Постановление Европейского Суда по правам человека от 30 апреля 2019 г. Дело "Эльвира Дмитриева (Elvira Dmitriyeva) против Российской Федерации" (Жалобы NN 60921/17 и 7202/18) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "Эльвира Дмитриева (Elvira Dmitriyeva)
против Российской Федерации"
(Жалобы NN 60921/17 и 7202/18)

Постановление Суда

Страсбург, 30 апреля 2019 г.

По делу "Эльвира Дмитриева против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Винсента А. де Гаэтано, Председателя Палаты Суда,

Бранко Лубарды,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Пере Пастора Вилановы,

Алёны Полачковой,

Георгия А. Сергидеса, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 2 апреля 2019 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано двумя жалобами (NN 60921/17 и 7202/18), поданными против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданкой Российской Федерации Эльвирой Рашитовной Дмитриевой (далее - заявительница) 16 августа 2017 г. и 22 января 2018 г. соответственно.

2. Заявительница была представлена адвокатами И. Хруновым и К. Тереховым, практикующими в городах Казани и Москве соответственно. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде М.Л. Гальпериным.

3. Заявительница жаловалась, в частности, на нарушение ее права на свободу выражения мнения и свободу собраний, а также на отсутствие эффективных средств правовой защиты в этой связи. Она также жаловалась на ее незаконное задержание и на отсутствие стороны обвинения в производстве по делу об административном правонарушении против нее.

4. 24 октября 2017 г. и 23 февраля 2018 г. уведомления об указанных жалобах были направлены властям Российской Федерации. В остальных частях жалобы были объявлены неприемлемыми для рассмотрения по существу в соответствии с пунктом 3 правила 54 Регламента Европейского Суда.

Факты

I. Обстоятельства дела

5. Заявительница родилась в 1979 году и проживает* (* По сообщениям средств массовой информации, 26 октября 2019 г. заявительница скончалась (примеч. редактора).) в г. Казани.

А. Предварительная информация

6. 2 марта 2017 г. Алексей Навальный опубликовал на канале YouTube документальный фильм "Он вам не Димон* (* "Димон" - так называют Д.А. Медведева в социальных сетях, что является уменьшительным от его имени Дмитрий (примеч. Европейского Суда).)", обвиняющий премьер-министра Д.А. Медведева в предполагаемой коррупции. Он призвал своих сторонников выйти на акции протеста 26 марта 2017 г.

7. Сторонники А. Навального во многих городах уведомили местные органы власти о своем намерении провести публичные мероприятия против коррупции 26 марта 2017 г. В большинстве случаев местные органы власти отказывали в проведении мероприятий.

8. Несмотря на это, по сообщениям средств массовой информации, от 32 000 до 93 000 человек в 97 городах приняли участие в общероссийской акции протеста против коррупции 26 марта 2017 г. Были задержаны и осуждены за административные правонарушения от 1 666 до 1 805 человек.

B. Уведомление, поданное заявительницей, о проведении публичного мероприятия в г. Казани

9. В ответ на призыв Навального к протестам против коррупции 14 марта 2017 г. заявительница уведомила Исполнительный комитет г. Казани* (* Точнее: Исполнительный комитет муниципального образования города Казань (примеч. редактора).) о своем намерении провести митинг 26 марта 2017 г., с 11.00 до 16.00, в котором должны были принять участие 150 человек. Она предложила Исполнительному комитету три места на выбор, в том числе специально отведенное место для проведения публичных мероприятий в парке "Крылья Советов". Целью митинга были протест против коррупции и требование отставки Д.А. Медведева.

10. 16 марта 2017 г. Исполнительный комитет г. Казани отказался согласовать митинг, указав, что в предложенных заявительницей местах на то же время было запланировано проведение иных (неуказанных) публичных мероприятий.

11. Заявительница обжаловала данный отказ в Вахитовском районном суде г. Казани.

12. 17 марта 2017 г. заявительница и Б. уведомили Исполнительный комитет г. Казани о своем намерении провести "пикетирование" против коррупции 26 марта 2017 г., с 11.00 до 16.00. Исполнительному комитету на выбор были предложены четыре альтернативные площадки.

13. 21 марта 2017 г. Исполнительный комитет г. Казани отказался согласовать "пикетирование", указав, что в выбранных заявительницей местах на то же время было запланировано проведение иных (неуказанных) публичных мероприятий. Исполнительный комитет предложил иное место для "пикетирования". 22 марта 2017 г. заявительница согласилась с местом, предложенным Исполнительным комитетом для проведения "пикетирования".

14. 23 марта 2017 г. заявительница опубликовала сообщение в социальной сети "ВКонтакте" с критикой Исполнительного комитета за его отказ согласовывать митинг. Она, в частности, указала, что отказ от 16 марта 2017 г. был незаконным, поскольку Исполнительный комитет не предложил альтернативных площадок для проведения митинга. Она также утверждала, что Исполнительный комитет не мог отказать в разрешении проводить митинг в парке "Крылья Советов", так как данная площадка была специально предназначена для проведения публичных мероприятий. Если в этом месте было запланировано проведение другого мероприятия, он должен был предложить иное время для проведения митинга. В любом случае парк "Крылья Советов" был очень большим, и в нем было достаточно места для проведения нескольких мероприятий одновременно. Заявительница также указала, что отказ от 16 марта 2017 г. был обжалован в суде и что производство по делу еще не завершено. Она заявила, что люди имеют право на проведение мирных собраний, поэтому было решено провести митинг в парке "Крылья Советов" 26 марта 2017 г., в 14.00, в знак протеста против коррупции. Сообщение заканчивалось следующим обращением:

"Приглашайте друзей в группу. Требуем ответов на улицах Казани! Встречаемся у главного входа в парк "Крылья Советов" на ул. Копылова, станция метро "Авиастроительная"".

15. 24 марта 2017 г. Вахитовский районный суд г. Казани частично удовлетворил иск заявительницы в отношении отказа от 16 марта 2017 г. Он установил, что региональное отделение партии "Единая Россия" ранее уведомило Исполнительный комитет о своем намерении провести публичные мероприятия 26 марта 2017 г., с 9.00 до 18.00, на всех трех площадках, выбранных заявительницей, а также в двух других местах. При таких обстоятельствах Исполнительный комитет должен был направить заявительнице обоснованные предложения об изменении места или времени проведения предполагаемого митинга. Однако этого сделано не было. Таким образом, неспособность Исполнительного комитета предложить альтернативное место или время проведения мероприятия заявительницы была незаконной.

16. В тот же день Управление МВД России по г. Казани предупредило заявительницу о том, что в случае проведения публичного мероприятия в одном из мест, указанных в ее уведомлениях от 14 и 17 марта 2017 г., она будет привлечена к ответственности.

17. 26 марта 2017 г. заявительница организовала митинг в специально предназначенном для проведения публичных мероприятий месте в парке "Крылья Советов". По словам заявительницы, около 1 500 человек присутствовали на митинге, продолжительность которого составила примерно 1 час 20 минут. По данным властей Российской Федерации, в митинге приняли участие около 400 человек.

18. Как утверждали власти Российской Федерации, в ходе митинга полиция использовала громкоговорители, чтобы заставить его участников разойтись. По словам заявительницы, через громкоговорители не было сделано каких-либо объявлений. К ней подошел сотрудник полиции и потребовал, чтобы она прекратила проведение незаконного публичного мероприятия. Заявительница ответила, что митинг был законным, ссылаясь на решение Вахитовского районного суда г. Казани от 24 марта 2017 г. Сотрудники полиции не предпринимали каких-либо дальнейших действий до окончания митинга.

C. Задержание заявительницы и возбуждение против нее производства по делу об административном правонарушении

19. Заявительница была задержана по дороге домой после окончания митинга, около 16.20, и доставлена в ближайший отдел полиции. Сотрудники полиции незамедлительно составили протокол о том, что она была доставлена в отдел полиции для составления протокола об административном правонарушении. В протоколе задержания, составленном в то же время, было указано, что заявительница была задержана "в связи с административным правонарушением [sic.] в соответствии с частью 2 статьи 20.2 [и] частью 1 статьи 19.3 [Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (далее - КоАП РФ)] для рассмотрения дела".

20. В 18.00 сотрудники полиции составили протокол об административном правонарушении в соответствии с частью 2 статьи 20.2 КоАП РФ. Они указали, что заявительница организовала несанкционированное публичное мероприятие. В частности, она опубликовала сообщение в социальной сети "ВКонтакте" с призывом принять участие в митинге в парке "Крылья Советов" 26 марта 2017 г. Затем она провела митинг с 14.00 до 15.00, в котором приняли участие около 400 человек. Она уведомила Исполнительный комитет г. Казани о своем намерении провести митинг в парке "Крылья Советов", но он отказался согласовать митинг. Однако заявительнице было разрешено провести "пикетирование" в другом месте. Проведя несанкционированный митинг в парке "Крылья Советов", заявительница нарушила требования частей 4 и 5 статьи 4 Закона о публичных собраниях* (* Так в тексте. Вероятно, имеется в виду Федеральный закон от 19 июня 2004 г. N 54-ФЗ "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях" (примеч. переводчика).) и, следовательно, совершила правонарушение в соответствии с частью 2 статьи 20.2 КоАП РФ.

21. Одновременно с этим, в 18.00, сотрудники полиции также составили протокол об административном правонарушении, предусмотренном статьей 19.3 КоАП РФ. Они повторили verbatim* (* Verbatim (лат.) - дословно, слово в слово (примеч. переводчика).) протокол об административном правонарушении в соответствии с частью 2 статьи 20.2 КоАП РФ и добавили, что Управление МВД России по г. Казани предупреждало заявительницу о том, что в случае проведения публичного мероприятия в месте, которое не было согласовано с Исполнительным комитетом, она будет привлечена к ответственности. Заявительница провела митинг в парке "Крылья Советов" 26 марта 2017 г., в 14.00, несмотря на это предупреждение. Сотрудники полиции требовали прекратить проведение митинга, но она не предприняла каких-либо действий для выполнения этого распоряжения. Митинг продолжался примерно до 15.00. Таким образом, заявительница не выполнила законное требование сотрудников полиции и тем самым совершила правонарушение, предусмотренное статьей 19.3 КоАП РФ.

22. Заявительница была освобождена из-под стражи в 20.35.

23. 27 марта 2017 г. Авиастроительный районный суд г. Казани двумя отдельными решениями признал заявительницу виновной в совершении правонарушений, предусмотренных статьей 19.3 и частью 2 статьи 20.2 КоАП РФ. Он установил, что заявительница организовала несанкционированное публичное мероприятие, в том числе опубликовав в социальной сети "ВКонтакте" сообщение с призывом к участию в нем, и отказывалась выполнить законное распоряжение сотрудников полиции прекратить проведение данного мероприятия. Авиастроительный районный суд г. Казани отметил, что заявительница уведомила Исполнительный комитет о своем намерении провести митинг в парке "Крылья Советов", но он отказался согласовать митинг, предложив заявительнице провести "пикетирование" в другом месте. Заявительница была предупреждена Управлением МВД России по г. Казани о том, что, если она проведет публичное мероприятие в местах, не согласованных с Исполнительным комитетом, она будет привлечена к ответственности. Однако заявительница провела митинг в парке "Крылья Советов". Сотрудники полиции требовали прекратить проведение митинга, но она не выполнила данное распоряжение. Авиастроительный районный суд г. Казани не прокомментировал довод заявительницы о том, что отказ Исполнительного комитета от 16 марта 2017 г. согласовать митинг был отменен в судебном порядке, поэтому митинг должен был считаться согласованным и законным, а требование сотрудников полиции прекратить его проведение - незаконным. Авиастроительный районный суд г. Казани назначил заявительнице наказание в виде штрафа в размере 1 000 рублей по статье 19.3 КоАП РФ и в виде 20 часов обязательных работ согласно части 2 статьи 20.2 КоАП РФ.

24. Заявительница подала апелляционную жалобу. Она повторила свой довод о том, что организованный ею митинг был надлежащим образом доведен до сведения Исполнительного комитета и, следовательно, являлся законным, а требование сотрудников полиции прекратить его проведение - незаконным. Она ссылалась на решение Вахитовского районного суда г. Казани от 24 марта 2017 г., которым отказ Исполнительного комитета от 16 марта 2017 г. согласовать митинг был признан незаконным, и отметила, что в соответствии с частью 8 статьи 227 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации (далее - КАС РФ) данное решение подлежало немедленному исполнению (см. краткое изложение соответствующих положений законодательства Российской Федерации в Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации" (Lashmankin and Others v. Russia) от 7 февраля 2017 г., жалоба N 57818/09 и 14 других жалоб* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2018. N 1 (примеч. редактора).), § 293). Заявительница также ссылалась на Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 14 февраля 2013 г.* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 14 февраля 2013 г. N  4-П "По делу о проверке конституционности Федерального закона "О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях и Федеральный закон  "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях" в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы и жалобой гражданина Э.В. Савенко" (примеч. переводчика).), согласно которому публичное мероприятие должно считаться согласованным не только после получения организатором прямого подтверждения от местных органов власти, но и в случае, если местные органы власти в установленный законом срок не довели до организатора обоснованное предложение об изменении места или времени его проведения. Заявительница также утверждала, что публичное мероприятие не создавало какого-либо риска для жизни или здоровья людей или для имущества физических или юридических лиц. Участники мероприятия не совершали каких-либо противоправных действий и не нарушали порядок проведения публичных мероприятий, установленный Законом о публичных мероприятиях. В этой связи отсутствовали какие-либо законные основания для прекращения публичного мероприятия.

25. 17 мая 2017 г. Верховный суд Республики Татарстан при рассмотрении апелляционной жалобы оставил в силе оба решения от 27 марта 2017 г., признав их законными и обоснованными. В ответ на доводы заявительницы о том, что митинг был законным, а требование сотрудников полиции прекратить его проведение незаконным, Верховный суд Республики Татарстан указал следующее:

"Доводы защитника и [заявительницы* (* Здесь и далее текст в квадратных скобках добавлен в Постановлении Европейского Суда на английском языке, он отсутствует в решении на русском языке (примеч. редактора).)] о ее невиновности и незаконном привлечении к административной ответственности [по статье 19.3 и по части 2 статьи 20.2 КоАП РФ] в связи с тем, что в ее действиях отсутствует состав указанного административного правонарушения, так как она требований действующего законодательства не нарушала, материалами дела ее вина в этом не доказана, требования сотрудника полиции о прекращении публичного мероприятия не были законными, являются необоснованными, поскольку они основаны на неправильном толковании норм действующих нормативно-правовых актов и неверной трактовке фактических обстоятельств произошедшего события. Изложенные [заявительницей] доводы полностью противоречат обстоятельствам, установленным в ходе производства по делу, и опровергаются вышеприведенными доказательствами, которые в совокупности свидетельствуют о том, что [заявительницей] совершено неповиновение законным требованиям сотрудника полиции в связи с исполнением им обязанности по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности".

Верховный суд Республики Татарстан подробно процитировал применимые положения законодательства Российской Федерации (см. их краткое изложение в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", §§ 226-232) и далее постановил:

"Системный анализ вышеотмеченных правовых норм и обстоятельств данного дела позволяет [суду] сделать вывод о том, что в рассматриваемом случае организатором публичного мероприятия не в полной мере были соблюдены процедурные требования, связанные с самой организацией и проведением отмеченного публичного мероприятия, что в итоге исключает легитимность самого публичного мероприятия. Также следует отметить, что в данном случае решение суда о признании незаконным бездействия [Исполнительного комитета] не означало безусловной согласованности места и времени проведения публичного мероприятия и не освобождало его организатора от выполнения обязанностей, возложенных [Законом о публичных мероприятиях]. Вышеуказанное [судебное решение] само по себе не переводит несогласованное публичное мероприятие в разряд согласованных_

В рассматриваемом случае сотрудник полиции действовал в рамках предоставленных ему законом полномочий с целью выполнения возложенных на него обязанностей по обеспечению общественной безопасности и порядка, поэтому его требования о прекращении незаконного публичного мероприятия, направленные к его организатору, вполне могут считаться законными и согласуются с положениями [Закона "О полиции"].

Довод жалобы о том, что публичное мероприятие должно считаться согласованным не только после получения организатором подтверждения [органа местной власти], но и в случае, если [указанные органы] в установленный законом срок не довели до организатора публичного мероприятия предложения об изменении места и (или) времени его проведения, являются несостоятельными, поскольку цель публичного мероприятия, указанная в уведомлении о его проведении (Против коррупции, за отставку премьер-министра Медведева), не совпадала с фактической целью публичного мероприятия и целью, указанной при проведении предварительной агитации [для участия в указанном мероприятии], так как 23 марта 2017 г. [заявительница] на своей личной странице социальной сети "ВКонтакте"_ осуществила публикацию материалов агитационного характера о проведении предстоящего публичного мероприятия 26 марта 2017 г., в 14.00 часов, в парке "Крылья Советов"_ следующего содержания: "26 марта - единый день протеста против коррупции высших должностных лиц России .#гдеДимон#ищемДимона. Друзья! У нас есть право собираться мирно, обсуждать. Поэтому принято решение провести митинг в парке "Крылья Советов"_".

26. Впоследствии, 12 июля 2017 г., Вахитовский районный суд г. Казани признал заявительницу виновной в совершении правонарушения, предусмотренного частью 1 статьи 20.2 КоАП РФ. Он отметил, что заявительница дала устные показания и не признала себя виновной. Вахитовский районный суд г. Казани установил, что 23 марта 2017 г. заявительница опубликовала в социальной сети "ВКонтакте" сообщение с призывом принять участие в митинге, который состоится 26 марта 2017 г. в парке "Крылья Советов", несмотря на то, что Исполнительный комитет г. Казани отказался согласовать данный митинг и предложил заявительнице провести "пикетирование" в другом месте. Таким образом, заявительница призывала участвовать в публичном мероприятии до его согласования с компетентными региональными или муниципальными органами власти. Вахитовский районный суд г. Казани обязал заявительницу выплатить штраф в размере 10 000 рублей.

27. 9 августа 2017 г. Верховный суд Республики Татарстан при рассмотрении апелляционной жалобы оставил в силе решение от 12 июля 2017 г., признав его законным и обоснованным. В частности, Верховный суд Республики Татарстан постановил, что часть 1 статьи 10 Закона о публичных мероприятиях прямо запрещала организаторам проводить агитацию за участие в публичном мероприятии до его согласования с компетентными местными органами власти (см. краткое изложение соответствующих положений законодательства Российской Федерации в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", § 249). Заявительница нарушила указанное положение. Далее Верховный суд Республики Татарстан воспроизвел verbatim соответствующие части своего решения от 17 мая 2017 г., процитированные выше, в § 25 настоящего Постановления. Заявительница присутствовала на слушании дела и дала устные показания.

D. Производство по гражданскому делу

28. 12 сентября 2017 г. Вахитовский районный суд г. Казани отклонил иск заявительницы о компенсации морального вреда, причиненного незаконным бездействием Исполнительного комитета предложить альтернативные места для проведения митинга 26 марта 2017 г., как было установлено решением от 24 марта 2017 г. (см. выше § 15). Вахитовский районный суд г. Казани постановил, что заявительница не доказала факт причинения ей морального вреда в результате бездействия Исполнительного комитета.

29. 14 декабря 2017 г. Верховный суд Республики Татарстан при рассмотрении апелляционной жалобы оставил данное решение в силе, признав его законным и обоснованным. Верховный суд Республики Татарстан добавил, что 21 марта 2017 г. Исполнительный комитет предложил альтернативное место для проведения публичного мероприятия, запланированного заявительницей. Заявительница не обосновала свой довод о том, что данное предложение было сделано в отношении другого публичного мероприятия.

II. Соответствующее законодательство Российской Федерации

30. Краткое изложение положений законодательства Российской Федерации о порядке уведомления о публичных мероприятиях и порядке их проведения, о соответствующих процедурах судебной проверки и об ответственности за нарушения, совершенные в ходе публичных мероприятий, см. в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", §§ 216-312).

31. Верховный Суд Российской Федерации впоследствии дал следующее толкование применимым положениям законодательства Российской Федерации.

32. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 июня 2018 г. N 28* (* Так в тексте. Имеется в виду Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О некоторых вопросах, возникающих у судов при рассмотрении административных дел и дел об административных правонарушениях, связанных с применением законодательства о публичных мероприятиях" (примеч. редактора).) (далее - Постановление N 28) касается применения законодательства о публичных мероприятиях при рассмотрении судами административных дел и дел об административных правонарушениях. Согласно Постановлению N 28 оспорить отказ в согласовании публичного мероприятия, места, времени или способа его проведения вправе организатор мероприятия или лицо, уполномоченное организатором выполнять определенные организационные функции (пункт 2). При рассмотрении подобных административных дел судам надлежит анализировать, было ли вмешательство органа публичной власти в право проведения мирных публичных мероприятий законным, необходимым и соразмерным преследуемой правомерной цели. Судам необходимо исследовать все выдвигаемые органом государственной власти доводы и представленные им доказательства, а также оценивать их на предмет наличия относимых и достаточных оснований для осуществленного вмешательства (пункт 9 Постановления N 28). Кроме того, Постановление N 28 предусматривает обязанность судов проверять, было ли предложение об изменении места, времени или способа проведения публичного мероприятия доведено до сведения организатора в течение установленного законом трехдневного срока. Неспособность соблюсти указанный срок означает, что публичное мероприятие считается согласованным по умолчанию (пункт 10 Постановления N 28).

33. Постановление N 28 также предусматривает обязанность судов учитывать, что предложение об изменении места, времени или способа проведения публичного мероприятия не может быть произвольным или немотивированным. Оно должно содержать конкретные данные, свидетельствующие об очевидной невозможности проведения публичного мероприятия в заявленном месте или в заявленное время в связи с необходимостью защиты общественных интересов. К таким интересам могут быть отнесены следующие: нормальное функционирование жизненно важных объектов коммунальной, социальной или транспортной инфраструктуры и связи (например, аварийный ремонт сетей инженерно-технического обеспечения), поддержание общественного порядка и обеспечение безопасности граждан (как участников публичного мероприятия, так и лиц, которые могут находиться в месте его проведения в определенное для этого время, в том числе ввиду угрозы обрушения зданий или превышения нормы предельной заполняемости территории), помехи движению пешеходов или транспортных средств, доступу граждан к жилым помещениям или объектам транспортной или социальной инфраструктуры, а также иные подобные причины. При этом неудобства для граждан, вызываемые проведением публичного мероприятия, а также предположения органов власти о возможности возникновения указанных неудобств сами по себе не могут являться уважительной причиной для изменения места или времени проведения публичного мероприятия. Например, необходимость временного изменения маршрутов движения пешеходов или транспорта не может считаться уважительной причиной предложения об изменении места или времени проведения публичного мероприятия, если условия дорожного движения и поведение всех участников мероприятия будут находиться в пределах допустимых норм и не будут способствовать возникновению дорожно-транспортных происшествий. Вместе с тем помехи движению транспорта или пешеходов, угроза нарушения функционирования объектов жизнеобеспечения могут являться уважительной причиной предложения об изменении места или времени проведения публичного мероприятия в случае, если проведение такого мероприятия нарушит требования по обеспечению транспортной безопасности и безопасности дорожного движения, будет препятствовать доступу граждан к жилым помещениям и объектам инфраструктуры независимо от принятия органами власти дополнительных мер, направленных на обеспечение соблюдения таких требований. С учетом этого орган власти обязан представить суду доказательства, подтверждающие наличие конкретных обстоятельств, препятствующих проведению публичного мероприятия в заявленном месте или в заявленное время. Суды не вправе принимать во внимание иные обстоятельства, не указанные в предложении об изменении места или времени проведения публичного мероприятия (пункт 12 Постановления N 28).

34. Кроме того, Постановление N 28 предусматривает обязанность судов учитывать, что орган власти должен предложить конкретные альтернативное место или время для проведения публичного мероприятия, обеспечивающие возможность достижения его целей и соответствующие его социальному и политическому значению. При отказе в согласовании проведения публичного мероприятия по причине того, что в заявленном месте проведение публичного мероприятия запрещается, орган власти вправе предложить альтернативное место для проведения публичного мероприятия. Организатор обязан в письменной форме проинформировать орган власти о принятии или непринятии предложения об изменении места и (или) времени проведения публичного мероприятия не позднее чем за три дня до проведения публичного мероприятия. Организатор также может предложить иные место или время для согласования. Однако если организатор хочет изменить дату проведения мероприятия, он обязан подать новое уведомление (пункт 13 Постановления N 28).

35. В Постановлении N 28 также разъясняется, что при проведении публичного мероприятия в частном помещении со свободным доступом неопределенного круга лиц (например, торговые центры) необходимо уведомить о нем орган власти. Организатор обязан приложить к уведомлению согласие собственника помещения на проведение публичного мероприятия (пункты 8 и 14 Постановления N 28). Не требуется уведомление о проведении публичного мероприятия в месте, специально отведенном для проведения публичных мероприятий, при условии, что количество предполагаемых участников не превышает установленную законом субъекта Российской Федерации предельную численность лиц, участвующих в публичных мероприятиях, для каждого из таких мест. Организатор обязан обеспечить безопасность участников публичного мероприятия и должен уточнить информацию об иных мероприятиях, запланированных к проведению в том же месте в избранное время, чтобы исключить превышение нормы предельной заполняемости данного места. Информирование организатором органа власти о предполагаемом публичном мероприятии учитывается в случае рассмотрения вопроса о привлечении данного лица к ответственности за неспособность обеспечить общественный порядок и безопасность. Орган власти вправе предложить изменить место или время проведения публичного мероприятия, уведомление о проведении которого не требуется, в специально отведенном месте только в ситуации, когда в указанном месте в то же время было запланировано проведение иного публичного мероприятия и (i) совместное проведение данных публичных мероприятий приведет к превышению предельной заполняемости места их проведения, или (ii) совместное проведение публичных мероприятий не позволит обеспечить их мирный характер силами правопорядка, обычно применяемыми для обеспечения проведения схожих по численности публичных мероприятий, то есть потребует принятия исключительных мер безопасности (пункт 15 Постановления N 28). При этом проведение культурного мероприятия, ярмарки и иного массового мероприятия, не подпадающего под действие Закона о публичных мероприятиях, в том же специально отведенном месте в то же время само по себе не может являться законным основанием для предложения об изменении места или времени проведения публичного мероприятия. Проведение культурного мероприятия, ярмарки и иного массового мероприятия может расцениваться как законное основание для предложения об изменении места или времени проведения публичного мероприятия, только если информация о проведении такого массового мероприятия была должным образом опубликована и при совместном проведении данных мероприятий не может быть обеспечена их безопасность (пункт 16 Постановления N 28).

36. Наконец, Постановление N 28 предусматривает, что, если суд удовлетворил административное исковое заявление до даты проведения публичного мероприятия, он может обязать орган власти не препятствовать проведению публичного мероприятия в месте и во время, избранные организаторами мероприятия. Если орган власти представил доказательства того, что после вынесения оспариваемого решения возникли иные обстоятельства, объективно препятствующие проведению публичного мероприятия в заявленном месте или в заявленное время, суд может возложить на орган власти обязанность в установленный судом срок повторно рассмотреть вопрос о месте, времени и способе проведения публичного мероприятия (пункт 20 Постановления N 28).

Право

I. Объединение рассмотрения жалоб в одном производстве

37. Европейский Суд в соответствии с пунктом 1 правила 42 своего Регламента решил объединить рассмотрение жалоб в одном производстве.

II. Предварительные возражения властей Российской Федерации

38. Власти Российской Федерации утверждали, что заявительница не исчерпала внутригосударственные средства правовой защиты в связи с ее жалобой в соответствии со статьей 5 Конвенции. Она могла оспорить предположительно незаконные доставление в отдел полиции и задержание в порядке, предусмотренном главой 25 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее - ГПК РФ). Она также могла подать гражданский иск о компенсации в соответствии с пунктом 1 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) (см. краткое изложение соответствующих положений законодательства Российской Федерации в Постановлении Европейского Суда по делу "Цветкова и другие против Российской Федерации" (Tsvetkova and Others v. Russia) от 10 апреля 2018 г., жалоба N 54381/08 и пять других жалоб* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2019. N 7 (примеч. редактора).), §§ 60-82). Власти Российской Федерации также утверждали, что заявительница не исчерпала внутригосударственные средства правовой защиты в связи с ее жалобами в соответствии со статьями 6, 10 и 11 Конвенции за ее привлечение к ответственности за призыв к участию в публичном мероприятии, поскольку она не обжаловала свое осуждение в порядке "судебной проверки" в соответствии со статьей 30.12 КоАП РФ.

39. Заявительница утверждала, что ни ГПК РФ, ни ГК РФ не были применимы к ее ситуации, которая регулировалась КоАП РФ. Она утверждала, что "процедура проверки" не являлась эффективным средством правовой защиты. Она ссылалась на Решение Европейского Суда по делу "Смадиков против Российской Федерации" (Smadikov v. Russia) от 31 января 2017 г., жалоба N 10810/15* (* См.: там же. N 1 (примеч. редактора).). Таким образом, у нее не было обязанности по исчерпанию указанного средства правовой защиты до подачи жалобы в Европейский Суд.

40. Европейский Суд отмечает, что глава 25 ГПК РФ была отменена с 15 сентября 2015 г. и не действовала в период, относившийся к обстоятельствам дела. Следовательно, данное средство правовой защиты не было доступно заявительнице.

41. Что касается гражданского иска в соответствии с пунктом 1 статьи 1070 ГК РФ, Европейский Суд уже устанавливал, что лицо, осужденное за административное правонарушение, в связи с которым оно было задержано, не имело каких-либо перспектив успеха в случае подачи гражданского иска о компенсации в соответствии с пунктом 1 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Цветкова и другие против Российской Федерации", § 97). Власти Российской Федерации не представили каких-либо фактов или доводов, способных убедить Европейский Суд прийти к иному заключению в настоящем деле.

42. Наконец, Европейский Суд ранее приходил к выводу о том, что "процедура проверки", предусмотренная статьей 30.12 КоАП РФ, не может считаться эффективным средством правовой защиты по смыслу пункта 1 статьи 35 Конвенции (см. упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Смадиков против Российской Федерации", § 49).

43. Соответственно, Европейский Суд отклоняет возражение властей Российской Федерации в отношении неисчерпания внутригосударственных средств правовой защиты.

III. Предполагаемое нарушение статьи 11 Конвенции в связи с отказом согласовать место проведения публичного мероприятия, с задержанием и осуждением заявительницы за организацию такого мероприятия и за неповиновение требованию сотрудников полиции

44. Заявительница жаловалась на ограничения, наложенные органами власти на место проведения публичного мероприятия, а также на ее задержание и осуждение за организацию данного мероприятия и за неповиновение требованию сотрудников полиции. Она ссылалась на статьи 10 и 11 Конвенции. Европейский Суд рассмотрит ее жалобы в соответствии со статьей 11 Конвенции, толкование которой при необходимости будет дано в свете статьи 10 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", §§ 363-365). Статья 11 Конвенции гласит:

"1. Каждый имеет право на свободу мирных собраний и на свободу объединения с другими, включая право создавать профессиональные союзы и вступать в таковые для защиты своих интересов.

2. Осуществление этих прав не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц. Настоящая статья не препятствует введению законных ограничений на осуществление этих прав лицами, входящими в состав вооруженных сил, полиции или административных органов Государства".

A. Приемлемость жалобы для ее рассмотрения по существу

45. Европейский Суд считает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

46. Заявительница утверждала, что отказ в согласовании места проведения публичного мероприятия был незаконным, что подтвердили суды Российской Федерации. При таких обстоятельствах ее задержание и осуждение за совершение административных правонарушений в связи с проведением публичного мероприятия в одном из мест, указанных в ее уведомлении, были незаконными. Заявительница также утверждала, что реальная цель отказа в согласовании ее публичного мероприятия состояла в том, чтобы наказать ее за организацию митинга оппозиции в рамках общероссийской акции протеста против коррупции и убедить ее воздерживаться от организации подобных мероприятий в будущем. Таким образом, принятые против нее меры не преследовали правомерной цели. Наконец, заявительница настаивала на том, что отказ в согласовании ее публичного мероприятия, ее задержание и осуждение не были "необходимы в демократическом обществе". По мнению заявительницы, органы власти предоставили все подходящие места партии "Единая Россия" для того, чтобы сделать протест оппозиции незаконным. Цель организованного ею публичного мероприятия заключалась в том, чтобы поднять важный вопрос общественного интереса: коррупция среди высокопоставленных государственных служащих. Мероприятие имело мирный характер и не являлось причиной нарушений общественного порядка, дорожного движения или какого-либо материального ущерба. В ходе проведения публичного мероприятия не высказывались какие-либо призывы к насилию или оскорбительные заявления. Заявительница была задержана, содержалась под стражей более четырех часов, и ей было назначено наказание в виде штрафа и 20 часов обязательных работ по той единственной причине, что она организовала публичное мероприятие, в согласовании которого органы власти ранее незаконно отказали. Назначенное наказание было явно несоразмерно вменяемым ей деяниям.

47. Власти Российской Федерации утверждали, что требование о разрешении или уведомлении о проведении публичного мероприятия обычно не затрагивает суть права на свободу собраний, поскольку цель процедуры заключается в том, чтобы предоставить властям возможность принять разумные и целесообразные меры для обеспечения надлежащего проведения любого собрания, митинга или иного публичного мероприятия. Власти Российской Федерации ссылались в этой связи на Постановление Европейского Суда по делу "Сергей Кузнецов против Российской Федерации" (Sergey Kuznetsov v. Russia) от 23 октября 2008 г., жалоба N 10877/04* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2009. N 10 (примеч. редактора).), § 42). Со ссылкой на Решение Европейского Суда по делу "Зилиберберг против Республики Молдова" (Ziliberberg v. Moldova) (от 4 мая 2004 г., жалоба N 61821/00) власти Российской Федерации утверждали, что, поскольку органы власти государства имеют право требовать предварительного разрешения собраний, они должны иметь возможность применять санкции к тем, кто участвует в демонстрациях, которые не соответствуют этому требованию. Заявительница организовала и провела несанкционированное публичное мероприятие и отказалась прекратить его проведение по требованию сотрудников полиции. Таким образом, разгон митинга и возбуждение против заявительницы производства по делу об административном правонарушении были законными, преследовали правомерные цели защиты общественного порядка и прав других лиц и были оправданными.

2. Мнение Европейского Суда

48. Европейский Суд ссылается на принципы, установленные в его прецедентной практике в отношении права на свободу собраний (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудревичюс и другие против Литвы" (Kudreviсius and Others v Lithuania), жалоба N 37553/05* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 2 (примеч. редактора).), ECHR 2015, с дополнительными ссылками).

49. В вышеупомянутом ведущем Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", §§ 402-478, Европейский Суд установил нарушение в связи с вопросами, аналогичными тем, что рассматриваются в настоящем деле.

50. Изучив все представленные ему материалы, Европейский Суд не усматривает каких-либо фактов или доводов, способных убедить его прийти к иному выводу в настоящем деле. Принимая во внимание свою прецедентную практику по данному вопросу, Европейский Суд полагает, что в настоящем деле вмешательство в право заявительницы на свободу собраний было основано на правовых положениях, которые не соответствовали требованиям Конвенции о "качестве закона", и, кроме того, не было "необходимо в демократическом обществе".

51. Таким образом, имело место нарушение статьи 11 Конвенции.

IV. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 11 Конвенции

52. Заявительница жаловалась в соответствии со статьей 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 11 Конвенции на то, что в ее распоряжении не было эффективного средства правовой защиты против предполагаемого нарушения ее права на свободу собраний. Статья 13 Конвенции гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

A. Приемлемость жалобы для ее рассмотрения по существу

53. Европейский Суд считает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

54. Заявительница утверждала, что ее дело было аналогично упоминавшемуся выше Постановлению Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", в котором Европейский Суд установил нарушение статьи 13 Конвенции. Заявительница обратилась с ходатайством о судебной проверке отказа в согласовании проведения ее публичного мероприятия, и ее ходатайство было частично удовлетворено. Хотя указанное решение было вынесено до планируемой даты проведения публичного мероприятия, оно ограничилось признанием отказа незаконным. Суды Российской Федерации не потребовали от Исполнительного комитета согласовать место проведения мероприятия. Учитывая, что судебное решение не рассматривалось как согласование публичного мероприятия, оно не придало мероприятию презумпцию законности.

55. Заявительница также утверждала, что суды Российской Федерации не рассмотрели, было ли вмешательство в ее право на свободу собраний "необходимо в демократическом обществе" и "соразмерным правомерной цели". Суды Российской Федерации не признали, что в настоящем деле имел место конфликт между правом на свободу собраний и иными законными интересами, и не установили баланса между ними. Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации, который заменил собой главу 25 ГПК РФ, не устранил недостатки, выявленные в вышеупомянутом Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", относительно недостаточных пределов проверки со стороны судов Российской Федерации.

56. Власти Российской Федерации отмечали, что жалоба заявительницы в отношении судебной проверки отказа в согласовании места проведения ее публичного мероприятия была рассмотрена до планируемой даты этого события и была частично удовлетворена. В частности, суды Российской Федерации установили, что Исполнительный комитет не направил заявительнице мотивированного предложения об изменении места проведения мероприятия. Кроме того, не был выдан исполнительный лист. Власти Российской Федерации также утверждали, что суды Российской Федерации оценили законность и обоснованность оспариваемого решения, а также соблюдение порядка, предусмотренного законом для его принятия. Суды не обладали компетенцией для проверки "разумности" какого-либо предложения об изменении места проведения мероприятия.

2. Мнение Европейского Суда

57. Европейский Суд напоминает, что статья 13 Конвенции гарантирует доступность на внутригосударственном уровне средства правовой защиты в отношении тех жалоб, которые могут рассматриваться как доказуемые с точки зрения Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Хасан и Чауш против Болгарии" (Hasan and Chaush v. Bulgaria), жалоба N 30985/96, § 96, ECHR 2000-XI). В настоящем деле Европейский Суд установил, что было допущено нарушение права заявительницы на свободу собраний. Таким образом, заявительница выдвинула доказуемое требование в соответствии со статьей 11 Конвенции.

58. Европейский Суд повторяет, что "эффективность" "средства правовой защиты" по смыслу статьи 13 Конвенции не зависит от определенности благоприятного исхода для заявителя. В то же время средство правовой защиты, гарантированное статьей 13 Конвенции, должно быть "эффективным" как в законодательстве, так и на практике в том смысле, что оно либо препятствует предполагаемому нарушению или его продолжению, либо обеспечивает надлежащее возмещение за любое нарушение, которое уже было допущено (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, §§ 157 и 158, ECHR 2000-XI, и Постановление Европейского Суда по делу "Ананьев и другие против Российской Федерации" (Ananyev and Others v. Russia) от 10 января 2012 г., жалобы NN 42525/07 и 60800/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2012. N 8 (примеч. редактора).), § 96).

59. Объем обязательств государств-участников в соответствии со статьей 13 Конвенции варьируется в зависимости от характера жалобы заявителя. В сфере обжалования ограничений права на свободу собраний, введенных до даты намеченного собрания, например, отказ в предварительном разрешении или согласовании, если такое разрешение или согласование были необходимыми, Европейский Суд уже отмечал, что понятие "эффективное средство правовой защиты" предполагает возможность получения исполнимого решения по поводу такого ограничения до наступления даты, на которую планировалось проведение публичного мероприятия (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", §§ 344-345).

60. В упоминавшемся выше Постановлении по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации" (§§ 342-361) Европейский Суд установил, что заявители не имели в своем распоряжении эффективного средства правовой защиты для оспаривания отказов в согласовании места, времени или способа проведения публичных мероприятий. Средство защиты в форме судебной проверки в соответствии с главой 25 ГПК РФ и Законом о судебной проверке* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Закон Российской Федерации от 27 апреля 1993 г. N  4866-I "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан" (примеч. переводчика).), действовавшими в период, относившийся к обстоятельствам дела, имело два недостатка, которые делали его неэффективным по смыслу статьи 13 Конвенции. Во-первых, судебная проверка не позволяла получить исполнимое судебное решение по поводу отказа властей в согласовании места, времени или способа проведения публичного мероприятия до его планируемой даты. Во-вторых, ее пределы ограничивались рассмотрением законности предложения об изменении места, времени или способа проведения публичного мероприятия и не предусматривали оценку его "необходимости в демократическом обществе" и его "соразмерности".

61. Европейский Суд отмечает, что с момента возникновения фактов, послуживших основанием для объединенного рассмотрения жалоб в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", 15 сентября 2015 г. вступил в силу КАС РФ, изменивший порядок проведения судебной проверки. В частности, КАС РФ предусматривает, что жалобы на решения органов власти об изменении целей, места, формы или способа проведения публичного мероприятия должны рассматриваться районным судом, а также апелляционная жалоба по возможности должна рассматриваться до планируемой даты проведения мероприятия. Если суд удовлетворяет жалобу, он обязывает органы власти или должностных лиц устранить нарушения прав административного истца, в частности, путем определения подлежащих принятию мер и устанавливает срок для устранения соответствующих нарушений. Судебное решение подлежит немедленному исполнению (см. краткое изложение соответствующих положений законодательства Российской Федерации в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", §§ 289-294 и 297). По мнению Европейского Суда, указанные изменения законодательства Российской Федерации позволили устранить первый недостаток, установленный в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации". Таким образом, была обеспечена возможность получения исполнимого судебного решения по поводу отказа властей в согласовании места, времени или способа проведения публичного мероприятия до его планируемой даты.

62. Действительно, в настоящем деле жалоба заявительницы в отношении судебной проверки отказа в согласовании места проведения ее публичного мероприятия была рассмотрена до планируемой даты этого события. Районный суд установил, что данный отказ был незаконным. Указанное решение подлежало немедленному исполнению. Однако, как позднее отметил Верховный суд Республики Татарстан, "решение суда о признании незаконным бездействия [Исполнительного комитета] не означало безусловной согласованности места и времени проведения публичного мероприятия_ Вышеуказанное [судебное решение] само по себе не переводит несогласованное публичное мероприятие в разряд согласованных" (см. выше § 25). Таким образом, со стороны Исполнительного комитета требовалось предпринять дальнейшие действия для того, чтобы публичное мероприятие, организованное заявительницей, стало законным. Однако районный суд не вынес распоряжения о принятии каких-либо мер по устранению нарушений, хотя он был наделен такими полномочиями в рамках КАС РФ (см. краткое изложение соответствующих положений законодательства Российской Федерации в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", § 297, а также выше § 36). Кроме того, Исполнительный комитет не принял каких-либо мер по собственной инициативе в целях исполнения решения районного суда и устранения установленных в нем нарушений.

63. В этой связи Европейский Суд напоминает, что обязательство властей государства по смыслу статьи 13 Конвенции также включает в себя обязанность гарантировать, чтобы компетентные государственные органы власти обеспечивали возможность использования предоставленных средств правовой защиты, и отмечает, что он уже устанавливал наличие нарушений в связи с несоблюдением властями государства-ответчика этого требования (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Иатридис против Греции" (Iatridis v. Greece), жалоба N 31107/96, § 66, ECHR 1999-II, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ёнерилдыз против Турции" (Оneryildiz v. Turkey), жалоба N 48939/99, § 152, ECHR 2004-XII, и Постановление Европейского Суда по делу "V.K. против Хорватии" (V.K. v. Croatia) от 27 ноября 2012 г., жалоба N 38380/08, §§ 112-117). Для Европейского Суда было бы немыслимо, чтобы статья 13 Конвенции предоставляла право на средство правовой защиты и содержала требование о его эффективности, не защищая при этом применение предоставленных средств правовой защиты. Утверждение об обратном привело бы к ситуациям, несовместимым с принципом верховенства права, который Договаривающиеся Государства обязались соблюдать при ратификации Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "V.K. против Хорватии", § 114).

64. Учитывая, что решение районного суда в пользу заявительницы, вынесенное до планируемой даты проведения публичного мероприятия, не было исполнено вопреки требованиям законодательства Российской Федерации, Европейский Суд не может согласиться с тем, что средства правовой защиты, предусмотренные законодательством Российской Федерации, были эффективными в деле заявительницы. В таких обстоятельствах отсутствует необходимость проверять, устранял ли КАС РФ второй недостаток, выявленный в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации".

65. Таким образом, в настоящем деле имело место нарушение статьи 13 Конвенции.

V. Предполагаемое нарушение статей 10 и 11 Конвенции в связи с привлечением заявительницы к ответственности за призывы к участию в публичном мероприятии

66. Заявительница жаловалась на то, что ее привлечение к ответственности за совершение административного правонарушения в связи с призывом неопределенного круга лиц к участию в несанкционированном публичном мероприятии нарушало ее право на свободу выражения мнения. Она ссылалась на статьи 10 и 11 Конвенции. Европейский Суд считает, что жалоба в этой части подлежит рассмотрению в соответствии со статьей 10 Конвенции, которой при необходимости будет дано толкование в свете статьи 11 Конвенции. Статья 10 Конвенции гласит:

"1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Настоящая статья не препятствует Государствам осуществлять лицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий.

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия".

A. Приемлемость жалобы для ее рассмотрения по существу

67. Европейский Суд считает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

68. Заявительница утверждала, что Исполнительный комитет отказался согласовать избранное ею место, не предложив альтернативных мест в нарушение законодательства Российской Федерации. Действительно, Конституционный Суд Российской Федерации в своем Постановлении от 14 февраля 2013 г. указал, что публичное мероприятие считается согласованным, если местные власти не направили организатору обоснованное предложение об изменении места или времени проведения мероприятия в установленные законом сроки. Соответственно, в отсутствие предложения об альтернативном месте проведения мероприятия заявительница сочла, что ее мероприятие было согласовано, и проинформировала подписчиков на своей странице в социальной сети "ВКонтакте" о времени и месте его проведения. Впоследствии Авиастроительный районный суд г. Казани установил, что отказ Исполнительного комитета согласовать митинг был незаконным (см. выше § 15). Таким образом, заявительница агитировала за участие в мероприятии после того, как оно обоснованно могло считаться согласованным.

69. Заявительница также утверждала, что законодательство Российской Федерации не определяет понятие "агитация за участие". Конституционный Суд Российской Федерации в своем Постановлении от 30 октября 2003 г. N 15-П* (* Так в тексте. Имеется в виду Постановление Конституционного Суда Российской Федерации "По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы и жалобами граждан С.А. Бунтмана, К.А. Катаняна и К.С. Рожкова" (примеч. переводчика).) пояснил, что "агитация" означала "призыв к участию". Однако он не пояснил разницу между "призывом к участию" и распространением информации о предстоящем публичном мероприятии, его подготовкой и реализацией посредством процедур согласования. В отсутствие четких правовых критериев для разграничения понятий "агитация" и "распространение информации" любая информация о публичном мероприятии, его целях, виде, месте, времени и предполагаемом количестве участников может быть квалифицирована властями как агитация за участие в таком мероприятии. Следовательно, в законодательстве Российской Федерации отсутствовали ясность и предсказуемость.

70. Заявительница утверждала, что ее сообщение в социальной сети "ВКонтакте" не содержало призывов к участию: она просто сообщила читателям о своем намерении провести митинг. Однако власти Российской Федерации не пытались провести различие между "агитацией" и "информированием". Кроме того, решение районного суда противоречило его предыдущему решению о том, что отказ в согласовании митинга был незаконным. Таким образом, вмешательство в право заявительницы не было предусмотрено законом.

71. Наконец, заявительница утверждала, что ни решения органов власти Российской Федерации, ни власти Российской Федерации в своих доводах не ссылались на какие-либо правомерные цели вмешательства в ее право. Европейский Суд не должен предполагать, какие это могли быть цели. Заявительница действовала в полном соответствии с законодательством Российской Федерации в толковании Конституционного Суда Российской Федерации. Отсюда следует, что вмешательство не преследовало правомерных целей. Власти Российской Федерации также не доказали, что вмешательство было "необходимо в демократическом обществе". Они не установили баланс между правами заявительницы на свободу выражения мнения и на свободу собраний и иными законными интересами.

72. Власти Российской Федерации утверждали, что внутригосударственное законодательство разрешало организаторам публичных мероприятий проводить агитацию за участие в них только после согласования такого мероприятия с компетентными органами. Конституционный Суд Российской Федерации пояснил, что данная правовая норма не препятствует организаторам информировать потенциальных участников о публичном мероприятии даже до его согласования с органами государственной власти. Организаторам было запрещено только проводить агитацию, то есть призывать к участию. Таким образом, подобный запрет был оправдан (см. краткое изложение соответствующих положений законодательства Российской Федерации в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", §§ 249 и 267). Из этого следует, что любая агитация за участие после отказа в согласовании публичного мероприятия была запрещена. Если бы органы государственной власти предложили изменить место или время проведения публичного мероприятия либо способ его проведения, данное предложение необходимо было принимать во внимание при агитации за участие в мероприятии. Соответственно, правовые нормы были ясными и предсказуемыми в их применении.

73. Власти Российской Федерации также утверждали, что Исполнительный комитет предложил изменить место проведения публичного мероприятия заявительницы. Однако она опубликовала призывы к проведению мероприятия в одном из мест, которые он отказался согласовать. Следовательно, заявительница нарушила установленный порядок проведения публичных мероприятий.

2. Мнение Европейского Суда

(a) Общие принципы

74. Европейский Суд последовательно утверждал, что право на свободу выражения мнения составляет одну из существенных основ демократического общества и является одним из основных условий прогресса общества и самовыражения каждого из членов общества. Согласно пункту 2 статьи 10 Конвенции указанное положение применимо не только к "информации" или к "идеям", которые принимаются благосклонно или считаются неоскорбительными или не вызывают какой-либо реакции, но также к тем, которые оскорбляют, шокируют или вызывают беспокойство. Таковы требования плюрализма, терпимости и широты мировоззрения, без которых невозможно существование "демократического общества" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хэндисайд против Соединенного Королевства" (Handyside v. United Kingdom) от 7 декабря 1976 г., Series A, N 24, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Фон Ганновер против Германии (N 2)" (Von Hannover v. Germany) (N 2), жалобы NN 40660/08 и 60641/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2019. N 10 (примеч. редактора).), § 101, ECHR 2012, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Беда против Швейцарии" (Bedat v. Switzerland), жалоба N 56925/08* (* См.: там же. 2018. N 10 (примеч. редактора).), § 48, ECHR 2016).

75. Как указано в статье 10 Конвенции, право на свободу выражения мнения подвержено исключениям, которые, однако, должны толковаться в узком смысле, а необходимость любого ограничения должна быть убедительно установлена. Прилагательное "необходимый" в контексте пункта 2 статьи 10 Конвенции подразумевает наличие "насущной общественной необходимости". Договаривающиеся Государства обладают некоторой свободой усмотрения при оценке наличия такой необходимости, но данная свобода усмотрения сопровождается надзором на европейском уровне, который охватывает как законодательство, так и решения, применяющие его, даже вынесенные независимым судом. В этой связи Европейский Суд имеет право выносить окончательное постановление по вопросу о том, совместимо ли "ограничение" с правом на свободу выражения мнения, гарантированным статьей 10 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Венгерский Хельсинкский комитет против Венгрии" (Magyar Helsinki Bizottsag v. Hungary) от 8 ноября 2016 г., жалоба N 18030/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 9 (примеч. редактора).), § 187).

76. Задачей Европейского Суда при осуществлении надзорных функций не является подмена собой компетентных органов власти государства-ответчика, а, скорее, пересмотр в свете статьи 10 Конвенции решений, вынесенных указанными органами власти в пределах предоставленной им свободы усмотрения. Это не означает, что данный надзор ограничен установлением того, осуществили ли власти государства-ответчика свою свободу усмотрения разумно, тщательно и добросовестно. Европейский Суд должен рассмотреть обжалуемое вмешательство с учетом дела в целом и определить, было ли оно "соразмерно поставленной правомерной цели", и были ли причины, приведенные органами власти государства-ответчика в оправдание вмешательства, "относящимися к делу и достаточными". При этом Европейский Суд должен удостовериться в том, что органы власти государства-ответчика применили стандарты, соответствующие принципам, изложенным в статье 10 Конвенции, и, кроме того, что они основывались на приемлемой оценке относящихся к делу фактов (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Швейцарское движение раэлитов против Швейцарии" (Mouvement raelien suisse v. Switzerland) жалоба N 16354/06, § 48, ECHR 2012 (извлечения), Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Морис против Франции" (Morice v. France), жалоба N 29369/10* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 10 (примеч. редактора).), § 124, ECHR 2015, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Отделение исламской общины в Брчко и другие против Боснии и Герцеговины" (Medzlis Islamske Zajednice Brcko and Others v. Bosnia and Herzegovina) жалоба N 17224/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2018. N 6 (примеч. редактора).), § 75, ECHR 2017).

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

77. Стороны не оспаривали, что осуждение заявительницы за призывы к участию в публичном мероприятии представляло собой вмешательство в ее право на свободу выражения мнения, толкование которому дано в свете ее права на свободу собраний. Данное вмешательство представляет собой нарушение статьи 10 Конвенции за исключением случаев, когда оно "предусмотрено законом", преследует одну или несколько правомерных целей, указанных в пункте 2 статьи 10 Конвенции, и является "необходимым в демократическом обществе" для достижения таких целей. Европейский Суд считает, что в настоящем деле вопросы соблюдения законодательства и наличия правомерной цели не могут быть отделены от вопроса о том, было ли вмешательство "необходимо в демократическом обществе" (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда по делу "Немцов против Российской Федерации" (Nemtsov v. Russia) от 31 июля 2014 г., жалоба N 1774/11* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 4 (примеч. редактора).), § 75). Таким образом, Европейский Суд рассмотрит указанные вопросы в совокупности.

78. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что оспариваемая мера была основана на статье 20.2 КоАП РФ во взаимосвязи с частью 1 статьи 10 Закона о публичных мероприятиях. В частности, статья 20.2 КоАП РФ предусматривает ответственность за нарушение установленного порядка проведения публичных мероприятий, в том числе за нарушение требований части 1 статьи 10 Закона о публичных мероприятиях, который позволяет организаторам агитировать за участие в публичных мероприятиях только после согласования мероприятия с компетентными региональными или муниципальными органами власти (см. краткое изложение соответствующих положений законодательства Российской Федерации в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", §§ 249 и 302).

79. Конституционный Суд Российской Федерации* (* Так в тексте. Здесь и далее речь идет о Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 14 февраля 2013 г. N 4-П (примеч. редактора).) пояснил, что часть 1 статьи 10 Закона о публичных мероприятиях запрещает только "агитацию", то есть призывы к участию, но не запрещает "информировать" потенциальных участников о целях, виде, месте, времени и предполагаемом количестве участников публичного мероприятия даже до его согласования с органами власти (см. краткое изложение Постановления Конституционного Суда Российской Федерации в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", § 267). Привлекая организаторов к ответственности за нарушение требований части 1 статьи 10 Закона о публичных мероприятиях, суды Российской Федерации должны проводить различие между "информированием" и "агитацией", поскольку только за последнюю предусмотрено привлечение к ответственности в соответствии со статьей 20.2 КоАП РФ.

80. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что суды Российской Федерации не пояснили, какие выражения заявительницы они сочли равносильными "агитации", а не "информированию" по смыслу постановления Конституционного Суда Российской Федерации, и почему. Таким образом, они не доказали, что сообщение заявительницы в социальной сети "ВКонтакте" нарушало требования части 1 статьи 10 Закона о публичных мероприятиях в толковании Конституционного Суда Российской Федерации и, следовательно, подлежало наказанию в соответствии со статьей 20.2 КоАП РФ.

81. Однако даже если предположить, что сообщение заявительницы в Интернете содержало призывы к участию в публичном мероприятии и, соответственно, представляло собой "агитацию" в нарушение части 1 статьи 10 Закона о публичных мероприятиях, Европейский Суд считает, что ее осуждение нарушало ее право на свободу выражения мнения по следующим причинам.

82. Европейский Суд отмечает, что ни власти Российской Федерации, ни суды Российской Федерации не ссылались в настоящем деле на какие-либо правомерные цели, преследуемые властями при осуждении заявительницы. В частности, не утверждалось, что публичное мероприятие, о котором заявительница сообщила на своей странице в социальной сети, представляло собой угрозу для общественной безопасности или могло привести к общественным беспорядкам или к совершению преступлений. Таким образом, цели защиты общественной безопасности и предотвращения беспорядков или преступлений явно не имеют отношения к настоящему делу. Поскольку можно утверждать, что осуждение организатора публичного мероприятия за нарушение установленных правил проведения публичных мероприятий имеет целью обеспечение исполнения таких правил, Европейский Суд уже устанавливал, что исполнение правил, регулирующих порядок проведения публичных собраний, не может быть самоцелью (см. Постановление Европейского Суда по делу "Примов и другие против Российской Федерации" (Primov and Others v. Russia) от 12 июня 2014 г., жалоба N 17391/06* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. N 9 (примеч. редактора).), § 118, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", § 449).

83. Вместе с тем Европейский Суд принимает к сведению разъяснение Конституционного Суда Российской Федерации о том, что цель правил, регулирующих проведение публичных мероприятий и, в частности, процедур уведомления и согласования, состоит в том, чтобы позволить властям принять все необходимые меры для обеспечения безопасности как участников публичного мероприятия, так и других лиц (см. краткое изложение Постановления Конституционного Суда Российской Федерации* (* В данном параграфе речь идет о Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 13 мая 2014 г. N 14-П "По делу о проверке конституционности части 1 статьи 7 Федерального закона "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях" в связи с жалобой гражданина А.Н. Якимова" (примеч. редактора).) в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", § 273). В свою очередь, цель запрета на агитацию за участие в публичном мероприятии до его согласования с компетентными органами состоит в том, чтобы не вводить граждан в заблуждение призывами принять участие в публичном мероприятии, место и время которого еще не было окончательно определено (см. краткое изложение Постановления Конституционного Суда Российской Федерации в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", § 267). Учитывая, что процедура уведомления о публичных мероприятиях и запрет на агитацию за участие в нем до успешного завершения указанной процедуры явно направлены на защиту прав других лиц, Европейский Суд исходит из того, что осуждение заявительницы за нарушение указанных процедур и правил также преследует правомерную цель защиты прав других лиц.

84. Европейский Суд напоминает, что, как правило, недостаточно, чтобы вмешательство имело место вследствие того, что его объект относится к определенной категории или попадает под действие правовой нормы, сформулированной в общих или абсолютных выражениях, требуется, чтобы вмешательство было необходимо с учетом конкретных обстоятельств дела (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Перинчек против Швейцарии" (Perincek v. Switzerland), жалоба N 27510/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 4 (примеч. редактора).), § 275, ECHR 2015 (извлечения), и Постановление Европейского Суда по делу ""Санди таймс" против Соединенного Королевства (N 1)" (The Sunday Times v. United Kingdom) (N 1) от 26 апреля 1979 г., § 65, in fine, Series A, N 30). В контексте публичных собраний это означает, что отсутствие предварительного разрешения на проведение мероприятия и следующая из этого "незаконность" такого мероприятия не дают властям полную свободу действий; они по-прежнему ограничены требованием соразмерности, содержащимся в статье 11 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудревичюс и другие против Литвы", § 151). Следовательно, тот факт, что заявительница нарушила установленный законом запрет на "агитацию" за участие в публичном мероприятии, которое не было надлежащим образом согласовано, сам по себе не является достаточным основанием для вмешательства в ее право на свободу выражения мнения. Европейский Суд должен проанализировать, было ли необходимо в демократическом обществе назначать ей наказание в виде штрафа с учетом фактов и обстоятельств дела.

85. В этой связи Европейский Суд отмечает, что опубликованное заявительницей сообщение содержало критику органов власти за то, что они не согласовали публичное мероприятие, требующее отставки премьер-министра Д.А. Медведева, который подозревался в крупномасштабной коррупции. Вопросы, поднятые в данной интернет-публикации, затрагивали общественные интересы, и комментарии заявительницы были частью продолжающихся политических обсуждений. Европейский Суд напоминает в этом отношении, что согласно его прецедентной практике выражение мнения по вопросам, затрагивающим общественные интересы, требует серьезной защиты (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Перинчек против Швейцарии", § 230). Таким образом, пункт 2 статьи 10 Конвенции предоставляет мало возможностей для ограничения политических выступлений или дискуссий по вопросам, затрагивающим общественные интересы (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сюрек против Турции (N 1)" (Surek v. Turkey) (N 1), жалоба N 26682/95, § 61, ECHR 1999-IV), и для оправдания таких ограничений требуются веские основания (см. Постановление Европейского Суда по делу "Фельдек против Словакии" (Feldek v. Slovakia), жалоба N 29032/95, § 83, ECHR 2001-VIII, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сергей Кузнецов против Российской Федерации", § 47, с дополнительными ссылками).

86. Европейский Суд далее напоминает о том, что органам государственной власти важно проявлять определенную степень терпимости к мирным незаконным собраниям (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудревичюс и другие против Литвы", § 150, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Навальный против Российской Федерации (Navalnyy v. Russia) от 15 ноября 2018 г., жалоба N 29580/12 и четыре другие жалобы* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2019. N 1 (примеч. редактора).), § 143). Отсутствуют какие-либо основания полагать, что рассматриваемое событие, хотя оно и не было надлежащим образом согласовано, не было бы мирным. Действительно, оспариваемая интернет-публикация не содержала призывов к насилию, беспорядкам или к совершению иных незаконных действий во время проведения публичного мероприятия.

87. Европейский Суд также отмечает, что в согласовании рассматриваемого публичного мероприятия было отказано по формальным основаниям, а не по причине того, что оно заключало в себе риск возникновения беспорядков или совершений преступлений или представляло собой угрозу для общественной безопасности или для прав иных лиц. Действительно, единственным основанием для отказа послужил тот факт, что на избранных заявительницей площадках будут проводиться другие публичные мероприятия. Важно отметить, что органы власти не утверждали, что существовал риск столкновений между участниками двух мероприятий или что ввиду вместимости площадки и ожидаемого количества участников проведение двух мероприятий одновременно поставило бы под угрозу безопасность их участников. Европейский Суд ранее приходил к выводу, что отказ в согласовании места публичного собрания только на основании того, что оно состоится в то же время и в том же месте, что и другое публичное мероприятие, в отсутствие ясного и объективного указания на то, что оба мероприятия не могут проводиться надлежащим образом посредством применения помощи со стороны полиции, составляет несоразмерное вмешательство в право на свободу собраний (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", § 422). Кроме того, имеет значение и тот факт, что отказ в согласовании места проведения мероприятия заявительницы был позднее признан незаконным судами Российской Федерации.

88. Наконец, заявительница прямо и четко указала в своем сообщении, что органы власти отказали в согласовании данного мероприятия, что она считает такой отказ незаконным и что она по этой причине обратилась с ходатайством о проведении судебной проверки данного отказа. Таким образом, она не пыталась ввести в заблуждение потенциальных участников мероприятия, уверяя их в том, что они собираются участвовать в согласованном мероприятии. Она также пыталась свести к минимуму возможные неудобства для лиц, не участвовавших в мероприятии, предложив провести его в парке в специально отведенном для общественных мероприятий месте, где не было движения. С учетом места проведения мероприятия и его мирного характера, а также ввиду отсутствия выявленного риска столкновений с участниками иных публичных мероприятий у органов власти не было оснований полагать, что в целях обеспечения беспрепятственного проведения мероприятия и безопасности его участников и прохожих потребуется их вмешательство. Следовательно, нарушение порядка проведения публичных мероприятий в настоящем деле не привело к риску ущемления прав других лиц.

89. Из вышеизложенного следует, что единственной причиной вмешательства в настоящем деле была необходимость наказания за незаконные действия. Учитывая, что нарушение порядка проведения публичных мероприятий было незначительным, не создавало реального риска возникновения общественных беспорядков или совершения преступлений и потенциально не могло повлечь за собой пагубные последствия для общественной безопасности или прав других лиц, указанная причина не является достаточной для обоснования осуждения заявительницы за призывы к участию в мероприятии по актуальному вопросу, затрагивающему общественные интересы (см. аналогичную мотивировку в Постановлении Европейского Суда по делу "Новикова и другие против Российской Федерации (Novikova and Others v. Russia) от 26 апреля 2016 г., жалоба N 25501/07 и четыре другие жалобы* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2017. N 4 (примеч. редактора).), § 199). При таких обстоятельствах Европейский Суд не убежден в наличии "насущной общественной необходимости" для вмешательства в право заявительницы на свободу выражения мнения.

90. Таким образом, в настоящем деле имело место нарушение статьи 10 Конвенции.

VI. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции

91. Заявительница жаловалась на то, что ее задержание было произвольным и незаконным. Она ссылалась на пункт 1 статьи 5 Конвенции, который гласит:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

(a) законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом;

(b) законное задержание или заключение под стражу лица за неисполнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или с целью обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом;

(с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;

(d) заключение под стражу несовершеннолетнего лица на основании законного постановления для воспитательного надзора или его законное заключение под стражу, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом;

(e) законное заключение под стражу лиц с целью предотвращения распространения инфекционных заболеваний, а также законное заключение под стражу душевнобольных, алкоголиков, наркоманов или бродяг;

(f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого принимаются меры по его высылке или выдаче".

A. Приемлемость жалобы для ее рассмотрения по существу

92. Европейский Суд считает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

93. Заявительница утверждала, что власти Российской Федерации не объяснили причину невозможности составления протокола о совершении административного правонарушения на месте, без доставления ее в отдел полиции. В ходе разбирательств в судах Российской Федерации не утверждалось, что она оказывала сопротивление при составлении протокола на месте или вела себя агрессивно. Следовательно, она была задержана и доставлена в отдел полиции в нарушение законодательства Российской Федерации. Кроме того, власти Российской Федерации не объяснили необходимость ее содержания в отделе полиции более четырех часов. Составление протоколов об административных правонарушениях было завершено в 18.00, и отсутствовали какие-либо основания для ее содержания под стражей до 20.35.

94. Власти Российской Федерации утверждали, что, организовав несанкционированное публичное мероприятие, заявительница совершила административное правонарушение. Сотрудники полиции предупредили ее о том, что публичное мероприятие было незаконным, и потребовали прекратить его проведение. Заявительница не выполнила это требование. Она также отказалась проследовать в отдел полиции. Таким образом, ее доставление в отдел полиции и ее административное задержание были оправданы необходимостью прекратить административное правонарушение и привлечь ее к ответственности. Как доставление заявительницы в отдел полиции, так и ее задержание были произведены в установленном законом порядке. Она была освобождена после составления всех необходимых процессуальных документов. Продолжительность ее задержания соответствовала установленным законом пределам: она составила 4 часа и 15 минут, которые впоследствии были вычтены из размера ее штрафа.

2. Мнение Европейского Суда

95. Стороны не оспаривают тот факт, что заявительница была лишена свободы по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции 26 марта 2017 г., примерно с 16.20 до 20.35. Европейский Суд отмечает, что она сначала была доставлена в отдел полиции в соответствии со статьей 27.2 КоАП РФ (см. краткое изложение указанного положения в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", § 309), а затем, когда она находилась в отделе полиции, она была подвергнута административному задержанию в соответствии со статьей 27.3 КоАП РФ (см. краткое изложение указанного положения в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", § 310).

96. Европейский Суд отмечает, что факты настоящего дела аналогичны фактам, изложенным в Постановлении Европейского Суда по делу "Навальный и Яшин против Российской Федерации" (Navalnyy and Yashin v. Russia) (от 4 декабря 2014 г., жалоба N 76204/11* (* См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2015. N 1 (примеч. редактора).), §§ 68 и 93), в Постановлении Европейского Суда по делу "Фрумкин против Российской Федерации" (Frumkin v. Russia) (от 5 января 2016 г., жалоба N 74568/12* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 7 (примеч. редактора).), § 150) и в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации" (§§ 486-492), в которых было установлено нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции. Власти Российской Федерации не представили каких-либо фактов или доводов, способных убедить Европейский Суд прийти к иному выводу в настоящем деле.

97. По мнению Европейского Суда, доставление заявительницы в отдел полиции и ее административное задержание не соответствовали законодательству Российской Федерации и, следовательно, не были "законными" по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции.

98. Таким образом, в настоящем деле имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции.

VII. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции

99. Заявительница жаловалась на то, что производство по делу об административном правонарушении против нее, которое завершилось 12 июля 2017 г. вынесением постановления о признании ее виновной, оставленного в силе при рассмотрении апелляционной жалобы 9 августа 2017 г., было незаконным. Она ссылалась на пункт 1 статьи 6 Конвенции, который в соответствующей части гласит:

"1. Каждый_ при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом_".

A. Приемлемость жалобы для ее рассмотрения по существу

100. Европейский Суд считает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

101. Заявительница утверждала, что в производстве по делу об административном правонарушении против нее отсутствовала сторона обвинения. Сотрудники полиции, которые составили протокол об административном правонарушении, не присутствовали на слушаниях, но в любом случае в их задачу не входило поддерживать обвинения против обвиняемого. В отсутствие стороны обвинения в производстве по делу об административном правонарушении суды первой и апелляционной инстанций приняли на себя функцию по доказыванию обвинений против заявительницы. Подобная ситуация нарушала принципы беспристрастности, равноправия сторон и состязательности судебного процесса. Ссылаясь на Постановление Европейского Суда по делу "Карелин против Российской Федерации (Karelin v. Russia) (от 20 сентября 2016 г., жалоба N 926/08* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2016. N 10 (примеч. редактора).), §§ 22-37), заявительница утверждала, что Европейский Суд уже приходил к выводу о том, что отсутствие стороны обвинения, вытекающее из законодательства и судебной практики Российской Федерации, нарушало требование беспристрастности, установленное статьей 6 Конвенции. В настоящем деле суд первой инстанции proprio motu переформулировал обвинения против заявительницы и исправил фактические и юридические ошибки в протоколе об административном задержании, тем самым выполнив функцию, которую обычно выполняет сторона обвинения.

102. Власти Российской Федерации утверждали, что принципы презумпции невиновности, состязательности и равноправия сторон применялись в ходе всего судебного производства. Законодательство Российской Федерации содержало достаточные гарантии беспристрастности судей. Таким образом, отсутствие на слушании должностного лица, которое составило протокол об административном правонарушении, или иных органов, осуществляющих функцию обвинения, или должностных лиц не означало, что суды Российской Федерации приняли на себя функцию по доказыванию обвинения против заявительницы. Суды Российской Федерации не собирали доказательств в пользу обвинения: доказательства были собраны и представлены в суды компетентными должностными лицами и стороной защиты, и функция судов ограничивалась оценкой таких доказательств. Ввиду того, что дела об административных правонарушениях, как правило, простые, прокурору нет необходимости участвовать в устных слушаниях. При этом если судья считал доказательства обвинения неполными или имеющими недостатки, он возвращал дело компетентным должностным лицам для исправления. Таким образом, суды выполняли исключительно судебную функцию, а не функцию обвинения.

2. Мнение Европейского Суда

103. Прежде всего Европейский Суд напоминает, что процессуальная составляющая статьи 6 Конвенции применяется к производству по делу об административном правонарушении против заявительницы (см. Постановление Европейского Суда по делу "Михайлова против Российской Федерации" (Mikhaylova v. Russia) от 19 ноября 2015 г., жалоба N 46998/08* (* См.: там же. N 3 (примеч. редактора).), § 69). Европейский Суд ранее устанавливал, что неучастие стороны обвинения в устном слушании дела, которое приводит к предъявлению обвинения, составляет серьезный недостаток в нарушение требования объективной беспристрастности, предусмотренного пунктом 1 статьи 6 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Карелин против Российской Федерации, §§ 69-84). Европейский Суд отмечает, что существенные фактические и правовые элементы настоящего дела аналогичны тем, что были рассмотрены в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Карелин против Российской Федерации (§§ 59-68). Доводы сторон в настоящем деле не содержат оснований для отступления Европейским Судом от своей позиции, выраженной в его более раннем Постановлении.

104. Таким образом, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в отношении требования беспристрастности.

105. Ввиду указанного вывода Европейский Суд не считает необходимым рассматривать вопрос о том, было ли допущено также нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в части принципа равноправия сторон и требования состязательности процесса (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Карелин против Российской Федерации", § 85).

VIII. Применение статьи 41 Конвенции

106. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. Ущерб

107. Заявительница просила присудить ей 11 000 рублей в качестве компенсации материального ущерба, который включал уплаченные ею суммы штрафов. Она также требовала присудить ей 20 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

108. Власти Российской Федерации утверждали, что штрафы были правомерно взысканы в соответствии со вступившими в законную силу судебными решениями. Следовательно, требование о возмещении материального ущерба было необоснованным. Требование о компенсации морального вреда было чрезмерным.

109. Европейский Суд полагает, что существует прямая причинно-следственная связь между установленными нарушениями статей 10 и 11 Конвенции и штрафами, выплаченными заявительницей после привлечения ее к административной ответственности (см. аналогичную мотивировку в упоминавшихся выше Постановлениях Европейского Суда по делам "Новикова и другие против Российской Федерации", § 232, и "Лашманкин и другие против Российской Федерации", § 515). Соответственно, Европейский Суд присуждает заявительнице 149 евро в качестве компенсации материального ущерба, а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму.

110. Европейский Суд также присуждает заявительнице 12 500 евро качестве компенсации морального вреда и любой налог, который может быть начислен на указанную сумму.

B. Судебные расходы и издержки

111. Ссылаясь на соглашение об оказании юридической помощи с И. Хруновой и на ведомости учета времени адвоката К. Терехова, заявительница требовала выплатить ей 4 200 евро в качестве компенсации судебных расходов, понесенных при разбирательстве ее дела в Европейском Суде. Ссылаясь на почтовую квитанцию, она также требовала выплаты 58 евро в качестве компенсации почтовых расходов. Она просила перечислить суммы компенсации непосредственно на банковские счета ее представителей.

112. Власти Российской Федерации утверждали, что отсутствовали доказательства того, что указанные расходы действительно были понесены. Заявительница не предоставила соглашение об оказании юридической помощи с К. Тереховым. В соглашении об оказании юридической помощи с И. Хруновой было указано, что размер вознаграждения адвоката зависит от результатов рассмотрения дела. Таким образом, отсутствовали какие-либо доказательства того, что заявительница выплатила вознаграждение адвокату или имела юридически связывающее обязательство выплатить его. Почтовая квитанция была низкого качества.

113. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части, в которой было доказано, что они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру. Что касается доводов властей Российской Федерации о том, что заявительница не предоставила соглашение о юридической помощи с К. Тереховым и что соглашение об оказании юридической помощи с И. Хруновой было недействительным, Европейский Суд уже признавал в аналогичной ситуации, что с учетом того, что законодательство Российской Федерации предусматривает возможность заключения договора о консультационных услугах в устной форме (статья 153 ГК РФ во взаимосвязи со статьей 779 ГК РФ) и независимо от того, что заявитель еще не выплатил вознаграждение адвокату, оно является реальным с точки зрения Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Фадеева против Российской Федерации" (Fadeyeva v. Russia), жалоба N 55723/00* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. N 3 (примеч. редактора).), § 147, ECHR 2005-IV, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лашманкин и другие против Российской Федерации", § 521).

114. С учетом вышеизложенных критериев и находящихся в его распоряжении документов Европейский Суд считает разумным присудить следующие суммы:

- 1 350 евро с перечислением на банковский счет И. Хруновой;

- 1 300 евро с перечислением на банковский счет К. Терехова.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

115. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Европейский Суд единогласно:

1) решил объединить рассмотрение жалоб в одном производстве,

2) объявил жалобы приемлемыми для рассмотрения по существу,

3) постановил, что имело место нарушение статьи 11 Конвенции,

4) постановил, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 11 Конвенции,

5) постановил, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции,

6) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции,

7) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции,

8) постановил, что:

(a) власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявительнице следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты:

(i) 149 (сто сорок девять) евро, а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации материального ущерба;

(ii) 12 500 (двенадцать тысяч пятьсот) евро, а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(iii) следующие суммы, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявительницу, в качестве компенсации судебных расходов и издержек:

- 1 350 (одну тысячу триста пятьдесят) евро, подлежащие перечислению на банковский счет И. Хруновой;

- 1 300 (одну тысячу триста) евро, подлежащие перечислению на банковский счет К. Терехова;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на указанные выше суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

9) отклонил оставшуюся часть требований заявительницы о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 30 августа 2019 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Винсент А. де Гаэтано Председатель Палаты Суда