Постановление Европейского Суда по правам человека от 21 мая 2015 г. Дело "Мухитдинов (Mukhitdinov) против Российской Федерации" (Жалоба N 20999/14) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Мухитдинов (Mukhitdinov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 20999/14)

Постановление Суда

Страсбург, 21 мая 2015 г.

По делу "Мухитдинов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), рассматривая дело Палатой в составе:

Изабель Берро, Председателя Палаты,

Юлии Лаффранк,

Паулу Пинту де Альбукерке,

Линос-Александра Сисилианоса,

Эрика Мёсе,

Ксении Туркович,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 21 апреля 2015 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 20999/14, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) Лутпиддином Бахритдиновичем Мухитдиновым (далее - заявитель) 13 марта 2014 г.

2. Интересы заявителя представляла Н. Ермолаева, адвокат, практикующая в г. Москве. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель жаловался на то, что в случае высылки в Узбекистан он подвергнется угрозе жестокого обращения в нарушение статьи 3 Конвенции. Он жаловался на то, что последний период его содержания под стражей в рамках разбирательства о выдаче был незаконным и что суды пренебрегли его доводами о незаконном характере его содержания под стражей.

4. 17 марта 2014 г. исполняющий обязанности Председателя Первой Секции решил применить правило 39 Регламента Суда, указав властям Российской Федерации, что заявитель не должен быть выдан или иным образом недобровольно перемещен из Российской Федерации в Узбекистан или в другую страну в период разбирательства дела в Европейском Суде. Исполняющий обязанности Председателя также просил власти Российской Федерации создать целесообразный предупредительный и защитный механизм, способный обеспечить эффективную защиту заявителя (в частности, после его освобождения из-под стражи) от его незаконного или неправомерного перемещения с территории Российской Федерации и из юрисдикции судов Российской Федерации и уведомить Европейский Суд о принятых мерах. Исполняющий обязанности Председателя также решил применить правило 41 Регламента Суда и рассмотреть жалобу в приоритетном порядке

5. 7 мая 2014 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации.

6. 22 июля 2014 г. представительница заявителя уведомила Европейский Суд о его исчезновении после освобождения.

7. 24 июня 2014 г. Председатель Первой Секции просила власти Российской Федерации в соответствии с пунктом 2 правила 54 Регламента Суда предоставить дополнительную фактическую информацию относительно обстоятельств исчезновения заявителя и его текущего местонахождения.

8. 8 сентября 2014 г. Председатель Первой Секции предложила сторонам предоставить дополнительные письменные объяснения по поводу исчезновения заявителя и состояния расследования по этому вопросу.

Факты

I. Обстоятельства дела

A. Имя и гражданство заявителя

9. Заявитель Лутпиддин Бахритдинович Мухитдинов (также известный как Саттаров, см. ниже) родился в 1967 году в Узбекской ССР (СССР). Он утверждает, что проживал в Узбекистане до 1992 года, когда выехал в Саудовскую Аравию.

10. С 1997 года заявитель проживал в Российской Федерации. В 2001 году он получил гражданство Российской Федерации и изменил фамилию на Саттаров.

11. 7 мая 2013 г. Управление Федеральной миграционной службы по Тюменской области установило, что заявитель получил гражданство Российской Федерации обманным путем, и аннулировало его российский паспорт. 25 декабря 2013 г. Тюменский областной суд поддержал в последней инстанции решение миграционной службы.

12. Согласно письму начальника милиции Намангана (Узбекистан) от 8 апреля 2013 г. заявитель был лишен гражданства Узбекистана по причине более чем пятилетнего отсутствия в стране без объяснений.

B. Обвинения против заявителя в Узбекистане

13. 7 мая 1998 г. против заявителя было возбуждено уголовное дело в Узбекистане по обвинению в незаконном переходе Государственной границы Узбекистана, преступлении, предусмотренном статьей 223 Уголовного кодекса Узбекистана.

14. 15 декабря 2009 г. против заявителя были выдвинуты дополнительные обвинения в соответствии с частью третьей статьи 159 Уголовного кодекса Узбекистана ("Посягательство на конституционный строй Узбекистана") и частью первой статьи 242 ("Организация преступного сообщества"). Обвинения были связаны с предполагаемым участием заявителя в религиозной террористической организации "Исламское движение Узбекистана" ("Ваххабии"). Он подозревался в контактах с ее представителями во время пребывания в Саудовской Аравии и распространении идей организации.

15. 16 декабря 2009 г. Наманганский суд по уголовным делам выдал ордер на арест.

C. Разбирательство о выдаче в Российской Федерации

16. 30 июня 2013 г. заявитель был задержан в г. Тюмени (Российская Федерация).

17. 2 июля 2013 г. Калининский районный суд г. Тюмени вынес постановление о содержании заявителя под стражей, действующее до 30 июля 2013 г. В последнюю дату районный суд продлил срок содержания под стражей до 30 декабря 2013 г. Тюменский областной суд поддержал это решение 15 августа 2013 г.

18. 11 декабря 2013 г. Генеральный прокурор Российской Федерации принял решение о выдаче заявителя в связи с преступлением в виде организации и участия в деятельности Исламского движения Узбекистана, экстремистской организации (часть первая статьи 244-2 Уголовного кодекса Узбекистана). Было указано, что "выдача [заявителя]... по обвинениям в экстремизме... не может считаться препятствием для выдачи, поскольку компетентные органы Российской Федерации не приняли процессуальное решение в этом отношении" и что власти Узбекистана представили "дипломатические заверения о том, что [заявитель]... не будет подвергнут пытке, насилию, иному жестокому или унижающему достоинство обращению".

19. 26 декабря 2013 г. районный суд дополнительно продлил срок содержания заявителя под стражей до 30 марта 2014 г. Заявитель обжаловал продление срока в Тюменский областной суд, утверждая, что максимальный срок содержания под стражей по делу о преступлении средней тяжести, в связи с которым была разрешена выдача, по закону составлял шесть месяцев. Определением от 13 февраля 2014 г. Тюменский областной суд отменил постановление о продлении срока от 26 декабря 2013 г., установив, что районный суд не указал конкретных причин для продления срока содержания заявителя под стражей, и возвратил материал в районный суд. Он отметил, что заявитель должен оставаться под стражей до 24 февраля 2014 г.

20. Тем временем, 21 января 2014 г., Тюменский областной суд оставил в силе постановление о продлении срока как законное и обоснованное. Суд отметил, что Прокуратура Узбекистана предоставила соответствующие заверения, что Министерство иностранных дел Российской Федерации не имело информации, препятствующей выдаче заявителя, что Федеральная служба безопасности Российской Федерации не имела сведений о преследовании заявителя в Узбекистане по политическим мотивам и что утверждения адвоката о реальной угрозе жестокого обращения или пытки в Узбекистане были "голословными".

21. 21 февраля 2014 г. районный суд вынес новое постановление о продлении срока содержания под стражей, которым срок содержания заявителя под стражей был продлен до 30 марта 2014 г. Заявитель обжаловал его на тех же основаниях, что и раньше. 11 марта 2014 г. Тюменский областной суд удовлетворил жалобу заявителя и освободил его из-под стражи, установив, что в силу статьи 109 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ) срок его содержания под стражей не мог продолжаться по истечении первоначального шестимесячного срока.

22. 19 марта 2014 г. Верховный Суд Российской Федерации отклонил в последней инстанции жалобу заявителя на решение о его выдаче Узбекистану. Он указал, что доводы относительно пытки и политического преследования были "неубедительными".

D. Исчезновение заявителя

23. Рано утром 22 июля 2014 г. заявителя увезли из дома семь сотрудников Федеральной миграционной службы в форме. Адвокат заявителя немедленно прибыл на место и попытался следовать за ними, но был остановлен дорожной полицией* (* Так в тексте оригинала. По-видимому, имеются в виду сотрудники Дорожно-патрульно-постовой службы (ДПС) (примеч. редактора).).

24. Когда жена и сын заявителя прибыли позднее в тот же день в местный орган миграционной службы, им было сообщено, что он уже освобожден.

25. 27 июля 2014 г. представитель заявителя в Европейском Суде направила по факсу письма в Федеральную службу безопасности, пограничный контроль и Генеральную прокуратуру с просьбой остановить незаконное перемещение заявителя в Узбекистан. Она указала, что имеет данные о том, что заявитель содержится в полицейском отделе в г. Тюмени и может быть отправлен следующим рейсом в г. Ташкент.

26. В ответ на запрос Европейским Судом фактической информации (см. § 7 настоящего Постановления) 7 августа 2014 г. власти Российской Федерации ответили, что текущее местонахождение заявителя неизвестно, он не содержался под стражей и не перемещался за пределы территории Российской Федерации государственными агентами и что отсутствует информация о пересечении им Государственной границы Российской Федерации.

27. 20 августа 2014 г. прокуратура Тюменской области сообщила представителю заявителя следующее:

"Что касается [вашего] утверждения о незаконном задержании Мухитдинова, сообщаю, что 22 июля 2014 г. сотрудники Управления Федеральной миграционной службы по Тюменской области в соответствии с утвержденным планом по борьбе с нелегальной миграцией проводили проверки в местах проживания иностранных граждан и лиц без гражданства, включая помещение мечети по адресу: г. Тюмень, улица Жданова, 9. После проверки трое лиц, включая Мухитдинова, были доставлены в отдел иммиграционного контроля. После установления личности он был освобожден.

Согласно представленной информации Мухитдинов (Саттаров) не был задержан полицией 22 июля 2014 г. или в другую дату, полиция не имеет сведений о его местонахождении".

28. 1 сентября 2014 г. прокуратура Тюменской области дополнительно уведомила адвоката о том, что 25 августа 2014 г. Следственный комитет Российской Федерации по Тюменской области возбудил уголовное дело об исчезновении заявителя.

II. Соответствующее внутригосударственное законодательство

29. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации 2002 года регулирует разбирательства о выдаче другим государствам. Краткий обзор соответствующих положений см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Савриддин Джураев против Российской Федерации" (Savriddin Dzhurayev v. Russia) (жалоба N 71386/10* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2014 (примеч. редактора).), §§ 70-75, ECHR 2013).

30. Содержание под стражей при расследовании преступлений не может превышать двух месяцев (часть первая статьи 109), но этот срок может быть продлен до шести месяцев судьей районного суда или военным судом соответствующего уровня. Срок содержания под стражей может быть продлен до 12 месяцев только в отношении лиц, обвиняемых в совершении тяжких или особо тяжких преступлений (часть вторая статьи 109). В дальнейшем срок содержания под стражей может быть продлен до 18 месяцев только в отношении лиц, обвиняемых в совершении особо тяжких преступлений (часть третья статьи 109).

31. Давая разъяснения внутригосударственным судам, рассматривающим запросы о выдаче, Пленум Верховного Суда Российской Федерации указал в своем Постановлении от 14 июня 2012 г. N 11* (* Имеется в виду Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О практике рассмотрения судами вопросов, связанных с выдачей лиц для уголовного преследования или исполнения приговора, а также передачей лиц для отбывания наказания" (примеч. редактора).) со ссылкой на статью 3 Конвенции, что лицо также не подлежит выдаче в случае, если имеются серьезные основания полагать, что в запрашивающем государстве оно может быть подвергнуто пыткам или бесчеловечному либо унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию. В выдаче лица может быть отказано, когда исключительные обстоятельства свидетельствуют о том, что выдача повлечет опасность для его жизни и здоровья, в том числе с учетом его возраста и физического состояния. Внутригосударственные органы, рассматривающие вопрос о выдаче, должны проверять, имеются ли основания полагать, что заинтересованное лицо может быть приговорено к смертной казни, подвергнуто жестокому обращению или преследованиям в связи с его расой, религиозными убеждениями, гражданством, этническим или социальным происхождением или политическими взглядами. Верховный Суд Российской Федерации также отметил, что судам необходимо принимать во внимание как общую ситуацию в запрашивающем государстве, так и личные обстоятельства лица, в отношении которого получено требование о выдаче. Они могут учитывать, например, показания заинтересованного лица, свидетелей, гарантии запрашивающего государства и информацию Министерства иностранных дел Российской Федерации о стране, а также документы компетентных органов Организации Объединенных Наций и Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания.

III. Доклады международных неправительственных правозащитных организаций об Узбекистане

32. Последние относимые доклады об Узбекистане международных правозащитных неправительственных организаций см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Эгамбердиев против Российской Федерации" (Egamberdiyev v. Russia) от 26 июня 2014 г., жалоба N 34742/13* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 1/2015 (примеч. редактора).), §§ 31-34.

33. 6 ноября 2014 г. организация "Международная амнистия" выпустила призыв к срочной акции против несправедливого судебного процесса выданного беженца Мирсобира Хамидкариева (EUR 62/008/2014):

"Мирсобир Хамидкариев, продюсер и предприниматель из Узбекистана, в настоящее время содержится в следственном изоляторе (СИЗО) в г. Ташкенте. 9 июня [2014 г.] он был предположительно похищен сотрудниками Федеральной службы безопасности Российской Федерации (ФСБ) на улице в центре г. Москвы (Российская Федерация) и принудительно возвращен в Узбекистан на следующий день. Он содержался в одиночном заключении в подвале в неизвестном месте в г. Москве в течение дня, ему надели мешок на голову и подвергли систематическим побоям. Затем он был передан сотрудникам правоохранительных органов Узбекистана в московском аэропорту. Жена Мирсобира Хамидкариева и его адвокат в г. Москве не могли установить с ним контакт и не знали его местонахождении# до того, как он появился в подвале следственного изолятора Министерства внутренних дел (МВД) в г. Ташкенте через две недели. По сообщению его российского адвоката, который получил доступ к нему в г. Ташкенте 31 октября, по возвращении в г. Ташкент Мирсобир Хамидкариев подвергался пытке и иному жестокому обращению сотрудниками правоохранительных органов в течение двух месяцев с целью принуждения к признанию по сфабрикованным обвинениям. Его привязывали вниз головой к столбу, прикрепленному к стене, методично избивали. Сотрудники выбили ему семь зубов и сломали два ребра.

Власти Узбекистана обвиняли его в создании запрещенной экстремистской организации "Ислам Джихадчилари", но он решительно отрицал это обвинение. Как утверждает его российский адвокат, обвинения против Мирсобира Хамидкариева опирались на разговор, который состоялся у него со знакомыми на неформальной встрече в г. Ташкенте, когда он предположительно выразил озабоченность по поводу подавления ислама и выразил поддержку женщинам, носящим головные платки. Судебные слушания откладывались несколько раз, и следующее назначено на 13 ноября [2014 г.]".

IV. Документы Совета Европы об обязанности сотрудничества с Европейским Судом, праве обращения в Европейский Суд и предварительных мерах

34. Промежуточная Резолюция Комитета министров CM/ResDH(2013)200 по поводу исполнения постановлений Европейского Суда по группе дел Гарабаева (см. Постановление Европейского Суда по делу "Гарабаев против Российской Федерации" (Garabayev v. Russia) от 7 июня 2007 г., жалоба N 38411/02* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2007 (примеч. редактора).)) принята 26 сентября 2007 г. на 1179-м заседании постоянных представителей. Она предусматривает следующее:

"Комитет министров...

рассматривая дела, разрешенные Европейским Судом, в которых последний установил нарушения со стороны Российской Федерации в связи с похищениями заявителей и незаконными перемещениями из Российской Федерации в государства, в которых заявители сталкиваются с реальной угрозой пытки и жестокого обращения, и в нарушение предварительной меры, указанной Европейским Судом в соответствии с правилом 39 его Регламента,

напоминая, что с учетом полученных сообщений, в том числе от Европейского Суда, относительно предполагаемых сходных происшествий, выявляющих тревожную и беспрецедентную ситуацию, Комитет призвал власти Российской Федерации срочно принять специальные защитные меры для заявителей, подвергающихся угрозе похищения и незаконного перемещения,

учитывая, что власти Российской Федерации приняли ряд мер общего характера для воспрепятствования похищениям и незаконным перемещениям с российской территории лиц, в отношении которых поданы запросы о выдаче, и Европейский Суд указал на предварительную меру в соответствии с правилом 39 его Регламента,

глубоко сожалея о том, что эти меры, по-видимому, не являются достаточными для необходимости срочного принятия специальных предупредительных и защитных мер, являющихся эффективными,

сожалея, что до настоящего времени не получен ответ на письмо, направленное 5 апреля 2013 г. председателем Комитета министров российскому партнеру, выражавшее серьезную озабоченность Комитета по поводу сохранения этой ситуации и повторные призывы к срочному принятию таких защитных мер,

подчеркивая, что в своем Постановлении по делу Абдулхакова Европейский Суд отметил, что "любое внесудебное перемещение или чрезвычайная рендиция ввиду умышленного обхода надлежащей процедуры составляет абсолютное отрицание верховенства права и ценностей, защищаемых Конвенцией";

подтверждая, что эта ситуация имеет наиболее серьезные последствия для правовой системы Российской Федерации, эффективности конвенционной системы и авторитета Европейского Суда,

ПРИЗЫВАЕТ власти Российской Федерации принять дополнительные меры для обеспечения соблюдения верховенства права и обязательств, принятых ими в качестве государства - участника Конвенции,

РЕКОМЕНДУЕТ, соответственно, властям дополнительно создать без задержки адекватный механизм с предупредительной и защитной функциями, обеспечивающий заявителям, в отношении которых Европейский Суд указал на предварительную меру, возможность (после освобождения из-под стражи) непосредственной и эффективной защиты от незаконного или неправомерного перемещения с территории Российской Федерации и из юрисдикции судов Российской Федерации".

35. Резолюция Парламентской Ассамблеи 1991(2014) под названием "Срочная необходимость противодействовать новым отказам сотрудничать с Европейским Судом по правам человека" ("Urgent need to deal with new failures to co-operate with the European Court of Human Rights") была принята 10 апреля 2014 г. Она предусматривает следующее:

"Парламентская Ассамблея...

1. Напоминая свою Резолюцию 1571(2007) об обязанности государств-членов сотрудничать с Европейским Судом по правам человека и Резолюцию 1788(2011) "Предотвращение причинения вреда беженцам и мигрантам по делам об экстрадициях и высылках: применение правила 39 Европейским Судом по правам человека", Парламентская Ассамблея подчеркивает важность права на подачу индивидуальной жалобы в Европейский Суд по правам человека (далее - Суд). Защита этого права представляет собой цель индивидуальных мер, указанных Судом на основании правила 39 Регламента Суда, которые призваны предотвратить превращение [нарушения] в свершившийся факт.

2. Ассамблея расценивает любое неуважение к юридически обязывающим мерам, предписанным Судом, таким как обеспечительные меры, указанные на основании правила 39, как явное пренебрежение европейской системой защиты права человека, предусмотренной Конвенцией о защите прав человека и основных свобод (ETS N 5, Конвенция).

3. Ассамблея, соответственно, призывает все государства - участников Конвенции соблюдать обеспечительные меры, указанные Европейским Судом, и предоставлять ему всю информацию и доказательства, которые он запрашивает.

4. Ассамблея решительно осуждает случаи явных нарушений некоторыми государствами - участниками Конвенции (Италией, Российской Федерацией, Словакией и Турцией) предварительных мер Европейского Суда, призванных защитить заявителей от экстрадиции или высылки в страны, где они подверглись бы риску, в частности, применения пыток, а также предварительных мер, касающихся военных действий Российской Федерации на территории Грузии (см. "Грузия против Российской Федерации" (N II)).

5. Ассамблея настаивает на том, что международное сотрудничество между правоохранительными органами, основанное на региональных соглашениях, таких как Шанхайская организация сотрудничества, или на долговременных отношениях, не должно нарушать обязательств государства-участника, вытекающих из Конвенции.

6. Ассамблея особенно обеспокоена недавним явлением, наблюдаемым в Российской Федерации, временного исчезновения заявителей, защищаемых обеспечительными мерами, и их последующего появления в стране, которая запрашивала их выдачу. Использование подпольных методов указывает на то, что власти должны были быть осведомлены о незаконности подобных действий, которые могут быть уподоблены практике "чрезвычайных рендиций", неоднократно осуждавшейся Ассамблеей.

7. Ассамблея приветствует все более широкое использование Судом фактических презумпций и поворот бремени доказывания по вопросам отказа государств - сторон [Конвенции] сотрудничать с ним, который заключается в их отказе раскрыть полно, достоверно и беспристрастно информацию в ответ на запросы Суда о предоставлении информации или доказательств".

36. 5 июня 2014 г. на 1201-м заседании постоянных представителей было принято следующее решение:

"Постоянные представители...

1) отметили с большой озабоченностью, что еще один заявитель в этой группе дел, Якубов, был предположительно похищен в г. Москве в апреле 2014 года, несмотря на неоднократные призывы Комитета министров к властям Российской Федерации о принятии необходимых мер по предотвращению таких происшествий (см., в частности, Промежуточная резолюция CM/ResDH(2013)200);

2) просили власти Российской Федерации продолжить расследование исчезновения Якубова, чтобы прояснить обстоятельства этого происшествия, с учетом выводов Европейского Суда по правам человека относительно причастности государственных органов в других делах, особенно в деле Савриддина Джураева;

3) с озабоченностью отметили, что это происшествие порождает сомнения в прочности предупредительного и защитного механизма, созданного властями Российской Федерации в ответ на призыв Комитета в сентябре 2013 года, и просили власти Российской Федерации в этом контексте обеспечить информирование соответствующих лиц о доступных защитных мерах;

4) также отметили с озабоченностью, что не представлена информация о прогрессе в расследовании сходных происшествий в этой группе дел;

5) предложили властям Российской Федерации предоставить информацию по различным вопросам, возникшим в этой группе дел, заблаговременно для 1208-го заседания (сентябрь 2014 г.) (DH)".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

37. Заявитель жаловался в соответствии со статьей 3 Конвенции, что внутригосударственные власти не рассмотрели его утверждения о том, что в случае выдачи Узбекистану он подвергнется угрозе жестокого обращения и исполнение выдачи подвергнет его этой угрозе. После получения информации об исчезновении заявителя и ответа властей Российской Федерации на запрос Европейским Судом фактической информации (см. §§ 23-26 настоящего Постановления) Европейский Суд решил рассмотреть с точки зрения статьи 3 Конвенции вопрос о том, исполнили ли власти Российской Федерации свою обязанность принять меры до и после его исчезновения для предотвращения его перемещения в Узбекистан и имело ли место тщательное и эффективное расследование, способное прояснить критические аспекты происшествия и повлечь установление и наказание лиц, причастных к исчезновению. Статья 3 Конвенции предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Приемлемость жалобы

38. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

39. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что настоящее дело содержит два отдельных вопроса с точки зрения статьи 3 Конвенции: (1) предполагаемая ответственность властей за исчезновение заявителя за счет прямого участия представителей государства или неисполнения позитивного обязательства по защите заявителя против угрозы исчезновения и (2) их предполагаемое неисполнение процессуального обязательства по проведению тщательного и эффективного расследования его исчезновения. Европейский Суд напоминает, что разрешение данных вопросов будет зависеть, в частности, от наличия в период, относящийся к обстоятельствам дела, обоснованной угрозы того, что заявитель мог бы подвергнуться жестокому обращению в Узбекистане (см. Постановление Европейского Суда по делу "Касымахунов против Российской Федерации" (Kasymakhunov v. Russia) от 14 ноября 2013 г., жалоба N 29604/12* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2014 (примеч. редактора).), § 120). Стороны не пришли к соглашению в последнем пункте. Поэтому Европейский Суд начнет свое рассмотрение с оценки того, подвергало ли заявителя такой угрозе его принудительное возвращение в Узбекистан. В дальнейшем он рассмотрит иные вопросы, возникающие в соответствии со статьей 3 Конвенции, как указывалось выше.

1. Подвергало ли заявителя возвращение в Узбекистан реальной угрозе обращения, противоречащего статье 3 Конвенции

(a) Доводы сторон

40. Власти Российской Федерации указали, что утверждения заявителя о том, что в случае выдачи Узбекистану он подвергнется угрозе жестокого обращения, были надлежащим образом рассмотрены внутригосударственными органами. Генеральный прокурор Российской Федерации получил заверения узбекского коллеги о том, что заявитель не подвергнется пытке или бесчеловечному или унижающему достоинство обращению и получит возможность защищать себя. Власти Российской Федерации не имели сведений о выданных лицах, которые подверглись жестокому обращению или пытке в Узбекистане. Власти Российской Федерации подчеркнули, что Узбекистан являлся участником международных договоров, запрещающих пытку и жестокое обращение, и что в выдаче отказано в отношении организации преступного сообщества, незаконном пересечении Государственной границы и посягательстве на конституционный строй Республики Узбекистан.

41. Заявитель возражал, что дипломатические заверения властей Узбекистана не опровергали его аргументы относительно высокой угрозы жестокого обращения (он ссылался на последовательную прецедентную практику Европейского Суда: Постановление Европейского Суда по делу "Абдулхаков против Российской Федерации" (Abdulkhakov v. Russia) от 2 октября 2012 г., жалоба N 14743/11* (* Опубликовано в "Российской хронике Европейского Суда" N 3/2013 (примеч. редактора).), §§ 149-150, и Постановление Большой Палаты по делу "Саади против Италии" (Saadi v. Italy), жалоба N 37201/06, §§ 147-148, ECHR 2008). Утверждение властей Российской Федерации о том, что они не имеют данных о том, что кто-то подвергался жестокому обращению в Узбекистане, по-видимому, является ложным в свете недавних сообщений "Международной амнистии" по поводу судьбы Хамидкариева, который был похищен в Российской Федерации и принудительно возвращен в Узбекистан, где столкнулся с несправедливым судебным разбирательством, основанным на его признаниях, полученных в результате пытки (см. § 33 настоящего Постановления и факты по жалобе N 42332/14). Сам факт ратификации международных правозащитных договоров Узбекистаном не дает достаточных гарантий против жестокого обращения из-за отсутствия контрольных механизмов в отношении соблюдения страной своих обязательств (здесь заявитель ссылался на выводы Европейского Суда по делам: "Эрмаков против Российской Федерации" (Ermakov v. Russia), жалоба N 43165/10* (* Там же. N 3/2014 (примеч. редактора).), § 204, Постановление от 7 ноября 2013 г., и "Ходжаев против Российской Федерации" (Khodzhayev v. Russia), жалоба N 52466/08* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2011 (примеч. редактора).), § 98, Постановление от 12 мая 2010 г.). Заявитель находил нелогичным аргумент властей Российской Федерации о том, что в его выдаче было отказано по некоторым обвинениям. Важно, что она была санкционирована в связи с преступлением в виде участия в экстремистской организации, что относило его к уязвимой группе, систематически подвергающейся пытке. С учетом недавних публикаций международных правозащитных организаций заявитель утверждал, что отсутствовали улучшения в сфере прав человека в Узбекистане и что пытки лиц, подозреваемых в запрещенной религиозной деятельности, оставались распространенной практикой. Однако утверждения заявителя о повышенной угрозе пытки не рассматривались на какой-либо стадии внутригосударственного разбирательства.

(b) Мнение Европейского Суда

42. Европейский Суд рассмотрит существо жалобы заявителя в соответствии со статьей 3 Конвенции в свете применимых общих принципов, которые изложены, в частности, в Постановлении Европейского Суда по делу "Умиров против Российской Федерации" (Umirov v. Russia) (от 18 сентября 2012 г., жалоба N 17455/11* (* Там же. N 12/2013 (примеч. редактора).), §§ 92-100, с дополнительными отсылками).

43. В недавних делах против Российской Федерации, рассмотренных в соответствии со статьей 3 Конвенции по поводу выдачи заявителей Узбекистану и Таджикистану, Европейский Суд выявил критические элементы, требующие внимательного рассмотрения (см. в числе многих других примеров упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Савриддин Джураев против Российской Федерации", упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Касымахунов против Российской Федерации" и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Абдулхаков против Российской Федерации", а также Постановление Европейского Суда по делу "Искандаров против Российской Федерации" (Iskandarov v. Russia) от 23 сентября 2010 г., жалоба N 17185/05* (* Там же. N 6/2011 (примеч. редактора).)). Во-первых, требует рассмотрения вопрос о том, представил ли заявитель внутригосударственным властям существенные основания полагать, что он подвергался реальной угрозе жестокого обращения в стране происхождения. Во-вторых, Европейский Суд должен проверить, было ли утверждение адекватно оценено компетентными внутригосударственными органами, исполняющими процессуальные обязанности в соответствии со статьей 3 Конвенции, и были ли их выводы в достаточной степени подкреплены относимым материалом. Наконец, с учетом всех материально-правовых аспектов дела и доступной относимой информации Европейский Суд должен оценить наличие реальной угрозы пытки или обращения, несовместимого с конвенционными стандартами.

(i) Наличие существенных оснований полагать, что заявитель подвергнется реальной угрозе жестокого обращения

44. Прежде всего Европейский Суд напоминает, что в течение более чем десятилетия органы Организации Объединенных Наций и международные неправительственные организации представляли тревожные доклады о ситуации в системе уголовной юстиции Узбекистана, применении методов пыток и жестокого обращения правоохранительными органами, суровых условиях в изоляторах, системном преследовании политической оппозиции и строгом отношении к определенным религиозным группам.

45. Европейский Суд ранее сталкивался со многими делами о перемещении из Российской Федерации в Узбекистан лиц, обвинявшихся властями Узбекистана в криминальной, религиозной и политической деятельности (см. недавние примеры в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Эгамбердиев против Российской Федерации", Постановлении Европейского Суда по делу "Акрам Каримов против Российской Федерации" (Akram Karimov v. Russia) от 28 мая 2014 г., жалоба N 62892/12* (* Опубликовано в "Российской хронике Европейского Суда" N 4/2011 (примеч. редактора).), Постановлении Европейского Суда по делу "Низамов и другие против Российской Федерации" (Nizamov and Others v. Russia) от 7 мая 2014 г., жалобы NN 22636/13, 24034/13, 24334/13 и 24528/13* (* Опубликовано в "Прецедентах Европейского Суда по правам человека" N 7/2014 (примеч. редактора).), с дополнительными отсылками). Последовательная позиция Европейского Суда заключается в том, что лица, выдачи которых власти Узбекистана добивались по обвинениям в религиозно или политически мотивированных преступлениях, составляли уязвимую группу, подвергающуюся реальной угрозе обращения, противоречащего статье 3 Конвенции, в случае их передачи Узбекистану.

46. Что касается настоящего дела, заявитель последовательно и конкретно утверждал во внутригосударственном разбирательстве, что он преследуется за религиозный экстремизм и членство в вышеупомянутой уязвимой группе. То же следует из экстрадиционных документов, представленных запрашивающим органом Узбекистана. Решения о международном розыске и задержании и запрос о выдаче, представленный властями Узбекистана, не оставляли сомнения относительно их основы, а именно того, что он разыскивался для преследования в Узбекистане по обвинениям в религиозном экстремизме. Эти утверждения относительно его преступного поведения и его природы оставались неизменными на всем протяжении соответствующего разбирательства в Российской Федерации.

47. Сам по себе данный факт в контексте международных докладов о системном жестоком обращении с обвиняемыми в религиозных и политических преступлениях достаточен для определенного отнесения заявителя к группе лиц, подвергающихся серьезной угрозе жестокого обращения в случае их перемещения в Узбекистан.

48. С учетом вышеизложенных соображений Европейский Суд признает, что заявитель представил властям Российской Федерации достаточные основания полагать, что он может столкнуться с реальной угрозой жестокого обращения в случае возвращения в Узбекистан.

(ii) Обязанность адекватной оценки утверждений о реальной угрозе жестокого обращения со ссылкой на достаточные относимые материалы

49. Европейский Суд, во-первых, отмечает, что, хотя заявитель выдвинул обоснованное утверждение об угрозе жестокого обращения со стороны правоохранительных органов Узбекистана, 11 декабря 2013 г. Генеральная прокуратура Российской Федерации разрешила его выдачу Узбекистану без рассмотрения угроз для него с одной лишь ссылкой на отсутствие "препятствий" для передачи (см. § 18 настоящего Постановления). Власти Российской Федерации не предоставили данных о том, что Генеральная прокуратура предприняла попытки оценить риски выдачи в страну, в которой согласно авторитетным международным источникам распространены применение пытки и обход прав защиты. Кроме того, полное и безоговорочное доверие Генерального прокурора к гарантиям, предоставленным властями Узбекистана, было несовместимо с установленной позицией Европейского Суда о том, что такие гарантии являются недостаточными и что внутригосударственные власти должны с осторожностью относиться к заверениям против пыток, данным государством, в котором пытки являются эндемичными или стойкими и заверения которого не предусматривают механизма мониторинга (см., в частности, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Касымахунов против Российской Федерации", § 127, и Постановление Европейского Суда по делу "Юлдашев против Российской Федерации" (Yuldashev v. Russia) от 8 июля 2010 г., жалоба N 1248/09* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2011.), § 85, с дополнительными отсылками). Соответственно, Европейский Суд находит невозможным заключить, что утверждения заявителя об угрозе жестокого обращения со стороны властей Узбекистана были надлежащим образом рассмотрены органами прокуратуры.

50. Во-вторых, Европейский Суд полагает, что суды страны также уклонились от полной и адекватной оценки утверждений заявителя в соответствии со статьей 3 Конвенции. Так, Тюменский областной суд и Верховный Суд Российской Федерации отказались рассматривать в рамках разбирательства о выдаче целый ряд ссылок на прецедентную практику Европейского Суда, доклады органов Организации Объединенных Наций и неправительственных организаций о ситуации в Узбекистане и, по-видимому, придали решающее значение заверениям властей Узбекистана, принимая их без анализа контекста, в котором они были даны, и не дав их подробной оценки с точки зрения конвенционных требований (см. §§ 20 и 22 настоящего Постановления). Европейский Суд находит сложным примирить официальные разъяснения Верховного Суда Российской Федерации нижестоящим судам в Постановлении от 14 июня 2012 г. N 11 о тщательной и полной проверке серьезных утверждений о жестоком обращении и ограниченную позицию, занятую им самим в настоящем деле. В этом отношении следует отметить, что, даже если внутригосударственные суды считали доводы заявителя неубедительными, они должны были отклонить эти доводы только после тщательного анализа. Материалы, предоставленные Европейскому Суду, не дают оснований полагать, что областной или Верховный Суд Российской Федерации, столкнувшись с существенными основаниями верить в реальную угрозу жестокого обращения, достаточно подкрепленными различными международными источниками, отнеслись к этим утверждениям с надлежащим и достаточным вниманием.

51. С учетом вышеизложенного Европейский Суд не убежден в том, что жалоба заявителя об угрозе жестокого обращения была надлежащим образом рассмотрена внутригосударственными властями. Соответственно, он должен рассмотреть вопрос о том, существует ли реальный риск того, что в случае перемещения в Узбекистан заявитель подвергнется обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции.

(iii) Наличие реальной угрозы жестокого обращения

52. Европейский Суд ранее в ряде случаев рассматривал вопрос об угрозе жестокого обращения в случае выдачи или высылки в Узбекистан из Российской Федерации или иной страны - члена Совета Европы. Он установил со ссылкой на материалы из различных источников, что общая ситуация с правами человека в Узбекистане является тревожной, что заслуживающие доверия международные материалы демонстрировали наличие серьезной проблемы жестокого обращения с заключенными, практики пыток в отношении лиц, содержавшихся под стражей в милиции, которая описывалась как "систематическая" и "неизбирательная", и отсутствие конкретных данных о существенном улучшении в этой сфере (см. упоминавшиеся выше дела Эгамбердиева, Акрама Каримова, Касымахунова, Эрмакова, Умирова, см. также Постановление Европейского Суда по делу "Гараев против Азербайджана" (Garayev v. Azerbaijan) от 10 июня 2010 г., жалоба N 53688/08, § 71, Постановление Европейского Суда по делу "Муминов против Российской Федерации" (Muminov v. Russia) от 11 декабря 2008 г., жалоба N 42502/06* (* Там же. N 12/2011 (примеч. редактора).), §§ 93-96, и Постановление Европейского Суда по делу "Исмоилов и другие против Российской Федерации" (Ismoilov and Others v. Russia) от 24 апреля 2008 г., жалоба N 2947/06* (* Опубликовано в "Российской хронике Европейского Суда" N 2/2009 (примеч. редактора).), § 121).

53. Что касается личной ситуации заявителя, Европейский Суд отмечает, что он разыскивался властями Узбекистана по обвинениям в предполагаемом членстве в мусульманском экстремистском движении. Указанные обвинения составляли основание для запроса о выдаче заявителя и ордера на его арест. Это свидетельствует о том, что он находится в сходной ситуации с теми мусульманами, которые в связи с совершением богослужений вне официальных учреждений и правил обвинялись в религиозном экстремизме или членстве в запрещенных религиозных организациях и в этой связи, как отмечалось в докладах и постановлениях Европейского Суда, упоминавшихся выше, подвергались повышенной угрозе жестокого обращения (см., в частности, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эрмаков против Российской Федерации", § 203).

54. Европейский Суд должен отметить, что наличие внутригосударственного законодательства и ратификация международных договоров, гарантирующих уважение основных прав, сами по себе недостаточны, чтобы обеспечить адекватную защиту против угрозы жестокого обращения, если, как в настоящем деле, надежные источники сообщают о практиках, применяемых или допускаемых властями, которые явно противоречат принципам Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хирси Джамаа и другие против Италии" (Hirsi Jamaa and Others v. Italy), жалоба N 27765/09, § 128, ECHR 2012). Кроме того, внутригосударственные органы и власти Российской Федерации в Европейском Суде использовали краткую и неконкретную мотивировку в попытке опровергнуть предполагаемую угрозу жестокого обращения в связи с вышеизложенными соображениями.

55. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд полагает, что были продемонстрированы существенные основания, позволяющие заключить, что заявитель столкнется с реальной угрозой обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции, в случае его выдачи в Узбекистан.

56. Следовательно, Европейский Суд полагает, что исполнение решения о выдаче и возвращение заявителя в Узбекистан подвергли его реальной угрозе обращения, противоречащего статье 3 Конвенции.

2. Несут ли власти Российской Федерации ответственность за нарушение статьи 3 Конвенции в части исчезновения заявителя

(a) Доводы сторон

57. Власти Российской Федерации сообщили, что после указания Европейским Судом предварительной меры в соответствии с правилом 39 Регламента Суда они потребовали от прокуратуры Тюменской области, регионального Управления внутренних дел и пограничной службы воздержаться от любых действий в отношении перемещения заявителя в Узбекистан. Узнав об исчезновении заявителя, Следственный комитет возбудил уголовное дело в соответствии с частью первой статьи 126 Уголовного кодекса Российской Федерации (похищение человека). Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель разыскивался путем проверки документов в различных больницах, исправительных учреждениях, у бездомных лиц, неопознанных тел и полицейских органов. Жилище заявителя подверглось обыску, его зубную щетку изъяли для получения образцов ДНК. У мобильных операторов были получены записи звонков заявителя. Власти Российской Федерации утверждали, что они не имели информации о перемещении заявителя внутри Российской Федерации или пересечении им Государственной границы Российской Федерации.

58. Представитель заявителя утверждала, что его исчезновение стало результатом его похищения для целей недобровольного перемещения в Узбекистан. Это подтверждалось тем фактом, что его увели из дома представители государства (сотрудники Федеральной миграционной службы), которые пытались избежать внимания свидетелей и помешали адвокату следовать за ними, и что он не контактировал с адвокатом или своими родственниками в Российской Федерации, чтобы уведомить их о своем местонахождении после того, как его в последний раз видели в помещении Федеральной миграционной службы по Тюменской области. Уже 11 марта 2014 г. заявитель подготовил письменное заявление, указав, что он не намерен выезжать в Узбекистан и что он боится похищения. Представительница заявителя подчеркнула, что в отсутствие паспорта или иного путевого документу# заявитель не мог выехать по своей воле: он не получал паспорт гражданина Узбекистана, в то время как его паспорт гражданина Российской Федерации был аннулирован судами Российской Федерации. Представительница заявителя подчеркнула, что власти Российской Федерации не предоставили объяснения исчезновения заявителя и не создали правового механизма, способного воспрепятствовать его принудительному перемещению в Узбекистан. Несмотря на доступную информацию о том, что он мог быть отправлен в Узбекистан на ташкентском рейсе, не были приняты меры для воспрепятствования этому или, по крайней мере, для проверки рейса и списка пассажиров. Наконец, представительница заявителя сообщила, что расследование исчезновения, проведенное властями Российской Федерации, было неэффективным. Адвокат, жена и Европейский Суд не были уведомлены о состоянии расследования и не имели доступа к его материалам. Некоторые существенные меры не были приняты: сотрудники Федеральной миграционной службы не были допрошены, и списки пассажиров не были проверены. Обыск в жилище заявителя и изъятие его зубной щетки не позволяли установить его местонахождение.

(b) Мнение Европейского Суда

59. Европейский Суд отмечает, что доводы сторон затрагивают три различных вопроса, а именно (i) исполнили ли власти свою обязанность по защите заявителя от угрозы обращения, противоречащего статье 3 Конвенции, (ii) провели ли власти эффективное расследование исчезновения заявителя, и (iii) несут ли они ответственность за исчезновение заявителя. Европейский Суд рассмотрит каждый из этих вопросов отдельно.

(i) Исполнили ли власти свое позитивное обязательство по защите заявителя против угрозы принудительного перемещения в Узбекистан

60. Европейский Суд напоминает, что обязательство государств-участников в соответствии со статьей 1 Конвенции обеспечивать каждому находящемуся в их юрисдикции права и свободы, предусмотренные в Конвенции, во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции, требует от государств принятия разумных мер по обеспечению эффективной защиты уязвимых лиц и воспрепятствованию жестокого обращения, о котором власти знали или должны были знать. Если власти государства-участника информированы о подверженности лица реальной и непосредственной угрозе пытки и жестокого обращения за счет перемещения лица в другое государство, они имеют обязательство в соответствии с Конвенцией принимать в пределах своих полномочий такие превентивные оперативные меры, которых от них можно разумно ожидать для избежания этой угрозы (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Касымахунов против Российской Федерации", §§ 134-135, и процитированные в нем источники).

61. Как Европейский Суд установил в § 47 настоящего Постановления, заявитель относится к группе лиц, систематически подвергающихся жестокому обращению в Узбекистане в связи с преследованием за религиозно и политически мотивированные преступления. Фактическая модель в деле заявителя заметно напоминает другие дела, в которых Европейский Суд установил, что лица, чья выдача по сходным обвинениям требовалась, были принудительно перемещены из Российской Федерации в Узбекистан или Таджикистан (см. в числе других примеров Постановление Европейского Суда по делу "Искандаров против Российской Федерации", Постановление Европейского Суда по делу "Абдулхаков против Российской Федерации", Постановление Европейского Суда по делу "Савриддин Джураев против Российской Федерации", и Постановление Европейского Суда по делу "Касымахунов против Российской Федерации", все упоминавшиеся выше). Нет сомнений, что власти Российской Федерации знали или должны были знать об этих инцидентах и в свете их опыта и знаний обязаны были разумно полагать, что заявитель подвергается сходной угрозе исчезновения и неправомерного перемещения после освобождения из-под стражи 11 марта 2014 г. Действительно, власти Российской Федерации настойчиво уведомлялись Европейским Судом и Комитетом министров о повторении подобных инцидентов незаконного перемещения из Российской Федерации в государства, не являющиеся сторонами Конвенции, в частности, в Таджикистан и Узбекистан. Европейский Суд упоминает в этой связи пять решений Комитета министров от 8 марта, 6 июня, 23 сентября, 6 декабря 2012 г. и 7 марта 2013 г. по поводу похищений и принудительных перемещений некоторых заявителей в Узбекистан и Таджикистан (в соответствующих частях воспроизведены в упоминавшемся выше деле Савриддина Джураева, §§ 122-126). В каждом из этих решений властям Российской Федерации предлагалось обеспечить, чтобы подобные происшествия не случались в будущем в результате принятия специальных защитных мер.

62. С учетом общего контекста и повторяющейся модели исчезновений заявителей при сходных обстоятельствах Европейский Суд признает, что власти Российской Федерации сознавали до и после освобождения заявителя, что он сталкивался с реальной угрозой принудительного перемещения в страну, где он мог подвергнуться пытке или жестокому обращению. Эти обстоятельства, усугублявшиеся личными обстоятельствами заявителя, были достаточно тревожными, чтобы обусловить особую бдительность властей и потребовать принятия целесообразных мер защиты в ответ на эту особую ситуацию (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Касымахунов против Российской Федерации", § 136).

63. Власти Российской Федерации не уведомили Европейский Суд о каких-либо своевременных превентивных мерах, принятых компетентными государственными органами для предотвращения угрозы похищения или принудительного перемещения заявителя. Ввиду утвердившейся модели исчезновений направление писем в региональные прокуратуру и орган внутренних дел и пограничную службу для уведомления их об указании предварительной меры Европейским Судом, которое власти Российской Федерации предприняли согласно их утверждению (см. § 57 настоящего Постановления), было явно недостаточным для исполнения обязанности защиты, которую власти Российской Федерации имели по отношению к заявителю. По-видимому, факсовые сообщения представителя заявителя в Федеральную службу безопасности, пограничный контроль и Генеральную прокуратуру об исчезновении заявителя и угрожающем ему перемещении в Узбекистан не вызвали быстрой и решительной реакции заинтересованных государственных органов (см. § 25 настоящего Постановления). Например, нет данных о том, что администрации аэропорта были направлены предупреждения, сообщающие об особой ситуации заявителя и необходимости его защиты от принудительного перемещения в Узбекистан (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Касымахунов против Российской Федерации", § 138).

64. Таким образом, Европейский Суд находит, что власти Российской Федерации не исполнили свое позитивное обязательство по защите заявителя от реальной и непосредственной угрозы пытки и жестокого обращения.

(ii) Провели ли власти эффективное расследование "исчезновения" заявителя

65. Европейский Суд напоминает, что, если власти государства-участника уведомлены о подверженности лица реальной и непосредственной угрозе пытки или жестокого обращения вследствие принудительного перемещения в другое государство, они имеют конвенционное обязательство провести эффективное расследование, способное повлечь установление и наказание виновных (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Касымахунов против Российской Федерации", § 144, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Савриддин Джураев против Российской Федерации", § 190). В целях эффективности расследование должно быть быстрым и тщательным. Это означает, что власти должны всегда предпринимать серьезные попытки установить, что на самом деле произошло, и не должны со ссылкой на поспешные или необоснованные выводы прекращать расследование либо принимать какие-либо решения. Они должны принимать все доступные им разумные меры для того, чтобы обеспечить доказательства по делу, включая, в частности, показания очевидцев и заключения судебно-медицинской экспертизы (см. источники, процитированные в Постановлении Европейского Суда по делу "Касымахунов против Российской Федерации", § 143).

66. Европейский Суд с удовлетворением отмечает, что уголовное расследование возможного похищения заявителя было начато без задержки. Он напоминает в этой связи, что возбуждение уголовного разбирательства является лучшей, если не единственной процедурой в уголовно-правовой системе Российской Федерации, которая может отвечать конвенционным требованиям к эффективному расследованию (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Савриддин Джураев против Российской Федерации", § 193, и Постановление Европейского Суда по делу "Ляпин против Российской Федерации" (Lyapin v. Russia) от 24 июля 2014 г., жалоба N 46956/09* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2015 (примеч. редактора).), §§ 135-137).

67. Однако из объяснений властей Российской Федерации следует, что с начала расследования почти ничего не делалось для установления местонахождения заявителя и лиц, ответственных за его исчезновение. Характер запросов, включавших обращение к различным реестрам безвестно отсутствующих лиц и получение ДНК заявителя, указывает, что расследование приняло в качестве единственной рабочей гипотезы смерть заявителя или его похищение частными лицами. Отсутствует информация о рассмотрении вероятной версии его принудительного перемещения в Узбекистан представителями государства. В результате элементарные и очевидные следственные меры не были приняты. Следователи не допросили сотрудников Федеральной миграционной службы, которые задержали заявителя и позднее доставили его в свое помещение. Не было установлено, был ли заявитель уведен из своего дома - как утверждала его адвокат - или из мечети - как следовало из ответа прокурора от 20 августа 2014 г. - и каковы были правовые основания задержания заявителя. Следствие не установило и не допросило возможных очевидцев его освобождения или видевших его позднее в тот же день. Отсутствуют данные о получении и проверке списков пассажиров на рейсы в Узбекистан или демонстрации наземному персоналу аэропортов и сотрудникам пограничного контроля фотографии заявителя и их допросе.

68. С учетом недостатков расследования, выявленных ранее, Европейский Суд находит, что оно не было тщательным и достаточно полным и потому не отвечает требованиям статьи 3 Конвенции.

(iii) Несет ли государство-ответчик ответственность в части пассивной или активной причастности его представителей к исчезновению заявителя

69. Европейский Суд напоминает, что обязанность властей принять профилактические оперативные меры для защиты лица от угрозы жестокого обращения является обязанностью средств, а не результатов. Принимая во внимание сложности полицейской охраны общественного порядка в современных обществах, непредсказуемость человеческого поведения и оперативные решения, которые должны приниматься с учетом приоритетов и ресурсов, объем позитивного обязательства должен толковаться способом, не возлагающим чрезмерное или непропорциональное бремя на власти (см. с необходимыми изменениями Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "О'Киф против Ирландии" (O'Keeffe v. Ireland), жалоба N 35810/09, § 144, ECHR 2014 (извлечения)). Кроме того, даже если Европейский Суд установил, что обязанность принять профилактические меры не была надлежащим образом исполнена, данный вывод сам по себе не является достаточным для установления причастности или ответственности властей за исчезновение заявителя (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мамажонов против Российской Федерации" (Mamazhonov v. Russia) от 23 октября 2014 г., жалоба N 17239/13* (* Опубликовано в "Прецедентах Европейского Суда по правам человека" N 2/2015 (примеч. редактора).), § 203).

70. Европейский Суд отмечает, что с утра 22 июля 2014 г., когда он был задержан, заявителя не встречали в Российской Федерации, Узбекистане или любом другом месте. Его местонахождение остается неизвестным до сих пор. Это отличает настоящее дело от дел, в которых за исчезновением заявителей из Российской Федерации следовало их появление в запрашивающем государстве, что позволяло Европейскому Суду сделать вывод о вероятной причастности властей Российской Федерации к содействию в трансграничном перемещении (см., в частности, упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Искандаров против Российской Федерации", §§ 113-115, Постановление Европейского Суда по делу "Абдулхаков против Российской Федерации", §§ 125-127, и Постановление Европейского Суда по делу "Савриддин Джураев против Российской Федерации", § 202). Напротив, в недавнем деле Мамажонова заявителя не видели после его освобождения из-под стражи. В этом деле Европейский Суд не усмотрел данных о причастности властей Российской Федерации к исчезновению заявителя, поскольку они предоставили данные о том, что заявитель покинул изолятор самостоятельно (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мамажонов против Российской Федерации", §§ 205-206).

71. По аналогии с важностью защиты от жестокого обращения Европейский Суд обязан подвергать утверждение об исчезновении наиболее тщательной проверке, принимая во внимание не только действия представителей государства, но и все сопутствующие обстоятельства. Он напоминает, что лица, заключенные под стражу, находятся в уязвимом положении и власти обязаны их защищать (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 99, ECHR 2000-VII). Если лицо исчезает из-под стражи, государство должно разъяснить его судьбу.

72. Та незначительная информация, доступная Европейскому Суду по поводу обстоятельств, сопровождавших исчезновение заявителя, указывает, что рано утром 22 июля 2014 г. он был задержан сотрудниками Федеральной миграционной службы, увезен в их автомобиле и доставлен в их помещение (см. §§ 23 и 27 настоящего Постановления). Родственники заявителя были позднее в этот день извещены, что он был освобожден, и то же утверждали надзирающий прокурор в ответе адвокату и власти Российской Федерации в своих объяснениях. Однако в отличие от дела Мамажонова не имеется данных о его освобождении из-под стражи. Даже если помещения Федеральной миграционной службы не были оборудованы камерами наблюдения, как изолятор в деле Мамажонова, можно было установить лиц, присутствовавших в помещении в соответствующий период, и получить от них показания. Как уже указывал ранее Европейский Суд, не представляется, что подобные меры были приняты.

73. Европейский Суд напоминает, что единственный реальный способ исполнения Российской Федерацией своих конвенционных обязательств в настоящем деле заключался в обеспечении исчерпывающего расследования происшествия и информировании Европейского Суда о его результатах. Явное уклонение властей Российской Федерации от исполнения своих обязанностей в этом отношении (см. §§ 66-68 настоящего Постановления) и сообщения важной информации и данных вынуждает Европейский Суд сделать выводы в пользу позиции представителя заявителя (пункт 1 правила 44C Регламента Суда). В этой связи Европейский Суд также придает большое значение способу проведения официальных проверок, поскольку власти, по-видимому, не стремились к раскрытию истины в отношении обстоятельств дела (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Савриддин Джураев против Российской Федерации", § 200, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эль-Масри против Македонии" (El-Masri v. the former Yugoslav Republic of Macedonia), жалоба N 39630/09, §§ 191-193, ECHR 2012).

74. Европейский Суд также полагает, что исчезновение заявителя должно рассматриваться не как изолированный случай, а на фоне многих подобных происшествий, имевших место в Российской Федерации в последние годы. В основном деле Савриддина Джураева Европейский Суд установил, что повторяющиеся похищения лиц и их последующее перемещение в страны назначения путем сознательного обхода надлежащей процедуры - в том числе предварительных мер, указанных Европейским Судом, - составляют явное пренебрежением# верховенством права, и предполагал, что некоторые государственные органы создали практику в нарушение своих обязанностей в соответствии с законодательством Российской Федерации и Конвенцией (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Савриддин Джураев против Российской Федерации", § 257). Европейский Суд призвал власти Российской Федерации выполнить срочные и решительные действия для дальнейшего улучшения внутригосударственных средств правовой защиты и предотвращения незаконных маневров в вопросах экстрадиции (там же, § 261).

75. Однако после вынесения Постановления по делу Савриддина Джураева 25 апреля 2013 г. и его вступления в силу 9 сентября 2013 г. Европейскому Суду стало известно о новых случаях исчезновений. Так, 3 декабря 2013 г. Азимов, в деле которого Европейский Суд ранее установил, что его принудительное возвращение в Таджикистан вызовет нарушение статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Азимов против Российской Федерации" (Azimov v. Russia) от 18 апреля 2013 г., жалоба N 67474/11* (* Опубликовано в "Российской хронике Европейского Суда" N 3/2014 (примеч. редактора).)), был увезен из центра размещения мигрантов пятью лицами, которые представились сотрудниками полиции. 29 апреля 2014 г. Якубов, также бывший заявитель в Европейском Суде, чье планируемое перемещение в Узбекистан было признано нарушающим статью 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Якубов против Российской Федерации" (Yakubov v. Russia) от 8 ноября 2011 г., жалоба N 7265/10* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 4/2013 (примеч. редактора).)), был перехвачен полицией, когда направлялся для беседы в российский офис УВКБ* (* Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев (примеч. переводчика).) и посажен в фургон без опознавательных знаков. Наконец, в ночь на 22 июля 2014 г. бесследно исчез Исаков. По его более ранней жалобе Европейский Суд указал, что его выдача Узбекистану будет нарушать статью 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Абдулажон Исаков против Российской Федерации" (Abdulazhon Isakov v. Russia) от 8 июля 2010 г., жалоба N 14049/08* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2011 (примеч. редактора).)). В связи с исчезновением Якубова Комитет министров с озабоченностью отметил, что инцидент ставит под сомнение качество защитных мер, предусмотренных властями Российской Федерации, и что отсутствует информация о прогрессе расследования сходных инцидентов, имевших место ранее (см. § 36 настоящего Постановления).

76. С учетом того факта, что заявителя в последний раз видели под контролем государственных органов, и утвердившейся и стойкой модели исчезновений лиц, находящихся под государственной защитой, Европейский Суд полагает, что на властях Российской Федерации лежит бремя доказывания того, что исчезновение заявителя имело место не с пассивной или активной причастностью представителей государства. Однако они не исполнили это бремя, и их утверждение об освобождении заявителя не может быть проверено в связи с серьезными недостатками внутригосударственного расследования и его ограниченных пределов. Европейский Суд, соответственно, находит, что государство-ответчик, таким образом, несет ответственность за исчезновение заявителя.

77. Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции

78. Заявитель утверждал со ссылкой на статью 13 Конвенции, что не располагал эффективными средствами правовой защиты в отношении его утверждений о возможном жестоком обращении в случае возвращения в Узбекистан. Статья 13 Конвенции предусматривает:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в... Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

79. Европейский Суд полагает, что суть требования заявителя в соответствии со статьей 13 Конвенции, которое он признал приемлемым, заключается в предполагаемом уклонении внутригосударственных властей от проведения тщательного анализа угрозы жестокого обращения в случае его выдачи в Узбекистан. Европейский Суд уже рассмотрел данный вопрос в контексте статьи 3 Конвенции. С учетом выводов, сделанных ранее, Европейский Суд полагает, что отсутствует необходимость обособленного рассмотрения существа жалобы (см. аналогичный подход в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Азимов против Российской Федерации", § 145).

III. Предполагаемые нарушения статьи 5 Конвенции

80. Заявитель жаловался, что его содержание под стражей после 30 декабря 2013 г. нарушало подпункт "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Он также утверждал на основании пункта 4 статьи 5 Конвенции, что он был лишен права на эффективную судебную проверку правомерности его содержания под стражей. Соответствующие части статьи 5 Конвенции предусматривают следующее:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

...(f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого принимаются меры по его высылке или выдаче...

4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".

A. Приемлемость жалобы

81. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

82. Власти Российской Федерации признали, что после первоначального шестимесячного срока содержание под стражей заявителя после 30 декабря 2013 г. нарушало пункт 1 статьи 5 Конвенции. Вместе с тем они утверждали, что, насколько заявитель мог участвовать в разбирательстве о содержании под стражей и давать устные объяснения суду, по делу требования пункта 4 статьи 5 Конвенции нарушены не были.

83. Заявитель утверждал, что его пребывание под стражей после 30 декабря 2013 г. было незаконным. Он также указал, что внутригосударственные суды должны были эффективно рассмотреть существо его доводов для соблюдения требований пункта 4 статьи 5 Конвенции. Однако ни Тюменский областной суд 13 февраля 2014 г., ни Калининский районный суд 21 февраля 2014 г. не рассмотрели суть его претензий. Вследствие этого он был освобожден от незаконного содержания под стражей только 11 марта 2014 г.

2. Соблюдение пункта 1 статьи 5 Конвенции

84. Европейский Суд отмечает, что решение о выдаче заявителя было вынесено в отношении преступлений, которые квалифицируются как преступления средней тяжести в соответствии с законодательством Российской Федерации. При таких обстоятельствах максимальный срок содержания под стражей по закону составлял шесть месяцев (см. § 30 настоящего Постановления), и он истек в деле заявителя 30 декабря 2013 г. Его содержание под стражей после этой даты перестало быть законным. Областной суд в своем решении от 11 марта 2014 г. и власти Российской Федерации в своих объяснениях Европейскому Суду признали его незаконный характер.

85. Соответственно, имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в отношении содержания заявителя под стражей после 30 декабря 2013 г.

3. Соблюдение пункта 4 статьи 5 Конвенции

86. Европейский Суд напоминает, что в силу пункта 4 статьи 5 Конвенции заключенное под стражу лицо имеет право инициировать судебное рассмотрение процессуальных и материально-правовых вопросов, которые являются существенными для определения "законности" (правомерности) лишения лица свободы. В то время как пункт 4 статьи 5 Конвенции не обязывает суд, рассматривающий ходатайство об освобождении, изучать каждый довод, содержащийся в объяснениях заключенных, его гарантии были бы лишены существа, если бы этот суд мог считать несущественными или пренебрегать конкретными фактами, указанными заключенными, которые могут ставить под сомнение существование условий, существенных для "законности", в значении Конвенции, их лишения свободы (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "A. и другие против Соединенного Королевства" (A. and Others v. United Kingdom) от 19 февраля 2009 г., жалоба N 3455/05, § 202, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Николова против Болгарии" (Nikolova v. Bulgaria), жалоба N 31195/96, § 61, ECHR 1999-II). Кроме того, пункт 4 статьи 5 Конвенции, гарантирующий заключенным под стражу право на возбуждение разбирательства по проверке законности их заключения под стражу, также предусматривает после возбуждения такого разбирательства право на безотлагательное рассмотрение судом вопроса о законности заключения под стражу. Европейский Суд ранее признавал задержки в 36, 29 и 26 дней несовместимыми с пунктом 4 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мамедова против Российской Федерации" (Mamedova v. Russia) от 1 июня 2006 г., жалоба N 7064/05* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2006 (примеч. редактора).), § 96).

87. Заявитель неоднократно выдвигал довод о том, что его содержание под стражей перестало быть законным по истечении первоначального шестимесячного срока, в жалобе в областной суд и новом слушании о содержании под стражей в районном суде (см. §§ 19 и 21 настоящего Постановления). Этот довод неоспоримо являлся существенным условием для определения законности его лишения свободы в период после 30 декабря 2013 г. Однако оба суда отнеслись к доводу как к несущественному и не учли его в своих решениях. Областной суд вначале рассмотрел существо жалобы заявителя и решил его освободить только 11 марта 2014 г., то есть через 70 дней после того, как его содержание под стражей перестало быть законным. Отсюда следует, что пределы судебной проверки были явно неадекватными и что разбирательство не было "безотлагательным" в значении пункта 4 статьи 5 Конвенции.

88. Соответственно, имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции.

IV. Предполагаемое вмешательство в право подачи индивидуальной жалобы, предусмотренное статьей 34 Конвенции

89. Представители заявителя утверждали, что его исчезновение и возможное незаконное перемещение из Российской Федерации, уклонение властей Российской Федерации от принятия необходимых защитных мер и отсутствие эффективного расследования дела нарушали предварительную меру, указанную Европейским Судом в соответствии с правилом 39. Данные жалобы, в основном затрагивающие право индивидуальной жалобы, подлежат рассмотрению в соответствии со статьей 34 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или в Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права".

90. Правило 39 Регламента Суда устанавливает следующее:

"1. По просьбе стороны в деле или любого другого заинтересованного лица, или по своей инициативе Палата или, в соответствующих случаях, ее председатель может указать сторонам на предварительные меры, которые, по мнению Палаты, следует принять в интересах сторон или надлежащего проведения разбирательства.

2. В случае необходимости немедленное уведомление о мерах, принятых в конкретном деле, может быть направлено Комитету министров.

3. Палата может запросить у сторон информацию по любому вопросу, связанному с выполнением любой указанной предварительной меры".

91. Европейский Суд напоминает, что в силу статьи 34 Конвенции государства-участники обязываются воздерживаться от любого действия или бездействия, которое может воспрепятствовать эффективному осуществлению права на индивидуальную жалобу в Европейский Суд, которое последовательно признается краеугольным камнем конвенционной системы. Согласно последовательной прецедентной практике Европейского Суда уклонение государства-ответчика от соблюдения предварительной меры составляет нарушение этого права (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции" (Mamatkulov and Askarov v. Turkey), жалобы NN 46827/99 и 46951/99, §§ 102 и 125, ECHR 2005-I, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Абдулхаков против Российской Федерации", § 222). Европейский Суд не находит необходимым вновь подробно обосновывать значение предварительных мер в конвенционной системе и их исключительный характер, требующий максимального сотрудничества государства, поскольку эти принципы хорошо установлены.

92. Однако у Европейского Суда вызывает тревогу, что поведение властей, по-видимому, следует той же модели, а именно уклонению от соблюдения предварительной меры, указанной в соответствии с правилом 39 Регламента Суда в отношении заявителей, подвергшихся уголовному преследованию в Узбекистане и Таджикистане в связи с обвинениями в экстремизме или терроризме (см. Постановление Европейского Суда по делу "Касымахунов против Российской Федерации", §§ 183-189, и Постановление Европейского Суда по делу "Савриддин Джураев против Российской Федерации", §§ 216-219, оба упоминавшиеся выше). При таких обстоятельствах Европейский Суд рассмотрит свои предыдущие постановления, позицию Комитета министров и беспрецедентный и повторяющийся характер связанных происшествий как решающий контекстуальный фактор в настоящем анализе (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мамажонов против Российской Федерации", § 215).

93. Власти Российской Федерации, по их мнению, полностью исполнили свои обязанности в соответствии с правилом 39 Регламента Суда и статьей 34 Конвенции, проинформировав соответствующие правоохранительные органы об указанной мере и воздержавшись от перемещения заявителя в Узбекистан. Европейский Суд не разделяет это мнение.

94. Как установлено выше, внутригосударственные власти не приняли защитных мер, способных воспрепятствовать его исчезновению и возможному перемещению в Узбекистан, и не расследовали эффективно эту возможность (см. §§ 66-68 настоящего Постановления). Данные выводы на фоне отклонений, имевших место в делах о выдаче против Российской Федерации, вынуждают Европейский Суд заключить, что, по крайней мере, власти Российской Федерации допустили несоблюдение указанной предварительной меры, не действуя с необходимой и требуемой старательностью (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мамажонов против Российской Федерации", § 217).

95. Очевидно, что исчезновение заявителя создает рискованную ситуацию, лишающую его защиты, предусмотренной конвенционным механизмом и препятствующую его участию в разбирательстве дела Европейским Судом, и ставит под вопрос исполнение постановления в случае его вступления в силу.

96. Соответственно, Европейский Суд заключает, что власти Российской Федерации допустили несоблюдение предварительной меры, указанной в настоящем деле Европейским Судом в соответствии с правилом 39 Регламента Суда, в нарушение своего обязательства, предусмотренного статьей 34 Конвенции.

V. Правило 39 Регламента Суда

97. В соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции настоящее Постановление станет окончательным, если (a) стороны заявят, что они не будут просить о передаче дела в Большую Палату, или (b) по истечении трех месяцев с даты вынесения постановления не поступит обращение о передаче дела в Большую Палату, или (c) Комитет Большой Палаты отклонит обращение о передаче дела в соответствии со статьей 43 Конвенции.

98. Местонахождение заявителя до сих пор неизвестно, но он по-прежнему подлежит выдаче в соответствии с окончательными решениями судов Российской Федерации по делу. С учетом вывода о том, что заявитель подвергается серьезной угрозе пытки или бесчеловечного или унижающего достоинство обращения в Узбекистане, и в интересах надлежащего ведения разбирательства Европейский Суд находит необходимым продолжать применение ранее указанной меры в соответствии с правилом 39 Регламента Суда до момента вступления в силу настоящего Постановления или дополнительного указания.

VI. Применение статьи 41 Конвенции

99. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

100. Заявитель требовал 30 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

101. Власти Российской Федерации указывали, что установление факта нарушения Конвенции было бы достаточной справедливой компенсацией.

102. С учетом характера установленных нарушений статьи 3 Конвенции и конкретных фактов настоящего дела, оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю 7 500 евро в качестве компенсации морального вреда.

B. Судебные расходы и издержки

103. Заявитель также требовал 7 600 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в ходе разбирательства о выдаче, и 8 000 евро в счет расходов, понесенных в Европейском Суде.

104. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не предоставил соглашения об оказании юридических услуг или квитанции об уплате.

105. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле, рассмотрев предоставленные ему документы и вышеуказанные критерии, Европейский Суд находит разумным присудить заявителю 5 000 евро в счет компенсации расходов, понесенных в ходе разбирательства во внутригосударственных судах, и 5 000 евро, понесенных в Европейском Суде, которые должны быть перечислены на банковские счета представителей.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

106. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

VII. Применение статьи 46 Конвенции

107. В соответствующей части статья 46 Конвенции предусматривает:

"Статья 46. Обязательная сила и исполнение постановлений

1. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются исполнять окончательные постановления Суда по любому делу, в котором они выступают сторонами.

2. Окончательное постановление Суда направляется Комитету министров, который осуществляет надзор за его исполнением...".

108. Европейский Суд учитывает, что в настоящем деле допущены несколько нарушений одного из ключевых прав, защищенных статьей 3 Конвенции, несоблюдение предварительной меры, указанной в настоящем деле Европейским Судом в соответствии с правилом 39 Регламента Суда, и вмешательство в право индивидуальной жалобы, предусмотренное статьей 34 Конвенции. Кроме того, Европейский Суд напоминает, что местонахождение заявителя до сих пор неизвестно и отсутствует указание о прогрессе расследования его исчезновения.

109. С учетом вышеизложенных соображений, принимая во внимание рискованную ситуацию, в которой заявитель в настоящее время лишен защиты, предусмотренной конвенционным механизмом, и будучи озабочен по поводу обязательной силы и исполнения настоящего Постановления, Европейский Суд считает себя обязанным рассмотреть некоторые аспекты настоящего дела с точки зрения статьи 46 Конвенции.

A. Выплата справедливой компенсации

110. Ввиду того факта, что местонахождение заявителя до сих пор неизвестно, Европейский Суд обеспокоен способом выплаты справедливой компенсации. Европейский Суд уже сталкивался с подобными ситуациями с участием заявителей, которые оказались вне досягаемости после их выдворения из государства-ответчика. В некоторых подобных делах Европейский Суд указывал, что государство-ответчик должно обеспечить выплату справедливой компенсации путем содействия контактам заявителей, их представителей и Комитета министров (см. Постановление Европейского Суда по делу "Муминов против Российской Федерации" (Muminov v. Russia) от 4 ноября 2010 г. (справедливая компенсация), жалоба N 42502/06, § 19 и пункт "c" резолютивной части, и Постановление Европейского Суда по делу "Камалиевы против Российской Федерации" (Kamaliyevy v. Russia) (справедливая компенсация) от 28 июня 2011 г., жалоба N 52812/07* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2012 (примеч. редактора).), § 14 и пункт 1"c" резолютивной части). В других делах Европейский Суд давал указания об удержании компенсаций представителями заявителей в порядке доверительной собственности в интересах заявителей (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хирси Джамаа и другие против Италии", § 215, и пункт 12 резолютивной части, Постановление Европейского Суда по делу "Лабси против Словакии" (Labsi v. Slovakia) от 15 мая 2012 г., жалоба N 33809/08, § 155 и пункт 6 резолютивной части, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Савриддин Джураев против Российской Федерации", § 251 и пункт 6 резолютивной части).

111. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд отмечает, что после исчезновения заявителя отсутствовали контакты между ним и его представителями в Европейском Суде или его родственниками. С учетом этого Европейский Суд находит целесообразным передать присужденную ему в порядке справедливой компенсации сумму его представительнице Ермолаевой в доверительную собственность, пока выплата в пользу заявителя не будет возможна.

B. Меры индивидуального характера в отношении заявителя

112. Европейский Суд полагает, что обязанность исполнения настоящего Постановления не может сводиться к выплате денежной компенсации в соответствии со статьей 41 Конвенции, предусматривающей возмещение за такие последствия нарушения, которые не могут быть устранены иным образом (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Скоццари и Джунта против Италии" (Scozzari and Giunta v. Italy), жалобы NN 39221/98 и 41963/98, § 250, ECHR 2000-VIII).

113. Европейский Суд напоминает, что основная цель мер индивидуального характера, принимаемых в связи с постановлением, заключается в достижении restitutio in integrum, то есть в прекращении нарушения Конвенции и возмещении его последствий таким образом, чтобы восстановить, насколько это возможно, положение, существовавшее до нарушения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Папамихалопулос и другие против Греции" (Papamichalopoulos and Others v. Greece) от 31 октября 1995 г. (статья 50), § 34, Series A, N 330-B).

114. В то время как к функции Комитета министров относится надзор на основе информации, предоставленной государством-ответчиком, за принятием таких мер индивидуального характера, которые являются осуществимыми, своевременными, адекватными и достаточными, Европейский Суд находит для Российской Федерации необходимыми бдительное продолжение уголовного расследования исчезновения заявителя и принятие всех дополнительных мер, относящихся к его компетенции, для прекращения установленных нарушений и возмещения их последствий.

C. Меры общего характера для предотвращения сходных нарушений

115. Что касается мер общего характера, Европейский Суд напоминает, что в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Савриддин Джураев против Российской Федерации" (§§ 256-264) он указал, что без задержки должны быть приняты решающие меры общего характера, способные разрешить повторяющуюся проблему в сходных делах, включая "дальнейшее улучшение внутригосударственных средств правовой защиты по делам о выдаче и высылке, обеспечивающих законность действий государства в этой сфере, эффективную защиту потенциальных жертв в соответствии с предварительными мерами, указанными Европейским Судом, и эффективное расследование каждого нарушения таких мер или сходных незаконных действий" (там же, § 258).

116. Европейский Суд хорошо сознает правовые, административные, практические трудности и сложности в сфере безопасности, сопутствующие исполнению его постановлений, и потому не находит нужным дополнительно развивать подход, ранее принятый в деле Савриддина Джураева (упоминавшемся выше).

117. Тем не менее с учетом настоящего дела Европейский Суд находит важным указать, что в деле Савриддина Джураева он с одобрением отметил "недавнее существенное развитие национальной практики, предпринятое Верховным Судом Российской Федерации в его Постановлении от 14 июня 2012 г. N 11" (упоминавшееся выше, § 259). Постановление рассматривалось как инструмент, позволяющий судебной власти избежать таких недостатков, как те, что подверглись критике в указанном постановлении, и дополнительно развить внутригосударственную прецедентную практику, прямо использующую требования Конвенции в судебном правоприменении. Соответственно, Европейский Суд придерживается мнения о том, что реальное и тщательное применение этого постановления всеми судами Российской Федерации может улучшить внутригосударственные средства правовой защиты в делах о выдаче и высылке.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что имело место нарушение требований статьи 3 Конвенции в части подверженности заявителя реальной и непосредственной угрозе пытки и жестокого обращения за счет разрешения на его выдачу Узбекистану;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части ответственности властей Российской Федерации за исчезновение заявителя и их уклонения от проведения эффективного расследования происшествия;

4) постановил, что отсутствует необходимость в рассмотрении жалобы на основании статьи 13 Конвенции;

5) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в части содержания под стражей заявителя после 30 декабря 2013 г.;

6) постановил, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции;

7) постановил, что государством-ответчиком не соблюдены обязательства, следующие из статьи 34 Конвенции;

8) решил сохранить в силе указание властям Российской Федерации на основании правила 39 Регламента Суда на то, что в интересах надлежащего хода судебного разбирательства желательно не выдавать заявителя до тех пор, пока настоящее Постановление не станет окончательным, или до дополнительного указания;

9) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 7 500 евро (семь тысяч пятьсот евро), а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда, с удержанием этой суммы представительницей заявителя Ермолаевой в качестве доверительной собственности в интересах заявителя до того, как эта выплата может быть произведена заявителю;

(ii) 10 000 евро (десять тысяч евро) в качестве компенсации судебных расходов и издержек, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя, что включает 5 000 евро (пять тысяч евро), подлежащие выплате на банковский счет Храмова, и 5 000 евро (пять тысяч евро), подлежащие выплате на банковский счет Ермолаевой;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

10) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 21 мая 2015 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Изабель Берро Председатель Палаты Суда