Постановление Европейского Суда по правам человека от 16 октября 2018 г. Дело "Барканов (Barkanov) против Российской Федерации" (Жалоба N 45825/11) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Барканов (Barkanov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 45825/11)

Постановление Суда

Страсбург, 16 октября 2018 г.

По делу "Барканов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Винсента А. де Гаэтано, Председателя Палаты Суда,

Бранко Лубарды,

Дмитрия Дедова,

Пере Пастора Вилановы,

Алёны Полачковой,

Георгия А. Сергидеса,

Жольены Шуккинг, судей,

а также при участии Фатош Арачи, заместителя Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 25 сентября 2018 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 45825/11, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Виталием Дмитриевичем Баркановым (далее - заявитель) 22 июня 2011 г.

2. Власти Российской Федерации первоначально были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным, далее начальником Аппарата Уполномоченного Российской Федерации при Европейском Суде М.А. Федоровым, затем действующим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека М.Л. Гальпериным.

3. Заявитель жаловался на то, что ограничения в пользовании вертолетом, наложенные властями, а также невозможность оспорить эти ограничения и получить компенсацию вреда, причиненного, по словам заявителя, в связи с этими обстоятельствами, нарушали статью 1 Протокола N 1 к Конвенции и статью 13 Конвенции.

4. 6 марта 2017 г. жалобы, касающиеся защиты собственности и права на эффективное средство правовой защиты, были коммуницированы властям государства-ответчика, а остальные жалобы были объявлены неприемлемыми для рассмотрения по существу в соответствии с пунктом 3 правила 54 Регламента Европейского Суда.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1947 году и проживает в г. Ставрополе.

6. В 2004 году он купил старый вертолет. Отремонтировав его, заявитель зарегистрировал вертолет на свое имя и поставил его в ангар, принадлежавший сельскохозяйственному кооперативу в Ставропольском крае.

7. Вертолет был разобран. У него отсутствовали некоторые детали, в том числе мотор, а другие были подготовлены к перевозке в ремонтную мастерскую.

A. Меры, принятые в отношении заявителя и его вертолета

8. Федеральная служба безопасности (далее - ФСБ), подозревая заявителя в мошенническом присвоении и продаже вертолетов, решила провести оперативно-розыскные мероприятия в отношении заявителя.

9. 10 апреля 2008 г. два сотрудника ФСБ осмотрели ангар кооператива в присутствии заявителя и составили акт обследования со ссылками на статьи 6, 7 и 15 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности"* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Федеральный закон от 12 августа 1995 г. N 144-ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности" (примеч. редактора).) (далее - Закон об ОРД, см. ниже раздел "Соответствующее законодательство Российской Федерации"). Согласно данному акту, вертолет был разобран, хвостовой винт и крылья главного винта находились в том же ангаре.

10. Сотрудники опечатали вход в ангар, а также, по словам заявителя, сам вертолет. Они передали имущество на ответственное хранение С., сотруднику кооператива. Последний подписал обязательство обеспечивать сохранность вертолета.

11. Помимо этого, сотрудники изъяли оригиналы сертификата о летной годности, действительного до 11 февраля 2008 г., и свидетельства о регистрации, а также копии других документов, связанных с вертолетом.

12. 25 апреля 2008 г. по требованию работников кооператива один из сотрудников ФСБ снял пломбы с ангара и получил от К., другого работника кооператива, документ, согласно которому К. принял на себя личную ответственность за обеспечение сохранности вертолета заявителя.

13. В 2008 году дело оперативного учета было передано в Министерство внутренних дел для того, чтобы следователь министерства принял решение о том, будет ли возбуждено уголовное дело против заявителя (см. ниже § 25).

14. Следователь пять раз (6 июля и 21 октября 2009 г., 19 февраля и 10 июня 2010 г., 2 марта 2011 г.) выносил постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении заявителя по обвинению в мошенничестве и злоупотреблении доверием в связи с отсутствием события преступления.

B. Уголовное дело по обвинению в краже деталей вертолета

15. 11 мая 2010 г. следователь прибыл для осмотра в ангар и установил, что некоторые детали вертолета исчезли, в частности хвостовой винт и крылья основного винта. С. и К. объяснили, что, несмотря на подписанные ими обязательства, фактически никто не следил за вертолетом.

16. Заявитель обратился с заявлением о краже двух моторов, хвостового винта и крыльев основного винта, общая стоимость которых составляла, по его утверждениям, 45 000 рублей (что в период, относившийся к обстоятельствам дела, соответствовало около 1 200 евро).

17. 17 августа 2010 г. было возбуждено уголовное дело по факту кражи деталей вертолета. 21 февраля 2011 г. предварительное расследование было приостановлено на основании того, что лица, виновные в краже, не были установлены. 31 августа 2016 г. уголовное дело было прекращено в связи с истечением срока привлечения к уголовной ответственности.

18. 30 мая 2017 г. дело было вновь открыто. 31 мая 2017 г. сотрудники полиции осмотрели ангар и сделали фото вертолета и оставшихся деталей. В тот же день следователь вынес постановление о том, что вещественные доказательства, а именно вертолет и его детали, должны были быть возвращены заявителю. 1 июня 2017 г. заявитель был уведомлен о данном постановлении.

19. 30 июня 2017 г. расследование по уголовному делу было снова приостановлено на том же основании, что и раньше, но 16 октября 2017 г. было вновь возобновлено.

C. Жалобы, поданные заявителем во внесудебном порядке

1. Попытка возбуждения уголовного дела в отношении сотрудников ФСБ

20. В дату, не указанную в материалах дела, заявитель обратился с заявлением о возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников ФСБ по факту злоупотребления ими должностными полномочиями и явного нарушения законодательства и прав граждан.

21. В письме от 28 июня 2008 г., адресованном заявителю, начальник Управления ФСБ по Ставропольскому краю указал, что сотрудники ФСБ действовали в соответствии с законом и что для обеспечения сохранности материальных ценностей, обнаруженных в ходе осмотра 10 апреля 2008 г., они опечатали их и передали сельскохозяйственному кооперативу на ответственное хранение.

22. 29 сентября 2008 г. Следственный комитет* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Следственный комитет при прокуратуре Российской Федерации по Ставропольскому краю (примеч. редактора).) отказал в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников* (* Так в тексте. По-видимому, имеются в виду сотрудники ФСБ (примеч. редактора).) на основании того, что "осмотр ангара... наложение пломб [на ангар] и изъятие документов производились... в соответствии с требованиями Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности"". Заявитель не обращался с жалобой на данное постановление.

2. Заявления о возврате имущества

23. В дату, не указанную в материалах дела, заявитель обратился к прокурору края с заявлением о возврате вертолета и изъятых документов. 9 августа 2010 г. в прокуратуре края ему предложили направить данное заявление в Министерство внутренних дел, учитывая решение следователя данного министерства от 10 июня 2010 г. об отказе в возбуждении уголовного дела (см. выше § 14).

24. 27 августа 2010 г. в Министерстве внутренних дел заявителю ответили, что в рамках процедуры, предусмотренной статьей 144 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ), сотрудники данного министерства не изымали и не арестовывали вертолет и документы, поскольку данные меры не могли быть приняты до возбуждения в отношении заявителя уголовного дела.

25. Тогда заявитель обратился в ФСБ с новым заявлением о возврате своего имущества. 24 сентября 2010 г. заместитель начальника Управления ФСБ по Ставропольскому краю ответил, что результаты оперативно-розыскной деятельности и документы, касавшиеся вертолета, были переданы в Министерство внутренних дел с тем, чтобы последнее приняло решение о том, следует ли возбуждать уголовное дело в отношении заявителя, и что сотрудники ФСБ не изымали и не арестовывали вертолет.

26. 31 мая 2017 г. Министерство внутренних дел предложило заявителю забрать документы, относившиеся к вертолету и содержавшиеся в материалах доследственной проверки.

D. Жалобы, поданные заявителем в судебном порядке

1. Жалоба на ФСБ и ее сотрудников

27. 3 декабря 2008 г. заявитель обратился в Ленинский районный суд г. Ставрополя (далее - районный суд) с жалобой на сотрудников ФСБ и Управление ФСБ по Ставропольскому краю. Он требовал признать незаконными опечатывание вертолета и изъятие документов, связанных с последним.

28. 6 февраля 2009 г. районный суд оставил жалобу заявителя без удовлетворения. 1 апреля 2009 г. Ставропольский краевой суд (далее - краевой суд), рассматривая дело в кассационной инстанции, отменил данное решение на основании того, что районный суд не привел оснований для своих выводов, и направил дело на новое рассмотрение в тот же суд.

29. 30 июня 2009 г. районный суд снова оставил без удовлетворения жалобу заявителя. С одной стороны, он ссылался на не оспоренное заявителем постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников ФСБ (см. выше § 22). С другой стороны, районный суд полагал, что невозможность возврата документов заявителю и отмены ограничений по использованию вертолета были оправданы проведением доследственной проверки, которая еще не была завершена, по подозрению заявителя в совершении преступления. 2 сентября 2009 г. областной суд вновь отменил решение суда первой инстанции и направил дело на повторное рассмотрение.

30. 21 октября 2009 г. районный суд в третий раз отклонил жалобу заявителя по тем же основаниям, что и раньше. 18 ноября 2009 г. областной суд рассмотрел дело в кассационной инстанции и оставил это решение в силе. По мнению областного суда, было установлено, что опечатан был только ангар.

2. Гражданский иск о возмещении ущерба

31. 21 октября 2010 г. заявитель обратился в районный суд с иском к Управлению ФСБ по Ставропольскому краю. Он требовал возврата своего вертолета и возмещения ущерба, который, по его мнению, был ему причинен в связи с продолжающейся невозможностью использовать вертолет и с хищением запчастей к нему.

32. 16 декабря 2010 г. районный суд отказал заявителю в иске. Районный суд сослался, в частности, на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников ФСБ, на решение от 21 октября 2009 г. и на кассационное определение от 18 ноября 2009 г. (см. выше §§ 22 и 30). Помимо этого, так же как он это сделал при рассмотрении жалобы на ФСБ и ее сотрудников (см. выше §§ 29-30), районный суд пришел к выводу, что изъятые документы не могли быть возвращены заявителю и что ограничения по использованию вертолета не могли быть отменены до завершения доследственной проверки, по итогам которой против заявителя могло быть возбуждено уголовное дело. Наконец, районный суд отклонил требование о компенсации морального вреда на основании того, что действия ответчика или его сотрудников не были признаны незаконными.

33. 15 марта 2011 г. краевой суд оставил без удовлетворения кассационную жалобу заявителя. Краевой суд согласился с выводами суда первой инстанции и добавил, что с момента снятия пломб на ангаре в 2008 году и до обнаружения пропажи некоторых деталей вертолета в 2010 году заявитель мог беспрепятственно осуществлять свое право собственности в отношении вертолета. Краевой суд также решил, что заявитель не доказал наличие ущерба, которое повлекло за собой вмешательство со стороны сотрудников ФСБ в его право собственности.

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации

A. Федеральный закон "Об оперативно-розыскной деятельности"

34. Согласно статье 5 Федерального закона от 12 августа 1995 г. N 144-ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности" органы (должностные лица), осуществляющие оперативно-розыскную деятельность, при проведении оперативно-розыскных мероприятий должны обеспечивать соблюдение прав человека. В статье 6 Закона об ОРД содержится исчерпывающий перечень оперативно-розыскных мероприятий, которые могут проводиться без возбуждения уголовного дела. В него включено, в частности, обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств.

35. В статье 7 Закона об ОРД перечислены основания для проведения оперативно-розыскных мероприятий, в частности наличие возбужденного уголовного дела (пункт 1) или ставшие известными органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, сведения о возможном совершении преступления (пункт 2).

36. Статья 15 Закона об ОРД разрешает органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, производить изъятие предметов. С 2009 года данная статья также разрешает изъятие документов и предусматривает составление протокола изъятия в соответствии с положениями УПК РФ и вручение заверенных копий данных документов лицам, у которых изымаются документы.

37. Опечатывание не предусмотрено Законом об ОРД.

B. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации

38. Согласно статье 144 УПК РФ следователь обязан проверить поступившее сообщение о любом совершенном или готовящемся преступлении и принять по нему решение о возбуждении уголовного дела или об отказе в возбуждении уголовного дела в срок не позднее трех суток со дня поступления указанного сообщения. В исключительных случаях данный срок может быть продлен до 30 дней.

39. В рамках проверки сообщения о преступлении статья 144 УПК РФ предоставляет следователю некоторые полномочия. В частности, следователю предоставлено право производить документальные проверки. В редакции, действовавшей с 2010 года, данная статья позволяла следователю также требовать исследований документов и предметов и, в редакции, действовавшей с 2013 года, изымать данные документы и предметы.

40. Соответствующие положения статьи 115 УПК РФ, касающейся изъятия предметов, изложены в Постановлении Европейского Суда по делу "ООО "Уния" и Белькур Трэйдинг Компани против Российской Федерации" (Uniya OOO and Belcourt Trading Company v. Russia) от 19 июня 2014 г., жалобы NN 4437/03 и 13290/03* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 8 (примеч. редактора).), § 242.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 1 Протокола N 1 К Конвенции

41. Заявитель жаловался на то, что с момента, когда его вертолет был опечатан, передан третьим лицам на хранение, а относившиеся к нему документы были изъяты, он более не мог пользоваться вертолетом. Он также жаловался на кражу некоторых деталей вертолета. Заявитель считал, что было нарушено его право на защиту собственности, гарантированное статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции, которая в соответствующих частях гласит следующее:

"Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права Государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами...".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

42. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не только не оспорил в суде ответ, полученный им 27 августа 2010 г. от Министерства внутренних дел, относительно его требования о возврате (см. выше § 24), но и не требовал возврата его вертолета и соответствующих документов после вынесения 2 марта 2011 г. последнего постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении него. Таким образом, можно предположить, что власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не исчерпал внутригосударственные средства правовой защиты.

43. Заявитель в ответ указал, что он много раз подавал различные жалобы с целью получить назад свое имущество, но безрезультатно.

44. Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не уточнили, каким образом заявитель должен был, по их мнению, оспорить ответ Министерства внутренних дел. Если предположить, что власти Российской Федерации подразумевали, что заявитель должен был обратиться с иском к Министерству внутренних дел, Европейский Суд замечает, что в рамках рассмотрения жалобы заявителя на ФСБ и ее сотрудников суды Российской Федерации также разрешили вопрос о правомерности ограничений использования вертолета, установленных сотрудниками Министерства внутренних дел (см. выше §§ 29 и 32). Напоминая, что согласно прецедентной практике Европейского Суда, если использовано одно средство правовой защиты, то не требуется прибегать к иному средству, имеющему практически ту же цель (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Ткаченко против Российской Федерации" (Tkachenko v. Russia) от 20 марта 2018 г., жалоба N 28046/05* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2059. N 10 (примеч. редактора).), § 35, с дальнейшими ссылками), Европейский Суд считает, что заявитель не был обязан отдельно подавать жалобу против Министерства внутренних дел и его сотрудников.

45. Что касается отсутствия попыток заявителя добиться отмены ограничений по использованию его имущества после последнего постановления об отказе в возбуждении уголовного дела против него, Европейский Суд отмечает, что 15 марта 2011 г., то есть после вынесения последнего постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, краевой суд оставил без удовлетворения апелляционную жалобу заявителя, оставив в силе решение об отказе заявителю в иске о компенсации. При данных обстоятельствах Европейский Суд полагает, что было бы чрезмерным требовать от заявителя осуществления новых действий с той же целью отмены ограничений по пользованию своим имуществом.

Таким образом, Европейский Суд отклоняет возражение властей Российской Федерации, касающееся неисчерпания внутригосударственных средств правовой защиты.

46. Установив, что жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции и не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям, Европейский Суд объявляет ее приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(a) Власти Российской Федерации

47. Власти Российской Федерации утверждали, что сотрудники ФСБ действовали на основании статей 5-7 Закона об ОРД, что проверка преследовала правомерную цель борьбы с преступлениями и что она не являлась вмешательством в право заявителя на уважение его имущества. Власти Российской Федерации указывали, что вертолет не был перемещен из ангара, не был опечатан и что заявителю не запрещалось им пользоваться. Таким образом, по мнению властей Российской Федерации, не имело места какое-либо вмешательство в право заявителя на уважение собственности.

48. По утверждениям властей Российской Федерации, в момент осмотра ангара в 2008 году вертолет уже был непригоден к полетам, а после осмотра ничто не препятствовало заявителю его отремонтировать и пользоваться им.

49. Наконец, власти Российской Федерации отмечали, что в июне 2017 года заявитель, действуя недобросовестно, отказался получить документы, относившиеся к вертолету.

(b) Заявитель

50. Заявитель указал, в частности, что вертолет был и оставался опечатан и что даже после снятия пломб с ангара сотрудниками ФСБ С. и К. было запрещено передавать вертолет заявителю. По мнению заявителя, речь шла о "фактическом изъятии", то есть о мере, предусмотренной статьей 115 УПК РФ.

51. Заявитель полагал, что ограничения его права собственности на вертолет, которые были наложены без судебного разрешения, нарушали пункт 2 статьи 7 Закона об ОРД и не соответствовали условию "правомерности", предусмотренному статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции. Заявитель считал, что действия сотрудников ФСБ представляли собой явное нарушение закона и конституционных прав граждан и, следовательно, являлись уголовно наказуемым деянием.

52. Заявитель утверждал, что в тот момент, когда сотрудники ФСБ осмотрели вертолет, последний был пригоден к полетам и что в настоящее время от него остались только обломки. Он считал, что хищение его имущества было прямым следствием вмешательства властей. Он также обвинял власти Российской Федерации в том, что они не провели эффективного расследования по факту кражи деталей вертолета. По мнению заявителя, государственные органы власти хорошо знали, где находились украденные детали, но не предприняли каких-либо мер для того, что вернуть их заявителю. Заявитель настаивал на том, что возобновление в 2017 году расследования по факту кражи было чисто формальным и свидетельствовало о недобросовестности властей.

53. Заявитель отмечал, что не проводились какие-либо розыскные мероприятия в отношении документов, касавшихся вертолета, хотя необходимость их удержания органами власти, по мнению заявителя, отсутствовала. Он отрицал, что отказывался от получения документов.

54. В отношении иска о возмещении вреда, который, по его мнению, был ему причинен, заявитель обвинял суды в том, что они ссылались на материалы доследственной проверки в части подозрения заявителя в совершении преступления в то время, когда уже было принято окончательное постановление об отказе в возбуждении уголовного дела против заявителя.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Наличие "имущества" и вмешательства, применимое правило

55. Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле стороны не оспаривали тот факт, что спорный вертолет являлся "имуществом" заявителя по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

56. Тем не менее Европейский Суд подчеркивает, что стороны не согласны относительно вопроса о наличии вмешательства в права заявителя на уважение его имущества. В то время, как заявитель утверждал, что его вертолет был опечатан и фактически изъят, власти Российской Федерации указывали на то, что не было допущено какого-либо вмешательства.

57. Европейский Суд подчеркивает, что, за исключением письма от 28 июня 2008 г., составленного начальником Управления ФСБ по Ставропольскому краю (см. выше § 21), в деле отсутствуют доказательства того, что вертолет был опечатан или изъят. Однако Европейский Суд отмечает, что после осмотра сотрудниками государственных органов ангара, в котором находился вертолет, данный ангар был опечатан, хранение вертолета было поручено работникам сельскохозяйственного кооператива, даже после снятия пломб с ангара, и документы, связанные с вертолетом, в том числе свидетельство о его государственной регистрации, остались у властей. Европейский Суд полагает, что в условиях отсутствия свидетельства о государственной регистрации вертолета заявитель не мог свободно пользоваться или распоряжаться им. Он отмечает также, что суды Российской Федерации несколько раз подтверждали наличие продолжающихся ограничений по пользованию вертолетом (см. выше §§ 29-30, 32-33).

С учетом вышеприведенного следует, что власти Российской Федерации допустили вмешательство в право заявителя на уважение его имущества.

58. Что касается формы вмешательства, Европейский Суд напоминает, что меры, принятые в отношении имущества для целей уголовного процесса, рассматриваются как контроль за использованием собственности по смыслу второго параграфа статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Лашихина против Российской Федерации" (Lashikhina v. Russia) от 10 октября 2017 г., жалоба N 38783/07* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2019. N 3 (примеч. редактора).), § 58, с дальнейшими ссылками).

(b) Обоснованность вмешательства в права заявителя

59. Европейский Суд должен установить, являлось ли вмешательство обоснованным с точки зрения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Чтобы быть совместимой с требованиями данной статьи, спорная мера должна отвечать трем условиям: она должна быть принята "на условиях, предусмотренных законом", "в интересах общества" и с соблюдением равновесия между правами собственника и интересами общества.

60. Европейский Суд напоминает, что статья 1 Протокола N 1 к Конвенции требует прежде всего и в особенности, чтобы вмешательство властей в осуществление права на уважение имущества было законным: вторая фраза первого абзаца данной статьи разрешает лишение собственности только "на условиях, предусмотренных законом", во втором абзаце за государствами признается право контролировать использование собственности при обеспечении исполнения "законов". Помимо этого верховенство права, один из основополагающих принципов демократического общества, присущ всем статьям Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Сюд Фонди С.р.л." другие против Италии" (Sud Fondi S.r.l. and Others v. Italy) от 20 января 2009 г., жалоба N 75909/01, § 136, с дальнейшими ссылками). Условие "законности" предполагает, что спорная мера должна отвечать требованиям внутригосударственного законодательства и не должна являться произвольной (см. Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Ист Вэст Альянс Лимитед" против Украины" (East West Alliance Limited v. Ukraine) от 23 января 2014 г., жалоба N 19336/04, § 167, с дальнейшими ссылками).

61. В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что опечатывание ангара, которое было произведено в рамках оперативно-розыскной деятельности, не было предусмотрено в каком-либо положении законодательства Российской Федерации и, таким образом, было лишено законных оснований. Европейский Суд тем не менее отмечает, что действие данной меры прекратилось 25 апреля 2008 г., хотя заявитель и не был официально уведомлен об этом.

62. Европейский Суд указывает также, что сотрудники государственных органов власти передали вертолет заявителя на хранение третьим лицам, причем без ограничения срока хранения и в том числе после снятия пломб с ангара. Европейский Суд отмечает, что данная мера не была предусмотрена каким-либо положением законодательства Российской Федерации и, таким образом, также была лишена законных оснований.

63. Далее Европейский Суд подчеркивает, что государственные органы власти изъяли и удерживали документы, относившиеся к вертолету, в течение нескольких лет без возбуждения уголовного дела. Если Европейский Суд допустит, что изъятие документов могло иметь место на основании статьи 15 Закона об ОРД (см. выше § 36), предположив, что данные документы могли считаться "предметами", то продолжительное удержание документов не имело каких-либо законных оснований, поскольку не было предусмотрено каким-либо положением Закона об ОРД или УПК РФ.

64. В заключение Европейский Суд отмечает, что суды Российской Федерации оправдывали "контроль за использованием" вертолета проведением доследственной проверки в соответствии со статьей 144 УПК РФ. Однако данная статья не предусматривала применения такой меры (см. выше §§ 24 и 39). Из этого следует, что ограничения пользования не были установлены на основании какого-либо законодательного положения.

65. Данные доводы являются достаточными для того, чтобы Европейский Суд мог прийти к выводу о том, что вмешательство не было основано на условиях, предусмотренных законом, по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Ввиду данного вывода отсутствует необходимость проверять, были ли соблюдены другие требования данной статьи.

Следовательно, в настоящем деле было допущено нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

66. Заявитель жаловался на то, что он не располагал эффективным средством правовой защиты, чтобы вернуть свое имущество. Он ссылался на статью 13 Конвенции, которая гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

67. Власти Российской Федерации не согласились с этим доводом. Они считали, что заявитель имел в своем распоряжении несколько средств правовой защиты, которыми он воспользовался, и что суды вынесли решения по жалобам заявителя после тщательного изучения всех соответствующих обстоятельств дела.

68. Европейский Суд отмечает, что данная жалоба связана с рассмотренной выше. Европейский Суд полагает, что он рассмотрел основной правовой вопрос, затронутый в настоящей жалобе, и что жалоба в соответствии со статьей 13 Конвенции охватывается констатацией нарушения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (см. выше § 65). В связи с этим он полагает, что отсутствует необходимость отдельно рассматривать вопрос о нарушении статьи 13 Конвенции (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Джинич против Хорватии" (Dzinic v. Croatia) от 17 мая 2016 г., жалоба N 38359/13, § 82).

III. Применение статьи 41 Конвенции

69. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

1. Доводы сторон

70. Заявитель просил выплатить ему 21 976 730 рублей (около 319 940 евро на дату представлений замечаний по делу) в качестве возмещения причиненного ему материального ущерба. Данная сумма включала следующие суммы: 9 789 730 рублей - стоимость перевозки вертолета в ремонтные мастерские в города Москву и Екатеринбург, полной покраски и ремонта всех основных деталей (в том числе двух моторов и фюзеляжа) и 12 192 000 рублей - упущенная выгода в связи с невозможностью коммерческого использования воздушного судна. В подтверждение своих требований заявитель предоставил несколько смет на ремонтные работы, а также документ под названием "Бизнес-план".

71. Заявитель требовал выплаты 100 000 евро в качестве компенсации морального вреда, причиненного ему в результате страданий, вызванных предполагаемыми нарушениями статей 6, 8, 13 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1.

72. Власти Российской Федерации отмечали в отношении материального ущерба, что в момент осмотра ангара сотрудниками ФСБ вертолет уже не был пригоден для полетов без проведения его дополнительного ремонта. Таким образом, по их мнению, заявитель не мог использовать вертолет и извлекать из его использования какую-либо выгоду. Кроме того, власти Российской Федерации полагали, что работы по покраске вертолета и ремонту фюзеляжа не имели какой-либо связи с предметом настоящего дела. Власти Российской Федерации призвали Европейский Суд оставить требование заявителя о возмещения материального ущерба без удовлетворения.

73. Власти Российской Федерации считали, что суммы, требуемые заявителем в качестве компенсации морального вреда, являются чрезмерными и не связаны с предполагаемыми нарушениями Конвенции. Они полагали, что признание факта нарушения само по себе будет являться надлежащей формой справедливой компенсации в отношении морального вреда.

2. Мнение Европейского Суда

74. Европейский Суд напоминает, что в соответствии с принципами, выработанными в его устоявшейся прецедентной практике, форма и размер справедливой компенсации различаются в зависимости от обстоятельств конкретного дела и непосредственно связаны с характером установленного нарушения Конвенции (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лашихина против Российской Федерации", § 68). В настоящем деле констатация нарушения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции следует из не основанных на законе и продолжающихся ограничений пользования заявителя имуществом.

75. Что касается материального ущерба, Европейский Суд полагает, что при подсчете суммы возмещения необходимо учитывать следующие обстоятельства. В момент приобретения заявителем в 2004 году вертолет был старым, и в момент осмотра ангара властями в 2008 году он не был пригоден для полетов: сертификат о летной годности был просрочен, а некоторые его детали, в том числе моторы, отсутствовали. Вертолет подлежал перевозке в ремонтную мастерскую за счет заявителя. Между датой, когда ангар был опечатан в 2008 году, и датой, когда власти разрешили заявителю забрать вертолет и относившиеся к нему документы в 2017 году, имущество обесценилось и, кроме того, некоторые детали пропали (хвостовой винт и крылья основного винта).

Учитывая данные обстоятельства, Европейский Суд считает, что заявитель не вправе требовать компенсации стоимости ремонта, покраски и перевозки вертолета. Европейский Суд отклоняет данное требование заявителя как не имеющее связи с установленным нарушением. Он полагает, что заявителю следует присудить только суммы, соответствующие разнице в стоимости вертолета в 2008 и в 2017 годах, а также стоимости пропавших деталей.

76. Что касается предполагаемой упущенной выгоды, Европейский Суд не может согласиться с расчетом заявителя. С одной стороны, в период вмешательства властей вертолет было необходимо отремонтировать и заявитель не мог его использовать. С другой стороны, "Бизнес-план", представленный заявителем, не содержит каких-либо обоснований требуемых им сумм и, по всей видимости, основан на предположениях. В связи с этим Европейский Суд отклоняет требования заявителя и в этой части.

77. Наконец, что касается требования компенсации морального вреда, то, принимая во внимание обстоятельства дела и констатацию нарушения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, Европейский Суд полагает, что заявитель, очевидно, испытал страдания, разочарование и чувство несправедливости, поэтому присуждение ему определенной суммы в качестве компенсации морального вреда будет обоснованным. Европейский Суд, однако, отмечает, что требуемая заявителем сумма относится также к предполагаемому нарушению статей 6, 8 и 13 Конвенции, нарушения которых установлено не было.

78. Принимая во внимание все имеющиеся в его распоряжении материалы, а также исходя из принципа справедливости в соответствии со статьей 41 Конвенции, Европейский Суд присуждает заявителю единовременную выплату в размере 6 500 евро в качестве компенсации материального ущерба и морального вреда.

B. Судебные расходы и издержки

79. Заявитель не представил требований о компенсации судебных издержек и расходов. Следовательно, Европейский Суд полагает, что отсутствуют какие-либо основания для присуждения ему каких-либо сумм по данному основанию.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

80. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции;

3) постановил, что отсутствует необходимость отдельно рассматривать жалобу на нарушение статьи 13 Конвенции;

4) постановил, что:

(a) власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 6 500 (шесть тысяч пятьсот) евро, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты, в качестве компенсации материального ущерба и морального вреда;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

5) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Совершено на французском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 16 октября 2018 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Фатош Арачи Заместитель Секретаря Секции Суда

Винсент А. де Гаэтано Председатель Палаты Суда