Решение Европейского Суда по правам человека от 15 ноября 2005 г. по вопросу приемлемости жалобы N 57952/00 "Аминат Мадаровна Эльсанова (Aminat Madarovna Elsanova) против Российской Федерации" (Первая Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Решение от 15 ноября 2005 г.
по вопросу приемлемости жалобы N 57952/00
"Аминат Мадаровна Эльсанова (Aminat Madarovna Elsanova) против Российской Федерации"

По делу "Аминат Мадаровна Эльсанова против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Четвертая Секция), рассматривая жалобу 15 ноября 2005 г. Палатой в составе:

Николаса Братца, Председателя Палаты,

Джованни Бонелло,

Матти Пеллонпяя,

Криштака Трайа,

Анатолия Ковлера,

Леха Гарлицкого,

Хавьера Боррего Боррего, судей,

а также при участии Майкла О'Бойла, Секретаря Секции Суда,

принимая во внимание вышеупомянутую жалобу, поданную 27 апреля 2000 г.,

проведя заседание, вынес следующее Решение:

Факты

Заявительница Аминат Мадаровна Эльсанова является гражданкой Российской Федерации, которая родилась в 1955 году. В настоящее время она проживает в селе Самашки Ачхой-Мартановского района Чеченской Республики. До марта 2000 года она проживала в г. Грозном. Интересы заявительницы в Европейском Суде представляли Уильям Боуринг (William Bowring) и Кирилл Коротеев, адвокаты Московского центра по защите прав человека "Мемориал" и Европейского центра адвокатов по правам человека - EHRAC (European Human Rights Advocacy Centre - EHRAC) (г. Лондон). Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.

A. Обстоятельства дела

Факты по делу частично оспариваются сторонами. Они могут быть представлены следующим образом.

Летом 1999 года заявительница, которая проживала в г. Грозном, организовала ферму в селе Нижалой Шатойского района. В апреле 1997 года - июле 1999 года она вместе со своей сестрой Марем приобрела 100 коров в колхозе в Республике Дагестан и перевезла их в село Нижалой. Заявительница утверждала, что в селе Нижалой у нее были двухкомнатный дом и коровник. У нее также были трактор "Белорусь", гусеничный трактор и автомобиль "Нива".

Брат заявительницы Майрбек Эльсанов и сосед Г., постоянно проживающие в селе Нижалой со своими семьями, следили за скотом заявительницы, за что она выплачивала им вознаграждение.

В сентябре 1999 года в Чеченской Республике начался конфликт между войсками Российской Федерации и группами чеченских вооруженных боевиков. Грозный и другие города и села были заняты войсками Российской Федерации, которые пытались установить контроль над территорией республики.

В марте 2000 года заявительница покинула г. Грозный из-за этого конфликта и уехала в село Нижалой.

Заявительница утверждала, что 16 марта 2000 г. неожиданно началась воздушная бомбардировка села. В результате взрыва брат заявительницы Майрбек Эльсанов получил осколочное ранение и стал истекать кровью. Племянница заявительницы Лаура Шахгириева, которой было четыре года, также была ранена в результате взрыва. Они оба умерли в течение четырех часов из-за отсутствия медицинской помощи. Их сосед Г. также погиб в тот же день.

Бомбардировка продолжалась весь день, заявительница и члены ее семьи были вынуждены спрятаться в подвале. Ночью заявительница и ее родственники отнесли тела ее брата и племянницы на кладбище и быстро там похоронили.

По словам заявительницы, обстрел села продолжался до 26 марта 2000 г. Вся ее собственность и дом ее отца, расположенный неподалеку, были уничтожены. Ее скот был убит, а транспортные средства уничтожены.

Когда боевые действия прекратились, заявительница и ее родственники ушли пешком в село Мехеты. Оттуда заявительница отправилась в село Самашки Ачхой-Мартановского района, где она проживает в настоящее время.

В октябре 2000 года отдел ЗАГС Шатойского района выдал свидетельства о смерти Лауры Шахгириевой, родившейся 12 января 1996 г. и умершей 16 мая 2000 г. в селе Нижалой (заявительница утверждала, что в записях о дате смерти есть ошибка), и о смерти Майрбека Эльсанова, родившегося 27 октября 1963 г. и умершего 16 марта 2000 г. в селе Нижалой.

11 апреля 2001 г. военный комиссариат Ачхой-Мартановского района подтвердил для целей пенсионного обеспечения, что брат заявительницы Майрбек Эльсанов был исключен из списков регистрации с апреля 2000 года из-за его смерти.

Заявительница утверждала, что она подавала жалобы в прокуратуру и суд Шатойского района в неустановленные даты в 2001 и 2002 годах. Заявительнице неизвестно о результатах их рассмотрения. Она сообщила, что сотрудник прокуратуры посоветовал ей прекратить подавать жалобы или она "исчезнет". В неустановленную дату группа вооруженных лиц на бронетранспортере подъехала к ее дому, они сделали копию ее жалобы в Шатойский районный суд и затем порвали ее. Они угрожали ей расправой в случае, если она продолжит подавать жалобы. Заявительница не подавала жалоб с тех пор, опасаясь за свою жизнь.

Власти Российской Федерации утверждали в своем меморандуме от 1 сентября 2004 г., что информации, содержащейся в жалобе заявительницы, а именно о нападении на село Нижалой, гибели и ранениях жителей, включая родственников заявительницы, уничтожении собственности, не сообщалось компетентным органам. Нет каких-либо записей о ее жалобах в прокуратуру или суд. После того, как жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации, региональная прокуратура провела проверку по жалобам.

Власти Российской Федерации далее отмечали, что суды Чеченской Республики начали функционировать в ноябре 2000 года. О жалобе заявительницы нет записей ни в одном из районных судов. 3 августа 2004 г. заявительница была допрошена судьей районного суда и сообщила, что она никогда не подавала жалобу в суд.

Заявительница утверждала, что в результате пережитого шока она заболела и была прооперирована. В 2003 году она получила инвалидность.

B. Документы, предоставленные сторонами

1. Заявительница

Заявительница предоставила следующие документы в поддержку своей жалобы.

Прежде всего она предоставила два бланка жалобы: краткой от 27 апреля 2000 г. и более подробной от 7 января 2004 г. В бланке жалобы от 27 апреля 2000 г. заявительница утверждала, что имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в связи с уничтожением ее собственности и статьи 13 Конвенции, она не упоминала о смерти своих родственников. Ее жалобы на нарушение статей 2, 3 и 8 Конвенции содержались во втором бланке жалобы.

Заявительница представила свое описание событий, датированное декабрем 2003 года и январем 2004 года. Она также предоставила показания своей сестры Марем Эльсановой, которая не была свидетельницей событий в селе Нижалой. Заявительница также предоставила показания Раисы К., которая находилась в селе Нижалой 16 марта 2000 г., подтверждавшие версию заявительницы. В показаниях не указаны адреса свидетельниц и их паспортные данные. Они датированы декабрем 2003 года.

Заявительница предоставила медицинские документы, в которых указано, что в 2001 году она была прооперирована в связи с раком и в 2003 году прошла послеоперационное лечение.

В качестве доказательства своих прав собственности в селе Нижалой и ее уничтожения заявительница предоставила письмо, датированное мартом 2001 года, от фирмы, расположенной в Республике Дагестан, в котором утверждалось что в период с апреля 1997 года по июль 1999 года заявительница приобрела там 100 голов скота на сумму 97 000 рублей.

В марте 2001 года администрация села Самашки предоставила справку с подтверждением того, что в 1997-2000 годах заявительница регулярно ездила в Шатойский район, чтобы заниматься там своим стадом и фермой, которые были уничтожены в марте 2000 года.

2. Власти Российской Федерации

Власти Российской Федерации предоставили письмо Верховного суда Чеченской Республики, в котором утверждалось, что заявительница никогда не подавала в суды республики жалоб с требованием о компенсации ущерба.

Они также представили датированную августом 2004 году копию письменных объяснений заявительницы, адресованных председателю Ачхой-Мартановского районного суда, взятых судьей этого суда. Заявительница утверждала, что 19-26 марта 2000 г. она попала под бомбежку в селе Нижалой Шатойского района. В результате обстрела дом и ферма заявительницы, стадо в 100 голов, два трактора и автомобиль "Нива" были уничтожены. Заявительница далее поясняла, что она подавала жалобу в прокуратуру Шатойского района, но безрезультатно. Заявительница не подавала жалоб в правоохранительные органы Ачхой-Мартановского района, поскольку они не работали в начале 2000 года. В июне 2000 года заявительница поговорила с представителем неправительственной организации "Мемориал" и решила подать жалобу в международный суд.

Жалобы

1. Заявительница, ссылаясь на статью 2 Конвенции, жаловалась на убийство ее родственников и неспособность властей провести эффективное расследование этих обстоятельств.

2. Заявительница, ссылаясь на статью 3 Конвенции, жаловалась на обстрел 16-26 марта 2000 г., который являлся бесчеловечным и унижающим достоинство обращением по смыслу статьи 3 Конвенции, от последствий которого она продолжает страдать.

3. Заявительница жаловалась на уничтожение ее дома и собственности, ссылаясь на статью 8 Конвенции и статью 1 Протокола N 1 Конвенции.

4. Заявительница жаловалась на нарушение статьи 13 Конвенции в связи с отсутствием на внутригосударственном уровне эффективных средств правовой защиты.

5. Заявительница утверждала, что объяснения, взятые у нее в августе 2004 года судьей Ачхой-Мартановского районного суда, являлись неправомерным вмешательством в ее право на индивидуальную жалобу, гарантированное статьей 34 Конвенции.

Право

Заявительница жаловалась на то, что ее брат и племянница были незаконно убиты представителями государства и в связи с их смертью не было проведено эффективного расследования в нарушение статьи 2 Конвенции. Она жаловалась на то, что сама подверглась обращению, противоречащему статье 3 Конвенции. Заявительница ссылалась на статью 8 Конвенции и статью 1 Протокола N 1 к Конвенции в связи с жалобой на уничтожение своего дома и собственности. Заявительница утверждала, что в отношении этих нарушений она не имела в своем распоряжении эффективных средств правовой защиты. Заявительница также считала, что власти Российской Федерации нарушили свои обязательства по статье 34 Конвенции не препятствовать осуществлению права на подачу индивидуальной жалобы.

1.* (* Так начинается нумерация в тексте (примеч. редактора).). Что касается жалобы заявительницы на нарушение статьи 2 Конвенции в связи со смертью ее близких родственников, власти Российской Федерации утверждали, что жалоба является явно необоснованной и заявительница не исчерпала внутригосударственные средства правовой защиты.

Заявительница считала, что ее жалоба обоснована и не должна быть признана неприемлемой.

Европейский Суд полагает, что он в первую очередь рассмотрит вопрос о том, соблюла ли заявительница требование о шестимесячном сроке для подачи жалобы, установленное статьей 35 Конвенции.

Прежде всего Европейский Суд напоминает, что целью правила о шестимесячном сроке для подачи жалобы является обеспечение правовой защиты и рассмотрения вопросов о нарушении Конвенции в разумный срок. Кроме того, следует также обеспечить властям и другим заинтересованным лицам защиту от неопределенности в течение длительного периода (см. Решение Европейского Суда по делу "Булут и Явуз против Турции" (Bulut and Yavuz v. Turkey) от 28 мая 2002 г., жалоба N 73065/01, а также Решение Европейского Суда по делу "Байрам и Йидирим против Турции" (Bayram and Yldrm v. Turkey), жалоба  38587/97, ECHR 2002-III).

Европейский Суд далее напоминает, что в случае, если средства правовой защиты недоступны или они признаны неэффективными, шестимесячный срок начинает течь с даты обжалуемых событий или действий (см. Решение Европейского Суда по делу "Хазар и другие против Турции" (Hazar and Others v. Turkey) от 10 января 2002 г., жалоба N 62566/00).

Однако особый подход может быть применен тогда, когда заявитель воспользовался или ссылается на несомненно существующие средства правовой защиты, и лишь впоследствии узнает об обстоятельствах, в силу которых они оказываются неэффективными. В этих ситуациях в качестве начала течения шестимесячного срока следует считать день, когда заявителю стало или должно было стать известно о таких обстоятельствах (см. Решение Европейского Суда по делу "Пол и Одри Эдвардс против Соединенного Королевства" (Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom) от 7 июня 2001 г., жалоба N 46477/99, упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Булут и Явуз против Турции").

В настоящем деле, когда заявительница подала жалобу в Европейский Суд в апреле 2000 года, она не упоминала о смерти своих родственников ни в бланке жалобы, ни при изложении фактов по жалобам на нарушение конкретных статей Конвенции, ни в подтверждающих документах. Ее жалобы на тот момент ограничивались уничтожением собственности. И лишь в январе 2004 года заявительница представила новый бланк жалобы, в котором она впервые пожаловалась на нарушение статьи 2 Конвенции.

Заявительница утверждала, что она соблюла требование о шестимесячном сроке для подачи жалобы, так как в апреле 2000 года она жаловалась в Европейский Суд на нападение на село Нижалой. Она не имела в своем распоряжении каких-либо средств правовой защиты, и в любом случае предполагаемые нарушения имели длящийся характер. Заявительница также отмечала, что она обращалась с жалобой в прокуратуру, но последняя не предприняла никаких мер по рассмотрению ее утверждений.

Европейский Суд установил, что, ссылаясь на статью 2 Конвенции, заявительница жаловалась на гибель своего брата и племянницы. Как близкая родственница она должна была проявить особое усердие и необходимую инициативу в использовании средств, которые она считает эффективными. Она впервые упомянула о смерти своих родственников и предполагаемом нарушении статьи 2 Конвенции в январе 2004 года. Заявительница не представила каких-либо объяснений по поводу почти четырехлетней задержки в подаче такой серьезной жалобы.

Как можно понять заявительницу, она утверждает, что пыталась прибегнуть к внутригосударственным средствам правовой защите, которые позднее были признаны неэффективными. Европейский Суд отмечает, что, несмотря на специальный запрос, заявительница не указала, когда именно она подавала жалобу в прокуратуру, и не предоставила копий своих заявлений. В любом случае она указывала, что подавала жалобы в 2001 или в 2002 году и более не обращалась в этот орган. Таким образом, можно сделать вывод о том, что заявительнице стало известно о неэффективности средства правовой защиты в конце 2002 года, что всё равно не приводит жалобу заявительницы на нарушение статьи 2 Конвенции в соответствие с требованием о шестимесячном сроке для подачи жалобы.

Следовательно, Европейский Суд полагает, что в этой части жалоба подана с нарушением сроков и является неприемлемой в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

2. Что касается жалобы заявительницы на нарушение статей 3, 8 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, прежде всего власти Российской Федерации считали, что заявительница не исчерпала внутригосударственные средства правовой защиты, так как не обращалась с ними в компетентные государственные органы, такие как суды. Власти Российской Федерации возражали против жалоб заявительницы, отмечая, что она не подкрепила их какими-либо относимыми документами, и при отсутствии доказательств в поддержку утверждений заявительницы власти просили Европейский Суд признать ее жалобы явно необоснованными по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции.

Заявительница настаивала на своих жалобах. Она утверждала, что исчерпала внутригосударственные средства правовой защиты, так как обращалась в прокуратуру и суд, но без какого-либо результата, кроме запугиваний со стороны правоохранительных органов. В любом случае существующие средства правовой защиты должны быть признаны неэффективными в силу особых обстоятельств, существовавших в Чеченской Республике в 2000 году. Она полагала, что позиция властей Российской Федерации должна быть истолкована таким образом, что они не оспаривают основные, изложенные ею факты, а она не представила достаточных доказательств в поддержку своих доводов. Она не несет ответственности за неспособность органов расследования отреагировать на ее жалобу.

Европейский Суд напоминает, что требование об исчерпании внутригосударственных средств правовой защиты, установленное пунктом 1 статьи 35 Конвенции, обязывает заявителей прежде всего использовать средства правовой защиты, которые обычно доступны и достаточны в национальной правовой системе для того, чтобы получить компенсацию в связи с предполагаемыми нарушениями. Наличие таких средств должно быть достаточно очевидным как на практике, так и в теории, иначе они лишены необходимой доступности и эффективности. Пункт 1 статьи 35 Конвенции также требует, чтобы жалобы, которые заявитель намеревается подать впоследствии в Европейский Суд, были направлены в компетентные органы государстваответчика, по крайней мере, по существу и с соблюдением формальных требований, установленных внутригосударственным законодательством, но не требует применять средства, которые являются неадекватными или неэффективными (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey) от 18 декабря 1996 г., Reports 1996-VI, pp. 2275-2276, §§ 51-52, а также Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdvar and Others v. Turkey) от 16 сентября 1996 г., Reports of Judgments and Decisions, 1996-IV, р. 1210, §§ 65-67). Также было установлено, что простых сомнений относительно шансов на успех недостаточно для того, чтобы освободить заявителя от обязанности обратиться в компетентный орган (см. Решение Европейского Суда по делу "Уайтсайд против Соединенного Королевства" (Whiteside v. United Kingdom) от 7 марта 1994 г., жалоба N 20357/92, DR 76, р. 80).

Однако Европейский Суд полагает, что в настоящем деле нет необходимости определять, исчерпала ли заявительница внутригосударственные средства правовой защиты, поскольку, по его мнению, заявительница не представила каких-либо доказательств prima facie* (* Prima facie (лат.) - на первый взгляд, по первому впечатлению (примеч. переводчика).) в отношении своей жалобы.

Прежде всего Европейский Суд не может согласиться с толкованием позиции властей Российской Федерации, предложенной заявительницей. Из меморандума властей Российской Федерации и приложенных документов очевидно, что власти не согласны с утверждениями заявительницы, находят их необоснованными и требуют отклонить жалобу как явно необоснованную.

Возвращаясь к конкретным обстоятельствам дела, Европейский Суд установил, что жалобы заявительницы на нападение не подтверждены какими-либо конкретными доказательствами, кроме ее собственных показаний. Заявительница не предоставила документов, имеющих отношения к ее требованиям относительно собственности в селе Нижалой, например, свидетельства о праве собственности, выписки из реестров или налоговых отчетов, документов местной администрации, планов, фотографий и других соответствующих доказательств. Точно так же заявительница не предоставила документов в подтверждение своих утверждений об уничтожении или повреждении ее имущества. Заявительница не указала каких-либо подробностей относительно транспортных средств, которые ей предположительно принадлежали и были уничтожены, например, регистрационные номера или документы о регистрации. Ее собственные показания являются достаточно краткими и не позволяют Европейскому Суду составить полную картину ее имущества и потерь. Показания, представленные сестрой заявительницы и соседкой, также не проясняют картины, поскольку они также очень кратки и бльшей частью практически слово в слово повторяют утверждения заявительницы. В любом случае сестра заявительницы не являлась свидетельницей событий марта 2000 года, личность соседки К. сложно установить при отсутствии информации о ее адресе и документах, удостоверяющих личность.

Европейский Суд отмечает, что в документе, составленном администрацией села Самашки в 2001 году, утверждается, что в 1997-2000 годах заявительница регулярно ездила в Шатойский район следить за своей фермой. Однако согласно информации, предоставленной самой заявительницей, до 1999 года она проживала в г. Грозном, затем переехала в село Нижалой, а в село Самашки - в апреле 2000 года. Доказательная сила этого документа, таким образом, неочевидна.

Заявительница не утверждала, что какие-либо относимые документы были утрачены или, если сделать логические выводы из ее утверждений о фактах, она предприняла какие-либо меры по их восстановлению.

Заявительница не ссылается на какие-либо независимые источники в подтверждение своих утверждений об обстреле и потерях (см. противоположный пример в Постановлении Европейского Суда по делу "Исаева против Российской Федерации" (Isayeva v. Russia) от 24 февраля 2005 г., жалоба N 57950/00* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2005. N 12 (примеч. редактора).), § 28, §§ 111-115). Она также не смогла указать каких-либо дополнительных свидетелей, которые могли бы подтвердить ее доводы, например, членов семьи брата и ее соседа Г.

В этом отношении существенным обстоятельством является также то, что заявительница не предоставила Европейскому Суду копий каких-либо жалоб во внутригосударственные органы о вопросах, которые она поднимает в Европейском Суде. Кроме того, заявительница не смогла указать время подачи жалобы в прокуратуру или сообщить какие-либо подробности относительно этой жалобы. Власти Российской Федерации утверждали, что в регистрационных журналах Прокуратуры Чеченской Республики нет записей относительно жалоб заявительницы. Европейский Суд полагает, что очевидная неспособность обратиться в какой-либо внутригосударственный орган является дополнительным значимым фактором, относящимся к оценке обоснованности жалобы.

В той степени, в какой заявительница утверждает, что продолжает страдать от последствий обстрела и ссылается на медицинские документы, это указывает на то, что в 2001 и 2003 годах заявительница прошла лечение в связи с раком. Нет предположений о том, что болезнь стала следствием действий представителей государства, как считает заявительница. При отсутствии какой-либо независимой оценки этой жалобы Европейский Суд не может сделать вывод о том, что ситуация заявительницы подпадает под действие статьи 3 Конвенции.

Европейский Суд установил, что с апреля 2000 года интересы заявительницы представляла неправительственная организация, Центр защиты прав человека "Мемориал", и что в материалах дела нет указаний на ее попытки обратиться от имени заявительницы во внутригосударственные органы ни по поводу жалобы по существу, ни по поводу предполагаемого запугивания.

Принимая во внимание тот факт, что заявительница не смогла представить доказательства в поддержку своих утверждений о нарушении статей 3, 8 и 13 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, Европейский Суд полагает, что она не смогла создать основу для оспоримой жалобы на то, что стала жертвой обстрела в марте 2000 года при обстоятельствах, которые она описывает, и потеряла свой дом и имущество.

Следовательно, в этой части жалоба должна быть отклонена как явно необоснованная по смыслу пунктов 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

3. Заявительница утверждала, что объяснения, взятые у нее в августе 2004 года судьей Ачхой-Мартановского районного суда, являются нарушением обязанности Российской Федерации по статье 34 Конвенции не препятствовать осуществлению права на индивидуальную жалобу в том, что касается жалобы в Европейский Суд.

Возвращаясь к содержанию рассматриваемого документа, Европейский Суд отмечает, что главным образом он касался утверждений заявительницы о событиях марта 2000 года. Вопрос о жалобе в Европейский Суд не был главным, у заявительницы не требовали подтверждения подлинности жалобы в Европейский Суд или представления каких-либо подробностей о ее содержании (см. в отличие от этого Постановление Европейского Суда по делу "Дулаш против Турции" (Dulas v. Turkey) от 30 января 2001 г., жалоба N 25801/94, § 81). Заявительница не утверждала, что имело место вмешательство в представление ее интересов в Европейском Суде или что она воспринимала опрос как запугивание. При таких обстоятельствах у Европейского Суда нет оснований заключить, что имело место незаконное вмешательство в право заявительницы на подачу жалобы в конвенционный орган.

На основании изложенного Суд единогласно:

объявил жалобу неприемлемой для рассмотрения по существу.

Майкл О'Бойл Секретарь Секции Суда

Николас Братца Председатель Палаты Суда