Постановление Европейского Суда по правам человека от 14 марта 2017 г. Дело "Евгений Захаров (Yevgeniy Zakharov) против Российской Федерации" (Жалоба N 66610/10) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Евгений Захаров (Yevgeniy Zakharov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 66610/10)

Постановление Суда

Страсбург, 14 марта 2017 г.

По делу "Евгений Захаров против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Хелены Ядерблом, Председателя Палаты,

Бранко Лубарды,

Луиса Лопеса Герра,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Пере Пастора Вилановы,

Алёны Полачковой, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 21 февраля 2017 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 66610/10, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Евгением Николаевичем Захаровым (далее - заявитель) 16 октября 2010 г.

2. Заявителю было предоставлено право самостоятельно представлять свое дело в соответствии с пунктом 2 правила 36, in fine, Регламента Суда. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным.

3. Заявитель утверждал, в частности, что имело место нарушение его права на жилище.

4. 5 ноября 2015 г. жалоба относительно предполагаемого нарушения права заявителя на жилище была коммуницирована властям Российской Федерации, а остальная часть жалобы была объявлена неприемлемой в соответствии с пунктом 3 правила 54 Регламента Суда.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1944 году и проживает в г. Калининграде.

6. До 1999 года заявитель состоял в браке с З. и проживал с ней в квартире, собственником которой являлись государственные органы власти и которая была предоставлена родителям З. Заявитель был зарегистрирован как проживающий в этой квартире.

7. В 1999 году заявитель и З. расторгли брак, и заявитель начал проживать со своей новой сожительницей Б. В течение этого периода времени он не ходатайствовал о снятии с учета из квартиры, в которой он ранее проживал вместе со своей бывшей женой. Позже З. приватизировала квартиру, и заявитель утратил право на временное проживание в ней.

8. По договору социального найма Б. проживала в комнате, расположенной в трехкомнатной коммунальной квартире. Две другие комнаты занимали соседи. Заявитель и Б. жили вместе в этой комнате в течение последующих 10 лет. Они не заключали брак, и заявитель не был зарегистрирован в качестве проживающего в данной комнате.

9. В мае 2009 года Б. умерла, и ее соседи не пустили заявителя в комнату. Власти местного жилищного органа сообщили заявителю, что он должен освободить комнату, поскольку он не имел права занимать ее.

10. 28 сентября 2009 г. заявитель инициировал судебное разбирательство против местной администрации, ходатайствуя о признании своего права занимать комнату в качестве члена семьи Б. Он утверждал, что он и Б. фактически проживали в комнате как муж и жена с 1988 года* (* Так в тексте оригинала. По-видимому, имеет место опечатка. Имеется в виду 1999 год, исходя из смысла §§ 6-7 настоящего Постановления (примеч. переводчика).), но после ее смерти соседи не пускали его в комнату. Заявитель считал, несмотря на то, что между ним и Б. брак зарегистрирован не был и что он не был зарегистрирован в качестве проживающего в данной комнате, он должен рассматриваться как член ее семьи, который приобрел право проживать в данной комнате. В частности, заявитель привел следующие аргументы:

- он вел общее хозяйство с Б.;

- он заплатил за ремонт помещения;

- он взял на себя расходы по погребению Б.;

- у него нет другого жилья: он не мог вернуться в квартиру своей бывшей жены З., поскольку она стала собственницей этой квартиры и проживала там со своей новой семьей;

- 8 сентября 2009 г. он обратился к органам власти с ходатайством о том, чтобы отменить свою регистрацию в квартире бывшей жены З.;

- после выселения он был вынужден жить в школе, в которой он работал ночным сторожем.

11. Местная администрация указала на то, что заявитель не был зарегистрирован в качестве проживающего в комнате Б., он не являлся членом семьи Б. и, следовательно, не имел какого-либо права на то, чтобы проживать в ее комнате.

12. Соседи Б. были призваны к участию в деле в качестве третьей стороны. Они подтвердили, что с 1999 и до 2009 года заявитель жил в комнате с Б. и оказывал ей финансовую поддержку. Однако они считали, что комната Б. должна быть предоставлена им, а не заявителю, поскольку шестеро из них проживали в двух комнатах и их жилищные условия должны быть улучшены.

13. 6 мая 2010 г. Ленинский районный суд г. Калининграда (далее - районный суд) удовлетворил требования заявителя со ссылкой на статьи 69 и 70 Жилищного кодекса Российской Федерации (см. ниже соответствующие законодательство Российской Федерации и правоприменительную практику). Районный суд установил, в частности, что с 1999 по 2009 год заявитель совместно проживал с Б. в рассматриваемой комнате, вел совместно с ней общее хозяйство и был снят с регистрационного учета по своему прежнему месту жительства. Районный суд установил, что указанные обстоятельства следует считать исключительными по смыслу статьи 69 Жилищного кодекса Российской Федерации и поэтому заявитель должен считаться членом семьи Б., который, следовательно, имел право проживать в соответствующей комнате.

14. Местные органы власти не обжаловали решение, вынесенное 6 мая 2010 г.

15. Третьи лица обжаловали указанное решение в Калининградский областной суд (далее - областной суд). Они утверждали, что Б. неоднократно выгоняла заявителя из дома. Она не обращалась в органы власти с ходатайством зарегистрировать его в качестве проживающего в ее комнате и не ходатайствовала о том, чтобы его имя было включено в договор социального найма в качестве члена своей семьи. Заявитель не оплачивал коммунальные услуги за комнату и был зарегистрирован в качестве проживающего в другом месте до самой смерти Б.

16. 22 сентября 2010 г. областной суд отменил решение нижестоящего суда от 6 мая 2010 г. и отказал в удовлетворении требований заявителя. В соответствующих частях решение областного суда от 22 сентября 2010 г. гласит следующее:

"При удовлетворении требований Е.Н. Захарова [заявителя] [районный суд] исходил из того, что существовали исключительные обстоятельства, позволяющие признать его членом семьи Бражниковой* (* Так в тексте (примеч. редактора).) [семьи Б.] в соответствии с пунктом 1 статьи 69 Жилищного кодекса Российской Федерации.

Палата по гражданским делам [Калининградского областного суда] не может согласиться с таким решением.

Суд [районный суд] на основе заявлений истца и доводов свидетелей установил, что истец проживал совместно с Л.П. Бражниковой [с Б.] с 1999 года и вел с ней общее хозяйство.

Указанные обстоятельства сами по себе не являются исключительными, в частности, учитывая то, что отсутствовали неопровержимые доказательства в суде, подтверждающие, что Л.П. Бражникова позволила Захарову проживать в комнате в качестве члена своей семьи, а не в качестве временного жильца. На протяжении всего периода, когда он проживал вместе с Л.П. Бражниковой, истец имел регистрацию по адресу: ул. Пионерская, дом 6, село Александровка, Зеленоградский район. Он ходатайствовал о том, чтобы его сняли с учета 8 сентября 2009 г., то есть после смерти Бражниковой и непосредственно перед обращением в суд.

Таким образом, указанные обстоятельства дела не позволяют суду признать Е.Н. Захарова членом семьи Л.П. Бражниковой, которая являлась арендатором по договору социального найма, а также признать его право на проживание в ее комнате. Из этого следует, что решение районного суда должно быть отменено и должно быть принято новое решение, которое отклоняет указанные требования".

17. 3 марта 2011 г. судья Верховного Суда Российской Федерации отказал в передаче надзорной жалобы заявителя о пересмотре решения от 22 сентября 2010 г. в Судебную коллегию по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации для рассмотрения, не найдя оснований для такого пересмотра и основываясь на принципе правовой определенности.

II. Соответствующие внутригосударственное законодательство и правоприменительная практика

A. Конституция Российской Федерации

18. Статья 40 Конституции Российской Федерации гласит, что каждый имеет право на жилище. Никто не может быть произвольно лишен жилища.

B. Жилищный кодекс Российской Федерации от 29 декабря 2004 г., вступивший в силу 1 марта 2005 г.

19. Пункт 1 статьи 69 Жилищного кодекса Российской Федерации предусматривает, что к членам семьи нанимателя относятся его супруг, дети и родители, если они проживают вместе с нанимателем. Другие родственники и нетрудоспособные иждивенцы могут быть признаны членами семьи нанимателя, если они вселены нанимателем в качестве членов семьи и если они ведут с нанимателем общее хозяйство. В исключительных случаях суд может признать иных лиц членами семьи нанимателя.

20. Согласно статье 70 Жилищного кодекса Российской Федерации наниматель имеет право вселить супруга, детей, родителей или других лиц, проживающих с ним в качестве членов своей семьи.

C. Судебная практика Верховного Суда Российской Федерации

21. В Постановлении Пленума от 31 октября 1995 г. N 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия" Верховный Суд РФ указал следующее (пункт 13):

"При рассмотрении дел, вытекающих из жилищных правоотношений, судам необходимо учитывать, что Конституция Российской Федерации предоставила каждому, кто законно находится на территории Российской Федерации, право свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства, а также гарантировала право на жилище (часть 1 статьи 27, часть 1 статьи 40 [Конституции Российской Федерации]).

Исходя из этих положений Конституции Российской Федерации следует иметь в виду, что отсутствие прописки либо регистрации, заменившей институт прописки, само по себе не может служить основанием для ограничения прав и свобод человека, включая и право на жилище. При рассмотрении дел, связанных с признанием права пользования жилым помещением, необходимо учитывать, что данные, свидетельствующие о наличии или отсутствии прописки (регистрации), являются лишь одним из доказательств того, состоялось ли между нанимателем (собственником) жилого помещения, членами его семьи соглашение о вселении лица в занимаемое ими жилое помещение и на каких условиях...".

22. В Постановлении Пленума от 2 июля 2009 г. N 14 "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при применении Жилищного кодекса Российской Федерации" Верховный Суд Российской Федерации указал следующее (пункт 25):

"...В соответствии с частью 1 статьи 69 Жилищного кодекса Российской Федерации членами семьи нанимателя, [кроме супруга, детей или родителей нанимателя, проживающих с ним, и других близких родственников и иждивенцев], могут быть признаны и иные лица, но лишь в исключительных случаях и только в судебном порядке. Решая вопрос о возможности признания иных лиц членами семьи нанимателя (например, лица, проживающего совместно с нанимателем без регистрации брака), суду необходимо выяснить, были ли эти лица вселены в жилое помещение в качестве члена семьи нанимателя или в ином качестве, вели ли они с нанимателем общее хозяйство, в течение какого времени они проживают в жилом помещении, имеют ли они право на другое жилое помещение, и не утрачено ли ими такое право".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

23. Заявитель жаловался на нарушение статьи 8 Конвенции относительно уважения его права на жилище. Статья 8 Конвенции гласит:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

A. Доводы сторон

24. Власти Российской Федерации утверждали, что в настоящем деле отсутствовало нарушение статьи 8 Конвенции. Отказ областного суда в признании права заявителя на проживание в комнате, в которой ранее проживала его сожительница, являлся законным и преследовал законную цель защиты публичных интересов, а именно права муниципальных органов власти. Указанные действия были необходимы в демократическом обществе, поскольку свободные комнаты должны быть перераспределены лицам, которые нуждаются в жилище.

25. Власти Российской Федерации также указали, что при вынесении своего решения областной суд принял во внимание, что отсутствовали неопровержимые доказательства, указывающие на то, что Б. позволила проживать заявителю в комнате в качестве члена своей семьи, а не в качестве временного жильца. Решающим фактором являлось то, что на протяжении всего периода, когда заявитель проживал совместно с Б., он был зарегистрирован в качестве проживающего в другом месте и не ходатайствовал о том, чтобы его сняли с учета до самой смерти Б., то есть лишь перед самой подачей своего заявления в суд. Власти государства-ответчика утверждали, что данный подход был основан на основе разъяснений Верховного Суда Российской Федерации, изложенных им в его Постановлениях от 31 октября 1995 г. и 2 июля 2009 г. (см. выше раздел "Соответствующее внутригосударственное законодательство и правоприменительная практика").

26. Кроме того, власти Российской Федерации утверждали, что имели место иные указания на то, что Б. не хотела, чтобы заявитель проживал в комнате в качестве члена ее семьи: договор социального найма не был изменен, чтобы включить заявителя в качестве члена семьи Б., и они не заключали брак в течение того периода времени, когда проживали вместе.

27. Заявитель утверждал, что после смерти своей сожительницы он был лишен своего единственного жилища. Место, где он был зарегистрирован, не являлось его жильем, это место регистрации было жилищем его бывшей жены и ее новой семьи. В любом случае тот факт, что лицо было зарегистрировано в определенном месте жительства, автоматически не означает, что он или она там проживал(-а).

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы

28. Европейский Суд отмечает, что жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

29. Первый вопрос, который следует разрешить Европейскому Суду, состоит в том, может ли заявитель утверждать, что он имел право, защищаемое статьей 8 Конвенции, и если более конкретно в рассматриваемом деле, то может ли спорная комната считаться его жилищем.

30. Понятие "жилище" по смыслу статьи 8 Конвенции не ограничивается жилищем, занимаемым на законных основаниях или в установленном законом порядке. Это автономная концепция, которая не зависит от классификации во внутригосударственном законодательстве. Составляет или нет определенное помещение "жилище", которое находится под защитой статьи 8 Конвенции, будет зависеть от фактических обстоятельств, а именно от наличия достаточных и постоянных связей с конкретным местом (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бакли против Соединенного Королевства" (Buckley v. United Kingdom) от 25 сентября 1996 г., § 54, Reports of Judgments and Decisions 1996-IV, Постановление Европейского Суда по делу "Прокопович против Российской Федерации" (Prokopovich v. Russia) жалоба N 58255/00, §§ 36-39, ECHR 2004-XI (извлечения), и Постановление Европейского Суда по делу "Макканн против Соединенного Королевства" (McCann v. United Kingdom), жалоба N 19009/04, § 46, ECHR 2008).

31. В рассматриваемом деле суд первой инстанции в своем постановлении от 6 мая 2010 г. установил, что заявитель проживал в комнате Б. в течение 10 лет. При отмене данного решения областной суд не поставил данный вывод под сомнение, но указал, что суду не было представлено каких-либо неопровержимых доказательств, указывающих на то, что Б. разрешила заявителю проживать в своей комнате в качестве члена семьи, а не в качестве временного жильца. Решающим обстоятельством для областного суда являлось то, что в течение периода, когда заявитель проживал совместно с Б., он был зарегистрирован в качестве проживающего в другом месте.

32. Европейский Суд считает, что простой факт того, что заявитель был зарегистрирован в качестве проживающего в комнате своей бывшей жены, не является достаточным основанием, позволяющим прийти к выводу, что он имел здесь свое жилище. С другой стороны, Европейский Суд считает, что проживая в комнате Б. в течение 10 лет, заявитель приобрел достаточную и постоянную связь с этой комнатой для того, чтобы считать ее "жилищем" для целей статьи 8 Конвенции. Отказ в признании заявителя в качестве члена семьи Б. и в признании его права проживать в ее комнате составил вмешательство в его право на уважение жилища, гарантированное статьей 8 Конвенции.

33. Европейский Суд признает, что вмешательство имело правовую основу во внутригосударственном законодательстве (см. 19 настоящего Постановления) и преследовало законную цель защиты права муниципалитета как собственника квартиры и прав лиц, нуждающихся в жилище. Главным вопросом в данном деле, следовательно, является то, было ли вмешательство соразмерно преследуемой цели и, следовательно, "необходимо в демократическом обществе".

34. Европейский Суд изложил соответствующие принципы, касающиеся оценки необходимости вмешательства в право на "жилище", в своем Постановлении по делу "Коннорс против Соединенного Королевства" (Connors v. United Kingdom) от 27 мая 2004 г., жалоба N 66746/01, §§ 81-84, которое касалось выселения цыганской семьи с площади, выделенной цыганам под передвижные дома на колесах и находящейся в ведении местного органа власти. Впоследствии в Постановлении по делу "Макканн против Соединенного Королевства" (McCann v. United Kingdom) жалоба N 19009/04, § 50, ECHR 2008, Европейский Суд указал, что аргументация по делу Коннорса не ограничивается делами, связанными с выселением цыган или делами, когда заявитель пытался оспорить закон сам по себе, а не его применение в конкретном случае, и указал следующее:

"Потеря жилища является крайней формой вмешательства в право на уважение жилища. Любой человек, находящийся под риском вмешательства такого масштаба, в принципе должен иметь возможность оценки пропорциональности такой меры независимым судом в свете соответствующих принципов статьи 8 Конвенции, несмотря на то, что согласно законодательству его право на проживание в данном жилище подошло к концу".

35. В рассматриваемом деле заявитель поднял вопрос о своем праве на жилище во внутригосударственных судах и представил аргументы, связанные с пропорциональностью отказа признать его право на проживание в спорной комнате. Суд первой инстанции удовлетворил его требования в связи с тем, что он проживал с Б. в данной комнате в течение 10 лет, вел с ней совместное общее хозяйство и был снят с регистрационного учета по своему прежнему месту жительства. Однако областной суд отменил это решение и отклонил иск заявителя, признав, что не были представлены неопровержимые сведения, доказывающие, что Б. разрешила проживать заявителю в комнате в качестве члена своей семьи, а не в качестве временного жильца. Данный вывод основан исключительно на том, что в течение периода, в котором он проживал с Б., заявитель был зарегистрирован в качестве проживающего в другом месте и не ходатайствовал о том, чтобы его сняли с учета вплоть до самой смерти Б., непосредственно перед подачей своего иска в суд.

36. Власти Российской Федерации утверждали, что вмешательство в право заявителя на уважение его жилища являлось "необходимым в демократическом обществе", потому что указанная комната должна была быть перераспределена в пользу других лиц, нуждающихся в жилище. В этой связи Европейский Суд отмечает, что местная администрация, которая являлась собственницей помещения, не обжаловала решение суда первой инстанции и, следовательно, перестала защищать интересы лиц, вставших на учет за предоставлением муниципального жилья. Следовательно, единственный интерес, который имел значение в данном деле, был интерес третьих лиц (соседей Б.). Однако областной суд не взвесил данный интерес по отношению к праву заявителя на уважение его жилища. Как только он установил, что на протяжении всего периода, когда заявитель проживал с Б., он был зарегистрирован в другом месте, суд придал этому аспекту первостепенное значение, не пытаясь оценить это в связи с доводами заявителя относительно необходимости в данной комнате. Таким образом, областной суд не смог установить баланса конкурирующих прав и, следовательно, определить пропорциональность вмешательства в право заявителя на уважение его жилища.

37. Вышеизложенные соображения являются достаточными для того, чтобы позволить Европейского Суду прийти к выводу, что вмешательство не было "необходимым в демократическом обществе". Таким образом, имело место нарушение статьи 8 Конвенции.

II. Применение статьи 41 Конвенции

38. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

39. Заявитель требовал выплаты 5 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

40. Власти Российской Федерации считали это требование необоснованным.

41. Европейский Суд решил присудить заявителю 5 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

B. Судебные расходы и издержки

42. Заявитель не требовал возмещения в отношении судебных расходов и издержек, поэтому Европейский Суд не присуждает каких-либо сумм по данному основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

43. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции;

3) постановил, что:

(a) государство-ответчик в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции обязано выплатить заявителю 5 000 евро (пять тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда плюс любой налог, который может быть взыскан с заявителя, указанные суммы подлежат переводу в рубли по курсу, действующему на день выплаты;

(b) по истечении указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на указанную сумму должны начисляться простые проценты в размере предельной годовой кредитной ставки Европейского центрального банка, действующей в период невыплаты, плюс три процента.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 14 марта 2017 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Хелена Ядерблом Председатель Палаты Суда