Постановление Европейского Суда по правам человека от 20 марта 2018 г. Дело "Ткаченко (Tkachenko) против Российской Федерации" (Жалоба N 28046/05) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Ткаченко (Tkachenko)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 28046/05)

Постановление Суда

Страсбург, 20 марта 2018 г.

По делу "Ткаченко против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Хелены Ядерблом, Председателя Палаты Суда,

Бранко Лубарды,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Пере Пастора Вилановы,

Георгия А. Сергидеса,

Жольены Шуккинг, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 20 февраля 2018 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 28046/05, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) четырьмя гражданами Российской Федерации: Михаилом Александровичем (далее - первый заявитель), Ниной Николаевной (далее - вторая заявительница), Александром Михайловичем (далее - третий заявитель) и Натальей Михайловной Ткаченко (далее - четвертая заявительница, вместе - заявители) 14 июля 2005 г.

2. Вторая заявительница умерла 5 апреля 2011 г. Остальные заявители 18 апреля 2011 г. выразили намерение продолжить рассмотрение дела в Европейском Суде от ее имени.

3. Интересы заявителей представлял юрист В. Орлов, практикующий в г. Ростове-на-Дону. Власти Российской Федерации первоначально были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным, а затем его преемником в этой должности М.Л. Гальпериным.

4. Заявители жаловались, в частности, на произвольное лишение их принадлежавшей им недвижимости.

5. 5 июля 2010 г. жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

6. Заявители родились в 1964, 1966, 1985 и 1989 годах соответственно. Они, в том числе вторая заявительница до ее смерти, проживали в г. Аксай Ростовской области. Первый заявитель и вторая заявительница ранее были супругами, а третий заявитель и четвертая заявительница являются их детьми.

A. Предыстория дела

7. В 1999 году компания А. передала заявителям в порядке приватизации половину дома, а именно две комнаты в центре г. Аксай. Земельный участок, на котором были расположены дом, а также прилегающий земельный участок, находились в муниципальной собственности, и местные власти, по-видимому, сдавали их компании А. в аренду. Заявители жили в своей части дома и пользовались прилегающим земельным участком. Вторую половину дома занимали другие люди.

8. 21 августа 2003 г. глава администрации Аксайского района издал постановление N 999 об изъятии земельных участков, в том числе того, на котором располагался дом заявителей, и о предоставлении индивидуальному предпринимателю К. права аренды данных участков с целью строительства многоэтажного жилого дома (далее - постановление N 999). В соответствующих частях в постановлении указывалось следующее:

"В соответствии с положениями Гражданского и Земельного кодексов... а также с целью реконструкции центральной части г. Аксая с учетом общего градостроительного плана

Приказываю:

изъять земельные участки у компании [А.], передать их в аренду индивидуальному предпринимателю [K.] на три года для строительства на них дома для жилых помещений и офисов... Индивидуальному предпринимателю [K.] следует отселить жильцов, проживающих в домах, подлежащих сносу, и предоставить им новое жилье в соответствии со статьей 92 Жилищного кодекса РСФСР...".

B. Дело о выселении заявителей

9. В июне 2004 года, ссылаясь на постановление N 999 и статью 49.3 Жилищного кодекса РСФСР (см. далее раздел "Соответствующее законодательство Российской Федерации"), К. обратился в суд с иском к заявителям. Он требовал их выселения, чтобы начать строительство многоэтажного дома, и предоставления им взамен дома и земельного участка, приобретенного К. для этих целей в пригороде г. Аксай.

10. В ходе разбирательства дела в Аксайском районном суде (далее - районный суд) заявители отказались от осмотра дома, в который К. предлагал их вселить, и указали, что никто не мог принудить их покинуть дом, половина которого находилась в их собственности.

11. 29 июня 2004 г., ссылаясь на постановление N 999 и на статью 49.3 Жилищного кодекса РСФСР, районный суд удовлетворил иск К. Районный суд пришел к выводу, что дом, строительство которого было запланировано, по сравнению с домом, подлежащим сносу, был лучше по площади, инфраструктуре и общим характеристикам.

12. Заявители подали апелляционную жалобу. Они утверждали, в частности, что никто не мог принудить их уступить право собственности третьему лицу и что районный суд не указал ни одного положения законодательства для обоснования своей позиции, а также что К. являлся частным лицом, а не представителем власти, что исключало, по их мнению, применение положений Жилищного кодекса РСФСР в их деле.

13. 28 июля 2004 г. Ростовский областной суд отменил решение и возвратил дело в суд первой инстанции для нового рассмотрения.

14. 16 декабря 2004 г., после нового рассмотрения дела, районный суд удовлетворил иск К. и постановил прекратить право собственности заявителей на их часть дома, выселить их и признать их право собственности на дом, приобретенный для них К. Районный суд указал, что земельный участок, на котором находился дом заявителей, принадлежал муниципальным властям, и только последние имели право им распоряжаться. Районный суд установил, что решение главы администрации об изъятии земельного участка было законным, поскольку постановление N 999 было принято в рамках его полномочий. Ссылаясь на статью 239 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) (см. далее раздел "Соответствующее законодательство Российской Федерации"), районный суд пришел к выводу, что "истец предоставил достаточные доказательства невозможности использования земельного участка [для строительства многоэтажного дома] без сноса дома [заявителей]". Районный суд также сослался на статьи 49.3, 90-92 и 96 Жилищного кодекса РСФСР.

15. Заявители подали апелляционную жалобу. Они утверждали, в частности, что статья 239 ГК РФ содержала отсылку к статьям 279-282 того же кодекса и что данные положения предусматривали процедуру изъятия для нужд муниципалитета и подразумевали обращение в суд со стороны компетентных органов государственной власти, а не со стороны частного лица. Заявители также считали, что постановление N 999 было незаконным и не могло являться основанием для лишения их собственности.

16. 26 января 2005 г. Ростовский областной суд оставил решение районного суда в силе. Он согласился с выводом районного суда о том, что постановление N 999 было принято в рамках полномочий главы администрации, а также со ссылками районного суда на положения Жилищного кодекса РСФСР. Ростовский областной суд оставил без рассмотрения довод заявителей о необходимости применения процедуры изъятия.

17. 3 марта 2005 г. судебные приставы выселили заявителей из их дома и вселили их в новое жилье. Дом заявителей был снесен в тот же день. Впоследствии на его месте было построено десятиэтажное здание.

18. Заявители не зарегистрировали свое право собственности на новый дом и на прилегающий к нему участок.

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации

A. Изъятие недвижимого имущества и отселение жильцов

1. Положения законодательства Российской Федерации об изъятии недвижимого имущества

19. Согласно статье 235 ГК РФ право собственности прекращается при отчуждении собственником своего имущества другим лицам, при отказе собственника от права собственности, гибели или уничтожении имущества и при утрате права собственности на имущество в иных случаях, предусмотренных законом. Принудительное изъятие у собственника имущества не допускается, кроме случаев, предусмотренных законом. Одним из оснований, предусмотренным в третьем абзаце пункта 2 статьи 235 ГК РФ, в период, относившийся к обстоятельствам настоящего дело, было отчуждение недвижимого имущества в связи с изъятием земельного участка, на котором оно было расположено. Третий абзац пункта 2 указанной статьи отсылал к статье 239 ГК РФ.

20. В силу статьи 239 ГК РФ в редакции, действовавшей в период, относившийся к обстоятельствам настоящего дела, в случаях, когда изъятие земельного участка для государственных или муниципальных нужд было невозможно без прекращения права собственности на недвижимое имущество, которое было на нем расположено, участок подлежал изъятию путем выкупа в соответствии с правилами, предусмотренными статьями 279-281 ГК РФ. Требование об изъятии могло быть удовлетворено, только если государственный или муниципальный орган, обратившийся в суд, мог доказать, что использование участка в целях, для которых он изымался, было невозможно без прекращения права собственности на недвижимое имущество, которое на нем находилось.

21. Согласно статье 279 ГК РФ в редакции, действовавшей в период, относившийся к обстоятельствам настоящего дела, земельный участок мог быть изъят для государственных или муниципальных нужд путем выкупа. В зависимости от того, в чьих интересах осуществлялось изъятие, инициаторами выкупа могли являться федеральные, региональные или муниципальные власти. Помимо этого, статья 11 Земельного кодекса Российской Федерации (далее - ЗК РФ) в редакции, действовавшей в период, относившийся к обстоятельствам настоящего дела, предоставляла местным властям полномочия по изъятию земельных участков, в том числе путем выкупа, для муниципальных нужд и по определению правил использования земель и градостроительных правил. Кроме того, пункт 3 статьи 83 ЗК РФ в редакции, действовавшей до 2007 года, предусматривал, что земельные участки, расположенные на городских и сельских территориях, могли быть изъяты для государственных или муниципальных нужд в соответствии с общим градостроительным планом.

22. Согласно статье 279 ГК РФ до 2007 года решение об изъятии могло быть принято только органом исполнительной власти федерального или регионального уровня. Однако пункт 2 статьи 63 ЗК РФ наделял также местные власти полномочиями по принятию решений об изъятии.

23. Статья 279 ГК РФ предусматривала необходимость извещения собственника о предстоящем изъятии не менее, чем за год. Вместе с тем решение об изъятии подлежало регистрации в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним, о чем также должен был быть уведомлен собственник.

24. Статья 281 ГК РФ в редакции, действовавшей в период, относившийся к обстоятельствам настоящего дела, устанавливала необходимость заключения соглашения о выкупе, включающего обязательство федеральных, региональных или муниципальных властей выплатить собственнику изымаемого имущества выкупную цену. В последнюю входила рыночная стоимость земельного участка и расположенных на нем строений, а также сумма материального ущерба, понесенного собственником изымаемого имущества. Согласно статье 282 ГК РФ, если собственник возражал против изъятия или условий соглашения о выкупе, органы власти в течение двух лет с момента уведомления собственника о решении изъять участок могли обратиться в суд с требованием о принудительном выкупе.

25. Иные соответствующие положения ЗК РФ, а также Градостроительного кодекса Российской Федерации от 1998 года в редакции, действовавшей в период, относившийся к обстоятельствам настоящего дела, приведены в Постановлении Европейского Суда по делу "Волчкова и Миронов против Российской Федерации" (Volchkova and Mironov v. Russia) от 28 марта 2017 г., жалобы NN 45668/05 и 2292/06* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 5 (примеч. редактора).), §§ 54-57, 59-61 и 63-64).

2. Положения законодательства Российской Федерации об отселении жильцов

26. Жилищный кодекс РСФСР действовал до 1 марта 2005 г.

27. Статьи 90-92 Жилищного кодекса РСФСР определяли процедуру выселения жильцов из жилого помещения, собственниками которого они не являлись. Статья 96 Жилищного кодекса РСФСР определяла критерии, которым должно было соответствовать предоставляемое взамен жилое помещение.

28. Согласно статьям 49.3 и 147 Жилищного кодекса РСФСР в редакции, действовавшей в период, относившийся к обстоятельствам настоящего дела, в случаях, когда жилое помещение подлежало сносу на основаниях, предусмотренных законом, собственники такого помещения, подлежащие выселению, получали либо равноценное жилье, в отношении которого они становились собственниками, либо возмещение, соответствующее стоимости их доли в праве собственности на соответствующее имущество.

B. Оспаривание действий органов государственной власти
в судебном порядке

29. Положения главы 25 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации о процедуре оспаривания действий или бездействия органов власти в редакции, действовавшей в период, относившийся к обстоятельствам настоящего дела, приведены в Постановлении Европейского Суда по делу "Коряк против Российской Федерации" (Koryak v. Russia) от 13 ноября 2012 г., жалоба N 24677/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 10 (примеч. редактора).), §§ 87-88. Согласно соответствующим положениям законодательства срок для обращения в суд составлял три месяца.

Право

I. Предварительный вопрос

30. В связи со смертью второй заявительницы три остальных заявителя выразили желание участвовать в рассмотрении дела от ее имени (см. выше § 2). Власти Российской Федерации не представили замечаний по этому поводу.

31. Европейский Суд напоминает, что в случаях, когда заявитель умирает после подачи жалобы, близким лицам умершего, как правило, разрешается участвовать в деле от имени умершего при условии наличия у них законного интереса (см., например, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Мюррей против Нидерландов" (Murray v. Netherlands) от 26 апреля 2016 г., жалоба N 10511/10* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N  8 (примеч. редактора).), § 79, и приведенные в нем примеры). Учитывая предмет жалобы и все материалы, которыми располагает Европейский Суд, он считает, что в настоящем деле первый заявитель, супруг заявительницы, а также третий заявитель и четвертая заявительница, дети второй заявительницы, имеют законный интерес в продолжении рассмотрения дела и, следовательно, право действовать на основании статьи 34 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

32. Заявители утверждали, что их выселение и снос их дома являлись произвольным лишением собственности в нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, которая в соответствующей части гласит:

"Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

1. Исчерпание внутригосударственных средств правовой защиты

33. Власти Российской Федерации отмечали, что заявители не исчерпали внутригосударственные средства правовой защиты, поскольку не оспорили в суде постановление N 999 в течение трех месяцев с момента, когда они о нем узнали. По мнению властей Российской Федерации, все вопросы, касающиеся законности и необходимости вмешательства в право заявителей на уважение собственности, подлежали разрешению в рамках данного дела.

34. Заявители возражали против этого довода. Они считали, что постановление главы администрации было явно незаконным и что суды, которые рассматривали их дело, имели полномочия признать данное постановление незаконным даже в отсутствие специально сформулированного требования со стороны заявителей.

35. Европейский Суд повторяет, что заявители должны исчерпать только те внутригосударственные средства правовой защиты, которые являются доступными, способными привести к восстановлению их прав и предоставляют разумные перспективы на успешное рассмотрение дела (см. среди многих прочих примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Паксас против Литвы" (Paksas v. Lithuania) от 6 января 2011 г., жалоба N 34932/04, § 75). Кроме того, когда исчерпано одно средство защиты, заявители не обязаны прибегать к другому, если цель последнего является практически идентичной цели первого (см., например, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Козаджиоглу против Турции" (Kozacioglu v. Turkey) от 19 февраля 2009 г., жалоба N 2334/03, § 40).

36. В настоящем деле Европейский Суд прежде всего отмечает, что постановление N 999 касалось не изъятия жилья у заявителей, а изъятия у компании-арендатора находившегося в муниципальной собственности земельного участка, на котором был расположен дом заявителей, и предоставления данного участка другому лицу. Европейский Суд подчеркивает, что сфера действия постановления N 999, следовательно, была ограничена. Европейский Суд принимает во внимание, что заявители, тем не менее, пытались добиться признания постановления главы муниципальной администрации незаконным в рамках своего дела и что суды рассмотрели данный аргумент заявителей по существу (см. выше §§ 14-16). Европейский Суд полагает, что при таких обстоятельствах заявители не были обязаны отдельно обращаться в суд с требованием о признании постановления N 999 недействительным. В связи с этим Европейский Суд отклоняет довод властей Российской Федерации о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты.

2. Совместимость жалобы ratione personae

37. Власти Российской Федерации считали, что настоящая жалоба является неприемлемой для рассмотрения по существу ratione personae, поскольку заявители жаловались на исход разбирательства по делу, в котором противоположной стороной являлось частное лицо, а не органы государственной власти.

38. Заявители возражали против этого довода. Во-первых, они указывали, что решение об их выселении было выражением судебной власти и, следовательно, воли государства, и что, во-вторых, оно было основано на постановлении главы местной администрации, представителя муниципальной власти, а К. был ответствен за исполнение данного постановления.

39. Европейский Суд напоминает, что в его задачу, как правило, не входит рассмотрение споров исключительно частного характера и что учреждение властями государства-ответчика судебной системы для предоставления заявителям возможности рассмотрения споров об их правах и обязанностях не влечет за собой автоматически ответственности государства по статье 1 Протокола N 1 к Конвенции (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Вулах и другие против Российской Федерации" (Vulakh and Others v. Russia) от 10 января 2012 г., жалоба N 33468/03* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. N  2 (примеч. редактора).), § 44). Европейский Суд полагает, что в настоящем деле выдвинутый властями Российской Федерации аргумент предполагает определение наличия вмешательства в право заявителей на уважение их имущества. Этот вопрос непосредственно связан с анализом дела по существу, поэтому Европейский Суд рассмотрит данный довод в процессе рассмотрения дела по существу.

3. Заключение

40. Отметив, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции и что она не является неприемлемой по существу по каким-либо иным основаниям, Европейский Суд объявляет ее приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(a) Власти Российской Федерации

41. Власти Российской Федерации признали, что лишение заявителей имущества и их переселение представляли собой вмешательство в их право на уважение собственности. Вместе с тем они полагали, что мера, принятая в отношении заявителей, соответствовала требованиям статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

42. Власти Российской Федерации считали, что вмешательство в право заявителей было предусмотрено законом. Признавая, что статья 92 Жилищного кодекса РСФСР не могла применяться в настоящем деле, они ссылались на статьи 49.3 и 137 данного кодекса, касавшиеся отселения собственников дома, подлежащего сносу. Власти Российской Федерации считали, что предписание К. отселить жильцов домов, предназначенных для сноса, соответствовало статье 49.3 Жилищного кодекса РСФСР и в более общем контексте конституционному принципу предварительной и справедливой компенсации. Кроме того, власти Российской Федерации ссылались на статью 239 ГК РФ об изъятии недвижимого имущества для государственных или муниципальных нужд, а также на статью 11 и пункт 3 статьи 83 ЗК РФ в редакции, действовавшей в период, относившийся к обстоятельствам настоящего дела, которые предоставляли местным властям полномочия по изъятию недвижимого имущества для муниципальных нужд (см. выше §§ 20-21). Вместе с тем власти Российской Федерации утверждали, что ни одно из положений законодательства Российской Федерации не предписывало властям самим предоставлять компенсацию лицам, чье имущество подлежало изъятию. Наконец, они считали, что суды Российской Федерации проверили законность лишения заявителей собственности и что решения судов не были необоснованными.

43. Помимо этого, Российской Федерации полагали, что спорная мера была принята в интересах общества, а именно с целью реконструкции части города в соответствии с общим градостроительным планом. Ссылаясь на Постановление Европейского Суда по делу "Джеймс и другие против Соединенного Королевства" (James and Others v. United Kingdom) от 21 февраля 1986 г., жалоба N 8793/79, они утверждали, что государственные органы власти располагают широкими пределами усмотрения для определения того, что соответствует интересам общества. По мнению властей Российской Федерации, тот факт, что, с одной стороны, земельный участок, на котором находился дом заявителей, был передан в аренду индивидуальному предпринимателю и что, с другой стороны, построенное вместо дома заявителей многоэтажное здание, в котором живут более 50 семей, не являлось социальным жильем, не исключает того, что вмешательство в право заявителей было осуществлено в интересах общества.

44. Наконец, власти Российской Федерации утверждали, что вмешательство было соразмерным и что оно не только не возложило на заявителей чрезмерного бремени, а, напротив, принесло им выгоду. Сравнивая характеристики старого и нового домов заявителей, власти Российской Федерации отмечали, что новый дом, хотя и находился на окраине города, был больше по площади и стоил дороже, чем их старый дом. Они считали, что, если бы было проведено изъятие в соответствии с положениями ГК РФ, заявители не смогли бы получить жилье такого качества. Власти Российской Федерации добавили, что отсутствие у заявителей зарегистрированного права собственности на данное жилье объяснялось лишь нежеланием самих заявителей сделать это.

(b) Заявители

45. Заявители считали, что вмешательство было осуществлено с нарушением законодательства и было произвольным. Они утверждали, что ни одно из положений закона не предоставляет индивидуальному предпринимателю право принуждать их отказаться от принадлежащего им недвижимого имущества, и обвиняли местные власти в пренебрежении процедурой изъятия земельного участка. Заявители также полагали, что статьи 90-92 и 96 Жилищного кодекса РСФСР не подлежали применению в их деле, поскольку они касались переселения жильцов, не являющихся собственниками жилого помещения.

46. Заявители также были не согласны с тем, что спорная мера была применена к ним в интересах общества. По их мнению, К., хотя и ссылался на постановление главы местной администрации, действовал не в интересах общества, а в своих собственных, личных или коммерческих. Кроме того, заявители отмечали, что квартиры в многоэтажном доме, построенном на месте их дома, не являлись социальным жильем.

47. В своих замечаниях по делу заявители также жаловались на то, что предоставленная им компенсация за лишение собственности не была ни предварительной, ни справедливой. С одной стороны, они отмечали, что их новый дом не соответствовал критериям достойного жилья и был расположен далеко от школ, больниц и парков отдыха. С другой стороны, они указывали на отсутствие у них зарегистрированного права собственности на дом, а при таких условиях они не рассматривали этот дом в качестве предоставления компенсации.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Наличие вмешательства и его характер

48. В настоящем деле стороны не отрицали, что часть дома, собственниками которой являлись заявители, представляла собой "имущество" по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

49. Европейский Суд отмечает, что К., индивидуальный предприниматель, обратился в суд с иском к заявителям, основываясь на постановлении главы местной администрации о предоставлении ему в аренду земельного участка в целях реконструкции части города в соответствии с общим градостроительным планом. Рассмотрев дело, суды приняли решение о прекращении права собственности заявителей на основании статьи 239 ГК РФ об изъятии. Европейский Суд делает из этого вывод о том, что заявители были лишены своего недвижимого имущества по смыслу второго предложения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции местными властями, действовавшими через посредство частного лица. Следовательно, Европейский Суд отклоняет довод Российской Федерации о неприемлемости жалобы для рассмотрения по существу в связи с тем, что спор между заявителями и К. носил частный характер.

50. Европейскому Суду следует установить, было ли вмешательство оправдано с точки зрения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Чтобы соответствовать требованиям Конвенции, вмешательство должно отвечать трем критериям: оно должно осуществляться "на условиях, предусмотренных законом", "в интересах общества" и соблюдать баланс интересов между правами собственника и интересами общества.

(b) Соблюдение принципа законности

51. Европейский Суд напоминает, что статья 1 Протокола N 1 к Конвенции прежде всего требует, чтобы вмешательство властей в осуществление права на уважение имущества было законным. Верховенство права как один из фундаментальных принципов демократического общества является принципом, присущим всем статьям Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Вистиньш и Перепелкинс против Латвии" (Vistins and Perepjolkins v. Latvia) от 25 октября 2012 г., жалоба N 71243/01, §§ 94-95). Из этого следует, что необходимость рассматривать вопрос об установлении точного равновесия интересов "появляется только тогда, когда установлено, что вмешательство соответствовало принципу законности и не было произвольным" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Гуизо-Галлизай против Италии" (Guiso-Gallisay v. Italy) от 8 декабря 2005 г., жалоба N 58858/00, § 80). Выражение "на условиях, предусмотренных законом" предполагает существование и соблюдение положений законодательства страны, которые являются достаточно доступными и ясными (см. Постановление Европейского Суда по делу "Литгоу и другие против Соединенного Королевства" (Lithgow and Others v. United Kingdom) от 8 июля 1986 г., жалоба N 9006/80 и шесть других жалоб, § 110) и предоставляют гарантии против произвола (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Вистиньш и Перепелкинс против Латвии", § 95).

52. У Европейского Суда уже была возможность указать, что вмешательство, нарушающее положения внутригосударственного законодательства, не соответствует критерию "законность" (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Ист Вест Альянс Лимитед против Украины" (East West Alliance Limited v. Ukraine) от 23 января 2014 г., жалоба N 19336/04, §§ 179-181 и 195). Однако не каждое нарушение процедуры означает, что вмешательство не соответствует требованию "законности" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Украина-Тюмень" против Украины" (Ukraine-Tioumen v. Ukraine) от 22 ноября 2007 г., жалоба N 22603/02, § 52). Европейский Суд напоминает в этой связи, что его полномочия по проверке правильности толкования и применения права страны ограничены, и ему не следует подменять своей оценкой подход внутригосударственных судов, а необходимо лишь убедиться в том, что их решения не являются произвольными или явно иррациональными (см. среди многих прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Кушоглу против Болгарии" (Kushoglu v. Bulgaria) от 10 мая 2007 г., жалоба N 48191/99, § 50).

53. В настоящем деле заявители являлись собственниками половины дома. Как уже Европейский Суд отметил выше, в § 49, они были лишены собственности в контексте реконструкции части города в соответствии с общим градостроительным планом. Европейский Суд считает, что при данных обстоятельствах вмешательство можно рассматривать лишь как изъятие для нужд муниципалитета по смыслу статьи 11 и пункта 3 статьи 83 ЗК РФ и статьи 239 ГК РФ (см. выше §§ 20-21).

54. Европейский Суд отмечает, что положения ГК РФ об изъятии предусматривали осуществление процедуры в несколько этапов: 1) уполномоченный орган власти принимает решение об изъятии и извещает о нем собственника недвижимого имущества не менее, чем за год до предполагаемой даты изъятия; 2) уполномоченный орган власти регистрирует решение об изъятии в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним и извещает об этом собственника; 3) уполномоченный орган власти готовит проект соглашения о выкупе имущества у собственника; 4) в случае несогласия собственника с самим фактом изъятия или с условиями соглашения о выкупе уполномоченный орган власти может обратиться в суд в течение двух лет с момента извещения собственника о принятии решения об изъятии. В рамках спора об изъятии бремя доказывания необходимости прекращения права собственности на недвижимое имущество возложено на органы государственной власти.

55. Европейский Суд считает, что указанная процедура была предназначена для того, чтобы обеспечить собственникам определенные правовые гарантии. Однако Европейский Суд констатирует, что в настоящем деле эта процедура не была соблюдена и заявители не смогли воспользоваться гарантиями, предоставленными им законом. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что Ростовский областной суд не ответил на довод заявителей об обязательности применения процедуры изъятия (см. выше §§ 15-16). Помимо этого, власти Российской Федерации ограничились утверждением, что ни одно из положений внутригосударственного законодательства не предписывало властям самим предоставлять компенсацию лицам, чье имущество подлежало изъятию, или отселять жильцов и что, если бы было проведено изъятие земельного участка, заявители не смогли бы получить лучшую компенсацию (см. выше §§ 42 и 44). Однако власти Российской Федерации не предоставили какого-либо объяснения несоблюдению органами государственной власти самой процедуры изъятия земельного участка.

56. По мнению Европейского Суда, в настоящем деле имели место не просто процессуальные нарушения (см., например, для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Волчкова и Миронов против Российской Федерации", касающееся изъятия, и которое было похожее на настоящее дело), а лишение собственности без соблюдения применимой процедуры.

57. Наконец, Европейский Суд отмечает, что для удовлетворения иска частного предпринимателя о прекращении права собственности заявителей суд сослался на статью 239 ГК РФ. Тем не менее в соответствии с данной статьей ГК РФ право подачи такого иска имели только органы государственной власти, а не какие-либо другие лица.

Данные обстоятельства являются достаточными для того, чтобы позволить Европейскому Суду прийти к выводу, что вмешательство не было осуществлено на условиях, предусмотренных законом, по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. В связи с этим отсутствует необходимость рассматривать вопрос о соблюдении иных требований данной статьи (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Минасян против Армении" (Minasyan v. Armenia) от 23 июня 2009 г., жалоба N 27651/05, § 76).

58. Следовательно, в настоящем деле имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

59. Повторяя те же аргументы, которые они сформулировали в отношении статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, заявители жаловались на нарушение их права на уважение жилища и ссылались в этой связи на статью 8 Конвенции, которая гласит:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, жилища и корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

60. Власти Российской Федерации оспаривали данное утверждение, ссылаясь на доводы, касающиеся приемлемости для рассмотрения по существу и существа дела, которые были ими сформулированы с точки зрения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

61. Европейский Суд отмечает, что жалоба в данной части связана с предыдущей и, таким образом, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

62. Учитывая вывод, сделанный в настоящем деле относительно статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (см. выше § 58), Европейский Суд полагает, что отсутствует необходимость рассматривать вопрос о том, было ли допущено нарушение статьи 8 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Волчкова и Миронов против Российской Федерации", § 142, и приведенные в нем дела).

IV. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

63. Заявители также жаловались на иные нарушения статьи 8 Конвенции, а также на нарушения статьи 3 Конвенции, пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 2 Протокола N 4 к Конвенции.

64. Принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении материалы, а также насколько эти жалобы относятся к его юрисдикции, Европейский Суд считает, что они не содержат признаков нарушения прав и свобод, установленных Конвенцией и Протоколами к ней. Следовательно, в этой части жалоба должна быть отклонена как явно необоснованная в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

V. Применение статьи 41 конвенции

65. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

1. Доводы сторон

66. Заявители требовали, чтобы Европейский Суд присудил каждому из них по 500 000 евро в качестве компенсации морального вреда. Они указывали, что судебный спор о лишении их собственности, а также исполнение решения от 16 декабря 2004 г., особенно их переселение в новое жилье, которое они не считают надлежащим, причинили им сильные моральные страдания и повлекли за собой ухудшение здоровья двух заявительниц.

67. Заявители также требовали присудить каждому из них по 500 000 евро в качестве компенсации материального ущерба. Отмечая, что их снесенный дом находился в центре г. Аксай, заявители утверждали, что они могли бы продать его по более высокой цене и что в результате "принудительного изъятия" им был причинен материальный ущерб в виде упущенной выгоды. В качестве обоснования предъявленных требований заявители привели цены, указанные в опубликованных в декабре 2010 года объявлениях о продаже домов площадью 200 кв. м с прилегающими к ним земельными участками в городах Ростове-на-Дону и Аксай.

68. Власти Российской Федерации не предоставили каких-либо замечаний по этому поводу, но указали, что объявления о продаже, на которые ссылались заявители, не имели отношения к настоящему делу, поскольку касались недвижимости, значительно отличающейся по параметрам от старого дома заявителей. Власти Российской Федерации утверждали, по-видимому, что для расчета компенсации следует исходить из стоимости в 2004 году дома, аналогичного дому заявителей.

2. Мнение Европейского Суда

69. Европейский Суд напоминает, что постановление о нарушении Конвенции влечет за собой для властей государства-ответчика правовое обязательство прекратить нарушение и устранить его последствия с тем, чтобы восстановить в той мере, насколько это возможно, ту ситуацию, которая имела место до нарушения. Если природа нарушения позволяет осуществить restitutio in integrum, властям государства-ответчика следует это сделать, поскольку у Европейского Суда нет ни полномочий, ни практической возможности произвести ее самому. Однако если внутригосударственное законодательство не позволяет или лишь частично позволяет устранить последствия нарушения, статья 41 Конвенции наделяет Европейский Суд полномочиями присудить в случае необходимости соответствующую компенсацию (см. среди последних примеров упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ист Вест Альянс Лимитед против Украины", §§ 245-246, с последующими ссылками).

70. Вместе с тем точный расчет сумм, которые следует присудить, чтобы достигнуть полного возмещения материальных потерь, причиненных заявителям, не всегда возможен, например, по причине уничтожения имущества, которого они были лишены (см. Постановление Европейского Суда по делу "Минасян и Семерджян против Армении" (Minasyan and Semerjyan v. Armenia) от 7 июня 2011 г., жалоба N 27651/05, § 17).

71. В настоящем деле нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции было связано с тем, что спорное вмешательство в права заявителей не отвечало требованию законности. При таких обстоятельствах заявителям следует присудить компенсацию. Однако их дом был снесен, следовательно, ни restitutio in integrum, ни точный расчет стоимости имущества невозможны в связи с его уничтожением.

72. Европейский Суд не может ссылаться на расчет материального ущерба, предоставленный заявителями, поскольку последний был основан на информации, не имеющей какого-либо отношения к имуществу, которого они были лишены. Кроме того, Европейский Суд полагает, что необходимо учитывать тот факт, что заявители получили взамен незаконно изъятого недвижимого имущества другое недвижимое имущество. Тем не менее жилое помещение, находящееся в пригороде, не является равноценной компенсацией за то жилье, которое было расположено в центре города. Принимая во внимание все имеющиеся в его распоряжении материалы, Европейский Суд считает разумным присудить всем заявителям совместно 5 000 евро в качестве компенсации материального ущерба.

73. Что касается морального вреда, Европейский Суд полагает, что заявителям был причинен моральный вред в результате нарушения Конвенции. Исходя из принципа справедливости, в соответствии со статьей 41 Конвенции, Европейский Суд присуждает каждому из заявителей по 5 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

B. Судебные расходы и издержки

74. Заявители не представили каких-либо требований о компенсации судебных расходов и издержек. Следовательно, Европейский Суд полагает, что отсутствуют основания для присуждения им каких-либо сумм в этом отношении.

На основании изложенного Европейский Суд единогласно:

1) объявил жалобу заявителей на нарушение статьи 8 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции приемлемой для рассмотрения по существу, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции;

3) постановил, что отсутствует необходимость отдельно рассматривать жалобу на нарушение статьи 8 Конвенции;

4) постановил, что:

(a) власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителям следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на дату выплаты:

(i) 5 000 (пять тысяч) евро совместно всем заявителям в качестве компенсации материального ущерба;

(ii) 5 000 (пять тысяч) евро каждому из заявителей в качестве компенсации морального вреда;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

5) отклонил оставшуюся часть требований заявителей о справедливой компенсации.

Совершено на французском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 20 марта 2018 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Хелена Ядерблом Председатель Палаты Суда