Постановление Европейского Суда по правам человека от 18 декабря 2018 г. Дело "Ресин (Resin) против Российской Федерации" (Жалоба N 9348/14) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Ресин (Resin)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 9348/14)

Постановление Суда

Страсбург, 18 декабря 2018 г.

По делу "Ресин против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Винсента А. де Гаэтано, Председателя Палаты Суда,

Бранко Лубарды,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Пере Пастора Вилановы,

Георгия А. Сергидеса,

Жольен Шуккинг, судей,

а также при участии Фатош Арачи, заместителя Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 27 ноября 2018 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой N 9348/14, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Андреем Игоревичем Ресиным (далее - заявитель) 17 декабря 2013 г.

2. Заявитель был представлял адвокатом А. Молостовым, практикующим в Челябинской области. Власти Российской Федерации первоначально были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным, а затем его преемником в этой должности М.Л. Гальпериным.

3. Заявитель жаловался на чрезмерные ограничения его свиданий с родственниками.

4. 17 марта 2017 г. жалоба в этой части была коммуницирована властям Российской Федерации. В оставшихся частях жалоба была объявлена неприемлемой для рассмотрения по существу в соответствии с пунктом 3 правила 54 Регламента Европейского Суда.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявитель родился в 1974 году в г. Хабаровске и отбывает наказание в виде пожизненного лишения свободы в Свердловской области.

6. С 25 мая 2012 г. по 10 апреля 2014 г. заявитель содержался в Исправительной колонии N ИК-56 Свердловской области* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение Исправительная колония N 56 Главного управления Федеральной службы исполнения наказаний России по Свердловской области (также известна как "Черный беркут") (примеч. редактора).). Ему были предоставлены пять краткосрочных свиданий в 2013 году и одно краткосрочное свидание в 2014 году.

7. 15 июля 2013 г. заявитель обратился к начальнику исправительного учреждения с ходатайством разрешить ему краткосрочное свидание с четырьмя взрослыми родственниками: матерью, сестрой и двумя кузенами. Он также просил, чтобы свидание проходило без стеклянной перегородки между ним и его посетителями или в отсутствие сотрудника исправительного учреждения. Начальник исправительного учреждения вынес следующую резолюцию на его ходатайство: "Отказать. Недопустимо в соответствии с Уголовно-исполнительным кодексом Российской Федерации".

8. С 15 мая по 16 июля 2014 г. заявитель был переведен в Следственный изолятор N 1 в г. Хабаровске* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N 1 Главного управления Федеральной службы исполнения наказаний России по Хабаровскому краю" (примеч. редактора).), где по-прежнему проживала его семья, для участия в проведении другого расследования.

9. На следующий день после прибытия в следственный изолятор он обратился к начальнику с ходатайством разрешить ему краткосрочное свидание с четырьмя членами семьи: сестрой, двумя кузенами и тетей, - без разделительной перегородки между ним и его посетителями или в отсутствие сотрудника следственного изолятора. В письме от 21 мая 2014 г. начальник следственного изолятора отклонил его ходатайство, отметив, что согласно статье 18 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" свидания должны предоставляться на основании письменного разрешения лица или органа, в производстве которых находится уголовное дело. Кроме того, Правила внутреннего распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы предусматривают, что комнаты для свиданий должны быть оборудованы перегородками, а свидания должны проходить под контролем сотрудников следственного изолятора.

10. 3 июня 2014 г. заявитель обратился к начальнику следственного изолятора с ходатайством разрешить ему длительное свидание с матерью и сестрой. Он ссылался на статью 89 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации (далее - УИК РФ) и подчеркивал, что в следственном изоляторе имеются помещения для длительных свиданий, которые могут быть использованы осужденными, отбывающими наказание в данном изоляторе. Через три дня начальник следственного изолятора ответил, что действующее законодательство не предусматривает длительные свидания для лиц, содержащихся в следственном изоляторе. Он сделал ссылку на статью 77.1 УИК РФ.

11. Впоследствии заявитель обращался к органам, в производстве которых находилось уголовное дело, с ходатайством разрешить ему краткосрочные свидания с родственниками. 11 июня и 1 августа 2014 г. следователь и заместитель начальника следственного управления соответственно отклонили его ходатайство. Они проинформировали заявителя о том, что "органы, проводящие расследование, не препятствовали [ему] иметь краткосрочные свидания с родственниками, если это не противоречило законодательству Российской Федерации, включая Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации".

12. Заявитель обжаловал ограничения на свидания с родственниками в суде общей юрисдикции. По информации, предоставленной властями Российской Федерации, все его жалобы были отклонены как необоснованные.

13. Согласно справке, выданной начальником исправительного учреждения 27 апреля 2017 г., заявитель не имел краткосрочных или длительных свиданий в период его нахождения в следственном изоляторе г. Хабаровска.

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации

14. Статья 77.1 УИК РФ регулирует порядок привлечения осужденных к участию в дальнейших следственных действиях. Согласно пункту 1 этой статьи они могут быть переведены в следственный изолятор в указанных целях. Пункт 3 данной статьи предусматривает, что осужденные осуществляют свое право на свидания с родственниками в порядке, установленном Федеральным законом "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений". Статья 18 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" (от 15 июля 1995 г. N 103-ФЗ) гласит:

"Подозреваемым и обвиняемым на основании письменного разрешения лица или органа, в производстве которых находится уголовное дело, может быть предоставлено не более двух свиданий в месяц с родственниками и иными лицами продолжительностью до трех часов каждое.

Свидания с родственниками и иными лицами осуществляются под контролем сотрудников мест содержания под стражей и в случае попытки передачи подозреваемому или обвиняемому запрещенных к хранению и использованию предметов, веществ и продуктов питания либо сведений, которые могут препятствовать установлению истины по уголовному делу или способствовать совершению преступления, прерываются досрочно".

15. Статья 89 УИК РФ устанавливает, что осужденным предоставляются краткосрочные свидания продолжительностью четыре часа и длительные свидания продолжительностью трое суток на территории исправительного учреждения (пункт 1). Краткосрочные свидания проходят в присутствии сотрудника исправительного учреждения, длительные свидания предоставляются с правом совместного проживания заключенных с их родственниками (пункт 2 статьи 89 УИК РФ).

16. Раздел XVI Правил внутреннего распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы, утвержденных приказом Министерства юстиции Российской Федерации от 14 октября 2005 г. N 189, определяет порядок проведения свиданий в следственных изоляторах. Пункт 139 данных правил устанавливает следующие ограничения: не более двух свиданий в месяц, письменное разрешение, действительное только на одно свидание, на свидание допускаются одновременно не более двух взрослых человек. Согласно пункту 143 этих правил свидания проводятся в специально оборудованных для этих целей помещениях через разделительную перегородку, исключающую передачу каких-либо предметов, но не препятствующую переговорам и визуальному общению. Переговоры заключенных с посетителями осуществляются через переговорное устройство и могут прослушиваться сотрудниками исправительного учреждения.

17. Раздел XIV Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений, утвержденных приказом Министерства юстиции Российской Федерации от 3 ноября 2005 г. N 205, в редакции, действовавшей в период, относившийся к обстоятельствам дела, описывал порядок проведения длительных и краткосрочных свиданий в исправительных учреждениях. Согласно пункту 74 данных правил осужденному разрешается длительное или краткосрочное свидание одновременно не более чем с двумя взрослыми родственниками. Пункт 78 этих правил предусматривает, что, если лицо, прибывшее на свидание, откажется от досмотра вещей и одежды, ему не разрешается длительное свидание с осужденным, однако ему может быть предоставлено краткосрочное свидание.

18. Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений в текущей редакции были утверждены приказом Министерства юстиции Российской Федерации от 16 декабря 2016 г. N 295. Их пункт 70 устанавливает, что краткосрочные свидания предоставляются в присутствии сотрудника исправительного учреждения. Длительные свидания предоставляются заключенному с правом совместного проживания с родственниками. Количество лиц, допускаемых на длительное свидание, определяется с учетом вместимости комнат для длительных свиданий и графика предоставления свиданий. Пункт 78 был дословно воспроизведен в новой редакции.

Право

I. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

19. Заявитель жаловался на нарушение статьи 8 Конвенции в связи с различными ограничениями на предоставление свиданий в исправительном учреждении и в следственном изоляторе. Статья 8 Конвенции гласит:

"1. Каждый имеет право на уважение его_ семейной жизни_

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

20. Власти Российской Федерации утверждали, что порядок проведения краткосрочных свиданий в Исправительной колонии ИК-56 соответствовал требованиям УИК РФ (пункт 2 статьи 89) и Правилам внутреннего распорядка исправительных учреждений. Порядок проведения свиданий в следственном изоляторе г. Хабаровска также соответствовал положениям статьи 77.1 УИК РФ и Правилам внутреннего распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы. Таким образом, по мнению властей Российской Федерации, по делу не было допущено нарушения требований статьи 8 Конвенции.

A. Приемлемость жалобы для ее рассмотрения по существу

21. Европейский Суд считает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Наличие вмешательства

22. В прецедентной практике Европейского Суда прочно установлено, что в период заключения лицо утрачивает право на свободу, но оно продолжает пользоваться всеми основными правами и свободами, в том числе правом на уважение семейной жизни, поэтому любое ограничение таких прав должно быть оправдано в каждом конкретном случае. Содержание под стражей неизбежно влечет определенные ограничения для семейной жизни, и некоторые меры контроля за контактами заключенных с внешним миром необходимы и сами по себе не противоречат Конвенции. Однако существенной частью права заключенного на уважение его семейной жизни является разрешение или при необходимости содействие со стороны органов государственной власти в поддержании его связей с ближайшими родственниками (см. Постановление Европейского Суда по делу "Тросин против Украины" (Trosin v. Ukraine) от 23 февраля 2012 г., жалоба N 39758/05, § 39, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хорошенко против Российской Федерации" (Khoroshenko v. Russia), жалоба N 41418/04* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 9 (примеч. редактора).), §§ 116-117, ECHR 2015).

23. Вмешательство в право осужденного на уважение его семейной жизни необязательно означает прямой запрет на свидания с родственниками, но может заключаться в иных мерах, принимаемых администрацией исправительного учреждения. Так, Европейский Суд устанавливал, что ограничения по частоте и продолжительности свиданий с родственниками, контроль за такими свиданиями и подчинение осужденного специальным правилам организации свиданий составляли вмешательство в права заявителей в соответствии со статьей 8 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ван дер Вен против Нидерландов" (Van der Ven v. Netherlands), жалоба N 50901/99, § 69, ECHR 2003-II, Постановление Европейского Суда по делу "Кламецкий против Польши (N 2)" (Klamecki v. Poland) (N 2) от 3 апреля 2003 г., жалоба N 31583/96, § 144, Постановление Европейского Суда по делу "Кучера против Словакии" (Kuсera v. Slovakia) от 17 июля 2007 г., жалоба N 48666/99, § 127, Постановление Европейского Суда по делу "Ферла против Польши" (Ferla v. Poland) от 20 мая 2008 г., жалоба N 55470/00, § 38, и Постановление Европейского Суда по делу "Видиш против Российской Федерации" (Vidish v. Russia) от 15 марта 2016 г., жалоба N 53120/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2017. N 2 (примеч. редактора).), § 36).

24. Заявитель жаловался на то, что ему было отказано в предоставлении как краткосрочных, так и длительных свиданий в период его нахождения в следственном изоляторе г. Хабаровска и что в Исправительной колонии N ИК-56 количество его родственников, которым было разрешено явиться на свидание, было ограничено двумя взрослыми лицами, и краткосрочные свидания проводились в присутствии сотрудника исправительной колонии через стеклянную перегородку. По мнению Европейского Суда, отказ в предоставлении свиданий, разделительные барьеры и другие ограничительные меры представляли собой вмешательство в право заявителя на уважение его семейной жизни (см. Постановление Европейского Суда по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia) от 9 октября 2008 г., жалоба N 62936/00* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2008. N 3 (примеч. редактора).), § 247, и Постановление Европейского Суда по делу "Андрей Смирнов против Российской Федерации" (Andrey Smirnov v. Russia) от 13 февраля 2018 г., жалоба N 43149/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2019. N 2 (примеч. редактора).), § 38). Остается выяснить, было ли в настоящем деле вмешательство "предусмотрено законом", преследовало ли оно одну или несколько правомерных целей, перечисленных в пункте 2 статьи 8 Конвенции, и, кроме того, было ли оно "необходимо в демократическом обществе".

2. Оправдание наличия вмешательства

(a) Ограничение количества родственников, которым было разрешено присутствовать на свидании

25. Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений в редакции, действовавшей в период, относившийся к обстоятельствам дела, ограничивали количество взрослых родственников, которые могли явиться на свидание к заключенному, до двух человек (см. пункт 74 правил, изложенный выше в § 17). Указанный пункт имел общее применение, независимо от продолжительности свидания, и не допускал каких-либо исключений. В отличие от новой редакции указанных правил, данное ограничение не было основано на требованиях вместимости или наличия помещений для длительных свиданий (см. выше § 18).

26. Власти Российской Федерации не привели каких-либо доводов в поддержку существовавшего ограничения, кроме ссылки на применимые правила. Они не объяснили, почему количество посетителей было ограничено двумя взрослыми лицами, независимо от фактической вместимости помещения.

27. Европейский Суд с удовлетворением отметил, что оспариваемое ограничение до двух посетителей более не является частью положений, регулирующих свидания в исправительных учреждениях. Однако это не отменяет того факта, что, поскольку данное ограничение действовало в соответствующий период времени, оно нарушало право заявителя на уважение его семейной жизни и не позволяло четырем членам его семьи посетить его в колонии (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хорошенко против Российской Федерации", § 147, in fine). Европейский Суд полагает, что в отсутствие каких-либо оснований или доводов властей Российской Федерации об обратном, такое формальное регулирование, которое не было связано с наличием или вместимостью помещений для длительных свиданий, не было необходимым в демократическом обществе.

(b) Разделение стеклянной перегородкой и присутствие сотрудника колонии

28. В период содержания в Исправительной колонии N ИК-56 заявитель был отделен от посетителей стеклянной перегородкой и находился под контролем сотрудника колонии во время краткосрочных свиданий в течение всего периода его содержания под стражей. Заявитель отметил, что разделение перегородкой сохранялось даже после того, как он был переведен из колонии строгого режима в колонию общего режима, а затем в колонию-поселение. Ему были разрешены безнадзорные длительные свидания и проживание вместе со своей семьей, однако он не мог прикасаться к ним или разговаривать с ними наедине во время краткосрочных свиданий.

29. Власти Российской Федерации утверждали, что помещения для краткосрочных свиданий в Исправительной колонии N ИК-56 были оборудованы "кабинами установленного образца со стеклянной перегородкой". Перечень оборудования был установлен приказом Федеральной службы исполнения наказаний от 27 июля 2006 г. N 512* (* Приказ Федеральной службы исполнения наказаний от 27 июля 2006 г. N 512 "Об утверждении номенклатуры, норм обеспечения и сроков эксплуатации мебели, инвентаря, оборудования и предметов хозяйственного обихода (имущества) для учреждений, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы, и следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы" (примеч. переводчика).).

30. Что касается правовых оснований для вмешательства, власти Российской Федерации не ссылались на какие-либо законы или нормативные акты, требующие установки стеклянных перегородок в исправительных учреждениях для осужденных. В отличие от Правил внутреннего распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы, в которых специально предусмотрено требование о наличии перегородок в следственных изоляторах (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Андрей Смирнов против Российской Федерации", § 52), в Правилах внутреннего распорядка исправительных учреждений как в предыдущей, так и в новой редакции такого положения не содержится; они содержат лишь указание на присутствие сотрудника исправительного учреждения (см. выше §§ 17 и 18). Во внутреннем приказе Федеральной службы исполнения наказаний перечислялось оборудование, имеющееся в таких учреждениях, но данный приказ не регулировал порядок проведения краткосрочных свиданий. Однако Европейскому Суду нет необходимости продолжать анализ правовых оснований для оспариваемого ограничения по следующим причинам.

31. Европейский Суд напоминает, что запрет физического контакта между заключенным и его посетителями в некоторых случаях может быть оправдан соображениями безопасности, но не может считаться необходимым в отсутствие какой-либо определенной угрозы безопасности (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ван дер Вен против Нидерландов", §§ 69-72, Постановление Европейского Суда по делу "Чиорап против Республики Молдова" (Ciorap v. Moldova) от 19 июня 2007 г., жалоба N 12066/02, § 117, и Постановление Европейского Суда по делу "Хорых против Польши" (Horych v. Poland) от 17 апреля 2012 г., жалоба N 13621/08, §§ 129-132).

32. Власти Российской Федерации не привели какие-либо доводы, касающиеся безопасности, которые оправдывали бы физическое отделение заявителя от его родственников или постоянный надзор за ними со стороны сотрудника колонии. Тот факт, что заявитель был переведен в колонию-поселение, означал, что он не был агрессивен и что отсутствовала вероятность причинения им вреда своим посетителям. В отличие от случаев, когда физическое разделение и надзор были необходимы для предотвращения риска сговора или передачи информации по семейным каналам (см. ссылки, приведенные в упоминавшемся выше Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хорошенко против Российской Федерации", §§ 124-125), заявитель уже был осужден, и подобный риск в настоящем деле отсутствовал. Также не утверждалось, что барьер между заявителем и его посетителями был необходим по каким-либо соображениям, связанным с охраной здоровья (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Андрей Смирнов против Российской Федерации", § 55). Следовательно, представляется, что перегородка использовалась в рамках обычных процедур, а не в качестве реакции на какие-либо конкретные угрозы безопасности или порядку в исправительном учреждении.

33. Согласно пункту 78 Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений лица, прибывшие на длительное свидание, должны были пройти полный досмотр. В случае их отказа от досмотра им могли быть предоставлены краткосрочные свидания под контролем через перегородку (см. выше §§ 17 и 18). Требование о прохождении досмотра может считаться необходимым для предотвращения передачи заключенному запрещенных предметов или веществ. Однако власти Российской Федерации не пояснили, почему посетителям при краткосрочных свиданиях не было предоставлено какого-либо выбора, а бесконтрольные свидания без перегородки были запрещены при любых обстоятельствах. Даже если бы они могли согласиться на проведение досмотра по требованию, законодательство Российской Федерации не предоставляло им возможности свободного физического контакта. Столь негибкое и автоматическое регулирование краткосрочных свиданий не может быть признано "необходимым в демократическом обществе", поскольку государство не имеет полной свободы действий для установления ограничений в общей манере без обеспечения какой бы то ни было степени гибкости, позволяющей определить, являются ли ограничения по конкретным делам подходящими или действительно необходимыми (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хорошенко против Российской Федерации", § 126, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Андрей Смирнов против Российской Федерации", § 54).

34. Таким образом, не было доказано, что мера по физическому отделению заявителя от его посетителей и контролю за его краткосрочными свиданиями была "необходима в демократическом обществе".

(c) Отказ в предоставлении краткосрочных свиданий в период содержания в следственном изоляторе

35. В период содержания в следственном изоляторе г. Хабаровска заявитель дважды ходатайствовал о предоставлении ему краткосрочных свиданий с его родственниками. Ему было отказано в этом. Сначала начальник следственного изолятора переложил функции по выдаче разрешения на следователя. Позднее следователь и его начальник отказали заявителю в разрешении свидания (см. выше §§ 9 и 11).

36. В соответствии со статьей 77.1 УИК РФ вопрос об осуществлении права на свидания в период содержания осужденного в следственном изоляторе регулировался статьей 18 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" (см. выше § 14). Европейский Суд ранее признавал, что указанное положение не соответствует требованию "качества закона", поскольку оно наделяет органы государственной власти, в производстве которых находится дело, неограниченным усмотрением при решении вопроса о разрешении или отказе в разрешении свиданий. Закон не ограничивает пределы усмотрения и порядок его осуществления и лишает заключенного минимальной защиты от произвола или злоупотреблений, на которую лица имеют право в соответствии с принципом верховенства права в демократическом обществе (см. Постановление Европейского Суда по делу "Власов против Российской Федерации (Vlasov v. Russia) от 12 июня 2008 г., жалоба N 78146/01* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2009. N 2 (примеч. редактора).), §§ 125-126, упоминавшиеся выше Постановления Европейского Суда по делам "Моисеев против Российской Федерации", §§ 249-250, "Андрей Смирнов против Российской Федерации", §§ 40-42).

37. Следственные органы отклонили ходатайство заявителя о разрешении свиданий с родственниками, поданное в соответствии со статьей 18 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений". В отличие от вышеупомянутых дел, когда отказ был явным, ответ в настоящем деле был сформулирован уклончиво и неоднозначно с указанием на то, что следственные органы не возражали против таких свиданий при условии, что они соответствуют закону (см. выше §§ 9 и 11). Однако данное различие касалось только формы, а не содержания. Результат для заявителя был таким же, как и в вышеупомянутых делах. Он не мог осуществить свое право на краткосрочные свидания (см. выше § 13) и лишился возможности встретиться с родственниками в период кратковременного содержания в следственном изоляторе, расположенном в его родном городе.

38. При таких обстоятельствах Европейский Суд повторяет сделанный ранее вывод о том, что вмешательство, основанное на положении, которое ранее было признано недостаточно ясным и предсказуемым в его применении, не может считаться "предусмотренным законом" (см. примеры, приведенные выше в § 36). Соответственно, отсутствует необходимость оценивать, было ли данное вмешательство "необходимо в демократическом обществе".

(d) Отказ в предоставлении длительных свиданий в следственном изоляторе

39. Заявитель указал, что он был отправлен для отбывания наказания в учреждение, расположенное в отдаленном и недоступном районе, примерно в 7 000 км от его родного г. Хабаровска, где проживала его семья. Организация длительного свидания в период его временного пребывания в следственном изоляторе г. Хабаровска позволила бы его престарелой матери не тратить усилий и средств на поездку в отдаленный район. Подобный отказ не мог быть вызван отсутствием подходящих помещений, поскольку следственный изолятор был оборудован комнатами для длительных свиданий.

40. Европейский Суд отмечает, что статья 77.1 УИК РФ прямо запрещает осужденным, которые, как и заявитель, были переведены в следственный изолятор из исправительного учреждения в рамках расследования, иметь длительные свидания с родственниками (см. выше § 14). Таким образом, ограничение было основано на конкретном законодательном положении, и соблюдение органами государственной власти закона не оспаривается. Тем не менее Европейский Суд неоднократно подчеркивал, что законодательный выбор, лежащий в основе оспариваемого ограничения, не выходит за пределы его контроля и что власти государства-ответчика должны быть способны продемонстрировать необходимость оспариваемого закона как меру общего характера (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Коррейя де Матуш против Португалии" (Correia de Matos v. Portugal) от 4 апреля 2018 г., жалоба N 56402/12* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2018. N 5 (примеч. редактора).), § 129, и Постановление Европейского Суда по делу "Баев и другие против Российской Федерации" (Bayev and Others v. Russia) от 20 июня 2017 г., жалоба N 67667/09 и две другие жалобы* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2018. N 2 (примеч. редактора).), §§ 63-64).

41. Однако, помимо ссылки на применимое правовое положение, власти Российской Федерации не разъяснили правомерную цель и не представили каких-либо оснований для оспариваемой меры. Они также не предоставили какой-либо информации, которая могла бы объяснить общий выбор политики, сделанный законодательным органом в пользу отказа в выдаче разрешений на длительные свидания с родственниками лицам, находящимся в ситуации заявителя, которые были переведены в следственный изолятор. Напротив, "стационарные" категории осужденных, включая тех, кто отбывал наказание в том же следственном изоляторе, куда был переведен заявитель, не утратили права на длительные свидания. Европейский Суд также отмечает, что следственный изолятор г. Хабаровска был оборудован помещениями, подходящими для длительных свиданий (см. выше § 10). Кроме того, по-видимому, данная мера стала для заявителя особенно суровой. Он отбывал наказание далеко от своего родного города. После его перевода в место, где проживала его семья, несмотря на наличие подходящих помещений в данном следственном изоляторе, он по-прежнему не мог получить длительное свидание со своими родственниками вследствие общей политики, в отношении которой не было дано каких-либо объяснений. Таким образом, Европейский Суд считает, что ограничение свиданий не преследовало правомерную цель и не было "необходимо в демократическом обществе".

(e) Вывод

42. С учетом вышеизложенных соображений Европейский Суд считает, что по настоящему делу было допущено нарушение статьи 8 Конвенции в отношении ограничения количества взрослых посетителей в Исправительной колонии N ИК-56, физическим разделением и постоянным контролем во время краткосрочных свиданий в указанной исправительной колонии, а также в связи с отказом в предоставлении краткосрочных и длительных свиданий в следственном изоляторе г. Хабаровска.

II. Предполагаемое нарушение статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции

43. Заявитель также жаловался в соответствии со статьей 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции на различие в обращении между разными группами заключенных в следственном изоляторе г. Хабаровска. Статья 14 Конвенции гласит:

"Пользование правами и свободами, признанными в Конвенции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам".

44. Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель воспользовался своими правами на свидания в соответствии с законодательством Российской Федерации и что по настоящему делу не было допущено нарушения статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции.

45. Европейский Суд напоминает, что, если делается ссылка на статью Конвенции, содержащую материально-правовой аспект, как в отдельности, так и во взаимосвязи со статьей 14 Конвенции, и если было установлено отдельное нарушение такой статьи, то, как правило, отсутствует необходимость рассматривать дело также в соответствии со статьей 14 Конвенции, за исключением случаев, когда явное неравенство в пользовании соответствующими правами является основополагающим аспектом дела (см. Постановление Европейского Суда по делу "Даджен против Соединенного Королевства" (Dudgeon v. United Kingdom) от 22 октября 1981 г., § 67, Series A, N 45).

46. Европейский Суд считает, что его вывод о нарушении статьи 8 Конвенции в достаточной мере продемонстрировал отсутствие для оправдания дифференцированного обращения с различными группами заключенных в следственном изоляторе в отношении их прав на длительные свидания (см. выше § 41). В этой связи отсутствует необходимость рассматривать тот же вопрос с точки зрения статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хорошенко против Российской Федерации", § 151).

III. Применение статьи 41 Конвенции

47. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

48. Заявитель просил присудить ему 10 000 евро в качестве компенсации морального вреда и 2 058 евро в качестве компенсации судебных, почтовых расходов и расходов на перевод.

49. Власти Российской Федерации считали, что статья 41 Конвенции должна применяться в соответствии с устоявшейся прецедентной практикой Европейского Суда.

50. Европейский Суд присуждает заявителю 7 500 евро в качестве компенсации морального вреда и 1 500 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя.

51. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Европейский Суд единогласно:

1) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции;

3) постановил, что отсутствовала необходимость рассматривать жалобу в соответствии со статьей 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции;

4) постановил, что:

(a) власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты:

(i) 7 500 (семь тысяч пятьсот) евро, а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 1 500 (одну тысячу пятьсот) евро, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя, в качестве компенсации расходов и издержек;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на указанные выше суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

5) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о выплате справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 18 декабря 2018 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Фатош Арачи Заместитель Секретаря Секции Суда

Винсент А. де Гаэтано Председатель Палаты Суда