Постановление Европейского Суда по правам человека от 13 февраля 2018 г. Дело "Иващенко (Ivashchenko) против Российской Федерации" (Жалоба N 61064/10) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Иващенко (Ivashchenko)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 61064/10)

Постановление Суда

Страсбург, 13 февраля 2018 г.

По делу "Иващенко против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Хелены Ядерблом, Председателя Палаты,

Бранко Лубарды,

Луиса Лопеса Герра,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Георгия А. Сергидеса,

Жольен Шуккинг, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 23 января 2018 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 61064/10, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Юрием Николаевичем Иващенко (далее - заявитель) 18 октября 2010 г.

2. Интересы заявителя представляла М. Дубровина, адвокат, практикующая в г. Новороссийске. Власти Российской Федерации были первоначально представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным, а затем его преемником в этой должности М.Л. Гальпериным.

3. Заявитель утверждал, что действия сотрудников таможни являлись незаконным и несоразмерным вмешательством в его переписку, личную жизнь и свободу выражения мнения и что внутригосударственные средства правовой защиты были неэффективны.

4. 5 октября 2011 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1983 году и проживает в г. Краснодаре.

6. Заявитель имел выданное ему как фотографу удостоверение журналиста, в котором говорилось, что он является "корреспондентом Agency.Photographer.ru". По утверждениям заявителя, он также периодически публиковал различные тексты в печатных и интернет-изданиях.

A. События 27 августа 2009 г.

7. В августе 2009 года заявитель и Д. поехали в Абхазию, чтобы подготовить репортаж с фотографиями, как он указал, о "жизни этой непризнанной республики".

8. 27 августа 2009 г. они вернулись в Российскую Федерацию, прибыв пешком на таможенный пропускной пункт в Адлере* (* Адлер - один из городских микрорайонов города Сочи, административный центр Адлерского района Сочи (примеч. редактора).). Заявитель предъявил паспорт гражданина Российской Федерации, удостоверение журналиста и таможенную декларацию, указав, что у него с собой были электронные информационные устройства (ноутбук и карты флэш-памяти). Ноутбук являлся его собственностью, он также использовал его в профессиональных целях.

9. Заявитель и Д. были досмотрены сотрудником К. В докладной записке своему начальнику, составленному 27 августа 2009 г., в 10.40, сотрудник К. пояснил, что в связи с ответами заявителя на вопросы и из-за его поведения, подробности которых не были представлены Европейскому Суду, возникла необходимость проверки информации, содержащейся в таможенной декларации заявителя путем "процедуры досмотра" (см. § 31 настоящего Постановления) предметов в его сумке и рюкзаке и "применения мер по минимизации риска в отношении профиля N 55/1000000/11062008/00228...".

10. Власти Российской Федерации предоставили Европейскому Суду письменное объяснение К., в котором говорилось следующее:

"После проведения беседы в рамках таможенного контроля и с учетом поведения [Д. и заявителя], характера их профессиональной деятельности было высказано допущение/предположение о том, что они могли иметь с собой запрещенные печатные и/или аудио- и видеоматериалы с экстремистским содержанием в своих сумках... Поскольку [заявитель] указал в своей декларации, что у него имелись электронные устройства хранения, я представил исполняющему обязанности начальника таможенного пункта письменную докладную записку о необходимости проведения досмотра [сумок заявителя] в рамках системы управления рисками и привлечения сотрудника В., специалиста по информационным технологиям. Проверка была разрешена начальником, поставившим резолюцию на моей докладной записке... Начальник санкционировал проведение проверки и уполномочил Б. и меня применить процедуру изъятия... Вышеупомянутое допущение/предположение основывалось на наличии в ноутбуке папки под названием "Экстремизм"... Данные из нее были скопированы в тот же день [на месте]... на диски DVD-RW, которые затем были запечатаны в полиэтиленовый пакет... Присутствовали [заявитель], Б. и двое понятых... Протокол изъятия содержал подробное описание скопированных данных, включая названия скопированных папок, их количество и количество файлов в каждой папке... Копирование осуществлялось сотрудником Б. Я не открывал и не копировал никаких электронных папок или файлов... Я не читал никакой "корреспонденции" (личной переписки или другого текстового материала)... Распоряжение о проведении судебной экспертизы было принято 8 сентября 2009 г. ...поскольку 27 августа 2009 г. у нас отсутствовала информация о соответствующих экспертных организациях для проведения такого рода судебных экспертиз...".

11. Власти Российской Федерации также предоставили письменные показания сотрудника Б., в которых он сообщил следующее:

"В соответствии с распоряжением о проведении проверки [N...], которое требовало изъятия и содержало пункт "иное", я скопировал данные с ноутбука [заявителя] на шесть дисков DVD-RW... поскольку у нас не было других типов дисков или электронных устройств хранения... Так как жесткий диск ноутбука имел объем около 160 Гб, и в то время у нас отсутствовали средства для быстрого копирования, я решил скопировать только папки со странными названиями. Я не читал никакой "корреспонденции" (личной переписки или другого текстового материала) в ноутбуке".

12. Как утверждали власти Российской Федерации, обнаружив в директории ноутбука электронную папку под названием "Экстремизм (для РР* (* По-видимому, имеется в виду журнал "Русский репортер".))", содержащую ряд фотографий, сотрудник таможни решил скопировать ее и некоторые другие папки с ноутбука для дальнейшего изучения экспертом, который мог бы определить, содержат ли они какую-либо информацию экстремистского характера.

13. Папка содержала семь подпапок и 180 файлов. Заявитель сделал пометку в протоколе о том, что материал был скопирован на перезаписываемые DVD-диски (таким образом, технически данные могли быть изменены, в том числе, путем добавления данных). По словам заявителя, в папке имелись несколько фотографий и pdf-копия статьи под названием "Как разжигать ненависть." о законодательстве по борьбе с экстремизмом. Статья, написанная В., была опубликована в журнале "Русский репортер" в июне 2009 года и сопровождалась фотографиями, сделанными заявителем. Автор статьи обсуждала противоречия и трудности, связанные с толкованием и применением российского антиэкстремистского законодательства со ссылкой на четыре уголовных дела по статье 282 Уголовного кодекса Российской Федерации. По утверждениям заявителя, скопированный материал включал документы и текст, касавшиеся двух этнических групп (езидов и турок-месхетинцев), на которые предположительно оказывала давление Администрация Краснодарского края (далее - краевая администрация). Например, в папке под названием "Изоляция" содержались тексты, описывающие социальные проблемы, с которыми сталкивались 37 езидских семей (со ссылками на их личные данные), подвергшиеся дискриминации со стороны краевой администрации.

14. Из протокола изъятия следует, что были скопированы 34 папки (содержащие около 480 подпапок с более чем 16 300 электронными файлами). Папки имели следующие названия (в основном на русском языке): "В движении", "Разное", "Рабочий стол", "Фотопроекты", "В дороге", "Изоляция", "Чертежи", "1 мая", "9 мая", "14 февраля", "Закон", "Экстремизм (для РР)".

15. Представляется, что данные с ноутбука были сначала скопированы на мобильный или внешний жесткий диск, а затем повторно скопированы на шесть DVD-дисков. Согласно утверждениям властей Российской Федерации информация была затем удалена с внешнего жесткого диска. Исходные данные в ноутбуке не были удалены и остались нетронутыми.

16. По словам заявителя, его ноутбук оставался у сотрудника Б. в течение нескольких часов. Предположительно, сотрудник прочитал переписку заявителя в программе обмена сообщениями ICQ и скопировал около 26 гигабайт данных, включая личную переписку заявителя, личные фотографии и пароли типа FTP* (* File Transfer Protocol - протокол передачи файлов по сети.).

17. Заявитель предоставил Европейскому Суду следующие письменные показания Д.:

"В 10.00 мы пришли на пункт пограничного контроля и предъявили наши паспорта... Затем нас отвели в зону таможенного контроля... Там сотрудники таможни попросили [заявителя] предъявить его удостоверение журналиста, как будто они знали, что оно у него есть... Сотрудник К. допросил нас о цели нашего визита в Абхазию и о нашей профессиональной и общественной деятельности... Я слышала, как сотрудник ФСБ сообщил сотрудникам таможни о необходимости "специальной проверки" наших электронных устройств хранения... Увидев ноутбук в сумке [заявителя], сотрудники таможни выразили намерение скопировать всю имеющуюся информацию... Я была (снова) допрошена о моей общественной деятельности, моих политических взглядах и о профессиональной деятельности [заявителя]... типе проделанной работы и публикациях...".

18. 9 сентября 2009 г. заявитель был проинформирован о том, что эксперту-криминалисту было поручено составить отчет о том, содержали ли данные, скопированные с его ноутбука, запрещенные "экстремистские" материалы.

19. В ноябре 2009 года эксперт вернул DVD-диски сотрудникам таможни, указав без объяснения причин, что провести экспертизу не представляется возможным. В декабре 2009 года было подано ходатайство о проведении экспертизы в другой организации. По-видимому, эти эксперты пришли к выводу, что данные не содержали экстремистских материалов. Как утверждает заявитель, DVD-диски с данными были переданы ему в ноябре 2011 года.

B. Судебное разбирательство

20. Тем временем заявитель возбудил судебное разбирательство в соответствии с главой 25 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее - ГПК РФ), оспаривая документы и действия должностных лиц таможенных органов, принятые в отношении него.

21. Решением суда от 25 января 2010 г. Прикубанский районный суд г. Краснодара отклонил его жалобы. Суд указал следующее:

"Ноутбуки, устройства хранения, фото- и видеокамеры должны рассматриваться как "товары" по смыслу статьи 11 Таможенного кодекса. Все товары должны представляться для проверки таможенными органами в соответствии со статьей 14 кодекса... Таможенные органы имеют право брать образцы продукции на экспертизу... и использовать технические устройства для ускорения проверок... Данные ноутбука заявителя были скопированы для целей экспертизы в соответствии с Указом Президента [Российской Федерации] N 310 о борьбе с проявлениями фашизма и политического экстремизма* (* Так в тексте оригинала Постановления. Имеется в виду Указ Президента Российской Федерации от 23 марта 1995 г. N 310 "О мерах по обеспечению согласованных действий органов государственной власти в борьбе с проявлениями фашизма и иных форм политического экстремизма в Российской Федерации", см. далее § 35 настоящего Постановления (примеч. редактора).)... При таких обстоятельствах тот факт, что взятые на экспертизу образцы представляли собой все соответствующие данные, является оправданным...".

22. Заявитель обжаловал решение, утверждая, что при рассмотрении дела судом первой инстанции не были учтены требования статей 8 и 10 Конвенции, в частности, требование о том, что должно быть установлено, что любое вмешательство государственных органов власти является "необходимым в демократическом обществе" и соразмерным преследуемой законной цели. Он привел примеры из прецедентной практики Европейского Суда, касающейся изъятия печатных материалов и электронных устройств, которое негативно сказывается на сохранении профессиональной тайны. Заявитель также оспаривал следующее:

(a) соблюдение Указа Президента [Российской Федерации] N 310 не представлялось возможным без фактического прочтения чьей-либо корреспонденции и другой личной информации, что нарушало конституционное право на защиту тайны переписки и других сообщений. Статья 55 Конституции допускает ограничения прав граждан только на основании федерального закона, а указ, о котором идет речь, является подзаконным актом и не может вводить дополнительные ограничения конституционных прав;

(b) суд первой инстанции отметил, что ноутбуки, карты флэш-памяти и тому подобное являлись "товаром" для целей таможенного законодательства. Однако изъятие образцов проводилось в отношении содержащейся в них информации, а не в отношении носителей или контейнеров информации ("товаров"). Доступ к этой информации, тем не менее, может быть разрешен только на основании постановления суда, как это предусмотрено в статье 23 Конституции;

(c) в своих "письменных объяснениях" суду кассационной инстанции заявитель настаивал на том, что в ходе разбирательства в соответствии с главой 25 ГПК РФ на государственный орган возлагается бремя доказывания законности и обоснованности его действий. Однако суд первой инстанции не потребовал от таможенного органа сослаться на конкретное правовое положение, разрешающее его должностным лицам изучать электронные данные. По словам заявителя, представитель таможенного органа отказался в ходе слушания разъяснить конкретное содержание рисков в отношении заявителя, сославшись на тот факт, что соответствующая информация была засекречена и предназначалась только для внутреннего пользования. Однако инструкция Федеральной таможенной службы от 2004 года разрешала таможенный досмотр только в тех случаях, когда соответствующая характеристика риска предусматривала такой вид действий (см. также § 37 настоящего Постановления).

23. 22 апреля 2010 г. Краснодарский краевой суд оставил решение без изменения, в основном воспроизведя мотивировку нижестоящего суда следующим образом.

"В соответствии со статьями 403 и 408 Таможенного кодекса таможенные органы выполняют задачи и функции, возложенные на них федеральным и иным законодательством... и имеют право применять меры, предусмотренные Таможенным кодексом для обеспечения соблюдения таможенного законодательства...

В статье 11 Таможенного кодекса товары (для целей таможенного законодательства) определяются как движимое имущество, перемещаемое через таможенную границу. Они включают в себя ноутбуки, карты флэш-памяти, фотокамеры, видеокамеры, печатные материалы и тому подобное. Статья 14 кодекса гласит, что все такие товары подлежат таможенному оформлению и таможенному контролю. Статья 123 кодекса предусматривает, что товары должны декларироваться при перемещении через таможенную границу. Статья 124 кодекса предусматривает, что декларация делается путем подачи письменного заявления или иным образом... Перемещение товаров физическими лицами для личного пользования установлено главой 23 Таможенного кодекса и Постановлениями Правительства N 715 от 27 ноября 2003 г. и N 718 от 29 ноября 2003 г. Статья 13 кодекса предусматривает, что товары, запрещенные к ввозу в Россию, должны быть вывезены из России.

Письмом от 16 июля 2008 г. Федеральная таможенная служба перечислила товары, запрещенные к ввозу на территорию Российской Федерации... В письме от 3 мая 2006 г. этот орган перечислил товары, которые должны быть заявлены таможне.

Порядок и виды таможенных проверок описаны в главах 34-37 кодекса. Статья 358 кодекса предусматривает, что таможенные проверки основываются на принципе выборочности и, как правило, должны ограничиваться такими формами контроля, которые достаточны для обеспечения соблюдения таможенного законодательства... При выборе формы контроля используется система управления рисками, основанная на эффективном использовании ресурсов для предотвращения нарушений законодательства... Под риском понимается вероятность несоблюдения таможенного законодательства Российской Федерации.

При проведении таможенного контроля таможенному органу разрешается изымать образцы товаров, которые необходимы для дальнейшей оценки. Соответствующая процедура определена в статье 383 кодекса и приказе таможенного органа от 23 декабря 2003 г. N 1519. При проведении таможенного досмотра органу разрешается использовать технические средства для ограничения времени проведения такого досмотра, перечень и порядок их применения определены статьей 388 кодекса и приказом таможенного органа от 29 октября 2003 г. N 1220...

Приказ от 10 ноября 1995 г. N 677 таможенного органа ("О мерах по пресечению перемещения через таможенную границу Российской Федерации запрещенных печатных и аудиовизуальных материалов") не противоречит действующему таможенному законодательству и не отменен, поскольку действующий Таможенный кодекс содержит статью 13, касающуюся запретов и ограничений на перемещение товаров через границу...

Учитывая вышеизложенное, суд соглашается с судом первой инстанции, что таможенный досмотр был разрешен и осуществлялся в рамках процедур таможенного контроля и что данные были скопированы в соответствии с Указом Президента РФ от 23 марта 1995 г. N 310... Пункт 2 указа четко требует от таможенных органов "задерживать и привлекать к установленной действующим законодательством ответственности лиц, распространяющих печатную продукцию, кино-, фото-, аудио- и видеоматериалы, направленные на пропаганду фашизма, возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни"...

Статья 383 кодекса, касающаяся минимального количества образцов, была соблюдена, поскольку информация, взятая для этого, не была однородной. Таким образом, при отборе образцов необходимо было взять с устройства весь объем информации...

Кроме того, он отметил, что в соответствии со статьей 10 Таможенного кодекса информация, полученная должностными лицами таможенных органов, может быть использована исключительно для целей таможенного законодательства...

Должностные лица таможни не имеют права разглашать эту информацию или передавать ее третьим лицам, за исключением случаев, предусмотренных кодексом или иным законодательством...".

24. Как представляется, заявитель впоследствии не подвергался уголовному, административному или иному преследованию в связи с данными, полученными таможенными органами с его ноутбука.

II. Соответствующие законодательство Российской Федерации и правоприменительная практика

A. Конституция Российской Федерации

25. Часть 2 статьи 23 Конституции Российской Федерации устанавливает, что каждый имеет право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. Ограничение этого права допускается только на основании судебного решения.

26. Статья 29 Конституции Российской Федерации защищает свободу мысли и слова и запрещает пропаганду или агитацию, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду. Каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом.

27. Статья 55 Конституции Российской Федерации предусматривает, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

B. Таможенный кодекс Российской Федерации от 28 мая 2003 г. (действовавший до 2010 года) и соответствующие правовые положения

28. Статья 11 Таможенного кодекса Российской Федерации (далее - ТК РФ) определяет "товары" как любое перемещаемое через таможенную границу движимое имущество, а также перемещаемые через таможенную границу отнесенные к недвижимым вещам транспортные средства. Согласно статье 130 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) любое имущество, не являющееся недвижимым (например, деньги), должно быть отнесено к движимому имуществу.

29. Все товары и транспортные средства, перемещаемые через таможенную границу, подлежат таможенному оформлению и таможенному контролю в порядке и на условиях, которые предусмотрены ТК РФ. Требования таможенных органов не могут служить препятствием для перемещения товаров и транспортных средств через таможенную границу и осуществления деятельности в области таможенного дела в большей степени, чем это минимально необходимо для обеспечения соблюдения актов таможенного законодательства (статья 14 ТК РФ). Согласно статье 13 ТК РФ все товары, запрещенные в соответствии с законодательством Российской Федерации к ввозу на таможенную территорию Российской Федерации, подлежат немедленному вывозу с таможенной территории Российской Федерации, если иное не предусмотрено указанным кодексом или иными федеральными законами.

30. Статья 358 ТК РФ устанавливает принципы проведения таможенных проверок, а именно, что при проведении таможенного контроля таможенные органы исходят из принципа выборочности и, как правило, ограничиваются только теми формами таможенного контроля, которые достаточны для обеспечения соблюдения таможенного законодательства Российской Федерации. При выборе форм таможенного контроля используется система управления рисками. При этом под риском понимается вероятность несоблюдения таможенного законодательства Российской Федерации. Система управления рисками основывается на эффективном использовании ресурсов таможенных органов для предотвращения нарушений таможенного законодательства Российской Федерации, которые, кроме прочего, затрагивают другие важные интересы государства, обеспечение соблюдения которых возложено на таможенные органы. Таможенные органы применяют методы анализа рисков для определения товаров, транспортных средств, документов и лиц, подлежащих проверке, и степени такой проверки.

31. Формами таможенного контроля являются проверка документов и сведений, устный опрос, получение пояснений, таможенное наблюдение, таможенный осмотр товаров и транспортных средств, таможенный досмотр и проверки (статья 366 ТК РФ). Таможенный досмотр связан со снятием пломб, печатей и иных средств идентификации товаров, вскрытием упаковки товаров или грузового помещения транспортного средства либо емкостей, контейнеров и иных мест, где находятся или могут находиться товары (статья 372 ТК РФ). Таможенный досмотр проводится в присутствии декларанта, за исключением некоторых случаев, связанных, например, с перемещением товаров в почтовых отправлениях.

32. Статья 378 ТК РФ устанавливает, что экспертиза товаров или документов, содержащих сведения о товарах, назначается в случаях, если при осуществлении таможенного контроля для разъяснения возникающих вопросов необходимы специальные познания. Должностное лицо таможенного органа при проведении таможенного контроля вправе брать пробы или образцы товаров, необходимые для исследования (статья 383 ТК РФ). Декларанты вправе присутствовать при взятии проб или образцов товаров должностными лицами таможенных органов и обязаны оказывать содействие (ibid.).

33. Как установлено Постановлением Правительства Российской Федерации от 2 февраля 2005 г. "О порядке применения средств и методов контроля при осуществлении пропуска лиц, транспортных средств, грузов, товаров и животных через Государственную границу Российской Федерации", "досмотр" включает в себя обследование товаров в целях предупреждения и пресечения нарушений норм федерального законодательства и международных договоров Российской Федерации (пункт 14 постановления).

34. Приказ Федеральной таможенной службы от 23 декабря 2003 г. N 1519, действовавший в период, относившийся к обстоятельствам дела, регламентировал детали в отношении досмотра, однако не касался взятия образцов электронных данных.

35. Указ Президента Российской Федерации от 23 марта 1995 г. N 310 "О мерах по обеспечению согласованных действий органов государственной власти в борьбе с проявлениями фашизма и иных форм политического экстремизма в Российской Федерации" предусматривает следующее:

"В Российской Федерации участились случаи разжигания социальной, расовой, национальной и религиозной розни, распространения идей фашизма. Антиконституционная деятельность экстремистски настроенных лиц и объединений приобретает все более широкие масштабы и дерзкий характер; создаются незаконные вооруженные и военизированные формирования; нарастает угроза сращивания последних с некоторыми профсоюзными, коммерческими, финансовыми, а также криминальными структурами.

Эти крайне опасные явления в жизни нашего общества создают угрозу основам конституционного строя, ведут к попранию конституционных прав и свобод человека и гражданина, подрывают общественную безопасность и государственную целостность Российской Федерации.

Нельзя допустить, чтобы рост политического экстремизма привел к срыву очередных выборов в органы государственной власти и органы местного самоуправления, препятствовал свободному волеизъявлению избирателей, влиял на разрешение трудовых конфликтов, оказывал давление на те или иные государственные и муниципальные органы.

Деятельность политических экстремистов, многие из которых открыто заявляют об идейном родстве с национал-социализмом, используют фашистские или схожие с ними лозунги, атрибутику и символику, глубоко оскорбляет хранимую россиянами память о жертвах Великой Отечественной войны и чувства ветеранов. В год 50-летия Победы над гитлеровской Германией подобные действия являются особенно вызывающими...

Являясь гарантом Конституции Российской Федерации, прав и свобод человека и гражданина, в целях обеспечения стабильности конституционного строя, общественной безопасности, сохранения государственной целостности Российской Федерации, на основании статей 13, 15, 80 и 82 Конституции Российской Федерации и статьи 22 Международного пакта о гражданских и политических правах постановляю...

2. Министерству внутренних дел Российской Федерации, Федеральной службе контрразведки Российской Федерации, Государственному таможенному комитету Российской Федерации, Федеральной пограничной службе Российской Федерации в пределах предоставленной им компетенции силами подчиненных органов: задерживать и привлекать к установленной действующим законодательством ответственности лиц, распространяющих печатную продукцию, кино-, фото-, аудио- и видеоматериалы, направленные на пропаганду фашизма, возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни; принимать меры к изъятию такой печатной продукции и материалов...

6. Рекомендовать Верховному Суду Российской Федерации: обобщить судебную практику применения правовых норм, устанавливающих ответственность граждан, общественных объединений и средств массовой информации за нарушения гарантированного Конституцией Российской Федерации равенства прав и свобод человека и гражданина; дать разъяснения содержащихся в действующем законодательстве понятий и терминов, касающихся ответственности за действия, направленные на возбуждение социальной, расовой, национальной и религиозной розни...".

36. Приказ Федеральной таможенной службы от 10 ноября 1995 г. N 677 в период, относившийся к обстоятельствам дела, гласил:

"Во исполнение Указа Президента Российской Федерации от 23.03.95 N 310 "О мерах по обеспечению согласованных действий органов государственной власти в борьбе с проявлением фашизма и иных форм политического экстремизма в Российской Федерации" в части, касающейся таможенного дела, приказываю:

1. Начальникам региональных таможенных управлений и таможен принять действенные меры по пресечению перемещения через таможенную границу Российской Федерации, в том числе через границу с государствами - участниками СНГ, печатной продукции, кино-, фото-, аудио и видеоматериалов (далее - печатные и аудиовизуальные материалы), направленных на пропаганду фашизма, возбуждение социальной, расовой, национальной и религиозной розни.

В этих целях создать в таможенных органах в составе отделов, производящих досмотр товаров и транспортных средств, группы или выделить инспекторов...

2. ...руководствоваться статьей 20 Таможенного кодекса [от 18 июня 1993 г.].* (* Статья 20 Таможенного кодекса от 18 июня 1993 г. устанавливала, что ввоз в Российскую Федерацию и вывоз из Российской Федерации отдельных товаров и транспортных средств могут быть запрещены исходя из соображений государственной безопасности, защиты общественного порядка, нравственности населения, жизни и здоровья человека и исходя из других интересов Российской Федерации на основании актов законодательства Российской Федерации и международных договоров Российской Федерации.)"

37. В своих объяснениях власти Российской Федерации приложили Инструкцию Федеральной таможенной службы от 11 января 2008 г. "О действиях должностных лиц таможенных органов при подготовке и рассмотрении проектов профилей рисков, применении профилей рисков при таможенном контроле, их актуализации и отмене". Она, очевидно, заменила предыдущую инструкцию от 2004 года и в настоящее время утратила силу. В период, относившийся к обстоятельствам дела, данная инструкция предусматривала, что таможенный досмотр может быть проведен при наличии информации о возможном правонарушении в области таможенного дела или обоснованных предположений о том, что заявленные сведения о товарах и транспортных средствах являются недостоверными (пункт 68 данной инструкции). Если должностное лицо считает необходимым провести таможенный досмотр на основании информации, изложенной в ориентировке, либо имеет собственные обоснованные предположения о том, что заявленные сведения о товарах и транспортных средствах могут быть недостоверными, то он подготавливает докладную записку на имя своего непосредственного руководителя (пункт 71 данной инструкции). Последний накладывает резолюцию о согласии либо отказе в проведении таможенного досмотра (пункт 73 инструкции).

38. Вследствие письма от 16 июля 2008 г. Федеральной таможенной службы ввоз печатной продукции, кино-, фото-, аудио- и видеоматериалов, направленных на пропаганду фашизма, возбуждение социальной, расовой, национальной и религиозной розни был запрещен (пункт 3.1.2 указанной инструкции).

C. Иные правовые положения и документы

39. Статья 1 Федерального закона от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности", действовавшая в период, относившийся к обстоятельствам дела, определяла экстремистскую деятельность и экстремизм как:

- насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации;

- публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность;

- возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни;

- пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности;

- нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;

- воспрепятствование осуществлению гражданами их избирательных прав и права на участие в референдуме или нарушение тайны голосования, соединенные с насилием либо угрозой его применения;

- воспрепятствование законной деятельности государственных органов, органов местного самоуправления, избирательных комиссий, общественных и религиозных объединений или иных организаций, соединенное с насилием либо угрозой его применения;

- пропаганду и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения;

- публичные призывы к осуществлению указанных деяний либо массовое распространение заведомо экстремистских материалов, а равно их изготовление или хранение в целях массового распространения;

- публичное заведомо ложное обвинение лица, замещающего государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации, в совершении им в период исполнения своих должностных обязанностей деяний, указанных в настоящей статье и являющихся преступлением; организация и подготовка указанных деяний, а также подстрекательство к их осуществлению; финансирование указанных деяний либо иное содействие в их организации, подготовке и осуществлении, в том числе путем предоставления учебной, полиграфической и материально-технической базы, телефонной и иных видов связи или оказания информационных услуг.

"Экстремистские материалы" в указанном законе определялись как предназначенные для обнародования документы либо информация на иных носителях, призывающие к осуществлению экстремистской деятельности либо обосновывающие или оправдывающие необходимость осуществления такой деятельности, оправдывающие практику совершения военных или иных преступлений, направленных на полное или частичное уничтожение какой-либо этнической, социальной, расовой, национальной или религиозной группы.

40. Статья 13 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ) устанавливает, что ограничение права гражданина на тайну переписки, телефонных и иных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений допускается только на основании судебного решения. Наложение ареста на почтовые и телеграфные отправления может производиться также только на основании судебного решения.

41. Статья 8 Закона "Об оперативно-розыскной деятельности" (Федеральный закон от 12 августа 1995 г. N 144-ФЗ) предусматривает, что проведение оперативно-розыскных мероприятий, которые ограничивают конституционные права человека и гражданина на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, передаваемых по сетям электрической и почтовой связи, а также право на неприкосновенность жилища, допускается на основании судебного решения. Такие меры могут осуществляться только после получения информации, что (1) было совершено уголовное преступление или оно продолжалось, или планировалось, (2) о лицах, планирующих совершить или совершающих, или совершивших уголовное преступление, или (3) о событиях или действиях, представляющих угрозу национальной, военной, экономической или экологической безопасности Российской Федерации.

Право

I. Предварительное возражение властей Российской Федерации

42. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не выполнил правило шестимесячного срока, предусмотренное пунктом 1 статьи 35 Конвенции, поскольку им не было представлено доказательств того, что он направил свое заявление в течение восьми недель после получения уведомления Европейского Суда, подтверждающего получение его первоначального письма.

43. Заявитель утверждал, что он направил формуляр жалобы 16 декабря 2010 г.

44. Как подтверждается штампом на конверте, первое письмо с жалобой было направлено в Европейский Суд 18 октября 2010 г., то есть менее чем шесть месяцев спустя после принятия решения судом кассационной инстанции по его делу (см. § 23 настоящего Постановления). Формуляр жалобы был направлен в Европейский Суд 16 декабря 2010 г., то есть в срок, установленный Европейским Судом в его уведомлении, подтверждающем получение первоначального письма заявителя. Следовательно, Европейский Суд отклоняет возражение властей Российской Федерации.

II. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

45. Заявитель жаловался, ссылаясь на статью 8 Конвенции, на то, что сотрудники таможенных органов незаконно и без каких-либо уважительных причин изучили данные, содержащиеся в его ноутбуке и в устройствах хранения информации, и скопировали электронные данные, касающиеся как его личной жизни, так и профессиональной деятельности.

46. Статья 8 Конвенции гласит:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

A. Приемлемость жалобы

47. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(a) Заявитель

48. Заявитель утверждал, что действия должностных лиц таможни составляли "вмешательство государственного органа" как в его "личную жизнь", так и в его "корреспонденцию" в рамках автономного значения, вытекающего из статьи 8 Конвенции. Это "вмешательство" было незаконным, поскольку в отношении него не было возбуждено уголовного дела и вынесено какое-либо судебное решение в нарушение статьи 23 Конституции, статьи 13 УПК РФ и статьи 8 Закона об оперативно-розыскной деятельности 1995 года (см. §§ 25, 40 и 41 настоящего Постановления). Внутригосударственные суды не сделали каких-либо существенных выводов по вопросу о законности вмешательства и не провели оценки соразмерности в отношении оспариваемого "вмешательства". Нельзя было разумно признать, что оспариваемые меры были на законных основаниях санкционированы ТК РФ (а именно его статьей 372), поскольку они касались только "досмотра" "транспортных средств, груза и товаров" (см. § 28 настоящего Постановления). Обжалуемая ситуация не попадала ни под одну из вышеперечисленных категорий. В частности, электронные данные на ноутбуке заявителя не являлись "товарами" в обычном значении этого понятия в соответствии с ГК РФ или ТК РФ.

49. Заявитель утверждал, что различные законодательные акты, примененные к нему, даже в совокупности не удовлетворяли требованию "качества закона", вытекающему из прецедентной практики Европейского Суда в отношении "вмешательства", касающейся как статьи 8, так и статьи 10 Конвенции. В частности, Указ Президента Российской Федерации от 23 марта 1995 г. N 310 (см. § 35 настоящего Постановления) не являлся частью основного законодательства (а именно федерального закона) и имел меньшее юридическое значение, что не являлось достаточным в соответствии с Конституцией (см. §§ 25 и 27 настоящего Постановления) для законного "вмешательства" в основные права и свободы. Кроме того, данный указ был сформулирован в общих выражениях и чрезвычайно широко и в любом случае не мог служить ориентиром для действий таможенного органа в такой ситуации, как в деле заявителя, то есть в отношении электронных данных.

50. Не было доказано, что "вмешательство" преследовало какие-либо законные цели, и не было убедительно продемонстрировано, что оно являлось "необходимым в демократическом обществе". Заявитель не подвергался уголовному преследованию и на законных основаниях пересек Государственную границу. По состоянию на 27 августа 2009 г. власти не выдвинули каких-либо доводов, касающихся необходимости установления того, содержал ли ноутбук заявителя какие-либо "экстремистские материалы". Это объяснение было предоставлено лишь впоследствии. Действия сотрудников таможенного органа были мотивированы лишь обнаружением папки с названием "Экстремизм" в ноутбуке заявителя. Это не оправдывало мер, принятых первоначально для доступа к ноутбуку. Властями Российской Федерации не было указано, какая часть данных представляла собой угрозу для национальной безопасности, общественной безопасности или экономического благосостояния страны. Копирование данных заявителя не носило избирательного характера и включало копирование различной личной и профессиональной информации.

51. Наконец, заявитель отмечал, что имелась возможность оспорить действия государственных должностных лиц путем судебного разбирательства в соответствии с главой 25 УПК РФ, что и было им сделано. Однако внутригосударственные суды не осуществили адекватной оценки того негативного воздействия, которое действия должностных лиц оказали на право заявителя на уважение его личной жизни и корреспонденции или на его право на свободу слова. В частности, они не выполнили оценку того, были ли действия должностных лиц соразмерны какой-либо конкретной законной цели.

(b) Власти Российской Федерации

52. Власти Российской Федерации согласились с тем, что проверка и копирование материалов заявителя представляли собой "вмешательство государственного органа" в "личную жизнь" заявителя. Они отрицали, что было допущено какое-либо прочтение или копирование "корреспонденции" заявителя. Фотографии, сделанные заявителем и послужившие основанием для процедуры копирования, не могут являться такой "корреспонденцией" по смыслу пункта 1 статьи 8 Конвенции. Сотрудники таможни не читали личную переписку, не копировали электронные письма, пароли для доступа к Facebook или Skype. Соответственно, заявитель не исполнил бремя доказывания наличия какого-либо "вмешательства" в этой связи.

53. Власти Российской Федерации настаивали на том, что таможенный досмотр сумок заявителя и "взятие образцов" "товаров" не были случайными, поскольку они были проведены после изучения его таможенной декларации, а также в связи с его поведением и ответами на вопросы сотрудника таможни. Действия заявителя вызвали обоснованное подозрение "в отношении соблюдения им действующего законодательства". Последующие действия основывались на конкретном профиле рисков, что затем оправдало применение определенных мер. Каждый профиль рисков содержит объективные критерии, которые могут определять необходимость принятия некоторых мер в каждом конкретном случае. Таможенный досмотр и взятие образцов данных с ноутбука заявителя являлись необходимыми мерами для сведения к минимуму риска, вытекающего из конкретного профиля. Кроме того, сотрудник таможни представил докладную записку своему начальнику до проверки багажа заявителя.

54. Наличие папки с фотографиями под названием "Экстремизм" являлось законным основанием для дальнейших действий со стороны сотрудников таможни, включая копирование электронных данных в отношении фотографий. Сотрудники таможни не смогли принять иные меры, и закон требовал от них получения экспертного заключения относительно наличия "экстремистских материалов". Заявитель не высказал каких-либо возражений относительно копирования данных или их содержания. Заявитель лишь выразил обеспокоенность тем, что дополнительная информация, не связанная с ним, может быть скопирована на DVD-диски, содержащие его фотографии. Последующее использование скопированной информации строго ограничивалось потребностями экспертизы.

55. Власти Российской Федерации также утверждали, что внутригосударственное законодательство содержит ряд гарантий против злоупотреблений или противоправных действий со стороны таможенных органов. Конституция Российской Федерации прямо ограничивает вмешательство в неприкосновенность личной жизни людей ситуациями, когда это необходимо для достижения законной цели и предписано федеральным законом (например, ТК РФ). Досмотр и копирование материалов заявителя были санкционированы статьями 372 и 383 ТК РФ и более подробно регламентированы в соответствующих правовых актах, включая приказы, изданные Федеральной таможенной службой. Эти положения наделяют сотрудников таможни соответствующими и в достаточной степени ограниченными полномочиями при отсутствии необходимости получения судебного разрешения, которое потребовалось бы при вмешательстве в чью-либо "корреспонденцию".

56. Таможенный кодекс Российской Федерации содержит положения, ограничивающие использование частной информации, и предусматривает ответственность за нарушение этих ограничений. Аналогичные ограничения были введены и в отношении экспертов, изучавших "образцы".

57. Власти Российской Федерации предоставили некоторые статистические данные за 2009-2011 годы для демонстрации того (в отличие от выводов Европейского Суда в Постановлении по делу "Гиллан и Куинтон против Соединенного Королевства" (Gillan and Quinton v. United Kingdom), жалоба N 4158/05, § 84, ECHR (извлечения)), что досмотр и процедура изъятия образцов в связи с подозрениями о наличии экстремистских и других запрещенных материалов в электронном виде применяются редко (например, материалы, касающиеся религиозной организации "Свидетели Иеговы" или саентологов, различные виды товаров или материалов, демонстрирующих нацистскую символику или упоминающих их в каких-либо контекстах).

58. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель располагал эффективными средствами правовой защиты в отношении его жалоб. Процедура судебного пересмотра в соответствии с главой 25 ГПК РФ позволяет устранить нарушения индивидуальных прав. Внутригосударственные суды рассмотрели дело заявителя по существу. Они изучили вопросы, касающиеся законности действий сотрудников таможни, и пришли к выводу, что они не нарушали права заявителя. Власти Российской Федерации приложили 14 постановлений различных российских судов по делам, которые были проиграны таможенными органами (например, незаконное взимание таможенных сборов, незаконный отказ в выпуске международного почтового отправления или незаконное удержание транспортного средства). Власти Российской Федерации утверждали, что отсутствие требования о получении разрешения суда уравновешивается наличием судебного надзора в соответствии с главой 25 ГПК РФ, которая имеет важное значение для установления законности действий государственных должностных лиц. Кроме того, на основании статьи 1070 ГК РФ можно требовать возмещения ущерба, причиненного действиями государственных должностных лиц.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Имело ли место "вмешательство государственного органа" в права заявителя, гарантированные статьей 8 Конвенции

(i) Корреспонденция

59. Заявитель утверждал, что действия сотрудников таможни представляли собой "вмешательство" в его "корреспонденцию" по смыслу пункта 1 статьи 8 Конвенции и прежде всего по смыслу статьи 23 Конституции Российской Федерации, которая требовала вынесения постановления суда при таком "вмешательстве" в корреспонденцию или "иные сообщения" (см. § 25 настоящего Постановления).

60. Во-первых, Европейский Суд отмечает, что жалоба заявителя связана с данными, содержавшимися в его ноутбуке. Отсутствуют доказательства того, что карты флэш-памяти заявителя были досмотрены или что с них были скопированы какие-либо данные.

61. Во-вторых, можно признать, что ноутбук заявителя разрешал доступ к его ICQ разговорам с другими людьми. Однако не утверждалось, был ли доступ к этой программе защищен паролем или такой пароль технически не требовался. Заявитель не указал, какая другая "корреспонденция", например электронные письма, была легко доступна для прочтения на ноутбуке (см. Постановление Европейского Суда по делу "Посевини против Болгарии" (Posevini v. Bulgaria) от 19 января 2017 г., жалоба N 63638/14, § 75). Как представляется, заявитель не должен был сообщать какой-либо пароль. Что касается довода заявителя относительно "копирования его паролей", то оно не было уточнено, и Европейский Суд не располагает достаточной информацией на данный момент о том, насколько технически осуществимо "копирование" паролей для таких учетных записей, как те, которые необходимы для электронной почты, Facebook или Skype.

62. Европейский Суд ранее устанавливал, что обыск и "изъятие" электронных данных представляют собой нарушение права на уважение "корреспонденции" по смыслу статьи 8 Конвенции (см. в отношении юридических лиц Постановление Европейского Суда по делу "Визер и компания "Бикос Бетайлигунген ГмбХ" против Австрии" (Wieser and Bicos Beteiligungen GmbH v. Austria), жалоба N 74336/01, § 45, ECHR 2007-I, Постановление Европейского Суда по делу "Компании "Винчи Конструксьон" и "Жэ-Тэ-Эм Жени Сивиль э Сервис" против Франции" (Vinci Construction and GTM Genie Civil et Services v. France) от 2 апреля 2015 г., жалобы NN 63629/10 и 60567/10* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2017. N 7 (примеч. редактора).), § 63, и Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Сервулу и Ассосиадуш - Сосиедади ди Адвогадуш, РЛ" и другие против Португалии" (Servulo and Associados - Sociedade de Advogados, RL and Others v. Portugal) от 3 сентября 2015 г., жалоба N 27013/10, § 76, см. также Постановление Европейского Суда по делу "Робатин против Австрии" (Robathin v. Austria) от 3 июля 2012 г., жалоба N 30457/06, § 39). При обстоятельствах настоящего дела и, отмечая недостаточность элементов, позволяющих сделать вывод о том, что на "корреспонденцию" заявителя негативно повлияли действия сотрудников таможни, Европейский Суд считает целесообразным сосредоточить свое внимание на понятии "личная жизнь" (см. также Постановление Европейского Суда по делу "Трабахо Руеда против Испании" (Trabajo Rueda v. Spain) от 30 мая 2017 г., жалоба N 32600/12, § 32).

(ii) Личная жизнь

63. Европейский Суд напоминает, что в соответствии с его прецедентной практикой, касающейся статьи 8 Конвенции, понятие "личная жизнь" является широким и не подлежит исчерпывающему определению. Оно охватывает также физическую и психологическую неприкосновенность лица. Понятие личной автономии является важным принципом, лежащим в основе толкования предусмотренных Конвенцией гарантий (см. Постановление Европейского Суда по делу "Претти против Соединенного Королевства" (Pretty v. United Kingdom), жалоба N 2346/02, § 61, ECHR 2002-III). Статья 8 Конвенции также защищает право на индивидуальность и личностное развитие, право на установление отношений с иными людьми и внешним миром. Она может включать в себя деятельность профессионального или делового характера. Таким образом, это сфера взаимодействия с другими, даже в общественном контексте, которая может относиться к понятию личной жизни. Существует ряд элементов, имеющих отношение к рассмотрению вопроса о том, может ли быть частная жизнь лица затронута мерами, принимаемые вне его жилища или частных владений. В этой связи разумные ожидания лица относительно неприкосновенности могут быть существенным, хотя необязательно решающим фактором (см. Постановление Европейского Суда по делу "P.G. и J.H. против Соединенного Королевства" (P.G. and J.H. v. United Kingdom), жалоба N 44787/98, §§ 56-57, ECHR 2001-IX).

64. Европейский Суд ранее признавал в контексте обыска на улице, что независимо от того, были ли обнаружены и прочитаны в каждом отдельном случае переписка или дневники или иные частные документы либо выявлены при обыске другие интимные предметы, использование полномочий по принуждению, предусмотренных законодательством, для требования от лица предоставить для тщательного обыска его одежду и личные вещи составляет явное вмешательство в право на уважение личной жизни (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гиллан и Куинтон против Соединенного Королевства", § 63).

65. В одном из недавних дел Европейский Суд счел, что имело место "вмешательство" в право заявительницы на уважение ее "личной жизни" в результате обыска ее сумки и изъятия из нее записной книжки, поскольку считалось, что она содержит информацию, имеющую отношение к уголовным расследованиям против нее (см. Постановление Европейского Суда по делу "Какучи и компания "С.К. Вирра и Конт Пад С.р.л." против Румынии" (Cacuci and S.C. Virra and Cont Pad S.r.l. v. Romania), жалоба N 27153/07, §§ 70-71, см. также Постановление Европейского Суда по делу "Амарандей и другие против Румынии" (Amarandei and Others v. Romania) от 26 апреля 2016 г., жалоба N 1443/10, § 216).

66. В деле Гиллана и Куинтона (упоминавшемся выше) Европейский Суд также сделал следующие выводы в отношении контекста досмотра пассажиров, который проводят в аэропортах или при входе в общественное здание, главным образом по соображениям безопасности:

"...64. ...[Европейскому Суду] нет необходимости принимать решение о том, является ли обыск лица и его багажа при имеющихся обстоятельствах вмешательством в права лица, предусмотренные статьей 8 Конвенции, хотя и явно оправданными по соображениям безопасности, поскольку по причинам, изложенным заявителями, ситуации не могут быть сопоставлены. Авиапассажир может считаться согласившимся на такой обыск, решив отправиться в путешествие. Авиапассажир знает, что он и его сумки подлежат досмотру перед посадкой в самолет, и у него есть свобода выбора, поскольку он может оставить личные вещи и уйти, не подвергаясь досмотру. Полномочия в части обыска по статье 44 качественно отличаются. Человек может быть остановлен в любом месте и в любое время без предварительного уведомления и без какого-либо выбора относительно того, следует ли предоставлять вещи для обыска...".

67. В настоящем деле жалоба заявителя не связана с тем, что ему задавали вопросы во время первоначальной таможенной проверки, или с тем, что сотрудники таможни обыскивали его сумки. Основная суть его жалобы заключается и состоит в досмотре его ноутбука, который продолжался несколько часов, как утверждается, без каких-либо обоснованных подозрений в совершении преступления или незаконном поведении, копировании его личных и профессиональных данных с их последующей передачей для специальной оценки и хранении его данных в течение примерно двух лет. По мнению Европейского Суда, эти действия выходят за рамки тех процедур, которые можно рассматривать как "обычные", сравнительно бесконтактные и в отношении которых обычно дается согласие. Заявитель не мог выбирать, хочет ли он, чтобы он или его вещи подверглись возможному таможенному досмотру (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гиллан и Куинтон против Соединенного Королевства", § 64).

68. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что настоящее дело касается контекста таможенного осмотра "товаров", перевозимых лицом, прибывшим на таможню декларировать вещи, а не в контексте проверок безопасности, в частности, тех, которые могут осуществляться применительно к лицу и его или ее действий до допуска в самолет, поезд и тому подобное (см. также для сравнения Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Остин и другие против Соединенного Королевства" (Austin and Others v. United Kingdom), жалоба N 39692/09 и две другие, § 59, ECHR 2012, Решение Европейского Суда по делу "Гахраманов против Азербайджана" (Gahramanov v. Azerbaijan) от 15 октября 2013 г., жалоба N 26291/06, §§ 40-41, и, mutatis mutandis, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Саади против Соединенного Королевства" (Saadi v. United Kingdom), жалоба N 13229/03, §§ 64 и 74, ECHR 2008, и Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Боулер Интернешнл Юнит" против Франции" (Bowler International Unit v. France) от 23 июля 2009 г., жалоба N 1946/06, §§ 40-47, на основании иных статей Конвенции и Протоколов к ней). По мнению Европейского Суда, предъявляя свою личность для таможенного контроля, лицо не отказывается автоматически либо иным образом от права на уважение его или ее "личной жизни" или, в зависимости от обстоятельств, его или ее права на неприкосновенность "корреспонденции".

69. Следовательно, с учетом вышеизложенных доводов Европейский Суд считает, что заявитель может ссылаться на право на уважение его "личной жизни" и что имело место "вмешательство" в его право в соответствии со статьей 8 Конвенции.

70. Такое вмешательство не противоречит пункту 2 статьи 8 Конвенции, только если оно "предусмотрено законом", преследует одну или несколько законных целей, перечисленных в пункте 2 этого положения Конвенции, и необходимо в демократическом обществе для их достижения.

(b) Было ли вмешательство оправдано

(i) Общие принципы

71. Европейский Суд напоминает, что выражение "предусмотрено законом" не только требует, чтобы оспариваемая мера имела "определенные основания" во внутригосударственном законодательстве, что следует понимать в его "материальном", а не "формальном" смысле. В сфере, охватываемой формальным законодательством, "закон" представляет собой действующие нормативные акты в толковании компетентных судов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Сосьете Кола эст" и другие против Франции" (Societe Colas Est and Others v. France), жалоба N 37971/97, § 43, ECHR 2002-III). "Закон" может включать в себя принятие законодательных актов более низкого уровня и, например, мер регулирования, принимаемых профессиональными регулирующими органами в рамках независимых нормотворческих полномочий, делегированных им парламентом (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Компания "Санома Эйтгеверс Б.В." против Нидерландов" (Sanoma Uitgevers B.V. v. Netherlands) от 14 сентября 2010 г., жалоба N 38224/03, § 83).

72. Кроме того, выражение "в соответствии с законом" (а также "предписанное законом" в статье 10 Конвенции) требует, чтобы оспариваемая мера была совместима с принципом верховенства права, который прямо упомянут в Преамбуле к Конвенции и воплощен в объекте и цели статьи 8 Конвенции. Таким образом, закон должен быть надлежащим образом доступен заинтересованному лицу и предсказуем, то есть сформулирован с достаточной точностью, позволяя лицу регулировать свои действия, при необходимости после соответствующей консультации.

73. Чтобы внутригосударственное законодательство отвечало этим требованиям, оно должно предусматривать меры правовой защиты от произвольного вмешательства публичных властей в права, гарантированные Конвенцией. Если бы исполнительная власть пользовалась пределами усмотрения в неограниченной степени в вопросах, затрагивающих основные права, это противоречило бы принципу верховенства права - одному из основных принципов демократического общества, воплощенных в Конвенции. Следовательно, закон должен предусматривать с достаточной ясностью пределы полномочий, которыми наделены компетентные органы, и способ их реализации (см. в отношении статьи 8 Конвенции в контексте скрытых мер по наблюдению и данных, собранных властями, Постановление Европейского Суда по делу "Мэлоун против Соединенного Королевства" (Malone v. United Kingdom) от 8 августа 1984 г., § 67, Series A, N 82, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ротару против Румынии" (Rotaru v. Romania), жалоба N 28341/95, § 55, ECHR 2000-V, и на основании иных статей Конвенции и/или в ином контексте Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хасан и Чауш против Болгарии" (Hasan and Chaush v. Bulgaria), жалоба N 30985/96, § 84, ECHR 2000-XI, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Маэстри против Италии" (Maestri v. Italy), жалоба N 39748/98, § 30, ECHR 2004-I, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Компания "Санома Эйтгеверс Б.В." против Нидерландов", § 82, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гиллан и Куинтон против Соединенного Королевства", § 77, и Постановление Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации" (Lashmankin and Others v. Russia) от 7 февраля 2017 г., жалоба N 57818/09 и 14 других* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2018. N 1 (примеч. редактора).), § 411). Степень точности, требуемая от внутригосударственного законодательства, которое не может в любом случае предусматривать каждую возможность, зависит в значительной степени от содержания рассматриваемого документа, сферы его применения, количества и статуса лиц, которым он адресован (см., например, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хэшмен и Хэррап против Соединенного Королевства" (Hashman and Harrup v. United Kingdom), жалоба N 25594/94, § 31, ECHR 1999-VIII).

74. В этой связи наличие достаточных процессуальных гарантий может быть особенно актуальным, по крайней мере и наряду с другими факторами, в отношении характера и степени рассматриваемого вмешательства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "P.G. и J.H. против Соединенного Королевства", § 46). В различном контексте статьи 8 Конвенции Европейский Суд подчеркивал, что меры, затрагивающие фундаментальные права человека, подлежат определенной форме состязательного разбирательства в независимом органе, уполномоченном рассматривать причины для принятия такого решения, а также соответствующие доказательства (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аль-Нашиф против Болгарии" (Al-Nashif v. Bulgaria) от 20 июня 2002 г., жалоба N 50963/99, § 123, Постановление Европейского Суда по делу "X против Финляндии" (X v. Finland), жалоба N 34806/04, §§ 220-222, ECHR 2012 (извлечения), Постановление Европейского Суда по делу "Олександр Волков против Украины" (Oleksandr Volkov v. Ukraine), жалоба N 21722/11, § 184, ECHR 2013, и Постановление Европейского Суда по делу "Котий против Украины" (Kotiy v. Ukraine) от 5 марта 2015 г., жалоба N 28718/09, §§ 68-70, см. также Постановление Европейского Суда по делу "Милошевич и другие против Сербии" (Milojevic and Others v. Serbia) от 12 января 2016 г., жалоба N 43519/07 и две другие, § 64).

75. Вышеизложенные соображения в части "качества закона" могут совпадать с аналогичными вопросами, анализируемыми в части "необходимое в демократическом обществе" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Устинова против Российской Федерации" (Ustinova v. Russia) от 8 ноября 2016 г., жалоба N 7994/14* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2017. N 9 (примеч. редактора).), § 44). Европейский Суд напоминает, что, если внутригосударственные органы пользуются широкими пределами усмотрения, процессуальные гарантии, доступные лицу, имеют особое значение при определении того, вышли ли власти государства-ответчика за пределы своего усмотрения при создании регулятивной базы. В частности, Европейский Суд должен рассмотреть вопрос о том, являлся ли справедливым процесс принятия решений, повлекший меры вмешательства, и обеспечивал ли он надлежащее уважение интересов, гарантированных лицу Конвенцией (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чапмен против Соединенного Королевства" (Chapman v. United Kingdom), жалоба N 27238/95, § 92, ECHR 2001-I, см. также в ином контексте Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хаттон и другие против Соединенного Королевства" (Hatton and Others v. United Kingdom), жалоба N 36022/97, § 99, ECHR 2003-VIII, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Фернандес Мартинес против Испании" (Fernandez Martinez v. Spain), жалоба N 56030/07, § 147, ECHR 2014 (извлечения), Постановление Европейского Суда по делу "Лю против Российской Федерации (N 2)" (Liu v. Russia) (N 2) от 26 июля 2011 г., жалоба N 29157/09* (* См.: там же. 2012. N 8 (примеч. редактора).), §§ 85 и 86, Постановление Европейского Суда по делу "Габлишвили против Российской Федерации" (Gablishvili v. Russia) от 26 июня 2014 г., жалоба N 39428/12* (* См.: там же. 2015. N 1 (примеч. редактора).), § 48, Постановление Европейского Суда по делу "Ефименко против Российской Федерации" (Yefimenko v. Russia) от 12 февраля 2013 г., жалоба N 152/04* (* См.: там же. 2014. N 1 (примеч. редактора).), §§ 146-150, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", § 418).

76. Что касается отдельно обысков и изъятия или иных мер (особенно в контексте получения вещественных доказательств в определенных уголовных разбирательствах), необходимо оценить, были ли мотивы, приведенные в оправдание таких мер, относимыми и достаточными, и соблюдался ли принцип пропорциональности (см. Постановление Европейского Суда по делу "Каменцинд против Швейцарии" (Camenzind v. Switzerland) от 16 декабря 1997 г., § 45, Reports of Judgments and Decisions 1997-VIII, с дальнейшими отсылками). Что касается последнего пункта, Европейский Суд должен прежде всего обеспечить, чтобы соответствующее законодательство и практика предоставляли лицам "адекватные и эффективные гарантии против злоупотреблений". Несмотря на пределы усмотрения, которые Европейский Суд признает за Договаривающимися Государствами в этой области, он должен проявлять особую бдительность в тех случаях, когда органы власти уполномочены в соответствии с внутригосударственным законодательством санкционировать и проводить обыски без судебного разрешения (см. также Постановление Европейского Суда по делу "Гуцановы против Болгарии" (Gutsanovi v. Bulgaria), жалоба N 34529/10, § 220, ECHR 2013 (извлечения)). Для обеспечения защиты отдельных лиц от произвольного вмешательства властей в осуществление их прав, гарантированных статьей 8 Конвенции, необходимы правовые рамки и очень строгие ограничения таких полномочий. Кроме того, Европейский Суд должен рассмотреть конкретные обстоятельства каждого дела, чтобы определить, было ли данное вмешательство в конкретном деле пропорциональным преследуемой цели (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Каменцинд против Швейцарии", § 45).

(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

77. Что касается требования о том, что "вмешательство" должно быть "предусмотрено законом", Европейский Суд напоминает прежде всего, что толковать и применять внутригосударственное законодательство должны в первую очередь внутригосударственные органы, особенно судебные власти (см. Постановление Европейского Суда по делу "Крюслин против Франции" (Kruslin v. France) от 24 апреля 1990 г., § 29, Series A, N 176-A, Постановление Европейского Суда по делу "Копп против Швейцарии" (Kopp v. Switzerland) от 25 марта 1998 г., § 59, Reports 1998-II, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Компания "Centro Europa 7 S.r.l." и Ди Стефано против Италии" (Centro Europa 7 S.r.l. and Di Stefano v. Italy) жалоба N 38433/09, § 140, ECHR 2012, см. также Постановление Европейского Суда по делу "Компания Delfi AS против Эстонии" (Delfi AS v. Estonia), жалоба N 64569/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 11 (примеч. редактора).), § 127, ECHR 2015).

 Формальная законность

78. Прежде всего, что касается формальной законности (в смысле соблюдения правил внутригосударственного законодательства), Европейский Суд отклоняет как необоснованные доводы заявителя о том, что (i) оспариваемые меры нарушали законодательство Российской Федерации в отсутствие расследования уголовного преступления или меры в рамках закона об оперативно-розыскной деятельности и/или (ii) в отсутствие предварительного судебного разрешения (см. §§ 25, 40 и 41 настоящего Постановления). Второй аргумент заявителя касался предположительно непредвиденного применения положений, касавшихся таможенного досмотра "товаров и транспортных средств", и таможенной процедуры "изъятия образцов товаров" для досмотра и копирования электронных данных с его ноутбука.

79. Внутригосударственные суды не прояснили вопроса о применимости части 2 статьи 23 Конституции Российской Федерации, которая защищает право на тайну или неприкосновенность частной "корреспонденции" или "иных сообщений" и требует разрешения суда на наложение ограничений на это право. Суды Российской Федерации также не сделали каких-либо конкретных выводов в отношении прав заявителя, защищаемых статьей 23 Конституции Российской Федерации или статьей 8 Конвенции. В отсутствие каких-либо выводов на внутригосударственном уровне Европейский Суд не может прийти к какому-либо заключению в отношении формального соблюдения законодательства Российской Федерации в этой связи.

80. В то же время Европейский Суд отмечает, что внутригосударственные суды лишь сослались на статью 11 ТК РФ, который определяет товары для целей таможенного законодательства в качестве движимого имущества, перемещаемого через таможенную границу, чтобы потом сделать вывод о том, что такие товары, как ноутбуки, карты памяти, фотоаппараты, видеокамеры, печатные материалы и тому подобное подпадают под понятие "товар" (см. §§ 21, 23 и 28 настоящего Постановления). Это послужило основанием для утверждения впоследствии, что данные "товары" на законных основаниях могут подвергаться процедуре отбора образцов без какого-либо дальнейшего рассмотрения контекста, когда таможня досматривает нематериальное цифровое содержимое (например, электронные данные, составляющие информацию или изображения), доступ к которому осуществляется путем "вскрытия" "контейнера" (ноутбука) (см. §§ 31 и 33 настоящего Постановления). В Европейском Суде власти Российской Федерации попытались дополнить данный вывод ссылками на другие положения законодательства Российской Федерации, такие как ГК РФ. Однако эти положения не являлись частью внутригосударственной оценки и в любом случае, как представляется, не обеспечивают достаточно прочной правовой основы для копирования электронных данных в контексте таможенного досмотра. С учетом мотивировочной части решений внутригосударственных судов Европейский Суд не убежден в том, что значения соответствующих положений ТК РФ ("федерального закона" по смыслу статьи 55 Конституции Российской Федерации, упомянутой в § 27 настоящего Постановления) и другие правовые нормы представляют собой предсказуемое толкование внутригосударственного права и обеспечивают правовую основу для копирования электронных данных, содержащихся в документах, находящихся в таком "контейнере", как ноутбук.

Защита от произвола и адекватные гарантии

81. Однако Европейский Суд отмечает, что основная направленность жалобы заявителя по существу связана с недостаточной правовой защитой от произвольного вмешательства как в отношении санкционирования, так и в отношении осуществления интрузивных мер (см. краткое изложение соответствующих принципов в §§ 73-74 настоящего Постановления). По мнению Европейского Суда и по причинам, изложенным ниже, не доказано, что гарантии, предоставленные законодательством Российской Федерации, составляют реальное ограничение широких полномочий исполнительной власти, предлагающее лицу адекватную защиту против произвольного вмешательства.

- Административная процедура

82. Европейский Суд соглашается с утверждением властей Российской Федерации о том, что полномочия для проведения досмотра и процедур изъятия образцов действительно ограничиваются конкретным контекстом таможенного контроля и лицами, пересекающими Государственную границу Российской Федерации. Европейский Суд также принял к сведению довод властей Российской Федерации, в соответствии с которым именно начальник таможенного пункта уполномочен разрешать своим сотрудникам проводить досмотр и изъятие образцов. Однако Европейский Суд не убежден в том, что на этапе выдачи разрешения существовало четкое требование, согласно которому досмотр и в первую очередь копирование соответствовали требованию какой-либо оценки пропорциональности меры (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гиллан и Куинтон против Соединенного Королевства", § 80, где полномочия на задержание и обыск дополнительно подлежали оперативному подтверждению государственным секретарем и судебному пересмотру).

83. В отношении подхода, основанного на профилировании рисков, принятого сотрудниками таможни Российской Федерации, и соответствующей инструкции 2008 года (см. §§ 30 и 37 настоящего Постановления) власти Российской Федерации, возможно, предполагали, что данный подход обеспечивает гарантии от произвольного "вмешательства" со стороны сотрудников таможни. Со своей стороны Европейский Суд ссылается в этой связи на решение суда кассационной инстанции по делу заявителя о том, что таможенный контроль должен основываться на принципе выборочности и, как правило, должен ограничиваться такими формами контроля, которые являются достаточными для обеспечения соблюдения таможенного законодательства. Было также указано, что при проведении досмотра таможенному органу разрешается брать образцы товаров, которые необходимы для дальнейшей оценки. Однако как решения внутригосударственного суда, так и доводы властей Российской Федерации в Европейском Суде ограничивались общими утверждениями о подходе, основанном на профилировании рисков, и не уточняли, каким образом он применялся к заявителю. Фактически при рассмотрении действий сотрудников таможни суды даже не ссылались на вышеупомянутую инструкцию. Кроме того, ссылка на управление рисками (включая профилирование рисков) не затрагивает вопроса о масштабном копировании данных с ноутбука заявителя, что составляло основу настоящей жалобы. Европейский Суд не упускает из виду, что внутригосударственные суды отметили, что масштабное копирование было "необходимо" из-за неоднородности "товаров" для изъятия образцов, каковыми являлись электронные данные в настоящем деле. По мнению Европейского Суда, электронное устройство обычно содержит различные типы электронных файлов (текст, фотографии, видео и другие), и что их содержание может варьироваться даже в пределах одного и того же типа файла. В дополнение к вышеупомянутым доводам, касающимся правовой основы в настоящем деле, очевидно, что обычный подход к изъятию таможенными органами образцов "товаров" был неадекватным в отношении электронных данных (см. также § 80 настоящего Постановления).

84. Далее отмечается, что заявитель указал, что "вмешательство" было неоправданным, поскольку он не подвергался уголовному расследованию или каким-либо мерам в соответствии с Законом об оперативно-розыскной деятельности. Тем не менее Европейский Суд не убежден в том, что во избежание произвола сотруднику таможни было необходимо иметь обоснованное подозрение в преступной деятельности в строгом смысле (как нарушающей Уголовный кодекс Российской Федерации), что является объективным основанием для подозрения конкретного лица в участии в "преступной" деятельности при определенных обстоятельствах в той или иной ситуации в целом. Для сравнения Европейский Суд напоминает, что также можно усмотреть обоснованное вмешательство в права, гарантированные статьей 8 Конвенции, в отношении способа обыска и изъятия или аналогичных мер в иных ситуациях, кроме как в контексте расследования уголовного дела, в связи с противоправным поведением, наказуемым в соответствии с другими процедурами (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Дельта Пекарни А.С." против Чешской Республики" (Delta Pekarny A.S. v. Czech Republic) от 2 октября 2014 г., жалоба N 97/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2017. N 7 (примеч. редактора).), §§ 80-83).

85. Однако, как представляется, всеобъемлющая мера, примененная в настоящем деле, не должна основываться на каком-либо разумном подозрении в том, что какое-либо лицо, заполняющее таможенную декларацию, совершило правонарушение, а именно правонарушение, предусмотренное антиэкстремистским законодательством, относящимся к настоящему делу. Действительно, в ТК РФ различные процедуры взаимосвязаны с необходимостью "обеспечения соблюдения таможенного законодательства". В настоящем деле речь идет об одном конкретном контексте, в котором условное "несоблюдение" связано с запретом, предусмотренным Указ Президента Российской Федерации от 23 марта 1995 г. N 310 и приказом Федеральной таможенной службы от 10 ноября 1995 г. N 677, а также статьей 13 ТК РФ 2003 года (см. §§ 29, 35-36 настоящего Постановления). Очевидное отсутствие какой-либо необходимости в наличии обоснованного подозрения в совершении преступления усугубляется тем фактом, что внутригосударственные власти, в конечном счете, суды, рассматривавшие дело, не пытались определить и применить такие понятия, как "пропаганда фашизма", "социальная, расовая, этническая или религиозная вражда" к любому из установленных фактов. Кроме того, отмечается, что названный указ Президента Российской Федерации, как представляется, касается таких мер, как "задержание и привлечение к ответственности" лиц, "которые распространяли" материалы вышеуказанного содержания. Не было высказано предположения о том, что сотрудникам таможни были даны какие-либо отдельные инструкции или указания относительно урегулирования ситуаций, связанных с потенциальными prima facie* (* Prima facie (лат.) - на первый взгляд, по первому впечатлению (примеч. редактора).) "экстремистскими материалами", и в отношении обращения с электронными данными в этом контексте.

86. В контексте настоящего дела Европейский Суд не убежден доводом властей Российской Федерации, согласно которому тот факт, что заявитель возвращался из страны с особым статусом, сам по себе являлся достаточным основанием для проведения тщательного изучения и копирования его электронных данных в связи с возможным "экстремистским" содержанием.

87. В ситуациях, когда лицо находится на таможенном пункте после прибытия в страну (тем более, через такие пункты въезда, как таможенные пункты для автомобилей или лиц, путешествующих пешком, как в настоящем деле), то принимая во внимание пределы усмотрения, предоставляемые государству-ответчику в таможенном контексте, особенно важно установить, имелись ли впоследствии средства правовой защиты, и предоставляли ли они надлежащие гарантии.

- Судебное рассмотрение

88. Хотя осуществление полномочий по досмотру и изъятию образцов подлежало судебному разбирательству в соответствии с главой 25 ГПК РФ, широта этих полномочий была такова, что заявитель столкнулся с огромными трудностями, доказывая, что действия сотрудников таможни были незаконными, неоправданными или иным образом нарушали законодательство Российской Федерации (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гиллан и Куинтон против Соединенного Королевства", § 80).

89. Европейский Суд ссылается на свои выводы по статье 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 11 Конвенции в деле "Лашманкин и другие против Российской Федерации" (упоминавшемся выше, § 356), которые также касались процедуры судебного разбирательства на основании главы 25 ГПК РФ. В частности, Европейский Суд отметил следующее:

а) сфера судебного надзора ограничивалась рассмотрением законности оспариваемого административного акта или меры. В соответствии с главой 25 ГПК РФ единственный существенный вопрос, рассматриваемый внутригосударственными судами, заключался в том, были ли законными оспариваемые действия. Из толкования Верховным Судом Российской Федерации применимых норм следует, что "законность" понималась как соблюдение правил компетенции, процедуры и содержания. Существенно то, что Верховный Суд Российской Федерации прямо указал, что суды не вправе оценивать обоснованность действий или решений властей, принятых в пределах их дискреционных полномочий. Отсюда следует, что суды не были обязаны согласно закону рассматривать вопросы "пропорциональности" и "необходимости в демократическом обществе", в частности, отвечало ли оспариваемое решение настоятельной общественной необходимости, и было ли оно пропорционально любым преследуемым законным целям, принципам, лежащим в основе анализа жалобы Европейским Судом в соответствии со статьей 11 Конвенции;

(b) в любом случае анализ судебных решений, проведенный в деле "Лашманкин и другие против Российской Федерации", демонстрирует, что даже в тех делах, в которых российские суды рассматривали вопрос о том, был ли обоснован отказ в согласовании места, времени или способа проведения публичного мероприятия, они не признали, что эти дела затрагивали конфликт между правом на свободу собраний и иными правомерными интересами, и не сопоставили их. Баланс интересов, по-видимому, сместился в пользу защиты других интересов, таких как права и свободы лиц, не участвовавших в мероприятиях, способом, который затруднял смещение равновесия в пользу свободы собраний. Европейский Суд заключает, что на практике суды Российской Федерации не применяли стандарты, которые соответствовали принципам, воплощенным статье 11 Конвенции, и не использовали тесты "пропорциональности" и "необходимости".

90. По мнению Европейского Суда, такая оценка применима к контексту неблагоприятных решений и действий сотрудников таможенных органов в отношении копирования электронных данных, оспариваемых заявителем в ходе судебного разбирательства. Изучив доводы сторон, Европейский Суд не находит оснований отступать от вышеупомянутой оценки (см. аналогичную формулировку в Постановлении Европейского Суда по делу "Полякова и другие против Российской Федерации" (Polyakova and Others v. Russia) от 7 марта 2017 г., жалоба N 35090/09 и три другие* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 8 (примеч. редактора).), §§ 110-114, что касается обжалования в судебном порядке в отношении посещения осужденных членами семей, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Устинова против Российской Федерации", §§ 51-52, в связи с постановлением о выдворении иностранного гражданина). В частности, Европейский Суд отмечает, что, помимо отличий предмета настоящего дела, несколько примеров благоприятных внутригосударственных решений, приложенных властями Российской Федерации (см. § 58 настоящего Постановления), были ограничены выводами о формальной незаконности в части несоблюдения некоторых установленных требований внутреннего законодательства, например, касающихся компетенции таможенного органа, соблюдения определенных процедур и сроков. Данные решения не содержат конкретных доводов, соответствующих рассмотренным выше вопросам в контексте статьи 8 Конвенции в отношении уважения "личной жизни" заявителя.

91. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что судебное разбирательство в рамках главы 25 ГПК РФ в настоящем деле было проведено в свете соответствующего материального законодательства, такого, как ТК РФ, который послужил основой для "вмешательства". Власти Российской Федерации не доказали, что это законодательство добавляло что-либо для установления правовых рамок с целью выяснения того, действительно ли "вмешательство" было "необходимо в демократическом обществе".

92. Европейский Суд считает, что обстоятельства настоящего дела свидетельствуют об определенных недостатках внутригосударственной нормативно-правовой базы. Власти Российской Федерации, включая суды, были не обязаны приводить и не приводили соответствующие и достаточные основания для оправдания "вмешательства" в рассматриваемом деле. В частности, внутригосударственные власти не сочли целесообразным выяснять, были ли оспариваемые меры направлены на достижение какой-либо фактической законной цели, например той, о которой упоминали власти Российской Федерации. Был лишь сделан вывод, что выявление возможных "экстремистских материалов" требуется Указом Президента Российской Федерации 1995 года. Ни на каком этапе и никоим образом не был признан относящимся к делу тот факт, что заявитель имел при себе журналистские материалы (см. также выводы на основании статьи 10 Конвенции).

Вывод

93. Таким образом, Европейский Суд в дополнение к выводам, сделанным в § 80 настоящего Постановления, в отношении формальной законности приходит к заключению, что властями государства-ответчика не было убедительно продемонстрировано, что соответствующее законодательство и практика обеспечивали надлежащие и эффективные гарантии против злоупотреблений в ситуации применения метода выборочного изъятия образцов относительно электронных данных, содержащихся в электронном устройстве (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гиллан и Куинтон против Соединенного Королевства", § 87).

94. Следовательно, они не соответствовали "закону", и из этого следует, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции.

95. Вышеуказанные выводы освобождают Европейский Суд от необходимости рассматривать вопрос о том, были ли соблюдены другие требования пункта 2 статьи 8 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение статьи 10 Конвенции

96. Заявитель утверждал, что ситуация, на которую он жаловался, также привела к отдельному нарушению его свободы слова, а именно его свободы получать и распространять информацию и идеи.

97. В соответствующих частях статья 10 Конвенции предусматривает следующее:

"1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ...

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц...".

A. Доводы сторон

1. Заявитель

98. Заявитель утверждал, что действия сотрудников таможни были равносильны "вмешательству государственного органа" в его свободу слова, включая его свободу получать и распространять информацию и идеи "независимо от государственных границ". Заявитель утверждал, что при пересечении границы он предъявил паспорт и удостоверение журналиста. Копируя данные с ноутбука, власти также скопировали его "пароли доступа к FTP" на несколько профессиональных серверов, таких как Agency.Photographer.ru

99. Оспариваемое "вмешательство" не преследовало никакой законной цели и не было "необходимо в демократическом обществе". Заявитель выступал в качестве журналиста и высказал свое мнение посредством фотосъемки и подготовки текстов для публикации в печатных и интернет-изданиях. В частности, заявитель в то время работал над фоторепортажем о жизни простых людей в Абхазии и перспективах экономического развития этого региона. Данная тема представляла значительный общественный интерес, в том числе, с точки зрения финансовой и военной помощи со стороны властей Российской Федерации. Внутригосударственные суды не провели никакой оценки соразмерности вмешательства.

2. Власти Российской Федерации

100. Власти Российской Федерации утверждали, что отсутствовало "вмешательство со стороны государственного органа" в соответствии со статьей 10 Конвенции, поскольку ни 27 августа 2009 г., ни позднее заявитель не был признан виновным в каком-либо преступлении или ином правонарушении, ему не было запрещено публиковать материалы, скопированные материалы не были конфискованы и не было раскрыто никаких конфиденциальных источников. Действия сотрудников таможни ограничивались проверкой и копированием некоторых данных на основании обоснованных подозрений в том, что они могут содержать экстремистские материалы. Их действия не имели "сдерживающего эффекта" по отношению к свободе журналиста придерживаться и выражать свое мнение. В настоящем деле не могло быть и не являлось решающим для сотрудников таможни то обстоятельство, что заявитель являлся фотожурналистом. К заявителю не обращались и ему не угрожали из-за его профессионального статуса. Выражение "независимо от границ" в статье 10 Конвенции в настоящем деле не имеет никакого значения.

101. Даже если признать, что имело место "вмешательство со стороны государственной власти", такое вмешательство было относительно незначительным. Оно было законным и преследовало цели, перечисленные в пункте 2 статьи 10 Конвенции. "Вмешательство" было соразмерно этим целям, в частности, по тем же причинам, что и в отношении статьи 8 Конвенции. Власти Российской Федерации считали, что прецедентная практика Европейского Суда, касающаяся защиты журналистских источников, не могла быть применима в настоящем деле.

B. Мнение Европейского Суда

102. Европейский Суд находит, что жалоба на нарушение статьи 10 Конвенции связана с жалобой на нарушение статьи 8 Конвенции. Однако с учетом конкретных утверждений заявителя, а также характера и сферы выводов Европейского Суда в соответствии со статьей 8 Конвенции (см. также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гиллан и Куинтон против Соединенного Королевства", § 90, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", §§ 350-360) Европейский Суд считает, что отсутствует необходимость рассматривать ее отдельно по существу.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьями 8 и 10 Конвенции

103. Наконец, заявитель по существу жаловался на то, каким образом проводилось судебное разбирательство настоящего дела. Сторонам было предложено представить доводы в соответствии со статьей 13 Конвенции, которая гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в... Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

104. Заявитель утверждал, что действия государственных должностных лиц могут быть оспорены и фактически были оспорены в порядке судебного разбирательства в соответствии с главой 25 ГПК РФ. Однако внутригосударственные суды не приступили к адекватной оценке того негативного воздействия, которое действия должностных лиц оказали на его право на уважение его личной жизни и корреспонденции или на его право на свободу выражения мнений. В частности, они не провели оценку того, были ли действия должностных лиц соразмерны какой-либо конкретной законной цели.

105. Власти Российской Федерации настаивали на том, что заявитель имел доступ к эффективным внутригосударственным средствам правовой защиты в отношении своей жалобы. Процедура судебного разбирательства в соответствии с главой 25 ГПК РФ позволяет устранить нарушения индивидуальных прав. Суды Российской Федерации рассмотрели дело заявителя по существу. Они рассмотрели вопросы, касающиеся законности, и пришли к выводу, что действия сотрудников таможни не нарушали его прав. Заявитель также мог подать гражданский иск в соответствии со статьей 1070 ГК РФ.

106. Однако с учетом конкретных утверждений заявителя, а также характера и выводов Европейского Суда в соответствии со статьей 8 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", §§ 350-360) Европейский Суд полагает, что жалоба на основании статьи 13 Конвенции является приемлемой для рассмотрения по существу, но считает, что отсутствует необходимость рассматривать ее отдельно по существу.

V. Применение статьи 41 Конвенции

107. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

108. Заявитель требовал выплаты 3 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

109. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не обосновал наличия причинно-следственной связи между предполагаемыми вредом и нарушениями Конвенции.

110. Европейский Суд присуждает заявителю 3 000 евро, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную выше сумму.

B. Судебные расходы и издержки

111. Заявитель также требовал выплаты 2 805 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных во внутригосударственных судах и в Европейском Суде.

112. Власти Российской Федерации выразили сомнение в подлинности договора между заявителем и его представителем, в частности, в отношении услуг, предположительно оказанных на внутригосударственном уровне. Власти Российской Федерации также отмечали, что требуемые суммы являлись чрезмерными и что почтовые расходы были подтверждены лишь частично.

113. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле, принимая во внимание представленные ему документы и вышеуказанные критерии, Европейский Суд считает разумным присудить заявителю 1 700 евро в качестве возмещения издержек по всем основаниям, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя в связи с указанной суммой.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

114. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобы на нарушение статей 8, 10 и 13 Конвенции приемлемыми для рассмотрения по существу;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции;

3) постановил, что отсутствует необходимость отдельно рассматривать жалобу по существу в соответствии со статьей 10 Конвенции;

4) постановил, что отсутствует необходимость отдельно рассматривать жалобу по существу в соответствии со статьей 13 Конвенции;

5) постановил, что:

(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты:

(i) 3 000 евро (три тысячи евро) в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму;

(ii) 1 700 евро (одну тысячу семьсот евро) в качестве компенсации судебных расходов и издержек, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя в связи с указанной суммой;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

6) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 13 февраля 2018 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.