Постановление Европейского Суда по правам человека от 24 мая 2016 г. Дело "Макшаков (Makshakov) против Российской Федерации" (Жалоба N 52526/07) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Макшаков (Makshakov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 52526/07)

Постановление Суда

Страсбург, 24 мая 2016 г.

По делу "Макшаков против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), рассматривая дело Палатой в составе:

Луиса Лопеса Герры, Председателя Палаты,

Хелены Ядерблом,

Хелены Келлер,

Иоганнеса Силвиса,

Дмитрия Дедова,

Бранко Лубарды,

Пере Пастора Вилановы,

Алены Полачковой, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 3 мая 2016 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 52526/07, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Николаем Владимировичем Макшаковым (далее - заявитель) 30 октября 2007 г.

2. Интересы заявителя, которому Европейским Судом была предоставлена бесплатная юридическая помощь, представлял Е. Марков, адвокат, практикующий в г. Страсбурге. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель жаловался, в частности, на ужасающие условия его содержания под стражей и отсутствие адекватного медицинского обслуживания. Он также утверждал, что не имел в своем распоряжении эффективных средств правовой защиты в отношении предполагаемых нарушений.

4. 6 марта 2013 г. жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1978 году и до своего задержания проживал в г.Сарапуле, Удмуртская Республика.

6. Он был задержан 18 октября 2006 г. Сарапульский городской суд 28 мая 2007 г. признал его виновным в совершении нескольких преступлений, включая разбой, совершенный преступной группой, и назначил ему наказание в виде лишения свободы на срок шесть лет и 10 месяцев.

A. Условия содержания заявителя под стражей

7. После своего задержания 18 октября 2006 г. заявитель был доставлен в отделение милиции в г. Сарапуле и вскоре после этого - в Следственный изолятор N ИЗ-18/1 в г. Ижевске* (* Так в тексте Постановления. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N 1 Управления Федеральной службы исполнения наказания России по Удмуртской Республике" (примеч. редактора).). Через 20 дней он поступил в Лечебно-исправительное учреждение N 4* (* Так в тексте Постановления. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Лечебно-исправительное учреждение N 4 Управления Федеральной службы исполнения наказания России по Удмуртской Республике" (предназначено для больных открытой формой туберкулеза) (примеч. редактора).) (далее - лечебно-исправительное учреждение).

8. Стороны предоставили противоречивые описания условий содержания заявителя в лечебно-исправительном учреждении в период с марта по октябрь 2007 года.

1. Описание, предоставленное заявителем

9. С марта по май 2007 года он содержался с девятью другими больными заключенными в камере N 4 площадью 36 кв. м. Соответственно, на каждого заключенного приходилось около 3,6 кв. м жилой площади. Жилая площадь еще больше сокращалась шестью двухъярусными кроватями и столом. В камере имелись окно размером 150  150 сантиметров и две лампы, из которых работала только одна. Заключенным разрешалось курить в камере. Система вентиляции, которая включалась по утрам и вечерам, и небольшая форточка размером 25  30 сантиметров были не в состоянии обеспечить достаточное поступление свежего воздуха. В камере имелся напольный унитаз, отделенный металлическим экраном от раковины умывальника, но не от стола или двери.

10. В мае 2007 года заявитель был переведен в камеру N 1, которая ничем не отличалась от камеры N 4, за исключением того, что в этой камере были два окна, и она находилась в полуподвальном помещении, поэтому в ней было слишком влажно.

11. В конце июня 2007 года заявитель был помещен в камеру N 20. Условия содержания в ней были удовлетворительными. Она была рассчитана на 10 человек, но в ней находились только пять человек.

12. Вскоре после этого заявитель был возвращен в камеру N 4. Он не описывал свои дальнейшие переводы из камеры в камеру, отмечая лишь, что условия его содержания под стражей были ужасными.

13. Что касается общих условий содержания под стражей, то заявитель утверждал, что ежедневная прогулка на открытом воздухе была удручающей, так как двор учреждения, обнесенный высокими стенами, был темный и маленький, а прогулка продолжалась не дольше часа, а иногда была короче.

14. Заявитель пользовался общим душем, который находился в ужасающем антисанитарном состоянии. Пол был покрыт смесью грязи и моющего средства. Каждому заключенному предоставлялись 15 минут, чтобы принять душ.

15. Качество пищи, предоставляемой в лечебно-исправительном учреждении, было убогим и скудным. Блюда в основном состояли из капусты, картофеля и перловки. Мясо или рыбу давали только по праздникам.

16. Заявитель подкрепил свои утверждения фотографиями лечебно-исправительного учреждения и подававшихся в нем блюд.

2. Описание, предоставленное властями Российской Федерации

17. Ссылаясь на справки, выданные администрацией лечебно-исправительного учреждения от 22-24 апреля 2013 г., выписки из протоколов переводов лиц, содержащихся под стражей, от 7 и 28 февраля, 27 марта, 5 и 23 апреля, 7 августа, 7 и 11 сентября, 1 октября 2007 г., и на детальный план лечебно-исправительного учреждения, власти Российской Федерации утверждали, что это учреждение не было переполнено. Информацию властей Российской Федерации кратко можно представить следующим образом:

Период содержания под стражей	Номер камеры	Площадь камеры (кв. м)	Количество содержавшихся лиц
28 февраля - 21 марта 2007 г.	4	37	7
21-27 марта 2007 г.	6	22,5	5
27-31 марта 2007 г.	4	37	7
31 марта - 5 апреля 2007 г.	Карцер N 1	6,1	1
5-23 апреля 2007 г.	4	37	7
23 апреля - 7 августа 2007 г.	1	30,4	7
7 августа - 7 сентября 2007 г.	20	36,8	7
7-11 сентября 2007 г.	4	37	8
11 сентября - 1 октября 2007 г.	14	39,4	9
1-9 октября 2007 г.	Карцер N 2	6,7	1

18. Ссылаясь на фотографии лечебно-исправительного учреждения, письменные показания трех заключенных от 2013 года об условиях содержания под стражей в 2007 году и на справки администрации лечебно-исправительного учреждения от 22 и 24 апреля 2013 г., власти Российской Федерации утверждали, что окна камер в учреждении пропускали достаточно света, чтобы содержавшиеся в них лица могли читать и писать. Камеры были оборудованы четырьмя 40 ваттными люминесцентными лампами, которые горели с 6.00 до 22.00. В ночное время в камерах работало охранное освещение.

19. В каждой камере были установлены системы вентиляции. Естественная вентиляция обеспечивалась также через окна. Система отопления камер работала надлежащим образом.

20. Санузлы отделялись от основной зоны камеры перегородкой для обеспечения приватности. Из-за соображений безопасности карцеры, предназначенные для одиночного заключения, не имели такой перегородки, но были оснащены занавеской. Заявитель имел возможность принимать душ один раз в неделю в течение не менее чем 15 минут.

21. Помещения лечебно-исправительного учреждения находились в хорошем санитарном состоянии, так как ежедневно проверялись сотрудниками учреждения. В камерах каждый день проводились уборка и дезинфекция.

22. В дополнение к ежедневной часовой прогулке во дворе лечебно-исправительного учреждения заявитель в дневное время мог свободно передвигаться по санитарному блоку.

23. Заявитель был обеспечен трехразовым горячим питанием в сутки и дополнительным пайком для больных заключенных, включавшим хлеб, овощи, мясо, молоко, сыр и фруктовый сок.

В. Лечение заявителя

24. Несмотря на просьбу Европейского Суда предоставить всю медицинскую документацию заявителя, власти Российской Федерации предоставили лишь копии нескольких неразборчивых страниц, видимо, из его медицинской карты. Кроме того, они представили выписки из его истории болезни. Выписки содержали фрагменты информации, касающейся прописанных заявителю лекарственных препаратов. Нижеследующая информация о лечении заявителя может быть выведена из предоставленных документов.

25. До своего задержания заявитель не болел туберкулезом.

26. В день своего задержания, 18 октября 2006 г., заявитель был осмотрен фельдшером следственного изолятора, который провел общий осмотр, отметив, inter alia* (* Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности, в том числе (примеч. редактора).), что у заявителя легкие были чистыми. На следующий день врач следственного изолятора подтвердил, что состояние здоровья заявителя было удовлетворительным. В конце октября периодической рентгенографией грудной клетки были обнаружены следы туберкулеза. Врач следственного изолятора изучил рентгеновскую запись и рекомендовал перевести заявителя в лечебно-исправительное учреждение.

27. Через пять дней заявитель был госпитализирован в лечебно-исправительное учреждение. В результате анализа мазка мокроты, сделанного при его поступлении, заявителю был поставлен диагноз "инфильтративный туберкулез в стадии распада тканей легких", с неактивными микобактериями туберкулеза (далее - МБТ). Через два дня новый рентгеновский анализ подтвердил данный диагноз.

28. С 16 ноября 2006 г. по 11 января 2007 г. заявитель проходил стационарное противотуберкулезное лечение в лечебно-исправительном учреждении. Отсутствует какая-либо информация, описывающая характер лечения. По неизвестным причинам оно оказалось неудачным.

29. Согласно медицинским записям в следующем году заявитель "проходил стандартное противотуберкулезное лечение". Однако он утверждал, что в период с марта 2007 года по март 2008 года ему выдавали лишь базовые жаропонижающие средства и обезболивающие препараты. В течение этого периода он был осмотрен врачом учреждения три раза. Каких-либо существенных изменений в состоянии его здоровья зарегистрировано не было. Размер каверн в легких остался прежним.

30. В начале 2008 года, когда рентген и томографические обследования выявили новую точку локализации инфильтрата в правом легком, лечащий врач заявителя подтвердил степень ухудшения здоровья заявителя.

31. В начале марта 2008 года заявитель был осмотрен комиссией врачей, и ему была присвоена вторая группа инвалидности. Был назначен курс приема "Пиразинамида", "Этамбутола", "Капреомицина" и других препаратов. Согласно утверждениям заявителя одного из этих препаратов не было в наличии.

32. 18 марта и 1 апреля 2008 г. заявитель не ходил на прием к лечащему врачу.

33. В мае 2008 года курс приема лекарств были изменен: прием "Капреомицина" был прекращен, и в суточную дозу приема лекарств заявителем были добавлены новые препараты ("Рифампицин", "Циклосерин" и др.).

34. В следующие два месяца заявитель прерывал свое лечение на две или три недели, отказавшись принимать некоторые лекарства и объявив голодовку. В конце июня 2008 года его туберкулез преобразовался в МБТ-позитивную форму.

35. С июля 2008 года по март 2009 года заявитель проходил стационарное лечение, которое никак не повлияло на состояние его здоровья. Ухудшение состояния его здоровья продолжалось летом и осенью 2009 года.

36. Рентгеновские и томографические исследования, проведенные в сентябре 2009 года, выявили, что в легких заявителя имелся творожистый некроз. Заявитель был направлен на стационарное лечение в больницу на один месяц, и его состояние здоровья было взято под контроль. С сентября 2010 года его здоровье улучшилось, и каверны в легких исчезли.

37. Согласно медицинским документам в декабре 2010 года заявитель отказывался принимать несколько противотуберкулезных препаратов. В апреле, сентябре и ноябре 2011 года он не консультировался с лечащим врачом.

38. В сентябре 2011 года туберкулемы заменили каверны легких. В 2012-2013 годах в легких заявителя были зарегистрированы только кальцинаты и фиброзные рубцы. Последние анализы мазков мокроты, сделанные в феврале 2013 года, не показали, сохранялся ли туберкулез в МБТ-позитивной форме.

39. Стороны не представили информации о дальнейшем лечении заявителя.

C. Жалобы на лечение

40. В конце 2006 года заявитель жаловался на плохое качество медицинской помощи в Министерство здравоохранения Удмуртской Республики. В письме министерства от 17 января 2007 г. его жалоба была отклонена.

41. В начале 2007 года он подал аналогичную жалобу в Управление Федеральной службы исполнения наказаний по Удмуртской Республике. Она была отклонена 23 апреля 2007 г.

42. В 2008 году заявитель безуспешно жаловался Уполномоченному по правам человека в Российской Федерации на предположительное отсутствие у него доступа к информации о состоянии его здоровья и поставленных диагнозах. Его жалоба не была рассмотрена по существу.

43. Он также жаловался на отсутствие медицинской помощи в Прокуратуру Удмуртской Республики. 21 августа 2008 г. его жалоба была отклонена.

44. В 2010 году заявитель обратился с двумя жалобами в Индустриальный районный суд Удмуртской Республики, утверждая, что в период содержания под стражей он не получал адекватную медицинскую помощь. Эти жалобы были оставлены без удовлетворения. Согласно утверждениям властей Российской Федерации заявитель не обжаловал отклонение жалоб. Стороны в деле не предоставили копий соответствующих судебных решений.

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации

A. Условия содержания под стражей

45. Обзор соответствующих положений законодательства Российской Федерации и международных норм, регулирующих условия содержания под стражей, см. в Постановлении Европейского Суда по делу "Ананьев и другие против Российской Федерации" (Ananyev and Others v. Russia) от 10 января 2012 г., жалобы NN 42525/07 и 60800/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2012. N 8 (примеч. редактора).), §§ 25-58.

В. Оказание медицинской помощи заключенным под стражу

46. Законодательством Российской Федерации подробно регламентирован порядок предоставления медицинской помощи лицам, содержащимся под стражей. Соответствующие положения закреплены в Порядке организации медицинской помощи лицам, отбывающим наказание в местах лишения свободы и заключенным под стражу, утвержденном совместным приказом Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации и Министерства юстиции Российской Федерации от 17 октября 2005 г. N 640/190 (далее - Порядок), который применяется ко всем заключенным под стражу без исключений. В частности, раздел III Порядка предусматривает первоочередные меры, которые должны приниматься медицинским персоналом следственного изолятора при поступлении заключенного. По прибытии в следственный изолятор всем поступившим проводится первичный медицинский осмотр до направления прибывших подозреваемых, обвиняемых и осужденных в "общие" камеры с целью выявления лиц, представляющих эпидемическую опасность для окружающих, а также больных, нуждающихся в неотложной помощи. Особое внимание обращается на наличие лиц с инфекционными заболеваниями. В срок не более трех суток с момента прибытия в следственный изолятор все поступившие проходят углубленный врачебный осмотр, а также рентгенофлюорографическое обследование. При проведении осмотра больного врач выясняет жалобы, изучает анамнез заболевания и жизни, проводит внешний осмотр с целью обнаружения телесных повреждений, вновь нанесенных татуировок, при наличии показаний назначает дополнительные методы обследования. Для выявления инфекций, передающихся половым путем, ВИЧ-инфекции, туберкулеза и других заболеваний проводятся лабораторные исследования.

47. В дальнейшем проводятся плановые (не реже двух раз в год) медицинские осмотры заключенных под стражу и внеплановые - по показаниям. При ухудшении состояния здоровья медицинское освидетельствование, а также оказание медицинской помощи проводятся медицинскими работниками следственного изолятора. Медицинское освидетельствование включает в себя медицинский осмотр, при необходимости дополнительные методы исследований и привлечение врачей-специалистов. Полученные результаты фиксируются в медицинской карте заключенного. Результаты медицинского освидетельствования сообщаются заключенному в полном объеме.

48. В разделе III Порядка также установлен порядок действий, которому необходимо следовать в случае отказа заключенного от предлагаемого ему обследования или лечения. Каждый такой отказ оформляется соответствующей записью в медицинской документации. Врач разъясняет заключенному последствия отказа от предлагаемых лечебно-диагностических мероприятий.

49. Прием лекарственных препаратов проводится в присутствии медицинского работника. В определенных случаях начальником медицинской части пенитенциарного учреждения может быть принято решение о выдаче лекарственных препаратов на руки больному (из расчета на одни сутки).

C. Общие указания по лечению туберкулеза

50. Ниже приводятся извлечения из публикации Всемирной организации здравоохранения 2009 года "Лечение туберкулеза: рекомендации"* (* Полностью публикацию "Лечение туберкулеза:

рекомендации"см:http://apps.who.int/medicinedocs/documents/s21646r u/s21646ru.pdf (примеч. переводчика).):

"_2.6 ...Больные, ранее принимавшие противотуберкулезные препараты в течение одного месяца и более, могут иметь как положительные, так и отрицательные результаты бактериологического исследования. У них также может диагностироваться ТБ различной локализации. Ранее лечившиеся больные подлежат дальнейшей классификации в соответствии с результатом последнего курса химиотерапии...

_3.6. Ранее проводимое лечение больных туберкулезом (ТБ) в значительной мере влияет на развитие лекарственной устойчивости, и ранее лечившиеся больные составляют значительную часть регистрируемых случаев ТБ в мире (13% в 2007 году).

Из всех существующих форм лекарственной устойчивости наибольшую опасность представляет множественная лекарственная устойчивость (далее - МЛУ), поскольку лечение больных МЛУ-ТБ препаратами первого ряда гораздо менее эффективно, а устойчивость к противотуберкулезным препаратам у таких больных может усилиться. Быстрое выявление МЛУ и своевременно начатое лечение препаратами второго ряда дают больше шансов на излечение и способствуют профилактике дальнейшего распространения МЛУ_

3.7. Глобальным планом "Остановить ТБ" (2006-2015 годы) определена цель обеспечить к 2015 году проведение ТЛЧ [тестирования на лекарственную чувствительность] к началу лечения для всех ранее лечившихся больных. Задача состоит в том, чтобы обеспечить по возможности наиболее раннее выявление больных с МЛУ и назначить необходимое лечение_

Рекомендация 7.1

До начала или в начале курса лечения у всех ранее лечившихся больных ТБ необходимо проводить культуральные исследования и ТЛЧ. ТЛЧ должны проводиться как минимум на чувствительность к "Изониазиду" и "Рифампицину"_

Рекомендация 7.2

Если имеется возможность использовать молекулярные методы проведения ТЛЧ, при выборе режима лечения следует руководствоваться их результатом_".

D. Законодательство Российской Федерации, устанавливающее способы подачи жалоб на качество медицинской помощи

51. Законодательство Российской Федерации, определяющее способы подачи жалоб на качество медицинской помощи, приводится в Постановлении Европейского Суда по делу "Патранин против Российской Федерации" (Patranin v. Russia) от 23 июля 2015 г., жалоба N 12983/14* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 9 (примеч. редактора).), §§ 86-88, Постановлении Европейского Суда по делу "Решетняк против Российской Федерации" (Reshetnyak v. Russia) от 8 января 2013 г., жалоба N 56027/10* (* См.: там же. 2013. N 11 (примеч. редактора).), §§ 35-46, Постановлении Европейского Суда по делу "Дирдизов против Российской Федерации" (Dirdizov v. Russia) от 27 ноября 2012 г., жалоба N 41461/10* (* См.: там же. N 9 (примеч. редактора).), §§ 47-61, Постановлении Европейского Суда по делу "Коряк против Российской Федерации" (Koryak v. Russia) от 13 ноября 2012 г., жалоба N 24677/10* (* См.: там же. 2014. N 10 (примеч. редактора).), §§ 46-57.

Право

I. Предполагаемые нарушения статей 3 и 13 Конвенции в связи с условиями содержания под стражей

52. Заявитель жаловался на то, что условия его содержания под стражей в лечебно-исправительном учреждении были бесчеловечными и унижающими достоинство и что в его распоряжении не было эффективного внутригосударственного средства правовой защиты в отношении своих жалоб. Он ссылался на статьи 3 и 13 Конвенции, которые гласят:

"Статья 3

Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию_

Статья 13

Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

A. Доводы сторон

53. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель содержался в условиях, которые полностью соответствовали внутригосударственным стандартам. Лечебно-исправительное учреждение не было переполнено, не находилось в антисанитарном состоянии. Власти Российской Федерации ссылались на справки, выданные администрацией лечебно-исправительного учреждения, на показания лиц, содержавшихся под стражей лиц, фотографии и другие документы (см. §§ 17 и 18 настоящего Постановления).

54. Заявитель оспорил описание условий его содержания под стражей, предоставленное властями Российской Федерации, утверждая, что оно не было основано на заслуживающих доверия доказательствах, таких как журналы регистрации. В любом случае, даже если это описание было точным, ему было предоставлено менее 7 кв. м личной жилой площади, рекомендованной Европейским комитетом по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания.

55. Ссылаясь на упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ананьев и другие против Российской Федерации", он указывал, что в правовой системе Российской Федерации не существует эффективного средства правовой защиты в отношении жалоб на условия содержания под стражей.

В. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

56. Европейский Суд отмечает, что жалоба заявителя не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(a) Соблюдение статьи 3 Конвенции

(i) Общие принципы

57. Для того, чтобы на жестокое обращение распространялось действие статьи 3 Конвенции, оно должно достигать минимального порога жестокости. Оценка этого минимального уровня относительна и зависит от всех обстоятельств дела, таких как характер и контекст обращения или наказания, способ и метод его осуществления, продолжительность обращения, его физические или психические последствия и в некоторых случаях пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Т. против Соединенного Королевства" (T. v. United Kingdom) от 16 декабря 1999 г., жалоба N 24724/94, § 68).

58. Оценивая условия содержания под стражей, необходимо учитывать совокупное воздействие этих условия, а также конкретные обстоятельства заявителя (см. Постановление Европейского Суда по делу "Дугоз против Греции" (Dougoz v. Greece), жалоба N 40907/98, § 46, ECHR 2001-II). Кроме того, следует учитывать продолжительность периода, в течение которого лицо содержалось под стражей в конкретных условиях (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Алвер против Эстонии" (Alver v. Estonia) от 8 ноября 2005 г., жалоба N 64812/01).

59. При оценке доказательств Европейский Суд применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom) от 18 января 1978 г., § 161, Series A, N 25). Такое доказывание может следовать из сосуществования достаточно сильных, ясных и согласующихся выводов или из аналогичных неопровержимых презумпций фактов (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII). Заявитель должен представить точное и последовательное описание условий его содержания под стражей с указанием конкретных обстоятельств, таких как даты его перевода из одного учреждения в другое, что позволит Европейскому Суду определить, что жалоба не является явно необоснованной или неприемлемой для рассмотрения по существу по любым другим основаниям (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сахвадзе против Российской Федерации" (Sakhvadze v. Russia) от 10 января 2012 г., жалоба N 15492/09* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2012. N 4 (примеч. редактора).), § 87).

(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

60. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд вновь подтверждает, что центральным моментом для его оценки условий содержания под стражей является жилая площадь, которая предоставляется человеку на время его содержании под стражей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мела против Российской Федерации" (Mela v. Russia) от 23 октября 2014 г., жалоба N 34044/08* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2015. N 2 (примеч. редактора).), § 61, Постановление Европейского Суда по делу "Клюкин против Российской Федерации" (Klyukin v. Russia) от 17 октября 2013 г., жалоба N 54996/07* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 9 (примеч. редактора).), § 55, а также Постановление Европейского Суда по делу "Гелд против Российской Федерации" (Geld v. Russia) от 27 марта 2012 г., жалоба N 1900/04, § 24). Заявитель утверждал, что он содержался в стесненных условиях, в основном в камере N 4, в которой на каждого заключенного приходилось около 3,6 кв. м личной жилой площади (см. § 9 настоящего Постановления). Власти Российской Федерации оспорили доводы заявителя, указав, что на него всегда приходилось более 4 кв. м личной жилой площади. Они подкрепили свои доводы справками, выданными администрацией учреждения, выписками из журналов регистрации переводов лиц, содержащихся под стражей, фотографиями и письменными показаниями заключенных (см. §§ 17 и 18 настоящего Постановления).

61. Оценив предоставленные сторонами доказательства, Европейский Суд принимает первичные документы, представленные властями Российской Федерации, и отклоняет утверждения заявителя о переполненности камер в период его содержания под стражей. Европейский Суд отмечает, что отсутствовала нехватка спальных мест в камерах и что на заявителя приходились не менее 4 кв. м личной площади. Нельзя сказать, что размеры его камеры были настолько малы, чтобы ограничивать свободу передвижения содержащихся в них лиц сверх порога, допускаемого статьей 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сергей Чеботарёв против Российской Федерации" (Sergey Chebotarev v. Russia) от 7 мая 2014 г., жалоба N 61510/09* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 11 (примеч. редактора).), § 42, и Постановление Европейского Суда по делу "Фетисов и другие против Российской Федерации" (Fetisov and Others v. Russia) от 17 января 2012 г., жалобы NN 43710/07, 6023/08, 11248/08, 27668/08, 31242/08 и 52133/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. N 7 (примеч. редактора).), § 134).

62. С учетом доводов сторон и законодательства, касающегося режима в следственных изоляторах Российской Федерации, существовавшего в период времени, фигурирующий по делу (см. § 45 настоящего Постановления), Европейский Суд также считает нужным заметить следующее. Окна в камерах, которые, как согласились обе стороны, не были закрыты металлическими ставнями или другими приспособлениями, препятствующими доступу в камеру естественного освещения. При необходимости для доступа свежего воздуха могла открываться форточка. Камеры было дополнительно оборудованы искусственным освещением и вентиляцией.

63. Что касается санитарно-гигиенических условий, следует отметить, что обеденный стол находился внутри камер. Высокая кирпичная перегородка отделяла санузел с одной стороны, дверь находилась с другой, образуя кабину, и, таким образом, находящийся в ней человек полностью находился вне поля зрения. В камерах была холодная проточная вода, и заключенные могли принимать душ один раз в неделю. В карцерах, в которых заявитель содержался один, санузел отделялся занавесками.

64. Европейский Суд также считает установленным, что у заявителя были ежедневные часовые прогулки в прогулочном дворе учреждения. Он также мог перемещаться между комнатами в медицинском блоке, когда находился на стационарном лечении.

65. Европейский Суд признает, что условия содержания заявителя под стражей в некоторых аспектах не соответствовали Минимальным стандартным правилам ООН обращения с заключенными, Европейским пенитенциарным правилам и рекомендациям Европейского комитета по предупреждению пыток. Тем не менее, учитывая совокупный эффект этих условий, Европейский Суд не считает, что условия содержания заявителя под стражей достигли требуемого порога тяжести, чтобы охарактеризовать обращение с ним как бесчеловечное и унижающее достоинство по смыслу статьи 3 Конвенции (см. схожую мотивировку в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Фетисов и другие против Российской Федерации", §§ 137-138, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сергей Чеботарёв против Российской Федерации", §§ 38-46).

66. Исходя из изложенного Европейский Суд приходит к заключению, что по делу не было допущено нарушения статьи 3 Конвенции в связи с условиями содержания заявителя под стражей в лечебно-исправительном учреждении.

(b) Соблюдение требований статьи 13 Конвенции

(i) Общие принципы

67. Европейский Суд вновь подтверждает, что заявитель, как правило, должен обращаться только к тем средствам правовой защиты, которые доступны и достаточны, чтобы добиться компенсации вреда от предполагаемых нарушений. Существование средств правовой защиты должно быть в достаточной степени очевидным не только в теории, но и на практике, в противном случае не является соблюденным требование о доступности и эффективности средств правовой защиты. Государство-ответчик, которое заявляет о неисчерпании средства правовой защиты, должно доказать Европейскому Суду, что такое средство в рассматриваемое время было эффективным и доступным в теории и на практике, то есть что оно было общедоступным, могло быть использовано для предоставления возмещения по жалобам заявителя и имело разумные шансы на успех (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сейдович против Италии" (Sejdovic v. Italy), жалоба N 56581/00, § 46, ECHR 2006-II, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ананьев и другие против Российской Федерации", § 94, с дальнейшими отсылками).

68. В делах, касающихся фундаментального права на защиту от пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, средства правовой защиты превентивного и компенсационного характера должны взаимно дополнять друг друга, чтобы считаться эффективными. Наличие превентивного средства правовой защиты является необходимым условием для эффективной защиты людей от обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции. Действительно, особое значение, которое Конвенция придает этому положению, по мнению Европейского Суда, требует от Договаривающихся Сторон создания, помимо средства правовой защиты компенсационного характера, эффективного механизма, с помощью которого можно быстро прекратить пытки и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение. В противном случае перспектива присуждения в будущем компенсации могла бы узаконить особенно сильные страдания в нарушение этого ключевого положения Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ананьев и другие против Российской Федерации", § 98, и Постановление Европейского Суда по делу "Владимир Романов против Российской Федерации" (Vladimir Romanov v. Russia) от 24 июля 2008 г., жалоба N 41461/02* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2009. N 3 (примеч. редактора).), § 78).

69. В контексте превентивных средств правовой защиты орган власти государства или суд, рассматривающий дело, должен иметь возможность возместить вред, который может, в зависимости от сути проблемы, либо состоять в мерах, которые затрагивают только заявителя или, например, в случаях переполненности мест лишения свободы, в более широких мерах, которые позволяют эффективно справляться с ситуациями массовых и одновременных нарушений прав лиц, содержащихся под стражей, в результате отсутствия надлежащих условий содержания в данном следственном изоляторе (см.упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ананьев и другие против Российской Федерации", § 219, и Постановление Европейского Суда по делу "Нешков и другие против Болгарии" (Neshkov and Others v. Bulgaria) от 27 января 2015 г., жалобы NN 36925/10, 21487/12, 72893/12, 73196/12, 77718/12 и 9717/13, § 188). В контексте компенсаторных средств правовой защиты денежная компенсация должна быть доступна любому содержащемуся под стражей лицу в настоящее время или ранее, кто был подвергнут бесчеловечному или унижающему достоинство обращению в нарушение статьи 3 Конвенции и подал на это жалобу. Установление несоответствия условий содержания под стражей требованиям статьи 3 Конвенции создает прочную правовую презумпцию, что подобные условия причиняют моральный вред потерпевшему, и размер компенсации морального вреда не должен быть необоснованно меньшим по сравнению с компенсацией, присуждаемой Европейским Судом в аналогичных делах (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ананьев и другие против Российской Федерации", §§ 228-230). Наконец, заключенные должны прибегать к средствам правовой защиты, не боясь, что это повлечет за собой наказания или иные негативные последствия (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Нешков и другие против Болгарии", § 191).

(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

70. Принимая во внимание свое заключение относительно приемлемости жалобы заявителя в части, касающейся статьи 3 Конвенции (см. § 56 настоящего Постановления), Европейский Суд находит, что она была "небезосновательной". В упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Ананьев и другие против Российской Федерации", § 119, уже было установлено, что правовая система Российской Федерации не предусматривает эффективного средства правовой защиты, которое могло бы использоваться для предотвращения предполагаемого нарушения или его продолжения и предоставления заявителю адекватной и достаточной компенсации вреда в связи с его жалобой на неудовлетворительные условия содержания под стражей. Власти Российской Федерации не предоставили каких-либо доводов или доказательств, которые позволили бы Европейскому Суду прийти к иному выводу в настоящем деле. В связи с этим Европейский Суд приходит к заключению, что в распоряжении заявителя не было эффективного внутригосударственного средства правовой защиты в отношении его жалобы по поводу условий его содержания в лечебно-исправительном учреждении.

71. Соответственно, по делу было допущено нарушение статьи 13 Конвенции.

II. Предполагаемые нарушения статей 3 и 13 Конвенции в связи с качеством лечения

72. Заявитель жаловался на то, что власти не приняли мер для защиты его здоровья и благополучия, не сумев обеспечить ему эффективную медицинскую помощь в нарушение статьи 3 Конвенции, которая гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

73. Наконец, заявитель утверждал, что в его распоряжении не было эффективного средства правовой защиты для обжалования этих нарушений гарантии против жестокого обращения, предусмотренной статьей 13 Конвенции, которая гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе ...".

A. Доводы сторон

74. Власти Российской Федерации представили две линии аргументации.

75. Во-первых, они утверждали, что жалоба заявителя должна быть отклонена ввиду неисчерпания им внутригосударственных средств правовой защиты. Власти Российской Федерации указывали, что заявитель должен был подать свою жалобу российским властям, в частности, администрации учреждения и в суд. Однако он не сделал этого. Власти Российской Федерации подчеркивали, что, хотя заявитель обратился в суд, он не обжаловал решения суда первой инстанции.

76. Во-вторых, они утверждали, что заявитель был обеспечен надлежащей медицинской помощью. Он проходил регулярные медицинские обследования, и его здоровье должным образом контролировалось медицинскими специалистами. В случае необходимости заявителя направляли на стационарное лечение. Продолжительность его лечения и неспособность вылечить заявителя были обусловлены его конфликтным поведением. Он часто отказывался принимать лекарства, не являлся на прием к лечащим врачам или отказывался проходить медицинские осмотры.

77. Заявитель указывал, что он заразился туберкулезом во время содержания под стражей, не получал регулярного и систематического лечения. Он редко осматривался врачом. Назначенных лекарств часто не было в наличии, поэтому заявитель не смог пройти полный курс лекарственной терапии. Иногда и на незначительные периоды времени он отказывался принимать лекарства, чтобы обратить внимание властей на низкое качество его лечения. Эти незначительные перерывы не подрывали эффективности терапии, которая в отсутствие теста на восприимчивость к лекарствам не имела каких-либо шансов на успех.

78. Заявитель ответил на утверждение властей Российской Федерации относительно неисчерпания им внутригосударственных средств правовой защиты. Он подчеркнул, что его многочисленные жалобы властям, включая устные обращения в администрацию учреждения, были безуспешными и что у него не было эффективного средства правовой защиты, с помощью которого он мог бы пожаловаться на качество своего лечения. Заявитель отметил, что он не имел возможности обжаловать судебные решения по его делам, поскольку не получал копий этих решений.

В. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

79. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации выдвинули возражения в отношении неисчерпания заявителем внутригосударственных средств правовой защиты. Данный вопрос тесно связан с существом жалобы заявителя на то, что он не имел в своем распоряжении эффективного средства правовой защиты в отношении его жалоб по поводу отсутствия эффективной медицинской помощи. Следовательно, необходимо объединить рассмотрение возражения Российской Федерации с рассмотрением жалобы заявителя по существу в части, касающейся статьи 13 Конвенции.

80. Европейский Суд отмечает далее, что жалобы заявителя на нарушение статей 3 и 13 Конвенции не являются явно необоснованными по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции и отсутствуют иные основания для признания жалоб неприемлемыми. Следовательно, они должны быть объявлены приемлемыми для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(a) Исчерпание внутригосударственных средств правовой защиты и соблюдение требований статьи 13 Конвенции

(i) Общие принципы

81. Европейский Суд повторяет, что правило об исчерпании внутригосударственных средств правовой защиты, содержащееся в статье 35 Конвенции, обязывает каждого, кто желает подать жалобу против государства, прежде всего воспользоваться средствами правовой защиты, которые существуют в рамках правовой системы этого государства-ответчика. Вследствие этого государства не обязаны отвечать за свои действия перед международным органом, прежде чем у них появится возможность рассмотреть соответствующие вопросы посредством своей собственной правовой системы. Это положение основывается на предположении, предусмотренном в статье 13 Конвенции (с которой оно тесно связано), что всегда существует эффективное средство внутригосударственной правовой защиты, позволяющее рассмотреть "небезосновательную жалобу" на нарушение положений Конвенции по существу и предоставить необходимую помощь. Более того, это является важной составляющей принципа, заключающегося в том, что система правовой защиты, установленная Конвенцией, является второстепенной по отношению к внутригосударственным системам защиты прав человека (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, § 152, ECHR 2000-XI, и Постановление Европейского Суда по делу "Хэндисайд против Соединенного Королевства" (Handyside v. United Kingdom) от 7 декабря 1976 г., § 48, Series A, N 24).

82. Обязанность исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты, как правило, требует от заявителя использования только тех средств правовой защиты, которые являются достаточными и доступными применительно к жалобам на нарушения Конвенции. Существование средств правовой защиты должно быть в достаточной степени очевидным не только в теории, но и на практике, в противном случае не является соблюденным требование о доступности и эффективности средств правовой защиты (см., inter alia* (* Inter alia (лат.) - в числе прочего (примеч. переводчика).), Постановление Европейского Суда по делу "Вернийо против Франции" (Vernillo v. France) от 20 февраля 1991 г., § 27, Series A, N 198, и Постановление Европейского Суда по делу "Джонстон и другие против Ирландии" (Johnston and Others v. Ireland) от 18 декабря 1986 г., § 22, Series A, N 112). На государстве-ответчике, утверждающем, что внутригосударственные средства правовой защиты не были исчерпаны, лежит обязанность убедить Европейский Суд в том, что соответствующее средство правовой защиты было эффективным и существовало в спорный период не только в теории, но и на практике, то есть что оно было доступным, могло устранить негативные последствия обжалуемых заявителем нарушений и предоставляло разумные шансы на благоприятный для него результат рассмотрения дела. Однако если государство-ответчик справилось с этой задачей, то бремя доказывания переносится на заявителя: он должен доказать, что средство, о котором говорили власти государства-ответчика, в действительности было им использовано или в силу определенных обстоятельств конкретного дела являлось неадекватным и неэффективным, либо что существовали особые обстоятельства, которые освобождали заявителя от этой обязанности.

83. Европейский Суд подчеркивает, что выполнение данного правила должно осуществляться с учетом того, что оно применяется в контексте механизма защиты прав человека, который договорились создать Договаривающиеся Стороны. Исходя из этого Европейский Суд ранее уже признавал, что правило об исчерпании внутригосударственных средств правовой защиты должно применяться с определенной степенью гибкости и без чрезмерного формализма (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кардо против Франции" (Cardot v. France) от 19 марта 1991 г., § 34, Series A, N 200). Также Европейский Суд отмечал, что правило об исчерпании внутригосударственных средств правовой защиты не имеет абсолютного характера и не подлежит автоматическому применению, и, определяя, было ли оно соблюдено, следует учитывать конкретные обстоятельства каждого рассматриваемого дела (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ван Остервейк против Бельгии" (Van Oosterwijck v. Belgium) от 6 ноября 1980 г., § 35, Series A, N 40). Это означает, среди прочего, что следует реалистично учитывать не только факт формального наличия средств правовой защиты в правовой системе соответствующей Договаривающейся Стороны, но и общий правовой и политический контекст их функционирования, а также личные обстоятельства заявителей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey) от 16 сентября 1996 г., §§ 65-68, Reports of Judgments and Decisions 1996-IV).

84. Объем обязательств Договаривающихся Сторон по статье 13 Конвенции варьируется в зависимости от характера жалобы заявителя. "Эффективность" "средства правовой защиты" по смыслу статьи 13 Конвенции не зависит от вероятности наступления благоприятного для заявителя исхода. В то же время средство правовой защиты, требуемое статьей 13 Конвенции, должно быть "эффективным" как фактически, так и юридически, то есть оно должно либо предупреждать или прекращать предполагаемое нарушение, либо предоставлять достаточную компенсацию в отношении уже совершенного нарушения (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши", §§ 157-158, и Постановление Европейского Суда по делу "Вассерман против Российской Федерации (N 2)" (Wasserman v. Russia) (N 2) от 10 апреля 2008 г., жалоба N 21071/05* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2009. N 2 (примеч. редактора).), § 45).

85. В делах, касающихся фундаментального права на защиту от пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, средства правовой защиты превентивного и компенсационного характера должны взаимно дополнять друг друга, чтобы считаться эффективными. Наличие средства правовой защиты превентивного характера является необходимым для эффективной защиты частных лиц от обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции. Действительно, особое значение, которое Конвенция придает этому положению, по мнению Европейского Суда, требует от Договаривающихся Сторон создания, помимо средства правовой защиты компенсационного характера, эффективного механизма, с помощью которого можно быстро прекратить пытки и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение. В противном случае перспектива присуждения в будущем компенсации могла бы узаконить особенно сильные страдания в нарушение этого ключевого положения Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Владимир Романов против Российской Федерации", § 78).

(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

86. Обращаясь к фактам настоящего дела, Европейский Суд обращает внимание на довод властей Российской Федерации о том, что заявитель не исчерпал внутригосударственные средства правовой защиты. Европейский Суд данный довод не убеждает. Документы, предоставленные заявителем, такие как копии писем от различных властей страны, свидетельствуют, что он жаловался в Министерство здравоохранения Удмуртской Республики, в Управление Федеральной службы исполнения наказаний по Удмуртской Республике, Уполномоченному по правам человека в Российской Федерации и в Прокуратуру Удмуртской Республики (см. §§ 40-44 настоящего Постановления), равно как и обратился в российский суд с двумя исками. Это были очевидные попытки заявителя обратить внимание властей на состояние его здоровья и ненадлежащее, по его мнению, качество медицинской помощи, которая ему оказывалась в период его содержания под стражей. Одного лишь этого обстоятельства Европейскому Суду достаточно для отклонения возражения властей Российской Федерации о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Гуренко против Российской Федерации" (Gurenko v. Russia) от 5 февраля 2013 г., жалоба N 41828/10* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2014. N 1 (примеч. редактора).), § 78).

87. Европейский Суд напоминает, что он неоднократно рассматривал вопрос об эффективности внутригосударственных средств правовой защиты, на которые ссылались власти Российской Федерации, в частности, такого средства правовой защиты, как подача жалобы в администрацию пенитенциарного учреждения, прокуратуру или суд (см. среди множества других примеров упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Патранин против Российской Федерации", § 86, Постановление Европейского Суда по делу "Горбуля против Российской Федерации" (Gorbulya v. Russia) от 6 марта 2014 г., жалоба N 31535/09* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 3 (примеч. редактора).), §§ 56-58, а также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Решетняк против Российской Федерации", §§ 65-73). В вышеперечисленных делах Европейский Суд устанавливал, что ни одно из средств правовой защиты, на которое ссылались власти Российской Федерации, не являлось эффективным средством правовой защиты, которое могло быть использовано для предотвращения или прекращения предполагаемых нарушений и которое предоставило бы заявителю надлежащее и достаточное возмещение в связи с его жалобами на нарушение статьи 3 Конвенции. Таким образом, Европейский Суд отклоняет возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты.

88. Учитывая значительные проблемы со здоровьем и серьезность утверждений заявителя относительно того, каким образом государственные органы реагировали на эти проблемы, Европейский Суд считает, что его жалоба на непредоставление ему медицинской помощи надлежащего качества во время содержания под стражей была "небезосновательной". Принимая во внимание обстоятельства настоящего дела и вышеупомянутые прецеденты, Европейский Суд не видит причин отходить от своих предыдущих выводов по данному вопросу. Европейский Суд считает, что средства правовой защиты, указанные властями Российской Федерации, не являлись эффективными средствами правовой защиты, которые могли быть использованы для предотвращения или прекращения предполагаемых нарушений и которые предоставили бы заявителю надлежащее и достаточное возмещение в связи с его жалобами на нарушение статьи 3 Конвенции.

89. Следовательно, Европейский Суд отклоняет возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты.

(b) Соблюдение требований статьи 3 Конвенции

(i) Общие принципы

90. Европейский Суд вновь подтверждает, что государство должно гарантировать, что лицо содержится под стражей в условиях, совместимых с уважением его человеческого достоинства, что способ и метод исполнения меры лишения свободы не подвергают его душевному страданию или лишениям такой степени интенсивности, которая превышает неизбежный уровень страданий, присущий содержанию под стражей, и что, учитывая практические требования лишения свободы, здоровье и благополучие лица должны быть надежно защищены (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кудла против Польши", §§ 92-94, а также Постановление Европейского Суда по делу "Попов против Российской Федерации" (Popov v. Russia) от 13 июля 2006 г., жалоба N 26853/04* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 1 (примеч. редактора).), § 208). В большинстве дел, касавшихся содержания под стражей больных людей, Европейский Суд рассматривал вопрос о том, получал ли заявитель медицинскую помощь надлежащего качества во время содержания под стражей. В этой связи Европейский Суд повторяет, что даже несмотря на то, что статья 3 Конвенции не предусматривает право заключенного на освобождение "по мотивам сострадания", Европейский Суд всегда толковал требование об обеспечении здоровья и благополучия лиц, содержащихся под стражей, как обязанность государства по предоставлению заключенным требуемой медицинской помощи (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кудла против Польши", § 94, Постановление Европейского Суда по делу "Худобин против Российской Федерации" (Khudobin v. Russia), жалоба N 59696/00* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2007. N 11 (примеч. редактора).), § 96, ECHR 2006-XII (извлечения), и Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99* (* См.: Путеводитель по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год (примеч. редактора).), § 95, ECHR 2002-VI).

91. "Надлежащее качество" медицинской помощи остается наиболее сложным для определения понятием. Европейский Суд настаивает, в частности, на том, что государственные органы должны обеспечивать быстроту и правильность постановки диагноза и ухода (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хатаев против Российской Федерации" (Khatayev v. Russia) от 11 октября 2011 г., жалоба N 56994/09* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2013. N 2 (примеч. редактора).), § 85, Постановление Европейского Суда по делу "Евгений Алексеенко против Российской Федерации" (Yevgeniy Alekseyenko v. Russia) от 27 января 2011 г., жалоба N 41833/04* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2012. N 3 (примеч. редактора).), § 100, Постановление Европейского Суда по делу "Гладкий против Российской Федерации" (Gladkiy v. Russia) от 21 декабря 2010 г., жалоба N 3242/03* (* См.: там же. 2011. N 10 (примеч. редактора).), § 84, Постановление Европейского Суда по делу "Хумматов против Азербайджана" (Hummatov v. Azerbaijan) от 29 ноября 2007 г., жалобы NN 98521/03 и 13413/04, § 115, Постановление Европейского Суда по делу "Мельник против Украины" (Melnik v. Ukraine) от 28 марта 2006 г., жалоба N 72286/01, §§ 104-106, и mutatis mutandis* (* Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (примеч. переводчика).) Постановление Европейского Суда по делу "Холомиов против Республики Молдова" (Holomiov v. Moldova) от 7 ноября 2006 г., жалоба N 30649/05, § 121), а также что, если это обусловлено природой медицинского состояния, наблюдение за лицом должно быть регулярным и систематическим и включать всестороннюю терапевтическую стратегию, направленную на успешное лечение заболеваний, которые могут быть у лица, содержащегося под стражей, или предотвращение ухудшения состояния его здоровья (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хумматов против Азербайджана", §§ 109 и 114, Постановление Европейского Суда по делу "Сарбан против Республики Молдова" (Sarban v. Moldova) от 4 октября 2005 г., жалоба N 3456/05, § 79). Европейский Суд повторяет также, что медицинская помощь, оказываемая в пенитенциарных учреждениях, должна быть надлежащего качества, сравнимого с качеством медицинской помощи, которую государственные органы обязались предоставлять всему населению. Однако это не означает, что каждому лицу, содержащемуся под стражей, должна быть гарантирована медицинская помощь на уровне лучших медицинских учреждений, находящихся за пределами мест лишения свободы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кара-Дамиани против Италии" (Cara-Damiani v. Italy) от 7 февраля 2012 г., жалоба N 2447/05, § 66).

92. В целом Европейский Суд проявляет некоторую гибкость при определении требуемого стандарта здравоохранения в зависимости от обстоятельств конкретного дела. Данный стандарт должен быть "совместим с человеческим достоинством" заключенного, а также должен учитывать "практические требования лишения свободы" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Алексанян против Российской Федерации" (Aleksanyan v. Russia) от 22 декабря 2008 г., жалоба N 46468/06* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2011. N 1 (примеч. редактора).), § 140).

(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

93. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает довод заявителя о том, что он был заражен туберкулезом в период содержания под стражей. В связи с этим Европейский Суд вновь подтверждает, что, даже если это действительно так, то это само по себе не подразумевает нарушение статьи 3 Конвенции при условии, что заявителю обеспечивали надлежащее лечение указанного заболевания (см. Постановление Европейского Суда по делу "Евгений Богданов против Российской Федерации" (Yevgeniy Bogdanov v. Russia) от 26 февраля 2015 г., жалоба N 22405/04* (* См.: там же. 2015. N 3 (примеч. редактора).), § 90, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Горбуля против Российской Федерации", § 84, Постановление Европейского Суда по делу "Асянов против Российской Федерации" (Asyanov v. Russia) от 9 октября 2012 г., жалоба N 25462/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 1 (примеч. редактора).), § 31, Постановление Европейского Суда по делу "Васюков против Российской Федерации" (Vasyukov v. Russia) от 5 апреля 2011 г., жалоба N 2974/05* (* См.: там же. 2012. N 5 (примеч. редактора).), § 66, Постановление Европейского Суда по делу "Питалев против Российской Федерации" (Pitalev v. Russia) от 30 июля 2009 г., жалоба N 34393/03* (* См.: там же. 2010. N 3 (примеч. редактора).), § 53, а также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Алвер против Эстонии", § 54). Соответственно, Европейский Суд должен оценить качество медицинской помощи, оказанной заявителю, и определить, был ли он лишен адекватной медицинской помощи, как он это утверждает, и если был, то приравнивалось ли это к бесчеловечному и унижающему достоинство обращению, противоречащему статье 3 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сарбан против Республики Молдова", § 78).

94. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что в 2006 году заявителю был поставлен диагноз "туберкулез". Хотя в то время его болезнь находилась на начальной стадии и не была хронической, потребовалось более семи лет, чтобы взять ее под контроль. В течение нескольких лет туберкулез у заявителя оставался МБТ-положительным. Это главный признак неадекватности лечения заявителя (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гладкий против Российской Федерации", § 92). Однако данный элемент сам по себе не может гарантировать вывод о том, что лечение заявителя было неэффективным, поскольку на развитие болезни могут влиять различные факторы. Следовательно, Европейский Суд исследует ход лечения заявителя.

95. С учетом вышеизложенного Европейский Суд замечает, что оценка доказательств по таким делам, как настоящее, требует экспертных знаний в различных областях медицины. В этой связи Европейский Суд подчеркивает то обстоятельство, что он щепетильно относится к субсидиарному характеру своих функций, и признает, что он должен с осторожностью принимать на себя роль суда первой инстанции, рассматривающего факты, за исключением случаев, когда выполнение таких функций является неизбежным ввиду обстоятельств конкретного дела (см. Решение Европейского Суда по делу "Маккерр против Соединенного Королевства" (McKerr v. United Kingdom) от 4 апреля 2000 г., жалоба N 28883/95). Тем не менее, когда речь идет о нарушении статьи 3 Конвенции, Европейский Суд должен выполнить "особо тщательный анализ" (см. mutatis mutandis Постановление Европейского Суда по делу "Георгий Быков против Российской Федерации (Georgiy Bykov v. Russia) от 14 октября 2010 г., жалоба N 24271/03* (* См.: там же. 2011. N 8 (примеч. редактора).), § 51, и Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria) от 4 декабря 1995 г., § 32, Series A, N 336).

96. Европейский Суд ранее неоднократно рассматривал жалобы против Российской Федерации на непредоставление заключенным медицинской помощи надлежащего качества (см. среди последних примеров Постановление Европейского Суда по делу "Патранин против Российской Федерации" (Patranin v. Russia) от 23 июля 2015 г., жалоба N 12983/14* (* См.: там же. 2016. N 9 (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда по делу "Горелов против Российской Федерации" (Gorelov v. Russia) от 9 января 2014 г., жалоба N 49072/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 6 (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда по делу "Буданов против Российской Федерации" (Budanov v. Russia) от 9 января 2014 г., жалоба N 66583/11* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 6 (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда по делу "Бубнов против Российской Федерации" (Bubnov v. Russia) от 5 февраля 2013 г., жалоба N 76317/11* (* См.: там же (примеч. редактора).), упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Дирдизов против Российской Федерации", а также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Решетняк против Российской Федерации"). Ввиду отсутствия в Российской Федерации эффективных средств правовой защиты для обжалования факта непредоставления лицам, содержащимся под стражей, медицинской помощи надлежащего качества Европейскому Суду может потребоваться выполнить непосредственную оценку доказательств, представленных на его рассмотрение, чтобы определить, были ли соблюдены гарантии, закрепленные в статьях 2 и 3 Конвенции. При осуществлении этой функции Европейский Суд, обращая особое внимание на уязвимость заявителей вследствие их нахождения под стражей, последовательно призывал власти Российской Федерации предоставлять достоверные и убедительные доказательства того, что заявителю была оказана всесторонняя медицинская помощь надлежащего качества во время его содержания под стражей.

97. Европейский Суд подчеркивает, что власти Российской Федерации не выполнили его просьбу представить медицинскую документацию, охватывающую весь период содержания заявителя под стражей (см. § 24 настоящего Постановления). В отсутствие каких-либо разъяснений от властей Российской Федерации Европейский Суд не может установить, является ли невыполнение этой просьбы результатом неспособности властей полностью контролировать состояние здоровья заявителя и полученного им лечения (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худобин против Российской Федерации", § 83) или результатом упущения государства-ответчика, состоявшего в том, чтобы приложить к своим доводам, направленным в Европейский Суд, часть медицинской карты заявителя, которая может рассматриваться как важное доказательство, поскольку она содержит информацию, способную подтвердить или опровергнуть доводы заявителя. Однако независимо от причины упущения Европейский Суд готов сделать выводы относительно обоснованности утверждений заявителя и поведения властей государства-ответчика в настоящем деле (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бекирский против Болгарии" (Bekirski v. Bulgaria) от 2 сентября 2010 г., жалоба N 71420/01, § 115, с дальнейшими отсылками, и Постановление Европейского Суда по делу "Имакаева против Российской Федерации" (Imakayeva v. Russia), жалоба N 7615/02* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 2 (примеч. редактора).), § 124, ECHR 2006-XIII (извлечения)).

98. С учетом отсутствия точной информации о лечении заявителя в период с марта 2007 года по март 2008 года, в частности, при отсутствии медицинских предписаний Европейский Суд соглашается с доводом заявителя, что в начальный период своего лечения он не получал специальной противотуберкулезной терапии (см. § 29 настоящего Постановления). В этом отношении Европейский Суд отмечает, что неспособность властей обеспечить регулярное непрерывное поступление важных противотуберкулезных препаратов пациентам является ключевым фактором безуспешного лечения туберкулеза (см. аналогичную мотивировку в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Гладкий против Российской Федерации", § 94, и в Постановлении Европейского Суда по делу "Яковенко против Украины" (Yakovenko v. Ukraine) от 25 октября 2007 г., жалоба N 15825/06, §§ 98-102).

99. Европейский Суд также принимает во внимание другой элемент дела заявителя, а именно непроведение властями теста на лекарственную чувствительность. Важность и ценность этого теста могут быть видны из руководящих принципов Всемирной организации здравоохранения, указанных в § 50 настоящего Постановления. Учитывая продолжительность лечения, периодические перерывы в нем и отсутствие четких признаков улучшения в состоянии здоровья заявителя в течение значительного периода времени, имелась острая необходимость проведения данного теста. Нельзя было выбрать соответствующий курс лечения заявителя без его тестирования на лекарственную чувствительность. Европейский Суд уже осуждал задержки в рекомендациях и выполнении такого теста на начальных этапах диагностического процесса (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кушнир против Украины" (Kushnir v. Ukraine) от 11 декабря 2014 г., жалоба N 42184/09, § 146, Постановление Европейского Суда по делу "Махарадзе и Сихарулидзе против Грузии" (Makharadze and Sikharulidze v. Georgia) от 22 ноября 2011 г., жалоба N 35254/07, § 90, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гладкий против Российской Федерации", § 93). В течение семи лет лечения заявителя от туберкулеза власти не прибегали к этой важной форме диагностики, которая была жизненно необходима для установления правильного курса лечения и выбора лекарственной терапии.

100. С учетом изложенного Европейский Суд отвергает доводы властей Российской Федерации, что конфликтное поведение заявителя снизило эффективность его лечения. Европейский Суд отмечает, что заявитель прервал свое лечение впервые в июне 2008 года (см. § 34 настоящего Постановления), то есть более чем через полтора года после начала лечения, которое оказалось неэффективным и не улучшило его состояние здоровья. Таким образом, Европейский Суд считает, что решение заявителя прервать лечение было не более чем законной попыткой обратить внимание властей на низкое качество оказываемой ему медицинской помощи. Принимая во внимание тот факт, что период приостановки лечения длился меньше месяца, Европейский Суд не убежден, что это могло существенно повлияло на качество лечения заявителя.

101. Подводя итог, Европейский Суд находит, что власти Российской Федерации не представили достаточных доказательств, позволяющих Европейскому Суду сделать вывод о том, что длительность страдания заявителя от туберкулеза была вызвана любым другим фактором, а не неправильным лечением его болезни. Необеспечение заявителя властями надлежащей медицинской помощью было наглядно продемонстрировано отсутствием какой-либо медикаментозной терапии на начальном этапе его лечения и неполной медикаментозной терапией на поздних стадиях лечения. Непроведение властями теста на лекарственную чувствительность заявителя к лекарствам должно было негативно сказаться на шансах лечения заявителя добиться реальной надежды на успех в борьбе с болезнью. В результате заявитель непрерывно испытывал нравственные и физические страдания, умалявшие его человеческое достоинство. Непредоставление властями необходимой медицинской помощи приравнивалось по смыслу статьи 3 Конвенции к бесчеловечному и унижающему достоинство обращению.

III. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

102. Европейский Суд также рассмотрел иные жалобы заявителя. Однако принимая во внимание все имеющиеся в его распоряжении материалы, и насколько эти жалобы относятся к его компетенции, Европейский Суд не находит в них признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных в Конвенции или Протоколах к ней. Отсюда следует, что эти части жалобы должны быть отклонены как явно необоснованные в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

103. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

104. Заявитель требовал выплатить ему 30 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

105. Власти Российской Федерации утверждали, что установление факта нарушения Конвенции само по себе будет являться достаточной справедливой компенсацией.

106. Европейский Суд, проведя оценку на основе принципа справедливости, считает разумным присудить заявителю 15 000 евро в качестве компенсации морального вреда плюс сумму любых налогов, которые заявитель, возможно, должен будет уплатить с этой суммы.

В. Судебные расходы и издержки

107. Заявитель также требовал выплаты:

(i) 50 евро в качестве компенсации расходов на почтовые услуги и ксерокопирование материалов;

(ii) 550 евро в качестве компенсации юридических расходов, понесенных во внутригосударственных органах и в Европейском Суде на представительство его интересов Косолаповым;

(iii) 3 050 евро в качестве компенсации юридических расходов, понесенных в Европейском Суде на представительство его интересов Е. Марковым, который представлял его с мая 2013 года. Заявитель просил последнюю сумму перевести на банковский счет Маркова.

108. Власти Российской Федерации считали данные требования чрезмерными.

109. Согласно прецедентной практике Европейского Суда заявитель имеет право на компенсацию судебных расходов и издержек, если будет доказано, что они были понесены в действительности, были необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле, принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении документы, объем материалов, предоставленных представителем заявителя, продвинутого этапа производства по делу в Европейском Суде, на котором он вступил в него, а также учитывая факт оказания заявителю материальной помощи в размере 850 евро за представление его интересов, Европейский Суд считает разумным присудить заявителю 1 500 евро в качестве компенсации всех судебных расходов плюс сумму любых налогов, которые заявитель, возможно, должен будет уплатить с этой суммы. Из общей суммы 500 евро должны быть переведены на банковский счет заявителя, а 1 000 евро - на банковский счет Маркова.

С. Процентная ставка при просрочке платежей

110. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объединил рассмотрение возражения государства-ответчика относительно неисчерпания внутригосударственных средств правовой защиты в отношении жалобы заявителя в части, касающейся статьи 3 Конвенции, на качество медицинской помощи, предоставленной ему в период содержания под стражей, с рассмотрением по существу жалобы заявителя в части, касающейся статьи 13 Конвенции, и отклонил его;

2) объявил жалобу заявителя в части, касающейся условий содержания в лечебно-исправительном учреждении, неадекватности лечения и отсутствия эффективного средства правовой защиты в отношении этих обстоятельств, приемлемой для рассмотрения по существу, а в остальной части - неприемлемой;

3) постановил, что по делу не было допущено нарушения статьи 3 Конвенции в связи с условиями содержания заявителя под стражей в лечебно-исправительном учреждении;

4) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции в связи с отсутствием эффективного внутригосударственного средства правовой защиты для обжалования условия содержания под стражей;

5) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции в связи с отсутствием эффективного внутригосударственного средства правовой защиты, чтобы обжаловать отсутствие адекватной медицинской помощи в период содержания заявителя под стражей;

6) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с отсутствием адекватной медицинской помощи в период содержания заявителя под стражей;

7) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 15 000 евро (пятнадцать тысяч евро), а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 1 500 евро (одну тысячу пятьсот евро) в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных во внутригосударственном разбирательстве и в Европейском Суде, из которых 500 евро (пятьсот евро) подлежат выплате заявителю и 1 000 евро (одна тысяча евро) должна быть перечислена на банковский счет Маркова;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

8) отклонил единогласно оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 24 мая 2016 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Палаты Суда

Луис Лопес Герра Председатель Секции Суда