Постановление Европейского Суда по правам человека от 22 октября 2015 г. Дело "Тургунов (Turgunov) против Российской Федерации" (Жалоба N 15590/14) (Первая секция)

Европейский Суд по правам человека
(Первая секция)

Дело "Тургунов (Turgunov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 15590/14)

Постановление Суда

Страсбург, 22 октября 2015 г.

По делу "Тургунов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), рассматривая дело Палатой в составе:

Андраша Шайо, Председателя Палаты,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Юлии Лаффранк,

Паулу Пинту де Альбукерке,

Линос-Александра Сисилианоса,

Эрика Мёсе,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 29 сентября 2015 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 15590/14, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Киргизской Республики Ботиром Турдиваевичем Тургуновым (далее - заявитель) 20 февраля 2014 г.

2. Интересы заявителя представляли О. Цейтлина и Ю. Серов, адвокаты, практикующие в г. Москве. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель жаловался на то, что его выдача Киргизской Республике создаст для него угрозу жестокого обращения с ним и что он не имел эффективных средств правовой защиты в связи с этой жалобой.

4. 24 февраля 2014 г. Европейский Суд решил применить предварительную меру на основании правила 39 Регламента Суда, указав властям Российской Федерации, что заявитель не должен быть выдан, выслан или иным образом недобровольно перемещен из Российской Федерации в Киргизскую Республику или в другую страну в период разбирательства дела в Европейском Суде. Европейский Суд также потребовал от властей Российской Федерации создать адекватный механизм с предупредительной и защитной функциями, чтобы обеспечить заявителю (особенно после освобождения из-под стражи) непосредственную и эффективную защиту от незаконного или неправомерного перемещения с территории Российской Федерации и из юрисдикции российских судов.

5. 17 апреля 2014 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1979 году в г. Ош, Киргизская Республика, и проживает в г. Санкт-Петербурге.

A. Уголовное дело в отношении заявителя в Киргизской Республике и его задержание и заключение под стражу в Российской Федерации

7. Заявитель является узбеком по национальности. В июне 2010 года в г. Ош, где заявитель жил в то время, вспыхнули насильственные столкновения на этнической почве, во время которых были убиты примерно 400 человек.

8. 15 июля 2010 г. заявитель приехал в Российскую Федерацию, и с тех пор он не возвращался в Киргизию.

9. 9 апреля 2012 г. милиция г. Ош предъявила заявителю в его отсутствие обвинение в участии в массовых беспорядках и в нескольких других преступлениях.

10. 10 апреля 2012 г. Ошский городской суд выдал ордер на задержание заявителя, и 20 апреля 2012 г. он был объявлен в международный розыск.

11. 23 января 2013 г. заявитель был задержан в г. Санкт-Петербурге и заключен под стражу через два дня на основании решения суда. Срок его содержания под стражей несколько раз продлевался.

12. 7 марта 2014 г. транспортный прокурор г. Санкт-Петербурга* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду прокурор Санкт-Петербургской транспортной прокуратуры (примеч. редактора).) принял к сведению предварительную меру, указанную Европейским Судом, и распорядился об освобождении заявителя из-под стражи под личное поручительство его защитника.

B. Разбирательство о выдаче

13. 11 февраля 2013 г. Генеральная прокуратура Киргизской Республики потребовала выдачи заявителя для уголовного преследования в связи с участием в массовых беспорядках в июне 2010 года, умышленным причинением тяжких телесных повреждений и применением насилия в отношении сотрудника полиции, угоном автомобиля с применением оружия и умышленным уничтожением имущества.

14. 24 мая 2013 г. защитник заявителя представил Генеральному прокурору Российской Федерации письмо, содержащее ссылки на доклады международных организаций и прецедентную практику Европейского Суда, свидетельствующие о том, что имелся высокий риск того, что заявитель подвергнется бесчеловечному обращению в случае выдачи.

15. 24 июля 2013 г. заместитель Генерального прокурора Российской Федерации удовлетворил запрос Генеральной прокуратуры Киргизской Республики о выдаче заявителя. Он постановил, что в российском или международном праве нет оснований для отказа в выдаче заявителя.

16. Заявитель обжаловал решение, утверждая, что ему, как представителю сообщества этнических узбеков, которое подвергалось преследованию и дискриминации, угрожал серьезный и реальный риск подвергнуться пытке в заключении.

17. 6 ноября 2013 г. Санкт-Петербургский городской суд отклонил жалобу, указав следующее:

"Принимая во внимание предоставленные материалы, отсутствуют основания, предусмотренные статьей 464 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, исключающие возможность выдачи лица...

Довод заявителя о том, что выдача незаконна, поскольку продолжается разбирательство о предоставлении ему статуса беженца, является несостоятельным, а доводы о его возможном преследовании правоохранительными органами Киргизии по причине его национальности являются необоснованными и не являются причиной для отказа в выдаче. Информация [Министерства иностранных дел Российской Федерации], согласно которой рассмотрение уголовного дела в отношении [заявителя] властями Киргизской Республики может быть предвзятым, является гипотетической и не основана на доказательствах...

Генеральный прокурор Киргизской Республики предоставил гарантии того, что согласно стандартам международного права и уголовного законодательства Киргизии [заявитель] будет обеспечен всеми средствами защиты, включая юридическую помощь, не будет передан третьей стране без согласия Генерального прокурора Российской Федерации или обвинен и осужден за преступление, совершенное до выдачи, но в связи с которым не запрашивалась выдача. Он не будет подвергаться пыткам или жестокому, бесчеловечному и унижающему достоинство обращению или наказанию...

Кроме того, запрашивающая сторона предоставила гарантии того, что после выдачи [заявителя] Киргизской Республике российским дипломатам будет разрешено посещать [заявителя] в следственных изоляторах, чтобы обеспечить соблюдение его прав...

Доказательства, предоставленные защитой, согласно которым в Киргизской Республике продолжается преследование этнических узбеков в связи с событиями 2010 года, касаются отдельных дел и не могут рассматриваться как подтверждение того, что [заявитель] подвергнется жестокому обращению, учитывая, что он обвиняется в преступлении, которое по своему характеру не является политическим. В настоящее время властями Киргизской Республики приняты меры для устранения нарушений прав человека, выявленных международными организациями... кроме того, запрашивающая сторона предоставила достаточные и реальные гарантии того, что право [заявителя] на справедливое судебное разбирательство будет соблюдено и что он не будет подвергаться жестокому обращению. Общая ситуация в Киргизской Республике была тщательно проанализирована Управлением Федеральной миграционной службы по г. Санкт-Петербургу в решении об отказе в предоставлении [заявителю] статуса беженца".

18. Защитники заявителя обжаловали данное решение, утверждая, что суд первой инстанции не рассмотрел их доводы относительно угрозы того, что заявитель подвергнется бесчеловечному обращению в случае выдачи.

19. Окончательным решением от 25 февраля 2014 г. Верховный Суд Российской Федерации, поддержав мотивировку нижестоящего суда, отклонил жалобу.

C. Разбирательство о признании беженцем

20. 6 февраля 2013 г. заявитель просил Управление Федеральной миграционной службы по г. Санкт-Петербургу признать его беженцем. Он сообщил, что боится возвращения в Киргизскую Республику, где ему будет угрожать произвольное преследование и бесчеловечное обращение.

21. 29 мая 2013 г. Управление Федеральной миграционной службы по г. Санкт-Петербургу отклонило данное ходатайство в связи с отсутствием оснований, подтверждающих доводы заявителя. В частности, оно заключило, что он ссылался на события 2010 года как на предлог, позволяющий избежать уголовного преследования. Управление также проанализировало ситуацию в Киргизской Республике на основании нескольких новостных сообщений преимущественно из киргизских и российских газет и информационных агентств. Ссылаясь на эти сообщения, оно указало, что "...ситуация в Киргизии существенно изменилась, межэтнические стычки прекратились, и правительство принимает усиленные меры для защиты граждан и улучшения социальной и экономической ситуации в стране".

22. 23 августа 2013 г. Федеральная миграционная служба Российской Федерации оставила это решение без изменения. Заявитель обжаловал решение в Басманный районный суд.

23. 3 декабря 2013 г. Басманный районный суд отклонил его жалобу. Он подтвердил выводы миграционных властей и отметил, что заявитель не принадлежал к каким-либо политическим, религиозным или неправительственным организациям. Также он не преследовался и не получал угроз от властей. Таким образом, отсутствовали как угроза для жизни заявителя, так и медицинские признаки, указывающие на необходимость срочного медицинского вмешательства.

24. 20 мая 2014 г. Московский городской суд, рассмотрев жалобу, оставил решение от 3 декабря 2013 г. без изменения.

D. Разбирательство о предоставлении временного убежища

25. 20 сентября 2013 г. заявитель просил Управление Федеральной миграционной службы по г. Санкт-Петербургу предоставить ему временное убежище в Российской Федерации.

26. 26 ноября 2013 г. его ходатайство было отклонено. Заявитель утверждал, что он не был уведомлен об этом решении.

27. 5 мая 2014 г. заявитель подал новое ходатайство о предоставлении временного убежища, которое было отклонено 1 августа 2014 г.

28. 1 октября 2014 г. адвокат заявителя подал жалобу на решение от 1 августа 2014 г. Однако результат рассмотрения жалобы остается неизвестным.

II. Соответствующие внутригосударственные законодательство и практика

29. Краткий обзор соответствующего внутригосударственного законодательства и практики см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Абдулхаков против Российской Федерации" (Abdulkhakov v. Russia) от 2 октября 2012 г., жалоба N 14743/11* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2013. N 3 (примеч. редактора).), §§ 71-78, 83-93 и 95-98.

III. Соответствующие международные документы и материалы, касающиеся Киргизской Республики

30. Соответствующие международные документы см. в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Абдулхаков против Российской Федерации" (§§ 79-82 и 94).

31. Ряд применимых докладов и источников, касающихся Киргизской Республики, см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Хамракулов против Российской Федерации" (Khamrakulov v. Russia) от 16 апреля 2015 г., жалоба N 68894/13, §§ 38-45, с дополнительными отсылками).

32. Глава о Киргизской Республике Всемирного доклада 2015 года, выпущенного организацией "Хьюман райтс уотч" (Human Rights Watch), в соответствующих частях указывает следующее:

"_После межэтнического насилия в июне 2010 года несовершенство судопроизводства в Киргизской Республике оборачивается длительными тюремными приговорами, преимущественно для этнических узбеков, выносимыми на фоне заявлений о применении пыток с целью принуждения к признанию и других процессуальных нарушений. Еще семь дел о преступлениях, совершенных во время июньских событий, находятся в производстве, один из фигурантов был задержан в июле 2014 года. Все обвиняемые являются этническими узбеками, что в очередной раз вызывает вопросы относительно непредвзятости судопроизводства.

В 2014 году продолжались безнаказанные физические и словесные посягательства в зале суда, подрывавшие право подсудимых на справедливое судебное разбирательство. После январского заседания по делу этнического узбека Махамада Бизурукова, обвиняемого в преступлениях в связи с межэтническим насилием 2010 года, Посольство США в отдельном заявлении выразило глубокую озабоченность...

Правительство не отрицает того, что пытки являются проблемой в Киргизской Республике, однако их безнаказанность остается нормой. Уголовные дела по заявлениям о недозволенном обращении или пытках возбуждаются редко, а следствие и суд затягиваются или проводятся неэффективно.

Комитет ООН по правам ребенка в своих июньских заключительных замечаниях выразил обеспокоенность "широким распространением пыток и жестокого обращения с детьми" в местах содержания под стражей и закрытых учреждениях и призвал обеспечить оперативное и эффективное независимое расследование по таким фактам.

Из статистических данных, предоставленных Генеральной прокуратурой местной группе по борьбе с пытками "Голос свободы", следует, что в первой половине 2014 года власти отказали в возбуждении уголовных дел по 100 из 109 зарегистрированных заявлений о пытках.

Наблюдатели Национального центра по предупреждению пыток иногда сталкивались с проблемами доступа в места задержания. После одного из таких инцидентов в марте центром была подана жалоба на действия начальника изолятора временного содержания Иссык-Кульской области, отказавшего наблюдателям в доступе. На момент подготовки данного обзора начальник изолятора временного содержания к ответственности не привлекался_".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

33. Заявитель утверждал, что в случае выдачи властям Киргизской Республики он будет подвергнут пытке или бесчеловечному или унижающему достоинство обращению, поскольку он принадлежит к узбекскому этническому меньшинству. Он ссылался на статью 3 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Приемлемость жалобы

1. Доводы сторон

34. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не исчерпал доступные эффективные внутренние средства правовой защиты в отношении его жалобы на основании статьи 3 Конвенции. В частности, они утверждали, что заявитель не обжаловал отказ в предоставлении ему временного убежища от 26 ноября 2013 г. Если бы заявителю было предоставлено временное убежище, его выдача была бы приостановлена или даже отменена. Власти Российской Федерации также указывали, что заявитель не подавал кассационную* (* Здесь и далее так в тексте. Глава 48.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации предусматривает подачу надзорных жалоб (примеч. переводчика).) жалобу в соответствии с главой 48.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ) на апелляционное решение Верховного Суда Российской Федерации от 25 февраля 2014 г., которым было оставлено без изменения решение о выдаче.

35. Заявитель считал, что он исчерпал все эффективные внутренние средства правовой защиты. Помимо обжалования решения о выдаче он обратился за предоставлением статуса беженца, хотя на практике такие ходатайства не приостанавливали исполнение решений о выдаче. Заявитель также утверждал, что ходатайство о предоставлении временного убежища не было эффективным средством правовой защиты в связи с дискреционным и временным характером этой меры.

2. Мнение Европейского Суда

36. Что касается довода властей Российской Федерации о том, что заявитель должен был подать кассационную жалобу на основании главы 48.1 УПК РФ, Европейский Суд отмечает, что ранее они признавали, что подобные жалобы не имеют "автоматического приостанавливающего действия", в связи с чем отсутствует обязанность использовать это средство правовой защиты (см. Постановление Европейского Суда по делу "Гайратбек Салиев против Российской Федерации" (Gayratbek Saliyev v. Russia) от 17 апреля 2014 г., жалоба N 39093/13* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 7 (примеч. редактора).), §§ 49 и 58). Что касается временного убежища, Европейский Суд напоминает, что правило исчерпания внутренних средств правовой защиты обязывает заявителя использовать средства правовой защиты, которые являются доступными и достаточными во внутригосударственной правовой системе для получения возмещения в связи с предполагаемыми нарушениями. Даже если бы данное ходатайство было удовлетворено, средство правовой защиты носило бы лишь временный характер, в связи с чем оно не может обеспечить возмещение в отношении жалобы заявителя на основании статьи 3 Конвенции. Учитывая изложенное, Европейский Суд отклоняет возражение властей Российской Федерации.

37. Европейский Суд также отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции и что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

38. Власти Российской Федерации оспаривали утверждения заявителя. Они отмечали, что общая ситуация с правами человека, имевшая место в Киргизии после событий июня 2010 года, улучшилась. Власти Российской Федерации сослались на работу Независимой международной комиссии по расследованию событий на юге Киргизии в июне 2010 года.

39. По мнению властей Российской Федерации, власти Киргизской Республики усилили сотрудничество с ООН и иными международными организациями и ратифицировали все основополагающие международные конвенции о правах человека. Киргизская Республика также реформировала свое законодательство, включая Конституцию, для обеспечения соблюдения прав человека и защиты от дискриминации. Киргизия отменила смертную казнь и включила запрет пыток и жестокого обращения в свои Конституцию и Уголовный кодекс.

40. По мнению властей Российской Федерации, даже если некоторые международные доклады по-прежнему выражали озабоченность по поводу ситуации с правами человека в Киргизской Республике, ссылки на общие проблемы относительно прав человека в конкретной стране не могут сами по себе служить основанием для отказа в выдаче согласно прецедентной практике Европейского Суда.

41. Власти Российской Федерации далее отметили, что Генеральная прокуратура Киргизской Республики предоставила заявителю адекватные гарантии против угрозы жестокого обращения. Власти Российской Федерации также сослались на дополнительные гарантии, предложенные российскими и киргизскими властями, которые позволят российскому дипломатическому персоналу посещать место заключения заявителя, чтобы убедиться в соблюдении его прав. Власти Российской Федерации сослались в этом отношении на письмо от 30 июля 2013 г., направленное властями Киргизской Республики Министерству иностранных дел Российской Федерации.

42. По мнению властей Российской Федерации, не было оснований ставить под сомнение гарантии, предоставленные Генеральной прокуратурой Киргизской Республики, поскольку она действовала в пределах своей компетенции, и отношения между двумя странами были основаны на длительном и устойчивом сотрудничестве.

43. Власти Российской Федерации отметили, что в процессе их сотрудничества по вопросам выдачи отсутствовали случаи нарушения гарантий, предоставленных властями Киргизской Республики. Они сослались на информацию из Киргизской Республики относительно итогов уголовных разбирательств в отношении выданных лиц. Власти Российской Федерации привели в качестве примеров дела в отношении трех человек узбекского этнического происхождения, один из которых получил условное наказание, другой был условно-досрочно освобожден от отбывания наказания, а третий человек был оправдан.

44. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не предоставил убедительных доказательств того, что ему будет угрожать жестокое обращение в случае его выдачи Киргизской Республике. Они утверждали, что органы исполнительной власти и суды страны тщательно рассмотрели его утверждения относительно угрозы жестокого обращения в Киргизии в рамках разбирательств о признании беженцем и выдаче. Заявитель мог участвовать в данных разбирательствах и представлять свою позицию, а также воспользовался правом обжалования решений.

45. Заявитель считал, что для него по-прежнему имелась серьезная и реальная угроза жестокого обращения в Киргизии. Он утверждал, что общая ситуация с правами человека в Киргизской Республике не улучшилась после рассмотрения дела Махмуджана Эргашева (см. Постановление Европейского Суда по делу "Махмуджан Эргашев против Российской Федерации" (Makhmudzhan Ergashev v. Russia) от 16 октября 2012 г., жалоба N 49747/11* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. N 8 (примеч. редактора).)), ссылаясь на доклады органов Организации Объединенных Наций и авторитетных международных неправительственных правозащитных организаций, а также на прецедентную практику Европейского Суда.

46. По мнению заявителя, дипломатические заверения, на которые ссылались власти Российской Федерации, не могли быть достаточными для его защиты от угрозы жестокого обращения в свете критериев, установленных в деле "Отман (Абу Катада) против Соединенного Королевства" (Othman (Abu Qatada) v. United Kingdom) (жалоба N 8139/09, § 189, ECHR 2012 (извлечения)). Отсутствовали доказательства того, что российский дипломатический персонал действительно посещал лиц, выданных Киргизской Республике. Кроме того, не была создана мониторинговая процедура независимым органом, и российский дипломатический персонал не мог считаться достаточно независимым для обеспечения эффективного контроля соблюдения властями Киргизской Республики ее обязательств. Заявитель утверждал, что приведенный властями Российской Федерации пример трех лиц узбекского этнического происхождения, освобожденных после их выдачи Киргизской Республике, не был показательным, поскольку никто из этих лиц не обвинялся в преступлениях, связанных с событиями июня 2010 года. Он далее утверждал, что власти Российской Федерации не предоставили копию письма от 30 июля 2013 г. относительно гарантий, данных Министерству иностранных дел Российской Федерации, на которое они ссылались в своих объяснениях.

47. Заявитель утверждал, что власти Российской Федерации не оценили угрозу жестокого обращения в ходе разбирательств о выдаче и признании беженцем. Во внутригосударственном разбирательстве он ссылался на доклады органов Организации Объединенных Наций и авторитетных международных неправительственных правозащитных организаций, которые указывали, что в Киргизской Республике этнические узбеки, которые подобно ему подозревались в причастности к насилию июня 2010 года в г. Оше, подвергались повышенной угрозе жестокого обращения во время содержания под стражей и что уклонение от расследования случаев пытки или бесчеловечного обращения в запрашивающей стране являлось распространенной практикой. Заявитель утверждал, что миграционные органы и суды страны рассматривали такие доклады лишь формально или не рассматривали их вообще.

2. Мнение Европейского Суда

48. Европейский Суд рассмотрит существо этой части жалобы заявителя на нарушение статьи 3 Конвенции в свете применимых общих принципов, которые, в частности, изложены в Постановлении Европейского Суда по делу "Умиров против Российской Федерации" (Umirov v. Russia) от 18 сентября 2012 г., жалоба N 17455/11, §§ 92-100, с дополнительными отсылками* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. N 12 (примеч. редактора).).

49. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации приняли решение о выдаче заявителя Киргизской Республике. Решение о выдаче не было исполнено в связи с указанием Европейским Судом на предварительную меру в соответствии с правилом 39 Регламента Суда. Европейский Суд, таким образом, оценит, существует ли для заявителя угроза подвергнуться обращению, противоречащему статье 3 Конвенции, в случае выдачи властям Киргизской Республики, и оценка данной угрозы должна производиться на дату рассмотрения дела Европейским Судом, с учетом оценки, проведенной судами страны (см. mutatis mutandis* (* Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (примеч. переводчика).) Постановление Европейского Суда по делу "Бакоев против Российской Федерации" (Bakoyev v. Russia) от 5 февраля 2013 г., жалоба N 30225/11* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. N 12 (примеч. редактора).), § 113* (* См.: там же (примеч. редактора).)).

50. Обращаясь к общему правозащитному климату в запрашивающей стране, Европейский Суд отмечает следующее. В ряде предыдущих дел относительно выдачи Киргизской Республике он установил, что ситуация на юге страны характеризовалась пытками и иным жестоким обращением с этническими узбеками со стороны сотрудников правоохранительных органов (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хамракулов против Российской Федерации", § 65, Постановление Европейского Суда по делу "Мамадалиев против Российской Федерации" (Mamadaliyev v. Russia) от 24 июля 2014 г., жалоба N 5614/13* (* См.: там же. 2015. N 8 (примеч. редактора).), § 60, Постановление Европейского Суда по делу "Кадиржанов и Мамашев против Российской Федерации" (Kadirzhanov and Mamashev v. Russia) от 17 июля 2014 г., жалобы N 42351/13 и 47823/13* (* См.: там же. N 6 (примеч. редактора).), § 91, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гайратбек Салиев против Российской Федерации", § 61, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Махмуджан Эргашев против Российской Федерации", §§ 71-73). Такие инциденты усилились после событий июня 2010 года и оставались широко распространенными и бесконтрольными, усугубляясь безнаказанностью сотрудников правоохранительных органов. Кроме того, Европейский Суд установил, что вопрос следует рассматривать в контексте этнонационализма в политике Киргизской Республики, особенно на юге, растущих межэтнических трений между киргизами и узбеками, длящейся дискриминационной практики в отношении узбеков на институциональном уровне и недостаточного представительства узбеков, в частности, в правоохранительных и судебных органах (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Махмуджан Эргашев против Российской Федерации", § 72). Как следует из докладов органов Организации Объединенных Наций и авторитетных неправительственных правозащитных организаций, в 2012-2014 годах ситуация в южной части Киргизии не улучшилась. В частности, различные доклады единодушно описывали предвзятое отношение по национальному признаку в расследованиях, преследовании, осуждении и наказаниях в отношении этнических узбеков, обвиненных и осужденных в связи с событиями в Ошской области. Они также сходятся во взглядах относительно отсутствия всесторонних и эффективных расследований в связи с многочисленными утверждениями о пытках и жестоком обращении со стороны правоохранительных органов Киргизской Республики, произвольном задержании и чрезмерном применении силы против узбеков, предположительно причастных к событиям июня 2010 года (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хамракулов против Российской Федерации", §§ 40-45). Соответственно, Европейский Суд заключает, что текущая общая правозащитная ситуация в Киргизской Республике остается крайне проблематичной (см. mutatis mutandis Постановление Европейского Суда по делу "Клейн против Российской Федерации" (Klein v. Russia) от 1 апреля 2010 г., жалоба N 24268/08* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2010. N 3 (примеч. редактора).), § 51).

51. Европейский Суд далее рассмотрит вопрос о наличии индивидуальных обстоятельств, подкрепляющих страх заявителя по поводу жестокого обращения (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции" (Mamatkulov and Askarov v. Turkey), жалобы NN 46827/99 и 46951/99, § 73, ECHR 2005-I). Он напоминает в этом отношении, что, если заявитель указывает на свою принадлежность к группе, которая систематически подвергается жестокому обращению, защита статьи 3 Конвенции действует, если заявитель докажет, при необходимости на основе информации, содержащейся в последних докладах независимых международных правозащитных органов или неправительственных организаций, что имеются серьезные основания верить в существование такой практики, а также свою принадлежность к указанной группе. При таких обстоятельствах Европейский Суд не будет затем требовать, чтобы заявитель дополнительно продемонстрировал наличие особых характерных деталей (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Саади против Италии" (Saadi v. Italy), жалоба N 37201/06, § 132, ECHR 2008, и Постановление Европейского Суда по делу "NA. против Соединенного Королевства" (NA. v. United Kingdom) от 17 июля 2008 г., жалоба N 25904/07, § 116). Европейский Суд полагает, что данная мотивировка имеет особое значение в настоящем деле, в котором заявитель, этнический узбек, обвиняется в совершении ряда тяжких преступлений, предположительно совершенных в ходе столкновений в июне 2010 года (см. противоположный пример в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Махмуджан Эргашев против Российской Федерации", § 73). Ввиду широкого применения властями Киргизской Республики пытки и жестокого обращения в целях получения признаний от этнических узбеков, обвинявшихся в причастности к межэтническим столкновениям в южной части Киргизии, о котором сообщали органы Организации Объединенных Наций и авторитетные неправительственные правозащитные организации, Европейский Суд признает, что заявитель относится к особо уязвимой группе, члены которой обычно подвергаются запрещенному статьей 3 Конвенции обращению в запрашивающей стране.

52. Европейский Суд далее отмечает, что вышеизложенные обстоятельства были доведены до сведения властей Российской Федерации (см. §§ 14, 16, 18 и 20 настоящего Постановления). Ходатайство заявителя о предоставлении статуса беженца было отклонено как неприемлемое миграционными органами, которые установили, и их вывод был затем подтвержден судами страны, что заявитель не отвечал требованиям для признания беженцем, поскольку отсутствовали доказательства того, что он преследовался по мотивам национальности. Миграционные органы сочли, что ситуация в Киргизской Республике после событий июня 2010 года значительно изменилась, и сослались на ряд источников в этом отношении (см. § 21 настоящего Постановления). Однако Европейский Суд полагает, что к источникам, на которые ссылались миграционные органы, преимущественно новостные сообщения из газет и информационных агентств, следует относиться более осторожно, чем к докладам международных организаций и авторитетных неправительственных правозащитных организаций, специализирующихся на вопросах, связанных с правами человека. Проанализированная информация не была всесторонней, поскольку она не касалась сути доводов заявителя об угрозе жестокого обращения со стороны правоохранительных органов в Киргизской Республике.

53. Что касается разбирательства о выдаче, Европейский Суд отмечает краткую мотивировку, приведенную внутригосударственными судами в отношении материалов, полученных из источников, которые Европейский Суд считает надежными, таких как доклады международных организаций и авторитетных НПО (см. §§ 17 и 19 настоящего Постановления). Как Санкт-Петербургский городской суд, так и Верховный Суд Российской Федерации, насколько дело касалось ситуации в Киргизской Республике, ссылались на решение от 29 мая 2013 г. миграционных органов, которое явно не затрагивало вопрос об угрозе жестокого обращения.

54. При таких обстоятельствах Европейский Суд не убежден в том, что вопрос об угрозе жестокого обращения подвергся тщательному рассмотрению в разбирательствах о признании беженцем или выдаче (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Абдулхаков против Российской Федерации", § 148).

55. Остается рассмотреть вопрос о том, могла ли угроза, которой заявитель подвергся бы в случае выдачи, уменьшиться в связи с дипломатическими заверениями, которые власти Киргизской Республики представили Российской Федерации. Согласно полученным заверениям заявитель не подвергнется пытке или жестокому, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию, и российский дипломатический персонал получит возможность посещать его в изоляторе (см. § 17 настоящего Постановления).

56. Даже если допустить, чтобы исследовать такую возможность, что данные заверения не были сформулированы в общих выражениях, Европейский Суд отмечает, что Киргизская Республика не является государством - участницей Конвенции, и ее власти не продемонстрировали наличие эффективной системы правовой защиты против пытки, которая была бы эквивалентом системы, требуемой от государств-участников. Кроме того, Европейскому Суду не было продемонстрировано, что обязательство властей Киргизской Республики гарантировать доступ к заявителю российского дипломатического персонала обеспечило бы эффективную защиту от запрещенного обращения практически, поскольку не было установлено, что вышеупомянутый персонал имел бы опыт, требуемый для эффективного контроля соблюдения своих обязательств киргизскими властями. Также отсутствуют гарантии того, что они смогут разговаривать с заявителем без свидетелей. Кроме того, их потенциальное участие не подкреплялось практическим механизмом, который, например, устанавливал бы процедуру, позволявшую заявителю подать им жалобы, или процедуру для их неограниченного доступа к пенитенциарным заведениям (см. mutatis mutandis Постановление Европейского Суда от 3 октября 2013 г. по делу "Низомхон Джураев против Российской Федерации" (Nizomkhon Dzhurayev v. Russia), жалоба N 31890/11* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2014. N 2 (примеч. редактора).), §§ 132-133). Отсутствуют доказательства того, что российский дипломатический персонал посещал каких-либо лиц в Киргизской Республике после их выдачи. Таким образом, предоставленные гарантии не могут рассматриваться как свидетельство наличия механизма мониторинга в запрашивающей стране (см. противоположный пример в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Отман (Абу Катада) против Соединенного Королевства", §§ 203-204).

57. Ввиду вышеизложенных соображений Европейский Суд не может принять утверждение властей Российской Федерации о том, что гарантии, предоставленные властями Киргизской Республики, достаточны для исключения угрозы жестокого обращения с заявителем в запрашивающей стране.

58. С учетом данных о распространенном и регулярном применении пытки и иного жестокого обращения со стороны правоохранительных органов в южной части Киргизской Республики в отношении членов узбекской общины, к которой принадлежит заявитель, и отсутствия достаточных гарантий для заявителя в запрашивающей стране Европейский Суд находит установленным, что заявитель подвергнется реальной угрозе обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции, в случае возвращения в Киргизскую Республику.

59. Соответственно, Европейский Суд считает, что выдача заявителя властям Киргизской Республики в случае исполнения будет нарушать статью 3 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

60. Заявитель настаивал на том, что он не располагал эффективными средствами правовой защиты в отношении его жалоб на основании статьи 3 Конвенции в нарушение статьи 13 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в_ Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

61. Европейский Суд полагает, что суть жалобы заявителя в соответствии со статьей 13 Конвенции, которую он признал приемлемой для рассмотрения по существу, заключается в предполагаемом уклонении внутригосударственных властей от проведения тщательного анализа угрозы жестокого обращения в случае его выдачи властям Киргизской Республики. Европейский Суд уже рассмотрел данный вопрос в контексте статьи 3 Конвенции. С учетом выводов, сделанных ранее, Европейский Суд считает, что отсутствует необходимость обособленного рассмотрения существа жалобы (см. аналогичный подход в Постановлении Европейского Суда по делу "Мухитдинов против Российской Федерации" (Mukhitdinov v. Russia) от 21 мая 2015 г., жалоба N 20999/14* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 1 (примеч. редактора).), § 79).

III. Применение статьи 41 Конвенции

62. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

63. Заявитель просил Европейский Суд определить сумму компенсации.

64. Власти Российской Федерации указывали, что установление факта нарушения Конвенции само по себе было бы достаточной справедливой компенсацией.

65. Европейский Суд считает, что его вывод о том, что в случае выдачи заявителя будет нарушена статья 3 Конвенции, сам по себе составляет достаточную справедливую компенсацию.

B. Судебные расходы и издержки

66. Заявитель также требовал 140 000 рублей и 600 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в судах страны и Европейском Суде. Он приложил ряд договоров на оказание юридических услуг между его представителями в разбирательствах на уровне страны и в г. Страсбурге, с одной стороны, и неправительственными организациями Институт прав человека (г. Москва) и "Мемориал" (г. Брюссель), с другой стороны.

67. Власти Российской Федерации отметили, что заявитель не предоставил ведомости затрат по времени и что его юридические расходы были оплачены третьими лицами.

68. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. Из документов заявителя следует, что юридические расходы в разбирательствах на уровне страны и в г. Страсбурге были оплачены двумя неправительственными организациями. Не было доказано, что сам заявитель понес какие-либо издержки или что он обязан возместить суммы, уплаченные неправительственными организациями. Таким образом, Европейский Суд отклоняет его требования (см. Постановление Европейского Суда по делу "Воскёйл против Нидерландов" (Voskuil v. Netherlands) от 22 ноября 2007 г., жалоба N 64752/01, § 92, и Постановление Европейского Суда по делу "Даджен против Соединенного Королевства" (статья 50 Конвенции) (Dudgeon v. United Kingdom) (article 50) от 24 февраля 1983 г., § 22, последняя часть, Series A, N 59).

IV. Правило 39 Регламента Суда

69. В соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции настоящее Постановление станет окончательным, если (a) стороны заявят, что они не будут просить о передаче дела в Большую Палату Европейского Суда, или (b) по истечении трех месяцев с даты вынесения настоящего Постановления не поступит ходатайство о передаче дела в Большую Палату Европейского Суда, или (c) Комитет Большой Палаты Европейского Суда отклонит обращение о передаче дела в соответствии со статьей 43 Конвенции.

70. Европейский Суд считает, что указание, данное властям Российской Федерации на основании правила 39 Регламента Суда (см. § 4 настоящего Постановления), должно оставаться в силе, пока настоящее Постановление не станет окончательным или до дополнительного указания Европейского Суда в связи с этим.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что выдача заявителя Киргизской Республике составит нарушение требований статьи 3 Конвенции;

3) постановил, что отсутствует необходимость в рассмотрении жалобы на основании статьи 13 Конвенции;

4) постановил, что его вывод на основании статьи 3 Конвенции составляет достаточную справедливую компенсацию, что касается требования о компенсации морального вреда;

5) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации;

6) решил сохранить в силе указание властям Российской Федерации на основании правила 39 Регламента Суда на то, что в интересах надлежащего хода судебного разбирательства желательно не выдавать заявителя до тех пор, пока настоящее Постановление не станет окончательным, или до дополнительного указания.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 22 октября 2015 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сёрен Нильсен Секретарь Секции Суда

Андраш Шайо Председатель Палаты Суда