Постановление Европейского Суда по правам человека от 23 июля 2013 г. Дело "Сусо Муса* против Мальты" [Suso Musa v. Malta] (жалоба N 42337/12) (IV Секция) (извлечение)

Европейский Суд по правам человека
(IV Секция)

Дело "Сусо Муса* против Мальты"
[Suso Musa v. Malta]
(жалоба N 42337/12)

Постановление Суда от 23 июля 2013 г.
(извлечение)

* (* Заявитель является гражданином Сьерра-Леоне (прим. переводчика).)

Обстоятельства дела

Заявитель тайно прибыл на Мальту водным путем в апреле 2011 года и был задержан полицией и заключен под стражу. Он подал ходатайство о предоставлении убежища и обжаловал свое заключение под стражу. В июле 2012 года апелляционный иммиграционный орган указал, что в деле заявителя в период рассмотрения ходатайства о предоставлении убежища он не может содержаться под стражей, если не осуществляется разбирательство о возвращении или если существуют угрозы его бегства. Однако ситуация изменилась, поскольку 2 апреля 2012 г. ходатайство заявителя о предоставлении убежища было отклонено окончательным решением. В Европейском Суде заявитель жаловался на то, что его содержание под стражей не было связано с ситуациями, предусмотренными статьей 5 Конвенции, и, конкретно, что его цель не заключалась в воспрепятствовании несанкционированному въезду на Мальту, поскольку он ожидал решения по его ходатайству о предоставлении убежища и последующего разрешения на въезд или на пребывание на Мальте.

Вопросы права

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 5 Конвенции. В Постановлении по делу "Саади против Соединенного Королевства" [Saadi v. United Kingdom]* (* Постановление Большой Палаты от 29 января 2008 г. по делу "Саади против Соединенного Королевства" [Saadi v. United Kingdom], жалоба N 13229/03, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the case-law of European Court of Human Rights] N 104.) Большая Палата впервые дала толкование значению первого аспекта подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции, а именно "предотвращение незаконного въезда в страну". Европейский Суд нашел, что, пока государство не "узаконило" въезд в данную страну, всякий въезд "незаконен", и заключение под стражу лица, желающего осуществить въезд и нуждающегося в разрешении на это, но еще не получившего его, может иметь цель, без какого-либо искажения языка, "предотвращения его незаконного въезда в страну". Европейский Суд не согласился с тем, что, если искатель убежища сдался иммиграционным органам, он стремился обеспечить "законный" въезд, вследствие чего его содержание под стражей не может быть оправдано в соответствии с первым аспектом подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Он полагал, что толкование первого аспекта подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции как допускающего заключение под стражу только лица, в отношении которого установлено, что оно пытается избежать ограничений въезда, означало бы чрезмерное сужение понимания этого положения и полномочий государства по осуществлению его неоспоримого права контроля. Однако прецедентная практика Европейского Суда, по-видимому, не содержит конкретных указаний относительно того, когда содержание под стражей в иммиграционном контексте перестает охватываться первым аспектом подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции и переходит в сферу действия второго аспекта. Довод заявителя о том, что дело Саади не должно толковаться как означающее, что все государства-участники могут законно содержать под стражей иммигрантов в период рассмотрения их ходатайств о предоставлении убежища, независимо от национальных правил, не лишен смысла. Действительно, если государство, выйдя за пределы своих обязательств в создании дополнительных прав или более благоприятного положения, вводит в действие законодательство, прямо допускающее въезд или пребывание иммигрантов в период рассмотрения ходатайства о предоставлении убежища, любое содержание под стражей для целей предотвращения незаконного въезда может породить вопрос о законности содержания под стражей в соответствии с подпунктом "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Фактически при таких обстоятельствах было бы трудно рассматривать меру как тесно связанную с целью содержания под стражей и квалифицировать ситуацию как соответствующую национальному законодательству. По сути было бы произвольным и потому противоречащим цели подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции толковать ясные и точные положения законодательства страны способом, противоположным их значению. В деле Саади национальное законодательство (хотя и допускавшее временный допуск) не предусматривало формального разрешения на пребывание или въезд заявителя на территорию, поэтому такой вопрос не возникал. Соответственно, вопрос о том, перестал ли применяться первый аспект статьи 5 Конвенции в связи с предоставлением лицу формального разрешения на въезд или пребывание, в значительной степени зависит от национального законодательства.

Что касается фактов настоящего дела, Европейский Суд отметил, что столкнулся с противоречивыми толкованиями Правового уведомления* (* По-видимому подзаконный акт, озаглавленный "Процессуальные стандарты рассмотрения ходатайств на основании правил предоставлении статуса беженца" (прим. переводчика).) N 243 2008 года и особенно его правила 12(1), которые предусматривали, что заявителю "разрешается въехать на Мальту или оставаться там до вынесения окончательного решения по его ходатайству". Государство-ответчик утверждало, что это положение не обязывало его давать заявителю разрешение на пребывание. Тем не менее при разрешении дела заявителя апелляционный иммиграционный орган поддержал довод о том, что положение разрешало въезд, и, следовательно, обстоятельства дела заявителя были таковы, что он не мог быть заключен под стражу. В задачу Европейского Суда не входит толкование намерений законодателя тем или иным образом. Однако вполне может быть, что намерение заключалось в том, чтобы отражать международные стандарты о том, что искатель убежища не может быть выслан в период рассмотрения ходатайства о предоставлении убежища в отсутствие обязательного требования о том, чтобы лицу предоставлялось формальное разрешение на пребывание или на въезд на территорию. Тот факт, что это положение, устанавливая условия, которым должен отвечать искатель убежища, не предусмотрело процедуры формального разрешения или выдачи соответствующих документов, поддерживает подобное толкование. В этой ситуации Европейский Суд решил, что первый возникающий вопрос затрагивает качество национального законодательства. В то время как ясно, что статья 5 во взаимосвязи со статьей 14 Закона* (* Как видно из текста Постановления по делу подразумевается упоминаемый ниже мальтийский закон об иммиграции (прим. переводчика).) допускает содержание под стражей запрещенных иммигрантов, неоспоримо, что Правовое уведомление 243, которое "применяется, несмотря на положения любого иного закона об обратном", создало некоторую путаницу относительно пределов правовой основы, в частности, является ли содержание под стражей в соответствии с законом об иммиграции законным (с точки зрения национального законодательства) лишь до момента, когда лицо обратилось за предоставлением убежища, или продолжает быть законным в период рассмотрения требования о предоставлении убежища. Вместе с тем полагая, что в национальной системе требуется уточнение нормативной базы, Европейский Суд готов согласиться с тем, что содержание под стражей имело достаточно ясную правовую основу, а именно в виде статьи 5 во взаимосвязи со статьей 14 Закона, и поскольку не было установлено, что заявитель действительно имел формальное разрешение на пребывание, а Европейский Суд по сути отметил, что заявитель не имел необходимых документов, его содержание под стражей относится к сфере действия первого аспекта подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции.

Что касается вопроса о том, было ли содержание под стражей заявителя произвольным, Европейский Суд отметил ряд неправомерных методов национальных властей, таких как обход процедуры добровольного выезда и общие решения о заключении под стражу, которые государство-ответчик считало не требующими индивидуальной оценки. С учетом этих методов Европейский Суд имел сомнения относительно добросовестности государства-ответчика в применении политики общего заключения под стражу на максимальный 18-месячный срок. Кроме того, целесообразность места и условия содержания под стражей вызывают озабоченность. Периоды трехмесячного содержания под стражей во время рассмотрения ходатайства о предоставлении убежища уже признавались неразумно длительными при наличии ненадлежащих условий. Таким образом, Европейский Суд не может считать шестимесячный период разумным, особенно с учетом условий содержания под стражей, описанных различными независимыми органами. Отсюда следует, что содержание заявителя под стражей до даты вынесения решения по его ходатайству о предоставлении убежища не было совместимо с подпунктом "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции, который, следовательно, был нарушен.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции (принято единогласно).

Европейский Суд также установил, что по делу допущено нарушение требований подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции в части содержания заявителя под стражей после рассмотрения его требования о предоставлении убежища и пункта 4 статьи 5 Конвенции в части отсутствия в национальном законодательстве эффективного и быстрого средства правовой защиты для оспаривания законности содержания под стражей.

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил заявителю 24 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

(См. также Постановление Европейского Суда от 23 июля 2013 г. по делу "Аден Ахмед против Мальты" [Aden Ahmed v. Malta], жалоба N 55352/12.)