Постановление Европейского Суда по правам человека от 13 сентября 2016 г. Дело "Ибрагим и другие против Соединенного Королевства" [Ibrahim and Others v. United Kingdom] (жалобы NN 50541/08 и др.) (Большая Палата Европейского Суда) (извлечение)

Европейский Суд по правам человека
(Большая Палата Европейского Суда)

Дело "Ибрагим и другие против Соединенного Королевства"
[Ibrahim and Others v. United Kingdom]
(жалобы NN 50541/08 и др.)

Постановление Суда от 13 сентября 2016 г.
(извлечение)

Обстоятельства дела

21 июля 2005 г., через две недели после того, как 52 человека погибли в результате взрывов, совершенных террористом-смертником в г. Лондоне, в городской системе общественного транспорта были приведены в действие дополнительные взрывные устройства, однако они не взорвались. Преступники скрылись с места происшествия. Первые три заявителя были задержаны, но им было отказано в юридической помощи на период от четырех до восьми часов, чтобы позволить полиции провести "допросы безопасности". В ходе допросов безопасности они отрицали какую-либо причастность к событиям 21 июля или что они знали о них. В судебном разбирательстве они признали свою причастность к событиям, но утверждали, что взрывные устройства являлись муляжами и никогда не предназначались для взрывов. Показания, данные на допросах безопасности, были признаны в качестве доказательства против них, и они были признаны виновными в сговоре с целью совершения умышленного убийства. Апелляционный суд отказал им в разрешении на апелляционное обжалование.

Четвертый заявитель не подозревался в приведении в действие взрывного устройства и первоначально был допрошен полицией в качестве свидетеля. Тем не менее он начал свидетельствовать против самого себя, рассказывая про свою встречу с одним из подозреваемых смертников вскоре после террористических актов и о помощи, которую он оказывал этому подозреваемому. Сотрудники полиции на данном этапе не произвели его задержания и не сообщили ему о его праве не давать показания и пользоваться помощью адвоката, а продолжали допрашивать его в качестве свидетеля и взяли у него письменные показания. Впоследствии он был задержан, и ему была предложена помощь адвоката. На последующих допросах он последовательно ссылался на свои письменные показания, которые были приняты в качестве доказательств в ходе судебного разбирательства. Он был осужден в уголовном порядке за пособничество одному из смертников и за отказ сообщить информацию о взрывах. Его жалоба на осуждение в уголовном порядке была оставлена без удовлетворения.

В своих жалобах в Европейский Суд заявители утверждали, что у них не было доступа к адвокатам во время первых допросов в полиции и что принятие их показаний в качестве доказательств в ходе судебного разбирательства нарушило их право на справедливое судебное разбирательство в соответствии с пунктом 1 и подпунктом "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции.

Постановлением от 16 декабря 2014 г. (см. Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 180* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 3 (примеч. редактора).)) Палата Европейского Суда установила шестью голосами "за" и одним - "против", что по делу требования пункта 1 и подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции нарушены не были. 1 июня 2015 г. по ходатайству заявителей дело было передано в Большую Палату Европейского Суда.

Вопросы права

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции во взаимосвязи с подпунктом "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции. (a) Общие принципы. (i) Разъяснение принципов, регулирующих ограничения доступа к адвокату. Большая Палата Европейского Суда нашла необходимым прояснить две стадии теста в деле Салдуза* (* Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салдуз против Турции" (Salduz v. Turkey) от 27 ноября 2008 г., жалоба N 36391/02 ("Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 113 (см.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2009. N 3 (примеч. редактора).).) для оценки того, было ли ограничение доступа к адвокату совместимо с правом на справедливое судебное разбирательство и взаимоотношение этих двух стадий. Она напомнила, что первая стадия дела Салдуза требовала от Европейского Суда оценить, имелись ли веские причины для ограничения, тогда как вторая стадия требовала оценить ущерб, причиненный правам защиты ограничением, другими словами, исследовать влияние ограничения на общую справедливость разбирательства и разрешить вопрос о том, было ли разбирательство в целом справедливым.

Критерий веских причин был строгим с учетом фундаментального характера и важности раннего доступа к юридической консультации, в частности, на первом допросе подозреваемого ограничения доступа к юридической консультации разрешались только при исключительных обстоятельствах и должны были иметь временный характер и быть основанными на индивидуальной оценке дела. Относимые соображения при оценке указания веских причин заключались в том, имело ли решение об ограничении юридической помощи основу во внутригосударственном законодательстве, и были ли ограничения юридической помощи в достаточной степени очерчены законом, чтобы ориентировать принятие оперативных решений лицами, ответственными за их принятие.

Если власти государства-ответчика убедительно продемонстрировали срочную необходимость избежания серьезных отрицательных последствий для жизни, свободы или физической неприкосновенности в деле, это может составлять веские причины ограничения доступа к юридической консультации для целей статьи 6 Конвенции. Однако на неконкретное утверждение об угрозе утечек это не распространяется.

Что касается того, что отсутствие веских причин для ограничения доступа к юридической консультации было само по себе достаточным для установления нарушения требований статьи 6 Конвенции, Европейский Суд напомнил, что при оценке наличия нарушения права на справедливое судебное разбирательство необходимо рассматривать разбирательство в целом, а права, предусмотренные пунктом 3 статьи 6 Конвенции, как специфические аспекты общего права на справедливое судебное разбирательство, а не сами по себе. Таким образом, отсутствие веских причин не влечет вывод о том, что по делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.

Однако результат теста "веских причин" тем не менее имеет значение для оценки общей справедливости. Если веские причины были признаны установленными, должна быть проведена комплексная оценка совокупности разбирательства для определения того, было ли оно "справедливым" для целей пункта 1 статьи 6 Конвенции. Если не имелось веских причин, Европейский Суд должен был применять весьма строгий анализ в своей оценке справедливости. Уклонение властей государства-ответчика от раскрытия веских причин может серьезно повлиять на равновесие при оценке общей справедливости судебного разбирательства и нарушить равновесие в пользу установления нарушения пункта 1 и подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции. Бремя доказывания возлагается на власти государства-ответчика, которые должны убедительно продемонстрировать, почему в виде исключения и при конкретных обстоятельствах дела общая справедливость судебного разбирательства не была необратимо умалена ограничением доступа к юридической консультации.

(ii) Принципы, регулирующие право на уведомление о праве на адвоката, право хранить молчание и не давать показаний против себя. С учетом природы привилегии против самооговора и права хранить молчание в принципе не может быть оправдания для неуведомления подозреваемого об этих правах. Если доступ к адвокату откладывается, необходимость уведомления следственными органами подозреваемого о его праве на адвоката и праве хранить молчание и привилегии против самооговора приобретает особое значение. В таких случаях неуведомление еще больше осложняет для властей государства-ответчика опровержение презумпции несправедливости, которая возникает при отсутствии веских причин для отложения доступа к юридической консультации или даже при наличии веских причин для отложения установление того, что разбирательство в целом было несправедливым.

(b) Применение вышеизложенных принципов к фактам дела. (i) Первые три заявителя. Власти государства-ответчика убедительно продемонстрировали в деле первых трех заявителей существование срочной необходимости, когда проводились допросы безопасности для предотвращения серьезных отрицательных последствий для жизни и физической неприкосновенности людей. Полиция имела все основания полагать, что заговор был покушением на повторение событий 7 июля и тот факт, что взрывные устройства не сработали, был случайным совпадением. Совершившие теракт все еще были на свободе и могли взорвать другие бомбы. Полиция находилась под огромным давлением, и ее главный приоритет вполне оправданно заключался в получении срочной информации о каких-либо планируемых террористических актах и личностях тех, кто потенциально участвовал в заговоре. Несмотря на то, что существовала ясная законодательная основа для ограничения во внутригосударственном законодательстве, регулирующем обстоятельства, при которых доступ к юридической консультации подозреваемым может быть ограничен, и предлагающем важный ориентир для оперативного принятия решений, индивидуальное решение об ограничении права каждого заявителя на юридическую консультацию принималось старшим сотрудником полиции на основании конкретных фактов их дел, и имелись строгие пределы длительности ограничений, которые должны были окончиться, как только прекращали существовать оправдывавшие их обстоятельства, и в любом случае не позднее 48 часов.

Таким образом, имелись веские причины для временных ограничений права первых трех заявителей на юридическую консультацию.

Европейский Суд также заключил, что в делах первых трех заявителей, несмотря на задержку в предоставлении им доступа к юридической консультации и принятии в суде показаний, данных в отсутствие юридической консультации, в целом разбирательство было справедливым. При этом он, в частности, отметил, что (a) помимо ошибок, сделанных при предупреждениях, полиция строго следовала законодательной базе и цели допросов безопасности (для получения информации, необходимой для защиты общества), и заявители были формально задержаны и уведомлены об их праве хранить молчание, их праве на юридическую консультацию и мотивах решений об ограничении их доступа к юридической консультации; (b) заявители были представлены адвокатом и могли оспорить доказательства, полученные на допросе безопасности в процедуре voir dire* (* Voir dire (фр.) - допрос присяжных в целях выявления их возможной предубежденности (примеч. переводчика).) у судьи, рассматривавшего дело, в суде первой инстанции и при рассмотрении жалобы; (c) показания, данные во время допросов безопасности, являлись лишь одним из элементов в деле заявителей; (d) при напутствии жюри присяжных судья, рассматривавший дело, подробно подвел итоги доказательств обвинения и защиты и тщательно проинструктировал жюри по вопросам права, напомнив им, что заявителям отказали в юридической консультации до допросов безопасности; (e) существовал сильный публичный интерес в расследовании и наказании за теракты подобного масштаба, влекущие масштабный заговор с целью убийства обычных граждан, ведущих повседневную жизнь.

Постановление

По делу требования статьи 6 Конвенции нарушены не были (принято 15 голосами "за" при двух - "против").

(ii) Четвертый заявитель. Что касается первых трех заявителей, Большая Палата Европейского Суда признала, что имелась срочная необходимость предотвратить серьезные отрицательные последствия для жизни, свободы или физической неприкосновенности. Однако она решила, что власти государства-ответчика убедительно не продемонстрировали, что эти исключительные обстоятельства были достаточными, чтобы составлять веские причины продолжать допрос четвертого заявителя после того, как он начал давать показания против себя, без уведомления или разъяснения ему права на юридическую консультацию. При этом Большая Палата Европейского Суда приняла во внимание полное отсутствие правовой базы, позволяющей сотрудникам полиции действовать, как в настоящем деле, отсутствие индивидуального и фиксированного определения на основе применимых положений внутригосударственного законодательства того, ограничить ли его доступ к юридической консультации, и, что существенно, сознательное решение сотрудников полиции не информировать четвертого заявителя о его праве хранить молчание.

При отсутствии веских причин для ограничения права четвертого заявителя на юридическую консультацию бремя доказывания перешло на власти государства-ответчика, которые должны были убедительно доказать, почему в виде исключения и при конкретных обстоятельствах дела общая справедливость судебного разбирательства не была необратимо умалена ограничением доступа к юридической консультации. Большая Палата Европейского Суда установила, что власти государства-ответчика не исполнили это бремя по следующим причинам: (a) решение при отсутствии основы во внутригосударственном законодательстве и вопреки указаниям применимого свода практики продолжать допрашивать четвертого заявителя в качестве свидетеля означало, что он не был уведомлен о своих процессуальных правах, и это составляло особо значительный дефект в данном деле; (b) хотя четвертый заявитель мог оспорить в суде допустимость своих показаний в процедуре voir dire, суд первой инстанции, по-видимому, не заслушал показания старшего полицейского, который санкционировал продолжение допроса свидетеля, поэтому, как и апелляционный суд, не имел возможности проверки мотивов решения и установления того, была ли проведена целесообразная оценка всех относимых факторов; (c) показания составляли неотъемлемую и значимую часть доказательной базы, на которой был основан обвинительный приговор, предоставив полицию базу, на которой они впоследствии построили свою позицию, и предмет для поиска других подкрепляющих доказательств; (d) указания судьи, рассматривавшего дело, членам жюри присяжных оставляли последним чрезмерную дискрецию относительно того, как показания и их доказательная ценность должны были приниматься во внимание, независимо от того факта, что они были получены в отсутствие доступа к юридической консультации и без разъяснения четвертому заявителю его права хранить молчание. Соответственно, хотя действительно угроза терроризма может быть нейтрализована только эффективным расследованием, преследованием и наказанием всех причастных, Большая Палата Европейского Суда решила, что с учетом высокого порога, применимого, когда возникает презумпция несправедливости, и совокупного эффекта процессуальных недостатков в деле четвертого заявителя власти государства-ответчика не доказали, почему общая справедливость судебного разбирательства не была необратимо умалена решением не уведомлять его о правах и ограничить его доступ к юридической консультации.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято 11 голосами "за" при шести - "против").

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Требования четвертого заявителя о компенсации материального ущерба отклонены, с учетом обстоятельств дела не требуется присуждение компенсации морального вреда.

(См. Постановление Большой Палаты по делу "Салдуз против Турции" (Salduz v. Turkey) от 27 ноября 2008 г., жалоба N 36391/02, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 113, и Постановление Европейского Суда по делу "Дайанан против Турции" (Dayanan v. Turkey) от 13 октября 2009 г., жалоба N 7377/03, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 123* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2010. N 2 (примеч. редактора).).)