Постановление Европейского Суда по правам человека от 5 марта 2019 г. Дело "Скудаева (Skudayeva) против Российской Федерации" (Жалоба N 24014/07) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Скудаева (Skudayeva)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 24014/07)

Постановление Суда

Страсбург, 5 марта 2019 г.

По делу "Скудаева против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Винсента A. де Гаэтано, Председателя Палаты Суда,

Бранко Лубарды,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Георгия А. Сергидеса,

Жольены Шуккинг,

Марии Элосеги, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 5 февраля 2019 г.,

вынес в указанную дату следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 24014/07, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданкой Российской Федерации Анной Александровной Скудаевой (далее - заявительница) 14 апреля 2007 г.

2. Заявительница была представлена адвокатом Г. Араповой, практикующей в г. Воронеже. Власти Российской Федерации первоначально были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным, а затем его преемником в этой должности М.Л. Гальпериным.

3. Заявительница жаловалась на нарушение ее права на свободу выражения мнения.

4. 3 апреля 2013 г. жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

A. Оспариваемая по делу газетная статья

5. Заявительница является журналисткой.

6. 18 июля 2006 г. в местной ежедневной газете "Хронометр-Кострома" N 29 была опубликована статья заявительницы под заголовком "Несмешное кино". В соответствующих частях этой статьи указывалось следующее:

"В разгар коррупционных скандалов, сотрясающих область, "красный дом" всеми силами старается сохранить лицо.

За "честь мундира"

Вот уже несколько лет подряд жители Костромской области помимо своей воли вынуждены смотреть бесконечный "сериал" о громких коррупционных скандалах во властных структурах региона. Первая серия фильма "В областной администрации коррупции нет"* (* Так в тексте (примеч. редактора).) вышла на экраны в 2002 году, когда в отношении заместителя губернатора Д.С. было возбуждено уголовное дело по обвинению в хулиганстве с причинением вреда здоровью человека средней тяжести и по "коррупционной" 201-й статье Уголовного кодекса о хищении имущества путем злоупотребления служебным положением.

Несмотря на всю серьезность предъявленных заместителю обвинений, губернатор В.Ш. всеми силами пытался выгородить своего подчиненного, стараясь сохранить "честь мундира". Всё то время, пока скандальный зам лежал на тюремных нарах и когда сидел на скамье подсудимых, мягкое кресло в "красном доме" покорно ждало своего хозяина.

В феврале 2003 года губернатор на фирменном бланке с гербом [Костромской] области направил галичскому судье М. удивительное по своей простоте ходатайство N 134/гл., в котором требовал: "В том случае, если суд сочтет действия, инкриминируемые Д.С., уголовно наказуемыми, прошу рассмотреть вопрос о возможности прекращения в отношении него уголовного преследования". Любопытно, что даже после вынесения обвинительного приговора в отношении Д.С. губернатор В.Ш. продолжал упорствовать и долго отказывался уволить запятнавшего репутацию чиновника с занимаемой должности. Расстаться со столь "перспективным" сотрудником он смог только после вынесенного областным прокурором представления...".

B. Иск о защите чести и достоинства и деловой репутации, предъявленный к заявительнице

7. 28 июля 2006 г. администрация Костромской области и губернатор Костромской области В.Ш. подали иски о защите чести и достоинства и деловой репутации в Ленинский районный суд г. Костромы (далее - районный суд) в отношении издателя газеты "Хронометр-Кострома" и заявительницы, добиваясь опровержения определенных заявлений и требуя компенсации морального вреда. Истцы оспаривали, в частности, следующие заявления: "В разгар коррупционных скандалов, сотрясающих область, "красный дом" всеми силами старается сохранить лицо" и "несмотря на всю серьезность предъявленных заместителю обвинений, губернатор В.Ш. всеми силами пытался выгородить своего подчиненного, стараясь сохранить "честь мундира"".

8. 5 октября 2006 г. районный суд частично удовлетворил иски о клевете, признав одно из оспариваемых утверждений недостоверным и постановив опубликовать опровержение, а также обязав заявительницу и газету выплатить 500 рублей (примерно 15 евро по курсу, действовавшему в то время) и 1 000 рублей (около 30 евро) соответственно в качестве компенсации морального вреда. В решении районного суда указывалось следующее:

"Анализируя содержание статьи в целом и оспариваемые истцами сведения, суд приходит к выводу о том, что... выражение о коррупционных скандалах в области и стремлении администрации Костромской области "сохранить свое лицо" не является порочащим, поскольку факты привлечения к уголовной ответственности руководителей исполнительных органов государственной власти и унитарных предприятий областного уровня имели место быть. Всё это привлекало внимание населения и вызывало большой общественный резонанс в области независимо от публикаций в прессе.

Указание автора статьи на то, что администрация Костромской области в разгар коррупционных скандалов пытается "сохранить лицо", не содержит утверждения о том, что данный орган государственной власти пытается оправдаться за какие-либо действия, производимые им или его сотрудниками, тем более какими-либо недозволенными способами и средствами.

С учетом изложенных обстоятельств суд не находит оснований для удовлетворения требований администрации Костромской области.

В процессе судебного разбирательства распространенные в газете сведения о том, что губернатор Костромской области В.Ш. всеми силами пытался выгородить своего подчиненного Д.С., который привлекался к уголовной ответственности, не нашли своего подтверждения в судебном заседании.

Судом установлено, что 09.02.2003 г. губернатором Костромской области В.Ш. в адрес федерального судьи... М. было направлено ходатайство о прекращении уголовного дела в отношении Д.С. ...Губернатор... просил суд рассмотреть вопрос о возможности прекращения в отношении Д.С. уголовного преследования с учетом положений действующего законодательства.

Согласно словарю... "выгораживание" - доказывание непричастности кого-либо к чему-либо в целях избавления от ответственности.

"Всеми силами" [согласно толкованию в словарях] значит любыми средствами, способами.

Ходатайство губернатора... не содержит каких-либо данных, указывающих на то, что губернатор В.Ш. пытался доказать суду непричастность [его заместителя] Д.С. к вменяемым ему уголовно наказуемым деяниям и любыми средствами избавить его от уголовной ответственности. Просьба губернатора состояла в том, чтобы суд с учетом норм действующего законодательства, то есть в установленном законном порядке, рассмотрел вопрос о возможности прекращения уголовного дела в связи с давностью совершения Д.С. правонарушений и с учетом данных о его личности.

Следовательно, изложенная в статье информация в оспариваемой истцом части не соответствует действительности.

По мнению суда, распространенные о губернаторе сведения носят порочащий характер, поскольку формируют у читателей мнение о нарушении им норм морали и нравственности, неправильном поведении в обществе [и] игнорировании требований уголовно-процессуального законодательства.

Кроме того, согласно словарю... "честь мундира" означает ироническое отношение к внешней благопристойности и мнимо безупречной репутации. Это сочетание характеризует человека, который во имя личных или узко ведомственных интересов не хочет выносить сор из избы [и] желает любыми способами сохранить благопристойность и добрую репутацию.

Ответчиками не было представлено доказательств, объективно свидетельствующих о том, что при направлении ходатайства о прекращении уголовного дела в отношении Д.С. губернатор преследовал свои личные интересы либо интересы администрации Костромской области.

Таким образом, исковые требования губернатора Костромской области о защите чести, достоинства и деловой репутации основаны на законе и подлежат удовлетворению".

9. Заявительница и главный редактор газеты обжаловали данное решение в Костромской областной суд (далее - областной суд), ссылаясь, в частности, на то, что оспариваемые утверждения представляли собой оценочные суждения, имевшие весомую фактическую основу: ходатайство губернатора к судье М. Администрация Костромской области также обжаловала это решение.

10. 11 декабря 2006 г. областной суд отклонил жалобу заявительницы и оставил без изменения решение суда от 5 октября 2006 г. в полном объеме. В его мотивировке указывалось следующее:

"При принятии решения по искам, поданным губернатором Костромской области, [районный] суд обоснованно пришел к выводу, что ответчики в ходе судебного заседания не доказали, что губернатор любыми средствами и способами, то есть любой ценой, пытался защитить "честь мундира". Поэтому [районный] суд пришел к правильному выводу о том, что данное утверждение не соответствует действительности и наносит вред губернатору. Данный вывод [районного] суда хорошо мотивирован, соответствует требованиям закона и материалам дела, [и] оснований для признания его ошибочным не имеется.

Аргумент Скудаевой о том, что автор имеет право выражать свое собственное мнение, оценочные суждения, которые не подлежат доказыванию, не может служить основанием для отмены решения суда [от 5 октября 2006 г.]. Действительно, Скудаева, как и любое другое лицо, имеет право выражать свое личное мнение, суждение и оценку. Однако если личные мнения, суждения или оценки содержат утверждения, порочащие честь, достоинство и репутацию человека, они должны быть правдивыми. В соответствии с частью третьей статьи 17 Конституции Российской Федерации реализация прав и свобод человека не может нарушать права и свободы других лиц.

Кроме того, эти утверждения включают заявление о том, что "несмотря на всю серьезность предъявленных заместителю обвинений, губернатор В.Ш. всеми силами пытался выгородить своего подчиненного, стараясь сохранить "честь мундира", и [доказательство] тому приводится ниже".

11. По словам заявительницы, 17 января 2007 г. она выплатила службе судебных приставов 500 рублей в пользу В.Ш.

II. Соответствующие законодательство Российской Федерации и правоприменительная практика

12. Краткое изложение соответствующего законодательства Российской Федерации и правоприменительной практики приведено в Постановлении Европейского Суда по делу "Чельцова против Российской Федерации" (Cheltsova v. Russia) от 13 июня 2017 г., жалоба N 44294/06* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 7 (примеч. редактора).), §§ 32-34).

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 10 Конвенции

13. Заявительница жаловалась на то, что решения судов страны по предъявленному к ней иску о защите чести и достоинства и деловой репутации необоснованно ограничили ее право на свободу выражения мнения, гарантированное статьей 10 Конвенции, которая гласит следующее:

"1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ...

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия".

A. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

(a) Замечания от 29 июля 2013 г.

14. Власти Российской Федерации признали, что имело место вмешательство в осуществление права заявительницы на свободу выражения мнения, которое, по их мнению, было предусмотрено законом, было необходимо в демократическом обществе и являлось соразмерным законной цели защиты репутации В.Ш.

15. Власти Российской Федерации настаивали на том, что право на распространение информации не является абсолютным и может быть ограничено в соответствии с законом в целях защиты репутации третьих лиц. Они указали, что законодательство Российской Федерации, а именно статья 23 Конституции Российской Федерации, статья 152 Гражданского кодекса Российской Федерации и Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации N 3* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 февраля 2005 г. N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" (примеч. редактора).), полностью соответствовали требованиям Конвенции и основывались на предположении о недопустимости распространения заявлений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию человека.

16. Власти Российской Федерации утверждали, что оспариваемые высказывания в отношении губернатора В.Ш. не имели под собой какой-либо фактической основы. Суды Российской Федерации правильно установили, что ходатайство губернатора к судье М. не содержало указаний на то, что губернатор В.Ш. пытался убедить судью в невиновности Д.С. или пытался помочь последнему избежать уголовной ответственности любым способом. В ходатайстве содержалась просьба к судье рассмотреть в соответствии с законом вопрос о возможности прекращения уголовного дела в отношении Д.С. с учетом периода, прошедшего с даты, когда Д.С. совершал преступления, и принимая во внимание как его характер, так и, в частности, его профессиональные качества. Суды Российской Федерации также проанализировала выражение "честь мундира" и сделали правильный вывод о том, что ответчики, включая заявительницу, не доказали правдивость оспариваемых утверждений в ходе разбирательства по делу о диффамации.

17. Суды Российской Федерации правильно истолковали оспариваемое утверждение в отношении губернатора В.Ш. как предположительную констатацию факта, лишенную какой-либо фактической основы, а не как оценочное суждение. В статье не упоминалось о том, что в ней содержатся оценочные суждения журналиста. Она была написана утвердительно, а не оценивающе.

18. Власти Российской Федерации далее отметили, что в первую очередь внутригосударственные суды должны устанавливать фактические обстоятельства дела. В целом они предложили Европейскому Суду объявить жалобу заявительницы явно необоснованной.

(b) Дополнительные замечания от 28 ноября 2013 г.

19. Власти Российской Федерации утверждали, что внутригосударственные суды установили необходимый баланс между двумя конкурирующими интересами, взвесив право заявительницы на свободу выражения мнения против права В.Ш. на репутацию.

20. Районный суд распределил бремя доказывания в соответствии с законодательством Российской Федерации, что означает следующее: истец должен был доказать факт распространения информации, а ответчик - доказать правдивость распространяемых сведений. Ответчики не смогли доказать, что оспариваемое утверждение, касавшееся В.Ш., было достоверным. Костромской областной суд правильно отклонил как необоснованный аргумент заявительницы о том, что автор имеет право выражать свое мнение и высказывать оценочные суждения, не подлежащие доказыванию.

21. Власти Российской Федерации настаивали на том, что "даже оценочное суждение без какой бы то ни было фактической основы может быть чрезмерным" (см. Постановление Европейского Суда по делу ""Новая газета" и Бородянский против Российской Федерации" (Novaya Gazeta and Borodyanskiy v. Russia) от 28 марта 2013 г., жалоба N 14087/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 1 (примеч. редактора).), § 40). Обсуждаемое вмешательство публичных властей в осуществление права заявительницы на свободу выражения мнения было "необходимо в демократическом обществе" для защиты репутации В.Ш., поскольку оспариваемое утверждение могло быть воспринято читателями как обвинение В.Ш. в причастности к коррупционной деятельности и незаконном вмешательстве в отправление правосудия.

22. Власти Российской Федерации далее настаивали на том, что внутригосударственные суды надлежащим образом приняли во внимание статус В.Ш. как публичного человека. Как высокопоставленный государственный служащий губернатор должен обладать образцовыми моральными качествами. Государственные служащие должны пользоваться доверием общества и согласно законодательству Российской Федерации обязаны соблюдать строгие этические нормы. Журналист должен тщательно проверять любую публикуемую им информацию. Власти Российской Федерации пришли к выводу, что, "рассмотрев содержание оспариваемых заявлений, негативную субъективную оценку личности губернатора Костромской области и оскорбительный характер этих заявлений, содержащих личные ремарки в адрес истца", заявительница вышла за пределы допустимой критики. По мнению властей Российской Федерации, эта критика являлась личным мнением относительно деятельности третьей стороны, тогда как оспариваемые выражения являлись утверждениями о фактах, подлежащих доказыванию.

23. Власти Российской Федерации далее отмечали, что заявительнице не был причине значительный ущерб, поскольку установленный размер подлежащей уплате компенсации был небольшим.

2. Заявительница

24. Заявительница настаивала на обоснованности своей жалобы. Она утверждала, что суды Российской Федерации не смогли установить баланс между ее правом на свободу выражения мнения и правом В.Ш. на репутацию, поскольку они не приняли во внимание соответствующие позиции губернатора В.Ш. и журналиста, а также то, что статья была посвящена вопросу, представляющему общественный интерес, а именно проблеме коррупции в Костромской области.

25. Оспариваемое заявление представляло собой оценочное суждение со стороны заявительницы, а именно ее субъективную оценку того факта, что губернатор В.Ш. просил судью прекратить уголовное дело в отношении его заместителя. Заявительница представила доказательства в суды Российской Федерации о том, что В.Ш. действительно направлял соответствующее ходатайство, и ее утверждение в прессе имело достаточную фактическую основу и было сделано добросовестно. Оспариваемые выражения "защищать любой ценой" и "честь мундира" использовались в качестве риторических приемов, которые иллюстрировали журналистскую свободу использовать преувеличение или даже провокацию. Заявительница как журналистка была обязана информировать общественность о попытке губернатора оказать влияние на представителя судебной власти в нарушение принципа разделения властей.

26. Заявительница пришла к выводу, что суды Российской Федерации истолковали ее оценочное суждение в качестве журналистки относительно морального измерения поведения губернатора В.Ш. в своем официальном качестве как констатацию факта, тем самым возлагая на нее невозможное бремя как на журналиста доказывать правдивость слов, используемых в качестве риторических приемов. Она также утверждала, что власти Российской Федерации не привели соответствующих и достаточных причин для оправдания вмешательства публичных властей в осуществление ее прав.

B. Мнение Европейского Суда

1. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

27. Что касается возражения властей Российской Федерации о том, что заявительнице не был причинен какой-либо существенный ущерб по смыслу подпункта "b" пункта 3 статьи 35 Конвенции, которое впервые было выдвинуто 28 ноября 2013 г. (см. выше § 23), Европейский Суд отмечает, что оно касается вопроса о приемлемости жалобы для ее рассмотрения по существу в узком смысле этого термина, а не вопроса, относящегося к юрисдикции Европейского Суда (см. в качестве противоположного примера Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Блечич против Хорватии" (Blecic v. Croatia), жалоба N 59532/00, § 67, ECHR 2006-III, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Компании "Сатакуннан Марккинапёрсси Ой" и "Сатамедиа Ой" против Финляндии" (Satakunnan Markkinaporssi Oy and Satamedia Oy v. Finland), жалоба N 931/13* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2018. N 2 (примеч. редактора).), § 93, ECHR 2017 (извлечения)). Европейский Суд вновь повторяет в этой связи, что в соответствии с правилом 55 Регламента Европейского Суда любое утверждение о неприемлемости жалобы для ее рассмотрения по существу должно быть сделано Договаривающейся Стороной в той мере, в какой это позволяли характер возражения и обстоятельства, в ее письменных или устных замечаниях относительно приемлемости жалобы для ее рассмотрения по существу (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "N.C. против Италии" (N.C. v. Italy), жалоба N 24952/94, § 44, ECHR 2002-X). Власти Российской Федерации не представили каких-либо объяснений относительно того, почему они не высказали своего de minimis возражения в своих замечаниях от 29 июля 2013 г., и не существует исключительных обстоятельств, которые освобождали бы их от обязанности своевременно выдвигать какие-либо возражения против приемлемости жалобы для ее рассмотрения по существу (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хлаифия и другие против Италии" (Khlaifia and Others v. Italy), жалоба N 16483/12, § 52, ECHR 2016 г. (извлечения)). Из этого следует, что власти Российской Федерации тем самым отстраняются от подачи возражения de minimis.

28. Европейский Суд считает, что данная жалоба не является необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он далее отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

2. Существо жалобы

29. Европейский Суд отмечает, что стороны согласились в том, что решение районного суда от 5 октября 2006 г., как оно было оставлено без изменения областным судом 11 декабря 2006 г. (см. выше §§ 8 и 10), представляло собой вмешательство властей в осуществление права заявительницы на свободу выражения мнения, гарантируемого пунктом 1 статьи 10 Конвенции. Европейский Суд далее удостоверится в том, что рассматриваемое вмешательство было "предусмотрено законом", в частности, статьей 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, и "преследовало законную цель", а именно "защиту репутации или прав других лиц" по смыслу пункта 2 статьи 10 Конвенции. По этой причине остается выяснить, было ли это вмешательство "необходимо в демократическом обществе", для чего необходимо установить, было ли оно соразмерно преследуемой законной цели, и были ли основания, приведенные судами Российской Федерации, важными и достаточными (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Морис против Франции" (Morice v. France), жалоба N 29369/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 10 (примеч. переводчика).), § 144, ECHR 2015).

30. Прежде всего Европейский Суд подчеркивает, что заявительница, которая являлась журналисткой, была привлечена к гражданской ответственности за статью, опубликованную в газете. По этой причине вмешательство должно рассматриваться в контексте важной роли прессы в обеспечении надлежащего функционирования демократического общества (см. среди многих прочих примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Линдон, Очаковский-Лоран и Жюли против Франции" (Lindon, Otchakovsky-Laurens and July v. France), жалобы NN 21279/02 и 36448/02, § 62, ECHR 2007-IV).

31. Общие принципы, касающиеся необходимости вмешательства в свободу выражения мнения, часто подтверждаемые Европейским Судом, были обобщены в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Беда против Швейцарии" (Bеdat v. Switzerland), жалоба N 56925/08* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 6 (примеч. переводчика).), § 48, ECHR 2016). Общие принципы, касающиеся статьи 10 Конвенции и свободы средств массовой информации, недавно были обобщены в упоминавшемся выше Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Компании "Сатакуннан Марккинапёрсси Ой" и "Сатамедиа Ой" против Финляндии", §§ 124-128).

32. Европейский Суд считает, что в настоящем деле уместно применить следующие стандарты, установленные в его прецедентной практике, которым должно соответствовать вмешательство в осуществление свободы средств массовой информации для удовлетворения требования необходимости, следующего из пункта 2 статьи 10 Конвенции.

33. В силу важной функции, которую пресса выполняет в демократическом обществе (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Компания "Дельфи АС" против Эстонии" (Delfi AS v. Estonia), жалоба N 64569/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 11 (примеч. переводчика).), § 132, ECHR 2015), статья 10 Конвенции обеспечивает защиту журналистов при условии, что они действуют добросовестно в целях предоставления точной и надежной информации в соответствии с принципами ответственной журналистики (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Пентикяйнен против Финляндии" (Pentikainen v. Finland), жалоба N 11882/10* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 2 (примеч. переводчика).), § 90, ECHR 2015). Высокий уровень защиты права на свободу выражения мнения предоставляется властям, располагающим особенно узкими пределами усмотрения, обычно в тех случаях, когда утверждения касаются вопроса, представляющего общественный интерес (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Беда против Швейцарии", § 49). Политики и государственные служащие, действующие в официальном качестве, подвергаются приемлемой критике в более широких границах, чем частные лица (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тома против Люксембурга" (Thoma v. Luxembourg), жалоба N 38432/97, § 47, ECHR 2001-III, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Педерсен и Баадсгаард против Дании" (Pedersen and Baadsgaard v. Denmark), жалоба N 49017/99, § 80, ECHR 2004-XI). Необходимо проводить тщательное различие между фактами и оценочными суждениями. Существование фактов может быть доказано, а истинность оценочных суждений не подлежит доказыванию (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кумпэнэ и Мазэре против Румынии" (Cumpana and Mazare v. Romania), жалоба N 33348/96, § 98, ECHR 2004-XI, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Морис против Франции", § 126). При рассмотрении вопроса о необходимости вмешательства в осуществление свободы выражения мнения в демократическом обществе в интересах "защиты репутации... других лиц" власти государств должны соблюдать справедливый баланс при защите двух конфликтующих ценностей, гарантированных Конвенцией, а именно, с одной стороны, права, защищаемого статьей 10 Конвенции, и, с другой стороны, права на уважение частной жизни, закрепленного в статье 8 Конвенции (см. среди многих прочих примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Отделение исламской общины в Брчко и другие против Боснии и Герцеговины" (Medzlis Islamske Zajednice Brcko and Others v. Bosnia and Herzegovina) от 27 июня 2017 г., жалоба N 17224/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2018. N 6 (примеч. редактора).), § 77). Однако для того, чтобы статья 8 Конвенции вступила в действие, посягательство на репутацию какого-либо лица должно достигнуть определенного уровня тяжести, а его характер должен наносить ущерб осуществлению права на уважение частной жизни (см. Постановление Европейского Суда по делу "А. против Норвегии" (A. v. Norway) от 9 апреля 2009 г., жалоба N 28070/06, § 64, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Издательский дом "Аксель Шпрингер АГ" против Германии" (Axel Springer AG v. Germany) от 7 февраля 2012 г., жалоба N 39954/08, § 83).

34. Европейский Суд далее вновь подтверждает, что при анализе вмешательства в осуществление права на свободу выражения мнения он должен, в частности, определить, являются ли причины, приводимые властями государства-ответчика для его оправдания, важными и достаточными. Таким образом, Европейский Суд должен удостовериться в том, что власти применили стандарты, которые соответствовали принципам, воплощенным в статье 10 Конвенции, и основывались на приемлемой оценке соответствующих фактов (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Перинчек против Швейцарии" (Perinсek v. Switzerland), жалоба N 27510/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 4 (примеч. редактора).), § 196, ECHR 2015 (извлечения)).

35. Европейский Суд уже устанавливал нарушение статьи 10 Конвенции в ряде дел против Российской Федерации, поскольку внутригосударственные суды не применяли стандарты, которые соответствовали стандартам его прецедентной практики в отношении свободы прессы (см. Постановление Европейского Суда по делу "ООО "Ивпресс" и другие против Российской Федерации" (OOO Ivpress and Others v. Russia) от 22 января 2013 г., жалоба N 33501/04 и три другие жалобы* (* См.: там же. 2013. N 11 (примеч. редактора).), § 79, Постановление Европейского Суда по делу "Куницына против Российской Федерации" (Kunitsyna v. Russia) от 13 декабря 2016 г., жалоба N 9406/05* (* См.: там же. 2017. N 12 (примеч. переводчика).), §§ 46-48, Постановление Европейского Суда по делу "Терентьев против Российской Федерации" (Terentyev v. Russia) от 26 января 2017 г., жалоба N 25147/09* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2017. N 3 (примеч. переводчика).), §§ 22-24, Постановление Европейского Суда по делу "ООО "Издательский центр  Квартирный ряд " против Российской Федерации" (OOO Izdatelskiy Tsentr Kvartirnyy Ryad v. Russia) от 25 апреля 2017 г., жалоба N 39748/05* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 4 (примеч. переводчика).), § 46, а также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чельцова против Российской Федерации", § 100). Европейский Суд далее должен удостовериться в том, применялись ли соответствующие стандарты, кратко изложенные выше, в § 33, в ходе разбирательства по делу о диффамации против заявительницы.

36. Суды Российской Федерации ограничились констатацией того факта, что оспариваемые утверждения порочили честь, достоинство и деловую репутацию В.Ш., и что заявительница не доказала их правдивости (см. выше §§ 8 и 10). Они не приняли во внимание такие факторы, как положение заявительницы как журналистки и наличие или отсутствие добросовестности с ее стороны, положение истца как политика и государственного служащего, цель, преследуемую заявительницей при публикации статьи, наличие вопроса об общественном интересе или общей озабоченности в оспариваемой статье или актуальность информации о предполагаемых попытках губернатора повлиять на судебную власть в контексте борьбы с коррупцией (см., mutatis mutandis, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Куницына против Российской Федерации", § 46). Не выполняя какого-либо анализа данных элементов, суды Российской Федерации не приняли во внимание важную функцию, которую пресса выполняет в демократическом обществе.

37. Кроме того, суды Российской Федерации не провели четкого различия между утверждениями о фактах и оценочными суждениями. Районный суд вообще не рассматривал вопрос о том, было ли утверждение, оспоренное В.Ш., равносильно оценочному суждению, при полном игнорировании требований пункта 9 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 февраля 2005 г. N 3, согласно которому следует различать имеющие место утверждения о фактах, соответствие действительности которых можно проверить, и оценочные суждения, мнения, убеждения, которые не являются предметом судебной защиты в порядке статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, поскольку, являясь выражением субъективного мнения и взглядов ответчика, не могут быть проверены на предмет соответствия их действительности (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чельцова против Российской Федерации", § 32). По требованию заявительницы областной суд рассмотрел этот вопрос, но лишь кратко. Не проводя какого-либо глубокого анализа характера оспариваемого утверждения, областной суд пришел к выводу, что последнее являлось утверждением о факте, подлежащим доказыванию.

38. Что касается необходимости установления баланса интересов между правом губернатора на репутацию и правом журналиста на свободу выражения мнения, Европейский Суд отмечает, что суды Российской Федерации просто отметили, что оспариваемое утверждение причиняло ущерб чести, достоинству и деловой репутации В.Ш., при этом суды не указали каких-либо причин в подтверждение данного вывода. Районный и областной суды не сочли необходимым рассматривать вопрос о том, было ли оспорено утверждение, которое касалось поведения В.Ш. в публичной сфере в качестве губернатора, а не его личных качеств или личной жизни, как фактическое посягательство, способное нанести какой-либо ущерб чести или деловой репутации истца, не говоря уже о его достоинстве. Аргументация судов Российской Федерации, как представляется, основывалась на молчаливом предположении о том, что интересы, связанные с защитой "чести и достоинства других лиц", в частности, тех, кто наделен публичными полномочиями, преобладают над свободой выражения мнения при любых обстоятельствах. Не сумев взвесить два конкурирующих интереса, суды Российской Федерации не смогли установить необходимый баланс.

39. Вышеуказанные доводы позволяют сделать вывод о том, что причины, которые были приведены для оправдания вмешательства в права заявительницы, предусмотренные статьей 10 Конвенции, не были "важными и достаточными". Европейский Суд при этом исходит из принципиально субсидиарной роли системы Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Дубска и Крейзова против Чешской Республики" (Dubska and Krejzova v. Czech Republic), жалобы NN 28859/11 и 28473/12* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 6 (примеч. переводчика).), § 175, ECHR 2016). Однако столкнувшись с непредставлением судами Российской Федерации важных и достаточных оснований для оправдания рассматриваемого вмешательства, Европейский Суд приходит к выводу, что нельзя считать, что суды Российской Федерации "применяли стандарты, которые соответствовали принципам, воплощенным в статье 10 Конвенции", или "основывались на приемлемой оценке соответствующих фактов" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Терентьев против Российской Федерации", § 24, с дальнейшими ссылками). Европейский Суд заключает, что вмешательство публичных властей в осуществление права заявительницы на свободу выражения мнения не было "необходимо в демократическом обществе".

40. Соответственно, имело место нарушение статьи 10 Конвенции.

II. Применение статьи 41 Конвенции

41. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

42. Заявительница утверждала, что вмешательство властей в осуществление ею права на свободу выражения мнения оказало "сдерживающий эффект" на ее свободу выражения мнения как журналистки, и требовала присудить ей 2 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

43. Власти Российской Федерации считали, что заявительнице не должно присуждаться каких-либо сумм в отсутствие факта установления нарушения прав заявительницы, предусмотренных статьей 10 Конвенции. В любом случае требуемая ею сумма является чрезмерной.

44. Европейский Суд присуждает заявительнице 2 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

B. Судебные расходы и издержки

45. Заявительница требовала выплатить ей 1 675 евро в качестве возмещения расходов на помощь адвоката, понесенных при производстве по делу в Европейском Суде (33,5 часов работы адвоката при почасовой ставке 50 евро). Она предоставила договор о помощи адвоката с указанием почасовой ставки в размере 40 евро и окончательный счет-фактуру с указанием почасовой ставки в 50 евро. Кроме того, она требовала присудить ей 12 евро* (* Эквивалент суммы в евро, присужденной В.Ш., рассчитанной по курсу, действовавшему на дату подачи заявительницей требования о справедливой компенсации.), которые она выплатила истцу во исполнение решения районного суда, не предоставив копию подтверждающих оплату документов.

46. Власти Российской Федерации считали, что расходы, связанные с выплатой "заявительницей справедливой компенсации морального вреда, причиненного В.Ш.", не подлежали возмещению. Что касается требования о взыскании 1 675 евро, то власти Российской Федерации утверждали, что оно являлось чрезмерным, поскольку дело заявительницы не было особенно сложным. Кроме того, они отметили, что в соглашении о гонораре между заявительницей и ее представителем была указана почасовая ставка в размере 40 евро, в то время как расчетный лист (по выплате адвокатского гонорара) был основан на почасовой ставке в 50 евро. Власти Российской Федерации пришли к выводу, что эти требования не были подтверждены надлежащими документами.

47. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение судебных расходов и издержек только в той части, в какой было продемонстрировано, что они были действительно понесены и что они являлись разумными. В настоящем деле заявительница не предоставила каких-либо документов в качестве доказательства исполнения судебного решения о компенсации. Соответственно, Европейский Суд отклоняет эту часть требования заявительницы. Что касается остальных требований, то Европейский Суд отмечает расхождения между почасовой ставкой, предусмотренной в соглашении о гонораре, и ставкой, представленной в расчетном листе. Это расхождение, по его мнению, может быть объяснено технической ошибкой или может являться результатом изменения соглашения. В любом случае, учитывая имеющиеся в его распоряжении документы и вышеуказанные критерии, Европейский Суд, убедившись в том, что заявительница понесла определенные судебные издержки в связи с ее жалобой, не считает разумным присуждать ей требуемую сумму в полном объеме. Таким образом, Европейский Суд присуждает заявительнице 850 евро в качестве возмещения расходов, понесенных ею в процессе разбирательства в Европейском Суде.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

48. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Европейский Суд единогласно:

1) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции;

3) постановил, что:

(a) власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявительнице следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты:

(i) 2 000 (две тысячи) евро плюс любые налоги, которые могут быть начислены на указанную сумму в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 850 (восемьсот пятьдесят) евро плюс любые налоги, которые могут быть начислены на указанную сумму в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 5 марта 2019 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Винсент A. де Гаэтано Председатель Палаты Суда