Постановление Европейского Суда по правам человека от 2 октября 2018 г. Дело "А.Б.В. (A.B.V.) против Российской Федерации" (Жалоба N 56987/15) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "А.Б.В. (A.B.V.)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 56987/15)

Постановление Суда

Страсбург, 2 октября 2018 г.

По делу "А.Б.В. против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Винсента А. де Гаэтано, Председателя Палаты Суда,

Дмитрия Дедова,

Пере Пастора Вилановы,

Алёны Полачковой,

Георгия А. Сергидеса,

Жольен Шуккинг,

Марии Элосеги, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 4 сентября 2018 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 56987/15, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации А.Б.В. (далее - заявитель) 27 октября 2015 г. Председатель Секции Суда удовлетворил ходатайство заявителя о неразглашении данных о его личности (пункт 4 правила 47 Регламента Европейского Суда).

2. Интересы заявителя представляла юридическая компания ООО "Трифольд. Юридические советники", находящаяся в г. Москве, впоследствии он представлял себя сам (см. ниже § 5). Власти Российской Федерации первоначально были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным, а затем его преемником в этой должности М.Л. Гальпериным.

3. Заявитель жаловался, в частности, на то, что власти Российской Федерации не оказали ему эффективного содействия в поддержании контакта с его дочерью, что являлось нарушением статьи 8 Конвенции.

4. 12 мая 2016 г. данная жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации, в остальной части жалоба была объявлена неприемлемой для рассмотрения по существу в соответствии с пунктом 3 правила 54 Регламента Европейского Суда.

5. После обмена сторонами замечаниями по делу, 3 марта 2017 г., заявитель отозвал доверенность, выданную им ранее компании "Трифольд. Юридические советники", одобрив всю работу по его делу, проделанную юристами фирмы.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявитель родился в 1977 году и проживает в г. Балашихе Московской области.

7. С 2008 года у заявителя была внебрачная связь с А.Д., с которой он вместе проживал.

8. Они расстались вскоре после того, как А.Д. забеременела осенью 2009 года, но регулярно поддерживали контакты.

9. 6 июля 2010 г. А.Д. родила девочку, П. Заявитель регулярно поддерживал контакт с ребенком.

10. В январе 2011 года А.Д. начала избегать контактов с заявителем и препятствовать ему в общении с дочерью.

A. Разбирательства об установлении отцовства заявителя в отношении дочери и определении его права доступа к ней

1. Первое разбирательство

11. 6 июня 2011 г. заявитель подал иск с целью установления своего отцовства и определения условий общения с дочерью.

12. 25 июня 2012 г. Нагатинский районный суд г. Москвы (далее - районный суд) прекратил рассмотрение иска заявителя в части требования об определении условий общения заявителя с дочерью. Районный суд счел, что данный иск мог быть подан только родителем, тогда как на дату рассмотрения иска заявителя его отцовство не было установлено.

13. В тот же день районный суд установил отцовство заявителя в отношении П.

14. 20 декабря 2012 г. Московский городской суд (далее - городской суд) рассмотрел апелляционную жалобу А.Д. и отменил решение от 25 июня 2012 г. об установлении отцовства заявителя и отказал ему в иске.

15. 4 октября 2013 г. президиум городского суда рассмотрел кассационную жалобу заявителя, отменил решение от 25 июня 2012 г. и апелляционное определение от 20 декабря 2012 г. и направил дело на новое рассмотрение в районный суд.

16. 13 ноября 2013 г. районный суд оставил иск заявителя без рассмотрения ввиду нового процесса, начатого заявителем (см. ниже).

2. Второе разбирательство

17. 29 октября 2013 г. сожитель А.Д., А.К., был зарегистрирован в качестве отца ребенка.

18. 11 ноября 2013 г. заявитель оспорил регистрацию А.К. в качестве отца ребенка, требуя установить свое собственное отцовство в отношении дочери и определить права на поддержание контактов с нею.

19. 24 января 2014 г. районный суд постановил аннулировать регистрацию А.К. в качестве отца ребенка, установил отцовство заявителя и определил время, когда заявитель мог видеться с дочерью, первая суббота и второе воскресенье каждого месяца, с 11.00 до 17.00.

20. 28 июля 2014 г. городской суд оставил решение от 24 января 2014 г. в силе, отклонив апелляционную жалобу А.Д. и А.К.

B. Исполнительное производство

21. 5 декабря 2014 г., после безуспешных попыток убедить А.Д. исполнить решение от 24 января 2014 г., подтвержденное судом апелляционной инстанции 28 июля 2014 г., заявитель обратился в Царицынский отдел службы судебных приставов по г. Москве (далее - районная служба судебных приставов) с требованием о возбуждении исполнительного производства.

22. 12 декабря 2014 г. судебный пристав из районной службы судебных приставов отказал в возбуждении исполнительного производства, поскольку резолютивная часть судебного решения не содержала предписания А.Д. осуществлять определенные действия или воздерживаться от них.

23. 4 февраля 2015 г. заявитель оспорил вышеуказанное решение судебного пристава в суде.

24. 18 марта 2015 г. районный суд отказал заявителю в удовлетворении его жалобы.

25. 6 июля 2015 г. городской суд отменил указанное решение, указав, что решение судебного пристава от 12 декабря 2014 г. об отказе в возбуждении исполнительного производства было незаконным.

26. 10 августа 2015 г. судебный пристав районной службы судебных приставов возбудил исполнительное производство в отношении решения от 24 января 2014 г.

27. 17 и 24 августа 2015 г. судебный пристав-исполнитель звонил А.Д. по телефону. 17 августа 2015 г. она ответила на звонок. Судебный пристав-исполнитель уведомил А.Д. о возбуждении исполнительного производства и предписал ей явиться в службу судебных приставов 20 августа 2015 г. Судебный пристав-исполнитель 24 августа 2015 г. позвонил по тому же номеру, но женский голос сказал ему, что номер не принадлежит А.Д., после чего трубку повесили.

28. 6 октября 2015 г. исполнительное производство было передано от районной службы судебных приставов вновь созданному Межрайонному отделу судебных приставов по взысканию алиментных платежей N 1 Управления Федеральной службы судебных приставов-исполнителей России по г. Москве (далее - межрайонный отдел судебных приставов).

29. 30 октября 2015 г. судебный пристав межрайонного отдела судебных приставов принял решение о принятии производства к исполнению.

30. 30 октября и 10 декабря 2015 г., а также 12 февраля и 25 июля 2016 г. судебный пристав-исполнитель отправил А.Д. извещения по поводу исполнения решения от 24 января 2014 г.

31. 4 декабря 2015 г. судебный пристав-исполнитель несколько раз звонил А.Д., но ему никто не ответил.

32. 7 декабря 2015 г. судебный пристав-исполнитель снова позвонил по телефонам А.Д. По одному из номеров ему ответила женщина, которая представилась матерью А.Д., но она отказалась отвечать на какие-либо вопросы.

33. В течение 2015 года заявитель подавал различные жалобы в отношении бездействия межрайонного отдела судебных приставов, в том числе в межрайонную прокуратуру, главе Федерального управления Службы судебных приставов по г. Москве и Уполномоченному по правам ребенка.

34. 14 февраля 2016 г. судебный пристав-исполнитель пришел по предполагаемому адресу проживания А.Д. Дверь открыла мать А.Д., которой пристав вручил извещение относительно исполнения судебного решения от 24 января 2014 г. Женщина сказала, что ей неизвестно местонахождение ее дочери и что А.Д. не отдаст П. заявителю.

35. 17 февраля 2016 г. судебный пристав-исполнитель получил заявление А.Д., в котором утверждалось, что она не разрешит заявителю видеться с ребенком, поскольку этого не хочет девочка.

36. 2 марта 2016 г. судебный пристав-исполнитель направил запросы в детский сад N 1457 г. Москвы, в Городскую детскую поликлинику N 23, Центр государственных услуг района Восточное Бирюлево и в Управление социальной защиты по району Восточное Бирюлево с целью установить, соответственно, посещала ли девочка садик, получала ли она медицинские услуги и проживала ли она с А.Д. по адресу, по которому приходил судебный пристав-исполнитель.

37. 2 и 17 марта, 11 апреля 2016 г. судебный пристав-исполнитель принял решение о привлечении к делу психолога.

38. По утверждениям властей Российской Федерации, в неустановленную дату на А.Д. был наложен исполнительский сбор в связи с неисполнением ею решения от 24 января 2014 г. Она также была предупреждена об административной ответственности* (* Европейскому Суду не было представлено соответствующих документов.) за неисполнение данного решения.

39. 29 апреля 2016 г. судебный пристав-исполнитель получил письменное заявление А.Д., в котором она утверждала, в частности, что 14 марта 2016 г. она подала в районный суд иск об оспаривании отцовства заявителя, о лишении его родительских прав и восстановлении отцовства А.К. (см. ниже § 49). Она также утверждала, что не могла исполнить решение от 24 января 2014 г., поскольку девочка категорически возражала против общения с заявителем.

40. Тем временем по требованию заявителя в июне 2016 года межрайонным отделом службы судебных приставов был назначен другой пристав для осуществления контроля за исполнительным производством.

41. В соответствии с заявлениями А.Д., поданными 28 апреля и 28 июля 2016 г., районный суд 28 июля 2016 г. приостановил исполнительное производство в отношении решения от 24 января 2014 г. на время производства по делу, инициированному А.Д. 14 марта 2016 г.

42. Рассмотрев дело по жалобе заявителя, городской суд признал решение от 28 июля 2016 г. о приостановлении исполнительного производства незаконным и необоснованным и отменил его.

43. По утверждению властей Российской Федерации, 3 ноября 2016 г. пристав наложил на А.Д. административный штраф в соответствии с частью 2 статьи 5.35 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях за неисполнение судебного решения от 24 января 2014 г.* (* Европейскому Суду не было представлено соответствующих документов.).

44. 12 декабря 2016 г. судебный пристав наложил временный запрет на выезд А.Д. за пределы Российской Федерации.

45. 4 февраля 2017 г. в ходе исполнительного производства заявитель встретился со своей дочерью в первый раз за период с января 2011 года. По словам заявителя, несмотря на тяжелую обстановку встречи, ребенок выразил желание общаться.

46. Впоследствии заявитель пытался увидеть дочь 12 февраля и 4 марта 2017 г. (второе воскресенье и первая суббота месяца соответственно), при этом судебный пристав его не сопровождал. В первый раз А.Д. не позволила заявителю увидеть ребенка, во второй раз ни она, ни девочка не находились по месту жительства в назначенное время. Сведения об этом были направлены заявителем в полицию и судебным приставам.

47. 12 марта 2017 г. заявитель снова пришел увидеться с дочерью, на этот раз вместе с приставом. А.Д. привела девочку, чтобы та могла поговорить с заявителем, однако она поставила ее перед заявителем и попросила ребенка решить, нужны ли последней какие-либо отношения с заявителем. Девочка ответила, что отказывается общаться с заявителем. Судебный пристав составил рапорт по данному факту.

48. В материалах дела отсутствуют сведения о дальнейшем ходе исполнительного производства.

C. Процесс о взыскании алиментов и прекращении родительских прав заявителя

49. 14 марта 2016 г. А.Д. подала в районный суд иск с целью взыскания с заявителя алиментов, прекращения его родительских прав и восстановления родительских прав А.К.

50. В материалах дела отсутствуют сведения об исходе данного процесса.

II. Соответствующие законодательство Российской Федерации и правоприменительная практика

51. Соответствующие положения законодательства Российской Федерации и правоприменительная практика изложены в Постановлении Европейского Суда по делу "Пахомова против Российской Федерации" (Pakhomova v. Russia) от 24 октября 2013 г., жалоба N 22935/11* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 10 (примеч. редактора).), §§ 91-112.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

52. Заявитель жаловался на отсутствие возможности иметь контакты с дочерью и эффективной помощи со стороны властей Российской Федерации в осуществлении его прав. Он ссылался на статью 8 Конвенции, которая гласит:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, жилища и корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

53. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не исчерпал внутригосударственные средства правовой защиты в отношении его жалобы в соответствии со статьей 8 Конвенции. В частности, они указали, что заявитель мог оспорить действия или бездействие судебных приставов при исполнении решения суда от 24 января 2014 г., а также неисполнение А.Д. данного решения. Они ссылались на Закон Российской Федерации от 27 апреля 1993 г. N 4866-1 "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан", а также на главу 25 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации ("Производство по делам об оспаривании решений, действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных и муниципальных служащих"), которые были заменены с 15 сентября 2015 г. Кодексом административного судопроизводства Российской Федерации. Они также ссылались на пункт 3 статьи 66 Семейного кодекса Российской Федерации, который гласит, что при невыполнении решения суда к виновному родителю применяются меры, предусмотренные законодательством об административных правонарушениях и законодательством об исполнительном производстве, и что при злостном неисполнении решения суда суд по требованию родителя, проживающего отдельно от ребенка, может вынести решение о передаче ему ребенка исходя из интересов ребенка и с учетом мнения ребенка. Однако заявитель не воспользовался данными средствами защиты и, таким образом, не предоставил органам власти возможность рассмотреть вопрос о предполагаемом нарушении его прав.

54. Заявитель оспаривал этот довод властей Российской Федерации. Он утверждал, что оспорил в суде отказ районной службы судебных приставов в возбуждении исполнительного производства в отношении судебного решения от 24 января 2014 г., который был признан незаконным городским судом 6 июля 2015 г. Более того, в течение 2015 года он подавал многочисленные жалобы в отношении бездействия приставов в различные органы, в том числе в межрайонную прокуратуру, руководителю Управления Федеральной службы судебных приставов по г. Москве - главному судебному приставу по г. Москве и Уполномоченному по правам ребенка. Впоследствии заявитель оспорил решение районного суда от 28 июля 2016 г. о приостановлении исполнительного производства, которое 30 сентября 2016 г. было признано незаконным и необоснованным городским судом и отменено. В связи с этим заявитель полагал, что любые последующие попытки обжаловать бездействие судебных приставов будут неэффективными, учитывая обстоятельства дела, и не приведут к восстановлению его прав.

55. Европейский Суд напоминает, что государства не должны отчитываться перед международным органом о фактах, в отношении которых у них не было возможности исправить ситуацию с помощью их собственной правовой системы. Лица, которые желают воспользоваться надзорной юрисдикцией Европейского Суда в отношении жалоб против какого-либо государства, должны, таким образом, сначала использовать средства правовой защиты, существующие в правовой системе данного государства (см. среди многих прочих примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Мозер против Республики Молдовы и Российской Федерации" (Mozer v. Republic of Moldova and Russia) от 23 февраля 2016 г., жалоба N 11138/10* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2016. N 3 (примеч. редактора).), § 115, и Постановление Европейского Суда по делу "Таварес де Альмеида Фернандес и Альмеида Фернандес против Португалии" (Tavares de Almeida Fernandes and Almeida Fernandes v. Portugal) от 17 января 2017 г., жалоба N 31566/13, § 35).

56. Обязанность исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты предполагает, таким образом, что заявители используют средства защиты, доступные им и достаточные в отношении их жалоб в соответствии с Конвенцией. Наличие таких средств правовой защиты должно быть доступно не только в теории, но и на практике, без чего они не будут отвечать требованиям эффективности и доступности. Чтобы быть эффективным, средство должно быть способно непосредственно исправить существующую ситуацию и представлять разумные шансы на успех (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Мозер против Республики Молдова и Российской Федерации", § 116, с дальнейшими ссылками).

57. Европейский Суд также устанавливал, что, если заявителю доступно более одного потенциального эффективного средства правовой защиты, заявитель должен исчерпать только одно из них по своему собственному выбору (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Таварес де Альмеида Фернандес и Альмеида Фернандес против Португалии", § 37).

58. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что, по мнению властей Российской Федерации, заявитель мог оспорить эффективность работы службы судебных приставов при исполнении решения суда от 24 января 2014 г., а также обжаловать неисполнение А.Д. данного решения. Европейский Суд также подчеркивает, что заявитель решил использовать первое средство правовой защиты. В частности, он несколько раз обжаловал действия или бездействие судебных приставов (см. выше §§ 22-25, 33 и 41-42). Следовательно, не может быть никаких сомнений в том, что заявитель представлял доводы, связанные с предполагаемым нарушением статьи 8 Конвенции, на рассмотрение властей Российской Федерации до того, как обратиться в Европейский Суд. Таким образом, следует считать, что заявитель исчерпал внутригосударственные средства правовой защиты в данном отношении и что довод властей Российской Федерации должен быть отклонен.

59. Кроме того, Европейский Суд считает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(a) Власти Российской Федерации

60. Власти Российской Федерации утверждали, что отношения между заявителем и ребенком, П., не являлись семейной жизнью по смыслу статьи 8 Конвенции. Они отмечали, в частности, что заявитель и мать ребенка прекратили жить вместе, когда последняя забеременела, и что заявитель никогда не проживал вместе с дочерью и почти ее не видел. Кроме того, он не проявлял интереса к дочери до ее рождения или после него, он подал иск об установлении отцовства только через год после того, как девочка родилась, и никогда не платил алиментов и не поддерживал ребенка иным образом, что заставило мать девочки подать иск об алиментах и прекращении родительских прав заявителя. Более того, П. постоянно проживала в семье и воспитывалась мужем матери, А.К., с которым у нее сложились семейные отношения.

61. Власти Российской Федерации признали, что соответствующие государственные органы смогли организовать встречу заявителя с дочерью лишь в феврале 2017 года. Однако они предприняли все необходимые меры для обеспечения контактов заявителя с дочерью. В ходе исполнительного производства не было допущено задержек или упущений и надлежащим образом учитывались интересы ребенка и семьи в целом. Власти Российской Федерации отмечали, что неразрешенный конфликт между заявителем и матерью девочки сделал исполнение решения суда очень сложным: А.Д. не присутствовала дома во время, назначенное для встреч заявителя с дочерью, поскольку ребенок не хотел видеть заявителя, А.Д. возражала против присутствия заявителя, когда пристав осуществлял исполнительные действия, она прятала ребенка и жаловалась на то, что действия судебных приставов оказывали на девочку слишком большое влияние. А.Д. ясно дала понять судебным приставам, что встречи заявителя с ребенком не будут иметь места. В связи с вышеизложенным власти Российской Федерации пришли к выводу, что соответствующие государственные органы выполнили свои позитивные обязательства по статье 8 Конвенции, чтобы обеспечить соблюдение права заявителя на уважение его семейной жизни, и что в настоящем деле не было нарушения данного положения Конвенции.

(b) Заявитель

62. Заявитель утверждал, что, хотя он не имел возможности установить контакт с дочерью и участвовать в ее обеспечении и воспитании после разрыва с А.Д. из-за отказа последней разрешить ему общаться с девочкой, он всегда признавал П. своей дочерью и de facto установил с ней семейные отношения. В ходе судебного производства по установлению его отцовства по отношению к П. заявитель представил многочисленные доказательства своих de facto семейных отношений с А.Д. до и после рождения ребенка, включая совместные фотографии, сделанные в доме родственников А.Д., на отдыхе, во время беременности А.Д. и даже после рождения П. Суды Российской Федерации также изучили письма (предоставленные заявителем) между заявителем и А.Д., в которых заявитель и А.Д. обсуждали рождение ребенка и выбирали для девочки имя. А.Д. отправила заявителю список вещей, необходимых в связи с рождением ребенка. В данных письмах заявитель и А.Д. также обсуждали крещение девочки. Кроме того, заявитель проживал вместе с А.Д. с 2008 года и поддерживал с ней регулярный контакт до января 2011 года, почти полгода после рождения дочери. Заявитель также оспаривал утверждение властей Российской Федерации о том, что он не проявлял интереса к дочери. В течение более пяти лет заявитель пытался установить контакт с П. путем подачи жалоб в различные инстанции и, наконец, в Европейский Суд. Заявителю потребовалось более трех лет на установление отцовства и еще больше времени на попытки, по-прежнему безуспешные, добиться исполнения решения от 24 января 2014 г. Заявитель никогда не отказывался поддерживать свою дочь, но все его попытки участвовать в ее жизни ни к чему не привели из-за действий А.Д. и неисполнения решения от 24 января 2014 г.

63. Заявитель считал, что соответствующие государственные органы не приняли всех необходимых мер, которые разумно могли требоваться для обеспечения контактов заявителя с дочерью. Он отмечал, что исполнительное производство было возбуждено с задержкой в восемь месяцев и не проводилось с требуемой оперативностью. С момента возбуждения исполнительного производства 10 августа 2015 г. до конца сентября 2015 года действия судебных приставов сводились к направлению А.Д. копии постановления о возбуждении исполнительного производства от 10 августа 2015 г. и попыткам связаться с последней по телефону. Передача исполнительного производства от районной службы судебных приставов межрайонному отделу заняла несколько недель. После передачи исполнительного производства судебные приставы предприняли мало попыток для исполнения решения от 24 января 2014 г. Данные попытки сводились к нескольким телефонным звонкам и направлениям письменных требований. В течение всего времени заявителю приходилось тщательно следить за процессом исполнения решения суда, во вред его личной жизни и карьере. Он регулярно являлся в межрайонный отдел судебных приставов, беседовал с различными должностными лицами, подавал много жалоб и заявлений. Пассивное отношение со стороны судебного пристава, ответственного за исполнение судебного решения, заставило заявителя потребовать передачи исполнительного производства другому приставу. Позднее исполнительное производство было незаконно приостановлено. Каких-либо активных действий по исполнению судебного решения после признания городским судом постановления о приостановлении производства незаконным не предпринималось. На А.Д. не было наложено реальных и своевременных санкций за неисполнение решения от 24 января 2014 г. Все вышеизложенные недостатки исполнительного производства были вызваны действиями властей.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Применимость статьи 8 Конвенции

(i) Общие принципы

64. Понятие "семейная жизнь" в соответствии со статьей 8 Конвенции не ограничивается отношениями, основанными на брачном союзе, и может включать другие de facto "семейные" связи, когда стороны живут вместе, не заключая брак. Ребенок, рожденный от такого союза, ipso jure является частью такой "семьи" с момента и в силу своего рождения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хоффманн против Германии" (Hoffmann v. Germany) от 11 октября 2001 г., жалоба N 34045/96, § 34, с дальнейшими ссылками).

65. Однако само по себе биологическое родство между родителем и ребенком при отсутствии каких-либо других юридических или фактических элементов, указывающих на существование тесных личных отношений, не является достаточным, чтобы попадать под защиту статьи 8 Конвенции. Как правило, для признания отношений "семейной жизнью" требуется совместное проживание. В порядке исключения другие факторы также могут служить доказательством того, что рассматриваемые отношения обладают определенным постоянством, чтобы создать "семейные узы" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Анайо против Германии" (Anayo v. Germany) от 21 декабря 2010 г., жалоба N 20578/07, § 56, с дальнейшими ссылками).

66. "Преднамеренная" семейная жизнь в порядке исключения может не попадать в сферу действия статьи 8 Конвенции, в частности, в делах, в которых в том, что семейная жизнь еще не окончательно сложилась, не было вины заявителя. В частности, когда того требуют обстоятельства, "семейная жизнь" должна распространяться на потенциальные отношения, которые могут сформироваться между ребенком, рожденным вне брака, и его биологическим отцом. Соответствующими факторами, которые могут определять реальное существование на практике личных связей в подобных делах, являются характер отношений между биологическими родителями, а также доказуемые интерес отца к ребенку и готовность отца участвовать в его жизни до и после рождения ребенка (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кристиан Барнабаш Тот против Венгрии" (Krisztian Barnabas Toth v. Hungary) от 12 февраля 2013 г., жалоба N 48494/06, § 27, с дальнейшими ссылками, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Анайо против Германии", § 57).

(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

67. Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле суды Российской Федерации установили наличие достаточных фактических обстоятельств, указывавших на существование тесных личных связей между заявителем и его дочерью, чтобы установить отцовство заявителя в отношении ребенка и определить условия их общения. В этой связи Европейский Суд полагает, что выводы судов Российской Федерации предполагали, что отношения между заявителем и его дочерью относились к сфере "семейной жизни" по смыслу статьи 8 Конвенции.

(b) Исполнение властями Российской Федерации своих позитивных обязательств в соответствии со статьей 8 Конвенции

(i) Общие принципы

68. Взаимная радость родителя и ребенка от общения друг с другом является основополагающим элементом "семейной жизни" по смыслу статьи 8 Конвенции (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Золтан Немет против Венгрии" (Zoltan Nemeth v. Hungary) от 14 июня 2011 г., жалоба N 29436/05, § 40).

69. Главной целью статьи 8 Конвенции является защита от произвольного вмешательства со стороны государства. Могут существовать также позитивные обязательства, неотъемлемые от эффективного "уважения" семейной жизни (см. Постановление Европейского Суда по делу "Нуутинен против Финляндии" (Nuutinen v. Finland) от 27 июня 2000 г., жалоба N 32842/96, § 127, Постановление Европейского Суда по делу "Киган против Ирландии" (Keegan v. Ireland) от 26 мая 1994 г., жалоба N 16969/90, § 49, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Золтан Немет против Венгрии", § 41).

70. Обязанность властей государства принимать меры, чтобы способствовать встречам между родителем и ребенком, не является абсолютной, особенно когда они оба друг другу еще чужие. Такие контакты могут быть возможны не сразу и требовать принятия определенных подготовительных мер. Характер и масштаб данной подготовки зависят от обстоятельств конкретного дела, но понимание и сотрудничество всех заинтересованных лиц всегда являются важными составляющими. Хотя власти государства должны делать всё возможное, чтобы способствовать такому сотрудничеству, любое обязательство по применению принуждения в этой области должно быть ограничено, поскольку интересы (такие, как права и свободы) всех заинтересованных лиц должны приниматься во внимание, как и наилучшие интересы ребенка и его права, предусмотренные в статье 8 Конвенции. Если контакт с родителем может казаться угрожающим данным интересам и нарушающим эти права, власти должны установить справедливый баланс между ними. Решающим фактором является то, приняли ли власти все необходимые меры, чтобы способствовать контакту в той мере, в какой этого можно было разумно требовать при обстоятельствах конкретного дела (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Нуутинен против Финляндии", § 128). В данном контексте адекватность меры должна оцениваться в зависимости от быстроты ее осуществления, поскольку время может оказать непоправимый эффект на отношения между ребенком и тем родителем, который не проживает с ребенком (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Золтан Немет против Венгрии", § 45).

(ii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

71. С учетом вышеуказанных принципов Европейский Суд полагает, что решающим в настоящем деле является вопрос о том, приняли ли власти Российской Федерации все меры, которые могли разумно требоваться от них для того, чтобы способствовать реализации условий общения между заявителем и его дочерью, определенных в судебном решении от 24 января 2014 г.

72. Европейский Суд прежде всего отмечает, что заявитель и мать ребенка, А.Д., прекратили проживать вместе за несколько месяцев до рождения дочери в июле 2010 года. Они поддерживали контакты как до, так и после рождения девочки и сами определяли условия общения заявителя с ребенком. Однако с января 2011 года А.Д. начала препятствовать контактам заявителя с дочерью, что заставило заявителя требовать в судебном порядке установления отцовства в отношении дочери и определения условий общения с ней. 24 января 2014 г. районный суд признал отцовство заявителя и назначил время, когда заявитель может видеться с дочерью, первая суббота и второе воскресенье каждого месяца, с 11.00 до 17.00 (см. выше § 19). Однако А.Д. отказалась исполнять решение суда, и 5 декабря 2014 г. заявитель обратился в службу судебных приставов с требованием о возбуждении исполнительного производства.

73. Европейский Суд отмечает, тем не менее, что исполнительное производство было возбуждено лишь спустя восемь месяцев, 10 августа 2015 г. (см. выше §§ 22-26). В октябре 2015 года властям потребовался почти месяц для того, чтобы передать исполнительное производство от районной службы судебных приставов межрайонному отделу судебных приставов (см. выше §§ 28-29).

74. Европейский Суд далее подчеркивает, что с августа 2015 года до февраля 2016 года судебные приставы только пытались связаться с А.Д. по телефону и направляли ей по почте извещения (см. выше §§ 27, 30-32). И только в феврале и марте 2016 года соответственно судебный пристав впервые осуществил выход по предполагаемому месту жительства А.Д. и направил запросы с целью установить фактическое место жительства ребенка (см. выше §§ 34-36). С апреля по июль 2016 года по исполнительному производству не проводилось каких-либо действий, кроме получения письменных заявлений А.Д. и наложения на нее исполнительского сбора (см. выше §§ 38-39).

75. Европейский Суд далее отмечает, что в июле 2016 года исполнительное производство было приостановлено. Два месяца спустя, в сентябре 2016 года, после признания городским судом незаконным постановления о приостановлении производства оно было возобновлено (см. выше §§ 40-42).

76. Последующие исполнительные действия, предпринятые в ноябре и декабре 2016 года, свелись к наложению на А.Д. административного штрафа за неисполнение судебного решения от 24 января 2014 г. и к запрету ее выезда за пределы Российской Федерации (см. выше §§ 43-44).

77. Европейский Суд отмечает, что только 4 февраля 2017 г. соответствующие органы власти, наконец, организовали первую встречу между заявителем и его дочерью, то есть более, чем через два года после того, как заявитель обратился к ним за помощью в обеспечении его общения с ребенком в соответствии с судебным решением от 24 января 2014 г. Несмотря на тяжелую обстановку встречи, заявителю не было оказано помощи при последующих попытках увидеть дочь 12 февраля и 4 марта 2017 г., что он не смог сделать из-за протестов А.Д. в первый раз и из-за отсутствия А.Д. и П. по месту жительства в назначенное время во второй раз. Хотя из материалов дела ясно, что в марте и апреле 2016 года судебный пристав пытался привлечь к производству психолога (см. выше § 37), отсутствуют какие-либо доказательства того, что консультации психолога действительно имели место с целью подготовить ребенка и заявителя к встрече, хотя такие консультации могли иметь ключевое значение для возобновления прерванных в январе 2011 года контактов между отцом и дочерью. Исполнительное производство по-прежнему не завершено, в результате чего сохраняется ситуация, при которой заявитель не может общаться с ребенком.

78. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд полагает, что власти Российской Федерации действовали недостаточно оперативно и не принимали разумных мер для того, чтобы способствовать воссоединению заявителя с дочерью. Напротив, бездействие властей вынудило заявителя использовать самые разные средства в попытке осуществления своих прав (см. выше §§ 22-25, 33, 40-42).

79. Европейский Суд не упускает из вида тот факт, что задача властей Российской Федерации усложнялась ввиду напряженных отношений между заявителем и А.Д. Однако отсутствие сотрудничества между разошедшимися родителями не является обстоятельством, которое само по себе может освободить власти от их позитивных обязательств в соответствии со статьей 8 Конвенции. Скорее, на государственные органы власти накладывается обязанность принять меры по примирению конфликтующих сторон, принимая во внимание наилучшие интересы ребенка (см. Постановление Европейского Суда по делу "Завадка против Польши" (Zawadka v. Poland) от 23 июня 2005 г., жалоба N 48542/99, § 67). Ничто в настоящем деле не указывает на то, что власти предприняли какие-либо практические действия, которые бы, во-первых, способствовали сотрудничеству сторон при исполнении судебного решения и, во-вторых, обеспечивали бы конкретное и соответствующее содействие со стороны уполномоченных должностных лиц в рамках конкретных правовых рамок, адаптированных к нуждам разошедшихся родителей и их малолетнего ребенка. В любом случае ничто в материалах дела не свидетельствует о том, что сам по себе конфликт между заявителем и А.Д. стал причиной задержек в исполнительном производстве и его неэффективности (см. Постановление Европейского Суда по делу "Стасик против Польши" (Stasik v. Poland) от 6 октября 2015 г., жалоба N 21823/12, § 93, с дальнейшими ссылками).

80. Европейский Суд также отмечает, что на протяжении нескольких лет власти Российской Федерации не учитывали незаконные действия А.Д., которые они должны были предупреждать. Кроме наложения исполнительского сбора и административного штрафа на А.Д., они не прибегли к каким-либо санкциям, чтобы решить проблему отсутствия готовности к сотрудничеству с ее стороны. Более того, отсутствуют доказательства того, что А.Д. действительно заплатила исполнительский сбор и административный штраф, наложенные на нее.

81. Следовательно, Европейский Суд приходит к выводу, что, несмотря на рамки допустимых для государств пределов усмотрения в сфере защиты прав человека и, принимая во внимание все затронутые в деле интересы, власти Российской Федерации не приняли всех необходимых мер, которые разумно могли требоваться от них для того, чтобы способствовать исполнению судебного решения от 24 января 2014 г.

82. Следовательно, в настоящем деле имело место нарушение статьи 8 Конвенции.

ГАРАНТ:

Нумерация разделов приводится в соответствии с источником

III. Применение статьи 41 Конвенции

83. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

84. Заявитель требовал выплатить ему 15 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

85. Власти Российской Федерации полагали, что требования заявителя следует отклонить.

86. Европейский Суд считает, что заявитель должен был испытать и продолжает испытывать страдания из-за невозможности общаться со своей дочерью. С учетом обстоятельств настоящего дела и исходя из принципа справедливости в соответствии с требованиями статьи 41 Конвенции Европейский Суд присуждает заявителю 12 500 евро в качестве компенсации морального вреда.

B. Судебные расходы и издержки

87. Заявитель требовал выплатить ему 2 500 евро в качестве возмещения расходов на юридическую помощь, оказанную ему в ходе рассмотрения дела в Европейском Суде. Он предоставил (i) копию соглашения об оказании юридических услуг, заключенного с ООО "Трифольд. Юридические советники" от 10 ноября 2016 г., согласно которому в случае, если Европейский Суд присудит заявителю возмещение судебных расходов и издержек, понесенных в ходе рассмотрения дела в Европейском Суде, заявитель должен выплатить юристам 100 евро за час работы, и (ii) копию приложения к вышеуказанному соглашению от 30 декабря 2016 г., в котором отражен объем юридической работы по делу. Заявитель также просил присудить ему 1 264 рубля в качестве возмещения расходов на изготовление ксерокопий документов и 7 140 рублей в качестве возмещения почтовых расходов. Он просил, чтобы денежные средства были перечислены непосредственно на банковский счет ООО "Трифольд. Юридические советники".

88. Власти Российской Федерации считали, что требование заявителя о возмещении стоимости юридических услуг должно быть отклонено, поскольку соглашения о выплате вознаграждения в случае выигрыша дела не подлежали исполнению в Российской Федерации. Они полагали, что требование заявителя о возмещении почтовых расходов также следует отклонить, поскольку отправка документов через специализированную международную службу доставки, а не почтой Российской Федерации не соответствовала принципу "необходимости".

89. В соответствии с прецедентным правом Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение судебных расходов и издержек лишь в той мере, в какой было доказано, что последние были необходимыми, были фактически понесены заявителем и разумными по размеру. Кроме того, Европейский Суд установил, что соглашения о выплате вознаграждения в случае выигрыша дела в случае, если они имеют юридическую силу, могут доказывать, что те или иные суммы действительно подлежат оплате заявителем, и что Европейский Суд должен, как правило, установить, были ли они разумными (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Иатридис против Греции" (справедливая компенсация) (Iatridis v. Greece) от 19 октября 2000 г., жалоба N 31107/96, §§ 54 и 55, с дальнейшими ссылками, и более позднее Постановление Европейского Суда по делу "Адам против Словакии" (Adam v. Slovakia) от 26 июля 2016 г., жалоба N 68066/12, § 102).

90. Европейский Суд принимает во внимание довод властей Российской Федерации о том, что соглашение об оказании юридических услуг между ООО "Трифольд. Юридические советники" и заявителем не имело юридической силы в Российской Федерации. Однако данный аргумент не был подкреплен какими-либо ссылками на соответствующую сложившуюся практику. Европейский Суд, таким образом, будет исходить из того, что требуемые суммы действительно подлежат выплате заявителем на основании соглашения об оказании юридических услуг между ним и ООО "Трифольд. Юридические советники".

91. С учетом представленных ему документов и вышеизложенных критериев Европейский Суд считает разумным присудить заявителю 2 600 евро в качестве возмещения расходов, понесенных им в ходе рассмотрения дела в Европейском Суде. Данная сумма подлежит перечислению непосредственно на банковский счет ООО "Трифольд. Юридические советники".

C. Процентная ставка при просрочке платежей

92. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобу заявителя на нарушение статьи 8 Конвенции в связи с тем, что власти Российской Федерации не оказали заявителю эффективного содействия в обеспечении контактов с его дочерью, приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции;

3) постановил, что:

(a) власти государства-ответчика в течение трех месяцев после вступления в силу настоящего Постановления в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции должны выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на дату выплаты:

(i) 12 500 (двенадцать тысяч пятьсот) евро в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 2 600 (две тысячи шестьсот) евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек. Данная сумма подлежит перечислению на банковский счет ООО "Трифольд. Юридические советники";

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эту сумму должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента.

4) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 2 октября 2018 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Винсент А. де Гаэтано Председатель Палаты Суда