Постановление Европейского Суда по правам человека от 28 мая 2015 г. Дело "Y. (Y.) против Словении" (жалоба N 41107/10) (Пятая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Пятая Секция)

Дело "Y. (Y.) против Словении"
(Жалоба N 41107/10)

Постановление Суда

Страсбург, 28 мая 2015 г.

По делу "Y. против Словении" Европейский Суд по правам человека (Пятая Секция), рассматривая дело Палатой в составе:

Марка Виллигера, Председателя Палаты,

Ангелики Нусcбергер,

Боштьяна М. Цупанчича,

Анны Юдковской,

Андре Потоцкого,

Хелены Едерблом,

Алеши Пейхала, судей,

а также при участии Клаудии Вестердийк, Секретаря Палаты,

заседая за закрытыми дверями 31 марта 2015 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 41107/10, поданной против Республики Словения в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданкой Словении Y. (далее - заявительница) 18 июля 2010 г. Председатель Палаты удовлетворил ходатайство заявительницы не разглашать ее имя (пункт 4 правила 47 Регламента Суда).

2. Интересы заявительницы представлял Й. Алин (J. Ahlin), адвокат, практикующий в г. Любляна. Власти Словении были представлены своим Уполномоченным Б. Йовин Храстник (B. Jovin Hrastnik).

3. Заявительница утверждала, что уголовное дело по обвинению в сексуальном нападении на нее было необоснованно затянуто, не было беспристрастным и заставило ее пережить несколько травматичных ситуаций, нарушавших ее личностную неприкосновенность.

4. 20 февраля 2012 г. власти Словении были официально уведомлены о жалобе.

Факты

I. Обстоятельства дела

А. Предыстория вопроса

5. Заявительница родилась на Украине в 1987 году и прибыла в Словению в 2000 году вместе с сестрой и матерью, которая вышла замуж в Словении.

6. С июля по декабрь 2001 года, в возрасте 14 лет, заявительница предположительно подвергалась нападениям сексуального характера со стороны друга семьи Х, которому в то время было 55 лет и который вместе со своей женой часто заботился о заявительнице и помогал ей готовиться к конкурсам красоты.

7. В июле 2002 года заявительница рассказала своей матери о предполагаемых сексуальных нападениях со стороны Х, но не хотела говорить об этом с кем-либо еще.

8. 15 июля 2002 г. священник дал показания сотрудникам полиции г. Мариборе, в которых сообщил, что мать заявительницы рассказала ему о своих подозрениях о сексуальном насилии со стороны Х в отношении ее дочери.

В. Полицейское расследование

9. 16 июля 2002 г. мать заявительницы подала уголовную жалобу против Х, в которой она указала, что Х неоднократно заставлял заявительницу вступить с ним в половую связь.

10. 17 июля 2002 г. сотрудники полиции г. Марибора допросили заявительницу, и она описала, как Х принуждал ее к различным действиям сексуального характера. Что касается времени этих событий, заявительница утверждала, что Х первый раз попытался поцеловать ее до июля 2001 года, когда она начала работать моделью для модных показов. Заявительница назвала еще ряд случаев, когда Х сексуально домогался ее. Один раз Х лег на нее сверху, когда она спала у него в доме, и попытался вступить с ней половую связь, одной рукой раздвинув ей ноги, а другой закрывая рот, чтобы она не кричала, но ему помешал его младший сын, который поднялся по лестнице. В другой раз, когда они ходили в бассейн, Х хватал заявительницу под водой. Еще один раз Х предположительно отвез заявительницу в принадлежавшую его семье заброшенную мастерскую и имел с заявительницей оральный секс. Более того, по словам заявительницы, Х заставлял заявительницу удовлетворять его орально как минимум три раза: у него дома, в гараже компании и фургоне, припаркованном в лесу недалеко от города. В последний раз заявительница предположительно попыталась сбежать. Однако не зная местность, она вернулась к фургону. Заявительница утверждала, что Х несколько раз пытался вступить с ней в половую связь, но она не уверена, удалось ли ему это физически. Заявительница также рассказала, что пыталась защищаться, плакала и отталкивала Х, но безуспешно.

11. Заявительницу осмотрел эксперт-гинеколог, который подтвердил, что она является девственницей. Кроме того, в июле и августе 2002 года сотрудники полиции допросили Х, который отрицал какие-либо сексуальные взаимоотношения с заявительницей, и еще троих свидетелей.

12. После ряда неудачных попыток получить от сотрудников полиции конкретную информацию о прогрессе в ходе расследования, мать заявительницы подала жалобу в районную прокуратуру г. Марибора.

13. 27 июня 2003 г. прокуратура направила в полицию г. Марибора письмо, требуя незамедлительно направить им уголовную жалобу, поданную против Х.

14. 18 августа 2003 г. полиция направила в прокуратуру отчет, в котором сообщалось, что заявительница не смогла сообщить подробности своих жалоб и указать места, где предположительные домогательства имели место. Сотрудники полиции отметили, что им показалось, что заявительница находилась в состоянии сильного психологического стресса и боялась реакции своей матери. Они пришли к выводу, что было невозможно подтвердить жалобы заявительницы о насильственных действиях сексуального характера, а также невозможно установить причины серьезного эмоционального расстройства.

С. Судебное следствие

15. 28 августа 2003 г. прокуратура подала ходатайство о проведении судебного следствия в отношении Х, основываясь на обвинении в сексуальных домогательствах в отношении несовершеннолетней возрастом до 15 лет. В запросе утверждалось, что Х заставлял заявительницу вступить с ним в оральный секс и как минимум три раза имел с ней половые отношения, несмотря на ее несогласие и предполагаемое сопротивление.

16. 7 января 2005 г. Х вызвали к следственному судье районного суда г. Марибора. Х отказался давать устные показания. 10 марта 2005 г. Х в присутствии своего адвоката представил письменное заявление, в котором он отрицал предъявленное ему обвинение. Он также представил медицинское заключение, согласно которому у него с рождения не действовала левая рука.

17. 26 мая 2005 г. следственный судья вынес постановление о возбуждении уголовного дела в отношении Х. Жалоба Х на указанное постановление была отклонена досудебной коллегией районного суда г. Марибора.

18. 17 октября 2005 г. заявительница была допрошена в качестве свидетельницы в Люблянском районном суде, которому поручили провести допрос, поскольку свидетельница проживала на территории его юрисдикции. 8 ноября 2005 г. допрос продолжился. Х и его адвокат не были уведомлены о допросе. Заявительница подробно сообщила, когда, где и как происходили предполагаемые преступления. Сначала она описала нападение в доме Х, когда она там спала, повторив, что Х помешал его сын. По словам заявительницы, второе нападение произошло, когда вместо того, чтобы отвезти заявительницу домой, Х припарковал автомобиль в лесу и принудительно поцеловал ее. Затем Х раздел заявительницу, раздвинул ей ноги одной рукой, удерживая руки другой, и снова попытался совершить с ней половой акт, но у него не получилось. Заявительница также рассказала, что в другой раз Х отвез ее в заброшенную семейную мастерскую и совершил с ней оральный секс. Она утверждала, что пыталась вырваться из его захвата, но Х снова схватил руками ей запястья и ударил ладонью по лицу. Опять же была попытка совершения полового акта, но безуспешная. Х приказал заявительнице никому не говорить о них, или он сделает так, что ее и ее семью депортируют из Словении. Заявительница добавила, что она хорошо помнила эти три случая, и все события произошли именно так, как она их описала, но имел место также ряд аналогичных инцидентов в период с июля по декабрь 2001 года.

19. 13 и 20 декабря 2005 г. жена Х и еще один свидетель дали показания следственному судье районного суда г. Марибора.

20. 13 января 2006 г. районный суд г. Копер по просьбе районного суда г. Марибора допросил свидетельницу Д. (D.), которая сообщила, что заявительница рассказала ей о предположительных принудительных действиях сексуального характера в отношении нее.

21. 14 апреля 2006 г. следственный судья* (* Поскольку ранее в тексте без уточнений упоминаются Люблянский районный суд, районный суд г. Марибора и районный суд г. Копер, далее перевод строго следует оригинальному тексту, где просто указывается "суд" (примеч. переводчика).) допросил свидетельницу Х. (H.), которая работала в компании Х и его жены. Х. сообщила, что она не замечала, чтобы Х действовал бы ненадлежащим образом по отношению к заявительнице в помещениях компании.

22. 16 мая 2006 г. следственный судья назначил эксперта-гинеколога Б. для установления возможности участия заявительницы в половых актах в период с июля по декабрь 2001 года. Эксперт проконсультировалась с заявительницей, которая отказалась от медицинского осмотра. Среди прочего, она сказала Б., что, несмотря на попытки Х, фактического полового акта не было. Во время консультации эксперт показала заявительнице ортопедическое заключение, согласно которому Х не мог пользоваться левой рукой так, как описывала заявительница, на что заявительница ответила, что видела, как Х поднимал определенные тяжести. Более того, Б. показала заявительнице полицейский отчет, в котором говорилось, что заявительница не смогла сообщить подробности нападений и точные места, и спросила, почему она не защищалась от Х, например, отбиваясь или царапаясь. Заявительница ответила, что она не защищалась и не могла этого делать. 19 июня 2006 г. эксперт подготовил заключение, которое было основано на материалах дела, включая результаты гинекологического осмотра от 2002 года, который свидетельствовал, что в 2002 году заявительница не жила половой жизнью, а также на разговоре с заявительницей. Эксперт установил, что ничто с уверенностью не указывало на то, в рассматриваемое время заявительница вступала бы в половую связь с Х. В дополнение к своему медицинскому заключению эксперт представил комментарий о том, что в изложении заявительницей событий имелись явные несоответствия. Из заключения следовало, что ни одно из несоответствий не касалось медицинского вопроса.

23. 20 июня 2006 г. следственный судья назначил проведение экспертизы специалисту в клинической психологии Р. Проведя беседу с заявительницей, эксперт представил 4 июля 2006 г. свое заключение, в котором указала следующее:

"С 2001 года Y. проявляла симптомы жертвы сексуального и другого вида насилия (эмоциональные, поведенческие и физические симптомы)...

Кроме эмоциональных последствий, девочка демонстрировала крайне типичное поведение в отношении примененного к ней насилия, а также некоторые физические симптомы (расстройство сна, ночные кошмары, обмороки). Симптомы перечислены в отчете...

Тяжесть последствий, в частности, физических и сексуальных, в настоящее время трудно оценить. Но как краткосрочные последствия, так и долгосрочные последствия могут быть предсказаны. Их действительная степень станет очевидной на ключевых этапах жизни девочки и в стрессовых ситуациях...

Из-за этих эффектов, которые наиболее серьезны у ребенка в психологической сфере... крайне важно, был ли реально совершен половой акт с ребенком во время жестокого поведения нападавшего, или нет...

Сексуальные линии поведения могут быть надлежащим образом оценены только экспертом в клинической психологии...".

24. 15 сентября 2006 г. районная прокуратура г. Марибора предъявила Х обвинение в насильственных действиях сексуального характера в отношении ребенка в возрасте до 15 лет, что предусмотрено пунктами 1 и 2 статьи 183 Уголовного кодекса Словении. Возражение Х против обвинения было отклонено досудебной коллегией районного суда г. Марибора 20 октября 2006 г.

D. Судебное разбирательство

25. Районный суд г. Марибора назначил слушания на 27 июня 2007 г. Однако оно было перенесено по ходатайству Х, основанному на документе, из которого следовало, что Х на несколько недель взял больничный.

26. Затем слушание было назначено на 3 октября 2007 г., но было отложено по просьбе адвоката Х. Следующее слушание должно было быть проведено 12 ноября 2007 г. Из-за отсутствия одного из присяжных слушание было отложено. Впоследствии Х сообщил суду, что он собирался в деловую поездку, поэтому следующее слушание было назначено на 16 января 2008 г.

27. 16 января 2008 г. Х не появился в суде. 17 января 2008 г. он представил больничный лист.

28. 25 января 2008 г. адвокат Х сообщил суду, что Х отменил его доверенность и что впредь его будет представлять другой адвокат, М. (M.). Однако суд не получил новую доверенность на имя адвоката М. Поскольку Х обвинялся в уголовном преступлении, требовавшем обязательной помощи адвоката, 28 января 2008 г. суд назначил М. в качестве назначенного судом адвоката.

29. 14 марта 2008 г. суд провел судебное заседание, на которое не пустили публику по причине защиты частной жизни и общественной морали. Суд выслушал показания Х. В судебном заседании адвокат заявительницы потребовал дисквалификации адвоката Х, М., на том основании, что в 2001 году заявительница и ее мать консультировались с ним по рассматриваемому делу. М. отрицал, что он когда-либо видел заявительницу или ее мать, и сказал, что он только знал, что адвокат, в чьей фирме он работал в рассматриваемое время, представлял мужа-иностранца матери заявительницы в ходе процедуры развода. Коллегия суда отклонила ходатайство заявительницы, постановив, что не было законных оснований для дисквалификации адвоката.

30. 14 марта 2008 г. Х представил письменные ходатайства, утверждая, что он не мог применить физическую силу к заявительнице, поскольку при рождении у него была серьезно повреждена левая рука и она на 15 см короче, чем правая. Х настаивал, что он практически не пользовался больной рукой. Более того, он утверждал, что он сам и члены его семьи помогали заявительнице и ее сестре интегрироваться в новое общество и выучить словенский язык, в то время как их мать занималась своими личными делами. По словам Х, обвинения в сексуальном насилии были инициированы матерью заявительницы, которая хотела выманить у Х деньги.

31. 14 апреля 2008 г. суд провел второе слушание по делу. Х допросил прокурор, в основном относительно использования его левой руки, и в этом отношении пришел к выводу о том, что, хотя Х обычно управлял автомобилями с автоматической коробкой передач, он иногда водил небольшую машину с механической коробкой передач. Однако когда его спросили, водил ли он когда-либо грузовой автомобиль, Х ответил, что это не имело отношения к делу, признав, тем не менее, что у него есть лицензия на управление всеми видами автомобилей. Затем для дачи показаний была вызвана заявительница, и суд удовлетворил ее просьбу, чтобы Х удалили на это время из зала суда. Перечисляя случаи сексуального насилия со стороны Х, заявительница неоднократно плакала, и в связи с этим слушание приостановили на несколько минут. Затем заявительницу допросил М., адвокат Х, который спрашивал, какой у нее был рост в рассматриваемое время, и сколько она весила. Заявительница стала очень агрессивной и спросила М., почему, являясь лицом, который первый выслушал ее историю, он задавал такие вопросы и теперь выступал адвокатом Х. М. ответил, что это было частью тактики ведения дела. Из-за стрессового состояния заявительницы слушание было отложено.

32. 9 мая 2008 г. суд провел третье заседание. Допрос заявительницы продолжился в отсутствие Х. На вопрос о том, что она думает о ситуации спустя время, заявительница расплакалась и сказала, что никто не помог ей и что производство по делу длилось уже несколько лет, в течение которых ее заставляли переживать травмирующие моменты снова и снова.

33. 27 августа 2008 г. заявительница подала надзорную жалобу в соответствии с Законом о защите права на безотлагательное судебное разбирательство (далее - Закон 2006 года) с целью ускорить производство по делу.

34. 26 сентября 2008 г. суд провел четвертое заседание в отсутствие публики, на котором Х лично задал заявительнице сотню вопросов, начав с комментария в форме вопроса: "Верно ли, что ты сказала мне и показала, что можешь плакать по собственному желанию и все тебе верят?". Из протокола судебного заседания неясно, ответила ли заявительница на этот вопрос. Затем Х задал заявительнице ряд вопросов, направленных на доказывание того, что они виделись в основном только на встречах их семей или когда заявительница, которой нужно было куда-то подъехать или ей нужна была другая помощь, активно искала его компанию. Среди заданных Х вопросов были следующие: "Верно ли, что я не мог напасть на тебя вечером на мероприятии, как ты утверждала 14 апреля?", "Верно ли, что если бы я хотел удовлетворить свои сексуальные пожелания, я хотя б раз позвонил тебе?", "Почему ты позвонила мне в сентябре и просила вывезти тебя из города, если я уже пять раз совершил над тобой сексуальное насилие до этого дня?", "Зачем ты мне звонила, потому что я точно никогда тебе не звонил?" или "Верно ли, что ты специально попросила вывезти тебя одну из города, поскольку ты хотела поговорить со мной и отпраздновать свой успех на конкурсе красоты?". Заявительница настаивала, что она не звонила Х и не была инициатором каких-либо поездок с ним, но он сам звонил ей. Х также спросил заявительницу, говорила ли она ему, что, когда у нее будет партнер, она будет сверху, поскольку хотела доминировать.

35. Более того, Х утверждал, что обвинения в сексуальном насилии были сфабрикованы матерью заявительницы. Поэтому он задал заявительнице ряд вопросов о ее матери, включая ее знание словенского языка, ее работу и личные отношения. Кроме того, Х представил заявительнице медицинское заключение, в котором указывалось, что у него серьезно повреждена левая рука. Заявительница настаивала, что видела, как Х использовал левую руку в повседневной жизни, включая вождение автомобиля, ношение детей на руках и ношение детских школьных рюкзаков, коробок для обеда и бутылок. Во время допроса Х оспорил точность и достоверность ответов заявительницы, обширно комментируя описанные ею обстоятельства и опровергая ее версию событий. Он продолжил это делать даже после того, как председательствовавший судья разъяснил ему, что у него будет возможность представить свои комментарии после допроса заявительницы.

36. Во время перекрестного допроса Х повторил ряд вопросов и получил за это соответствующее предупреждение от председательствовавшего судьи. Более того, председательствующий судья запретил семь вопросов, которые, как она полагала, не имели отношения к делу.

37. Три раза суд объявлял небольшие перерывы из-за того, что заявительница находилась в смятении и плакала. После одного из таких перерывов Х спросил заявительницу, будет ли ей лучше, если они все пойдут поужинают, как они делали раньше, и, может быть, тогда она не будет столько плакать.

38. В какой-то из моментов заявительница попросила судью отложить судебное заседание, поскольку задаваемые ей вопросы вызывали у нее чрезмерный стресс. Однако после того, как Х сказал ей, что следующее заседание могло быть проведено только 19 ноября 2008 г., когда он вернется из деловой поездки, заявительница, плача, сказала, что Х должен продолжить допрос, поскольку она хочет со всем этим покончить. В итоге после четырехчасового перекрестного допроса заявительницы председательствовавший судья отложил судебное заседание до 13 октября 2008 г.

39. На следующем судебном заседании были допрошены жена Х, его теща и сотрудник его компании, которые утверждали, что Х очень мало использовал левую руку и, конечно, не мог поднимать тяжести.

40. 24 ноября 2008 г. было проведено шестое судебное заседание. Х допрашивал заявительницу полтора часа. Во время допроса адвокатом Х, М., заявительница снова утверждала, что уже рассказала ему всю историю некоторое время назад. М. отрицал это, отмечая, что, если бы он узнал такое, то посоветовал бы заявительнице отправиться в больницу и в полицию. Как только допрос заявительницы закончился, допросили ее мать, бльшей частью о ее личной жизни.

41. В конце заседания адвокат Х, М., подтвердил, что он сталкивался с матерью заявительницы, когда работал в юридической фирме вместе с адвокатом, который представлял мать заявительницы в рамках определенных процедур. Он также заявил, что в течение трех дней уведомит суд о том, будет ли он просить о дисквалификации в представлении интересов Х в данном деле. 25 ноября 2008 г. М. попросил суд отстранить его от участия в деле, поскольку некоторые высказывания матери заявительницы задели его лично.

42. В судебном заседании 15 декабря 2008 г. суд отклонил ходатайство М., установив, что отсутствовали предусмотренные законом основания для его дисквалификации. Кроме того, был допрошен в качестве свидетеля эксперт-гинеколог Б. Он признал, что с целью прояснения обстоятельств он в своем заключении обратился к определенным вопросам, которые не входили в запрос следственного судьи. Вместе с тем он повторил, что в рассматриваемое время заявительница не вступала в половые отношения.

43. На восьмом судебном заседании 22 января 2009 г. суд допросил эксперта в клинической психологии Р., которая снова сообщила, что сексуальное насилие, которое произошло очень давно, не могло быть подтверждено материальными доказательствами, а оценены могут быть только его психологические последствия. Эксперт также повторила, что у заявительницы были явные симптомы применения к ней сексуального насилия.

44. 20 февраля 2009 г. суд назначил еще одного эксперта-гинеколога, Т., с целью получения заключения о том, могла ли заявительница в рассматриваемое время вступать в половую связь, учитывая результаты медицинского обследования (см. § 11 настоящего Постановления). 10 марта 2009 г. эксперт представил свое заключение, в котором говорилось, что указанные результаты не соответствовали версии событий в изложении заявительницы.

45. 16 марта 2009 г. суд провел судебное заседание, на котором назначил Н (N.), эксперта-ортопеда, составить заключение относительно того, мог ли Х с учетом травмы левой руки совершить действия, в которых его обвиняла заявительница.

46. 5 мая 2009 г. эксперт Н. представил заключение, согласно которому левая рука у Х была сильно повреждена, поэтому ряд событий не мог происходить так, как это описывала заявительница.

47. 8 июня 2009 г. суд просел судебное заседание, на котором допросил эксперта Н. На вопросы адвоката заявительницы Н. пояснил, что он основывал свое мнение на медицинской карте Х, рентгеновских снимках и осмотре Х, предоставленных Х.

48. 9 июля 2009 г. было проведено судебное заседание. Заявительница просила, чтобы Н. допросили еще.

49. 29 сентября 2009 г. суд провел 12-е, последнее судебное заседание по делу. На заседании заявительница и прокурор допросили эксперта Н., который утверждал, inter alia* (* Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (примеч. переводчика).), что Х мог пользоваться левой рукой, только чтобы помочь правой руке при выполнении определенных задач, но левая рука была практически лишена мышечной силы. По мнению эксперта, Х не мог развести заявительнице ноги левой рукой и не мог снять свои брюки, как утверждала заявительница. В ответ на вопрос прокурора о том, была ли его оценка основана на предположении, что заявительница сопротивлялась Х изо всех сил, Н. заявил: "Я не основывал своего вывода на этом предположении, поскольку я не знал, оказывала она сопротивление или нет". На вопрос о том, могла ли заявительница, которой на тот момент было 14 лет, оказать сопротивление Х, который предположительно лежал на ней, эксперт ответил, что он полагал, что могла. Н. также сообщил, что, хотя у Х правая рука была более чем развита физически, он не мог напасть на заявительницу способом, описанным ею.

50. После допроса Н. заявительница, которая заказала и получила еще одно ортопедическое заключение вне судебной процедуры, в котором указывалось, что Х все еще мог ограниченно пользоваться левой рукой, потребовала назначить еще одну ортопедическую экспертизу на том основании, что имелись сомнения в выводах Н. Это ходатайство, а также ходатайство заявительницы в адрес Европейского Суда вызвать в качестве свидетельницы ее сестру и бывшего мужа ее матери, которые предположительно видели, как Х гребет в лодке двумя руками, были отклонены судом как лишенные необходимости. Более того, также было отклонено ходатайство прокурора о повторном осмотре заявительницы.

51. В конце слушаний суд огласил приговор, признав Х невиновным по всем пунктам обвинения. Ввиду этого приговора суд порекомендовал заявительнице продолжать поддерживать иск о компенсации ущерба, который она подала в гражданский суд в ходе рассмотрения уголовного дела.

52. 15 декабря 2009 г. заявительница подала новую надзорную жалобу в соответствии с Законом 2006 года. 22 декабря 2009 г. она получила из суда ответ, в котором сообщалось, что в указанный день ей были направлены письменные обоснования приговора.

53. В письменных обоснованиях суд разъяснял, что экспертное заключение ортопеда оспаривало способность Х осуществлять некоторые действия, описанные заявительницей, для осуществления которых ему бы пришлось использовать обе руки. Как объяснил эксперт, Х даже не мог двигать левой рукой в позиции, позволявшей ему снять брюки или раздвинуть ноги заявительницы. По мнению суда, тот факт, что некоторые из утверждений заявительницы были опровергнуты экспертом, бросает тень сомнения на всю ее версию событий. На основании принципа толкования любого разумного сомнения в пользу обвиняемого (in dubio pro reo) суд оправдал Х. Что касается заключения эксперта-психолога Р., которая установила, что заявительница пережила сексуальное насилие, суд отметил, что нельзя было проигнорировать приговор, вынесенный в рамках другого дела, касавшегося бывшего мужа матери заявительницы, в котором компетентный суд признал, что он вступал в половые отношения на глазах заявительницы и ее сестры и также ненадлежащим образом вел себя по отношению к заявительнице.

54. 30 декабря 2009 г. прокурор подал жалобу, в которой он критиковал суд за то, что тот не учел факт того, что вследствие своего возраста, пола и массы тела Х был намного сильнее, чем заявительница, и находился в привилегированном положении вследствие его экономического и социального статуса. Более того, прокурор отметил, что Х ездил на автомобилях с ручной коробкой передач, что требовало от него использования обеих рук. Прокурор также утверждал, что рассматриваемое преступление не требовало, чтобы половой акт был совершен насильно. Было достаточно, чтобы заявительница не хотела этого. Прокурор также подчеркнул, что производство по делу шло уже восемь лет, что усиливало травму, полученную заявительницей.

55. Жалоба была отклонена окружным судом г. Марибора 26 мая 2010 г. Суд установил, что приговор суда первой инстанции был ясным и четким в части, где представлялись доводы относительно сомнений в том, что Х совершил предполагаемые преступные действия.

56. Впоследствии заявительница просила генерального прокурора подать требование о защите законности (чрезвычайная мера). 28 июля 2010 г. генеральный прокурор сообщил заявительнице, что указанное требование могло быть подано только по вопросам, касающимся права, а не оценки фактов, что просила сделать заявительница.

E. Компенсация за длительное судебное разбирательство

57. 11 февраля 2011 г. заявительница и власти достигли внесудебного соглашения в соответствии с Законом 2006 года о выплате 1 080 евро в качестве компенсации всего материального ущерба и морального вреда, понесенных заявительницей в результате нарушения ее права на незамедлительное судебное разбирательство по рассматриваемому уголовному делу. Заявительница также получила 129,60 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек.

II. Соответствующие законодательство и прецедентная практика

А. Соответствующее уголовное законодательство Словении

58. Пункты 2 и 3 статьи 183 действовавшего в рассматриваемое время Уголовного кодекса Словении, регулирующие применение насильственных действий сексуального характера к лицу, не достигшему 15 лет, звучат следующим образом:

"(1) Лицо, вступающее в половую связь или иной акт сексуального характера с лицом противоположного или того же пола, не достигшего 15 лет, если возрастная разница между преступником и жертвой явно диспропорциональна, наказывается лишением свободы на срок от одного до восьми лет.

(2) Лицо, совершившее те же самые деяния в отношении лица, не достигшего 10 лет, или в отношении уязвимого лица, не достигшего возраста 15 лет, или с использованием угрозы жизни или физической неприкосновенности, наказывается лишением свободы на срок от трех лет и более...".

59. Статья 148 Уголовно-процессуального кодекса Словении, действовавшего в рассматриваемое время, устанавливает, что полиция, завершив предварительное следствие в отношении предполагаемого преступления, составляет уголовную жалобу, основанную на собранной информации, и направляет ее в прокуратуру. Однако даже если собранная информация, как кажется, не содержит оснований для подачи уголовной жалобы, сотрудники полиции подают прокурору рапорт о своих действиях.

60. Что касается защиты несовершеннолетних жертв уголовных преступлений сексуального характера в ходе судебного следствия, Уголовно-процессуальный кодекс Словении содержит ряд положений, направленных на защиту несовершеннолетних жертв или свидетелей в ходе судебного процесса. В процессе, касающемся преступлений против сексуальной неприкосновенности, несовершеннолетние должны с самого начала рассмотрения уголовного дела иметь адвоката для защиты своих прав. Тем несовершеннолетним, которые не могут пригласить себе адвоката, адвоката назначает суд. Более того, ответчик не может присутствовать при допросе свидетеля возрастом до 15 лет, который утверждает, что стал жертвой преступления против сексуальной неприкосновенности. В этом отношении статья 240 Уголовно-процессуального кодекса Словении закрепляет, что несовершеннолетние, особенно те, кто пострадал от преступления, должны допрашиваться с учетом их возраста, чтобы избежать каких-либо тяжелых последствий для их психологического состояния.

61. Чтобы обеспечить бесперебойное отправление правосудия, стороны и потерпевший могут в соответствии со статьей 191 Уголовно-процессуального кодекса Словении 1994 года подать председателю суда, в котором проводится судебное следствие, жалобу на задержки и другие нарушения. По результатам рассмотрения этой жалобы председатель суда должен уведомить подавшее жалобу лицо о предпринятых мерах.

62. Далее, что касается времени назначения судебного заседания по уголовному делу, пункт 2 статьи 286 Уголовно-процессуального кодекса Словении устанавливает, что председательствующий судья должен назначить первое заседание в течение двух месяцев после получения обвинительного заключения.

63. Что касается хода проведения судебного заседания, статья 295 Уголовно-процессуального кодекса Словении предусматривает, что публику могут не пустить на заседание, если это необходимо, например, для защиты частной или семейной жизни подсудимого или жертвы. Согласно статье 299 Уголовно-процессуального кодекса Словении председательствующий судья проводит заседание, предоставляет сторонам право выступить и допрашивает подсудимого, свидетелей и экспертов. В обязанности председательствующего судьи входит обеспечение того, чтобы дело было полностью прояснено, была установлена истина по делу и чтобы были устранены любые препятствия, которые могли бы затянуть производство по делу.

64. Подсудимого можно временно удалить из зала суда, если свидетель отказывается давать показания в его присутствии. Затем подсудимому зачитывают показания свидетеля, и он имеет право задать свидетелю вопросы. Тем не менее в соответствии с пунктом 2 статьи 334 Уголовно-процессуального кодекса Словении председательствующий судья может запретить вопросы, которые уже были заданы или которые не имеют отношения к делу, или которые сами содержат в себе ответ.

B. Соответствующие гражданское право Словении и правоприменительная практика

1. Гражданский иск о компенсации ущерба

65. Статья 148 Кодекса об обязательствах, регулирующего ответственность юридических лиц за ущерб, причиненный одним из их представительств, который также применяется при определении ответственности государства за причиненный ущерб, устанавливает, что юридическое лицо несет ответственность за ущерб, причиненный третьей стороне одним из его представительств при осуществлении своих функций или в связи с этими функциями. Чтобы заявителю была присуждена компенсация за ущерб, причиненный государством, заявитель должен доказать все четыре элемента ответственности государства, то есть незаконность государственных действий, наличие ущерба, наличие причинно-следственной связи и небрежность или вину со стороны государства.

66. Согласно статье 179 Кодекса об обязательствах, которая является законным основанием для присуждения компенсации морального вреда, такая компенсация может быть присуждена в случае нарушения личных прав, а также причинения физических повреждений, психических травм в связи со снижением жизненной активности, нанесением физических увечий, клеветой, смертью близкого родственника или страха, если обстоятельства дела, и в частности, вызванные ими уровень и продолжительность стресса и страха, оправдывают присуждение компенсации.

67. В соответствии с решением Верховного суда Словении N II Ips 305/2009 присуждение компенсации морального вреда строго ограничено категориями ущерба, определенного в Кодексе об обязательствах, и придерживается принципа numerus clausus* (* Numerus clausus (лат.) - исчерпывающий перечень (примеч. переводчика).). Так, Верховный суд решил, что моральный ущерб, следующий из чрезмерно длительного производства по судебному делу, не может относиться к категории ущербов, признаваемых Кодексом об обязательствах, поскольку право на судебное разбирательство в течение разумного срока не могло быть истолковано как личное право.

2. Закон о защите права на безотлагательное судебное разбирательство (Закон 2006 года)

68. Согласно статье 1 Закона 2006 года любой участник судебного процесса, включая жертву преступления, имеет гарантированное право на безотлагательное разрешение судом вопроса о его или ее правах.

C. Соответствующее международное законодательство

69. Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью, принятая Резолюцией Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций 29 ноября 1985 г. N 40/34, закрепляет, что к жертве преступления следует относиться с состраданием и уважать его или ее достоинство (см. Приложение, статья 4). Кроме того, ответная реакция судебных и административных процессов на нужды потерпевших должна быть облегчена, inter alia, принятием мер по минимизированию неудобств для потерпевших, по защите их приватности, когда это необходимо, и по обеспечению их безопасности, а также безопасности их семей и свидетелей стороны обвинения от запугивания и мести (см. Приложение, пункт d статьи 6).

70. Вместе с тем жертвы преступлений пользуются защитой согласно законодательству Европейского союза. В 2001 году было принято Рамочное соглашение Совета о положении жертвы в уголовном процессе (2001/220/JHA), которое имело целью принять минимум стандартов относительно прав и защиты жертв преступлений. Статья 2 Рамочного соглашения требует от государств-членов обеспечить, чтобы жертвы преступлений играли реальную и уместную роль в уголовной системе и чтобы к ним относились с длжным уважением применительно к достоинству лица в ходе процесса. Статья 3 Рамочного соглашения также закрепляет, что жертвам преступлений должна предоставляться возможность быть выслушанными в ходе производства по делу и представить доказательства. Однако должны быть приняты надлежащие меры, чтобы обеспечить, что жертв преступлений допросят власти и только в той степени, которая необходима в целях производства по делу. Статья 8 Рамочного соглашения требует от государств-членов обеспечить ряд мер, направленных на защиту безопасности приватности жертвы преступления. Среди прочего должны быть приняты меры для обеспечения того, чтобы избежать контакта между жертвой преступления и подсудимым в здании суда, если этого только не требуют интересы правосудия. Также государства-члены должны обеспечить, чтобы, если имеется необходимость в защите жертвы преступления, в частности, что касается их особо уязвимой категории, от последствий дачи показаний в открытом суде, они могут иметь право дать показания способом, который позволит достигнуть указанной цели с помощью любых уместных мер, соответствующих их правовым принципам.

71. Усилия государств - членов Европейского союза по усилению прав жертв преступлений привели к принятию Директивы Европейского парламента и Совета от 25 октября 2012 г. (2012/29/EС) об установлении минимальных стандартов в отношении прав, поддержки защиты жертв преступлений, заменяющей собой Рамочное соглашение Совета о положении жертвы в уголовном процессе (2001/220/JHA). Директива, которая должна быть интегрирована в правовую систему государств -членов Европейского союза к 16 ноября 2015 г., в частях, применимых к настоящему делу, устанавливает следующее:

"Декларативная часть

Лицо должно считаться жертвой, несмотря на то, установлен ли преступник, задержан ли он, привлечен к уголовной ответственности или приговорен и независимо от наличия семейных взаимоотношений между ними...

Статья 20. Право на защиту жертв преступления во время расследования уголовного дела

Без предубеждения к правам на защиту и в соответствии с правилами судебной свободы усмотрения государства-члены должны обеспечивать, чтобы во время расследования уголовного дела:

(а) допросы жертв проводились без необоснованных задержек после подачи уголовной жалобы компетентному органу государственной власти;

(b) количество допросов жертв преступлений было бы сведено к минимуму, а допросы проводились только тогда, когда это крайне необходимо для расследования уголовного дела_

(d) медицинские обследования сводились к минимуму и проводились только тогда, когда это крайне необходимо для расследования уголовного дела_

Статья 22. Индивидуальная оценка жертв преступлений для установления особых нужд по защите

Государства-члены должны обеспечить, чтобы жертвы получали своевременную и индивидуальную оценку в соответствии с внутригосударственными процедурами для определения особых нужд по защите и определения того, извлекут они пользу и в какой степени от специальных мер в ходе производства по уголовному делу, как это установлено статьями 23 и 24, в связи с их особой уязвимостью в отношении подверженности стать жертвой вторично и повторно, подверженность устрашению и мести.

2. Индивидуальная оценка должна, в частности, учитывать:

(а) персональные характеристики жертвы;

(b) тип или характер преступления;

В контексте индивидуальной оценки особое внимание необходимо уделить жертвам, которым был причинен значительный ущерб в результате совершения тяжкого преступления, которые пострадали от преступления, основанного на предвзятости или дискриминационном отношении, что можно, в частности, отнести к их личностным характеристикам, жертвам, чье взаимоотношение и зависимость от преступника делали их особо уязвимыми. В этом отношении должны быть надлежащим образом рассмотрены жертвы терроризма, организованной преступной деятельности, торговли людьми, насилия, основанного на половой принадлежности, насилия, связанного с тесными взаимоотношениями, сексуальное насилие, преступление, основанное на эксплуатации одного человека другим, или преступления, вытекающие из ненависти, а также жертвы-инвалиды_

Статья 23. Право на защиту жертв преступлений, которым требуется особая защита во время производства по уголовному делу

1. Без предубеждения к правам на защиту и в соответствии с правилами судебной свободы усмотрения государства-члены должны обеспечивать, чтобы жертвы, нуждающиеся в специальной защите, которые пользуются особыми мерами, установленными в результате индивидуальной оценки, закрепленной в пункте 1 статьи 22, пользовались бы средствами, указанными в пунктах 2 и 3 указанной статьи. Предусмотренная после индивидуальной оценки особая мера не может быть доступна, если это невозможно из-за рабочих или практических ограничений или если имеется срочная необходимость допросить жертву и отсутствие такого допроса нанесет ущерб жертве или третьему лицу или сможет нарушить ход производства по делу.

2. Во время расследования уголовного дела жертвам, нуждающимся в особой защите, должны быть доступны следующие меры, указанные в пункте 1 статьи 22:

...(b) допросы жертв проводят профессионалы, прошедшие для этого соответствующее обучение...

3. Во время проведения судебного разбирательства жертвам, нуждающимся в особой защите, должны быть доступны следующие меры, указанные в пункте 1 статьи 22 и направленные на:

(а) избежание визуального контакта между жертвой и подсудимым, включая дачу показаний, надлежащим образом включая использование коммуникационных технологий;

(b) обеспечение того, что жертву в ее отсутствие в зале суда выслушает суд, в частности, с помощью использования соответствующих коммуникационных технологий;

(с) то, чтобы избежать ненужных вопросов относительно частной жизни жертвы, не касающихся преступления;

(d) обеспечение проведение слушания в отсутствие публики_".

72. 5 мая 2011 г. Совет Европы принял Конвенцию по предотвращению и борьбе с насилием против женщин и насилием в семье, которая вступила в силу 1 августа 2014 г. Конвенция была подписана в Словении 8 сентября 2011 г., но еще не ратифицирована ею. В частях, относящихся к настоящему делу, Конвенция предусматривает следующее:

"_Статья 49. Общие обязательства

1. Стороны предпринимают необходимые законодательные или иные меры для обеспечения того, чтобы расследования и судебное производство в отношении всех форм насилия, упоминаемых в настоящей Конвенции, производились бы без ненадлежащей задержки, принимая во внимание права жертвы на всех этапах уголовного производства.

2. Стороны предпринимают необходимые законодательные или иные меры в соответствии с основополагающими принципами прав человека и, принимая во внимание гендерное понимание насилия, для обеспечения эффективного расследования и уголовного преследования за преступления, установленные настоящей Конвенцией_

Статья 54. Расследование и доказательства

Стороны предпринимают необходимые законодательные или иные меры для обеспечения того, чтобы в любом гражданском или уголовном процессе доказательства, относящиеся к истории половой жизни или поведения жертвы, разрешались бы к исследованию только в случаях, когда это уместно и необходимо_

Статья 56. Меры защиты

1. Стороны предпринимают необходимые законодательные или иные меры для защиты прав и интересов жертв, включая их особые нужды в качестве свидетелей, на всех этапах расследования и судопроизводства, в частности, путем:

(а) предоставления им защиты, а также членам их семей и свидетелям в случае запугивания, мести и повторного совершения в отношении них противоправных действий;

(b) обеспечения того, чтобы жертвы были информированы как минимум в случаях, когда сами жертвы и члены их семьи могут находиться в опасности, о случаях побегов предполагаемых преступников или их временном или окончательном освобождении из-под стражи;

(с) информирования жертв преступления при условиях, установленных международным законодательством, об их правах и службах в их распоряжении и действиях, предпринимаемых по их жалобам, о предъявленном обвинении, прогрессе в расследовании или судебном разбирательстве и их роли в этих процедурах, а также об итоге рассмотрения дела;

(d) предоставления жертвам способом, соответствующим нормам международного права, возможности быть выслушанными, представить доказательства, а также представления возможности, прямо или косвенно, добиться рассмотрения и оценки, прямо или через посредника, своих точек зрения, нужд и опасений;

(e) предоставления жертвам надлежащей службы поддержки, так чтобы их права и интересы были бы длжным образом представлены и учтены;

(f) обеспечения принятия мер для защиты частной жизни и репутации жертвы;

(g) обеспечения того, чтобы контакты между жертвой и предполагаемым преступником в здании суда и правоохранительных органов были бы сведены к минимуму;

(h) предоставления жертвам независимых и компетентных переводчиков, когда жертвы участвуют в деле в качестве стороны или когда они представляют доказательства;

(i) предоставления жертвам возможности дать показания в зале суда согласно нормам международного права без своего личного присутствия или как минимум в отсутствие предполагаемого преступника, в частности, с использованием соответствующих коммуникационных технологий, если это уместно.

2. Жертве-ребенку и ребенку, являющемуся свидетелем насилия против женщин и насилия в семье, предоставляется, если это необходимо, особая защита, учитывающая наилучшие интересы ребенка_".

Право

I. Предполагаемое нарушение статей 3 и 8 Конвенции

73. Заявительница, ссылаясь на статьи 3 и 8 Конвенции, утверждала, что производство по уголовному делу относительно применения к ней насильственных действий сексуального характера, не отвечало позитивной обязанности государства предоставлять эффективную правовую защиту от сексуального насилия, поскольку производство по делу необоснованно затягивалось, не отвечало требованиям беспристрастности и подвергло заявительницу ряду травмирующих переживаний в связи с нарушением неприкосновенности ее личности. Кроме того, заявительница утверждала, что не располагала эффективным средством правовой защиты в связи со своими жалобами, как требует статья 13 Конвенции.

74. Принимая во внимание характер и суть изложенных выше жалоб, Европейский Суд полагает, что предполагаемое затягивание производства и пристрастность внутригосударственных судов должны быть рассмотрены в соответствии только со статьей 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "P.M. против Болгарии" (P.M. v. Bulgaria) от 24 января 2012 г.), которая звучит следующим образом:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни "бесчеловечному" или "унижающему" достоинство обращению или наказанию".

75. Однако остальные жалобы заявительницы относительно недостаточного предоставления ей защитных мер в рамках уголовного дела вызывают определенные сомнения о пределах ответственности государства по защите жертв преступления, выступающих в качестве свидетелей в уголовном процесса. В особых обстоятельствах настоящего дела Европейский Суд полагает, что эти вопросы должны быть рассмотрены в соответствии со статьей 8 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Статья 8. Право на уважение частной и семейной жизни

1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

А. Приемлемость жалобы

1. Неисчерпание внутригосударственных средств правовой защиты

76. Власти государства-ответчика утверждали, что заявительница не исчерпала внутригосударственные средства правовой защиты, поскольку не подала иск против государства о компенсации причиненного властями ущерба, основанного на статьях 148 и 179 Кодекса об обязательствах. По мнению властей государства-ответчика, любое незаконное поведение со стороны органов государственной власти могло являться нарушением личных прав. В подтверждение своих аргументов власти цитировали восемь решений Верховного суда, вынесенных с 1999 по 2009 год и три решения окружного суда г. Любляны, вынесенных в период с 2010 по 2011 год, которые свидетельствовали о том, что в некоторых случаях внутригосударственные суды признавали государство ответственным за ущерб, связанный с работой государственных служащих и осуществлением ими своих полномочий. Кроме того, власти государства-ответчика предоставили несколько решений Верховного суда, окружных судов городов Любляна и Марибор, вынесенных в период с 1992 по 2011 год, в которых целый ряд прав, таких как право на личное достоинство, физическую и психологическую неприкосновенность, на семейную жизнь, уважение к мертвым и неприкосновенность жилища, были рассмотрены судами как личные права, а их незаконное нарушение было признано причинившим душевные страдания, оправдывавшими присуждение компенсации.

77. Заявительница оспорила доводы властей государства-ответчика, отметив, что компенсацию морального вреда можно было потребовать только в соответствии со статьей 179 Кодекса об обязательствах в случаях попадания под одну из указанных в статье категорий и что не было данных о том, что суды Словении посчитали позитивные обязательства государства относящимися к одной из этих категорий или, более точно, посчитали их личными правами. Заявительница отметила, что предоставленная властями государства-ответчика прецедентная практика не имела отношения к ее делу, и утверждала, что предлагаемое властями государства-ответчика средство правовой защиты не было установлено на практике. Заявительница также полагала, что в делах, аналогичных ее делу, предоставляемая гражданским правом защита была недостаточной, поскольку присуждение компенсации не могло удовлетворить процессуальных требований статей 3 и 8 Конвенции.

78. Европейский Суд отмечает, что власти уже высказывали аналогичное возражение о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты, основанное на предполагаемой доступности гражданского иска о компенсации вреда в деле "W. против Словении" (W. v. Slovenia) (Постановление Европейского Суда от 23 января 2014 г., жалоба N 24125/06, §§ 75 - 77). В этом деле Европейский Суд установил, что все приведенные властями государства-ответчика внутригосударственные решения касались материальных прав, а не прав, вытекающих из позитивного обязательства государства провести эффективное следствие и судебное разбирательство по уголовному делу. Таким образом, Европейский Суд постановил, что иск о компенсации ущерба не предоставлял заявителю разумной перспективы на успех, и отклонил возражение властей государства-ответчика. Кроме того, принимая во внимание строгое толкование категорий юридически признаваемых видов морального вреда в практике внутригосударственных судов (см. § 67 настоящего Постановления), Европейский Суд не усматривает причин отступать от выводов, сделанных им в деле "W. против Словении" (W. v. Slovenia).

79. Европейский Суд также не убежден, что поданный против государства иск о компенсации ущерба предоставил бы заявительнице эффективное возмещение в отношении всех ее жалоб на психологическую травму, полученную в результате перекрестного допроса подсудимым, участия в производстве по делу адвоката подсудимого, который предположительно ранее консультировал ее по этому же вопросу, и предположительно неуместных вопросов эксперта-гинеколога. В связи с этим Европейский Суд отмечает, что в ходе внутригосударственных процедур по получению компенсации заявительнице пришлось бы доказывать, среди прочего, что предполагаемые недостатки были незаконными по смыслу внутригосударственного законодательства, чтобы получить право на компенсацию (см. § 66, см. Постановление Европейского Суда по делу "L.M. против Словении" (L.M. v. Slovenia) от 12 июня 2014 г., жалоба N 32863/05, §§ 168-169). Однако, по-видимому, участие адвоката подсудимого в производстве по делу не противоречило внутригосударственному законодательству (см. §§ 29 и 91 настоящего Постановления). Более того, представленная властями государства-ответчика прецедентная практика не указывала, распространялась ли ответственность государства на поведение назначенных судом свидетелей-экспертов.

80. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд отклоняет возражение властей государства-ответчика о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты.

2. Отсутствие статуса жертвы

81. Власти государства-ответчика утверждали, что заявительница не могла жаловаться на затянутость следствия и последовавшего судебного разбирательства, поскольку было достигнуто внесудебное мировое соглашение, согласно которому заявительница получила компенсацию по Закону 2006 года (см. § 57 настоящего Постановления).

82. Заявительница отметила, что мировое соглашение касалось только нарушения ее прав, гарантированных статьей 6 Конвенции, но Закон 2006 года не распространялся на жалобы относительно нарушений прав, защищаемых статьями 3 и 8 Конвенции.

83. Хотя Европейский Суд не исключает возможности того, что присужденная на основании указанного Закона компенсация, которая в принципе направлена на исправление нарушений права на судебное разбирательство в течение разумного срока, может являться эффективным возмещением нарушений государством процессуальных требований, предусмотренных Конвенцией (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "W. против Словении", § 76), по-видимому, в настоящем деле нарушение статьи 3 Конвенции было признано на внутригосударственном уровне (см. a contrario* (* A contrario (лат.) - в качестве противоположного (примеч. переводчика).), ibid.* (* Ibid. (лат.) - там же (примеч. переводчика).), § 78). Кроме того, неясно, касалась ли компенсация только стадии судебного разбирательства или также распространялась на этап предварительного расследования. В свете изложенного Европейский Суд полагает, что присуждение компенсации не лишило заявительницу ее статуса жертвы применительно к задержкам в производстве по делу.

3. Вывод

84. Европейский Суд отмечает, что эта часть жалобы не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Европейский Суд также отмечает, что она не является неприемлемой и по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

В. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(а) Заявительница

85. Заявительница утверждала, что расследование жалобы о применении к ней насильственных действий сексуального характера и последующее судебное разбирательство были необоснованно затянутыми и неэффективными, что власти относились к ней с предубеждением в связи с ее украинским происхождением. Во-первых, она утверждала, что полиция г. Марибора целый год не проводила каких-либо действий по ее жалобе и направила отчет в районную прокуратуру г. Марибора, только когда ее к этому вынудила прокуратура. Более того, районный суд г. Марибора не провел судебного разбирательства в течение срока, установленного внутригосударственным законодательством. В связи с этим заявительница также настаивала, что она не могла нести ответственность за ускорение хода судебного разбирательства.

86. Во-вторых, районный суд г. Марибора отказался вызвать важных свидетелей и назначить нового эксперта-ортопеда, чтобы выяснить, действительно ли имевшаяся у Х травма помешала ему совершить насильственные действия, описанные заявительницей. Суду также не хватало беспристрастности, поскольку он ссылался преимущественно на заключение эксперта-ортопеда, которое было основано на предположении о том, что заявительница могла активно защищаться. Вместе с тем заключение не согласовывалось с некоторыми другими доказательствами, свидетельствовавшими, что Х, возможно, мог ограниченно пользоваться левой рукой.

87. Заявительница также обжаловала то обстоятельство, что государство не защитило ее личную неприкосновенность во время производства по делу. В этом отношении заявительница утверждала, что эксперт-гинеколог Б. вышел за пределы своих обязанностей и вместо того, чтобы отвечать на вопросы судьи относительно возможных половых связей, начал выяснять, было ли совершено преступление, задав заявительнице ряд вопросов, которые заставили ее защищаться (см. § 22 настоящего Постановления).

88. Хотя заявительницу допросили во время следствия, впоследствии ей пришлось давать показания на четырех судебных заседаниях в районном суде г. Марибора, где подсудимому разрешили лично мучить ее различными провокационными и повторяющимися вопросами, несмотря на тот факт, что у Х имелся юридический представитель и он мог бы задавать данные вопросы. Эти допросы причинили заявительнице сильные психологические страдания, она чувствовала себя разочарованной, униженной и беспомощной. Более того, интересы подсудимого представлял адвокат, с которым заявительница ранее обсуждала рассматриваемые факты, и поэтому он находился в положении неправильного использования или даже злоупотребления полученной информацией. В связи с этим заявительница, ссылаясь на прецедентную практику Европейского Суда, в частности, на Постановление Европейского Суда по делу "Доорсон против Нидерландов" (Doorson v. Netherlands) (от 26 марта 1996 г., Reports of Judgments and Decisions 1996-II), Постановление Европейского Суда по делу "Ван Мехелен и другие против Нидерландов" (Van Mechelen and Others v. Netherlands) (от 23 апреля 1997 г., Reports of Judgments and Decisions 1997-III) и Постановление Европейского Суда по делу "S.N. против Швеции" (S.N. v. Sweden) (жалоба N 34209/96, ECHR 2002-V), настаивала, что внутригосударственное законодательство не содержало требования уравнивания прав стороны защиты, предусмотренных статьей 6 Конвенции, с личной неприкосновенностью и приватностью жертв, защищаемых статьями 3 и 8 Конвенции. По мнению заявительницы, ее травма причинила ей серьезные и постоянные психологические трудности, которые также привели к аутоиммунным заболеваниям. В заключение заявительница обжаловала тот факт, что законодательство Словении не предоставило ей эффективного средства правовой защиты в связи с ее жалобами.

(b) Власти государства-ответчика

89. Власти государства-ответчика утверждали, что расследование предположительных насильственных действий сексуального характера в отношении заявительницы и последовавшее судебное разбирательство были эффективными. Полиция допросила заявительницу и Х, а также всех соответствующих свидетелей, и, по словам властей государства-ответчика, ничто не доказывало того, что уголовная жалоба не была бы направлена в прокуратуру, если бы прокуратура не вмешалась. Судебное разбирательство было проведено надлежащим образом и привело к постановлению приговора в отношении Х.

90. Власти государства-ответчика настаивали, что судебное разбирательство также не было пристрастным. Что касается заключения эксперта-ортопеда, которое предположительно опровергается другими доказательствами, власти отметили, что заключение было основано на медицинской документации и клиническом обследовании Х и в нем не содержалось противоречий или недостатков, которые могли бы вызвать сомнение в его точности. Поскольку никто из свидетелей не видел предполагаемых фактов применения насилия сексуального характера и эти факты не подтверждались результатами гинекологических заключений, районный суд г. Марибора оправдал Х. Хотя у заявительницы действительно имелись признаки насильственных действий сексуального характера, суд не мог проигнорировать тот факт, что еще одно (другое) дело рассматривалось в отношении третьего лица, которого подозревали в насильственных действиях сексуального характера в отношении заявительницы, что не было принято во внимание при подготовке экспертного психологического заключения. Во-вторых, власти государства-ответчика утверждали, что эксперт-гинеколог не "допрашивал" заявительницу, а беседовал с ней вне рамок судебного разбирательства. По мнению властей государства-ответчика, заявительница могла потребовать применить санкции к эксперту, если бы она полагала, что он не выполнил свои профессиональные обязанности надлежащим образом.

91. Кроме того, что касается назначенного судом Х адвоката М., власти государства-ответчика отмечали, что, поскольку Х имел право на обязательное представление своих интересов, районный суд г. Марибора придерживался норм права, регулировавших ex-officio* (* Ex-officio (лат.) - в силу служебного положения (примеч. переводчика).) назначения. В своем ходатайстве о дисквалификации М. заявительница не привела каких-либо оснований, которые бы в соответствии с внутригосударственным законодательством оправдали вынесение решения в ее пользу. Таким образом, суд не был обязаны выслушивать стороны по данному вопросу. Власти государства-ответчика добавили, что тот факт, что М. когда-то работал на юридическую фирму, представлявшую интересы мужа матери заявительницы в бракоразводном процессе, не давал оснований для вывода о том, что М. не должен был защищать интересы Х.

92. Власти государства-ответчика также утверждали, что и на этапе предварительного расследования, и во время судебного разбирательства был предпринят ряд мер, направленных на предотвращение ухудшения травмы заявительницы. Во время расследования заявительницу допрашивали в отсутствие Х и его адвоката. Следовательно, судебное разбирательство явилось для подсудимого первой возможностью задать заявительнице вопросы, при чем следовало учитывать, что заявительница являлась единственной свидетельницей предполагаемых незаконных действий Х. В связи с этим власти государства-ответчика полагали, что дело заявительницы не оправдывало ограничение права подсудимого на защиту в той степени, в которой оно могло бы помешать Х допросить заявительницу на перекрестном допросе. Власти государства-ответчика отметили, что настоящее дело отличалось от дел "Доорсон против Нидерландов", "Ван Мехелен и другие против Нидерландов" и "S.N. против Швеции" (упоминавшиеся выше), поскольку речь не шла о безопасности заявительницы и заявительница не являлась несовершеннолетней. Однако власти государства-ответчика подчеркнули, что районный суд г. Марибора удалил публику с судебного заседания и удалил Х из зала суда, когда заявительница давала показания. После того, как заявительница дала показания, суд удовлетворил ее ходатайство о том, чтобы на следующем судебном заседании подсудимый подверг ее перекрестному допросу.

93. В связи с этим власти государства-ответчика отметили, что Х не было разрешено задавать заявительнице определенные вопросы, которые не относились к делу или были бы запрещены иным образом. Кроме того, суд несколько раз назначал перерывы во время перекрестного допроса заявительницы, и власти государства-ответчика отмечали, что заявительница могла попросить объявить дополнительные перерывы, если считала это необходимым. На протяжении всего производства по делу интересы заявительницы представлял адвокат.

94. В заключение, что касается задержек в производстве по делу, власти государства-ответчика отметили, что на этапе предварительного следствия заявительница могла обжаловать затягивание работы по делу председателю соответствующего суда (см. § 61 настоящего Постановления), но она этого не сделала. Тем не менее власти государства-ответчика признали, что заявительница подала две надзорные жалобы в соответствии с Законом 2006 года (см. §§ 33 и 52 настоящего Постановления). Районный суд г. Марибора адекватно ответил в обоих случаях. Первый раз судебное заседание было назначено в течение месяца, а во второй раз письменные основания приговора были подготовлены и направлены заявительнице не позднее, чем за несколько дней до подачи жалобы. Судебное заседание действительно откладывалось девять раз по различным причинам. Однако только первый раз оно было отложено на длительный срок в связи с болезнью Х. Кроме того, власти государства-ответчика настаивали на том, что на общей продолжительности судебного разбирательства также сказалось большое количество доказательств, которые требовали исследования.

2. Мнение Европейского Суда

(а) Обязанность государства расследовать и привлекать к уголовной ответственности виновных в делах о применении насилия сексуального характера

95. Соответствующие принципы, касающиеся обязанности государства, предусмотренной статьей 3 Конвенции, расследовать дела о жестоком обращении (и, в частности, о насильственных действиях сексуального характера), совершенном частными лицами, изложены в Постановлении Европейского Суда по делу "M.C. против Болгарии" (M.C. v. Bulgaria) (жалоба N 39272/98, §§ 149, 151 и 153, ECHR 2003-XII).

96. Что касается конвенционных требований, касающихся эффективности расследования, Европейский Суд постановил, что расследование должно быть в принципе способно привести к установлению фактов дела и вявлению личностей и наказанию виновных. Это обязанность не достижения определенных результатов, а применения определенных средств. Власти должны предпринять доступные им разумные меры для обеспечения сохранности доказательств, касающихся инцидента, таких как показания свидетелей и судебно-медицинские доказательства, при этом в данном контексте подразумевается требование незамедлительности и разумной безотлагательности (см. Постановление Европейского Суда по делу "Денис Васильев против Российской Федерации" (Denis Vasilyev v. Russia) от 17 декабря 2009 г., жалоба N 32704/04* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2010. N 2 (примеч. редактора).), § 100, с дальнейшими ссылками). Незамедлительность реакции властей на жалобу является важным фактором (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, ECHR 2000-IV, §§ 133, et seq.* (* Et seq. (лат. ) - и далее, и последующие (примеч. переводчика).)). В постановлениях Европейского Суда внимание должно быть уделено таким вопросам, как возбуждение уголовного дела, задержки с установлением свидетелей или взятием показаний (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мэтэсару и Савицкий против Республики Молдова" (Matasaru and Savitchi v. Moldova) от 2 ноября 2010 г., жалоба N 38281/08, §§ 88 и 93), продолжительности предварительного следствия (см. Постановление Европейского Суда по делу "Инделикато против Италии" (Indelicato v. Italy) от 18 октября 2001 г., жалоба N 31143/96, § 37) и необоснованным задержкам уголовного производства, приводящим к истечению установленных законом сроков давности (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ангелова и Ильев против Болгарии" (Angelova and Iliev v. Bulgaria) от 26 июля 2007 г., жалоба N 55523/00, §§ 101 - 103). Несмотря на свою вспомогательную роль при оценке доказательств, Европейский Суд повторяет, что, если делается заявление на основании статьи 3 Конвенции, Европейский Суд должен уделить делу особое внимание, даже если определенные внутригосударственные процедуры и расследование уже были проведены (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кобзару против Румынии" (Cobzaru v. Romania) от 26 июля 2007 г., жалоба N 48254/99, § 65).

97. Заявительница утверждала, что оправдание Х было результатом предвзятости судов по отношению в ней, указывая, что выводы судов были основаны на неаккуратных предположениях и что суды не вызвали важных свидетелей. В связи с этим Европейский Суд отмечает, что перед судами Словении стояла сложная задача принятия решения по деликатному вопросу применения насильственных действий сексуального характера на основании противоречивых показаний свидетелей и без каких-либо вещественных доказательств, которые бы подтверждали либо версию заявительницы, либо версию Х. В ходе расследования и последовавшего судебного разбирательства внутригосударственные власти допросили ряд свидетелей и получили три экспертных заключения, чтобы прояснить ситуацию. Хотя два гинекологических заключения ни подтвердили, ни опровергли жалобы заявительницы (см. §§ 22, 42 и 44 настоящего Постановления), два других эксперта пришли к противоречивым выводам. Эксперт клинической психологии установила, что у заявительницы имелись явные симптомы применения сексуальных домогательств (см. §§ 23 и 43 настоящего Постановления). С другой стороны, эксперт-ортопед полагал, что из-за травмы Х не был достаточно силен, чтобы перебороть заявительницу. Взвешивая эти противоречивые доказательства и принимая во внимание возможность того, что имевшиеся у заявительницы симптомы могли быть вызваны ненадлежащим поведением бывшего мужа ее матери, внутригосударственные суды сочли заключение эксперта-ортопеда убедительным.

98. Европейский Суд отмечает, что вопреки доводам заявительницы, по-видимому, заключения эксперта основывались не на предположении относительно того, могла ли заявительница оказать активное сопротивление или нет (см. § 49 настоящего Постановления), а, скорее, на пределах физических возможностей Х, когда эксперт утверждал, что Х не мог бы использовать свою левую руку способами, описанными заявительницей. Действительно, по-видимому, именно это заключение стало решающим для исхода судебного разбирательства. Однако принимая во внимание значительное количество доказательств, исследованных судом первой инстанции в дополнение к показаниям заявительницы и Х (см. §§ 39 и 43 - 49 настоящего Постановления), и тот факт, что по сути речь шла о слове Х против слова заявительницы, Европейский Суд не считает неразумным, что районный суд г. Марибора отказался принимать дополнительные доказательства или что он посчитал объективные медицинские доказательства инвалидности Х основным фактором в оценке дела.

99. Тем не менее Европейский Суд отмечает с сожалением, что производство по делу было отмечено длительными периодами полного бездействия. Во-первых, полиция представила отчет о происшествии по жалобе заявительницы в компетентную прокуратуру только через год после завершения своего расследования и по соответствующему запросу прокурора (см. § 12 - 14 настоящего Постановления). Затем государственный прокурор незамедлительно потребовал возбуждения судебного расследования в отношении Х (см. § 15 настоящего Постановления). Однако у следственного судьи ушел 21 месяц на то, чтобы рассмотреть запрос (см. §§ 16 - 17 настоящего Постановления). Как только расследование было завершено, судебное заседание было назначено через восемь месяцев после подтверждения обвинительного заключения в отношении Х (см. § 25 настоящего Постановления), в нарушение норм законодательства Словении (см. § 62 настоящего Постановления). Вместе с тем из-за нескольких отложений первое судебное заседание было фактически проведено почти через полтора года после предъявления Х обвинения. В итоге с момента подачи жалобы заявительницей и до постановления приговора судом первой инстанции прошло более семи лет. Хотя невозможно предполагать, повлияли ли эти задержки, в связи с которыми власти государства-ответчика не представили оправданий, каким-либо образом на результат рассмотрения дела, по мнению Европейского Суда, они не могут отвечать процессуальному требованию незамедлительности.

100. Следовательно, имело место нарушение процессуальной обязанности власти государства-ответчика, предусмотренной статьей 3 Конвенции.

(b) Защита неприкосновенности личности в ходе уголовного дела по жалобе на насильственные действия сексуального характера в отношении заявительницы

101. Европейский Суд должен рассмотреть, предоставили ли власти государства-ответчика в рамках уголовного дела о насильственных действиях сексуального характера в отношении заявительницы достаточную защиту праву заявительницы на уважение ее личной жизни и особенно ее личной неприкосновенности. Таким образом, речь идет не о действии властей государства-ответчика, но о предполагаемом отсутствии или ненадлежащем характере мер, направленных на защиту прав жертвы в уголовном процессе. В связи с этим Европейский Суд повторяет, что, хотя основной целью статьи 8 Конвенции является защита лица от произвольного вмешательства властей, она не просто обязывает государство воздерживаться от такого вмешательства: в дополнение к этому негативному обязательству может иметь место позитивное обязательство, содержащееся в эффективном уважении права на частную или семейную жизнь. Эти обязательства могут включать в себя принятие мер, предназначенных для обеспечения уважения частной жизни, даже в сфере взаимоотношений между индивидуальными лицами (см. Постановление Европейского Суда по делу "X и Y против Нидерландов" (X and Y v. Netherlands) от 26 марта 1985 г., Series A, N 91, § 23).

102. Граница между позитивными и негативными обязательствами государства, предусмотренными статьей 8 Конвенции, точно не определена, тем не менее применимые принципы одинаковы. В обоих контекстах следует учитывать справедливый баланс, который должен быть достигнуть между противостоящими интересами (см. Постановление Европейского Суда по делу "Уайт против Швеции" (White v. Sweden) от 19 сентября 2006 г., жалоба N 42435/02, § 20).

103. Что касается конфликта интересов между стороной защиты и свидетелей в рамках уголовного дела, Европейский Суд уже неоднократно устанавливал, что уголовное производство должно быть организовано таким образом, чтобы не ставить необоснованно под угрозу жизнь, свободу или безопасность свидетелей, в частности, жертв преступления, вызванных давать показания, или их интересов, подпадающих в сферу деятельности статьи 8 Конвенции. Таким образом, интересы защиты должны быть сбалансированы по отношению к интересам свидетелей или жертв, вызванных давать показания (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Доорсон против Нидерландов", § 70). А именно уголовные дела, касающиеся преступлений на сексуальной почве, часто представляют собой испытание для жертвы, в частности, когда жертву против ее воли заставляют встречаться с подсудимым. Эти черты еще более проявляются в делах, касающихся несовершеннолетних. Исходя из этого в производстве по таким делам могут быть предприняты определенные меры с целью защиты жертвы преступления, если только они могут быть согласованы с надлежащим и эффективным осуществлением прав стороны защиты (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "S.N. против Швеции", § 47, и Постановление Европейского Суда по делу "Эйнер против Австрии" (Aigner v. Austria) от 10 мая 2012 г., жалоба N 28328/03, § 35).

104. В делах, рассматривавшихся Европейским Судом до настоящего времени, вопрос о том, достигли ли внутригосударственные власти справедливого баланса между противостоящими интересами стороны защиты, особенно права обвиняемого вызывать и подвергать перекрестному допросу свидетелей в соответствии с подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, и правами жертв, гарантированных статьей 8 Конвенции, поднимался самими обвиняемым. В противоположность этому в настоящем случае Европейский Суд призван рассмотреть данное дело с точки зрения предполагаемой жертвы. Рассматривая этот вопрос, Европейский Суд примет во внимание критерии, установленные соответствующими международными документами (см. §§ 69 - 72 настоящего Постановления). В связи с этим Европейский Суд отмечает, что Конвенция Совета Европы по предотвращению и борьбе с насилием против женщин и насилием в семье требует от государств-участников предпринять необходимые законодательные и иные меры для защиты прав и интересов жертв. Такие меры включают в себя, inter alia, защиту от запугивания и повторного нападения, предоставление жертвам возможности быть выслушанными и представить на рассмотрение и добиться надлежащей оценки своих точек зрения, нужд и забот, предоставление им возможности, если это возможно в соответствии с внутригосударственным законодательством, давать показания в отсутствие предполагаемого преступника. Кроме того, Директива Европейского парламента и Совета от 25 октября 2012 г. (2012/29/EС) об установлении минимальных стандартов в отношении прав, поддержки защиты жертв преступлений закрепляет, inter alia, что допросы жертв должны проводиться без необоснованных задержек и медицинские обследования должны быть сведены к минимуму.

105. Что касается способа защиты права заявительницы в рамках настоящего уголовного дела, Европейский Суд отмечает прежде всего, что ее показания в судебном заседании являлись единственным прямым доказательством в деле. Кроме того, другие представленные доказательства были противоречивыми: заключению психолога, подтверждавшего наличие насилия сексуального характера, противостояло заключение ортопеда. В свете изложенного необходимо повторить, что интересы судебного разбирательства требовали, чтобы стороне защиты была предоставлена возможность подвергнуть перекрестному допросу заявительницу, которая на тот момент уже не являлась несовершеннолетней. Тем не менее необходимо определить, способствовал ли способ допроса заявительницы установлению справедливого баланса между неприкосновенностью ее личности и правом Х на защиту.

106. В связи с этим Европейский Суд напоминает, что, как правило, права подсудимого, гарантированные пунктом 1 и подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, требуют, чтобы подсудимому была предоставлена соответствующая и надлежащая возможность возразить и допросить свидетелей, дающих против него показания, либо когда он сам дает показания, либо на более позднем этапе производства по делу (см. Постановление Европейского Суда по делу "Саиди против Франции" (Sadi v. France) от 20 сентября 1993 г., Series A, 261-C, 43, и Постановление Европейского Суда по делу "A.M. против Италии" (A.M. v. Italy), жалоба N 37019/97, ECHR 1999-IX, § 25). Кроме того, Европейский Суд должен проявлять осторожность при своей собственной оценке особой линии допроса, принимая во внимание, что прежде всего именно внутригосударственные власти должны решать вопрос об относимости и допустимости доказательств (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шенк против Швейцарии" (Schenk v. Switzerland) от 12 июля 1988 г., Series A, N 140, § 46, и Постановление Европейского Суда по делу "Энгель и другие против Нидерландов" (Engel and Others v. Netherlands) от 8 июня 1976 г., Series A, N 22, § 91). Таким образом, Европейский Суд уже постановил, что право лица защищать себя не подразумевает безграничное право на использование аргументов защиты (см. mutatis mutandis* (* Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (примеч. переводчика).) Постановление Европейского Суда по делу "Брандштеттер против Австрии" (Brandstetter v. Austria) от 28 августа 1991 г., Series A, N 211, § 52). Следовательно, поскольку прямое противостояние между подсудимыми, обвиняемыми в насильственных преступлениях сексуального характера, и их предполагаемыми жертвами включает в себя риск причинения жертвам дополнительных травм, по мнению Европейского Суда, личный перекрестный допрос, проводимый подсудимым, должен подвергаться самой тщательной оценке судами Словении в зависимости от интимного характера задаваемых вопросов.

107. Допрос заявительницы длился в течение четырех судебных заседаниях (см. §§ 31, 32, 34 - 38 и 40 настоящего Постановления), которые проводились в течение семи месяцев, длительного срока, которой, по мнению Европейского Суда, сам по себе вызывает озабоченность, особенно учитывая отсутствие каких-либо явных причин для длительных перерывов между заседаниями. Более того, на двух из этих заседаний подсудимый Х, интересы которого также представлял адвокат, лично подверг заявительницу перекрестному допросу. В дополнение к заявлению о том, что он физически не мог напасть на заявительницу, Х основал свой перекрестный допрос на предположении, что заявительница считала его лицом, которому можно доверять и искала его общества, а не наоборот, и что ее обвинения в его адрес были подсказаны ее матерью, которая хотела вымогать у него деньги. Следовательно, большинство вопросов Х носили явно личный характер.

108. Европейский Суд отмечает, что некоторые из заданных Х вопросов были сформулированы таким образом, что содержали в себе ответ на них, а ряд других вопросов был задан неоднократно (см. §§ 34 и 36 настоящего Постановления). Х также постоянно оспаривал достоверность ответов заявительницы, излагая свою версию событий. Действительно, стороне защиты необходимо было предоставить определенную свободу действий для оспаривания надежности и достоверности слов заявительницы и для того, чтобы раскрыть возможные несоответствия в ее показаниях. Тем не менее Европейский Суд полагает, что перекрестный допрос не должен был использоваться как способ запугать или унизить свидетеля. В связи с этим Европейский Суд находит, что некоторые из вопросов или замечаний Х, в которых без доказательственной базы предполагалось, что заявительница могла без повода заплакать с целью манипулировать людьми, что душевные переживания заявительницы могли быть облегчены ужином с Х или что заявительница доверила Х свое желание доминировать над мужчинами, были направлены не только на то, чтобы разрушить достоверность показаний заявительницы, но и на то, чтобы дать ей унизительную характеристику.

109. Европейский Суд полагает, что первой и основной обязанностью председательствовавшего судьи было обеспечить, чтобы уважение к неприкосновенности личности заявительницы было бы надлежащим образом соблюдено во время судебного разбирательства. По мнению Европейского Суда, деликатность ситуации, когда заявительница допрашивалась непосредственно, подробно и на протяжении длительного времени человеком, которого она обвиняла в насильственных действиях сексуального характера, требовала от председательствовавшего судьи контролировать форму и содержание вопросов и комментариев Х и, при необходимости, вмешиваться. Действительно, из протокола судебного заседания следует, что председательствовавший судья запретил Х задавать некоторые вопросы, которые не относились к делу. Вместе с тем Европейский Суд полагает, что оскорбительные намеки о заявительнице очевидно превысили пределы, которые можно было бы стерпеть в целях дать Х возможность построить эффективную линию защиты, и требовали ответной реакции. Принимая во внимание во всех других случаях широкую свободу действий, предоставленную Х при перекрестном допросе, по мнению Европейского Суда, ограничение личных замечаний Х не умалило бы ненадлежащим образом его право на защиту. Тем не менее подобное вмешательство уменьшило бы интенсивность того, что можно назвать стрессовым опытом для заявительницы (см. § 37 и 38 настоящего Постановления).

110. Кроме того, что касается утверждения заявительницы о том, что адвокат Х, М., должен был быть дисквалифицирован в ходе судебного разбирательства, поскольку она обращалась к нему за консультацией относительно насильственных действий сексуального характера еще до обращения в полицию, задачей Европейского Суда не является предполагать, знали ли заявительница и М. друг друга до судебного разбирательства, и, если знали, то в каком качестве, поскольку это относится к работе внутригосударственных органов власти. Однако, по-видимому, в соответствии с внутригосударственным законодательством возможность предварительной неформальной консультации между заявительницей и М. не вызывала конфликта интересов, который мог бы привести к отводу адвоката из процесса (см. §§ 29, 31 и 40 - 42 настоящего Постановления). Следовательно, установив, что заявительница не предоставила каких-либо законных оснований для отвода М., районный суд г. Марибора отклонил ходатайство заявительницы.

111. Тем не менее предположив, что утверждения заявительницы были истинными, Европейский Суд не может не полагать, что негативные психологические эффекты перекрестного допроса со стороны М. значительно превысили чувство страха, которое заявительница могла бы испытывать, если бы ее допрашивал другой адвокат. Следовательно, это являлось рассуждением, которое не должно было быть полностью проигнорировано при решении вопроса о том, следовало ли отстранить М. от участия в процессе. Более того, высказывая более обобщенное мнение, Европейский Суд добавил бы, что любая информация, которую М. мог получить от заявительницы в качестве адвоката, даже без соглашения на оплату услуг, должна была считаться конфиденциальной и не могла быть использована во благо лица с противоположными интересами в том же деле. Таким образом, Европейский Суд полагает, что внутригосударственное законодательство об отводе адвокатов или способ, которым оно было применено в настоящем деле, не учитывали достаточным образом интересы заявительницы.

112. В заключение заявительница обжаловала то обстоятельство, что эксперт-гинеколог Б., который должен был установить, вступала ли она в половые отношения в рассматриваемое время, заставил заявительницу ответить на ряд обвиняющих вопросов, не имевших отношение к предмету экспертизы. В связи с этим Европейский Суд прежде всего считает, что личная неприкосновенность жертв уголовных преступлений должна, в силу самой ситуации, в первую очередь защищаться публичными властями, проводящими рассмотрение дела. В этом отношении Европейский Суд полагает, что от властей требуется обеспечить, чтобы и другие участники уголовного процесса, призванные помочь в ходе расследования или процесса принятия решения, обращались бы с жертвой и другими свидетелями с достоинством и не причиняли бы им ненужных неудобств. Что касается настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что независимо от статуса Б. в уголовном процессе власти не оспаривали, что власти государства-ответчика могли считаться ответственными за его поведение. Европейский Суд не видит оснований для иного вывода, отмечая, что эксперт и обжалуемый осмотр были назначены следственным судьей в рамках осуществления им своих полномочий.

113. Кроме того, обращаясь к осмотру заявительницы экспертом Б., Европейский Суд отмечает, что эксперт представил на рассмотрение заявительницы отчеты полицейских и ортопеда и спрашивал заявительницу, почему она не защищалась более активно (см. § 22 настоящего Постановления), таким образом затрагивая темы, которые действительно не относились к вопросам, которые его просили исследовать. По мнению Европейского Суда, вопросы и замечания Б., а также юридические заключения, которые Б. включил в свое экспертное заключение, выходили за пределы поставленной перед ним задачи, а также за пределы медицинской экспертизы. Более того, по-видимому, Б. не имел опыта в проведении бесед с жертвами сексуального насилия. Следовательно, сложно понять, какую цель он преследовал, вмешиваясь в вопросы, относившиеся к компетенции следственных и судебных властей. Что еще более важно, как утверждает заявительница, она была поставлена в положение, когда была вынуждена защищаться, что, по мнению Европейского Суда, без необходимости усилило стресс, которому она подвергалась в ходе рассмотрения уголовного дела.

114. Европейский Суд напоминает тот факт, что власти Словении и, в частности, председательствовавший в деле судья столкнулись с деликатной задачей нахождения баланса между противостоящими интересами и обеспечением эффективного осуществления права подсудимого на правовую помощь и допрос свидетельствующих против него свидетелей. Также верно, что был предпринят ряд мер, чтобы предотвратить нанесение заявительнице дальнейшей травмы. Она давала показания следственному судье в отсутствие подсудимого и его адвоката, публика не допускалась на судебное заседание, и подсудимого удаляли из зала суда, когда заявительница давала показания (см. §§ 18, 29, 31 и 34 настоящего Постановления). В связи со стрессом, которому подверглась заявительница во время дачи показаний и перекрестного допроса, в судебном заседании несколько раз объявлялся перерыв или оно переносилось на другую дату (см. §§ 31, 37 и 38 настоящего Постановления). Кроме того, председательствующий судья предупреждал подсудимого относительно повтора вопросов на перекрестном допросе и запретил ряд вопросов(см. § 36 настоящего Постановления). Тем не менее, по мнению Европейского Суда, уже существовавшие отношения между заявительницей и подсудимым и интимный характер рассматриваемого вопроса, а также юный возраст заявительницы на момент предполагаемых насильственных действий сексуального характера заявительница была несовершеннолетней, являлись крайне деликатными моментами, которые требовали соответствующего деликатного подхода властей к рассмотрению настоящего уголовного дела. Принимая во внимание совокупный эффект рассмотренных выше факторов, которые неблагоприятно сказались на неприкосновенности личности заявительницы (см. § 107, §113 настоящего Постановления), Европейский Суд полагает, что они существенно превысили уровень дискомфорта, присущий процессу дачи показаний в качестве жертвы предполагаемых насильственных действий сексуального характера, и, следовательно, не могут быть оправданы требованиями справедливого судебного разбирательства.

115. Исходя из изложенного Европейский Суд полагает, что способ рассмотрения настоящего уголовного дела не предоставил заявительнице необходимую защиту, чтобы достигнуть справедливого баланса между ее правами и интересами, защищаемыми статьей 8 Конвенции, и правами Х на защиту, гарантированными статьей 6 Конвенции.

116. Следовательно, имело место нарушение статьи 8 Конвенции.

II. Применение статьи 41 Конвенции

117. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Ущерб

118. Заявительница требовала 30 000 евро в качестве компенсации морального вреда, утверждая, что насильственные действия сексуального характера и повторное положение в качестве жертвы, которое она испытала во время рассмотрения уголовного дела, сильно повлияли на ее психологическое здоровье и причинили ей психические страдания и переживания. Заявительница утверждала, что во время рассмотрения дела она страдала от депрессий, беспокойства и недостаточной концентрации, что требовало психиатрической помощи, ей даже пришлось прийти на слушание со своим психиатром. Более того, впоследствии ее стал беспокоить рассеянный склероз.

119. Власти государства-ответчика полагали, что заявительница не доказала наличия причинно-следственной связи между имевшимися у нее проблемами со здоровьем и предполагаемыми нарушениями Конвенции. Власти государства-ответчика также отмечали установления Европейским Судом нарушения конвенционных прав заявительницы и присуждения ей справедливой компенсации, что следует принимать во внимание, что заявительница уже получила от государства денежную компенсацию в размере 1 080 евро за нарушение ее права на судебное разбирательство в течение разумного срока.

120. Принимая во внимание психиатрические заключение, составленное психиатром заявительницы в 2010 году, испытанный в это время заявительницей психологический стресс мог как минимум частично быть обусловлен рассматриваемым уголовным делом, которое, как установил Европейский Суд, проводилось с недостаточной эффективностью и непропорционально влияло на неприкосновенность личности заявительницы. Таким образом, Европейский Суд полагает, что в этом отношении заявительнице должна быть присуждена некоторая компенсация морального вреда. Однако Европейский Суд отмечает, что суды Словении не посчитали доказанными утверждения заявительницы о применении к ней насильственных действий сексуального характера. Европейский Суд также не может предполагать, каким был бы исход рассмотрения дела заявительницы на внутригосударственном уровне, если бы не было допущено нарушение Конвенции.

121. Что касается возражения властей государства-ответчика о том, что заявительнице на внутригосударственном уровне была присуждена компенсация, заявительница получила от государства 1 080 евро за длительность рассмотрения ее дела. Однако, поскольку, по-видимому, внесудебное урегулирование не распространялось на позитивные обязательства государства, закрепленные статьей 3 Конвенции (см. § 83 настоящего Постановления), и, следовательно, указанная компенсация не имела отношения к статусу заявительницы как жертвы в соответствии с указанным положением (см. a contrario упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "W. против Словении", § 91), указанное соглашение не может быть принято во внимание при определении размера компенсации, присуждаемой в соответствии со статьей 41 Конвенции в отношении установленных Европейским Судом нарушений.

122. Проводя оценку на основе принципа справедливости, Европейский Суд присуждает заявительнице 9 500 евро в качестве компенсации морального вреда.

В. Судебные расходы и издержки

123. Заявительница также требовала 7 462,50 евро плюс 20% налога на добавленную стоимость, что в итоге составляет 8 955 евро, в качестве компенсации расходов и издержек, понесенных при рассмотрении ее жалобы в Европейском Суде.

124. Власти государства-ответчика утверждали, что требование было чрезмерно завышенным по сравнению с суммами, которые могли бы быть взысканы применительно к рассмотрению жалобы Европейским Судом в соответствии с законом об оплате труда адвоката. Максимальная ставка оплаты за рассматриваемое производство составляла 2 625 евро, если слушание проводилось в Европейском Суде, и 1 500 евро, если оно не проводилось.

125. Согласно прецедентной практике Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение судебных расходов и издержек, только если доказано, что они были понесены в действительности и по необходимости и являлись разумными по количеству. В настоящем деле, принимая во внимание предоставленные ему документы и приведенные выше критерии, Европейский Суд считает разумным присудить заявительнице 4 000 евро, исключая налог на добавленную стоимость, в качестве компенсации расходов на рассмотрение жалобы Европейским Судом. Что касается требования увеличить сумму компенсации на размер налога, Европейский Суд повторяет, что, хотя судебные расходы и издержки часто подпадают под действие налога на добавленную стоимость, выплачиваемого государству адвокатами, переводчиками и другими профессиональными работниками, налог, тем не менее, включается в выставляемый заявителям счет и в итоге оплачивается ими. Заявители должны быть защищены от этой дополнительной выплаты. Только по этой причине в резолютивной части своих постановлений Европейский Суд указывает, что любой налог, который может быть взыскан с заявителя, должен быть добавлен к сумме компенсации судебных расходов и издержек (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Курич и другие против Словении (справедливая компенсация)" (Kuric and Others v. Slovenia), жалоба N 26828/06, ECHR 2014, § 127, и Постановление Европейского Суда по делу "Организация "Свидетели Иеговы" против Франции (справедливая компенсация)" (Les Temoins de Jehovah v. France) от 5 июля 2012 г., жалоба N 8916/05, § 37).

С. Процентная ставка при просрочке платежей

126. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд:

1) объявил единогласно жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил единогласно, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с неспособностью властей государства-ответчика обеспечить проведение безотлагательного расследования и рассмотрения уголовного дела по жалобам заявительницы на насильственные действия сексуального характера;

3) постановил шестью голосами "за" и одним - "против", что имело место нарушение статьи 8 Конвенции в связи с неспособностью властей государства-ответчика защитить неприкосновенность личности заявительницы в ходе рассмотрения уголовного дела относительно насильственных действий сексуального характера в отношении нее;

4) постановил единогласно, что:

(а) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявительнице следующие суммы:

(i) 9 500 евро (девять тысяч пятьсот евро) плюс любой налог, который может быть взыскан с этой суммы, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 4 000 евро (четыре тысячи евро) плюс любой налог, который может быть взыскан с этой суммы, в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(b) по истечении указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на указанные суммы должен начисляться простой процент в размере годовой ставки Европейского центрального банка, действующей в период невыплаты, плюс три процента;

5) отклонил единогласно оставшуюся часть требований заявительницы о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 28 мая 2015 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Клаудия Вестердийк
Секретарь
Секции Суда

Марк Виллигер
Председатель
Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда к настоящему Постановлению прилагается отдельное мнение судьи Анны Юдковской.

Частично несовпадающее мнение судьи Анны Юдковской

Хотя я полностью согласна с большинством судей в том, что расследование по жалобе заявительницы на насильственные действия сексуального характера продолжалось слишком долго в нарушение требований статьи 3 Конвенции, я не могу согласиться, что нарушение статьи 8 Конвенции также имело место.

Дело касается справедливого баланса, которого следовало достичь между интересами стороны защиты в уголовном деле и интересами жертвы, вызванной для дачи показаний. Тщательно изучив представленные материалы дела, я считаю, что международный суд с трудом может предполагать, какие дополнительные меры мог бы предпринять председательствующий судья для защиты интересов заявительницы в степени, которая не являлась бы нарушение прав подсудимого на справедливое судебное разбирательство.

Европейский Суд рассмотрел в соответствии со статьей 8 Конвенции ряд жалоб, поданных жертвами изнасилования, в которых власти не выполнили свою позитивную обязанность по проведению эффективного расследования по жалобам на насильственные действия сексуального характера (см. среди недавних примеров дела "C.A.S. и C.S. против Румынии" (C.A.S. and C.S. v. Romania) и "D.J. против Хорватии" (D.J. v. Croatia), с дальнейшими ссылками* (* Постановление Европейского Суда от 20 марта 2012 г., жалоба N 26692/05, и Постановление Европейского Суда от 24 июля 2012 г., жалоба N 42418/10.)). Однако ранее Европейский Суд так подробно не рассматривал вопрос о допросе в ходе судебного заседания.

Более того, в своем инновационном Постановлении по делу "M.C. против Болгарии" (M.C. v. Bulgaria)* (* Постановление Европейского Суда, жалоба N 39272/98, ECHR 2003-XII.) Европейский Суд заявил, что в обстоятельствах этого дела его задача была ограничена "рассмотрением того, имели ли рассматриваемые законодательство и практика и их применение в соответствующем деле в совокупности с предполагаемыми ошибками следствия такие серьезные недостатки, чтобы являться нарушением позитивных обязанностей государства, предусмотренных статьями 3 и 8 Конвенции... Европейский Суд не озаботился утверждениями об ошибках или отдельных случаях упущений в ходе следствия...".

Тем не менее в этом деле Европейский Суд подверг власти критике за неспособность "исследовать все факты и принять решение на основании оценки всех сопутствующих обстоятельств..." (см. упоминавшееся выше Постановление по делу "M.C. против Болгарии", § 181). В настоящем же деле, наоборот, по-видимому, критике подвергаются внутригосударственные власти за неспособность запретить вопросы, которые могли бы потенциально пролить дополнительный свет на обстоятельства дела.

Практикующие юристы слишком хорошо знают, как трудно по ряду причин успешно добиться обвинения в делах о насильственных действиях сексуального характера: в таких делах редко бывают свидетели, недостаточно подтверждающих вещественных доказательств, существуют явные сложности с доказыванием обвинения и так далее.

Таким образом, сторона обвинения имеет тенденцию в основном полагаться на показания жертвы, которые часто служат основанием для обвинительного приговора. Единственной тактикой защиты для подсудимого в таких случаях является опровергнуть истинность утверждений жертвы и оспорить их достоверность. Поэтому неудивительно, что задаваемые подсудимым вопросы могут носить интимный и навязчивый характер, чтобы позволить судье увидеть манеру поведения жертвы при перекрестном допросе. Это самая суть права подсудимого на допрос свидетеля, дающего против него показания.

Примерно 120 лет назад Верховный суд Соединенных Штатов Америки определил "основную цель" права обвиняемого на очную ставку со свидетелями обвинения как "предотвращение использования показаний, данных в ходе следствия или ex parte* (* Ex parte (лат.) - заявление, сделанное в отсутствие другой стороны, в одностороннем порядке.) письменных показаний под присягой... против заключенного вместо личного допроса и перекрестного допроса свидетелей, в которых обвиняемый имеет возможность не только проверить воспоминания свидетеля и исследовать его моральные устои, но и вынудить свидетеля встать лицом к лицу с присяжными, чтобы они могли посмотреть на него, а судья, из поведения свидетеля и манеры дачи им показаний, мог бы решить, стоит ли ему верить* (* Дело "Маттокс против Соединенных Штатов Америки" (Mattox v. United States), 156 U.S. 237, 242-243 (1895).)".

Право на конфронтацию имеет длинную и богатую историю, восходя к римскому праву, и широко распространилось в системах общего права, где его суть заключается в убеждении, что "всегда сложнее сказать ложь о человеке, глядя ему "в лицо", чем говоря "у него за спиной", и "даже если ложь сказана, она часто произносится менее убедительно"". Это было разъяснено судьей Антонином Скалиа (Antonin Scalia) в прецедентном в данном отношении решении Верховного суда Соединенных Штатов Америки по делу "Кой против штата Айова" (Coy v. Iowa)* (* 487 US 1012, 1016 (1988).). В этом решении судья Скалиа проследил историю права противостоять своему противнику в ходе "встречи лицом к лицу", проиллюстрировав ее из произведения "Ричард II" У. Шекспира:

"Шекспир так описывал суть конфронтации, когда Ричард II сказал:

"Позвать сюда обоих, пусть они,

И обвиняемый, и обвинитель,

Лицом к лицу, нахмурясь друг на друга,

Откроют нам все помыслы свои""* (* Ричард II, акт I, сцена I.).

Судья пришел к выводу, что "есть что-то глубоко в человеческой природе, что считает противостояние лицом к лицу между обвиняемым и обвинителем "существенным для проведения справедливого судебного разбирательства по уголовному делу"". В деле "Калифорния против Грина" (California v. Green) право на конфронтацию было описано как "величайший правовой двигатель, когда-либо изобретенный для установления истины"* (* 399 US 149 (1970).).

Вопреки Конституции Соединенных Штатов Америки Конвенция не гарантирует как таковое право на конфронтацию лицом к лицу между обвиняемым и жертвой. Тем не менее во многих делах, также касающихся насильственных действий сексуального характера в отношении несовершеннолетних, Европейский Суд установил, что гарантии справедливого судебного разбирательства не соблюдались, если ни на одном из этапов производства по делу подсудимому не предоставлялась возможность задать вопросы предполагаемой жертве (см. в качестве одного из последних примеров дело "Вронченко против Эстонии" (Vronchenko v. Estonia* (* Постановление Европейского Суда от 18 июля 2013 г., жалоба N 59632/09.)). Цель гарантии, содержащейся в подпункте "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, та же самая: помочь суду в наблюдении за манерой поведения свидетеля при прямом допросе. Это положение не только действует в интересах стороны защиты, но и служит справедливости более широким образом: помогает в установлении истины, поскольку вопросы, заданные стороной защиты, не только позволяют проверить достоверность свидетеля, но также проливают свет на другие факты, которые могут быть важны для выводов суда* (* Stefan Trechsel. Human Rights in Criminal Proceedings, Oxford University Press, 2005, p.293 (Стефан Трексель. Права человека в уголовном процессе. Оксфорд Юниверсити пресс, 2005. С. 293).). По моему мнению, в недавнем деле большинство судей проигнорировали этот существенный элемент права подсудимого на допрос ключевого свидетеля, дающего против него показания.

В настоящем деле заявительница являлась предполагаемой жертвой насильственных действий сексуального характера, которое является одним из самых тяжких преступлений против неприкосновенности личности и которое наносит жертве глубокую травму. Утверждалось, что "за исключением убийства, преступление сексуального характера является крайней степенью вторжения в неприкосновенность личности, влекущее самые тяжкие физические и психологические последствия для жертвы"* (* Janet L. Barkas. Victims, New York: Scribner's, 1978 (Джанет Л. Баркас. Жертвы. Нью-Йорк: Скрибнер, 1978).). Безусловно, что судебное разбирательство представляет дополнительную травму для жертвы насильственных действий сексуального характера, особенно для несовершеннолетних. Таким образом, очевидно, что рассуждения на тему обеспечения достаточного психологического комфорта для жертвы важны и могут в определенных случаях превалировать над правом обвиняемого на конфронтации.

Директива Европейского парламента и Совета от 25 октября 2012 г. (2012/29/EU) об установлении минимальных стандартов в отношении прав, поддержки защиты жертв преступлений, устанавливающая минимальные стандарты прав, поддержки и защиты жертв преступлений, указывает, что для самой уязвимой категории жертв должны быть доступны меры, включая "меры, направленные на избежание ненужных вопросов о личной жизни жертвы, не относящиеся к сути уголовного дела", и "меры, позволяющие провести судебное заседание в отсутствие публики" (подпункты "с" и "d" пункта 2 статьи 23).

Другие международные документы о защите жертв преступлений, включая те, что процитированы в настоящем Постановлении, хотя и концентрируются на правах жертв в ходе уголовного производства, также подчеркивают право стороны защиты. По-видимому, никто не оспаривает, что полное игнорирование права обвиняемого с целью обеспечения психологического комфорта жертвы является шагом в сторону неверного решения.

В настоящем деле следует упомянуть, что, хотя предполагаемые события имели место, когда заявительнице было 14-15 лет, судебное разбирательство проводилось через пять или шесть лет, когда, во-первых, нельзя сказать, что ее травма была такой же свежей, как непосредственно после событий, и, во-вторых, заявительница уже являлась взрослой. Исходя из этого сложно утверждать, что она была особо уязвима на момент рассмотрения ее дела судом.

Кроме того, крайне важно, что допрос заявительницы проходил в отсутствие публики (см. вышеупомянутую Директиву). Более того, суд удовлетворил просьбу заявительницы удалить Х из зала суда, когда она давала показания. Помимо этого, как также отметило большинство судей, некоторые из вопросов Х запретил председательствующий судья, когда посчитал их не относящимися к делу. Что еще мог сделать судья, чтобы защитить права заявительницы и при этом сохранить возможность оценить достоверность показаний жертвы?

Большинство считает, что "большая часть вопросов Х носила явно личный характер" (см. § 107 настоящего Постановления). Я полностью согласна с этим выводом, и мне трудно вообразить вопрос неличного характера, который обвиняемый, считающий себя невиновным, мог задать обвиняющей его, как он полагает, жертве. Некоторые из замечаний Х действительно были направлены на раскрытие негативных сторон характера заявительницы, тем не менее большинство судей определяет их как "оскорбительные намеки", превышающие "пределы, которые можно было бы стерпеть в целях дать Х возможность построить эффективную линию защиты". Очевидно, что целью этих замечаний было оспорить достоверность слов заявительницы и предоставить судье возможность наблюдать за ее поведением под провокационным допросом, что, опять же, является ключевым моментом любой конфронтации в зале суда.

Конечно, способ, которым Х осуществлял свою линию защиты, причинял дополнительный стресс заявительнице, которой уже была причинена глубокая травма. Тем не менее настоящая ситуация существенно отличается от дела "Брандшеттер против Австрии", на которое ссылалось большинство судей, поскольку в этом деле заявитель в ходе производства уголовного дела, возбужденного против него за фальсификацию вина (преступление, за которое ему могло быть назначено наказание только в виде штрафа и которое в принципе несопоставимо с обвинениями в насильственных действиях сексуального характера), умышленно ложно обвинил должностное лицо в преступлении, чтобы манипулировать доказательствами, подвергнув, таким образом, должностное лицо риску дисциплинарного взыскания. В настоящем деле "оскорбительные намеки", такие как комментарии, что "заявительница могла заплакать по желанию, чтобы манипулировать людьми, что ее расстройство могло быть исправлено ужином с Х или что заявительница доверила Х свое желание доминировать над мужчинами", являются большей частью оценочными суждениями и не могут сравниться с ложными, как полагал Х, обвинениями в насильственных действиях сексуального характера. Степень вмешательства в личную жизнь, представленная процитированными замечаниями и обвинением в совершении тяжкого преступления, несоразмерна. Так, я не могу согласиться, что вопросы Х вышли за допустимые пределы защиты, учитывая, что речь шла о чести и свободе Х.

В дополнение к критике способа осуществления конфронтации между заявительницей и Х большинство судей упрекнуло органы власти государства-ответчика за неотстранение от дела адвоката Х, М., который предположительно проводил предварительные неформальные консультации с заявительницей. Это не было доказано. Однако "предположив, что утверждения заявительницы были истинными", большинство судей решило, что заявительница психологически чувствовала бы себя лучше, если бы перекрестный допрос вел другой адвокат. Опять же, если бы дело обстояло таким образом, тогда улучшение положения заявительницы осуществилось бы за счет права Х на защиту с помощью выбранного им самим адвоката. Большинство судей также заявили, достаточно in abstracto* (* In abstracto (лат.) - абстрактно, отвлеченно (примеч. переводчика).), что "любая информация, которую М. мог бы получить от заявительницы, действуя в качестве адвоката... должна бы считаться конфиденциальной и не должна была использоваться во благо лица с противоположными интересами в том же деле". В материалах дела нет доказательств иного.

В заключение большинство судей подвергло критике допрос заявительницы гинекологом Б., а именно тот факт, что эксперт "представил заявительнице отчеты полиции и ортопеда и допрашивал ее, почему она не защищалась более активно", таким образом "обращаясь к темам, которые не имели отношения к поставленному перед ним вопросу" (см. § 113 настоящего Постановления). Вместе с тем следует отметить, что перед Б. была поставлена задача "установить возможность вступления заявительницы в половые отношения" (см. § 22 настоящего Постановления), и, соответственно, эксперт должен был оценить, были ли показания заявительницы надежными с медицинской точки зрения. Учитывая, что заявительница не вступала в половые отношения и что Х не мог пользоваться левой рукой для того, чтобы преодолеть сопротивление заявительницы, нельзя сказать, что вопросы Б. совсем не относились к заключению, которое он должен был составить.

Ввиду изложенного и учитывая, что в делах, аналогичных настоящему, отсутствие полной картины судебного разбирательства требует сдержанности со стороны международного судьи, я проголосовала за отсутствие нарушения статьи 8 Конвенции.

Откройте актуальную версию документа прямо сейчас

Получить бесплатный доступ

Если вы являетесь пользователем интернет-версии системы ГАРАНТ, вы можете открыть этот документ прямо сейчас или запросить по Горячей линии в системе.