Определение Конституционного Суда РФ от 20 декабря 2018 г. N 3247-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Гранкиной Светланы Александровны на нарушение ее конституционных прав статьей 15, пунктом 1 статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, подпунктом 14 пункта 1 статьи 31 Налогового кодекса Российской Федерации и частью первой статьи 401.15 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, С.М. Казанцева, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,

рассмотрев вопрос о возможности принятия жалобы гражданки С.А. Гранкиной к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, установил:

1. Приговором суда гражданка С.А. Гранкина была признана виновной в совершении преступления, предусмотренного пунктом "б" части второй статьи 199 УК Российской Федерации, освобождена от назначенного наказания в связи с актом об амнистии, гражданский иск налогового органа к заявительнице о возмещении причиненного преступлением вреда был оставлен без удовлетворения. Определением суда апелляционной инстанции приговор суда в части разрешения гражданского иска был отменен, требования налогового органа к С.А. Гранкиной о возмещении причиненного преступлением вреда в размере налоговой задолженности ранее возглавляемой заявительницей организации были удовлетворены. В передаче кассационных жалоб С.А. Гранкиной на указанное судебное постановление для рассмотрения в судебном заседании судов кассационной инстанции, в том числе Верховного Суда Российской Федерации, было отказано. Письмом заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации заявительнице было сообщено об отсутствии оснований для отмены постановления судьи Верховного Суда Российской Федерации и передачи кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции. Отраженные в постановлениях судов апелляционной и кассационной инстанций выводы основывались в том числе на фактическом прекращении деятельности ранее руководимой заявительницей организации и том, что С.А. Гранкина являлась ее директором и единственным учредителем (участником).

В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации С.А. Гранкина оспаривает конституционность следующих законоположений:

статьи 15 ГК Российской Федерации, в соответствии с которой лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков, если законом или договором не предусмотрено возмещение убытков в меньшем размере (пункт 1); под убытками понимаются расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение его имущества (реальный ущерб), а также неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода); если лицо, нарушившее право, получило вследствие этого доходы, лицо, право которого нарушено, вправе требовать возмещения наряду с другими убытками упущенной выгоды в размере не меньшем, чем такие доходы (пункт 2);

пункта 1 статьи 1064 ГК Российской Федерации, согласно которому, в частности, вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред;

подпункта 14 пункта 1 статьи 31 Налогового кодекса Российской Федерации, устанавливающего, какие иски (заявления) налоговые органы вправе предъявлять в суды общей юрисдикции, Верховный Суд Российской Федерации или арбитражные суды;

части первой статьи 401.15 УПК Российской Федерации, определяющей, что основаниями отмены или изменения приговора, определения или постановления суда при рассмотрении уголовного дела в кассационном порядке являются существенные нарушения уголовного и (или) уголовно-процессуального закона, повлиявшие на исход дела, либо выявление данных, свидетельствующих о несоблюдении лицом условий и невыполнении им обязательств, предусмотренных досудебным соглашением о сотрудничестве.

По мнению заявительницы, положения статьи 15, пункта 1 статьи 1064 ГК Российской Федерации и подпункта 14 пункта 1 статьи 31 Налогового кодекса Российской Федерации противоречат статьям 2, 15 (часть 1), 17 (часть 3), 18, 45, 46 (часть 1), 49 (часть 1) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации в той мере, в какой они позволяют взыскивать в пользу государства вред, причиненный налоговым преступлением, с гражданина, уголовное дело в отношении которого прекращено вследствие акта об амнистии, и не учитывать при этом, что организация, привлеченная к налоговой ответственности за неуплату налога, является действующей и погашает образовавшуюся задолженность на основании решения налогового органа.

Также С.А. Гранкина полагает, что положение части первой статьи 401.15 УПК Российской Федерации не соответствует статьям 2, 15 (часть 1), 45, 46 (часть 1), 118 (часть 2), 120 (части 1 и 2) и 126 Конституции Российской Федерации, поскольку ввиду неопределенности, в частности отсутствия в нем указания на возможность вынесения решения об отмене постановлений нижестоящих судов с учетом прямого действия Конституции Российской Федерации, позволяет суду кассационной инстанции оставлять в силе приговор, определение или постановление суда, вынесенные до принятия Конституционным Судом Российской Федерации постановления, которым выявлен конституционно-правовой смысл норм, подлежащий применению в приговоре, определении или постановлении нижестоящих судов.

2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные материалы, не находит оснований для принятия данной жалобы к рассмотрению.

Согласно пункту 3 статьи 43 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" Конституционный Суд Российской Федерации принимает решение об отказе в принятии обращения к рассмотрению в случае, если по предмету обращения ранее им было вынесено постановление, сохраняющее свою силу.

В Постановлении от 8 декабря 2017 года N 39-П Конституционный Суд Российской Федерации пришел к выводу, что статья 15, пункт 1 статьи 1064 ГК Российской Федерации и подпункт 14 пункта 1 статьи 31 Налогового кодекса Российской Федерации в их нормативном единстве не противоречат Конституции Российской Федерации, поскольку по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования эти положения:

предполагают возможность взыскания по искам прокуроров и налоговых органов о возмещении вреда, причиненного публично-правовым образованиям, денежных сумм в размере не поступивших в соответствующий бюджет от организации-налогоплательщика налоговых недоимок и пеней с физических лиц, которые были осуждены за совершение налоговых преступлений, вызвавших эти недоимки, или уголовное преследование которых в связи с совершением таких преступлений было прекращено по нереабилитирующим основаниям, при установлении всех элементов состава гражданского правонарушения, притом что сам факт вынесения обвинительного приговора не может расцениваться судом как безусловно подтверждающий их виновность в причинении имущественного вреда;

не могут использоваться для взыскания с указанных физических лиц штрафов за налоговые правонарушения, наложенных на организацию-налогоплательщика;

не допускают, по общему правилу, взыскание вреда, причиненного бюджетам публично-правовых образований, в размере подлежащих зачислению в соответствующий бюджет налогов и пеней с физических лиц, обвиняемых в совершении налоговых преступлений, до внесения в единый государственный реестр юридических лиц сведений о прекращении организации-налогоплательщика либо до того, как судом будет установлено, что данная организация является фактически недействующей и (или) что взыскание с нее либо с лиц, привлекаемых к ответственности по ее долгам, налоговой недоимки и пеней на основании норм налогового и гражданского законодательства невозможно (кроме случаев, когда судом установлено, что организация-налогоплательщик служит лишь "прикрытием" для действий контролирующего ее физического лица);

предполагают правомочие суда при определении размера возмещения вреда, причиненного бюджету публично-правового образования физическим лицом, учитывать его имущественное положение (в частности, факт обогащения в результате совершения налогового преступления), степень вины, характер уголовного наказания, а также иные существенные обстоятельства, имеющие значение для разрешения конкретного дела.

Таким образом, вопрос о конституционности статьи 15, пункта 1 статьи 1064 ГК Российской Федерации и подпункта 14 пункта 1 статьи 31 Налогового кодекса Российской Федерации в обозначенном заявительницей аспекте уже был разрешен Конституционным Судом Российской Федерации в Постановлении от 8 декабря 2017 года N 39-П.

Что же касается части первой статьи 401.15 УПК Российской Федерации, то она не предполагает, что при оценке судом кассационной инстанции вопроса о законности и обоснованности решений нижестоящих судов по предъявленному в уголовном деле гражданскому иску могут допускаться отступления от точного смысла положений Конституции Российской Федерации.

Статья 4 УПК Российской Федерации закрепляет, что при производстве по уголовному делу применяется уголовно-процессуальный закон, действующий во время производства соответствующего процессуального действия или принятия процессуального решения, если иное не установлено данным Кодексом. В частности, применительно к оценке законности и обоснованности процессуальных действий или решений, имевших место до вступления в силу этого Кодекса, применяется закон, действовавший во время производства соответствующих процессуальных действий или принятия процессуальных решений. Приведенная норма, конкретизирующая общий принцип действия закона во времени, направлена на обеспечение правовой определенности и стабильности закона (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 28 мая 2009 года N 795-О-О, от 19 октября 2010 года N 1411-О-О, от 23 октября 2014 года N 2438-О, от 16 июля 2015 года N 1600-О, от 26 мая 2016 года N 981-О, от 26 января 2017 года N 120-О, от 20 апреля 2017 года N 827-О, от 23 ноября 2017 года N 2719-О и др.).

Как неоднократно отмечал Конституционный Суд Российской Федерации, юридическим последствием решения Конституционного Суда Российской Федерации о признании неконституционными акта или его отдельных положений либо акта или его отдельных положений с учетом смысла, который им придан сложившейся правоприменительной практикой, является утрата ими силы на будущее время; с момента вступления в силу решения Конституционного Суда Российской Федерации такие акты не могут применяться и реализовываться каким-либо иным способом; обратной же силой постановление Конституционного Суда Российской Федерации обладает в отношении дел, в связи с которыми гражданином (объединением граждан) было направлено обращение в Конституционный Суд Российской Федерации, а также в отношении неисполненных решений, вынесенных до принятия этого постановления (определения от 14 января 1999 года N 4-О, от 4 декабря 2000 года N 243-О, от 5 февраля 2004 года N 78-О, от 27 мая 2004 года N 211-О, от 9 июня 2005 года N 220-О, от 29 мая 2018 года N 1344-О и др.). Если в отношении лиц, не являвшихся заявителями в деле, рассмотренном Конституционным Судом Российской Федерации, правоприменительные решения были исполнены до признания неконституционными норм, положенных в их основу, то для этих лиц действует презумпция конституционности закона, поскольку он применялся в условиях, когда вопрос о его конституционности не ставился. Такое правовое регулирование согласуется с общими принципами действия законодательства, в том числе уголовно-процессуального, во времени и направлено на обеспечение правовой определенности (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 22 апреля 2014 года N 982-О, от 17 февраля 2015 года N 249-О, от 29 сентября 2015 года N 1951-О, от 26 мая 2016 года N 1153-О, от 25 октября 2016 года N 2197-О, от 26 октября 2017 года N 2304-О, от 27 февраля 2018 года N 299-О и др.).

Соответственно, часть первая статьи 401.15 УПК Российской Федерации не может расцениваться как нарушающая права С.А. Гранкиной в обозначенном в жалобе аспекте. Установление же того, имеются ли в ее конкретном деле основания для пересмотра вынесенных судебных решений, предполагает исследование обстоятельств этого дела и к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации, как она закреплена в статье 125 Конституции Российской Федерации и статье 3 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", не относится.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктами 2 и 3 статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Гранкиной Светланы Александровны, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой, и поскольку по предмету обращения Конституционным Судом Российской Федерации ранее было вынесено постановление, сохраняющее свою силу.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Председатель Конституционного Суда Российской Федерации

В.Д. Зорькин