Постановление Европейского Суда по правам человека от 10 апреля 2018 г. Дело "Элита Магомадова (Elita Magomadova) против Российской Федерации" (Жалоба N 77546/14) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Элита Магомадова (Elita Magomadova)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 77546/14)

Постановление Суда

Страсбург, 10 апреля 2018 г.

По делу "Элита Магомадова против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Хелены Ядерблом, Председателя Палаты Суда,

Луиса Лопеса Герра,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Алёны Полачковой,

Георгия А. Сергидеса,

Жольены Шуккинг, судей,

а также при участии Фатош Арачи, заместителя Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 13 марта 2018 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 77546/14, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданкой Российской Федерации Элитой Хаидовной Магомадовой (далее - заявительница) 5 декабря 2014 г.

2. Интересы заявительницы представляли В. Коган и Е. Весселинк из фонда "Правовая инициатива по России" (Stichting Russian Justice Initiative), неправительственной организации с офисом в г. Москве. Власти Российской Федерации первоначально были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным, а затем его преемником в этой должности М.Л. Гальпериным.

3. Заявительница утверждала, в частности, что отказ в определении места жительства сына вместе с нею нарушил ее право на уважение семейной жизни.

4. 4 июня 2015 г. Европейский Суд коммуницировал жалобу властям Российской Федерации.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявительница родилась в 1974 году и проживает в г. Москве.

6. 10 ноября 2009 г. заявительница родила сына И., отцом которого являлся ее сожитель Э.

7. После прекращения их отношений в ноябре 2010 года заявительница и Э. пришли к соглашению о том, что И. будет проживать с заявительницей, а Э. будет их регулярно посещать.

8. 22 октября 2013 г. Э. отвез мальчика в г. Грозный (Чеченская Республика).

9. Заявительница последовала за ними в г. Грозный, где попыталась встретиться с сыном, но Э. не предоставил ей такой возможности.

10. 18 февраля 2014 г. заявительница обратилась в Ленинский районный суд г. Грозного (далее - районный суд) за определением места жительства, чтобы И. проживал с ней. Она указала, что И. проживал с ней с рождения до того, как отец не увез его в октябре прошлого года. Они были очень привязаны друг к другу. Она имела стабильный доход, просторную квартиру, положительные характеристики и могла обеспечить И. всем необходимым для его жизни, образования и развития. Она также жаловалась на то, что после того, как отец увез его, она много раз пыталась увидеться с сыном, но Э. не разрешал ей сделать это.

11. 19 марта 2014 г. представители органа опеки района Чертаново г. Москвы* (* Здесь и далее так в тексте. По-видимому, имеется в виду отдел опеки, попечительства и патронажа района Чертаново, возможно, района Чертаново Центральное (примеч. редактора).) обследовали квартиру заявительницы в г. Москве и нашли ее жилищные условия подходящими для маленького ребенка.

12. 19 марта 2014 г. мировой судья судебного участка N 230 района Чертаново г. Москвы признал Э. виновным в побоях, причинении травмы заявительнице в августе 2013 года и назначил ему наказание в виде штрафа.

13. 9 апреля 2014 г. представители органа опеки г. Грозного* (* Здесь и далее так в тексте. По-видимому, имеется в виду Отдел опеки (попечительства) и охраны прав детства Департамента образования мэрии г. Грозного (примеч. редактора).) посетили квартиру Э. в г. Грозном и установили, что его жилищные условия непригодны для проживания там малолетнего ребенка. Должностные лица органа опеки отметили, что Э. жил в квартире со своей матерью A. и сыном И.

14. 15 апреля 2014 г. орган опеки г. Грозного вынес заключение по делу. В заключении подчеркивалось, что жилищные условия Э. были надлежащими, и дополнительно указывалось следующее:

"[Э.] работает главным врачом [частной клинике] и, по его словам, имеет доход 50 000 рублей в месяц...

Ребенок проживает со своим отцом [Э.] длительное время. Его мать проживает в г. Москве и не участвует в его воспитании. Мальчик очень привязан к отцу, окружен вниманием, лаской и заботой. Имея в виду наилучшие интересы [И.], [орган опеки г. Грозного] полагает, что определение места жительства [И.] в пользу его отца [Э.] не будет противоречить интересам ребенка и не будет мешать его общению с матерью".

15. На слушании по иску заявительницы об определении места жительства Э. пояснил, что И. действительно проживал с матерью до недавнего времени, но он совсем не привязан к ней. Э. оказывал им финансовую помощь и регулярно навещал их. Заявительница вела "неправильный образ жизни" и могла оказать дурное влияние на И.

16. На слушании сотрудник органа опеки г. Грозного повторил выводы, содержавшиеся в заключении от 15 апреля 2014 г.

17. 17 апреля 2014 г. районный суд отклонил требование заявительницы об определении места жительства в ее пользу. Он указал, что место жительства И. должно быть определено с его отцом, хотя он и не просил об этом. Районный суд указал следующее:

"Часть третья статьи 196 [Гражданского процессуального кодекса] предусматривает, что суд принимает решение по заявленным истцом требованиям. Однако суд может выйти за пределы этих требований в случаях, предусмотренных федеральным законом.

Статья 65 [Семейного кодекса] устанавливает, что в отсутствие соглашения спор родителей может быть разрешен судом в интересах ребенка.

Отсюда следует, что суд может выйти за пределы требований сторон и определить место жительства ребенка в пользу отца [Э.].

В заключении органа опеки г. Грозного N... от 15 апреля 2014 г. указывается, что целесообразно определить место жительства ребенка [И.] с его отцом [Э.] и не препятствовать его контактам с матерью.

Имеющаяся информация показывает, что оба родителя имеют положительные характеристики с места работы и жительства, имеют постоянную работу, стабильный доход и недвижимое имущество.

Согласно актам обследования жилищные условия обоих родителей отвечают условиям, необходимым для проживания ребенка и его воспитания.

В пункте 5 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 мая 1998 г. N 10 перечисляются факторы, которые в соответствии с пунктом 3 статьи 65 [Семейного кодекса] должны приниматься во внимание при разрешении спора о месте жительства ребенка. Этими факторами являются привязанность ребенка к каждому из родителей, братьям и сестрам, отношения, существующие между каждым из родителей и ребенком, возраст ребенка, нравственные и иные личные качества родителей, возможность создания ребенку [надлежащих] условий для воспитания и развития (род деятельности, режим работы родителей, материальное и семейное положение родителей) и другие факторы, определяющие ситуацию по каждому месту жительства родителей. В этом Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации подчеркивается, в частности, что преимущество в финансовом положении или в жилищных условиях не могут являться безусловным решающим основанием для удовлетворения требования этого родителя об определении места жительства в его пользу.

Лучшие финансовые или жилищные условия одного из родителей (заявительница имеет более высокий доход и квартиру в г. Москве) не могут являться решающим основанием для определения места жительства в ее пользу и для отклонения требования другого родителя, если имеются иные факторы.

Напротив, [заявительница] является матерью-одиночкой, имеющей еще одного ребенка от предыдущего брака, дочь [Р.], родившуюся 25 июня 1997 г. Этот возраст является наиболее трудным и требует особого внимания со стороны матери.

В связи с занятостью на работе, 2 сентября 2013 г. заявительница определила И. в [детский сад] в г. Москве, несмотря на тот факт, что согласно ее пояснениям, он страдает от врожденной аномалии центральной нервной системы: дизгенезии мозолистого тела.

[Рассмотренные факторы] указывают на то, что [заявительница] неспособна создать [надлежащие] условия для воспитания и развития ребенка. Из-за работы она не уделяет достаточного времени детям. Эти обстоятельства могут оказать пагубное влияние на неокрепший ум ребенка.

Установлено, что ответчик занимает на работе руководящую должность. Его доход позволяет ему создать комфортные финансовые и жилищные условия. Он проживает со своей матерью [A.], которая помогает воспитывать [И.]. В заключении органа опеки указывается, что ребенок привязан к своему отцу.

Ответчик не препятствует контактам [заявительницы] с ребенком.

В соответствии со статьями 56 и 57 [Гражданского процессуального кодекса] каждая сторона должна доказать обстоятельства, на которые она ссылается.

По мнению суда, истица не представила доказательств в подтверждение своих доводов в состязательном разбирательстве".

18. Заявительница обжаловала это решение. Она, в частности, указала, что районный суд определил место жительства у Э. по своей инициативе, поскольку Э. не просил об этом. Заявительница также утверждала, что она вполне могла предоставить И. всё, в чем он нуждался для своего развития. Ее старшая дочь является здоровым и самостоятельным человеком, не требующим особого внимания. Таким образом, ее дочь не ограничивает ее способность ухода за И., напротив, она оказывает ей значительную помощь. Заявительница определила И. в детский сад, чтобы дать ему возможность получить дошкольное образование и обеспечить ему дополнительную социальную адаптацию. Его состояние здоровья не являлось препятствием для посещения дошкольного учреждения. Вывод районного суда о том, что она не имеет достаточного времени, чтобы заботиться о своих детях, не был основан на каких-либо доказательствах. Районный суд не оценивал рабочие графики ее или Э. Он также не объяснил, как в такой короткий срок И. мог сильнее привязаться к отцу, чем к матери, с которой проживал с рождения, до его недавнего похищения. Наконец, заявительница жаловалась на то, что Э. препятствовал ее контактам с сыном. Данный факт подтвердил на слушании представитель органов опеки, который рассказал о высказываниях Э. о том, что он не разрешит какие-либо контакты между И. и его матерью.

19. 3 июля 2014 г. Верховный суд Чеченской Республики, рассмотрев жалобу, оставил решение без изменения, признав его законным, мотивированным и обоснованным. Решение было основано исходя из наилучших интересов ребенка с учетом его возраста, привязанности к отцу и возможности отца создать надлежащие условия для воспитания и развития его сына.

20. В ответ на жалобу заявительницы о том, что ей не разрешали видеться с сыном в течение длительного времени, письмом от 7 августа 2014 г. заместитель мэра г. Грозного информировал ее о том, что Э. сообщил органам опеки о том, что он не разрешит контакты между И. и его матерью.

21. В письме от 12 сентября 2014 г. руководитель органа опеки г. Грозного проинформировал заявительницу о том, что должностное лицо органа опеки, составившее заключение от 15 апреля 2014 г., привлечено к дисциплинарной ответственности. В ходе внутренней проверки было установлено, что заключение основывалось на неверной и неполной информации. В частности, утверждение Э. о том, что он имеет высокий доход, не было проверено. Вывод о неучастии заявительницы в воспитании И. не был подтвержден какими-либо доказательствами. Не было установлено, в течение какого срока И. проживал с каждым из родителей. Наконец, тот факт, что И. имел сводную сестру, проживающую с матерью, не был принят во внимание. Таким образом, заключение от 15 апреля 2014 г. нарушило права и законные интересы заявительницы.

22. Заявительница подала кассационную жалобу, сославшись, в частности, на письмо от 12 сентября 2014 г.

23. 27 ноября 2014 г. судья Верховного суда Чеченской Республики отказал в передаче кассационной жалобы заявительницы в президиум данного суда для рассмотрения, не усмотрев существенных нарушений материального или процессуального права, повлиявших на исход разбирательства. Сославшись, в частности, на заключение органа опеки от 15 апреля 2014 г., судья Верховного суда Чеченской Республики решил, что проживание с отцом отвечает интересам И.

24. 5 декабря 2014 г. Э. погиб в дорожно-транспортном происшествии. И. продолжал проживать с А., бабушкой по отцовской линии.

25. 14 января 2015 г. заявительница обратилась в Шалинский городской суд Чеченской Республики (далее - городской суд) с требованием о возвращении ей И.

26. 31 июля 2015 г. городской суд удовлетворил ее требование. Городской суд решил, что И. следует отобрать у A. и передать его заявительнице, с которой он должен дальше проживать. 12 ноября 2015 г. Верховный суд Чеченской Республики, рассмотрев жалобу, оставил решение городского суда без изменения.

27. 24 ноября 2015 г. городской суд выдал исполнительный лист. В тот же день судебные приставы возбудили исполнительное производство.

28. 28 ноября 2015 г. судебные приставы посетили A. и предложили ей вернуть И. заявительнице 3 декабря 2015 г. Когда приставы пришли к A. 3 декабря 2015 г., чтобы забрать И., A. и И. дома не оказалось. Судебные приставы приходили вновь к A. 5 и 25 декабря 2015 г., а также 4 февраля 2016 г., но не могли найти ее или И. Представители органа опеки также несколько раз посещали A., но они не заставали никого дома. В итоге было установлено, что A. выехала вместе с И.

29. 24 декабря 2015 г. судебные приставы запретили A. покидать страну.

30. 10 апреля 2016 г. А. и И. были объявлены в розыск.

31. 28 апреля 2016 г. И. был возвращен заявительнице сотрудниками полиции. На следующий день исполнительное производство было прекращено.

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации

32. Семейный кодекс Российской Федерации (далее - СК РФ) предусматривает, что место жительства детей при раздельном проживании родителей устанавливается соглашением родителей. При отсутствии соглашения спор между родителями разрешается судом исходя из интересов детей и с учетом мнения детей. В частности, суд должен учитывать привязанность ребенка к каждому из родителей, братьям и сестрам, отношения, существующие между каждым из родителей и ребенком, возраст ребенка, нравственные и иные личные качества родителей, возможность создания ребенку условий для воспитания и развития (род деятельности, режим работы родителей, материальное и семейное положение родителей и другое) (статья 65 СК РФ).

33. Родитель, проживающий отдельно от ребенка, имеет права на общение с ребенком и на участие в его воспитании. Родитель, с которым проживает ребенок, не должен препятствовать общению ребенка с другим родителем, если такое общение не причиняет вред физическому и психическому здоровью ребенка, его нравственному развитию. Родители вправе заключить в письменной форме соглашение о порядке осуществления родительских прав родителем, проживающим отдельно от ребенка. Если родители не могут прийти к соглашению, спор разрешается судом с участием органа опеки и попечительства по требованию родителей (одного из них). При невыполнении решения суда к виновному родителю применяются меры, предусмотренные гражданским процессуальным законодательством. При злостном невыполнении решения суда суд по требованию родителя, проживающего отдельно от ребенка, может вынести решение о передаче ему ребенка исходя из интересов ребенка и с учетом мнения ребенка (статья 66 СК РФ, действовавшая в период, относившийся к обстоятельствам дела).

34. Ребенок вправе выражать свое мнение при решении в семье любого вопроса, затрагивающего его интересы, а также быть заслушанным в ходе любого судебного или административного разбирательства. Учет мнения ребенка, достигшего возраста 10 лет, обязателен, за исключением случаев, когда это противоречит его интересам (статья 57 СК РФ).

35. Родители вправе требовать возврата ребенка от любого лица, удерживающего его у себя не на основании закона или не на основании судебного решения. В случае возникновения спора родители вправе обратиться в суд за защитой своих прав. Cуд вправе с учетом мнения ребенка отказать в удовлетворении иска родителей, если придет к выводу, что передача ребенка родителям (одному из них) не отвечает интересам ребенка (пункт 1 статьи 68 СК РФ).

36. Часть третья статьи 196 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации предусматривает, что суд принимает решение по заявленным истцом требованиям. Однако суд может выйти за пределы этих требований в случаях, предусмотренных федеральным законом.

Право

I. Пределы вопросов, поставленных перед Европейским судом

37. Европейский Суд отмечает, что в своем ответе на замечания властей Российской Федерации заявительница выдвинула несколько новых жалоб в соответствии со статьями 8 и 14 Конвенции. В частности, она утверждала, что решение об определении места жительства ее сына с отцом составляло дискриминацию по признаку пола и что длительность обоих судебных разбирательств, в ходе которых она пыталась добиться возвращения И. от его бабушки, и последующего исполнительного производства была чрезмерной.

38. По мнению Европейского Суда, новые жалобы, выдвинутые заявительницей, не являются развитием ее первоначальных доводов, представленных Европейскому Суду 5 декабря 2014 г. и коммуницированных властям Российской Федерации 4 июня 2015 г. В связи с этим Европейский Суд решает не рассматривать новые жалобы в рамках настоящего разбирательства (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда по делу "Нурай Шен против Турции (N 2)" (Nuray Sen v. Turkey) (N 2) от 30 марта 2004 г., жалоба N 25354/94, § 200, в Постановлении Европейского Суда по делу "Мельник против Украины" (Melnik v. Ukraine) от 28 марта 2006 г., жалоба N 72286/01, §§ 61-63, в Постановлении Европейского Суда по делу "Копылов против Российской Федерации" (Kopylov v. Russia) от 29 июля 2010 г., жалоба N 3933/04* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. N 6 (примеч. редактора).), §§ 109-110, и в Постановлении Европейского Суда по делу "Антонюк против Российской Федерации" (Antonyuk v. Russia) от 1 августа 2013 г., жалоба N 47721/10* (* См.: там же. 2014. N 8 (примеч. редактора).), §§ 93-94).

II. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

39. Заявительница жаловалась на то, что решение об определении места жительства ее сына вместе с его отцом нарушило ее право на уважение семейной жизни. Она ссылалась на статью 8 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

40. Власти Российской Федерации утверждали, что заявительница не исчерпала доступные ей внутригосударственные средства правовой защиты, поскольку она не обжаловала вынесенное против нее решение в Верховном Суде Российской Федерации. Они ссылались на Решение Европейского Суда по делу "Абрамян и другие против Российской Федерации" (Abramyan and Others v. Russia), жалобы NN 38951/13 и 59611/13* (* Так в тексте. Точнее: Решение Европейского Суда по делу "Роберт Михайлович Абрамян против Российской Федерации и Сергей Владимирович Якубовский и Алексей Владимирович Якубовский против Российской Федерации" (Robert Mikhaylovich Abramyan v. Russia and Sergey Vladimirovich Yakubovskiy and Aleksey Vladimirovich Yakubovskiy v. Russia) от 12 мая 2015 г., жалобы NN 38951/13 и 59611/13 // см.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 12 (примеч. редактора).)).

41. Заявительница утверждала, что она подала жалобу до того, как Европейский Суд вынес Решение по делу "Абрамян и другие против Российской Федерации" (упомянутому выше). Следовательно, при подаче своей жалобы она не могла предвидеть, что Европейский Суд признает вторую кассационную жалобу в Верховный Суд Российской Федерации эффективным средством правовой защиты. Она также указала, что упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Абрамян и другие против Российской Федерации" не должно применяться к делам, в которых истечение срока могло причинить непоправимый ущерб. Жалоба в Верховный Суд Российской Федерации являлась затратной по времени и не гарантировала значительной перспективы успеха. Таким образом, она без необходимости затянула бы ее разлуку с сыном, которого на тот момент она не видела более 10 месяцев. Наконец, с учетом того, что Э. погиб в дорожно-транспортном происшествии через восемь дней после отклонения первой кассационной жалобы, не имело смысла подавать вторую кассационную жалобу после столь существенного изменения обстоятельств.

42. Европейский Суд уже отклонял аналогичные возражения властей Российской Федерации во многих делах, в которых заявители подавали жалобы до того, как Европейский Суд вынес упоминавшееся выше Решение по делу "Абрамян и другие против Европейского Суда" (§§ 76-96), в котором Европейский Суд признал эффективным средством правовой защиты процедуру двухуровневой кассационной жалобы (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Новрук и другие против Российской Федерации" (Novruk and Others v. Russia) от 15 марта 2016 г., жалоба N 31039/11 и четыре другие жалобы* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 9 (примеч. редактора).), §§ 70-76, Постановление Европейского Суда по делу "Кочеров и Сергеева против Российской Федерации" (Kocherov and Sergeyeva v. Russia) от 29 марта 2016 г., жалоба N 16899/13* (* См.: там же. 2017. N 1 (примеч. редактора).), §§ 64-69, и Постановление Европейского Суда по делу "Макилрот против Российской Федерации" (McIlwrath v. Russia) от 18 июля 2017 г., жалоба N 60393/13* (* См.: там же. 2018. N 6 (примеч. редактора).), §§ 85-95)).

43. Европейский Суд не находит оснований для иного заключения в настоящем деле. Заявительница подала свою жалобу в Европейский Суд 5 декабря 2014 г., то есть до того, как Европейский Суд вынес свое Решение по делу "Абрамян и другие против Российской Федерации". Она более не могла воспользоваться данным средством правовой защиты, поскольку срок для его использования истек. Соответственно, Европейский Суд отклоняет возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты.

44. Европейский Суд считает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(a) Власти Российской Федерации

45. Власти Российской Федерации утверждали, что решение об определении места жительства ребенка с отцом было законным и основанным на наилучших интересах ребенка. Судья оценил характеристики родителей, имеющуюся в их собственности недвижимость, их жилищные условия и семейную ситуацию. В частности, судья принял во внимание, что заявительница являлась одинокой матерью несовершеннолетней дочери и что Э. проживал со своей матерью, которая могла заботиться о мальчике, когда Э. был на работе.

46. Власти Российской Федерации признали, что заключение органа опеки от 15 апреля 2014 г., на которое ссылался судья, было основано на неверной и неполной информации. Однако они утверждали, что это выяснилось после вступления в силу решения об определении места жительства ребенка. Таким образом, этот факт более не мог приниматься во внимание судами, в том числе при рассмотрении кассационной жалобы заявительницы. Заявительница могла ходатайствовать о возобновлении рассмотрения дела по вновь открывшимся обстоятельствам, но не сделала этого. В любом случае суды Российской Федерации должны были оценить представленные им доказательства. В задачу Европейского Суда не входит оценка того, какое конкретное доказательство было необходимо для разрешения дела. Поскольку органы власти Российской Федерации имели преимущество прямого контакта со всеми заинтересованными лицами, Европейский Суд не может подменять собой эти органы при осуществлении их обязанности относительно определения вопросов о месте жительства ребенка и общения с ним.

47. Власти Российской Федерации далее признали, что И. не был заслушан судами лично, поскольку в соответствии с законодательством Российской Федерации должно было приниматься во внимание только мнение ребенка старше 10 лет (см. выше § 34). В период, относившийся к обстоятельствам дела, И. было четыре года, и в силу своего возраста он не мог понимать и адекватно отвечать на вопросы судьи. В любом случае стороны не ходатайствовали о том, чтобы его заслушал судья или обследовал психолог.

48. Власти Российской Федерации также указали, что в делах об усыновлении и передаче детей под опеку Европейский Суд принимал во внимание, что представления о целесообразности вмешательства публичных органов опеки отличаются в разных государствах-участниках в зависимости от таких факторов, как традиции, относящиеся к роли семьи, и доступность ресурсов для принятия публичных мер в этой конкретной сфере (см. Решение Европейского Суда по делу "G.H.B. против Соединенного Королевства" (G.H.B. v. United Kingdom) от 4 мая 2000 г., жалоба N 42455/98, и Решение Европейского Суда по делу "Эглерт против Швеции" (Eglert v. Sweden) от 20 сентября 2007 г., жалоба N 39432/04). Они утверждали, что тот же подход применим в делах о спорах родителей относительно места жительства. Они отмечали, что в настоящем деле суды Чеченской Республики в Российской Федерации придавали особое значение происхождению ребенка, его мусульманскому вероисповеданию и традициям чеченского народа. В частности, суд принял во внимание, что согласно чеченским традициям в случае развода родителей ребенок, как правило, воспитывается в семье отца. Поскольку Российская Федерация является мультикультурным и многоконфессиональным государством, суды Российской Федерации не вышли за пределы усмотрения, предоставленные им в подобных делах.

49. Наконец, власти Российской Федерации утверждали, что суды государства-ответчика оправданно вышли за пределы требований сторон и разрешили вопрос о месте жительства ребенка в пользу отца в отсутствие его прямо выраженного требования. Такая возможность предусматривалась законодательством Российской Федерации. В частности, в соответствии со статьей 65 СК РФ место жительства детей при отсутствии соглашения между родителями разрешается судом (см. выше § 32). Существенное значение имеет то обстоятельство, что И. проживал со своим отцом, который возражал против удовлетворения требования заявительницы о передаче ей И. для проживания. Отклоняя иск заявительницы, суды Российской Федерации должны были вынести решение в пользу отца И. во избежание неопределенности относительно места проживания ребенка.

(b) Заявительница

50. Заявительница утверждала, что суды Российской Федерации не провели углубленного изучения всей семейной ситуации и всех факторов, в частности фактического, эмоционального, психологического, материального и медицинского характера (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Антонюк против Российской Федерации", § 134). Они не учли тот факт, что И. проживал со своей матерью с рождения до его похищения отцом. Они также отказались принять во внимание тот факт, что Э. был осужден за преступное нападение на заявительницу. Они основали свое решение на ошибочных презумпциях и ложной информации, предоставленной органами опеки г. Грозного. Заключение органа опеки от 15 апреля 2014 г., на которое ссылались суды Российской Федерации, было впоследствии признано основанным на неверной и неполной информации. Суды Российской Федерации некритически восприняли это заключение, не выяснив, почему органы опеки не беседовали с заявительницей или почему И. не был обследован психологом. Даже когда это заключение было признано ложным и заявительница указала на это обстоятельство в вышестоящих судах, которые были уполномочены отменять решения нижестоящих в связи с существенными нарушениями материального или процессуального права, повлиявшими на исход разбирательства, вышестоящие суды оставили без изменения решение о месте жительства, вынесенное в пользу Э.

51. Заявительница также утверждала, что суды Российской Федерации исходили из того факта, что она была работающей одинокой матерью, имеющей еще одного ребенка, и что она определила И. в детский сад и не могла создать надлежащие условия для воспитания и развития своего сына. Они не разъяснили, как посещение детского сада И., несмотря на его состояние здоровья, в связи с которым он получал необходимое лечение в г. Москве, могло оказать на него "пагубное влияние". Органы опеки г. Москвы пришли к выводу, что в квартире заявительницы было все необходимое для проживания малолетнего ребенка. Суды Российской Федерации проигнорировали это заключение и попросили органы опеки г. Грозного оценить жилищные условия Э., хотя он сам не просил об определении места жительства ребенка с ним.

52. Заявительница также жаловалась на то, что суды Российской Федерации приняли без всякой проверки утверждения Э. о том, что он не препятствовал ее общению с ребенком, несмотря на ее утверждения о противоположном. Суды Российской Федерации не разъяснили, почему они рассматривали поддержание контактов между нею и И. как установленный факт на основании одних только утверждений Э.

53. Наконец, заявительница обратилась к ссылке властей Российской Федерации на чеченские традиции, согласно которым в случае развода родителей ребенок воспитывается семьей отца. Заявительница считала, что это доказывает, что женщины в Чеченской Республике подвергаются дискриминации и что решения в ее деле также основаны на дискриминационной посылке.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Общие принципы

54. При определении того, являлся ли отказ в попечении или доступе оправданным по смыслу пункта 2 статьи 8 Конвенции, Европейский Суд должен рассмотреть в целом, были ли мотивы, приведенные в оправдание этой меры, относимыми и достаточными. Несомненно, рассмотрение того, что отвечает интересам ребенка, имеет решающее значение в каждом подобном деле. Кроме того, следует иметь в виду, что власти государства-ответчика имеют преимущество прямого контакта с заинтересованными лицами. Отсюда следует, что задача Европейского Суда заключается не в подмене собой органов власти государства-ответчика в исполнении их обязанностей относительно усыновления, опеки и доступа к детям, а в проверке в свете Конвенции решений, принятых этими органами при осуществлении их дискреционных полномочий (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сахин против Германии" (Sahin v. Germany), жалоба N 30943/96, § 64, ECHR 2003-VIII, Постановление Большой Палаты Европейского суда по делу "Зоммерфельд против Германии" (Sommerfeld v. Germany), жалоба N 31871/96, § 62, ECHR 2003-VIII (извлечения), Постановление Европейского Суда по делу "C. против Финляндии" (C. v. Finland) от 9 мая 2006 г., жалоба N 18249/02, § 52, и Постановление Европейского Суда по делу "Z.J. против Литвы" (Z.J. v. Lithuania) от 29 апреля 2014 г., жалоба N 60092/12, § 96). При этом Европейский Суд должен удостовериться в том, провели ли внутригосударственные суды тщательное изучение всей семейной ситуации и целого ряда факторов, в частности фактического, эмоционального, психологического, материального и медицинского характера, и осуществили ли они сбалансированную и разумную оценку соответствующих интересов каждого лица с постоянным стремлением к определению наилучшего решения для ребенка (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Нойлингер и Шурук против Швейцарии" (Neulinger and Shuruk v. Switzerland), жалоба N 41615/07, § 139, ECHR 2010, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Антонюк против Российской Федерации", § 134).

55. Пределы усмотрения, признаваемые за компетентными органами страны, изменяются в зависимости от характера спорных вопросов и значимости затронутых интересов. Так, Европейский Суд признает, что власти государства пользуются свободой усмотрения при решении вопросов, связанных с опекой. Однако требуется осуществлять более строгий контроль в отношении любых дополнительных ограничений, таких как ограничения, вводимые этими органами для родительских прав на контакты с детьми, и относительно любых правовых гарантий, направленных на обеспечение эффективной защиты права родителей и детей на уважение их семейной жизни. Такие дополнительные ограничения сопряжены с угрозой того, что семейные отношения между малолетним ребенком и одним или обоими родителями будут практически сокращены (см. упоминавшиеся выше Постановления Большой Палаты Европейского Суда по делам "Сахин против Германии", § 65, и "Зоммерфельд против Германии", § 63).

56. Статья 8 Конвенции обязывает государственные органы власти устанавливать справедливое равновесие между интересами ребенка и родителей, причем в процессе установления равновесия особое внимание должно уделяться интересам ребенка, которые в зависимости от их природы и важности могут пользоваться приоритетом по отношению к интересам родителей. В частности, родителю на основании статьи 8 Конвенции не может предоставляться право на принятие мер, которые способны повредить здоровью и развитию ребенка (см. упоминавшиеся выше Постановления Большой Палаты Европейского Суда по делам "Сахин против Германии", § 65, и "Зоммерфельд против Германии", § 64).

57. Наконец, Европейский Суд не может надлежащим образом оценить, были ли основания, приведенные судами государства-ответчика, "достаточными" для целей пункта 2 статьи 8 Конвенции, не определив в то же время, был ли справедливым процесс принятия решения в целом (см. упоминавшиеся выше Постановления Большой Палаты Европейского Суда по делам "Сахин против Германии", § 68, и "Зоммерфельд против Германии", § 66). Хотя статья 8 Конвенции и не содержит прямых процессуальных норм, процесс принятия решений, сопровождающий меры вмешательства, должен быть справедливым и обеспечивающим надлежащее соблюдение интересов, гарантированных статьей 8 Конвенции. Требуется установить, были ли родители привлечены к участию в процессе принятия решений в целом, с учетом конкретных обстоятельств дела и особенно серьезного характера принимаемых решений, в степени, достаточной для обеспечения им требуемой защиты их интересов (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Z.J. против Литвы", § 100, с дополнительными ссылками).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

58. Европейский Суд полагает, что решение об определении места жительства в пользу отца являлось вмешательством в право заявительницы на уважение ее семейной жизни (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Антонюк против Российской Федерации", § 119, а также Постановление Европейского Суда по делу "G.B. против Литвы" (G.B. v. Lithuania) от 19 января 2016 г., жалоба N 36137/13, § 87).

59. Поскольку заявительница жаловалась на то, что суды Российской Федерации незаконно вышли за пределы требований Э. и определили место жительства в его пользу, хотя он об этом не просил, Европейский Суд отмечает, что в первую очередь органы власти государства-ответчика, особенно суды, должны толковать и применять внутригосударственное законодательство. "Закон" представляет собой действующие нормативные правовые акты в толковании компетентных судов. В то время как Европейский Суд осуществляет некоторые полномочия по проверке в этой сфере, поскольку несоблюдение внутригосударственного законодательства влечет нарушение требований статьи 8 Конвенции, объем его задачи подлежит ограничениям, присущим субсидиарному характеру Конвенции, и он не может оспаривать способ толкования и применения судами страны внутригосударственного законодательства, за исключением случаев явного несоблюдения или произвола (см. Постановление Европейского Суда по делу "Горанова-Караенева против Болгарии" (Goranova-Karaeneva v. Bulgaria) от 8 марта 2011 г., жалоба N 12739/05, § 46, Решение Европейского Суда по делу "Галович против Хорватии" (Galovic v. Croatia) от 5 марта 2013 г., жалоба N 54388/09, § 58, и Решение Европейского Суда по делу "Лаховский против Польши" (Lachowski v. Poland) от 6 мая 2014 г., жалоба N 9208/05, § 78). Европейский Суд не усматривает наличия ситуации явного несоблюдения или произвола в настоящем деле. Суды, рассматривавшие дело заявительницы, решили, что оно относится к категории дел, в которых им в соответствии с пунктом 3 статьи 196 Гражданского процессуального кодекса разрешалось выйти за пределы требований сторон. Он признает, что толкование применимого законодательства судами Российской Федерации в деле заявительницы не позволяет признать оспариваемое вмешательство незаконным с точки зрения Конвенции.

60. Сторонами также не оспаривалось, что вмешательство имело основу во внутригосударственном законодательстве и преследовало законную цель защиты прав других лиц, а именно И. и Э. Остается установить, было ли вмешательство "необходимо в демократическом обществе".

61. Прежде чем перейти к анализу мотивов, выдвинутых судами Российской Федерации, важно учесть, что пределы решения о месте жительства от 17 апреля 2014 г. были ограничены определением того, где должен проживать И. Оно не затрагивало правовую связь с заявительницей и не лишало ее родительских прав. Также существенное значение имеет то обстоятельство, что заявительница могла предъявить требование относительно права общения с ребенком.

62. Европейский Суд признает, что, вынося решение о мерах по уходу за детьми, власти и суды государств-ответчиков часто сталкиваются с крайне сложной задачей. Он не упускает из виду тот факт, что власти государства - участника Конвенции не имеют другого выбора, кроме вынесения решения об определении места жительства в пользу одного из двух разведенных родителей, поскольку применимое внутригосударственное законодательство не предусматривает возможность вынесения решения об определении совместного места жительства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Антонюк против Российской Федерации", § 121).

63. В задачу Европейского Суда не входит подмена собой национальных органов при разрешении вопроса об определении места жительства ребенка разведенных родителей. Однако в этой сфере проверка Европейского Суда не сводится к удостоверению того, осуществляли ли власти государства-ответчика свою дискрецию разумно, осторожно и добросовестно, он должен установить, были ли мотивы, выдвинутые внутригосударственными судами в разбирательстве о месте жительства ребенка, относимыми и достаточными (см. Решение Европейского Суда по делу "Груздева против Российской Федерации" (Gruzdeva v. Russia) от 8 июля 2014 г., жалоба N 13553/09, § 71). В частности, Европейский Суд должен убедиться в том, провели ли суды государства-ответчика, принимая такое решение, тщательное исследование всей семейной ситуации и целого ряда относимых факторов и произвели ли сбалансированную и разумную оценку соответствующих интересов каждого лица с постоянным стремлением к определению наилучшего решения для ребенка (см. прецедентную практику, процитированную выше, в § 54). Уклонение от достаточно тщательного рассмотрения составит нарушение требований статьи 8 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Антонюк против Российской Федерации", § 146). Напротив, если суды государства-ответчика рассмотрели данный вопрос тщательно и в соответствии с принципами, установленными в прецедентной практике Европейского Суда, последнему потребуются весьма убедительные причины для замены оценки судов Российской Федерации.

64. Принимая во внимание вышеизложенные принципы и свою прецедентную практику, Европейский Суд рассмотрит, осуществили ли органы власти Российской Федерации в настоящем деле углубленное рассмотрение всей семейной ситуации и всех относимых факторов.

65. Прежде всего Европейский Суд учитывает довод властей Российской Федерации о том, что решение об определении места жительства в пользу отца было основано на обычае чеченских мусульман, согласно которому в случае развода родителей ребенок должен воспитываться в семье отца (см. выше § 48). Однако он отмечает, что утверждение властей Российской Федерации не находит поддержки во внутригосударственных решениях и поэтому Европейский Суд не будет его учитывать при рассмотрении настоящего дела.

66. Суды Российской Федерации решили, что заявительница не имеет достаточного времени для занятий с сыном, поскольку она является работающей одинокой матерью, имеющей еще одного ребенка от предыдущего брака. Суды, в частности, подчеркнули, что по причине занятости на работе заявительница определила И. в детский сад, несмотря на его состояние здоровья (см. выше § 17). Европейский Суд отмечает, что суды Российской Федерации не ссылались на какие-либо медицинские или иные экспертные данные, доказывающие, что состояние здоровья И. препятствовало ему в посещении детского сада. В связи с этим он не убежден в том, что суды Российской Федерации убедительно доказали, что посещение И. детского сада может иметь для него "необратимое воздействие". Отсюда следует, что суды Российской Федерации обосновали неспособность заявительницы создать надлежащие условия для воспитания и развития И. лишь тем фактом, что она являлась работающей одинокой матерью двоих детей.

67. Европейский Суд дополнительно учитывает, что суды Российской Федерации отклонили факторы, относившиеся к жилищным и финансовым условиям, как не имеющие решающего значения. Они не рассмотрели любые иные факторы, которые могли иметь значение при установлении наилучших интересов ребенка (см. перечень возможных относимых факторов, предусмотренных в СК РФ, выше, в § 32, и определенных в прецедентной практике Европейского Суда выше, в § 54). Не запрашивались экспертные или иные специальные оценки для определения возможностей каждого из родителей по воспитанию ребенка и привязанности ребенка к каждому из них. Суды Российской Федерации не оценили тот факт, что Э. был судим, хотя на слушании заявительница представила документы, подтверждающие этот факт. Они также не учли длительность проживания И. с каждым из родителей и то, сформировал ли он стабильную и привычную среду с участием одного из них. Они также не оценили потенциальное воздействие на И. разлучение с его сводной сестрой, с которой он проживал с рождения. Наконец, суды Российской Федерации не рассмотрели сколько-нибудь подробно жалобу заявительницы относительно того, что Э. препятствовал ей в общении с сыном, ограничив свою оценку указанием на то, что Э. отрицал это утверждение.

68. Доказательная база решений судов Российской Федерации включала, помимо объяснений родителей и документов, относящихся к их доходу, жилищным условиям и характеристикам от работодателей и соседей, заключение органа опеки от 15 апреля 2014 г. (см. выше § 14) и устные объяснения сотрудника органов опеки, который просто повторил выводы, содержащиеся в этом заключении (см. выше § 16). В значительной степени основав свои решения на этом заключении, суды Российской Федерации уклонились от его оценки и просто поддержали его выводы. Они не предприняли значимых попыток проверить, было ли заключение подготовлено после тщательного рассмотрения всей семейной ситуации и всех соответствующих факторов, включая встречи со всеми заинтересованными сторонами, такими как заявительница и И. Позднее выяснилось, что заключение было основано на неверной и неполной информации и особенно на информации, представленной лично Э., которая не была проверена (см. выше § 21).

69. Исходя из информации, рассмотренной выше, Европейский Суд заключает, что рассмотрение дела судами Российской Федерации не было достаточно тщательным. Отсюда следует, что процесс принятия решений был ненадлежащим и поэтому не позволял установить наилучшие интересы ребенка. Европейский Суд, соответственно, считает, что органы власти Российской Федерации не привели относимые и достаточные мотивы своего решения об определении места жительства в пользу отца ребенка. Несмотря на пределы усмотрения органов власти государства-ответчика, вмешательство, таким образом, не было пропорциональным преследуемой законной цели.

70. Следовательно, имело место нарушение статьи 8 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

71. Заявительница жаловалась на нарушение требований статьи 13 Конвенции, которая гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в... Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

72. Заявительница утверждала, что она не располагала эффективными средствами правовой защиты для защиты своей семейной жизни. Решения судов Российской Федерации были основаны на неверных и неполных сведениях, представленных органами опеки г. Грозного. Даже после установления неправильности сведений она не имела возможности обратиться за пересмотром дела в вышестоящий суд.

73. Власти Российской Федерации полагали, что заявительница имела эффективное средство правовой защиты в отношении ее жалоб в отношении статьи 8 Конвенции. В частности, она могла подать кассационную жалобу на решение об определении места жительства в Верховный Суд Российской Федерации.

74. Европейский Суд напоминает, что статья 13 Конвенции требует предоставления законодательством государства-ответчика средства правовой защиты только в отношении тех жалоб, которые могут рассматриваться как "доказуемые" с точки зрения Конвенции. Данное средство правовой защиты должно позволять компетентному внутригосударственному органу рассматривать по существу жалобы на нарушение Конвенции и предоставления соответствующего возмещения (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хасан и Чауш против Болгарии" (Hasan and Chaush v. Bulgaria), жалоба N 30985/96, § 96, ECHR 2000-XI). Эффективность средства правовой защиты по смыслу статьи 13 Конвенции не зависит от определенности благоприятного исхода для заявителя (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudia v. Poland), жалоба N 30210/96, § 157, ECHR 2000-XI).

75. Сторонами не оспаривалось, что заявительница выдвинула доказуемое требование в соответствии со статьей 8 Конвенции в значении прецедентной практики Европейского Суда и потому имела право на средство правовой защиты, удовлетворяющее требованиям статьи 13 Конвенции.

76. Европейский Суд учитывает, что заявительница могла использовать средство правовой защиты, предусмотренное внутригосударственным законодательством: она предъявила в суд иск об определении места жительства ее сына в ее пользу. Она представила свои доводы и судебные органы в трех инстанциях рассмотрели их. Не оспаривается сторонами, что суды имели полномочия для вынесения решения об определении места жительства, которого она требовала. Тот факт, что ее жалоба была отклонена, не свидетельствует сам по себе на то, что данное средство правовой защиты было неэффективным. Кроме того, когда выяснилось, что заключение органа опеки было неверным и неполным, заявительница могла обратиться в суд о пересмотре дела по вновь открывшимся обстоятельствам (см. выше § 46). Заявительница не объяснила, почему она не воспользовалась этой процедурой.

77. С учетом вышеизложенного Европейский Суд заключает, что данная жалоба является явно необоснованной и должна быть отклонена в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

IV. Применение статьи 41 Конвенции

78. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

79. Заявительница требовала выплатить ей 26 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

80. Власти Российской Федерации считали ее требование чрезмерным.

81. Европейский Суд присуждает заявительнице 12 500 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму.

B. Судебные расходы и издержки

82. Заявительница также требовала выплатить ей 2 989 евро 46 центов в качестве компенсации транспортных расходов, понесенных при разбирательстве ее дела на внутригосударственном уровне. Несколько раз она выезжала из г. Москвы, где проживала, в г. Грозный, где рассматривалось дело. Она предоставила копии билетов. Она также требовала выплаты 3 156 евро 50 центов в качестве компенсации юридических издержек, понесенных в Европейском Суде. Она предоставила соглашение о юридической помощи, в соответствии с которым она в случае "выигрыша" дела и присуждения компенсации Европейским Судом выплатит своим адвокатам 150 евро за час работы. Она также предоставила ведомости затрат времени адвокатов и соответствующие счета. Наконец, заявительница требовала выплаты 89 евро 50 центов в качестве компенсации почтовых расходов.

83. Власти Российской Федерации утверждали, что требование заявительницы о возмещении транспортных расходов не имело отношения к разбирательству дела в Европейском Суде и в любом случае заявительница не предоставила соответствующие билеты. Почтовые расходы были чрезмерными, поскольку заявительница могла выбрать более дешевый вид почтовой службы. Наконец, власти Российской Федерации указали, что условные соглашения о гонорарах не имеют силы в соответствии с законодательством Российской Федерации.

84. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле, принимая во внимание предоставленные ему документы и вышеуказанные критерии, Европейский Суд считает разумным присудить заявительнице 2 500 евро в качестве возмещения судебных расходов и издержек по всем основаниям, а также любой налог, обязанность которого может быть возложена на заявительницу в связи с указанной суммой.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

85. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Европейский Суд единогласно:

1) объявил жалобу в отношении решения об определении местожительства сына заявительницы в пользу его отца приемлемой для рассмотрения по существу, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции;

3) постановил, что:

(a) власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявительнице следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты:

(i) 12 500 (двенадцать тысяч пятьсот) евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму;

(ii) 2 500 (две тысячи пятьсот) евро, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявительницу в связи с указанной суммой, в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

4) отклонил оставшуюся часть требований заявительницы о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 10 апреля 2018 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Фатош Арачи Заместитель Секретаря Секции Суда

Хелена Ядерблом Председатель Палаты Суда