Апелляционное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 22 июня 2017 г. N 66-АПУ17-7 Приговор, вынесенный в отношении осужденного за убийство из корыстных побуждений, изменен, осужденный освобожден от наказания за совершение кражи в связи с истечением срока давности уголовного преследования, в связи с чем наказание по совокупности преступлений подлежит снижению

Апелляционное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 22 июня 2017 г. N 66-АПУ17-7

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в составе

председательствующего Безуглого Н.П.,

судей Климова А.Н. и Червоткина А.С.,

при секретаре Горностаевой Е.Е.,

рассмотрела в судебном заседании дело по апелляционным жалобам осуждённого Беляева А.Л. и адвоката Кирилловой А.В. на приговор Иркутского областного суда от 21 марта 2017 года, которым

Беляев А.Л. ...; судимый 19 марта 2015 года Железнодорожным районным судом города Красноярска по п. "б" ч. 4 ст. 158 УК РФ к 6 годам лишения свободы (наказание не отбыто),

осужден по ч. 1 ст. 159 УК РФ (в редакции Федерального закона от 7 марта 2011 года N 26-ФЗ), к исправительным работам сроком на 6 месяцев с удержанием в доход государства 10% из заработной платы и на основании п. 3 ч. 1 ст. 24, ч. 8 ст. 302 УПК РФ от этого наказания освобождён в связи с истечением срока давности уголовного преследования;

он же осуждён по п. "в" ч. 3 ст. 158 УК РФ (в редакции Федерального закона от 7 марта 2011 года N 26-ФЗ) к 3 годам лишения свободы; по ч. 3 ст. 159 УК РФ (в редакции Федерального закона от 7 марта 2011 года N 26-ФЗ) к 3 годам 6 месяцев лишения свободы, по ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ (в редакции Федерального закона от 7 марта 2011 года N 26-ФЗ) к 4 годам лишения свободы с ограничением свободы на срок 1 год; по п. "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ 15 годам лишения свободы, с ограничением свободы на 1 год 6 месяцев.

На основании ч. 3 ст. 69 УК РФ, по совокупности преступлений, путём частичного сложения наказаний, ему назначено наказание в виде лишения свободы на срок 18 лет 6 месяцев с ограничением свободы на срок 1 год 10 месяцев.

На основании ч. 5 ст. 69 УК РФ, по совокупности преступлений, путём частичного сложения назначенного наказания и наказания по приговору Железнодорожного районного суда г. Красноярска ему назначено окончательное наказание в виде лишения свободы на срок 20 лет в исправительной колонии строгого режима с ограничением свободы на срок 1 год 10 месяцев.

В соответствии с ч. 1 ст. 53 УК РФ установлены следующие ограничения: не выезжать за пределы территории соответствующего муниципального образования, не изменять место жительства и пребывания, места работы без согласия специализированного государственного органа, осуществляющего надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы; возложить на осужденного обязанность являться в специализированный государственный орган, осуществляющий надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы, два раз в месяц для регистрации.

Заслушав доклад судьи Климова А.Н., объяснения осуждённого Беляева А.Л. и адвоката Кирилловой А.В., полагавших приговор отменить, мнение прокурора Филимоновой С.Р., полагавшей приговор изменить и освободить Беляева А.Л. от наказания по п. "в" ч. 3 ст. 158 УК РФ за истечением сроков давности, судебная коллегия установила:

Беляев (Шеметов) А.Л. признан виновным в краже денежных средств у М. (Ч.) ..., в крупном размере, в сумме 300 тысяч рублей.

Кроме того, Беляев А.Л. признан виновным в хищении у С. денежных средств на сумму 550 тысяч рублей путём мошенничества в крупном размере.

Он же, Беляев А.Л., признан виновным в хищении мошенническим способом у Р. денежных средств на сумму 20 000 рублей.

Помимо этого, Беляев А.Л. признан виновным в покушении на завладение квартирой Ф. мошенническим способом, в особо крупном размере, а также в убийстве Ф. из корыстных побуждений.

Данные преступления совершены им на территории ... районов ... области и в г. ... в период с 9 января 2007 года до 29 июня 2010 года при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре.

В суде Беляев А.Л. вину свою не признал.

В основной апелляционной жалобе от 28 марта 2017 года осужденный Беляев А.Л. указывает о своём несогласии с приговором и утверждает, что выводы суда не соответствуют фактическим обстоятельствам дела. Отмечает, что заключение видео-психологической экспертизы от 2 июня 2011 года является недопустимым доказательством. Дата и место, указанные в заключении, не соответствует дате и месту проведения экспертизы; отсутствует сведения об объекте исследования, не указана дата его допроса под видео, отсутствуют сведения об используемой аппаратуре. Проводивший экспертизу Б. не указал стаж своей работы в качестве эксперта, не приведены им названия методик, и проведённые им исследования не имеет под собой научной основы. В ходе предварительного следствия незаконно, помимо его желания, был заменён ему адвокат, чем было нарушено его право на защиту. Просит приговор отменить и вынести оправдательный приговор.

В дополнительной апелляционной жалобе от 29.03.2017 осужденный Беляев А.Л. указывает о незаконном использования заключения видео-психологической экспертизы аудиовизуальной продукции N 288/11 от 02.06.2011, данного экспертом Б. поскольку указанная в заключении дата не соответствует дате его изготовления, отсутствуют сведения о месте проведения экспертизы, об объекте исследования, о стаже и квалификации эксперта, не приведены методики исследования, отсутствуют указания об использованной аппаратуре, чем были нарушены требования п. 9 ч. 1 ст. 204 УПК РФ. Просит приговор отменить и вынести в отношении него оправдательный приговор.

В основной апелляционной жалобе от 28.03.2017 адвокат Кириллова А.В. в интересах осуждённого Беляева А.Л. указывает о своём несогласии с приговором и утверждает, что приведённые в нём выводы суда не соответствуют фактическим обстоятельствам дела. При этом автор жалобы ссылается на Определение Конституционного Суда РФ от 23 апреля 2015 года N 1003-О и делает вывод о допущенном в период предварительного следствия нарушении права Беляева на защиту в связи с тем, что следователем она была незаконно отстранена от участия в уголовном деле, и 16 ноября 2012 года следователь в её отсутствие предъявил Беляеву новое обвинение, но уже с участием другого адвоката. В дальнейшем нарушения со стороны следствия продолжались, и следователем незаконно, без её участия, с обвиняемым Беляевым были выполнены действия в порядке ст. 217 УПК РФ, в результате чего она (адвокат Кириллова) была лишена возможности на этой досудебной стадии оказать своему подзащитному квалифицированную юридическую помощь, ознакомиться в полном объёме с материалами уголовного дела, вещественными доказательствами и заявить все необходимые ходатайства в целях своевременного устранения допущенных со стороны следствия нарушений. В ходе судебного заседания сторона обвинения представила многочисленные вещественные доказательства, однако председательствующий судья не удовлетворил её ходатайство об ознакомлении с ними с использованием фотоаппарата, в результате чего она не смогла детально ознакомиться с новыми документами, довести содержащуюся в них информацию до подзащитного, и тем самым было нарушено право подсудимого на защиту. Просит приговор отменить и вынести в отношении Беляева оправдательный приговор.

В дополнительной апелляционной жалобе от 10.04.2017 адвокат Кириллова А.В. указывает, что в процессе судебного разбирательства председательствующий судья проигнорировал Определения Конституционного Суда РФ N 1621-О от 24 октября 2013 года и N 1003 от 23 апреля 2015 года, вынесенное по итогам рассмотрения материалов настоящего уголовного дела, в котором говорится о невозможности принятия следователем и судом произвольных решений по замене защитника, и тем самым судья Н. выразил свою необъективность и заинтересованность в исходе дела. При этом автор жалобы указывает, что следователь Н. 16 ноября 2012 года предъявил Беляеву обвинение в отсутствии выбранного им защитника, несмотря на ходатайство Беляева допустить адвоката Кириллову, наряду с адвокатом Олейником. Нарушение права Беляева на защиту было продолжено и при выполнении требований ст. 217 УПК РФ. Полагает, что следователи Н. и У. не обладают полномочиями устанавливать наличие или отсутствие в действиях адвоката каких-либо нарушений, и что допущенное нарушение права Беляева на защиту в период предварительного следствия не могло быть восполнено в суде без направления дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ. Кроме того, в жалобе утверждается, что по настоящему уголовному делу были нарушены сроки предварительного следствия. Согласно обвинительному заключению, срок предварительного следствия по делу составил 21 месяц 18 дней, однако суд четыре раза возвращал его прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ, и 4 раза, руководителем регионального следственного органа или его заместителями дополнительный срок предварительного устанавливался или продлевался на 1 месяц, чем нарушались требования ч. 6 и ч. 6.1 ст. 162 УПК РФ, согласно которым срок следствия для производства дополнительного расследования, установленный руководителем регионального следственного органа, не может превышать 1 месяц, а по настоящему делу после возвращения судом уголовного дела прокурору общий срок следствия составлял 3 месяца 2 дня, поэтому все следственные действия, проведенные после 24 ноября 2011 года, в том числе и предъявление Беляеву обвинения, а также полученные после этой даты доказательства, являются недопустимыми. Ссылка судьи в своём постановлении на ч. 6 ст. 162 УПК РФ в редакции от 20 апреля 2014 года является незаконной и противоречит требованиям ст. 4 УПК РФ, поскольку процессуальные действия проводились во время прежней редакции данного закона. На аналогичные нарушения обращал внимание Конституционный Суд РФ в своем Определении N 1621-О. Далее автор жалобы описывает обстоятельства передачи данного дела для предварительного следствия в СО при прокуратуре РФ по Иркутской области и создание следственной группы. При этом указывается, что первоначально с 15.01.2011 года до 13 апреля 2011 года дело находилось в производстве следователя Д., а следственная группа, в состав которой вошли Д., Б. и Б., была создана только 13 апреля 2011 года. В этой связи, полагает, что выполненные иными следователями, кроме Д. в указанный период времени следственные действия являются незаконными, и поэтому показания свидетеля К. от 19.01.2011 (т. 4 л.д. 136-140), показания свидетеля Р. и Беляева (Шеметова) А.Л. на очной ставке от 21.01.2011 (т. 4 л.д. 141-147), постановление о назначении адвоката от 24.01.2011 года (т. 4 л.д. 149), показания Беляева (Шеметова) А.Л. в качестве обвиняемого от 24 января, 25 января, 17 февраля, 21 февраля 2011 года (т. 4 л.д. 152-162, 164-168, 169-174, т. 5 л.д. 1-2,4-6), образцы для сравнительного исследования, полученные 27.01.2011 (т. 4 л.д. 181-186), показания потерпевшей Ч. и Беляева (Шеметова) А.Л. на очной ставке от 30.03.2011 (т. 5 л.д. 28-31), показания свидетелей Р. от 01.04.2011 (т. 5 л.д. 37-39), С. от 02.04.2011 (т. 5 л.д. 41-43), показания свидетеля Ф. и Беляева (Шеметова) А.Л. на очной ставке от 07.04.2011 (т. 5 л.д. 44-48) являются недопустимыми доказательствами. Однако суд проигнорировал доведенные до него сведения об этом нарушении, и все следственные действия, проведенные в этот период времени следователями Б. и Б. признал законными и ошибочно положил в основу приговора доказательства, полученные по результатам этих незаконных следственных действий. Кроме того, суд не учёл, что уголовное дело по обвинению Беляева в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ, не возбуждалось, без чего невозможно проведение предварительного расследования. Конституционным Судом РФ в ряде своих постановлений сформулированы правовые позиции, согласно которым стадия возбуждения уголовного дела является обязательной (определениях Конституционного Суда РФ от 18.07.2006 г. N 343-О и от 21.12.2006 г. N 533-О). Кроме того, соединение разных уголовных дел в одно уголовное дело было проведено с нарушением требований ст. 153 УПК РФ. Также органы предварительного следствия нарушили п. 3 ч. 2 ст. 151 УПК РФ о подследственности дела, поскольку оно подлежало расследованию следователями органов внутренних дел РФ, и в нарушение требований ч. 7 ст. 151 УПК РФ прокурор при соединении указанных уголовных дел не вынес своего решения об изменении подследственности. Полагает, что нарушение порядка возбуждения уголовного дела в соответствии с ч. 2 ст. 50 Конституции РФ влечет признание всех последующих процессуальных действий не имеющими юридической силы. Согласно Постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 27.01.1999, деяние, квалифицированное по п. "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ, не требует дополнительной квалификации по ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ. В ходе судебного заседания обвинением были представлены многочисленные вещественные доказательства, однако председательствующий судья отказал ей в ходатайстве ознакомиться с ними с использованием фотоаппарата, в результате чего она не смогла детально изучить представленные обвинением документы, довести содержащуюся в них информацию до Беляева и суда, и тем самым было нарушено право подсудимого на защиту. Кроме того, 12 и 14 июля 2016 года в ходе допросов свидетелей С., С., С. когда государственный обвинитель предъявила суду вещественные доказательства, то она не смогла объяснить, каким путём они к ней попали. Согласно акту N 17 приёма-передачи, указанные вещественные доказательства были переданы суду следователем 18 июля 2016 года, что противоречит требованиям ст. 82 УПК РФ, согласно которой вещественные доказательства должны храниться при уголовном деле. Полагает, что в данном случае председательствующий судья незаконно способствовал стороне обвинения в предоставлении вещественных доказательств. Кроме того, судья Н., без учета мнения сторон, дал поручение следственному органу доставить в судебное заседание потерпевших и свидетелей, что также свидетельствует об его необъективности. Утверждает, что судья Н. неоднократно допускал оскорбительные высказывания в адрес подсудимого Беляева и его защитника, а 24 августа 2016 года он огласил ходатайство прокурора Желбановой Т.С. от 17 августа 2016 года о проведении видеоконференцсвязи с Жигаловским районным судом для допроса дополнительных свидетелей, однако, согласно штампу, данное ходатайство поступило в суд 19 августа 2016 года, а уже 22 августа 2016 года судья Н. без обсуждения данного вопроса с представителями сторон, направил в Жигаловский районный суд требование об организации проведения видеоконференц-связи, что также свидетельствует о наличии внепроцессуальных отношений председательствующего судьи с представителем государственного обвинения. В нарушение требований ст. 8.1 УПК РФ, председательствующий судья своим постановлением от 20 декабря 2016 года незаконно предоставил обвинению, без соответствующего ходатайства с её стороны, время для подготовки возражений по заявленному защитой ходатайству о признании доказательств, полученных при участии следователей Б. и Б. недопустимыми. С учётом всех перечисленных выше нарушений, допущенных органами следствия и судом, просит приговор отменить, и вынести в отношении Беляева оправдательный приговор.

В дополнительной апелляционной жалобе от 27.04.2017 адвокат Кириллова А.В. утверждает, что выводы суда, изложенные в приговоре, не соответствуют фактическим обстоятельствам дела. Считает, что показания Беляева, данные им 24 и 25 января 2011 года, не имеют доказательственного значения, поскольку они были получены с применением к нему 22 и 23 января 2011 года насилия, что подтверждается справкой о наличии у Беляева телесных повреждений, которых ранее у него не было. 21 января 2011 года во время проведения очной ставки между Беляевым и Р. с участием адвоката Кирилловой А.В. (т. 4 л.д. 141-147), Беляев не имел телесных повреждений, а 24 января 2011 года у него уже появились телесные повреждения разной степени тяжести. Кроме того, 24 января 2011 года к Беляеву, вопреки его воли, был допущен адвокат Сорокин, назначенный следователем, и с участием этого защитника с Беляевым были незаконно проведены следственные действия 24 и 25 января 2011 года. Полагает, что в приговоре суд неправомерно сослался на Заключение видео-психологической экспертизы аудиовизуальной продукции N 288/11, поскольку данное Заключение не отвечает требованиям ст. 204 УПК РФ, и поэтому оно является недопустимым доказательством. Отмечает, что показания свидетеля Р. противоречивые, и его утверждения о рассказе Беляева о якобы совершённом им убийстве Ф. и сбрасывании его трупа в воду не соответствуют действительности, так как опровергаются его же показаниями от 12 сентября 2010 года, 1 ноября 2010 года, показаниями, данными им же в суде 04.07.2013, 01.06.2016, согласно которым Ф. после выдачи доверенности на имя Беляева был живой и не имел телесных повреждений. Вывод суда о том, что 27 мая 2010 года Р. в встречался с Ф. и Беляевым, противоречит исследовательской части компьютерно-технической экспертизы. Показания свидетеля З. о том, что она неоднократно видела Ф., после спецприёмника, то есть после 26-27 мая 2010 года, не отражены в приговоре, и им не дана должная оценка. Из показаний свидетеля Н. следует, что он также встречался с Ф. и Беляевым после 29 мая 2010 года. Показания свидетеля К. к обстоятельствам гибели Ф. никакого отношения не имеют, и она ничего не смогла пояснить по этому вопросу. Вместе с тем, показаниями свидетеля К. подтверждается версия Беляева о том, что именно Ф. был инициатором приватизации своей квартиры и хотел, чтобы этим вопросом занимался именно Беляев (Шеметов). Кроме того, из показаний свидетеля К следует, что Ф. был живой после выдачи ему соответствующей доверенности. Следствие и суд не проверили версию защиты и о том, что К. ещё до обнаружения трупа Ф. пользовалась его квартирой и пыталась её продать. Согласно показаниям свидетеля М., она видела Ф. вместе с Беляевым в помещении Администрации Молодёжного муниципального образования 1 июня 2010 года, а свидетель У. не опровергла, а, напротив, подтвердила приведённые выше показания М. В нарушение требования закона, суд в приговоре не указал, почему он отверг показания данных свидетелей, которыми опровергается версия обвинения о наступлении смерти Ф. в период с 28 по 29 мая 2010 года. Далее в жалобе подробно анализируется заключение компьютерной технической экспертизы и делается вывод о том, что 28 мая 2010 года Ф. и Беляев не могли двигаться в одном автомобиле от г. ... по ... в направлении п. ..., и не могли находиться в одном месте. Вывод суда о том, что после 12 часов 43 минут 28 мая 2010 года с Ф. никто не созванивался, никто его не видел, и что он двигался вместе с Беляевым в сторону посёлка ... в одно время, не подтверждается имеющимися в деле доказательствами. Напротив, этот вывод опровергается показаниями свидетелей Р., З., К. которые встречались с Ф. после выдачи им доверенности на имя Шеметова, в том числе и после возвращения Беляева (Шеметова) с рыбалки. При назначении компьютерно-технической экспертизы следователь исключил из периода исследования телефонных соединений 30 и 31 мая 2010 года, хотя из заключения N 102 от 21 марта 2011 года следует, что смерть мужчины, труп которого был обнаружен 13 июня 2010 года, могла наступать как 30 мая, так и 31 мая 2010 года (т. 7 л.д. 191-197). Имеющиеся в деле заключения судебно-медицинских экспертиз носят вероятностный характер по вопросу о причине смерти мужчины, труп которого был обнаружен в реке ... 13.06.2010, и поэтому они не могут быть положены в основу приговора. Заключение эксперта N 32 от 08.07.2010 не соответствует требованиям пп. 9, 10 ч. 1 ст. 204 УПК РФ и ст. 8 Закона "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации". Выводы эксперта Т., производившего первичную экспертизу, не соответствуют исследовательской части его же заключения. Кроме того, в ходе этой экспертизы не проводились лабораторные исследования трупного материала и его одежды, не описаны исследовательские методики, нет ссылок на соответствующую научную и справочную литературу, не определена степень тяжести вреда, причиненного здоровью, а выводы экспертизы носят предположительный характер. В силу указанных недостатков данное заключение эксперта не может считаться законным и обоснованным. Дополнительная комиссионная судебно-медицинская экспертиза проведена только по материалам дела, без гистологического исследования трупа, криминалистического исследования его одежды. При отсутствии таких данных невозможно разрешить вопрос о прижизненности либо посмертности имеющихся на трупе повреждений. Анализируя методику исследования трупа, автор жалобы утверждает, что заключение судебно-медицинских экспертов N 102 от 21 марта 2011 года не только полностью повторяет все ошибки и недостатки заключения N 32 от 08.07.2010 года, но и является еще менее обоснованным и противоречащим современным научным знаниям, требованиям действующих нормативных актов, а именно ст. 8 Закона "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации", ст. 204 УПК РФ, "Инструкции по организации и производству экспертные исследований в бюро судебно-медицинской экспертизы", утвержденной Приказом Минздрава РФ от 24.04.2003 N 161, Приказом Минздравсоцразвития РФ N 346 от 12 мая 2010 года. Кроме того, заключение дополнительной комиссионной судебно-медицинской экспертизы N 102 от 21.03.2011 опровергнуто заключениями профессоров кафедры судебной медицины ИГМУ, докторов медицинских наук И. и С. Ссылка суда на то, что указанные специалисты не предупреждались об уголовной ответственности, не основана на требованиях ст. 307 УК РФ, поскольку специалист С. был допрошен в суде и предупреждался об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ, и при этом он опроверг выводы имеющихся в деле заключений судебно-медицинских экспертиз. В суде был допрошен и эксперт З. который также отметил существенные нарушения, допущенные экспертом Т., однако его пояснениям в приговоре не дана должная оценка. При таких обстоятельствах суд необоснованно отказал защите в назначении повторной комиссионной судебно-медицинской экспертизы трупа по имеющимся в деле документам. Заключение эксперта Т. противоречит показаниям специалиста С. о наличии у Ф. и других заболеваний внутренних органов. Суд незаконно отказал в эксгумации трупа, поскольку по материалам дела невозможно сделать однозначный вывод о проведенном вскрытии трупа. Точная дата наступления смерти Ф. материалами дела не установлена, и версия защиты о том, что он был живой после 28-29 мая 2010 года не опровергнута. Считает, что протоколы проверки показаний свидетелей С. и С. от 07.12.2010 и 29.12.2010, протокол осмотра места происшествия от 25 мая 2011 года являются недопустимыми доказательствами. Осмотр обнаруженного в реке ... на расстоянии 10 м от берега трупа мужчины был произведен на берегу, и лишь с этого момента в протоколе осмотра места происшествия от 13 июня 2010 года упоминается веревка на трупе. Сведений о том, что на трупе была верёвка до того, как к нему подплыл свидетель Т. протокол осмотра места происшествия не содержит. Кроме того, на основании протоколов осмотра места происшествия от 25.05.2011 года (т. 6 л.д. 38-47) и от 13.06.2010 года (т. 1 л.д. 13-19) невозможно определить место, где С. и С. обнаружили Беляева А.Л. Также из протокола осмотра места происшествия от 13.06.2010 года невозможно установить место обнаружения трупа в реке ... по отношению к месту рыбалки Беляева 28-29 мая 2010 года (выше или ниже по течению). Для решения этого вопроса необходимы специальные познания, и суд не вправе был самостоятельно устанавливать факт перемещения трупа из одной точки реки в другую. Вывод суда о том, что в указанном в приговоре месте Беляев совершил убийство Ф., а затем его труп, сброшенный в р. ... течением был перемещён до места его обнаружения, основан только на предположениях, а не на объективных доказательствах. Ссылается на противоречия в показаниях свидетелей О., Г., Т., Б. относительно обстоятельств извлечения трупа из реки, утверждая, что труп вытаскивали из реки с помощью накинутой на шею верёвки. Сведения, описанные в протоколе осмотра трупа, не соответствует приложенной к нему фототаблице. Утверждает, что причина гибели мужчины, труп которого обнаружен в реке ..., не установлена, и в деле отсутствуют достоверные доказательства, позволяющие сделать вывод о насильственной его смерти. Не подтверждаются доказательствами, рассмотренными в судебном заседании, и выводы суда о том, что в реке ... 13.06.2010 года был обнаружен труп именно Ф. Личность мужчины, труп которого обнаружен, установлена по отпечаткам пальцев кистей рук, которые были направлены эксперту исполняющим обязанности Криминальной милиции ОВД по Жигаловскому району В.А. Я., и доставлены они 17 июня 2010 года нарочным, в неупакованной стеклянной банке, с белой бумажной биркой с надписью, выполненной от руки, красителем синего цвета "Кисти рук Х-мужчины, обнаруженного на р. ... на 34 км автодороги "..." N 542 от 13.06.10". Однако, откуда кисти рук поступили к майору Я. неизвестно. Как следует из материалов дела, доследственную проверку вёл следователь Б., который при осмотре трупа кисти рук не изымал, а Я. труп не осматривал. Ссылку суда в опровержение указанных доводов защиты на поручение следователя считает необоснованной, поскольку в этом поручении не указано на необходимость исследования кистей обеих рук. Кроме того, в приговоре по вопросу о дате отделения кистей рук от трупа 14 июня или 15 июня 2010 года содержатся противоречия. Обращает внимание на то, что на пальцах рук трупа, находящегося в Жигаловском морге, наколок не было, а на исследование в ЭКЦ поступили кисти рук с множественными наколками. По имеющимся в материалах дела сведениям у Ф. на спине была наколка - церковь, однако такой наколки на трупе не было. Дактокарта трупа, дактокарта Ф., заключение эксперта N 447 являются недопустимыми доказательствами, а показания свидетелей Я. и Б. по этим вопросам не восполнили многочисленные нарушения и пробелы, допущенные при исследовании трупа и изъятии кистей его рук. По заключению эксперта Т. на трупе имеется один след на шее от сдавления, по версии следствия Беляев душил Ф. одной короткой верёвкой, а труп был обнаружен с верёвкой на шее длиной более двух метров, однако в приговоре данные противоречия не устранены. Не опровергнуты показания свидетеля Ш. подтвердившего алиби Беляева. Показания свидетеля П. не имеют доказательственного значения, поскольку основаны на слухах и предположениях. Кроме того, у П. был конфликт с Беляевым, и этот свидетель испытывал к осуждённому личную неприязнь. Отмечает, что свидетель Ф. не подтвердил показания П. о рассказе Беляева "по поводу убийства человека из-за квартиры". Не учёл суд при постановлении приговора то обстоятельство, что в настоящее время квартира, расположенная по адресу: ... район п. ..., ..., принадлежит на праве собственности старшему брату потерпевшего Ф. который при жизни Ф. утерял какие-либо права на неё. Согласно решению Иркутского районного суда от 02.11.2011 года (т. 21 л.д. 216-219), право собственности в порядке наследования на указанную квартиру у Ф. возникло только благодаря действиям Беляева. Этим решением суд признал, что Беляев, подписывая заявление от имени Ф. на приватизацию квартиры, высказал тем самым волю самого Ф. Данное судебное решение вступило в законную силу, и оно не обжаловано, в том числе и прокуратурой Иркутской области, следовательно, прокуратура признала действия Беляева законными, совершёнными им по доверенности в интересах Ф. Со ссылкой на ст. 90 УПК РФ, полагает, что суд в таком случае не вправе был квалифицировать действия Беляева по статье уголовного кодекса, поскольку Иркутский районный суд ещё в 2011 года признал действия Беляева законными. Просит приговор отменить и вынести в отношении Беляева оправдательный приговор.

В возражении государственный обвинитель Желбанова Т.С. указывает о своём несогласии с доводами жалоб и просит оставить их без удовлетворения, а приговор - без изменения.

Изучив материалы дела, проверив и обсудив доводы жалоб, судебная коллегия находит приговор, подлежащим изменению.

Несмотря на отрицание Беляевым А.Л. своей причастности к инкриминированным деяниям, его вина в совершении преступлений подтверждается совокупностью следующих доказательств.

Так, потерпевшая М. показала, что в декабре 2006 года Беляев обратился к ней с просьбой занять ему крупную сумму денег, пояснив, что эти деньги он вложит в дело на приобретение дерева, а прибыль поделят между собой. 9 января 2007 года вечером она в ... встретилась с Г. и тот в присутствии Беляева передал ей 300 тысяч рублей, а она написала Г. расписку о получении этих денег, а также передала Г. копии документов на свое ИП. С полученными от Г. деньгами она и Беляев приехали к ней домой, употребили спиртные напитки и легли спать. Проснувшись под утро, она обнаружила, что Беляева в квартире нет, и пропали деньги, взятые ею в долг в сумме 300 тысяч рублей, находившиеся в офисной папке, а также более 3 тысяч рублей, находившиеся в её кошельке. Она попыталась дозвониться до Беляева, но не смогла, т.к. сотовый телефон его был отключен. Утром она обратилась в милицию с заявлением о хищении у нее денежных средств. Поскольку установить местонахождение Беляева не удалось, то она самостоятельно, в течение 2-3 лет расплачивалась с Г. за полученные в долг денежные средства. В период этого времени сотрудник милиции К. привозил к ней на работу Беляева, и тот обещал вернуть похищенные деньги, попросил её открыть счет в банке, на который впоследствии перевёл 100 тысяч рублей. Оставшуюся часть похищенного Беляев до настоящего времени так и не вернул.

Показания потерпевшей М. обоснованно признаны достоверными, поскольку они последовательные и согласуются с показаниями свидетелей Г., Л., Р., К. и другими доказательствами, приведёнными в приговоре.

Суд по данному эпизоду правильно установил фактические обстоятельства и обоснованно квалифицировал действия Беляева А.Л. по п. "в" ч. 3 ст. 158 УК РФ как кража чужого имущества, совершённая в крупном размере.

Из показаний потерпевшей С. усматривается, что осенью 2009 года Беляев взял у нее в долг 600 тысяч рублей, которые обещал вернуть в течение одного месяца, однако через месяц Беляев по её просьбе вернул ей только 50 тысяч рублей, а оставшиеся 550 тысяч рублей так и не возвратил до настоящего времени.

Показания потерпевшей С. согласуются с показаниями свидетелей Б., П. с документами о снятии с регистрационного учёта 27 августа 2009 года автомобиля ... находившегося в собственности С., деньги от продажи которого, по её показаниям, были переданы Беляеву.

Учитывая, что Беляев обманул С. своими утверждениями о строительстве им дома, а после получения денег стал уклоняться от контактов с потерпевшей и не возвратил ей долг до настоящего времени, то при таких обстоятельствах суд обоснованно пришёл к выводу о том, что Беляев совершил хищение денежных средств путём злоупотребления доверием, в крупном размере, то есть преступление, предусмотренное ч. 3 ст. 159 УК РФ (в редакции Федерального закона от 7 марта 2011 года N 26-ФЗ).

Согласно показаниям потерпевшей Р. она с Беляевым познакомилась случайно на улице, после чего эпизодически с ним встречалась. Примерно через месяц он попросил у неё крупную сумму денег, обещая вернуть их через неделю. Когда она передала Беляеву деньги в сумме 20 тысяч рублей, то он исчез, общение с ней прекратил, на её телефонные звонки не отвечал, её попытки найти его были безуспешными. Однажды её вызвали в прокуратуру, где она сообщила о денежном долге Беляева и написала об этом заявление. В 2012 году, когда шёл судебный процесс, адвокат Беляева вернула ей эти деньги.

Показания потерпевшей Р. согласуются с показаниями свидетеля Л. с информацией из Байкальского банка Сбербанка России о том, что 25 мая 2010 года со счёта Р. по карте были сняты денежные средства в общей сумме 19990 рублей (т. 7 л.д. 17-18), которые, со слов Р. были переданы Беляеву.

С доводами защиты о наличии в данном случае только гражданско-правовых отношений суд обоснованно не согласился, так как Беляев, получив от Р. деньги, фактически сразу же прекратил с нею общение, скрылся и не отвечал на её звонки. При таких обстоятельствах действия Беляева правомерно квалифицированы по ч. 1 ст. 159 УК РФ как хищение чужого имущества, совершённое путём злоупотребления доверием.

Реабилитирующих оснований для освобождения Беляева от уголовной ответственности за данные преступления судебная коллегия не усматривает.

Выводы суда о виновности Беляева А.Л. в умышленном причинении смерти Ф. и покушении на завладение его квартирой мошенническим путём подтверждаются совокупностью следующих доказательств.

Так, из показаний свидетеля Р. следует, что он и Беляев часто вместе отдыхали, посещали бары и сауны. В апреле-мае 2010 года Беляев стал брать с собой Ф., у которого была двухкомнатная квартира, и тот хотел её продать. Через некоторое время Беляев показал ему документы на квартиру Ф.: ордер и доверенность на Беляева. Он интересовался у Ф., не боится ли тот, что Беляев его обманет, продаст без него квартиру, а деньги ему не отдаст, на что Ф. ответил: "он без меня продать не сможет". В этот день он видел Ф. в последний раз. Примерно в то же время Беляев пригласил его на рыбалку с выездом в ... район, но он отказался, так как был занят по работе. Беляев поехал на рыбалку с одним Ф. Спустя два дня после этого Беляев сообщил ему, что рыбалка у них не удалась, их поймал рыбнадзор, сети изъяли, штраф выписали. О каких-либо конфликтах на этой рыбалке с Ф. Беляев не упоминал. После этой рыбалки Ф. он больше не видел. На его вопрос, где Ф. Беляев ответил, что тот уехал в г. ... к своей девушке. После этого Беляев предложил ему купить квартиру Ф. за полтора миллиона рублей, которую во время её показа открыл своими ключами. Поскольку квартира была не приватизированной, то он от её покупки отказался.

В ходе судебного заседания свидетель Р. подтвердил свои показания, данные им на предварительном следствии (т. 2 л.д. 192-199; т. 3 л.д. 26-31), из которых следует, что после того, как он отказался покупать квартиру Ф., Беляев заявил, что будет приватизировать её и продавать. Примерно через неделю после этого, в ходе совместного с Беляевым употребления спиртных напитков, Беляев при разговоре о Ф. сообщил, что убил Ф., а труп его сбросил в реку. Позже, со слов П., ему стало известно, что ещё ранее Беляев искал человека, который мог бы убить Ф.

Согласно показаниям свидетеля Ф. данных им в судебном заседании и на предварительном следствии (т. 3 л.д. 215-219; т. 6 л.д. 124-129), примерно в конце апреля - начале мая 2010 года во время встречи Беляев предложил ему убить своего знакомого по имени М. проживающего в п. ... рядом с матерью Беляева. При этом он пояснил, что у М. много денег и квартира, оформлением которой в собственность он (Беляев) занимается, и после продажи этой квартиры заплатит ему деньги за убийство. Он отказался от предложения Беляева и вышел из его автомобиля, где они разговаривали. В это время к нему подъехал П. которому он рассказал об обстоятельствах разговора с Беляевым.

Показания свидетелей Р. и Ф. суд обоснованно признал достоверными, поскольку они согласуются между собой, а также с показаниями свидетелей П., З., С., А., К., Г., Н., К., Б., С., С., Б., Я. осуждённого Беляева А.Л., данных им на предварительном следствии, заключениями судебно-медицинских, технических экспертиз, детализациями телефонных соединений и другими доказательствами, подробный анализ которым дан в приговоре.

В частности, из показаний Беляева (Шеметова), данных им 24 и 25 января 2011 года в присутствии защитника, усматривается, что в мае 2010 года Ф. попросил его помочь приватизировать свою квартиру, в связи с чем выписал на его (Беляева) имя нотариальную доверенность. После этого он предложил Ф. поехать с ним на рыбалку в ... район на р. ... примерно в 20-30 километрах за п. ... В назначенный день он на автомобиле заехал за Ф. и около 12 часов они выехали из г. ... по ... в сторону п. ... куда приехали около 16 часов. На берегу реки ... поставили палатку, сети и стали распивать спиртные напитки. Около 22-23 часов между ним и Ф. произошла ссора и борьба, в ходе которой они упали на землю, при этом Ф. оказался сверху на нём лицом вверх. Он нащупал на земле отрезок веревки длиной около одного метра, которую накинул на шею Ф. и, взявшись руками за концы веревки, стал душить Ф. Когда Ф. захрипел, он отпустил его и ушел спать в машину. Около 6 часов утра проснулся и обнаружил, что Ф. мертв. Испугавшись, он решил скрыть труп Ф. Привязав к веревке большой камень, другой её конец привязал к шее трупа и сбросил труп в реку напротив места, где они отдыхали. Поскольку там находилась яма метров 5 глубиной, то труп Ф. сразу ушел на дно. Куда делся сотовый телефон Ф. с которым тот ехал на рыбалку, не знает. После этого он собрал с берега свои вещи и уехал домой. После смерти Ф. он продолжил собирать справки, необходимые для приватизации квартиры убитого им Ф. (т. 4 л.д. 152-162, 164-168, 169-174).

Доводы Беляева о самооговоре под воздействием недозволенных методов следствия и о нарушении его права на защиту в связи с незаконной заменой адвоката тщательно проверялись в ходе судебного заседании и обоснованно признаны несостоятельными, о чём суд подробно мотивировал свои выводы в отдельном постановлении по этому вопросу от 24 января 2017 года (т. 38 л.д. 224-225), а затем и в приговоре. Оснований для признания перечисленных выше протоколов допроса Беляева (Шеметова) А.Л. недопустимыми доказательствами судебная коллегия не усматривает.

Следователь СУ СК РФ по Иркутской области С. по аналогичному поводу также провёл проверку по жалобам Беляева А.Л. и адвоката Кирилловой А.В. и по результатам этой проверки вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, в котором указал, что воздействие на Беляева со стороны сокамерников не оказывалось; повреждения в виде кровоподтека левой теменной области, правой боковой поверхности шеи, ушиба мягких тканей в области левой ключицы были получены Беляевым во время занятия спортом; диагноз "перелом ключицы слева" рентгенологическим исследованием не подтвержден; со стороны оперативных сотрудников и следователей методы психологического и физического воздействия в отношении Беляева не применялись (т. 24 л.д. 65-102).

В ходе судебного заседания тщательно проверялись явка С. с повинной от 1 февраля 2011 года (т. 5 л.д. 237), его показания в суде по этому же вопросу, показания осуждённого Беляева и свидетеля Ш. об "алиби" Беляева, показания свидетелей, З., Н., М., К. которые якобы видели Ф. живым после 28-29 мая 2010 года, и суд обоснованно признал приведенные им сведения в этой части, не соответствующими действительности, поскольку они опровергаются совокупностью приведённых выше доказательств, достоверность которых не вызывает сомнений у судебной коллегии.

Что касается версии защиты о попытках завладеть квартирой Ф. со стороны других лиц, в том числе и свидетеля К. то эти обстоятельства обоснованно судом не принимались во внимание, поскольку, в силу ст. 252 УПК РФ, они не являлись предметом судебного разбирательства.

Доводы жалоб о недостоверности выводов суда относительно идентификации трупа мужчины, обнаруженного в реке ... 13 июня 2010 года, и о недопустимости положенных в основу приговора доказательств по данному вопросу, опровергаются показаниями свидетелей Я. и Б. поручением следователя о производстве отдельных следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий по установлению личности трупа мужчины (т. 1 л.д. 62); сопроводительным письмом от 15 июня 2010 года и.о. начальника КМ ОВД по ... району Я. о направлении на медико-криминалистическое исследование кистей рук трупа, которые 17 июня 2010 года были получены специалистом О. (т. 1 л.д. 63); результатами проверки по региональной автоматизированной дактилоскопической информационной системе "Папилон" ГУВД по Иркутской области (т. 1 л.д. 72); заключением дактилоскопической экспертизы (т. 7 л.д. 170-172); сообщением информационного центра ГУ МВД РФ по Иркутской области об описании и особых приметах Ф. (т. 25 л.д. 157-159); протоколом осмотра обнаруженного на реке ... трупа (т. 1 л.д. 24-31).

В частности, из заключения дактилоскопической экспертизы от 19 июля 2010 года следует, что отпечатки пальцев рук в дактилоскопической карте трупа неизвестного мужчины, обнаруженного 13 июня 2010 года в реке ... в районе 34 км автодороги "...", и отпечатки пальцев рук в дактилоскопической карте на имя Ф., ... года рождения, принадлежат одному лицу.

Перечисленные выше доказательства получены в установленном законом порядке, и доводы адвоката Кирилловой А.В. об их недопустимости судебная коллегия признаёт несостоятельными.

В приговоре приведён подробный анализ заключениям судебно-медицинских экспертиз о причине смерти Ф. и суд по этому поводу в своём решении правомерно указал, что выводы этих экспертиз аргументированы, методически обоснованы, соотносятся между собой и с материалами дела, и они, вопреки доводам жалобы адвоката Кирилловой А.В., не опровергаются заключениями специалистов И. и С. (т. 22 л.д. 160-175, т. 38 л.д. 80-92).

Заявленные адвокатом Кирилловой А.В. ходатайства о признании недопустимыми доказательствами: акта судебно-медицинского исследования трупа N 24 от 14-25 июня 2010 года (т. 1 л.д. 21), заключения эксперта N 32 от 8 июля 2010 года (т. 7 л.д. 152-155), заключения комиссии экспертов N 102 от 21 марта 2011 года (т.8 л.д. 175-183), заключения эксперта N 1517-6.2 от 21 января 2011 года (т. 8 л.д. 154-156), вещественного доказательства - верёвки, изъятой с шеи трупа, рассмотрены в ходе судебного заседания и обоснованно оставлены без удовлетворения, о чём суд подробно мотивировал свои выводы в отдельном постановлении от 1 ноября 2016 года (т. 38 л.д. 166-169), и оснований сомневаться в их правильности судебная коллегия не усматривает.

Что касается ссылок защиты на наличие у Ф. на описание специалистом С. печени больного ... то этими данными также не опровергаются выводы судебно-медицинских экспертиз. Критика адвоката Кирилловой А.В. в этой части основана на предположении, так как специальных медицинских исследований по поставленным ею вопросам не проводилось как при жизни потерпевшего Ф., так и после обнаружения его трупа 13 июня 2010 года в реке ...

Заявленные защитой ходатайства об эксгумации трупа и назначении повторной комиссионной судебно-медицинской экспертиз по трупу и по медицинским документам, о назначении дополнительной компьютерной технической экспертизы в связи с пропуском двух дат - "30 и 31 мая 2010 года", в ходе судебного заседания рассмотрены и правомерно оставлены без удовлетворения, о чём суд подробно мотивировал свои выводы в постановлении от 19 октября 2016 года (т. 38 л.д. 157-159).

Утверждения адвоката Кирилловой А.В. о том, что обнаруженный в реке ... труп извлекался из воды при помощи веревки, накинутой на шею, обоснованно судом признаны несостоятельными, поскольку они опровергаются показаниями свидетелей Б., Г., Т. и О.

При этом суд учёл и показания свидетеля Т. данные им на предыдущем судебном заседании, и правомерно в приговоре по этому поводу указал, что приведённые выше показания были даны Т. под воздействием представителей Беляева, и они противоречат всей совокупности имеющихся в деле доказательств.

Что касается ссылок адвоката Кирилловой А.В. на фотографию трупа при осмотре места происшествия (т. 1 л.д. 19), которая, якобы, не соответствует протоколу осмотра трупа, то по этому поводу следователь Б. пояснил, что данный снимок сделан им "в неудачном ракурсе", и он в полной мере не отражает реальной картины, в том числе и относительно описания верёвки, обмотанной на шее трупа, с узлами (т. 1 л.д. 13-15).

Вопреки доводам жалоб, нарушений требований уголовно-процессуального закона, которые могли бы существенно повлиять на принятое по делу решение, в ходе предварительного следствия и судебного разбирательства не допущено.

Заявленные в процессе предварительного слушания и судебного заседания адвокатом Кирилловой А.В. ходатайства о возвращении уголовного дела прокурору для выполнения требований ст. 237 УПК РФ рассмотрены и правомерно оставлены без удовлетворения, о чём суд подробно мотивировал свои выводы в соответствующих постановлениях (т. 37 л.д. 59-64, т. 38 л.д. 32-35), и оснований сомневаться в их правильности у судебной коллегии не имеется.

Уголовное дело в этой части возбуждено 28 июня 2010 года по факту обнаружения трупа неизвестного мужчины (т. 1 л.д. 1-2), и в ходе предварительного следствия была установлена его личность - Ф., а также получены сведения, указывающие на умышленный характер причинения смерти Ф. с целью завладения его квартирой. Поскольку эти обстоятельства были неразрывно связаны между собой, то предварительное следствие обоснованно было продолжено и без вынесения отдельного постановления о возбуждении уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ, что не противоречит требованиям уголовно-процессуального закона.

Право Беляева на защиту при предъявлении ему обвинения в окончательной редакции и при выполнении требований ст. 217 УПК РФ также не нарушалось. Перечисленные следственные действия в отношении Беляева выполнялись с участием выбранного им защитника - адвоката Олейникова П.А. Что касается адвоката Кирилловой А.В., то на данной стадии предварительного следствия она фактически отказалась от принятой на себя защиты обвиняемого Беляева, и поэтому 18 июля 2012 года следователь Н. для продолжения выполнения необходимых следственных действий правомерно вынес постановление об отстранении указанного адвоката от участия в производстве по делу.

В суде адвоката Кириллову А.В. допустили к защите интересов Беляева А.Л., и ей была предоставлена реальная возможность ознакомиться со всеми материалами уголовного дела, в том числе и с вещественными доказательствами.

Положения ст.ст. 151, 153, 162 УПК РФ в ходе расследования не нарушались, сроки предварительного следствия устанавливались и продлевались уполномоченными на то лицами и в установленном законом порядке. Оснований для признания незаконности производства следственных действий по настоящему делу, в том числе и в период с 15 января по 13 апреля 2011 года, проведённых с участием следователей Б. и Б. судебная коллегия также не усматривает.

В судебном заседании в соответствии с положениями ст. 15 УПК РФ были созданы все необходимые условия для осуществления сторонами представленных им прав и исполнения возложенных на них процессуальных обязанностей. Судебное разбирательство проведено в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, на условиях состязательности и равноправия сторон, с соблюдением ст.ст. 244, 252 УПК РФ, и доводы защиты о личной заинтересованности судьи Носкова П.В. в исходе дела представленными материалами не подтверждаются.

Решение об удовлетворении письменного ходатайства государственного обвинителя о проведении видеоконференц-связи с Жигаловским районным судом принято в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, о чём председательствующий судья, рассмотрев соответствующее заявление адвоката Кирилловой А.В. и обвиняемого Беляева А.Л., сделанное ими по данному вопросу, подробно изложил свои выводы в постановлении от 25 августа 2016 года (т. 38 л.д. 52-53).

Утверждения адвоката Кирилловой А.В. об оскорбительных заявлениях председательствующего судьи в адрес подсудимого Беляева А.Л. и его защитника не соответствуют протоколу судебного заседания и признаются судебной коллегией несостоятельными.

Заявленные подсудимым Беляевым А.Л. и адвокатом Кирилловой А.В. отводы государственным обвинителям Желбановой Т.С. и Степановой Т.И., председательствующему судье Н. были рассмотрены в установленном законом порядке и обоснованно оставлены без удовлетворения (т. 37 л.д. 220, 223, т. 38 л.д. 9, 10, 38, 53, 199, 227).

Постановление председательствующего судьи от 20 декабря 2016 года о необходимости получения государственным обвинителем дополнительных сведений для подготовки возражений по заявленному адвокатом Кирилловой А.В. ходатайству о признании недопустимыми имеющихся в деле доказательств (т. 38 л.д. 188) вынесено в пределах его компетенции и, вопреки доводам жалоб, не свидетельствует об односторонности и необъективности судебного разбирательства.

Заявленное ходатайство подсудимым Беляевым А.Л. и адвокатом Кирилловой А.В. о признании недопустимыми доказательствами показаний свидетеля К. от 19.01.2011 (т. 4 л.д. 136-140), показаний свидетеля Р. и Шеметова А.Л. на очной ставке от 21.01.2011 (т. 4 л.д. 141-147), постановление о назначении адвоката от 24.01.2011 года (т. 4 л.д. 149), показаний Шеметова А.Л. в качестве обвиняемого от 24 января, 25 января, 17 февраля, 21 февраля 2011 года (т. 4 л.д. 152-162, 164-168, 169-174, т. 5 л.д. 1-2, 4-6), образцы для сравнительного исследования, полученные 27.01.2011 (т. 4 л.д. 181-186), показаний потерпевшей Ч. и Шеметова А.Л. на очной ставке от 30.03.2011 (т. 5 л.д. 28-31), показаний свидетелей Р. от 01.04.2011 (т. 5 л.д. 37-39), С. от 02.04.2011 (т. 5 л.д. 41-43), показаний свидетеля Ф. и Шеметова А.Л. на очной ставке от 07.04.2011 (т. 5 л.д. 44-48) тщательно обсуждалось в ходе судебного заседания и обоснованно оставлено без удовлетворения, о чём суд подробно мотивировал свои выводы в постановлении от 11 января 2017 года (т. 38 л.д. 190-192), и оснований сомневаться в его правильности у судебной коллегии не имеется.

Протокол судебного заседания составлен в соответствии с требованиями ст. 259 УПК РФ, и поданные адвокатом Кирилловой А.В. на него замечания рассмотрены председательствующим судьёй в установленном законом порядке (т. 44 л.д. 102).

Что касается ссылок в жалобах на факты несвоевременного разрешения судом ходатайств, заявленных подсудимым и его адвокатом, то они не свидетельствуют о нарушении прав Беляева на защиту и не могут служить основанием для отмены постановленного приговора.

Все собранные по делу доказательства, в том числе и оспариваемые в апелляционных жалобах, суд в соответствии с требованиями ст.ст. 87, 88 УПК РФ проверил, проанализировал и оценил с точки зрения их допустимости и достоверности. Правила оценки доказательств судом первой инстанции не нарушены и сомнений в своей объективности данная судом оценка не вызывает.

Доказательства, положенные судом в основу приговора, не содержат существенных противоречий, которые могли бы повлиять на правильность выводов суда; они согласуются между собой, дополняют друг друга и полно отражают обстоятельства совершённых Беляевым А.Л. преступлений.

Что касается доводов защитника о незаконном приведении в приговоре показаний свидетелей Д. и М. материалов, находящихся на листах дела N ... тома N 3 и на листах дела N ... тома N 6, то эти доказательства по своей сути никак не могли повлиять на принятое по делу решение.

Содержание апелляционных жалоб адвоката Кирилловой А.В. с привидением доводов о несогласии с осуждением Беляева А.Л. фактически сводится к изложению ею собственной оценки собранных по делу доказательств, представляющейся ей более правильной и являющейся, по существу, её процессуальной позицией в суде первой инстанции.

По результатам исследованных в судебном заседании доказательств, с учетом тщательной проверки выдвинутых подсудимым Беляевым А.Л. и адвокатом Кирилловой А.В. доводов в его защиту, судом правильно установлены все имеющие значение для дела обстоятельства, позволившие прийти к обоснованному выводу о виновности Беляева А.Л. в убийстве Ф. и в покушении на завладение его квартирой мошенническим путём.

Таким образом, фактические обстоятельства дела установлены судом правильно, и действиям Беляева А.Л. по п. "з" ч. 2 ст. 105, ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ (в редакции Федерального закона от 7 марта 2011 года N 26-ФЗ) дана надлежащая юридическая оценка.

Вместе с тем, судебная коллегия, руководствуясь положениями ч. 1 ст. 17 УПК РФ, считает необходимым согласиться с доводами жалоб о недопустимости заключения видео-психологической экспертизы аудиовизуальной продукции (т. 8 л.д. 94-99), показаний эксперта-психолога Б. и принимает решение об исключении их из описательно-мотивировочной части приговора. Однако, несмотря на это обстоятельство, виновность Беляева в убийстве Ф. и в покушении на мошенничество с квартирой потерпевшего подтверждается совокупностью приведённых выше доказательств, и исключение из приговора ссылок на два этих доказательства не влияет на обоснованность постановленного в отношении Беляева обвинительного приговора.

Психическое состояние Беляева А.Л. проверено полно (т. 8 л.д. 212-216, 226-231, т. 24 л.д. 10-17, т. 28 л.д. 180-188), и он обоснованно признан вменяемым. Причём, выводы суда первой инстанции в этой части в апелляционных жалобах не оспариваются.

Назначая Беляеву А.Л. наказание, суд учёл общественную опасность совершённых им преступлений, данные о его личности, обстоятельства, смягчающие ответственность: активное способствование раскрытию и расследованию преступления об убийстве Ф.; наличие на иждивении у осужденного двоих несовершеннолетних детей; хронических заболеваний, психических изменений в его личности, отраженных в выводах экспертов по результатам психолого-психиатрической экспертизы.

Назначенное Беляеву А.Л. наказание является соразмерным содеянному, и оснований для применения к нему положений ст.ст. 64, 73, 15 ч. 6 УК РФ и для смягчения наказания за совершённые им преступления судебная коллегия не усматривает.

Между тем, в настоящее время установленный п. "в" ч. 1 ст. 78 УК РФ срок давности уголовного преследования за совершение преступления, предусмотренного п. "в" ч. 3 ст. 158 УК РФ (10 января 2017 года), истёк, несмотря на нахождение Беляева А.Л. в розыске в период с 10 февраля 2014 года по 19 июня 2014 года, и поэтому, на основании п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, судебная коллегия считает необходимым освободить Беляева А.Л. от наказания за это преступление. В этой связи наказание, назначенное Беляеву А.Л. по правилам ч. 3 и ч. 5 ст. 69 УК РФ, подлежит соответствующему смягчению.

Исходя из изложенного, руководствуясь ст.ст. 389.13, 389.20, 389.26, 389.28 УПК РФ, судебная коллегия определила:

приговор Иркутского областного суда от 21 марта 2017 года в отношении Беляева А.Л. изменить:

исключить из описательно-мотивировочной части приговора ссылки суда на заключение видео-психологической экспертизы аудиовизуальной продукции (т. 8 л.д. 94-99) и показания эксперта-психолога Б. в связи с признанием их недопустимыми доказательствами;

освободить Беляева А.Л. от наказания, назначенного ему по п. "в" ч. 3 ст. 158 УК РФ, на основании п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ за истечением сроков давности уголовного преследования;

на основании ч. 3 ст. 69 УК РФ, по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 159, п. "з" ч. 2 ст. 105, ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ, путём частичного сложения наказаний, назначить Беляеву А.Л.

наказание в виде лишения свободы на срок 17 (семнадцать) лет 6 (шесть) месяцев, с ограничением свободы на срок 1 год 10 месяцев;

на основании ч. 5 ст. 69 УК РФ, по совокупности преступлений, путём частичного сложения назначенного наказания и наказания по приговору Железнодорожного районного суда г. Красноярска, назначить Беляеву А.Л. окончательное наказание в виде лишения свободы на срок 19 (девятнадцать) лет в исправительной колонии строгого режима с ограничением свободы на срок 1 год 10 месяцев;

в соответствии с ч. 1 ст. 53 УК РФ установить следующие ограничения: не выезжать за пределы территории соответствующего муниципального образования, не изменять место жительства и пребывания, места работы без согласия специализированного государственного органа, осуществляющего надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы; возложить на осужденного обязанность являться в специализированный государственный орган, осуществляющий надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы, два раз в месяц для регистрации.

В остальном приговор в отношении Беляева А.Л. оставить без изменения, а его апелляционную жалобу и апелляционную жалобу адвоката Кирилловой А.В. - без удовлетворения.

Председательствующий

Безуглый Н.П.

Судьи

Климов А.Н.

Червоткин А.С.