Статья 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от ноября 1950 г

Статья 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от ноября 1950 г. ⁵ (право на жизнь)

Akeliene v. Lithuania (no. 54917/13). Постановление от 16 октября 2018 года. Неисполнение властями наказания в виде лишения свободы, назначенного лицу, которое было осуждено за убийство сына заявителя

Сын заявителя и еще одно лицо исчезли в апреле 1994 года. А.Г., подозреваемый в первые дни расследования, был арестован 17 марта 2006 года и обвинен в их убийстве. Его поместили в следственный изолятор. 22 ноября 2006 года Апелляционный Суд постановил освободить его. Ссылаясь на требования статьи 5 Конвенции, Апелляционный Суд, среди прочего, отметил: дело против А.Г. не является сложным; нет оснований опасаться, что он скроется; у него нет судимостей; основные следственные действия завершены. С учетом вывода Апелляционного Суда о необходимости рассмотрения альтернативных средств обеспечения явки А.Г. в суд его удостоверение личности и паспорт были впоследствии конфискованы. Ему также было предписано не покидать места жительства и через день являться в полицию.

2 февраля 2009 года суд первой инстанции оправдал А.Г., и вышеуказанные досудебные ограничения были сняты. Решение об оправдании А.Г. было оставлено в силе в апелляционном порядке, но позднее было отменено Верховным Судом 5 июля 2011 года.

После нового слушания в Апелляционном Суде 27 ноября 2012 года А.Г. был признан виновным и приговорен к четырнадцати годам лишения свободы. Приговор был направлен на исполнение 6 декабря 2012 года. 11 декабря 2012 года власти узнали, что А.Г. сбежал. Были инициированы национальный и международный розыск, а 26 февраля 2013 года власти выдали европейский ордер на арест. Согласно информации, предоставленной Правительством, А.Г. был предоставлен статус беженца в России.

В ходе разбирательства по Конвенции заявитель, в частности, жаловался на неисполнение приговора о лишении свободы, вынесенного А.Г., и в этой связи обращал внимание на то, что в ходе рассмотрения дела Верховным Судом и Апелляционным Судом в отношении А.Г. не было применено никаких мер пресечения. Она ссылалась на статью 2 Конвенции. Суд установил, что нарушения этой статьи не было.

Это решение интересно тем, что мотивировка Европейского Суда сосредоточена на конкретном аспекте процессуального обязательства государства по статье 2 Конвенции, а именно на исполнении вступившего в законную силу приговора, которым лицо было признано виновным в незаконном лишении жизни другого лица. В этой связи Европейский Суд подчеркнул, что (пункт 85):

"(...) требование об эффективности уголовного расследования в соответствии со статьей 2 Конвенции может также толковаться как налагающее на государства обязанность выполнять свои окончательные решения без неоправданной задержки. Это так, поскольку приведение в исполнение приговора, вынесенного в контексте права на жизнь, должно рассматриваться как неотъемлемая часть процессуального обязательства государства в соответствии с этой статьей ....".

Касаясь утверждения заявителя о том, что А.Г. должен был содержаться под стражей после того, как Верховный Суд отменил оправдательный приговор, с тем, чтобы избежать риска его бегства, Суд отметил, что А.Г. присутствовал на всех разбирательствах по его делу, включая новое слушание по существу в Апелляционном Суде (пункты 44 и 90). В этой связи Суд "не был готов признать, что до 27 ноября 2012 года власти не проявили должного усердия в обеспечении участия А.Г. в уголовном производстве" (или кратко говоря пункт 90).

Что касается периода после вынесения окончательного обвинительного приговора, то Суд принял во внимание меры, принятые властями для установления местонахождения А.Г. и его экстрадиции (пункты 91-92). Это вопрос оценки проявленного усердия с учетом обстоятельств в целом и характера предпринятых усилий. Он заключил (пункт 93):

"(...) с учетом имеющейся информации, Суд не считает, что меры, принятые государством с целью установления А.Г. после его осуждения и его выдачи Литве, были недостаточными с точки зрения его ответственности за применение уголовного законодательства в отношении лиц, которые незаконно отняли жизнь другого ...

Интересно, что Суд не стал оценивать вопрос задержки с направлением решения на исполнение... Отмечая, что такая задержка сама по себе может быть проблемой, он не готов признать в данном случае нарушение статьи 2 Конвенции только по этому факту, поскольку неясно, покинул ли А.Г. Литву до вынесения ему приговора, что делает неэффективными любые оперативные мероприятия, направленные на исполнение его приговора (пункт 91).

Дело также представляет интерес в том смысле, что оно иллюстрирует напряженность, которая может возникнуть между требованиями пункта 3 статьи 5 Конвенции - и, в частности, применением принципа презумпции невиновности в пользу свободы - и процессуальным обязательством по статье 2 обеспечить наказание лиц, признанных судами виновными в преступных убийствах.

Nicolae Virgiliu Tanase v. Romania (no. 41720/13). Постановление Большой Палаты Европейского Суда от 25 июня 2019 года. Процессуальные обязательства государства после автомобильной аварии, в которой человек получает опасные для жизни травмы

Заявитель попал в автомобильную аварию на дороге общего пользования и получил опасные для жизни травмы. Уголовное расследование возбуждалось и прекращалось трижды, в последний раз из-за нарушения закона. Заявитель являлся участником этих уголовных разбирательств. В основном он ссылался на статьи 3, 6 и 13 Конвенции по поводу проведения уголовного расследования и на то, как следственные органы обращались с ним. Палата отказалась от рассмотрения этого дела в пользу Большой Палаты, и последняя рассмотрела эти жалобы также в соответствии со статьями 2 и 8 Конвенции.

Что касается проведения расследования, то Большая Палата сочла жалобы по статьям 3 и 8 Конвенции несовместимыми с ratione materiae ⁶, что статья 2 хоть применяется, но не была нарушена, не было необходимости проверять эффективность расследования по статье 13 и что продолжительность расследования не превышала разумных сроков, установленных статьей 6 Конвенции Он также не обнаружил нарушения статьи 3 в отношении обращения с заявителем со стороны властей в ходе расследования. Не было также нарушения статьи 6 в отношении его жалобы на отсутствие доступа к суду для определения его гражданских прав.

Это постановление Европейского Суда заслуживает внимания, поскольку в нем разъясняется, что в случае автомобильной аварии, повлекшей за собой причинение опасных для жизни травм, процессуальные обязательства государства должны вытекать из статей 2, 3 или 8 Конвенции. Выводы Суда основывались на двух ключевых элементах: инцидент был непреднамеренным и не было никаких предположений о том, что государство не приняло адекватных правовых рамок для обеспечения безопасности и снижения риска на дорогах.

1. Что касается статьи 3 Конвенции, Большая Палата установила, что травма, полученная в результате несчастного случая, являющегося результатом простой случайности или небрежности, не может равняться "обращению", которому лицо "подвергалось". В частности, в статье 3 обращение характеризуется "по существу, хотя и не исключительно, намерением причинить вред, унизить какое-либо лицо, проявлением неуважения или умаления его человеческого достоинства или созданием чувства страха, страдания или неполноценности, способного сломить его моральное и физическое сопротивление". В деле заявителя такие элементы отсутствуют. Соответственно, хотя намерение, как правило, является лишь одним из элементов, имеющим отношение к оценке применимости статьи 3, отсутствие намерения в контексте аварии сделало бы статью 3 неприменимой. Считая этот подход правильным, Большая Палата дистанцировалась от предыдущих дел, когда статья 3 применялась к несчастным случаям, сосредоточив внимание на тяжести полученных травм.

Что касается статьи 8 Конвенции, то Большая Палата напомнила, что позитивные обязательства в сфере отношений между частными лицами по защите физической и психологической неприкосновенности личности подпадают под действие порогового требования" и, кроме того, что понятие частная жизнь не распространяется на деятельность, которая носит по существу публичный характер... На этом фоне он изложил конкретные элементы этого дела, которые делают статью 8 неприменимой: вождение автомобиля является по существу общественной деятельностью; любой риск сводится к минимуму правилами дорожного движения, обеспечивающими безопасность; и он не касается ситуации (например, насильственных действий или оказания медицинской помощи), в которой государство ранее было обязано защищать физическую или психологическую неприкосновенность. Таким образом, не было "особого аспекта человеческого взаимодействия или контакта., который мог бы привлечь применение статьи 8 Конвенции.

Поэтому жалобы по статьям 3 и 8 были объявлены несовместимыми ratione materiae (с предметом рассмотрения) с положениями Конвенции.

2. Далее Большая Палата пояснила, что статья 2 Конвенции будет применяться к дорожно-транспортному происшествию без смертельного исхода, если "соответствующая деятельность является опасной по самой своей природе и подвергает жизнь заявителя реальной или неминуемой опасности или если причиненные заявителю травмы представляют серьезную угрозу для жизни". Травма должна была быть оценена с точки зрения "серьезности и последствий"... Что касается оценки рисков, то Большая Палата подчеркнула важность надлежащей нормативной базы для обеспечения безопасности дорожного движения. Чем менее очевиден риск от деятельности, тем более значительным становится уровень травматизма. В настоящем деле, независимо от того, можно ли считать управление транспортным средством особо опасным видом деятельности или нет, телесные повреждения заявителя были сочтены достаточно серьезными, чтобы представлять серьезную опасность для его жизни, так что статья 2 Конвенции была применена.

Что касается содержания процессуального обязательства по статье 2 Конвенции, то Европейский Суд напомнил о своем общем подходе, согласно которому в случае непреднамеренного причинения вреда, угрожающего жизни, это обязательство требует лишь того, чтобы правовая система предоставляла средства правовой защиты в гражданских судах и не требовала возбуждения уголовного расследования, хотя это и не препятствует внутреннему законодательству прибегать к уголовному расследованию в таких обстоятельствах. Затем Большая Палата дала дальнейшие пояснения. В тех случаях, когда "с самого начала не было четко установлено", что смерть наступила в результате несчастного случая или иного непреднамеренного деяния, и когда гипотеза об умышленном убийстве по крайней мере обоснована фактами, статья 2 требует, чтобы уголовное расследование достигло хотя бы минимального уровня эффективности, чтобы пролить некоторый свет на обстоятельства смерти или опасные для жизни травмы. Расследование должно быть начато властями, как только им станет известно об аварии. Как только в ходе этого предварительного расследования будет установлено, что смерть или причинение вреда, угрожающего жизни, не были умышленными, гражданские средства правовой защиты будут считаться достаточными.

По настоящему делу было возбуждено уголовное разбирательство, которое было признано Судом достаточной мерой. Поэтому нельзя сказать, что правовая система в том виде, в каком она действовала в настоящем деле, не рассматривала надлежащим образом дело заявителя, поэтому не было нарушения статьи 2 Конвенции.

3. Обнаружив, что продолжительность расследования (более восьми лет) не повлияла на эффективность расследования (Mustafa Tung and Fecire Tung v. Turkey [GC], §225), Большая Палата рассмотрела этот вопрос отдельно в соответствии со статьей 6 Конвенции (Frydlender v. France [GC], §43), установив, что это не привело к нарушению требования разумного срока, предусмотренного статьей 6 Конвенции.

4. Наконец, Правительство утверждало, что жалоба по статье 3 Конвенции о том, как с заявителем обращались следственные органы, несовместима с ratione materiae (предметом рассмотрения). Отклоняя эту жалобу как явно необоснованную, постановление пересматривает судебную практику Суда по данному вопросу. Подход, в соответствии с которым Суд принимает во внимание порядок проведения расследования с целью выяснения того, является ли это бесчеловечным обращением, был разработан главным образом в отношении родственников исчезнувших лиц..., и далее в постановлении подробно излагаются другие "исключительные ситуации", на которые Суд распространил этот подход, включая такие ситуации, как задержание и депортация несопровождаемого несовершеннолетнего просителя убежища..., утверждения о сексуальном насилии в семейной среде... и удаление тканей из тела умершего....

Guzelyurtlu and Others v. Cyprus and Turkey (no. 36925/07). Постановление Большой Палаты Европейского Суда от 29 января 2019 года. Обязанность договаривающихся государств сотрудничать в проведении транснациональных расследований

Дело касается расследования убийства трех кипрских граждан Кипрско-турецкого происхождения в контролируемой кипрским правительством части Кипра в январе 2005 года. Подозреваемые скрылись в "Турецкой Республике Северного Кипра" (ТРСК). Параллельные расследования были проведены кипрскими властями и властями ТРСК. Кипрские власти установили личности восьми подозреваемых: были выданы внутренние и европейские ордера на арест, а Интерполу были отправлены запросы о направлении "красных уведомлений". Власти ТРСК арестовали всех подозреваемых к концу января 2005 года, но через несколько недель отпустили. Кипрские власти отказались передать материалы дела властям ТРСК, стремясь скорее добиться от ТРСК выдачи подозреваемых через посредничество (силы Организации Объединенных Наций по поддержанию мира на Кипре, "ВСООНК"), а затем через запросы об экстрадиции (посольству Турции в Афинах), которые были возвращены без ответа. С тех пор оба расследования зашли в тупик. Заявители, родственники жертв, жаловались в соответствии со статьями 2 и 13 Конвенции на отказ Турции и Кипра сотрудничать в расследовании.

Палата пришла к выводу, что их отказ сотрудничать означает нарушение статьи 2 (процессуальный аспект) обоими государствами.

Большая Палата установила, что власти Кипра не нарушили статью 2 Конвенции (а именно её процессуальный аспект), поскольку он использовал все разумно доступные ему средства для получения выдачи/экстрадиции подозреваемых из Турции (§§241-245) и что он не был обязан представлять свое дело или передавать производство в ТРСК или Турцию (§§246-255). Вместе с тем, Суд установил, что власти Турции нарушили статью 2 Конвенции (процессуальный аспект) в связи с ее отказом сотрудничать с Кипром и, в частности, в связи с непредставлением мотивированного ответа на запросы о выдаче, представленные ее властями (§§258-266).

Большая Палата разработала в этом постановлении некоторые новые и важные принципы, касающиеся обязанности Договаривающихся Государств сотрудничать в контексте транснациональных уголовных расследований.

1. Это дело дало Большой Палате возможность разъяснить свою судебную практику по вопросу о юрисдикции (статья 1) и совместимости ratione loci ⁷ жалобы по статье 2 Конвенции (процессуальный аспект), когда смерть наступает за пределами юрисдикции государства-ответчика. Поскольку гибель людей произошла на территории, контролируемой и находящейся под юрисдикцией Кипра, Турция утверждала, что не имеет "юрисдикционной связи" с жертвами. Большая Палата установила, что существует юрисдикционная связь с Турцией по двум основаниям:

a) Большая Палата установила принцип, согласно которому возбуждение расследования/разбирательства по факту смерти, которая произошла за пределами юрисдикции этого государства, является достаточным для установления юрисдикционной связи для целей статьи 1 Конвенции между этим государством и родственниками жертвы, которые позднее возбудили рассмотрение дела по Конвенции. Интересно, что в этой связи Европейский Суд обратил внимание на дела по статье 2, в которых он уже применял аналогичный подход, либо прямо... или неявно... Суд также изменил то, что нужно было изменить в подходе, который ранее применялся в деле по статье 6 Конвенции о гражданском иске..., подчеркивая самостотяельный характер процессуальных обязательств, вытекающих из статьи 2 Конвенции, способный связывать государство, даже если смерть наступила за пределами его юрисдикции.

b) Большая Палата разъяснила, что, если расследование/разбирательство в отношении смерти за пределами юрисдикции государства-ответчика не проводится, Европейский Суд должен будет определить при любых обстоятельствах, может ли быть установлена юрисдикционная связь. Хотя процессуальное обязательство по статье 2 Конвенции в принципе будет применяться только в отношении государства, под юрисдикцией которого должен быть найден покойный, но некоторые "особенности" в данном случае оправдывали бы отход от такого подхода в соответствии с принципами, изложенными в деле Rantsev v. Cyprus and Russia, no. 25965/04, §§243-244, ECHR 2010 (выдержки).

Каждого из этих двух оснований было достаточным для того, чтобы Суд установил юрисдикционную связь с Турцией, в связи с чем Суд взял на себя оценку осуществления процессуального обязательства в соответствии со статьей 2 Конвенции: a) власти ТРСК возбудили уголовное расследование в соответствии со своим внутренним законодательством.; и b) существуют "специфические особенности", связанные с ситуацией на Кипре, основанные на том факте, что подозреваемые в убийстве, как известно, бежали в ту часть кипрской территории, которая находится под действующим контролем Турции - "ТРСК", что препятствует Кипру выполнять свои обязательства по Конвенции.

2. Это первый случай, когда Суд установил нарушение статьи 2 Конвенции в рамках процессуальной части исключительно на основании отказа сотрудничать с другим государством, что позволило Большой Палате определить и развить, таким образом, обязанность сотрудничать как компонент процессуального обязательства по статье 2 Конвенции. После рассмотрения дел, в которых Суд направлял обязательство сотрудничать в трансграничном или транснациональном контексте в соответствии со статьей 2 Конвенции (§§223-228), Суд постановил следующее:

"232. (...) В случаях, когда эффективное расследование убийства, совершенного в пределах юрисдикции одного Договаривающегося Государства, требует участия более чем одного Договаривающегося Государства, Суд считает, что особый характер Конвенции как Договора о коллективном исполнении в принципе влечет за собой обязательство соответствующих государств эффективно сотрудничать друг с другом в целях выяснения обстоятельств убийства и привлечения виновных к ответственности.

233. Соответственно, Суд считает, что статья 2 Конвенции может требовать от обоих государств двустороннего обязательства сотрудничать друг с другом, подразумевая в то же время обязательство обращаться за помощью и обязательство предоставлять помощь. Характер и объем этих обязательств неизбежно зависят от обстоятельств каждого конкретного случая (...)".

Однако суд отметил, что это обязательство сотрудничать может быть лишь одним из средств, а не результатом:

"235. ( ... ) Это означает, что соответствующие государства должны предпринимать любые разумные шаги для сотрудничества друг с другом, добросовестно исчерпывая возможности, имеющиеся у них в соответствии с применимыми международными документами о взаимной правовой помощи и сотрудничестве в уголовных вопросах.

236. ( ... ) Поэтому процессуальное обязательство сотрудничать в соответствии со статьей 2 Конвенции следует толковать в свете международных договоров или соглашений, применимых между соответствующими договаривающимися государствами, следуя, насколько это возможно, совместному и гармоничному применению Конвенции и этих договоров, что не должно приводить к конфликту или противоречию между ними (... ) В этом контексте процессуальное обязательство сотрудничать будет нарушено только в отношении государства, от которого требуется добиваться сотрудничества, если оно не задействовало надлежащие механизмы сотрудничества согласно соответствующим международным договорам; и в отношении запрашиваемого государства, если оно не отреагировало должным образом или не смогло сослаться на законное основание для отказа в сотрудничестве, запрошенном согласно этим документам".

Применяя эти принципы к конкретному контексту экстрадиции и поддерживая вывод о нарушении Турцией обязательства сотрудничать, Суд с интересом отметил, что обязательство сотрудничать в соответствии со статьей 2 Конвенции следует рассматривать в свете Европейской конвенции о выдаче 1957 года (в частности, статья 18) и поэтому должно влечь за собой обязательство государства рассматривать и представлять мотивированный ответ на любую просьбу о выдаче исходящую от другого Договаривающегося Государства в отношении подозреваемых, разыскиваемых за убийство или умышленные убийства, о которых известно, что они присутствовали на его территории или в пределах своей юрисдикции.

3. Наконец, Суд принял во внимание особенность данного дела: обязанность сотрудничать связана с Договаривающимся Государством и фактическим образованием, находящимся под эффективным контролем другого Договаривающегося Государства. В такой ситуации и в отсутствие официальных дипломатических отношений между двумя соответствующими Договаривающимися Государствами Суду, возможно, потребуется изучить неофициальные или специальные каналы сотрудничества, используемые соответствующими государствами вне механизмов сотрудничества, предусмотренных соответствующими международными договорами, и в то же время руководствоваться положениями этих договоров как выражением норм и принципов, применяемых в международном праве. Это побудило Суд рассмотреть вопрос о том, приняли ли Кипр и Турция все разумные меры для сотрудничества друг с другом в рамках посредничества ВСООНК, а также в свете положений Европейской конвенции о выдаче 1957 года и Европейской конвенции о взаимной помощи по уголовным делам 1959 года (Конвенции Совета Европы, ратифицированные обоими государствами-ответчиками), независимо от того, применяются ли эти договоры к конкретным обстоятельствам дела и к ситуации на Северном Кипре.

Что касается степени сотрудничества, требуемого в соответствии со статьей 2 Конвенции, с фактическими субъектами, то Европейский Суд счел, что передача всех результатов расследования "ТРСК" с возможностью использования доказательств для целей судебного разбирательства в отношении подозреваемых выходила бы за рамки простого сотрудничества между полицией или органами прокуратуры... и по существу будет означать передачу уголовного дела Кипром в суды "ТРСК". В такой конкретной ситуации обязанность сотрудничать в соответствии со статьей 2 Конвенции не могла требовать от Кипра отказа от своей уголовной юрисдикции в отношении убийства, совершенного в контролируемом им районе, в пользу судов де-факто образованных на его же территории. Вместе с тем Суд не затронул в этих выводах более общий вопрос о сотрудничестве в уголовных делах с де-факто или непризнанными субъектами и его законности по международному праву, в частности в отношении принципа непризнания (кодифицированного в статье 41.2 статей Комиссии международного права об ответственности государств за международно-противоправные деяния, принятых в 2001 году).