Постановление Европейского Суда по правам человека от 17 ноября 2016 г. Дело "Поняева и другие (Ponyayeva and Others) против Российской Федерации" (Жалоба N 63508/11) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Поняева и другие (Ponyayeva and Others)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 63508/11)

Постановление Суда

Страсбург, 17 ноября 2016 г.

По делу "Поняева и другие против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:

Андраша Шайо, Председателя Палаты,

Мирьяны Лазаровой Трайковской,

Ханлара Гаджиева,

Паулу Пинту де Альбукерке,

Линос-Александра Сисилианоса,

Эрика Мёсе,

Дмитрия Дедова, судей,

а также при участии Абела Кампуша, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 13 сентября 2015 г., 6 сентября и 11 октября 2016 г.,

вынес в последнюю указанную дату следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 63508/11, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданками Российской Федерации Натальей Сергеевной Поняевой, Светланой Александровной и Анастасией Александровной Оленевыми (далее - первая - третья заявительницы соответственно, вместе - заявительницы) 6 октября 2011 г.

2. Интересы заявительниц представляли О. Макаркина, Е. Нахимова и М. Самородкина, адвокаты, практикующие в г. Москве. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным.

3. Заявительницы, в частности, утверждали, что они были лишены квартиры в нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции и что их выселение являлось нарушением статьи 8 Конвенции.

4. 7 января 2014 г. Председатель Первой Секции решил применить правило 41 Регламента Суда и рассмотреть жалобу в приоритетном порядке, коммуницировав жалобы заявителей на нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции и статьи 8 Конвенции властям Российской Федерации. Оставшаяся часть жалобы была объявлена неприемлемой для рассмотрения по существу.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявительницами по данному делу являются Наталья Сергеевна Поняева, родившаяся 7 июля 1978 г., и две ее дочери, Светлана и Анастасия Александровны Оленевы, родившиеся 18 марта 2006 г. и 11 июля 2000 г. соответственно. Заявительницы проживают в г. Москве.

A. Сделки в отношении квартиры, позднее приобретенной первой заявительницей

6. До приватизации квартира, расположенная по адресу: г. Москва, улица Свободы, 83-3-4, - находилась в собственности г. Москвы. Ол. проживал там в качестве нанимателя в рамках договора социального найма с городом.

7. 13 августа 2003 г. Ол. был осужден за ложное сообщение об акте терроризма. Он был освобожден от уголовной ответственности и помещен в психиатрическое учреждение для лечения.

8. 3 февраля 2004 г., когда Ол. еще проходил лечение в психиатрическом учреждении, неустановленное лицо обратилось за получением нового паспорта от его имени и попросило нотариуса Б. зарегистрировать две доверенности, уполномочивающие нескольких лиц осуществить действия с квартирой от имени Ол.

9. 9 марта 2004 г. Департамент жилищной политики и жилищного фонда г. Москвы (далее - Департамент жилищной политики) передал право собственности на квартиру Ол. в соответствии с планом приватизации. Договор приватизации от имени Ол. был подписан лицом, действующим на основании доверенности от 3 февраля 2004 г., и впоследствии был зарегистрирован Управлением Федеральной службы государственной регистрации по г. Москве (далее - Управление службы регистрации).

10. 1 апреля 2004 г. Б. и К. купили квартиру у Ол. Управление службы регистрации 13 апреля 2004 г. внесло сведения о сделке в реестр и выдало соответствующий документ, подтверждающий право собственности Б. и К. на квартиру.

11. 12 января 2005 г. Тушинский районный суд г. Москвы удовлетворил иск Б. к Ол. В частности, суд установил, что последний утратил право проживать в квартире и аннулировал его регистрацию по месту жительства.

12. 10 марта 2006 г. Б. и К. продали квартиру первой заявительнице. Управление службы регистрации внесло сведения о сделке в реестр и выдало соответствующее свидетельство, подтверждающее право собственности первой заявительницы на квартиру.

B. Отмена права собственности первой заявительницы на квартиру и разбирательство о выселении

13. 31 января 2006 г. в прокуратуру поступило заявление от Н., знакомой Ол., в котором она утверждала, что последнего обманным путем лишили квартиры. 14 марта 2006 г. районный отдел внутренних дел в этой связи возбудил уголовное дело. Как утверждали власти Российской Федерации, расследование всё еще продолжается.

14. 14 мая 2008 г. межрайонная прокуратура предъявила иск от имени Ол. и Департамента жилищной политики о признании недействительной приватизации и последующих сделок в отношении квартиры.

15. 2 июля 2010 г. районный суд удовлетворил иск прокурора. В частности, было установлено, что подписи Ол. на доверенности, уполномочивающей третьих лиц действовать от его имени в отношении квартиры, и его подписи на других документах были подделаны. Районный суд признал, что первая заявительница являлась добросовестной приобретательницей квартиры. Тем не менее он постановил, что дело подпадает под одно из двух исключений из защиты права собственности добросовестного приобретателя, которые требовали, чтобы приоритет был отдан предыдущему владельцу, в данном случае г. Москве. В этой связи районный суд пришел к выводу, что права Ол. могли быть надлежащим образом защищены только путем восстановления права собственности г. Москвы в отношении квартиры. Право собственности первой заявительницы на квартиру было прекращено, и оно перешло к г. Москве. Кроме того, суд признал право Ол. проживать в квартире и распорядился о выселении заявительниц. Заявительницы обжаловали решение.

16. 6 апреля 2011 г. Московский городской суд, рассмотрев кассационную жалобу, оставил по существу в силе решение суда от 2 июля 2010 г.

17. Как утверждали власти Российской Федерации, право собственности на квартиру не было передано г. Москве, и заявительницы продолжали проживать в квартире.

II. Соответствующие законодательство Российской Федерации и правоприменительная практика

A. Федеральный закон "О регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним"

18. Согласно Федеральному закону "О регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним", принятому 21 июля 1997 г. (с изменениями), государство подтверждает возникновение, ограничение (обременение), переход или прекращение прав на недвижимое имущество посредством государственной регистрации (статья 2). После получения органами государственной регистрации заявления о государственной регистрации права на недвижимое имущество они обязаны провести экспертизу в отношении законности сделок, лежащих в основе приобретения, перехода или прекращения права собственности. Они обязаны установить отсутствие противоречий в заявляемых правах на такое имущество и проверить, подлежит ли заявление удовлетворению (пункт 1 статьи 13). При подаче заявления о государственной регистрации стороны сделки, лежащей в основе приобретения, перехода или прекращения прав на недвижимое имущество, должны предъявить действительные документы, удостоверяющие личность. Если заявление подано представителем участника(-ов), то он или она должны представить нотариальную доверенность (пункты 1 и 2 статьи 16).

B. Гражданский кодекс Российской Федерации

19. Соответствующие положения Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривают следующее:

"...Статья 167. Общие положения о последствиях недействительности сделки

1. Недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения.

2. При недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе тогда, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) возместить его стоимость в деньгах - если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом.

3. Если из содержания оспоримой сделки вытекает, что она может быть лишь прекращена на будущее время, суд, признавая сделку недействительной, прекращает ее действие на будущее время...

Статья 302. Истребование имущества от добросовестного приобретателя

1. Если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), то собственник вправе истребовать это имущество от приобретателя в случае, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому имущество было передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путем помимо их воли.

2. Если имущество приобретено безвозмездно от лица, которое не имело права его отчуждать, собственник вправе истребовать имущество во всех случаях.

3. Деньги, а также ценные бумаги на предъявителя не могут быть истребованы от добросовестного приобретателя".

C. Прецедентная практика Конституционного Суда Российской Федерации

20. Постановлением от 21 апреля 2003 г. N 6-П* (* Имеется в виду Постановление Конституционного Суда Российской Федерации "По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О.М. Мариничевой, А.В. Немировской, З.А. Скляновой, Р.М. Скляновой и В.М. Ширяева" (примеч. редактора).) Конституционный Суд истолковал статью 167 Гражданского кодекса как не позволяющую первоначальному собственнику истребовать имущество у добросовестного приобретателя в отсутствие специальной законодательной нормы. Однако на основании статьи 302 Гражданского кодекса может быть предъявлен виндикационный иск при наличии условий, указанных в пунктах 1 и 2 данной статьи, в частности, если имущество выбыло из его владения помимо их воли или если имущество приобретено безвозмездно.

D. Постановление Пленума Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации

21. Еще одно толкование статьи 302 Гражданского кодекса было дано Пленумами Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. В их совместном Постановлении от 29 апреля 2010 г. N 10/22 "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" указано следующее:

"...39. По смыслу пункта 1 статьи 302 ГК РФ собственник вправе истребовать свое имущество... независимо от возражения ответчика о том, что он является добросовестным приобретателем, если докажет факт выбытия имущества из его владения ... помимо их воли.

Недействительность сделки... не свидетельствует сама по себе о его выбытии из владения передавшего это имущество [собственника] помимо его воли. Судам необходимо устанавливать, была ли воля собственника на передачу владения [имущества] иному лицу".

22. В своем Определении от 27 января 2011 г. N 188-О-О* (* Имеется в виду Определение Конституционного Суда Российской Федерации "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Андронова Дмитрия Владимировича на нарушение его конституционных прав пунктом 1 статьи 177, статьей 301 и пунктом 1 статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации" (примеч. редактора).) Конституционный Суд Российской Федерации основывался на толковании статьи 302 Гражданского кодекса, содержащемся в вышеуказанном постановлении Пленума Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации при проверке соответствия этой статьи Конституции.

E. Обзор судебной практики по делам, связанным с истребованием жилых помещений от добросовестных приобретателей, по искам органов государственной власти и органов местного самоуправления

23. 1 октября 2014 г. Президиум Верховного Суда Российской Федерации утвердил Обзор судебной практики по делам, связанным с истребованием жилых помещений от добросовестных приобретателей, по искам государственных органов и органов местного самоуправления. Он, в частности, указал следующее:

"...Недействительность сделки по отчуждению жилого помещения сама по себе не свидетельствует о выбытии недвижимого имущества из владения Российской Федерации, субъекта Российской Федерации, муниципального образования помимо воли собственника.

Например, районным судом было отказано в удовлетворении исковых требований муниципального образования об истребовании у М. жилого помещения и признании права собственности на квартиру по следующим основаниям.

Установлено, что спорная квартира была предоставлена по договору социального найма Л. Л. представил поддельную справку о том, что [у него было право на внеочередное получение социального жилья]. Позднее право собственности на квартиру было передано Л. в порядке приватизации. Впоследствии Л. продал квартиру М.

Поскольку орган муниципального образования являлся стороной не только договора социального найма, но и договора передачи квартиры, имел возможность проверить соответствие действительности представленных Л. документов, однако не проявил должной осмотрительности, суд пришел к правильному выводу о том, что спорное жилое помещение было отчуждено муниципальным образованием и передано во владение Л. по воле собственника жилищного фонда и в силу пункта 1 статьи 302 ГК РФ не могло быть истребовано от добросовестного приобретателя М., приобретшего его у Л. по договору купли-продажи...

Если ответчиком недвижимое имущество приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, и между истцом и ответчиком отсутствуют договорные отношения, то независимо от избранного истцом способа защиты права (то есть заявление требования об истребовании жилого помещения из чужого незаконного владения, либо заявление требования о признании недействительными сделок по отчуждению жилого помещения, либо заявление таких требований одновременно) применяются правила статей 301, 302 ГК РФ.

Так, районным судом было рассмотрено дело по иску прокурора района, действующего в интересах муниципального образования, к М., С., Н. о признании недействительными договора социального найма, договора передачи квартиры в собственность граждан, договора дарения квартиры, договора купли-продажи квартиры, применении последствий недействительности ничтожных сделок, возвращении квартиры в собственность муниципального образования.

Судом установлено, что спорная квартира находилась в муниципальной собственности, была отнесена к специализированному жилищному фонду и подлежала предоставлению только гражданам, признанным нуждающимися в предоставлении специализированного жилого помещения по договору безвозмездного пользования. Однако руководителем управления социальной защиты населения данное жилое помещение было предоставлено по договору социального найма М. и впоследствии ею приватизировано.

М. подарила данную квартиру С., который в свою очередь заключил договор купли-продажи с Н.

Согласно [совместному Постановлению Пленума Верховного Суда и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации] в ситуации, когда предъявлен иск о признании недействительными сделок по отчуждению имущества, в том числе к лицу, приобретшему имущество у лица, которое не имело права его отчуждать, следует иметь в виду правила, установленные статьями 301, 302 ГК РФ.

Поскольку окончательное требование, заявленное истцом, состояло в возврате ему спорного имущества, суд применил при рассмотрении данного дела положения статей 301, 302 ГК РФ. Установив, что спорная квартира была передана собственником в оперативное управление управлению социальной защиты населения и выбыла из владения последнего по его воле, а Н. приобрела спорное имущество у лица, не имевшего права его отчуждать, возмездно и добросовестно, отказал в удовлетворении требований о признании недействительности договора дарения квартиры, договора купли-продажи квартиры (то есть второй и третьей сделок по отчуждению имущества), применении последствий недействительности сделок, возвращении квартиры в собственность муниципального образования.

Вместе с тем... суд признал, что требования прокурора в части признания недействительными договоров социального найма и передачи квартиры в собственность М. являются обоснованными и подлежат удовлетворению, поскольку договоры заключены с нарушением требований законодательства в отношении жилого помещения, входившего в специализированный жилищный фонд.

При этом суд указал, что муниципальное образование имеет законный интерес в признании недействительными указанных ничтожных сделок независимо от отказа в применении последствий их недействительности, поскольку впоследствии оно вправе обратиться в суд с требованиями к лицам, нарушившим право собственности муниципального образования, о возмещении убытков".

F. Рассмотрение дела Гладышевой

(см. Постановление Европейского Суда по делу "Гладышева против Российской Федерации" (Gladysheva v. Russia) от 6 декабря 2011 г., жалоба N 7097/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2012. N 6 (примеч. редактора).))

24. В неустановленную дату власти города Москвы предъявил иск к Гладышевой и предыдущим владельцам квартиры В. и Е., требуя восстановления права собственности на квартиру, которую приобрела Гладышева, и ее выселения. Вопрос был дважды рассмотрен судами Российской Федерации в двух инстанциях. Краткий обзор соответствующего внутригосударственного законодательства и практики изложен в Постановлении Европейского Суда по делу "Гладышева против Российской Федерации", §§ 18-34.

25. 13 мая 2010 г. Московский городской суд, рассмотрев жалобу, оставил решение от 9 июля 2009 г. без изменения.

26. 30 августа 2011 г. Верховный Суд Российской Федерации отменил решения от 9 июля 2009 г. и 13 мая 2010 г., постановив следующее:

"С данным выводом [в постановлениях от 9 июля 2009 г. и 13 мая 2010 г.] согласиться нельзя, поскольку он основан на неправильном применении норм материального права...

Согласно пункту 1 статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации, если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), то собственник вправе истребовать это имущество от приобретателя в случае, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому имущество было передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путем помимо их воли.

По смыслу вышеназванных норм закона суд должен установить, что имущество выбыло из владения собственника или из владения лица, которому оно было передано собственником во владение, в силу указанных выше обстоятельств, а также то, что приобретатель приобрел имущество возмездно и что он не знал и не мог знать о том, что имущество приобретено у лица, не имевшего права на его отчуждение. Приобретатель не может быть признан добросовестным, если к моменту совершения возмездной сделки в отношении спорного имущества имелись притязания третьих лиц, о которых ему было известно, и если такие притязания впоследствии признаны в установленном порядке правомерными...

...[Нижестоящими судами]... доказательства, на основании которых сделан вывод о том, что спорное имущество выбыло из владения собственника помимо его воли, не приведены...

...[Районный суд] признал право собственности г. Москвы на спорную квартиру и указал на то, что это имущество выбыло из владения собственника помимо его воли. Однако суд не учел, что переход права собственности состоялся посредством передачи жилого помещения из собственности г. Москвы в собственность Е. Соответственно, [город Москва] являлся участником оспариваемой сделки... и выразил свою волю на ее отчуждение в пользу Е.".

27. 10 февраля 2012 г. Черемушкинский районный суд г. Москвы повторно рассмотрел дело. Он отклонил исковые требования Департамента жилищной политики и жилищного фонда против Гладышевой и постановил следующее:

"...Для рассмотрения исков об истребовании имущества [судам] необходимо, в частности, рассмотреть, произошла ли потеря имущества собственником независимо его или ее воли...

...[Департамент муниципального жилья] утверждает, что Е. не состояла в браке с М. и, следовательно, не могла переехать в квартиру в качестве члена семьи и... не имела права на ее приватизацию.

Однако суд считает, что сам по себе этот факт не является существенным для рассмотрения спора, поскольку не подтверждает, что [Департамент жилищной политики и жилищного фонда] не имел намерения передать имущество [Е.].

Судом было установлено... что Е. переехала в квартиру, была там зарегистрирована, заключила договоры социального найма, приватизации, ее право собственности на квартиру было зарегистрировано после разрешения государственных органов, которые обязаны проверять соответствующие документы, представленные сторонами для одобрения их сделок.

...[Д]епартамент не отрицает, что уполномоченные должностные лица проверили документы, представленные Е. для заключения договоров социального найма и приватизации, и что они не сомневались в их подлинности.

Соответственно, передача права собственности на квартиру от города Москвы Е. осуществлялась путем приватизации. [Департамент] был участником этой передачи... и выразил свое согласие на передачу [квартиры] Е.

...Поскольку было установлено, что Департамент добровольно передал право собственности на квартиру [Е.], суд не может согласиться со ссылкой истца на статьи 301 и 203 Гражданского кодекса Российской Федерации... Учитывая, что Е. законно приобрела право собственности на квартиру, отсутствуют основания для признания недействительными [предыдущих действий] в отношении квартиры...

30 марта 2005 г. Департамент добровольно заключил договор социального найма с Е. в отношении квартиры.

При предоставлении квартиры Е. в рамках договора социального найма Департамент был обязан проверить, почему предыдущий наниматель М. выехал из квартиры и почему Е. переехала в квартиру... Однако Департамент не проверил указанные обстоятельства, и, разрешив Е. переехать в квартиру, он прекратил право собственности города на квартиру.

[Районный] суд не принимает довод Департамента, что от него не требовалось проверять [вышеизложенные обстоятельства]. В соответствии с [применимым законодательством] Департамент муниципального жилья обязан проверить, соответствуют ли [сделки с недвижимостью] закону, чего он не сделал...

[Районный] суд [далее] полагает, что Департамент жилья пропустил [трехлетний] срок исковой давности для его требований. Равно как и не представил никаких объяснений относительно этого. Соответственно, [районный] суд соглашается с доводом Гладышевой о применении срока исковой давности.

С учетом вышеизложенного [районный] суд полагает, что требования Департамента жилья... должны быть отклонены".

28. 5 апреля 2012 г. Черемушкинский районный суд г. Москвы оставил без рассмотрения кассационную жалобу Департамента жилищной политики и жилищного фонда на решение от 10 февраля 2012 г. как поданную за пределами применимого срока давности.

29. 29 июня 2012 г. Московский городской суд, рассмотрев жалобу, оставил решение от 5 апреля 2012 г. без изменения.

G. Применение статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации в гражданском споре между Департаментом муниципального жилья и добросовестным приобретателем

30. 3 ноября 2015 г. Верховный Суд Российской Федерации, выступая в качестве суда кассационной инстанции, рассмотрел дело В., чья квартира была возвращена в собственность г. Москвы, несмотря на то, что В. являлся добросовестным приобретателем. Верховный Суд Российской Федерации отменил предыдущие постановления, вынесенные в пользу г. Москвы, и указал следующее:

"...При рассмотрении настоящего дела судами были допущены существенные нарушения норм материального и процессуального права такого характера, которые повлекли за собой вынесение незаконных судебных постановлений, выразившихся в следующем.

Разрешая спор и удовлетворяя исковые требования [Департамента жилищной политики и жилищного фонда г. Москвы] [о прекращении права собственности В. на квартиру, выселении семьи В. из спорного жилого помещения], суд исходил из того, что К. [которому квартира была первоначально передана по социальному найму] умер 7 мая 2008 г. Соответственно, все сделки, совершенные в отношении спорной квартиры после его смерти, совершены в отсутствие его волеизъявления и являются ничтожными в силу закона. Поскольку К. не выразил свою волю на приобретение занимаемой им квартиры в собственность, суд пришел к выводу о том, что спорная квартира, являющаяся муниципальным жильем, выбыла из владения г. Москвы помимо воли собственника. Департаменту жилищной политики и жилищного фонда г. Москвы не было и не могло быть известно, что квартира была передана в собственность К. по подложным документам. С учетом изложенного возникла необходимость защиты вещного права города г. Москвы с использованием правового механизма, установленного статьей 302 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции.

Верховный Суд Российской Федерации полагает выводы судов основанными на неправильном применении норм материального права, регулирующих возникшие правоотношения. При разрешении спора судами не были приняты во внимание имеющие значение для правильного разрешения дела обстоятельства, что привело к вынесению незаконных судебных решений.

В соответствии с пунктом 1 статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), то собственник вправе истребовать это имущество от приобретателя в случае, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому имущество было передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путем помимо их воли.

Как разъяснено в пункте 39 совместного Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации N 10/22 по смыслу пункта 1 статьи 302 ГК РФ собственник вправе истребовать свое имущество... независимо от возражения ответчика о том, что он является добросовестным приобретателем, если докажет факт выбытия имущества из его владения... помимо их воли.

Недействительность сделки... не свидетельствует сама по себе о его выбытии из владения передавшего это имущество [собственника] помимо его воли. Судам необходимо устанавливать, была ли воля собственника на передачу владения [имущества] иному лицу.

Однако суды не учли разъяснения, содержащиеся в постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации.

При разрешении спора судом был установлен факт заключения договора передачи спорной квартиры в собственность К. по поддельным документам, который, по мнению суда, делал данную сделку недействительной. Суд без установления действительной воли собственника спорного жилого помещения по распоряжению принадлежащим ему объектом недвижимости пришел к выводу о том, что квартира выбыла из собственности г. Москвы в отсутствие намерения ее отчуждения.

Между тем данный вывод суда является ошибочным. Являясь стороной не только договоров социального найма, но и договора передачи квартиры в собственность К., Департамент жилищной политики и жилищного фонда г. Москвы был обязан и имел возможность проверить подлинность документов, представленных при заключении соответствующих договоров, но не сделал этого.

Как следует из материалов дела, на момент заключения с К. договоров социального найма квартиры, находящейся по адресу... (1 и 27 октября 2009 г.), и договора приватизации данной квартиры (3 ноября 2009 г.), К. с 14 ноября 2008 г. находился в федеральном розыске, а кроме того, в отношении спорной квартиры был установлен информационный учет.

Вся приведенная выше информация была доступна для должностных лиц Департамента жилищной политики и жилищного фонда г. Москвы. Однако договор передачи жилого помещения в собственность К. был заключен 3 ноября 2009 г., то есть в тот же день, когда от его имени в Управление Департамента жилищной политики и жилищного фонда... поступило заявление о приватизации спорной квартиры. Этот факт свидетельствует об отсутствии надлежащей и обязательной проверки документов, необходимых для [приватизации], со стороны Департамента жилищной политики и жилищного фонда г. Москвы.

Таким образом, непроявление Департаментом жилищной политики и жилищного фонда г. Москвы должной осмотрительности при совершении сделок со спорной квартирой... свидетельствует о наличии воли собственника... на отчуждение спорного жилого помещения.

С учетом изложенного спорное жилое помещение в силу пункта 1 статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации не могло быть истребовано от добросовестного приобретателя В., приобретшего его по договору купли-продажи от 5 августа 2011 г.".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

31. Заявительницы жаловались на то, что они были лишены имущества в нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, которая в соответствующих частях предусматривает:

"Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права Государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов".

A. Приемлемость жалобы

1. Совместимость ratione materiae*

(* Ratione materiae (лат.) - ввиду обстоятельств, связанных с предметом рассмотрения", критерий существа обращения, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (примеч. переводчика).)

32. Власти Российской Федерации утверждали, что единственной собственницей квартиры являлась первая заявительница, и вторая и третья заявительницы не могли считаться жертвами нарушения их прав, гарантированных статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции.

33. Заявительницы не представили своих комментариев.

34. В этой связи Европейский Суд напоминает, что концепция "имущества", отраженная в первом абзаце статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, имеет автономное значение, которое не ограничивается правом собственности в отношении материального имущества и не зависит от формальной классификации по внутригосударственному праву. Как и материальное имущество, некоторые иные права и интересы, представляющие собой активы, могут также рассматриваться как "имущественные права" и, таким образом, как "имущество" по смыслу данного положения. В каждом деле необходимо исследовать вопрос о том, был ли заявитель наделен при обстоятельствах дела, взятых в целом, титулом на действительный интерес, защищаемый статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции (см. в числе недавних примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Компания Centro Europa 7 S.r.l. и Ди Стефано против Италии" (Centro Europa 7 S.r.l. and Di Stefano v. Italy), жалоба N 38433/09, § 171, ECHR 2012).

35. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что, хотя первая заявительница являлась законной владелицей и имела право собственности в отношении квартиры, составлявшей ее "имущество" для целей статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, вторая и третья заявительницы не были собственницами квартиры и проживали там только в качестве дочерей первой заявительницы.

36. Европейский Суд не исключает возможности того, что лицо, которое имеет право на пользование жильем, не являясь его собственником, может иметь имущественные права или интерес, признаваемые в соответствии с внутригосударственным законодательством, в отношении жилья, и такой интерес будет представлять его или ее "имущество", защищаемое статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции. Однако, по общему правилу, право проживать в определенном недвижимом имуществе, не принадлежащем заявителю, не составляет "имущество" по смыслу указанного положения (см. Решение Европейской комиссии по правам человека по делу "Дурини против Италии" (Durini v. Italy) от 12 января 1994 г., жалоба N 19217/91, Decisions and Reports (DR) 76B, с. 76-79, Решение Европейского Суда по делу "H.F. против Словакии" (H.F. v. Slovakia) от 9 декабря 2003 г., жалоба N 54797/00, Решение Европейского Суда по делу "Буньевач против Словении" (Bunjevac v. Slovenia) от 19 января 2006 г., жалоба N 48775/09, Решение Европейского Суда по делу "Гачеша против Хорватии" (Gacesa v. Croatia) от 1 апреля 2008 г., жалоба N 43389/02, и Решение Европейского Суда по делу "Бабенко против Украины" (Babenko v. Ukraine) от 4 января 2012 г., жалоба N 68726/10).

37. Европейский Суд далее отмечает, что в своих пояснениях заявительницы не ссылались на какие-либо положения законодательства Российской Федерации или фактическую информацию, которая позволила бы Европейскому Суду заключить, что их право на проживание представляет собой "имущество" по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (см. в качестве противоположного примера Постановление Европейского Суда по делу "Маго и другие против Боснии и Герцеговины" (Mago and Others v. Bosnia and Herzegovina) от 3 мая 2012 г., жалобы NN 12959/05, 19724/05, 47860/06, 8367/08, 9872/09 и 11706/09, § 78). Соответственно, Европейский Суд не считает, что эти заявительницы могут требовать, чтобы указанное положение было применимо к их делу. Отсюда следует, что в этой части жалоба, поданная второй и третьей заявительницами, несовместима ratione materiae с положениями Конвенции в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции и подлежит отклонению в соответствии с пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

2. Исчерпание внутригосударственных средств правовой защиты

(a) Доводы сторон

38. Власти Российской Федерации утверждали, что первая заявительница не исчерпала находившиеся в ее распоряжении существующие внутригосударственные средства правовой защиты. Она могла предъявить иск о компенсации ущерба к лицам, которые продали ей квартиру. Власти Российской Федерации привели в качестве примера дело, в котором П., добросовестный приобретатель, успешно взыскал ущерб с продавца после того, как сделка была аннулирована судами.

39. Первая заявительница не представила какихлибо комментариев.

(b) Мнение Европейского Суда

40. Европейский Суд отмечает, что ранее он уже рассматривал вопрос об исчерпании эффективных средств правовой защиты в деле, когда заявительница была лишена жилья в результате прекращения ее права собственности на квартиру окончательным и исполнимым решением суда (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гладышева против Российской Федерации", §§ 60-62 и 89). Европейский Суд заключил, что при наличии подобного решения в законодательстве Российской Федерации отсутствовали иные средства защиты, которые потенциально могли восстановить титул. Он также отметил, что возможность предъявления иска о возмещении ущерба при таких обстоятельствах не может лишить заявительницу статуса жертвы в целях жалобы на основании статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Этот иск также не мог рассматриваться как необходимый для соблюдения правила исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты в значении пункта 1 статьи 35 Конвенции. Наконец Европейский Суд заключил, что любые убытки, возмещения которых заявительницы могли требовать от продавца квартиры, могут учитываться лишь для целей оценки пропорциональности вмешательства и определения материального ущерба, если нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции будет установлено Европейским Судом и если в соответствии со статьей 41 Конвенции будет присуждена компенсация ущерба (см. там же, § 62).

41. Европейский Суд полагает, что эти соображения имеют значение в контексте настоящего дела. Власти Российской Федерации не привели каких-либо фактов или доводов, способных привести Европейский Суд к иному выводу. Соответственно, от первой заявительницы не требовалось прибегать к средствам правовой защиты, предложенным властями Российской Федерации. Таким образом, возражение властей Российской Федерации в этом отношении подлежит отклонению.

3. Заключение

42. Европейский Суд считает, что жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(i) Первая заявительница

43. Первая заявительница полагала, что решение внутригосударственного суда аннулировать ее право собственности на квартиру и передать ее г. Москве не соответствовало действующему законодательству. Она утверждала, что в нарушение пункта 1 статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации суды не смогли установить, выбыла ли квартира из владения г. Москвы против воли властей города, что являлось условием для того, чтобы вернуть квартиру как утраченное имущество. Как только суды установили факт мошенничества в процессе приватизации квартиры, они автоматически заключили, что квартира выбыла из владения г. Москвы в отсутствие намерения ее отчуждения. Первая заявительница также утверждала, что обстоятельства ее дела имели большое сходство с рассмотренным Европейским Судом делом Гладышевой (упоминавшемся выше). Как и в том деле, истребуя квартиру, которую первая заявительница приобрела, власти возложили на нее чрезмерное бремя. Она приобрела имущество добросовестно, и они не обеспечили справедливое равновесие между своим решением истребовать имущество и интересами первой заявительницы. Первая заявительница также отметила, что государство несло ответственность за мошеннические действия в отношении квартиры. Власти были обязаны проверить соответствие этих сделок соответствующему законодательству. Однако они не смогли сделать это своевременно и надлежащим образом, и им удалось истребовать имущество у добросовестного приобретателя только при грубом пренебрежении интересами последнего.

ГАРАНТ:

Нумерация подразделов приводится в соответствии с источником

(b) Власти Российской Федерации

44. Власти Российской Федерации признали, что истребование квартиры первой заявительницы властями г. Москвы и производство о выселении составляли вмешательство в ее права собственности. Они считали, что такое вмешательство было законным, преследовало законную цель защиты прав Ол., уязвимого лица, страдающего психическим заболеванием. Власти Российской Федерации согласились с тем, что первой заявительнице был причинен определенный финансовый ущерб в результате перехода квартиры в собственность г. Москвы. Тем не менее этот ущерб был причинен мошенническими действиями других лиц, и она могла взыскать компенсацию ущерба путем предъявления иска к лицу или лицам, продавшим ей квартиру. По мнению властей Российской Федерации, утрата недвижимого имущества при таких обстоятельствах не составляла непропорциональное бремя для первой заявительницы с учетом того обстоятельства, что она и ее дочери не были выселены и продолжали проживать в квартире. Если она считала себя нуждающейся в социальном жилье, она могла подать соответствующее заявление властям.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Общие принципы

45. Общие принципы относительно защиты собственности установлены в прецедентной практике Европейского Суда (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гладышева против Российской Федерации"):

"...64. Европейский Суд напоминает свою последовательную прецедентную практику о структуре статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции и порядке применения трех правил, содержащихся в этом положении (см. в числе многих примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу " Дж.А. Пай (Оксфорд) Лтд  и Дж.А. Пай (Оксфорд) Лэнд Лтд  против Соединенного Королевства" (J.A. Pye (Oxford) Ltd and J.A. Pye (Oxford) Land Ltd v. United Kingdom), жалоба N 44302/02, § 52, ECHR 2007-III... Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Брункрона против Финляндии" (Bruncrona v. Finland) от 16 ноября 2004 г., жалоба N 41673/98, §§ 65-69, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Брониовский против Польши" (Broniowski v. Poland), жалоба N 31443/96, § 134, ECHR 2004-V).

65. Европейский Суд напоминает, что для соответствия общему правилу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции вмешательство должно соблюдать принцип законности и преследовать законную цель средствами, разумно пропорциональными преследуемой цели (см., например, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Бейелер против Италии" (Beyeler v. Italy), жалоба N 33202/96, §§ 108-114, ECHR 2000-I).

66. Вмешательство в право на уважение собственности, следовательно, должно устанавливать "справедливое равновесие" между потребностями общества или общим интересом и требованиями защиты фундаментальных прав лица. Необходимость достижения этого равновесия отражена в структуре статьи 1 как таковой, которая должна применяться с учетом общего принципа, изложенного в ее первом предложении. В частности, должно быть достигнуто разумное соотношение пропорциональности между применяемыми средствами и целью, преследуемой мерой, которая лишает лица его имущества или контролирует его использование. Условия компенсации по соответствующему законодательству имеют значение для оценки того, насколько оспариваемая мера учитывает требуемое справедливое равновесие, и возлагает ли она несоразмерное бремя на заявителя (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Бывший король Греции и другие против Греции" (Former King of Greece and Others v. Greece), жалоба N 25701/94, § 89, ECHR 2000-XII).

67. В этой связи изъятие имущества без уплаты суммы, разумно связанной с его стоимостью, обычно составляет несоразмерное вмешательство, которое не может быть оправдано с точки зрения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Однако это положение не гарантирует полной компенсации при всех обстоятельствах, поскольку законный "публичный интерес" может требовать возмещения в меньшем размере по сравнению с полной рыночной стоимостью (см., в частности, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Папахелас против Греции" (Papachelas v. Greece), жалоба N 31423/96, § 48, ECHR 1999-II).

68. Хотя статья 1 Протокола N 1 к Конвенции не содержит прямых процессуальных требований, данное разбирательство также должно предоставлять лицу разумную возможность представить свою позицию компетентным органам для цели эффективного оспаривания мер, представляющих вмешательство в права, гарантированные этим положением. Определяя, было ли данное условие соблюдено, необходимо всесторонне рассмотреть применимые процедуры (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Йокела против Финляндии" (Jokela v. Finland), жалоба N 28856/95, § 45, ECHR 2002-IV)...".

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

(i) Имелось ли "имущество"

46. Европейский Суд учитывает свои предыдущие выводы относительно приемлемости жалобы (см. §§ 32-37 настоящего Постановления) и соглашается с тем, что квартира составляла имущество первой заявительницы для целей статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

47. Европейский Суд также полагает, что сложность фактической и правовой позиций в настоящем деле не позволяет отнести их к какой-либо категории, охватываемой вторым предложением первого абзаца или вторым абзацем статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Бейелер против Италии" (Beyeler v. Italy), жалоба N 33202/96, § 98, ECHR 2000-I). Соответственно, Европейский Суд считает, что обжалуемая ситуация подлежит рассмотрению с точки зрения этого общего правила (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гладышева против Российской Федерации", § 71).

(ii) Имело ли место вмешательство

48. Европейский Суд отмечает, что сторонами не оспаривается, что отмена титула первой заявительницы на квартиру составляла вмешательство в ее права, предусмотренные статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции. Европейский Суд не усматривает оснований для иного вывода.

49. Соответственно, задача Европейского Суда в настоящем деле заключается в определении того, отвечало ли вмешательство требованию законности, не являлось ли оно произвольным, и было ли достигнуто справедливое равновесие между требованиями общего интереса и защитой фундаментальных прав лица (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Бейелер против Италии", § 107).

(iii) Являлось ли вмешательство законным

50. В части правомерности отмены права собственности первой заявительницы на квартиру и с учетом ее довода о том, что суды Российской Федерации не смогли установить условия, которые позволили бы властям г. Москве истребовать квартиру, Европейский Суд не исключает, что могут существовать определенные недостатки при применении внутригосударственного законодательства в настоящем деле. Однако к роли Европейского Суда не относятся толкование и определение точного значения законодательства государства-ответчика, эта задача, очевидно, является компетенцией внутригосударственных судов, которые должны определять законность обжалуемого вмешательства на основании национального права, и роль Европейского Суда в этом отношении ограничена (см. Постановление Европейского Суда по делу "Константин Стефанов против Болгарии" (Konstantin Stefanov v. Bulgaria) от 27 октября 2015 г., жалоба N 35399/05, § 61). Соответственно, Европейский Суд полагает, что ему не требуется разрешать данный вопрос, поскольку независимо от законности внутригосударственного вмешательства оно не отвечает требованию пропорциональности, как будет продемонстрировано в дальнейшем (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гладышева против Российской Федерации", §§ 72-75).

(iv) Существовала ли законная цель

51. По той же причине Европейский Суд полагает, что, как утверждалось властями Российской Федерации, отмена права собственности первой заявительницы на квартиру преследовала общественный интерес в том, что она обеспечивала удовлетворение потребностей Ол., уязвимого лица, который изначально имел право проживать в квартире согласно договору социального найма. В любом случае Европейский Суд в целом учитывает в таких сферах, как жилищная, оценку законодателя относительного того, что отвечает общим интересам, если эта оценка не является явно необоснованной (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Компания "Иммобилиаре Саффи" против Италии" (Immobiliare Saffi v. Italy), жалоба N 22774/93, § 49, ECHR 1999-V).

(v) Было ли установлено справедливое равновесие

52. При осуществлении своих полномочий по рассмотрению дела Европейский Суд должен оценить, удовлетворила ли оспариваемая мера требованию соразмерности. Он должен определить, было ли установлено требуемое равновесие способом, согласующимся с правом заявителя на уважение собственности, несмотря на пределы усмотрения, предоставленные государству (см. Постановление Европейского Суда по делу "Росиньский против Польши" (Rosinski v. Poland) от 17 июля 2007 г., жалоба N 17373/02, § 78).

53. Европейский Суд отмечает, что право собственности первой заявительницы было признано недействительным, поскольку приватизация квартиры третьим лицом была проведена мошенническим путем. Европейский Суд замечает в этой связи, что к исключительной компетенции государства относятся определение условий и порядка отчуждения своего имущества в пользу лиц, которых оно считает имеющими на него право, и контроль соблюдения этих условий. К исключительной компетенции государства также относится легализация перехода права собственности на квартиры посредством процедуры регистрации, специально направленной на обеспечение дополнительной безопасности обладателя права собственности. При таком количестве регулятивных органов, обеспечивающих чистоту титула на квартиру, ни первая заявительница, ни иное третье лицо, покупатель квартиры, не были обязаны оценивать риск прекращения права собственности в связи с недостатками, которые должны были быть устранены в рамках процедур, специально введенных для этих целей. Упущение властей не могло оправдать последующие санкции против первой заявительницы (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гладышева против Российской Федерации", § 79).

54. Европейский Суд учитывает тот факт, что в настоящем деле судебные органы были обязаны принять во внимание, что оно касалось столкновения частных интересов. В частности, на них была возложена обязанность защищать интересы Ол., который проходил принудительное стационарное лечение в психиатрическом учреждении с 2003 года, а также имел право проживать в квартире в качестве нанимателя по договору социального найма до того, как обманным путем он был лишен его. Как установлено ранее, учитывая, что все контролирующие органы санкционировали сделки, которые привели к утрате Ол. своих имущественных прав, было бы несправедливо исправлять данный недостаток за счет первой заявительницы.

55. Наконец, Европейский Суд отмечает, что первая заявительница была лишена права собственности без какой-либо компенсации и что она не могла рассчитывать на получение иного жилья от государства. В отношении довода властей Российской Федерации о том, что утрата заявительницей права собственности могла быть смягчена посредством подачи иска в суд о возмещении ущерба против продавцов квартиры, Европейский Суд признает, что подобная возможность действительно существовала. Однако при конкретных обстоятельствах дела ясно, что возмещение убытков не могло быть переложено на лицо, допустившее мошенничество, поскольку уголовное расследование, продолжавшееся с 2006 года, не установило виновного. Учитывая, что события происходили в 2004 году, шансы найти виновного практически отсутствуют на данном этапе. Довод властей Российской Федерации может быть истолкован только как предположение о том, что свое чрезмерное индивидуальное бремя заявительница перелагает на других добросовестных индивидуальных покупателей, и Европейскому Суду трудно установить, каким образом это могло бы улучшить равновесие между общественным интересом и необходимостью защиты прав отдельных лиц.

56. Принимая во внимание все вышеизложенные факторы, Европейский Суд считает, что органы государственной власти не обеспечили надлежащей экспертизы в отношении законности сделок с недвижимым имуществом. Однако первая заявительница не должна была предполагать наличие риска того, что ее право собственности на квартиру может быть прекращено в связи с указанным бездействием со стороны государственных органов в рамках процедур, специально предназначенных для предотвращения мошенничества при совершении сделок с недвижимым имуществом. В этой связи Европейский Суд напоминает, что ошибки или просчеты государственных органов должны служить выгоде заинтересованных лиц. Иными словами, риск любой ошибки, допущенной государственным органом, должно нести государство, и эти ошибки не должны устраняться за счет заинтересованного лица (см. Постановление Европейского Суда по делу "Столярова против Российской Федерации" (Stolyarova v. Russia) от 29 января 2015 г., жалоба N 15711/13, § 49, с дальнейшими отсылками). Европейский Суд, таким образом, приходит к выводу, что прекращение права собственности первой заявительницы на квартиру и его передача городу Москве при обстоятельствах дела составляли несоразмерное и чрезмерное бремя, возложенное на нее (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гладышева против Российской Федерации", §§ 77-83).

57. Соответственно, имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

58. Заявительницы жаловались на то, что выселение или решение об их выселении представляет собой нарушение их права на уважение жилища. Они ссылались на статью 8 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

59. Власти Российской Федерации признали, что решение внутригосударственных судов о выселении заявительниц составляло вмешательство в их права, предусмотренные статьей 8 Конвенции. Они полагали, что такое вмешательство было законным, преследовало законную цель защиты прав лиц, имеющих право на социальное жилье, и было соразмерно этой цели.

60. Заявительницы настаивали на своих жалобах.

61. Однако с учетом вывода, сделанного в контексте статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (см. §§ 2-3 настоящего Постановления), Европейский Суд полагает, что отсутствует необходимость рассматривать вопрос о том, имело ли место в настоящем деле нарушение требований статьи 8 Конвенции (см. mutatis mutandis Постановление Европейского Суда по делу "Гюлер и Угур против Турции" (Guler and Uрur v. Turkey) от 2 декабря 2014 г., жалобы NN 31706/10 и 33088/10, §§ 58-59).

III. Применение статьи 41 Конвенции

62. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

63. Первая заявительница требовала выплаты 7 115 000 рублей в качестве компенсации материального ущерба и 30 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

64. Власти Российской Федерации оспаривали эти суммы как излишние, необоснованные и чрезмерные.

65. Европейский Суд учитывает, что он установил нарушение прав первой заявительницы, предусмотренных статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции. Он полагает, что существует очевидная причинно-следственная связь между установленным нарушением и ущербом, причиненным первой заявительнице.

66. Европейский Суд напоминает, что обычно приоритетом при применении статьи 41 Конвенции является restitutio in integrum, поскольку от властей государства-ответчика ожидается осуществление возмещения последствий нарушения таким способом, чтобы восстановить, насколько это возможно, положение, существовавшее до нарушения (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Пьерсак против Бельгии" (Piersack v. Belgium) (статья 50) от 26 октября 1984 г., § 12, Series A, N 85, Постановление Европейского Суда по делу "Тчитчинадзе против Грузии" (Tchitchinadze v. Georgia) от 27 мая 2010 г., жалоба N 18156/05, § 69, Постановление Европейского Суда по делу "Фенер Рум Патриклиги" (Вселенский патриархат) против Турции" (Fener Rum Patrikliрi (Ecumenical Patriarchy) v. Turkey) (справедливая компенсация) от 15 июня 2010 г., жалоба N 14340/05, § 35, § 198, Постановление Европейского Суда по делу "Стойчева против Болгарии" (Stoycheva v. Bulgaria) от 19 июля 2011 г., жалоба N 43590/04). Соответственно, надлежащим образом учитывая свои выводы в настоящем деле и тот факт, что первая заявительница не получила компенсации за утрату права собственности на квартиру во время внутригосударственного разбирательства, Европейский Суд считает, что наиболее целесообразной формой возмещения было бы восстановление титула первой заявительницы на квартиру. Таким образом, первая заявительница была бы поставлена, насколько это возможно, в положение, эквивалентное тому, в котором она находилась бы, если бы нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции не было бы допущено (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гладышева против Российской Федерации", § 106). В качестве альтернативы, если власти Российской Федерации более не владеют квартирой или если она была отчуждена иным образом, они должны гарантировать, что первая заявительница получит равноценную квартиру.

67. Кроме того, Европейский Суд не сомневается в том, что первая заявительница испытала страдание и разочарование в связи с лишением ее имущества. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявительнице 5 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную сумму.

B. Судебные расходы и издержки

68. Первая заявительница также требовала компенсации судебных расходов и издержек, понесенных во внутригосударственных судах и в Европейском Суде. В частности, она утверждала, что судебные издержки, понесенные ею во внутригосударственном разбирательстве, составляли 70 000 рублей, а при разбирательстве дела в Европейском Суде - 6 000 евро. Она также потратила 5 000 рублей на экспертную оценку стоимости квартиры.

69. Власти Российской Федерации просили Европейский Суд отклонить требование заявительницы о компенсации судебных расходов и издержек, понесенных во внутригосударственном разбирательстве, поскольку они считали его не имеющим отношения к делу, рассматриваемому Европейским Судом. Они отметили, что некоторые расходы не были подтверждены соответствующими квитанциями.

70. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле с учетом представленных документов и вышеизложенных критериев Европейский Суд считает разумным присудить первой заявительнице 2 100 евро.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

71. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд:

1) объявил единогласно жалобу Поняевой на нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции приемлемой для рассмотрения по существу, а жалобу, поданную в соответствии с этим положением другими заявительницами - неприемлемой;

2) постановил шестью голосами "за" при одном - "против", что имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции;

3) постановил единогласно, что отсутствует необходимость в рассмотрении приемлемости или существа жалобы на основании статьи 8 Конвенции;

4) постановил шестью голосами "за" при одном - "против", что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции обеспечить адекватными средствами полную реституцию титула первой заявительницы на квартиру. В качестве альтернативы, если власти более не владеют квартирой или если она была отчуждена иным образом, власти государства-ответчика должны гарантировать, что первая заявительница получит равноценную квартиру;

(b) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить первой заявительнице следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты:

(i) 5 000 евро (пять тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму, подлежащие переводу в рубли по курсу, действующему на день выплаты;

(ii) 2 100 евро (две тысячи сто евро), а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на первую заявительницу в связи с указанной суммой, в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

5) отклонил единогласно оставшуюся часть требований первой заявительницы о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 17 ноября 2016 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Абел Кампуш Секретарь Секции Суда

Андраш Шайо Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда к Постановлению прилагается особое мнение судьи Андраша Шайо.

Особое мнение судьи Андраша Шайо

В настоящем деле и схожих с ним (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аленцева против Российской Федерации" (Alentseva v. Russia), жалоба N 31788/06* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2017. N 3 (примеч. редактора).), и Постановление Европейского Суда по делу "Пчелинцева и другие против Российской Федерации" (Pchelintseva and Others v. Russia), жалоба N 47724/07 и другие* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2017. N 11 (примеч. редактора).)) Европейский Суд расширил ответственность органов власти и, соответственно, государства в контексте статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Я испытываю трудности в понимании подобного подхода и поэтому при всем уважении вынужден не согласиться с ним.

В настоящем деле Ол., наниматель жилья, утратил право на проживание в квартире в ходе лечения в психиатрической больнице. Неустановленному лицу, действующему на основании поддельной доверенности, удалось незаконно продать приватизированную квартиру третьим лицам, которые продали ее заявительнице. Эта покупка была аннулирована по решению суда, поскольку первая сделка была мошеннической, иными словами, поскольку Ол. не стал владельцем. Было вынесено решение о возвращении имущества в собственность города Москвы. Заявительница продолжает проживать в данной квартире.

В предыдущем деле (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гладышева против Российской Федерации") Европейский Суд установил нарушение в сопоставимом случае. В том деле утверждалось, что, поскольку подделка документов произошла в контексте различных актов государственной регистрации, органы государственной власти должны были обнаружить ее. Поэтому ответственность за приватизацию и другие сделки по передаче имущества, которые в результате привели к лишению имущества первоначального владельца, а именно города Москвы, должно было нести государство, которое не может истребовать обратно свое имущество* (* В настоящем деле предполагалось, что О.И., который имел право на проживание и право на получение квартиры в порядке приватизации, также утратил свои права и жилье (см. статью 8 Конвенции в отношении права на жилище).).

Такой подход поднимает ряд вопросов:

1. Подход Европейского Суда не учитывает принцип caveat emptor* (* Caveat emptor (лат.) - пусть покупатель будет осмотрителен (примеч. переводчика).) и возлагает обязанность на продавца, утверждая, что государство как продавец имеет публичные правовые обязанности. Это, однако, не может изменить правило caveat emptor, которое применяется в Российской Федерации. Европейский Суд придерживается иной точки зрения: "первая заявительница не должна была предполагать наличие риска того, что ее право собственности на квартиру может быть прекращено в связи с указанным бездействием со стороны государственных органов в рамках процедур, специально предназначенных для предотвращения мошенничества при совершении сделок с недвижимым имуществом" (см. § 56 настоящего Постановления). Иными словами, Европейский Суд полагает, что правило caveat emptor применимо.

Из этого следует, что, вопреки прецедентному праву, Европейский Суд берет на себя полномочия определять, что составляет собственность, невзирая на то, что представляет собой имущественное требование во внутригосударственном законодательстве. Это законодательство гласит, что покупатель несет определенные риски, и тот факт, что объем имущественных прав ограничен, не учитывается: Европейский Суд как будто бы говорит, что покупка подразумевает меньшие риски, независимо от внутригосударственного законодательства. Между прочим, при этом он не учитывает более двух тысяч лет традиций римского права.

После этой серии постановлений у Европейского Суда будут возникать трудности при отклонении жалоб недовольных покупателей по всей Европе, которые приобрели имущество у мошенников, и утверждающих, что власти не заметили мошенничества или, возможно, какое-либо введение в заблуждение. Подход, который относится к покупке квартиры, являвшейся однажды собственностью Департамента жилищной политики, будет применяться ко всем актам купли-продажи недвижимости.

2. Статья 302 Гражданского кодекса Российской Федерации признает различные исключения из правила caveat emptor, направленные на защиту добросовестных приобретателей. Хотя у меня есть серьезные сомнения в добросовестности некоторых покупателей (приобретающих ниже рыночной цены), мне приходится принимать правовую квалификацию внутригосударственных судов, которые признали заявительницу добросовестной приобретательницей.

Постановление ссылается на толкование статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации Верховным Судом Российской Федерации: "на суд возложена обязанность установить, выразил ли собственник свою волю передать [имущество] другому лицу".

В настоящем деле внутригосударственный суд рассмотрел данный вопрос и выяснил, что владелец не был намерен передавать собственность. Было установлено, что отсутствовали условия применения статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации, как было определено Верховным Судом. Я предполагаю, что статья 302 Гражданского кодекса и ее толкование имеют большое значение в настоящем деле, так как иначе она не была бы упомянута в соответствующем законодательстве Российской Федерации. Однако данный вопрос даже не упоминается в Постановлении.

3. Вместо этого Европейский Суд создал своего рода абсолютную ответственность государственных органов, участвовавших в гражданской и имущественной регистрации. Европейский Суд не ссылался на какой-либо консенсус в Европе в этом вопросе. Я нахожу удивительным предполагать, что очевидные объективные обязанности государства по обеспечению сделок с недвижимостью и регистрации актов гражданского состояния являются позитивным обязательством государства по статье 1 Протокола N 1 к Конвенции. Конечно, "подлинно эффективное осуществление права, гарантированного этим положением, зависит не только от обязанности государства не вмешиваться, но может потребовать принятия позитивных мер защиты, особенно там, где существует прямая связь между мерами, которые заявитель вправе ожидать от властей, и эффективным осуществлением своих прав собственности" (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ёнерилдыз против Турции" (Oneryildiz v. Turkey), жалоба N 48939/99, § 134, ECHR 2004-XII).

Однако эти позитивные меры являются в основном мерами общего характера (непринятие мер по обнаружению и регистрации сейсмических волн или других мер общего характера может быть проблемой). Это позитивное обязательство не может отождествляться с позитивными обязательствами государства для защиты жизни или иных обязательств по статье 3 Конвенции в отношении бесчеловечного и унижающего достоинство обращения со стороны частных лиц, а именно для осуществления эффективной правовой системы защиты. Позитивное обязательство иметь эффективную систему расследования уголовного дела (что не влечет обязательство результата, а только средств) не может быть перенесено на защиту права собственности, с повышенными требованиями, включая обеспечение безупречной регистрации при отсутствии каких-либо ошибок.

Кроме того, в этом режиме защиты добросовестных покупателей Европейский Суд принимает на себя обязанность определить ответственность внутригосударственных властей за ошибочную регистрацию (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гладышева против Российской Федерации")* (* Лишь один пример подобных спекуляций: "Как следует из материалов дела, подделка могла быть и, в конце концов, была установлена после простого запроса в орган записи актов гражданского состояния в Калуге, чья печать была использована для подделки свидетельства о браке, и нотариусу в Москве, который предположительно удостоверил заявление М.".). Европейский Суд не должен выступать в качестве суда первой инстанции и определять факты, или того хуже, рассуждать о фактах и возможностях, особенно, когда существуют внутригосударственные средства правовой защиты, которые могли бы надлежащим образом определить ответственность представителей государства, даже если предположить, что государство несет ответственность по международному праву за такие деяния на основании статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. (Я не предполагаю, что такие вещи вообще могут существовать.)

Параграф 18 настоящего Постановления ссылается на Федеральный закон "О регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним", который предполагает экспертную оценку законности сделок* (* Согласно письменным пояснениям адвоката по делу "Дергачева против Российской Федерации" (Dergacheva v. Russia), жалоба N 3127/13, статья 9 Федерального закона "О регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" требует проведения правовой оценки. Обязанность правовой оценки вряд ли означает обязанность пригласить эксперта для проверки подлинности подписей или паспорта, если иное не предусмотрено законодательством или прецедентным правом.). Властям Российской Федерации не было предложено дать комментарий относительно значения этого положения. Законодательство предусматривает "экспертную оценку". В материалах дела отсутствуют данные, проводилась ли такая оценка или нет. Мы даже не знаем, может ли данное требование быть удовлетворено экспертизой регистрирующего органа (как во многих внутригосударственных регистрационных системах) или требуется независимая экспертиза.

Утверждение, что власти несут ответственность за принятие поддельных документов, не учитывает тот факт, что внутригосударственный суд (Тушинский районный суд) имел возможность ознакомиться с этими документами и не счел их незаконными.

Действительно, в Российской Федерации законодательство требует, чтобы государственные органы проверяли подлинность документов, представляемых при проведении сделок. Однако Верховный Суд Российской Федерации не считает это вопросом строгой ответственности. Наоборот, в деле, рассмотренном Верховным Судом и приведенном в § 30 настоящего Постановления, он принял во внимание тот факт, что информация о мошенничестве имелась в общедоступных публичных источниках (в списке лиц пропавших без вести). Только внутригосударственный суд (или законодательство) имеет возможность определять, какие публичные данные могут быть актуальными для подобных целей.

В настоящем деле отсутствуют выводы внутригосударственных органов, указывающих на недостаток внимания к регистрации сделки, и Европейский Суд не ссылается на это. Фактически отсутствуют свидетельства того, что существовали какие-либо публичные данные, указывающие на недостаток или обман, при которых следовало бы обратиться к властям. Собственно расследование началось через четыре дня после того, как заявительница приобрела квартиру.

Мне непонятно, почему обязанность расследования не относится к заявительницам в соответствии с принципом caveat emptor, хотя он является частью внутригосударственного законодательства* (* В очередной раз повторяю: предполагаемая обязанность проверки не относится к настоящему делу, поскольку отсутствуют государственный реестр, а также какие-либо данные, которые могли быть внесены в такой реестр перед покупкой.).

4. Если Европейский Суд придерживается мнения, что государство несет ответственность за действия государственных органов в вопросах регистрации, заявитель имеет право на правовую защиту в соответствии с законодательством Российской Федерации: он может предъявить иск против этих органов. Статья 53 Конституции Российской Федерации гласит: "Каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц". Как утверждали власти Российской Федерации, первая заявительница фактически подала в суд на ряд государственных органов, однако ее требования были отклонены, поскольку стороны не присутствовали на слушаниях и не просили о проведении заседания в их отсутствие. Следовательно, ее жалоба должна быть отклонена на основании неисчерпания средств внутригосударственной правовой защиты. Данный довод властей Российской Федерации просто не был рассмотрен. Европейский Суд имеет дело только со средствами правовой защиты против окончательных судебных решений и регрессными требованиями в отношении третьих (мошеннических) сторон.

5. Постановление при своей оценки пропорциональности не учитывает интересы Ол., страдающего умственным расстройством и являющегося особенно уязвимым лицом в деле. Европейский Суд признает особый интерес, но оборачивает его в пользу первой заявительницы. Отсутствие защиты интересов особенно уязвимого лица повышает ответственность государства, и поэтому интересы первой заявительницы должны преобладать над общественными интересами (в отношении социального найма) и интересами первоначального нанимателя. Однако предполагаемое отсутствие ответственности государства в отношении заявителя не снижает общественный интерес! При создании баланса различных интересов и вопреки Постановлению (см. § 56 настоящего Постановления) бремя, возложенное на заявительницу, не должно рассматриваться как наложенное исключительно ради города Москвы как первоначального владельца. Город имел эту собственность для предоставления лицу, нуждавшемуся в социальном найме. Частный интерес Ол. не упоминается при рассмотрении баланса интересов. Европейский Суд утверждал, что было бы "несправедливо" исправлять утрату жилья Ол. за счет первой заявительницы. Однако даже вывод о справедливости нуждается в мотивировке, справедливость в праве не является предметом чистого настроения. Если справедливость - это интуиция, и ей не место в законе, тогда неотрицаемое право особенно уязвимого лица на социальное жилье является, пожалуй, более важным в гуманистическом измерении, чем право на имущество, не признаваемое законом, лица, который приобрел его у мошенников.

Я считаю, что настоящее Постановление поднимает серьезные вопросы европейских положений о праве собственности и свободе усмотрения, относящихся к национальной системе, когда дело доходит до защиты социального жилья. Удивительно, что та потрясающая легкость, с которой Европейский Суд применяет широкую свободу усмотрения в вопросах экономической и социальной политики, отсутствовала в настоящем деле.