Постановление Европейского Суда по правам человека от 1 марта 2016 г. Дело "Холмуродов (Kholmurodov) против Российской Федерации" (Жалоба N 58923/14) (Третья Секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Холмуродов (Kholmurodov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 58923/14)

Постановление Суда

Страсбург, 1 марта 2016 г.

По делу "Холмуродов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Луиса Лопеса Герра, Председателя Палаты,

Георга Николау,

Хелен Келлер,

Йоханнеса Силвиса,

Дмитрия Дедова,

Пере Пастора Вилановы,

Алены Полачковой, судей,

а также при участии Мариалены Цирли, заместителя Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 9 февраля 2016 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 58923/14, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Республики Узбекистан Абдухафизом Азизовичем Холмуродовым (далее - заявитель) 27 августа 2014 г.

2. Интересы заявителя представляли Д.В. Тренина и Н.В. Ермолаева, адвокаты, практикующие в г. Москве. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным.

3. Ссылаясь на статью 3 Конвенции во взаимосвязи со статьей 13 Конвенции, заявитель утверждал, что в случае его возвращения в Узбекистан ему будет грозить в этой стране опасность быть подвергнутым жестокому обращению, а также что в его распоряжении отсутствовало эффективное средство правовой защиты для передачи жалобы по данному поводу на рассмотрение государственных органов Российской Федерации. Заявитель жаловался также, что содержание его под стражей в целях обеспечения выдачи не было "законным" по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции. Наконец, заявитель жаловался на вынесение решения о его выдаче с нарушением процессуальных гарантий, установленных статьей 1 Протокола N 7 к Конвенции.

4. 28 августа 2014 г. Европейский Суд уведомил власти Российской Федерации в соответствии с правилом 39 Регламента Суда о том, что в интересах сторон и надлежащего рассмотрения дела желательно приостановить процедуру экстрадиции заявителя в Узбекистан. Кроме того, Европейский Суд решил рассмотреть жалобу заявителя в приоритетном порядке согласно правилу 41 Регламента Суда.

5. Письмом от 11 сентября 2014 г. власти Российской Федерации уведомили Европейский Суд о принятии необходимых мер для обеспечения того, чтобы заявитель не был экстрадирован в Узбекистан.

6. 21 ноября 2014 г. жалоба заявителя была коммуницирована властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

7. Заявитель родился в 1985 году и проживает в г. Москве.

8. С 2002 года заявитель регулярно проводил несколько месяцев в году в Российской Федерации. 16 января 2011 г. он в очередной раз приехал в Российскую Федерацию и остался в этой стране.

А. Уголовное дело, возбужденное в отношении заявителя в Узбекистане, задержание заявителя и вынесение ему обвинительного приговора в Российской Федерации

1. Обвинения в совершении преступлений, предъявленные заявителю в Узбекистане

9. 14 мая 2012 г. власти Узбекистана предъявили заявителю обвинения в создании местного отделения незаконного вооруженного формирования "Исламское движение Восточного Туркестана"* (* Террористическая организация, запрещенная в Китае, Кыргызстане и Узбекистане (примеч. редактора).) и в руководстве им, а также в хранении и распространении материалов, содержащих угрозу общественной безопасности и общественному порядку (деяния, наказуемые в соответствии пунктами "а" и "б" части третьей статьи 159 и частью первой статьи 244.2 Уголовного кодекса Республики Узбекистан (далее - УК РУ)).

10. 15 мая 2012 г. Гулистанский городской суд (Узбекистан) заочно вынес решение о заключении заявителя под стражу.

11. 10 июля 2012 г. Министерство внутренних дел Республики Узбекистан выдало ордер на задержание заявителя.

12. 14 марта 2013 г. власти Узбекистана дополнили обвинения, предъявленные заявителю, в результате чего заявитель обвинялся уже в совершении следующих преступлений: посягательстве на конституционный строй Республики Узбекистан, незаконном выезде за границу или незаконном въезде в Республику Узбекистан, изготовлении или распространении материалов, содержащих угрозу общественной безопасности и общественному порядку, создании, руководстве, участии в религиозных экстремистских, сепаратистских, фундаменталистских или иных запрещенных организациях (пункт "б" части третьей статьи 159, пункт "б" части второй статьи 223, пункт "а" части третьей статьи 244.1, часть первая статьи 244.2 УК РУ).

2. Задержание заявителя, его первое заключение под стражу в целях обеспечения выдачи и вынесение заявителю обвинительного приговора в Российской Федерации

13. Тем временем 1 марта 2013 г. заявитель был задержан в г. Москве с поддельным паспортом. После установления его личности Министерство внутренних дел Республики Узбекистан уведомило государственные органы Российской Федерации о своем намерении требовать выдачи заявителя в связи с предъявленными ему обвинениями в совершении преступлений.

14. 4 марта 2013 г. Люблинский районный суд г. Москвы на основании статьи 60 Минской конвенции и статьи 108 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ) принял решение об избрании в отношении заявителя меры пресечения в виде заключения под стражу сроком до 29 апреля 2013 г. с целью обеспечения его выдачи в Узбекистан.

15. 26 марта 2013 г. Генеральная прокуратура Республики Узбекистан направила в Генеральную прокуратуру Российской Федерации запрос о выдаче заявителя. Письмо с запросом было направлено по факсимильной связи и получено Генеральной прокуратурой Российской Федерации 27 марта 2013 г. В том же письме Генеральная прокуратура Республики Узбекистан обязалась не передавать заявителя третьему государству без согласия Российской Федерации, преследовать его только за те нарушения, которые являлись основанием для его экстрадиции, и позволить ему свободно покинуть территорию Республики Узбекистан после отбытия наказания. Генеральная прокуратура Республики Узбекистан сослалась на статьи 16, 17 и 24 Уголовно-процессуального кодекса Республики Узбекистан (далее - УПК РУ), в соответствии с которыми правосудие по уголовным делам осуществляется на началах равенства сторон в отсутствие всякой дискриминации, и никто не может быть подвергнут пыткам, жестокому и любому бесчеловечному и унижающему достоинство обращению, подозреваемому и обвиняемому гарантируется право на защиту. Генеральная прокуратура Республики Узбекистан также гарантировала, что в случае необходимости заявитель будет иметь доступ к медицинской помощи, что его право на защиту будет соблюдено и что уголовное преследование заявителя не является политически мотивированными и не будет носить дискриминационного характера. Наконец, было указано, что производство по уголовному делу, возбужденному в отношении заявителя, будет осуществляться в соответствии с внутригосударственным законодательством и международными соглашениями, заключенными Республикой Узбекистан.

16. Тем временем в рамках уголовного дела, возбужденного государственными органами Российской Федерации, заявителю были предъявлены обвинения в покушении на кражу, краже паспорта и использовании поддельных документов.

17. 23 апреля 2013 г. Замоскворецкий районный суд г. Москвы вынес решение о заключении заявителя под стражу в рамках уголовного дела, возбужденного в отношении заявителя в Российской Федерации.

18. 24 апреля 2013 г. Люблинская межрайонная прокуратура г. Москвы установила, что с учетом решения о заключении заявителя под стражу в рамках уголовного дела, возбужденного государственными органами Российской Федерации, не было необходимости в сохранении меры пресечения в виде заключения под стражей на период рассмотрения запроса о выдаче.

19. 5 декабря 2013 г. Замоскворецкий районный суд г. Москвы признал заявителя виновным в совершении вменяемых ему преступлений на территории Российской Федерации и приговорил его к лишению свободы сроком на один год и шесть месяцев. Заявитель был помещен в Исправительную колонию N ИК-2 в Костромской области* (* Так в тексте Постановления. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Исправительная колония N  2 Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Костромской области" (примеч. переводчика).).

В. Процедура выдачи заявителя

20. 22 июля 2014 г. Министерство юстиции Российской Федерации вынесло распоряжение о нежелательности пребывания заявителя на территории Российской Федерации в период до 31 августа 2017 г. Данное распоряжение было вынесено на основании пункта 4 статьи 25.10 Федерального закона от 15 августа 1996 г. N 114-ФЗ "О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию" и пункта 11 статьи 31 Федерального закона от 25 июля 2002 г. N 115-ФЗ "О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации".

21. 18 августа 2014 г. Управлением Федеральной миграционной службы России по Костромской области (далее - УФМС по Костромской области) было принято решение о выдаче заявителя на основании распоряжения Министерства юстиции Российской Федерации от 22 июля 2014 г.

22. Заявитель утверждал, что его не уведомили о вынесении решения о выдаче и что его адвокат узнала об этом решении случайно, когда знакомилась с его личным делом в Исправительной колонии N ИК-2.

23. Кроме того, заявитель представил в Европейский Суд копию письма администрации вышеуказанной колонии, направленного в УФМС по Костромской области 8 апреля 2014 г., которым администрация пенитенциарного учреждения просила УФМС по Костромской области подготовить проездные документы для депортации заявителя.

24. Адвокат заявителя оспорила данное решение. Она утверждала, в частности, что рассмотрение запроса о выдаче заявителя еще не было окончено, а также что депортация лишила бы его возможности пользоваться гарантиями судебного обжалования возможного решения о выдаче и являлась бы "фактической" экстрадицией. Она также предположила, что депортация влекла за собой опасность для заявителя подвергнуться жестокому обращению в Узбекистане, и уточнила, что заявитель обвинялся там в совершении преступлений религиозного характера, при этом в подтверждение своего утверждения она сослалась на прецедентную практику Европейского Суда и доклады международных организаций.

25. 6 октября 2014 г. УФМС по Костромской области приостановило процедуру выдачи заявителя в связи с принятием Европейским Судом обеспечительных мер на основании правила 39 Регламента Суда.

26. 12 декабря 2014 г. Свердловский районный суд г. Костромы отклонил жалобу заявителя на решение о выдаче от 18 августа 2014 г., отметив среди прочего следующее:

"Наличие докладов международных организаций о пытках и жестоком обращении в Узбекистане, а также постановлений Европейского Суда по правам человека об установлении нарушений Конвенции вследствие выдачи в Узбекистан лиц, экстрадиция которых запрашивалась на основании [предъявленных обвинений в совершении преступлений] политического или религиозного характера, не является категорическим основанием, позволяющим признать решение о выдаче несоответствующим законодательству.

Сложная политическая ситуация в государстве не может являться основанием для полного отказа от применения законодательства Российской Федерации, регулирующего порядок выдачи граждан этого государства, присутствие которых на территории Российской Федерации признано нежелательным.

Оспариваемое постановление было принято с учетом личности заявителя, его поведения на территории Российской Федерации и несовместимости его пребывания на территории Российской Федерации с интересами государства.

Обоснованность обвинений в совершении преступлений, предъявленных заинтересованному лицу в Узбекистане, а также грозящая [ему] опасность подвергнуться пыткам и унижающему достоинство обращению будут оцениваться в рамках процедуры рассмотрения запроса о выдаче_ и процедуры, инициированной заявлением о предоставлении временного убежища, [поданного заявителем]_".

27. Адвокат заявителя подала апелляционную жалобу в суд. Активно ссылаясь на прецедентную практику Европейского Суда и доклады международных организаций, посвященные ситуации в Узбекистане, она повторно озвучила свои доводы относительно угрозы для заявителя подвергнуться жестокому обращению в случае экстрадиции в Узбекистан. Она утверждала далее, что выдача ее клиента не состоялась только по причине принятия обеспечительных мер, указанных Европейский Суд, и что заявитель был лишен возможности изложить свои доводы в рамках процедуры принятия решения о выдаче.

28. 25 марта 2015 г. Костромской областной суд оставил жалобу без удовлетворения, повторив доводы суда первой инстанции. Костромской областной суд счел, что принятие решения о выдаче в отношении иностранного гражданина, присутствие которого на территории Российской Федерации было признано нежелательным, не могло зависеть от результата процедуры выдачи. Костромской областной суд указал, что ни постановления Европейского Суда, касающиеся опасности быть подвергнутым пыткам, грозившей лицам, в отношении которых получен запрос о выдаче в Узбекистан, ни доклады международных организаций, посвященные ситуации в этой стране, не являлись документами, которые следует учитывать при принятии решения о выдаче.

С. Процедура предоставления временного убежища и заключение заявителя под стражу для выдачи

1. Заявление о предоставлении временного убежища

29. 26 августа 2014 г. заявитель, который по-прежнему содержался под стражей в Исправительной колонии N ИК-2, по почте отправил заявление о предоставлении "временного убежища", мотивировав его существованием угрозы подвергнуться бесчеловечному и унижающему достоинство обращению в случае возвращения в Узбекистан.

30. 8 сентября 2014 г. УФМС по Костромской области вернуло заявителю его заявление на основании того, что тот должен был лично подать его в один из отделов Федеральной миграционной службы Российской Федерации.

31. 17 и 22 сентября 2014 г. соответственно заявитель и его адвокат повторно обратились с заявлением о предоставлении временного убежища, описав в нем ситуацию с правами человека в Узбекистане как плачевную и повторно озвучив свой довод о грозившей заявителю опасности быть подвергнутым пыткам и бесчеловечному и унижающему достоинство обращению в случае экстрадиции.

32. 26 декабря 2014 г. УФМС по Костромской области отклонило заявление заявителя. Тот оспорил это решение в Центральный аппарат Федеральной миграционной службы Российской Федерации (далее - ЦА ФМС России).

33. 1 апреля 2015 г. ЦА ФМС России отменил решение от 26 декабря 2014 года. Европейскому Суду не была предоставлена копия указанного решения.

34. 27 апреля 2015 г. УФМС по Костромской области предоставило заявителю временное убежище сроком до 27 апреля 2016 г. и уведомило об этом адвоката заявителя. Соответствующее решение основывалось главным образом на кратком изложении решения, принятого ЦА ФМС России 1 апреля 2015 г. В нем не содержалось ни анализа личной ситуации заявителя, ни оценки опасности, грозившей заявителю в случае выдачи в Узбекистан, и ограничивалось ссылкой на обеспечительную меру, на принятие которой указал Европейский Суд на основании правила 39 Регламента Суда.

2. Второе заключение заявителя под стражу в целях обеспечения выдачи

35. 29 августа 2014 г. заместитель прокурора Поназыревского района Костромской области на основании части второй статьи 466 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ) вынес постановление о заключении заявителя под стражу в целях обеспечения выдачи сроком на два месяца.

36. Адвокат заявителя обжаловала это постановление. Сославшись на прецедентную практику Конституционного Суда Российской Федерации и Европейского Суда, она утверждала, что содержание под стражей ее клиента не было санкционировано "в порядке, установленном законом", в соответствии с пунктом 1 статьи 5 Конвенции.

37. 26 сентября 2014 г. Шарьинский районный суд Костромской области оставил оспариваемое постановление прокурора без изменения.

38. 28 октября 2014 г. Галичский районный суд Костромской области продлил срок содержания заявителя под стражей до 28 февраля 2015 г. Заявитель не обжаловал это решение.

39. 25 ноября 2014 г. Костромской областной суд отклонил поданную адвокатом заявителя апелляционную жалобу на решение от 26 сентября 2014 г., отметив, что, если в соответствии с частью второй статьи 466 УПК РФ к запросу о выдаче лица прилагается решение судебного органа иностранного государства о заключении лица под стражу, то прокурор Российской Федерации вправе заключить его под стражу на срок до двух месяцев. Костромской областной суд подчеркнул, что решение о продлении срока содержания под стражей сверх двухмесячного срока могло быть принято только в судебном порядке. В этой связи Костромской областной суд сослался на пункт 21 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 14 июня 2012 г. N 11 "О практике рассмотрения судами вопросов, связанных с выдачей лиц для уголовного преследования или исполнения приговора, а также передачей лиц для отбывания наказания".

40. 28 февраля 2015 г. заявитель был освобожден. Затем он был помещен в специальное учреждение временного содержания иностранных граждан и лиц без гражданства в Костромской области.

41. 2 марта 2015 г. Ленинский районный суд Костромской области вынес решение об освобождении заявителя, и его освободили в тот же день.

II. Соответствующие законодательство Российской Федерации и правоприменительная практика

А. Выдача

42. В соответствии с пунктом 4 статьи 25.10 Федерального закона от 15 августа 1996 г. N 114-ФЗ "О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию" в отношении отдельного лица в случае, если пребывание (проживание) этого лица создает реальную угрозу обороноспособности или безопасности государства, либо общественному порядку, либо здоровью населения, в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, прав и законных интересов других лиц может быть принято решение о нежелательности пребывания (проживания) данного лица в Российской Федерации. Пункт 6 этой же статьи закона предусматривает, что лицо, не покинувшие территорию Российской Федерации в установленный срок, подлежит депортации.

В. Содержание под стражей для целей обеспечения выдачи и судебный надзор за таким содержанием под стражей

43. Глава 54 УПК РФ ("Выдача лица для уголовного преследования или исполнения приговора") регулирует процедуру выдачи. При получении запроса о выдаче лица, если при этом не представлено решение судебного органа иностранного государства об избрании в отношении данного лица меры пресечения в виде заключения под стражу, прокурор решает вопрос о необходимости избрания ему меры пресечения. Мера пресечения должна применяться в установленном порядке (часть первая статьи 466 УПК РФ). Если к запросу о выдаче лица прилагается решение судебного органа иностранного государства о заключении лица под стражу, то прокурор вправе подвергнуть это лицо домашнему аресту или заключить его под стражу без подтверждения указанного решения судом Российской Федерации.

44. Более подробно законодательство и правоприменительная практика Российской Федерации, касающиеся содержания под стражей в целях обеспечения выдачи, изложены в Постановлении Европейского Суда по делу "Акрам Каримов против Российской Федерации" ((Akram Karimov v. Russia) от 28 мая 2014 г., жалоба N 62892/12* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 2 (примеч. редактора).), §§ 69-87).

45. В Постановлении от 14 июня 2012 г. N 11 "О практике рассмотрения судами вопросов, связанных с выдачей лиц для уголовного преследования или исполнения приговора, а также передачей лиц для отбывания наказания" Пленум Верховного Суда Российской Федерации сформулировал рекомендации по применению части второй статьи 466 УПК РФ. В пунктах 19 и 21 указанного Постановления предусмотрено:

"19. Обратить внимание судов на то, что согласно части 1 статьи 62 Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам срок содержания лица под стражей до получения запроса о выдаче не должен превышать один месяц. Если запрашивающее государство является участником Протокола [к Конвенции], то указанный срок не может превышать сорок дней_

Указанные выше сроки подлежат учету судами при определении периода времени нахождения лица под стражей до получения запроса о выдаче.

Разъяснить судам, что при отсутствии запроса о выдаче мера пресечения в виде заключения под стражу избирается и в дальнейшем продлевается, в том числе при получении запроса о выдаче, только судом Российской Федерации с указанием, на какой срок и до какой даты избирается (продлевается) данная мера пресечения (часть 2 статьи 97, статьи 108, 109 и 128 УПК РФ).

В случае, если запрос Российской Федерацией не был получен в срок, предусмотренный международным договором Российской Федерации [участником которого она является], [содержащееся под стражей] лицо подлежит освобождению из-под стражи_

21. Если к запросу о выдаче прилагается решение судебного органа иностранного государства о заключении такого лица под стражу, то прокурор в соответствии с частью 2 статьи 466 УПК РФ вправе заключить его под стражу без подтверждения судом указанного решения на срок, не превышающий два месяца с момента задержания (часть 1 статьи 109 УПК РФ). Продление меры пресечения осуществляется исключительно судом. Постановление прокурора о заключении лица под стражу может быть обжаловано в суд в порядке, предусмотренном статьей 125 УПК РФ".

III. Доклады учреждений Организации Объединенных Наций и неправительственных организаций, посвященные ситуации в Узбекистане

46. Некоторые доклады, подготовленные до 2015 года и относящиеся к ситуации в Узбекистане, кратко изложены в Постановлении Европейского Суда по делу "Эгамбердиев против Российской Федерации" (Egamberdiyev v. Russia) от 26 июня 2014 г., жалоба N 34742/13* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 12 (примеч. редактора).), §§ 30-31, а также в делах, процитированных в указанных параграфах.

47. Соответствующие отрывки из заключительных замечаний по Четвертому периодическому докладу Узбекистана, принятых Комитетом по правам человека Организации Объединенных Наций 20 июля 2015 г. (CCPR/C/UZB/CO/4)* (* Полный текст на русском языке см.: <http://tbinternet.ohchr.org /_layouts/treatybodyexternal/Download.aspx symbolno=CCPR%2fC%2fUZB%2fCO%2f4&Lang=en> (примеч. переводчика).), гласят:

"_Чрезвычайное положение и борьба с терроризмом

11. Комитет, отмечая, что подготовлен проект закона о чрезвычайном положении, по-прежнему испытывает озабоченность (см. CCPR/C/UZB/CO/3, пункт 9) в связи с тем, что существующие регламентации о чрезвычайном положении не сообразуются со статьей 4 пакта. Он также по-прежнему испытывает озабоченность (CCPR/C/UZB/CO/3, пункт 15) в связи с: а) излишне широким определением терроризма и террористической деятельности, которое, как сообщается, широко используется для обвинения и преследования членов или подозреваемых членов запрещенных исламских движений, b) правовыми гарантиями для лиц, подозреваемых либо обвиняемых в терроризме или в смежных преступлениях, и в связи с утверждениями о содержании в режиме строгой изоляции, пытках и продолжительных сроках тюремного заключения в бесчеловечных и унижающих достоинство условиях в отношении таких лиц (статьи 4, 7, 9, 10, 14,18 и 19)_

Случаи смерти в заключении

12. Комитет испытывает озабоченность в связи с сообщениями о случаях смерти в заключении и об отказе в адекватной медицинской помощи. Он испытывает также озабоченность в связи с отсутствием эффективных и независимых расследований по таким случаям (статьи 2 и 6)_

Пытки

13. Комитет по-прежнему испытывает озабоченность в связи с тем, что определение пыток, содержащееся в уголовном законодательстве, включая статью 235 Уголовного кодекса, не отвечает требованиям статьи 7 пакта, поскольку ограничивается незаконными актами, совершаемыми с целью принудить к даче показаний, и поэтому на практике это сводится к актам пыток, совершаемым лицом, проводящим предварительное дознание либо досудебное следствие, прокурором или другим работником правоохранительного органа, и оборачивается безнаказанностью других лиц, включая задержанных и заключенных. Комитет испытывает также озабоченность в связи с тем, что государство-участник по-прежнему предоставляет амнистии лицам, осужденным по статье 235 Уголовного кодекса за пытки или истязания (статьи 2 и 7)_

14. Комитет по-прежнему испытывает озабоченность в связи с сообщениями о том, что во всей системе уголовной юстиции по-прежнему регулярно практикуются пытки, что, несмотря на существующий правовой запрет, в суде используются в качестве доказательств вынужденные признания, и что судьи не проводят расследований в связи с утверждениями о вынужденных признаниях даже при наличии очевидных признаков пыток, и что лица, жалующиеся на пытки, подвергаются репрессиям, а члены их семей часто сталкиваются с запугиваниями и угрозами с целью заставить их забрать свои жалобы, и что очень невелики масштабы преследований и превалирует безнаказанность (статьи 2, 7 и 14)_

Свобода и личная неприкосновенность

15. Комитет по-прежнему испытывает озабоченность в связи с тем, что государство-участник продолжает подвергать лиц, подозреваемых в совершении правонарушения, задержанию сроком на 72 часа до их доставки к судье, и поэтому приветствует заявление государства-участника о том, что в будущем продолжительность содержания под стражей может быть сокращена до 48 часов. Он также испытывает озабоченность в отношении изъянов в применении законодательства, регулирующего судебный контроль за задержанием под стражей (habeas corpus* (* Habeas corpus (лат.) - право арестованного быть доставленным в суд для пересмотра решения об избрании меры пресечения (примеч. переводчика).)) на практике, и, в частности, в связи с утверждениями о: а) фальсификации времени или даты задержания, чтобы обойти законный срок задержания; b) проведении слушаний по процедуре habeas corpus в отсутствие задержанного, особенно по делам с политической подоплекой; с) нарушениях права задержанных на адвоката, и, в том числе, адвоката по своему выбору; d) ненадлежащем юридическом представительстве со стороны адвокатов, назначаемых государством (статьи 9 и 14).

Свобода совести и религиозных убеждений

22* (* Так в оригинале (примеч. редактора).). Комитет по-прежнему испытывает озабоченность (см. CCPR/C/UZB/CO/3, пункт 19) в связи с тем, что остаются в силе правовые положения, запрещающие прозелитизм и иную миссионерскую деятельность. Он также выражает озабоченность в связи с сообщениями a) о незаконных арестах, задержаниях, пытках и истязаниях и осуждении по обвинениям, связанным с религиозным экстремизмом, независимых мусульман, практикующих свою религию вне зарегистрированных структур, b) об арестах за "незаконную религиозную деятельность", задержании, штрафах и тюремных приговорах в отношении христиан и представителей других религиозных меньшинств, которые ведут мирную религиозную деятельность вне зарегистрированных структур, и с) о цензуре религиозных материалов и ограничении их использования рамками зданий зарегистрированных религиозных групп (статьи 7, 9, 10 и 18)_".

48. В соответствующих извлечениях из "Всемирного доклада 2015", подготовленного организацией "Хьюман Райтс Вотч" (Human Rights Watch), указывается:

"_Верующие, религиозная практика которых выходит за рамки, установленные государством, подвергаются лишению свободы. В июле инициативная группа независимых правозащитников Узбекистана озвучивала оценку, в соответствии с которой в настоящее время более 12 000 человек находятся в местах лишения свободы по расплывчатым обвинениям, связанным с "экстремизмом" или "антиконституционной деятельностью", несколько сотен из которых были осуждены в течение последних 12 месяцев_".

49. В посвященной Узбекистану части доклада за 2014-2015 годы "Права человека в современном мире" организация "Международная амнистия" (Amnesty International) говорится следующее:

"_Пытки и другие виды жестокого обращения в местах содержания под стражей оставались обыденным и повсеместно распространенным явлением. Власти продолжали отвергать утверждения о пытках, допускаемых правоохранительными органами и сотрудниками Службы национальной безопасности, а также оказались неспособны эффективно расследовать заслуживающие доверия и постоянно поступающие сообщения о подобных нарушениях прав человека. Тюремные сроки лиц, обвиненных в антигосударственной и террористической деятельности, произвольно продлевались, многим было отказано в оказании необходимой медицинской помощи. Лица, насильно возвращенные из-за границы, находились под реальной угрозой пыток и других видов жестокого обращения_".

50. В апреле 2015 года организация "Международная амнистия" опубликовала доклад "Тайны и ложь: признания, полученные под пытками в Узбекистане", который подтвердил широкую практику использования пыток органами власти Узбекистана с целью принуждения заключенных к даче признательных показаний.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

51. Заявитель утверждал, что его возвращение в страну происхождения, Узбекистан, грозит ему опасностью быть подвергнутым обращению, нарушающему статью 3 Конвенции, поскольку в этом государстве ему предъявлены обвинения в совершении преступлений. Статья 3 Конвенции гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

А. Приемлемость жалобы

52. Европейский Суд считает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

В. Существо жалобы

1. Доводы сторон

53. Прежде всего власти Российской Федерации утверждали, что Генеральная прокуратура Российской Федерации еще не вынесла решения по запросу о выдаче заявителя, направленному властями Узбекистана. Власти Российской Федерации добавили, что Генеральная прокуратура Российской Федерации получила в письменной форме дипломатические заверения от Генеральной прокуратуры Республики Узбекистан, что подтверждало желание властей Узбекистана сотрудничать в области защиты прав человека. Власти Российской Федерации уточнили, что Узбекистан подписал Международный пакт о гражданских и политических правах и Конвенцию против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Кроме того, власти Российской Федерации утверждали, что заявитель подал заявление о предоставлении временного убежища 28 марта 2013 г. и отозвал ее 16 мая того же года, а повторно подал аналогичное заявление лишь после вынесения в отношении него решения о выдаче. Наконец, власти Российской Федерации отмечали, что в период с 2005 по 2012 год заявитель неоднократно пересекал Государственную границу Российской Федерации, что подтверждало отсутствие опасности для его жизни и здоровья. Принимая во внимание указанные аргументы, власти Российской Федерации делали вывод об отсутствии риска для заявителя быть подвергнутым обращению, нарушающему статью 3 Конвенции, в случае возвращения в Узбекистан.

54. Ссылаясь на прецедентную практику Европейского Суда и доклады международных организаций, заявитель настаивал, что он изложил государственным органам свои опасения относительно опасности подвергнуться жестокому обращению в случае возвращения в Узбекистан в связи с предъявленными ему обвинениями в совершении преступлений, имевшими, на его взгляд, политический и религиозный характер, а также что его подробные и неоднократные обращения по данному вопросу оставались без ответа по существу. Заявитель утверждал, что дипломатических заверений недостаточно для предотвращения риска быть подвергнутым пыткам или жестокому обращению, тем более что он продемонстрировал, что в стране назначения пытки являлись обычной практикой.

55. Заявитель подчеркивал, что в области соблюдения прав человека в Узбекистане не произошло значительных улучшений, и в этой связи он сослался на постановления Европейского Суда и один из последних докладов организации "Международная амнистия" по ситуации в стране.

2. Мнение Европейского Суда

56. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что Генеральная прокуратура Российской Федерации еще не вынесла решения по запросу о выдаче заявителя (см. выше доводы властей Российской Федерации). Однако Европейский Суд замечает, что решение о выдаче заявителя сохраняло силу, а процедура выдачи была приостановлена лишь после того, как Европейский Суд указал властям Российской Федерации на необходимость принятия обеспечительных мер на основании правила 39 Регламента Суда. Принимая во внимание данные обстоятельства, Европейский Суд считает, что угроза, о которой идет речь в жалобе заявителя на нарушение статьи 3 Конвенции, не утратила своей актуальности (см. аналогичный подход в Постановлении Европейского Суда по делу "Фозил Назаров против Российской Федерации" (Fozil Nazarov v. Russia) от 11 декабря 2014 г., жалоба N 74759/13* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 9 (примеч. редактора).), § 32).

(а) Общие принципы

57. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда осуществление Договаривающейся Стороной экстрадиции или высылки может поднять вопрос о нарушении статьи 3 Конвенции и, соответственно, повлечь ответственность этой Договаривающейся Стороны на основании Конвенции, если будет доказано, что существуют достаточные основания полагать, что затронутому соответствующей мерой лицу в случае его высылки угрожает реальная опасность подвергнуться обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции. В таком случае статья 3 Конвенции предполагает обязанность не высылать соответствующее лицо в данную страну (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сёринг против Соединенного Королевства" (Soering v. United Kingdom) от 7 июля 1989 г., §§ 90-91, Series A, N 161, Постановление Европейского Суда по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства" (Vilvarajah and Others v. United Kingdom) от 30 октября 1991 г., § 103, Series A, N 215, и Постановление Европейского Суда по делу "Салах Шеех против Нидерландов" (Salah Sheekh v. Netherlands) от 11 января 2007 г., жалоба N 1948/04, § 135).

58. При определении того, доказано ли наличие реального риска подвергнуться в случае экстрадиции или высылки обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции, Европейский Суд оценивает вопрос с учетом всех предоставленных ему материалов или в случае необходимости полученных по собственной инициативе (см. Постановление Европейского Суда по делу "H.L.R. против Франции" (H.L.R. v. France) от 29 апреля 1997 г., § 37, Reports of Judgments and Decisions 1997-III, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Салах Шеех против Нидерландов", § 136). Наличие риска должно оцениваться преимущественно с учетом фактов, которые государство-ответчик знало или должно было знать на момент экстрадиции или высылки (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства", § 107, Постановление Европейского Суда по делу "Рябикин против Российской Федерации" (Ryabikin v. Russia) от 19 июня 2008 г., жалоба N 8320/04* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2009. N 1 (примеч. редактора).), § 111). Однако если заявитель не был выдан на момент рассмотрения дела Европейским Судом, оценка должна осуществляться в свете имеющихся в настоящее время обстоятельств дела с учетом положения дел в прошлом, если оно позволяет прояснить актуальную ситуацию (см. Постановление Европейского Суда по делу "Чахал против Соединенного Королевства" (Chahal v. United Kingdom) от 15 ноября 1996 г., §§ 86 и 97, Reports 1996-V).

59. Европейский Суд должен исследовать предсказуемые последствия возвращения заявителя в запрашивающее выдачу государство с учетом общей ситуации в указанном государстве и личных обстоятельств заявителя (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства", § 108, Постановление Европейского Суда по делу "Умиров против Российской Федерации" (Umirov v. Russia) от 18 сентября 2012 г., жалоба N 17455/11* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. N 12 (примеч. редактора).), § 94).

60. Что касается общей ситуации в конкретной стране, Европейский Суд может придать соответствующее значение информации, содержащейся в свежих докладах независимых международных правозащитных организаций, или информации из государственных источников (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чахал против Соединенного Королевства", §§ 99-100, Постановление Европейского Суда по делу "Мюслим против Турции" (Muslim v. Turkey) от 26 апреля 2005 г., жалоба N 53566/99, § 67, Постановление Европейского Суда по делу "Саид против Нидерландов" (Said v. Netherlands) от 5 июня 2005 г., жалоба N 2345/02, § 54, ECHR 2005-VI).

61. В то же время одна лишь возможность жестокого обращения вследствие нестабильной ситуации в отдельном государстве не свидетельствует о нарушении статьи 3 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Вилвараджа и другие против Соединенного Королевства", § 111, и Постановление Европейского Суда по делу "Саади против Италии" (Saadi v. Italy) от 11 июля 2006 г., жалоба N 13229/03, § 131). Если доступные Европейскому Суду источники описывают общую ситуацию, конкретные утверждения заявителя должны подтверждаться иными доказательствами (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Маматкулов и Аскаров против Турции" (Mamatkoulov and Askarov v. Turkey), жалобы NN 46827/99 и 46951/99, § 73, ECHR 2005-I, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мюслим против Турции", § 68).

62. В принципе заявитель обязан представить доказательства, подтверждающие наличие серьезных оснований полагать, что в случае исполнения оспариваемой меры он подвергнется реальной угрозе обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "N. против Финляндии" (N. v. Finland) от 26 июля 2005 г., жалоба N 38885/02, § 167). Если такие доказательства представлены, власти государства-ответчика обязаны рассеять любые сомнения в связи с ними (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рябикин против Российской Федерации, § 112, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Саади против Италии", § 129).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

63. Европейский Суд напоминает, что ранее он неоднократно устанавливал нарушение статьи 3 Конвенции ввиду наличия опасности жестокого обращения, грозившего лицам, которые могли быть экстрадированы или высланы в Узбекистан из Российской Федерации или из другого государства - члена Совета Европы. Основываясь на различных источниках информации, таких как доклады учреждений Организации Объединенных Наций и международных неправительственных организаций, Европейский Суд отмечал, что общая ситуация с правами человека в Узбекистане вызывала обеспокоенность, а также что в Узбекистане длительное время существовала серьезная проблема жестокого обращения с заключенными: практика пыток, применяемых в отношении лиц, заключенных под стражу, была признана "имеющей систематический характер" и "опрометчивой" (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Мухитдинов против Российской Федерации" (Mukhitdinov v. Russia) от 21 мая 2015 г., жалоба N 20999/14* (* См.: там же. 2016. N 1 (примеч. редактора).), § 52, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Фозил Назаров против Российской Федерации", § 34, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эгамбердиев против Российской Федерации", § 47, Постановление Европейского Суда по делу "Гараев против Азербайджана" (Garayev v. Azerbaijan) от 10 июня 2010 г., жалоба N 53688/08, § 71). Принимая во внимание информацию, содержащуюся в недавно опубликованных докладах органов Организации Объединенных Наций и международных правозащитных неправительственных организаций (см. §§ 46-50 настоящего Постановления), Европейский Суд констатирует, что в области защиты прав человека в Узбекистане не произошло существенных изменений, и проблема пыток и жестокого обращения с заключенными в Узбекистане по-прежнему сохраняет свою актуальность.

64. Кроме того, Европейский Суд напоминает, что ранее он неоднократно отмечал, что лица, которым власти Узбекистана предъявили обвинения в совершении преступлений религиозного и политического характера, составляли уязвимую группу, которой грозила реальная опасность жестокого обращения в Узбекистане (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мухитдинов против Российской Федерации", § 45, а также дела, процитированные в указанном параграфе). Таким образом, когда лицо, подлежавшее высылке или экстрадиции в эту страну, могло доказать свою принадлежность к указанной группе, ему уже необязательно было устанавливать наличие других своих отличительных особенностей, чтобы подтвердить, что ему лично ранее грозила и продолжала грозить опасность (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Саади против Италии", § 132, Постановление Европейского Суда по делу "Зохидов против Российской Федерации" (Zokhidov v. Russia) от 5 февраля 2013 г., жалоба N 67286/10* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2013. N 4 (примеч. редактора).), § 138).

65. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что заявителю в Узбекистане предъявлены обвинения в совершении, среди прочего, следующих преступлений: в посягательстве на конституционный строй Республики Узбекистан, изготовлении или распространении материалов, содержащих угрозу общественной безопасности и общественному порядку, создании, руководстве, участии в религиозных экстремистских, сепаратистских, фундаменталистских или иных запрещенных организациях (пункт 12 Постановления). По мнению Европейского Суда, инкриминированные заявителю деяния, бесспорно, имеют религиозный и политический характер, что позволяет отнести заявителя к группе особо уязвимых лиц, которым грозит опасность жестокого обращения в случае возвращения в Узбекистан (см. Постановление Европейского Суда по делу "Низамов и другие против Российской Федерации" (Nizamov and Others v. Russia) от 7 мая 2014 г., жалобы NN 22636/13, 24034/13, 24334/13 и 24528/13* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 7 (примеч. редактора).), §§ 41-43).

66. Власти Российской Федерации отметили, что власти Узбекистана предоставили заверения, в соответствии с которыми заявитель не будет подвергнут бесчеловечному или унижающему достоинство обращению в своей стране происхождения, однако Европейский Суд напоминает, что одних лишь дипломатических заверений недостаточно. Необходимо, чтобы эти заверения при их практическом применении обеспечивали достаточную гарантию эффективной защиты заявителя от угрозы жестокого обращения (Постановление Европейского Суда по делу "Отман (Абу Катада) против Соединенного Королевства" (Othman (Abu Qatada) v. United Kingdom), жалоба N 8139/09, § 187, ECHR 2012 (извлечения)). В настоящем деле Европейский Суд указывает, что заверения, предоставленные властями Узбекистана, не предусматривали механизмов, дипломатических или основанных на привлечении наблюдателей, которые позволяли бы обеспечить объективный контроль за соблюдением этих заверений (ibidem* (* Ibidem (лат.) - там же (примеч. переводчика).), § 189). Соответственно, Европейский Суд считает, что предоставленных заверений недостаточно для обеспечения того, чтобы заявитель не был подвергнут жестокому обращению в случае возвращения в Узбекистан (см. Постановление Европейского Суда по делу "Халиков против Российской Федерации" (Khalikov v. Russia) от 6 июля 2015 г., жалоба N 66373/13* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2015. N 7 (примеч. редактора).), § 53, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Зохидов против Российской Федерации", § 141).

67. В отношении довода властей Российской Федерации о том, что Узбекистан связан международными обязательствами в области прав человека, Европейский Суд напоминает, что существования внутригосударственных документов и ратификации международных договоров, гарантирующих уважение фундаментальных прав, самих по себе недостаточно для обеспечения надлежащей защиты от угрозы жестокого обращения, если, как в настоящем деле, надежные источники свидетельствуют о практике, которую осуществляют государственные органы (или безразлично к ней относятся) и которая явным образом противоречит принципам, закрепленным в Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хирси Джамаа и другие против Италии" (Hirsi Jamaa and Others v. Italy), жалоба N 27765/09, § 128, ECHR 2012).

68. Наконец, довод властей Российской Федерации о том, что отсутствие угрозы для жизни и здоровья заявителя при возвращении в Узбекистан было подтверждено поведением заявителя, который отозвал заявление о предоставлении временного убежища и неоднократно пересекал границу в период с 2005 по 2012 год, не является убедительным для Европейского Суда. Действительно, Европейский Суд не понимает, каким образом указанные властями Российской Федерации действия заявителя могли повлиять на реальность в случае возвращения в Узбекистан опасности, грозившей ему как лицу, которому предъявлены обвинения в совершении преступлений политического и религиозного характера (см. Постановление Европейского Суда по делу "Рахимов против Российской Федерации" (Rakhimov v. Russia) от 10 июля 2014 г., жалоба N 50552/13* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 6 (примеч. редактора).), §§ 91-92).

69. Европейский Суд констатирует, что власти Российской Федерации не предоставили ни фактов, ни аргументов, которые убедили бы его прийти к иному выводу, чем был сделан в постановлениях, упомянутых в § 63 настоящего Постановления.

70. Соответственно, Европейский Суд считает, что возвращение заявителя в Узбекистан представляло бы для него угрозу подвергнуться жестокому обращению, нарушающему статью 3 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции

71. Заявитель жаловался на то, что его обращения по поводу опасности жестокого обращения, грозившей ему в случае возвращения в Узбекистан, не были надлежащим образом рассмотрены внутригосударственными органами, что нарушало статью 13 Конвенции, которая гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

А. Приемлемость жалобы

72. Принимая во внимание выводы относительно обоснованности жалобы на нарушение статьи 3 Конвенции, Европейский Суд считает, что заявитель подал небезосновательную жалобу, следовательно, статья 13 Конвенции подлежит применению в настоящем деле.

73. Европейский Суд полагает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

В. Существо жалобы

1. Доводы сторон

74. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель мог оспорить решения, принятые в отношении него, в рамках процедуры выдачи, а также что у него сохраняется возможность оспорить любое решение, которое будет принято в рамках процедуры экстрадиции. Власти Российской Федерации отметили, что "эффективность" "средства правовой защиты" по смыслу статьи 13 Конвенции не зависит от определенности благоприятного для заявителя исхода.

75. Заявитель настаивал на своей жалобе. Он также подчеркнул, что решение УФМС по Костромской области о предоставлении ему временного убежища не содержало анализа его личной ситуации с точки зрения опасности, грозившей ему в случае экстрадиции в Узбекистан, и ограничивалось ссылкой на обеспечительные меры, на принятие которых указал Европейский Суд в соответствии с правилом 39 Регламента Суда. Заявитель полагал, что ничто не мешает УФМС по Костромской области пересмотреть свое решение. Заявитель уточнил, что возможность такого пересмотра предусмотрена статьей 12 Федерального закона от 19 февраля 1993 г. N 4528-I "О беженцах". Заявитель считал, что данному положению, в котором идет речь о возможности утраты статуса лица, пользующегося временным убежищем, недостает ясности и предсказуемости относительно его практического применения.

2. Мнение Европейского Суда

76. Статья 13 Конвенции гарантирует существование во внутригосударственном законодательстве средства правовой защиты, позволяющего пользоваться правами и свободами, гарантированными Конвенцией. Из этого положения следует требование о предоставлении внутригосударственного средства правовой защиты, позволяющего рассмотреть содержание "небезосновательной жалобы" на нарушение Конвенции и получить надлежащее возмещение. Объем обязательства, возлагаемого на Договаривающиеся Стороны статьей 13 Конвенции, варьируется в зависимости от характера жалобы заявителя. Принимая во внимание значение, которое придает Европейский Суд статье 3 Конвенции, и необратимый характер вреда, который может быть причинен в результате реализации угрозы подвергнуться пыткам или жестокому обращению, и для того, чтобы средство правовой защиты было эффективным по смыслу статьи 13 Конвенции, в обязательном порядке требуются строгий контроль со стороны внутригосударственного органа, независимое и тщательное рассмотрение любой жалобы, которая дает основания полагать, что существует угроза обращения, нарушающего статью 3 Конвенции, а также особая оперативность (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Де Соуза Рибейро против Франции" (De Souza Ribeiro v. France), жалоба N 22689/07* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2017. N 2 (примеч. редактора).), §§ 78 и 82, ECHR 2012, а также процитированные в нем дела).

77. Европейский Суд отмечает, что заявитель обращал внимание государственных органов на опасность жестокого обращения, которая, по его мнению, грозила ему в Узбекистане, и в ходе процедуры выдачи, и в рамках процедуры предоставления ему временного убежища (см. §§ 24 и 31 настоящего Постановления). Соответственно, Европейский Суд вынужден констатировать, что в настоящем деле эти процедуры не соответствовали критериям, упомянутым в § 76 настоящего Постановления, хотя в принципе могли соответствовать. Так, что касается первой процедуры, суды не изучили аргументы заявителя относительно опасности жестокого обращения, мотивировав принятие решения о выдаче лишь соображениями защиты общественного порядка (см. §§ 26 и 28 настоящего Постановления). В отношении процедуры предоставления временного убежища Европейский Суд отмечает, что решение УФМС по Костромской области от 27 апреля 2015 г., в соответствии с которым заявителю было предоставлено временное убежище, не содержало ни анализа личной ситуации заявителя, ни оценки опасности, грозившей заявителю в случае экстрадиции в Узбекистан, а ограничивалось лишь ссылкой на обеспечительную меру, на принятие которой указал Европейский Суд на основании правила 39 Регламента Суда (см. § 34 настоящего Постановления). Европейский Суд сделал вывод, что ни первая, ни вторая процедуры не обеспечивали заявителю гарантии строгого контроля и тщательного рассмотрения в соответствии с требованиями статьи 13 Конвенции относительно его утверждения о том, что ему угрожала опасность подвергнуться обращению, нарушающему статью 3 Конвенции в случае возвращения в Узбекистан.

78. Европейский Суд отмечает далее, что власти Российской Федерации не настаивали на том, что заявитель имел доступ к иной процедуре, соответствующей критериям, перечисленным выше, и признает, что в распоряжении заявителя не было эффективного внутригосударственного средства правовой защиты по смыслу статьи 13 Конвенции по жалобе на нарушение статьи 3 Конвенции. Соответственно, имело место нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции

79. Заявитель также жаловался на то, что его содержание под стражей для целей обеспечения выдачи в период с 29 августа по 28 октября 2014 г., санкционированное заместителем прокурора Поназыревского района Костромской области на основании части второй статьи 466 УПК РФ, не являлось "законным". Заявитель сослался на подпункт "f" пункта 1 и пункт 4 статьи 5 Конвенции, которые предусматривают:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

_f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого предпринимаются меры по его высылке или выдаче_

4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным_".

А. Приемлемость жалобы

81. Европейский Суд полагает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

В. Существо жалобы

1. Доводы сторон

82. Власти Российской Федерации не согласились с жалобой заявителя, сославшись главным образом на часть вторую статьи 466 УПК РФ, которая, по их мнению, соответствует "порядку, установленному законом", требуемому в рамках процедуры выдачи по делу заявителя.

83. Заявитель утверждал, что спорное положение не является достаточно ясным и точным, чтобы удовлетворять требованию о качестве "закона" по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции. В этой связи заявитель сослался на выводы Европейского Суда, содержащиеся в упоминавшихся выше Постановлениях Европейского Суда по делам "Зохидов против Российской Федерации" и "Акрам Каримов против Российской Федерации". Что касается Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 14 июня 2012 г. N 11, заявитель утверждал, что, хотя в нем указывается максимальный срок содержания под стражей для целей обеспечения выдачи, санкционированного прокурором на основании части второй статьи 466 УПК РФ, не уточняется, ни какие процессуальные положения должны применяться при принятии такого решения, ни какой прокурор с точки зрения территориальной юрисдикции и должностного положения компетентен принимать подобные решения.

2. Мнение Европейского Суда

84. Европейский Суд напоминает, что, когда рассматривается вопрос о "законности" содержания под стражей, в том числе о том, был ли соблюден "порядок, предусмотренный законом", Конвенция отсылает прежде всего к внутригосударственному законодательству, но также в случае необходимости и к другим правовым положениям, применимым к заинтересованным лицам, в том числе положениям, вытекающим из международного права. В любом случае Конвенция закрепляет обязанность соблюдения материальных и процессуальных норм права, а также требует при лишении свободы соблюдения цели статьи 5 Конвенции, состоящей в защите лица от произвола (см. среди прочих примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Медведев и другие против Франции" (Medvedyev and Others v. France), жалоба N 3394/03, § 79, ECHR 2010).

85. Европейский Суд подчеркивает, что, когда речь идет о лишении свободы, особенно важно соблюсти общий принцип правовой определенности. Следовательно, важно, чтобы условия лишения свободы, предусмотренные внутригосударственным законодательством, были ясно сформулированы, и применение соответствующего закона было предсказуемым и удовлетворяло критерию "законности", установленному Конвенцией, которая требует, чтобы закон был достаточно точным во избежание опасности произвола и позволял каждому лицу в случае необходимости после надлежащей консультации в разумной степени предвидеть с учетом обстоятельств дела последствия, которые может повлечь за собой определенное поведение (упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Медведев и другие против Франции", § 80).

86. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что стороны были согласны с тем, что заключение заявителя под стражу подпадало под действие подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции, но их позиции разошлись по вопросу о том, являлась ли часть вторая статьи 466 УПК РФ достаточно ясной и точной, чтобы служить правовым основанием для оспариваемого лишения свободы.

87. Европейский Суд напоминает, что он рассмотрел серию дел против Российской Федерации по жалобам на содержание под стражей для целей обеспечения выдачи на основании части второй статьи 466 УПК РФ и признал, что данное положение не удовлетворяло требованиям ясности и предсказуемости, вследствие чего нельзя было признать его "законом" по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Абдулхаков против Российской Федерации" (Abdulkhakov v. Russia) от 2 октября 2012 г., жалоба N 14743/11* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2013. N 3 (примеч. редактора).), §§ 175-181, Постановление Европейского Суда по делу "Ниязов против Российской Федерации" (Niyazov v. Russia) от 16 октября 2012 г., жалоба N 27843/11, §§ 118-125, Постановление Европейского Суда по делу "Бакоев против Российской Федерации" (Bakoyev v. Russia) от 5 февраля 2013 г., жалоба N 30225/11* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. N 12 (примеч. редактора).), §§ 142-150, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Зохидов против Российской Федерации", §§ 155-159, Постановление Европейского Суда по делу "Ефимова против Российской Федерации" (Yefimova v. Russia) от 19 февраля 2013 г., жалоба N 39786/09* (* См.: там же. 2014. N  1 (примеч. редактора).), §§ 262-267, Постановление Европейского Суда по делу "Ошлаков против Российской Федерации" (Oshlakov v. Russia) от 3 апреля 2014 г., жалоба N 56662/09, §§ 107-111, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Акрам Каримов против Российской Федерации", §§ 149-151). Европейский Суд, в частности, решил, что рассматриваемое положение с учетом толкования, данного ему внутригосударственными судами, не позволяло установить, при каких условиях, в какие сроки и прокурором какого уровня и территориальной юрисдикции должен рассматриваться вопрос о содержании под стражей после получения запроса о выдаче. В перечисленных делах Европейский Суд принял во внимание Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 14 июня 2012 г. N 11, но всё же признал, что ссылка на данный документ была неуместной, поскольку он был принят после того, как произошли события, рассмотренные по существу в рамках разбирательств по этим делам.

88. В настоящем деле Европейский Суд замечает, что заместитель прокурора Поназыревского района Костромской области на основании части второй статьи 466 УПК РФ вынес постановление о заключении заявителя под стражу в целях обеспечения выдачи сроком на два месяца (см. § 35 настоящего Постановления). В отличие от дел, перечисленных в § 87 настоящего Постановления, особенностью настоящего дела является то, что Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 14 июня 2012 г. N 11 уже было принято к моменту, когда происходили события, указанные в деле, и внутригосударственные суды прямо сослались на пункт 21 данного постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, когда оставляли без изменения решение заместителя прокурора от 29 августа 2014 г. (см. § 39 настоящего Постановления).

89. В пункте 21 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 14 июня 2012 г. N 11 уточняется, что, если к запросу о выдаче прилагается решение судебного органа иностранного государства о заключении такого лица под стражу, то прокурор в соответствии с частью второй статьи 466 УПК РФ вправе заключить его под стражу без подтверждения судом указанного решения на срок, не превышающий два месяца с момента задержания. Также добавлено, что продление меры пресечения осуществляется исключительно судом. Уточнив таким образом срок содержания под стражей, Верховный Суд Российской Федерации заполнил одну из лакун, выявленных в упомянутых выше постановлениях Европейского Суда.

90. В пункте 19 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 14 июня 2012 г. N 11 указывается также, что при отсутствии запроса о выдаче мера пресечения в виде заключения под стражу избирается и в дальнейшем продлевается, в том числе, при получении запроса о выдаче, только судом Российской Федерации. При совместном прочтении представляется, что в пунктах 19 и 21 данного постановления Верховного Суда указывается на то, что из применимого законодательства следует следующее толкование: в контексте процедуры экстрадиции прокурор может выносить решения лишь о первоначальном заключении под стражу и исключительно после получения запроса о выдаче лица, к которому прилагается решение судебного органа иностранного государства о заключении такого лица под стражу. Если последнее условие не выполняется, первоначальное решение об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу избирается только судом Российской Федерации, которому к тому же принадлежит исключительное право на продление срока содержания под стражей. Однако Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле часть вторая статьи 466 УПК РФ не была применена внутригосударственными судами в соответствии с данными условиями. Действительно, постановление от 29 августа 2014 г. о заключении заявителя под стражу в целях обеспечения выдачи было вынесено заместителем прокурора Поназыревского района Костромской области, а первое решение такого рода было вынесено 4 марта 2013 г. (см. § 14 настоящего Постановления). Это свидетельствует по меньшей мере о том, что толкование и условия применения части второй статьи 466 УПК РФ остаются неопределенными.

91. Европейский Суд далее констатирует, что в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 14 июня 2012 г. N 11 не уточняется, как согласуются между собой часть вторая статьи 466 УПК РФ, которая позволяет прокурору принимать решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу для целей обеспечения выдачи, и часть четвертая статьи 108 УПК РФ, в соответствии с которой меры, связанные с лишением свободы, могут применяться только на основании судебного решения, тем более что Европейский Суд признавал ранее, что для того, чтобы быть "законным" по смыслу подпункта "f" пункта 1 статьи 5, заключение под стражу в соответствии с частью второй статьи 466 УПК РФ должно удовлетворять условиям, предусмотренным частью четвертой статьи 108 УПК РФ (см. Постановление Европейского Суда по делу "Джураев против Российской Федерации" (Dzhurayev v. Russia) от 17 декабря 2009 г., жалоба N 38124/07* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2010. N 5 (примеч. редактора).), §§ 72-74, и Постановление Европейского Суда по делу "Элмуратов против Российской Федерации" (Elmuratov v. Russia) от 3 марта 2011 г., жалоба N 66317/09* (* См.: там же. 2011. N 12 (примеч. редактора).), §§ 107-109).

92. Следовательно, принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении материалы, Европейский Суд может сделать вывод, идентичный тому, что был сделан в постановлениях, перечисленных в § 87 настоящего Постановления. Таким образом, Европейский Суд считает, что лишение заявителя свободы в период с 29 августа по 28 октября 2014 г. не являлось "законным" по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции, поскольку отсутствовали нормы законодательства, удовлетворяющие требованиям правовой определенности.

93. Соответственно, имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 1 Протокола N 7 к Конвенции

94. Наконец, заявитель жаловался на то, что он был лишен процессуальных гарантий при принятии решения о его выдаче, что, по его мнению, нарушало требования статьи 1 Протокола N 7 к Конвенции, которая гласит:

"1. Иностранец, на законных основаниях проживающий на территории какого-либо государства, не может быть выслан из него иначе как во исполнение решения, принятого в соответствии с законом, и должен иметь возможность:

(a) представить аргументы против его высылки,

(b) требовать пересмотра своего дела, и

(c) для этих целей быть представленным перед компетентным органом или перед одним или несколькими лицами, назначенными таким органом.

2. Иностранец может быть выслан до осуществления его прав, перечисленных в подпунктах "a", "b" и "c" пункта 1 настоящей статьи, если такая высылка необходима в интересах общественного порядка или обусловлена соображениями национальной безопасности".

95. Власти Российской Федерации утверждали, что статья 1 Протокола N 7 к Конвенции неприменима к настоящему делу в связи с тем, что заявитель не покидал территорию Российской Федерации после 19 июля 2012 г., когда истек срок действия его разрешения на временное проживание, и, соответственно, на момент принятия решения о выдаче заявитель находился на нелегальном положении.

96. Заявитель не согласился с данным доводом, утверждая, что на момент принятия решения о его выдаче компетентным судом он был приговорен к наказанию в виде лишения свободы, вследствие чего его нахождение на территории Российской Федерации было "законным".

97. Европейский Суд отмечает, что статья 1 Протокола N 7 к Конвенции прямо отсылает к иностранцам, "на законных основаниях проживающих на территории какого-либо государства". Однако в материалах дела отсутствуют доказательства того, что заявитель въехал в Российскую Федерацию в порядке, установленном законодательством, чтобы жить в этой стране, а также того, что заявитель имел правомерные ожидания относительно получения разрешения на пребывание в Российской Федерации (см. a contrario* (* A contrario (лат.) - в качестве противоположного примера (примеч. переводчика).) Постановление Европейского Суда по делу "Болат против Российской Федерации" (Bolat v. Russia), жалоба N 14139/03* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2007. N 6 (примеч. редактора).), § 77, ECHR 2006-XI (извлечения)). Из материалов дела даже не следует, что заявитель имел разрешение на временное проживание со сроком действия до 19 февраля 2012 года. Европейский Суд также отмечает, что заявитель имел при себе поддельный паспорт в момент задержания органами власти Российской Федерации, а также что данное обстоятельство среди прочих послужило основанием для последующего вынесения заявителю обвинительного приговора. Кроме того, по мнению Европейского Суда, тот факт, что на момент принятия решения о его выдаче заявитель отбывал наказание в виде лишения свободы на территории Российской Федерации, не делал проживание заявителя "законным" по смыслу статьи 1 Протокола N 7 к Конвенции.

98. Следовательно, данная жалоба несовместима ratione materiae* (* Ratione materiae (лат.) - ввиду обстоятельств, связанных с предметом рассмотрения, критерий существа обращения, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (примеч. переводчика).) с положениями Конвенции по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции и должна быть отклонена на основании пункта 4 статьи 35 Конвенции.

V. Применение статьи 41 Конвенции

99. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А. Ущерб

100. Заявитель требовал выплаты 7 000 евро в качестве компенсации морального вреда, причиненного ему в результате содержания его под стражей для целей обеспечения выдачи, и угрозы его экстрадиции в Узбекистан и, соответственно, опасности быть подвергнутым жестокому обращению в этой стране.

101. Власти Российской Федерации считали, что в случае, если Европейский Суд установит нарушение прав заявителя, факт установления нарушения Конвенции составит достаточную справедливую компенсацию любого морального вреда, который мог быть причинен заявителю. Что касается статьи 3 Конвенции, власти Российской Федерации полагали, что, если Европейский Суд признает, что заявителю грозила опасность быть подвергнутым обращению, нарушающему данное положение, заявителю не полагалась выплата какой-либо компенсации по причине того, что статья 41 Конвенции не предусматривает возможности возмещения морального вреда в случае угрозы нарушения какого-либо положения Конвенции.

102. Европейский Суд напоминает, что в настоящем деле он установил нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с незаконным содержанием заявителя под стражей. Европейский Суд считает, что заявителю, несомненно, был причинен моральный вред вследствие данного нарушения, который не мог быть компенсирован обычным установлением нарушения Конвенции. Европейский Суд присуждает заявителю 7 000 евро в качестве компенсации морального вреда, причиненного этим нарушением.

103. В то же время Европейский Суд считает, что факт установления им в § 70 настоящего Постановления нарушения властями Российской Федерации статьи 3 Конвенции является достаточной справедливой компенсацией морального вреда, который мог быть причинен заявителю в результате грозившей ему опасности быть подвергнутым жестокому обращению в случае возвращения в Узбекистан.

В. Судебные расходы и издержки

104. Заявитель также требовал выплаты 8 200 евро и 25 313,75 рублей в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в рамках разбирательства на внутригосударственном уровне и в Европейском Суде. Он подкрепил свои требования актами, в которых было детализировано количество потраченных его адвокатами часов работы, и копиями выставленных счетов за оказанные услуги.

105. Власти Российской Федерации считали, что заявитель не предоставил в Европейский Суд доказательств заключения с адвокатами соглашения об оказании правовой помощи, а также документы, подтверждающие фактическую оплату сумм, в отношении которых были выставлены счета.

106. Согласно прецедентной практике Европейского Суда заявитель имеет право на компенсацию судебных расходов и издержек, если будет доказано, что они были понесены в действительности и были необходимы и разумны по размеру. В настоящем деле, принимая во внимание предоставленные документы, подтверждающие судебные расходы, и вышеизложенные критерии, а также тот факт, что часть жалобы была объявлена неприемлемой для рассмотрения по существу, Европейский Суд считает разумным присудить заявителю 7 500 евро в качестве компенсации всех судебных расходов.

С. Процентная ставка при просрочке платежей

107. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

VI. Применение правила 39 Регламента Суда

108. Европейский Суд напоминает, что в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции настоящее Постановление станет окончательным, если: (а) стороны не заявят, что они будут просить о передаче дела в Большую Палату Европейского Суда, или (b) по истечении трех месяцев с даты вынесения настоящего Постановления не поступит обращения о передаче дела в Большую Палату Европейского Суда, или (c) коллегия Большой Палаты Европейского Суда отклонит обращение о передаче дела согласно статье 43 Конвенции.

109. Европейский Суд считает, что следует оставить в силе обеспечительную меру, на применение которой Европейский Суд указал властям Российской Федерации на основании правила 39 Регламента Суда (см. §§ 4 и 5 настоящего Постановления), до момента, пока настоящее Постановление не станет окончательным или же Европейский Суд не вынесет иного решения по данному вопросу (см. резолютивную часть настоящего Постановления).

На основании вышеизложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобы на нарушение статьи 3 Конвенции отдельно и во взаимосвязи со статьей 13 Конвенции, а также пункта 1 статьи 5 Конвенции приемлемыми для рассмотрения по существу, а в остальной части - неприемлемыми;

2) постановил, что в случае исполнения меры по выдаче заявителя в Узбекистан имело бы место нарушение статьи 3 Конвенции;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции;

4) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции;

5) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, который будет установлен на день выплаты:

(i) 7 000 евро (семь тысяч евро), а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 7 500 евро (семь тысяч пятьсот евро), а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

6) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации;

7) решил не отменять свое указание государству-ответчику на основании правила 39 Регламента Суда, что в интересах надлежащего отправления правосудия желательно не высылать и не экстрадировать заявителя вплоть до момента, пока настоящее Постановление не станет окончательным или же пока не будет вынесено иного решения по данному вопросу.

Совершено на французском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 1 марта 2016 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Мариалена Цирли Заместитель Секретаря Секции Суда

Луис Лопес Герра Председатель Палаты Суда