Постановление Европейского Суда по правам человека от 16 апреля 2015 г. Дело "Межиева (Mezhiyeva) против Российской Федерации" (Жалоба N 44297/06) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Межиева (Mezhiyeva)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 44297/06)

Постановление Суда

Страсбург, 16 апреля 2015 г.

По делу "Межиева против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Пятая Секция), рассматривая дело Палатой в составе:

Марка Виллигера, Председателя Палаты,

Ангелики Нусбергер,

Боштьяна М. Цупанчича,

Андре Потоцкого,

Хелены Едерблом,

Алеша Пейхаля,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Клаудии Вестердийк, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 24 марта 2015 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 44297/06, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданкой Российской Федерации Кисой Абдул-Кадировной Межиевой (далее - заявительница) 15 сентября 2006 г.

2. Интересы заявительницы представлял фонд "Правовая инициатива по России" (Stichting Russian Justice), нидерландская неправительственная организация, имеющая представительство в Российской Федерации. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявительница жаловалась, в частности, на основании статьи 2 Конвенции, что внутригосударственные власти не обеспечили защиту права на жизнь ее и ее мужа. Она далее утверждала, что расследование обстоятельств смерти ее мужа и причинение ей тяжких телесных повреждений, вызванных взрывом на мосту через реку Сунжа в 2001 году, было неэффективным.

4. 1 апреля 2009 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявительница Киса Абдул-Кадировна Межиевa является гражданкой Российской Федерации, 1961 года рождения, и проживает в г. Грозном.

A. Взрыв, приведший к смерти мужа заявительницы

6. Заявительница проживала с мужем Маудой Межиевым в г. Грозном. В 1999 году они временно выехали из Чеченской Республики в Республику Ингушетия и вернулись обратно в 2000 году. Ее муж работал водителем автобуса. Когда они возвратились в Чеченскую Республику, он возобновил свою работу. Заявительница работала кондуктором в том же автобусе. Обычно они работали две недели, а две недели были выходными.

7. В марте 2001 г. работодатель мужа заявительницы просил его отработать две недели во время его выходных, поскольку на автобусной станции не хватало автобусов. Он просил использовать его собственный автобус, который был в исправном состоянии. Муж заявительницы согласился.

8. Заявительница и ее муж работали на маршруте N 7, который соединял автобусную станцию в г. Грозном с Алтайской улицей. Он проходил по улице Ленина и проспекту Победы, которые вели к мосту через реку Сунжа в центре г. Грозного. Мост контролировали и вели наблюдение за ним с двух блокпостов российские федеральные силы.

9. По словам заявительницы, в 2001 году российские инженерные подразделения проверяли основные улицы г. Грозного каждое утро на предмет взрывных устройств, которые могли быть установлены боевиками. Улица Ленина и проспект Победы также постоянно проверялись.

10. Утром 6 марта 2001 г. заявительница работала со своим мужем на маршруте N 7. Когда они подъехали к мосту, оказалось, что он закрыт российскими военнослужащими. В результате они были вынуждены пересечь реку по другому мосту на улице Красных фронтовиков. Они закончили первую поездку по маршруту N 7 между 10.00 и 11.00. Заявительница приложила показания четверых свидетелей, водителей автобусов Г.Ш., У.М. и В.М. и кондуктора К.М., в которых утверждалось, что мост между улицей Ленина и проспектом Победы был закрыт военными в то утро перед взрывом. По утверждениям властей Российской Федерации, закрытие моста на улице Ленина являлось доказательством того, что проводилась проверка, поскольку это место являлось стратегически важным объектом и требовалось много времени для этого.

11. В полдень заявительница и ее муж сделали еще одну поездку по маршруту N 7 с Алтайской улицы до автобусной станции г. Грозного. Примерно за 13-14 минут до 15.00, после того, как они остановились у центрального рынка и продолжили движение в сторону автобусной станции, они увидели другой автобус маршрута N 7, управляемый водителем Ш., который проезжал по мосту. За ним следовали автобусы NN 1 и 18, а также колонна военной техники. Возглавлял колонну танк, за которым шли три или четыре автомашины "Урал" и бронетранспортер (далее - БТР). Колонна продолжила движение, однако БТР свернул налево у моста и остановился.

12. Когда заявительница и ее муж увидели, что мост открыт, они решили не ехать в объезд через улицу Красных фронтовиков, а пересечь реку по мосту. Они подъехали к нему через две-три минуты после военной колонны.

13. Перед проездом по мосту водители автобусов должны были всегда регистрироваться на блокпосту и платить 10 рублей за проезд. У блокпоста муж заявительницы остановил автобус, в котором было около 20 человек, и отправился получать разрешение и платить за проезд. Однако военнослужащий не проверил его документы и не взял плату, а сказал мужу заявительницы проезжать быстрее.

14. Когда муж заявительницы выехал на мост, он увидел другой автобус N 7, двигавшийся с противоположной стороны. Поскольку мост был слишком узким для двух автобусов, муж заявительницы остановился, чтобы пропустить его. Пока другой автобус проезжал, заявительница смотрела на мост, но не заметила ничего подозрительного. Когда их автобус поехал вновь, произошел мощный взрыв на краю моста, под передним левым колесом автобуса со стороны водителя.

15. Сразу после взрыва военные закрыли блокпост и запретили приближаться к автобусу. Брат заявительницы В.М., который также был водителем автобуса, оказался поблизости. Когда он увидел взрыв, он попытался проехать к взорвавшемуся автобусу, чтобы забрать раненых в больницу, однако был остановлен военными, которые открыли огонь по автобусу. Три пули попали в лобовое стекло, и В.М. был вынужден развернуться. Он решил подъехать к мосту с противоположной стороны и направился к другому мосту на улице Красных фронтовиков в объезд.

16. После взрыва раненые и испуганные пассажиры закричали, а заявительница потеряла сознание. Когда она очнулась, последняя пассажирка, женщина с ребенком, покидала автобус. Заявительница попросила ее помочь ей, так как сама была ранена. К этому времени автобус был окружен федеральными военнослужащими. Она услышала, как один из них сказал: "Ублюдки, они вылезают живые".

17. Когда заявительница попыталась вылезти из автобуса, один из военнослужащих пришел к ней на помощь. Он наложил жгут на ее руку, чтобы остановить кровотечение, и перевязал ей ногу своим ремнем. Потом он вынес заявительницу из автобуса и посадил ее рядом с ее мужем, который сидел у подорванного колеса. Оказалось, что его выбросило из автобуса взрывом. Он был сильно ранен и нуждался в срочной медицинской помощи.

18. В это время В.М. ехал по улице Красных фронтовиков. Там он увидел машину "скорой помощи", двигавшуюся в противоположном направлении. Он остановил ее и попросил водителя доставить раненых взрывом в больницу. Тот согласился и поехал за автобусом В.М. Они подъехали к взорванному автобусу с улицы Ленина. Однако, по словам заявительницы, военнослужащие вновь отказались пропускать кого-либо к автобусу и стали стрелять в воздух. Тем не менее В.М. и водитель машины "скорой помощи" побежали к автобусу. Они отнесли заявительницу и ее мужа в машину "скорой помощи", а остальных пассажиров отвели в автобус В.М. Они доставили всех в Городскую больницу N 9 г. Грозного.

19. Поскольку к автобусу сразу никого не подпускали, муж заявительницы, у которого было сильное кровотечение из-за многочисленных осколочных ран, был доставлен в больницу только спустя 50 минут после взрыва. Он скончался в госпитале через 15-20 минут после этого. В ту же дату родственники забрали его тело из больницы для погребения.

20. Заявительница также была тяжело ранена в голову, руку и ногу. Ей была сделана хирургическая операция, и ей ампутировали руку выше локтя. На следующий день, 7 марта 2001 г., ее родственники забрали ее в больницу в селе Старые Атаги. Они не сразу сообщили ей о смерти мужа, чтобы не тревожить ее, пока она проходила лечение. Они сказали ей, что его увезли в больницу в г. Махачкале. Ей сообщили о его смерти только спустя месяц после того, как она стала чувствовать себя лучше. В течение следующего года заявительница проходила амбулаторное лечение в результате полученных травм, которые вызывали у нее сильные страдания.

B. Уголовное расследование

21. 6 марта 2001 г., то есть в дату взрыва, прокуратура г. Грозного возбудила уголовное дело N 11076 по факту взрыва. По словам властей Российской Федерации, основанием для возбуждения уголовного дела было наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступлений, которые предусмотрены частью первой статьи 105 и частью первой статьи 205 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ). Дело впоследствии было передано в Ленинскую районную прокуратуру.

22. В ту же дату следственные органы осмотрели и сфотографировали место взрыва. Они допросили двух военнослужащих на блокпосту, которые рассказали о событиях незадолго до взрыва и после него. Как следовало из их показаний, они хорошо видели мост, но никто из них не заметил "красный автомобиль", упомянутый в отчете от 9 марта 2001 г. об осмотре места происшествия (см. § 24 настоящего Постановления). Власти Российской Федерации, признавая факт, что военнослужащие могли хорошо видеть мост, утверждали, что это не означало, что мост полностью контролировался военными, и что могли произойти непредвиденные обстоятельства.

23. По утверждениям властей Российской Федерации, официальная проверка заключила, что военнослужащие на блокпосту N 17 не могли видеть момент закладки взрывчатки из-за удаленности от места.

24. Из отчета от 9 марта 2001 г. об осмотре места происшествия, составленного психологом, который был включен в оперативную группу Министерства внутренних дел по Чеченской Республике, следует, что несколько жителей г. Грозного утверждали, что незадолго до взрыва красный автомобиль ВАЗ-2107 проехал по мосту на большой скорости, развернулся, водитель или пассажир положили что-то на край моста, и автомобиль сразу уехал. Внутренняя проверка установила, что дежурные на блокпосту в этот день не видели, кто заложил взрывчатку, и когда это произошло. Данный отчет был передан следственным органам.

25. По словам заявительницы, к марту 2001 года мост через реку Сунжа был частично разрушен и находился в неудовлетворительном состоянии, и никакой "красный автомобиль" не мог развернуться на нем, не говоря уже о движении на высокой скорости. Она также утверждала, что ни один автомобиль не мог проехать между блокпостами NN 17 и 19 незамеченным или без разрешения представителей Вооруженных сил Российской Федерации в Чеченской Республике, которые контролировали блокпосты в период, относящийся к обстоятельствам дела.

26. 6 мая 2001 г. предварительное расследование было приостановлено в соответствии с частью третьей статьи 195 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ).

27. Заявительница узнала от своих родственников о том, что было начато уголовное расследование, но не обращалась в следственные органы по своей инициативе. Однако поскольку в течение года ее не вызывали к следователю на допрос и не уведомляли о предпринятых следственных действиях, 31 октября 2003 г. она попросила информировать ее о ходе расследования и предоставить постановление о возбуждении уголовного дела по факту взрыва.

28. 2 ноября 2003 г. Прокуратура Чеченской Республики направила ее запрос в Ленинскую районную прокуратуру.

29. 6 ноября 2003 г. заместитель прокурора Ленинской районной прокуратуры отменил постановление от 6 мая 2001 г. и возобновил предварительное расследование. В ту же дату заявительница была допрошена и получила статус потерпевшей. Она также получила копию постановления о возбуждении уголовного дела по факту взрыва 6 марта 2001 г. Согласно утверждениям властей Российской Федерации эта копия была передана ей только 9 ноября 2003 г.

30. 26 ноября 2003 г. была назначена медицинская экспертиза, которая подтвердила травмы, которые были причинены заявительнице в результате взрыва. Экспертное заключение было представлено 9 января 2004 г. Два других медицинских заключения относительно двух других раненых лиц были сделаны 29 декабря 2003 г.

31. 12 и 24 декабря 2003 г. двое свидетелей сообщили, в частности, что они слышали взрыв в марте 2001 года в дневное время.

32. 1 января 2004 г. была проведена экспертиза обломков взорванного автобуса, которая была окончена 24 марта 2004 г.

33. 6 января 2004 г. был допрошен один из пострадавших в автобусе. В ту же дату предварительное следствие было приостановлено на основании пункта 1 части первой статьи 208 УПК РФ. Однако 1 апреля 2004 г. прокурор Ленинской районной прокуратуры отменил это решение и возобновил следствие.

34. 9 апреля 2004 г. начальнику Ленинского районного управления внутренних дел в г. Грозном было приказано установить лиц, ехавших в автобусе до взрыва, и тех, кто был затронут данным преступлением. В ту же дату следователь составил опись собранных на месте взрыва осколков.

35. 10 апреля 2004 г. была назначена взрывотехническая экспертиза.

36. 30 апреля 2004 г. предварительное расследование было вновь приостановлено, в этот раз на основании пункта 1 части первой статьи 208 УПК РФ.

37. 9 марта 2005 г. была проведена экспертиза осколков, найденных на месте взрыва. Согласно результатам экспертизы объекты, представленные для исследования, являлись осколками артиллерийского снаряда 122 калибра. Взрыв наиболее вероятно был вызван самодельным взрывным устройством, состоящим из артиллерийского снаряда и пускового механизма. Было невозможно установить точную конструкцию пускового механизма, так как для экспертизы не были предоставлены его части. На поверхности представленных объектов были обнаружены микрочастицы взрывчатого вещества, тротила, который содержится в артиллерийских снарядах 122 калибра. Максимальный радиус разброса осколков снаряда мог составить 800 м.

38. Поскольку с момента допроса в ноябре 2003 года заявительница не получала информации о ходе расследования события, 2 мая 2006 г. она обратилась в Ленинскую районную прокуратуру с ходатайством об ознакомлении с материалами дела.

39. 6 мая 2006 г. заместитель прокурора Ленинской районной прокуратуры уведомил заявительницу, что следствие было приостановлено, и она может ознакомиться с материалами дела.

40. 27 мая 2006 г. заявительница пришла знакомиться с материалами дела. Следователь С. предоставил ей копии следующих документов: протокола осмотра места взрыва от 6 марта 2001 г., фотографий места взрыва, отчета психолога К. от 9 марта 2001 г., протокола допроса заявительницы от 6 ноября 2003 г. и заключения экспертиз от 26 ноября 2003 г. и 9 марта 2005 г. По словам следователя, в уголовном деле более не было ничего, что могло бы заинтересовать заявительницу, он отказал заявительнице в ознакомлении с делом в полном объеме и копировании документов. Он не подтвердил свой отказ в письменной форме. Остается неясным, просила ли заявительница его это сделать.

41. По словам заявительницы, следователь сказал ей, что военнослужащие с блокпостов допрошены не были. Когда она выразила сомнения в достоверности отчета от 9 марта 2001 г., он предположительно сказал, что русские сделали этот отчет, чтобы снять подозрения с себя.

42. 20 июня 2006 г. заявительница жаловалась в Ленинскую районную прокуратуру, что расследование было неэффективным.

43. 28 июня 2006 г. она подала жалобу в Ленинский районный суд на приостановление расследования, его неэффективность и затягивание и непредоставление ей материалов уголовного дела в полном объеме. Остается неясным, была ли эта жалоба рассмотрена.

44. 6 декабря 2006 г. предварительное следствие было приостановлено. Постановление было впоследствии отменено, и следствие возобновлено. Однако 9 декабря 2006 г. заместитель прокурора Ленинской районной прокуратуры прекратил уголовное дело, открытое в отношении неустановленных лиц на основании статьи 205 УК РФ, устанавливающей ответственность за терроризм. По словам заявительницы, по общему правилу власти Российской Федерации возбуждали уголовные дела, когда взрывы, поджоги или другие акты, угрожающие жизни гражданских лиц или способные нанести значительный вред имуществу, совершались в Чеченской Республике членами незаконных вооруженных формирований, противостоящих федеральным войскам. Соответственно, следователи должны были собрать какие-то доказательства того, что взрыв на мосту был совершен не боевиками и что не было никакой "красной машины".

45. 30 июня 2009 г. заместитель начальника Следственного управления Следственного комитета* (* Так в тексте. Возможно, имеется в виду Следственное управление Следственного комитета России по Чеченской Республике (примеч. редактора).) отменил это постановление и возобновил расследование.

46. Европейский Суд просил власти Российской Федерации предоставить копию уголовного дела по факту взрыва, который привел к смерти мужа заявительницы. Первоначально власти Российской Федерации отказались это сделать, сославшись на отсутствие гарантий со стороны Европейского Суда о нераскрытии конфиденциальной информации. По словам властей Российской Федерации, заявительница и ее представители не давали гарантий, что материалы дела будут сохранены в тайне. С учетом значительного объема жалоб на нарушения прав человека на территории Чеченской Республики в ходе контртеррористических операций раскрытие охраняемой законом информации, содержащейся в уголовных делах, по которым продолжается следствие, приведет к существенному нарушению законных интересов государства-ответчика и участников уголовных разбирательств.

47. 28 октября 2009 г. власти Российской Федерации, в конце концов, предоставили основную часть соответствующего уголовного дела.

48. Уголовное расследование все еще продолжалось в июне 2011 года, таким образом, оно длилось в течение 10 лет и трех месяцев с момента возбуждения уголовного дела.

II. Соответствующее внутригосударственное законодательство

49. Статья 205 УК РФ 1996 года устанавливает ответственность за терроризм, который определяется как "совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, в целях_ воздействия на принятие решений [органов власти]...".

50. Глава 16 УПК РФ ("Обжалование действий и решений суда и должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство") предусматривает судебную проверку решений и действий или бездействия следователя или прокурора, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства (часть первая статьи 125). Компетентным судом является тот, который имеет юрисдикцию над местом предварительного расследования.

51. Статья 161 УПК РФ содержит запрет разглашения данных предварительного расследования. Согласно части третьей той же статьи УПК РФ данные предварительного расследования могут быть преданы гласности с разрешения прокурора или следователя и только в том объеме, в каком это будет признано ими допустимым, если разглашение не связано с нарушением прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства и не противоречит интересам предварительного расследования. Разглашение данных о частной жизни участников уголовного судопроизводства без их согласия не допускается.

52. На основании пункта 1 части первой статьи 208 УПК РФ предварительное расследование должно быть приостановлено из-за невозможности установить виновных лиц. Такие же положения установлены в части третьей статьи 195 УПК РФ в редакции, действовавшей до 1 июля 2002 г.

Право

I. Предполагаемые нарушения статей 2 и 13 Конвенции

53. Заявительница жаловалась, что внутригосударственные власти не обеспечили защиту права на жизнь ее и ее мужа и что расследование взрыва было неэффективным. Она также жаловалась в соответствии со статьей 13 Конвенции на отсутствие эффективных внутригосударственных средств правовой защиты в Российской Федерации в отношении предполагаемого нарушения статьи 2 Конвенции.

54. Дав общую оценку событий в настоящем деле, Европейский Суд считает необходимым рассмотреть жалобу заявительницы с точки зрения статьи 2 Конвенции (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Матушевский и Матушевская против Украины" (Matushevskyy and Matushevska v. Ukraine) от 23 июня 2011 г., жалоба N 59461/08, § 63). Статья 2 Конвенции предусматривает следующее:

"1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

(a) для защиты любого лица от противоправного насилия;

(b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

(c) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа".

A. Приемлемость жалобы

55. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что заявительница имела требуемый статус косвенной жертвы на основании статьи 34 Конвенции в отношении смерти ее мужа, поскольку она лично пострадала из-за предполагаемого нарушения статьи 2 Конвенции. Таким образом, ее жалоба относительно смерти мужа не может быть отклонена из-за отсутствия статуса жертвы (см. mutatis mutandis* (* Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (примеч. переводчика).) Решение Европейского Суда по делу "Великова против Болгарии" (Velikova v. Bulgaria) от 18 мая 2005 г., жалоба N 41488/98). Кроме того, она являлась также жертвой в отношении своих собственных травм.

56. Власти Российской Федерации возражали, что внутренние средства правовой защиты не были исчерпаны. Они подчеркивали, что заявительница не требовала компенсации ущерба в национальных судах.

57. Заявительница утверждала, что эффективным средством правовой защиты для целей статьи 2 Конвенции было бы надлежащее уголовное расследование обстоятельств взрыва, который убил ее мужа и тяжело ранил ее. Она подала жалобу в Европейский Суд в течение шести месяцев после того, как поняла, что расследование было неэффективным. Таким образом, она исполнила критерии приемлемости в соответствии с пунктом 1 статьи 35 Конвенции (см. Решение Европейского Суда от 28 мая 2002 г. по делу "Булут и Явуз против Турции" (Bulut and Yavuz v. Turkey), жалоба N 73065/01).

58. Что касается иска о взыскании компенсации ущерба, причиненного предположительно незаконными действиями или незаконным поведением представителей государства, Европейский Суд ранее указывал во многих аналогичных делах, что эта процедура сама по себе не может рассматриваться как эффективное средство правовой защиты в контексте требований, предъявленных на основании статьи 2 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аслаханова и другие против Российской Федерации" (Aslakhanova and Others v. Russia) от 18 декабря 2012 г., жалобы NN 2944/06 и 8300/07, 50184/07, 332/08, 42509/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 4 (примеч. редактора).), § 89, Постановление Европейского Суда по делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации" (Khashiyev and Akayeva v. Russia) от 24 февраля 2005 г., жалобы NN 57942/00 и 57945/00* (* См.: там же. 2005. N 12 (примеч. редактора).), §§ 119-121, и Постановление Европейского Суда по делу "Эстамиров и другие против Российской Федерации" (Estamirov and Others v. Russia) от 12 октября 2006 г., жалоба N 60272/00* (* См.: там же. 2008. N 4 (примеч. редактора).), § 77). Соответственно, Европейский Суд подтверждает, что заявительница не была обязана использовать гражданско-правовые средства правовой защиты. Таким образом, возражение в этом отношении подлежит отклонению.

59. Кроме того, Европейский Суд полагает, что возражение властей Российской Федерации затрагивает вопросы эффективности расследования, которые тесно связаны с существом жалобы. В связи с этим он решил присоединить возражение к существу жалобы и полагает, что жалоба должна быть рассмотрена с точки зрения процессуального аспекта статьи 2 Конвенции (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Матушевский и Матушевская против Украины", § 66).

60. Европейский Суд считает, что жалоба в соответствии со статьей 2 Конвенции не является явно необоснованной в значении подпункта "a" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(a) Заявительница

61. Заявительница утверждала, что представители государства, действуя намеренно и незаконно, лишили ее мужа жизни, угрожали ее жизни и не совершили всех необходимых действий, чтобы сохранить жизнь мужа и ее здоровье после взрыва. За данным мостом вели контроль и наблюдение с двух блокпостов российские вооруженные силы. Версия властей Российской Федерации о "красном автомобиле" была необоснованной. В отличие от других дней, 6 марта 2001 г. дежурные сотрудники милиции на блокпосту N 17 пропустили автобус ее мужа на мост без проверки документов или платы за проезд, а вместо этого потребовали, чтобы он ехал по мосту быстро. Один из военнослужащих, который подбежал к автобусу после взрыва, сказал: "Ублюдки, они вылезают живыми". Это подтверждает, что военнослужащие действовали умышленно, чтобы создать угрозу для жизни и здоровья людей в автобусе.

62. По словам заявительницы, власти Российской Федерации не предоставили копии протоколов допросов с подписью свидетелей или показания, имеющие их подписи, в поддержку предположения о том, что неустановленные лица в "красном автомобиле" заложили взрывное устройство на краю моста. Кроме того, власти Российской Федерации не предоставили информации о личности свидетелей.

63. Заявительница далее утверждала, что представители государства намеренно и незаконно не допустили оказание своевременной медицинской помощи ей и ее мужу, несмотря на тяжкие телесные повреждения, которые они получили. Вследствие непредоставления властями Российской Федерации уголовного дела в полном объеме Европейскому Суду с заявительницы на государство-ответчика переходило бремя доказывания того, что его представители не были ответственны за смерть родственника заявителя и ее травмы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Эзалп и другие против Турции" (Ozalp and Others v. Turkey) от 8 апреля 2004 г., жалоба N 32457/96, § 35). Лишение жизни ее мужа было спорным, поскольку оно не являлось результатом "абсолютно необходимого применения силы" в значении статьи 2 Конвенции.

64. Если принять версию властей Российской Федерации, что взрывное устройство было заложено неустановленными лицами, управлявшими красным автомобилем (см. § 24 настоящего Постановления), отсутствует логическое объяснение, зачем они устанавливали взрывное устройство днем всего в 100 м от блокпоста N 17 после проезда блокпоста N 19 дважды, с взрывным устройством и без, несмотря на тот факт, что на улице Ленина и проспекте Победы (примыкающих к данному мосту) и на других улицах в Грозном было достаточно мест, чтобы установить взрывное устройство с меньшим риском быть замеченными. Соответственно, заявительница заключала, что версия властей Российской Федерации о "красном автомобиле" была необоснованной.

65. Заявительница далее жаловалась, что уголовное расследование продолжалось более 10 лет (см. § 48 настоящего Постановления). Власти Российской Федерации не могли, таким образом, утверждать убедительным образом, что оно составляло эффективное внутригосударственное средство правовой защиты в соответствии со статьей 35 Конвенции, в частности, с учетом тяжкого характера преступления. Кроме того, они не объяснили затягивание расследования (см. Решение Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции" (Timurtas* (* Правильнее Timurta (примеч. переводчика).) v. Turkey) от 13 июня 2000 г., жалоба N 23531/94, Решение Европейского Суда по делу "Сарли против Турции" (Sarli v. Turkey) от 28 сентября 1995 г., жалоба N 24490/94, и Решение Европейского Суда по делу "Эртак против Турции" (Ertak v. Turkey) от 12 апреля 1996 г., жалоба N 20764/92). Заявительница утверждала, что в этом деле следственные органы не соблюдали требования безотлагательности и разумной исполнительности (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хашиев и Акаева против Российской Федерации" (Khashiyev and Akayeva v. Russia), § 155, и Постановление Европейского Суда по делу "Яса против Турции" (Yasa v. Turkey) от 2 сентября 1998 г., жалоба N 22495/93, §§ 102-104).

(b) Власти Российской Федерации

66. Власти Российской Федерации утверждали, что имелись данные о переполненности автобусов и высокой загруженности транспортных потоков, и было сомнительно, что взрыв был устроен федеральными военнослужащими, также сомнительно, что целью был автобус. Они добавили, что предположение заявительницы о том, что было невозможно спрятать или установить взрывное устройство "на высокой скорости", поскольку это потребовало бы некоторого времени, а мост был загружен транспортом, не исключает возможности того, что устройство могло быть заложено под какой-нибудь объект, не вызывающий подозрений (такой как мусор или строительные материалы). Власти Российской Федерации ссылались в этом отношении на показания заявительницы в ее первоначальном заявлении, что они "не заметили ничего подозрительного на мосту... повсюду были дыры и мусор".

67. Власти Российской Федерации утверждали, что предварительное расследование не получило каких-либо доказательств в поддержку довода заявительницы о том, что ее мужа лишили жизни в результате "применения силы" представители государства (см. Постановление Европейского Суда по делу "Макканн и другие против Соединенного Королевства" (McCann and Others v. United Kingdom) от 27 сентября 1995 г., Series A, жалоба N 324, § 161, и Постановление Европейского Суда по делу "Кайя против Турции" (Kaya v. Turkey) от 19 февраля 1998 г., Reports 1998-I, § 105). Соответственно, отсутствовали доказательства вне всякого разумного сомнения, что федеральные органы или представители государства имели отношение к смерти мужа заявительницы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom) от 18 января 1978 г., жалоба N 5310/71, § 161). Отсутствовали основания для серьезных утверждений о том, что внутригосударственные органы не продемонстрировали "особой тщательности" при обеспечении мер безопасности жителей г. Грозного, как и заявительницы и ее мужа. Таким образом, отсутствовали основания предполагать, что статья 2 Конвенции была нарушена.

68. Иными словами, власти Российской Федерации утверждали, что доводы заявительницы о закладке российскими военнослужащими взрывного устройства не подтверждались фактами и имели умозрительный характер. Власти Российской Федерации утверждали, что выглядело более правдоподобным, что основной целью являлась военная колонна, которая проследовала за две-три минуты до взрыва. Нет оснований полагать, что федеральные органы были причастны к организации взрыва.

69. Власти Российской Федерации утверждали, что расследование проводилось независимыми следственными органами (см. Постановление Европейского Суда по делу "Гюлеч против Турции" (Gulec v. Turkey) от 27 июля 1998 г., жалоба N 21593/93, Reports 1998-IV, §§ 81-82, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Огюр против Турции" (Ogur v. Turkey) от 20 мая 1999 г., жалоба N 21594/93, §§ 91-92, ECHR 1999-III) и что оно было безотлагательным и скорым, начавшись в день взрыва (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чакиджи против Турции" (Cakici v. Turkey) от 8 июля 1999 г., жалоба N 23657/94, ECHR 1999-IV, §§ 80, 87, 106, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Танрыкулу против Турции" (Tanrikulu v. Turkey) от 8 июля 1999 г., жалоба N 23763/94, ECHR 1999-IV, § 109, и Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кайя против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey) от 28 марта 2000 г., жалоба N 22535/93, ECHR 2000-III, §§ 106-107). Для установления лиц, участвовавших в организации взрыва, следственная бригада сделала достаточно, чтобы считать, что власти Российской Федерации исполнили их позитивное обязательство провести эффективное расследование в соответствии со статьей 2 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тахсин Аджар против Турции" (Tahsin Acar v. Turkey) от 8 апреля 2004 г., жалоба N 26307/95, § 220).

70. Власти Российской Федерации далее утверждали, что приостановление расследования (см. § 33 настоящего Постановления) не означало, что оно было прекращено. Тот факт, что заявительница не была удовлетворена количеством информации, предоставленной ей, еще не означал неэффективности расследования. Как уже устанавливал Европейский Суд, это процессуальное обязательство не требует предоставления заявителям доступа к документам правоохранительных органов или копиям всех документов, а также что они будут получать сведения о каждом предпринятом ими действии (см. Постановление Европейского Суда по делу "Брекнелл против Соединенного Королевства" (Brecknell v. United Kingdom) от 27 ноября 2007 г., жалоба N 32457/04, § 77).

71. Власти Российской Федерации добавили, что в ходе расследования взрыва было выполнено большое количество следственных действий. Они ссылались на допросы свидетелей, включая заявительницу, и на осмотр места взрыва. Далее был проведен ряд оперативно-розыскных мероприятий, направленных на установление виновных во взрыве. Тот факт, что эти мероприятия не привели к ожидавшимся результатам, не указывал на их неэффективность, а то, что расследование завершилось без определенных или с частичными результатами, не свидетельствовало об их отсутствии как таковых (см. Решение Европейского Суда по делу "Сула против Соединенного Королевства" (Szula v. United Kingdom) от 4 января 2007 г., жалоба N 18727/06).

2. Мнение Европейского Суда

72. Европейский Суд напоминает, что статья 2 Конвенции налагает позитивные обязательства процессуального характера, включая обязанность государств расследовать смерти, которые могли произойти в нарушение Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Макканн и другие против Соединенного Королевства", § 161). Существенная цель такого расследования заключается в обеспечении эффективного применения внутригосударственного законодательства, которое защищает право на жизнь, а в делах с участием представителей государства или органов - в обеспечении их ответственности за гибель людей, имевшую место под их контролем (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ангуелова против Болгарии" (Anguelova v. Bulgaria), жалоба N 38361/97, § 137, и Постановление Европейского Суда по делу "Ясинскис против Латвии" (Jasinskis v. Latvia) от 21 декабря 2010 г., жалоба N 45744/08, § 72). Данное расследование должно быть независимым, доступным для семьи потерпевшего, оно должно осуществляться с разумной гибкостью и быстротой, должно быть эффективным, то есть обеспечивать определение того, было ли применение силы в таких случаях оправданным и законным. Оно также должно иметь достаточный элемент общественного контроля за расследованием и его результатами (см. с необходимыми изменениями упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Макканн и другие против Соединенного Королевства", § 161, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кайя против Турции", § 86, и Постановление Европейского Суда по делу "Юозайтиене и Бикульчюс против Литвы" (Juozaitien and Bikulcius v. Lithuania) от 24 апреля 2008 г., жало бы NN 70659/01 и 74371/01, § 88, Постановление Европейского Суда по делу "Хуохванайнен против Финляндии" (Huohvanainen v. Finland) от 13 марта 2007 г., жалоба N 57389/00, § 95). Выводы следствия должны основываться на тщательном, объективном и беспристрастном анализе всех относимых элементов. Любые недостатки в расследовании, которые умаляют возможность установить обстоятельства дела или установить виновных лиц, могут противоречить требуемой мере эффективности (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Начова против Болгарии", § 113, и в качестве противоположного примера упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хуохванайнен против Финляндии", §§ 110-115).

73. Европейский Суд отмечает, что органы государства-ответчика исполнили свое обязательство начать расследование безотлагательно, поскольку оно было начато в день взрыва (см. § 21 настоящего Постановления). Однако оно безосновательно откладывалось. Общая длительность более чем в 10 лет не может рассматриваться как адекватная с учетом конкретных обстоятельств этого дела, когда имелись периоды без каких-либо очевидных действий (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кайя против Турции", § 106).

74. Европейский Суд далее отмечает, что необходим достаточный элемент общественного контроля расследования или его результатов для обеспечения ответственности на практике и в теории. Уровень общественного контроля может различаться от дела к делу. Однако в любом случае ближайшие родственники потерпевшей и сама потерпевшая должны были вовлекаться в расследование в мере, необходимой для обеспечения их и ее законных интересов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Келли и другие против Соединенного Королевства" (Kelly and Others v. United Kingdom) от 4 мая 2001 г., жалоба N 30054/96, § 98, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гюлеч против Турции", § 82, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Огюр против Турции", § 92, где семья потерпевшего не имела доступа к документам расследования и судебного разбирательства).

75. Европейский Суд находит, как было правильно отмечено властями Российской Федерации, что статья 2 Конвенции не предполагает доступ заявителей к документам правоохранительных органов или копиям всех документов и не требует их информирования о каждом шаге, предпринятом властями (см. Постановление Европейского Суда по делу "Брекнелл против Соединенного Королевства" (Brecknell v. United Kingdom) от 27 ноября 2007 г., жалоба N 32457/04, § 77). Однако факты настоящего дела указывают, что участие заявительницы в расследовании было ниже уровня, необходимого для обеспечения ее законных интересов. Европейский Суд отмечает в этом отношении, что в течение года с начала расследования заявительница не была ни вызвана на допрос в прокуратуру, ни уведомлена о следственных действиях, предпринятых ими, хотя она была свидетельницей по делу, и что она должна была подать запрос информации о ходе расследования (см. §§ 27-29 настоящего Постановления). Кроме того, ее не информировали о ходе расследования после получения статуса потерпевшей, она должна была вновь самостоятельно обращаться за разрешением для изучения материалов дела (см. § 38 настоящего Постановления). Европейский Суд также принимает во внимание тот факт, что после приглашения для ознакомления с материалами дела спустя пять лет после его возбуждения заявительнице разрешили увидеть только четыре фотографии места взрыва и пять других документов без возможности сделать с них копии (см. § 40 настоящего Постановления). Ей не предоставили протоколы допроса свидетелей или других следственных действий, предпринятых следственными органами, также она не получила какой-либо подробной информации об этих действиях. Эти обстоятельства приводят к выводу, что требуемый уровень общественного контроля в данном деле не был достигнут.

76. Указанных выше соображений достаточно, чтобы Европейский Суд заключил, что расследование взрыва на мосту, который привел к смерти мужа заявительницы и тяжким телесным повреждениям заявительницы, было неэффективным. Европейский Суд находит, что расследование не могло установить истинные обстоятельства взрыва и виновного или виновных. Соответственно, имело место нарушение статьи 2 Конвенции в ее процессуальном аспекте. Европейский Суд, таким образом, отклоняет возражение властей Российской Федерации относительно приемлемости жалобы на основании неисчерпания внутригосударственных средств правовой защиты, которое ранее было отложено до рассмотрения существа жалобы (см. § 59 настоящего Постановления). В ситуации, в которой в результате неэффективности расследования внутригосударственными органами отсутствовали достаточные фактические основания для установления Европейским Судом "вне всякого разумного сомнения", что власти Российской Федерации несли ответственность за событие, приведшее к смерти мужа заявительницы и ее тяжким телесным повреждениям и что им не была предоставлена неотложная помощь сразу после взрыва, Европейский Суд не может прийти к заключению об установлении отсутствия нарушения материального аспекта статьи 2 Конвенции.

II. Применение статьи 41 Конвенции

77. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

78. Заявительница требовала 196 595 рублей 39 копеек в качестве компенсации материального ущерба и 3 000 000 евро в качестве компенсации морального вреда. Она утверждала, что могла рассчитывать на 30% от доходов ее мужа в годы, когда он ее содержал. Она также перенесла страдания в связи с утратой ее мужа, безразличием властей Российской Федерации в отношении этого дела и непредоставлением информации о ходе и результатах расследования. Ее расчеты были также основаны на Актуарных таблицах Огдена, изданных в 2007 году Актуарным департаментом Правительства Соединенного Королевства, которые используются для оценки вреда здоровью и ущерба, причиненного гибелью людей ("Таблицы Огдена").

79. Что касается материального ущерба, власти Российской Федерации утверждали, что не было установлено, что смерть мужа заявительницы наступила в результате действий представителей государства-ответчика. Таким образом, заявительница не могла рассматриваться в качестве лица, утратившего кормильца в результате нарушения прав, установленных Конвенцией. Кроме того, Европейский Суд не должен использовать Таблицы Огдена, так как существует внутригосударственный механизм компенсации за утрату кормильца в Российской Федерации, соответственно вопрос о компенсации за потерю кормильца может быть разрешен на внутригосударственном уровне. Из предоставленных материалов не следует, что заявительница обращалась к этой процедуре, и, следовательно, ее требования и расчеты безосновательны.

80. Власти Российской Федерации утверждали в связи требованиями о компенсации морального вреда, что они необоснованны и не объяснены, а сумма в 3 000 000 евро является чрезмерной с учетом прецедентной практики Европейского Суда о справедливой компенсации в делах по статьям 2 и 13 Конвенции.

81. Европейский Суд установил нарушение статьи 2 Конвенции в части неэффективного расследования взрыва, который привел к смерти мужа заявительницы и угрожал ее жизни, вызвав у нее тяжкие телесные повреждения.

82. Он считает, что заявительнице был причинен моральный вред, компенсацией которого не может быть признано исключительно установление факта нарушения Конвенции. Поэтому он присуждает заявительнице 30 000 евро по данному основанию, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную выше сумму.

83. Что касается материального ущерба, Европейский Суд не усматривает причинной связи между установленным нарушением Конвенции, отсутствием эффективного расследования и материальным ущербом, который требовала компенсировать заявительница. Следовательно, он отклоняет ее требование по этому основанию.

B. Судебные расходы и издержки

84. Заявительница также требовала 6 735 евро 26 центов в счет расходов и издержек, понесенных при разбирательстве дела Европейским Судом.

85. Власти Российской Федерации указывали относительно судебных расходов и издержек, что согласно прецедентной практике Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек, только если доказано, что они были действительно понесены и являлись разумными по размеру (см. Постановление Европейского Суда по делу "Скоробогатова против Российской Федерации" (Skorobogatova v. Russia) от 1 декабря 2005 г., жалоба N 33914/02* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. N 11 (примеч. редактора).), § 61).

86. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле с учетом предоставленных ему документов и вышеизложенных критериев Европейский Суд находит разумным присудить заявительнице 3 000 евро в качестве компенсации издержек по всем основаниям в разбирательстве дела Европейским Судом.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

87. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) решил исследовать возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты относительно эффективности расследования при рассмотрении жалобы по существу и отклонил его;

2) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в ее процессуальном аспекте;

4) постановил, что по делу требования статьи 2 Конвенции в ее материальном аспекте нарушены не были;

5) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявительнице следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 30 000 евро (тридцать тысяч евро), а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 3 000 евро (три тысячи евро), а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявительницу в связи с указанной суммой, в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

6) отклонил оставшуюся часть требований заявительницы о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 16 апреля 2015 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Клаудия Вестердийк Секретарь Секции Суда

Марк Виллигер Председатель Палаты Суда