Постановление Европейского Суда по правам человека от 31 мая 2016 г. Дело "A.N. против Литвы" [A.N. v. Lithuania] (жалоба N 17280/08) (IV Секция) (извлечение)

Европейский Суд по правам человека
(IV Секция)

Дело "A.N. против Литвы"
[A.N. v. Lithuania]
(жалоба N 17280/08)

Постановление Суда от 31 мая 2016 г.
(извлечение)

Обстоятельства дела

Заявитель имел психическое заболевание. В 2006 году мать заявителя просила прокурора возбудить разбирательство в районном суде о признании его недееспособным. После посещения заявителя и его ознакомления с медицинскими документами медицинский эксперт, назначенный судом, заключил, что заявитель страдает шизофренией. Районный суд предпринимал безуспешные попытки вызвать заявителя на слушание по заявлению о признании недееспособным. На слушании, где заявитель не присутствовал, суд признал его недееспособным на том основании, что заявитель не мог понимать или контролировать свои действия. Мать позднее была назначена его опекуном и управляющим его имуществом. В связи с его состоянием заявитель был принудительно госпитализирован в психиатрическую больницу более чем на четыре месяца. С целью обжаловать решения районного суда он обратился в службу юридической помощи, но та отклонила его обращение, поскольку он пропустил предельный срок для обжалования. Последующая жалоба заявителя в прокуратуру не дала результата.

Вопросы права

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции. Заявитель не участвовал в слушании в районном суде в какой-либо форме. В ряде предыдущих дел по поводу принудительной госпитализации в психиатрическую больницу Европейский Суд подтвердил, что душевнобольному человеку должно быть разрешено быть заслушанным лично или при необходимости за счет какой-либо формы представительства. Исход разбирательства по настоящему делу был, по крайней мере, также важен для заявителя, поскольку его личная автономия почти во всех областях его жизни ставилась под вопрос.

Несмотря на то, что заявитель страдал психическими заболеваниями, он, по-видимому, был относительно независимым. Его присутствие на слушании было необходимым не только для того, чтобы он мог представить собственную позицию, но также чтобы позволить судье составить личное представление о его психическом состоянии. Хотя мать заявителя и прокурор присутствовали, их участие не делало разбирательство подлинно состязательным, и в заседании не участвовал никто, способный отклонить в интересах заявителя их доводы или заключения. Эту представительскую роль должны были играть социальные службы, но они не участвовали в деле значимым образом. Следовательно, интересы заявителя не были представлены* (* Новое законодательство, вступившее в силу в 2016 году, сейчас требует от социальных работников представлять весьма конкретное заключение по поводу способности или неспособности лица действовать в конкретных сферах жизни и предусматривает создание специальной комиссии для мониторинга лиц в целях защиты их прав.). Европейский Суд также отметил, что районный суд принял решение исключительно на основе психиатрического заключения (которое было основано на версии матери заявителя) в отсутствие допроса его автора и без вызова свидетелей в заседание. Наконец, решение службы юридической помощи об отказе в ходатайстве заявителя о содействии в обжаловании решения о признании его недееспособным было чисто формальным и ограниченным вопросом о сроках, которые не соблюдал заявитель в отсутствие его собственной вины.

В итоге регулятивная основа для лишения лиц дееспособности не обеспечивала необходимые гарантии. Заявитель был лишен ясной, практической и эффективной возможности получения доступа к суду в связи с разбирательством о признании недееспособным, в частности, в отношении его ходатайства о восстановлении дееспособности.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. Вмешательство в право заявителя на уважение его личной жизни было весьма серьезным, поскольку делало его полностью зависимым от его матери как его опекуна почти во всех сферах его жизни. Несмотря на это, районный суд не имел возможности допросить заявителя лично и ссылался в своем решении в основном на показания матери и психиатрическое заключение. Хотя Европейский Суд не ставил под сомнение компетентность медицинского эксперта или серьезность заболевания заявителя, он отметил, что наличие психического расстройства, даже серьезного, не могло быть единственной причиной, оправдывающей полную недееспособность. По аналогии с делами, касающимися лишения свободы, для оправдания полной недееспособности психическое расстройство должно иметь "вид или степень", обусловливающие такую меру. Однако вопросы, поставленные медицинскому эксперту судьей, не затрагивали "вид и степень" психического заболевания заявителя. В результате заключение не анализировало степень его недееспособности достаточно подробно. Действительно законодательная база того времени не оставляла судье другого выбора, поскольку различала только полные дееспособность и недееспособность, не предусматривая "пограничную" ситуацию (помимо наркотической или алкогольной зависимости)* (* Частичную дееспособность законодательство Литвы стало предусматривать только с 2016 года.).

Европейский Суд счел, что, если мера защиты необходима, она должна быть пропорциональной степени дееспособности данного лица и приспособленной к его индивидуальным обстоятельствам и потребностям* (* Принцип 6 Рекомендации N R(99)4 Комитета министров Совета Европы относительно правовой защиты недееспособных взрослых.). Однако законодательство Литвы в то время не предусматривало реагирование с учетом конкретных особенностей. Таким образом, Европейский Суд нашел, что режим опеки не был приспособлен к индивидуальному делу заявителя, но влек ограничения, автоматически наложенные на всякого человека, признанного судом недееспособным.

Наконец заявитель не мог сам просить суд восстановить его дееспособность (в то время его недееспособность могла быть оспорена только опекуном, органом опеки или прокурором). Европейский Суд отметил тенденцию на европейском уровне в отношении предоставления недееспособным лицам прямого доступа к судам, чтобы потребовать восстановления дееспособности, и предположил, что в таких делах властям государства-ответчика может быть целесообразно пересматривать после определенного периода, остается ли оправданной мера, особенно если об этом ходатайствует заинтересованное лицо.

В итоге, рассмотрев процесс принятия решения и мотивировку внутригосударственных решений, Европейский Суд заключил, что вмешательство в право заявителя на уважение его личной жизни было непропорциональным преследуемой законной цели.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Установление факта нарушения составляет достаточную справедливую компенсацию морального вреда.