Постановление Европейского Суда по правам человека от 10 апреля 2018 г. Дело "Леонов (Leonov) против Российской Федерации" (Жалоба N 77180/11) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Леонов (Leonov)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 77180/11)

Постановление Суда

Страсбург, 10 апреля 2018 г.

По делу "Леонов против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Хелены Ядерблом, Председателя Палаты Суда,

Луиса Лопеса Герра,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Алёны Полачковой,

Георгия А. Сергидеса,

Жольены Шуккинг, судей,

а также при участии Фатош Арачи, заместителя Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытых заседаниях 17 октября 2017 г. и 13 марта 2018 г.,

вынес в последнюю указанную дату следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 77180/11, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Сергеем Александровичем Леоновым (далее - заявитель) 9 декабря 2011 г.

2. Интересы заявителя представляла адвокат С. Красовская (Харченко), практикующая в Московской области. Власти Российской Федерации первоначально были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным, а затем его преемником в этой должности М.Л. Гальпериным.

3. Заявитель утверждал, в частности, что отказ в определении места жительства его сына вместе с ним и предварительная мера относительно запрета общаться с сыном, примененная во время разбирательства, нарушали его право на уважение семейной жизни и принцип равноправия супругов и, кроме того, являлись дискриминацией по признаку пола.

4. 26 мая 2015 г. в этих частях жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации, а в остальной части она была объявлена неприемлемой для рассмотрения по существу в соответствии с пунктом 3 правила 54 Регламента Европейского Суда.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1983 году и проживает в г. Москве.

6. 21 августа 2007 г. Ч., жена заявителя, родила сына А.

7. Семья проживала в квартире заявителя, где А. был зарегистрирован по месту жительства. Сын заявителя получал постоянную педиатрическую помощь в местной детской поликлинике и посещал детский сад.

8. В ноябре 2009 года Ч. решила развестись с заявителем. Она вернулась к родителям и забрала с собой А. С тех пор А. проживал вместе с ней.

9. 9 марта 2010 г. заявитель обратился к мировому судье судебного участка N 339 района Восточное Дегунино г. Москвы для определения места жительства сына, чтобы А. мог проживать вместе ним. Заявителю было предложено устранить недостатки своего иска, что он и сделал 8 апреля 2010 г. В тот же день дело было передано в Тимирязевский районный суд г. Москвы (далее - районный суд), который зарегистрировал дело 26 апреля 2010 г. и назначил первое слушание по нему на 13 мая 2010 г.

10. 26 апреля 2010 г. Ч. предъявила встречный иск, требуя определить место жительства А. с ней и принять в ходе разбирательства предварительную меру. Она, в частности, утверждала, что существовала угроза того, что заявитель может похитить А. и увезти его в Белоруссию, где у его отчима был дом. Она указала, что он уже пытался забрать у нее А. и, в частности, увезти его из детского сада.

11. В тот же день, 26 апреля 2010 г., районный суд удовлетворил ходатайство Ч. о принятии предварительной меры и запретил заявителю общаться с А. или забирать его из детского сада без предварительного разрешения Ч. Районный суд указал следующее:

"Предметом дела является место жительства ребенка [A.] 2007 года рождения. Родители не смогли прийти к соглашению по данному вопросу. Ребенок в настоящее время проживает со своей матерью [Ч.]. Таким образом, суд полагает, что предварительная мера, о которой подано ходатайство, будет пропорциональна требованию. Непринятие предварительных мер могло бы осложнить или сделать невозможным исполнение решения по настоящему делу".

12. Заявитель узнал о принятой предварительной мере 30 апреля 2010 г. В этот день он прибыл в детский сад для встречи с А., но воспитатели не разрешили ему увидеться с мальчиком со ссылкой на принятую предварительную меру.

13. В апреле и мае 2010 года органы опеки районов Люблино и Дегунино* (* Здесь и далее так в тексте. По-видимому, имеются в виду отделы опеки, попечительства и патронажа районов Люблино и Восточное Дегунино соответственно (примеч. редактора).) осмотрели квартиры заявителя и Ч. и решили, что их жилищные условия являлись удовлетворительными и подходящими для проживания маленького ребенка.

14. Первое слушание по делу было назначено на 20 мая 2010 г., но оно было отложено до 24 мая 2010 г. по ходатайству заявителя. Следующее слушание по делу было назначено на 9 июня 2010 г., но также было отложено на 23 июня 2010 г. в целях "сбора доказательств".

15. 22 июня 2010 г. орган опеки района Люблино вынес заключение по делу. Он решил, что в силу юного возраста А. должен был оставаться с матерью. Орган опеки полагал, что крайне важно, чтобы мать воспитывала ребенка до пяти-шести лет. Отсутствие материнского ухода в данный период и, в частности, во время кризисов поведения, которые обычно происходят в трехлетнем возрасте, может повлечь развитие у ребенка отрицательных черт личности, таких как упрямство, угрюмость, истерические реакции и неадекватная социальная адаптация. Вопрос о месте жительства мог быть пересмотрен после достижения А. пяти-шести лет.

16. 29 июня 2010 г. районный суд назначил проведение психологической экспертизы и приостановил разбирательство по делу. На рассмотрение экспертов был поставлен вопрос о том, какое место жительства будет соответствовать наилучшим интересам А.

17. 6 июля 2010 г. заявитель подал жалобу в Московский городской суд на определение районного суда от 29 июня 2010 г. о назначении экспертизы. Рассмотрение жалобы было назначено на 29 июля 2010 г., но было отложено на 17 августа 2010 г. из-за неявки сторон. 17 августа 2010 г. Московский городской суд, рассмотрев жалобу, оставил определение районного суда от 29 июня 2010 г. без изменения. Материалы дела были переданы экспертам 8 сентября 2010 г.

18. Тем временем, поскольку Ч. не позволяла ему общаться с А., заявитель обратился в орган опеки за вынесением решения о разрешении ему общаться с сыном. 15 июля 2010 г. орган опеки отклонил это обращение со ссылкой на предварительную меру, примененную районным судом.

19. 9 августа 2010 г. районный суд получил по почте жалобу заявителя от 6 мая 2010 г. на его определение от 26 апреля 2010 г. о принятии предварительной меры. Заявитель утверждал, что отсутствовали основания для предварительной меры, которая была мотивирована исключительно распространенным мнением о том, что для ребенка лучше воспитываться матерью, чем отцом. Он также указал, что предварительная мера противоречила наилучшим интересам А. Отсутствие контакта с отцом и родственниками со стороны последнего, дедушкой и бабушкой, дядей, тетей и двоюродными братьями А., к которым он был очень привязан, могло причинить А. психологическую травму. Кроме того, могло возникнуть отчуждение А. от его отца или, с учетом его весьма юного возраста, он мог вообще забыть своего отца. Также возникал риск того, что Ч. могла настраивать А. против его отца. В свою очередь это могло означать, что результаты любых будущих экспертиз и, следовательно, будущее судебное решение об определении места жительства ребенка будут предвзятыми по отношению к заявителю. Наконец, заявитель утверждал, что предварительная мера нарушала его право на общение с сыном.

20. 17 сентября 2010 г. мировой судья судебного участка N 133 Мытищинского района Московской области признал Ч. виновной в причинении побоев, преступлении, предусмотренном статьей 116 Уголовного кодекса Российской Федерации. В частности, мировой судья счел установленным, что 20 июня 2010 г. заявитель подошел к Ч. и А., когда они играли на местном общественном пляже и обнял сына. Ч. немедленно оттащила от него ребенка и ударила заявителя не менее двух раз, причинив ему телесные повреждения, прежде чем увести мальчика. На Ч. был наложен штраф.

21. 11 ноября 2010 г. эксперты представили свое заключение. Они решили, что интересам А. отвечало бы поддержание контактов с обоими родителями, поскольку он был одинаково привязан к ним обоим. Оба родителя имели одинаковые возможности для воспитания ребенка. Серьезный конфликт, существовавший между родителями, мог отрицательно сказаться на психологическом развитии ребенка.

22. Разбирательство по делу было возобновлено 12 ноября 2010 г. Слушания были назначены на 24 ноября и 7 декабря 2010 г., но не состоялись из-за неявки сторон.

23. 23 декабря 2010 г. орган опеки района Дегунино* (* Так в тексте. Исходя из содержания § 9 настоящего Постановления здесь и далее речь идет о районе Восточное Дегунино (примеч. редактора).) вынес заключение по делу. Он пришел к выводу, что А. следует проживать вместе с матерью, сославшись на его юный возраст и тот факт, что он уже жил с матерью какое-то время и ходил в местный детский сад.

24. Во время слушания дела 24 декабря 2010 г. заявитель подал ходатайство об отводе судьи районного суда, указав, что она (то есть судья) несколько раз высказывала намерение отказать в иске заявителю, поскольку в практике районного суда место жительства ребенка всегда определяется с его матерью. Судья отклонила отвод заявителя.

25. 18 января 2011 г. районный суд удовлетворил ходатайство заявителя о приостановлении разбирательства и, соответственно, приостановил определение о месте жительства до окончания уголовного разбирательства против Ч.

26. 26 января 2011 г. Мытищинский городской суд, рассмотрев жалобу, оставил без изменения приговор, вынесенный Ч. Приговор вступил в законную силу.

27. 8 февраля 2011 г. Московский городской суд, рассмотрев жалобу, отменил определение районного суда от 26 апреля 2010 г. о предварительной мере. Он указал, что предварительная мера не была связана с предметом спора и потому была непропорциональна. Кроме того, отсутствовали данные о том, что исполнение предстоящего решения могло быть затруднено или невозможно. Применяя предварительную меру, судья предрешила исход разбирательства по делу. Московский городской суд возвратил ходатайство Ч. о предварительной мере на новое рассмотрение в районный суд, который отклонил его 1 апреля 2011 г. как необоснованное.

28. Тем временем, 16 марта 2011 г., орган опеки* (* Так в тексте. Возможно, имеется в виду отдел опеки, попечительства и патронажа района Восточное Дегунино (примеч. редактора).) рекомендовал Ч. прекратить препятствовать А. во встречах с родственниками по отцовской линии.

29. 30 марта 2011 г. районный суд расторг брак заявителя и Ч.

30. 7 апреля 2011 г. Московский городской суд, рассмотрев дело в порядке надзора, отменил определение районного суда от 26 января 2011 г., оставившее без изменения обвинительный приговор, вынесенный Ч., и возвратил дело на новое рассмотрение судом второй инстанции.

31. 12 апреля 2011 г. районный суд возобновил разбирательство об определении места жительства и провел слушание по делу.

32. Во время слушания заявитель сообщил, что у него есть благоустроенная квартира в безопасном и экологически чистом районе, где имеются парки и школы. До прекращения совместной жизни с бывшей женой их сын А. посещал детский сад в этом районе. Заявитель также имел загородный дом. Будучи владельцем собственного бизнеса, у него был гибкий рабочий график, поэтому он мог посвящать много времени сыну. Он всегда выплачивал алименты, и его доход позволял дать ребенку хорошее образование. Между заявителем и сыном была тесная связь. А. также был привязан к родственникам по отцовской линии, особенно к двоюродному брату, который был примерно того же возраста. Заявитель имел положительные характеристики: он был спокойным, вежливым и ласковым по отношению к сыну. Ч., напротив, была агрессивна и безответственна. Она напала на него на глазах А. и была осуждена в уголовно-правовом порядке в связи с этим инцидентом. Она была также признана виновной в совершении административного правонарушения, поскольку покинула место дорожно-транспортного происшествия, и была лишена права вождения транспортного средства на год. Как можно видеть из документов, представленных заявителем суду, она проживала в неблагополучном с экологической и криминальной точек зрения районе, рядом с нефтеперерабатывающим заводом и тюрьмой. Кроме того, вместе с Ч. проживала ее мать, которая курила и злоупотребляла алкоголем и поэтому могла оказывать дурное влияние на А. До последнего времени Ч. препятствовала заявителю и его родственникам во встречах с А., а в настоящее время разрешает их в очень редких случаях.

33. Мать и сестра заявителя пояснили, что Ч. препятствовала им во встречах с А. Мать ребенка, Ч., часто вела себя агрессивно и иногда злоупотребляла алкоголем. Все члены ее семьи курили, даже в присутствии ребенка. А. был очень привязан к отцу и явно страдал от вынужденной разлуки с ним.

34. Ч. пояснила, что заявитель не мог бы заботиться о ребенке, поскольку руководил бизнесом, проходил дистанционное обучение в университете, ранее выразил намерение строить загородный дом. У Ч. были высшее образование и работа. Предполагаемые недостатки ее характера и поведения, на которые ссылался заявитель, подтверждаются только его родственниками.

35. Воспитательница детского сада, который посещал А., рассказала, что видела заявителя лишь один раз и что он произвел на нее отрицательное впечатление. 30 апреля 2010 г. он пришел в детский сад и сказал, что хочет забрать А. к себе домой. Когда она не разрешила ему сделать это, сославшись на решение суда, запрещающее какие-либо контакты между ними, он пришел в возбужденное состояние и стал говорить, что заберет А., когда дети выйдут на прогулку.

36. Заведующая детским садом дала аналогичное описание данного инцидента. Она сообщила, что заявитель разозлился, когда узнал о решении суда относительно принятия предварительной меры, просил предоставить ему копию решения и звонил своему адвокату.

37. Стороны представили суду следующие документы: (i) справки о доходе заявителя и Ч., (ii) документы, свидетельствующие о том, что район проживания Ч. относился к числу наиболее загрязненных районов г. Москвы, (iii) документы из уголовного дела против Ч. и (iv) документы из медицинской карты А. и о его дошкольном образовании по месту жительства заявителя до развода супругов и по месту жительства матери после развода.

38. 12 апреля 2011 г. районный суд удовлетворил требование Ч. о проживании сына с нею и отклонил сходное требование заявителя. Районный суд указал следующее:

"Рассмотрев совокупность доказательств, суд находит, что между сторонами имеет место серьезный конфликт относительно места жительства ребенка... что оказывает отрицательное влияние на ребенка путем создания психологически нездоровой и напряженной обстановки вокруг него. В то же время каждый родитель сам по себе обладает моральными, личными и иными качествами, позволяющими воспитывать малолетнего ребенка. Согласно заключению экспертизы ребенок в равной степени привязан к обоим родителям. Из заключения экспертизы также следует, что ненадлежащее поведение родителей по отношению друг к другу может иметь отрицательные психологические последствия для ребенка.

Суд учитывает, что осуждение [Ч.] за нападение на [заявителя] еще не вступило в силу. Однако он принимает во внимание выдвинутые против нее уголовные обвинения. Очевидно, что инцидент был обусловлен личными враждебными отношениями [между заявителем и Ч.], вызванным разногласием по вопросу места жительства и образования их сына. По мнению суда, эти обвинения не могут служить решающим основанием для вынесения решения о месте жительства в пользу отца. Существует совокупность причин, на основании которых суд полагает, что ребенок должен проживать с матерью.

В настоящем деле суд руководствуется наилучшими интересами ребенка [A.], который на момент вынесения решения не достиг четырехлетнего возраста и ведет устоявшийся образ жизни. В течение длительного времени ребенок проживает со своей матерью по месту ее жительства и посещает там детский сад. С учетом его возраста место жительства и разделение с матерью окажут отрицательное влияние на общее и психологическое развитие ребенка.

Суд полагает, что доводы [заявителя] о том, что район, где проживает [Ч.], загрязнен и что ее близкие родственники курят, не могут служить основанием для вынесения решения о месте жительства в его пользу, поскольку, как указывалось выше, смена места жительства окажет отрицательное влияние на ребенка. Доводы [заявителя] о том, что его жилищные условия и финансовое положение лучше, чем у [Ч.], не имеют решающего значения для вынесения решения в пользу отца.

Органы опеки также заключили, что проживание с матерью отвечало интересам [А.]. Суд согласился с этим.

Суд также считает, что требование [заявителя] об определении места жительства в настоящее время является преждевременным. [Заявитель] имеет право обратиться за пересмотром этого вопроса по достижению А. более взрослого возраста".

39. Заявитель обжаловал это решение, повторив доводы, выдвинутые в районном суде. Он, в частности, ссылался на равные права супругов.

40. 30 июня 2011 г. Московский городской суд, рассмотрев жалобу, оставил решение районного суда от 12 апреля 2011 г. без изменения, признав его законным, мотивированным и обоснованным.

41. 6 декабря 2011 г. Люблинский районный суд г. Москвы счел установленным, что Ч. препятствовала контактам заявителя с А. и его родственников, а именно с его матерью, братом и сестрой. Он указал, что А. имеет право поддерживать контакты со своим отцом и его родственниками по отцовской линии, и установил график общения следующим образом. Заявитель вправе иметь контакты с А. (i) в первые и третьи выходные каждого месяца с 10.00 субботы до 20.00 воскресенья по месту жительства заявителя, в отсутствие матери и с правом заниматься активным отдыхом с ребенком, и (ii) в течение двух недель летом и двух недель зимой в даты, согласованные с матерью, если ребенок будет здоров, с правом покидать г. Москву и выезжать за границу. Мать, брат и сестра заявителя должны иметь возможность общаться с А. с 11.00 до 13.00 в первую и третью субботу каждого месяца по месту жительства заявителя.

42. В неустановленную дату Московский городской суд, рассмотрев жалобу, оставил это решение без изменения.

43. 2 февраля 2012 г. Мытищинский городской суд, рассмотрев жалобу, оставил без изменения приговор, вынесенный Ч. за побои.

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации

44. Семейный кодекс Российской Федерации (далее - СК РФ) предусматривает, что место жительства детей при раздельном проживании родителей устанавливается соглашением родителей. При отсутствии соглашения спор между родителями разрешается судом исходя из интересов детей и с учетом мнения детей. В частности, суд должен учитывать привязанность ребенка к каждому из родителей, братьям и сестрам, отношения, существующие между каждым из родителей и ребенком, возраст ребенка, нравственные и иные личные качества родителей, возможность создания ребенку условий для воспитания и развития (род деятельности, режим работы родителей, материальное и семейное положение родителей и другое) (статья 65 СК РФ).

45. Родитель, проживающий отдельно от ребенка, имеет право на общение с ребенком и участие в его воспитании. Родитель, с которым проживает ребенок, не должен препятствовать общению ребенка с другим родителем, если такое общение не причиняет вред физическому и психическому здоровью ребенка, его нравственному развитию. Родители вправе заключить в письменной форме соглашение о порядке осуществления родительских прав родителем, проживающим отдельно от ребенка. Если родители не могут прийти к соглашению, спор разрешается судом с участием органа опеки и попечительства по требованию родителей (одного из них). При невыполнении решения суда к виновному родителю применяются меры, предусмотренные гражданским процессуальным законодательством. При злостном невыполнении решения суда суд по требованию родителя, проживающего отдельно от ребенка, может вынести решение о передаче ему ребенка исходя из интересов ребенка и с учетом мнения ребенка (статья 66 СК РФ, действовавшая в период, относившийся к обстоятельствам дела).

46. Ребенок имеет право на общение с обоими родителями, дедушкой, бабушкой, братьями, сестрами и другими родственниками. Расторжение брака родителей, признание его недействительным или раздельное проживание родителей не влияют на права ребенка. В частности, в случае раздельного проживания родителей ребенок имеет право на общение с каждым из них (пункт 1 статьи 55 СК РФ).

47. Ребенок вправе выражать свое мнение при решении в семье любого вопроса, затрагивающего его интересы, а также быть заслушанным в ходе любого судебного или административного разбирательства. Учет мнения ребенка, достигшего возраста 10 лет, обязателен, за исключением случаев, когда это противоречит его интересам (статья 57 СК РФ).

48. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации 2002 года (далее - ГПК РФ), действовавший в период, относившийся к обстоятельствам дела, предусматривает, что по заявлению лиц, участвующих в деле, судья или суд может принять меры по обеспечению иска. Обеспечение иска допускается во всяком положении дела, если непринятие мер по обеспечению иска может затруднить или сделать невозможным исполнение решения суда (статья 139 ГПК РФ).

49. Мерой по обеспечению иска может быть запрещение ответчику совершать определенные действия (часть первая статьи 140 ГПК РФ). Меры по обеспечению иска должны быть соразмерны заявленному истцом требованию (часть третья статьи 140 ГПК РФ)

50. Заявление об обеспечении иска рассматривается в день его поступления в суд без извещения ответчика, других лиц, участвующих в деле (статья 141 ГПК РФ).

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

51. Заявитель жаловался на то, что определение места жительства его сына в пользу матери мальчика и предварительная мера, запрещавшая ему общаться с сыном в течение разбирательства об определении места жительства, нарушили его право на уважение семейной жизни. Он ссылался на статью 8 Конвенции, которая предусматривает следующее:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

52. Власти Российской Федерации утверждали, что жалоба, касающаяся предварительной меры, не относилась к компетенции Европейского Суда ratione materiae. Они ссылались на Решение Европейского Суда по делу "B.R. против Польши" (B.R. v. Poland) (от 7 июня 2001 г., жалоба N 43316/98), в котором Европейский Суд указал, что промежуточное разбирательство, относящееся к предварительной мере по поводу временного регулирования контактов заявителя с дочерью во время основного дела о разводе, не включало определение гражданских прав или обязанностей заявителя по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции.

53. Европейский Суд напоминает, что взаимное использование права родителя и ребенка на общение друг с другом составляет фундаментальный элемент семейной жизни и что меры, принятые властями государства-ответчика, препятствующие такому использованию составляют вмешательство в право, защищаемое статьей 8 Конвенции (см. среди многих примеров Постановление Европейского Суда по делу "S.I. против Словении" (S.I. v. Slovenia) от 13 октября 2011 г., жалоба N 45082/05, § 68, и Постановление Европейского Суда по делу "Гобец против Словении" (Gobec v. Slovenia) от 3 октября 2013 г., жалоба N 7233/04, § 128, которые касались предварительных решений об установлении временного порядка контактов). В связи с этим Европейский Суд полагает, что статья 8 Конвенции применима к разбирательству о временном порядке общения заявителя с его сыном. Возражение ratione materiae властей Российской Федерации в этом отношении, соответственно, должно быть отклонено.

54. Европейский Суд напоминает, что он не вправе не применять правило шестимесячного срока для подачи жалобы только потому, что власти государства-ответчика не выдвинули предварительного возражения в этом отношении (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Блечич против Хорватии" (Bleсiс v. Croatia), жалоба N 59532/00, § 68, ECHR 2006-III). Таким образом, тот факт, что власти Российской Федерации не ссылались на несоблюдение заявителем правила шестимесячного срока, не препятствует Европейскому Суду в принятии решения по данному вопросу (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Фабиан против Венгрии" (Fabian v. Hungary), жалоба N 78117/13* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2018. N 7 (примеч. редактора).), § 90, ECHR 2017 (извлечения). В связи с этим Европейский Суд рассмотрит вопрос о том, была ли подана жалоба заявителя по поводу предварительной меры с соблюдением правила шестимесячного срока, хотя власти Российской Федерации и не выдвигали возражение относительно соблюдения указанного правила.

55. Европейский Суд учитывает, что предварительная мера была отменена при рассмотрении жалобы 8 февраля 2011 г. и что разбирательство о применении предварительной меры было окончательно прекращено 1 апреля 2011 г. Заявитель подал свою жалобу в Европейский Суд 9 декабря 2011 г., то есть более чем шесть месяцев спустя. Европейский Суд считает относительно предварительной меры, что заявителем не было выполнено правило шестимесячного срока для подачи жалобы. Отсюда следует, что настоящая жалоба подана за пределами срока и должна быть отклонена в соответствии с пунктами 1 и 4 статьи 35 Конвенции.

56. Европейский Суд считает, что в оставшейся части жалоба на определение местожительства не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что эта жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

(a) Заявитель

57. Заявитель утверждал, что суды Российской Федерации вынесли решение о месте жительства его сына в пользу его бывшей жены, несмотря на тот факт, подтвержденный доказательствами, рассмотренными на слушании, что она имела более низкий доход, проживала в загрязненном и неблагополучном с точки зрения преступности районе, имела отрицательные характеристики ее личности. В частности, она была осуждена за нападение на заявителя, которое произошло на глазах у ребенка. Кроме того, она не разрешала заявителю видеться с сыном в течение многих месяцев. Ее мать, которая проживала вместе с ней, курила и злоупотребляла алкоголем, что подтверждали свидетели, предупрежденные об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. Существенное значение имели также те факты, что, как было подтверждено представленными на слушании документами, у заявителя был гибкий график работы, и он мог посвящать А. больше времени, чем мать мальчика, у которой был четко фиксированный рабочий график. Не учитывая эти факторы, суды Российской Федерации приняли решение, не основанное на наилучших интересах ребенка. Заявитель утверждал, что единственной причиной вынесения решения в пользу матери было убеждение судьи, очевидное из ее высказываний на слушании, что маленького ребенка должна воспитывать мать, а не отец.

58. Заявитель также полагал, что упомянутая судами Российской Федерации возможность пересмотра вопроса о месте жительства после достижения ребенком "более взрослого возраста" являлась иллюзорной. Поскольку продолжающееся проживание ребенка с матерью было одной из причин, на которую суды Российской Федерации ссылались в обоснование своего решения установить место жительства с матерью, эта причина с течением времени станет еще более веской.

59. Наконец, заявитель утверждал, что общая длительность разбирательства об определении места жительства его сына была чрезмeрной. Разбирательство продолжалось один год и восемь месяцев. Заявитель никак не способствовал его затягиванию. Подавая ходатайства и обжалуя некоторые решения, он использовал свои процессуальные права с целью эффективного изложения своей позиции и обеспечения справедливого и тщательного ее рассмотрения. Что касается его ходатайства о приостановлении разбирательства до окончания рассмотрения уголовного дела против матери А., он считал, что исход уголовного разбирательства имел значение для вопроса о месте жительства его сына А.

(b) Власти Российской Федерации

60. Власти Российской Федерации признали, что вынесение решения о месте жительства сына заявителя в пользу матери составляло вмешательство в право заявителя на уважение семейной жизни. Однако вмешательство было предусмотрено законом, преследовало правомерную цель и было необходимо в демократическом обществе.

61. Что касается длительности разбирательства об определении места жительства, власти Российской Федерации утверждали, что разбирательство продолжалось около года и двух месяцев. Отсутствовали периоды бездействия, за которые несли бы ответственность власти Российской Федерации. Напротив, заявитель способствовал затягиванию производства, предъявив иск не в тот суд, обжалуя различные процессуальные решения и требуя приостановления разбирательства до окончания рассмотрения уголовного дела против его жены. В общей сложности длительность разбирательства была меньше, чем в делах, ранее рассмотренных Европейским Судом (они ссылались на Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Хорватии" (Ribic v. Croatia) от 2 апреля 2015 г., жалоба N 27148/12, в котором разбирательство продолжалось семь лет и восемь месяцев, на Постановление Европейского Суда по делу "Михайлова против Болгарии" (Mihailova v. Bulgaria) от 12 января 2006 г., жалоба N 35978/02, в котором разбирательство продолжалось около двух с половиной лет, и Европейский Суд не установил в нем нарушения статьи 8 Конвенции, на Постановление Европейского Суда по делу "Аренс против Германии" (Ahrens v. Germany) от 22 марта 2012 г., жалоба N 45071/09, в котором разбирательство продолжалось три года и семь месяцев, и Европейский Суд также не установил нарушения статьи 8 Конвенции; и на Постановление Европейского Суда по делу "Диаманте и Пелличчони против Сан-Марино" (Diamante and Pelliccioni v. San Marino) от 27 сентября 2011 г., жалоба N 32250/08, в котором разбирательство продолжалось три года). Кроме того, настоящее дело отличается от Постановления Европейского Суда по делу "Рибич против Хорватии", в котором заявитель виделся со своим сыном три раза во время разбирательства, к концу которого тот достиг совершеннолетия. В деле заявителя разбирательство окончилось, когда ребенку было три года и восемь месяцев, таким образом, он не мог утверждать, что со временем оспариваемый вопрос был фактически урегулирован.

62. Наконец, власти Российской Федерации утверждали, что решение об определении места жительства ребенка с матерью было законным и основанным на наилучших интересах ребенка. Поскольку родители не могли согласовать место жительства ребенка, суды Российской Федерации были вынуждены определить место жительства у одного из них. Судья назначила психологическую экспертизу и учла мнение соответствующих органов опеки. Судья также проверила доход родителей, их жилищные условия и рабочий график. Заявитель не доказал, что его финансовая ситуация была лучше, чем у его бывшей жены, или что его рабочий график действительно был гибким. Его доводы относительно лучших жилищных условий (поскольку он проживал в менее загрязненном районе г. Москвы, чем его бывшая жена) были неубедительны, поскольку, по мнению властей Российской Федерации, все районы г. Москвы были одинаково загрязнены. Квартиры заявителя и его бывшей жены были сопоставимы по размерам и одинаково подходили для проживания малолетнего ребенка. Утверждения заявителя относительно аморального поведения семьи его бывшей жены подтверждались только матерью и сестрой заявителя, которые являлись свидетельницами, заинтересованными в исходе разбирательства. Напротив, неудовлетворительное поведение заявителя по отношению к воспитателю детского сада, который посещал А., подтверждалось независимым свидетелем. Власти Российской Федерации также отмечали, что в 2014 и 2015 годах заявитель несколько раз был оштрафован за нарушения правил дорожного движения. Что касается осуждения его бывшей жены, приговор в отношении которой в то время еще не вступил в силу, судья решила, что это не может служить решающим мотивом для определения места жительства ребенка в пользу заявителя. Решение судьи не дожидаться вступления приговора в силу было оправданным ввиду необходимости определить место жительства ребенка как можно быстрее. Утверждение заявителя о том, что судьи были настроены против него, являлось необоснованным. Судья пришла к выводу, что каждый из родителей мог осуществлять уход за ребенком и что ребенок был одинаково привязан к обоим из них. Основными причинами для определения места жительства с матерью были крайне юный возраст ребенка, три года, и тот факт, что он уже проживал с матерью в течение какого-то времени и имел устоявшийся образ жизни. Изменение сложившегося образа жизни и отделение от матери могли быть для него травматичными. Вместе с тем процессуальные права заявителя были соблюдены.

63. Власти Российской Федерации также указали, что решение об определении места жительства в пользу матери не ограничило родительские права заявителя или его право на участие в воспитании и образовании ребенка. Как отмечали суды Российской Федерации, заявитель имел право обратиться за пересмотром места жительства после достижения ребенком "более сознательного возраста", в частности, мнение ребенка должно учитываться, когда ребенок достигнет 10-летнего возраста. Заявитель и его семья приобрели право на общение по судебному решению. Законодательство Российской Федерации предусматривало механизм для рассмотрения ситуаций несоблюдения судебного решения о контактах (см. выше § 45). Однако не имелось данных о том, что жена заявителя не исполняла судебное решение о контактах. Согласно объяснениям, которые она дала в июле 2015 года, ее отношения с заявителем улучшилось, и контакты А. с его отцом и его родственниками по отцовской линии стали даже более частыми, чем указал суд. Таким образом, органы власти Российской Федерации приняли все разумные меры для обеспечения того, чтобы он мог поддерживать отношения со своим сыном.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Общие принципы

64. При определении того, был ли отказ в опеке или доступе оправданным для целей пункта 2 статьи 8 Конвенции, Европейский Суд должен рассмотреть с учетом дела в целом, были ли мотивы, приведенные в оправдание этой меры, относимыми и достаточными. Несомненно, рассмотрение вопроса о том, что отвечает интересам ребенка, имеет решающее значение в каждом деле такого рода. Кроме того, следует иметь в виду, что власти государства-ответчика имеют преимущество прямого контакта с заинтересованными лицами. Отсюда следует, что задача Европейского Суда заключается не в подмене собой внутригосударственных органов власти в исполнении их обязанности относительно усыновления, опеки и доступа к детям, а в проверке в свете Конвенции решений, принятых этими органами при осуществлении их дискреционных полномочий (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сахин против Германии" (Sahin v. Germany), жалоба N 30943/96, § 64, ECHR 2003-VIII, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Зоммерфельд против Германии" (Sommerfeld v. Germany), жалоба N 31871/96, § 62, ECHR 2003-VIII (извлечения), Постановление Европейского Суда по делу "C. против Финляндии" (C. v. Finland) от 9 мая 2006 г., жалоба N 18249/02, § 52, и Постановление Европейского Суда по делу "Z.J. против Литвы" (Z.J. v. Lithuania) от 29 апреля 2014 г., жалоба N 60092/12, § 96). При этом Европейский Суд должен удостовериться в том, провели ли суды государства-ответчика тщательное исследование всей семейной ситуации и целого ряда факторов, в частности, фактического, эмоционального, психологического, материального и медицинского характера, и осуществили ли они сбалансированную и разумную оценку соответствующих интересов каждого лица с постоянным стремлением к определению наилучшего решения для ребенка (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Нойлингер и Шурук против Швейцарии" (Neulinger and Shuruk v. Switzerland), жалоба N 41615/07, § 139, ECHR 2010, и Постановление Европейского Суда по делу "Антонюк против Российской Федерации" (Antonyuk v. Russia) от 1 августа 2013 г., жалоба N 47721/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 8 (примеч. редактора).), § 134).

65. Пределы усмотрения, признаваемые за компетентными органами страны, изменяются в зависимости от характера спорных вопросов и значимости затронутых интересов. Так, Европейский Суд признает, что власти государств-ответчиков пользуются пределами усмотрения при разрешении вопросов, связанных с опекой. Однако требуется более строгий контроль в отношении любых дополнительных ограничений, таких как ограничения, вводимые этими органами для родительских прав на контакты с детьми, и в отношении любых правовых гарантий, направленных на обеспечение эффективной защиты права родителей и детей на уважение их семейной жизни. Эти дополнительные ограничения сопряжены с опасностью того, что семейные отношения между малолетним ребенком и одним или обоими родителями будут эффективно сокращены (см. упоминавшиеся выше Постановления Большой Палаты Европейского Суда по делам "Сахин против Германии", § 65, "Зоммерфельд против Германии", § 63).

66. Статья 8 Конвенции обязывает власти государства-ответчика устанавливать справедливое равновесие между интересами ребенка и родителей, причем в процессе установления равновесия особое внимание должно уделяться интересам ребенка, которые в зависимости от их природы и важности могут пользоваться приоритетом по отношению к интересам родителей. В частности, родителю на основании статьи 8 Конвенции не может предоставляться право на принятие мер, которые способны навредить здоровью и развитию ребенка (см. упоминавшиеся выше Постановления Большой Палаты Европейского Суда по делам "Сахин против Германии", § 65, "Зоммерфельд против Германии", § 64).

67. Европейский Суд не может удовлетворительно оценить, были ли мотивы, представленные судами государства-ответчика, "достаточными" для целей пункта 2 статьи 8 Конвенции без одновременного определения того, был ли справедливым процесс принятия решений в целом (см. упоминавшиеся выше Постановления Большой Палаты Европейского Суда по делам "Сахин против Германии", § 68, "Зоммерфельд против Германии", § 66). Европейский Суд также напоминает, что, хотя статья 8 Конвенции и не содержит прямых процессуальных норм, ход принятия решений, сопровождающий меры вмешательства, должен быть справедливым и обеспечивающим надлежащее соблюдение интересов, гарантированных статьей 8 Конвенции. Необходимо определить, были ли родители привлечены к участию в процессе принятия решений в целом с учетом конкретных обстоятельств дела и особенно серьезного характера принимаемых решений в степени, достаточной для обеспечения им требуемой защиты их интересов (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Z.J. против Литвы", § 100, с дополнительными ссылками).

68. Наконец, осуществляя проверку в контексте статьи 8 Конвенции, Европейский Суд также может учитывать длительность процесса принятия решения в органе власти государства-ответчика и любого связанного с этим судебного разбирательства. В подобных делах всегда существует опасность того, что любая процессуальная задержка повлечет фактическое разрешение вопроса, поставленного перед судом до того, как будет проведено слушание по делу. Эффективное уважение семейной жизни требует, чтобы будущие отношения между родителем и ребенком определялись исключительно с учетом конкретных соображений, а не просто были обусловлены истечением времени (см. Постановление Европейского Суда по делу "W. против Соединенного Королевства" (W. v. United Kingdom) от 8 июля 1987 г., § 65, Series A, N 121, Постановление Европейского Суда по делу "Сильвестр против Австрии" (Sylvester v. Austria) от 24 апреля 2003 г., жалобы NN 36812/97 и 40104/98, § 69, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Z.J. против Литвы", § 100).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

69. Европейский Суд считает, что решение об определении местожительства сына заявителя являлось вмешательством в право заявителя на уважение его семейной жизни (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Антонюк против Российской Федерации", § 119, а также Постановление Европейского Суда по делу "G.B. против Литвы" (G.B. v. Lithuania) от 19 января 2016 г., жалоба N 36137/13, § 87). Сторонами по делу также не оспаривалось, что вмешательство имело основу во внутригосударственном законодательстве и преследовало законную цель защиты прав других лиц, а именно А. и Ч. Остается определить, было ли вмешательство "необходимо в демократическом обществе".

70. Прежде, чем перейти к анализу доводов, выдвинутых судами Российской Федерации, важно учесть, что пределы решения о месте жительства были ограничены определением того, где должен проживать А., не затрагивало ли оно правовую связь ребенка с заявителем и не лишало ли оно заявителя родительских прав. Кроме того, существенное значение имеет вопрос о том, было ли заявителю впоследствии предоставлено право на общение с ребенком.

71. Европейский Суд признает, что, вынося решение о мерах по уходу за детьми, власти и суды государств-ответчиков часто сталкиваются с крайне сложной задачей. Он не упускает из виду тот факт, что внутригосударственные власти не имеют иного выбора, кроме вынесения решения об определении места жительства в пользу одного из двух разведенных родителей, поскольку применимое законодательство не предусматривает возможность вынесения решения об определении совместного места жительства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Антонюк против Российской Федерации", § 121).

72. Рассмотрев решения судов Российской Федерации (см. выше §§ 38 и 40), Европейский Суд не находит оснований сомневаться в том, что они исходили из наилучших интересов ребенка. Суды Российской Федерации решили, что А. являлся несовершеннолетним и проживал со своей матерью по месту ее жительства. Они полагали, что с учетом его малолетнего возраста смена места жительства и его отлучение от матери будут оказывать отрицательное воздействие на его психологическое состояние. В материалах дела ничто не указывало на то, что выводы, к которым пришли суды Российской Федерации, которые имели преимущество прямого контакта со всеми заинтересованными лицами, были неразумными и потому выходили за широкие пределы их свободы усмотрения. Поскольку власти государств-ответчиков в принципе находятся в лучшем положении, чем международный суд для оценки представленных им доказательства, в задачу Европейского Суда не входят установление и оценка фактов и разрешение вопроса о том, что отвечает наилучшим интересам ребенка в настоящем деле.

73. Европейский Суд не убеждает довод заявителя о том, что определение места жительства было основано на убеждении судьи о том, что малолетний ребенок всегда должен воспитываться матерью. Европейский Суд принимает во внимание, что определение места жительства ребенка основано на оценке конкретных обстоятельств дела.

74. Европейский Суд также учитывает, что данное решение было вынесено в рамках состязательного разбирательства, в котором заявитель мог выдвигать все доводы в поддержку его требования об определении места жительства в его пользу, и он также имел доступ ко всей соответствующей информации, на которую ссылались суды.

75. Что касается жалобы заявителя на предположительно длительное разбирательство, Европейский Суд учитывает процессуальную активность самого заявителя, повлиявшую на общую продолжительность разбирательства (см. аналогичную мотивировку в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Гобец против Словении", § 144). Он обжаловал определение о назначении экспертизы, что отложило ее начало. Заявитель также просил приостановить разбирательство дела до рассмотрения уголовного дела против его бывшей жены. Действительно, имели место также некоторые задержки в разбирательстве по вине властей (в частности, необъяснимая трехмесячная задержка в получении экспертного заключения после того, как определение о назначение экспертизы было оставлено без изменения при рассмотрении жалобы и трехмесячная задержка возобновления разбирательства после вступления в силу приговора по делу Ч.). Однако Европейский Суд полагает, что в целом суды Российской Федерации, по-видимому, осуществляли разбирательство, которое продолжалось менее года и четырех месяцев в двух инстанциях, с требуемой тщательностью.

76. Европейский Суд заключает из вышеизложенного, что процесс принятия решений был справедливым, поскольку он позволил заявителю всесторонне представить свое дело, и что причины, приведенные судами Российской Федерации, были относимыми и достаточными. Соответственно, вынося решение о месте жительства в пользу матери, суды Российской Федерации не вышли за широкие пределы своего усмотрения.

77. Таким образом, по делу не было допущено нарушения требований статьи 8 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции

78. Заявитель также жаловался на то, что решение об определении места жительства его сына в пользу матери мальчика составляло дискриминацию по признаку пола. Он ссылался на статью 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции. Статья 14 Конвенции, в частности, предусматривает следующее:

"Пользование правами и свободами, признанными в... Конвенции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам".

A. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

79. Как последовательно отмечал Европейский Суд, статья 14 Конвенции дополняет иные материально-правовые положения Конвенции и Протоколов к ней. Она не имеет самостоятельного применения, поскольку действует только в отношении "пользования правами и свободами", которые признаны этими положениями. Хотя применение статьи 14 Конвенции необязательно предполагает нарушение данных положений, в этом смысле она является автономной, она не может применяться, если факты дела не относятся к сфере действия одной или нескольких статей Конвенции или Протоколов к ней. Запрещение дискриминации предусмотрено статьей 14 Конвенции и, таким образом, применимо ко всем правам и свободам, которые в соответствии с Конвенцией и Протоколами к ней обязано обеспечивать каждое государство-ответчик. Оно применимо также к тем дополнительным правам, вытекающим из общего смысла любой статьи Конвенции, которую государство добровольно обязалось соблюдать. Данный принцип закрепился в прецедентной практике Европейского Суда (см., в частности, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "E.B. против Франции" (E.B. v. France) от 22 января 2008 г., жалоба N 43546/02, §§ 47-48).

80. Сторонами не оспаривалось, что действия, о которых идет речь в настоящем деле, относится к сфере действия статьи 8 Конвенции. Действительно, Европейский Суд установил, что эти ограничения являются вмешательством в право заявителя на уважение его семейной жизни (см. выше § 69). Отсюда следует, что статья 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции является применимой в настоящем деле.

81. Европейский Суд считает, что жалоба в этой части не является явно необоснованной по смыслу 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

82. Заявитель полагал, что вынесение решения об определении места жительства его сына в пользу матери, несмотря на тот факт, что она была судима, имела неудовлетворительные жилищные условия и близких родственников с асоциальным образом жизни, свидетельствовало о неравенстве мужчин и женщин в сфере ухода за детьми, которое имеет место в Российской Федерации. Он утверждал, что существовала предвзятость в пользу матерей, которую весьма трудно преодолеть, что очевидно из высказываний судьи на слушании (см. выше § 24).

83. Власти Российской Федерации утверждали, что оба родителя имели равные права в соответствии с законодательством Российской Федерации, мать не имела права на преференциальное обращение. В частности, оба родителя имели право обратиться по вопросу определения места жительства, и суды должны были разрешить этот вопрос с учетом наилучших интересов ребенка. В практике Российской Федерации об определении места жительства имеется множество примеров удовлетворения требований отца (они сослались, в частности, на Решение Европейского Суда по делу "Груздева против Российской Федерации" (Gruzdeva v. Russia) от 8 июля 2014 г., жалоба N 13553/09, § 71). В настоящем деле суды Российской Федерации рассмотрели все обстоятельства и решили, что проживание с матерью отвечает наилучшим интересам ребенка. Они пришли к выводу, что с учетом малолетнего возраста ребенка и того факта, что он проживал с матерью в течение определенного периода, отделение ребенка от матери оказало бы отрицательное влияние на его психологическое состояние.

2. Мнение Европейского Суда

84. Европейский Суд установил в своей прецедентной практике, что для того, чтобы возник вопрос в соответствии со статьей 14 Конвенции, должно существовать различие в обращении с лицами, находящимися в аналогичной или относительно сходной ситуации. Такое различие в обращении является дискриминационным, если оно не имеет объективного и разумного оправдания. Иными словами, если это обращение не преследует законную цель или если отсутствует разумное отношение пропорциональности между применяемыми средствами и целью, которую требуется достичь. Власти государства-ответчика пользуются определенными пределами усмотрения при оценке того, оправдывают ли различия в ситуациях, которые в остальном являются аналогичными, разницу в обращении, и если да, в какой степени. Объем этих пределов отличается в зависимости от обстоятельств, предмета и сопутствующей ситуации, однако окончательное решение, что касается требований Конвенции, остается за Европейским Судом (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Бёрден против Соединенного Королевства" (Burden v. United Kingdom), жалоба N 13378/05, § 60, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Константин Маркин против Российской Федерации" (Konstantin Markin v. Russia), жалоба N 30078/06* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2012. N 6 (примеч. редактора).), §§ 125 и 126, ECHR 2012 (извлечения)).

85. Необходимо наличие весьма веских причин для того, чтобы различие в обращении по признаку пола могло считаться совместимым с требованиями Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шулер-Цграгген против Швейцарии" (Schuler-Zgraggen v. Switzerland) от 24 июня 1993 г., § 67, Series A, N 263, Постановление Европейского Суда по делу "Цаунеггер против Германии" (Zaunegger v. Germany) от 3 декабря 2009 г., жалоба N 22028/04, § 51, и Постановление Европейского Суда по делу "Бухс против Швейцарии" (Buchs v. Switzerland) от 27 мая 2014 г., жалоба N 9929/12, § 67).

86. В настоящем деле заявитель жаловался на то, что он подвергся дискриминации по признаку пола в нарушение статей 8 и 14 Конвенции, поскольку определение места жительства его ребенка было произведено в пользу матери ребенка.

87. Европейский Суд прежде всего отмечает, что законодательство Российской Федерации не делает различия между полами, мужчины и женщины одинаково вправе требовать определения места жительства в отношении их ребенка независимо от возраста ребенка. Суды Российской Федерации должны оценивать все относимые обстоятельства и возможности родителей для нахождения наиболее подходящего решения в наилучших интересах ребенка (см. выше § 44). Однако заявитель утверждал, что решение по его делу было основано на общей презумпции, преобладающей в Российской Федерации, согласно которой в интересах детей определенного возраста отвечает проживание с матерью, а не с отцом (см. выше §§ 24 и 82).

88. Европейский Суд учитывает, что определение места жительства было основано на оценке наилучших интересов ребенка при конкретных обстоятельствах настоящего дела, а не на общей презумпции в пользу матерей. В частности, суды Российской Федерации установили, что ребенок проживал со своей матерью по месту ее жительства длительное время. Они полагали, что с учетом его малолетнего возраста и длительности проживания с матерью изменение его устоявшегося образа жизни окажет отрицательное влияние на его психологическое состояние.

89. С учетом вышеизложенного Европейский Суд признает, что относительно рассмотрения вопроса об определении места жительства отсутствовало различие в обращении по признаку пола в законодательстве или в решениях, применявших его в деле заявителя.

90. Соответственно, по делу не было допущено нарушения требований статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции.

III. Предполагаемое нарушение статьи 5 Протокола N 7 к Конвенции

91. Заявитель жаловался на то, что, определяя место жительства его сына в пользу матери, это нарушило его право на равенство супругов. Он ссылался на статью 5 Протокола N 7 к Конвенции, которая гласит:

"Супруги обладают равными правами и несут равную гражданско-правовую ответственность в отношениях между собой и со своими детьми в том, что касается вступления в брак, пребывания в браке и при его расторжении. Настоящая статья не препятствует Государствам принимать такие меры, которые необходимы для соблюдения интересов детей".

92. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель не исчерпал внутригосударственные средства правовой защиты в отношении его жалобы в соответствии со статьей 5 Протокола N 7 к Конвенции, так как он не представил свою жалобу в суды страны.

93. Европейский Суд отмечает, что в своей жалобе заявитель ссылался на право равенства супругов (см. выше § 39). Соответственно, Европейский Суд отклоняет возражение властей Российской Федерации о предполагаемом неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты.

94. Европейский Суд напоминает, что ранее он решил, что статья 5 Протокола N 7 к Конвенции устанавливает позитивное обязательство государств обеспечить надлежащую правовую базу, в соответствии с которой супруги имеют равные права и обязанности в таких вопросах, как их отношения с детьми. Она не затрагивает способ, которым суды государства-ответчика его применяют (см. Постановление Европейского Суда по делу "Йосуб Карас против Румынии" (Iosub Caras v. Romania) от 27 июля 2006 г., жалоба N 7198/04, §§ 56 и 57, с дополнительными отсылками).

95. В настоящем деле заявитель не ставил под сомнение законодательную основу. Его критика касалась только способа ее применения судами Российской Федерации. Европейский Суд не усматривает, что соответствующее законодательство нарушало положение о равенстве, предусмотренное статьей 5 Протокола N 7 к Конвенции (см. выше § 87).

96. Следовательно, в этой части жалоба является явно необоснованной и должна быть отклонена в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

На основании изложенного Европейский Суд:

1) объявил единогласно жалобу в части решения об определении местожительства сына заявителя в пользу матери мальчика как нарушающего его право на уважение семейной жизни и равносильного дискриминации по признаку пола приемлемой для рассмотрения по существу, а в остальной части - неприемлемой;

2) постановил шестью голосами "за" при одном - "против", что по делу не было допущено нарушения требований статьи 8 Конвенции;

3) постановил шестью голосами "за" при одном - "против", что по делу не было допущено нарушения требований статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 10 апреля 2018 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Фатош Арачи Заместитель Секретаря Секции Суда

Хелена Ядерблом Председатель Палаты Суда

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Европейского Суда к настоящему Постановлению прилагается особое мнение судьи Георгия А. Сергидеса.

Несовпадающее особое мнение судьи Георгия А. Сергидеса

1. Настоящее дело затрагивает спор о месте жительства ребенка. Заявитель жаловался на определение места жительства в отношении его сына (A.) в пользу матери мальчика (Ч.). Он также обжаловал предварительное решение, запрещавшее ему контакты с сыном в период разбирательства об определении места жительства его сына. Заявитель ссылался на статью 8 Конвенции, статью 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции и на статью 5 Протокола N 7 к Конвенции. К моему сожалению, жалоба на предварительное решение в соответствии со статьей 8 Конвенции и жалоба по статье 5 Протокола N 7 к Конвенции были отклонены Европейским Судом (большинством голосов) как явно необоснованные и потому неприемлемые, что не дало возможности рассмотреть их по существу.

2. Я согласен с большинством судей в том, что решение об определении места жительства в пользу матери являлось вмешательством в право заявителя на уважение семейной жизни (см. § 69 настоящего Постановления).

3. Однако я почтительно не соглашаюсь с большинством судей в том, что при данных обстоятельствах дела отсутствовало нарушение статей 8 и 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции.

I. Жалоба в соответствии со статьей 8 Конвенции

4. В данном случае важно принимать во внимание, что пределы решения о месте жительства в пользу матери (Ч.) были ограничены определением того, где должен был проживать А. Это решение не затрагивало правовую связь детей с заявителем и не лишало заявителя родительских прав. Также существенно, что заявителю впоследствии предоставили право на общение.

5. Согласно прецедентной практике Европейского Суда, вынося решение о мерах по уходу за детьми, власти и суды государства-ответчика часто сталкиваются с крайне сложной задачей. Также он не упускает из вида тот факт, что власти страны не имеют иного выбора, кроме вынесения решения об определении места жительства в пользу одного из двух разведенных родителей, поскольку применимое внутригосударственное законодательство не предусматривает возможность вынесения решения об определении совместного места жительства (см. Постановление Европейского Суда по делу "Антонюк против Российской Федерации" (Antonyuk v. Russia) от 1 августа 2013 г., жалоба N 47721/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. N 8 (примеч. редактора).), § 121).

6. В задачу Европейского Суда не входит подмена органов власти государства-ответчика при принятии решения об определении места жительства ребенка разведенных родителей. Однако в этой сфере проверка Европейского Суда не ограничена удостоверением в том, осуществляли ли власти государства-ответчика свою дискрецию разумно, тщательно и добросовестно. Он должен определить, были ли причины, приведенные судами государствами-ответчика в разбирательстве о месте жительства ребенка, относимыми и достаточными (см. Решение Европейского Суда по делу "Груздева против Российской Федерации" (Gruzdeva v. Russia) от 8 июля 2014 г., жалоба N 13553/09, § 71). В частности, Европейский Суд должен удостовериться в том, провели ли суды государства-ответчика тщательное исследование всей семейной ситуации и целого ряда относимых факторов, произвели ли они сбалансированную и разумную оценку соответствующих интересов каждого лица с постоянным стремлением к определению наилучшего решения для интересов ребенка (см. прецедентную практику, приведенную в разделе "Общие принципы"). Уклонение от достаточно тщательного рассмотрения будет являться нарушением требований статьи 8 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Антонюк против Российской Федерации", § 146). Напротив, если суды государства-ответчика рассмотрели данный вопрос тщательно и в соответствии с принципами, установленными в прецедентной практике Европейского Суда, последнему потребуются весьма убедительные причины, чтобы заменить своей оценкой мнение судов государства-ответчика.

7. В соответствии с принципами и прецедентной практикой, изложенными выше, я, таким образом, рассмотрю вопрос о том, предприняли ли органы власти Российской Федерации в настоящем деле углубленное исследование всей семейной ситуации и всех относимых факторов. Внутригосударственные органы власти, отметив, что оба родителя обладают моральными, личными и иными качествами, позволяющими им воспитывать малолетнего ребенка, и что этот ребенок в одинаковой степени привязан к обоим родителям (см. §§ 21 и 38 настоящего Постановления), привели две причины для своего решения о месте жительства в пользу матери. Они полагали, во-первых, что в силу своего весьма маленького возраста А. должен проживать с матерью. Во-вторых, они ссылались на тот факт, что А. в течение какого-то времени проживал со своей матерью и что перемена устоявшегося образа жизни окажет отрицательное влияние на его психологическое состояние. Эти причины будут рассмотрены поочередно.

8. Что касается первого довода о том, что ребенок был малолетним и поэтому должен был проживать с матерью, он был наиболее полно изложен в заключении органа опеки от 22 июня 2010 г. (см. § 15 настоящего Постановления). В заключении эксперта отмечалось, что для ребенка особенно важно воспитываться матерью до пяти-шести лет и что отсутствие материнского воспитания может повлечь появление у ребенка "упрямства, угрюмости, истерических реакций и неадекватной социальной адаптации". Существенное значение имел тот факт, что заключение было составлено на основе общих допущений в отсутствие ссылок на конкретные обстоятельства дела и без рассмотрения ситуации этой семьи и потребностей А., ребенка, о котором шла речь в деле. Хотя суды Российской Федерации в значительной степени основали свое решение на этом заключении, не оценили его и просто согласились с его выводами. Они не сделали значимых попыток проверить, было ли заключение экспертов подготовлено после тщательного рассмотрения всей семейной ситуации и всех значимых факторов.

9. Суды Российской Федерации (см. §§ 38 и 40 настоящего Постановления), рассматривая малолетний возраст А. в качестве основной причины для решения об определении места жительства с матерью, не ссылались на какие-либо обстоятельства фактического, эмоционального, психологического, материального или медицинского характера, конкретно затрагивающие А. и подтверждающие его более сильную привязанность к матери или ее лучшие возможности с точки зрения воспитания сына. Они ограничили рассмотрение этого вопроса указанием на то, что ходатайство заявителя об определении места жительства преждевременно, поскольку ребенок не достиг "сознательного возраста". Характерно также, что еще до начала рассмотрения дела в своем решении о предварительной мере районный суд запретил заявителю контакты с сыном, решив, что такие контакты "могут осложнить или сделать невозможным исполнение будущего решения" (см. § 11 настоящего Постановления). Европейский Суд не может не заключить, что суды государства-ответчика с самого начала исходили из того, что женщины способны лучше заботиться о маленьких детях и что, следовательно, интересам малолетних детей отвечало проживание с матерью, а не с отцом. Данное допущение не учитывало разнообразие семейных ситуаций и их значимость для оценки наилучших интересов ребенка и, кроме того, указывало на различное обращение по признаку пола. Однако статья 8 Конвенции не может быть истолкована как предоставляющая преимущественное право на присуждение опеки над ребенком одному или другому родителю (см. Решение Европейского Суда по делу "Донат против Чешской Республики" (Donat v. Czech Republic) от 19 октября 1999 г., жалоба N 43252/98), независимо от возраста ребенка.

10. Далее я обращусь ко второй причине, выдвинутой органами опеки и судами Российской Федерации, а именно о том, что изменение места жительства могло оказать отрицательное влияние на психологическое состояние А., поскольку в течение какого-то времени он жил вместе с матерью по месту ее жительства и посещал местный детский сад (см. §§ 23 и 38 настоящего Постановления). Следует отметить, что органы власти не ссылались на психологическую или иную экспертизу в подтверждение своего вывода о том, что изменение места жительства окажет травматическое воздействие на А. Существенное значение имеет то обстоятельство, что эксперты решили, что после проживания с матерью и отдельно от отца в течение какого-то времени А. по-прежнему в одинаковой степени привязан к обоим родителям (см. § 21 настоящего Постановления). Органы власти Российской Федерации не ссылались также на доказательства того, что А. был более социально интегрирован по месту жительства матери (куда он недавно переехал после развода его родителей), чем по месту жительства отца (где он жил и посещал детский сад в первые годы его жизни). Таким образом, органы власти Российской Федерации усмотрели риск получения психологической травмы исключительно на основании простого течения времени, проведенного с матерью после развода, пока продолжалось разбирательство об определении места жительства ребенка. Как неоднократно устанавливал Европейский Суд, эффективное уважение семейной жизни требует, чтобы будущие отношения между родителем и ребенком определялись исключительно в свете относимых соображений, а не просто течением времени (см. прецедентную практику, процитированную в разделе Постановления "Общие принципы"). Однако именно это случилось в настоящем деле (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Юцюс и Юцювене против Литвы" (Jucius and Juciuviene v. Lithuania) от 25 ноября 2008 г., жалоба N 14414/03, § 32).

11. Как Европейский Суд уже указывал во многих делах об отношениях лица с его ребенком, процессуальные требования, подразумеваемые статьей 8 Конвенции, предусматривают обязанность исключительной старательности с учетом угрозы, которую процессуальная задержка может повлечь для фактического разрешения вопроса (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "W. против Соединенного Королевства" (W. v. United Kingdom) от 8 июля 1987 г., § 65, Series A, N 121, Постановление Европейского Суда по делу "Хоппе против Германии" (Hoppe v. Germany) от 5 декабря 2002 г., жалоба N 28422/95, § 54, Постановление Европейского Суда по делу "Зюсс против Германии" (Sub v. Germany) от 10 ноября 2005 г., жалоба N 40324/98, § 100, и Постановление Европейского Суда от 3 октября 2013 г. по делу "Гобец против Словении" (Gobec v. Slovenia), жалоба N 7233/04, § 142).

12. По моему мнению, настоящее дело требует особой безотлагательности ввиду продолжающегося отсутствия контактов между заявителем и его сыном. Действительно, в предыдущих делах, рассмотренных Европейским Судом, отсутствие контактов склоняло в пользу вывода о том, что процессуальная задержка, даже сравнительно короткая, составляла нарушение требования об исключительной старательности, выдвигаемого статьей 8 Конвенции (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "W. против Соединенного Королевства", § 69, где задержка составила примерно четыре месяца, Постановление Европейского Суда по делу "Сильвестр против Австрии" (Sylvester v. Austria) от 24 апреля 2003 г., жалобы NN 36812/97 и 40104/98, § 69, где задержка составила чуть более пяти месяцев, Постановление Европейского Суда по делу "Эберхард и M. против Словении" (Eberhard and M. v. Slovenia) от 1 декабря 2009 г., жалобы NN 8673/05 и 9733/05, § 139, Постановление Европейского Суда по делу "K. против Словении" (K. v. Slovenia) от 7 июля 2011 г., жалоба N 41293/05, § 117, Постановление Европейского Суда по делу "S.I. против Словении" (S.I. v. Slovenia) от 13 октября 2011 г., жалоба N 45082/05, § 72, Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Хорватии" (Ribic v. Croatia) от 2 апреля 2015 г., жалоба N 27148/12, §§ 99 и 100, и в качестве противоположного примера см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Зюсс против Германии", §§ 101-103, Постановление Европейского Суда по делу "Диаманте и Пелличчони против Сан-Марино" (Diamante and Pelliccioni v. San Marino) от 27 сентября 2011 г., жалоба N 32250/08, § 189, и упоминавшемся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гобец против Словении", § 144, в которых рассматривались ситуации, когда поддерживались регулярные контакты).

13. Я не считаю, что одна лишь сложность может объяснить длительность разбирательства в настоящем деле, где были проведены только 10 заседаний. Имели место периоды бездействия, которым власти Российской Федерации не дали удовлетворительного объяснения. Так, внутригосударственным органам потребовались почти три месяца для получения экспертного заключения (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сильвестр против Австрии", § 69). Разбирательство было также приостановлено на три месяца по ходатайству заявителя в ожидании рассмотрения уголовного дела против его бывшей жены. Следует отметить, что тот факт, что суд по гражданским делам мог ожидать приговор по уголовному делу, не освобождает органы власти государства-ответчика, включая суд по уголовным делам, от обязанности безотлагательного рассмотрения дела (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "K. против Словении", § 117). Следует, в частности, отметить, что приговор вступил в силу через восемь дней после приостановления разбирательства. Власти Российской Федерации не объяснили, почему районному суду потребовались почти три месяца для возобновления разбирательства. Нахожу заслуживающим внимания, что разбирательство было окончательно возобновлено через пять дней после того, как осуждение было отменено в порядке надзора и рассмотрение уголовного дела началось опять.

14. С учетом того, что риск психологической травмы в случае изменения места жительства рассматривался органами власти в свете простого течения времени и того, что органы власти несли, по крайней мере, частичную ответственность за ситуацию с процессуальными задержками, которые им вменяются, тот факт, что А. жил со своей матерью, пока разбирательство об определении места жительства продолжалось, сам по себе не может считаться достаточным основанием для принятия решения в пользу матери в отсутствие других уважительных причин.

15. Органы власти Российской Федерации не выдвигали иных причин. Заявитель представил судам ряд документов относительно осуждения его бывшей жены, доходов его и его бывшей жены, жилищных условий, рабочих графиков и характеристик. Суды Российской Федерации решили, что осуждение матери не имело решающего значения, и отклонили все остальные факторы как несущественные (см. § 38 настоящего Постановления).

16. Что касается уголовного осуждения Ч., суды Российской Федерации ограничились указанием на то, что происшествие было обусловлено личной неприязнью между заявителем и Ч., вызванной несогласием по вопросу места жительства и образования их сына. Таким образом, они решили, что осуждение Ч., к тому времени еще не вступившее в силу, не являлось достаточной причиной для определения места жительства в пользу заявителя (см. § 38 настоящего Постановления). В задачу Европейского Суда не входит окончательное решение вопроса. Однако следует отметить, что Ч. была осуждена за насильственное преступление. Установлено, что она осуществила физическое нападение на заявителя в присутствии ребенка и, в частности, что она силой оттащила ребенка от заявителя, прежде чем начать бить заявителя (см. § 20 настоящего Постановления). Также существенно, что происшествие было одним из проявлений стойкого отказа Ч. разрешать любой контакт между заявителем и его сыном. Ввиду серьезности ситуации и того факта, что он имел прямое отношение к наилучшим интересам ребенка, Европейский Суд полагает, что требовались более тщательный анализ и рассмотрение, чем проявившиеся в решениях судов государства-ответчика (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда по делу "M.S. против Украины" (M.S. v. Ukraine) от 11 июля 2017 г., жалоба N 2091/13, §§ 81 и 82).

17. Обращаясь к иным факторам, упомянутым заявителем, следует отметить, что власти Российской Федерации оспорили утверждения заявителя относительно его более высоких личных качеств, дохода, жилищных условий и рабочего графика. В задачу Европейского Суда не входит установление таких спорных фактов вместо властей государства-ответчика. Однако я отмечаю, что заявитель представил в суды Российской Федерации ряд документов в поддержку своих доводов. Тем не менее они отклонили их в краткой форме без каких-либо попыток проанализировать соответствующий доход заявителя и Ч., жилищные условия или рабочий график с учетом представленных доказательств, решив, что эти факторы не имеют значения для их оценки. По моему скромному мнению, эти факторы могут иметь значение для определения наилучших интересов ребенка (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Антонюк против Российской Федерации", § 134, и, mutatis mutandis, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Нойлингер и Шурук против Швейцарии" (Neulinger and Shuruk v. Switzerland), жалоба N 41615/07, § 139, ECHR 2010). Соответственно, суды Российской Федерации не обеспечили данное конвенционное право адекватно, уклонившись от надлежащего рассмотрения факторов, имеющих значение в соответствии с Конвенцией (см. противоположный пример в Решении Европейского Суда по делу "Груздева против Российской Федерации" (Gruzdeva v. Russia) от 8 июля 2014 г., жалоба N 13553/09, §§ 72-77, и Постановление Европейского Суда по делу "Малинин против Российской Федерации" (Malinin v. Russia) от 12 декабря 2017 г., жалоба N 70135/14, § 71, в которых суды государства-ответчика тщательно оценили эти и другие факторы в своих решениях).

18. Я заключаю из вышеизложенного, что суды Российской Федерации не провели углубленного исследования всей семейной ситуации и всех относимых факторов и что их решения были в значительной степени основаны на общей презумпции в пользу матерей, а также на течении времени, пока продолжалось разбирательство об определении места жительства. Отсюда следует, что процесс принятия решения имел недостатки и потому не позволял установить наилучшие интересы ребенка. Соответственно, я полагаю, что органы власти не представили относимые и достаточные причины для своего решения об определении места жительства в пользу матери ребенка.

19. Наконец, что касается довода властей Российской Федерации о том, что заявитель имел право обратиться за пересмотром вопроса о месте жительства после достижения ребенком "более сознательного возраста", мое мнение таково, что решения, принятые относительно опеки над ребенком, вполне могут оказаться необратимыми. Так, если место жительства определено с одним из родителей, данный ребенок может со временем привыкнуть к этому родителю, и его личная связь с другим родителем ослабнет. Его интересам может не отвечать нарушение сложившегося образа жизни путем отмены предыдущего места жительства. Отсюда следует, что это сфера, где требуется еще большая защита от произвольного вмешательства (см., mutatis mutandis, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "W. против Соединенного Королевства", § 62). Таким образом, я не убежден в том, что в высокой степени неопределенная возможность будущего изменения места жительства ребенка могла освободить органы власти Российской Федерации от соблюдения своих конвенционных обязательств по проведению углубленного изучения ситуации до разрешения вопроса о месте жительства ребенка.

20. С учетом вышеизложенного и несмотря на пределы усмотрения, предоставленные органам власти государства-ответчика, вмешательство не было пропорционально преследуемой законной цели.

21. Следовательно, я считаю, что имело место нарушение требований статьи 8 Конвенции в связи с определением места жительства сына заявителя в пользу матери по причинам, изложенным выше.

II. Жалоба на основании статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции

22. Заявитель также жаловался на то, что решение об определении места жительства его сына в пользу матери мальчика составляло дискриминацию по признаку пола. Он ссылался на статью 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции.

23. Вопрос заключается в том, было ли право заявителя на уважение семейной жизни, предусмотренное статьей 8 Конвенции, обеспечено без дискриминации по признаку пола, нарушающей статью 14 Конвенции. Помогая Европейскому Суду в толковании и применении положений этих статей, принцип эффективности, присущий Конвенции, должен использоваться в качестве инструмента. Согласно этому принципу толкование и применение положений Конвенции должны осуществлять практическим и эффективным образом, на основании их текста и в соответствии с их объемом и целями. Имея в виду данный принцип, как я делал также в отношении жалобы в соответствии со статьей 8 Конвенции, я также рассмотрю жалобу на основании статьи 14 Конвенции во взаимосвязи с вышеупомянутой статьей.

24. Европейский Суд установил в своей прецедентной практике, что для того, чтобы возник вопрос в соответствии со статьей 14 Конвенции, должно быть различие в обращении с лицами, находящимися в аналогичной или относительно схожей ситуации (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Бёрден против Соединенного Королевства" (Burden v. United Kingdom), жалоба N 13378/05, § 60, ECHR 2008). Таким образом, я должен в первую очередь проверить, столкнулся ли заявитель с различием в обращении.

25. В настоящем деле следует отметить, что органы опеки Российской Федерации, а затем суды основали свое решение об определении места жительства в пользу матери ребенка на двух главных причинах.

26. Во-первых, что касается вывода внутригосударственных органов о том, что в силу своего малолетнего возраста А. должен проживать со своей матерью, следует отметить, что обжалуемое различие в обращении возникает не из формулировки национальных норм. Законодательство Российской Федерации не делает различий между полами, поэтому мужчины и женщины в равной степени могут требовать определения места жительства в их пользу, независимо от возраста ребенка. Различие в обращении предположительно было основано на том, что заявитель характеризует как устоявшуюся практику, согласно которой определение места жительства малолетнего ребенка почти всегда осуществлялось в пользу матери. Как уже признавал Европейский Суд, различие в обращение, потенциально противоречащее Конвенции, не должно быть основано на правовых нормах государствах-ответчика, оно может следовать из фактической ситуации, такой как установившаяся практика (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "E.B. против Франции", § 74, и Постановление Европейского Суда по делу "Царб Адами против Мальты" (Zarb Adami v. Malta), жалоба N 17209/02, §§ 75-76, ECHR 2006-VIII).

27. Следует отметить, что власти Российской Федерации, на которые возлагалось бремя доказывания, не представили статистическую информацию о частоте использования возраста ребенка как главной причине вынесения решения о месте жительства в пользу матери, одно это могло дать точную картину административной и судебной практики и установить различие в обращении между матерями и отцами в отношении малолетних детей (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "E.B. против Франции", § 74).

28. Также существенно, что органы власти Российской Федерации в настоящем деле явно основали свое решение на общей презумпции, согласно которой проживание малолетних детей с матерью, а не с отцом отвечало их интересам, в отсутствие ссылок на конкретные обстоятельства данного дела и без рассмотрения конкретной семейной ситуации (подробный анализ этого основания см. в §§ 8-9 настоящего особого мнения). Решающий пункт заключается в том, что prima facie считалось отвечающим интересам любого малолетнего ребенка проживание с матерью (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Цаунеггер против Германии" (Zaunegger v. Germany) от 3 декабря 2009 г., жалоба N 22028/04, § 46).

29. Что касается второго основания, о том, что ребенок в течение какого-то времени проживал с матерью и что изменение его сложившегося образа жизни окажет отрицательное влияние на его психологическое состояние, оно не имело ничего общего с соображением, относящимся к полу заявителя. Оно ссылалось на фактическую ситуацию и ее предполагаемые последствия для наилучших интересов ребенка (подробное рассмотрение этого основания см. в §§ 10-14 настоящего особого мнения).

30. Тем не менее вышеуказанные главные причины составляют часть общей оценки ситуации ребенка. По этой причине я полагаю, что они должны рассматриваться не альтернативно, а в совокупности. Следовательно, неправомерность одного из оснований оказало негативное влияние на все решение в целом (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "E.B. против Франции", § 80).

31. Следует отметить, что заключение органа опеки от 22 июня 2010 г. ссылалось лишь на одно основание, малолетний возраст ребенка, в своей рекомендации о проживании ребенка с матерью. Само по себе это основание считалось достаточным для того, чтобы мать можно было предпочесть отцу. Только 23 декабря 2010 г. органы опеки впервые упомянули второе основание в дополнение к возрасту ребенка. По моему мнению, способ изложения заключений опеки и, в частности, заключение от 22 июня 2010 г. свидетельствовали о том, что возраст ребенка являлся решающим фактором.

32. В свою очередь суды Российской Федерации ссылались на оба основания, не давая возможности заключить на основе текстов судебных решений, какой из них является преобладающим или что один из них был бы достаточным для решения спора в пользу матери. Однако ясно, что малолетний возраст ребенка находился в центре обсуждений судов Российской Федерации, которые пришли в своим решениям в свете рекомендаций, данных органами опеки. Это основание было, таким образом, вездесущим на каждой стадии разбирательства (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "E.B. против Франции", §§ 82-88).

33. Следует подчеркнуть, что ссылка на пол заявителя была если не явной, то подразумеваемой. Ссылаясь на малолетний возраст ребенка как на одну из причин вынесения решения о месте жительства в пользу матери, суды Российской Федерации исходили из того, что женщины способны лучше заботиться о малолетних детях, чем мужчины. Влияние пола заявителя на оценку его иска об определении места жительства, таким образом, было установлено и с учетом вышеизложенного являлось значимым фактором, влекущим решение об определении места жительства в пользу матери.

34. Европейский Суд уже устанавливал, что несмотря на все отличия между матерью и отцом в их отношениях с ребенком, что касается роли в уходе за ребенком во время периода, соответствующего отцовскому отпуску, то есть по истечении периода материнского отпуска, который позволяет женщине восстановиться после родов и кормить ребенка, если она того пожелает, мужчины и женщины находятся "в сходном положении" (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Константин Маркин против Российской Федерации" (Konstantin Markin v. Russia) от 7 октября 2010 г., жалоба N 30078/06* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2012. N 6 (примеч. редактора).), § 132). Это тем более верно для периода по окончании отпуска по уходу за ребенком, как в настоящем деле.

35. Таким образом, заявитель (отец) претерпел различное обращение по признаку пола по сравнению с лицом, находящимся в относительно сходной ситуации (матерью).

36. Подобное различие в обращении является дискриминационным, если оно не имеет объективного и разумного оправдания, иными словами, если это обращение не преследует законную цель или если отсутствует разумное соотношение пропорциональности между применяемыми средствами и целью, которую требуется достичь. Государства-участники пользуются определенными пределами усмотрения при оценке того, оправдывают ли различия ситуаций, которые в остальном являются аналогичными, разницу в обращении, и если да, в какой степени. Объем этих пределов колеблется в зависимости от обстоятельств, предмета и сопутствующей ситуации, однако окончательное решение, что касается требований Конвенции, остается за Европейским Судом (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Бёрден против Соединенного Королевства" (Burden v. United Kingdom), жалоба N 13378/05, § 60, ECHR 2008, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Константин Маркин против Российской Федерации", §§ 125 и 126).

37. Власти Российской Федерации не предоставили оправдания различию в обращении в настоящем деле.

38. Европейский Суд также напоминает, что достижение гендерного равенства в настоящее время является главной целью государств - участников Совета Европы, и только особо важные причины могут послужить тому, чтобы различие в обращении могло считаться совместимым с Конвенцией (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шулер-Цграгген против Швейцарии" (Schuler-Zgraggen v. Switzerland) от 24 июня 1993 г., § 67, Series A, N 263, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Цаунеггер против Германии", § 51, и Постановление Европейского Суда по делу "Бухс против Швейцарии" (Buchs v. Switzerland) от 27 мая 2014 г., жалоба N 9929/12, § 67). В частности, ссылки на традиции, общие правила или преобладающее общественное мнение в отдельной стране являются недостаточными для оправдания различия в обращении по признаку пола. Государства не должны навязывать традиционные гендерные роли и гендерные стереотипы. В частности, современные европейские общества сдвинулись в сторону более равного распределения между мужчинами и женщинами обязанностей по воспитанию их детей и что воспитательная функция мужчины признается во всё большей степени. Гендерные стереотипы, такие как восприятие женщин как основных лиц, осуществляющих уход за детьми, а мужчин как основных кормильцев в семье, не могут сами по себе являться достаточным оправданием для различий в обращении, так же как и аналогичных стереотипов, основанных на расе, происхождении, цвете кожи и сексуальной ориентации (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Константин Маркин против Российской Федерации", §§ 127 и 140-143).

39. С учетом вышеизложенного я полагаю, что вынесение решения о месте жительства в пользу матери по причине малолетнего возраста ребенка не может считаться разумно или объективно оправданным. Наконец, я заключаю, что различие в обращении, которому подвергся заявитель, должно быть приравнено к дискриминации по признаку пола.

40. Следовательно, я считаю, что имело место нарушение статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции.

III. Общий вывод

41. Я прихожу к выводу, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции во взаимосвязи со статьей 14 Конвенции. Это заключение обусловило бы предоставление заявителю компенсации морального вреда за нарушение вышеизложенных положений Конвенции, а также судебных расходов и издержек. Тем не менее, поскольку я в меньшинстве, определение таких сумм было бы чисто теоретическим, поэтому я воздержусь от спекуляций на данную тему.