Постановление Европейского Суда по правам человека от 18 июля 2013 г. Дело "Мактуф и Дамьянович против Боснии и Герцеговины" [Maktouf and Damjanovic v. Bosnia and Herzegovina] (жалобы NN 2312/08 и 34179/08) (Большая Палата) (извлечение)

Европейский Суд по правам человека
(Большая Палата)

Дело "Мактуф и Дамьянович против Боснии и Герцеговины"
[Maktouf and Damjanovic v. Bosnia and Herzegovina]
(жалобы NN 2312/08 и 34179/08)

Постановление Суда от 18 июля 2013 г.
(извлечение)

Обстоятельства дела

Оба заявителя были осуждены Судом Боснии и Герцеговины (далее - государственный суд)* (* По-видимому, называя Суд Боснии и Герцеговины государственным, Европейский Суд применяет условное обозначение (прим. переводчика).) за военные преступления, совершенные ими во время войны в Боснии и Герцеговине 1992-1995 годов. Вначале 2005 года в государственном суде были образованы палаты по военным преступлениям в рамках стратегии завершения работы Международного трибунала по бывшей Югославии. Государственный суд, в состав которого входят национальные и международные судьи, вправе принимать к рассмотрению дела о военных преступлениях в связи с их известностью или сложностью или передавать менее значимые дела в компетентные суды образований (далее - суды образований).

Первый заявитель (Мактуф) был осужден государственным судом в июле 2005 года за пособничество и подстрекательство в захвате двух гражданских заложников как за военное преступление и приговорен к пяти годам лишения свободы в соответствии с Уголовным кодексом Боснии и Герцеговины 2003 года (далее - Уголовный кодекс 2003 года). В апреле 2006 года апелляционная палата суда подтвердила вынесенный ему приговор и наказание после пересмотра дела с участием двух международных судей. Второй заявитель (Дамьянович), принимавший участие в избиении захваченных боснийцев в Сараево в 1992 году, был осужден в июне 2007 года за пытки как за военное преступление и приговорен к 11 годам лишения свободы в соответствии с Уголовным кодексом 2003 года.

В своих жалобах в Европейский Суд заявители ссылались, в частности, на то, что государственный суд ретроактивно применил к ним более строгое уголовное законодательство, Уголовный кодекс 2003 года, а не то, которое применялось в момент совершения ими преступлений, а именно Уголовный кодекс Социалистической Федеративной Республики Югославия 1976 года, вследствие чего им были назначены более строгие наказания.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 7 Конвенции. Европейский Суд напомнил, что в его задачу не входит абстрактная оценка того, являлось ли ретроактивное применение Уголовного кодекса 2003 года к военным преступлениям совместимым с требованиями статьи 7 Конвенции. Этот вопрос должен разрешаться в конкретном деле с учетом конкретных обстоятельств каждого дела и особенно того, применяли ли суды страны законодательство, положения которого были наиболее благоприятны для данного обвиняемого.

Определение военных преступлений в Уголовных кодексах 1976 и 2003 годов было одним и тем же, и заявители не оспаривали того, что их действия составляли преступления, в момент совершения определенные с достаточной доступностью и предсказуемостью. Таким образом, вопрос заключался не в законности их осуждения, а в различных рамках осуждения, применимых к военным преступлениям в соответствии с двумя кодексами.

Государственный суд приговорил первого заявителя к пяти годам лишения свободы, наименьшему возможному наказанию за пособничество и подстрекательство в соответствии с Уголовным кодексом 2003 года, тогда как в соответствии с Уголовным кодексом 1976 года этот срок мог быть уменьшен на год. Точно так же второй заявитель был приговорен к 11 годам лишения свободы, чуть более строгому наказанию по отношению 10-летнему минимуму, применимому к его делу в соответствии с Уголовным кодексом 2003 года. Однако в соответствии с Уголовным кодексом 1976 года было возможным назначение наказания только на пять лет.

Поскольку наказания заявителям были назначены в нижнем пределе шкалы, имеет значение, был ли Уголовный кодекс 1976 года более мягким в отношении минимального наказания. В этом контексте тот факт, что Уголовный кодекс 2003 года мог быть более мягким в отношении максимального наказания, является несущественным, поскольку преступления, за которые были осуждены заявители, явно не относились к категории, требовавшей применения максимального наказания. Кроме того, в то время как Европейский Суд признал, что наказания заявителей относились к одной группе в соответствии с Уголовными кодексами 1976 и 2003 годов, поэтому нельзя утверждать сколько-нибудь определенно, что любой заявитель мог бы получить более мягкое наказание в случае применения Уголовного кодекса 1976 года, наиболее существенно то, что заявителям могли быть назначены более мягкие наказания, чем те, которые в действительности были назначены. Следовательно, поскольку существовала реальная возможность того, что ретроактивное применение Уголовного кодекса 2003 года поставило заявителей в неблагоприятное положение в смысле наказания, нельзя утверждать, что им были предоставлены эффективные гарантии против усиления наказания.

Европейский Суд также не мог согласиться с доводом государства-ответчика о том, что, если действие является преступным "в соответствии с общими принципами права, признанными цивилизованными странами" (пункт 2 статьи 7 Конвенции) в момент совершения, то правило недопустимости ретроактивности преступлений и наказаний не применяется. Указанный довод несовместим с намерениями авторов Конвенции, полагавших, что пункт 1 статьи 7 Конвенции содержит общее правило о недопустимости ретроактивности и что пункт 2 статьи 7 Конвенции представляет лишь контекстуальное разъяснение, включенное для исключения сомнений относительно допустимости преследования после Второй мировой войны за преступления, совершенные в период этой войны. Таким образом, ясно, что авторы Конвенции не предполагали допускать какое-либо общее исключение из правила недопустимости ретроактивности.

Что касается довода государства-ответчика о том, что обязанность в соответствии с международным гуманитарным правом наказывать за военные преступления адекватно требует неприменения правила недопустимости ретроактивности в деле заявителей, Европейский Суд отметил, что это правило также содержится в Женевских конвенциях и дополнительных протоколах к ним. В связи с тем, что наказания заявителей относились к сфере действия Уголовных кодексов 1976 и 2003 годов, довод государства-ответчика о том, что заявители не могли быть адекватно наказаны в соответствии с ранее действовавшим кодексом, является явно необоснованным.

Соответственно, при конкретных обстоятельствах дел заявителей допущено нарушение требований статьи 7 Конвенции. Вместе с тем Европейский Суд подчеркнул, что этот вывод указывает не то, что должны были быть применены более мягкие наказания, но лишь на то, что следовало применять положения Уголовного кодекса 1976 года.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 7 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции. Первый заявитель также жаловался на то, что государственный суд не являлся независимым для целей пункта 1 статьи 6 Конвенции, в частности, потому что два его члена были назначены аппаратом Верховного представителя по Боснии и Герцеговине* (* Верховный представитель по Боснии и Герцеговине - должность, созданная для исполнения Дейтонского мирного соглашения (прим. переводчика).) на два года с возможностью продления. Европейский Суд не усмотрел оснований сомневаться в том, что международные судьи государственного суда являлись независимыми от политических органов Боснии и Герцеговины, сторон дела, и от аппарата Верховного представителя. Их назначение было как раз мотивировано желанием укрепить независимость палат по военным преступлениям государственного суда и восстановить общественное доверие к судебной системе. Тот факт, что данные судьи вербовались среди профессиональных судей соответствующих стран, представлял дополнительную гарантию против внешнего давления. Хотя срок их полномочий был довольно непродолжительным, это было объяснимо с учетом временного характера международного присутствия в государственном суде и механизма международных командировок.

Решение

Жалоба признана неприемлемой (жалоба является явно необоснованной).

По поводу соблюдения статьи 14 Конвенции и/или статьи 1 Протокола N 12 к Конвенции. Что касается жалобы заявителей на то, что рассмотрение их дел государственным судом, а не судами образований, являлось дискриминационным, Европейский Суд отметил, что с учетом большого количества дела о военных преступлениях в послевоенной Боснии и Герцеговине было необходимо распределение бремени между государственным судом и судами образований для исполнения конвенционной обязанности государства-ответчика по своевременному привлечению к ответственности лиц, виновных в серьезных нарушениях международного гуманитарного права. В то же время Европейский Суд указал, что суды образований в целом применяли в то время более мягкие наказания, чем государственный суд, и это различие в обращении не должно объясняться с точки зрения личных характеристик, поэтому оно не составляло дискриминационного обращения. Вопрос о том, подлежало ли дело рассмотрению государственного суда или судом образования, подлежал рассмотрению в каждом конкретном случае самим государственным судом со ссылкой на объективные и разумные критерии.

Решение

Жалоба признана неприемлемой (жалоба является явно необоснованной).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Установление факта нарушения составляет достаточную справедливую компенсацию морального вреда, причиненного заявителям. Требование первого заявителя о компенсации материального ущерба отклонено.