Постановление Европейского Суда по правам человека от 14 февраля 2017 г. Дело "Алланазарова (Allanazarova) против Российской Федерации" (Жалоба N 46721/15) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека

Дело "Алланазарова против Российской Федерации"
[Allanazarova v. Russia]
(жалоба N 46721/15)

Постановление Суда от 14 февраля 2017 г.
(извлечение)

Обстоятельства дела

Заявительница, гражданка Туркмении, покинула родину в 2012 году, чтобы переехать в Российскую Федерацию. Она была задержана в Российской Федерации и заключена под стражу в июле 2014 года на основании ордера на задержание, выданного властями Туркмении по обвинению в мошенничестве. В августе 2014 года генеральный прокурор Туркмении обратился к властям Российской Федерации с требованием о выдаче, представив заверения относительно процессуальных гарантий, в том числе в том, что заявительница не будет подвергнута пыткам или бесчеловечному или унижающему достоинство обращению.

Заявительница ходатайствовала о предоставлении ей статуса беженца, но безуспешно. Запрос о выдаче был удовлетворен властями Российской Федерации в мае 2015 года. Заявительница безрезультатно обжаловала это решение, а затем обратилась за предоставлением временного убежища по гуманитарным основаниям. В сентябре 2015 года, после того, как заявительница подала жалобу в Европейский Суд, который удовлетворил ее ходатайство о предварительной мере (правило 39 Регламента Суда), указав властям Российской Федерации, что ее выдача должна быть приостановлена. Заявительнице было предоставлено временное убежище в октябре 2015 года.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции. Заявительница утверждала, что в случае возвращения в страну происхождения, Туркмению, она подвергнется жестокому обращению.

(a) Существование реальной угрозы жестокого обращения. Европейский Суд ранее устанавливал нарушение требований статьи 3 Конвенции в связи с таким риском в ряде дел, где заявитель подлежал возвращению в Туркмению, в частности, если там предстояло уголовное разбирательство, поскольку различные источники указывали на то, что общая ситуация с правами человека в этой стране была тревожной. Она едва ли изменилась с тех пор. C учетом того, что в настоящем деле содержание заявительницы под стражей после возвращения уже было санкционировано, а обвинение, указанное в запросе о выдаче, влекло наказание в виде лишения свободы на срок до 15 лет, риск жестокого обращения в случае ее выдачи был реальным.

(b) Были ли достоверными гарантии. Для оценки достоверности гарантий, данных генеральным прокурором Туркмении, следовало принять во внимание следующие критерии:

- наличие надзорной системы, допускающей объективную верификацию гарантий на практике;

- способность Прокуратуры Туркмении создавать обязательства для властей Туркмении;

- соблюдались ли ранее гарантии подобного вида.

Власти Российской Федерации не привели каких-либо доказательств в этой связи. Установлено, что желание властей Туркмении к сотрудничеству с международными надзорными механизмами или неправительственными правозащитными организациями является крайне ограниченным. Эта ограниченность в сотрудничестве может быть отмечена и на двустороннем уровне.

Таким образом, гарантии, данные Генеральной прокуратурой Туркмении, не были достоверными, следовательно, они не устраняли реальную угрозу жестокого обращения для заявительницы в случае ее возвращения в Туркмению.

Постановление

По делу будет допущено нарушение статьи 3 Конвенции в случае выдачи заявительницы в Туркмению (принято единогласно).

По поводу соблюдения статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции. Заявительница жаловалась на то, что угроза жестокого обращения в случае ее выдачи Туркмении, как она утверждала в соответствующем разбирательстве в Российской Федерации, не была надлежащим образом рассмотрена властями государства-ответчика.

Согласно прецедентной практике Европейского Суда, если угроза такого характера является доказуемой, средство правовой защиты будет эффективным для целей статьи 13 Конвенции, если оно удовлетворяет следующим двум критериям: оно должно иметь автоматическое приостанавливающее действие и влечь независимую и тщательную проверку риска.

(a) Процедура выдачи. (i) "Автоматическое приостанавливающее действие". Данный критерий достигнут: согласно Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации любое решение Генерального прокурора или его заместителя относительно выдачи лица может быть обжаловано с автоматическим приостанавливающим действием, и это приостановление было применено в настоящем деле.

(ii) "Независимая и тщательная проверка". Данный критерий не был достигнут. Даже хотя, согласно Инструкции N 11(2012) Верховного Суда Российской Федерации о выдаче* (* Инструкцией Европейский Суд называет Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 14 июня 2012 г. N  11 "О практике рассмотрения судами вопросов, связанных с выдачей лиц для уголовного преследования или исполнения приговора, а также передачей лиц для отбывания наказания" (примеч. редактора).), суды должны удостовериться в том, подвергалось ли выдаваемое лицо угрозе пытки или бесчеловечного обращения в запрашивающем государстве, такая проверка не была достаточно тщательной в настоящем деле.

Во-первых, в то время как заявительница предоставила материалы для обоснования предполагаемых угроз, ее жалоба была отклонена как основанная на "простых догадках". Подобный подход не отвечал условию тщательной проверки: факт требования о том, чтобы лицо представило "неоспоримые" доказательства угрозы жестокого обращения в стране назначения, был равнозначен требованию доказательства будущего события, что было невозможно, и это возлагало на заявительницу непропорциональное бремя.

Во-вторых, суды приняли полученные гарантии без их рассмотрения в свете соответствующих критериев, поскольку они не стремились проверить, были ли надзорные системы достаточными для объективной верификации исполнения на практике гарантий, данных генеральным прокурором Туркмении, или того, имел ли последний полномочия для создания обязательства в отношении Туркмении, или соблюдения этой страной аналогичных гарантий в прошлом.

(b) Иные процедуры. Согласно практике Верховного Суда Российской Федерации предоставление статуса беженца или временного убежища препятствовало выдаче. Поскольку заявительница имела доступ к соответствующим процедурам, было необходимо рассмотреть, могли ли они устранить недостатки процедуры выдачи.

(i) Процедура получения статуса беженца. Принимая во внимание исполнение внутригосударственными органами этой процедуры, она не удовлетворяла критериям эффективности, упомянутым выше.

() В соответствии с законом эта процедура должна была установить в отношении заинтересованного лица, имелось ли "обоснованное опасение" преследования в стране обычного проживания или гражданства "по признаку расы, религии, гражданства, национального происхождения, связи с социальной группой или политическими взглядами". Однако Европейский Суд уже отмечал, что власти Российской Федерации толковали эти положения строго, не предоставляя статуса беженца, если угроза жестокого обращения была связана с причинами, не входящими в данный перечень, и они последовали этой практике и в настоящем деле. Следовательно, данная процедура не влекла тщательного рассмотрения предполагаемой угрозы, поскольку угроза была связана не с причинами вышеупомянутого типа, а с перспективой заключения под стражу.

() Процедура судебной проверки, доступная искателям убежища с неудовлетворенными требованиями, также не имеет автоматического приостанавливающего действия. Чтобы средство правовой защиты могло считаться "автоматически" приостанавливающим, подобное действие должно быть недвусмысленно предусмотрено внутригосударственным законодательством, однако не существовало достаточно доступной административной или иной практики, состоящей в приостановлении выдачи до исхода рассмотрения жалобы на отказ в признании беженцем.

(ii) Процедура временного убежища. Если в статусе беженца было отказано, сохранялась возможность ходатайствовать о предоставлении временного убежища по "гуманитарным основаниям". Даже если предположить, что данная процедура допускает тщательный контроль и внимательное рассмотрение угрозы обращения, противоречащего статье 3 Конвенции, она, тем не менее, представляется лишенной автоматического приостанавливающего действия.

В настоящем деле, как можно видеть из решения властей Российской Федерации по поводу временного убежища, это убежище было предоставлено заявительнице не на основании соответствующего ходатайства, а после указания Европейским Судом на предварительную меру в соответствии с правилом 39 Регламента Суда.

В заключение даже в совокупности с процедурами предоставления статуса беженца и временного убежища судебная проверка решения о выдаче не составляла "эффективного средства правовой защиты" в отношении предполагаемой угрозы жестокого обращения в Туркмении.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 13 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Установление нарушения составляет достаточную справедливую компенсацию морального вреда.