Определение Конституционного Суда РФ от 29 мая 2018 г. N 1398-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Лапина Алексея Владимировича на нарушение его конституционных прав положениями статей 2, 5, 6, 8 и 11 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности", главы 16 и статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, а также постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О применении норм главы 47.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в суде кассационной инстанции"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, С.М. Казанцева, С.Д. Князева, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,

рассмотрев по требованию гражданина А.В. Лапина вопрос о возможности принятия его жалобы к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, установил:

1. В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации гражданин А.В. Лапин, осужденный за совершение преступления, просит признать не соответствующими статьям 2, 15 (части 1 и 4), 17 (часть 1), 18, 19 (часть 1), 21 (часть 1), 45, 46 (части 1 и 2), 49 (часть 1), 50 (часть 2) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации следующие законоположения:

абзацы первый и второй статьи 2 "Задачи оперативно-розыскной деятельности", статью 5 "Соблюдение прав и свобод человека и гражданина при осуществлении оперативно-розыскной деятельности", пункты 2 и 14 части первой и часть третью статьи 6 "Оперативно-розыскные мероприятия", части вторую, третью, четвертую, пятую и восьмую статьи 8 "Условия проведения оперативно-розыскных мероприятий", части вторую и четвертую статьи 11 "Использование результатов оперативно-розыскной деятельности" Федерального закона от 12 августа 1995 года N 144-ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности", которые, по утверждению заявителя, допускают проведение оперативного эксперимента при отсутствии законных оснований и путем активных провоцирующих действий, выходящих за пределы полномочий должностных лиц органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, без предварительного получения судебного решения на использование специальных технических средств для негласной фиксации хода и результатов оперативного эксперимента, а также позволяют использовать в доказывании результаты негласной аудио- и видеозаписи без представления следователю их оригиналов и сведений, подтверждающих факт применения специальных технических средств при проведении оперативно-розыскных мероприятий;

главу 16 "Обжалование действий и решений суда и должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство" и статью 125 "Судебный порядок рассмотрения жалоб" УПК Российской Федерации, которые, по мнению заявителя, лишают его эффективных средств обжалования действий и решений суда и должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство;

пункты 1, 6 и 28 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 января 2014 года N 2 "О применении норм главы 47.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в суде кассационной инстанции".

2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные материалы, не находит оснований для принятия данной жалобы к рассмотрению.

В соответствии с Федеральным законом "Об оперативно-розыскной деятельности" проведение оперативно-розыскных мероприятий, в том числе оперативного эксперимента, возможно лишь в целях выполнения задач, предусмотренных статьей 2 того же Федерального закона, и только при наличии оснований, указанных в его статье 7, которыми являются, в частности, сведения о признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного противоправного деяния, о лицах, его подготавливающих, совершающих или совершивших, если нет достаточных данных для решения вопроса о возбуждении уголовного дела (подпункт 1 пункта 2 части первой). Проведение в установленном порядке оперативного эксперимента, опирающегося на обоснованные предположения о наличии признаков противоправного деяния и относительно его субъектов, само по себе, исходя из установленных законом целей, задач и существа оперативно-розыскной деятельности, не может расцениваться как провокация преступления. При этом, поскольку проведение оперативно-розыскных мероприятий закон увязывает непосредственно с возникновением, изменением и прекращением уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношений на досудебной стадии уголовного преследования, когда уголовное дело еще не возбуждено либо когда лицо еще не привлечено в качестве обвиняемого по уголовному делу, но уже имеется определенная информация, которая должна быть проверена (подтверждена или отвергнута) в ходе оперативно-розыскных мероприятий, по результатам которых и будет решаться вопрос о возбуждении уголовного дела (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 9 июня 2011 года N 12-П), выявление, пресечение или раскрытие в ходе оперативного эксперимента подготавливаемого, совершаемого или совершенного преступления не свидетельствует о незаконности такого оперативно-розыскного мероприятия, недействительности полученных результатов оперативно-розыскной деятельности и не образует оснований, исключающих возбуждение уголовного дела и уголовное преследование лица, его совершившего (статьи 21, 24, 27, 140 и 143-148 УПК Российской Федерации) (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 17 февраля 2015 года N 388-О, от 26 апреля 2016 года N 761-О и от 24 апреля 2018 года N 918-О).

Разрешение предусмотренных Федеральным законом "Об оперативно-розыскной деятельности" задач выявления, предупреждения, пресечения и раскрытия преступлений, выявления и установления лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших, добывания информации о событиях или действиях (бездействии), создающих угрозу государственной, военной, экономической, информационной или экологической безопасности (статья 2), предполагает активную форму поведения субъектов оперативно-розыскной деятельности. При этом действия лиц, непосредственно участвующих в оперативно-розыскном мероприятии, должны быть сообразными условиям и обстановке, в которых оно проводится, а также поведению лица, в отношении которого имеются основания для его целевого проведения. Негласные оперативно-розыскные мероприятия, как и гласные или содержащие элементы гласности оперативно-розыскные мероприятия проводятся уполномоченными органами и должностными лицами на основаниях, в порядке и с соблюдением требований конспирации (статья 2, части вторая и восьмая статьи 5, статьи 6, 7, 8 и 13, пункты 1 и 5 статьи 14, пункты 1 и 4 части первой статьи 15 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности"), что само по себе не нарушает права граждан (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 14 июля 1998 года N 86-О, от 6 марта 2001 года N 58-О, от 27 мая 2010 года N 681-О-О, от 19 июня 2012 года N 1187-О, от 28 марта 2017 года N 669-О, от 18 июля 2017 года N 1537-О и др.).

Право же осуществлять оперативно-розыскную деятельность предоставляется, согласно Федеральному закону "Об оперативно-розыскной деятельности", оперативным подразделениям органов, указанных в его статье 13, должностные лица которых решают задачи оперативно-розыскной деятельности посредством личного участия в организации и проведении оперативно-розыскных мероприятий, используя помощь должностных лиц и специалистов, обладающих научными, техническими и иными специальными знаниями, а также отдельных граждан с их согласия на гласной и негласной основе (часть пятая статьи 6), а потому участие в оперативно-розыскных мероприятиях должностных лиц таких органов не свидетельствует о выходе ими за пределы своих полномочий.

Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно указывал, что применение технических средств фиксации наблюдаемых событий само по себе не предопределяет необходимость вынесения о том специального судебного решения, которое признается обязательным условием для проведения отдельных оперативно-розыскных мероприятий, ограничивающих конституционные права человека и гражданина (определения от 11 июля 2006 года N 268-О, от 16 ноября 2006 года N 454-О, от 20 марта 2007 года N 178-О-О, от 17 июля 2007 года N 597-О-О, от 21 октября 2008 года N 862-О-О, от 13 октября 2009 года N 1148-О-О, от 25 февраля 2010 года N 259-О-О, от 16 июля 2013 года N 1163-О, от 22 января 2014 года N 113-О, от 28 февраля 2017 года N 273-О, от 19 декабря 2017 года N 2810-О и др.), и что результаты оперативно-розыскных мероприятий являются не доказательствами, а лишь сведениями об источниках тех фактов, которые, будучи полученными с соблюдением требований названного Федерального закона, могут стать доказательствами только после закрепления их надлежащим процессуальным путем, а именно на основе соответствующих норм уголовно-процессуального закона, т.е. так, как это предписывается статьями 49 (часть 1) и 50 (часть 2) Конституции Российской Федерации (определения от 25 ноября 2010 года N 1487-О-О, от 25 января 2012 года N 167-О-О, от 19 июня 2012 года N 1112-О, от 29 мая 2014 года N 1198-О, от 20 ноября 2014 года N 2557-О, от 29 сентября 2015 года N 2255-О, от 29 марта 2016 года N 479-О, от 28 марта 2017 года N 596-О, от 25 января 2018 года N 184-О и др.).

Таким образом, оспариваемые положения Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" не могут расцениваться как нарушающие конституционные права заявителя.

Как следует из жалобы, предполагаемую неконституционность главы 16 и статьи 125 УПК Российской Федерации заявитель связывает не с их содержанием, а с имевшим место, по его мнению, нарушением их требований при производстве по уголовному делу, а также с отказом судов признать незаконными ряд доказательств, в том числе полученных на основе использования результатов оперативно-розыскных мероприятий, и тем самым, по сути, ставит перед Конституционным Судом Российской Федерации вопрос о проверке и оценке действий и решений правоприменителей. Между тем разрешение этого вопроса в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации не входит.

Что касается оспаривания положений постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 января 2014 года N 2, то, как отмечал Конституционный Суд Российской Федерации, постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, как акты толкования закона, в силу статьи 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации и пункта 3 части первой статьи 3 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" не могут выступать самостоятельным предметом проверки Конституционного Суда Российской Федерации (определения от 25 января 2018 года N 224-О, от 27 февраля 2018 года N 275-О, от 27 марта 2018 года N 599-О и N 836-О и др.).

Исходя из изложенного и руководствуясь частью второй статьи 40, пунктом 2 статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Лапина Алексея Владимировича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Председатель Конституционного Суда Российской Федерации

В.Д. Зорькин