Постановление Европейского Суда по правам человека от 21 июня 2016 г. Дело "Г. (G.) против Российской Федерации" (Жалоба N 42526/07) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Г. (G.) против Российской Федерации"
(Жалоба N 42526/07)

Постановление Суда

Страсбург, 21 июня 2016 г.

По делу "Г. против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), рассматривая дело Палатой в составе:

Луиса Лопеса Герры, Председателя Палаты,

Хелены Ядерблом,

Йоханнеса Силвиса,

Дмитрия Дедова,

Бранко Лубарды,

Алены Полачковой,

Георгиоса А. Сергидеса, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 31 мая 2016 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 42526/07, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Г. (далее - заявитель) 1 октября 2007 г.

2. Интересы заявителя представляли Ф. Багрянский и М. Овчинников, адвокаты, практикующие в г. Владимире. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель утверждал, что он не получал адекватную медицинскую помощь в период содержания под стражей, что условия его содержания в следственном изоляторе были плохими и несовместимыми с его состоянием здоровья и что его длительное содержание под стражей в период следствия и суда не было оправданным.

4. 23 ноября 2007 г. Председатель Первой Секции принял решение о применении правила 39 Регламента Суда, указав властям Российской Федерации, что заявителю должна быть срочно сделана колоректальная операция в специализированной клинике, а также рентгеновская компьютерная томография (КТ-сканирование) и хирургическая пункция новообразования печени.

5. 14 октября 2008 г. Председатель Первой Секции принял решение о прекращении предварительной меры, указанной на основании правила 39 Регламента Суда, поскольку власти Российской Федерации исполнили ее в полном объеме.

6. 8 ноября 2011 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. Кроме того, 31 января 2016 г. было решено ex officio* (* Ex officio (лат.) - здесь "независимо от просьбы сторон" (примеч. переводчика).) сохранить анонимность заявителя на основании пункта 4 правила 47 Регламента Суда.

Факты

I. Обстоятельства дела

7. Заявитель родился в 1955 году и проживает в селе З. Омской области. До своего задержания он проживал в селе O. той же области.

8. Заявитель страдает различными заболеваниями, включая рак прямой кишки. Ему дважды делали колоректальные операции - в 1994 и 1995 годах, и ему была установлена инвалидность второй степени.

A. Уголовное дело

9. 1 ноября 2006 г. заявитель был задержан по подозрению в совершении с иными лицами банковского мошенничества в крупном размере с использованием служебного положения. После допроса в милиции заявитель был освобожден.

10. Через два дня Куйбышевский районный суд г. Омска принял решение о его заключении под стражу на период расследования. Суд заключил, что заявитель мог скрыться или воспрепятствовать расследованию в случае освобождения и что он пытался влиять на свидетелей после того, как они были допрошены милицией. Заявитель был помещен в Следственный изолятор N ИЗ-55/1 в г. Омске* (* Так в тексте Постановления. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N 1 Управления Федеральной службы исполнения наказаний России по Омской области" (примеч. редактора).).

11. Защита обжаловала постановление, утверждая, что заявитель имел серьезные проблемы со здоровьем и, следовательно, не был способен оказывать давление на свидетелей. Защита также сослалась на ненасильственный характер преступления и тот факт, что речь не шла об особо тяжком преступлении.

12. 13 ноября 2006 г. Омский областной суд отклонил жалобу, подтвердив мотивировку районного суда.

13. 27 декабря 2006 г. районный суд продлил срок содержания заявителя под стражей до 14 марта 2007 г. Несмотря на доводы защиты о том, что у заявителя было плохое состояние здоровья и он не мог получать необходимый уход в следственном изоляторе, в штате которого не было проктолога, суд, исследовав медицинские доказательства, представленные обвинением, заключил, что его состояние здоровья не требовало освобождения. Сославшись на угрозу того, что заявитель скроется и воспрепятствует правосудию, суд также отметил, что дело было сложным и следственные органы проводили расследование по нему с надлежащей оперативностью. Продление срока содержания заявителя под стражей было, таким образом, оправданным.

14. Защита обжаловала постановление о продлении срока содержания под стражей, ссылаясь главным образом на ухудшающееся состояние здоровья заявителя и отсутствие адекватной медицинской помощи в следственном изоляторе. Защита отметила, что заявитель нуждался в постоянной медицинской помощи, наблюдении и лечении в хирургическом отделении больницы.

15. 29 декабря 2006 г. областной суд, не обращаясь к доводам защиты, постановил, что постановление о продлении срока содержания под стражей было законным и обоснованным.

16. 9 марта 2007 г. районный суд заключил, что обстоятельства, которые требовали задержания и заключения под стражу заявителя, не изменились. Его дальнейшее содержание под стражей было необходимым, чтобы следственные органы могли завершить расследование. Срок содержания заявителя под стражей был продлен до 14 июня 2007 г.

17. 14 марта 2007 г. областной суд оставил без изменения постановление о продлении срока содержания под стражей, подчеркнув, что состояние здоровья обвиняемого не было решающим фактором при оценке необходимости содержания под стражей. Суд также отметил, что российское законодательство гарантировало медицинскую помощь каждому лицу, находящемуся под стражей.

18. 9 июня 2007 г. срок содержания заявителя под стражей был продлен до 14 сентября 2007 г. Суд подтвердил свое предыдущее обоснование, сославшись на угрозу того, что заявитель скроется и будет оказывать давление на свидетелей, и необходимость завершить расследование по делу.

19. В жалобе защита возражала против наличия угрозы давления на свидетелей и ссылалась на тяжелое состояние здоровья заявителя и длительное уклонение администрации следственного изолятора от обеспечения его перевода в больницу. Защитники также утверждали, что следственные органы бездействовали в течение предыдущих трех месяцев.

20. 18 июня 2007 г. областной суд оставил без изменения постановление о продлении срока содержания под стражей, не рассматривая доводы защиты.

21. 31 августа 2007 г. Центральный районный суд г. Омска продлил срок содержания заявителя под стражей до 1 ноября 2007 г., принимая во внимание, что обвинительное заключение еще не было составлено или вручено заявителю.

22. Постановление о продлении срока содержания под стражей было оставлено без изменения при обжаловании 10 сентября 2007 г., включая конкретную ссылку на согласие администрации следственного изолятора обеспечить при необходимости немедленное помещение заявителя в гражданскую больницу.

23. Еще одно постановление о продлении срока содержания под стражей было вынесено 29 октября 2007 г., когда областной суд постановил, что заявитель должен оставаться под стражей до 1 декабря 2007 г., поскольку один из его соучастников еще не закончил ознакомление с материалами дела. Суд отметил, что отсутствуют основания для беспокойства относительно доступа заявителя к медицинской помощи, поскольку власти гарантировали его перевод в подходящее медицинское учреждение в случае необходимости.

24. 6 февраля 2008 г. Верховный Суд Российской Федерации оставил без изменения постановление о продлении срока содержания под стражей от 29 октября 2007 г., сочтя его обоснованным.

25. Между тем предварительное расследование было завершено, и дело заявителя было передано на рассмотрение в Русско-Полянский районный суд Омской области.

26. 30 ноября 2007 г. Русско-Полянский районный суд провел предварительное слушание, на котором продлил срок содержания заявителя под стражей с учетом того, что по-прежнему существовали факторы, которые изначально потребовали его задержания.

27. 13 декабря 2007 г. областной суд отклонил жалобу на постановление о продлении срока содержания под стражей, отметив законность и обоснованность выводов районного суда.

28. В начале 2008 года заявитель ходатайствовал об освобождении из-под стражи по состоянию здоровья. Он ссылался на колоректальную операцию, которая была сделана ему в декабре, и на свою неспособность участвовать в судебных заседаниях в течение трех или четырех месяцев, учитывая необходимость соблюдения постельного режима.

29. 8 февраля 2008 г. районный суд постановил, что обстоятельства, оправдывающие продолжающееся содержание заявителя под стражей, перестали существовать. Его состояние здоровья стало очень плохим. С учетом этого обстоятельства тяжести обвинений более было недостаточно для того, чтобы оправдывать продолжающееся содержание под стражей. Суд распорядился об освобождении заявителя под подписку о невыезде из города его проживания. Производство по уголовному делу в отношении заявителя было приостановлено. Через три дня заявитель был освобожден из-под стражи. Постановление об освобождении стало окончательным.

30. Стороны не представили информацию о дальнейшем ходе дела.

B. Медицинская помощь

31. После помещения в Следственный изолятор N ИЗ-55/1 3 ноября 2006 г. заявитель был осмотрен врачом изолятора, который отметил, что заявителю дважды делали колоректальные операции и что он страдал различными заболеваниями, включая ишемическую болезнь сердца, стенокардию, гипертонию, умеренное ожирение, хронический гастрит и хронический энтероколит.

32. В декабре 2006 года у заявителя случился пролапс значительной части сигмовидной кишки и ее выпадение через задний проход, в результате чего развилось недержание кала. 21 декабря 2006 г. хирург общего профиля Областной больницы N 11 УФСИН России по Омской области (далее - пенитенциарная больница) осмотрел заявителя и предписал использование впитывающих трусов для взрослых и обмывание интимных зон дважды в день. Была рекомендована консультация проктолога.

33. Власти не предоставили заявителю впитывающие трусы для взрослых. Из справки, выданной администрацией изолятора, видно, что заявитель получал небольшое количество впитывающих трусов от родственников.

34. Согласно письменным показаниям П., заключенного, который, как утверждалось, находился в одной камере с заявителем с ноября 2006 года по январь 2007 года, заявитель жаловался на острую боль, которая усиливалась по ночам. Иногда заявитель терял сознание из-за невыносимой боли. Врач, вызванный заключенными, давал ему лишь обезболивающее. Заявитель мог ходить лишь небольшими шагами, поскольку ходьба причиняла ему сильную боль. Ему приходилось терпеть боль каждый раз, когда он хотел посетить душевую комнату изолятора, которая находилась в подвальном помещении изолятора. Власти не обеспечивали его какими-либо средствами гигиены. Даже туалетную бумагу ему приносили родственники.

35. 6 января 2007 г. заявитель был помещен в медицинскую часть следственного изолятора. Через шесть дней, по запросу защитника заявителя, заведующий колоректальным отделением государственной областной гражданской больницы врач Н. осмотрел заявителя в следственном изоляторе и признал его состояние умеренно тяжелым. У заявителя была диагностирована серьезная дисфункция анального сфинктера и наличие ректальных стриктур. Было предписано углубленное обследование в стационарных условиях гражданской больницы, а также ректальное хирургическое вмешательство. Врач Н. отметил, что администрация изолятора не могла обеспечить прохождение заявителем необходимых обследований или лечения в связи с отсутствием оборудования и медицинских специалистов. Врач Н. подчеркнул, что любое промедление с лечением может привести к осложнениям и даже смерти.

36. В конце января 2007 года заявителя осмотрел хирург изолятора. Считая состояние здоровья заявителя удовлетворительным, врач заключил, что отсутствовала неотложная необходимость в выполнении операции или помещении заявителя в больницу. Заявитель был, однако, освобожден от утренних физических упражнений, строевой подготовки и подъема тяжестей.

37. 2 февраля 2007 г., вновь по инициативе защитника заявителя, старший врач государственной областной гражданской больницы З. посетил его и зафиксировал дальнейшее ухудшение состояния его здоровья, вызванное воспалением выпавшей части кишечника. Врач расценил воспаление как тяжелое осложнение, которое может привести к смерти пациента, если не провести срочные медицинские обследования и лечение. Он заявил, что пенитенциарные учреждения не могли выполнять фиброэндоскопию толстой кишки и многослойную компьютерную томографию, исследования, необходимые для правильного диагностирования и лечения заболевания заявителя. Врач подтвердил рекомендации, сделанные 12 января 2007 г., и дополнительно указал на необходимость соблюдения постельного режима.

38. 22 марта 2007 г. заявитель был помещен в пенитенциарную больницу, где с помощью эндоскопии у него были диагностированы дисфункция сфинктера, выпадение и воспаление сигмовидной кишки. Было назначено лекарственное лечение. Лечение должно было уменьшить болевые ощущения заявителя и способствовать излечению его вторичной болезни.

39. 2 апреля 2007 г. врач З. посетил заявителя и подтвердил его диагнозы. Врач установил, что воспаление прогрессировало, здоровье пациента ухудшилось и что общее состояние его здоровья стало тяжелым. Он нуждался в срочной колоректальной операции.

40. 10 мая 2007 г. заявитель был возвращен в медицинскую часть следственного изолятора, где он оставался в течение 11 дней. Лечение обезболивающими в этот период было безуспешным, заявитель был возвращен в больницу, очевидно, с осложнением сердечной патологии.

41. В конце мая 2007 года врач Н. осмотрел заявителя и отметил дальнейшее развитие воспалительного процесса и обострение иных заболеваний. Он настаивал на углубленном медицинском обследовании и операции, отмечая, что операция могла быть сделана лишь после того, как будут взяты под контроль проблемы с заболеваниями сердца заявителя.

42. Заявитель был возвращен в медицинскую часть изолятора в начале июня 2007 года. Однако всего лишь через семь дней последовало возвращение в пенитенциарную больницу. Заявитель вновь переводился из одного учреждения в другое в августе 2007 года. В этот период он получал обезболивающие и спазмолитические средства. Его состояние здоровья ухудшалось. Лечащие врачи отмечали увеличение выпадающей части кишечника, мацерацию и отечность окружающей кожи.

43. 20 и 27 июня 2007 г. защитник заявителя организовал ультразвуковое обследование независимым врачом, который зафиксировал патологические изменения в печени и предположил, что они могли в действительности быть признаком метастазов, вызванных развивающимся колоректальным раком. Для правильного диагноза требовалось сделать пункцию печени.

44. 9 августа 2007 г. заявитель был выписан из пенитенциарной больницы и направлен в следственный изолятор, где он оставался в течение месяца.

45. 16 августа 2007 г. заявитель был осмотрен хирургом пенитенциарной больницы, который подтвердил необходимость проведения колоректальной операции для пациента "в плановом порядке в ближайшем будущем".

46. Через восемь дней врач Н. заявил, что в связи с ухудшением состояния здоровья заявителя ему требовалась срочная колоректальная операция. Любое промедление, по его мнению, могло привести к невосполнимому ущербу, включая смерть заявителя.

47. В соответствии с письменными показаниями С., который находился в одной камере с заявителем в начале осени 2007 года, в то время заявитель выглядел очень больным. У него был землистый цвет лица, он был худым и истощенным. Заявитель мог делать лишь небольшие шаги при ходьбе и поддерживал нижнюю часть живота. От него очень резко пахло. С. помогал заявителю мыться. Промежность у заявителя была воспалена. Кровоточащая часть кишечника размером с кулак выпадала из заднего прохода заявителя. Заявителю не предоставлялась одежда для людей с недержанием, и он был вынужден мыться в раковине с холодной водой.

48. После еще одного нахождения в пенитенциарной больнице с 6 сентября по 3 октября 2007 г. заявитель был возвращен в тюрьму медицинской части. В документах, сопровождающих выписку, врачи отметили, что заявитель страдал колоректальным раком второй стадии. Они рекомендовали проведение колоректальной операции после освобождения заявителя из-под стражи.

49. На следующий день заявитель был возвращен в областную больницу в экстренном порядке, поскольку его состояние ухудшилось.

50. Между тем 1 октября 2007 г. он подал жалобу в Европейский Суд, а также просил о применении предварительной меры на основании правила 39 Регламента Суда. Он просил указать властям Российской Федерации на то, что ему необходимо выдать разрешение на проведение колоректальной операции, рентгеновской компьютерной томографии и пункции объемного новообразования печени.

51. 3 октября 2007 г. заявитель прошел новое ультразвуковое обследование. Оно не смогло дать определенный ответ относительно того, действительно ли изменения в печени были вызваны метастазами.

52. Согласно медицинской справке, выданной пенитенциарной больницей 29 октября 2007 г., состояние здоровья заявителя рассматривалось как удовлетворительное и стабильное, без признаков отрицательной динамики. Администрация изолятора вновь настаивала на том, что отсутствовала необходимость в срочной операции.

53. 23 ноября 2007 г., после получения от властей Российской Федерации информации о состоянии здоровья заявителя, Европейский Суд решил применить правило 39 Регламента Суда и обратить внимание властей Российской Федерации на срочную необходимость прохождения заявителем следующих медицинских процедур: колоректальной операции в специализированной больнице, рентгеновской компьютерной томографии и хирургической пункции объемного новообразования печени.

54. Между 21 и 26 ноября диагностические исследования, указанные Европейским Судом, были выполнены. Они не выявили признаков метастазов или объемных новообразований печени.

55. 26 ноября 2007 г. врач Н. осмотрел заявителя. Он заметил опухолевидное окрашенное образование диаметром 10 см с отверстием диаметром 1,3 см, окруженное грубым рубцом. Врач вновь указал администрации на необходимость проведения колоректальной операции.

56. Сокамерник заявителя Р. в показаниях, представленных Европейскому Суду, указал, что в ноябре и декабре 2007 года состояние здоровья заявителя было тяжелым. Заявитель был испачкан экскрементами, поскольку не мог контролировать дефекацию. Он был вынужден испражняться стоя, поддерживая выпадающий кишечник, в противном случае его прямая кишка начинала кровоточить. Экскременты были жидкими и стекали по его ногам. Он был вынужден мыться холодной водой, так как горячей воды в камере не было.

57. 24 декабря 2007 г. заявитель был помещен в Омскую областную больницу, где была выполнена колостомия. После месячного нахождения в больнице заявитель был выписан в медицинскую часть следственного изолятора. Через 17 дней он был освобожден из-под стражи.

58. 14 октября 2008 г. Европейский Суд решил прекратить предварительную меру на основании правила 39 Регламента Суда.

59. Заявитель сообщил, что после освобождения он проходил стационарное и амбулаторное лечение в различных больницах.

C. Условия содержания под стражей

60. Стороны предоставили различные описания условий содержания заявителя под стражей в следственном изоляторе.

1. Версия властей Российской Федерации

61. При приеме заявителя в следственный изолятор 3 ноября 2006 г. администрация признала его негодным для содержания в общей камере и распорядилась поместить его в камеру для одиночного размещения. На этот счет было издано распоряжение, которое заявитель подписал.

62. Ссылаясь на справки, выданные администрацией следственного изолятора в декабре 2011 года, власти Российской Федерации утверждали, что учреждение не было переполнено. Заявитель содержался в 10 различных камерах, которые полностью соответствовали нормативным стандартам. Туалеты в камерах были отделены от жилой зоны перегородкой. Объяснения властей Российской Федерации можно подытожить следующим образом:

Период содержания под стражей	Номер камеры	Площадь камеры (кв.м)	Плановая вместимость (человек)	Высота перегородки (м)
3 ноября 2006 г. - 4 января 2007 г.	143	21	6	1,6
4-6 января 2007 г.	239	39,9	10	До потолка
6 января - 22 марта 2007 г.	252	10,16	2	1,1
11-21 мая 2007 г.	248	11,35	2	1,1
8-16 июня 2007 г.	232	40	10	До потолка
10 августа 2007 г.	39	-	-	-
10 августа - 6 сентября 2007 г.	249	11,4	2	1,1
4 октября 2007 г.	276	40	5	До потолка
17-20 декабря 2007 г.	247	12,6	2	1,1
20-24 декабря 2007 г.	278	41	10	До потолка

63. Власти Российской Федерации утверждали, что в камерах была горячая и холодная вода. В учреждении имелись отдельные душевые комнаты. Заявителю было предоставлено ведро для его ежедневных потребностей в мытье.

2. Версия заявителя

64. Заявитель оспаривал утверждение о том, что он был помещен в камеру для одиночного размещения, и указывал, что такое распоряжение не давалось администрацией изолятора. Он подчеркивал, что всегда находился в камере с другими заключенными в следственном изоляторе. В подтверждение своих показаний заявитель предоставил справку, выданную должностным лицом следственного изолятора в неуказанную дату, очевидно, между 2006 и 2007 годами.

65. В 2012 году адвокат заявителя опросил троих заключенных, П., С. и Р., которые сообщили, что они содержались вместе с заявителем в переполненных камерах. Одна камера площадью 41 кв.м вмещала от 18 до 20 заключенных, в то время как две камеры площадью от 18 до 20 кв.м вмещали как минимум восемь заключенных. Таким образом, каждому заключенному, включая заявителя, предоставлялось от 2,05 до 2,5 кв.м жилой площади.

66. Заявитель утверждал, что во время его содержания под стражей в следственном изоляторе он мог принимать душ лишь раз в неделю. Однако острая боль при ходьбе иногда не позволяла ему принимать душ даже в этих случаях. После каждой непроизвольной дефекации он был вынужден мыться стоя над унитазом на виду у сокамерников. Перегородки были низкими и поэтому не могли обеспечить уединение. Власти не создали для него никаких условий.

67. В своих показаниях П., С. и Р. также подтвердили объяснения заявителя об отсутствии у него возможности регулярно принимать душ и об условиях, в которых он был вынужден ежедневно мыться из-за своей болезни. Заключенные описали оскорбления, которые заявитель был вынужден терпеть в результате необходимости мыться перед сокамерниками. Трое бывших заключенных подчеркнули, что заявитель был вынужден компенсировать неудобства, которые он причинял сокамерникам, например, давая им сигареты, чай или иные ценные продукты, передаваемые его родственниками.

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации и международные документы

A. Охрана здоровья заключенных

68. Соответствующие положения законодательства Российской Федерации и международного права, регулирующие охрану здоровья заключенных, изложены в Постановлении Европейского Суда по делу "Васюков против Российской Федерации" (Vasyukov v. Russia) от 5 апреля 2011 г., жалоба N 2974/05* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2012. N 5 (примеч. редактора).), §§ 36-50, и Постановлении Европейского Суда по делу "Худобин против Российской Федерации" (Khudobin v. Russia) от 26 октября 2006 г., жалоба N 59696/00* (* См.: там же. 2007. N 11 (примеч. редактора).), § 56, ECHR 2006-XII (извлечения).

B. Условия содержания под стражей

69. Соответствующие положения законодательства Российской Федерации и международного права об условиях содержания под стражей изложены в Постановлении Европейского Суда по делу "Ананьев и другие против Российской Федерации" (Ananyev and Others v. Russia) от 10 января 2012 г., жалобы NN 42525/07 и 60800/08, §§ 25-58* (* См.: там же. 2012. N 8 (примеч. редактора).).

C. Продление срока содержания под стражей

70. Нормы законодательства Российской Федерации о содержании под стражей в период расследования и судебного разбирательства приведены в Постановлении Европейского Суда по делу "Пятков против Российской Федерации" (Pyatkov v. Russia) от 13 ноября 2012 г., жалоба N 61767/08* (* См.: там же. 2015. N 1 (примеч. редактора).), §§ 48-68, и Постановлении Европейского Суда по делу "Исаев против Российской Федерации" (Isayev v. Russia) от 22 октября 2009 г., жалоба N 20756/04* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2012. N 1 (примеч. редактора).), §§ 67-80.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в отношении качества медицинской помощи

71. Заявитель жаловался на то, что власти не приняли мер по обеспечению его здоровья и благополучия и не предоставили ему адекватную медицинскую помощь в нарушение статьи 3 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

72. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель получал адекватную медицинскую помощь. Власти обеспечивали его помещение в медицинскую часть следственного изолятора и в пенитенциарную больницу при необходимости. Во время содержания заявителя под стражей его состояние здоровья было стабильным, и его заболевание не требовало проведения срочной операции. Как только Европейский Суд указал властям Российской Федерации на основании правила 39 Регламента Суда на необходимость колостомии, заявителю была сделана операция.

73. Заявитель настаивал на своих жалобах. Он утверждал, что его здоровье серьезно ухудшилось в период содержания под стражей. Кроме того, он не получал впитывающих трусов для взрослых или иных гигиенических продуктов, необходимых при его состоянии здоровья. Администрация изолятора продемонстрировала халатное отношение к его здоровью и допустила промедление с необходимыми медицинскими исследованиями и хирургическим вмешательством.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

74. Европейский Суд отмечает, что жалоба заявителя не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции и не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы

75. Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из основополагающих ценностей демократического общества. Она в абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от обстоятельств или поведения жертвы (см., например, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV). Для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня суровости. Оценка указанного минимального уровня относительна и зависит от всех обстоятельств дела, таких как длительность обращения, его физические и психологические последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom) от 18 января 1978 г., § 162, Series A, N 25).

76. Жестокое обращение, которое достигает такого минимального уровня суровости, обычно включает в себя реальные телесные повреждения или интенсивные физические или нравственные страдания. Тем не менее даже в отсутствие этого, если обращение унижает или оскорбляет лицо, свидетельствуя о неуважении или умалении человеческого достоинства, или вызывает чувства страха, тоски или неполноценности, способные сломить моральное или физическое сопротивление лица, оно может характеризоваться как унижающее человеческое достоинство и также подпадает под действие запрета статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Притти против Соединенного Королевства" (Pretty v. United Kingdom), жалоба N 2346/02, § 52, ECHR 2002-III, с дополнительными отсылками).

77. Государство должно обеспечить содержание лица под стражей в условиях, которые совместимы с уважением его человеческого достоинства, способ и метод исполнения этой меры не должны подвергать его страданиям и трудностям, превышающим неизбежный уровень, присущий содержанию под стражей, и с учетом практических требований заключения его здоровье и благополучие должны быть адекватно защищены (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, §§ 92-94, ECHR 2000-XI, и Постановление Европейского Суда по делу "Попов против Российской Федерации" (Popov v. Russia) от 13 июля 2006 г., жалоба N 26853/04* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 1 (примеч. редактора).), § 208). В большинстве дел, затрагивавших содержание под стражей больных людей, Европейский Суд рассматривал вопрос о том, получал ли заявитель адекватную медицинскую помощь в местах заключения. Европейский Суд напоминает в этом отношении, что, даже хотя статья 3 Конвенции не может быть истолкована как возлагающая обязанность освободить заключенного по состоянию его здоровья, он всегда толковал требование об обеспечении здоровья и благосостояния заключенных, в частности, как обязанность государства оказывать заключенным необходимую медицинскую помощь (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши", § 94, Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации" (Kalashnikov v. Russia), жалоба N 47095/99* (* См.: Путеводитель по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2002 год (примеч. редактора).), § 95, ECHR 2002-VI).

78. В отсутствие эффективных средств правовой защиты при жалобах на неадекватную медицинскую помощь, оказываемую заключенным, Европейский Суд может счесть себя обязанным провести собственную оценку доказательств, чтобы определить, были ли соблюдены гарантии статей 2 и 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Коряк против Российской Федерации" (Koryak v. Russia) от 13 ноября 2012 г., жалоба N 24677/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 10 (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда по делу "Дирдизов против Российской Федерации" (Dirdizov v. Russia) от 27 ноября 2012 г., жалоба N 41461/10* (* См.: там же. 2013. N 9 (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда по делу "Решетняк против Российской Федерации" (Reshetnyak v. Russia) от 8 января 2013 г., жалоба N 56027/10* (* См.: там же. N 11 (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда по делу "Мхитарян против Российской Федерации" (Mkhitaryan v. Russia) от 5 февраля 2013 г., жалоба N 46108/11* (* См.: там же. 2014. N 3 (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда по делу "Гуренко против Российской Федерации" (Gurenko v. Russia) от 5 февраля 2013 г., жалоба N 41828/10* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2014. N 1 (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда по делу "Бубнов против Российской Федерации" (Bubnov v. Russia) от 5 февраля 2013 г., жалоба N 76317/11* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 6 (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда по делу "Буданов против Российской Федерации" (Budanov v. Russia) от 9 января 2014 г., жалоба N 66583/11* (* См.: там же. 2014. N 6 (примеч. редактора).), Постановление Европейского Суда по делу "Горелов против Российской Федерации" (Gorelov v. Russia) от 9 января 2014 г., жалоба N 49072/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 6 (примеч. редактора).), и Постановление Европейского Суда по делу "Амиров против Российской Федерации" (Amirov v. Russia) от 27 ноября 2014 г., жалоба N 51857/13, § 90* (* См.: там же. 2015. N 4 (примеч. редактора).)). При выполнении этой задачи, уделяя особое внимание уязвимости заявителей с учетом их содержания под стражей, Европейский Суд последовательно предлагал государствам-ответчикам представить достоверные и убедительные доказательства, свидетельствующие о том, что заявитель получал полную и адекватную медицинскую помощь в период содержания под стражей.

79. "Адекватность" медицинской помощи остается наиболее сложным элементом для определения. Европейский Суд, в частности, настаивает на том, что власти должны обеспечивать безотлагательные и правильные постановку диагноза и уход за больными (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хатаев против Российской Федерации" (Khatayev v. Russia) от 11 октября 2011 г., жалоба N 56994/09* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2013. N 2 (примеч. редактора).), § 85, Постановление Европейского Суда по делу "Евгений Алексеенко против Российской Федерации" (Yevgeniy Alekseyenko v. Russia) от 27 января 2011 г., жалоба N 41833/04* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2012. N 3 (примеч. редактора).), § 100, Постановление Европейского Суда по делу "Гладкий против Российской Федерации" (Gladkiy v. Russia) от 21 декабря 2010 г., жалоба N 3242/03* (* См.: там же. 2011. N 10 (примеч. редактора).), § 84, Постановление Европейского Суда от 29 ноября 2007 г. по делу "Хумматов против Азербайджана" (Hummatov v. Azerbaijan), жалобы NN 98521/03 и 13413/04, § 115, Постановление Европейского Суда по делу "Мельник против Украины" (Melnik v. Ukraine) от 28 марта 2006 г., жалоба N 72286/01, §§ 104-106, и mutatis mutandis* (* Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (примеч. переводчика).) Постановление Европейского Суда по делу "Ксирос против Греции" (Xiros v. Greece) от 9 сентября 2010 г., жалоба N 1033/07, § 72, Постановление Европейского Суда по делу "Холомиов против Республики Молдова" (Holomiov v. Moldova) от 7 ноября 2006 г., жалоба N 30649/05, § 121) и что, если это обусловлено природой заболевания, наблюдение за больным должно быть регулярным и систематическим и включать всестороннюю терапевтическую стратегию, направленную на адекватное лечение заболеваний заключенного или предотвращение их ухудшения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Хумматов против Азербайджана", §§ 109 и 114, и Постановление Европейского Суда по делу "Сарбан против Республики Молдова" (Sarban v. Moldova) от 4 октября 2006 г., жалоба N 3456/05, § 79).

80. Европейский Суд далее напоминает, что лечение в пенитенциарных учреждениях должно быть приемлемым и сравнимым с качеством лечения, которое власти государства обязуются обеспечивать населению в целом. Тем не менее это не означает, что каждому заключенному должна гарантироваться медицинская помощь, аналогичная той, которая доступна в лучших учреждениях здравоохранения вне пенитенциарной системы (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Блохин против Российской Федерации" (Blokhin v. Russia) от 23 марта 2016 г., жалоба N 47152/06* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 12 (примеч. редактора).), § 137, и Постановление Европейского Суда по делу "Кара-Дамиани против Италии" (Cara-Damiani v. Italy) от 7 февраля 2016 г., жалоба N 2447/05, § 66).

81. В целом Европейский Суд допускает определенную гибкость при определении требуемого стандарта медицинской помощи, принимая решения в каждом конкретном случае. Данный стандарт должен быть "совместим с человеческим достоинством" заключенного, а также учитывать "практические требования содержания под стражей" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Алексанян против Российской Федерации" (Aleksanyan v. Russia) от 22 декабря 2008 г., жалоба N 46468/06* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2011. N 1 (примеч. редактора).), § 140).

82. Хотя тот факт, что состояние здоровья заявителя ухудшилось, может сам по себе вызвать вначале определенные сомнения относительно адекватности его или ее лечения в тюрьме, он не может быть достаточным для установления факта нарушения государством позитивных обязательств по статье 3 Конвенции, если, с другой стороны, может быть установлено, что соответствующие внутригосударственные органы предоставили своевременно всю разумно доступную медицинскую помощь при добросовестных усилиях, чтобы воспрепятствовать развитию рассматриваемого заболевания (см. среди многих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Гогинашвили против Грузии" (Goginashvili v. Georgia) от 4 октября 2011 г., жалоба N 47729/08, §§ 69-71).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

83. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд прежде всего отмечает, что сторонами не оспаривается, что заявитель страдал раком толстой кишки и его заболевание могло лечиться только колоректальной операцией. Основной предмет противоречий сторон состоит в том, требовало ли состояние здоровья заявителя срочной операции и, соответственно, была ли колостомия выполнена своевременно.

84. Европейский Суд отмечает, что стороны представили различные медицинские заключения по данному вопросу. В то время как врачи Н. и З., занимающие руководящие должности в колоректальном отделении государственной областной гражданской больницы, единогласно описывали состояние заявителя как тяжелое и настаивали на срочности операции (см. §§ 39, 46 и 55 настоящего Постановления), хирург пенитенциарной больницы последовательно заключал, что заявитель находился в стабильном и удовлетворительном состоянии, и не видел срочной необходимости в проведении операции (см. §§ 36, 45, 48 и 52 настоящего Постановления).

85. Принимая во внимание, что врач Н. и врач З. являются специалистами по лечению таких заболеваний, как у заявителя, Европейский Суд готов придать особый вес их мнению и заключить, что заявитель действительно нуждался в срочной операции. Кроме того, этот вывод подтверждается иными доказательствами, представленными сторонами. История болезни заявителя убедительно демонстрирует, что его состояние продолжало быстро ухудшаться в заключении без хирургического вмешательства. Оно сопровождалось, и данный факт не оспаривался властями Российской Федерации, интенсивной болью при обычной ежедневной физической активности, такой как ходьба. Оно также было связано с физическими патологиями, выпадением сигмовидной кишки и недержанием кала. Заболевание не только в значительной степени подорвало качество жизни заявителя, но оно также описывалось медицинскими специалистами как угрожающее жизни. При таких обстоятельствах довод властей Российской Федерации о том, что отсутствовала срочная необходимость в операции, является неприемлемым. Это особенно верно с учетом того обстоятельства, что они не ссылались на какое-либо альтернативное лечение, которое получал или мог получать заявитель для улучшения его состояния здоровья и предупреждения развития рака.

86. Исходя из этого Европейский Суд находит, что было необходимо радикальное оперативное лечение заявителя. Однако власти допустили промедление с хирургической операцией длительностью почти в год и выполнили ее лишь после применения предварительной меры Европейским Судом. Европейский Суд не усматривает в материалах дела факторов, оправдывающих столь длительную задержку в лечении прогрессирующего рака. Он также озабочен решением властей отложить проведение операции до его освобождения из-под стражи, которое они фактически не могли ни предвидеть, ни гарантировать в ближайшем будущем (см. § 48 настоящего Постановления).

87. Европейский Суд также принимает к сведению довод заявителя, подтвержденный доказательствами и не опровергнутый властями Российской Федерации, о том, что власти не предоставили ему крайне необходимые впитывающие трусы для взрослых. Это уклонение со стороны администрации изолятора должно было причинить серьезные страдания и неудобства для заявителя.

88. Европейский Суд, таким образом, считает, что уклонение властей от предоставления заявителю адекватной медицинской помощи в связи с особо тяжелым состоянием, в котором он оказался, составляло бесчеловечное и унижающее достоинство обращение в значении статьи 3 Конвенции. Соответственно, имело место нарушение требований статьи 3 Конвенции в отношении качества предоставленной заявителю медицинской помощи.

II. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции в связи с условиями содержания под стражей

89. Заявитель жаловался на то, что условия его содержания под стражей в следственном изоляторе были бесчеловечными, унижающими достоинство и противоречили статье 3 Конвенции. Положение Конвенции, на которое он ссылался, гласит следующее:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

A. Доводы сторон

90. Власти Российской Федерации утверждали, что администрация изолятора надлежащим образом приняла во внимание состояние здоровья заявителя и, таким образом, обеспечила его одиночное содержание в просторных камерах, которые полностью соответствовали применимым стандартам.

91. Заявитель настаивал на своих жалобах. Он оспаривал утверждения властей Российской Федерации об одиночном содержании, ставя под сомнение подлинность подтверждающих доказательств. По его утверждению, он находился в камерах с другими заключенными и был полностью лишен уединения, в котором он крайне нуждался. Его тяжелое состояние здоровья причиняло значительные страдания ему и иным заключенным и обостряло отношения в камерах.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

92. Европейский Суд отмечает, что жалоба заявителя не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции и не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы

93. Европейский Суд напоминает, что Конвенция в абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от поведения жертвы (см., например, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии", § 119).

94. Меры, лишающие лица свободы, часто могут содержать неизбежный элемент страдания и унижения. Тем не менее испытываемые страдания и унижение не должны выходить за пределы неизбежного элемента страдания или унижения, связанного с применением данной формы правомерного обращения или наказания.

95. Применительно к заключенным Европейский Суд подчеркнул, что заключенный не утрачивает в силу одного лишь факта лишения свободы защиту прав, гарантированных Конвенцией. Напротив, задержанные лица находятся в уязвимом положении, и власти обязаны защищать их. Согласно статье 3 Конвенции, государство должно обеспечить, чтобы лицо содержалось в условиях, совместимых с уважением его человеческого достоинства, чтобы способ и метод исполнения этой меры не подвергали его страданиям и трудностям, превышающим неизбежный уровень, присущий содержанию под стражей, и чтобы, учитывая практические требования меры, связанной с лишением свободы, его здоровье и благополучие адекватно охранялись (см. Постановление Европейского Суда по делу "Валашинас против Литвы" (Valasinas v. Lithuania), жалоба N 44558/98, § 102, ECHR 2001-VIII).

96. При оценке условий содержания под стражей должно быть принято во внимание совокупное влияние этих условий, так же как и утверждения заявителя по этому поводу (см. Постановление Европейского Суда по делу "Дугоз против Греции" (Dougoz v. Greece), жалоба N 40907/98, § 46, ECHR 2001-II). Длительность содержания под стражей в данных условиях также должна учитываться (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Альвер против Эстонии" (Alver v. Estonia) от 8 ноября 2005 г., жалоба N 64812/01).

97. Европейский Суд часто устанавливал нарушения статьи 3 Конвенции в делах, затрагивавших вопросы переполненности тюремных камер (см. среди многих других примеров Постановление Европейского Суда по делу "Линд против Российской Федерации" (Lind v. Russia) от 6 декабря 2007 г., жалоба N 25664/05* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 3 (примеч. редактора).), § 59). Однако в других делах, где переполненность не настолько остра, чтобы вызывать вопрос о соблюдении статьи 3 Конвенции, Европейский Суд принимал во внимание другие аспекты физических условий содержания под стражей как имеющие значение для оценки соблюдения этого положения. Такие аспекты включали, в частности, доступность вентиляции, доступ естественного освещения и воздуха, достаточность отопления и соблюдение санитарных требований, возможность использования туалета в уединении (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мандич и Йович против Словении" (Mandic and Jovic v. Slovenia) от 20 октября 2011 г., жалобы NN 5774/10 и 5985/10, § 76).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

98. Возвращаясь к фактам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что основным пунктом жалобы заявителя являлось то, что он содержался в переполненных камерах без уединения, в котором он особенно нуждался с учетом его заболевания. Однако власти Российской Федерации утверждали, что он никогда не находился в одной камере с другими заключенными.

99. Европейский Суд замечает, что обе стороны представили документальные доказательства в подтверждение своих доводов. Заявитель подкрепил свои доводы письменными показаниями троих бывших сокамерников, которые утверждали, что находились в одних камерах с заявителем. Кроме того, он предоставил справку, выданную в период его содержания под стражей (см. § 64 настоящего Постановления). Власти Российской Федерации также подтвердили свою версию событий справками, с тем единственным отличием, что последние были выданы намного позже освобождения заявителя (см. § 62 настоящего Постановления). Хотя власти Российской Федерации не были лишены права представить копии регистрационных журналов, указывающих фамилии заключенных, содержавшихся вместе с заявителем в соответствующий период, они этого не сделали. В связи с этим справки властей Российской Федерации имеют небольшое доказательственное значение для анализа Европейского Суда (см. Постановление Европейского Суда по делу "Чудун против Российской Федерации" (Chudun v. Russia) от 21 июня 2011 г., жалоба N 20641/04* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. N 1 (примеч. редактора).), § 84). Принимая во внимание общую проблему переполненности в следственных изоляторах Российской Федерации (см. Постановление Европейского Суда по делу "Овчинников против Российской Федерации" (Ovchinnikov v. Russia) от 17 июня 2010 г., жалоба N 9807/02* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2010. N 12 (примеч. редактора).), §§ 67-73, Постановление Европейского Суда по делу "Бахмутский против Российской Федерации" (Bakhmutskiy v. Russia) от 25 июня 2009 г., жалоба N 36932/02* (* См.: там же. 2010. N 3 (примеч. редактора).), §§ 88-97, Постановление Европейского Суда по делу "Худоёров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02* (* См.: там же. 2006. N 7 (примеч. редактора).), §§ 104 и последующие, ECHR 2005-X (извлечения), Постановление Европейского Суда по делу "Новоселов против Российской Федерации" (Novoselov v. Russia) от 2 июня 2005 г., жалоба N 66460/01* (* См.: там же. 2005. N 10 (примеч. редактора).), §§ 41 и последующие, Постановление Европейского Суда "Майзит против Российской Федерации" (Mayzit v. Russia) от 20 января 2005 г., жалоба N 63378/00* (* См.: там же (примеч. редактора).), §§ 39 и последующие, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Калашников против Российской Федерации", §§ 97 и последующие), Европейский Суд сомневается в показаниях властей Российской Федерации относительно того, что власти предоставляли камеры следственного изолятора площадью около 40 кв.м, подходящие для размещения 10 заключенных, заявителю для единоличного использования.

100. Европейский Суд далее отмечает, что на момент поступления заявителя в следственный изолятор в начале ноября 2006 года его проблемы со здоровьем еще не были особенно серьезными. Его состояние здоровья ухудшилось только через несколько недель, в декабре 2006 года (см. §§ 31 и 32 настоящего Постановления). С учетом вышеизложенного подлинность распоряжения следственного изолятора от 3 ноября 2006 г. о помещении заявителя в камеру для одиночного размещения по причине его состояния здоровья вызывает сомнения.

101. С другой стороны, Европейский Суд убежден доводами заявителя, подтвержденными документальными доказательствами и свидетельскими показаниями, которые не были опровергнуты властями Российской Федерации. Эти доводы содержали убедительное и ясное описание условий содержания заявителя под стражей в следственном изоляторе. Европейский Суд, таким образом, признает, что он находился в камерах с другими заключенными и располагал менее чем 2,5 кв.м жилой площади в течение значительного количества времени.

102. Европейский Суд напоминает, в частности, что серьезная нехватка пространства в тюремной камере является фактором, который должен быть принят во внимание для целей установления того, являются ли описанные условия содержания "унижающими достоинство" в значении cтатьи 3 Конвенции, и может свидетельствовать о нарушении как сама по себе, так и совместно с другими недостатками (см. среди многих других примеров упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ананьев и другие против Российской Федерации", §§ 146-149, и Постановление Европейского Суда по делу "Каралевичюс против Литвы" (Karalevicius v. Lithuania) от 7 апреля 2005 г., жалоба N 53254/99, §§ 39-40).

103. В дополнение к перенаселенности ситуация заявителя усугублялась ограниченными возможностями уединения. Высота перегородок, установленных для отделения туалета от жилой зоны в некоторых из камер, в которых содержался заявитель, не могла обеспечить его уединение, когда ему приходилось пользоваться туалетом и мыться. В течение нескольких месяцев содержания под стражей заявителя могли видеть его сокамерники и, возможно, охранники, при совершении столь интимных процедур. Ситуация должна была крайне негативно сказываться на нем, являясь источником страданий и трудностей, которые превысили неизбежный уровень, присущий содержанию под стражей, и порог суровости в соответствии со статьей 3 Конвенции (см. mutatis mutandis Постановление Европейского Суда по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia) от 9 октября 2008 г., жалоба N 62936/00* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 3 (примеч. редактора).), § 124).

104. Европейский Суд не усматривает необходимости рассматривать иные аспекты содержания заявителя под стражей, поскольку условия, отмеченные выше, демонстрируют, что в деле заявителя имело место нарушение статьи 3 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции

105. Заявитель жаловался, что его право на судебное разбирательство в течение разумного срока было нарушено, и утверждал, что решения о его содержании под стражей не имели достаточного обоснования. Он ссылался на пункт 3 статьи 5 Конвенции, который предусматривает:

"Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи_ имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд".

A. Доводы сторон

106. Позиция властей Российской Федерации состояла в том, что тяжесть обвинений в отношении заявителя, сложность дела и иные обстоятельства, отмеченные внутригосударственными судами, были достаточны, чтобы требовалось содержание заявителя под стражей в период расследования.

107. Заявитель настаивал на своих жалобах. Он утверждал, что не имел ни намерения, ни возможности скрыться. У него были семья и жилье, и он страдал столь тяжелым заболеванием, что с трудом мог выполнять простые ежедневные действия, не говоря уже о побеге. Выводы судов об угрозе того, что он скроется или окажет давление на свидетелей, не были подтверждены какими-либо доказательствами. Он подчеркнул, что при продлении срока его содержания под стражей суды использовали стереотипные формулировки и ссылались в основном на тяжесть обвинений. Они не оценивали, являлась ли продолжительность его предварительного заключения разумной. Он делал вывод, что его содержание под стражей не было основано на относимых и достаточных причинах.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

108. Европейский Суд отмечает, что жалоба заявителя не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции и не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

(a) Общие принципы

109. Наличие разумного подозрения в том, что задержанный совершил преступление, является определяющим условием законности заключения под стражу, независимо от того, какие иные основания могут существовать. В таких делах Европейский Суд должен установить, оправдывают ли продолжение лишения свободы другие основания, приведенные судебными органами. Если такие основания являются "относимыми" и "достаточными", Европейский Суд должен убедиться также, что внутригосударственные власти проявили "особую тщательность" в проведении разбирательства. Существует презумпция в пользу освобождения. Как неоднократно указывал Европейский Суд, вторая часть пункта 3 статьи 5 Конвенции не предоставляет судебным органам возможности выбора между доставкой обвиняемого к судье в течение разумного срока или его временным освобождением до суда. До признания его виновным обвиняемый должен считаться невиновным, и цель рассматриваемого положения заключается в том, чтобы обеспечивать его временное освобождение, как только его содержание под стражей перестает быть разумным. Лицо, обвиняемое в совершении преступления, должно всегда освобождаться до суда, если государство не продемонстрирует, что существуют "относимые" и "достаточные" причины, оправдывающие его длительное содержание под стражей (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Кастравец против Республики Молдова" (Castravet v. Moldova) от 13 марта 2007 г., жалоба N 23393/05, §§ 30 и 32, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Маккей против Соединенного Королевства" (McKay v. United Kingdom), жалоба N 543/03, § 41, ECHR 2006-Х, Постановление Европейского Суда по делу "Яблонский против Польши" (Jablonski v. Poland) от 21 декабря 2000 г., жалоба N 33492/96, § 83, и Постановление Европейского Суда по делу "Ноймейстер против Австрии" (Neumeister v. Austria) от 27 июня 1968 г., § 4, Series A, N 8). Пункт 3 статьи 5 Конвенции не может рассматриваться как безоговорочно допускающий содержание под стражей при условии, что оно продолжается не дольше определенного срока. Власти обязаны обеспечить убедительное обоснование любого периода содержания под стражей, каким бы коротким он ни был (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шишков против Болгарии" (Shishkov v. Bulgaria), жалоба N 38822/97, § 66, ECHR 2003-I).

110. Внутригосударственные власти обязаны установить существование конкретных фактов, имеющих отношение к основаниям для длительного содержания под стражей. Переход бремени доказывания к заключенному в таких делах был бы равнозначен отмене правила статьи 5 Конвенции, положения, признающего заключение под стражу исключительным отступлением от права на личную свободу, которое допустимо в строго определенных случаях, не допускающих расширительного толкования (см. Постановление Европейского Суда по делу "Рохлина против Российской Федерации" (Rokhlina v. Russia) от 7 апреля 2005 г., жалоба N 54071/00* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. N 6 (примеч. редактора).), § 67, и Постановление Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии" (Ilijkov v. Bulgaria) от 26 июля 2001 г., жалоба N 33977/96, §§ 84-85). Внутригосударственные судебные органы должны исследовать все факты, свидетельствующие в пользу или против существования реального требования публичного интереса, оправдывающего с надлежащим учетом принципа презумпции невиновности отход от правила уважения личной свободы, и должны указать их в своих решениях об отклонении ходатайств об освобождении. При решении вопроса о том, должно ли лицо быть освобождено или заключено под стражу, власти обязаны рассмотреть альтернативные меры обеспечения его явки в суд (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Идалов против Российской Федерации" (Idalov v. Russia) от 22 мая 2012 г., жалоба N 5826/03* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. N 5 (примеч. редактора).), § 140, и Постановление Европейского Суда по делу "Суслов против Российской Федерации" (Suslov v. Russia) от 29 мая 2012 г., жалоба N 2366/07* (* См.: там же. N 11 (примеч. редактора).), § 86, с дополнительными отсылками). В задачу Европейского Суда не входит установление таких фактов с подменой внутригосударственных властей, принявших решение о заключении заявителя под стражу. Европейский Суд призван установить наличие или отсутствие нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции прежде всего на основании мотивов, приведенных в решениях судов страны, и установленных фактов, указанных заявителем в своих жалобах (см. Постановление Европейского Суда по делу "Корчуганова против Российской Федерации" (Korchuganova v. Russia) от 8 июня 2006 г., жалоба N 75039/01* (* См.: там же. 2006. N 11 (примеч. редактора).), § 72, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Илийков против Болгарии", § 86, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии", § 152).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

111. Европейский Суд напоминает, что весь период предварительного содержания заявителя под стражей составлял чуть более года и трех месяцев.

112. С учетом этого значительного периода содержания под стражей в свете презумпции, говорящей в пользу освобождения, Европейский Суд находит, что власти Российской Федерации должны были привести весомые мотивы для содержания заявителя под стражей.

113. При продлении срока предварительного заключения заявителя внутригосударственные власти ссылались на тяжесть предъявленных ему обвинений и угрозу того, что он скроется и воспрепятствует отправлению правосудия путем воздействия на свидетелей.

114. В итоге Европейский Суд готов признать, что совокупность вышеуказанных факторов могла оправдать содержание заявителя под стражей в течение определенного времени. Возникает вопрос: были ли доводы, приведенные судами, достаточными для оправдания всего периода содержания тяжелобольного заявителя в предварительном заключении?

115. Что касается ссылки властей Российской Федерации на тяжесть обвинений как на решающий элемент, Европейский Суд неоднократно указывал, что тяжесть обвинений сама по себе не может оправдывать длительные сроки содержания под стражей. Хотя тяжесть возможного наказания имеет значение при оценке угрозы того, что обвиняемый совершит побег или продолжит заниматься преступной деятельностью, необходимость в продолжении лишения свободы не может оцениваться с чисто абстрактной точки зрения, с учетом только тяжести преступления. Основанием для продолжения содержания под стражей не может быть также вероятность осуждения к лишению свободы (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Федоренко против Российской Федерации" (Fedorenko v. Russia) от 20 сентября 2011 г., жалоба N 39602/05* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. N 2 (примеч. редактора).), § 67). Это особенно верно в отношении дел, как настоящее, в которых правовая квалификация фактов, и, следовательно, наказание, грозящее заявителю, определяется обвинением в отсутствие судебной проверки вопроса о том, подкрепляют ли собранные доказательства обоснованное подозрение в том, что предполагаемое преступление совершено заявителем (см. Постановление Европейского Суда по делу "Евгений Гусев против Российской Федерации" (Yevgeniy Gusev v. Russia) от 15 декабря 2013 г., жалоба N 28020/05* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2014. N 2 (примеч. редактора).), § 84, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рохлина против Российской Федерации", § 66).

116. Угроза того, что заявитель скроется, обосновывалась главным образом тяжестью обвинений и предполагаемыми опасениями заявителя получить длительный срок лишения свободы, основаниями, рассмотренными выше. Однако Европейский Суд напоминает, что подобная угроза не может оцениваться только с учетом тяжести грозящего наказания. Она должна оцениваться с учетом ряда других относимых факторов, которые могут либо подтвердить угрозу бегства или установить, что она настолько незначительна, что не может оправдывать содержания под стражей в период судебного разбирательства (см. Постановление Европейского Суда по делу "Панченко против Российской Федерации" (Panchenko v. Russia) от 8 февраля 2005 г., жалоба N 45100/98* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2005. N 9 (примеч. редактора).), § 106, и Постановление Европейского Суда по делу "Летелье против Франции" (Letellier v. France) от 26 июня 1991 г., § 43, Series A, N 207). В настоящем деле в период, относящийся к обстоятельствам дела, решения внутригосударственных властей не содержат указаний на то, почему они придавали решающее значение угрозе того, что он скроется. Европейский Суд считает, что существование риска того, что заявитель может скрыться, не было установлено. Кроме того, состояние здоровья заявителя делало угрозу его бегства крайне незначительной, поскольку он был почти постоянно прикован к постели и испытывал трудности с самостоятельной ходьбой.

117. Что касается последней основной причины содержания под стражей, на которую ссылались внутригосударственные суды, а именно риска оказания давления на свидетелей, Европейский Суд отмечает, что из имеющихся в его распоряжении документов следует, что суды приняли доводы обвинения в этом отношении, не требуя каких-либо доказательств в их подтверждение. В любом случае, даже если существовала угроза давления, можно допустить, что она постепенно уменьшится, поскольку расследование продолжалось и свидетели допрашивались, а протоколы их допросов приобщались к материалам дела в качестве доказательств. Таким образом, Европейский Суд не убежден, что в течение всего периода содержания заявителя под стражей существовали непреодолимые мотивы для угрозы того, что он окажет давление на свидетелей или иным образом воспрепятствует расследованию дела, и они, безусловно, не перевешивали право заявителя на разбирательство в разумный срок или на освобождение в период рассмотрения дела судом.

118. Европейский Суд также отмечает, что при продлении срока содержания под стражей суды постоянно использовали идентичную или сходную формулировку. Даный подход может предполагать, что отсутствовала реальная судебная проверка необходимости содержания под стражей при каждом продлении срока содержания под стражей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Яджи и Саргын против Турции" (Yagci and Sargin v. Turkey) от 8 июня 1995 г., §§ 50 и последующие, Series A, N 319-A).

119. С учетом вышеизложенного Европейский Суд находит, что, руководствуясь в основном тяжестью предъявленных обвинений, не обосновав свои выводы конкретными фактами и не дав оценку предполагаемым угрозам в свете состояния здоровья заявителя, власти продлевали срок его содержания под стражей по основаниям, которые, хотя и имели значение для дела, не могли рассматриваться как "достаточные" для оправдания длительности срока более чем в 15 месяцев. При таких обстоятельствах отсутствует необходимость проверки Европейским Судом того, осуществлялось ли разбирательство "с надлежащей тщательностью".

120. Соответственно, имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

121. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

122. Заявитель требовал выплаты 150 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

123. Власти Российской Федерации полагали, что это требование являлось чрезмерным.

124. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд находит целесообразным присудить заявителю 16 500 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на эту сумму.

B. Судебные расходы и издержки

125. Заявитель также требовал выплаты 7 000 евро в качестве компенсации юридических издержек, понесенных в Европейском Суде.

126. Власти Российской Федерации утверждали, что юридические издержки заявителя являются чрезмерными.

127. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле, учитывая имеющиеся в его распоряжении документы и указанные критерии, Европейский Суд считает разумным присудить заявителю 4 000 евро, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя в связи с указанной суммой.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

128. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении качества медицинской помощи, оказанной заявителю при содержании под стражей;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в части условий содержания заявителя под стражей в следственном изоляторе;

4) постановил, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции;

5) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить следующие суммы, подлежащие переводу в национальную валюту государства-ответчика по курсу, который будет установлен на день выплаты;

(i) 16 500 евро (шестнадцать тысяч пятьсот евро) в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму, которые подлежат выплате заявителю;

(ii) 4 000 евро (четыре тысячи евро) в качестве компенсации юридических издержек, понесенных в Европейском Суде, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя в связи с этой суммой;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

6) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 21 июня 2016 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Луис Лопес Герра Председатель Палаты Суда