Постановление Европейского Суда по правам человека от 17 мая 2016 г. Дело "Карачонь и другие против Венгрии" [Karacsony and Others v. Hungary] (жалобы NN 42461/13 и 44357/13) (Большая Палата Европейского Суда) (извлечение)

Европейский Суд по правам человека
(Большая Палата Европейского Суда)

Дело "Карачонь и другие против Венгрии"
[Karacsony and Others v. Hungary]
(жалобы NN 42461/13 и 44357/13)

Постановление Суда от 17 мая 2016 г.
(извлечение)

Обстоятельства дела

В период, относящийся к обстоятельствам дела, семеро заявителей являлись членами оппозиции в Парламенте Венгрии. По предложению спикера они были оштрафованы на суммы от 170 до 600 евро за серьезное нарушение работы парламента после того, как они демонстрировали транспаранты и использовали мегафон, обвиняя правительство в коррупции. Штрафы были наложены парламентом на пленарном заседании без обсуждения.

В двух Постановлениях по делам "Карачонь и другие против Венгрии" (Karcsony and Others v. Hungary) (от 16 сентября 2014 г., жалоба N 42461/13, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 177* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 12 (примеч. редактора).)) и "Сейл и другие против Венгрии" (Szl and Others v. Hungary) (жалоба N 44357/13) соответственно Палата Европейского Суда постановила единогласно, что имело место нарушение права заявителей на свободу выражения мнения, гарантированного статьей 10 Конвенции.

16 февраля 2015 г. по ходатайству властей государства-ответчика дела были переданы в Большую Палату Европейского Суда.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 10 Конвенции. Штрафы, наложенные на заявителей, представляли собой вмешательство в их право на свободу выражения мнения. Выражение мнения состояло преимущественно из невербальных средств коммуникации посредством демонстрации плаката и растяжек. Спорные меры были применены на основании положения (статьи 49(4) Закона о парламенте), которое, как и схожее законодательство многих европейских стран, включало элемент неопределенности и подлежало толкованию посредством парламентской практики. Однако заявители по причине своего профессионального статуса должны были быть способны предвидеть в разумной степени последствия, которые могло повлечь их поведение, даже в отсутствие применения спорного положения в прошлом. Таким образом, положение отвечало уровню определенности, требуемому для вмешательства, предусмотренного законом. Вмешательство преследовало две законные цели: предупреждения беспорядков и защиты прав иных лиц.

Что касается вопроса о том, было ли вмешательство необходимо в демократическом обществе, Европейский Суд впервые должен рассмотреть вопрос о соответствии статье 10 Конвенции внутренних дисциплинарных мер, примененных к членам парламента за их манеру выражения в парламенте. Большая Палата Европейского Суда напоминает общие принципы, разработанные в ее прецедентной практике, регулирующие право на свободу выражения мнения как в целом, так и применительно к парламенту, которые должны быть сбалансированы в настоящем деле.

(a) Свобода выражения мнения. Общие принципы, касающиеся вопроса о том, было ли вмешательство в свободу выражения мнения "необходимым в демократическом обществе", прочно установлены и были обобщены в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Международная организация защитников животных против Соединенного Королевства" (Animal Defenders International v. United Kingdom) (от 22 апреля 2013 г., жалоба N 48876/08, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 162* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. N 9 (примеч. редактора).)) и Постановлении Большой Палаты по делу "Компания Delfi AS против Эстонии" (Delfi AS v. Estonia) (от 16 июня 2015 г., жалоба N 64569/09* (* См. полностью: там же. 2015. N 11 (примеч. редактора).), "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 186).

(b) Процессуальные гарантии. Справедливость разбирательства и предоставленные процессуальные гарантии являются факторами, которые при некоторых обстоятельствах должны приниматься во внимание при оценке пропорциональности вмешательства в свободу выражения мнения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ассоциация "Экин" против Франции" (Association Ekin v. France) от 17 июля 2001 г., жалоба N 39288/98, Постановление Европейского Суда по делу "Ломбарди Валлаури против Италии" (Lombardi Vallauri v. Italy) от 20 октября 2009 г., жалоба N 39128/05, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 123* (* См.: там же. 2010. N 2 (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда по делу "Ассоциация "Джумхуриет Вакфи" и другие против Турции" (Cumhuriyet Vakfi and Others v. Turkey) от 8 октября 2013 г., жалоба N 28255/07, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 167* (* См.: там же. 2014. N 2 (примеч. редактора).)).

(c) Свобода выражения мнения членов парламента. Европейский Суд последовательно подчеркивал важность свободы выражения мнения для членов парламента, которое является в полном смысле слова политическим высказыванием. Соответственно, вмешательство в свободу выражения мнения членов парламентской оппозиции требует самого пристального контроля со стороны Европейского Суда (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кастельс против Испании" (Castells v. Spain) от 23 апреля 1992 г., жалоба N 11798/85).

(d) Свобода выражения мнения в парламенте. Высказывания в парламенте пользуются повышенным уровнем защиты, что отражается в правиле парламентского иммунитета. Гарантии, которые предоставляются обоими типами парламентского иммунитета (неподверженность ответственности и неприкосновенность), служат для обеспечения независимости парламента при выполнении им своих задач. Защита, предоставленная свободе слова в парламенте, служит защите интересов парламента в целом и не должна пониматься как защита, предоставляемая исключительно индивидуальным членам парламента. Однако свобода парламентских дебатов не является абсолютной, и государства могут вводить в связи с ней определенные ограничения или наказания, совместимость которых со свободой выражения мнения затем будет оцениваться Европейским Судом. В этом контексте важно делать различие между существом парламентского высказывания и временем, местом и способом распространения такого высказывания. В то время как государства и парламенты в принципе должны независимо регулировать время, место и способ высказывания в парламенте, с ограниченным контролем со стороны Европейского Суда, они пользуются крайне ограниченной свободой в регулировании содержания парламентских высказываний. Однако некоторое ограничение может быть признано необходимым, чтобы воспрепятствовать таким формам выражения мнения, как прямые или косвенные призывы к насилию. При проверке того, остается ли обеспеченной свобода выражения мнения, контроль со стороны Европейского Суда в этом контексте должен быть более строгим. Конвенция устанавливает тесную связь между эффективной политической демократией и эффективной работой парламента. В этом отношении задача внутригосударственного суда заключается в установлении справедливого равновесия между правами индивидуальных членов парламента и гарантированием эффективной парламентской деятельности, учитывая, что права парламентского меньшинства также должны приниматься во внимание.

(e) Автономия парламента. Правила, касающиеся внутренней организации парламента, следуют из конституционного принципа автономии парламента, согласно которому парламент имеет право регулировать свои собственные внутренние дела. Автономия парламента распространяется на его полномочие приводить в исполнение правила, направленные на обеспечение организованного ведения работы парламента. В принципе правила, касающиеся внутреннего функционирования парламентов, относятся к пределам усмотрения государств-участников, которые зависят от ряда факторов. В частности, они определяются типом рассматриваемого выражения мнения. Учитывая это, существует превалирующий публичный интерес в обеспечении того, чтобы парламент, уважая требования свободы дебатов, мог эффективно функционировать и реализовывать свою миссию в демократическом обществе. Таким образом, пределы усмотрения, которые должны предоставляться в этой сфере, должны быть широкими. Однако пределы усмотрения на внутригосударственном уровне, хотя и очень важные, не являются безграничными и должны быть совместимы с понятиями эффективной политической демократии и верховенства права. В частности, должно быть установлено равновесие, обеспечивающее справедливое и надлежащее обращение с представителями меньшинств и исключающее злоупотребление доминирующим положением. Соответственно, не должно быть злоупотребления парламентской автономией для целей подавления свободы выражения мнения членов парламента. Было бы несовместимо с целью и предметом Конвенции, если бы государства-участники, вводя конкретную систему парламентской автономии, в результате освобождались бы от ответственности на основании Конвенции в отношении осуществления свободы слова в парламенте. Аналогичным образом правила, касающиеся внутренней работы парламента, не должны служить основой для злоупотребления большинством своим доминирующим положением по отношению к меньшинству. Европейский Суд придает значение защите парламентского меньшинства от злоупотреблений со стороны большинства. Соответственно, он будет рассматривать с особой тщательностью любую меру, которая, как представляется, исключительно или преимущественно действует в ущерб оппозиции.

Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд признал, что путем демонстрации плаката и использования мегафона в парламенте заявители нарушили порядок в парламенте, что требовало реакции на их поведение. Кроме того, они были наказаны не за выражение своих взглядов на вопросы, обсуждаемые в парламенте, а за время, место и способ совершения этого. Что касается вопроса о том, сопровождалось ли ограничение права заявителей на свободу выражения мнения эффективными и адекватными гарантиями против злоупотреблений, Европейский Суд различает две разные ситуации. Первая ситуация будет иметь место в случае, если парламент действует явно с превышением своих полномочий, произвольно или даже недобросовестно, налагая санкцию, не предусмотренную правилами, или санкцию, которая вопиюще несоразмерна предполагаемому дисциплинарному нарушению. В этом случае парламент не может ссылаться на собственную автономию для оправдания санкции, которая, таким образом, будет в полной мере подлежать контролю со стороны Европейского Суда. Вторая ситуация, как в настоящем деле, будет иметь место в случае, когда член парламента, подвергнутый санкции, не пользовался основными процессуальными гарантиями в рамках парламентской процедуры для оспаривания примененных дисциплинарных мер. Европейский Суд признает разницу между непосредственными санкциями, которые сразу же препятствуют членам парламента выражать свое мнение, и последующими санкциями, такими как штраф в настоящем деле. Процессуальные гарантии, доступные при таких обстоятельствах, должны включать как минимум право заинтересованного члена парламента быть заслушанным в ходе парламентской процедуры до наложения санкции. Это право все чаще появляется в качестве основного процессуального правила в демократических государствах вне судебных процедур, что демонстрирует, в частности, статья 41 § 2 (a) Хартии об основных правах Европейского союза. Способ и форма реализации этого права должны быть адаптированы к парламентскому контексту, учитывая, что должно быть достигнуто равновесие для обеспечения справедливого и надлежащего обращения с парламентским меньшинством и предотвращения злоупотреблением доминирующим положением со стороны большинства. Кроме того, хотя член парламента, который подвергся дисциплинарной санкции, не может считаться имеющим право на средство правовой защиты для оспаривания этой санкции вне парламента, требование о процессуальных гарантиях в данном контексте было, тем не менее, особенно настоятельным, учитывая время, прошедшее между рассматриваемым поведением и фактическим применением наказания. Кроме того, любое последующее решение о наложении дисциплинарной санкции должно содержать основные мотивы, чтобы заинтересованный член парламента мог понять обоснование меры и была возможна некоторая форма ее публичного контроля.

В период, относящийся к обстоятельствам дела, законодательство страны не предусматривало для заинтересованных членов парламента возможности участвовать в соответствующей процедуре, особенно быть заслушанными. Решения о наложении штрафов на заявителей не содержали относимых мотивов. Кроме того, ни одно из средств правовой защиты, предложенных государством-ответчиком для оспаривания спорных мер, а именно обращение к парламентскому пленуму, комитету палаты или комитету, ответственному за толкование регламента парламента, не предоставляло заявителям эффективные возможности для оспаривания предложения спикера. Хотя в 2014 году была введена возможность для оштрафованного члена парламента использовать средства правовой защиты и делать заявления в парламентском комитете, это изменение не затронуло ситуацию заявителей. Следовательно, спорное вмешательство в их право на свободу выражения мнения не было пропорционально преследуемым законным целям, поскольку оно не сопровождалось адекватными процессуальными гарантиями. Таким образом, вмешательство в права на свободу выражения мнения заявителей не было необходимым в демократическом обществе.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил в качестве компенсации материального ущерба суммы от 170 до 600 евро, установление нарушения составит достаточную справедливую компенсацию морального вреда.