Постановление Европейского Суда по правам человека от 4 октября 2016 г. Дело "Ярослав Белоусов (Yaroslav Belousov) против Российской Федерации" (Жалобы NN 2653/13 и 60980/14) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Ярослав Белоусов (Yaroslav Belousov)
против Российской Федерации"
(Жалобы NN 2653/13 и 60980/14)

Постановление Суда

Страсбург, 4 октября 2016 г.

По делу "Ярослав Белоусов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Луиса Лопеса Герра, Председателя Палаты,

Хелены Ядерблом,

Хелены Келлер,

Дмитрия Дедова,

Бранко Лубарды,

Георгиоса А. Сергидеса,

Пере Пастора Вилановы, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 6 сентября 2016 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было возбуждено двумя жалобами (NN 2653/13 и 60980/14), поданными против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Ярославом Геннадьевичем Белоусовым (далее - заявитель) 20 декабря 2012 г. и 2 сентября 2014 г. соответственно.

2. Интересы заявителя представлял Д. В. Аграновский, адвокат, практикующий в г. Электростали. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель жаловался на то, что он был привлечен к ответственности и осужден за участие в массовых беспорядках. Он утверждал, что его предварительное содержание под стражей не было основано на соответствующих и достаточных соображениях, и жаловался на то, что различные аспекты содержания его под стражей являлись унижающим достоинство обращением. Он также жаловался на то, что отсутствовало справедливое судебное разбирательство по его уголовному делу, и утверждал, что были нарушены его права на свободу выражения мнения и на свободу мирных собраний.

4. 10 октября 2013 г. и 13 октября 2014 г. указанные жалобы были коммуницированы властям Российской Федерации. Согласно правилу 41 Регламента Европейского Суда их было решено рассмотреть в приоритетном порядке.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1991 году и проживает в г. Москве.

6. 6 мая 2012 г. заявитель был задержан во время разгона политического митинга на Болотной площади в г. Москве. Его признали виновным в правонарушении, предусмотренном статьей 19.3 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (неповиновение законному распоряжению сотрудника полиции). Впоследствии ему было предъявлено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных частью второй статьи 212 (участие в массовых беспорядках) и частью первой статьи 318 (применение насилия в отношении сотрудников полиции) Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ). По этим обвинениям ему избрали меру пресечения в виде заключения под стражу, его судили и приговорили к лишению свободы сроком на два года и три месяца.

A. Митинг, состоявшийся 6 мая 2012 г.

7. Соответствующие факты, касающиеся планирования, проведения и разгона митинга на Болотной площади, подробно изложены в Постановлении Европейского Суда по делу "Фрумкин против Российской Федерации" (Frumkin v. Russia) от 5 января 2016 г., жалоба N 74568/12* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 7 (примеч. редактора).), §§ 7-65). Доводы сторон в Европейский Суд, касающиеся обстоятельств настоящего дела, приводятся ниже.

8. 23 апреля 2012 г. пять человек (И. Бакиров, С. Давидис, Е. Лукьянова, Н. Митюшкина и С. Удальцов) подали на имя мэра г. Москвы уведомление о проведении массового шествия. Целью демонстрации было "выразить протест против злоупотреблений и фальсификаций в ходе выборов в Государственную Думу, а также в ходе президентских выборов, требование проведения честных выборов, уважение прав человека, принципа верховенства права и международных обязательств Российской Федерации".

9. 3 мая 2012 г. Департамент региональной безопасности г. Москвы утвердил маршрут демонстрации (от Калужской площади вниз по улицам Большой Якиманке и Большой Полянке) с последующим проведением митинга на Болотной площади, отметив, что организаторы предоставили подробный план предложенных мероприятий. Шествие должно было начаться в 16.00, а митинг планировалось закончить к 19.30. Заявленное количество участников составляло 5 000 человек.

10. 4 мая 2012 г. первый заместитель руководителя Департамента региональной безопасности г. Москвы провел рабочую встречу с организаторами митинга на Болотной площади, на которой они обсудили вопросы обеспечения безопасности. Организаторы и представители органов власти договорились, что схема митинга и меры по обеспечению безопасности будут такими же, как на предыдущем массовом мероприятии, организованном той же группой оппозиционеров 4 февраля 2012 г. В тот раз место проведения митинга включало сквер на Болотной площади и Болотную набережную.

11. 5 мая 2012 г. прокуратура Центрального административного округа г. Москвы вынесла двум организаторам мероприятия, С. Давидису и С. Удальцову, предупреждение о недопустимости превышения заявленного количества участников и установки палаток на месте проведения митинга (на рабочей встрече организаторы предположительно заявили о том, что у них были такие намерения).

12. В тот же день Главное управление внутренних дел г. Москвы опубликовало на своем интернет-сайте официальное сообщение о предстоящем 6 мая 2012 г. мероприятии с приложением схемы движения. На схеме изображались маршрут шествия, ограничение движения автотранспорта и схема доступа к Болотной площади, указанное на сайте место проведения митинга включало сквер на Болотной площади. На схеме был отмечен проход на митинг через сквер.

13. В тот же день начальник Главного управления Министерства внутренних дел Российской Федерации по г. Москве утвердил план по обеспечению общественного порядка в г. Москве 6 мая 2012 г. (далее - план). В связи с предстоящим санкционированным митингом на Болотной площади и возможными попытками других оппозиционных групп провести несанкционированные публичные мероприятия в плане предусматривались меры по обеспечению безопасности в центре г. Москвы и создание оперативного штаба для их выполнения. В распоряжение полиции для поддержания порядка во время шествия и митинга были переданы полицейские подразделения, насчитывающие 2 400 сотрудников ОМОН, из которых 1 158 сотрудников дежурили на Болотной площади. Им были даны указания, в частности, досматривать митингующих, чтобы не дать им пронести палатки на место проведения митинга, и перекрыть подступы к Большому Каменному мосту, перенаправив участников шествия на Болотную набережную, где должен был пройти митинг. Поступило распоряжение оцепить прилегающий к Болотной площади сквер.

14. Около 13 часов 30 минут 6 мая 2012 г. организаторам разрешили проезд к месту проведения митинга для установки там сцены и звукового оборудования. Сотрудники полиции досмотрели транспортные средства, обеспечивавшие доставку оборудования, и изъяли три палатки, найденные среди механизмов.

15. В начале шествия организаторы подписали обязательство по обеспечению общественного порядка во время демонстрации и заверили полицию в том, что будут соблюдаться ограничения, касающиеся согласованных места и времени проведения митинга, а на Болотной площади не появится палаток.

16. Шествие началось в 16.30 от Калужской площади. Участники проследовали вниз по ул. Большая Якиманка мирно и без нарушений. Явка участников превысила ожидаемую, но отсутствует единое мнение относительно точного количества участников. По оценкам властей, насчитывалось около 8 000 участников мероприятия, в то время как по данным организаторов их было около 25 000 человек. Средства массовой информации сообщали разные цифры, некоторые из которых значительно превышали вышеприведенные.

17. Около 17.00 участники шествия подошли к Болотной площади. Организаторы обнаружили, что схема митинга и расположение полицейского оцепления не соответствовали тому, что они предполагали увидеть. В отличие от митинга 4 февраля 2012 г. сквер на Болотной площади был исключен из территории, отведенной для проведения мероприятия, которая ограничивалась Болотной набережной.

18. Столкнувшись с полицейским оцеплением и не имея возможности пройти в сквер, люди, следующие во главе колонны, С. Удальцов, А. Навальный, Б. Немцов и И. Яшин, остановились и потребовали, чтобы полиция освободила проход к скверу. Стоявшие в оцеплении сотрудники полиции не стали вступать в дискуссию с лидерами протеста, и никто из высокопоставленных представителей правоохранительных органов не был делегирован для проведения переговоров. Четверо лидеров, следующих во главе колонны, в течение примерно 15 минут пытались вступить в переговоры со стоящими в оцеплении сотрудниками полиции, после чего в 17.16 они объявили сидячую забастовку и сели на землю. Идущие за ними люди остановились, хотя некоторые участники митинга продолжили идти мимо них по направлению к сцене.

19. С 17 часов 20 минут до 17 часов 45 минут двое депутатов Государственной Думы Российской Федерации пытались договориться о расширении запретной зоны, сместив полицейское оцепление за сквер вдоль линий, которые были согласованы с организаторами. В то же время Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации по просьбе полиции пытался убедить лидеров, участвовавших в сидячей забастовке, возобновить шествие и направиться к месту проведения митинга на Болотной набережной, где была установлена сцена. В течение этого времени никто из высокопоставленных сотрудников полиции или муниципальных чиновников не пришел на место проведения сидячей забастовки, отсутствовала какая-либо прямая связь между представителями власти и лидерами, участвовавшими в сидячей забастовке.

20. В 17.50 вокруг участников сидячей забастовки собралась толпа, и это спровоцировало давку. Тогда лидеры отказались от продолжения протеста и направились к сцене. Толпа последовала за ними.

21. В 17.55 средства массовой информации сообщили, что правоохранительные органы рассматривают забастовку как провокацию массовых беспорядков и считают необходимым привлечение к ответственности тех, кто был виновен в этом.

22. В то же время начались волнения около полицейского заграждения на месте, где проводилась сидячая забастовка, и оцепление полиции было прорвано в нескольких местах. Толпа численностью около 100 человек заполнила свободное пространство за пределами оцепления. Через несколько секунд сотрудники полиции восстановили оцепление, и оно было усилено дополнительными отрядами ОМОНа. Те, кто оказался за пределами оцепления, ходили вокруг, не зная, что им делать дальше. Несколько человек были задержаны, а некоторые участники продолжали ходить снаружи или пошли в сторону сквера. Сотрудники полиции, находившиеся в оцеплении, начали теснить толпу к запретной зоне и приблизились на несколько метров, тесня толпу внутрь.

23. В 18.00 Н. Митюшкина, следуя указаниям полиции, объявила со сцены о том, что митинг окончен, но, по-видимому, большинство митингующих и освещавших митинг журналистов ее не услышало. Записи прямого эфира, предоставленные сторонами, не содержат каких-либо упоминаний о ее объявлении.

24. В то же время на углу Малого Каменного моста через восстановленное полицейское оцепление из толпы была брошена бутылка с "коктейлем Молотова". Она упала за оцеплением, и в результате на проходившем мимо человеке загорелись брюки. Огонь был оперативно потушен сотрудниками полиции.

25. В 18.15 на том же углу Малого Каменного моста бойцы ОМОНа начали вклиниваться в толпу участников, чтобы разделить ее. Передвигаясь бегом плотно сомкнутыми группами, они разделили толпу на сектора, задержали нескольких человек, оказали сопротивление другим и установили новые заграждения, чтобы изолировать каждый сектор разделенной толпы. Некоторые протестующие схватили металлические заграждения и выставили их таким образом, чтобы противостоять полиции, бросали различные предметы в сотрудников полиции, выкрикивали и скандировали "Позор!" и другие лозунги, и каждый раз, когда сотрудники полиции задерживали кого-либо из протестующих, остальные пытались освободить его. Сотрудники полиции применяли боевые приемы и использовали полицейские дубинки.

26. В 18.20 С. Удальцов поднялся на сцену, стоявшую на противоположном конце площади, чтобы обратиться к митингующим. В этот момент его задержали. На сцену попытался выйти А. Навальный, но его тоже задержали. Еще через пять минут был задержан Б. Немцов.

27. Тем временем на Малом Каменном мосту сотрудники полиции продолжили разделять толпу и стали оттеснять некоторые ее секторы с места проведения митинга. Через громкоговорители они попросили участников разойтись, начав движение по направлению к станции метро. Разгон толпы продолжался еще не менее часа, пока место проведения митинга не было полностью очищено от протестующих.

28. В тот же день Следственный комитет Российской Федерации возбудил уголовное дело по подозрению в участии в массовых беспорядках и применении насилия в отношении сотрудников полиции (часть вторая статьи 212 и часть первая статьи 318 УК РФ).

29. Кроме того, 28 мая 2012 г. было возбуждено уголовное дело в связи с организацией массовых беспорядков (часть первая статьи 212 УК РФ). В тот же день два дела были объединены в одно производство.

30. 24 мая 2013 г. первое уголовное дело в отношении 12 лиц, подозреваемых в участии в массовых беспорядков, в том числе заявителя, было передано в Замоскворецкий районный суд г. Москвы для принятия решения по предъявленным обвинениям (первое "Болотное" дело).

31. 21 февраля 2014 г. Замоскворецкий районный суд г. Москвы вынес приговор по первому "Болотному" делу. Он признал восьмерых человек, в том числе заявителя, виновными в участии в массовых беспорядках и в применении насилия в отношении сотрудников полиции во время митинга 6 мая 2012 г. Они были приговорены к лишению свободы на сроки от двух с половиной до четырех лет, один из них был освобожден условно-досрочно. Заявителя приговорили к лишению свободы сроком на два года и шесть месяцев. Ранее трое других обвиняемых попали под амнистию, а дело четвертого обвиняемого было выделено в отдельное производство. 20 июня 2014 г. Московский городской суд оставил этот приговор без изменения, снизив срок назначенного заявителю наказания до двух лет и трех месяцев.

32. 24 мая 2014 г. Московский городской суд признал С. Удальцова и Л. Развозжаева виновными в организации массовых беспорядков 6 мая 2012 г. и назначил им наказание в виде лишения свободы сроком четыре с половиной года. 18 марта 2015 г. Верховный Суд Российской Федерации оставил приговор от 24 июля 2014 г. в силе с некоторыми изменениями.

33. 18 августа 2014 г. Замоскворецкий районный суд г. Москвы рассмотрел еще одно "Болотное" дело и признал четырех человек виновными в участии в массовых беспорядках и совершении насильственных действий в отношении сотрудников полиции во время демонстрации 6 мая 2012 г. Они были приговорены к лишению свободы на сроки от двух с половиной до трех с половиной лет, один из них был освобожден условно-досрочно. 27 ноября 2014 г. Московский городской суд оставил данное судебное решение без изменения.

B. Задержание заявителя и его предварительное содержание под стражей

34. На момент задержания заявитель являлся студентом факультета политологии Московского государственного университета и жил вместе с женой и ребенком 2011 года рождения. 6 мая 2012 г. он пришел на Болотную площадь, чтобы принять участие в митинге. Заявитель утверждал, что он не участвовал в беспорядках и столкновениях с полицией, хотя и находился в том месте, где происходили столкновения. В какой-то момент во время разгона митинга он подобрал с земли небольшой предмет желтого цвета шарообразной формы и кинул его над головами протестующих в направлении сотрудников полиции. Сразу после этого его задержали. В деле отсутствуют сведения о том, был ли он в тот день заключен под стражу.

35. 17 мая 2012 г. заявителю было предъявлено обвинение в неподчинении законным требованиям сотрудника полиции 6 мая 2012 г. Его признали виновным в совершении правонарушения, предусмотренного статьей 19.3 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях и назначили ему наказание в виде административного ареста на 24 часа.

36. До 9 июня 2012 г. заявитель продолжал учиться в университете, проживая с семьей по своему обычному адресу. Позднее он был задержан по подозрению в участии в массовых беспорядках 6 мая 2012 г.

37. 11 июня 2012 г. Басманный районный суд г. Москвы рассмотрел и удовлетворил ходатайство о заключении заявителя под стражу на период предварительного следствия. В мотивировочной части постановления суда, в частности, указано следующее:

"Оценивая расследуемые по делу обстоятельства, [суд принимает во внимание] представленные материалы и вышеуказанные сведения в совокупности, а также данные о личности [заявителя], который подозревается в совершении преступлений, одно из которых относится к категории тяжких, а второе - к категории средней тяжести, за которые законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок более двух лет, в связи с чем имеются основания полагать, что, находясь на свободе, он может скрыться... продолжить заниматься преступной деятельностью, уничтожить доказательства и иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу".

38. Суд оставил без удовлетворения ходатайство заявителя об избрании ему альтернативной меры пресечения, в том числе залога в размере 500 000 рублей и личного поручительства нескольких должностных лиц, и принял решение о том, что нет необходимости освобождать заявителя из-под стражи по состоянию здоровья. Суд санкционировал содержание заявителя под стражей до 6 июля 2012 года. Московский городской суд 2 июля 2012 г. оставил постановление об избрании заявителю меры пресечения без изменения.

39. 18 июня 2012 г. заявителю было предъявлено обвинение в соответствии с частью второй статьи 212 (участие в массовых беспорядках) и частью первой статьи 318 (применение насилия в отношении представителя власти) УК РФ. Он обвинялся, в частности, в том, что он выкрикивал лозунги и бросил неустановленный маленький желтый предмет шарообразной формы, который попал сотруднику полиции в плечо.

40. 3 июля 2012 г. Басманный районный суд г. Москвы рассмотрел ходатайство следователя о продлении срока содержания заявителя под стражей еще на четыре месяца. Заявитель просил избрать ему другую меру пресечения до начала судебного разбирательства. Он предлагал залог в размере 500 000 рублей или личные поручительства депутата Государственной Думы Российской Федерации, двух депутатов муниципальных собраний г. Москвы и одного преподавателя. Ходатайство заявителя об избрании ему альтернативной меры пресечения подкреплялось петициями, подписанными шестью депутатами муниципальных собраний г. Москвы, и тремя характеристиками по месту жительства и по месту учебы. Кроме того, заявитель ходатайствовал об освобождении из-под стражи по состоянию здоровья, предоставив медицинские справки, подтверждающие, что он страдает миопией высокой степени и бронхиальной астмой. В тот же день суд пришел к выводу, что основания, учитываемые при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, не изменились, и, сославшись на тяжесть предъявленного обвинения и сложность дела, продлил срок содержания заявителя под стражей до 6 ноября 2012 года. Московский городской суд 6 августа 2012 г. оставил это постановление без изменения.

41. 29 октября 2012 г. Басманный районный суд г. Москвы еще раз продлил срок содержания заявителя под стражей до 6 марта 2013 г. главным образом по тем же основаниям, отметив, что мотивы, учитываемые при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, не изменились. 26 ноября 2012 г. Московский городской суд оставил это постановление без изменения.

42. 7 ноября 2012 г. предъявленное заявителю обвинение было дополнено указанием на то, что действия заявителя и других лиц в совокупности стали причиной появления у сотрудника полиции гематомы на голове, ноге и плече. Квалификация преступлений при этом не изменилась.

43. 1 марта 2013 г. Басманный районный суд г. Москвы продлил срок содержания заявителя под стражей до 9 июня 2013 г. по сути по тем же соображениям, что и ранее, отметив, что основания, учитываемые при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, не изменились. 10 апреля 2013 г. Московский городской суд оставил это постановление без изменения.

44. 23 апреля 2013 г. Московский городской суд рассмотрел еще одно ходатайство о продлении срока содержания заявителя под стражей и удовлетворил его, продлив срок содержания заявителя под стражей до 6 июля 2013 г. В соответствующих частях постановления указывалось:

"Представленные [следователем] материалы свидетельствуют, что основаниями избрания меры пресечения в отношении [заявителя] были не только тяжесть предъявленных обвинений, но и сведения о личности [заявителя], который, находясь на свободе, может скрыться от следствия и суда, угрожать свидетелям или иным образом воспрепятствовать производству по уголовному делу.

Указанные выше основания... не изменились, не утратили своего значения в данный момент, обстоятельства дела [и] характер совершенного [заявителем] преступления приводят суд к выводу, что необходимость в [предварительном содержании под стражей] на данном этапе не перестала существовать...

Этот срок обоснован, оправдан объективными обстоятельствами, не выходит за рамки срока предварительного следствия, который также продлялся по тем же основаниям...

В соответствии с [практикой] Конституционного Суда Российской Федерации пропорциональность избранной меры пресечения и [тяжестью] предъявленных [заявителю] обвинений показывают, что в данном случае интересы общества, в частности, интересы, связанные со следствием по уголовному делу, преобладают над важностью принципа уважения личной свободы".

45. 24 мая 2013 г. уголовное дело заявителя было передано в Замоскворецкий районный суд г. Москвы для рассмотрения по существу по предъявленным обвинениям.

46. 30 мая 2013 г. Московский городской суд оставил постановление о продлении срока содержания заявителя под стражей от 23 апреля 2013 г. без изменения.

47. 6 июня 2013 г. Московский городской суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 24 ноября 2013 г. Это постановление касалось 11 заявителей. В частях, имеющих отношение к настоящему делу, в нем было сказано следующее:

"...Оснований для отмены или изменения постановления об избрании меры пресечения в отношении [всех обвиняемых] судебная коллегия не находит... [так как] обстоятельства, послужившие основанием для избрания этих мер пресечения, не изменились и не отпали...

...[Обвиняемые] обвиняются в [совершении тяжких преступлений, за которые предусмотрено наказание в виде лишения свободы]...

Анализируя совокупность сведений о личности [обвиняемых] и характер вмененных каждому из них преступлений, у суда по-прежнему имеются достаточные основания полагать, что обвиняемые в случае изменения им меры пресечения на иную, не связанную с изоляцией от общества, под тяжестью предъявленного обвинения могут скрыться от суда или иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу.

...Никакие иные меры пресечения не обеспечат достижения целей судебного разбирательства...

Судебная коллегия принимает во внимание доводы Акименкова В.Г., Белоусова Я.Г. и Барабанова А.Н. и их адвокатов о проблемах со здоровьем, появившихся в ходе содержания под стражей, но отмечает, что не было представлено документальных доказательств того, что у этих обвиняемых имеются заболевания, угрожающие их жизни или здоровью и несовместимые с содержанием под стражей".

48. 2 июля 2013 г. Московский городской суд оставил постановление о продлении срока содержания заявителя под стражей от 6 июня 2013 г. без изменения.

49. 6 августа 2013 г., в ходе судебного заседания, заявитель ходатайствовал об освобождении из-под стражи. В тот же день Замоскворецкий районный суд г. Москвы оставил это ходатайство без удовлетворения.

50. 11 сентября 2013 г. Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации подал в президиум Московского городского суда жалобу на продление срока предварительного содержания заявителя под стражей и попросил избрать ему альтернативную меру пресечения.

51. 22 октября 2013 г. заявитель ходатайствовал об освобождении из-под стражи в связи с состоянием здоровья своего ребенка, а также ухудшением своего собственного здоровья. Данное ходатайство поддержали несколько известных общественных деятелей, в том числе преподаватели университета, декан факультета политологии и депутат Государственной Думы Российской Федерации. Все они поручились за заявителя. 2 октября 2013 г. Замоскворецкий районный суд г. Москвы оставил это ходатайство без удовлетворения.

52. 1 ноября 2013 г. Московский городской суд оставил ходатайство Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации от 11 сентября 2013 г. без удовлетворения.

53. 19 ноября 2013 г. Замоскворецкий районный суд г. Москвы продлил сроки содержания под стражей девяти обвиняемым, в том числе заявителю. С учетом тяжести предъявленных обвинений срок содержания их под стражей был продлен до 24 февраля 2014 г. В частности, суд постановил:

"...[Обвиняемые] обвиняются в совершении преступления, предусмотренного частью второй статьи 212 УК РФ, относящегося к категории тяжких, за которое уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше трех лет. Помимо этого, [некоторые обвиняемые] обвиняются в совершении преступления, предусмотренного частью первой статьи 318 УК РФ, за которое уголовным законом также предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше трех лет.

Несмотря на наличие у обвиняемых постоянного места жительства на территории Российской Федерации, анализируя совокупность сведений о личности [подсудимых] и характер вмененных каждому из них преступлений, у суда по-прежнему имеются достаточные основания полагать, что подсудимые, в случае изменения им меры пресечения на иную, не связанную с изоляцией от общества, под тяжестью предъявленного обвинения могут скрыться от суда или иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу... основания, учитываемые судом при избрании названным подсудимым указанных мер пресечения, в настоящее время не отпали и не изменились...".

54. 17 декабря 2013 г. Московский городской суд оставил постановление о продлении сроков содержания под стражей от 19 ноября 2013 г. без изменения.

C. Условия содержания заявителя под стражей и оказание ему медицинской помощи

55. У заявителя была сильная близорукость. Согласно медицинской справке от 2009 года она составляет минус 10 диоптрий на правом глазу и минус 6 диоптрий на левом.

56. С 19 июня 2012 г. по 29 июня 2013 г. заявитель содержался в Следственном изоляторе N ИЗ-77/5* (* Так в тексте Постановления. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N 5 Управления федеральной службы исполнения наказаний по г. Москве" (также известный как Водник) (примеч. редактора).), а с 29 июня 2013 г. - в Следственном изоляторе N ИЗ-77/2* (* Так в тексте Постановления. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N 2 Управления федеральной службы исполнения наказаний по г. Москве" (также известный как Бутырка) (примеч. редактора).). При поступлении в следственные изоляторы заявитель проходил медицинские осмотры, в ходе которых у него не было выявлено проблем со здоровьем.

57. Стороны согласились с тем, что бульшую часть дней количество задержанных в камере не превышало лимита ее наполнения. Кроме того, стороны согласны, что с учетом площади камер и количества задержанных на заявителя приходились 4 кв. м и что в каждой камере у заявителя было индивидуальное спальное место.

58. Стороны предоставили следующие описания условий содержания в этих камерах. По словам заявителя, освещение и вентиляция камер были недостаточными, в них было жарко летом и холодно зимой, во всех камерах унитаз был отделен от жилой зоны пластиковой перегородкой, доходящей до подбородка, которая не обеспечивала достаточных возможностей уединиться. Заявитель утверждал, что он постоянно был вынужден дышать сигаретным дымом. Окно в камере можно было открыть, но оно выходило во двор, который использовался для сжигания мусора, и оттуда несло дымом, поэтому в камере постоянно не хватало свежего воздуха, а принудительная вентиляция не могла это компенсировать. Продолжительность прогулки была ограничена одним часом в день. Кроме того, заявитель указывал, что окно было расположено слишком высоко и проникающего сквозь него света было недостаточно для чтения и работы с документами. Наконец, он утверждал, что питьевую воду выдавали только при условии приобретения электрочайника.

59. По информации властей Российской Федерации, искусственное освещение в камерах составляет 100 ватт круглосуточно, за исключением ночного времени с 22.00 до 6.00, когда оно составляет 75 ватт. Власти Российской Федерации предоставили измерительные таблицы для этого следственного изолятора* (* Так в тексте Постановления. По-видимому, имеется в виду Следственный изолятор N 77-5 (примеч. редактора).), составленные в августе 2013 года, в которых указано, что яркость в камерах составляет от 149 до 454 люкс, температура - от +26 oC до +29 oC, а влажность - от 36 до 45%. Оно отмечает, что в Следственном изоляторе N 77-5 по письменной просьбе задержанных им разрешается посещение тренажерного зала.

60. 11 июля 2012 г. заявитель письменно обратился к начальнику следственного изолятора с просьбой организовать медицинский осмотр. Он утверждал, что у него бронхиальная астма и сильная близорукость. 20 сентября 2012 г. он обратился с аналогичной просьбой к следователю, ведущему его уголовное дело.

61. 3 октября 2012 г. следователь удовлетворил ходатайство заявителя о проведении медицинского осмотра. В постановлении сказано следующее:

"...проведение медицинского осмотра... не относится к компетенции следственных органов...

Однако, учитывая важность состояния здоровья обвиняемого Я. Г. Белоусова для настоящего уголовного дела, следственные органы направили соответствующий запрос в администрацию [Следственного изолятора N ИЗ-77/5], указав на необходимость в самые короткие сроки провести медицинский осмотр обвиняемого Я. Г. Белоусова, результаты которого должны быть представлены в следственные органы для приобщения к материалам уголовного дела...".

62. По-видимому, медицинский осмотр проведен не был.

63. 28 ноября 2012 г. и 11 января 2013 г. Следственный изолятор N ИЗ-77/5 посещала общественная наблюдательная комиссия по контролю за следственными изоляторами. Как утверждали власти Российской Федерации, ни в этот, ни в другой раз заявитель не обращался с жалобами на условия содержания или неоказание медицинской помощи.

64. 3 сентября 2013 г. у заявителя случился гипертонический криз во время судебного заседания. Прибывшие врачи "скорой помощи" оказали ему необходимую помощь.

65. 6 сентября 2013 г. заявителя после его жалоб на головные боли положили в больницу Следственного изолятора N ИЗ-77/2. При поступлении заявителю был поставлен диагноз "гипертония". Он провел в больнице не менее двух месяцев, в течение которых осуществлялся мониторинг его артериального давления.

66. Заявитель утверждал, что условия его содержания в Следственном изоляторе N ИЗ-77/2 были неудовлетворительными, в частности, в связи с короткой продолжительностью прогулок и недостаточностью санитарно-гигиенических мер. Он уточнял, что унитаз отделен от жилой зоны перегородкой, доходящей до подбородка и не дающей достаточных возможностей уединиться. Согласно письму заявителя от 30 июля 2013 г. с момента перевода в Следственный изолятор N ИЗ-77/2 у него не было возможности принять душ.

67. Согласно утверждениям властей Российской Федерации об условиях содержания в камерах Следственного изолятора N ИЗ-77/2 туалет был отделен от остальной части камеры твердой перегородкой, которая обеспечивала возможность уединиться, туалеты находились в удовлетворительном состоянии, дезинфекция и дезинсекция камер производились каждые три месяца и по мере необходимости. Заявитель имел право на ежедневную прогулку продолжительностью один час. В следственном изоляторе один раз в неделю в камере осуществлялись уборка и смена постельного белья, камеры были оборудованы системой принудительной вентиляции, и они могли проветриваться через форточку. В камерах обеспечивается искусственное освещение мощностью 100 ватт в дневное время и 75 ватт в ночное. Через застекленные окна в камеры поступает достаточное количество дневного света.

68. По ходатайству адвоката заявителя, поданного в неустановленную дату, 31 января 2014 г. заявителя осмотрел офтальмолог и диагностировал у него сильную близорукость (минус 13 диоптрий на оба глаза).

D. Транспортировка заявителя из следственного изолятора в суд и обратно

69. В ходе рассмотрения уголовного дела заявителя, которое началось в июле 2013 года, заявителя и других обвиняемых по его делу регулярно перевозили из следственных изоляторов в суд и обратно. Каждую неделю всех подсудимых возили на слушания дела по три или четыре дня подряд. По утверждениям властей Российской Федерации, по делу заявителя было проведено 91 судебное заседание, по-видимому, заявителя возили на каждое из них. Типичный распорядок дня в дни проведения судебных заседаний приведен в следующей выдержке за две недели, представленной заявителем:

Распорядок дня	Дата
	02.07.2013	03.07.2013	04.07.2013	09.07.2013	10.07.2013	11.07.2013
Подъем	5.00	6.00	7.00	6.20	6.20	6.20
Сбор перед транспортировкой	6.10	7.45	8.00	7.30	7.40	7.30
Посадка в автозак	9.30	9.30	9.30	9.30	9.30	9.30
Автозак прибыл в суд	10.00	10.00	10.00	10.00	10.00	10.00
Судебное заседание закончилось	17.00	Перенесено	19.00	17.00	18.00	15.00
Посадка в автозак	20.00	20.00	20.00	21.00	20.30	17.00
Прибытие в изолятор N ИЗ-77/2	21.00	21.00	21.00	21.30	21.30	19.00
Прибытие в камеру	23.40	22.30	00.10	23.10	22.45	19.40

70. Заявитель утверждал, что из-за такого распорядка дня у него было недостаточно времени для сна между судебными заседаниями и на подготовку к предстоящим заседаниям. Кроме того, он был лишен возможности получать горячее питание.

71. Далее он отмечал, что условия в пунктах сбора следственного изолятора и в автозаке были ужасными, в частности, из-за того, что они были переполнены. По словам заявителя, его вместе с другими задержанными и их вещами сажали в маленькую металлическую кабину без окон, которая проветривалась только через люк в крыше. Расстояние между скамьями составляло 30 см, и задержанные должны были входить и выходить, пробираясь через своих товарищей. Курение было разрешено, и это причиняло дополнительные неудобства, особенно тем, кто не курит. Иногда их перевозили в автозаках, разделенных на тесные металлические камеры на одного человека. В обоих типах автозаков в салоне было слишком жарко летом и холодно зимой. Перевозка занимала от двух до шести часов в зависимости от количества остановок и дорожных условий. Во время транспортировки не было возможности пользоваться туалетом, даже на других пунктах сбора, где автозак мог стоять часами.

72. В Московском городском суде до и после заседаний заявитель и другие обвиняемые по его делу содержались в конвойных помещениях. По утверждениям заявителя, они были плохо освещены и часто были переполнены, они могли сходить в туалет лишь при условии, если конвоир был свободен. Некоторые конвойные камеры на первом этаже суда имели площадь всего 2 кв. м, при этом в каждой могло содержаться по двое задержанных. Слова заявителя подтверждаются свидетельскими показаниями еще одного сообвиняемого по его делу, Н. Ю. Кавказского, а также трех сокамерников, не имеющих отношения к настоящему делу. Их подробные показания о транспортировке из следственного изолятора и обратно в период, относящийся к обстоятельствам дела, а также о конвойных помещениях Московского городского суда совпадают с утверждениями заявителя.

73. Власти Российской Федерации настаивали, что утренняя перевозка в суд занимала не более 1,5 часов, а обратно в следственный изолятор - до трех часов из-за вечерних пробок. Кроме того, распорядок дня заявителя предполагал восемь часов непрерывного сна. Они указывали, что подъем в следственных изоляторах производится в 6.00, посадка в транспортное средство - в 8.00, а высадка после судебного заседания - в 21.30, сбор до и после перевозки занимает не более 30 минут. Всем задержанным выдается сухой паек на целый день в суде, а в обед им дают горячую воду. Далее власти Российской Федерации отметили, что для перевозки используются модели КАМАЗ-4308-АЗ, КАМАЗ-ОТС-577489-АЗ (оба рассчитаны на 32 задержанных), ГАЗ-326041-АЗ (рассчитан на семерых задержанных) и ГАЗ-3309-АЗ (рассчитан на 19 задержанных) 2009-2011 годов. По поводу конвойных помещений в Московском городском суде власти Российской Федерации указали, что заявители и другие сообвиняемые по его делу содержались в конвойной зоне суда, где оборудованы четыре камеры площадью 12 кв. м каждая и туалеты, в том числе для инвалидов, которыми заявители могли пользоваться по требованию в сопровождении конвоя. Власти Российской Федерации утверждали, что в камерах имеется достаточное освещение и вентиляция и что там есть столы и скамейки. Во время перерывов в судебном заседании подсудимые могут пользоваться электрочайником для кипячения воды.

E. Условия содержания заявителя в залах судебных заседаний

74. 6 июня 2013 г. в зале N 338 Московского городского суда началось рассмотрение дела. Московский городской суд предоставил свои помещения Замоскворецкому районному суду г. Москвы, чтобы могли присутствовать все участники слушаний, зрители и журналисты. В этом зале 10 подсудимых содержались в стеклянной кабине размерами 3,2 Х 1,7 Х 2,3 метров (по высоте). Власти Российской Федерации утверждали, что стеклянная кабина в суде - это стационарная конструкция, состоящая из стальной рамы и листов пуленепробиваемого стекла с перегородкой внутри, потолка из стальной сетки-рабицы и укрепленной двери, в кабине имеются скамьи. В стенах кабины оборудованы прорези для обмена документами между подсудимыми и их адвокатами, вентиляционные отверстия располагаются на уровне пола, а рядом со скамьей подсудимых установлен кондиционер. Кабина оснащена микрофонами, позволяющими советоваться с адвокатами и облегчающими подсудимым участие в слушании дела. Власти Российской Федерации уточнили, что конвоиры охраняют кабину с обеих сторон, наблюдают за подсудимыми и пресекают любые попытки "вступить в контакт с посторонними". Вместе с тем с разрешения суда подсудимые могут общаться со своими адвокатами.

75. Заявитель утверждал, что стеклянная кабина была очень маленькая и что в ней плохо работала вентиляция, а также что она практически звуконепроницаема, а это мешает подсудимым участвовать в слушании дела и общаться с адвокатом. У скамей нет спинок, а из-за нехватки места невозможно держать документы, в ходе слушаний отсутствовала возможность советоваться с адвокатом или изучать материалы дела. Кроме того, заявитель отмечал, что из кабины он не мог видеть рассматриваемые на заседании видеоматериалы вследствие большого расстояния между кабиной и экраном и плохого зрения.

76. В августе 2013 года судебное разбирательство продолжилось в зале N 635 Московского городского суда. Этот зал оборудован двумя стеклянными кабинами, аналогичными тем, что находятся в зале N 338, только без прорезей. Каждая кабина имеет размеры 4 х 1,2 х 2,3 метра (по высоте). Со 2 августа 2013 г. одного из подсудимых перестали помещать в стеклянную кабину в связи с изменением избранной ему меры пресечения. Остальных девятерых сообвиняемых распределяли между двумя кабинами.

77. С середины сентября до конца 2013 года заседания по делу продолжились в Никулинском районном суде г. Москвы (в зале заседаний N 303), а в январе и феврале 2014 года - в Замоскворецком районном суде г. Москвы (в зале заседаний N 410). В этих залах стоят металлические клетки, в которых во время заседаний сидели девять сообвиняемых (с 19 декабря 2013 г. - восемь), в том числе заявитель. Согласно предоставленным заявителем фотографиям размеры клеток совпадают с размерами стеклянных кабин, о которых говорилось выше. В них тоже не было мебели, кроме скамей.

F. Судебное разбирательство по делу заявителя

78. 6 июня 2013 г. в Замоскворецком районном суде г. Москвы начались предварительные слушания уголовного дела в отношении 10 участников митинга на Болотной площади по обвинению в участии в массовых беспорядках и применении насилия в отношении сотрудников полиции. 18 июня 2013 г. в том же суде началось рассмотрение дела по существу.

79. 13 ноября 2013 г. сотрудник полиции Ф., потерпевший по делу заявителя, был допрошен в качестве свидетеля. Он рассказал, что заявитель бросил неустановленный предмет желтого цвета, который попал ему в плечо и причинил ему боль. Заявитель попросил огласить в суде показания Ф. в ходе следствия, в которых не упоминался ни желтый предмет, ни заявитель. Заявитель отметил, что в ходе следствия не было проведено опознания, на котором Ф. мог бы опознать нападавшего, вместо этого была проведена очная ставка Ф. и заявителя, на которой заявитель был единственным человеком, которого представили Ф. в качестве вероятного нападавшего. Суд оставил без удовлетворения ходатайство заявителя об оглашении показаний Ф.

80. 21 февраля 2014 г. Замоскворецкий районный суд г. Москвы вынес приговор. В частности, он пришел к следующим выводам:

"...С 16.20 до 20.00 6 мая 2012 г. на... Болотной площади... неустановленные лица... стали призывать присутствующих [на месте проведения митинга] лиц к движению за пределы согласованного места проведения митинга, неподчинению законным требованиям сотрудников полиции... применению насилия... что привело к возникновению массовых беспорядков, сопровождавшихся применением насилия в отношении представителей власти в связи с исполнением ими своих должностных обязанностей... и уничтожением имущества.

В тот же день, не позднее 17.00, у [подсудимых] возник преступный умысел на участие в массовых беспорядках и применение насилия...

При этом, реализуя свой преступный умысел, Я. Г. Белоусов, находясь в неустановленном месте в неустановленное время, приобрел неустановленный твердый предмет желтого цвета шарообразной формы в целях использования его для применения насилия в отношении представителей власти...

Я. Г. Белоусов... [и другие участники]... неоднократно скандировали антиправительственные лозунги.

Кроме того... участники массовых беспорядков забрасывали... сотрудников полиции... кусками асфальтного покрытия, камнями, палками и другими предметами, которые попадали им по различным частям тела, а [подсудимые] в ходе возникших массовых беспорядков, участниками которых они стали, во исполнение возникшего у каждого из них умысла на применение насилия в отношении представителей власти... применили в отношении [этих] представителей власти... физическое насилие, не опасное для их жизни и здоровья...

Я. Г. Белоусов применил насилие, не опасное для жизни и здоровья, в отношении [Ф.]...

6 мая 2012 г., с 17.00 до 20.10... неустановленные участники массовых беспорядков, действуя умышленно, нанесли не менее трех ударов руками и ногами по голове, телу и конечностям [Ф.], после чего Я. Г. Белоусов, действуя умышленно... прицельно бросил в [Ф.] неустановленный твердый предмет желтого цвета шарообразной формы, который попал [Ф.] в верхнюю часть груди справа, причинив тем самым потерпевшему физическую боль.

В результате действий Я. Г. Белоусова и иных неустановленных лиц [Ф.] была причинена физическая боль в местах ударов, а также телесные повреждения в виде гематомы и ссадин мягких тканей теменной области, гематомы... правого предплечья, ссадин... правой голени, которые как в совокупности, так и по отдельности расцениваются как повреждения, не причинившие вреда здоровью, не повлекшие за собой кратковременного расстройства здоровья или незначительной стойкой утраты общей трудоспособности...

Я. Г. Белоусов виновным себя... не признал и показал, что... он... решил выяснить, почему не начинается митинг [,] прошел по Малому Каменному мосту... и увидел цепочку ОМОНа [и сотрудников, которые] проводили задержания... Я. Г. Белоусов решил посмотреть, можно ли выйти, и прошел примерно к середине Болотной набережной, где увидел девушку, которая, наступив на какой-то предмет, чуть не упала. Не разбирая и ни в кого не целясь, Я. Г. Белоусов схватил этот предмет желтоватого оттенка, оказавшийся на ощупь мягким и склизким, и бросил его вперед... Встав в... цепочку, Я. Г. Белоусов кричал вместе со всеми лозунги: "Один за всех и все за одного", "Пока мы едины - мы непобедимы". В этот момент к нему подбежали трое сотрудников полиции, схватили его и понесли к спецтранспорту...

Сотрудник полиции [Ф.] показал, что... когда оцепление было восстановлено... [Ф.] в составе группы задержания выдвинулся для задержания одного из нарушителей... но его ударили еще три раза чем-то твердым по голове... затем он получил удар каким-то тяжелым предметом округлой формы в районе правого плеча. При этом боковым зрением он заметил [Я. Г. Белоусова], который размахнулся и кинул что-то, [похожее на] бильярдный шар.

Я. Г. Белоусов... был заснят на пленку в момент, когда кидал какой-то желтый предмет в сотрудников полиции...

Доводы защиты об отсутствии события преступления, а именно события массовых беспорядков, суд считает надуманными, так как... в результате спланированных действий группы лиц, организовавших... затруднение в прохождении колонны митингующих на территорию предполагаемого проведения митинга, где располагалась сцена, что вызвало возникновение в среде демонстрантов очагов недовольства в отношении... сотрудников полиции... лидеры... следуя во главе колонны и имея возможность беспрепятственно пройти к месту митинга, изменили тактику, призвав людей к... "сидячей забастовке" и надеясь таким образом заставить власти принять выгодное для них решение для изменения расположения оцепления и расширения места проведения митинга по сравнению с ранее запланированным... В результате... демонстранты с применением силы прорвали выстроенный ряд оцепления... Произошедшая дестабилизация общественного порядка... в результате скопления большой массы людей, слабо управляемой и подстрекаемой организованными действиями отдельных групп граждан... обусловила возникновение у подсудимых умысла на участие в подобных действиях, сопровождавшихся бросками в сторону сотрудников полиции кусков асфальта, пластиковых бутылок и иным применением к ним насилия. Осознавая свое участие в стихийно возникших беспорядках и желая участвовать в них, подсудимые активно включились в массовое движение...

...Суд принимает во внимание характер и степень фактического участия [заявителя] в массовых беспорядках и считает возможным... назначить ему наказание ниже низшего предела, установленного санкцией части второй статьи 212 УК РФ".

81. Заявителю было назначено наказание в виде лишения свободы сроком два года и шесть месяцев путем частичного сложения наказания в виде лишения свободы сроком на два года по статье 212 УК РФ и наказания в виде лишения свободы сроком на один год по статье 318 УК РФ. При исчислении срока отбывания наказания учитывалось время предварительного содержания заявителя под стражей.

82. Заявитель обжаловал приговор. Он оспаривал вывод суда первой инстанции о том, что имели место массовые беспорядки, утверждая, что происходили только отдельные столкновения протестующих с сотрудниками полиции, так как власти в последний момент решили изменить схему митинга и применяли чрезмерные меры с целью держать толпу под контролем. Он отрицал, что брошенный им предмет в кого-то попал. Заявитель утверждал, что при проведении очной ставки с потерпевшим, сотрудником полиции Ф., был нарушен порядок допроса, и жаловался на то, что суд отказался огласить протокол допроса Ф. в ходе следствия. Кроме того, он жаловался на условия его транспортировки в суд, плотность графика судебных заседаний и на содержание его в стеклянной кабине во время судебного разбирательства, утверждая, что это мешало ему общаться с адвокатом.

83. 20 июня 2014 г. Московский городской суд оставил приговор суда первой инстанции без изменения, уменьшив срок назначенного заявителю наказания до двух лет и трех месяцев путем частичного сложения наказания в виде лишения свободы сроком на один год и девять месяцев в соответствии со статьей 212 УК РФ и наказания в виде лишения свободы сроком на девять месяцев по статье 318 УК РФ.

84. 8 сентября 2014 г. заявитель закончил отбывать наказание и был освобожден из-под стражи.

II. Соответствующие законодательство Российской Федерации и правоприменительная практика

85. Уголовный кодекс Российской Федерации устанавливает следующее:

"...Статья 212. Массовые беспорядки

1. Организация массовых беспорядков, сопровождавшихся насилием, погромами, поджогами, уничтожением имущества, применением огнестрельного оружия, взрывчатых веществ или взрывных устройств, а также оказанием вооруженного сопротивления представителю власти, наказываются лишением свободы на срок от четырех до десяти лет.

2. Участие в массовых беспорядках, предусмотренных частью первой настоящей статьи,

наказывается лишением свободы на срок от трех до восьми лет.

3. Призывы к активному неподчинению законным требованиям представителей власти и к массовым беспорядкам, а равно призывы к насилию над гражданами

наказываются ограничением свободы на срок до двух лет, либо арестом на срок от двух до четырех месяцев, либо лишением свободы на срок до двух лет...

Статья 318. Применение насилия в отношении представителя власти

1. Применение насилия, не опасного для жизни или здоровья, либо угроза применения насилия в отношении представителя власти или его близких в связи с исполнением им своих должностных обязанностей,

наказывается штрафом в размере до двухсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до восемнадцати месяцев, либо арестом на срок до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до пяти лет...".

86. Обзор соответствующего законодательства Российской Федерации об условиях и продолжительности предварительного содержания под стражей приведен в Постановлении Европейского Суда по делу "Долгова против Российской Федерации" (Dolgova v. Russia) от 2 марта 2006 г., жалоба N 11886/05* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. N 8 (примеч. редактора).), §§ 26-31, и в Постановлении Европейского Суда по делу "Линд против Российской Федерации" (Lind v. Russia) от 6 декабря 2007 г., жалоба N 25664/05* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 3 (примеч. редактора).), §§ 47-52.

87. Обзор соответствующих нормативно-правовых актов и европейских стандартов относительно условий содержания в пенитенциарных учреждениях изложен в Постановлении Европейского Суда по делу "Ананьев и другие против Российской Федерации" (Ananyev and Others v. Russia) от 10 января 2012 г., жалобы NN 42525/07 и 60800/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2012. N 8 (примеч. редактора).), §§ 55 и последующие.

Право

I. Объединение жалоб для рассмотрения в одном производстве

88. Учитывая, что обе жалобы касаются одних и тех же вопросов факта и права, Европейский Суд приходит к выводу, что их следует объединить для рассмотрения в одном постановлении согласно пункту 1 правила 42 Регламента Суда.

II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в части предварительного содержания заявителя под стражей

89. Заявитель представил целый ряд жалоб на нарушение статьи 3 Конвенции в связи с различными аспектами предварительного содержания его под стражей. В частности, он жаловался на условия его содержания в следственных изоляторах. Далее он утверждал, что во время содержания под стражей ему не оказывали надлежащей медицинской помощи. Наконец, он жаловался на условия его транспортировки в суд и обратно и на условия содержания в пунктах сбора следственных изоляторов и в конвойном помещении Московского городского суда. Статья 3 Конвенции предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Приемлемость жалобы

90. Европейский Суд отмечает, что жалобы не являются явно необоснованными по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Европейский Суд также отмечает, что они не являются неприемлемыми по каким-либо иным основаниям. Следовательно, они должны быть объявлены приемлемыми для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Условия содержания заявителя в следственных изоляторах

91. Заявитель утверждал, что неудовлетворительные условия его содержания под стражей нарушили статью 3 Конвенции. Доводы сторон относительно материальных условий содержания под стражей приведены в §§ 56-59 и 66-67 настоящего Постановления. У сторон нет разногласий относительно основных фактов, имеющих значение при оценке условий содержания под стражей, в частности, площади камер, количества задержанных, содержавшихся в одной камере с заявителем, и санитарно-гигиенических условий. Тем не менее стороны разошлись во мнениях о том, являются ли эти условия унижающим достоинство обращением по смыслу статьи 3 Конвенции. Заявитель, в частности, утверждал, что 4 кв. м на человека недостаточно для того, чтобы избежать переполненности и что это усугублялось другими факторами, например, недостаточной вентиляцией и освещением, недостаточной высотой перегородки между туалетом и жилой площадью и тем, что продолжительность ежедневной прогулки составляла всего один час. Власти Российской Федерации, напротив, считали, что условия содержания заявителя под стражей соответствовали стандартам, касающимся нормы площади на одного человека, освещения, температуры в камере, туалетов и гигиенических условий.

92. Европейский Суд постоянно подчеркивает, что причиняемые человеку страдания и унижения подпадают под действие статьи 3 Конвенции лишь тогда, когда они выходят за рамки неизбежных страданий и унижений, связанных с содержанием под стражей. Государство обязано обеспечивать, чтобы человек содержался под стражей в условиях, которые отвечают требованию уважения его человеческого достоинства и чтобы способ и метод реализации этих мер не причиняли ему трудностей или лишений, превышающих неизбежный уровень страданий заключенного под стражу лица, и что с учетом практических требований лишения свободы его здоровье и благополучие обеспечивались достаточным образом (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, §§ 92-94, ECHR 2000-XI, и Постановление Европейского Суда по делу "Попов против Российской Федерации" (Popov v. Russia) от 13 июля 2006 г., жалоба N 26853/04* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 1 (примеч. редактора).), § 208).

93. При оценке условий содержания под стражей необходимо принимать во внимание их совокупное воздействие, а также конкретные утверждения заявителя (см. Постановление Европейского Суда по делу "Дугоз против Греции" (Dougoz v. Greece), жалоба N 40907/98, § 46, ECHR 2001-II, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Идалов против Российской Федерации" (Idalov v. Russia) от 22 мая 2012 г., жалоба N 5826/03* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. N 5 (примеч. редактора).), § 94). Следует также учитывать продолжительность содержания лица под стражей в тех или иных условиях (см. в числе прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Альвер против Эстонии" (Alver v. Estonia) от 8 ноября 2005 г., жалоба N 64812/01).

94. Для определения того, являются ли обжалуемые заявителем условия содержания под стражей "унижающими достоинство" с точки зрения статьи 3 Конвенции, большое значение имеет такой фактор, как серьезная нехватка места в камере (см. Постановление Европейского Суда по делу "Каралевичюс против Литвы" (Karaleviсius v. Lithuania) от 7 апреля 2005 г., жалоба N 53254/99, § 36, а также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ананьев и другие против Российской Федерации").

95. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что в течение всего периода содержания под стражей заявитель находился в камерах, где на него приходились около 4 кв. м площади. Ему обеспечивалось индивидуальное спальное место, и он никогда не утверждал, что условия в камерах, касающиеся, например, столов, коек и туалетов, препятствовали ему свободно перемещаться по камере (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Владимир Беляев против Российской Федерации" (Vladimir Belyayev v. Russia) от 17 октября 2013 г., жалоба N 9967/06* (* См.: там же. 2014. N 8 (примеч. редактора).), § 34, и в качестве примера противоположной ситуации Постановление Европейского Суда по делу "Евгений Алексеенко против Российской Федерации" (Yevgeniy Alekseyenko v. Russia) от 27 января 2011 г., жалоба N 41833/04* (* См.: там же. 2012. N 3 (примеч. редактора).), § 87, а также Постановление Европейского Суда по делу "Манулин против Российской Федерации" (Manulin v. Russia) от 11 апреля 2013 г., жалоба N 26676/06* (* См.: там же. 2014. N 5 (примеч. редактора).), § 46).

96. Европейский Суд отмечает, что туалеты в камерах были отделены от жилой зоны, хотя перегородка и не доходила до потолка. Кроме того, в Следственных изоляторах NN ИЗ-77/5 и ИЗ-77/2 в каждую камеру, где содержался заявитель, беспрепятственно поступал дневной свет. На окнах не было металлических решеток или иных приспособлений, препятствующих доступу в камеру дневного света. При наличии форточки ее можно было открыть для поступления свежего воздуха. Дополнительно камеры были оборудованы искусственным освещением и вентиляцией.

97. Кроме того, с учетом доводов сторон Европейский Суд считает установленным, что заявителю разрешалась ежедневная прогулка продолжительностью один час. Обычно в камерах имелся кран с холодной водой, и задержанные могли принимать душ каждые семь дней. Европейский Суд также принимает во внимание фотографии камер соответствующих следственных изоляторов, прогулочного двора, общих камер и туалетов в них, которые, по-видимому, не находились в очень плохом или грязном состоянии.

98. Европейский Суд признает, что некоторые аспекты условий содержания заявителя под стражей не соответствовали требованиям, установленным Минимальными стандартными правилами обращения с заключенными, Европейскими пенитенциарными правилами и рекомендациями Комитета по предупреждению пыток, в том числе, поскольку у задержанных не было возможности достаточно часто принимать горячий душ, а также в связи с ограничениями пребывания вне камер и получения питьевой воды. Тем не менее, учитывая совокупное воздействие указанных условий, Европейский Суд не считает, что условия содержания заявителя под стражей, хотя и не являлись удовлетворительными, достигли уровня жестокости, необходимого для того, чтобы обращение считалось бесчеловечным или унижающим достоинство по смыслу статьи 3 Конвенции (см. в качестве аналогичного примера Постановление Европейского Суда по делу "Фетисов и другие против Российской Федерации" (Fetisov and Others v. Russia) от 17 января 2012 г., жалобы NN 43710/07, 6023/08, 11248/08, 27668/08, 31242/08 и 52133/08* (* См.: там же. 2013. N 7 (примеч. редактора).), §§ 137-138, и для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Владимир Беляев против Российской Федерации", § 36).

99. Следовательно, Европейский Суд приходит к выводу, что в связи с условиями содержания заявителя в следственных изоляторах по делу властями Российской Федерации не было допущено нарушения статьи 3 Конвенции.

2. Предполагаемое неоказание заявителю надлежащей медицинской помощи

100. Заявитель утверждал, что ему не была оказана надлежащая медицинская помощь в связи с имеющимися у него проблемами со здоровьем. В частности, он жаловался на то, что во время предварительного содержания под стражей ему не оказывали необходимой медицинской помощи по поводу бронхиальной астмы, прогрессирующей близорукости и гипертонии. Он отмечал, что по предложению следователя от 3 октября 2012 г. (см. § 61 настоящего Постановления) не было проведено медицинского осмотра. Власти Российской Федерации утверждали, что заявителя осматривали при поступлении в следственные изоляторы 19 и 21 июня 2012 г. и 29 июня 2013 г., при этом было установлено, что у него хорошее состояние здоровья. Они предоставили копии медицинских справок, составленных по результатам осмотра заявителя при поступлении в следственные изоляторы 19 и 21 июня 2012 г., и документов о длительном наблюдении заявителя в больнице места заключения, которое началось 9 сентября 2012 г.

101. Европейский Суд отмечает, что согласно заключению врачей у заявителя была сильная близорукость, которая действительно прогрессировала в 2009 - 2014 годах. Однако у Европейского Суда нет достаточных доказательств, чтобы прийти к выводу, что ухудшение зрения у заявителя произошло или усугубилось во время содержания под стражей в 2012-2013 годах, как он это утверждал. Далее Европейский Суд отмечает, что заявитель не обращался с жалобами на состояние здоровья к членам общественной наблюдательной комиссии по контролю за следственными изоляторами, посещавшим его 28 ноября 2012 г. и 11 января 2013 г. Соответственно, что касается близорукости и бронхиальной астмы, Европейский Суд не находит доказательств, подтверждающих утверждения о том, что серьезность и безотлагательность этих проблем со здоровьем требовали принятия немедленных мер. Следовательно, на основании невыполнения ходатайства следователя от 3 октября 2012 г. нельзя сделать каких-либо выводов. Когда позднее заявителю потребовалось оказать неотложную помощь, ее оказали незамедлительно. Так, 3 сентября 2013 г. была вызвана "скорая помощь" в связи с тем, что у заявителя случился гипертонический криз, и его положили в больницу следственного изолятора на длительное наблюдение. Ничто в материалах дела не указывает на то, что в той ситуации данных мер оказалось недостаточно.

102. Следовательно, власти Российской Федерации выполнили свое позитивное обязательство по оказанию заявителю надлежащей медицинской помощи. Соответственно, в связи с этим по делу не было допущено нарушения статьи 3 Конвенции.

3. Условия транспортировки заявителя в суд и обратно

103. Заявитель утверждал, что его перевозка из следственных изоляторов в суд и обратно представляла собой бесчеловечное и унижающее достоинство обращение. Он жаловался на то, что его транспортировка осуществлялась слишком часто и продолжалась чрезмерно длительно, что условия в пунктах сбора следственных изоляторов и в автозаках были ужасными, а распорядок дня был слишком насыщенным и не оставлял ему достаточно времени для сна. Он утверждал, что совокупность вышеуказанных факторов привела к его физическому истощению и эмоциональной усталости.

104. Доводы сторон относительно того, как часто производилась транспортировка и как долго она продолжалась, а также условий в пунктах сбора, конвойных помещениях и автозаках, приведены в §§ 69-73 настоящего Постановления.

105. Европейский Суд рассмотрит эти жалобы с учетом общих принципов, изложенных в §§ 92-93 настоящего Постановления и в его постановлениях по вопросам транспортировки задержанных (см. Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. N 7 (примеч. редактора).), §§ 112-120, ECHR 2005-X (извлечения), Постановление Европейского Суда по делу "Старокадомский против Российской Федерации" (Starokadomskiy v. Russia) от 31 июля 2008 г., жалоба N 42239/02* (* См.: там же. 2014. N 8 (примеч. редактора).), §§ 54-60, Постановление Европейского Суда по делу "Светлана Казмина против Российской Федерации" (Svetlana Kazmina v. Russia) от 2 декабря 2010 г., жалоба N 8609/04* (* См.: там же. 2012. N 2 (примеч. редактора).), §§ 76-79, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Идалов против Российской Федерации", §§ 103-108, Постановление Европейского Суда по делу "Евгений Гусев против Российской Федерации" (Yevgeniy Gusev v. Russia) от 5 декабря 2013 г., жалоба N 28020/05, §§ 56-68, а также Постановление Европейского Суда по делу "M.S. против Российской Федерации" (M.S. v. Russia) от 10 июля 2014 г., жалоба N 8589/08* (* См.: там же. 2015. N 4 (примеч. редактора).), §§ 74-77).

106. Доводы властей Российской Федерации в Европейском Суде относительно длительности перевозки в суд и обратно, интенсивности графика транспортировки расходятся с представлениями заявителя. Во-первых, они оспаривали общую продолжительность поездок и сопутствующих процедур. По утверждениям властей Российской Федерации, в дни слушаний подъем у заявителя был в 6.00, а возвращался он в следственные изоляторы в 21.30, таким образом, он мог спать с течение восьми часов ежедневно. Вместе с тем Европейский Суд отмечает утверждения заявителя, согласно которым после возвращения в следственный изолятор задержанные должны были ждать в пункте сбора до двух часов, чтобы пройти проверку. Европейский Суд принимает к сведению замечание государства-ответчика о том, что время сбора составляет не более 30 минут, но считает его не подкрепленным доказательствами в отличие от утверждений заявителя, которые подтверждаются свидетельскими показаниями. Кроме того, власти Российской Федерации не указали, сколько времени отводилось на прием пищи и личную гигиену после того, как заявитель возвращался назад в камеру. Помимо этих важнейших потребностей, заявитель также указывал на необходимость подготовиться к предстоящим судебным заседаниям. С учетом вышеизложенного Европейский Суд признает, что, даже если исходить из доводов властей Российской Федерации, распорядок дня заявителя в дни проведения судебных заседаний предоставлял ему недостаточно времени на отдых и сон (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Евгений Гусев против Российской Федерации", § 57).

107. Европейский Суд также отмечает, что власти Российской Федерации не предоставили замечаний относительно условий в пунктах сбора следственных изоляторов. Таким образом, он признает обоснованными утверждения заявителя о переполненности и в целом неудовлетворительных условиях в этих пунктах. Что касается конвойных помещений в Московском городском суде, власти Российской Федерации предоставили данные только о конвойной зоне на пятом этаже, оставив без внимания утверждения о переполненности и плохих условиях в конвойных помещениях на первом этаже здания суда. Следовательно, Европейский Суд признает обоснованными утверждения заявителя о том, что он, по крайней мере иногда, содержался в стесненных условиях, не всегда мог пользоваться туалетом и проводил в этих условиях по нескольку часов в день.

108. Относительно длительности транспортировки власти Российской Федерации отмечали, что она продолжалась полтора часа утром и три часа вечером. Это утверждение не подкрепляется документами и оспаривается заявителем, который считает указанные сроки сильно заниженными. Заявитель и другие сообвиняемые по его делу, со своей стороны, представили подробные и согласующиеся между собой версии о сроках и обстоятельствах своей транспортировки, подтвердив их показаниями троих свидетелей. На основании всех имеющихся в его распоряжении доказательств Европейский Суд считает установленным, что в некоторых случаях продолжительность транспортировки заявителя превышала пять часов. Кроме того, даже если предположить, что доводы властей Российской Федерации соответствуют действительности, эти сроки нельзя считать ничтожно малыми для перевозки в стесненных и вообще неудовлетворительных условиях, учитывая, что заявители должны были переносить ее дважды в день по три или четыре дня подряд каждую неделю.

109. Далее Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не предоставили подробного описания условий перевозки заявителя в автозаках. Они указали только модели автозаков и количество задержанных, на которое они рассчитаны. Заявитель утверждал, что в разные дни его перевозили в различных автозаках, но практически всегда они были переполнены. Хотя он и не смог указать размер автозаков и количество перевозимых в них человек, описания порядка размещения задержанных достаточно, чтобы признать, что их транспортировка осуществлялась в переполненных условиях. Кроме того, в некоторых случаях заявителя перевозили в автозаках, разделенных на тесные одиночные камеры, а подобные условия транспортировки Европейский Суд уже признавал не соответствующими требованиям статьи 3 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "М.С. против Российской Федерации", §§ 74-77). Далее Европейский Суд считает установленным, что в автозаках отсутствовали достаточно эффективные системы вентиляции, отопления и охлаждения воздуха и возможность пользоваться туалетом. Совокупность этих факторов усугубила негативные последствия неудовлетворительных условий транспортировки, которые усиливались по мере увеличения продолжительности перевозки в суд и обратно (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Идалов против Российской Федерации", § 103).

110. Европейский Суд полагает, что в настоящем деле совокупное воздействие длительных поездок в сложных условиях, к которым добавлялось содержание в пунктах сбора в следственных изоляторах и в конвойной зоне суда в сочетании с недостаточным сном, по-видимому, по своей интенсивности причинило заявителю физические страдания и вызвало у него психическую усталость. Указанное обращение продолжалось в течение семи месяцев во время судебного разбирательства по делу заявителя, то есть тогда, когда концентрация внимания и ясность ума нужны были ему больше всего (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации", § 119).

111. Таким образом, Европейский Суд приходит к выводу, что заявитель подвергся бесчеловечному и унижающему достоинство обращению, нарушающему требования статьи 3 Конвенции. Соответственно, по делу было допущено нарушение этой статьи Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в связи с содержанием заявителя в стеклянных кабинах и металлических клетках во время судебных заседаний

112. Заявитель жаловался на то, что его содержание в стеклянных кабинах и металлических клетках во время судебных заседаний представляло собой унижающее достоинство обращение. В связи с этим он ссылался на статью 3 Конвенции.

A. Приемлемость жалобы

113. Власти Российской Федерации утверждали, что жалоба заявителя на нарушение статьи 3 Конвенции в связи с содержанием в стеклянных кабинах была подана с нарушением установленных сроков. Они отмечали, в частности, что шестимесячный срок нужно отсчитывать с момента прекращения предполагаемого жестокого обращения, а не с момента окончания производства по уголовному делу, так как кассационный суд был не в состоянии обеспечить средство правовой защиты в связи с условиями содержания в зале судебных заседаний в ходе рассмотрения дела судом первой инстанции. Поэтому они полагали, что в связи с содержанием в стеклянных кабинах шестимесячный срок начал течь в неустановленный день в сентябре 2013 года, когда дело стало рассматриваться в здании другого суда, где подсудимые содержались в металлических клетках, то есть в других условиях. В отношении этих условий шестимесячный срок нужно отсчитывать со дня, следующего за днем окончания рассмотрения дела судом первой инстанции.

114. Европейский Суд допускает, что содержание заявителя в стеклянных кабинах и в металлических клетках - это два разных периода с существенно отличающимися условиями содержания и что их нельзя рассматривать как длящуюся ситуацию для целей исчисления шестимесячного срока, о котором говорится в пункте 1 статьи 35 Конвенции. Европейский Суд отмечает, что предполагаемое жестокое обращение имело место во время рассмотрения дела судом первой инстанции, которое закончилось 21 февраля 2014 г., и заявитель не утверждал, что оно продолжилось при рассмотрении дела судом кассационной инстанции. Европейский Суд принимает довод властей государства-ответчика о том, что в связи с условиями содержания в зале судебных заседаний у заявителя не было средств правовой защиты, в частности, поскольку суд кассационной инстанции был не в состоянии принять меры по поводу предполагаемого нарушения. Следовательно, Европейский Суд согласен с властями государства-ответчика в том, что в данном случае шестимесячный срок нужно отсчитывать с момента прекращения предполагаемого жестокого обращения. Далее Европейский Суд отмечает, что заявитель подал жалобу на содержание в стеклянных кабинах 19 августа 2013 г., она была коммуницирована государству-ответчику 13 сентября 2013 г. в составе жалобы N 2653/13, когда заявителя всё еще помещали в стеклянную кабину. Жалоба на содержание в металлических клетках была подана 2 сентября 2014 г. в составе жалобы N 60980/14, то есть более чем через шесть месяцев с момента окончания рассмотрения дела судом первой инстанции.

115. Исходя из изложенного Европейский Суд приходит к выводу, что заявитель пропустил срок для подачи жалобы на нарушение статьи 3 Конвенции в связи с содержанием в металлических клетках. Эта жалоба должна быть отклонена в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Гришин против Российской Федерации" (Grishin v. Russia) от 15 ноября 2007 г., жалоба N 30983/02* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 4 (примеч. редактора).), § 83).

116. Европейский Суд полагает, что при подаче жалобы на содержание в стеклянных кабинах заявитель не нарушил правила шести месяцев. Европейский Суд отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Европейский Суд также отмечает, что она не является неприемлемой для рассмотрения по существу ни по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

117. Представленные сторонами описания условий содержания в залах судебных заседаний приведены в §§ 74-77 настоящего Постановления.

118. Заявитель утверждал, что его содержание в стеклянных кабинах представляло собой унижающее достоинство обращение. В частности, он жаловался на скученность в кабинах в залах NN 338 и 635 Московского городского суда и отмечал, что, находясь в этих кабинах, ему было трудно участвовать в судебном заседании и общаться со своим адвокатом. Он указывал, что во время судебного разбирательства он неоднократно жаловался суду на неудобства и сложности, связанные с его содержанием в этих защитных объектах.

119. Власти Российской Федерации считали, что содержание в защитных объектах, о которых идет речь, не представляло собой унижающего достоинство обращения и не причиняло заявителю существенных неудобств. В частности, они утверждали, что обычно всех задержанных, в отношении которых избрана мера пресечения в виде предварительного содержания под стражей, сажают либо в металлические клетки, либо в стеклянные кабины, которыми постепенно заменяются металлические клетки в залах судебных заседаний. Власти Российской Федерации полагали, что в отличие от металлических клеток, стеклянные кабины по внешнему виду не могут сами по себе указывать на нарушение статьи 3 Конвенции. Далее они отмечали, что после первоначально поданных жалоб на стесненные условия в зале N 338 судебное разбирательство перенесли в зал судебных заседаний N 635, где стояли две кабины, а значит, было больше места для подсудимых.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Общие принципы

120. Как неоднократно заявлял Европейский Суд, статья 3 Конвенции закрепляет одну из наиболее важных ценностей демократического общества. Она в абсолютных выражениях запрещает пытки либо бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание независимо от обстоятельств дела и поведения потерпевшего (см. среди многих других примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV).

121. Ненадлежащее обращение, если на него распространяется действие статьи 3 Конвенции, должно достигать минимального уровня жестокости. Оценка этого минимального уровня относительна и зависит от всех обстоятельств дела, а именно от продолжительности такого обращения, влияния, которое оно оказало на физическое и психическое состояние потерпевшего, и, в некоторых случаях, от пола, возраста и состояния здоровья потерпевшего (см., например, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Яллох против Германии" (Jalloh v. Germany), жалоба N 54810/00, § 67, ECHR 2006-IX). При определении того, является ли такое обращение "унижающим достоинство" по смыслу статьи 3 Конвенции, важным или отягчающим обстоятельством может являться его публичный характер (см., inter alia, Постановление Европейского Суда по делу "Тайрер против Соединенного Королевства" (Tyrer v. United Kingdom) от 25 апреля 1978 г., § 32, Series А, N 26, Постановление Европейского Суда по делу "Эрдоган Ягыз против Турции" (Erdogan Yagiz v. Turkey) от 6 марта 2007 г., жалоба N 27473/02, § 37, а также Постановление Европейского Суда по делу "Куммер против Чешской Республики" (Kummer v. Czech Republic) от 25 июля 2013 г., жалоба N 32133/11, § 64).

122. В контексте мер по обеспечению безопасности в зале судебных заседаний Европейский Суд подчеркивал, что средства, выбранные для обеспечения порядка и безопасности в зале суда, не должны включать в себя принудительные меры, которые по своей жестокости или по своему характеру подпадают под действие статьи 3 Конвенции, поскольку пытки, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание не могут быть оправданы ни при каких обстоятельствах (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Свинаренко и Сляднев против Российской Федерации" (Svinarenko and Slyadnev v. Russia), жалобы NN 32541/08 и 43441/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 11 (примеч. редактора).), § 127, ECHR 2014 (извлечения)). В частности, Европейский Суд приходил к выводу, что содержание в металлической клетке не соответствует требованиям статьи 3 Конвенции ввиду того, что оно объективно нарушает достоинство человека (см. там же, §§ 135-138).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

123. В настоящем деле Европейский Суд должен решить, соответствует ли содержание в стеклянной кабине требованиям статьи 3 Конвенции, и главный вопрос здесь заключается в том, достигает ли такое обращение минимального уровня жестокости, чтобы подпадать под действие этой статьи Конвенции.

124. Европейский Суд полагает, что стеклянные кабины не выглядят так жестко, как металлические клетки, один лишь вид которых способен создать у зрителей неблагоприятное впечатление о подсудимом и вызвать в нем чувства унижения, беспомощности, страха, боли и собственной неполноценности. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что стеклянные сооружения используются в залах судебных заседаний в других государствах-участниках (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Свинаренко и Сляднев против Российской Федерации", § 76), хотя они бывают разной конструкции, от стеклянных кабин до стеклянных перегородок, а в большинстве государств они применяются только тогда, когда подсудимый представляет особую опасность для общества.

125. Европейский Суд согласен с властями Российской Федерации в том, что, вообще говоря, содержание подсудимых за стеклянными перегородками или в стеклянных кабинах само по себе не предполагает унижения, достаточного для того, чтобы достичь минимального уровня жестокости, как при содержании в металлических клетках. Однако этот уровень может достигаться, если все обстоятельства их содержания в таких местах, взятые в совокупности, причиняют им страдания или лишения, превышающие неизбежный уровень страданий заключенного под стражу лица (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши", §§ 92-94). В связи с этим Европейский Суд тщательно рассмотрит все обстоятельства содержания заявителя в стеклянных кабинах с целью установить, действительно ли условия его содержания там в совокупности достигли минимального уровня жестокости, который требуется для того, чтобы обращение с ним считалось унижающим достоинство по смыслу статьи 3 Конвенции.

126. Что касается зала заседаний N 338, Европейский Суд отмечает, что 10 подсудимых содержались в стеклянной кабине площадью 5,4 кв. м, так что они сидели практически вплотную друг к другу. В подобных условиях они должны были находиться на каждом судебном заседании по нескольку часов три дня в неделю на протяжении около двух месяцев. Кроме того, судебный процесс по делу заявителя вызвал большой резонанс и подробно освещался российскими и международными средствами массовой информации, поэтому в стесненных условиях заявители постоянно представали перед широкой аудиторией. Этого достаточно для того, чтобы Европейский Суд пришел к выводу, что условия содержания в зале заседаний N 338 Московского городского суда представляли собой унижающее достоинство обращение, нарушающее требования статьи 3 Конвенции.

127. В отношении последующего содержания подсудимых в зале заседаний N 635 Европейский Суд отмечает, что при их размещении в двух кабинах на заявителя приходилось не менее 1,2 кв. м, что позволяло избежать неудобств и унижения, связанного с чрезмерной скученностью. Европейский Суд не располагает достаточными доказательствами, подтверждающими, что вентиляция, отопление или охлаждение воздуха в стеклянных кабинах в зале заседаний N 635 являлись неудовлетворительными. Сложности, которые стеклянные кабины предположительно создавали для участия заявителя в судебном разбирательстве и его общения с адвокатом, можно считать факторами, усугубляющими тревогу и страдания подсудимых, но самих по себе их недостаточно для достижения порога применения статьи 3 Конвенции. Следовательно, Европейский Суд приходит к выводу, что условия содержания в зале заседаний N 635 Московского городского суда не достигли минимального уровня жестокости, запрещенного статьей 3 Конвенции.

128. Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский Суд заключает, что по делу было допущено нарушение статьи 3 Конвенции в связи с условиями содержания в зале заседаний N 338 Московского городского суда и не было допущено нарушения статьи 3 Конвенции в отношении условий содержания в зале заседаний N 635 того же суда.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции

129. Заявитель со ссылкой на пункт 1 статьи 5 Конвенции жаловался на то, что предварительное содержание его под стражей не было основано на "обоснованном подозрении" в совершении им преступления. Кроме того, он утверждал, что для его предварительного содержания под стражей не было "уместных и достаточных оснований", как того требует пункт 3 статьи 5 Конвенции. В соответствующих частях статья 5 Конвенции предусматривает следующее:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

...(с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения...

3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд...".

A. Приемлемость жалобы

130. Относительно предполагаемой незаконности содержания заявителя под стражей Европейский Суд отмечает, что меру пресечения в виде заключения под стражу ему избрал Басманный районный суд г. Москвы и что впоследствии срок содержания заявителя под стражей несколько раз продлялся этим судом, а после того, как дело было передано в суд, Замоскворецким районным судом г. Москвы. Принимая данные решения, суды не вышли за пределы своей компетенции, и ничто не позволяет предположить, что вынесенные ими постановления были недействительными или незаконными с точки зрения законодательства Российской Федерации. Соответственно, заключение заявителя под стражу и продление сроков содержания его под стражей осуществлялись в установленном законом порядке.

131. Что касается утверждения о том, что содержание заявителя под стражей не было основано на "обоснованном подозрении" в совершении им преступлений, его жалоба на нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции во многом совпадает с его жалобой на нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в связи с тем, что власти Российской Федерации не привели соответствующих и достаточных оснований для продления сроков содержания его под стражей на период следствия по уголовному делу. Европейский Суд напоминает, что подпункт "с" пункта 1 статьи 5 Конвенции касается главным образом наличия предусмотренных законом оснований для заключения человека под стражу в контексте производства по уголовному делу, тогда как в пункте 3 статьи 5 Конвенции речь идет о возможных доводах, оправдывающих его содержание под стражей. Европейский Суд считает, что жалобу заявителя целесообразнее рассматривать с точки зрения пункта 3 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ходорковский против Российской Федерации" (Khodorkovskiy v. Russia) от 31 мая 2011 г., жалоба N 5829/04* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2012. N 3 (примеч. редактора).), § 165, Постановление Европейского Суда по делу "Тараненко против Российской Федерации" (Taranenko v. Russia) от 15 мая 2014 г., жалоба N 19554/05* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 9 (примеч. редактора).), § 46, а также Постановление Европейского Суда по делу "Ковязин и другие против Российской Федерации" (Kovyazin and Others v. Russia) от 17 сентября 2015 г., жалобы NN 13008/13, 60882/12 и 53390/13* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2016. N 1 (примеч. редактора).), § 71).

132. В отношении жалобы заявителя на нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции Европейский Суд приходит к выводу, что она не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Европейский Суд также отмечает, что она не является неприемлемой для рассмотрения по существу по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

133. По поводу предполагаемого нарушения статьи 5 Конвенции стороны высказали по сути те же доводы, что и в деле "Ковязин и другие против Российской Федерации" (упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ковязин и другие против Российской Федерации", §§ 73-74). В Постановлении по указанному делу Европейский Суд изложил применимые в настоящем деле общие принципы (см. там же, §§ 75-78).

134. Срок содержания под стражей, который следует учитывать в настоящем деле, начал течь с 9 июня 2012 г. (с даты задержания заявителя) и закончился 21 февраля 2014 г. (в дату вынесения ему обвинительного приговора судом первой инстанции). Соответственно, срок, который следует принять во внимание, составляет один год и восемь с половиной месяцев. Учитывая значительную продолжительность содержания заявителя под стражей и презумпцию в пользу того, что обвиняемый должен оставаться на свободе, Европейский Суд приходит к выводу, что властям Российской Федерации было необходимо привести очень весомые основания для содержания заявителя под стражей в течение столь долгого времени.

135. Из постановлений о продлении сроков содержания заявителя под стражей и доводов властей государства-ответчика следует, что основной причиной применения к заявителю этой меры пресечения являлась тяжесть предъявленных обвинений. Во-первых, суд Российской Федерации счел, что заявитель, которому угрожало наказание в виде лишения свободы, мог скрыться, повлиять на свидетелей или воспрепятствовать отправлению правосудия. Во-вторых, они, по-видимому, предположили, что сам характер совершенных преступлений указывает на какие-то опасные черты характера заявителя, из-за которых повышается вероятность повторного совершения им преступлений и требуется проявлять осторожность.

136. Ранее Европейский Суд рассматривал похожие жалобы, поданные другими обвиняемыми по делу заявителя, и установил нарушение их прав, предусмотренных пунктом 3 статьи 5 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ковязин и другие против Российской Федерации", §§ 82-94). В частности, как отмечал Европейский Суд, суды Российской Федерации считают тяжесть предъявленных обвинений основным фактором при оценке вероятности того, что заявитель может скрыться, совершить новые преступления или воспрепятствовать производству по уголовному делу, и не хотят уделять надлежащего внимания рассмотрению личных обстоятельств каждого заявителя или факторов, свидетельствующих в пользу освобождения его из-под стражи. Европейский Суд также указывал на то, что постановления об избрании мер пресечения сразу нескольким обвиняемым по одному делу выносятся без индивидуальной оценки оснований содержания под стражей каждого из них и без тщательного изучения возможности применения другой, менее строгой меры пресечения, например, залога.

137. Принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении материалы, Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не привели каких-либо фактов или доводов, на основании которых он мог бы прийти к иному выводу в настоящем деле. Действительно, конкретные вмененные заявителю деяния, скандирование политических лозунгов (квалифицированное как тяжкое преступление) и метание неустановленного предмета желтого цвета, который попал в сотрудника полиции, не причинив тому существенного вреда (квалифицированное как преступление средней тяжести), сами по себе не были настолько серьезными, чтобы оправдывать предварительное содержание под стражей, особенно на более поздних стадиях производства по делу (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ковязин и другие против Российской Федерации", § 84, и ссылки в нем). Кроме того, срок содержания под стражей продлялся заявителю теми же постановлениями, что и другим обвиняемым по его делу, без какого-либо учета его личных обстоятельств (см. там же, §§ 92-93).

138. Соответственно, по делу было допущено нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.

V. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

139. Заявитель подал ряд жалоб на нарушение статьи 6 Конвенции в связи с различными аспектами судебного разбирательства по его делу. Он ссылался на то, что во время судебных заседаний он содержался в стеклянных кабинах, на насыщенность распорядка дня в дни проведения этих заседаний, утверждая, что у него не было достаточно времени и возможности для подготовки своей защиты и что он не мог полноценно защищать себя лично или через посредство защитника. Кроме того, по мнению заявителя, он столкнулся с чрезмерными ограничениями своего права допрашивать показывающих против него свидетелей или на то, чтобы эти свидетели были допрошены. При этом заявитель ссылался на пункт 1 и подпункты "b"-"d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, которые в соответствующих частях предусматривают следующее:

"1. Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела...

3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

...(b) иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты;

(c) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия;

(d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него...".

A. Приемлемость жалоб

140. Власти Российской Федерации выражали сомнения в существовании эффективных средств правовой защиты в связи с предполагаемыми нарушениями, в частности, в том, что суд кассационной инстанции мог принять меры по жалобам на содержание в стеклянной кабине и на интенсивность заседаний по делу. Они полагали, что заявитель, возможно, пропустил шестимесячный срок подачи жалобы, если исчислять его с момента вынесения приговора судом первой инстанции. Заявитель считал, что он не допустил нарушения правила шестимесячного срока.

141. Европейский Суд отмечает, что эти претензии содержались в кассационной жалобе заявителя в качестве оснований для его требования об отмене приговора суда первой инстанции. У Европейского Суда нет причин сомневаться в том, что у суда кассационной инстанции имеется компетенция и полномочие вернуть дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции по любому из этих оснований, если он установит, что они привели к нарушению права на справедливое судебное разбирательство. Следовательно, он был в состоянии обеспечить эффективное средство правовой защиты в связи с предполагаемым нарушением статьи 6 Конвенции. Соответственно, заявитель не нарушил срока подачи этой жалобы в Европейский Суд.

142. Европейский Суд отмечает, что указанные выше жалобы не являются явно необоснованными по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Европейский Суд также отмечает, что они не являются неприемлемыми для рассмотрения по существу по каким-либо иным основаниям. Следовательно, они должны быть объявлены приемлемыми для рассмотрения по существу.

B. Существо жалоб

1. Доводы сторон

143. Заявитель утверждал, что производство по его уголовному делу не обеспечивало важных гарантий справедливости судебного разбирательства. В частности, он жаловался на то, что его содержание в стеклянных кабинах во время судебных заседаний осложнило ему участие в слушаниях, в частности, из-за того, что стеклянная перегородка уменьшала видимость и слышимость и делала невозможными конфиденциальные переговоры с адвокатом, кроме того, из-за особенностей оснащения кабин ему было трудно держать и читать документы. Заявитель также жаловался на то, что из-за интенсивности распорядка дня в дни проведения судебных заседаний и позднего возвращения в следственный изолятор у него оставалось недостаточно времени для подготовки к предстоящим судебным заседаниям. Недостаточная продолжительность сна в сочетании с длительными поездками из следственного изолятора в сложных условиях привела к физическому истощению и снизила его способность участвовать в слушаниях дела и эффективно осуществлять свою защиту. Наконец, заявитель утверждал, что суд не рассмотрел его возражение относительно неприемлемости и недостоверности свидетельских показаний сотрудника полиции Ф. и не разрешил огласить в суде показания Ф., данные им в ходе следствия.

144. Власти Российской Федерации не согласились с этими утверждениями. Они отмечали, что стеклянные кабины не уменьшили возможность заявителя принимать участие в слушаниях дела, так как они были оборудованы динамиками и микрофонами. Кроме того, они не считали, что судебные заседания проводились слишком часто, ссылаясь на сложность дела и требование соблюдать надлежащий баланс между необходимостью ускорить судебное разбирательство и интересами надлежащего отправления правосудия. Власти Российской Федерации отмечали, что ходатайства заявителя о перерывах в судебном заседании для того, чтобы он мог подготовиться и посовещаться, как правило, удовлетворялись. Далее они утверждали, что у заявителя были все возможности допросить Ф. после того, как тот дал показания в суде. К тому же показания Ф. подтверждаются показаниями еще трех свидетелей и видеозаписью. Что касается предполагаемого нарушения уголовно-процессуальных норм в ходе следствия в отношении свидетеля Ф., то суд в приговоре не ссылался ни на какие акты следственных органов, а использовал только свидетельские показания Ф.

2. Мнение Европейского Суда

145. Европейский Суд отмечает, что заявитель поднял три отдельных вопроса со ссылкой на конкретные гарантии, закрепленные в пункте 3 статьи 6 Конвенции, а также на общее право на справедливое судебное разбирательство, предусмотренное пунктом 1 статьи 6 Конвенции. Поскольку требования пункта 3 статьи 6 Конвенции нужно считать конкретными аспектами права на справедливое судебное разбирательство, которое гарантируется пунктом 1 статьи 6 Конвенции (см. среди многих других примеров Постановление Европейского Суда по делу "Ван Мехелен и другие против Нидерландов" (Van Mechelen and Others v. Netherlands) от 23 апреля 1997 г., § 49, Reports of Judgments and Decisions 1997-III), Европейский Суд рассмотрит каждую из указанных жалоб с точки зрения этих двух положений Конвенции в совокупности.

146. Заявитель утверждал, что содержание в зале судебных заседаний в стеклянных кабинах, где он сидел в течение всего судебного разбирательства, не только представляло собой унижающее достоинство обращение, но и препятствовало его участию в слушании дела и осложняло ему контакты со своим адвокатом. Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле стеклянные кабины являлись стационарными сооружениями, местами, предназначенными для обвиняемых в уголовном процессе. Очевидно, предполагается, что они лучше металлических клеток, которые повсеместно используются в судах Российской Федерации (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ходорковский против Российской Федерации", §§ 123 и последующие, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Свинаренко и Сляднев против Российской Федерации", § 122). Из доводов властей Российской Федерации следует, что в металлические клетки и стеклянные кабины по-прежнему систематически помещают всех подсудимых в период их содержания под стражей.

147. Выше Европейский Суд пришел к выводу, что в зале N 338 Московского городского суда заявитель содержался в переполненной стеклянной кабине, установив в связи с этим нарушение статьи 3 Конвенции (см. § 126 настоящего Постановления). Европейский Суд с трудом может совместить унижающее достоинство обращение с подсудимым при рассмотрении дела с понятием справедливого судебного разбирательства, принимая во внимание важность процессуального равенства сторон, презумпцию невиновности и доверие, которое суды в демократическом обществе должны вызывать у каждого человека, а прежде всего у обвиняемого (см. mutatis mutandis Постановление Европейского Суда по делу "Де Куббер против Бельгии" (De Cubber v. Belgium) от 26 октября 1984 г., § 26, Series А, N 86, а также упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Свинаренко и Сляднев против Российской Федерации", § 131). Следовательно, в течение первых двух месяцев судебное разбирательство по делу заявителя проводилось с нарушением статьи 6 Конвенции.

148. В зале заседаний N 635 проблема переполненности была решена, но предполагаемые препятствия для участия подсудимых в слушаниях дела и получения ими юридической помощи остались (см. §§ 126-128 настоящего Постановления). Таким образом, Европейский Суд установит, повлияло ли содержание заявителя в стеклянной кабине в данный период на справедливость судебного разбирательства вне зависимости от того, соответствовало ли оно требованиям статьи 3 Конвенции.

149. Европейский Суд напоминает, что содержание под стражей в зале судебных заседаний может повлиять на справедливость судебного разбирательства, которую гарантирует статья 6 Конвенции, в частности, оно может затрагивать осуществление обвиняемым прав на полноценное участие в рассмотрении дела и получение практически значимой и эффективной юридической помощи (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Свинаренко и Сляднев против Российской Федерации", § 134 и ссылки в нем). Как подчеркивал Европейский Суд, право обвиняемого общаться со своим адвокатом, не боясь, что их разговоры может кто-то подслушать, является одним из основных требований справедливого судебного разбирательства в демократическом обществе, в противном случае юридическая помощь станет намного менее эффективной (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сахновский против Российской Федерации" (Sakhnovskiy v. Russia) от 2 ноября 2010 г., жалоба N 21272/03* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. N 9 (примеч. редактора).), § 97 и ссылки в нем).

150. Европейский Суд не забывает о проблемах с обеспечением безопасности, которые могут возникать в ходе рассмотрения судом уголовного дела, особенно если оно является масштабным или неоднозначным. Ранее он подчеркивал важность поддержания порядка в зале судебных заседаний для обеспечения объективности рассмотрения дела судом как предпосылки справедливого судебного разбирательства (см. Постановление Европейского Суда по делу "Рамишвили и Кохреидзе против Грузии" (Ramishvili and Kokhreidze v. Georgia) от 27 января 2009 г., жалоба N 1704/06, § 131). Однако с учетом того, какое значение придается правам защиты, участие подсудимого в слушаниях дела и его отношения с адвокатами должны ограничиваться только по мере необходимости, и эти ограничения должны быть соразмерны опасностям, возникающим в том или ином конкретном деле (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ван Мехелен и другие против Нидерландов", § 58, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сахновский против Российской Федерации", § 102).

151. В настоящем деле заявитель и другие обвиняемые по его делу были отделены от остальной части зала стеклянной перегородкой - физической преградой, которая в некоторой степени ограничивала их прямое участие в слушаниях дела. Кроме того, это лишило заявителя возможности конфиденциально обмениваться информацией со своим адвокатом, с которым он мог общаться только через микрофон и в непосредственной близости от охранников. Важно также, что оснащение кабины не позволяло заявителю держать документы и делать записи.

152. Европейский Суд полагает, что выбирать оптимальные меры по обеспечению безопасности в том или ином конкретном деле должны внутригосударственные суды, принимая во внимание интересы отправления правосудия, необходимость обеспечивать, чтобы судебное разбирательство выглядело справедливым, и презумпцию невиновности. При этом они обязаны обеспечивать правб обвиняемого на полноценное участие в рассмотрении дела и на получение практически значимой и эффективной юридической помощи. В настоящем деле использование защитного сооружения не было обусловлено какими-либо конкретными проблемами с обеспечением безопасности или соображениями поддержания порядка в зале судебных заседаний, а являлось обычной практикой. Из доводов сторон следует, что у суда первой инстанции не было права распорядиться, чтобы подсудимые находились вне кабины, хотя он мог перенести заседания из одного зала в другой, с бульшим количеством кабин. По-видимому, суд первой инстанции не признал, что режим содержания подсудимых в зале судебных заседаний повлиял на осуществление заявителем прав защиты, и не принял мер к тому, чтобы компенсировать эти ограничения. Указанные обстоятельства сохранялись на всем протяжении разбирательства по делу в суде первой инстанции, которое продолжалось более восьми месяцев, в том числе в течение семи месяцев в зале N 635, и не могли не оказать негативного влияния на справедливость судебного разбирательства в целом.

153. Следовательно, в ходе рассмотрения дела судом первой инстанции имели место ограничения прав заявителя на полноценное участие в слушаниях дела и на получение практически значимой и эффективной юридической помощи, и эти ограничения не являлись ни необходимыми, ни соразмерными. Европейский Суд приходит к выводу, что уголовное дело заявителя рассматривалось с нарушением пункта 1 и подпунктов "b" и "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции.

154. С учетом данного вывода Европейский Суд считает необязательным рассматривать остальные жалобы заявителя на нарушение пункта 1 и подпунктов "b" и "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции.

VI. Предполагаемое нарушение статей 10 и 11 Конвенции

155. Заявитель утверждал, что по делу властями государства-ответчика было допущено нарушение его права свободно выражать свое мнение и его права на свободу мирных собраний. В частности, он жаловался на жесткие меры по обеспечению безопасности, принятые на месте проведения митинга на Болотной площади, считая, что его последующее преследование и привлечение к уголовной ответственности за участие в массовых беспорядках было незаконным и произвольным, преследовало политические цели и являлось несоразмерным. Заявитель ссылался на статьи 10 и 11 Конвенции, которые предусматривают следующее:

"Статья 10

1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Настоящая статья не препятствует государствам осуществлять лицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий.

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия.

Статья 11

1. Каждый имеет право на свободу мирных собраний и на свободу объединения с другими, включая право создавать профессиональные союзы и вступать в таковые для защиты своих интересов.

2. Осуществление этих прав не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц. Настоящая статья не препятствует введению законных ограничений на осуществление этих прав лицами, входящими в состав вооруженных сил, полиции или административных органов государства".

A. Приемлемость жалобы

156. В отношении жалобы заявителя в Европейский Суд на принятые сотрудниками полиции общие меры по охране общественного порядка в ходе проведения митинга власти государства-ответчика утверждали, что заявитель не обращался с подобными жалобами в суды Российской Федерации. В связи с этим они просили Европейский Суд объявить жалобу заявителя в указанной части неприемлемой для рассмотрения по существу, поскольку заявитель не исчерпал внутригосударственные средства правовой защиты или пропустил шестимесячный срок для подачи жалобы.

157. Заявитель отмечал, что вопросы, касающиеся возникновения массовых беспорядков на месте проведения митинга, неоднократно поднимались в ходе рассмотрения дела судом первой инстанции и в кассационной жалобе. Однако суды уклонились от рассмотрения ключевых вопросов, например, о том, кто отдал приказ об изменении согласованной схемы митинга, и можно ли было предотвратить произошедшие в результате этого столкновения протестующих с сотрудниками полиции иными средствами, кроме прекращения и разгона митинга. Поэтому заявитель считал, что подобная жалоба подавалась ранее, хотя она и не была рассмотрена судами Российской Федерации. По его мнению, он выполнил критерии приемлемости данных пунктов жалобы для рассмотрения по существу.

158. Европейский Суд отмечает, что заявитель по настоящему делу был привлечен к уголовной ответственности за участие в массовых беспорядках. Именно массовые беспорядки помешали нормально провести митинг. Следовательно, вопрос о том, кто является виновником беспорядков, являлся главным при предъявлении заявителю уголовных обвинений. При таких обстоятельствах жалоба на роль властей в возникновении этих беспорядков неотделима от жалобы на необоснованность привлечения заявителя к уголовной ответственности. Соответственно, в настоящем деле Европейский Суд не должен рассматривать предполагаемое несоблюдение властями их позитивных обязательств при проведении митинга на Болотной площади как отдельный повод констатировать нарушение статьи 11 Конвенции. Европейский Суд установит, действительно ли меры, принятые в отношении заявителя лично, соответствовали требованиям статьи 11 Конвенции, с учетом всех предоставленных сторонами материалов, касающихся планирования, проведения и разгона митинга (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Фрумкин против Российской Федерации", §§ 100-101 и 134, где был отдельно рассмотрен вопрос о протестующем, которому не было предъявлено обвинение в массовых беспорядках). Следовательно, отсутствует необходимость рассматривать вопрос о том, выполнил ли заявитель критерии приемлемости для рассмотрения по существу жалобы на общие меры, принятые сотрудниками полиции в связи с проведением митинга.

159. Европейский Суд отмечает, что жалоба на привлечение заявителя к уголовной ответственности и осуждение, поданная со ссылкой на статьи 10 и 11 Конвенции, не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Европейский Суд также отмечает, что она не является неприемлемой для рассмотрения по существу по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(a) Власти Российской Федерации

160. Власти Российской Федерации утверждали, что беспорядки на Болотной площади начались после того, когда некоторые из организаторов и участников отказались следовать согласованному плану, стали игнорировать указания полиции пройти к заранее определенному месту проведения митинга на Болотной набережной и сели на землю, спровоцировав потасовки и беспорядки. Вмешательство полиции было оправданным, так как собрание перестало быть "мирным" по смыслу статьи 11 Конвенции. При разгоне протестующих сотрудники полиции воздерживались от чрезмерного применения силы: использовались только полицейские дубинки, сила применялась только в отношении самых агрессивных участников митинга, полиция не пускала слезоточивый газ и не бросала дымовых шашек.

161. Власти Российской Федерации считали, что по делу не было допущено вмешательства в осуществление заявителем права на свободу мирных собраний, утверждая, что предъявленные ему уголовные обвинения касались актов насилия, не связанных с осуществлением свободы выражения мнения или свободы собраний. Кроме того, производство по уголовному делу в отношении заявителя началось только через несколько недель после митинга, а значит, оно не могло "задним числом" повлиять на его участие в этом мероприятии.

162. Далее власти Российской Федерации утверждали, что меры, принятые как в связи с митингом вообще, так и в отношении заявителя лично, соответствовали законодательству Российской Федерации, были необходимы "для предотвращения беспорядков или преступлений" и "для защиты прав и свобод других лиц" и оставались строго соразмерными преследуемым целям. Они отмечали, что привлечение заявителя к уголовной ответственности было оправдано ввиду серьезной угрозы массовых беспорядков и что назначенное ему наказание не являлось несоразмерным угрозе, которую он представлял для общественного порядка и благополучия мирных участников собрания.

163. Власти Российской Федерации пришли к выводу, что в конкретных обстоятельствах настоящего дела и с учетом массовых беспорядков меры, принятые в отношении заявителя, были оправданы с точки зрения пункта 2 статьи 11 Конвенции.

(b) Заявитель

164. Заявитель утверждал, что 6 мая 2012 г. он пришел на мирное собрание, разрешенное властями г. Москвы. Он отмечал, что на официально опубликованной схеме митинга в место его проведения был включен сквер на Болотной площади и что власти не сообщили участникам об изменении схемы митинга. Неожиданное размещение полицейского оцепления рядом с Малым Каменным мостом привело к сужению прохода к месту проведения мероприятия. Это вызвало замешательство, и в данном районе собралась толпа. В ходе производства по уголовному делу заявитель и другие обвиняемые по его делу ходатайствовали о допросе должностных лиц в качестве свидетелей, чтобы выяснить, кто и почему отдал распоряжение изменить схему митинга, но на эти вопросы никто не смог дать ответы. Заявитель отрицал, что на Болотной площади имели место массовые беспорядки и что протестующие хотели прорвать оцепление. Он утверждал, что случаи нарушения порядка и столкновений протестующих с сотрудниками полиции имели единичный характер, были вызваны изменением плана, о котором не объявили заранее, и усугубились чрезмерным применением силы сотрудниками полиции.

165. Заявитель настаивал на том, что он мирный законопослушный человек и его действия во время митинга не имели насильственного характера, хотя он и находился в зоне, где происходили драки и потасовки. Заявитель признал, что он поднял с земли предмет желтого цвета, который он называет "мягким и склизким", но всего лишь выбросил его с дороги, не целясь ни в кого конкретно. Заявитель не видел, где упал данный предмет, а представленные на суде доказательства не убеждают его в том, что он действительно попал в сотрудника полиции, а сам предмет так и не был ни найден, ни установлен. Заявитель считал, что привлечение его к уголовной ответственности, осуждение и особенно назначение ему наказания в виде лишения свободы на длительный срок были незаконными и несоразмерными, поскольку он совершил указанные действия без злого умысла. Он объяснял суровость назначенного ему наказания политическими соображениями, предполагая, что уголовный процесс, широко освещавшийся в средствах массовой информации, заставит других отказаться от намерения принимать участие в массовых выступлениях.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Вопросы, которые поднимаются в жалобах заявителя

166. Европейский Суд отмечает, что в обстоятельствах настоящего дела статью 10 Конвенции следует считать lex generalis* (* Lex generalis (лат.) - общая правовая норма (примеч. редактора).) по отношению к статье 11 Конвенции, которая в данном случае является lex specialis* (* Lex specialis (лат.) - специальная правовая норма (примеч. редактора).) (см. Постановление Европейского Суда по делу "Эзелен против Франции" (Ezelin v. France) от 26 апреля 1991 г., § 35, Series А, N 202, а также Постановление Европейского Суда по делу "Каспаров и другие против Российской Федерации" (Kasparov and Others v. Russia) от 3 октября 2013 г., жалоба N 21613/07* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 8 (примеч. редактора).), §§ 82-83). Соответственно, Европейский Суд рассмотрит эту жалобу с точки зрения статьи 11 Конвенции.

167. С другой стороны, несмотря на то, что статья 11 Конвенции играет автономную роль и имеет конкретную сферу действия, в настоящем деле ее также нужно рассматривать в контексте статьи 10 Конвенции. Одной из целей свободы мирных собраний, закрепленной в статье 11 Конвенции, является защита личных мнений, которая обеспечивается статьей 10 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эзелен против Франции", § 37).

(b) Было ли допущено вмешательство в осуществление права на свободу мирных собраний

168. Европейский Суд напоминает, что статья 11 Конвенции защищает право только на "мирные собрания". В это понятие не входят демонстрации, организаторы и участники которых намерены прибегнуть к насилию (см. Постановление Европейского Суда по делу "Станков и Объединенная македонская организация "Илинден" против Болгарии" (Stankov and the United Macedonian Organization Ilinden v. Bulgaria), жалобы NN 29221/95 и 29225/95, § 77, ECHR 2001-IX). Таким образом, гарантии, предусмотренные статьей 11 Конвенции, применяются ко всем массовым мероприятиям, за исключением тех, организаторы и участники которых намерены прибегнуть к насилию, подстрекать к насилию или иным образом пренебречь основами демократического общества (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сергей Кузнецов против Российской Федерации" (Sergey Kuznetsov v. Russia) от 23 октября 2008 г., жалоба N 10877/04* (* См.: там же. 2009. N 10 (примеч. редактора).), § 45, Постановление Европейского Суда по делу "Алексеев против Российской Федерации" (Alekseyev v. Russia) от 21 октября 2010 г., жалобы NN 4916/07, 25924/08 и 14599/09* (* См.: там же. 2011. N 11 (примеч. редактора).), § 80, Постановление Европейского Суда по делу "Фабер против Венгрии" (Faber v. Hungary) от 24 июля 2012 г., жалоба N 40721/08* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2016. N 3 (примеч. редактора).), § 37, Постановление Европейского Суда по делу "Гюн и другие против Турции" (Gun and Others v. Turkey) от 18 июня 2013 г., жалоба N 8029/07, § 49, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Тараненко против Российской Федерации", § 66, а также Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудревичюс и другие против Литвы" (Kudrevicius and Others v. Lithuania), жалоба N 37553/05, § 92, ECHR 2015). Таким образом, необходимо определить, подпадают ли обстоятельства настоящего дела под действие статьи 11 Конвенции.

169. Власти Российской Федерации утверждали, что заявителю было назначено наказание за участие в массовых беспорядках и применение насилия в отношении сотрудника полиции, то есть за действия, не связанные с осуществлением права свободно выражать свое мнение и права на свободу собраний. Европейский Суд отмечает, что вмененные заявителю деяния включали в себя скандирование антиправительственных лозунгов во время разгона митинга и кидание неустановленного желтого предмета шарообразной формы в направлении полицейского оцепления. Данный предмет попал в сотрудника полиции Ф., не причинив тому вреда. Ранее Европейский Суд рассматривал множество дел, где участники демонстраций прибегали к насилию, и считал эти демонстрации подпадающими под действие статьи 11 Конвенции, поскольку их организаторы не высказывали намерений прибегнуть к насилию и не было оснований полагать, что собрания не задумывались как мирные. Европейский Суд приходил к выводу, что заявители по таким делам пользуются защитой статьи 11 Конвенции, и рассматривал вопрос об оправданности принятых в отношении них мер с точки зрения пункта 2 этой статьи. В одном из подобных дел он констатировал нарушение статьи 11 Конвенции в связи с тем, что заявителю было назначено несоразмерное наказание за участие в демонстрации и кидание камней в сотрудников сил безопасности (см. Постановление Европейского Суда по делу "Гюльджю против Турции" (Gulcu v. Turkey) от 19 января 2016 г., жалоба N 17526/10, §§ 91-97). В других делах Европейский Суд приходил к выводу, что реакция властей на применение силы была соразмерной и соответствовала требованиям статьи 11 Конвенции (см. Решение Европейского Суда по делу "Османи и другие против Македонии" (Osmani and Others v. the former Yugoslav Republic of Macedonia), жалоба N 50841/99, ECHR 2001-X, Постановление Европейского Суда по делу "Протопапа против Турции" (Protopapa v. Turkey) от 24 февраля 2009 г., жалоба N 16084/90, §§ 104-112, а также Постановление Европейского Суда по делу "Примов и другие против Российской Федерации" (Primov and Others v. Russia) от 12 июня 2014 г., жалоба N 17391/06* (* См.: там же. 2014. N 9 (примеч. редактора).), §§ 156-163).

170. В настоящем деле власти Российской Федерации утверждали, что нарушение нормального хода собрания, которое до этого являлось мирным, было спланировало организаторами для того, чтобы вызвать политические волнения. Они обвиняли организаторов собрания в том, что те подстрекали протестующих принести палатки, чтобы разбить незаконный палаточный лагерь, и прорвать полицейское оцепление с целью выйти за пределы определенного властями места проведения митинга. Доказательствами подтверждается только первое из этих двух утверждений: полиция действительно пресекла несколько попыток пронести палатки на Болотную площадь. Кроме того, С. Удальцов призывал протестующих начать "бессрочную акцию протеста" на месте отмененного митинга, хотя это могло быть реакцией на происходившие там события. В любом случае опасения властей относительно того, что в сквере на Болотной площади мог быть на длительный срок разбит незаконный палаточный лагерь, являлись небезосновательными.

171. Что касается прорыва полицейского оцепления, то ничто в материалах дела не подтверждает того, что это входило в намерения организаторов. Напротив, ранее Европейский Суд пришел к выводу, что сидячая забастовка началась из-за неожиданного изменения схемы митинга, о котором полиция не сообщила организаторам (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Фрумкин против Российской Федерации", §§ 113-116). Лидеры, следующие во главе колонны шествия, в течение 45 минут мирно ждали, пока не разрешится недоразумение с местом дислокации полицейского оцепления, но безрезультатно. Самое главное, какими бы ни были намерения организаторов, они не призывали к насилию и не демонстрировали признаков того, что они готовы к нему прибегнуть. Достаточно тщательный досмотр на подходах к месту проведения митинга не выявил наличия у протестующих оружия или иных вызывающих тревогу предметов, если не считать нескольких палаток, может быть, и запрещенных, но по своей сути неспособных причинить какого-либо вреда. Предмет желтого цвета и шарообразной формы, который подобрал с земли заявитель, остался неустановленным, однако, по-видимому, он был безобидным (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Примов и другие против Российской Федерации", §§ 158-159, где у протестующих были железные прутья, деревянные дубинки, ножи и огнестрельное оружие). То, что заявитель скандировал политические лозунги, например "Один за всех и все за одного!" и "Пока мы едины - мы непобедимы!", нельзя считать доказательством наличия у него намерений прибегнуть к насилию.

172. С учетом вышеизложенного Европейский Суд полагает, что митинг на Болотной площади подпадает под действие статьи 11 Конвенции, и признает, что заявитель пользовался защитой этой статьи. Кроме того, Европейский Суд приходит к выводу, что привлечение заявителя к уголовной ответственности и осуждение за участие в массовых беспорядках представляли собой вмешательство государства в осуществление им права на свободу собраний.

(c) Было ли вмешательство "предусмотрено законом", преследовало ли оно правомерную цель, и являлось ли оно "необходимым в демократическом обществе"

173. Заявитель не согласен с тем, что события, которые произошли на Болотной площади, являлись массовыми беспорядками по смыслу статьи 212 УК РФ и что его собственные действия можно квалифицировать как участие в этих беспорядках. Он настаивал, что в целом собрание оставалось мирным, но полиция применила к протестующим чрезмерную силу, что привело к некоторым единичным столкновениям. В любом случае беспорядки не были настолько масштабными, чтобы относиться к сфере действия этой статьи. Власти Российской Федерации, напротив, утверждали, что столкновения явились результатом преднамеренного и организованного сговора лидеров мероприятия, и лишь своевременное и эффективное вмешательство полиции позволило не допустить эскалации насилия, избежать крайностей и разрушительных последствий.

174. Европейский Суд отмечает, что в законодательстве Российской Федерации отсутствует определение понятия "массовые беспорядки", и допускает, что данный термин может быть неопределенным, аналогично "волнениям" или "нарушению общественного порядка", которые уже рассматривались Европейским Судом в аналогичном контексте (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудревичюс и другие против Литвы", §§ 113-114). Заметив, что было бы нереально требовать от законодателя сформулировать общие правила, не прибегая при этом к некоторой степени обобщения, Европейский Суд заключает, что требование законности соблюдается, если толкование указанных терминов внутригосударственными судами не является ни произвольным, ни непредсказуемым и если их использование разумно связано с обстоятельствами рассматриваемого дела.

175. В настоящем деле Европейский Суд придает значение доводам заявителя о том, что беспорядки и случаи применения силы были локализованы и к тому же спровоцированы действиями самих властей. Несмотря на то, что указанные события могли попасть под действие статьи 212 УК РФ не по своему характеру, а в силу своих масштабов, применение данной статьи нельзя было полностью исключить заранее. Даже если Европейский Суд и не согласен с оценкой обстоятельств дела, произведенной судами Российской Федерации, он считает, что суды вынесли приговор, тщательно изучив все значимые обстоятельства дела, и не вышли при этом за допустимые пределы судейского усмотрения. Привлечение заявителя к уголовной ответственности как таковое нельзя считать "незаконным" по основаниям, которые выдвинул заявитель. Вопрос об оправданности применения этой статьи лично к заявителю будет рассмотрен в разделе о соразмерности вмешательства (см. §§ 177 и последующие настоящего Постановления).

176. Обращаясь к вопросу о наличии правомерной цели, Европейский Суд допускает, что власти государства-ответчика преследовали правомерные цели, которые заключались в предотвращении беспорядков и преступлений и в защите прав и свобод других лиц.

177. Относительно того, было ли привлечение заявителя к уголовной ответственности "необходимым в демократическом обществе", Европейский Суд отмечает, что заявителя признали виновным в совершении двух преступлений: участии в массовых беспорядках (статья 212 УК РФ) и применении насилия в отношении сотрудников полиции (статья 318 УК РФ). В соответствии с этими статьями ему было назначено наказание в виде лишения свободы сроком на два года и три месяца за участие в санкционированном митинге, скандирование антиправительственных лозунгов и кидание неустановленного небольшого предмета шарообразной формы, который попал сотруднику полиции в плечо и причинил тому боль. Следует отметить, что наказание, назначенное по статье 318 УК РФ за применение насилия в отношении представителя власти (бросание предмета желтого цвета) в виде лишения свободы сроком на девять месяцев хотя и сурово само по себе, но всё же значительно мягче, чем частично сложенное с ним наказание за участие в массовых беспорядках в виде лишения свободы сроком на 21 месяц.

178. Власти Российской Федерации оправдывали назначение столь сурового наказания главным образом существованием серьезной опасности потенциальных народных волнений, в частности, угрозы политической стабильности и общественному порядку. Таким образом, суровость наказания была вызвана общим контекстом нападения заявителя на полицейского, а не фактически причиненным ущербом. В любом случае физический вред, который предмет желтого цвета причинил сотруднику полиции Ф., ограничился кратковременным приступом боли. С учетом других вмененных заявителю деяний получается, что присутствие заявителя на месте проведения митинга и скандирование им антиправительственных лозунгов увеличило срок назначенного ему наказания на полтора года. В отличие от бросания предмета желтого цвета, эти действия были мирными и представляли собой протест, то есть форму выражения мнения, охраняемую статьей 10 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Тараненко против Российской Федерации", § 70, и ссылки в нем). Если бы суды Российской Федерации приняли во внимание, что заявитель совершил эти действия в связи с осуществлением свободы выражения мнения и свободы собраний, они должны были бы счесть это смягчающим обстоятельством. Однако в действительности они, напротив, назначили заявителю наказание за политическую позицию, которую он хотел выразить, придя на митинг и скандируя ненасильственные политические лозунги.

179. Европейский Суд допускает, что в толпе могли быть люди, которые способствовали столкновениям между протестующими и сотрудниками полиции. В настоящем деле Европейский Суд придает ключевое значение тому факту, что заявителя не отнесли к числу виновников первоначальных актов агрессии. Он бросил предмет желтого цвета над головами дерущихся, когда полиция уже начала задерживать участников протеста. Кроме того, суды Российской Федерации отметили, что участие заявителя в массовых беспорядках было незначительным, и на этом основании назначили ему наказание ниже предусмотренного законом низшего предела (который составляет три года), хотя все-таки крайне суровое.

180. Принимая во внимание, что заявитель играл незначительную роль в проведении митинга и практически не участвовал в потасовках, Европейский Суд не считает, что угрозы, на которые ссылались власти Российской Федерации, потенциальные народные волнения, политическая нестабильность и угроза общественному порядку, имеют отношение лично к заявителю. Следовательно, эти основания не могли оправдывать назначение наказания продолжительностью два года и три месяца, которое к тому же было отбыто полностью. Европейский Суд полагает, что отсутствовала "настоятельная общественная необходимость" приговаривать заявителя к лишению свободы на столь длительный срок.

181. Кроме того, нужно подчеркнуть, что привлечение заявителя к уголовной ответственности и особенно суровость назначенного ему наказания не могли не отбить у него и у других сторонников оппозиции, а также у общества в целом желание ходить на митинги и участвовать в открытой политической дискуссии вообще. Эти последствия назначенного ему наказания усугубились еще и тем, что масштабное судебное разбирательство по его делу широко освещалось в средствах массовой информации.

182. Европейский Суд приходит к выводу, что ввиду суровости назначенного заявителю наказания его привлечение к уголовной ответственности было явно несоразмерно правомерным целям предотвращения беспорядков и преступлений и защиты прав и свобод других лиц, а значит, не являлось необходимым в демократическом обществе.

183. Соответственно, по делу было допущено нарушение статьи 11 Конвенции.

VII. Предполагаемое нарушение статьи 18 Конвенции

184. Заявитель со ссылкой на статью 18 Конвенции жаловался на то, что производство по возбужденному в отношении него уголовному делу преследовало цель подорвать его право на свободу собраний. Европейский Суд полагает, что эту жалобу следует рассматривать с точки зрения статьи 18 Конвенции во взаимосвязи со статьей 11 Конвенции. Статья 18 Конвенции гласит:

"Ограничения, допускаемые в... Конвенции в отношении указанных прав и свобод, не должны применяться для иных целей, нежели те, для которых они были предусмотрены".

185. В своих доводах по этому вопросу стороны повторяют аргументы, приведенные в связи с предполагаемым вмешательством в осуществление права на свободу собраний.

186. Европейский Суд отмечает, что эта жалоба связана с жалобами, рассмотренными выше с точки зрения статьи 11 Конвенции, а значит, она тоже должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

187. Выше Европейский Суд пришел к выводу, что привлечение заявителя к уголовной ответственности не было необходимо в демократическом обществе и что оно отбило у него и других лиц желание участвовать в акциях протеста и играть активную роль в проведении оппозиционной политики или помешало им это делать (см. §§ 180-181 настоящего Постановления).

188. С учетом выше сделанных выводов Европейский Суд полагает, что жалоба на нарушение статьи 18 Конвенции во взаимосвязи со статьей 11 Конвенции не поднимает отдельных вопросов и отсутствует необходимость устанавливать, было в настоящем деле допущено нарушение этой статьи Конвенции или нет.

VIII. Применение статьи 41 Конвенции

189. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

190. Заявитель требует выплаты 1 000 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

191. Власти Российской Федерации не согласились с этим требованием, считая его необоснованным и завышенным.

192. Европейский Суд отмечает, что он установил нарушение статей 3, 5, 6 и 11 Конвенции в отношении заявителя. При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что страдания и разочарование заявителя нельзя компенсировать одним лишь выводом о нарушении Конвенции. Оценивая обстоятельства дела на основе принципа справедливости, Европейский Суд присуждает заявителю 12 500 евро в качестве компенсации морального вреда.

193. Далее Европейский Суд ссылается на свою устоявшуюся прецедентную практику, согласно которой в случаях, когда заявитель пострадал от нарушения своих прав, гарантированных статьей 6 Конвенции, его необходимо по мере возможности поставить в то положение, в котором он оказался бы, не будь нарушены требования этой статьи Конвенции, и что наиболее целесообразной формой возмещения вреда в принципе является возобновление производства по делу при наличии соответствующего ходатайства (см. mutatis mutandis Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Оджалан против Турции" (Ocalan v. Turkey), жалоба N 46221/99, § 210, in fine, ECHR 2005-IV, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сахновский против Российской Федерации", § 112). Это относится и к заявителю по настоящему делу. В связи с этим Европейский Суд отмечает, что статья 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации предусматривает возможность возобновления производства по делу при наличии установленного Европейским Судом нарушения Конвенции.

B. Судебные расходы и издержки

194. Заявитель не выдвинул требований о компенсации судебных издержек и расходов. Соответственно, Европейский Суд не присуждает ему каких-либо сумм по данному основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

195. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) решил объединить жалобы для рассмотрения в одном производстве;

2) объявил жалобы на нарушение статьи 3 Конвенции в связи с условиями содержания заявителя под стражей и его транспортировки, предполагаемым неоказанием ему медицинской помощи и содержанием его в стеклянных кабинах в залах судебных заседаний, а также на нарушение статей 5, 6, 10, 11 и 18 Конвенции приемлемыми для рассмотрения по существу, а в остальной части - неприемлемыми;

3) постановил, что не было допущено нарушения статьи 3 Конвенции в связи с условиями содержания заявителя в следственных изоляторах;

4) постановил, что не было допущено нарушения статьи 3 Конвенции в связи с предполагаемым неоказанием заявителю надлежащей медицинской помощи;

5) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с условиями транспортировки заявителя в суд и обратно;

6) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с содержанием в стеклянной кабине в зале N 338 Московского городского суда;

7) постановил, что не было допущено нарушения статьи 3 Конвенции в связи с содержанием заявителя в стеклянной кабине в зале N 635 Московского городского суда;

8) постановил, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции;

9) постановил, что имело место нарушение пункта 1 и подпунктов "b" и "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции;

10) постановил, что отсутствует необходимость рассматривать остальные жалобы на нарушение статьи 6 Конвенции;

11) постановил, что имело место нарушение статьи 11 Конвенции;

12) постановил, что отсутствует необходимость рассматривать жалобу на нарушение статьи 18 Конвенции;

13) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления Постановления в законную силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 12 500 евро (двенадцать тысяч пятьсот евро) в качестве компенсации морального вреда плюс любой налог, который может быть взыскан с этой суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, установленному на день оплаты;

(b) по истечении указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на указанную сумму должны начисляться простые проценты в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка, действующей на период невыплаты, плюс три процента;

14) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 4 октября 2016 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Луис Лопес Герра Председатель Палаты Суда