Постановление Европейского Суда по правам человека от 17 июля 2018 г. Дело "Сергей Рябов (Sergey Ryabov) против Российской Федерации" (Жалоба N 2674/07) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Сергей Рябов (Sergey Ryabov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 2674/07)

Постановление Суда

Страсбург, 17 июля 2018 г.

По делу "Сергей Рябов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Хелены Ядерблом, Председателя Палаты Суда,

Бранко Лубарды,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Пере Пастора Вилановы,

Алёны Полачковой,

Марии Элосеги, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 19 июня 2018 г.,

вынес в указанную дату следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 2674/07, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Сергеем Евгеньевичем Рябовым (далее - заявитель) 18 декабря 2006 г.

2. Заявитель был представлен адвокатами К. Москаленко и А. Маралян из Центра содействия международной защите, неправительственной организации, находящейся в г. Москве, Российская Федерация. Власти Российской Федерации первоначально были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным, а затем его преемником в этой должности М.Л. Гальпериным.

3. Заявитель, в частности, утверждал, что он подвергся жестокому обращению в период содержания под стражей в отделе внутренних дел и что использование признательных показаний, полученных в результате такого обращения, для вынесения приговора привело к несправедливому разбирательству дела в отношении него.

4. 14 марта 2013 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1980 году. В настоящее время он отбывает срок лишения свободы в г. Бежецке Тверской области.

A. Предполагаемое жестокое обращение с заявителем во время содержания в отделе внутренних дел

6. 10 июля 2005 г. около села Бараново Рузского района было найдено тело Б., служившего водителем в отделе внутренних дел Рузского района Московской области. На следующий день Рузская городская прокуратура возбудила уголовное дело по факту убийства Б.

7. 11 июля 2005 г., ночью, заявитель был задержан в доме П. тремя сотрудниками милиции. Как утверждал заявитель, он не оказывал сопротивления при задержании, но сотрудники милиции пинали и били его по ногами, почкам и в паховую область не менее семи раз. После задержания он был доставлен в изолятор временного содержания (далее - ИВС), расположенный в помещении отдела внутренних дел Рузского района. Затем два сотрудника милиции вывели его из камеры и отвели в комнату. Там один из сотрудников милиции бил заявителя резиновой палкой по всему телу около 12 раз. Затем они возвратили его в камеру ИВС. Вскоре после этого другой сотрудник милиции вошел в камеру и ударил заявителя по лицу и телу около пяти раз. Во время жестокого обращения сотрудники милиции требовали, чтобы заявитель признался в убийстве Б.

8. 11 июля 2005 г., в 4.05, следователь Рузской городской прокуратуры Л. составил в ИВС протокол задержания заявителя. С 15.05 до 15.20 заявитель был допрошен в ИВС в качестве подозреваемого в присутствии назначенного ему защитника К. Заявитель признался в совершении преступления, рассказав, что он нанес несколько ударов по телу потерпевшего. В протоколе допроса было отмечено, что заявитель был информирован о своем праве, предусмотренном статьей 51 Конституции, не свидетельствовать против самого себя.

9. В тот же день члены семьи заявителя были уведомлены о его задержании. Они пригласили для защиты заявителя адвоката Р., который прибыл для встречи с ним в тот же день. Как утверждал заявитель, прокурор Рузского района отказал адвокату Р. в доступе к нему по причине того, что в этот момент заявитель допрашивался в качестве подозреваемого в присутствии назначенного ему защитника.

10. Вечером 11 июля 2005 г. мать заявителя увидела своего сына в телевизионной программе "Времечко". Она отмечала, что он едва мог двигаться и у него на теле имелись очевидные следы жестокого обращения. В 22.35 того же дня Р. направил телеграмму в Рузскую районную прокуратуру и просил о встрече с заявителем. Он также ходатайствовал о медицинском освидетельствовании заявителя, который предположительно подвергся жестокому обращению в ИВС. На следующий день Р. повторил свои ходатайства в другой телеграмме, направленной в прокуратуру Московской области.

11. 12 июля 2005 г. заявитель предстал перед судьей Рузского районного суда, который вынес постановление о заключении заявителя под стражу. Адвокат Р., который представлял заявителя на слушании, указал, что заявитель подвергся жестокому обращению со стороны сотрудника милиции с момента его задержания. В ответ на эти доводы прокурор пояснил, что телеграммы Р., содержавшие эти утверждения, получены и по ним проводится проверка.

12. По словам заявителя, во время слушания 12 июля 2005 г. он сообщил судье и прокурору о жестоком обращении с ним со стороны сотрудника милиции и показал следы побоев. Однако они не приняли к сведению эту информацию, не реагируя на его утверждения. После слушания конвой отвел заявителя на первый этаж здания суда и подверг его жестокому обращению. Его били по почкам, требуя, чтобы он признался в преступлении. Побои продолжались примерно 10 минут с перерывами, после этого заявителя отвезли в ИВС.

13. 13 июля 2005 г. после встречи с заявителем адвокат Р. подал ходатайство в Рузскую районную прокуратуру относительно немедленного перевода заявителя в следственный изолятор в г. Можайске Московской области. Он указал, что заявитель подвергся жестокому обращению в отделе внутренних дел Рузского района и что причастные к этому сотрудники милиции могли оказать влияние на расследование этого происшествия. На следующий день он направил аналогичное ходатайство в прокуратуру Московской области, добавив, что три брата Б. работали в отделе внутренних дел Рузского района во время содержания заявителя в этом изоляторе. Как утверждал заявитель, он был переведен в Следственный изолятор N ИЗ-50/4 г. Можайска Московской области* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N 4 Управления Федеральной службы исполнения наказаний России по Московской области" (примеч. редактора).) только 24 июля 2005 г.

B. Предварительная проверка жалобы заявителя на жесткое обращение

14. 12 и 13 июля 2005 г. заявитель подал жалобу прокурору Московской области на предполагаемое жестокое обращение с ним со стороны сотрудника милиции во время его задержания, в период его содержания под стражей в отделе внутренних дел и в здании суда.

15. 14 июля 2005 г. судебно-медицинский эксперт из Рузского районного бюро судебно-медицинской экспертизы* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Рузское отделение Государственного бюджетного учреждения здравоохранения Московской области "Бюро судебно-медицинской экспертизы Московской области" (примеч. редактора).) осмотрел заявителя по ходатайству следователя. Эксперт зафиксировал у заявителя следующие травмы: (i) два кровоподтека на веках размером 3 х 2,5 см и 2,5 Х 1,5 см; (ii) кровоподтек на подбородке размером 3 х 3 см с царапинами размером 1,5 Х 1,5 см; (iii) 11 кровоподтеков на спине размером от 0,3 х 0,7 см до 7 х 1,5 см; (iv) 19 кровоподтеков на груди и животе размером от 1 х 1 см до 2 х 13 см; (v) две ссадины на левой ноге (от колена до ступни) размером 1 и 5 см соответственно и (vi) ссадину длиной 6 см на внутренней стороне левого бедра. Заявитель утверждал, что телесные повреждения были нанесены ему во время его задержания и последующего заключения под стражу сотрудниками милиции, которые били его руками и ногами, избивали резиновой дубинкой. Эксперт заключил, что травмы могли быть причинены в дату и при обстоятельствах, указанных заявителем, твердым тупым предметом с ограниченной площадью поверхности. Эксперт отметил, что кровоподтеки могли быть причинены твердым тупым предметом продолговатой формы и что травмы заявителя едва ли могли быть причинены при падении с высоты его собственного роста.

16. 21 июля 2005 г., после доследственной проверки, заместитель прокурора г. Рузы отказал в возбуждении уголовного дела против двух сотрудников милиции, Ш. и Д.К., вследствие отсутствия признаков состава преступления в их действиях и против неустановленного сотрудника милиции в связи с отсутствием события преступления в их действиях. Он, в частности, указал, что травмы заявителя могли являться следствием законного применения силы со стороны сотрудников милиции Ш. и Д.К. во время задержания заявителя, который оказал им сопротивление. Они утверждали, что применяли силу законно при задержании заявителя, и отметили, что были вынуждены положить его на пол, и когда они надевали на него наручники, они завели ему колени на спину, чтобы он не двигался. В документе отмечалось, что адвокат P., который присутствовал при задержании заявителя, не подтвердил утверждения заявителя о жестоком обращении. Заместитель прокурора также полагал, что предполагаемое жестокое обращение с заявителем в ИВС со стороны неустановленного сотрудника милиции не было подтверждено. Он ссылался на объяснения сотрудников ИВС У., Б. и В.П. (который дежурил в ИВС 11 июля 2005 г.) и отрицал какие-либо нарушения, допущенные в отношении заявителя.

17. В августе 2005 года рузский городской прокурор направил представление начальнику отдела внутренних дел Рузского района, дав ему указание провести внутреннюю проверку жестокого обращения с заявителем со стороны неустановленного сотрудника милиции в ИВС и привлечь виновного к дисциплинарному разбирательству.

18. 21 октября 2005 г. адвокат Р. подал жалобу на постановление от 21 июля 2005 г. в Рузский районный суд. 16 августа 2005 г. Рузский городской прокурор отменил постановление от 21 июля 2005 г. и назначил проведение дополнительной проверки утверждений заявителя о жестоком обращении. В своем постановлении прокурор указал, что следователю следует приобщить результаты продолжающейся внутренней проверки предполагаемой незаконности содержания заявителя в ИВС, проверить утверждения заявителя и дать им соответствующую оценку.

19. Приказом от 22 августа 2005 г. начальник отдела внутренних дел Рузского района объявил выговор сотрудникам У. и Б., которые дежурили в ИВС, когда туда был доставлен заявитель, за отсутствие надлежащей осмотрительности. Он отметил, что в нарушение законодательства о предварительном заключении подозреваемых и обвиняемых 11 июля 2005 г. два неустановленных сотрудника милиции вывели заявителя из камеры и подвергли его жестокому обращению.

20. 26 июня 2006 г. адвокат Р. просил рузского городского прокурора уведомить его о результатах дополнительной проверки. 30 июня 2006 г. прокурор представил Р. копию постановления Рузской городской прокуратуры от 23 августа 2005 г. об отказе в возбуждении уголовного дела против сотрудника милиции. Следователь Рузской городской прокуратуры Н. поддержал выводы, сделанные в постановлении от 21 июля 2005 г.

21. В августе 2006 года адвокат Р. обжаловал постановление от 23 августа 2005 г. в Рузский городской суд* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Рузский районный суд Московской области (примеч. переводчика).). Он указал, что следственный орган не объяснил происхождение травм заявителя.

22. 9 октября 2006 г. Рузский районный суд признал вышеупомянутые постановления незаконными и необоснованными и решил, что требуется проведение дополнительной проверки. Он указал, что следователь не учел указания, данные прокурором в постановлении от 16 августа 2005 г., в частности, о принятии всех необходимых мер для установления виновных лиц и привлечения их к уголовной ответственности.

23. Как утверждали власти Российской Федерации, 26 октября 2006 г. следователь Рузской городской прокуратуры вынес новое постановление об отказе в возбуждении уголовного дела против сотрудника милиции. Однако они не предоставили копии этого постановления. По словам заявителя, ни он, ни его адвокат не были уведомлены об этом постановлении.

C. Разбирательство против заявителя

24. 28 февраля 2006 г. в Московском областном суде началось судебное разбирательство против заявителя и его соподсудимого с участием присяжных заседателей. Заявитель не признал себя виновным. На слушании 14 марта 2006 г. Л., представлявший заявителя в судебном разбирательстве, просил признать протокол допроса заявителя в качестве подозреваемого недопустимым доказательством и исключить его из числа доказательств. Он указал, что показания, данные на этом допросе, были получены в результате жестокого обращения с заявителем и в присутствии защитника по назначению, который не действовал в интересах заявителя. Л. также просил рассмотреть заключение от 14 июля 2005 г., содержавшее результаты судебно-медицинской экспертизы заявителя.

25. Суд первой инстанции отклонил оба ходатайства, отметив, что утверждения о жестоком обращении с заявителем со стороны сотрудников милиции не подтвердились. Он сослался на отказ в возбуждении уголовного дела в связи с предполагаемым жестоким обращением от 23 августа 2005 г. (см. выше § 20), который не был своевременно обжалован. Суд первой инстанции также отметил, что заявитель не возражал против участия в разбирательстве К., защитника по назначению, и не сделал никаких замечаний в протоколе допроса о том, что он отказывается от его помощи. Кроме того, суд первой инстанции счел, что содержание заключения судебно-медицинского эксперта не являлось частью фактических обстоятельств, которые должна была разрешить коллегия присяжных заседателей. Таким образом, суд первой инстанции разрешил огласить присяжным протокол допроса заявителя в качестве подозреваемого от 11 июля 2005 г.

26. 11 апреля 2006 г. присяжные признали заявителя виновным в побоях, присвоении автомобиля, убийстве, причинении умышленного вреда имуществу и в приобретении имущества, добытого преступным путем. Московский областной суд приговорил его к 18 годам лишения свободы.

27. Заявитель обжаловал приговор в Верховный Суд Российской Федерации, указав, в частности, что первоначальные показания, которые он дал во время следствия, являлись недопустимым доказательством.

28. 13 июля 2006 г. Верховный Суд Российской Федерации отклонил жалобу заявителя и оставил без изменения приговор Московского областного суда. Верховный Суд Российской Федерации решил, что суд первой инстанции надлежащим образом оценил утверждения заявителя о жестоком обращении, отметив, что заявитель не отрицал применение силы сотрудниками милиции для его задержания.

29. 12 октября 2007 г. по ходатайству адвоката заявителя прокурор Рузской городской прокуратуры возобновил уголовное дело по вновь открывшимся обстоятельствам, а именно определенной информации в медицинских документах потерпевшего. Однако разбирательство было прекращено 25 октября 2007 г., и (после жалобы адвоката заявителя) окончательным решением от 18 февраля 2008 г. Верховный Суд Российской Федерации оставил это решение без изменения.

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации

30. Статья 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, устанавливая порядок возобновления уголовных дел, в соответствующих частях предусматривает следующее:

"1. Вступившие в законную силу приговор, определение и постановление суда могут быть отменены и производство по уголовному делу возобновлено ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств...

4. Новыми обстоятельствами являются:

...(2) установленное Европейским Судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом Российской Федерации уголовного дела, связанное с:

(а) применением федерального закона, не соответствующего положениям Конвенции о защите прав человека и основных свобод;

(б) иными нарушениями положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод...".

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

31. Заявитель жаловался на то, что он подвергся жестокому обращению во время его задержания и в период содержания под стражей со стороны сотрудника милиции с целью получения признания в совершении преступления. Он также жаловался в соответствии со статьями 3 и 13 Конвенции на то, что не было проведено эффективного расследования его жалоб на жестокое обращение.

32. Европейский Суд рассмотрит оба аспекта жалобы на основании статьи 3 Конвенции, которая гласит:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

33. Власти Российской Федерации ссылались на неисчерпание внутригосударственных средств правовой защиты, утверждая, что заявитель не подал жалобу на постановление следователя от 26 октября 2006 г. Они также утверждали, что документы в отношении предварительной проверки жалоб заявителя на жестокое обращение со стороны сотрудников милиции были уничтожены 15 декабря 2011 г. вследствие истечения срока хранения. Кроме того, власти Российской Федерации считали, что невозможно установить место содержания заявителя с момента задержания 11 июля 2005 г., в 4.05, до вынесения постановления о заключении под стражу на следующий день, поскольку ИВС отдела внутренних дел Рузского района был закрыт в 2010 году.

34. Заявитель настаивал на своих жалобах и отмечал, что он обжаловал два постановления об отказе в возбуждении уголовного дела против сотрудника милиции. Оба постановления были отменены прокурором или судом. Заявитель также указал, что ему не была вручена копия последнего постановления (от 26 октября 2006 г.), поэтому он не мог его обжаловать.

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

35. Что касается ссылки властей Российской Федерации на неисчерпание внутригосударственных средств правовой защиты, Европейский Суд отмечает, что заявитель подал жалобу на постановления следователя от 21 июля и 23 августа 2005 г. в суды Российской Федерации. Оба постановления были впоследствии отменены. Последнее постановление (от 23 августа 2005 г.) подтвердило те же выводы, которые содержались в постановлении от 21 июля 2005 г., и не устранило недостатки, указанные прокурором при отмене более раннего вынесенного постановления. При таких обстоятельствах Европейский Суд не убежден в том, что жалоба заявителя в суд на постановление следователя от 6 октября 2006 г., которая могла иметь те же последствия, то есть еще одно возобновление проверки, обеспечила бы возмещение заявителю (см. Постановление Европейского Суда по делу "Михаил Николаев против Российской Федерации" (Mikhail Nikolayev v. Russia) от 6 декабря 2016 г., жалоба N 40192/06* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2017. N 12 (примеч. редактора).), § 76).

36. Кроме того, в настоящем деле Европейский Суд не может установить, мог ли заявитель обжаловать постановление следователя от 26 октября 2006 г. Ни одна из сторон не предоставила копию этого решения. Заявитель утверждал, что он не получал такую копию. В связи с этим Европейский Суд не может признать, что жалоба на постановление следователя была легко доступна или достижима для заявителя (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мостипан против Российской Федерации" (Mostipan v. Russia) от 16 октября 2014 г., жалоба N 12042/09* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 12 (примеч. редактора).), §§ 39-40). Он находит, что заявитель не был обязан использовать это средство правовой защиты и что возражение властей Российской Федерации должно быть отклонено.

37. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

38. Соответствующие общие принципы недавно были изложены Большой Палатой Европейского Суда в деле "Буид против Бельгии" (Bouyid v. Belgium), жалоба N 23380/09* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 2 (примеч. редактора).), §§ 81-88, ECHR 2015). В частности, если рассматриваемые события в целом или в большей части относятся к сфере исключительной компетенции властей, как в случае с лицами, находящимися под контролем властей под стражей, возникают обоснованные презумпции фактов в отношении травм, полученных ими во время содержания под стражей. В этой ситуации на власти государства-ответчика переходит бремя доказывания с целью представить достаточные и убедительные объяснения путем предъявления доказательств, подтверждающих факты, ставящие под сомнение версию событий, изложенную потерпевшим. В отсутствие такого объяснения Европейский Суд вправе сделать выводы, которые могут быть неблагоприятными для властей государства-ответчика. Это оправдывается тем фактом, что задержанные лица находятся в уязвимом положении, и власти обязаны защищать их (см. ibid., § 83).

39. Европейский Суд далее напоминает свою последовательную практику о том, что применение силы сотрудниками милиции в ходе задержания не будет являться нарушением статьи 3 Конвенции, только если оно является необходимым и не является чрезмерным. Обязанность доказывания в данном случае возлагается на власти государства-ответчика (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ребок против Словении" (Rehbock v. Slovenia), жалоба N 29462/95, §§ 72-78, ECHR 2000-XII, и среди иных примеров Постановление Европейского Суда по делу "Борис Костадинов против Болгарии" (Boris Kostadinov v. Bulgaria) от 21 января 2016 г., жалоба N 61701/11, § 52).

1. Правдоподобность утверждений заявителя о жестоком обращении и презумпция фактов

40. Европейский Суд отмечает, что заявитель был задержан в качестве подозреваемого по уголовному делу утром 11 июля 2005 г. и доставлен в ИВС. Хотя отсутствовал официальный протокол, подтверждающий его доставление в ИВС отдела внутренних дел Рузского района, дежурные сотрудники милиции не отрицали, что заявитель содержался в этом отделе 11 июля 2005 г. (см. выше § 16). Кроме того, согласно результатам внутренней проверки в отделе внутренних дел Рузского района в какой-то момент два неустановленных сотрудника милиции вывели заявителя из его камеры в ИВС и подвергли жестокому обращению (см. выше § 19). Судебно-медицинский эксперт отметил, что заявитель имел многочисленные травмы, которые могли быть причинены 11 июля 2005 г. твердым тупым предметом, кровоподтеки могли являться следствием воздействия твердым тупым предметом продолговатой формы. Европейский Суд полагает, что эти повреждения могли появиться в результате ударов, предположительно нанесенных по телу заявителя сотрудниками милиции (см. выше § 15).

41. Тот факт, что в момент убийства потерпевший Б. служил водителем в отделе внутренних дел Рузского района (см. выше § 6), указывает на то, что заявитель был уязвим по отношению к сотруднику милиции.

42. Вышеизложенных факторов достаточно для возникновения презумпции в пользу версии событий заявителя, и чтобы Европейский Суд мог заключить, что заявитель представил достоверную жалобу на жестокое обращение в отделе внутренних дел. Следовательно, власти Российской Федерации имели обязательство провести эффективное официальное расследование (см. среди прочих примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 131, ECHR 2000-IV).

2. Осуществлялось ли эффективное расследование утверждений заявителя о жестоком обращении со стороны сотрудников милиции

43. Европейский Суд отмечает далее, что доводы заявителя о том, что его травмы были результатом жестокого обращения со стороны сотрудников милиции, были отклонены следственным органом Российской Федерации. Выводы следственного органа были основаны на результатах доследственной проверки, то есть начального этапа рассмотрения уголовной жалобы согласно законодательству Российской Федерации, за которым обычно следуют возбуждение уголовного дела и расследование, если информация содержала признаки совершения уголовного преступления (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ляпин против Российской Федерации" (Lyapin v. Russia) от 24 июля 2014 г., жалоба N 46956/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 6 (примеч. редактора).), § 129). Два постановления следователя об отказе в возбуждении уголовного дела были отменены вышестоящим прокурором или после судебного решения в связи с неполнотой проведенной проверки, и была назначена новая проверка. Третье и последнее постановление следователя, в котором также было отказано в возбуждении уголовного дела, по-видимому, не было доведено до сведения заявителя.

44. Европейский Суд напоминает свой вывод о том, что простого проведения досудебного расследования в соответствии со статьей 144 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации недостаточно, когда органы власти обязаны соблюдать требования, установленные статьей 3 Конвенции, для эффективного расследования достоверных утверждений о жестоком обращении с лицами, содержащимися под стражей. На власти государства-ответчика возложена обязанность начать уголовное преследование и проводить надлежащее уголовное расследование, в ходе которого принимается весь комплекс следственных мер (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ляпин против Российской Федерации", §§ 129 и 132-136).

45. Европейский Суд не усматривает оснований для иного вывода в настоящем деле, в котором рассматриваются достойные доверия утверждения о жестоком обращении, о котором власти были надлежащим образом уведомлены. Он считает, что следственные органы не исполнили своего обязательства по проведению эффективного расследования утверждений заявителя о жестоком обращении, как того требует статья 3 Конвенции.

3. Предоставили ли власти Российской Федерации объяснение, способное поставить под сомнение версию событий заявителя

46. Власти Российской Федерации поддержали выводы следственных органов о том, что все травмы, причиненные заявителю, являлись следствием правомерного применения силы со стороны сотрудников милиции при задержании заявителя в связи с его активным сопротивлением.

47. Европейский Суд также учитывает, что следственные органы основали свои заключения исключительно на общих объяснениях тех сотрудников милиции, которые предположительно подвергли заявителей жестокому обращению. Следователи не установили конкретных действий, осуществленных сотрудниками милиции при применении силы, или каких-либо действий со стороны заявителя, которые оправдывали бы применение силы, то есть они не оценили, была ли такая сила необходимой и не являлись ли она чрезмерной. Кроме того, объяснение сотрудников милиции о том, что они положили заявителя на пол и завели ему колени за спину, плохо согласуется с количеством и природой его травм, зафиксированных судебно-медицинским экспертом (33 кровоподтека и три ссадины на лице, спине, груди, животе и левой ноге).

48. Кроме того, внутренняя проверка, проведенная начальником отдела внутреннего отдела Рузского района, показала, что 11 июля 2005 г. два сотрудника милиции подвергли заявителя жестокому обращению (см. выше § 19).

49. С учетом того факта, что такие объяснения были получены в ходе расследования, не отвечавшего требованиям статьи 3 Конвенции (см. выше § 45), Европейский Суд считает, что они не могут считаться удовлетворительными и убедительными. Это означает, что властям Российской Федерации не удалось исполнить свое бремя доказывания и представить доказательства, способные поставить под сомнение версию событий заявителя, подтвержденные медицинскими документами, которые в связи с этим можно считать подтвержденными.

4. Правовая квалификация обращения

50. Европейский Суд признавал обращение "бесчеловечным", если оно было преднамеренным, продолжалось часами и причинило либо реальные телесные повреждения, либо глубокие физические и моральные страдания. Обращение считается "унижающим достоинство", если оно причиняет жертвам чувства страха, тоски или неполноценности, способные унизить и оскорбить их и преодолеть их физическое и моральное сопротивление, или когда оно вынуждает потерпевшего действовать против его воли или убеждений (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Гефген против Германии" (Gafgen v. Germany), жалоба N 22978/05, § 89-90, ECHR 2010, и приведенные в нем примеры).

51. С учетом уровня насилия и типов травм, выявленных на теле заявителя, Европейский Суд считает, что сотрудники милиции подвергли его бесчеловечному или унижающему достоинство обращению.

5. Вывод

52. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом и процессуальном аспектах.

II. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

53. Заявитель жаловался на то, что вынесенный ему приговор был основан на его признательных показаниях, полученных в результате жестокого обращения с ним и в отсутствие адвоката по его выбору. Он ссылался на пункт 1 статьи 6 Конвенции, который в соответствующей части гласит:

"1. Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения... имеет право на справедливое... разбирательство дела... судом...".

54. Власти Российской Федерации оспорили этот довод, сославшись на выводы судебных органов. Они подчеркивали, что высказывания заявителя о жестоком обращении не были подтверждены и что его травмы являлись следствием правомерного применения силы сотрудниками милиции в ходе его задержания. Заявитель был допрошен в качестве подозреваемого в присутствии назначенного адвоката, от помощи которого он не отказался. Оспариваемые доказательства не являлись единственными, на которых было основано осуждение заявителя. Соответственно, власти Российской Федерации считали, что настоящая жалоба является явно необоснованной.

55. Заявитель настаивал на своей жалобе. Он утверждал, что назначенный государством адвокат не осуществлял действий в его интересах и что, в частности, он не заметил многочисленные кровоподтеки и ссадины на теле заявителя, и что его присутствие во время допроса заявителя в качестве подозреваемого не могло рассматриваться как составляющее достаточную гарантию против нарушения его прав.

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

56. Европейский Суд считает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что эта жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

57. Европейский Суд напоминает, что принятие в качестве доказательств признательных показаний, полученных вследствие пыток или иного жестокого обращения в нарушение статьи 3 Конвенции, для установления значимых фактов в уголовном разбирательстве делает разбирательство в целом несправедливым. Этот вывод применяется независимо от доказательной ценности показаний и того, имело ли их использование решающее значение для осуждения подсудимого (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Гефген против Германии", § 166, с дополнительными отсылками, и в качестве недавнего примера Постановление Европейского Суда по делу "Турбылев против Российской Федерации" (Turbylev v. Russia) от 6 октября 2015 г., жалоба N 4722/09* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2016. N 2 (примеч. редактора).), § 90).

58. Европейский Суд считает, что заявитель подвергся бесчеловечному и унижающему достоинство обращению (см. выше § 51). Он отмечает, что 11 июля 2005 г. заявитель дал само оговаривающие показания в ходе допроса в качестве подозреваемого. Эти показания являются частью доказательств, предъявленных против него. Московский областной суд не признал эти показания недопустимыми, и суд присяжных принял их во внимание, признавая заявителя виновным. Московский областной суд не провел свою собственную независимую оценку соответствующих медицинских и других доказательств для того, чтобы установить, имеются ли основания для исключения из доказательств этих утверждений, предположительно полученных в нарушение статьи 3 Конвенции. Вместо этого он ссылался на решения следственных органов, которые, по мнению Европейского Суда, основывались на расследовании, не отвечавшем требованиям статьи 3 Конвенции. Это отсутствие тщательной оценки качества оспариваемого доказательства и обстоятельств, при которых оно было получено, не было восполнено Верховным Судом Российской Федерации.

59. При таких обстоятельствах Европейский Суд не убежден доводом властей Российской Федерации о том, что признание заявителя должно считаться добровольным. Он заключает, что независимо от влияния показаний заявителя, полученных под давлением, на исход уголовного разбирательства против него такие доказательства сделали разбирательство против заявителя в целом несправедливым (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда по делу "Тангиев против Российской Федерации" (Tangiyev v. Russia) от 11 декабря 2012 г., жалоба N 27610/05* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2011. N 3 (примеч. редактора).), § 76, и в Постановлении Европейского Суда по делу "Замфереско против Украины" (Zamferesko v. Ukraine) от 15 ноября 2012 г., жалоба N 30075/06, §§ 70-71). В связи с этим выводом отсутствует необходимость отдельно рассматривать жалобу заявителя на то, что правовая помощь, оказанная ему К., назначенным государством адвокатом, сделала судебное разбирательство по его делу в целом несправедливым (см. Постановление Европейского Суда по делу "Александр Коновалов против Российской Федерации" (Aleksandr Konovalov v. Russia) от 28 ноября 2017 г., жалоба N 39708/07* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 12 (примеч. редактора).), § 55).

60. Соответственно, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

III. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

61. Наконец, заявитель выдвинул ряд других жалоб в соответствии со статьей 6 Конвенции. Однако принимая во внимание предоставленные ему материалы, и насколько предмет жалобы относится к его юрисдикции, Европейский Суд не усматривает в них признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Следовательно, жалоба в данной части подлежит отклонению как явно необоснованная в соответствии с подпунктом "а" пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

62. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

63. Заявитель требовал выплаты 10 000 евро в качестве компенсации морального вреда, если власти Российской Федерации отменят вынесенный ему обвинительный приговор и начнут новое судебное разбирательство, исключив из числа доказательств его самооговаривающие показания, данные после задержания. Если власти Российской Федерации откажутся начать новое судебное разбирательство, заявитель требовал выплаты 150 000 евро в качестве компенсации морального вреда. Заявитель также просил обязать власти Российской Федерации провести эффективное расследование по его жалобам на жестокое обращение со стороны сотрудников милиции.

64. Власти Российской Федерации оспорили требования заявителя как необоснованные, подчеркнув, что они связаны с предполагаемой незаконностью осуждения заявителя. По их мнению, удовлетворение требований заявителя означало бы отмену приговора в отношении заявителя и его освобождение от всех уголовных обвинений, что выходит за рамки компетенции Европейского Суда.

65. Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле были установлены нарушения статей 3 и 6 Конвенции. При таких обстоятельствах Европейский Суд полагает, что страдания и разочарование заявителя не могут быть компенсированы одним лишь установлением факта нарушения Конвенции. Учитывая свою прецедентную практику и оценивая указанные обстоятельства на основе принципа справедливости, Европейский Суд присуждает заявителю 10 000 евро, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную выше сумму.

66. Кроме того, Европейский Суд ссылается на свою прецедентную практику о том, что, когда в отношении заявителя имело место нарушение прав, гарантированных статьей 6 Конвенции, он должен быть как можно скорее поставлен в положение, в котором он находился бы, если бы требования этого положения не были нарушены. Наиболее целесообразной формой возмещения в принципе была бы возможность заявителю предоставить возможность возобновления разбирательства (см., mutatis mutandis, Постановление Большой Палаты по делу "Оджалан против Турции" (Оcalan v. Turkey), жалоба N 46221/99, § 210, in fine, ECHR 2005-IV, и Постановление Большой Палаты Европейского суда по делу "Сахновский против Российской Федерации" (Sakhnovskiy v. Russia) от 2 ноября 2010 г., жалоба N 21272/03* (* См.: там же. 2011. N 9 (примеч. редактора).), § 112). Это относится к заявителю по настоящему делу. Европейский Суд в этой связи отмечает, что статья 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации предусматривает возможность возобновления разбирательства по уголовному делу в случае установления Европейским Судом нарушения Конвенции (см. выше § 30).

B. Судебные расходы и издержки

67. Заявитель также требовал выплаты 150 000 рублей в качестве компенсации юридических издержек, понесенных на стадии предварительного следствия и в судах Российской Федерации во время уголовного разбирательства, и качестве компенсации издержек, понесенных в Европейском Суде.

68. Власти Российской Федерации оспорили эти требования на том основании, что отсутствовали доказательства того, что эти издержки действительно были понесены.

69. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. Европейский Суд признает, что договоры оказания юридических услуг (в ходе разбирательстве в судах Российской Федерации и Европейском Суде), заключенные между заявителем и его адвокатом, создали обязательство по уплате указанных в них сумм. Он также отмечает, что не все жалобы, представленные заявителем, были признаны Европейским Судом приемлемыми для рассмотрения по существу. С учетом вышеизложенных критериев Европейский Суд считает разумным присудить заявителю 2 000 евро в качестве компенсации расходов в рамках разбирательства в судах Российской Федерации и Европейском Суде, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

70. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Европейский Суд единогласно:

1) объявил жалобу в отношении предполагаемого жестокого обращения с заявителем в отделе внутренних дел, неэффективности последующего расследования и использования в суде признания, которое заявителя вынудили сделать в отсутствие адвоката, приемлемой для рассмотрения по существу, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом и процессуально-правовом аспектах;

3) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции;

4) постановил, что:

(a) власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты:

(i) 10 000 (десять тысяч) евро, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 2 000 (две тысячи) евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя в связи с указанной суммой;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

5) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 17 июля 2018 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Хелена Ядерблом Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Европейского Суда к настоящему Постановлению прилагается совместное особое мнение судей Хелен Келлер, Пере Пастора Вилановы и Марии Элосеги.

Совместное особое мнение судей Хелен Келлер, Пере Пастора Вилановы и Марии Элосеги

1. Мы полностью согласны с большинством судей относительно их вывода о требованиях статьи 3 Конвенции (см. § 52 настоящего Постановления), но мы не можем присоединиться к их квалификации жестокого обращения, примененного к заявителю, как бесчеловечного и унижающего достоинство (см. §§ 50-51 настоящего Постановления). По причинам, указанным ниже, мы считаем, что оно должно квалифицироваться как пытка.

2. При квалификации жестокого обращения как пытка наша прецедентная практика придает значение в первую очередь двум факторам. Во-первых, Европейский Суд учитывает "интенсивность" страданий (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom) от 18 января 1978 г., § 167, Series A, N 25). Таким образом, особое клеймо пытки должно присваиваться "умышленному бесчеловечному обращению, вызывающему весьма серьезные и жестокие страдания" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey) от 18 декабря 1996 г., § 63, Reports of Judgments and Decisions 1996-VI, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Селмуни против Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, § 96, ECHR 1999-V, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Гефген против Германии" (Gafgen v. Germany), жалоба N 22978/05, § 90, ECHR 2010). Во-вторых, Европейский Суд отметил "преднамеренный" элемент пытки, а именно "цель, в частности, получения информации, наказания или запугивания" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аккоч против Турции" (Akkoc v. Turkey), жалобы NN 22947/93 и 22948/93, § 115, ECHR 2000-X, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Гефген против Германии", § 90, см. также статью 1 Конвенции ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания).

3. Европейский Суд должен сравнивать эти элементы в каждом конкретном случае. Некоторые формы жестокого обращения могут быть недостаточны, чтобы составлять пытку сами по себе, но могут составить ее при наличии конкретной цели, такой как получение информации от подозреваемого. Если жестокое обращение причиняется с целью получения признания, Европейский Суд придает особое внимание этому факту (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции", § 64, Постановление Европейского Суда по делу "Дикме против Турции" (Dikme v. Turkey), жалоба N 20869/92, §§ 95-96, ECHR 2000-VIII, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 115, ECHR 2000-VII, в котором Европейский Суд учитывал не только "характер и степень жестокого обращения", но и "убедительные выводы, которые [могли] быть сделаны из данных о том, что оно [имело] место во время допроса", и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Селмуни против Франции", § 98).

4. Мы считаем, что этому подходу надо было следовать и в настоящем деле. Из версии фактов, представленной заявителем (которую Европейский Суд признал достоверной, см. § 42 настоящего Постановления), очевидно, что цель жестокого обращения заключалась в получении информации от заявителя и принуждении его к признанию в его предполагаемом преступлении (см. § 7 настоящего Постановления). Это обстоятельство следует рассматривать во взаимосвязи с тем фактом, что перенесенное им обращение было достаточно суровым, чтобы ввести его, по нашему мнению, в пределы, составляющие пытку: согласно его версии событий его пинали и несколько раз били по всему телу (см. § 7 настоящего Постановления). Версия заявителя подтверждалась судебно-медицинским экспертом, который, в частности, отметил наличие 11 кровоподтеков у него на спине и еще 19 - на груди и животе (см. § 15 настоящего Постановления).

5. Суровость этого жестокого обращения, рассматриваемая с учетом цели получения признания, должна была обусловить квалификацию его Европейским Судом как пытки в соответствии со статьей 3 Конвенции.