Заключение Комитета Государственной Думы Федерального Собрания РФ по финансовому рынку по проекту федерального закона N 424632-7 "О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации", внесенному депутатами Государственной Думы В.В. Володиным, П.В. Крашенинниковым, А.Г. Аксаковым, А.И. Воеводой, П.О. Толстым, Д.В. Сазоновым, Р.В. Кармазиной, И.С. Минкиным, Р.Ш. Хайровым, А.П. Петровым, Р.Б. Букачаковым, С.В. Бессарабом, И.З. Бикбаевым, Н.Б. Колесниковой, М.В. Романовым, С.В. Чиндяскиным, О.А. Бондарь, Г.И. Данчиковой, М.П. Беспаловой, Н.С. Максимовой, А.Л. Ветлужских, Н.В. Костенко, А.З. Фарраховым, Ю.Н. Швыткиным, А.А. Геттой, членом Совета Федерации О.М. Бурико

Досье на проект федерального закона

Комитет Государственной Думы по финансовому рынку рассмотрел в части своей компетенции проект федерального закона N 424632-7 "О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации" (далее - законопроект), внесенный депутатами Государственной Думы В.В. Володиным, П.В. Крашенинниковым, А.Г. Аксаковым, А.И. Воеводой, П.О. Толстым, Д.В. Сазоновым, Р.В. Кармазиной, И.С. Минкиным, Р.Ш. Хайровым, А.П. Петровым, Р.Б. Букачаковым, С.В. Бессарабом, И.З. Бикбаевым, Н.Б. Колесниковой, М.В. Романовым, С.В. Чиндяскиным, О.А. Бондарь, Г.И. Данчиковой, М.П. Беспаловой, Н.С. Максимовой, А.Л. Ветлужских, Н.В. Костенко, А.З. Фарраховым, Ю.Н. Швыткиным, А.А. Геттой, членом Совета Федерации О.М. Бурико, и отмечает.

Законопроектом предлагается внести изменения в первую, вторую и четвертую части Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) с целью закрепления в гражданском законодательстве базовых положений, позволяющих регулировать рынок так называемых "цифровых объектов" ("токены", "криптовалюта"), а также обеспечивать условия для совершения и исполнения сделок в цифровой среде ("смарт-контракты"), в том числе сделок, позволяющих предоставлять массивы сведений (информацию).

С этой целью статьями 141.1 и 141.2 ГК РФ в редакции законопроекта предлагается ввести понятия "цифровые права" и "цифровые деньги", соответственно.

Кроме того, согласно статье 160 ГК РФ в редакции законопроекта выражение лицом своей воли с помощью электронных или иных аналогичных технических средств (например, путем передачи сигнала, в том числе при заполнении формы в сети "Интернет") будет приравнено к простой письменной форме сделки. При этом законопроектом предлагается нормативно закрепить институт "автоматизированного исполнения обязательства" в качестве одного из условий сделки.

Наряду с этим для решения вопроса о легализации сбора и обработки значительных массивов обезличенной информации вводится конструкция договора об оказании услуг по предоставлению информации и расширяется понятие базы данных.

Обращаем внимание, что в переходных положениях законопроекта указано, что ГК РФ в предлагаемой редакции применяется к правоотношениям, возникшим после введения его в действие. При этом по правоотношениям, возникшим до введения положений законопроекта в силу, они применяются только к правам и обязанностям, которые возникнут после введения законопроекта в действие.

В пояснительной записке к законопроекту указано, что его принятие позволит не только закрепить отправные гражданско-правовые нормы для регулирования оборота цифровых прав и цифровых денег, для совершения и исполнения сделок в так называемой цифровой среде, но и позволит решить целый ряд других задач. В частности, по мнению авторов законопроекта, будет обеспечена судебная защита прав, возникающих в отношениях по поводу таких объектов гражданских прав, в том числе защита их обладателей от злоупотреблений. Предполагается, что будут устранены существующие сегодня условия для использования таких объектов в целях вывода активов в нерегулируемую цифровую среду и увода из-под обращения взыскания, в том числе при банкротстве, в целях легализации доходов, полученных преступным путем, и финансирования терроризма. Включение цифровых прав в число объектов гражданских прав создаст также правовую основу для построения системы норм о налогообложении таких объектов или деятельности по их созданию и обороту.

Комитет по финансовому рынку считает, что при работе над законопроектом необходимо учитывать следующее:

1. На рассмотрении Государственной Думы находится проект федерального закона N 419059-7 "О цифровых финансовых активах" (далее - законопроект N 419059-7) и проект федерального закона N 419090-7 "О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ" (далее - законопроект N 419090-7). Оба законопроекта также направлены на введение в правовой оборот базовых понятий, обеспечивающих условия для совершения и исполнения сделок в цифровой среде.

Отмечаем, что законопроект N 419059-7 содержит понятия "цифровой финансовый актив" и "криптовалюта", которые отсутствуют в законопроекте и не соотносятся с понятием "цифровые деньги" (статья 141.2 ГК РФ в редакции законопроекта).

Кроме того, предлагаемые в законопроекте изменения в статью 309 ГК РФ в части автоматизированного исполнения обязательств также не соотносятся, ни терминологически, ни содержательно, с понятием "смарт-контракт" из законопроекта N 419059-7.

В свою очередь, законопроект N 419090-7 вводит новый вид договоров по организации розничного финансирования, оформляющий принципиально новый вид отношений, связанных с дистанционным взаимодействием специальных категорий субъектов (оператора и участников) на базе инвестиционной платформы. Однако законопроект не предусматривает в ГК РФ никакого, даже рамочного отражения столь существенной новеллы.

При сравнении понятийных аппаратов законопроекта и законопроекта N 419059-7 представляется затруднительным установить любая ли цифровая валюта должна квалифицироваться в соответствии со статьей 141.2 ГК РФ в редакции законопроекта в качестве цифровых денег или только криптовалюта, обеспеченная средствами криптографической защиты.

По нашему мнению, понятийные аппараты законопроекта, а также законопроекта N 419059-7 и законопроекта N 419090-7 должны быть соотнесены. В ином случае, реализация проектируемых норм создает риски возникновения правовых коллизий и неопределенности при их применении, что неизбежно снизит конкурентоспособность российской юрисдикции для субъектов цифровой экономики.

2. Обращаем внимание, что в законопроекте в составе базовых определений новых терминов используются понятия, не имеющие определения в законодательстве. Так, например, и при определении "цифровых прав" и "цифровых денег" в качестве определяющего используется термин "децентрализованная информационная система". При этом действующее законодательство не содержит ни определения такого понятия, ни каких-либо признаков децентрализованной информационной системы.

В связи с этим, в частности, большие затруднения возникают при выяснении ответа на вопрос, к какой категории должны быть отнесены используемые для расчетов совокупности данных, созданные не в децентрализованных, а в централизованных информационных системах, не упомянутых в статье 141.2 ГК РФ в редакции законопроекта и также неопределенных в законодательстве.

Полагаем, что попытка раскрыть содержание понятия "цифровое право" через термин "цифровой код или обозначение", нуждается в дополнительной проработке, так как в качестве цифрового кода может рассматриваться как сама запись в информационной системе о принадлежности тому или иному лицу прав на объект гражданских прав, так и условия получения доступа к этой записи (например, логин и пароль).

3. Отмечаем, что предлагаемая редакция законопроекта затрудняет возможность идентифицировать цифровое право как с объектом гражданских прав, так и с самостоятельным видом вещного или обязательственного права. Исходя из совокупного толкования положений статей 128 и 141.1 ГК РФ в редакции законопроекта, цифровое право возможно отождествить только с формой (цифровой формой) учета (удостоверения) гражданских прав (по аналогии с удостоверением права при помощи бумажного носителя, например, свидетельство о собственности на земельный участок). Исходя из этого, считаем, что вопрос о включении цифрового права в перечень объектов гражданских прав статьи 128 ГК РФ и признании его оборотоспособности нуждается в дополнительном обосновании.*(1)

4. В конкретизации нуждается вопрос, является ли существенным для отнесения к цифровому праву факт удостоверения прав на объекты гражданских прав исключительно совокупностью электронных данных или наличию цифрового права не препятствует одновременное удостоверение этого же права в иной форме (например, в виде свидетельства о праве собственности на бумажном носителе).

Если концепцией законопроекта предполагалось закрепление первого варианта, то в тексте законопроекта необходимо было бы прямо указать на исключительность такой формы удостоверения цифрового права. В случае же возможности существования одновременно с цифровой формой удостоверения прав также и иных форм такого удостоверения, то в законопроекте необходимо было бы предусмотреть правовой механизм урегулирования возможных коллизии между различными формами подтверждения прав.

5. Также в дополнительной конкретизации нуждается правовой статус "обладателя цифровым правом". В частности, из положений законопроекта не ясно, как соотносится принадлежащее обладателю право на цифровой код с удостоверяемым этим кодом правом на объект гражданских прав. Исходя из этого, требует проработки вопрос: будет ли считаться обладатель цифрового права субъектом права на объект гражданских прав, которое удостоверено обладаемым кодом.

6. Полагаем, что положениям статьи 141.1 ГК РФ в редакции законопроекта присуща неопределённость в части определения правомочий обладателя цифровым правом. В пункте 2 указанной статьи предлагается закрепить, что в случаях, предусмотренных законом, обладателем цифрового права может являться не только лицо, имеющее уникальный доступ к цифровому коду, но иное лицо, указанное в этом качестве в учетных записях лица, имеющего такой уникальный доступ.

Считаем, что при такой редакции нуждаются в проработке вопросы, касающиеся статуса лица, имеющего уникальный доступ к цифровому коду и указавшего в своих учетных записях в качестве обладателя цифрового права иное лицо. В этом случае дополнительно нужно уточнить, кому из этих двух лиц принадлежит правомочие распоряжения цифровым правом.

7. Обращаем внимание, что эмиссия "цифровых денег" осуществляется не государственным центральным эмитентом, а криптовалютной сетью по определенным ею правилам в связи с деятельностью майнеров. В связи с этим, определение "цифровых денег", данное в статье 141.2 ГК РФ в редакции законопроекта, нуждается в соотнесении с положениями статьи 140 ГК РФ, в которой дается определение деньгам как законному платежному средству, к которому в соответствии с частью 1 статьи 75 Конституции Российской Федерации относится только российский рубль и денежная эмиссия которого осуществляется исключительно Банком России.

8. Кроме того, само определение "цифровых денег", содержащееся в законопроекте, представляется недостаточно конкретным и ясным по следующим основаниям. Отвечающую признакам цифровых денег совокупность электронных данных предлагается признавать цифровыми деньгами только в случае принятия специального решения ("может признаваться" в терминологии пункта 1 статьи 141.2 ГК РФ в редакции законопроекта), причем не указывается кем и на каком основании такое признание возможно. При этом даже в случае признания электронных данных цифровыми деньгами потребуется дополнительно принять федеральный закон (или законы), допускающие их использование в качестве платежного средства.

Подобный порядок "двойной обусловленности" представляется чрезмерно сложным и не создающим для субъектов рынка достаточной правовой определенности относительно того, что именно является цифровыми деньгами и каков допустимый режим их правомерного использования

9. Полагаем, что правовое значение используемого в законопроекте признака цифровых денег - "использование пользователями децентрализованной информационной системы" нуждается в дополнительном обосновании и проработке. Если данный статус предполагается у ограниченного круга субъектов, то из законопроекта должно быть ясно, как он должен будет официально подтверждаться. Если же любое лицо, использующее цифровые деньги для осуществления платежей, будет признаваться "пользователем системы", то использование данного критерия, очевидно, становится некорректным, и он не может являться существенным признаком для установления факта отнесения совокупности электронных данных к категории цифровых денег.

10. Обращаем внимание, что в законопроекте N 419059-7 предлагается следующее определение "цифрового финансового актива" - имущество в электронной форме, созданное с использованием криптографических средств. Право собственности на данное имущество удостоверяется путем внесения цифровых записей в реестр цифровых транзакций. К цифровым финансовым активам относятся криптовалюта, токен. Цифровые финансовые активы не являются законным средством платежа на территории Российской Федерации.

Представляется, что приведенное определение "цифрового финансового актива" более соответствует доктринальному определению виртуальных валют (в частности определению, приведенному в отчете ФАТФ "Виртуальные валюты - ключевые определения и потенциальные риски в сфере ПОД/ФТ").*(2)

11. По нашему мнению, заложенный в законопроекте подход, согласно которому для правового регулирования смарт-контрактов действующих положений ГК РФ достаточно и их необходимо дополнить только положениями об "автоматизированном исполнении обязательства" (абзац 2 статьи 309 ГК РФ в редакции законопроекта) нуждается в дополнительном обосновании.

Полагаем, что ряд базовых вопросов, возникающих при использовании автоматизированного исполнения обязательств, требуют существенной проработки и нормативного решения.

В частности:

1) Положение абзаца 2 статьи 309 ГК РФ в редакции законопроекта о том, что оспаривание состоявшегося исполнения автоматизировано исполняемых обязательств допускается исключительно в случаях, когда доказано вмешательство сторон сделки или третьих лиц в процесс исполнения, прямо противоречит правилам статьи 168 ГК РФ об основаниях недействительности сделки, нарушающей требования закона или иного правового акта. Указанные выше положения нуждаются в соотнесении.

2) Из законопроекта остается неясным, каков будет правовой статус и форма ответственности у специализированного технического посредника (например, оператора информационной системы), обеспечивающего оцифровку условий сделки, подлежащих автоматизированному исполнению.

С учетом того, что стороны по сделке с высокой вероятностью в подавляющем большинстве случаев не будут иметь технической возможности и знаний для осуществления контроля за процессом преобразования техническим посредником заключенного ими договора в цифровой формат, представляется необходимым нормативно закрепить правила соотношения условий заключенной сделки и их цифрового аналога в информационной системе, обеспечивающей автоматизированное исполнение обязательств.

3) Положения об автоматизированном исполнении обязательства статьи 309 ГК РФ в редакции законопроекта нуждаются в соотнесении с нормами главы 26 ГК РФ ("Прекращение обязательств"). Так, например, статья 417 ГК РФ допускает прекращение обязательства невозможностью исполнения, если она вызвана наступившим после возникновения обязательства обстоятельством, за которое ни одна из сторон не отвечает. Однако, исходя из редакции законопроекта, "смарт-контракт" не будет предусматривать возможности применения подобного способа прекращения обязательств, так как программный код будет включать в себя только тот вариант исполнения, который был первоначально согласован сторонами.

Полагаем, что аналогичные коллизии при исполнении "смарт-контракта" также могут возникнуть в случае передачи права требования по обязательству (цессия).

4) Также в дополнительной проработке нуждаются вопросы о том, каковы будут юридические последствия выявления умышленной ошибки при переводе условий сделки в цифровой код, будут ли они отличаться от последствий неосторожной ошибки, а также как может и должно обеспечиваться принудительное исполнение автоматизированных условий, в том числе в рамках процедур исполнительного производства и банкротства.

12. С учетом новизны института автоматизировано исполняемых обязательств Комитет считает полезным проработать вопрос о нормативном закреплении перечня видов договоров, в которые могут быть включены условия об автоматизировано исполняемых обязательствах. Кроме того, считаем возможным установить запрет на заключение договоров, подлежащих государственной регистрации и договоров, которые в соответствии с законом считаются заключенными с момента передачи имущества (реальные договоры), в форме договоров с автоматизировано исполняемыми обязательствами.

На начальном этапе введения института автоматизировано исполняемых обязательств, по нашему мнению, целесообразно предусмотреть возможность заключения в форме смарт-контрактов только консенсуальных договоров (договоры, которые считаются заключенными с момента достижения соглашения по всем существенным условиям сделки).

13. Так же отмечаем, что переходные положения законопроекта в части даты вступления в силу Федерального закона нуждаются в корректировке.

С учетом вышесказанного, Комитет по финансовому рынку считает, что концепция законопроекта может быть поддержана с учетом высказанных замечаний и предложений.

Председатель Комитета

А.Г. Аксаков

------------------------------

*(1) При таком понимании оборот цифровых прав представляется возможным не более чем оборот письменных договоров или свидетельств о праве собственности в качестве самостоятельных объектов сделок.

*(2) https://eurasiangroup.org/files/FATF_docs/Virtualnye_valyuty_FA TF_2014.pdf (виртуальная валюта - средство выражения стоимости, которым можно торговать в цифровой форме и которое функционирует в качестве (1) средства обмена; и/или (2) расчётной денежной единицы; и/или (3) средства хранения стоимости, но не обладает статусом законного платёжного средства ни в одной юрисдикции).