Постановление Европейского Суда по правам человека от 24 июля 2014 г. Дело "Мамадалиев (Mamadaliyev) против Российской Федерации" (Жалоба N 5614/13) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Мамадалиев (Mamadaliyev)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 5614/13)

Постановление Суда

Страсбург, 24 июля 2014 г.

По делу "Мамадалиев против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), рассматривая дело Палатой в составе:

Изабель Берро-Лефевр, Председателя Палаты,

Элизабет Штейнер,

Ханлара Гаджиева,

Линос-Александра Сисилианоса,

Эрика Мёсе,

Ксении Туркович,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 1 июля 2014 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 5614/13, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Киргизии Умиджаном Маликжановичем Мамадалиевым (далее - заявитель) 22 января 2013 г.

2. Интересы заявителя представляла М.М. Абубакарова, адвокат, практикующая в г. Грозном. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель жаловался, в частности, на то, что в случае выдачи Киргизии он подвергнется обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции, поскольку он относится к узбекскому меньшинству.

4. 22 января 2013 г. Председатель Первой Секции по ходатайству заявителя от 22 января 2013 г. решил применить правила 39 и 41 Регламента Суда, указал властям Российской Федерации, что заявитель не должен быть выдан Киргизии до дополнительного уведомления, и решил рассмотреть жалобу в приоритетном порядке.

5. 30 апреля 2013 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1989 году и проживает в г. Грозном.

7. Заявитель является этническим узбеком. Он родился и проживал в г. Джалал-Абаде в Южной Киргизии. В 2004 году заявитель с семьей переехал в Республику Дагестан, а через три года - в г. Грозный, где он работал в мастерской по ремонту телефонов. В октябре 2011 года заявитель прибыл в г. Джалал-Абад на свадьбу сестры. 7 ноября 2011 г. он вез нескольких пассажиров киргизской национальности в своей машине. После этого один из них, M., был найден мертвым.

8. 10 ноября 2011 г. заявитель возвратился в г. Грозный.

A. Уголовное дело в отношении заявителя в Киргизии

9. 9 ноября 2011 г. Управление внутренних дел Джалал-Абадской области возбудило уголовное дело в отношении заявителя и четырех других лиц по подозрению в убийстве M. В отсутствие заявителя 12 ноября 2011 г. ему было предъявлено обвинение, а 15 ноября 2011 г. Джалал-Абадский городской суд принял решение о его заключении под стражу, предположительно в отсутствие его защитника. 3 февраля 2012 г. заявитель был объявлен в международный розыск.

10. По утверждению заявителя, что также подтверждено адвокатом местной правозащитной организации (см. § 22 настоящего Постановления), несколько сотрудников правоохранительных органов Киргизии требовали 6 000 долларов США у его матери в обмен на снятие с него обвинения в совершении преступления. Очевидно, она не исполнила их требование.

11. 26 июня 2012 г. Сузакский районный суд Джалал-Абадской области осудил У. за убийство M., а еще шестерых лиц - за укрывательство преступления и нарушение общественного порядка. Заявитель был указан в приговоре как водитель автомобиля, перевозившего подсудимых и потерпевшего в ночь убийства. Из приговора не следует, что заявитель был причастен к убийству M., которое было, по-видимому, совершено одним У.

12. 27 июля 2012 г. Джалал-Абадский областной суд Киргизии изменил приговор суда первой инстанции, уменьшив срок наказания У. с 19 до 12 лет лишения свободы.

B. Задержание и заключение под стражу заявителя в Российской Федерации

13. 23 апреля 2012 г. заявитель был задержан в г. Грозном.

14. 24 апреля 2012 г. прокурор Ленинского района г. Грозного вынес постановление о заключении заявителя под стражу на два месяца.

15. 18 июня 2012 г. Ленинский районный суд г. Грозного продлил срок содержания заявителя под стражей до 24 октября 2012 г. Заявитель не представил возражений на заседании и не обжаловал данное постановление.

16. 19 октября 2012 г. районный суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 24 января 2013 г., мотивировав это тем, что разбирательство о выдаче не было завершено и заявитель мог скрыться.

17. 22 октября 2012 г. заявитель обжаловал это постановление в Верховный суд Чеченской Республики. Он утверждал, что суд не обосновал надлежащим образом наличие угрозы того, что он скроется, срок его содержания под стражей был чрезмерным и суд не рассматривал возможность применения менее суровых мер пресечения в нарушение пункта 16 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации N 22* (* Возможно, имеется в виду Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации N 11 от указанной даты "О практике рассмотрения судами вопросов, связанных с выдачей лиц для уголовного преследования или исполнения приговора, а также передачей лиц для отбывания наказания" (примеч. переводчика).) от 14 июня 2012 г.

18. Окончательным решением от 22 ноября 2012 г. Верховный суд Чеченской Республики отклонил жалобу и оставил без изменения постановление нижестоящего суда.

19. 24 января 2013 г. районный суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 24 апреля 2013 года. Верховный суд Чеченской Республики 11 марта 2013 г. отклонил жалобу заявителя и оставил без изменения это постановление.

20. 19 апреля 2013 г. заместитель прокурора Чеченской Республики, принимая во внимание предварительную меру, указанную Европейским Судом, распорядился об освобождении заявителя под подписку о невыезде и надлежащем поведении.

C. Разбирательство о выдаче

21. 21 мая 2012 г. заместитель Генерального прокурора Киргизии направил заместителю Генерального прокурора Российской Федерации запрос о выдаче заявителя Киргизии для преследования по обвинению в убийстве (см. § 9 настоящего Постановления). В данном запросе было указано, в частности, что заявитель не будет выдан иному государству без согласия Генерального прокурора Российской Федерации, что он будет преследоваться только за преступление, которое было указано в запросе о выдаче и которое не было политическим по своему характеру, что в случае осуждения заявитель сможет свободно покинуть территорию Киргизии после отбытия наказания и он не будет подвергаться каким-либо формам дискриминации на каком бы то ни было основании, включая его национальность. В запросе также было отмечено, что заявитель не будет подвергнут пытке, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию либо наказанию, запрещенному Конвенцией Организации Объединенных Наций против пыток.

22. В неустановленную дату по просьбе матери заявителя адвокат правозащитной неправительственной организации Киргизии Маматисламов написал письмо руководителю Управления экстрадиции Генеральной прокуратуры Российской Федерации. В письме Маматисламов утверждал, что уголовное преследование в отношении заявителя было произвольным. Он подтвердил, что сотрудники милиции требовали деньги у матери заявителя в обмен на снятие с него уголовных обвинений. Он заявил, что власти Киргизии показывали фотографию заявителя потерпевшим в результате событий июня 2010 года* (* Речь идет о беспорядках в южной части Киргизии, характеризовавшихся межэтническими столкновениями между киргизами и узбеками (примеч. переводчика).), чтобы заставить их запомнить его для предъявления ему обвинений в убийствах этнических киргизов после его выдачи. Он также сообщил подробности о нескольких уголовных делах, возбужденных в отношении этнических узбеков, которые предположительно подвергались пыткам и/или были убиты милицией Киргизии. В подтверждение Маматисламов сослался на мнение специального докладчика Организации Объединенных Наций по вопросу о пытках, который заключил после посещения Киргизии, что в последние годы многие этнические узбеки были подвергнуты в Киргизии произвольному осуждению.

23. 6 июня 2012 г. Генеральная прокуратура Российской Федерации направила запрос в Министерство иностранных дел Российской Федерации по вопросу выдачи заявителя Киргизии. 21 июня 2012 г. Министерство иностранных дел ответило следующее:

"...Министерство иностранных дел не располагает информацией, препятствующей выдаче гражданина Киргизии У.М. Мамадалиева правоохранительным органам Киргизии.

У.М. Мамадалиев является узбеком по национальности, он не принадлежит к титульной этнической группе в Киргизии, что делает возможным рассмотрение его дела властями Киргизии произвольным образом...".

24. 20 сентября 2012 г. заместитель Генерального прокурора Российской Федерации удовлетворил запрос о выдаче заявителя.

25. 11 октября 2012 г. заявитель подал в суд жалобу на решение о выдаче. Он отметил, что приговором Сузакского районного суда Джалал-Абадской области от 26 июня 2012 г. У. был признан виновным в убийстве M., в котором обвинялся заявитель. Из этого приговора следовало, что никто не обвинялся в соучастии в этом убийстве. Заявитель также отметил, что сотрудники правоохранительных органов пытались вымогать деньги у его матери в обмен на снятие с него уголовного обвинения. Он утверждал, что его обвинение в убийстве было безосновательным, поскольку он не совершал это преступление. Кроме того, как представитель сообщества этнических узбеков, которое подвергалось преследованию и дискриминации, в случае выдачи он подвергнется пыткам или унижающему обращению. Адвокат заявителя привел несколько примеров подобного жестокого обращения с этническими узбеками в Киргизии.

26. 12 ноября 2012 г. Верховный суд Чеченской Республики отклонил жалобу заявителя. В своем определении Верховный суд основывался, в частности, на (a) заверениях Генеральной прокуратуры Киргизии о том, что заявитель не будет подвергнут пытке и иным формам жестокого обращения: суд постановил, что отсутствуют основания сомневаться в их соблюдении, (b) отклонении властями Российской Федерации ходатайства заявителя о предоставлении статуса беженца, и (c) том факте, что запрос о выдаче не имел целью преследование или наказание заявителя по признаку его расы, религии, национальности или политических убеждений.

27. 17 ноября 2012 г. заявитель обжаловал данное определение в Верховный Суд Российской Федерации. В дополнение к доводам, выдвинутым в Верховном суде Чеченской Республики, его адвокат сослался на информацию о широком распространении практики жестокого обращения с заключенными в Киргизии, что подтверждалось Комиссаром Организации Объединенных Наций по правам человека, специальным докладчиком Организации Объединенных Наций по вопросу о пытках, организациями "Хьюман райтс уотч" (Human Rights Watch) и "Международная амнистия" (Amnesty International).

28. 23 января 2013 г. окончательным постановлением Верховный Суд Российской Федерации отклонил жалобу заявителя на определение Верховного суда Чеченской Республики от 12 ноября 2012 г. Он подтвердил мотивировку нижестоящего суда, не комментируя ссылку заявителя на международные источники, касающиеся угрозы жестокого обращения.

D. Разбирательство о предоставлении статуса беженца

29. 25 июня 2012 г. заявитель подал в Федеральную миграционную службу Российской Федерации (далее - ФМС) ходатайство о предоставлении статуса беженца. 2 августа 2012 г. его ходатайство было отклонено как необоснованное. В своем решении Управление ФМС по Чеченской Республике отметило, что заявитель подал свое ходатайство после начала разбирательства о выдаче. Оно также упомянуло о том, что подобные ходатайства часто служили цели отмены решений о выдаче.

30. Заявитель оспорил это решение в Ленинском районном суде г. Грозного. В своей жалобе он сослался на информацию о широком распространении практики жестокого обращения с узбекскими заключенными в Киргизии, что подтверждалось Комиссаром Организации Объединенных Наций по правам человека, специальным докладчиком Организации Объединенных Наций по вопросу о пытках, организациями "Хьюман райтс уотч" и "Международная амнистия".

31. 22 ноября 2012 г. районный суд отклонил жалобу и оставил без изменения решение ФМС. Суд не рассматривал доводы заявителя относительно угрозы жестокого обращения и заключил, что заявитель подал ходатайство о предоставлении статуса беженца из-за страха перед уголовным преследованием. Он решил, что отсутствовала правовая основа для удовлетворения ходатайства.

32. 20 декабря 2012 г. заявитель обжаловал это решение в Верховный суд Чеченской Республики. Он указал, в частности, что районный суд проигнорировал его ссылку на информацию о практике жестокого обращения, подтвержденную международными правозащитными организациями.

33. 5 марта 2013 г. Верховный суд Чеченской Республики отклонил жалобу заявителя. Он не анализировал его доводы, касающиеся угрозы жестокого обращения в Киргизии.

E. Разбирательство о предоставлении временного убежища

34. В неустановленную дату заявитель просил Управление ФМС по Чеченской Республике предоставить ему временное убежище в Российской Федерации. 15 августа 2013 г. это ходатайство было удовлетворено и заявителю было предоставлено временное убежище до 15 августа 2014 г.

II. Соответствующие внутригосударственное законодательство и международное право

35. Краткое изложение соответствующих норм внутригосударственного и международного законодательства см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Махмуджан Эргашев против Российской Федерации" (Makhmudzhan Ergashev v. Russia) (от 16 октября 2012 г., жалоба N 49747/11* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2013.), §§ 47-51).

III. Соответствующие международные материалы относительно Киргизии

36. Ряд соответствующих докладов и источников см. в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Махмуджан Эргашев против Российской Федерации", §§ 30-46.

37. Комитет Организации Объединенных Наций по ликвидации расовой дискриминации рассмотрел с Пятого по Седьмой периодические доклады Киргизии и в феврале 2013 года принял следующие заключительные замечания (CERD/C/KGZ/CO/5-7):

"...6. Комитет с озабоченностью отмечает, что согласно докладу государства-участника (CERD/C/KGZ/5-7, пункт 12) и другим докладам в основном узбеки явились жертвами июньских событий 2010 года, а также они в основном подверглись судебному преследованию и осуждению. Отмечая, что государство-участник само признало эту ситуацию и рассматривает возможность исправить это, Комитет по-прежнему глубоко обеспокоен сообщениями о предвзятом отношении к ним на основе этнической принадлежности в расследованиях, возбуждении уголовных дел, осуждениях и санкциях, налагаемых на лиц, обвиняемых и осужденных в связи с июньскими событиями 2010 года, которые являлись в основном лицами узбекского происхождения. Кроме того, Комитет обеспокоен информацией, представленной в докладе государства-участника, связанной с доказательствами принуждения к признанию в преступлениях, которые лицо не совершало, оказанием давления на родственников представителями правоохранительных органов, отказом в процессуальных правах... нарушением судебных процедур, угрозами и оскорблениями в адрес обвиняемых и их защитников, попытками нападений на обвиняемых и их родственников, что в соответствии с заявлением государства-участника повлекло нарушение прав на справедливое судебное разбирательство...

[К]омитет рекомендует государству-участнику в контексте реформы его судебной системы:

(a) инициировать или создать механизм для рассмотрения всех дел лиц, осужденных в связи с июньскими событиями 2010 года, с точки зрения соблюдения всех необходимых гарантий справедливого судебного разбирательства с соблюдением процессуальных гарантий;

(b) провести судебные расследования, привлечь к ответственности и наказать, если необходимо, всех лиц, ответственных за нарушения прав человека во время июньских событий 2010 года, независимо от их этнического происхождения и статуса...

7. Принимая к сведению информацию, предоставленную государством-участником, Комитет по-прежнему обеспокоен сообщениями о том, что большое количество людей было задержано и подвергнуто пыткам и другим формам жестокого обращения на основе их этнической принадлежности после июньских событий 2010 года, в основном это касалось лиц из групп меньшинств, в частности, узбеков. Кроме того, Комитет обеспокоен информацией о том, что женщины из этнических меньшинств стали жертвами актов насилия, включая случаи изнасилований во время и после июньских событий 2010 года. Комитет особенно обеспокоен тем, что все подобные действия еще не расследованы и виновные не привлечены к суду и наказаны (статьи 5, 6).

В соответствии с Общими рекомендациями N 31 (2005 года) по предупреждению расовой дискриминации в процессе исполнения и функционирования системы уголовного правосудия Комитет рекомендует государству-участнику, без каких-либо различий по этническим признакам происхождения жертв, принять соответствующие меры для того, чтобы:

(a) регистрировать и документировать все случаи применения пыток, жестокого обращения и насилия в отношении женщин из числа меньшинств, в том числе изнасилования;

(b) проводить незамедлительные, тщательные и беспристрастные расследования;

(c) привлечь к уголовной ответственности и наказать виновных, в том числе работающих в милиции или службе безопасности...".

38. Комитет Организации Объединенных Наций против пыток рассмотрел второй периодический доклад Киргизии и в декабре 2013 года принял следующие заключительные замечания (CAT/C/KGZ/CO/2), которые в соответствующих частях указывали следующее:

"...Безнаказанность широко распространенных актов пыток и жестокого обращения и уклонение от их расследования

5. Комитет серьезно обеспокоен продолжающейся и широко распространенной практикой пыток и жестокого обращения по отношению к лицам, лишенным свободы, в частности, во время содержания под стражей в милиции, с целью вымогательства признаний. Это подтверждают выводы специального докладчика по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания (A/HRC/19/61/Add.2, пункт 37 и последующие) и Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по правам человека (A/HRC/20/12, пункты 40 и 41). Хотя делегация Киргизии признала применение пыток в стране и подтвердила свою приверженность борьбе с ними, Комитет по-прежнему серьезно обеспокоен существенным разрывом между законодательством и его практическим применением, что отчасти подтверждается отсутствием за отчетный период дел, по которым в отношении государственных должностных лиц возбуждались бы судебные дела, выносились обвинительные приговоры и назначались наказания в виде лишения свободы за совершение пыток (статьи 2, 4, 12 и 16).

6. Комитет серьезно обеспокоен тем, что государство-участник систематически оказывается неспособным проводить безотлагательные, беспристрастные и всесторонние расследования многочисленных утверждений о пытках и жестоком обращении и привлекать предполагаемых нарушителей к судебной ответственности, в результате чего значительное количество жертв пыток и жестокого обращения отказываются обращаться с жалобами, а государственные должностные лица, предположительно виновные в совершении таких деяний, остаются безнаказанными (статьи 2, 11-13 и 16).

В частности Комитет обеспокоен:

(а) отсутствием независимых и эффективных механизмов для получения жалоб и проведения беспристрастных и всесторонних расследований утверждений о пытках. Серьезные конфликты интересов, по-видимому, мешают существующим механизмам проводить эффективные, беспристрастные расследования получаемых жалоб;

(b) препятствиями на стадии предварительного следствия, в частности, в связи с проведением судебно-медицинских обследований, которые во многих случаях не проводятся безотлагательно после получения утверждений о злоупотреблениях, осуществляются медицинскими специалистами, не являющимися независимыми, и/или проводятся в присутствии других должностных лиц, в результате чего медицинский персонал не может адекватно зафиксировать телесные повреждения, полученные задержанными, а следственные органы, соответственно, не могут возбудить официальные расследования по утверждениям о пытках из-за отсутствия доказательств;

(с) очевидной практикой следственных органов отдавать предпочтение показаниям лиц, причастных к совершению пыток, в ущерб показаниям потерпевших, а также практикой отклонения жалоб без их рассмотрения по существу;

(d) тем, что судебная система не обеспечивает действенное расследование обвинений в применении пыток, выдвигаемых обвиняемыми по уголовным делам и их адвокатами в суде. Из различных источников поступают сообщения о том, что судьи обычно не принимают к сведению информацию с утверждениями о применении пыток, включая отчеты о независимых медицинских обследованиях...

7. Комитет по-прежнему серьезно обеспокоен реакцией государства-участника на утверждения о применении пыток в отдельных случаях, доведенных до сведения Комитета, и, в частности, отказом органов власти государства-участника от проведения всесторонних расследований по многочисленным сообщениям о пытках, по причине того, что в ходе предварительных расследований не были выявлены основания для проведения полноценного расследования. Комитет обеспокоен делом правозащитника Азимжана Аскарова, этнического узбека, которому было предъявлено уголовное обвинение в связи со смертью сотрудника милиции в Южной Киргизии в июне 2010 года, о чем были сделаны заявления ряда специальных докладчиков, включая специального докладчика по вопросу о положении правозащитников (A/HRC/22/47/Add.4, пункт 248, A/HRC/19/55/Add.2, пункт 212). Аскаров утверждал, что он был неоднократно жестоко избит сотрудниками милиции непосредственно после задержания и в течение всего периода проводимого в отношении него уголовного разбирательства и что он подвергался неоднократным нарушениям процессуальных гарантий, таких как незамедлительный доступ к адвокату и эффективное, независимое медицинское обследование. Комитет отмечает, что независимая судебно-медицинская экспертиза, по-видимому, подтвердила утверждения Аскарова о пытках в период содержания под стражей в милиции и подтвердила полученные им телесные повреждения, включая устойчивую потерю зрения, травматическое повреждение головного мозга и повреждение позвоночника. Находящаяся на рассмотрении Комитета информация позволяет предположить, что Аскаров неоднократно обращался с жалобами на пытки в прокуратуру, а также в управление омбудсмена Киргизии и в Базар-Коргонский районный суд, Апелляционный и Верховный суды. Однако до сих пор органы власти государства-участника отказывали в проведении всестороннего расследования его жалоб, основываясь на сделанных Аскаровым, предположительно под принуждением, заявлений под стражей в милиции об отсутствии жалоб. Комитет понимает, что в настоящее время государство-участник рассматривает возможность дальнейшего расследования этих утверждений. Комитет обеспокоен отказом государства-участника провести всестороннее расследование по утверждениям о пытках, связанным с другими затронутыми во время обзора делами, включая дела Наргиза Турдиева и Дилмурата Хайдарова (статьи 2, 12, 13 и 16)...

8. Комитет по-прежнему обеспокоен отсутствием всесторонних и эффективных расследований в связи с многочисленными утверждениями о том, что сотрудники правоохранительных органов совершали акты пыток и жестокого обращения, произвольного задержания и чрезмерного применения силы во время и после вспышек межэтнического насилия в южной части Киргизии в июне 2010 года. Комитет обеспокоен сообщениями о том, что расследования, преследования, осуждения и наказания, назначенные в связи с событиями июня 2010 года, были преимущественно направлены против лиц узбекского происхождения, как это было отмечено различными источниками, включая Комитет по ликвидации расовой дискриминации, в 2013 году (CERD/C/KGZ/CO/5-7, пункты 6-7). Комитет также сожалеет об ограниченности предоставленной государством-участником информации о результатах пересмотра 995 уголовных дел, связанных с насилием, имевшим место в июне 2010 г. (статьи 4, 12, 13 и 16)...

Признания, полученные под принуждением

13. Комитет серьезно обеспокоен многочисленными, постоянными и достоверными сообщениями о том, что использование полученных с применением силы признаний в качестве доказательств в суде является широко распространенным. Отмечая, что использование доказательств, полученных незаконными средствами, запрещено законом, он серьезно обеспокоен тем, что на практике в системе уголовного правосудия имеет место существенный уклон в пользу признательных показаний. Комитет далее обеспокоен сообщениями о том, что судьи часто отказываются принимать меры по жалобам обвиняемых по уголовным делам или допускать к рассмотрению в качестве доказательств заключения независимых медицинских экспертов, которые могут подтвердить утверждения обвиняемых о применении пыток с целью получения признания. Комитет сожалеет о недостаточности информации, предоставленной государством-участником в отношении дел, в которых судьи или прокуроры возбуждали расследования утверждений о применении пыток, сделанных в суде лицами, обвиняемыми в совершении уголовных преступлений, а также испытывает обеспокоенность в связи с тем, что ни одно должностное лицо не было подвергнуто преследованию и наказанию за пытки даже в том единственном деле, доведенном до его сведения, в котором признание, полученное под пыткой, было исключено из материалов дела судом, в деле Фаруха Гапиурова, который был оправдан Ошским муниципальным судом по обвинению в участии в насилии, имевшем место в июне 2010 г. (статьи 2 и 15)...".

39. В главе о Киргизии годового доклада за 2013 год организации "Международная амнистия" в соответствующих частях указывается следующее:

"...Пытки и другие виды жестокого обращения по-прежнему применялись повсеместно, а правоохранительные и судебные органы не реагировали на сообщения о них. Власти так и не провели беспристрастного и эффективного расследования июньских столкновений 2010 года и их последствий, и тысячи человек, чьи права оказались нарушены, в том числе жертвы тяжких преступлений (таких как преступления против человечности), так и не увидели справедливости. В связи с июньскими беспорядками 2010 года узбеков несоразмерно часто задерживали и подвергали уголовному преследованию...

В апреле прокурор г. Ош заявил, что из 105 дел, переданных в суд в связи с июньскими беспорядками 2010 года, лишь в двух случаях были вынесены оправдательные приговоры. Причем лишь в одном из этих дел фигурировал узбек - Фаррух Гапиров, сын правозащитника Равшана Гапирова. Его освободили по итогам обжалования, когда суд признал, что вынесенный ему обвинительный приговор был основан на признании, полученном под пытками. При этом уголовные дела против применявших пытки милиционеров так и не возбудили.

На этом фоне особое внимание привлекает первый и, насколько известно, единственный на сегодняшний день обвинительный приговор, вынесенный киргизу за убийство узбеков во время июньских беспорядков 2010 года, который был отменен...".

40. Во Всемирном докладе 2013 года организации "Хьюман райтс уотч" по Киргизии содержатся следующие выводы по поводу ситуации в Киргизии в 2012 году:

"Власти Киргизии уклоняются от адекватного реагирования на насилие на юге, в частности, против этнических узбеков, подрывая длительные усилия для содействия стабильности и примирению после межэтнических столкновений, имевших место в июне 2010 года, когда погибли более 400 человек. Несмотря на шаткое затишье в Южной Киргизии, этнические узбеки по-прежнему подвергаются произвольным задержаниям, пыткам и вымогательству в отсутствие средств защиты...

Местные правозащитные неправительственные организации сообщали, что общее количество зафиксированных случаев произвольного задержания и жестокого обращения во время содержания под стражей в милиции продолжало уменьшаться в 2012 году на юге, хотя они по-прежнему документируют новые случаи. Группы также сообщают о растущей проблеме вымогательства денег правоохранительными органами, в частности, у этнических узбеков, с угрозами уголовного преследования в связи с событиями июня 2010 года. Потерпевшие от вымогательства редко сообщают о происшествиях, опасаясь репрессий.

Расследования насилия, имевшего место в июне 2010 года, затягиваются. Судебные разбирательства по делам преимущественно этнических узбеков, связанным с насилием, продолжают осуществляться в нарушение международных стандартов справедливого суда, в том числе в делах Махамада Бизурукова и Шамшидина Ниязалиева, которые были приговорены к пожизненному заключению в октябре 2012 года.

В 2012 году адвокатов в Южной Киргизии продолжали запугивать за защиту этнических узбеков, обвинявшихся в причастности к насилию июня 2010 года, создавая враждебное и насильственное окружение, умалявшее права обвиняемых на справедливое судебное разбирательство. 20 января группа лиц в г. Джалал-Абаде словесно и физически атаковала адвоката, защищавшего этнического узбека, владельца узбекоязычного телевизионного канала. Никто не был привлечен к ответственности за такое насилие против адвокатов...

На слушаниях относительно насилия июня 2010 года судьи продолжали отклонять, игнорировать утверждения о пытках и не назначали по ним расследования. В качестве редкого исключения четырех сотрудников милиции обвинили в пытке после смерти в августе 2011 года Усмонжона Холмирзаева, этнического узбека, скончавшегося от внутренних повреждений после побоев в милиции. Постоянные задержки разбирательства обусловили то, что по прошествии года судебное разбирательство еще не окончилось. В июне, после того, как Абдугафур Абдурахманов, этнический узбек, отбывавший пожизненное лишение свободы в связи с насилием июня 2010 года, скончался в тюрьме, власти не начали расследование, утверждая, что он покончил с собой...".

41. В своем докладе "Кыргызстан: через три года после насилия правосудие остается фарсом" ("Kyrgyzstan: 3 Years After Violence, a Mockery of Justice"), опубликованном в июне 2013 года, "Хьюман райтс уотч", в частности, отметила следующее:

"...Уголовные расследования событий июня 2010 года омрачены широко распространенными произвольными арестами и недозволенным обращением, включая пытки. Безнаказанное насилие в зале суда и другие вопиющие нарушения прав подсудимых не позволяют обвиняемым выстраивать эффективную защиту. "Хьюман райтс уотч" документировано, как при расследованиях несоразмерно и несправедливо преследуются этнические узбеки и как они подвергаются повышенному риску применения пыток в заключении...

Межнациональные столкновения вспыхнули в Южной Киргизии 10 июня 2010 г. В результате насилия погибли свыше 400 человек, были уничтожены почти 2 000 домов. Ужасающие преступления были совершены как в отношении этнических киргизов, так и в отношении этнических узбеков. Однако при том, что преобладающая часть жертв и имущественного ущерба пришлась на этнических узбеков, они же составляют большинство среди привлеченных к уголовной ответственности за убийство...

Исследованиями "Хьюман райтс уотч" в Южной Киргизии с 2010 по 2013 год было установлено, что органы прокуратуры неоднократно отказывались расследовать серьезные и правдоподобные заявления о пытках. Приговаривая обвиняемых к длительным тюремным срокам, суды в основном опираются на признательные показания, полученные предположительно под пытками...".

42. В главе о Киргизии Всемирного доклада 2014 года, изданного организацией "Хьюман райтс уотч", в соответствующих частях указывается следующее:

"...Недостатки в правоохранительной и судебной системах способствуют устойчивому сохранению серьезных нарушений по делам, связанным с этническим насилием на юге Киргизии в июне 2010 года. Особенно уязвимыми остаются этнические узбеки и другие меньшинства. Нападения в зале суда на адвокатов и подсудимых происходят в условиях безнаказанности, особенно в делах, связанных с событиями июня 2010 года.

В 2013 году правительственные чиновники и представители гражданского общества создали Национальный центр по предупреждению пыток. На практике недозволенное обращение и пытки по-прежнему широко распространены в местах задержания, а безнаказанность за пытки является нормой...

По прошествии трех лет правосудие за преступления, совершенные во время межэтнического насилия в Южной Киргизии в июне 2010 года, остается недостижимым. Ненадлежащее судопроизводство оборачивается длительными тюремными сроками преимущественно для этнических узбеков по приговорам, омраченными признаниями, полученными под пытками и с другими процессуальными нарушениями. Власти не пересматривают приговоров, в которых подсудимые заявляли о пытках или других вопиющих нарушениях стандартов справедливого судебного разбирательства. По меньшей мере девять этнических узбеков продолжают находиться в предварительном заключении, некоторые уже третий год. Осуждение в августе 2013 года трех этнических узбеков в г. Оше и действующие запросы об экстрадиции еще, по крайней мере, шестерых из Российской Федерации вновь указывают на судебную предвзятость в отношении этнических узбеков.

Власти не смогли разрешить острую проблему насилия в зале суда со стороны публики в ходе судебных процессов по всему Кыргызстану, в том числе во время июньского суда над тремя оппозиционными депутатами парламента, что способствовало устойчивому сохранению атмосферы, подрывающей права подсудимых на справедливое судебное разбирательство. В 2013 году адвокаты подвергались притеснениям и избиениям в залах суда, в том числе и за защиту этнических узбеков по делам об июньских событиях 2010 года. Подсудимый этнический узбек Махамад Бизуруков и его адвокаты на протяжении двух лет неоднократно подвергались угрозам, притеснениям и физическим нападениям, последний раз в сентябре 2013 года, без привлечения виновных к ответственности...

Несмотря на принятие в 2012 году национального превентивного механизма и организацию в 2013 году соответствующего Национального центра по предупреждению пыток, власти нередко отказываются расследовать заявления о пытках, и лица, применяющие пытки, остаются безнаказанными. В редких случаях, когда сотрудникам милиции предъявлялись обвинения, расследование и судебное разбирательство необоснованно затягивались.

Наглядным примером служит уголовное дело в отношении четырех сотрудников милиции, возбужденное после смерти в августе 2011 года этнического узбека, задержанного по обвинениям, связанным с этническим насилием в июне 2010 года. Усмонжон Холмирзаев умер через несколько дней после того, как его отпустили без предъявления обвинения, предположительно от травм, полученных вследствие побоев в милиции. На протяжении последних двух лет уголовное преследование неоднократно откладывалось, и пока к ответственности за его смерть никто не привлечен.

В июле 2013 года в изоляторе временного содержания в Южной Киргизии был найден мертвым Нуркамил Исмаилов, задержанный милицией за нарушение общественного порядка. По версии властей, он повесился на собственной футболке. После вмешательства джалал-абадской правозащитной группы "Справедливость" власти начали уголовное расследование по обвинениям в халатности. В сентябре родственник Исмаилова и милиция урегулировали вопрос во внесудебном порядке: сумма не разглашалась и вопрос об ответственности не затрагивался...".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

43. Заявитель утверждал, что в случае выдаче Киргизии он подвергнется пытке или бесчеловечному или унижающему достоинство обращению, поскольку относится к узбекскому этническому меньшинству. Он указывал различные источники, включая публикации Комитета Организации Объединенных Наций против пыток, "Международной амнистии" и "Хьюман райтс уотч". Он ссылался на статью 3 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

44. Власти Российской Федерации оспорили этот довод. Они заявили, что Киргизия обратилась с запросом о выдаче заявителя в связи с его причастностью к преступлению "общеуголовного" характера, которое не было связано с межэтническими столкновениями, имевшими место в 2010 году в Киргизии. В своем запросе о выдаче заявителя Генеральная прокуратура Киргизии предоставила заявителю достаточные гарантии против угрозы жестокого обращения. Она дала заверения в том, что отсутствовали политические основания для его преследования, которое не было связано с его национальностью или религией, что он не будет подвергнут пытке или иному жестокому или унижающему достоинство обращению и что его права на защиту будут соблюдены.

45. Власти Российской Федерации далее сослались на письмо Генеральной прокуратуры Киргизии, адресованное Министерству иностранных дел Российской Федерации - власти Российской Федерации не представили его Европейскому Суду - согласно которому компетентные власти Киргизии обеспечат дипломатическим сотрудникам Российской Федерации доступ к месту заключения заявителя для подтверждения того, что его права соблюдаются. Власти Российской Федерации отметили, что в процессе их сотрудничества с Генеральной прокуратурой Киргизии в области выдачи отсутствовали случаи нарушения гарантий, предоставленных Киргизией.

46. Внутригосударственные власти тщательно рассмотрели утверждения заявителя об угрозе жестокого обращения до принятия решения о его выдаче. Делая это, они полагались, в частности, на информацию Министерства иностранных дел Российской Федерации и Федеральной службы безопасности Российской Федерации, которые сообщили, что не имелось препятствий для выдачи заявителя в Киргизию. Цитируя прецедентную практику Европейского Суда, власти Российской Федерации отметили, что ссылки на общие проблемы относительно прав человека в конкретной стране не могут сами по себе служить основанием для отказа в выдаче.

47. В соответствии с решением Европейского Суда о применении правила 39 Регламента Суда выдача заявителя была приостановлена до дополнительного уведомления со стороны Европейского Суда. С учетом этого обстоятельства, а также того факта, что заявитель был освобожден из-под стражи, власти Российской Федерации утверждали, что он не может считаться "жертвой" нарушения статьи 3 Конвенции и его жалоба являлась неприемлемой ratione personae* (* Ratione personae (лат.) - ввиду обстоятельств, относящихся к лицу, о котором идет речь, критерий, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (примеч. переводчика).).

2. Заявитель

48. Заявитель поддержал свою жалобу. Он утверждал, что заверения, предоставленные Генеральной прокуратурой Киргизии, не могли рассматриваться как обеспечивающие ему гарантию против угрозы жестокого обращения.

49. Во-первых, гарантии содержали лишь поверхностные стандартные фразы, а не специфические и конкретные положения, относящиеся к конкретной ситуации заявителя.

50. Во-вторых, власти Российской Федерации не раскрыли источник своей информации относительно возможности посещения заявителя дипломатическими сотрудниками Российской Федерации. Аналогично они не сообщили подробностей относительно порядка осуществления посещений такого типа.

51. В-третьих, эти заверения были совершенно ненадежными при конкретных обстоятельствах дела заявителя, а именно (a) власти Киргизии уже пришли к выводу о том, что убийство, в совершении которого обвинялся заявитель, было совершено иным лицом без соучастников, (b) власти Киргизии не допустили защитника заявителя к участию в ряде важных процессуальных действий, осуществляемых в рамках его уголовного дела, (c) в 2012 году власти Киргизии пытались возбудить иное уголовное дело в отношении заявителя, его фотографию показывали некоторым потерпевшим, чтобы заставить их запомнить его, в целях предъявления ему обвинений в убийстве этнических киргизов, (d) сотрудники правоохранительных органов пытались вымогать деньги у матери заявителя в обмен на снятие с него уголовных обвинений, и (e) заявитель являлся членом особенно уязвимой группы, которому серьезно угрожало жестокое обращение в случае его передачи киргизским властям.

52. Заявитель утверждал, что до принятия решения о его выдаче власти не осуществили добросовестного анализа существа его утверждения о том, что он подвергнется угрозе жестокого обращения. Они не исследовали общую ситуацию с правами человека в Киргизии, а также особо уязвимую ситуацию заявителя. Вместо этого они ограничили пределы рассмотрения дела проверкой некоторых формальных условий для выдачи, предусмотренных законодательством.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

53. Европейский Суд отмечает довод властей Российской Федерации, согласно которому жалоба должна быть признана неприемлемой как не совместимая ratione personae с положениями Конвенции (см. § 47 настоящего Постановления). Он напоминает, что лицо утрачивает статус жертвы нарушения Конвенции, если власти страны признали нарушение Конвенции прямо или по существу и не предоставили возмещение (см. в числе многих примеров Решение Европейского Суда по делу "Ашур против Франции" (Achour v. France) от 11 марта 2004 г., жалоба N 67335/01, в котором власти отменили решение о высылке заявителя, и Постановление Европейского Суда по делу "Амуур против Франции" (Amuur v. France) от 25 июня 1996 г., § 36, Reports of Judgments and Decisions 1996-III).

54. Что касается специфической категории дел, затрагивающих меры по высылке, Европейский Суд последовательно отмечал, что заявитель не может утверждать, что является "жертвой" меры, которая не вступила в законную силу (см. Постановление Европейского Суда по делу "Вирьянатхан и Пуспараджа против Франции" (Vijayanathan and Pusparajah v. France) от 27 августа 1992 г., § 46, Series A, N 241-B, см. также Решение Европейского Суда по делу "Пеллумби против Франции" (Pellumbi v. France) от 18 января 2005 г., жалоба N 65730/01, и Решение Европейского Суда по делу "Этанжи против Франции" (Etanji v. France) от 1 марта 2005 г., жалоба N 60411/00). Он занимает ту же позицию в делах, где исполнение решения о депортации или выдаче приостановлено на неопределенный срок или иным образом лишено юридической силы, и где любое решение властей о продолжении процедуры депортации может быть обжаловано в компетентных судах (см. Постановление Европейского Суда по делу "Калантари против Германии" (Kalantari v. Germany) (исключение из списка подлежащих рассмотрению дел), жалоба N 51342/99, §§ 55-56, ECHR 2001-X, и Постановление Европейского Суда по делу "Мехеми против Франции (N 2)" (Mehemi v. France) (N 2), жалоба N 53470/99, § 54, ECHR 2003-IV, см. также Постановление Европейского Суда по делу "Шамаев и другие против Грузии и Российской Федерации" (Shamayev and Others v. Georgia and Russia), жалоба N 36378/02* (* Опубликовано в сборнике "Европейский Суд по правам человека и Российская Федерация" N I/2005.), § 355, ECHR 2005-III, Решение Европейского Суда по делу "Андрич против Швеции" (Andric v. Sweden) от 23 февраля 1999 г., жалоба N 45917/99, Решение Европейского Суда по делу "Бенамар и другие против Франции" (Benamar and Others v. France) от 14 ноября 2000 г., жалоба N 42216/98, и Решение Европейского Суда по делу "Джемаильджи против Швейцарии" (Djemailji v. Switzerland) от 18 января 2005 г., жалоба N 13531/03).

55. В настоящем деле решение властей Российской Федерации о выдаче заявителя Киргизии вступило в силу 23 января 2013 г. (см. § 28 настоящего Постановления). С учетом предварительной меры Европейского Суда на основании правила 39 Регламента Суда, в соответствии с которой заявитель не мог быть подвергнут выдаче до дополнительного уведомления, власти приостановили выдачу заявителя и освободили его из-под стражи под подписку о невыезде и надлежащем поведении (см. §§ 20 и 47 настоящего Постановления). Ничто в вышеуказанных действиях внутригосударственных властей не свидетельствовало о том, что они признали, что было допущено или могло быть допущено нарушение статьи 3 Конвенции или что решение о выдаче было лишено юридической силы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Каримов против Российской Федерации" (Karimov v. Russia) от 29 июля 2010 г., жалоба N 54219/08* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 4/2011.), § 90).

56. При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что заявитель может считаться "жертвой" для целей статьи 34 Конвенции.

57. Европейский Суд также отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции и не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы

58. Краткое изложение применимых общих принципов, вытекающих из прецедентной практики Европейского Суда, см. в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Умиров против Российской Федерации" (Umirov v. Russia) (от 18 сентября 2012 г. жалоба N 17455/11* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2013.), §§ 92-100).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

59. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации приняли решение о выдаче заявителя Киргизии в связи с тем, что он преследовался по обвинению в убийстве в рамках уголовного дела, которое велось в его отношении в г. Джалал-Абаде на юге Киргизии. Джалал-Абад, в котором происходили насильственные межэтнические столкновения между киргизами и узбеками в июне 2010 года, очевидно, являлся местом, в которое заявитель был бы выдан, учитывая отсутствие иных договоренностей, известных Европейскому Суду (см. § 9 настоящего Постановления). Европейский Суд оценит, имеется ли для заявителя угроза подвергнуться обращению, противоречащему статье 3 Конвенции, в случае выдачи Киргизии - оценка данной угрозы должна производиться на дату рассмотрения дела Европейским Судом с учетом оценки, произведенной внутригосударственными судами (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда по делу "Бакоев против Российской Федерации" (Bakoyev v. Russia) от 5 февраля 2013 г., жалоба N 30225/11* (* Там же.), § 113).

60. Обращаясь к общему правозащитному климату в запрашивающей стране, Европейский Суд отмечает следующее. В предыдущем деле относительно выдачи Киргизии он нашел, что в 2012 году ситуация на юге страны характеризовалась пытками и иным жестоким обращением с этническими узбеками со стороны сотрудников правоохранительных органов. Подобное обращение усилилось после событий июня 2010 года и оставалось широко распространенным и бесконтрольным, усугубляясь безнаказанностью сотрудников правоохранительных органов. Кроме того, Европейский Суд установил, что вопрос следует рассматривать в контексте этнонационализма в политике Киргизии, особенно на юге, растущих межэтнических трений между киргизами и узбеками, длящейся дискриминационной практики в отношении узбеков на институциональном уровне и недостаточного представительства узбеков, в частности, в правоохранительных и судебных органах (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Махмуджан Эргашев против Российской Федерации", § 72). Как видно из докладов органов Организации Объединенных Наций и авторитетных неправительственных правозащитных организаций (см. §§ 37-42 настоящего Постановления), в 2012-2013 годах ситуация в южной части Киргизии не улучшилась. В частности, в различных докладах сообщалось, что большое количество людей, особенно узбеков, было подвергнуто произвольному задержанию и заключению под стражу, пыткам и иным формам жестокого обращения на основании их национальности. Надлежащая реакция на злоупотребления в южной части Киргизии, особенно в отношении этнических узбеков, отсутствовала. Существует растущая проблема вымогательства денег сотрудниками правоохранительных органов, в частности, у этнических узбеков, с угрозами уголовного преследования. Соответственно, Европейский Суд заключает, что текущая общая правозащитная ситуация в Киргизии остается крайне проблематичной.

61. Европейский Суд далее рассмотрит вопрос о наличии индивидуальных обстоятельств, подкрепляющих страх заявителя по поводу жестокого обращения (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции" (Mamatkulov and Askarov v. Turkey), жалобы NN 46827/99 и 46951/99, § 73, ECHR 2005-I). Он напоминает в этом отношении, что, если заявитель сообщает о своей принадлежности к группе, которая систематически подвергается жестокому обращению, защита статьи 3 Конвенции действует, если заявитель докажет, при необходимости на основе информации, содержащейся в последних докладах независимых международных правозащитных органов или неправительственных организаций, что имеются серьезные основания верить в существование подобной практики, а также свою принадлежность к указанной группе. При таких обстоятельствах Европейский Суд не будет затем требовать, чтобы заявитель дополнительно продемонстрировал наличие особых характерных деталей (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Саади против Италии" (Saadi v. Italy), жалоба N 37201/06, § 132, ECHR 2008, и Постановление Европейского Суда по делу "NA. против Соединенного Королевства" (NA. v. United Kingdom) от 17 июля 2008 г., жалоба N 25904/07, § 116).

62. О широком распространении применения властями Киргизии пыток и жестокого обращения в отношении этнических узбеков в Джалал-Абадской области неоднократно сообщалось органами Организации Объединенных Наций (см. §§ 37-38 настоящего Постановления) и авторитетными неправительственными организациями (см. §§ 39-42 настоящего Постановления). Даже хотя в большинстве известных случаев жестокое обращение применялось к лицам, обвиняемым в преступлениях, связанных с насилием, имевшим место в июне 2010 года, Европейский Суд уже отметил в предыдущем деле, касающемся выдачи этнического узбека Киргизии, что практика пыток и иного жестокого обращения в запрашивающем государстве может характеризоваться как обычная в делах с участием подозреваемых - этнических узбеков, содержащихся под стражей по обвинениям, не связанным с насилием в июне 2010 года (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Махмуджан Эргашев против Российской Федерации", § 73). Соответственно, Европейский Суд убежден, что, даже хотя заявитель обвинялся в преступлении, не связанном с событиями июня 2010 года, он относится к особо уязвимой группе, члены которой обычно подвергаются обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции, в запрашивающей стране. Европейский Суд учитывает тот факт, что запрос о выдаче заявителя был связан с обвинением в убийстве этнического киргиза.

63. Европейский Суд отмечает, что вышеизложенные обстоятельства были доведены до сведения властей Российской Федерации. В разбирательстве на уровне страны, в котором заявитель оспаривал решение о выдаче, он утверждал, что, будучи этническим узбеком, он столкнется с серьезной угрозой жестокого обращения, если будет принято решение о его выдаче. С одной стороны, он сослался на общую ситуацию в южной части Киргизии, которая характеризовалась продолжающейся практикой преследования и дискриминации сообщества этнических узбеков. С другой стороны, он подчеркнул, что в его конкретном деле имелись особые основания полагать, что преследование в отношении лично его будет характеризоваться произволом, и ему, таким образом, серьезно угрожало жестокое обращение. Он сослался на тот факт, что власти Киргизии уже установили, что убийство M. было совершено одним У., который был признан виновным в нем окончательным приговором суда страны. Кроме того, сотрудники правоохранительных органов пытались вымогать деньги у матери заявителя в обмен на снятие с него обвинения в совершении преступления (см. §§ 11 и 25 настоящего Постановления). Определение Верховного суда Чеченской Республики от 12 ноября 2012 г. не учитывало доводы заявителя относительно угрозы жестокого обращения с ним в Киргизии. Суд сослался на заверения, предоставленные Генеральной прокуратурой Киргизии, указав, что суд "не име[л] оснований ставить [их] под сомнение". Он также сослался на решение Федеральной миграционной службы об отклонении ходатайства заявителя о предоставлении статуса беженца и на ее вывод о том, что он не будет преследоваться по политическим мотивам (см. § 26 настоящего Постановления). Верховный Суд Российской Федерации в основном воспроизвел мотивировку нижестоящего суда. Он не рассматривал утверждения заявителя и не оценивал угрозу того, что заявитель подвергнется жестокому обращению, на основании докладов авторитетных источников. Соответственно, он не компенсировал уклонение нижестоящего суда от осуществления этой оценки (см. § 28 настоящего Постановления).

64. Кроме того, при разрешении дела, касающегося ходатайства заявителя о предоставлении статуса беженца, суды также не дали адекватного ответа на его доводы относительно угрозы жестокого обращения (см. §§ 31 и 33 настоящего Постановления).

65. При таких обстоятельствах Европейский Суд не убежден в том, что вопрос об угрозе жестокого обращения подвергся тщательному рассмотрению в разбирательствах о выдаче или признании беженцем (см. Постановление Европейского Суда по делу "Абдулхаков против Российской Федерации" (Abdulkhakov v. Russia) от 2 октября 2012 г., жалоба N 14743/11* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2013.), § 148).

66. Остается рассмотреть вопрос о том, могла ли угроза, которой заявитель подвергался бы в случае выдачи, уменьшиться в связи с заверениями, которые власти Киргизии представили Российской Федерации.

67. Европейский Суд отмечает, что заверения сами по себе недостаточны, чтобы обеспечить адекватную защиту против угрозы жестокого обращения. Существует обязательство изучить вопрос о том, предоставляли ли заверения в их практическом применении достаточную гарантию того, что заявитель будет защищен от угрозы жестокого обращения. Весомость заверений со стороны принимающего государства зависит в каждом случае от обстоятельств, преобладающих в период, относящийся к обстоятельствам дела (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Саади против Италии", § 148, и Постановление Европейского Суда по делу "Отман (Абу Катада) против Соединенного Королевства" (Othman (Abu Qatada) v. United Kingdom), жалоба N 8139/09, §§ 187-189, ECHR 2012 (извлечения)).

68. Европейский Суд далее отмечает, что согласно полученным заверениям заявитель не подвергнется пытке, жестокому, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию (cм. § 21 настоящего Постановления). Власти Российской Федерации полагались на эти заверения без какой-либо проверки, заявив, что они "не имели оснований сомневаться" в том, что заверения будут соблюдены (см. § 26 настоящего Постановления).

69. Даже если допустить, что данные заверения не были сформулированы в общих выражениях, Европейский Суд отмечает, что Киргизия не является государством - участником Конвенции, и ее власти не продемонстрировали наличие эффективной системы правовой защиты против пытки, которая была бы эквивалентом системы, требуемой от государств-участников. Хотя данные заверения выглядят как формально обязательные для местных властей, Европейский Суд, учитывая неблагоприятную информацию о соблюдении прав человека на юге страны, серьезно сомневается, можно ли ожидать от местных властей их соблюдение на практике (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Махмуджан Эргашев против Российской Федерации", §§ 35-46, §§ 37-42 настоящего Постановления). Кроме того, Европейский Суд отмечает, что ссылка властей Российской Федерации на дополнительную гарантию обеспечения доступа дипломатических сотрудников Российской Федерации в место заключения заявителя не подтверждена никакими доказательствами (см. § 45 настоящего Постановления). В то же время Европейскому Суду не было продемонстрировано, что обязательство Киргизии гарантировать доступ к заявителю дипломатических сотрудников Российской Федерации обеспечило бы эффективную защиту от запрещенного обращения практически, поскольку не было установлено, что вышеупомянутые сотрудники имели бы опыт, требуемый для эффективного контроля соблюдения своих обязательств властями Киргизии. Также отсутствуют гарантии того, что они смогут разговаривать с заявителем без свидетелей. Вместе с тем их потенциальное участие не подкреплялось практическим механизмом, который, например, устанавливал бы процедуру, позволявшую заявителю подать им жалобы, или процедуру для их неограниченного доступа к пенитенциарным заведениям (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда по делу "Низомхон Джураев против Российской Федерации" (Nizomkhon Dzhurayev v. Russia) от 3 октября 2013 г., жалоба N 31890/11* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2014.), §§ 132-133).

70. Ввиду вышеизложенного Европейский Суд не может согласиться с утверждением властей Российской Федерации о том, что гарантии, предоставленные властями Киргизии, достаточны для исключения угрозы жестокого обращения с ним в запрашивающей стране.

71. С учетом данных о распространенном и регулярном применении пытки и иного жестокого обращения со стороны правоохранительных органов в южной части Киргизии в отношении членов узбекской общины, к которой принадлежит заявитель, безнаказанности сотрудников правоохранительных органов и отсутствии достаточных гарантий для заявителя в запрашивающей стране Европейский Суд находит установленным, что заявитель подвергнется реальной угрозе обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции, в случае возвращения в Киргизию.

72. Соответственно, Европейский Суд заключает, что выдача заявителя Киргизии будет нарушать требования статьи 3 Конвенции.

II. Предполагаемые нарушения подпункта "F" пункта 1 и пункта 4 статьи 5 Конвенции

73. Заявитель жаловался на то, что его содержание под стражей для обеспечения возможной выдачи было незаконным в нарушение подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции и что ему не была доступна процедура оспаривания законности постановления прокурора о заключении под стражу в нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции.

74. Принимая во внимание предоставленные ему материалы, и насколько предмет жалобы находится в его юрисдикции, Европейский Суд не усматривает в объяснениях заявителя признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Отсюда следует, что жалоба в данной части должна быть отклонена как явно необоснованная в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

III. Применение статьи 41 Конвенции

75. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Материальный ущерб

76. Заявитель требовал 773 200 рублей в качестве компенсации материального ущерба. Эта сумма состояла из (a) дохода, который он мог получить за 12 месяцев, в течение которых он был лишен свободы, в сумме 660 000 рублей, (b) арендных платежей, которые его родственники были вынуждены внести за его мастерскую за шесть месяцев, пока он находился под стражей, в сумме 60 000 рублей, и (c) стоимости его рабочего оборудования, которое было продано его родственниками, чтобы внести арендные платежи за мастерскую, в сумме 53 200 рублей.

77. Власти Российской Федерации утверждали, что отсутствует связь между материальным ущербом, на который ссылается заявитель, и предполагаемым нарушением статьи 3 Конвенции. Напротив, его требование было связано с предполагаемой незаконностью уголовных обвинений, выдвинутых против него.

78. Европейский Суд не усматривает причинной связи между потенциальным нарушением и предполагаемым материальным ущербом, поэтому он отклоняет это требование.

B. Моральный вред

79. Заявитель требовал компенсацию за причинение морального вреда и просил Европейский Суд определить сумму компенсации, которая "была бы разумной и соответствующей степени страдания вследствие того, что его лишили года жизни, свободы, отношений и профессиональной деятельности".

80. Власти Российской Федерации напомнили, что они не считали заявителя жертвой в значении Конвенции. Если Европейский Суд придет к иному выводу, то факт установления нарушения сам по себе будет являться достаточной справедливой компенсацией.

81. Европейский Суд считает, что его вывод о том, что в случае выдачи заявителя будет нарушена статья 3 Конвенции, сам по себе составляет достаточную справедливую компенсацию.

C. Судебные расходы и издержки

82. Заявитель также требовал 6 800 евро в качестве возмещения судебных издержек, понесенных во внутригосударственных судах, и 3 200 евро и 24 300 рублей в качестве возмещения расходов и издержек, понесенных в Европейском Суде.

83. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не представил доказательств того, что платежи были действительно осуществлены и что они были необходимыми и разумными.

84. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле, учитывая документы, имеющиеся в его распоряжении, и указанные критерии, Европейский Суд считает разумным присудить, - после исключения, в частности, расходов, относящихся к содержанию под стражей заявителя, которое являлось предметом жалоб, признанных неприемлемыми Европейским Судом - 3 800 евро в возмещение судебных издержек во внутригосударственном разбирательстве, а также 2 500 евро в возмещение судебных издержек и 487 евро в возмещение почтовых расходов в разбирательстве в Европейском Суде. Таким образом, сумма в размере 6 787 евро, покрывающая расходы и издержки по всем основаниям, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя в связи с этой суммой, подлежит перечислению на банковский счет представителя.

D. Процентная ставка при просрочке платежей

85. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

IV. Правило 39 Регламента Суда

86. В соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции настоящее Постановление станет окончательным, если (a) стороны заявят, что они не будут просить о передаче дела в Большую Палату Европейского Суда, или (b) по истечении трех месяцев с даты вынесения Постановления не поступит обращение о передаче дела в Большую Палату Европейского Суда, или (c) Комитет Большой Палаты Европейского Суда отклонит обращение о передаче дела в соответствии со статьей 43 Конвенции.

87. Европейский Суд полагает, что указание, данное властям Российской Федерации на основании правила 39 Регламента Суда (см. § 4 настоящего Постановления), должно оставаться в силе, пока настоящее Постановление не станет окончательным или до дополнительного указания Европейского Суда в связи с этим.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобу на нарушение статьи 3 Конвенции приемлемой для рассмотрения по существу, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил, что в случае исполнения решения о выдаче заявителя Киргизии будут нарушены требования статьи 3 Конвенции;

3) постановил, что его вывод на основании статьи 3 Конвенции составляет достаточную справедливую компенсацию, что касается требования о компенсации морального вреда;

4) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 6 787 евро (шесть тысяч семьсот восемьдесят семь евро), а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя, в качестве компенсации судебных расходов и издержек, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты, и перечислению на банковский счет представителя;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эту сумму должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

5) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации;

6) решил сохранить в силе указание властям Российской Федерации на основании правила 39 Регламента Суда на то, что в интересах надлежащего хода судебного разбирательства желательно не выдавать заявителя до тех пор, пока настоящее Постановление не станет окончательным, или до дополнительного указания.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 24 июля 2014 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Изабель Берро-Лефевр Председатель Палаты Суда