Определение Конституционного Суда РФ от 29 мая 2018 г. N 1248-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Алавердиян Софьи Степановны, Ерганова Фереза Степановича и других на нарушение их конституционных прав положениями статей 151 и 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации, частями первой и четвертой статьи 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, а также частями первой и восьмой статьи 42 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, С.М. Казанцева, С.Д. Князева, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,

рассмотрев вопрос о возможности принятия жалобы граждан C.С. Алавердиян, Ф.С. Ерганова и других к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, установил:

1. В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации граждане C.С. Алавердиян, Ф.С. Ерганов, М.Л. Ерганова и А.Л. Каминская оспаривают конституционность примененных в деле с их участием положений статей 151 "Компенсация морального вреда" и 1101 "Способ и размер компенсации морального вреда" ГК Российской Федерации, частей первой и четвертой статьи 67 "Оценка доказательств" ГПК Российской Федерации, а также частей первой и восьмой статьи 42 "Потерпевший" УПК Российской Федерации.

Как следует из представленных материалов, решением суда общей юрисдикции, оставленным без изменения судом апелляционной инстанции, исковые требования М.Л. Ергановой и А.Л. Каминской о взыскании вреда, причиненного преступлением, были удовлетворены частично - в их пользу с каждого из ответчиков взысканы суммы в равных долях; C.С. Алавердиян и Ф.С. Ерганову отказано в удовлетворении аналогичных требований, при этом суд исходил в том числе из того, что погибший приходился родным братом М.Л. Ергановой и А.Л. Каминской, а C.С. Алавердиян и Ф.С. Ерганову - двоюродным братом.

По мнению заявителей, данные законоположения не соответствуют статьям 2, 15 (часть 1), 17 (часть 3), 18, 45 (часть 1), 46 (часть 1), 52 и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, поскольку в их взаимосвязи и в соответствии с правоприменительной практикой они - ввиду своей неопределенности и возможности произвольного толкования - предоставляют суду право самостоятельно определять размер компенсации морального вреда, оценивая доказательства по своему внутреннему убеждению, допускают определение такой компенсации в произвольном и несправедливо низком размере, исходя из непроверяемых оценочных суждений, и по таким критериям, как тяжесть нравственных страданий и индивидуальные особенности потерпевшего, оценить которые суд не может в силу субъективных причин; допускают принятие решения об отказе гражданину в компенсации морального вреда в силу самого факта отсутствия близкого родства с лицом, смерть которому была причинена преступлением, без установления и оценки межличностных взаимоотношений и фактически перенесенных страданий.

2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные материалы, не находит оснований для принятия данной жалобы к рассмотрению.

Как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации, сами по себе положения статьи 151 ГК Российской Федерации, предусматривающие возможность взыскания денежной компенсации морального вреда (физических или нравственных страданий), причиненного действиями, нарушающими личные неимущественные права гражданина либо посягающими на принадлежащие ему другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, направлены на защиту прав граждан и не могут рассматриваться как нарушающие какие-либо конституционные права и свободы (определения от 3 июля 2008 года N 734-О-П, от 29 сентября 2016 года N 2066-О и др.).

Размер надлежащей компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, с учетом требования разумности и справедливости. Таким образом, гражданское законодательство, предусматривая в качестве способа защиты гражданских прав компенсацию морального вреда, устанавливает общие принципы для определения размера такой компенсации (статьи 151 и 1101 ГК Российской Федерации). Применяя общее правовое предписание к конкретным обстоятельствам дела, судья принимает решение в пределах предоставленной ему законом свободы усмотрения, что не может рассматриваться как нарушение каких-либо конституционных прав и свобод гражданина (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 20 ноября 2003 года N 404-О, от 25 сентября 2014 года N 1842-О и др.).

Оценка же судом доказательств по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств, результаты которой отражаются в судебном решении, предусмотренная частями первой и четвертой статьи 67 ГПК Российской Федерации, являясь проявлением необходимых для осуществления правосудия дискреционных полномочий суда, вытекающих из принципа самостоятельности судебной власти, не предполагает возможность оценки судом доказательств произвольно и в противоречии с законом; гарантией соблюдения процессуальных прав лиц, участвующих в деле, являются установленные Гражданским процессуальным кодексом Российской Федерации процедуры проверки судебных постановлений вышестоящими судами и основания для их отмены или изменения (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 28 мая 2009 года N 618-О-О, от 22 марта 2012 года N 555-О-О, от 27 июня 2017 года N 1304-О и др.).

Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно указывал также, что, по смыслу части первой статьи 42 УПК Российской Федерации, потерпевшим признается физическое лицо, которому причинен физический, имущественный, моральный вред непосредственно тем общественно опасным деянием, по признакам которого было возбуждено уголовное дело. Тем самым данное законоположение не только не нарушает права таких лиц, но и, наоборот, предусматривая необходимость признания их в установленной законом процедуре потерпевшими, гарантирует их права, закрепленные в статьях 45, 46 и 52 Конституции Российской Федерации. Решение об отказе в признании потерпевшим, как затрудняющее доступ граждан к правосудию, может быть оспорено в порядке статьи 125 УПК Российской Федерации; кроме того, лица, которым отказано в признании потерпевшими в уголовном судопроизводстве, не лишаются права на судебную защиту и права на возмещение вреда, причиненного преступлением, в порядке гражданского судопроизводства (определения от 12 июля 2005 года N 306-О, от 22 апреля 2014 года N 778-О и др.).

Что же касается части восьмой статьи 42 УПК Российской Федерации, согласно которой по уголовным делам о преступлениях, последствием которых явилась смерть лица, права потерпевшего, предусмотренные данной статьей, переходят к одному из его близких родственников и (или) близких лиц, а при их отсутствии или невозможности их участия в уголовном судопроизводстве - к одному из родственников, и которая, как подчеркивал Конституционный Суд Российской Федерации, не может истолковываться правоприменительной практикой как не допускающая возможность наделения правами потерпевшего по уголовному делу о преступлении, последствием которого явилась смерть лица, одновременно нескольких его близких родственников (определения от 18 января 2005 года N 131-О, от 18 июля 2017 года N 1449-О и др.), то данная норма - в системной взаимосвязи с пунктами 3 и 4 статьи 5 данного Кодекса, а также с учетом разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации, содержащихся в том числе в постановлениях от 20 декабря 1994 года N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда" (пункты 1, 2, абзац второй пункта 8 и др.) и от 29 июня 2010 года N 17 "О практике применения судами норм, регламентирующих участие потерпевшего в уголовном судопроизводстве" (пункт 3, абзацы первый - пятый пункта 5 и др.), - также не может рассматриваться как нарушающая конституционные права заявителей в указанном в жалобе аспекте.

Проверка же правильности установления судами фактических обстоятельств конкретного дела и тем самым - обоснованности судебных постановлений (на что, по существу, направлены доводы заявителей) к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации, как она определена статьей 125 Конституции Российской Федерации и статьей 3 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", не относится.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы граждан Алавердиян Софьи Степановны, Ерганова Фереза Степановича и других, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Председатель Конституционного Суда Российской Федерации

В.Д. Зорькин