Раздел III. Судебная практика Свердловского областного суда

Раздел III. Судебная практика Свердловского областного суда

I. Споры, вытекающие из трудовых правоотношений

1. При возложении на работодателя обязанности организовать расследование обстоятельств и причин возникновения профессионального заболевания извещение об установлении заключительного диагноза профессионального заболевания (отравления) следует направлять в центр госсанэпиднадзора по последнему месту работы пострадавшего, где и проводится расследование с составлением акта о случае профессионального заболевания и его регистрацией.

Б. и Х. обратились в суд с иском к Управлению Роспотребнадзора по Свердловской области, Управлению Роспотребнадзора по г. Москве о возложении обязанности организовать расследование обстоятельств и причин возникновения профессионального заболевания, оформить и выдать акт о расследовании случая профессионального заболевания.

В обоснование иска указали, что в период с 2004 года по 2014 год работали по трудовому договору в обществе с ограниченной ответственностью "М" (далее - ООО "М") (г. Екатеринбург) и в обществе с ограниченной ответственностью "С" (далее - ООО "С") (г. Москва). Медицинским заключением врачебной комиссии у них диагностировано профессиональное заболевание, полученное при исполнении трудовых обязанностей на рабочем месте в контакте с вредными производственными факторами. Вступившим в законную силу решением суда от 29 сентября 2015 года был удовлетворен их иск к ООО "С" о возложении обязанности организовать расследование обстоятельств и причин возникновения у истцов профессионального заболевания. На это юридическое лицо возложена обязанность организовать расследование обстоятельств и причин возникновения профессионального заболевания и обеспечить условия работы комиссии по расследованию профессионального заболевания. Этим же решением суда в удовлетворении аналогичного иска к ООО "М" отказано.

Ссылаясь на то, что решение суда от 29 сентября 2015 года до настоящего времени не исполнено, работодатель признан банкротом и находится в стадии ликвидации, исполнительное производство прекращено в связи с признанием работодателя (должника) банкротом, истцы полагали, что ответчики обязаны организовать расследование обстоятельств и причин возникновения профессионального заболевания, оформить и выдать акт о расследовании случая профессионального заболевания по установленной форме.

Решением суда первой инстанции иск оставлен без удовлетворения.

Суд апелляционной инстанции отменил решение суда первой инстанции в части, указав следующее.

Судом первой инстанции установлено, что решением Арбитражного суда г. Москвы от 15 августа 2018 года ООО "С" признано несостоятельным (банкротом) с открытием конкурсного производства сроком на 6 месяцев. Определением от 18 февраля 2019 года Арбитражный суд г. Москвы продлил конкурсное производство на 6 месяцев. Определение о завершении конкурсного производства в отношении ООО "С" арбитражным судом не выносилось, ликвидация должника - ООО "С" не завершена, запись в ЕГРЮЛ о прекращении деятельности организации не внесена, а потому нет оснований для возложения на ответчиков обязанности по расследованию случаев профессионального заболевания истцов.

Как следует из материалов дела, последний работодатель истцов, при работе у которого истцам диагностированы профессиональные заболевания, который обязан расследовать случаи таких заболеваний, находится в г. Москве, признан банкротом, конкурсный управляющий находится в г. Якутске.

Суд первой инстанции, делая вывод о невозможности возложения на Управления Роспотребнадзора обязанности по расследованию причин профессиональных заболеваний, исходил из нормы п. 4.8 Инструкции о порядке применения Положения о расследовании и учете профессиональных заболеваний, утвержденного Постановлением Правительства Российской Федерации от 15 декабря 2000 года N 967, утвержденной Приказом Министерства здравоохранения Российской Федерации от 28 мая 2001 года N 176 (далее - Инструкция), согласно которой в случае ликвидации организации (предприятия) акт о случае профессионального заболевания (отравления) составляет комиссия, созданная по распоряжению главного врача центра госсанэпиднадзора.

Хотя ликвидация ООО "С" не завершена, данное обстоятельство не препятствует применению к спорным отношениям положений п. 4.8 Инструкции по аналогии в случае, если будет установлено, что у такого работодателя отсутствует возможность выполнить требования действующего законодательства по расследованию причин профессиональных заболеваний и составить акты о профессиональных заболеваниях.

Из поступившей из г. Якутска информационной справки конкурсного управляющего следует, что до настоящего времени какие-либо документы, касающиеся деятельности должника, ему (конкурсному управляющему) не переданы, вследствие чего у него отсутствует возможность представить документы, запрошенные Управлением Роспотребнадзора по Свердловской области, касающиеся расследования причин профессиональных заболеваний истцов. Деятельность должника не ведется, он признан банкротом. Территориально конкурсный управляющий находится на значительном удалении от места расположения должника (г. Москва), что также затрудняет получение им документов о деятельности должника.

По объективным причинам исполнение решения суда о расследовании причин профессиональных заболеваний истцов и составлении актов о профессиональных заболеваний ООО "С" невозможно.

Принимая во внимание положения ст. 2 Конституции Российской Федерации, согласно которым человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства, судебная коллегия по гражданским делам пришла к выводу о наличии в рассматриваемом случае оснований для применения п. 4.8 Инструкции по аналогии с целью восстановить нарушенные права истцов.

В силу п. 5.2 Инструкции, если возникновение профессионального заболевания (отравления) было обусловлено воздействием вредных производственных факторов при работе на объектах, подконтрольных разным центрам госсанэпиднадзора, в том числе в разных субъектах Российской Федерации, то центр госсанэпиднадзора по последнему месту работы, получив извещение о предварительном диагнозе профессионального заболевания (отравления), составляет санитарно-гигиеническую характеристику условий труда (при необходимости - на основании материалов, полученных из соответствующих центров госсанэпиднадзора по официальным запросам). Извещение об установлении заключительного диагноза профессионального заболевания (отравления) направляется в центр госсанэпиднадзора по последнему месту работы пострадавшего в контакте с вредным производственным фактором, вызвавшим профессиональное заболевание (отравление), где и проводится расследование с составлением акта о случае профессионального заболевания и его регистрацией.

Как следует из материалов дела, извещение о предварительном диагнозе профессионального заболевания было направлено в Управление Роспотребнадзора по Свердловской области (так как истцы работали у работодателя в г. Екатеринбурге), извещение об установлении заключительного диагноза профессионального заболевания направлено уже в Управление Роспотребнадзора в г. Москве (так как истцы в период установления заключительного диагноза работали в г. Москве в ООО "С").

Обязанность по расследованию обстоятельств профессиональных заболеваний истцов, возложенная вступившим в силу судебным актом на ООО "С", не выполнена именно этой организацией, которая расположена в г. Москве. В этом же городе находились рабочие места истцов в период проведения диагностики профессиональных заболеваний. При работе в ООО "С" сохранялись те же вредные факторы, что и в период работы истцов у предшествующего работодателя в г. Екатеринбурге, именно ООО "С" направлялось медицинской организацией извещение о заключительном диагнозе профессиональных заболеваний истцов. Следовательно, обязанность по расследованию причин таких заболеваний, составлению актов о профессиональных заболеваний должна быть возложена на Управление Роспотребнадзора г. Москвы (в порядке применения по аналогии п. 4.8 Инструкции, а также в соответствии с положениями п. 5.2 Инструкции).

Решение суда в части отказа в удовлетворении иска к Управлению Роспотребнадзора г. Москвы отменено с вынесением по делу нового решения об удовлетворении исковых требований. В части отказа в иске к Управлению Роспотребнадзора по Свердловской области оснований для отмены решения суда первой инстанции не имеется, так как этот территориальный орган Роспотребнадзора не наделен правом расследования причин профессиональных заболеваний, когда заключительный диагноз установлен при работе граждан в ином субъекте Российской Федерации.

Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда от 28 мая 2019 года по делу N 33-8576/2019

2. Если работник фактически допущен к работе с ведома или по поручению работодателя или его представителя в случае, когда трудовой договор не был надлежащим образом оформлен, бремя доказывания отсутствия трудовых отношений лежит на работодателе.

Р. обратился в суд с иском к обществу с ограниченной ответственностью "Э" (далее - ООО "Э") об установлении факта трудовых отношений, взыскании задолженности по заработной плате, компенсации морального вреда, возмещении издержек по оплате услуг представителя.

В обоснование иска указал, что с 01 апреля 2018 года он был допущен руководителем ответчика П. к выполнению работ по суточному обслуживанию электрических сетей центрального стадиона "Екатеринбург-Арена". Оплата была согласована в сумме 30 000 руб. в месяц. Работал по составленному П. графику. Письменный трудовой договор не заключен. П. оплатил работы за период с апреля 2018 года по 15 июля 2018 года, работы, выполненные во второй половине июля 2018 года, не оплачены, также не оплачены дополнительные работы, выполненные по поручению ответчика. Фактом нарушения трудовых прав истцу причинен моральный вред.

Решением суда первой инстанции в иске отказано.

По апелляционной жалобе истца судебная коллегия по гражданским делам отменила решение суда первой инстанции, указав следующее.

Согласно п. 21 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 мая 2018 года N 15 "О применении судами законодательства, регулирующего труд работников, работающих у работодателей - физических лиц и у работодателей - субъектов малого предпринимательства, которые отнесены к микропредприятиям" при разрешении споров работников, с которыми не оформлен трудовой договор в письменной форме, судам исходя из положений ст. ст. 2, 67 Трудового кодекса Российской Федерации необходимо иметь в виду, что, если такой работник приступил к работе и выполняет ее с ведома или по поручению работодателя или его представителя и в интересах работодателя, под его контролем и управлением, наличие трудового правоотношения презюмируется и трудовой договор считается заключенным. В связи с этим доказательства отсутствия трудовых отношений должен представить работодатель - физическое лицо (являющийся индивидуальным предпринимателем и не являющийся индивидуальным предпринимателем) и работодатель - субъект малого предпринимательства, который отнесен к микропредприятиям.

Как следует из материалов дела, истцом представлены доказательства того, что 18 апреля 2018 года он приступил к работе в качестве электромонтера и выполнял ее по поручению руководителя ООО "Э" - П. и в интересах работодателя, под его контролем и управлением. Это обстоятельство подтверждается объяснениями истца и представителя ответчика П., журналом заявок на ремонтные работы.

Вместе с тем между ответчиком, директором которого являлся П., и обществом с ограниченной ответственностью "Т" (далее - ООО "Т") 01 мая 2018 года заключен договор на техническое обслуживание и эксплуатацию электрических сетей и электрооборудования на стадионе. ООО "Т" являлось заказчиком работ, а ответчик - исполнителем работ. Таким образом, именно по данному договору П. мог получать от ООО "Т" денежные средства и производить последующую оплату труда истца. Именно ответчик за оплату своих услуг от ООО "Т" и должен был выполнять с 01 мая 2018 года те работы, которые выполнялись, в том числе и истцом, исходя из журнала заявок на ремонт электрооборудования на стадионе. Следовательно, истцом работа выполнялась в интересах ответчика.

Вывод суда первой инстанции о недоказанности выполнения истцом именно тех работ, которые указаны в данном договоре, не соответствует данным перечня ежемесячных услуг, являющегося приложением к договору от 01 мая 2018 года, а также содержанию журнала заявок, а кроме того, сделан с нарушением распределения бремени доказывания обстоятельств между сторонами.

Поскольку истцом подтвержден факт допуска его к работе в качестве электромонтера, допуск к работе осуществлен П., являвшимся директором ответчика, заключившим договор на выполнение таких работ с ООО "Т", наличие трудового правоотношения презюмируется и трудовой договор считается заключенным. В связи с этим доказательства отсутствия трудовых отношений с Р. и наличия у Р. трудовых отношений с иным лицом - ООО "Т" должен был представить именно ответчик. Однако достаточных доказательств в обоснование своих возражений он суду первой инстанции не представил. В материалах дела отсутствуют доказательства того, что истец был допущен к выполнению работ лицом, уполномоченным от имени ООО "Т". Эти обстоятельства суд первой инстанции не учел при вынесении решения.

Выводы суда первой инстанции о предъявлении истцом иска к ненадлежащему ответчику и недоказанности факта трудовых отношений истца с ответчиком судебная коллегия по гражданским делам признала не соответствующими обстоятельствам дела. По делу постановлено новое решение об удовлетворении иска.

Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда от 30 апреля 2019 года по делу N 33-7467/2019

3. При осуществлении дополнительных выплат работодателю следует руководствоваться не только специальным законодательством, регламентирующим вопросы оплаты труда сотрудников, но и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации, которые предусматривают возможность установления других дополнительных выплат и надбавок.

К. обратился в суд с иском к Управлению Министерства внутренних дел России по г. Екатеринбургу (далее - УМВД России по г. Екатеринбургу) о взыскании дополнительной оплаты за осуществление охраны, содержания, конвоирования лиц, больных туберкулезом.

В обоснование иска указал, что с марта 2002 года по апрель 2018 года проходил службу в изоляторе временного содержания (далее - ИВС) УМВД России по г. Екатеринбургу, с 23 января 2015 года - в качестве начальника ИВС. В указанный период ему не производилась дополнительная оплата труда за работу во вредных условиях.

Решением суда первой инстанции иск оставлен без удовлетворения.

Судебная коллегия по гражданским делам отменила решение суда первой инстанции ввиду следующего.

Отказывая в удовлетворении иска, суд первой инстанции исходил из того, что п. 1 ст. 15 Федерального закона от 18 июня 2001 года N 77-ФЗ "О предупреждении распространения туберкулеза в Российской Федерации" (в редакции Федерального закона от 22 августа 2004 года N 122-ФЗ) (далее - Федеральный закон N 77-ФЗ) в качестве гарантий работникам, непосредственно участвующим в оказании противотуберкулезной помощи, и приравненным к ним работникам установлены сокращенная продолжительность рабочего времени и ежегодный дополнительный оплачиваемый отпуск за работу с вредными и (или) опасными условиями труда, при этом дополнительная оплата в связи с вредными условиями труда действующей редакцией Федерального закона N 77-ФЗ не предусмотрена.

Однако данный вывод суда первой инстанции сделан с нарушением норм материального права.

Постановлением Правительства Российской Федерации от 25 декабря 2001 года N 892 "О реализации Федерального закона "О предупреждении распространения туберкулеза в Российской Федерации" поручено Министерству здравоохранения и социального развития Российской Федерации совместно с заинтересованными федеральными органами исполнительной власти утвердить Перечень должностей медицинских, ветеринарных и иных работников, непосредственно участвующих в оказании противотуберкулезной помощи, занятие которых связано с опасностью инфицирования микобактериями туберкулеза, дающих право на дополнительный оплачиваемый отпуск, 30-часовую рабочую неделю и дополнительную оплату труда в связи с вредными условиями труда (далее - Перечень).

Перечень утвержден 30 мая 2003 года Приказами Министерства здравоохранения России N 225, Министерства обороны России N 194, Министерства внутренних дел России N 363, Министерства юстиции России N 126, Министерства образования России N 2330, Министерства сельского хозяйства России N 777, Федеральной пограничной службы России N 292.

Пунктом 4.2 раздела 4 Перечня среди должностей работников, непосредственно участвующих в оказании противотуберкулезной помощи, занятие которых связано с опасностью инфицирования микобактериями туберкулеза в учреждениях системы МВД России, поименована должность "начальник изолятора временного содержания подозреваемых и обвиняемых".

В силу примечаний к этому разделу дополнительную оплату труда личному составу в соответствии с п. п. 4.2, 4.3, 4.4 указанного раздела необходимо определять ежемесячно приказом руководителя (начальника, командира) учреждения (подразделения) за фактическое время (дни, смены) работы сотрудника (работника, военнослужащего, лица из числа гражданского персонала) в условиях контактирования с больными туберкулезом при исполнении служебных обязанностей по согласованию с вышестоящим медицинским учреждением (подразделением) и центром госсанэпиднадзора.

Представитель ответчика пояснила, что в спорный период такие приказы не издавались, перечень сотрудников в соответствии с Перечнем не утверждался, учет фактического времени службы истца в условиях контактирования с больными туберкулезом в активной форме при исполнении служебных обязанностей не велся. При этом представитель ответчика не отрицала, что на рабочем месте истца, проходившего службу в спорный период в должности начальника ИВС у ответчика, имелась опасность инфицирования микобактериями туберкулеза. Данное обстоятельство подтверждается представленными по запросу судебной коллегии по гражданским делам документами по аттестации рабочего места начальника ИВС в 2011 году и документами по результатам проведения специальной оценки условий труда начальника ИВС в декабре 2016 года.

Доводы представителя ответчика о том, что невозможно руководствоваться Перечнем - подзаконным актом, противоречащим специальным Федеральным законам, являются ошибочными.

Действительно, специальными нормативными актами не предусмотрена оплата за прохождение службы во вредных условиях.

Вместе с тем в силу ч. 17 ст. 2 Федерального закона от 19 июля 2011 года N 247-ФЗ "О социальных гарантиях сотрудникам органов внутренних дел Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации помимо дополнительных выплат и надбавок, предусмотренных данным Федеральным законом, сотрудникам могут устанавливаться другие дополнительные выплаты и надбавки. Указанные дополнительные выплаты и надбавки устанавливаются дифференцированно в зависимости от сложности, объема и важности выполняемых сотрудниками задач.

Таким образом, специальное законодательство, регламентирующее вопросы оплаты труда сотрудников органов внутренних дел, предусматривает возможность установления доплат нормативными правовыми актами Российской Федерации.

Федеральный закон N 77-ФЗ, как и принятые во исполнение данного Закона Постановление Правительства Российской Федерации от 25 декабря 2001 года N 892 и Перечень, являются специальными нормативными актами по отношению к Федеральному закону от 30 ноября 2011 года N 342-ФЗ "О службе в органах внутренних дел Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" и Федеральному закону от 19 июля 2011 года N 247-ФЗ "О социальных гарантиях сотрудникам органов внутренних дел Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации", поскольку в данных Федеральных законах не урегулирован вопрос предоставления компенсаций лицам, осуществляющим работу в условиях опасности инфицирования туберкулезом.

По делу принято новое решение об удовлетворении исковых требований К.

Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда от 16 мая 2019 года по делу N 33-7132/2019

4. Работодатель обязан возместить работнику не полученный им заработок в случае задержки им выдачи работнику трудовой книжки, если уведомление о необходимости явиться за трудовой книжкой либо дать согласие на ее отправку по почте заказной корреспонденцией в адрес работника не направлялось.

О. обратилась в суд с иском к страховой компании о взыскании компенсации за задержку выдачи трудовой книжки, об изменении даты увольнения.

В обоснование иска указала на длительную невыдачу трудовой книжки ответчиком в период с 09 февраля 2017 года по 14 декабря 2017 года после состоявшегося 08 февраля 2017 года увольнения. Просила суд признать днем увольнения день фактической выдачи трудовой книжки, обязать ответчика внести в трудовую книжку запись о дате увольнения в день фактической выдачи трудовой книжки, взыскать с ответчика в ее пользу средний заработок за период задержки выдачи трудовой книжки, компенсацию морального вреда.

Решением суда первой инстанции иск удовлетворен частично.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам решение суда первой инстанции изменено: снижена сумма в части взыскания среднего заработка за задержку выдачи трудовой книжки.

По кассационной жалобе О. президиум Свердловского областного суда отменил апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам по следующим основаниям.

Судом установлено, что истец состояла в трудовых отношениях с ответчиком по трудовому договору от 17 июля 2016 года в должности менеджера агентской группы.

17 июля 2017 года О. подано заявление о предоставлении отпуска с 23 января 2017 года по 08 февраля 2017 года с последующим увольнением (по окончании отпуска) по собственному желанию.

Приказом ответчика от 17 января 2017 года истцу предоставлен отпуск с 23 января 2017 года по 08 февраля 2017 года, приказом от 20 января 2017 истец уволена 08 февраля 2017 года на основании п. 3 ч. 1 ст. 77 Трудового кодекса Российской Федерации.

Также судом установлено, что в день увольнения (последний день отпуска) истец на работе отсутствовала, трудовая книжка ей не выдана.

Ответчиком при рассмотрении дела в судах первой и апелляционной инстанции не оспаривалось, что уведомление о необходимости явиться за трудовой книжкой либо дать согласие на ее отправку по почте заказной корреспонденцией в адрес истца не направлялось. Ответчик в обоснование выполнения данной обязанности ссылался на отправку такого письма простой почтой, указывая одновременно на привлечение работника, не направившего уведомление, к дисциплинарной ответственности.

Согласно ст. 234 Трудового кодекса Российской Федерации работодатель обязан возместить работнику не полученный им заработок во всех случаях незаконного лишения возможности трудиться, в том числе в случае задержки работодателем выдачи работнику трудовой книжки.

В соответствии со ст. 84.1 Трудового кодекса Российской Федерации в случае, когда в день прекращения трудового договора выдать трудовую книжку работнику невозможно в связи с его отсутствием либо отказом от ее получения, работодатель обязан направить работнику уведомление о необходимости явиться за трудовой книжкой либо дать согласие на отправление ее по почте. Со дня направления указанного уведомления работодатель освобождается от ответственности за задержку выдачи трудовой книжки.

В этой связи юридическое значение для освобождения работодателя от ответственности за задержку выдачи трудовой книжки (ст. 234 Трудового кодекса Российской Федерации) имеет установление судом факта выполнения работодателем обязанности по направлению почтой уведомления о необходимости явиться за трудовой книжкой либо дать согласие на направление ее по почте, в том числе в случае отказа работника от получения трудовой книжки.

Суд апелляционной инстанции, отменяя решение суда первой инстанции, допустил нарушение норм трудового законодательства, сформулировав неверный вывод об освобождении работодателя от ответственности за задержку выдачи трудовой книжки в связи с устным уведомлением истца о необходимости получить трудовую книжку или подать заявление об отправлении ее по почте, что противоречит императивным положениям вышеприведенной статьи Трудового кодекса Российской Федерации.

При апелляционном рассмотрении дела судебная коллегия дала иную оценку представленным ответчиком актам об отказе от получения трудовой книжки, не указав при этом, вопреки требованиям ст. 329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, какие процессуальные нарушения допущены судом первой инстанции при оценке этих доказательств.

Формулируя вывод о злоупотреблении истцом своим правом, судебная коллегия в нарушение положений ст. 327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации не приняла во внимание, что в апелляционной жалобе ответчика не содержалось соответствующих доводов.

Также судебной коллегией не учтено, что реализация права на получение трудовой книжки и, как следствие, злоупотребление указанным правом возможны лишь при надлежащем исполнении предусмотренной законом обязанности по ее выдаче либо направлению в письменном виде соответствующего уведомления работодателем. В данном случае надлежащих условий по реализации данного права, вопреки требованиям действующего законодательства, работодателем создано не было.

Более того, выводы судебной коллегии об отсутствии оснований для взыскания среднего заработка за время задержки выдачи трудовой книжки противоречат суждению о том, что днем увольнения считается день фактической выдачи работнику трудовой книжки. Изменение даты увольнения по причине задержки выдачи трудовой книжки работнику по вине работодателя по смыслу положений п. 35 Правил ведения и хранения трудовых книжек, изготовления бланков трудовой книжки и обеспечения ими работодателей, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 16 апреля 2003 года N 225, означает признание соответствующего периода рабочим (периодом работы).

Однако выводов о трудоправовой квалификации данного периода с точки зрения его оплаты (включая выплаты восстановительно-компенсационного характера за незаконное лишение возможности трудиться) апелляционное определение судебной коллегии не содержит, что создает юридическую неопределенность в отношении данного периода с точки зрения включения его в трудовой (страховой) стаж, в том числе в целях реализации истцом прав в сфере пенсионного обеспечения.

Дело направлено на новое апелляционное рассмотрение.

Постановление президиума Свердловского областного суда

от 10 апреля 2019 года по делу N 44Г-12/2019

II. Споры, вытекающие из земельных правоотношений

5. Не подлежит взысканию задолженность по оплате сервитута, если собственник объекта недвижимости по вине собственника земельного участка был лишен возможности пользоваться принадлежащим ему объектом недвижимости и фактическое пользование земельным участком не осуществлял.

Акционерное общество обратилось в суд с иском к З., указав, что З. является собственником объекта недвижимости - нежилого здания. Указанное здание находится на земельном участке, принадлежащем акционерному обществу. В отношении земельного участка решением Арбитражного суда Свердловской области от 19 ноября 2015 года установлен сервитут для обеспечения проезда и прохода к зданию при соблюдении ряда условий, также установлена плата за пользование сервитутом. Ответчику регулярно направлялись счета на оплату сервитута и акты выполненных работ за пользование сервитутом, однако ответчик счета не оплатил, акты не подписал. Акционерное общество просило взыскать с З. задолженность по оплате сервитута.

Решением суда первой инстанции иск удовлетворен.

По апелляционной жалобе ответчика суд апелляционной инстанции отменил решение суда первой инстанции, указав следующее.

Установлено судом, подтверждается материалами дела, что ранее между сторонами возникал спор об устранении препятствий в пользовании земельным участком для прохода и проезда к зданию, в ходе рассмотрения которого было установлено создание З. и ее арендаторам препятствий в пользовании земельным участком для прохода и проезда к зданию.

Удовлетворяя исковые требования, суд первой инстанции исходил из того, что ответчиком не доказано создание препятствий в пользовании земельным участком, решением суда от 25 июня 2018 года не установлен факт создания препятствий в пользовании частным сервитутом истцом в спорный период.

Однако такой вывод суда противоречит вступившему в законную силу решению суда от 25 июня 2018 года, которым установлено, что акционерное общество не допускало на спорный участок представителей З. и работников подрядных организаций в связи с ненадлежащим образом оформленными полномочиями. При этом судом было указано на отсутствие оснований для такого отказа, поскольку доверенность была оформлена надлежащим образом и нотариально удостоверена. Кроме того, суд пришел к выводу о наличии препятствий со стороны акционерного общества в осуществлении прохода через обремененный частным сервитутом земельный участок к принадлежащему З. зданию гаража как ее представителям, так и сотрудникам и работникам подрядных организаций ее арендаторов, право пользования сервитутом у которых предусмотрено решением Арбитражного суда Свердловской области.

Согласно ч. 2 ст. 209 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации после вступления в законную силу решения суда стороны, другие лица, участвующие в деле, их правопреемники не могут вновь заявлять в суде те же исковые требования, на том же основании, а также оспаривать в другом гражданском процессе установленные судом факты и правоотношения.

В нарушение указанной нормы суд первой инстанции не принял во внимание обстоятельства, уже установленные вступившим в законную силу решением суда, которым признаны незаконность и необоснованность действий истца, чинившего такие препятствия.

В материалах дела имеются заявления З., арендатора с просьбой предоставить допуск в помещения, находящиеся на территории акционерного общества, ответ на которые не дан. В судебном заседании суда первой инстанции представитель истца указывал на то, что для подтверждения беспрепятственного прохода ответчика на территорию птицефабрики необходимо предоставить табельный учет. Однако такие доказательства ни суду первой инстанции, ни судебной коллегии представлены не были.

Таким образом, истец не представил допустимых доказательств, опровергающих доводы и доказательства ответчика о том, что в спорный период ответчик и его арендаторы не имели доступ в принадлежащее им нежилое помещение.

Поскольку ответчик по вине истца была лишена возможности пользоваться принадлежащим ей зданием гаража, расположенным на принадлежащем истцу земельном участке, обремененном сервитутом, фактическое пользование земельным участком не осуществлялось, оснований для взыскания задолженности по оплате сервитута у суда первой инстанции не имелось.

Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда от 26 апреля 2019 года по делу N 33-6528/2019

6. Выкуп земельного участка не допускается, если объекты недвижимости, для возведения и эксплуатации которых земельный участок был предоставлен, не отвечают требованиям вида разрешенного использования земельного участка.

Г. обратился в суд с иском к администрации города (далее - администрация) о возложении обязанности заключить договор купли-продажи земельного участка.

В обоснование иска указал, что по договору аренды, заключенному между ним и администрацией, ему был предоставлен земельный участок. Согласно договору видом разрешенного использования данного участка является "дачное строительство". В 2018 году на указанном участке им был возведен объект недвижимости, а именно нежилое здание площадью 13,2 кв. м, право собственности на указанный объект недвижимости зарегистрировано 23 мая 2018 года. Истец полагал, что имеет право на заключение договора купли-продажи земельного участка без проведения торгов на основании положений подп. 6 п. 2 ст. 39.3, ст. 39.20 Земельного кодекса Российской Федерации, предусматривающих, что исключительное право на приобретение земельных участков в собственность имеют граждане, являющиеся собственниками зданий, сооружений, расположенных на таких земельных участках, договор купли-продажи заключается в таком случае без проведения торгов, выкуп производится по льготной цене.

Ответчик отказал ему в предоставлении в собственность земельного участка, ссылаясь на то, что Г. на праве собственности принадлежит нежилое здание, которое не соответствует основному виду разрешенного использования земельного участка - "для дачного строительства" и не дает права на приобретение земельного участка в собственность.

Решением суда первой инстанции иск удовлетворен.

Судебная коллегия по гражданским делам по апелляционной жалобе ответчика отменила решение суда первой инстанции ввиду следующего.

В соответствии с Классификатором видов разрешенного использования земельных участков, утвержденным Приказом Минэкономразвития России от 01 сентября 2014 года N 540, ведение личного подсобного хозяйства (приусадебный земельный участок) предполагает размещение жилого дома, указанного в описании вида разрешенного использования с кодом 2.2; производство сельскохозяйственной продукции; размещение гаража и иных вспомогательных сооружений; содержание сельскохозяйственных животных.

Исходя из системного толкования указанных норм, возведение хозяйственных построек и сооружений на земельном участке, предоставленном для целей ведения личного подсобного хозяйства - "дачное строительство", носит вспомогательный характер и необходимо для обеспечения реализации основной цели деятельности. В данном случае сараи, бани, теплицы, навесы, погреба, колодцы и другие сооружения и постройки, предназначенные для удовлетворения гражданами бытовых и иных нужд, в силу ст. 135 Гражданского кодекса Российской Федерации являются принадлежностью участка, а потому не порождают права на его приватизацию.

С учетом того, что видом разрешенного использования земельного участка является "дачное строительство", на момент выкупа земельного участка на нем должно располагаться капитальное строение - индивидуальный жилой дом, оконченный строительством.

Таким образом, объект, дающий право на льготный выкуп земельного участка, должен обладать не только признаками капитального строения, но и характеристиками жилого дома и завершенности строительства.

Суд первой инстанции, удовлетворяя требования истца, пришел к выводу о том, что капитальный объект является индивидуальным жилым домом, право собственности истца на который было зарегистрировано.

Судебная коллегия по гражданским делам признала данный вывод суда первой инстанции неправильным.

Как следует из материалов дела, право собственности на нежилое здание площадью 13,2 кв. м, зарегистрировано за Г. на основании декларации в упрощенном порядке. Объект в качестве нежилого здания был поставлен на кадастровый учет и зарегистрирован истцом не на основании разрешения на ввод жилого дома в эксплуатацию, а в упрощенном порядке по декларации, при подаче которой готовность объекта не проверяется.

Суд первой инстанции ошибочно принял во внимание отметку в выписке из ЕГРН в разделе "особые отметки", в которой указано: "жилое строение", - в отношении спорного нежилого здания, а также отметку в заключении кадастрового инженера в отношении нежилого здания о дополнительных характеристиках объекта в назначении здания - "жилое здание".

Фиксирование в основных характеристиках объекта его назначения как нежилого здания, а в особых отметках как жилого носит противоречивый характер, не может само по себе служить основанием для удовлетворения иска, поскольку соответствующие сведения внесены на основании произвольного указания кадастрового инженера на такие особые отметки, не подтверждены материалами дела, истцом не доказаны.

В материалах дела имеется план нежилого здания площадью 13,2 кв. м, состоящего из одного помещения, с одним окном и дверью. Указанное нежилое здание не может быть признано жилым домом, так как не отвечает положениям ст. ст. 15, 16 Жилищного кодекса Российской Федерации, п. 4, 5, 12 Положения о признании помещения жилым помещением, жилого помещения непригодным для проживания, многоквартирного дома аварийным и подлежащим сносу или реконструкции, садового дома жилым домом и жилого дома садовым домом, утвержденного Постановлением Правительства Российской Федерации от 28 января 2006 года N 47, положениям Свода правил СП 55.13330.2016 "Дома жилые одноквартирные. СНиП 31-02-2001", утвержденного и введенного в действие Приказом Министерства строительства и жилищно-коммунального хозяйства Российской Федерации от 20 октября 2016 года N 725/пр.

Предусмотренных законом оснований для предоставления ответчику арендуемого земельного участка в собственность в порядке ст. 39.20 Земельного кодекса Российской Федерации и возложения на ответчика обязанности заключить с Г. договор купли-продажи земельного участка не имелось.

Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда от 14 мая 2019 года по делу N 33-7386/2019

III. Споры о защите прав потребителей

7. Если существенный недостаток товара выявлен по истечении двух лет со дня его передачи потребителю и к этому моменту истек гарантийный срок, на потребителе лежит обязанность доказать, что выявленный недостаток является существенным и что он возник до передачи товара потребителю или по причинам, возникшим до этого момента.

И. обратился в суд с иском к обществу с ограниченной ответственностью о защите прав потребителя, указав в обоснование, что 21 сентября 2013 года между сторонами заключен договор купли-продажи транспортного средства.

В момент передачи транспортного средства до истца не была доведена информация о предпродажной подготовке товара. При попытке продажи указанного автомобиля истцом проведена диагностика, в ходе которой установлен факт проведения ремонтных работ (подкраска капота). Фактически истцу продан автомобиль, который подвергался механическому воздействию. Указанный недостаток не оговаривался при заключении договора купли-продажи, также не отражен в акте приема-передачи, до потребителя не доведена полная и достоверная информация о товаре. 13 ноября 2017 года И. обратился к ответчику с требованием о замене автомобиля, а затем с требованием о возврате уплаченных денежных средств.

Решением суда первой инстанции иск оставлен без удовлетворения.

Судебная коллегия по гражданским делам, рассмотрев апелляционную жалобу истца, оставила решение суда первой инстанции без изменения, указав следующее.

Согласно п. 1 ст. 18 Закона Российской Федерации от 07 февраля 1992 года N 2300-1 "О защите прав потребителей" (далее - Закон о защите прав потребителей) в отношении технически сложного товара потребитель в случае обнаружения в нем недостатков вправе отказаться от исполнения договора купли-продажи и потребовать возврата уплаченной за такой товар суммы либо предъявить требование о его замене на товар этой же марки (модели, артикула) или на такой же товар другой марки (модели, артикула) с соответствующим перерасчетом покупной цены в течение пятнадцати дней со дня передачи потребителю такого товара. По истечении этого срока указанные требования подлежат удовлетворению в одном из следующих случаев: обнаружение существенного недостатка товара, нарушение установленных сроков устранения недостатков товара, невозможность использования товара в течение каждого года гарантийного срока в совокупности более чем тридцать дней вследствие неоднократного устранения его различных недостатков.

В силу п. 6 ст. 19 Закона о защите прав потребителей в случае выявления существенных недостатков товара потребитель вправе предъявить изготовителю (уполномоченной организации или уполномоченному индивидуальному предпринимателю, импортеру) требование о безвозмездном устранении таких недостатков, если докажет, что они возникли до передачи товара потребителю или по причинам, возникшим до этого момента.

Указанное требование может быть предъявлено, если недостатки товара обнаружены по истечении двух лет со дня передачи товара потребителю, в течение установленного на товар срока службы или в течение десяти лет со дня передачи товара потребителю в случае неустановления срока службы.

Установлено судом, подтверждается материалами дела, что гарантийный срок на данное транспортное средство составлял 24 месяца.

Указанный автомобиль передан истцу 21 сентября 2013 года, претензий относительно качества, комплектации и технического состояния полученного автомобиля покупатель к продавцу не имел.

Впервые о наличии недостатка в виде повреждения лакокрасочного покрытия истец заявил 13 ноября 2017 года.

Поскольку гарантийный срок истек, требование потребителя могло быть удовлетворено при установлении существенности недостатка и при представлении им доказательств того, что недостаток возник до передачи ему товара или по причинам, возникшим до этого момента.

Согласно п. 1 ст. 12 Закона о защите прав потребителей, если потребителю не предоставлена возможность незамедлительно получить при заключении договора информацию о товаре (работе, услуге), он вправе потребовать от продавца (исполнителя) возмещения убытков, причиненных необоснованным уклонением от заключения договора, а если договор заключен, в разумный срок отказаться от его исполнения и потребовать возврата уплаченной за товар суммы и возмещения других убытков.

Истец фактически отказывался от исполнения договора купли-пр