Hugh Jordan v. United Kingdom), жалоба N 24746/94, §§ 105-109, ECHR 2001-III (извлечения), и Решение Европейского Суда "Дуглас-Уильямс против Соединенного Королевства" (Douglas-Williams v. United Kingdom) от 8 января 2002 г., жалоба N 56413/00).

79. В настоящем деле было проведено расследование по факту смерти жены и пятерых детей заявителя. Европейский Суд должен оценить, соответствовало ли данное расследование требованиям статьи 2 Конвенции.

80. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что информация о ходе расследования, находящаяся в его распоряжении, чрезвычайно скудна, так как большинство материалов дела не предоставлено властями Российской Федерации. Таким образом, Европейский Суд должен оценить эффективность расследования на основе лишь тех нескольких документов, которые были представлены сторонами, и скудной информации о ходе расследования, представленной властями Российской Федерации.

81. Европейский Суд отмечает, что расследование гибели шести человек было начато только 16 апреля 2004 г. (см. § 27 настоящего Постановления), через восемь дней после происшествия. Столь значительная задержка начала расследования по факту гибели людей в результате мощного взрыва сама по себе препятствует эффективности расследования в целом, поскольку могла не позволить властям осуществить сбор важнейших доказательств. Представляется неправдоподобным тот факт, что власти оставались в неведении относительно произошедшего вплоть до 12 апреля 2004 г., когда председатель Правительства Чеченской Республики сообщил в военную прокуратуру ОГВ (с) о воздушной бомбардировке, имевшей место 8 апреля 2004 г. (см. § 25 настоящего Постановления). Тем не менее, если предположить, что местные власти впервые получили информацию о гибели родственников заявителя 12 апреля 2004 г., власти Российской Федерации не выдвинули каких-либо объяснений относительно того, почему военная прокуратура ОГВ (с) возбудила уголовное дело только через четыре дня. Европейский Суд считает, что задержка начала производства по уголовному делу в данном случае явилась неоправданно долгой и неизбежно внесла свой вклад в неэффективность расследования.

82. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что такое важное следственное действие, как осмотр места происшествия, было впервые выполнено только 13 апреля 2004 г., то есть спустя пять дней после обнаружения тел (см. § 26 настоящего Постановления). Власти Российской Федерации не предоставили каких-либо объяснений по поводу того, почему такие жизненно важные следственные мероприятия, необходимые для сбора важнейших доказательств, не были осуществлены немедленно.

83. Власти Российской Федерации перечислили ряд следственных действий, которые были предприняты для расследования гибели членов семьи заявителя. Они утверждали, что, например, заявитель и три других человека были допрошены в качестве свидетелей (см. § 28 настоящего Постановления), место происшествия было дважды осмотрено (см. §§ 26 и 29 настоящего Постановления), были проведены различные экспертизы (см. § 30 настоящего Постановления), а тела погибших были эксгумированы (см. § 32 настоящего Постановления). Вместе с тем в отсутствие подробной информации о данных мероприятиях Европейский Суд не может прийти к выводу о том, что принятые меры являлись оперативными и достаточными для того, чтобы было проведено эффективное расследование.

84. Кроме того, из информации, предоставленной властями Российской Федерации, не следует вывод о том, что кто-то из представителей вооруженных сил, участвовавших в воздушной бомбардировке района села Ригахой 8 апреля 2004 г., когда-либо допрашивался в связи с расследованием по уголовному делу N 34/00/0015-04d.

85. Соответственно, Европейский Суд считает, что следственные органы явно не предприняли каких-либо действий и нарушили свое обязательство расследовать с должной тщательностью и оперативностью такое серьезное преступление (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Онерйылдыз против Турции" (Oneryildiz v. Turkey), жалоба N 48939/99, § 94, ECHR 2004-XII).

86. Обращаясь к той части возражений властей Российской Федерации, рассмотрение которой было объединено с существом дела (см. § 53 настоящего Постановления), Европейский Суд отмечает следующее.

87. По утверждению властей Российской Федерации, заявитель не обжаловал постановление прокурора от 16 августа 2005 г. о прекращении расследования (см. § 42 настоящего Постановления). Тем не менее Европейский Суд указывает в этой связи, что власти не представили каких-либо доказательств, которые могли бы продемонстрировать, что заявитель действительно был уведомлен о вышеуказанном постановлении. Более того, тот факт, что брат и представители заявителя просили предоставить им информацию о ходе расследования в 2005 и 2007 годах (см. §§ 23 и 24 настоящего Постановления) позволяет предполагать, что заявитель не был надлежащим образом уведомлен о прекращении расследования и, следовательно, не мог оперативно его обжаловать. Соответственно, Европейский Суд полагает, что заявитель, не имея доступа к материалам дела и не будучи должным образом проинформированным о ходе расследования, не мог эффективно оспорить действия или бездействие следственных органов в суде (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Умаева против Российской Федерации", § 96).

88. Власти Российской Федерации также упомянули, что у заявителя была возможность воспользоваться процедурой судебного пересмотра действий или бездействия следственных органов в контексте исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты. Европейский Суд отмечает, что вследствие времени, истекшего с того момента, как произошли события, послужившие основанием для жалобы, определенные следственные действия, которые следовало выполнить намного раньше, более невозможно было эффективно осуществить. Исходя из этого Европейский Суд находит, что является весьма сомнительным тот факт, что рассматриваемые средства защиты имели бы какие-либо перспективы на успех (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Таймусхановы против Российской Федерации" (Taymuskhanovy v. Russia) от 16 декабря 2010 г., жалоба N 11528/07* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2012.), § 113).

89. Соответственно, Европейский Суд считает, что уголовно-правовые средства защиты, указанные властями Российской Федерации, являлись неэффективными при обстоятельствах настоящего дела, и отклоняет возражения властей Российской Федерации и в этой части.

90. В заключение, по мнению Европейского Суда, из того факта, что заявитель своевременно не информировался о важных результатах расследования и о том, что оно было прекращено, можно сделать вывод, что следователи при расследовании дела не обеспечили необходимого уровня общественного контроля и не защитили интересы ближайших родственников (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Огур против Турции" (Ogur v. Turkey), жалоба N 21594/93, § 92, ECHR 1999-III).

91. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд приходит к выводу, что государственные органы не провели эффективного уголовного расследования обстоятельств гибели Майдат Цинцаева, Жарадат, Джанета, Умар-Хаджи, Зура и Зара Дамаевых в нарушение процессуальной части статьи 2 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

92. Заявитель жаловался на то, что в результате смерти жены и пятерых детей он пережил тяжелый психологический стресс, что является нарушением статьи 3 Конвенции. Статья 3 Конвенции гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

А. Доводы сторон

93. Власти Российской Федерации утверждали, что душевные страдания заявителя не могут быть вменены в вину государству, которое не несет ответственности за смерть членов его семьи.

94. Заявитель настаивал на своей жалобе и на том, что в связи со смертью его жены и пятерых детей он пережил сильный стресс.

В. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

95. Европейский Суд отмечает, что данная часть жалобы по статье 3 Конвенции не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Европейский Суд также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть признана приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

96. Европейский Суд еще раз подчеркивает, что, если член семьи "пропавшего лица" может требовать признания его потерпевшим от обращения, нарушающего статью 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Курт против Турции" (Kurt v. Turkey) от 25 мая 1998 г., §§ 130-134, Reports 1998-III), этот же принцип обычно не применяется к ситуациям, когда задержанное лицо впоследствии находят мертвым (см. Постановление Европейского Суда по делу "Танлы против Турции" (Tanli v. Turkey), жалоба N 26129/95, § 159, ECHR 2001-III (выдержки)). В таких случаях Европейский Суд, как правило, ограничивает свои выводы статьей 2 Конвенции.

97. Учитывая, что родственники заявителя до момента их смерти не являлись ни задержанными, ни пропавшими без вести, Европейский Суд не убежден, что в настоящем деле, несмотря на ужасные обстоятельства их смерти, заявитель испытывал чувство неопределенности, тревоги и стресса, характерные для случаев исчезновения (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Лулуев и другие против Российской Федерации" (Luluyev and Others v. Russia), жалоба N 69480/01* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2008.), § 115, ECHR 2006-XIII (извлечения)).

98. При таких обстоятельствах Европейский Суд считает, что он не может прийти к выводу, что страдания заявителя достигли степени и характера, отличающих эмоциональный стресс, который может рассматриваться как неизбежно вызываемый у родственников потерпевших от серьезного нарушения прав человека.

99. Соответственно, Европейский Суд не находит нарушения статьи 3 Конвенции.

III. Предполагаемые нарушения статьи 8 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

100. В своей первоначальной жалобе от 7 октября 2004 г. и жалобе от 7 октября 2005 г. заявитель жаловался на нарушение статей 3 и 8 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, поскольку "его дом [был] уничтожен в нарушение этих положений". Европейский Суд полагает, что вышеуказанные жалобы должны рассматриваться на основании статьи 8 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Статья 8 Конвенции в соответствующих частях предусматривает:

"1. Каждый имеет право на уважение... его жилища...

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случая, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

Статья 1 Протокола N 1 к Конвенции гласит следующее:

"Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов".

А. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

101. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не исчерпал доступные ему внутригосударственные средства правовой защиты, поскольку не подал требование на получение специальной компенсации ввиду утраты жилья и имущества, предоставляемой жителям Чеченской Республики, на которую он имел право в соответствии с законодательством Российской Федерации.

102. Кроме того, власти Российской Федерации указывали, что следствием было установлено, что разрушение дома заявителя не было вызвано военными действиями и, следовательно, не может быть вменено в вину государству.

103. Власти Российской Федерации также считали, что заявитель не обосновал с помощью соответствующих документальных подтверждений (таких, как справка об оценке нанесенного ущерба, полученная от компетентных властей) довод о том, что его имущество было уничтожено.

104. Заявитель не зарегистрировал свое место жительства в данном доме, который в любом случае был построен незаконно М., поэтому заявитель не приобрел права на проживание там. Таким образом, по утверждению властей Российской Федерации, статья 8 Конвенции и статья 1 Протокола N 1 к Конвенции неприменимы в настоящем деле.

2. Заявитель

105. В своих замечаниях по вопросу приемлемости и существу жалобы от 26 июня 2008 г. заявитель впервые представил подробное описание жалобы на разрушение своего дома. Каких-либо документов в обоснование жалобы он не предоставил.

106. Заявитель также полагал, что от него нельзя было ожидать подачи требования компенсации за потерю имущества на внутригосударственном уровне. Для того, чтобы иметь право на получение данной компенсации, он должен был бы предъявить документы, подтверждающие его право собственности на уничтоженное имущество. Однако он не мог это сделать, поскольку его семья проживала в доме, построенном в нарушение градостроительных норм.

В. Мнение Европейского Суда

107. Прежде всего Европейский Суд указывает на то, что жалобы заявителя, касающиеся разрушения дома, явно отличаются от жалобы в отношении гибели членов его семьи. Они не могут рассматриваться как тесно связанные с жалобой, заявленной в соответствии со статьей 2 Конвенции и, следовательно, могут быть рассмотрены отдельно.

108. Европейский Суд отмечает, что и первоначальная жалоба, и форма жалобы выражали жалобу заявителя в отношении разрушения его дома очень лаконично и абстрактно. Утверждения заявителя не содержали деталей этих требований и ссылок на какие-либо подтверждающие документы. Указывалось лишь, что дом заявителя был уничтожен. Кроме того, ни на одной из стадий рассмотрения жалобы в Европейском Суде не представлялись какие-либо документы и не заявлялись подробные требования.

109. Европейский Суд считает, что характер возможного нарушения в соответствии со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции предполагает, что в жалобе согласно указанной статьи Протокола N 1 к Конвенции должно приводиться, по меньшей мере, краткое описание имущества. Принимая во внимание тот факт, что на момент подачи замечаний заявителя по вопросам приемлемости и по существу жалобы, то есть в июне 2008 года, с момента предполагаемого нарушения прошло более четырех лет, разумно было бы ожидать, что к этому времени он уже принял меры для составления списка уничтоженного имущества и оценки причиненного материального ущерба и был в состоянии предоставить эту информацию в Европейский Суд.

110. Однако ни один из материалов, имеющихся в распоряжении Европейского Суда, не свидетельствует о том, что заявитель когда-либо это делал. Вместе с тем из характера уголовного дела, возбужденного по факту гибели членов семьи заявителя, видно, что оно не касалось каких-либо вопросов права собственности или права заявителя на уважение его жилища.

111. Таким образом, даже при том условии, что заявитель рассматривал все возможные средства защиты, предусмотренные законодательством Российской Федерации, как неэффективные, Европейский Суд повторяет, что заявитель не обосновал эту часть жалобы.

112. Следовательно, в данной части жалоба подлежит отклонению как явно необоснованная в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

113. Заявитель также жаловался на то, что он был лишен эффективных средств правовой защиты в связи с заявленными нарушениями статьи 2 Конвенции, а также статьи 8 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, что противоречит статье 13 Конвенции, которая гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

114. Власти Российской Федерации оспорили данное утверждение. Они указывали, что заявитель мог обжаловать действия или бездействие прокуратуры либо вышестоящему прокурору, либо в суд. В то же время он имел право на получение компенсации ущерба в порядке гражданского судопроизводства.

115. Заявитель утверждал, что был лишен эффективных средств правовой защиты, поскольку не был незамедлительно проинформирован о прекращении уголовного дела.

A. Статья 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции и статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции

116. Европейский Суд отмечает, что он объявил жалобы заявителя в соответствии со статьей 8 Конвенции и статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции неприемлемыми. Таким образом, он считает, что жалоба заявителя на нарушение данного положения Конвенции являлась необоснованной. Отсюда следует, что его жалобы в соответствии со статьей 13 Конвенции на то, что у него отсутствовали эффективные средства правовой защиты в связи с жалобой в соответствии со статьей 8 Конвенции, должны быть отклонены как явно необоснованные по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бойл и Райс против Соединенного Королевства" (Boyle and Rice v. United Kingdom) от 27 апреля 1988 г., § 52, Series A, N 131).

В. Статья 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 2 Конвенции

117. Европейский Суд отмечает, что жалоба, поданная заявителем по данной статье, уже была рассмотрена в контексте статьи 2 Конвенции. Принимая во внимание факт установления нарушения статьи 2 Конвенции в ее процессуальном аспекте (см. § 91 настоящего Постановления), Европейский Суд считает, что, хотя жалоба в соответствии со статьей 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 2 Конвенции является приемлемой для рассмотрения по существу, необходимость отдельного рассмотрения этой жалобы отсутствует (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шаипова и другие против Российской Федерации" (Shaipova and Others v. Russia) от 6 ноября 2008 г., жалоба N 10796/04* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2015.), § 124, и Постановление Европейского Суда по делу "Хумайдов и Хумайдов против Российской Федерации" (Khumaydov and Khumaydov v. Russia) от 28 мая 2009 г., жалоба N 13862/05, § 141).

V. Применение статьи 41 Конвенции

118. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

1. Материальный ущерб

119. Заявитель утверждал, что в результате бомбардировки его дома были уничтожены ряд предметов домашнего обихода, сельскохозяйственные машины и скот. Он требовал компенсацию в размере 13 500 евро за две сельскохозяйственные машины, 4 070 евро за мебель, 7 700 евро за одежду и ювелирные изделия и 26 300 евро за 37 голов скота. Также он требовал выплаты компенсации в размере 13 000 евро за разрушенный дом.

120. Власти Российской Федерации настаивали на том, что ущерб имуществу заявителя не был вызван действиями представителей государства. Они также утверждали, что заявитель мог ходатайствовать о предоставлении ему компенсации за подобный ущерб на внутригосударственном уровне.

121. Европейский Суд отмечает, что он объявил жалобы заявителя в соответствии со статьей 8 Конвенции и статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции неприемлемыми. При таких обстоятельствах требования заявителя о компенсации материального ущерба, причиненного в результате предполагаемого нарушения, должны быть отклонены.

2. Моральный вред

122. Заявитель требовал 300 000 евро в качестве компенсации морального вреда, причиненного ему гибелью членов его семьи и 20 000 евро за вред, причиненный уничтожением его дома и имущества.

123. Власти Российской Федерации сочли данное требование чрезмерным.

124. Европейский Суд отмечает, что он установил факты нарушения статьи 2 Конвенции в отношении гибели супруги и пятерых детей заявителя. С учетом этого Европейский Суд соглашается с тем, что заявителю был причинен моральный вред, который не может быть компенсирован лишь установлением факта нарушения Конвенции. Европейский Суд считает приемлемым присудить заявителю по данному пункту жалобы 300 000 евро плюс любые налоги, подлежащие уплате с этой суммы.

В. Ходатайство заявителя о проведении расследования

125. Заявитель также ходатайствовал, ссылаясь на статью 41 Конвенции, о проведении независимого расследования, соответствующего требованиям Конвенции в связи с гибелью членов своей семьи. В данной связи он опирался на Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ассанидзе против Грузии" (Assanidze v. Georgia) (жалоба N 71503/01, §§ 202-203, ECHR 2004-II).

126. Власти Российской Федерации не представили комментариев по этой части требований заявителя о присуждении ему справедливой компенсации.

127. Европейский Суд повторяет, что в контексте исполнения его постановлений в соответствии со статьей 46 Конвенции постановление, в котором он устанавливает факт нарушения, налагает на государство-ответчика юридическое обязательство прекратить данное нарушение и компенсировать его последствия таким образом, чтобы восстановить, насколько это возможно, то положение, которое существовало до нарушения (restitutio in integrum* (* Restitutio in integrum (лат.) - полное восстановление положения, существовавшего до нарушения (примеч. переводчика).)). Тем не менее постановления Европейского Суда носят по существу декларативный характер, и, в общем смысле, в первую очередь само государство должно выбирать средства, которые будут использоваться в рамках национальной правовой системы для выполнения его юридических обязательств в соответствии со статьей 46 Конвенции при условии, что такие средства совместимы с выводами, изложенными в постановлении Европейского Суда (см. среди прочих примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Скоццари и Джунта против Италии" (Scozzari and Giunta v. Italy), жалобы NN 39221/98 и 41963/98, § 249, ECHR 2000-VIII, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Брумыреску против Румынии" (Brumarescu v. Romania) (справедливая компенсация), жалоба N 28342/95, § 20, ECHR 2001-I, Постановления Европейского Суда по делам "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey) (статья 50) от 1 апреля 1998 г., § 47, Reports 1998-II, и "Маркс против Бельгии" (Marckx v. Belgium) от 13 июня 1979 г., § 58, Series А, N 31). Это усмотрение в отношении способа исполнения постановления Европейского Суда отражает свободу выбора, сопровождающую основное обязательство Договаривающихся Государств в соответствии с Конвенцией по обеспечению гарантированных прав и свобод (статья 1 Конвенции) (см. mutatis mutandis Постановление Европейского Суда по делу "Папамихалопулос и другие против Греции" (Papamichalopoulos and Others v. Greece) (статья 50) от 31 октября 1995 г., § 34, Series А, N 330-B).

128. По мнению Европейского Суда, настоящее дело отличается от того, на которое ссылается заявитель. В Постановлении по делу "Ассанидзе против Грузии" государству-ответчику указывалось на необходимость обеспечить освобождение заявителя с целью положить конец нарушениям пункта 1 статьи 5 и пункта 1 статьи 6 Конвенции. Европейский Суд также отмечает свой изложенный выше довод о том, что в настоящем деле эффективность расследования была подорвана уже на ранних стадиях по причине непринятия властями государства-ответчика необходимых следственных мер (см., например, §§ 81 и 82 настоящего Постановления). В связи с этим весьма сомнительно, что положение, существовавшее до нарушения, может быть восстановлено. При таких обстоятельствах, с учетом установленных принципов, упомянутых выше, Европейский Суд устанавливает, что наиболее подходящим выходом является предоставить государству-ответчику возможность самостоятельно выбрать средства, используемые в рамках его правовой системы, для выполнения своих правовых обязательств в соответствии со статьей 46 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кукаев против Российской Федерации" (Kukayev v. Russia) от 15 ноября 2007 г., жалоба N 29361/02, § 134).

С. Судебные расходы и издержки

129. Заявитель также требовал 1 238 фунтов стерлингов 30 пенсов в качестве компенсации за расходы и издержки, понесенные в ходе разбирательства в Европейском Суде. В частности, он требовал 715 фунтов стерлингов на оплату юридических услуг, 175 фунтов стерлингов в качестве компенсации административных и почтовых расходов и 348 фунтов 30 пенни в качестве компенсации расходов по оплате услуг переводчиков. В подтверждение своих требований заявитель предоставил счета, выданные переводчиками. Каких-либо иных документов, подтверждающих прочие расходы, предоставлено не было.

130. Власти Российской Федерации заявили о том, что в соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда возмещению подлежат только фактически понесенные расходы.

131. Европейский Суд напоминает, что расходы и издержки не возмещаются в соответствии со статьей 41 Конвенции, если не установлен факт их действительного и неизбежного возникновения, а также разумность их размера (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Иатридис против Греции" (Iatridis v. Greece) (справедливая компенсация), жалоба N 31107/96, § 54, ECHR 2000-XI).

132. Европейский Суд отмечает, что заявитель предоставил счета от переводчиков на общую сумму 348 фунтов 30 пенсов (около 442 евро). Он констатирует, что заявитель не представил ни каких-либо документов в подтверждение своих требований в отношении административных расходов, ни счетов, подтверждающих суммы, уплаченные за услуги адвокатов. Принимая во внимание изложенные обстоятельства, Европейский Суд не считает, что заявитель продемонстрировал, что такие расходы были фактически понесены. Соответственно, он находит разумным присудить заявителю 442 евро в качестве компенсации расходов на переводы в связи с разбирательством в Европейском Суде.

D. Процентная ставка при просрочке платежа

133. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) признал жалобы по статьям 2 и 3 Конвенции, а также жалобу по статье 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 2 Конвенции приемлемыми для рассмотрения по существу, а остальную часть жалобы - неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в отношении Майдат Цинцаевой, Жарадат, Джанеты, Умара-Хаджи, Зуры и Зары Дамаевых;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в связи с непроведением эффективного расследования обстоятельств гибели Майдат Цинцаева, Жарадат, Джанета, Умар-Хаджи, Зура и Зара Дамаевых;

4) постановил, что в отношении заявителя отсутствовало нарушение статьи 3 Конвенции;

5) постановил, что отсутствует необходимость рассматривать жалобу на основании статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 2 Конвенции;

6) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю:

(i) 300 000 евро (триста тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда плюс любые налоги, подлежащие уплате с этой суммы, в рублях по курсу на день выплаты;

(ii) 442 евро (четыреста сорок два евро) в качестве компенсации судебных расходов и издержек плюс любые налоги, подлежащие уплате с этой суммы;

b) по истечении указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка, действующей в период невыплаты, плюс три процента;

7) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Составлено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 29 мая 2012 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Андре Вампаш Заместитель Секретаря Секции Суда

Нина Ваич Председатель Палаты Суда