Постановление Европейского Суда по правам человека от 30 апреля 2019 г. Дело "Каблис (Kablis) против Российской Федерации" (Жалобы NN 48310/16 и 59663/17) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Каблис (Kablis)
против Российской Федерации"
(Жалобы NN 48310/16 и 59663/17)

Постановление Суда

Страсбург, 30 апреля 2019 г.

По делу "Каблис против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Винсента А. де Гаэтано, Председателя Палаты Суда

Бранко Лубарды,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Пере Пастора Вилановы,

Алёны Полачковой,

Георгия А. Сергидеса, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 2 апреля 2019 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано двумя жалобами (NN 48310/16 и 59663/17), поданными против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Григорием Николаевичем Каблисом (далее - заявитель) 28 июля 2016 г. и 30 июля 2017 г. соответственно.

2. Интересы заявителя представляли адвокаты В. Зубков и А. Лаптев, практикующие в городах Сыктывкаре и Москве соответственно, и Е. Мезак, правозащитник из г. Сыктывкара, которому Председатель Европейского Суда разрешил представлять интересы заявителя при рассмотрении жалобы N 48310/16.

Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде М.Л. Гальпериным.

3. Заявитель жаловался на нарушение его права на свободу выражения мнения и свободу собраний, а также на отсутствие эффективных средств правовой защиты в этой связи.

4. 27 марта и 8 сентября 2017 г. данные жалобы были коммуницированы властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1976 г. и проживает в г. Сыктывкаре.

А. Уведомление о публичном мероприятии и блокировка учетной записи заявителя в социальной сети, а также трех публикаций в его интернет-блоге

6. 19 сентября 2015 г. Федеральная служба безопасности Российской Федерации (далее - ФСБ) и Следственный комитет Российской Федерации объявили о возбуждении уголовного дела по подозрению в участии в преступном сообществе и мошенничестве против главы Республики Коми В. Гайзера, одного из его заместителей, нескольких высокопоставленных чиновников в Правительстве Республики Коми, спикера Парламента Республики Коми и представителя Республики Коми в верхней палате Парламента Российской Федерации. Они были задержаны в один и тот же день.

7. 21 сентября 2015 г. заявитель совместно с С. уведомили администрацию г. Сыктывкара* (* Так в тексте. Точнее: администрация муниципального образования городского округа "Сыктывкар" (примеч. редактора).) о своем намерении провести "пикетирование" 25 сентября 2015 г., с 17.00 до 18.00, у пересечения улиц Ленина и Коммунистической за памятником Ленину, в котором должны были принять участие 50 человек. Целью мероприятия было "обсуждение задержаний в Правительстве Республики Коми".

8. В тот же день заявитель опубликовал копию своего уведомления от 21 сентября 2015 г. в своем интернет-блоге. Он утверждал, что цель "пикетирования" состояла в том, чтобы предоставить людям возможность высказать свои мысли о задержаниях членов Правительства Республики Коми. Вместе с тем им приветствовались любые мнения: от одобрения до критики задержаний. Он надеялся, что "пикетирование" будет согласовано. Однако если администрация г. Сыктывкара предложит провести его на окраине города, в том же месте (за памятником Ленину) будет проведен "народный сход", который не требовал предварительного уведомления. Затем заявитель подверг критике тот факт, что главы регионов назначались Президентом Российской Федерации, и выразил пожелание, чтобы они избирались народом. Он задавал вопрос: почему В. Гайзер был назначен главой Республики Коми в 2010 году, если, по мнению следователей, он являлся членом преступного сообщества с 2006 года?  Затем заявитель выразил мнение о том, что обвинения против В. Гайзера и иных лиц, по-видимому, были основаны на очень слабой доказательной базе. В связи с этим имелись основания полагать, что уголовное преследование в отношении них было политически мотивированным. По мнению заявителя, В.В. Путин пытался запугать других глав регионов. В любом случае назначенные главы регионов всегда служили интересам тех, кто их назначил. В связи с этим он хотел предложить обсуждение будущего Республики Коми и, в частности, вопроса о том, хотят ли люди назначения или избрания следующего главы региона.

9. Позднее в тот же день, 21 сентября 2015 г., администрация г. Сыктывкара отказалась согласовать место, избранное заявителем, указав, что региональный закон от 20 ноября 2012 г. [sic] N 91-РЗ* (* Имеется в виду Закон Республики Коми от 29 ноября 2012 г. N 91-РЗ "О некоторых вопросах проведения публичных мероприятий в Республике Коми" (примеч. переводчика).) запрещал проведение публичных мероприятий на Стефановской площади (см. ниже § 34). Администрация г. Сыктывкара предложила провести "пикетирование" на одной из площадок, специально отведенных для публичных мероприятий, как было определено Правительством Республики Коми. Заявитель получил данное решение на следующий день, 22 сентября 2015 г.

10. 22 сентября 2015 г. заявитель разместил в своем интернет-блоге новую публикацию, сообщив читателям, что администрация г. Сыктывкара отказалась согласовать место проведения мероприятия за памятником Ленину, и приложил копию решения от 21 сентября 2015 г. Он написал, что вместо этого будет проведен "народный сход" в том же месте и в то же время. Заявитель пояснил, что под "народным сходом" понимается собрание людей в целях обсуждения вопросов и что оно проводится без организаторов. В отличие от "пикетирования" во время "народного схода" нельзя было использовать плакаты. Затем заявитель указал, что то же должностное лицо, которое подписало отказ в согласовании "пикетирования", несло ответственность за увеличение стоимости отопления на 30% в течение предыдущих двух лет.

11. 23 сентября 2015 г. заявитель также разместил публикацию в социальной сети "ВКонтакте"* (* "ВКонтакте" - российский онлайн-сервис социальной сети, аналогичной Facebook.) с призывом к участию в публичной дискуссии 25 сентября 2015 г.

12. 24 сентября 2015 г. учетная запись заявителя во "ВКонтакте" была заблокирована администрацией "ВКонтакте" по распоряжению Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций и заместителя Генерального прокурора Российской Федерации. Заместитель Генерального прокурора Российской Федерации отметил, что публикация во "ВКонтакте", описанная выше в § 11, будучи общедоступной, содержала информацию о "пикетировании", которое должно было проходить 25 сентября 2015 г. у пересечения улиц Ленина и Коммунистической. Однако администрация г. Сыктывкара отказала в согласовании "пикетирования", поскольку в указанном месте проведение публичных мероприятий было запрещено. Следовательно, данная публикация представляла собой агитацию за участие в незаконном публичном мероприятии в нарушение пункта 1 статьи 10 Закона о публичных мероприятиях* (* Так в тексте. Имеется в виду Федеральный закон от 19 июня 2004 г. N 54-ФЗ "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях" (примеч. переводчика).) (см. краткое изложение положений соответствующего законодательства Российской Федерации в Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации" (Lashmankin and Others v. Russia) от 7 февраля 2017 г., жалоба N 57818/09 и 14 других жалоб* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2018. N 1 (примеч. редактора).), § 249). Таким образом, учетная запись заявителя во "ВКонтакте" была заблокирована в соответствии с пунктом 1 статьи 15.3 Закона об информации* (* Так в тексте. Имеется в виду Федеральный закон от 27 июля 2006 г. N 149-ФЗ "Об информации, информационных технологиях и о защите информации" (примеч. переводчика).) (см. ниже § 36).

13. 25 сентября 2015 г. заявитель разместил третью публикацию в своем блоге. Он задавался вопросом о том, что произойдет, если много людей придет на "народный сход" в указанный день. Он не верил, что это заставит Кремль изменить свою политику и назначить ответственного местного чиновника губернатором Республики Коми или прекратить необоснованные обвинения против В. Гайзера. Однако он считал, что высокий уровень участия покажет, что многие люди не боятся выражать свое мнение. ФСБ и Генеральная прокуратура боялись политически активных людей. Он призвал всех прийти на народный сход, чтобы предотвратить подобные ситуации в будущем.

14. В тот же день администратор интернет-сайта, на котором размещался блог заявителя, сообщил ему по электронной почте, что доступ к трем публикациям в блоге, описанным выше в §§ 8, 10 и 13, был ограничен по распоряжению Генеральной прокуратуры Российской Федерации, поскольку было признано, что они содержали призывы к участию в публичных мероприятиях, проводимых с нарушением установленного порядка.

15. 25 сентября 2015 г., около 19.00, примерно 50 человек собрались возле памятника Ленину. "Народный сход" прошел мирно и без каких-либо нарушений.

B. Судебная проверка отказа в согласовании места проведения "пикетирования"

16. 26 октября 2015 г. заявитель обжаловал решение администрации г. Сыктывкара от 21 сентября 2015 г. об отказе в согласовании места проведения "пикетирования" в Сыктывкарском городском суде. В частности, он утверждал, что "пикетирование" должно было проходить в 50 метрах от Стефановской площади. В любом случае оно не причинило бы беспокойства или неудобств. Специально отведенные места, предложенные городской администрацией, были неподходящими.

17. 18 ноября 2015 г. Сыктывкарский городской суд отклонил жалобу заявителя. Процитировав статью 11 Конвенции, соответствующие положения законодательства Российской Федерации и Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 2 апреля 2009 г.* (* Имеется в виду Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 2 апреля 2009 г. N 484-О-П "По жалобе граждан Лашманкина Александра Владимировича, Шадрина Дениса Петровича и Шимоволоса Сергея Михайловича на нарушение их конституционных прав положением части 5 статьи 5 Федерального закона "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях"" (примеч. переводчика).) (см. краткое изложение положений соответствующего законодательства Российской Федерации в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", §§ 255-259), Сыктывкарский городской суд постановил следующее:

"Довод заявителя о том, что проведение акции в предложенных [городской администрацией] местах проведения пикета потеряет какой-либо рациональный смысл, является необоснованным.

По смыслу закона на организаторах публичного мероприятия лежит обязанность предпринять разумные и достаточные усилия по достижению возможного компромисса на основе баланса интересов с тем, чтобы реализовать право на свободу мирных собраний, поскольку в ситуации, когда им не запрещают публичное мероприятие, а предлагают альтернативное место проведения, его организаторы не могут отвергать без каких-либо убедительных причин предложение властей, позволяющее им провести свое мероприятие.

Постановлением Правительства Республики Коми от 25 декабря 2012 г. N 598* (* Имеется в виду Постановление Правительства Республики Коми от 25 декабря 2012 г. N 598 "Об определении единых специально отведенных или приспособленных для коллективного обсуждения общественно значимых вопросов и выражения общественных настроений, а также для массового присутствия граждан для публичного выражения общественного мнения по поводу актуальных проблем преимущественно общественно-политического характера мест" (примеч. переводчика).) с учетом обеспечения возможности достижения целей публичных мероприятий, их транспортной доступности, возможности использования организаторами и участниками публичных мероприятий объектов инфраструктуры, обеспечения соблюдения санитарных норм и правил, безопасности организаторов и участников публичных мероприятий были определены [специально отведенные для проведения публичных мероприятий места на территории г. Сыктывкара].

Ответ [администрации г. Сыктывкара] от 21 сентября 2015 г. содержал указание на данные места, фактически предложенные в качестве альтернативы [месту, избранному заявителем].

Постановлением [администрации г. Сыктывкара] от 4 сентября 2013 г. N 9/3483* (* Постановление администрации МО ГО "Сыктывкар" от 4 сентября 2013 г. N 9/3483 "О внесении изменений в Постановление главы администрации МО ГО "Сыктывкар" от 29 октября 2008 г. N 10/4160 "Об определении мест (земельных участков), на территории которых запрещается проведение публичных мероприятий"" (примеч. переводчика).) в Постановление [администрации г. Сыктывкара] от 28 октября 2008 г.* (* Так в тексте. Вероятно, должно быть "от 29 октября 2008 г." (примеч. переводчика).) N 10/4160 о местах (земельных участках), на территории которых запрещается проведение публичных мероприятий, были внесены изменения, согласно которым запрошенное заявителем место проведения пикета, а именно площадка у пересечения улицы Ленина и улицы Коммунистическая, отнесена к местам, на территории которых запрещено проведение публичных мероприятий.

В рассматриваемом случае орган местного самоуправления мотивированно и правомерно... предложил Г.Н. Каблису изменить заявленное место проведения пикета.

Несогласование места проведения по указанным в ответе [администрации г. Сыктывкара] основаниям... суд находит законным и допустимым...

Ответ [администрации г. Сыктывкара] от 21 сентября 2015 г. дан Г.Н. Каблису в соответствии с установленным законом сроком* (* Так в тексте (примеч. переводчика).), содержит обоснование невозможности проведения мероприятия в заявленном месте, а также мотивированные предложения по изменению места его проведения, в ответе разъяснен порядок подачи уведомления, в связи с чем заявитель не был лишен возможности реализовать свои конституционные права проводить [публичные мероприятия] в порядке, установленном [Законом о публичных мероприятиях].

Права и законные интересы заявителя, в том числе, гарантированные статьями 10, 11 Конвенции, обжалуемым решением не нарушены, препятствия в реализации конституционных прав заявителя не созданы".

18. Заявитель подал апелляционную жалобу. Он утверждал, в частности, что пересечение улиц Ленина и Коммунистической находится за пределами территории, на которой Законом Республики Коми N 91-РЗ было запрещено проведение публичных мероприятий. Постановление администрации г. Сыктывкара N 9/3483, согласно которому проведение публичных мероприятий в указанном месте предположительно было запрещено, не было опубликовано и, следовательно, не было общедоступным.

19. 28 января 2016 г. Верховный суд Республики Коми при рассмотрении апелляционной жалобы оставил в силе решение от 18 ноября 2015 г., сочтя его законным и обоснованным. Он, в частности, указал следующее:

"[Районный] суд отклонил жалобу по существу, поскольку оспариваемый отказ в согласовании заявленного места для пикетирования был дан уполномоченным органом в порядке, установленном законом. Орган местного самоуправления предоставил заявителю объективную возможность реализовать права, гарантированные Конституцией Российской Федерации и Конвенцией.

[Районный] суд правильно применил положения [Закона о публичных мероприятиях], предусматривающие условия для реализации права на мирные собрания, гарантированного статьей 31 Конституции Российской Федерации...

Оценив представленные в материалы дела доказательства, [районный] суд пришел к правильному выводу о том, что предложение [администрации г. Сыктывкара] об изменении заявленного организаторами места проведения публичного мероприятия являлось обоснованным и было оправдано необходимостью соблюсти баланс интересов сторон и обеспечить общественную безопасность.

[Районный] суд верно установил, что в избранном заявителем месте, а именно у пересечения улицы Ленина и улицы Коммунистическая, проведение публичных мероприятий было запрещено.

Постановлением Правительства Республики Коми от 25 декабря 2012 г. N 598 были определены [специально отведенные для проведения публичных мероприятий места на территории г. Сыктывкара].

Выбор места проведения мероприятия и его согласование с органами местного самоуправления не ограничивали право участников на свободу выражения мнения. Довод о невозможности проведения мероприятия был гипотетическим и не указывал на какие-либо веские причины, объясняющие, почему места, предложенные [администрацией г. Сыктывкара], были несовместимы с целями публичного мероприятия, которых стремились достичь организаторы, а также с его социальным и политическим значением.

[Районный] суд правильно указал, что в соответствии с частью 3 статьи 17 Конституции Российской Федерации осуществление прав и свобод человека не должно нарушать права и свободы других лиц. Таким образом, проведение публичного мероприятия некоторыми гражданами не должно создавать ситуацию, когда другие граждане произвольно лишены возможности реализовать свои права в установленном порядке согласно традициям.

Следовательно, имелись объективные и достаточные основания, объясняющие невозможность согласовать заявленное организаторами место проведения публичного мероприятия, для предложения об изменении места его проведения в целях обеспечения баланса между правами организаторов и правами третьих лиц.

[Администрация г. Сыктывкара] рассмотрела запрос о согласовании места проведения публичного мероприятия и дала ответ заявителю в установленные законом сроки. Ответ содержал обоснование невозможности проведения мероприятия в заявленном месте, а также мотивированное предложение по изменению места его проведения. По мнению суда, конституционные права и интересы заявителя были соблюдены, и отсутствовали нарушения статьи 11 [Конвенции], гарантирующей свободу собраний, или [Закона о публичных мероприятиях]. Закон не гарантирует организатору публичного мероприятия безусловное право на проведение публичного мероприятия в месте, которое он считает наиболее соответствующим социальному и политическому значению мероприятия.

[Администрация г. Сыктывкара] выполнила свою установленную законом обязанность, предложив альтернативное место для проведения публичного мероприятия, которое было совместимо с его целями. Предложенные места были надлежащей альтернативой заявленному месту и соответствовали целям мероприятия.

Следовательно, [районный] суд справедливо отклонил жалобу.

Доводы, изложенные в материалах апелляционной жалобы, ограничиваются утверждением о том, что оспариваемое решение [администрации г. Сыктывкара] об отказе в согласовании заявленного места для проведения публичного мероприятия на Стефановской площади нарушило права заявителя на свободу собраний, свободу выражения мнения, свободу совести и религии. Указанные доводы основаны на неправильной оценке обстоятельств дела и неверном толковании применимых норм материального права. Таким образом, данные доводы не могут повлечь отмену решения [районного] суда...

Оспариваемое решение [администрации г. Сыктывкара] было принято в соответствии с [Законом о публичных мероприятиях] в рамках полномочий органов местного самоуправления и отвечало интересам обеспечения общественного порядка в целях предотвращения беспорядков, охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц. Следовательно, указанное решение не нарушает права заявителя".

20. Заявитель подал кассационную жалобу. Он повторил свои предыдущие доводы и добавил, что публичные мероприятия регулярно проводились на пересечении улиц Ленина и Коммунистической.

21. 19 июля 2016 г. судья Верховного суда Республики Коми отказал в передаче кассационной жалобы заявителя на рассмотрение президиума указанного суда, поскольку не обнаружил существенных нарушений материального или процессуального права, которые повлияли бы на исход судебного разбирательства.

C. Судебная проверка решений о блокировке учетной записи заявителя в социальной сети "ВКонтакте", а также трех публикаций в его интернет-блоге

22. 25 декабря 2015 г. заявитель обжаловал решения прокуратуры о блокировке его учетной записи в социальной сети "ВКонтакте" и трех публикаций в его интернет-блоге в Сыктывкарском городском суде. Он утверждал, что они не были необходимы в демократическом обществе и, следовательно, нарушали его право на свободу выражения мнения. Он утверждал, что ему был причинен моральный вред.

23. 5 апреля 2016 г. Сыктывкарский городской суд отклонил требования заявителя. Процитировав статью 10 Конвенции и пункт 1 статьи 15.3 Закона об информации (см. ниже § 36), а также отметив, что администрация г. Сыктывкара отказала в согласовании "пикетирования" в избранном заявителем месте, суд постановил следующее:

"Несмотря на отказ в согласовании проведения публичного мероприятия, [заявитель] освещал ход подготовки к его проведению на своей странице в социальной сети "ВКонтакте" и в интернет-журнале... размещая в них призывы к неопределенному кругу лиц принять участие в несогласованном публичном мероприятии...

В рассматриваемом случае ограничение доступа к информационным ресурсам истца имело место в связи с допущенным им нарушением порядка распространения информации, а именно распространением сведений, содержащих призыв к участию в публичном мероприятии, проводимом с нарушением установленного порядка.

При таких данных названное ограничение было основано на законе и направлено на недопущение нарушений законодательства в сфере распространения информации. При этом ограничения свободы мнения, вопреки утверждению истца, не имело места, поскольку был ограничен доступ к информации, распространяемой с нарушением закона, а не в связи с содержанием суждений истца относительно цели заявленного публичного мероприятия (обсуждение задержаний руководства Республики Коми).

Ограничение доступа к персональной странице в целом, а не к конкретной записи на странице в социальной сети "ВКонтакте" также было основано на законе, поскольку по его смыслу ограничению подлежит именно доступ к странице сайта, что адекватно природе распространения общедоступного интернет-контента в режиме реального времени.

Принимая во внимание вышеизложенное, учитывая отсутствие у истца ограничений возможности создания и распространения иных информационных ресурсов, свидетельствующее об отсутствии нарушения личных неимущественных прав, в удовлетворении иска следует отказать".

24. 7 июля 2016 г. Верховный суд Республики Коми при рассмотрении апелляционной жалобы оставил в силе указанное решение, признав его законным и обоснованным.

25. 14 декабря 2016 г. судья Верховного суда Республики Коми отказал в передаче кассационной жалобы, поданной заявителем, на рассмотрение президиума указанного суда. В частности, он постановил, что призывы к участию в публичных мероприятиях, проводимых с нарушением установленного порядка, несовместимы с общественным порядком. Ограничение доступа к информации, содержащей такие призывы, преследовало цель предотвращения более серьезных нарушений общественного порядка.

26. 31 января 2017 г. судья Верховного Суда Российской Федерации отказал в передаче кассационной жалобы заявителя на рассмотрение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, не установив существенных нарушений материального или процессуального права, которые повлияли на исход судебного разбирательства.

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации

A. Порядок уведомления о публичных мероприятиях и порядок их проведения

27. Краткое изложение положений законодательства Российской Федерации о порядке уведомления о публичных мероприятиях и порядке их проведения, о соответствующих процедурах судебной проверки и об ответственности за нарушения, совершенные в ходе публичных мероприятий, см. в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", §§ 216-312.

28. Верховный Суд Российской Федерации впоследствии дал следующее толкование применимым положениям законодательства Российской Федерации.

29. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 июня 2018 г. N 28* (* Имеется в виду Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О некоторых вопросах, возникающих у судов при рассмотрении административных дел и дел об административных правонарушениях, связанных с применением законодательства о публичных мероприятиях" (примеч. редактора).) (далее - Постановление N 28) касается применения законодательства о публичных мероприятиях при рассмотрении судами административных дел и дел об административных правонарушениях. Согласно Постановлению N 28 оспорить отказ в согласовании публичного мероприятия, места, времени или способа его проведения вправе организатор мероприятия или лицо, уполномоченное организатором выполнять определенные организационные функции (пункт 2). При рассмотрении подобных административных дел судам надлежит анализировать, было ли вмешательство органа государственной власти в право проведения мирных публичных собраний законным, необходимым и соразмерным правомерной цели. Судам следует исследовать все выдвигаемые органом государственной власти доводы и представленные им доказательства, а также оценивать их на предмет наличия относимых и достаточных оснований для осуществленного вмешательства (пункт 9 Постановления N 28). Кроме того, Постановление N 28 предусматривает обязанность судов проверять, было ли предложение об изменении места, времени или способа проведения публичного мероприятия сделано в течение установленного законом трехдневного срока. Неспособность соблюсти указанный срок означает, что публичное мероприятие считается согласованным по умолчанию (пункт 10 Постановления N 28).

30. Постановление N 28 также предусматривает обязанность судов учитывать, что предложение об изменении места, времени или способа проведения публичного мероприятия не может быть произвольным или немотивированным. Оно должно содержать конкретные данные, свидетельствующие об очевидной невозможности проведения публичного мероприятия в заявленном месте или в заявленное время в связи с необходимостью защиты общественных интересов. К таким интересам могут быть отнесены, нормальное функционирование жизненно важных объектов коммунальной, социальной или транспортной инфраструктуры и связи (например, аварийный ремонт сетей инженерно-технического обеспечения), поддержание общественного порядка и обеспечение безопасности граждан (как участников публичного мероприятия, так и лиц, которые могут находиться в месте его проведения в определенное для этого время, в том числе ввиду угрозы обрушения зданий или превышения нормы предельной заполняемости территории), помехи движению пешеходов или транспортных средств, доступу граждан к жилым помещениям или к объектам транспортной или социальной инфраструктуры, а также иные подобные причины. При этом неудобства для граждан, вызываемые проведением публичного мероприятия, а также предположения органов власти о возможности возникновения указанных неудобств сами по себе не могут являться уважительной причиной для изменения места или времени проведения публичного мероприятия. Например, необходимость временного изменения маршрутов движения пешеходов или транспорта не может считаться уважительной причиной предложения об изменении места или времени проведения публичного мероприятия, если условия дорожного движения и поведение всех участников мероприятия будут находиться в пределах допустимых норм и не будут способствовать возникновению дорожно-транспортных происшествий. Вместе с тем помехи движению транспорта или пешеходов, угроза нарушения функционирования объектов жизнеобеспечения могут являться уважительными причинами для предложения об изменении места или времени проведения публичного мероприятия в случае, если проведение такого мероприятия нарушит требования по обеспечению транспортной безопасности и безопасности дорожного движения, будет препятствовать доступу граждан к жилым помещениям и объектам инфраструктуры независимо от принятия органами власти дополнительных мер, направленных на обеспечение соблюдения таких требований. С учетом этого орган власти обязан представить суду доказательства, подтверждающие наличие конкретных обстоятельств, препятствующих проведению публичного мероприятия в заявленном месте или в заявленное время. Суды не вправе принимать во внимание иные обстоятельства, не указанные в предложении об изменении места или времени проведения публичного мероприятия (пункт 12 Постановления N 28).

31. Кроме того, Постановление N 28 устанавливает обязанность судов учитывать, что орган власти должен предложить конкретное альтернативное место или время для проведения публичного мероприятия, обеспечивающие возможность достижения его целей и соответствующие его социальному и политическому значению. При отказе в согласовании проведения публичного мероприятия по причине того, что в заявленном месте проведение публичного мероприятия запрещается, орган власти вправе предложить альтернативное место для проведения публичного мероприятия. Организатор обязан в письменной форме проинформировать орган власти о принятии или непринятии предложения об изменении места и/или времени проведения публичного мероприятия не позднее, чем за три дня до проведения публичного мероприятия. Организатор также может предложить иное место или время для согласования. Однако если организатор хочет изменить дату проведения мероприятия, он обязан подать новое уведомление (пункт 13 Постановления N 28).

32. В Постановлении N 28 также разъясняется, что при проведении публичного мероприятия в частном помещении со свободным доступом неопределенного круга лиц (например, торговые центры) необходимо уведомить орган власти. Организатор обязан приложить к уведомлению согласие собственника помещения на проведение публичного мероприятия (пункты 8 и 14 Постановления N 28). Уведомление о проведении публичного мероприятия в месте, специально отведенном для проведения публичных мероприятий, не требуется при условии, что количество предполагаемых участников не превышает установленную законом субъекта Российской Федерации предельную численность лиц, участвующих в публичных мероприятиях, для каждого из таких мест. Организатор обязан обеспечить безопасность участников публичного мероприятия и должен уточнить информацию об иных мероприятиях, запланированных к проведению в том же месте в избранное время, чтобы исключить превышение нормы предельной заполняемости данного места. Информирование организатором органа власти о предполагаемом публичном мероприятии учитывается в случае рассмотрения вопроса о привлечении данного лица к ответственности за неспособность обеспечить общественный порядок и безопасность. Орган власти вправе предлагать изменить место или время проведения публичного мероприятия, уведомления о проведении которого не требуется, в специально отведенном месте только в ситуации, когда в указанном месте в то же время было запланировано проведение иного публичного мероприятия и (i) совместное проведение данных публичных мероприятий приведет к превышению предельной заполняемости места их проведения, или (ii) совместное проведение публичных мероприятий не позволит обеспечить их мирный характер силами правопорядка, обычно применяемыми для обеспечения проведения схожих по численности публичных мероприятий, то есть потребует принятия исключительных мер безопасности (пункт 15 Постановления N 28). При этом проведение культурного мероприятия, ярмарки и иного массового мероприятия, не попадающего под действие Закона о публичных мероприятиях, в том же специально отведенном месте в то же время само по себе не может являться законным основанием для предложения об изменении места или времени проведения публичного мероприятия. Проведение культурного мероприятия, ярмарки и иного массового мероприятия может расцениваться как законное основание для предложения об изменении места или времени проведения публичного мероприятия, только если информация о проведении такого массового мероприятия была должным образом опубликована и при совместном проведении данных мероприятий не может быть обеспечена их безопасность (пункт 16 Постановления N 28).

33. Наконец, Постановление N 28 предусматривает, что, если суд удовлетворил административное исковое заявление до даты проведения публичного мероприятия, он может обязать орган власти не препятствовать проведению публичного мероприятия в месте и во время, избранные организаторами. Если орган власти представил доказательства того, что после вынесения оспариваемого решения возникли иные обстоятельства, объективно препятствующие проведению публичного мероприятия в заявленном месте или в заявленное время, суд может возложить на орган власти обязанность в установленный судом срок повторно рассмотреть вопрос о месте, времени и способе проведения публичного мероприятия (пункт 20 Постановления N 28).

B. Законодательство Республики Коми о публичных мероприятиях

34. Статья 5 Закона Республики Коми от 29 ноября 2012 г. N 91-РЗ "О некоторых вопросах проведения публичных мероприятий в Республике Коми" предусматривает следующее:

"В целях защиты прав и свобод человека и гражданина, обеспечения законности, правопорядка и общественной безопасности, в том числе, если проведение публичных мероприятий может повлечь нарушение функционирования объектов жизнеобеспечения, транспортной или социальной инфраструктуры, связи, создать помехи движению пешеходов и (или) транспортных средств либо доступу граждан к жилым помещениям или объектам транспортной или социальной инфраструктуры в дополнение к установленным частью 2 статьи 8 [Закона о публичных мероприятиях] местам, в которых проведение собраний, митингов, шествий, демонстраций в Республике Коми запрещается, являются:

1) Стефановская площадь в городе Сыктывкаре;

2) железнодорожные вокзалы, автовокзалы, рынки, аэропорты, образовательные организации, здания, в которых располагаются образовательные организации, культовые здания и сооружения и места в радиусе 50 метров от входа на данные объекты;

3) детские площадки, места, определенные органами местного самоуправления в Республике Коми для проведения мероприятий и отдыха с участием детей; тротуары, остановки транспорта общего пользования, автостоянки;

4) здания (сооружения), которые находятся в аварийном состоянии, и места в радиусе 50 метров от входа на данные объекты;

5) объекты, на которых ведется строительство, реконструкция, капитальный ремонт, и места в радиусе 50 метров от входа на данные объекты;

6) здания, занимаемые органами государственной власти Республики Коми, государственными органами Республики Коми, органами местного самоуправления в Республике Коми, государственными учреждениями Республики Коми, и места в радиусе 50 метров от входа на данные объекты".

35. В Постановлении администрации г. Сыктывкара от 4 сентября 2013 г. N 9/3483 содержится описание границ территории в непосредственной близости от Конституционного суда Республики Коми, где проведение публичных мероприятий запрещено. Границы охватывали всю Стефановскую площадь и прилегающие к ней улицы, в том числе участок на пересечении улиц Ленина и Коммунистической.

C. Закон "Об информации, информационных технологиях и о защите информации"

36. Статья 15.3 Федерального закона от 27 июля 2006 г. N 149-ФЗ "Об информации, информационных технологиях и о защите информации" (далее - Закон об информации) в редакции, действующий в период, относившийся к обстоятельствам настоящего дела, предусматривала следующее:

"1. В случае обнаружения в информационно-телекоммуникационных сетях, в том числе в сети "Интернет", информации, содержащей призывы к массовым беспорядкам, осуществлению экстремистской деятельности, участию в массовых (публичных) мероприятиях, проводимых с нарушением установленного порядка, включая случаи поступления уведомления от федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления, организаций или граждан, Генеральный прокурор Российской Федерации или его заместители обращаются в федеральный орган исполнительной власти, осуществляющий функции по контролю и надзору в сфере средств массовой информации, массовых коммуникаций, информационных технологий и связи, с требованием о принятии мер по ограничению доступа к информационным ресурсам, распространяющим такую информацию.

2. Федеральный орган исполнительной власти, осуществляющий функции по контролю и надзору в сфере средств массовой информации, массовых коммуникаций, информационных технологий и связи, на основании обращения, указанного в части 1 настоящей статьи, незамедлительно:

(1) направляет... операторам связи требование о принятии мер по ограничению доступа к информационному ресурсу, в том числе к сайту в сети "Интернет", или к размещенной на нем информации, содержащей призывы к массовым беспорядкам, осуществлению экстремистской деятельности или к участию в массовых (публичных) мероприятиях, проводимых с нарушением установленного порядка. Данное требование должно содержать доменное имя сайта в сети "Интернет", сетевой адрес, указатели страниц сайта в сети "Интернет", позволяющие идентифицировать такую информацию;

(2) определяет провайдера хостинга или иное лицо, обеспечивающее размещение в информационно-телекоммуникационной сети, в том числе в сети "Интернет", указанного информационного ресурса, обслуживающего владельца сайта в сети "Интернет", на котором размещена информация, содержащая призывы к массовым беспорядкам, осуществлению экстремистской деятельности или к участию в массовых (публичных) мероприятиях, проводимых с нарушением установленного порядка;

(3) направляет провайдеру хостинга или иному указанному в пункте 2 настоящей части лицу уведомление в электронном виде на русском и английском языках о нарушении порядка распространения информации с указанием доменного имени и сетевого адреса, позволяющих идентифицировать сайт в сети "Интернет", содержащий призывы к массовым беспорядкам, осуществлению экстремистской деятельности или к участию в массовых (публичных) мероприятиях, проводимых с нарушением установленного порядка, а также указателей страниц сайта в сети "Интернет", позволяющих идентифицировать такую информацию, и с требованием принять меры по удалению такой информации;

(4) фиксирует дату и время направления уведомления провайдеру хостинга или иному указанному в пункте 2 настоящей части лицу в соответствующей информационной системе.

3. После получения требования федерального органа исполнительной власти, осуществляющего функции по контролю и надзору в сфере средств массовой информации, массовых коммуникаций, информационных технологий и связи, о принятии мер по ограничению доступа оператор связи, оказывающий услуги по предоставлению доступа к информационно-телекоммуникационной сети "Интернет", обязан незамедлительно ограничить доступ к информационному ресурсу, в том числе к сайту в сети "Интернет", или к размещенной на нем информации, содержащей призывы к массовым беспорядкам, осуществлению экстремистской деятельности или к участию в массовых (публичных) мероприятиях, проводимых с нарушением установленного порядка.

4. В течение суток с момента получения уведомления, указанного в пункте 3 части 2 настоящей статьи, провайдер хостинга или иное указанное в пункте 2 части 2 настоящей статьи лицо обязаны проинформировать об этом обслуживаемого ими владельца информационного ресурса и уведомить его о необходимости незамедлительно удалить информацию, содержащую призывы к массовым беспорядкам, осуществлению экстремистской деятельности или к участию в массовых (публичных) мероприятиях, проводимых с нарушением установленного порядка.

5. В случае, если владелец информационного ресурса удалил информацию, содержащую призывы к массовым беспорядкам, осуществлению экстремистской деятельности или к участию в массовых (публичных) мероприятиях, проводимых с нарушением установленного порядка, он направляет уведомление об этом в федеральный орган исполнительной власти, осуществляющий функции по контролю и надзору в сфере средств массовой информации, массовых коммуникаций, информационных технологий и связи. Такое уведомление может быть направлено также в электронном виде.

6. После получения уведомления, указанного в части 5 настоящей статьи, и проверки его достоверности федеральный орган исполнительной власти, осуществляющий функции по контролю и надзору в сфере средств массовой информации, массовых коммуникаций, информационных технологий и связи, обязан незамедлительно уведомить оператора связи, оказывающего услуги по предоставлению доступа к информационно-телекоммуникационной сети "Интернет", о возобновлении доступа к информационному ресурсу, в том числе к сайту в сети "Интернет".

7. После получения уведомления, указанного в части 6 настоящей статьи, оператор связи незамедлительно возобновляет доступ к информационному ресурсу, в том числе к сайту в сети "Интернет"".

D. Производство по делам об административных правонарушениях

37. Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации (далее - КАС РФ) (Федеральный закон от 8 марта 2015 г. N 21-ФЗ), который вступил в силу 15 сентября 2015 г., предусматривает, что жалобы на решения, действия (бездействия) органов, организаций, лиц, наделенных государственными или иными публичными полномочиями, рассматриваются судом в течение одного месяца, а Верховным Судом Российской Федерации в течение двух месяцев со дня их поступления в суд, если иное не предусмотрено положениями указанного кодекса для отдельных категорий дел (пункт 1 статьи 226 КАС РФ).

ГАРАНТ:

По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Номер названного Федерального закона следует читать как "22-ФЗ"

Право

I. Объединение рассмотрения жалоб в одном производстве

38. В соответствии с пунктом 1 правила 42 своего Регламента Европейский Суд решил объединить рассмотрение жалоб в одном производстве.

II. Предполагаемое нарушение статьи 11 Конвенции

39. Заявитель жаловался на ограничения, введенные властями в отношении места проведения его публичного мероприятия. Он ссылался на статьи 10 и 11 Конвенции. Европейский Суд рассмотрит его жалобу в соответствии со статьей 11 Конвенции, толкование которой при необходимости будет дано в свете статьи 10 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", §§ 363-365). Статья 11 Конвенции гласит:

"1. Каждый имеет право на свободу мирных собраний и на свободу объединения с другими, включая право создавать профессиональные союзы и вступать в таковые для защиты своих интересов.

2. Осуществление этих прав не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц. Настоящая статья не препятствует введению законных ограничений на осуществление этих прав лицами, входящими в состав вооруженных сил, полиции или административных органов Государства".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

40. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не поднимали вопрос о соблюдении заявителем правила о шестимесячном сроке для подачи жалобы. Европейский Суд ранее устанавливал, что он не может не применять данное правило только на том основании, что власти государства-ответчика не представили предварительного возражение на основе данного правила (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Блешич против Хорватии" (Blecic v. Croatia), жалоба N 59532/00, § 68, ECHR 2006-III, и Решение Европейского Суда по делу "Уолкер против Соединенного Королевства" (Walker v. United Kingdom), жалоба N 34979/97, ECHR 2000-I). Таким образом, Европейский Суд считает целесообразным обратиться к этому вопросу в настоящем деле.

41. В Постановлении по делу "Алексеев против Российской Федерации" (Alekseyev v. Russia) (от 21 октября 2010 г., жалоба N 4916/07* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. N 11 (примеч. редактора).) и две другие жалобы, § 99) Европейский Суд пришел к выводу, что законодательство Российской Федерации, действовавшее в период, относившийся к обстоятельствам настоящего дела, не предусматривало превентивного средства правовой защиты. На этом основании Европейский Суд установил нарушение статьи 13 Конвенции. Впоследствии в упоминавшемся выше Постановлении по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации" (§§ 356-360) о событиях, которые имели место в период с 2009  по 2012 год, Европейский Суд отметил, что средство судебной защиты в соответствии с ранее действовавшей главой 25 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее - ГПК РФ) и Законом о судебной проверке* (* Так в тексте. Имеется в виду Закон Российской Федерации от 27 апреля 1993 г. N 4866-1 "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан" (примеч. переводчика).), которое было доступно заявителям в соответствующий период времени, в дополнение к тому, что оно не позволяло получить исполнимое судебное решение по поводу отказа властей в согласовании места, времени или способа проведения публичного мероприятия до его планируемой даты, имело недостаточные пределы рассмотрения. Любая судебная проверка ограничивалась рассмотрением законности предложения властей об изменении места, времени или способа проведения публичного мероприятия и не предусматривала оценку его "необходимости" или "соразмерности". Данный вывод можно истолковать как означающий, что средство судебной защиты в соответствии с ранее действовавшей главой 25 ГПК РФ и Законом о судебной проверке было неэффективным как для предотвращения предполагаемого нарушения, так и для обеспечения надлежащего возмещения за уже совершенное нарушение.

42. Тем не менее настоящее дело касается фактов, которые имели место после 15 сентября 2015 г., то есть после вступления в силу нового КАС РФ. Учитывая, что КАС РФ внес существенные изменения в применимые процедуры судебной проверки и что Европейский Суд еще не оценивал эффективность процедуры судебной проверки в соответствии с КАС РФ, он полагает, что заявитель обоснованно пытался использовать данное средство правовой защиты, чтобы предоставить судам Российской Федерации возможность урегулировать спорные вопросы в рамках правовой системы Российской Федерации, тем самым соблюдая принцип, согласно которому механизм защиты, установленный Конвенцией, является вспомогательным по отношению к внутригосударственным системам защиты прав человека (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда по делу "Зубков и другие против Российской Федерации" (Zubkov and Others v. Russia) от 7 ноября 2017 г., жалоба N 29431/05 и две другие жалобы* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2018. N 4 (примеч. редактора).), § 106).

43. Европейский Суд отмечает, что заявитель обратился с ходатайством о проведении судебной проверки отказа администрации г. Сыктывкара в согласовании места "пикетирования" после планируемой даты его проведения. В этой связи он решил не применять предусмотренную законодательством Российской Федерации возможность рассмотрения его ходатайства до планируемой даты проведения события, то есть не использовать судебную проверку в соответствии с КАС РФ в качестве превентивного средства правовой защиты. Он предпочел использовать данную процедуру в целях получения подтверждения и/или во взаимосвязи с последующим гражданским иском о возмещении за предполагаемое нарушение его права на свободу собрания, которое уже имело место.

44. Соответственно, по мнению Европейского Суда, подав жалобу в течение шести месяцев после вынесения окончательного решения в ходе судебной проверки, заявитель выполнил правило шестимесячного срока для подачи жалобы.

45. Европейский Суд считает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

46. Заявитель утверждал, что Стефановская площадь являлась главной площадью в г. Сыктывкаре, на которой исторически проводилось множество публичных мероприятий. Площадь была большая и закрытая для движения, поэтому идеально подходила для проведения публичных мероприятий. В 2011 году Конституционный суд Республики Коми переехал на восьмой этаж здания, находящегося на этой площади. Впоследствии администрация г. Сыктывкара полностью запретила проводить публичные мероприятия на Стефановской площади (см. выше §§ 34 и 35). Ссылаясь на Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 17 июля 2007 г.* (* Имеется в виду Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 17 июля 2007 г. N 573-О-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации на нарушение конституционных прав гражданина Шаклеина Владимира Андреевича положениями пункта 9 статьи 2 Федерального закона "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях" и пункта 7 статьи 36 Земельного кодекса Российской Федерации" (примеч. переводчика).) (см. краткое изложение его положений в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", § 254), заявитель утверждал, что граница территории вблизи Конституционного суда Республика Коми должна была определяться на основе земельного или градостроительного кадастра и должна была быть объективно обоснована целями обеспечения нормального функционирования данного суда. Постановление администрации г. Сыктывкара об определении границ территории в непосредственной близости от Конституционного суда Республики Коми (см. выше § 35) не соответствовало указанным критериям, в частности потому, что охватывало территорию общей площадью около 51 800 кв. м, состоящую из нескольких земельных участков и частей земельных участков, зарегистрированных отдельно в градостроительном кадастре. Такая большая территория не являлась необходимой для обеспечения нормального функционирования указанного суда, который занимал несколько помещений на восьмом этаже офисного здания. Кроме того, отсутствовала необходимость запрещать проведение публичных мероприятий вблизи суда в периоды, когда там не проводились заседания, а также в выходные и праздничные дни. Заявитель представил список из 20 праздничных публичных мероприятий, проведенных на Стефановской площади в 2016 году, демонстрируя, что установленный запрет не всегда соблюдался.

47. Заявитель также утверждал, что выбранное им место находилось вблизи Стефановской площади, а не на ней. Таким образом, запрет, предусмотренный статьей 5 Закона Республики Коми N 91-РЗ (см. выше § 34), на которую ссылалась администрация г. Сыктывкара, не был применим. Действительно, суды Российской Федерации ссылались на Постановление администрации г. Сыктывкара N 9/3483 (см. выше § 35), а не на указанный закон. Однако данное постановление имело недостатки, как отмечалось выше в § 46. Место, выбранное заявителем, находилось в 160 метрах от границы территории вблизи Конституционного суда Республики Коми, как должно было определяться в соответствии с Определением Конституционного Суда Российской Федерации от 17 июля 2007 г. Наконец, места, специально отведенные для проведения публичных мероприятий, предложенные городской администрацией в качестве альтернативы месту, избранному заявителем, были отдаленными и заброшенными и потому не подходящими.

48. Власти Российской Федерации считали, что вмешательство в права заявителя было законным, преследовало правомерную цель и было соразмерно такой цели. Положения законодательства Российской Федерации, регулирующие порядок уведомления о публичных мероприятиях и их проведения, обеспечивают справедливый баланс между интересами организаторов и участников таких мероприятий, с одной стороны, и иных лиц, с другой, в частности, давая возможность принять надлежащие меры по предотвращению нарушений общественного порядка и общественной безопасности и наказанию за такие нарушения.

49. Власти Российской Федерации также утверждали, что Закон о публичных мероприятиях содержал перечень мест, в которых проведение публичных мероприятий было запрещено (см. краткое изложение его положений в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", § 223). Указанный запрет был обусловлен особым правовым режимом, который применялся к таким местам, и необходимостью обеспечения их безопасности. В частности, ссылаясь на Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 29 мая 2007 г.* (* Имеется в виду Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 29 мая 2007 г. N 428-О-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Шаклеина Владимира Андреевича на нарушение его конституционных прав пунктом 3 части 2 статьи 8 Федерального закона "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях"" (примеч. переводчика).) (см. краткое изложение его положений в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", § 253), власти Российской Федерации утверждали, что целью запрета на проведение публичных мероприятий вблизи зданий судов является охрана независимости судебных органов и недопущение оказания давления на судей. Таким образом, ограничение было оправдано и не нарушало конституционные права граждан. Границы территории вблизи Конституционного суда Республики Коми были определены Постановлением администрации г. Сыктывкара от 4 сентября 2013 г. N 9/3483 (см. выше § 35). Место, избранное заявителем, находилось в пределах указанных границ. Следовательно, государственные органы предложили ему изменить место проведения его мероприятия на одно из мест, специально отведенных для публичных мероприятий. Заявитель не представил доказательства того, что такие места не подходили для его целей: они находились в пределах г. Сыктывкара, были открыты для общественности и достаточно просторны, чтобы вместить большое количество участников. Власти Российской Федерации указали, что публичные мероприятия регулярно проводились в специально отведенных местах в г. Сыктывкаре. Они предоставили копии 91 уведомления, которые были поданы последователями ведической культуры, а также копии десятков уведомлений, поданных другими ассоциациями, о проведении публичных мероприятий в специально отведенных местах. Заявитель сам провел там публичное мероприятие в июле 2016 года, после того, как администрация г. Сыктывкара предложила одно из специально отведенных мест для планируемого им митинга.

2. Мнение Европейского Суда

50. Стороны не оспаривали, что предложение об изменении места проведения публичного мероприятия заявителя представляло собой вмешательство в его право на свободу мирных собраний (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", §§ 404-409). Европейскому Суду следует установить, было ли вмешательство "предусмотрено законом", преследовало ли оно одну или несколько правомерных целей, указанных в пункте 2 статьи 11 Конвенции, и являлось ли оно "необходимым в демократическом обществе" для достижения такой цели или целей (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудревичюс и другие против Литвы" (Kudrevicius and Others v. Lithuania), жалоба N 37553/05* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 2 (примеч. редактора).), § 102, ECHR 2015).

51. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации ссылались на два правовых положения, запрещающих проведение публичных мероприятий в избранном заявителем месте: в то время как администрация г. Сыктывкара ссылалась на региональный закон, запрещающий проведение публичных мероприятий на Стефановской площади в г. Сыктывкаре (см. выше §§ 9 и 34), суды Российской Федерации сослались на Постановление администрации г. Сыктывкара, определяющее границы территории в непосредственной близости от Конституционного суда Республики Коми (см. выше §§ 17 и 35), в пределах которых проведение публичных мероприятий было запрещено на основании статьи 8 Закона о публичных мероприятиях (см. краткое изложение его положений в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", §§ 223-225).

52. Что касается вывода судов Российской Федерации о том, что избранное заявителем место находилось в непосредственной близости от Конституционного суда Республики Коми, Европейский Суд ранее уже признавал, что общий запрет в соответствии со статьей 8 Закона о публичных мероприятиях на проведение публичных мероприятий поблизости от зданий судов несовместим с пунктом 2 статьи 11 Конвенции ввиду его абсолютного характера в сочетании с широкой дискрецией местных исполнительных органов власти в определении того, что считается "непосредственной близостью" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", §§ 431-442). Европейский Суд не находит оснований для иного вывода в настоящем деле. Таким образом, отказ в согласовании места, избранного заявителем для проведения его публичного мероприятия, ввиду того, что его проведение было запланировано поблизости от Конституционного суда Республики Коми, не может рассматриваться как "необходимый в демократическом обществе" по смыслу пункта 2 статьи 11 Конвенции.

53. Что касается ссылки администрации г. Сыктывкара на региональный закон, запрещающий проведение публичных мероприятий на Стефановской площади, главной площади г. Сыктывкара, Европейский Суд отмечает, что с 2012 года Закон о публичных мероприятиях позволяет региональным законодательным органам определять иные места в дополнение к тем, что упомянуты в статье 8 Закона о публичных мероприятиях, где запрещается проведение публичных мероприятий, если оно может повлечь нарушение функционирования объектов жизнеобеспечения, транспортной или социальной инфраструктуры, связи, создать помехи движению пешеходов или транспортных средств либо доступу граждан к жилым помещениям или объектам транспортной или социальной инфраструктуры (см. краткое изложение его положений в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", § 247). Европейский Суд уже признавал, что подобные причины, хотя и важные, сами по себе не являются достаточными для обоснования предложения об изменении места проведения публичного мероприятия (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", §§ 421 и 423). Данный вывод применяется a fortiori к общему запрету на проведение публичных мероприятий в определенных местах со ссылкой на эти причины.

54. В этой связи Европейский Суд напоминает, что государство в соответствии с Конвенцией может принимать меры общего характера, которые применяются к заранее определенным ситуациям, независимо от индивидуальных фактов каждого дела, даже если это может иметь тяжелые последствия в отдельных случаях (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Международная организация защитников животных против Соединенного Королевства" (Animal Defenders International v. United Kingdom), жалоба N 48876/08, § 106, ECHR 2013 (извлечения)). Тем не менее общий запрет на демонстрации может быть оправдан только в том случае, если существует реальная опасность того, что они приведут к беспорядкам, которые нельзя будет предотвратить иными, более или менее строгими мерами. В этой связи власти должны учитывать последствия запрета на демонстрации, которые сами по себе не представляют опасности для общественного порядка. Только в том случае, если соображения безопасности, оправдывающие введение запрета таких демонстраций, явно превосходят неудобства от их запрета и если отсутствует возможность избежать нежелательных побочных эффектов запрета путем сужения сферы его применения в части территориальных границ и временной продолжительности, данный запрет может считаться необходимым по смыслу пункта 2 статьи 11 Конвенции (см. Решение Комиссии по правам человека по делу "Христиане против расизма и фашизма против Соединенного Королевства" (Christians against Racism and Fascism v. United Kingdom) от 16 июля 1980 г., жалоба N 8440/78).

55. Власти Российской Федерации не выдвигали каких-либо доводов относительно риска общественных беспорядков или соображений безопасности в оправдание общего запрета на проведение публичных мероприятий на Стефановской площади. Действительно, региональный закон, в котором устанавливается данный запрет, просто перефразирует Закон о публичных мероприятиях, утверждая, что проведение там публичных мероприятий может привести к сбоям в функционировании коммунальных служб, транспорта, социальных служб или связи, а также препятствовать движению пешеходов или транспорта или затруднять доступ граждан к жилым помещениям либо к объектам транспортной или социальной инфраструктуры. Важно отметить, что ни в самом региональном законе, ни в каких-либо иных правовых положениях или в судебном толковании не содержалось разъяснений того, какие именно из вышеперечисленных обстоятельств имели отношение к Стефановской площади и почему. В любом случае Европейский Суд уже установил, что такие причины сами по себе не являются достаточными для обоснования общего запрета на проведение публичных мероприятий в определенном месте (см. выше § 53).

56. Кроме того, не было дано какого-либо объяснения тому, почему общий запрет представлял собой более эффективное средство достижения цели предотвращения серьезных нарушений обычной жизни людей, чем норма, позволяющая проводить анализ каждого отдельного случая с учетом возможности минимизации таких нарушений, например, путем временного перенаправления движения по альтернативным маршрутам или принятия аналогичных мер при одновременном учете законных интересов организаторов в проведении собрания в избранном ими месте. Кроме того, не утверждалось, что общий запрет не мог быть смягчен без риска злоупотреблений, значительной неопределенности, дискриминации или произвола. Наконец, общий запрет не был ограничен во времени и распространялся на все публичные мероприятия независимо от количества участников и потенциальной способности мероприятия нарушить обычную жизнь людей. Таким образом, рассматриваемый общий запрет не имел четких пределов для устранения конкретного риска серьезных нарушений с минимальным ущербом для права на свободу собраний. Следовательно, не было доказано, что общий запрет на проведение публичных мероприятий на Стефановской площади являлся предметом тщательного парламентского и судебного анализа (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Международная организация защитников животных против Соединенного Королевства", §§ 108 и 114-117).

57. Таким образом, власти Российской Федерации не представили относимых и достаточных оснований для оправдания общего запрета на проведение публичных мероприятий на Стефановской площади в г. Сыктывкаре.

58. С учетом вышеизложенного Европейский Суд считает, что отказ в согласовании места проведения публичного мероприятия заявителя со ссылкой на общий запрет на проведение публичных мероприятий вблизи зданий судов или со ссылкой на установленный региональным законом запрет проведения публичных мероприятий на Стефановской площади в г. Сыктывкаре без учета конкретных обстоятельств дела не может рассматриваться как "необходимый в демократическом обществе" по смыслу пункта 2 статьи 11 Конвенции.

59. Следовательно, в настоящем деле имело место нарушение статьи 11 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 11 Конвенции

60. Заявитель жаловался в соответствии со статьей 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 11 Конвенции на то, что у него не было эффективного средства правовой защиты против предполагаемого нарушения его права на свободу собраний. Статья 13 Конвенции гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

61. Европейский Суд считает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

62. Заявитель утверждал, что суды Российской Федерации не смогли защитить его право на свободу собраний. В соответствии с законодательством Российской Федерации они не были обязаны рассматривать вопросы "соразмерности" и "необходимости в демократическом обществе" при проведении судебной проверки жалобы на отказ в согласовании места проведения публичного мероприятия. Власти Российской Федерации не привели каких-либо случаев успешной судебной проверки.

63. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель обжаловал отказ в согласовании места проведения его публичного мероприятия в судах Российской Федерации, которые тщательно рассмотрели его жалобу. Он участвовал в слушаниях и подавал жалобы в суд высшей инстанции. Апелляционный суд повторно рассмотрел его дело в полном объеме, не будучи связанным доводами, изложенными в апелляционных жалобах. Заявитель также подал кассационные жалобы. Таким образом, он имел в своем распоряжении эффективное средство правовой защиты.

2. Мнение Европейского Суда

64. Европейский Суд напоминает, что статья 13 Конвенции гарантирует доступность на внутригосударственном уровне средства правовой защиты в отношении тех жалоб, которые могут рассматриваться как доказуемые с точки зрения Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хасан и Чауш против Болгарии" (Hasan and Chaush v. Bulgaria), жалоба N 30985/96, § 96, ECHR 2000-XI). Европейский Суд установил, что право заявителя на свободу собраний было нарушено. Таким образом, заявитель представил доказуемую жалобу в соответствии со статьей 11 Конвенции.

65. Европейский Суд напоминает, что "эффективность" "средства правовой защиты" по смыслу статьи 13 Конвенции не зависит от определенности благоприятного исхода для заявителя. В то же время средство правовой защиты, гарантированное статьей 13 Конвенции, должно быть "эффективным" как в законодательстве, так и на практике в том смысле, что оно должно либо препятствовать предполагаемому нарушению или его продолжению, либо обеспечивать надлежащее возмещение за любое нарушение, которое уже имело место (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, §§ 157 и 158, ECHR 2000-XI, и Постановление Европейского Суда по делу "Ананьев и другие против Российской Федерации" (Ananyev and Others v. Russia) от 10 января 2012 г., жалобы NN 42525/07 и 60800/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2012. N 8 (примеч. редактора).), § 96).

66. Объем обязательств государств-участников в соответствии со статьей 13 Конвенции различается в зависимости от характера жалобы заявителя. В сфере обжалования ограничений свободы собраний, введенных до даты намеченного собрания, например, отказ в предварительном разрешении или согласовании, если такое разрешение или согласование было необходимо, Европейский Суд уже отмечал, что понятие эффективного средства правовой защиты предполагает возможность получения исполнимого решения по поводу такого ограничения до наступления времени, на которое намечено собрание (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", §§ 344-345).

67. В вышеупомянутом Постановлении по недавнему делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации" (§§ 342-361) Европейский Суд установил, что заявители не имели в своем распоряжении эффективного средства правовой защиты для оспаривания отказов в согласовании места, времени или способа проведения публичных мероприятий. Средство защиты в форме судебной проверки в соответствии с главой 25 ГПК РФ и Законом о судебной проверке, действовавшими в соответствующий период, имело два недостатка, которые делали его неэффективным по смыслу статьи 13 Конвенции. Во-первых, судебная проверка не позволяла получить исполнимое судебное решение по поводу отказа властей в согласовании места, времени или способа проведения публичного мероприятия до его планируемой даты. Во-вторых, ее пределы ограничивались рассмотрением законности предложения об изменении места, времени или способа проведения публичного мероприятия и не предусматривали оценку его "необходимости в демократическом обществе" и его "соразмерности".

68. Европейский Суд отмечает, что с момента возникновения фактов, послуживших основанием для объединенного рассмотрения жалоб в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", 15 сентября 2015 г. вступил в силу КАС РФ, изменивший порядок проведения судебной проверки. В частности, КАС РФ предусматривает, что жалобы на решения властей об изменении целей, места, формы или способа проведения публичного мероприятия должны рассматриваться районным судом, а также что апелляционная жалоба по возможности должна рассматриваться до планируемой даты проведения мероприятия. Если суд удовлетворяет жалобу, он обязывает органы власти или должностных лиц устранить нарушения прав административного истца, в частности, путем определения подлежащих принятию мер, и устанавливает срок для устранения соответствующих нарушений. Судебное решение подлежит немедленному исполнению (см. краткое изложение положений КАС РФ в упоминавшемся выше Постановлениях Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", §§ 289-294 и 297). По мнению Европейского Суда, указанные изменения законодательства Российской Федерации позволили устранить первый недостаток, выявленный в упоминавшихся выше Постановлениях Европейского Суда по делам "Алексеев против Российской Федерации" и "Лашманкин и другие против Российской Федерации". Таким образом, заявителю была обеспечена возможность получения исполнимого судебного решения по поводу отказа властей в согласовании места, времени или способа проведения публичного мероприятия до его планируемой даты.

69. Что касается второго недостатка, Европейский Суд отмечает, что КАС РФ воспроизводит по существу те же правовые положения о пределах судебной проверки, которые были проанализированы и признаны недостаточными в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации". КАС РФ предусматривает, что законность оспариваемого решения или действия, понимаемая как соблюдение норм о полномочиях, порядке принятия и содержании такого решения или действия, остается единственным значимым вопросом, который рассматривается в рамках судебной проверки (см. краткое изложение положений КАС РФ в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", §§ 295-296). Следовательно, КАС РФ не устранил второй недостаток, выявленный в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации". Действительно, в этом деле суды Российской Федерации не установили справедливый баланс между частными и публичными интересами, постановив, что заявитель не имел права выбирать место проведения публичного мероприятия и по этой причине предложение об изменении места не ограничивало его право на свободу собраний. Данный вывод находится в явном противоречии со стандартами, установленными Европейским Судом в соответствии со статьей 11 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", §§ 405-408).

70. Европейский Суд принимает во внимание Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 июня 2018 г., в котором судам Российской Федерации были даны указания оценивать при рассмотрении в соответствии с КАС РФ жалоб на решения властей об изменении целей, места, формы или способа проведения публичного мероприятия, было ли вмешательство органа государственной власти в право на свободу публичных собраний законным, необходимым и соразмерным правомерной цели, и, в частности, являлись ли основания вмешательства, приведенные органом государственной власти, относимыми и достаточными (см. выше § 29). Европейский Суд приветствует данные указания, однако отмечает, что они были даны после событий, рассматриваемых в настоящем деле. Европейскому Суду необходимо дождаться возможности изучить практику судов Российской Федерации после упомянутого выше постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, чтобы оценить, как эти указания применяются на практике.

71. Исходя из вышеизложенного Европейский Суд приходит к выводу, что законодательство Российской Федерации, действовавшее в период с 15 сентября 2015 г. по 26 июня 2018 г., не предусматривало эффективного средства правовой защиты, поскольку пределы рассмотрения единственного доступного средства правовой защиты были ограничены анализом законности предложения об изменении места, времени или способа проведения публичного мероприятия и не охватывали оценку его "необходимости" и "соразмерности".

72. Таким образом, в настоящем деле имело место нарушение статьи 13 Конвенции.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 10 Конвенции

73. Заявитель жаловался на то, что блокировки его учетной записи в социальной сети, а также трех публикаций в его интернет-блоге с призывом к участию в несогласованном публичном мероприятии нарушали его право на свободу выражения мнения. Он ссылался на статью 10 Конвенции, которая гласит:

"1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Настоящая статья не препятствует Государствам осуществлять лицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий.

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

74. Европейский Суд считает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

75. Заявитель утверждал, что он использовал свою учетную запись в социальной сети "ВКонтакте" и свой блог для выражения своего мнения по вопросам, затрагивающим общественные интересы. В частности, в соответствующих публикациях блога и в "ВКонтакте" он высказал свое мнение о задержании членов Правительства Республики Коми и о препятствиях для коллективного обсуждения этого вопроса. Таким образом, блокировка указанных публикаций ограничила его право на свободу выражения мнения.

76. Заявитель также считал, что применение статьи 15.3 Закона об информации, которая служила правовым основанием для ограничения, не было предсказуемым. В частности, неясно, что понималось под публичными мероприятиями, "проведенными с нарушением установленного порядка". Вместе с тем данное положение не обеспечивало достаточных гарантий против злоупотреблений, поскольку оно не требовало от властей Российской Федерации подробного обоснования их вывода о том, что публичное мероприятие, к участию в котором он призывал, будет проведено с нарушением установленного порядка. Кроме того, решение о блокировке его публикаций было принято правоохранительными органами без предварительного судебного разрешения. Наконец, законодательство Российской Федерации допускало полную блокировку учетной записи в социальной сети, даже если только одна публикация в ней была признана незаконной, при наличии технической возможности заблокировать конкретную публикацию без полной блокировки учетной записи.

77. Заявитель также жаловался на то, что вмешательство в его право на свободу выражения мнения не преследовало какой-либо правомерной цели и не было необходимым в демократическом обществе. Он утверждал, что органам государственной власти важно проявлять определенную степень терпимости к незаконным мирным собраниям (он ссылался на Постановление Европейского Суда по делу "Нуреттин Альдемир и другие против Турции" (Nurettin Aldemir and Others v. Turkey) от 18 декабря 2007 г., жалоба N 32124/02 и шесть других жалоб). Следовательно, также было важно проявлять ту же степень терпимости по отношению к опубликованным в Интернете статьям о подготовке таких мирных собраний. Однако власти Российской Федерации проявили нулевую терпимость в его деле. Кроме того, заблокировав доступ к его учетной записи в социальной сети "ВКонтакте", они заблокировали доступ и к другим опубликованным материалам, которые не были признаны незаконными. Судебная проверка решения о блокировке была поверхностной: суды Российской Федерации не применяли критерии "соразмерности" или "необходимости в демократическом обществе".

78. Власти Российской Федерации отмечали, что администрация г. Сыктывкара отказала в согласовании планируемого заявителем публичного мероприятия, поскольку он не имел права проводить его. Несмотря на это, заявитель описал подготовку к проведению данного мероприятия и призывал к участию в нем на своей странице "ВКонтакте" и в своем блоге. Призывая к участию в публичном мероприятии, проводимом с нарушением установленного порядка, заявитель нарушил правила распространения информации. Таким образом, блокировка его учетной записи в социальной сети "ВКонтакте" и соответствующих публикаций в его блоге была законной и преследовала цель предотвращения нарушений правил распространения информации. Власти Российской Федерации подчеркивали, что доступ к вышеупомянутым публикациям был заблокирован, поскольку они содержали призывы к участию в несогласованном публичном мероприятии, а не из-за высказываний заявителя о целях этого мероприятия. Кроме того, как указывали суды Российской Федерации, полное ограничение доступа к учетной записи в социальной сети "ВКонтакте", а не к конкретной публикации также было основано на положениях законодательства Российской Федерации и было оправдано распространением общедоступного контента в Интернете в режиме реального времени. Учетная запись была бы разблокирована, если бы заявитель удалил незаконный контент. Он также мог создать новую учетную запись в социальной сети. Таким образом, оспариваемые меры не ограничивали свободу выражения мнения заявителя.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Общие принципы

79. Европейский Суд последовательно утверждал, что свобода выражения мнения составляет одну из существенных основ демократического общества и является одним из основных условий прогресса общества и самовыражения каждого из членов общества. Согласно пункту 2 статьи 10 Конвенции указанное положение применимо не только к "информации" или к "идеям", которые воспринимаются благосклонно или считаются неоскорбительными или не вызывают какой-либо реакции, но и к тем, которые оскорбляют, шокируют или вызывают беспокойство. Таковы требования плюрализма, терпимости и широты мировоззрения, без которых нет "демократического общества" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хэндисайд против Соединенного Королевства" (Handyside v. United Kingdom) от 7 декабря 1976 г., § 49, Series A, N 24, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Фон Ганновер против Германии (N 2)" (Von Hannover v. Germany) (N 2), жалобы NN 40660/08 и 60641/08, § 101, ECHR 2012, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Беда против Швейцарии" (Bedat v. Switzerland), жалоба N 56925/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 10 (примеч. редактора).), § 48, ECHR 2016).

80. В этой связи Европейский Суд подчеркивает, что статья 10 Конвенции гарантирует "каждому" свободу выражения мнения независимо от характера преследуемой цели либо роли, которую играют физические или юридические лица в осуществлении этой свободы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Четин и другие против Турции" (Cetin and Others v. Turkey), жалобы NN 40153/98 и 40160/98, § 57, ECHR 2003-III (извлечения)). Статья 10 Конвенции применяется не только к содержанию информации, но и к средствам ее распространения, поскольку любое ограничение, введенное в отношении последних, является вмешательством в право на получение и распространение информации (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ахмет Йилдырым против Турции" (Ahmet Yildirim v. Turkey), жалоба N 3111/10* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2016. N 6 (примеч. редактора).), § 50, ECHR 2012).

81. Что касается важности Интернета в осуществлении свободы выражения мнения, Европейский Суд напоминает, что с учетом его доступности и способности хранить и передавать огромные количества информации Интернет играет важную роль в расширении доступа общественности к новостям и в облегчении распространения информации в целом (см. Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Таймс ньюспейперс Лтд." против Соединенного Королевства (NN 1 и 2)" (Times Newspapers Ltd. v. United Kingdom) (NN 1 and 2), жалобы NN 3002/03 и 23676/03* (* См.: там же (примеч. редактора).), § 27, ECHR 2009). Инициированная пользователями деятельность в Интернете является беспрецедентным средством осуществления свободы выражения мнения (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Компания "Делфи АС" против Эстонии" (Delfi AS v. Estonia), жалоба N 64569/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 11 (примеч. редактора).), § 110, ECHR 2015).

82. Как указано в статье 10 Конвенции, свобода выражения мнения подвержена исключениям, которые, однако, должны толковаться в узком смысле, а необходимость любого ограничения должна быть убедительно установлена. Прилагательное "необходимый" в контексте пункта 2 статьи 10 Конвенции подразумевает наличие "настоятельной общественности необходимости". Договаривающиеся Стороны обладают некоторой свободой усмотрения при оценке наличия такой необходимости, но данная свобода усмотрения сопровождается надзором на европейском уровне, который охватывает как законодательство, так и решения, применяющие его, даже вынесенные независимыми судами. В этой связи Европейский Суд имеет право выносить окончательное постановление по вопросу о том, совместимо ли "ограничение" со свободой выражения мнения, гарантированной статьей 10 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Венгерский Хельсинкский комитет против Венгрии" (Magyar Helsinki Bizottsag v Hungary) от 8 ноября 2016 г., жалоба N 18030/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 9 (примеч. редактора).), § 187).

83. Задачей Европейского Суда при осуществлении надзорных функций не является подмена собой компетентных органов власти государства-ответчика, а, скорее, пересмотр в свете статьи 10 Конвенции решений, вынесенных указанными органами власти в пределах предоставленной им свободы усмотрения. Это не означает, что его надзор ограничен установлением того, осуществили ли власти государства-ответчика свою свободу усмотрения разумно, тщательно и добросовестно. Европейский Суд должен рассмотреть обжалуемое вмешательство в свете дела в целом и определить, было ли оно "соразмерно поставленной правомерной цели" и были ли причины, приведенные органами власти государства-ответчика в оправдание вмешательства, "относящимися к делу и достаточными". При этом Европейский Суд должен удостовериться в том, что органы власти государства-ответчика применили стандарты, соответствующие принципам, изложенным в статье 10 Конвенции, и, кроме того, что они опирались на приемлемую оценку относящихся к делу фактов (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Швейцарское движение раэлитов против Швейцарии" (Mouvement raelien suisse v. Switzerland), жалоба N 16354/06, § 48, ECHR 2012 (извлечения), Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Морис против Франции" (Morice v. France), жалоба N 29369/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 10 (примеч. редактора).), § 124, ECHR 2015, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Отделение исламской общины в Брчко и другие против Боснии и Герцеговины" (Medzlis Islamske Zajednice Brcko and Others v. Bosnia and Herzegovina) жалоба N 17224/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2018. N 6 (примеч. редактора).), § 75, ECHR 2017).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

84. Европейский Суд считает, что блокировка заместителем Генерального прокурора Российской Федерации учетной записи заявителя в социальной сети и трех публикаций в его блоге на основании того, что в них содержались призывы принять участие в публичном мероприятии, место проведения которого не было согласовано с администрацией города, представляет собой "вмешательство со стороны публичных властей" в право заявителя на свободу выражения мнения, неотъемлемой частью которого является свобода получения и распространения информации и идей (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ахмет Йилдырым против Турции", § 55). Тот факт, что заявитель может создать новую учетную запись в социальной сети или сделать новые публикации в своем блоге, не влияет на данный вывод.

85. Такое вмешательство представляет собой нарушение статьи 10 Конвенции за исключением случаев, когда оно "предусмотрено законом", преследует одну или несколько правомерных целей, указанных в пункте 2 статьи 10 Конвенции, и является "необходимым в демократическом обществе" для достижения таких целей. Европейский Суд считает, что в настоящем деле вопросы соблюдения законодательства и наличия правомерной цели не могут быть отделены от вопроса о том, было ли вмешательство "необходимым в демократическом обществе" (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда по делу "Немцов против Российской Федерации" (Nemtsov v. Russia) от 31 июля 2014 г., жалоба N 1774/11* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 4 (примеч. редактора).), § 75). Таким образом, Европейский Суд рассмотрит указанные вопросы в совокупности.

86. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что основанием для принятия оспариваемой меры послужила статья 15.3 Закона об информации (см. выше § 36), которая позволяла Генеральному прокурору Российской Федерации или его заместителям требовать блокировки сайта или страницы в Интернете, содержащих, в том числе, призывы к участию в публичных мероприятиях, проводимых с нарушением установленного порядка.

87. Согласно утверждениям судов Российской Федерации цель блокировки заключалась в предотвращении нарушений законодательства в сфере распространения информации (см. выше § 23), а также в предотвращении нарушений общественного порядка (см. выше § 25). Что касается второй цели, Европейский Суд напоминает, что исключения из гарантии права на свободу объеденений и собраний должны толковаться узко, чтобы их перечень был строго исчерпывающим, а их определение обязательно ограничительным (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сидиропулос и другие против Греции" (Sidiropoulos and Others v. Greece) от 10 июля 1998 г., §§ 38 и 39, Reports of Judgments and Decisions 1998-IV* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2016. N 2 (примеч. редактора).), и Постановление Европейского Суда по делу "Свято-Михайловский приход против Украины" (Svyato-Mykhaylivska Parafiya v. Ukraine) от 14 июня 2007 г., жалоба N 77703/01, § 132). Европейский Суд отмечает, что, в отличие от некоторых иных статей Конвенции, ни статья 10, ни статья 11 Конвенции не допускают ограничений в целях поддержания или охраны общественного порядка (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Перинчек против Швейцарии" (Perincek v. Switzerland), жалоба N 27510/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 4 (примеч. редактора).), §§ 146-151, ECHR 2015 (извлечения)). Действительно, власти Российской Федерации не ссылались на данную цель.

88. Что касается довода властей Российской Федерации о том, что целью оспариваемой меры являлось предотвращение нарушений законодательства в сфере распространения информации, власти Российской Федерации не пояснили, какой из правомерных целей, перечисленных во втором параграфе статьи 10 Конвенции, она соответствует. Не утверждалось, что публичное мероприятие, о котором заявитель объявил в своем блоге и в своей записи в социальной сети, представляло собой угрозу для общественной безопасности или могло привести к общественным беспорядкам или к совершению преступлений. Таким образом, цели защиты общественной безопасности и предотвращения беспорядков или преступлений явно не имеют отношения к настоящему делу. Цель предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, также не имеет отношения к настоящему делу. Следовательно, представляется, что единственная цель блокировки состояла в обеспечении исполнения правил проведения публичных мероприятий и, в частности, распространения информации о них. Европейский Суд уже признавал, что исполнение правил, регулирующих публичные собрания, не может быть самоцелью (см. Постановление Европейского Суда по делу "Примов и другие против Российской Федерации" (Primov and Others v. Russia) от 12 июня 2014 г., жалоба N 17391/06* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 9 (примеч. редактора).), § 118, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", § 449). Иные цели не были указаны властями или судами Российской Федерации в настоящем деле.

89. Вместе с тем Европейский Суд принимает к сведению разъяснение Конституционного Суда Российской Федерации о том, что цель правил, регулирующих проведение публичных мероприятий, и, в частности, процедур уведомления и согласования, заключается в том, чтобы позволить властям принять все необходимые меры для обеспечения безопасности как участников публичного мероприятия, так и других лиц (см. краткое изложение этого постановления Конституционного Суда Российской Федерации в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", § 273). В свою очередь цель запрета на агитацию за участие в публичном мероприятии до его согласования с компетентными органами власти состоит в том, чтобы не вводить граждан в заблуждение призывами принять участие в публичном мероприятии, место и время которого еще не было окончательно согласовано (см. краткое изложение этого постановления Конституционного Суда Российской Федерации в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", § 267). Учитывая, что процедура уведомления о публичных мероприятиях и запрет на агитацию за участие в нем до успешного завершения указанной процедуры явно направлены на защиту прав других лиц, Европейский Суд исходит из того, что блокировка публикаций, содержащих призывы к участию в публичном мероприятии, проводимом с нарушением указанных процедур и правил, также преследует правомерную цель защиты прав других лиц.

90. Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле блокировка была совершена до принятия судом решения относительно незаконности опубликованного контента. Следовательно, блокировка являлась предварительным ограничением (см. аналогичную мотивировку в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Ахмет Йилдырым против Турции", § 46).

91. Европейский Суд напоминает, что статья 10 Конвенции не запрещает предварительные ограничения публикации как таковые. Однако характер угроз, порождаемых предварительными ограничениями, требует максимально тщательного их рассмотрения Европейским Судом и оправдания их только при исключительных обстоятельствах (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ассоциация "Экин" против Франции" (Association Ekin v. France) жалоба N 39288/98, § 56, ECHR 2001-VIII, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кумпэнэ и Мазэре против Румынии" (Cumpana and Mazare v. Romania), жалоба N 33348/96, § 118, ECHR 2004-XI, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ассоциация против промышленного разведения животных в Швейцарии (VgT) против Швейцарии (N 2)" (Verein gegen Tierfabriken Schweiz (VgT) v. Switzerland) (N 2), жалоба N 32772/02, § 93, ECHR 2009). Это особенно характерно для дел, касающихся средств массовой информации, поскольку новости являются скоропортящимся товаром, и задержка с публикацией, даже на короткий период времени, может лишить ее какой-либо ценности и интереса. Данная опасность также характерна для иных публикаций, кроме периодических изданий, которые касаются актуальных проблем (см. упоминавшиеся выше Постановления Европейского Суда по делам "Ассоциация "Экин" против Франции", § 56, и Постановление Европейского Суда по делу "Ахмет Йилдырым против Турции", § 47).

92. В случае предварительных ограничений должно существовать законодательство, обеспечивающее надежный контроль в отношении объема запретов и наличие эффективных процедур судебной проверки в целях недопущения злоупотребления полномочиями. В этой связи судебная проверка такой меры, основанная на взвешивании конфликтующих интересов в целях установления баланса между ними, невозможна без положений законодательства, определяющих точные и специальные правила относительно применения предварительных ограничений свободы выражения мнения (см., inter alia, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ахмет Йилдырым против Турции", § 64 с дополнительными ссылками).

93. В этой связи Европейский Суд принимает к сведению довод заявителя о том, что понятие "публичные мероприятия, проводимые с нарушением установленного порядка", которое используется в статье 15.3 Закона об информации, является слишком широким и неопределенным. Действительно, в отсутствие какого-либо авторитетного толкования данного термина Верховным или Конституционном Судами Российской Федерации и с учетом того, что власти Российской Федерации не привели каких-либо примеров его ограничительного толкования и применения в административной и судебной практике, представляется, что любые нарушения порядка проведения публичных мероприятий, независимо от их незначительности и отсутствия опасности, могут послужить основанием для решения Генерального прокурора Российской Федерации о блокировке доступа к публикациям в Интернете, содержащим призывы к участию в данном мероприятии. Таким образом, доступ к подобным публикациям может быть заблокирован прокурором, как это произошло в настоящем деле, только на основании того, что в них содержится призыв к участию в публичном мероприятии в месте, которое не было согласовано с властями, без необходимости устанавливать риск возникновения беспорядков или реальных нарушений прав других лиц.

94. Европейский Суд также отмечает, что Генеральный прокурор Российской Федерации и его заместители могут потребовать полной блокировки сайта или страницы, например, полной блокировки учетной записи в социальной сети, как в настоящем деле, на основании того, что она содержит незаконные материалы. Статья 15.3 Закона об информации не обязывает их рассматривать вопрос о необходимости полной блокировки сайта или страницы вместо блокировки конкретной публикации на них с учетом критериев, выработанных и применяемых Европейским Судом в соответствии со статьей 10 Конвенции. Однако данная обязанность непосредственно следует из положений Конвенции и прецедентной практики конвенционных органов. В частности, статья 10 Конвенции требует, чтобы органы власти принимали во внимание, среди прочего, тот факт, что подобная мера, делая недоступным большой объем информации, значительно ограничивает права интернет-пользователей и оказывает значительное побочное влияние на материал, который не был признан незаконным (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ахмет Йилдырым против Турции", § 66, и Постановление Европейского Суда по делу "Дженгиз и другие против Турции" (Cengiz and Others v. Turkey) жалобы NN 48226/10 и 14027/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2016. N 6 (примеч. редактора).), § 64, ECHR 2015 (извлечения)). В решениях судов Российской Федерации по настоящему делу отсутствуют какие-либо доказательства того, что указанные факторы были приняты во внимание при полной блокировке учетной записи заявителя в социальной сети "ВКонтакте" на основании того, что она содержала одну незаконную публикацию.

95. Следовательно, существующая правовая база предоставляет Генеральному прокурору Российской Федерации и его заместителям очень широкие полномочия применять предварительные ограничения в отношении публикаций в Интернете, содержащих призывы к участию в публичных мероприятиях, как в отношении оснований для требования блокировки, так и в части ее объема.

96. Европейский Суд отмечает, что осуществление полномочий Генерального прокурора Российской Федерации по блокировке интернет-публикаций, содержащих призывы к участию в публичных мероприятиях, подлежит судебной проверке. Однако широта дискреции исполнительной власти такова, что, по-видимому, трудно, если не невозможно оспорить блокировку в рамках судебной проверки (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда по делу "Гиллан и Кинтон против Соединенного Королевства" (Gillan and Quinton v. United Kingdom), жалоба N 4158/05, §§ 80 и 86, ECHR 2010 (извлечения)), упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", § 428, и Постановление Европейского Суда по делу "Иващенко против Российской Федерации" (Ivashchenko v. Russia) от 13 февраля 2018 г., жалоба N 61064/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 12 (примеч. редактора).), § 88). Вместе с тем в результате того, что для рассмотрения жалоб в порядке судебной проверки предоставлен срок в один месяц (см. выше § 37), в совокупности с установленным законом запретом на агитацию за участие в публичном мероприятии до его согласования с региональным или муниципальным органом власти (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", § 249) и жесткими временными рамками для процедур уведомления и согласования (см. ibid., § 348), отсутствуют какие-либо гарантии того, что решение по жалобе на блокировку будет принято до планируемой даты проведения мероприятия. По мнению Европейского Суда, в делах, касающихся предварительных ограничений публикаций, содержащих призывы к участию в публичном мероприятии, должна быть возможность получения решения на основании результатов судебной проверки блокировки до даты проведения мероприятия. Действительно, после указанной даты информация, содержащаяся в публикации, теряет какую-либо ценность и не представляет интереса. Соответственно, отмена блокировки в порядке судебной проверки на данном этапе утрачивает какой-либо смысл (см. выше § 91 и, mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Бачковский и другие против Польши" (Baczkowski and Others v. Poland) от 3 мая 2007 г., жалоба N 1543/06, §§ 81 и 82).

97. Из вышеизложенного следует, что блокировке, предусмотренной статьей 15.3 Закона об информации, недостает необходимых гарантий против злоупотреблений, требуемых прецедентной практикой Европейского Суда для предварительных ограничений (см. выше § 92), в частности, строгого контроля сферы применения запретов и эффективной судебной проверки для предотвращения каких-либо злоупотреблений полномочиями.

98. Обращаясь к содержанию рассматриваемых публикаций в Интернете, Европейский Суд отмечает, что только в двух из четырех публикаций содержались призывы принять участие в планируемом заявителем публичном мероприятии. Европейский Суд не усматривает подобных призывов в первой и второй публикациях. Власти Российской Федерации не объяснили, почему данные публикации также были заблокированы вместе с другими публикациями, которые содержали подобные призывы.

99. В первой записи в своем блоге заявитель прокомментировал недавнее задержание членов регионального правительства, раскритиковал назначение глав регионов Президентом и выразил пожелание, чтобы главы регионов избирались народом. Он также сообщил своим читателям, что он подал уведомление о проведении "пикетирования", в ходе которого планировалось обсуждение данных вопросов (см. выше § 8). Вопросы, поднятые в указанной записи, имеют первостепенное значение для регионального сообщества. Данные вопросы затрагивали общественные интересы, и комментарии заявителя являлись частью продолжающихся политических дебатов.

100. Во второй записи в своем блоге заявитель сообщил читателям, что местные власти отказались согласовать место планируемого им "пикетирования" и что вместо этого будет проведен "народный сход" в том же месте и в то же время (см. выше § 10). Европейский Суд считает, что, информируя потенциальных участников о том, что публичное мероприятие не было надлежащим образом согласовано, заявитель распространял информацию по вопросам, затрагивающим общественные интересы.

101. В этой связи Европейский Суд напоминает, что согласно его прецедентной практике выражение мнения по вопросам, затрагивающим общественные интересы, требует серьезной защиты (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Перинчек против Швейцарии", § 230). Таким образом, пункт 2 статьи 10 Конвенции предоставляет мало возможностей для ограничения политических выступлений или дискуссий по вопросам, затрагивающим общественные интересы (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сюрек против Турции (N 1)" (Surek v. Turkey) (N 1), жалоба N 26682/95, § 61, ECHR 1999-IV), и для оправдания таких ограничений требуются веские основания (см. Постановление Европейского Суда по делу "Фельдек против Словакии" (Feldek v. Slovakia), жалоба N 29032/95, § 83, ECHR 2001-VIII, и Постановление Европейского Суда по делу "Сергей Кузнецов против Российской Федерации" (Sergey Kuznetsov v. Russia) от 23 октября 2008 г., жалоба N 10877/04* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2009. N 10 (примеч. редактора).), § 47, с дополнительными ссылками). Власти Российской Федерации не привели каких-либо обоснований для блокировки доступа к двум вышеупомянутым публикациям и не объяснили, почему они были заблокированы несмотря на то, что они не содержали призывов к участию в публичном мероприятии, проводимом с нарушением установленного порядка.

102. Что касается третьей записи в блоге и публикации в социальной сети, в них содержались явные призывы принять участие в публичном мероприятии, в согласовании которого ранее было отказано местными властями (см. выше §§ 11 и 13). В этой связи Европейский Суд напоминает, что государственным органам власти важно проявлять определенную степень терпимости к мирным незаконным собраниям (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудревичюс и другие против Литвы", § 150, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Навальный против Российской Федерации (Navalnyy v. Russia) от 15 ноября 2018 г., жалоба N 29580/12 и четыре другие жалобы* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2019. N 1 (примеч. редактора).), § 143).

103. Европейский Суд напоминает, что, как правило, недостаточно, чтобы вмешательство имело место вследствие того, что его объект относится к определенной категории или попадает под действие правовой нормы, сформулированной в общих или абсолютных выражениях. Вместе с тем вмешательство должно быть необходимо с учетом конкретных обстоятельств дела (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Перинчек против Швейцарии", § 275, и Постановление Европейского Суда по делу "Газета "Санди таймс" против Соединенного Королевства (N 1)" (The Sunday Times v. United Kingdom) (N 1) от 26 апреля 1979 г., § 65, in fine, Series A, N 30). В контексте публичных собраний это означает, что отсутствие предварительного разрешения на проведение мероприятия и вытекающая из этого "незаконность" такого мероприятия не предоставляют властям полную свободу действий, и они по-прежнему ограничены требованием соразмерности, содержащимся в статье 11 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудревичюс и другие против Литвы", § 151). Следовательно, тот факт, что заявитель нарушил установленный законом запрет на призыв к участию в публичном мероприятии, проводимом с нарушением установленного порядка, сам по себе не являлся достаточным основанием для вмешательства в его право на свободу выражения мнения. Европейский Суд должен проанализировать, было ли необходимо в демократическом обществе блокировать рассматриваемые публикации с учетом фактов и обстоятельств дела.

104. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что целью проведения публичного мероприятия являлось выражение мнения по актуальному вопросу, затрагивающему общественные интересы, а именно по вопросу недавнего задержания членов регионального правительства (см. выше § 6). Во-вторых, в согласовании публичного мероприятия было отказано по формальным основаниям, ввиду общего запрета на проведение публичных мероприятий в выбранном заявителем месте, который Европейский Суд счел противоречащим Конвенции (см. выше § 59), а не по причине того, что оно заключало в себе риск возникновения общественных беспорядков или совершения преступлений или представляло собой угрозу для общественной безопасности либо для прав других лиц. В-третьих, оспариваемые интернет-публикации не содержали призывов к насилию, беспорядкам или к совершению иных незаконных действий во время публичного мероприятия. В-четвертых, ожидалось, что в публичном мероприятии примут участие около 50 человек (см. выше § 7), и, по утверждениям заявителя, которые не оспаривались властями Российской Федерации, избранное им место было закрыто для движения (см. выше § 46). С учетом места проведения мероприятия, небольшого количества участников и его мирного характера у органов власти не было оснований считать, что в целях обеспечения беспрепятственного проведения мероприятия и безопасности его участников и прохожих потребуется их вмешательство, например, путем изменения направления движения. Наконец, как указано выше, заявитель прямо и четко указал в своем блоге, что публичное мероприятие не было надлежащим образом согласовано. Таким образом, он не пытался ввести в заблуждение потенциальных участников мероприятия, уверяя их в том, что они собираются прийти на законное мероприятие.

105. Следовательно, нарушение порядка проведения публичных мероприятий в настоящем деле было незначительным, не создавало реального риска общественных беспорядков или преступлений и потенциально не могло повлечь за собой пагубные последствия для общественной безопасности или прав других лиц. При таких обстоятельствах Европейский Суд не убежден в наличии "настоятельной общественной необходимости" для применения предварительных ограничений и для блокировки доступа к оспариваемым интернет-публикациям, содержащим призывы к участию в данном мероприятии и служащим для выражения мнения по важному вопросу, затрагивающему общественные интересы.

106. Принимая во внимание вышеизложенные соображения и свою прецедентную практику по данному вопросу, Европейский Суд полагает, что в законодательстве Российской Федерации отсутствуют необходимые гарантии против злоупотреблений, требуемые прецедентной практикой Европейского Суда для предварительных ограничений. Европейский Суд также считает, что стандарты, применяемые судами Российской Федерации, не соответствуют принципам, закрепленным в статье 10 Конвенции, и что суды государства-ответчика не привели "относимых и достаточных" оснований для вмешательства в право заявителя на свободу выражения мнения.

107. Следовательно, в настоящем деле имело место нарушение статьи 10 Конвенции.

V. Применение статьи 41 Конвенции

108. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

109. Заявитель требовал выплатить ему 16 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

110. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не представил каких-либо документов в подтверждение своего требования и что в любом случае оно было чрезмерным.

111. Европейский Суд присуждает заявителю 12 500 евро качестве компенсации морального вреда.

B. Судебные расходы и издержки

112. Ссылаясь на соглашение об оказании юридической помощи, заявитель требовал выплаты 2 500 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных при разбирательства дела в судах Российской Федерации и в Европейском Суде.

113. Власти Российской Федерации утверждали, что отсутствуют доказательства того, что указанные расходы действительно были понесены.

114. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на компенсацию расходов и издержек только в той части, в которой было доказано, что они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле с учетом находящихся в его распоряжении материалов и вышеизложенных критериев Европейский Суд считает разумным присудить заявителю 2 500 евро в отношении всех видов судебных расходов и издержек.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

115. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Европейский Суд единогласно:

1) решил объединить рассмотрение жалоб в одном производстве,

2) объявил жалобы приемлемыми для рассмотрения по существу,

3) постановил, что имело место нарушение статьи 11 Конвенции,

4) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 11 Конвенции,

5) постановил, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции,

6) постановил, что:

(a) власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты:

(i) 12 500 (двенадцать тысяч пятьсот) евро, а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 2 500 (две тысячи пятьсот) евро, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя, в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на указанные выше суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

7) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 30 апреля 2019 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Винсент А. де Гаэтано Председатель Палаты Суда