Постановление Европейского Суда по правам человека от 8 декабря 2015 г. Дело "Миронов и другие против Литвы" [Mironovas and Others v. Lithuania] (жалобы NN 40828/12 и др.) (IV Секция) (извлечение)

Европейский Суд по правам человека
(IV Секция)

Дело "Миронов и другие против Литвы"
[Mironovas and Others v. Lithuania]
(жалобы NN 40828/12 и др.)

Постановление Суда от 8 декабря 2015 г.*
(извлечение)

* (* Так в тексте (примеч. переводчика).)

Обстоятельства дела

Заявители, которые отбывали наказание в исправительных домах, жаловались на условия заключения в суды страны, которые по всем семи делам установили нарушение внутригосударственных норм. Суды присудили пяти заявителям в качестве компенсации суммы, эквивалентные от 60 до 2 300 евро, и не присудили компенсацию двум другим заявителям, сочтя, что денежная компенсация не была необходимой для защиты их прав.

В конвенционном разбирательстве все семеро заявителей жаловались на то, что условия их заключения в различных исправительных учреждениях, в которых они содержались, не отвечали стандартам, совместимым со статьей 3 Конвенции. Власти государства-ответчика утверждали, что заявители более не могут считаться жертвами предполагаемых нарушений, поскольку их дела были рассмотрены внутригосударственными судами и в их пользу были вынесены решения.

Вопросы права

В порядке применения статьи 34 Конвенции. (а) Признание нарушения. Во всех семи делах внутригосударственные суды признали нарушение национальных правовых норм, затрагивающих конкретные аспекты, относящие к условиям заключения. В большинстве дел они приняли во внимание принципы, заложенные в прецедентной практике Европейского Суда на основании статьи 3 Конвенции.

Тем не менее их решения вызывали проблемы, касающиеся того, каким образом рассматривались их жалобы на условия заключения. Так, как минимум в одном деле административный суд проигнорировал существо жалобы заявителя, разделив его жалобы на конкретные аспекты заключения, затрагивающие его, вместо применения кумулятивного подхода. Рассмотрение каждого элемента условий заключения в качестве отдельного вопроса легко могло привести к выводу о том, что ни одна из жалоб сама по себе не была достаточно серьезной, чтобы требовать компенсации, даже по делам, в которых общее воздействие на конкретного заключенного достигало порога статьи 3 Конвенции. Кроме того, в двух делах суды решили, что страдание заключенного со временем уменьшалось. Европейский Суд не был убежден этой линией аргументации и не разделяет мнение о том, что отсутствие намерения унизить заключенного смягчало ответственность государства за ненадлежащие условия заключения.

В свете данных соображений, несмотря на определенные ограниченные упущения, в соответствии с законодательством страны, как его толковали и применяли внутригосударственные суды, иск о возмещении вреда мог в принципе обеспечивать средство правовой защиты в отношении утверждений истца о ненадлежащих условиях заключения, поскольку он обеспечивал разумные перспективы успеха.

(b) Присужденные компенсации. В деле одного из заявителей внутригосударственный суд присудил 2 300 евро в связи с ненадлежащими условиями заключения. Хотя данная сумма все же была ниже, чем суммы, которые Европейский Суд присуждал по аналогичным делам, административный суд рассмотрел жалобы заявителя конструктивно в соответствии со стандартами, вытекающими из прецедентной практики Европейского Суда на основании статьи 3 Конвенции. Присужденная сумма, таким образом, была достаточной. Кроме того, жалобы заявителя как во внутригосударственные суды, так и в Европейский Суд сводились к условиям раннего периода заключения и не касались условий в исправительном доме. Следовательно, заявитель не мог более считаться жертвой нарушения статьи 3 Конвенции.

В делах двух заявителей суды не присудили компенсацию, отказав им в компенсации морального вреда на основании их утверждений о бесчеловечных или унижающих достоинство условиях заключения. В делах других четверых заявителей суммы, присужденные внутригосударственными судами, были несоразмерно маленькими и даже не приближались к компенсациям, обычно присуждаемым Европейским Судом в сравнимых обстоятельствах.

В итоге компенсаторное средство правовой защиты в связи с условиями, в которых содержались эти шестеро заявителей, было явно недостаточным. Они, таким образом, сохранили свой статус жертвы на основании статьи 34 Конвенции.

(с) Превентивные средства правовой защиты. Что касается довода властей государства-ответчика о том, что удаление заявителей из неадекватных условий заключения может рассматриваться как эффективное средство правовой защиты, решения тюремных администраций о переводе заключенных между тюрьмами принимались главным образом по усмотрению тюремных администраций на основании либо состояния здоровья заключенного, либо иных "исключительных обстоятельств". Маловероятно, чтобы к какому-либо из этих критериев были отнесены такие вопросы, как стесненные или нездоровые условия заключения. Кроме того, заключенные не имели права на перевод по их ходатайству.

Учитывая финансовые сложности тюремной администрации, любая попытка добиться улучшения условий заключения изнутри исправительной системы не имела достаточных перспектив успеха. Даже в случае судебного или административного решения, требующего от тюремной администрации устранить нарушение права заявителей на адекватное жизненное пространство и санитарные условия, их личная ситуация в уже переполненном учреждении могла быть улучшена лишь за счет других заключенных, что привело бы к ухудшению положения последних. В то же время тюремная администрация была бы не в состоянии удовлетворить большое количество одновременных требований, учитывая структурный характер проблемы переполненности и отсутствие реформ для ее преодоления.

Кроме того, заявители не могли воспользоваться новыми законодательными мерами, действующими с 1 июля 2012 г., поскольку их жалобы в Европейский Суд относительно условий заключения значительно предшествовали дате принятия нового законодательства.

Что касается парламентского омбудсмана, его полномочия были ограничены исключительно внесением предложений и рекомендаций, без возможности дачи обязательных указаний тюремной администрации об улучшении ситуации заключенного. Также не было доказано, что рекомендации и предложения омбудсмана способны обеспечить улучшение ситуации в течение разумно коротких сроков, что является еще одним условием эффективности превентивного средства правовой защиты. Отсюда следует, что жалоба парламентскому омбудсману не отвечала требованиям, предъявляемым к эффективному средству правовой защиты, поскольку его способность оказывать на практике превентивное воздействие не была продемонстрирована исчерпывающим образом.

В связи с этим жалобы шестерых заявителей на условия заключения не были явно необоснованным и не являлись неприемлемыми по иным причинам.

Решение

Предварительное возражение отклонено в отношении шестерых заявителей (вынесено единогласно).

Что касается жалоб, которые были признаны приемлемыми, Европейский Суд затем установил нарушения статьи 3 Конвенции в отношении четверых заявителей и отсутствие нарушения этого положения в отношении двух остальных заявителей.

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителям от 6 500 до 10 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

(См. также Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Скордино против Италии" (N 1) (Scordino v. Italy) (N 1) от 29 марта 2006 г., жалоба N 36813/97, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 85* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. N 11 (примеч. редактора).).)