Постановление Европейского Суда по правам человека от 15 октября 2015 г. Дело "Перинчек против Швейцарии" [Perinсek v. Switzerland] (жалоба N 27510/08) (Большая Палата Европейского Суда) (извлечение)

Европейский Суд по правам человека
(Большая Палата Европейского Суда)

Дело "Перинчек против Швейцарии"
[Perinсek v. Switzerland]
(жалоба N 27510/08)

Постановление Суда от 15 октября 2015 г.
(извлечение)

Обстоятельства дела

Заявитель по делу является доктором права и генеральным секретарем Рабочей партии Турции. В 2005 году он принимал участие в различных мероприятиях, в ходе которых публично отрицал, что в 1915 году и в последующие годы Османская империя осуществляла геноцид армянского народа. В частности, он назвал геноцид армян "международной ложью". В связи с этими высказываниями заявителя ассоциация "Швейцария-Армения" подала на него жалобу. Суд назначил заявителю наказание в виде удержания его ежедневного дохода в размере 100 швейцарских франков в течение 90 дней с отсрочкой исполнения на два года и штрафа в размере 3 000 швейцарских франков, который мог быть заменен лишением свободы сроком на 30 дней, и обязал его выплатить ассоциации "Швейцария-Армения" компенсацию морального вреда в размере 1 000 швейцарских франков.

В Постановлении от 17 декабря 2013 г. (см. "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on case-law of the European Court of Human Rights] N 169* (* Там же. N 4/2014 (примеч. редактора).)) Палата Европейского Суда пятью голосами "за" и двумя - "против" пришла к выводу, что по делу было допущено нарушение статьи 10 Конвенции. 2 июня 2014 г. по ходатайству властей государства-ответчика дело было передано на рассмотрение Большой Палаты Европейского Суда.

Вопросы права

Предмет спора. От Европейского Суда не просто не требуется определять, можно ли считать массовые убийства и высылки, которым подвергались армяне в Османской империи начиная с 1915 года, геноцидом в том значении, которое придается этому термину в международном праве, но Европейский Суд не вправе делать юридически обязательные заявления ни в пользу положительного, ни в пользу отрицательного ответа на этот вопрос.

По поводу соблюдения требований статьи 17 Конвенции. Основной вопрос, который возникает в настоящем деле - хотел ли заявитель своими заявлениями разжечь ненависть или насилие, и пытался ли он при этом опереться на Конвенцию, чтобы заняться деятельностью или совершить действия, направленные на упразднение признанных в ней прав и свобод - не имеет лежащего на поверхности ответа и пересекается с вопросом о том, было ли вмешательство в осуществление заявителем права на свободу выражения мнения "необходимо в демократическом обществе". Таким образом, вопрос о применимости статьи 17 Конвенции следует обсудить в ходе рассмотрения по существу жалобы заявителя на нарушение статьи 10 Конвенции.

Постановление

Европейский Суд решил исследовать вопрос о применении статьи 17 Конвенции в ходе рассмотрения дела по существу (принято 14 голосами "за" и тремя - "против").

По поводу соблюдения требований статьи 10 Конвенции. Назначение заявителю наказания и возложение на него обязанности выплатить ассоциации "Швейцария-Армения" компенсацию представляло собой вмешательство в осуществление им права на свободу выражения мнения. Тем не менее сначала Европейский Суд рассмотрел вопрос о применимости в настоящем деле статьи 16 Конвенции.

(a) Применимость статьи 16 Конвенции. В настоящем деле заявитель являлся иностранцем, но Европейский Суд решил, что указанное вмешательство нельзя было оправдывать со ссылкой на статью 16 Конвенции. Европейская комиссия по правам человека пришла к выводу, что понимание международного права, которое отражает указанная статья, устарело, а Парламентская Ассамблея Совета Европы предложила ее отменить. Статья 16 Конвенции ни разу не применялась ни Европейской комиссией, ни Европейским Судом, и ее использование в качестве безусловного основания для ограничения реализации иностранцами права на свободу выражения мнения противоречит решениям Европейского Суда по тем делам, где он признавал за иностранцами возможность осуществлять это право, не упоминая о том, что статья 16 Конвенции может как-то этому воспрепятствовать. Кроме того, Европейский Суд специально отметил, что пункт 1 статьи 10 Конвенции гарантирует право на свободу выражения мнения "независимо от государственных границ" и поэтому нельзя проводить различий между ее осуществлением своими и иностранными гражданами* (* Постановление Европейского Суда по делу "Кокс против Турции" (Cox v. Turkey) от 20 мая 2010 г., жалоба N 2933/03, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on case-law of the European Court of Human Rights] N 130 (см.: "Бюллетень Европейского Суда по правам человека" N 12/2010 (примеч. редактора)).).

С учетом того, что нормы, разрешающие вмешиваться в осуществление конвенционных прав, должны толковаться ограничительно, Европейский Суд заключил, что статью 16 Конвенции следует толковать так, чтобы она допускала ограничения только той "деятельности", которая имеет непосредственное отношение к политике. Поскольку в настоящем деле о подобной деятельности речи не шло, власти Швейцарии не могли ссылаться на эту статью в обоснование своей позиции.

Таким образом, в настоящем деле статья 16 Конвенции не позволяла властям Швейцарии ограничивать осуществление заявителем права на свободу выражения мнения.

(b) Было ли вмешательство "предусмотрено законом". Заявитель мог со всеми основаниями предположить, прибегнув в случае необходимости к консультации опытного юриста, что за высказывания о массовых убийствах и высылках армян в 1915 году и последующие годы он мог быть привлечен к уголовной ответственности на основании пункта 4 статьи 261 bis Уголовного кодекса Швейцарии.

Тот факт, что производство по делу, которое было возбуждено ранее в связи с теми же высказываниями, завершилось вынесением оправдательного приговора, ничего не изменяет. Судам Швейцарии нельзя ставить в вину отсутствие более подробной судебной практики по данному вопросу, позволяющей определить, являются ли эти события "геноцидом" в том смысле, в котором это слово понимается в пункте 4 статьи 261 bis Уголовного кодекса. Ход их рассуждений в деле заявителя можно было рационально предвидеть, особенно с учетом того, что в процессе его рассмотрения Национальный совет Швейцарии принял постулат* (* Постулат - в Швейцарии проект резолюции, предлагающей Федеральному совету Швейцарии рассмотреть вопрос о внесении законопроекта или принятии каких-либо мер. В постулате отсутствуют четкие формулировки, и он не имеет обязательного характера (примеч. редактора).), в котором массовые убийства и высылки армян в 1915 году и последующие годы были признаны геноцидом. Данный подход не является внезапным и непредсказуемым изменением судебной практики или расширительным толкованием уголовно-правовых норм по аналогии.

Следовательно, вмешательство в осуществление заявителем права на свободу выражения мнения являлось достаточно предсказуемым, а значит, оно было "предусмотрено законом" по смыслу положений пункта 2 статьи 10 Конвенции.

(c) Вопрос о наличии у вмешательства правомерных целей. (i) "Предотвращение беспорядков". Европейский Суд решил, что выражения "защита порядка" (dfense de lordre) и "предотвращение беспорядков" (prevention of disorder), которые используются во французском и английском текстах пункта 2 статьи 10 Конвенции, лучше всего согласуются между собой, если их понимать в менее широком смысле, поскольку английский текст этого пункта, по-видимому, имеет более узкое значение. Из-за того, что доводы властей государства-ответчика касаются, помимо прочего, правовых интересов, охраняемых статьей 261 bis Уголовного кодекса, которые нужно понимать максимально широко, они не являются неуместными.

Кроме того, власти государства-ответчика не продемонстрировали, по каким основаниям власти Швейцарии преследовали заявителя за высказывания, нарушающие общественный порядок. По делу не было доказано, что два массовых мероприятия, на которых выступал заявитель, состоявшиеся примерно за один год до событий, в связи с которыми он был привлечен к уголовной ответственности, действительно привели к столкновениям. Так, при рассмотрении возбужденного в отношении заявителя уголовного дела суды Швейцарии ни разу об этом не упоминали в своих решениях. Наконец, в деле нет доказательств того, что на момент проведения массовых мероприятий, на которых выступал заявитель, власти Швейцарии считали, что они могут привести к нарушениям общественного порядка, и пытались их контролировать на основании того, что подобного рода высказывания могут привести к росту напряженности и закончиться столкновениями.

Исходя из изложенного следует, что вмешательство в осуществление заявителем права на свободу выражения мнения не преследовало цели "предотвращения беспорядков".

(ii) "Защита_ прав других лиц". Зная о том, что многие армяне, выжившие после массовых убийств и высылок в 1915 году и последующие годы, и потомки пострадавших в результате этих событий, особенно члены армянской диаспоры, строят свою идентичность на представлении о том, что их сообщество подверглось геноциду, Европейский Суд допустил, что ограничение высказываний заявителя, в которых он отрицал, что армяне подвергались геноциду, было направлено на защиту этой идентичности, а значит, достоинства современных армян. В то же время, оспаривая юридическую квалификацию данных событий, заявитель вряд ли мог дискредитировать потерпевших, ущемить их достоинство или унизить их достоинство. К тому же его обвинение в том, что геноцид армян является "международной ложью", было, по-видимому, адресовано не потерпевшим и не их потомкам. При этом нельзя не обращать внимания и на то, что в одном из своих выступлений заявитель назвал армян, которые участвовали в этих событиях, "орудиями" "империалистических держав", обвинив их в "массовых избиениях турок и мусульман". При таких обстоятельствах вмешательство, о котором идет речь в деле, было также направлено на защиту достоинства этих людей, следовательно, и их потомков.

Соответственно, можно считать, что вмешательство в осуществление заявителем права на свободу выражения мнения было направлено на "защиту_ прав других лиц".

(d) Необходимость вмешательства в демократическом обществе. От Европейского Суда не требовалось определять, можно ли считать оправданным введение уголовной ответственности за отрицание геноцида или каких-то других исторических фактов в принципе. Принимая во внимание обстоятельства дела, он мог только установить, было ли применение пункта 4 статьи 261 bis Уголовного кодекса Швейцарии в деле заявителя "необходимо в демократическом обществе" по смыслу положений пункта 2 статьи 10 Конвенции.

Следует установить, было ли необходимо защищать "права других лиц" уголовно-правовыми средствами или нет. В данном случае имеется в виду право армян на уважение достоинства их самих и их предков, в том числе их право на уважение своей идентичности, в основе которой лежит представление о том, что их сообщество подверглось геноциду. С учетом своей прецедентной практики, в которой он признал, что статья 8 Конвенции в части, касающейся защиты "личной жизни", применима и к национальной идентичности, и к репутации предков, Европейский Суд согласился с тем, что в настоящем деле речь шла о праве, охраняемом этой статьей.

Таким образом, Европейскому Суду нужно найти равновесие между двумя конвенционными правами: правом на свободу выражения мнения, предусмотренным статьей 10 Конвенции, и правом на уважение личной жизни, предусмотренным статьей 8 Конвенции.

(i) Характер высказываний заявителя. Высказывания заявителя действительно затрагивали исторические и юридические вопросы, но контекст, в котором они были сделаны - на массовых мероприятиях, где заявитель выступал перед своими сторонниками и единомышленниками - указывает на то, что он говорил как политик, а не как историк или юрист. Заявитель принял участие в давно ведущемся споре, причем этот спор, как Европейский Суд уже признавал во многих делах по жалобам против Турции, касается вопроса, представляющего интерес для общества, по которому ведутся "горячие споры не только в Турции, но и на международном уровне".

Полностью отдавая себе отчет в том, что армянское сообщество очень остро реагирует на вопросы, по которым высказался заявитель, Европейский Суд, принимая во внимание общее содержание его высказываний, не считает их призывами к ненависти или нетерпимости в какой-либо форме. Заявитель не проявлял презрения или ненависти к жертвам массовых убийств и высылок в 1915 году и последующие годы, отметив, что турки и армяне веками жили в мире. Он не называл армян лжецами, не использовал в отношении них оскорбительных слов и не пытался их высмеять. Заявитель, не выбирая выражений, обрушился на "империалистов" и их вероломные, по его мнению, планы, касающиеся Османской империи и Турции.

Но можно ли данные высказывания считать призывом к ненависти или нетерпимости по отношению к армянам в какой-либо форме, если учитывать положение заявителя и широкий контекст, в котором они были сделаны? При рассмотрении дел, касающихся высказываний о Холокосте, Комиссия и Европейский Суд неизменно приходили к выводу, что их можно считать таковыми исходя из исторических соображений и контекста. Тем не менее Европейский Суд не считает, что это справедливо и в настоящем деле, в котором заявитель выступил в Швейцарии по поводу событий, произошедших на территории Османской империи около 90 лет назад. Конечно, нельзя исключать, что высказывания об этих событиях также могут способствовать расистским и антидемократическим настроениям только не прямо, а посредством намеков и недосказанности, но из контекста этого не следует автоматически, и в настоящем деле нет достаточных доказательств того, что подобная ситуация имела место.

Кроме того, власти Швейцарии и некоторые из государств и организаций, вступивших в производство по делу в качестве третьих сторон, пытались представить заявителя как экстремиста, привыкшего осуществлять свое право на свободу выражения мнения безответственно и не безопасно для окружающих. Однако в это представление не вписывается тот факт, что вмешательство в осуществление заявителем этого права дважды приводило к вынесению Европейским Судом постановлений* (* Постановление Европейского Суда по делу "Социалистическая партия и другие против Турции" (Socialist Party and Others v. Turkey) от 25 мая 1998 г., жалоба N 21237/93, и Постановление Европейского Суда по делу "Перинчек против Турции" (Perinсek v. Turkey) от 21 июня 2005 г., жалоба N 46669/99.), в которых было установлено нарушение Конвенции в отношении заявителя в связи со вмешательством в осуществление им свободы выражения мнения.

То, что высказывания заявителя касались армян как группы, само по себе не может служить основанием для вывода о том, что он руководствовался расистскими мотивами, поскольку с учетом определения термина "геноцид" в международном праве любые заявления о том, можно ли считать то или иное историческое событие геноцидом, обязательно должны касаться конкретной национальной, этнической, расовой или религиозной группы.

Европейский Суд полагает, что высказывания заявителя, если их рассматривать в целом в их непосредственном и более общем контексте, нельзя считать призывами к ненависти, насилию или нетерпимости по отношению к армянам. Разумеется, они были резкими и отражали непримиримую позицию, но необходимо признать, что они, очевидно, предполагали некоторую степень преувеличения, будучи рассчитаны на привлечение внимания.

Следовательно, высказывания заявителя по вопросу, представляющему интерес для общества, подлежали повышенной защите согласно статье 10 Конвенции, а власти Швейцарии, препятствуя заявителю в осуществлении его прав, не располагали неограниченной свободой собственного усмотрения.

(ii) Контекст вмешательства. () Географические и исторические факторы. Прецедентная практика Европейского Суда, касающаяся Холокоста, показывает, что введение уголовной ответственности за его отрицание обосновано, поскольку с учетом исторического контекста, существующего в соответствующих государствах, оно, даже если его выдают за результат беспристрастного исторического исследования, несет в себе антидемократические идеи и антисемитизм.

Напротив, по делу не утверждалось наличие прямой связи между Швейцарией и событиями, которые произошли в Османской империи в 1915 году и последующие годы. Вывод о существовании такой связи, хотя и очень слабой, можно сделать только на основании того, что в Швейцарии есть армянская диаспора. Начатый заявителем спор не имеет отношения к политической жизни Швейцарии, так как он иностранец и вернется в свою страну. Вместе с тем в деле отсутствуют какие-либо доказательства, подтверждающие, что во время выступлений заявителя в Швейцарии была напряженная атмосфера, чреватая серьезными столкновениями между живущими там турками и армянами.

Вынесение заявителю в Швейцарии обвинительного приговора нельзя, кроме того, оправдать ситуацией в Турции, где армянское меньшинство, как утверждалось, сталкивается с враждебным к себе отношением и подвергается дискриминации. Ни суды, ни власти Швейцарии не ссылались на контекст, существующий в Турции. Попытка оправдать вмешательство ссылкой на статью 16 Конвенции показывает, что власти государства-ответчика уделяли основное внимание контексту внутренней политики Швейцарии.

Действительно, сейчас, в эпоху электронных средств передачи информации, ни одно высказывание нельзя считать имеющим исключительно местное значение. В то же время похвально и созвучно духу всеобщей защиты прав человека, что Швейцария стремится защитить права жертв массовых погромов независимо от места их совершения. Однако более широкое понятие соразмерности, заложенное во фразе "необходимо в демократическом обществе", требует наличия разумной связи между принимаемыми властями мерами и целью, которую они пытаются этими мерами достичь, другими словами, должны быть рациональные основания полагать, что данные меры могут привести к ожидаемому результату. Вряд ли можно утверждать, что враждебное отношение к армянскому меньшинству в Турции было вызвано выступлениями заявителя в Швейцарии или что вынесение ему в Швейцарии обвинительного приговора реально защитило права этого меньшинства или позволило его представителям чувствовать себя в большей безопасности. Более того, отсутствуют доказательства, свидетельствующие, что высказывания заявителя сами по себе спровоцировали ненависть к армянам в Турции или что он предпринимал другие попытки разжечь ненависть к армянам.

Наконец, ничто не подтверждает, что выступления заявителя никак напрямую не отразились на бесспорной враждебности некоторых ультранационалистических кругов в Турции к живущим в этой стране армянам или на ситуации в других странах, например, во Франции, где проживает третья по численности армянская диаспора.

() Фактор времени. Между высказываниями заявителя и трагическими событиями, о которых он говорил, прошло много времени, около 90 лет, и к тому моменту, когда он выступил со своими заявлениями, почти никого из участников тех событий наверняка уже не осталось в живых. Тем не менее этот вопрос по-прежнему актуален для многих армян, особенно для членов армянской диаспоры, но фактор времени нельзя сбрасывать со счетов. Относительно недавние события могут оказаться настолько болезненными, что они могут потребовать временно ввести предварительный контроль за касающимися их высказываниями, но с течением времени необходимость в таком контроле сильно ослабевает.

(iii) Воздействие высказываний заявителя на права членов армянского сообщества. Европейскому Суду известно, какое значение армянское сообщество придает вопросу о том, нужно ли считать геноцидом трагические события, произошедшие в 1915 году и последующие годы, и как остро оно реагирует на любые высказывания на данную тему. Европейский Суд не смог согласиться с тем, что высказывания заявителя настолько сильно ущемляли достоинство армян, которые пострадали или погибли в результате указанных событий, а также достоинство и идентичность их потомков, что в связи с этим в Швейцарии потребовалось принять меры уголовно-правового характера. В своих высказываниях заявитель обвинял не этих лиц, а "империалистов", на которых он и возлагал ответственность за погромы. Если при этом учитывать, что события, о которых говорил заявитель, остались далеко в прошлом, его высказывания, как заключил Европейский Суд, нельзя считать глубоко оскорбительными, какими их пытаются представить.

Кроме того, Европейский Суд не убежден, что высказывания заявителя, в которых он отрицал, что массовые убийства и высылки армян в 1915 году и последующие годы являются геноцидом, не отрицая, однако, что они действительно имели место, могли оказать серьезное влияние на идентичность армян как группы населения. Высказывания, ставящие под сомнение, даже в резких выражениях, значимость исторических событий, которые особенно остро воспринимаются какой-либо страной и затрагивают ее национальную идентичность, не могут сами по себе причинить серьезный ущерб тем, кому они адресованы. Европейский Суд не исключил, что могут существовать обстоятельства, когда высказывания о трагических исторических событиях с учетом особенностей контекста могут сильно ущемить достоинство групп, которых коснулись эти события, например, если они были особенно резкими и распространялись в форме, которую нельзя было игнорировать. Бывшая Комиссия и Европейский Суд допускали существование данных обстоятельств, не располагая какими-либо конкретными доказательствами, лишь в тех делах, где шла речь об отрицании Холокоста. Однако, как уже отмечалось, это можно считать следствием совершенно особого контекста этих дел.

Наконец, Европейский Суд отметил, что заявитель озвучил спорные утверждения на трех массовых мероприятиях. Таким образом, последствия таких высказываний неизбежно были довольно-таки ограниченными.

(iv) Наличие или отсутствие консенсуса между государствами-участниками. В последние несколько лет в правовых системах разных государств-участников ситуация в этой области развивалась по-разному.

Некоторые государства-участники не считают преступлением отрицание исторических событий. Другие страны различными способами криминализируют только отрицание Холокоста и преступлений, совершенных фашистами. Третья группа стран криминализирует отрицание преступлений фашистов и коммунистов, четвертая - отрицание любых проявлений геноцида. Нормы права Европейского союза имеют более широкую сферу действия, но, тем не менее, не позволяют вводить уголовную ответственность за отрицание геноцида, если оно не может повлечь за собой ощутимых отрицательных последствий.

Европейский Суд отдает дань многообразию подходов в этой области. Очевидно, однако, что, считая преступлением отрицание любых проявлений геноцида и не требуя при этом, чтобы по форме своего выражения оно являлось подстрекательством к насилию или разжиганием ненависти, Швейцария занимает крайнюю позицию в ряде стран, охваченных сравнительно-правовыми исследованиями. При таких обстоятельствах и принимая во внимание, что в настоящем деле есть и другие факторы, которые серьезно повлияли на размер применимой свободы усмотрения государства-ответчика, данные сравнительно-правовых исследований не смогли сильно повлиять на вывод Европейского Суда по этому вопросу.

(v) Можно ли считать, что необходимость вмешательства следовала из обязательств Швейцарии по международному праву? Установив, что высказывания заявителя нельзя считать разжиганием ненависти или подстрекательством к дискриминации, Европейскому Суду необходимо определить, должна ли была Швейцария вводить уголовную ответственность за отрицание геноцида как такового в силу своих обязательств по международному праву.

Ни один из действующих в отношении Швейцарии международных договоров не содержит ясного и недвусмысленного требования применять уголовные санкции за отрицание геноцида. Кроме того, по-видимому, Швейцария не обязана была этого делать согласно положениям международного обычного права. Поэтому нельзя считать, что вмешательство в осуществление заявителем права на свободу выражения мнения было необходимо в соответствии с обязательствами Швейцарии по международному праву или хотя бы могло быть оправдано ссылкой на эти обязательства.

(vi) Методы, с помощью которых суды Швейцарии обосновали вынесенный заявителю обвинительный приговор. С учетом анализа, проведенного судами Швейцарии, не вполне ясно, за что заявитель был привлечен к ответственности - за сомнение в юридической квалификации массовых убийств и высылок армян в 1915 году и последующие годы или за несогласие с преобладающим в швейцарском обществе мнением по данному вопросу. Если верно последнее, то вынесенный ему обвинительный приговор нужно считать несовместимым с возможностью выражать в "демократическом обществе" мнения, расходящиеся с позицией властей или какой-то группы населения.

(vii) Суровость вмешательства. Та форма вмешательства, о которой шла речь в настоящем деле - признание виновным в совершении преступления, которое могло повлечь за собой наказание даже в виде лишения свободы - это серьезная санкция, если учитывать наличие других средств вмешательства и опровержения, в частности, гражданско-правового характера. Это относится и к настоящему делу: важно не то, насколько суровое наказание было назначено заявителю, а то, что он вообще был привлечен к уголовной ответственности, поскольку это является одной из самых серьезных форм вмешательства в осуществление права на свободу выражения мнения.

(viii) Поиск баланса между правом заявителя на свободу выражения мнения и правом армян на уважение своей личной жизни. Вмешательство в осуществление права на свободу выражения мнения в форме вынесения обвинительного приговора, безусловно, требует, чтобы судом были подробно исследованы конкретные действия, за совершение которых предусмотрена уголовная ответственность. В этом случае в принципе недостаточно, чтобы вмешательство было вызвано тем, что его объект относится к той или иной категории или попадает под действие правовой нормы, сформулированной в общих выражениях, нужно, чтобы оно являлось необходимым при конкретных обстоятельствах дела. Вместе с тем внимательное прочтение мотивировочной части решений судов Швейцарии по делу заявителя не позволяет установить, что они специально задавались целью найти баланс между двумя этими правами.

Следовательно, Европейскому Суду необходимо найти баланс между ними.

Приняв во внимание все рассмотренные выше факторы, а именно что высказывания заявителя затрагивали вопрос, представляющий интерес для общества, и не являлись призывами к ненависти или к нетерпимости, контекст, в котором они были сделаны, не характеризуется повышенной напряженностью или какими-либо особыми историческими событиями в Швейцарии, эти высказывания нельзя считать ущемляющими достоинство представителей армянского сообщества настолько серьезно, чтобы это потребовало принимать в Швейцарии уголовно-правовые меры, международное право не обязывало Швейцарию вводить уголовную ответственность за подобные высказывания, внутригосударственные суды, по-видимому, осудили заявителя за выражение мнения, расходящегося с преобладающей в Швейцарии позицией, вмешательство приобрело серьезную форму обвинительного приговора, Европейский Суд сделал вывод, что в демократическом обществе не было необходимости привлекать заявителя к уголовной ответственности для защиты прав армянского сообщества, о которых шла речь в настоящем деле.

Постановление

По делу допущено нарушение статьи 10 Конвенции (вынесено 10 голосами "за" и семью - "против"), статья 17 Конвенции в деле неприменима (вынесено 13 голосами "за" и четырьмя - "против").

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Установление факта нарушения Конвенции является достаточной справедливой компенсацией любого причиненного заявителю морального вреда, требование о выплате компенсации материального ущерба было отклонено.

(Относительно статьи 17 Конвенции см. Постановление Европейского Суда по делу "Лерой против Франции" (Leroy v. France) от 2 октября 2010 г., жалоба N 36109/03, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on case-law of the European Court of Human Rights] N 112* (* См.: "Бюллетень Европейского Суда по правам человека" N 2/2009 (примеч. редактора).), относительно статьи 16 Конвенции см. Постановление Европейского Суда по делу "Пьермон против Франции" (Piermont v. France) от 27 апреля 1985 г., жалобы NN 15773/89 и 15774/89.)

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Дату названного Постановления Европейского Суда по делу "Лерой против Франции" (Leroy v. France) следует читать как "от 2 октября 2008 г."