Постановление Европейского Суда по правам человека от 12 января 2016 г. Дело "Сабо и Вишши против Венгрии" [Szabo and Vissy v. Hungary] (жалоба N 37138/14) (IV Секция) (извлечение)

Европейский Суд по правам человека
(IV Секция)

Дело "Сабо и Вишши против Венгрии"
[Szabo and Vissy v. Hungary]
(жалоба N 37138/14)

Постановление Суда от 12 января 2016 г.
(извлечение)

Обстоятельства дела

В 2011 году была учреждена Антитеррористическая группа (далее - TEK) в качестве подразделения полиции Венгрии. Ее компетенция была определена в статье 7/E Закона о полиции с изменениями 2011 года и в Законе о национальной безопасности. В своей жалобе в Европейский Суд заявители жаловались на то, что законодательство и, в частности, "статья 7/E (3) наблюдение" Закона о полиции, нарушали статью 8 Конвенции, поскольку не было достаточно подробным и точным и не обеспечивало достаточные гарантии против злоупотреблений и произвола.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. Согласно законодательству две ситуации могли повлечь скрытое наблюдение TEK: предотвращение, расследование и ликвидация террористических актов в Венгрии и сбор разведывательных данных, необходимых для спасения граждан Венгрии, находящихся в сложной ситуации за границей. TEK имела право тайно обыскивать и держать жилища под наблюдением, проверять почту и посылки, осуществлять мониторинг электронных коммуникаций и передачи компьютерных данных, записывать данные, полученные в результате этих методов. Европейский Суд решил, что эти меры составляли вмешательство публичного органа в осуществление заявителями права на уважение их личной жизни, жилища и корреспонденции.

В контексте мер скрытого наблюдения требование предсказуемости не обязывает государства подробно перечислять все ситуации, которые могут обусловить решение об осуществлении операций скрытого наблюдения. Однако в вопросах, затрагивающих фундаментальные права, законодательство, предоставляющее исполнительной власти дискрецию в сфере национальной безопасности, должно указывать пределы такой дискреции и способ ее осуществления с достаточной ясностью, чтобы обеспечить лицу адекватную защиту от произвольного вмешательства. Согласно законодательству Венгрии санкция на перехват могла быть дана не только в отношении поименованных лиц, но и в отношении "широкого круга лиц", понятие, которое было чрезмерно широким и могло открыть путь к неограниченному наблюдению за большим количеством граждан. Законодательство не разъясняло, как это понятие должно было применяться на практике, и власти не были обязаны доказать реальную или предполагаемую связь между данными лицами или кругом лиц и предотвращением любой террористической угрозы. По мнению Европейского Суда, это пренебрегало бы целью правительственных усилий по изоляции терроризма и, таким образом, восстановления доверия граждан к их способности поддерживать общественную безопасность, если бы террористическая угроза парадоксально заменялась бы осознаваемой угрозой неограниченной исполнительной власти, вторгающейся в частную сферу граждан за счет бесконтрольных, но далеко идущих техник наблюдения. В настоящем деле нельзя было исключать, что внутригосударственные нормы могли быть истолкованы как позволяющие стратегический широкомасштабный перехват. Это было предметом серьезной озабоченности.

В контексте скрытого наблюдения потребность "необходимости" вмешательства "в демократическом обществе" должна быть истолкована как требующая, чтобы любые принятые меры были строго необходимы для обеспечения демократических институтов и в качестве особого соображения для получения существенных сведений в индивидуальной операции. Любая мера скрытого наблюдения, которая не отвечала критерию строгой необходимости, была склонной для злоупотребления со стороны властей. В этой связи Европейский Суд отметил отсутствие в законодательстве таких гарантий, как требование предварительной судебной санкции на перехваты или ясных норм, регулирующих частоту возобновления ордеров на наблюдение. Хотя меры наблюдения требовали предварительной санкции министра юстиции, подобный надзор был заметно политическим и не мог обеспечить требуемую оценку строгой необходимости. По мнению Европейского Суда, надзор политически ответственного члена исполнительной власти не обеспечивал необходимых гарантий.

Европейский Суд признал, что могли возникнуть ситуации крайней срочности, в которых требование о предварительном судебном контроле могло повлечь угрозу потери драгоценного времени. Однако он отметил, что в таких случаях любые меры наблюдения, санкционированные ранее несудебным органом, должны затем являться предметом судебной проверки. Европейский Суд учел, что согласно системе Венгрии исполнительный орган должен был отчитаться в целом о подобных операциях в парламентском комитете. Вместе с тем он не убежден в том, что эта процедура отчетности, которая, по-видимому, не являлась публичной, могла обеспечить урегулирование индивидуальных претензий, вызванных скрытым наблюдением, или эффективно контролировать текущее функционирование органов наблюдения. Кроме того, внутригосударственное законодательство не предусматривало механизма судебного контроля, который мог быть запущен предметом скрытого наблюдения, поскольку процедура обжалования не предусматривала наличие любого вида последующего уведомления о мерах наблюдения для подлежавших им граждан. Кроме того, жалобы рассматривались министром внутренних дел, который не представлялся достаточно независимым лицом.

Из вышеизложенных соображений следовало, что законодательство не предусматривало достаточно точных, эффективных и всеобъемлющих гарантий для назначения, исполнения и потенциального урегулирования мер наблюдения.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

Европейский Суд не установил нарушения требований статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции, поскольку статья 13 Конвенции не должна толковаться как требующая наличия средства правовой защиты от состояния внутригосударственного законодательства.

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Установление нарушения составляет достаточное справедливое удовлетворение в отношении любой компенсации морального вреда.