Постановление Европейского Суда по правам человека от 12 ноября 2019 г. Дело "A против Российской Федерации" (Жалоба N 37735/09) (Третья секция)

Европейский Суд по правам человека
(Третья секция)

Дело "A
против Российской Федерации"
(Жалоба N 37735/09)

Постановление Суда

Страсбург, 12 ноября 2019 г.

По делу "А против Российской Федерации" Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:

Пауля Лемменса, Председателя Палаты Суда,

Георгия А. Сергидеса,

Пауло Пинто де Альбукерке,

Хелен Келлер,

Дмитрия Дедова,

Алёны Полачковой,

Марии Элосеги, судей,

а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,

рассмотрев дело в закрытом заседании 15 октября 2019 г.,

вынес в указанный день следующее Постановление:

Процедура

1. Дело было инициировано жалобой (N 37735/09), поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданкой Российской Федерации А (далее - заявительница) 14 апреля 2009 года. Председатель Секции Европейского Суда удовлетворил просьбу заявительницы не раскрывать ее имя (пункт 4 правила 47 Регламента Европейского Суда).

2. Интересы заявительницы представляла сначала ее мать, а затем адвокат О.А. Садовская, практикующая в г. Нижнем Новгороде. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека М.Л. Гальпериным.

3. Заявительница жаловалась, в частности, на то, что органы власти Российской Федерации нарушили ее права, задержав отца заявительницы в ее присутствии с применением насилия.

4. 11 сентября 2017 г. жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации.

Факты

Обстоятельства дела

5. Заявительница родилась в 1998 году и проживает в г. Апшеронске.

А Задержание отца заявительницы

6. 31 мая 2008 г. отец заявительницы (В), который в период, относившийся к обстоятельствам дела, являлся сотрудником отдела Министерства внутренних дел Российской Федерации по Апшеронскому району, был задержан сотрудниками Управления Федеральной службы Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков (далее - ФСКН России) по Краснодарскому краю после проверочной закупки наркотических средств. Операция под прикрытием была организована сотрудниками ФСКН России по Туапсинскому району и по г. Белореченску совместно с Управлением Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Краснодарскому краю (далее - ФСБ России). Был обыскан автомобиль, принадлежавший В, при этом была изъята сумка с деньгами. В тот же день следователь ФСКН России A.Ф. возбудил в отношении В уголовное дело на основании протокола проверочной закупки наркотических средств, оформленного сотрудниками ФСКН России. Затем В были предъявлены обвинения в продаже марихуаны E.Н., действующему под прикрытием сотруднику ФСКН России по Туапсинскому району, который выступил в качестве покупателя. Следователь утверждал, что В передал E.Н. наркотики 30 мая 2008 г. и получил от него деньги 31 мая 2008 г., непосредственно перед задержанием.

7. Задержание было произведено в присутствии заявительницы, которой в период, относившийся к обстоятельствам дела, было девять лет. В этот день В отвез ее в школу на мероприятие по случаю окончания школьного учебного года. Примерно в 8.45 заявительница вместе с В вышла из школы и садилась в их машину, когда к В подошел E.Н., с которым ее отец ранее работал в отделении милиции по Апшеронскому району, между ними состоялся разговор. Версии сторон в отношении дальнейших событий различаются.

1. Версия событий, произошедших 31 мая 2008 г., представленная заявительницей

8. По словам заявительницы, E.Н. попросил В посмотреть за его сумкой, пока он сходит за сигаретами в ближайший киоск. В взял сумку, и E.Н. ушел. После этого несколько человек подбежали к В. Один из них сбил ее отца с ног и начал избивать его. Заявительница выскочила из машины и закричала, чтобы эти люди прекратили избивать ее отца. Один из них крикнул ей: "Закрой рот и сядь в машину!". Заявительница, испугавшись, послушалась. Некоторое время она сидела в машине, наблюдая, как ее отца избивали и задерживали. Она почувствовала себя плохо, она начала задыхаться. Заявительница попыталась выйти из машины, но избивавшие ее отца люди удерживали двери автомобиля снаружи, поэтому она не смогла выйти. В какой-то момент, когда они больше не стояли возле машины, заявительница открыла дверь автомобиля и побежала домой. Когда она приблизилась к дому, из него вышли незнакомые ей люди. Это тоже испугало ее, и она побежала к дому бабушки, который находился рядом. Когда заявительница бежала, она почувствовала головокружение и подумала, что упадет. Ее дядя, В.K., заметил заявительницу на улице и забрал ее к себе домой. Она находилась в состоянии шока и не могла объяснить, что произошло.

9. Заявительница представила письменные объяснения ее отца. Она также представила собственные показания, показания ее матери и других свидетелей, записанные Р.В., юристом межрегиональной общественной организации "Матери в защиту прав задержанных, подследственных и осужденных", и подписанные лицами, давшими эти показания.

10. 20 июля 2008 г. В дал показания, в соответствии с которыми 31 мая 2008 г., в 7.45, он отвез свою дочь А (заявительницу) в школу N 1 на школьное мероприятие. Вскоре после 8.00 ему позвонил Е.Н., который спросил у В, где тот находится. В ответил, что он в школе вместе с ребенком. Когда он и А вышли из школы, Е.Н. ждал его. А села в их машину, а он поговорил с Е.Н. Затем Е.Н. попросил В присмотреть за его сумкой, пока он сходит за сигаретами в ближайший киоск. Е.Н. ушел, а В вернулся к дочери, которая ждала его, чтобы поехать домой. Поскольку Е.Н. не вернулся, В положил сумку в багажник и собрался сам сесть в машину. В этот момент возле него остановился автомобиль, из которого выскочили несколько человек в спортивных костюмах. Они сбили В с ног и начали пинать его ногами. В пытался защитить лицо, прикрываясь руками. Затем они надели на В наручниками и подняли его на ноги. Во время избиения они порвали рубашку В. Его дочь наблюдала за тем, как его избивали. В.E., заместитель начальника ФСКН России по Туапсинскому району, сказал В, что его задержали за сбыт наркотических средств. В попросил В.E. отпустить А домой или к ее школьному учителю. В.E. отказался это сделать. А пыталась самостоятельно покинуть машину, но двое сотрудников, стоявших по бокам автомобиля, заблокировали двери. Когда сотрудники открыли багажник его автомобиля, В увидел, что А была очень испугана. В просил В.E. и других сотрудников отпустить А, но они снова отказались это сделать. В постарался успокоить ее и попросил ее сохранять терпение. Всё это продолжалось около часа. Когда сотрудники отвлеклись и не смотрели в ее сторону, А выбралась из автомобиля и побежала в сторону своего дома.

11. В соответствии с показаниями заявительницы, данными 15 августа 2008 г. в присутствии ее матери, по поводу событий, произошедших 31 мая 2008 г., незнакомый мужчина подбежал к В и толкнул его в спину. В упал, и мужчина начал пинать его ногами. В попросил избивавших его людей отпустить заявительницу домой или позвонить ее матери, чтобы та могла прийти за ребенком, но те не послушали его. Заявительница описала внешность людей, задержавших В.

12. Согласно показаниям, данным матерью заявительницы 2 августа 2008 г., уходя в школу 31 мая 2008 г., примерно в 7.45, ее дочь А (заявительница) и ее супруг В вышли из дома, не имея каких-либо телесных повреждений или иных жалоб на состояние здоровья. Позднее в этот день она нашла свою дочь в доме их родственников. Девочка находилась в состоянии шока и не могла говорить, у нее были проблемы с дыханием. Ее трясло, у нее дрожали руки, дергалось лицо. Сотрудники ФСКН привезли ее супруга домой на машине утром, чтобы произвести обыск. Он был в наручниках. Его джинсы были грязными и пыльными. На нем была рубашка нараспашку, в некоторых местах она была порвана, пуговицы были оторваны. У него было бледное лицо.

13. В соответствии с показаниями, данными 2 августа 2008 г. свидетелем Р.Г., работавшим электриком в обществе с ограниченной ответственностью "Энергосервис", 31 мая 2008 г., примерно в 8.30, он проверял светофоры на пешеходном переходе возле школы N 1. После замены лампочки он спустился со светофора и заметил сотрудника милиции Б., который подошел к автомобилю со стороны водительского кресла. На заднем сиденье автомобиля сидела девочка. В этот момент сотрудник ФСКН России С.K., на котором был надет синий спортивный костюм, подошел к В и ударил его со спины, вследствие чего тот упал лицом вниз. С.K. начать избивать В ногами. В старался защититься от ударов, прикрывая руками голову. С.K. продолжал избиение, пока кто-то не крикнул ему остановиться. Девочка тоже кричала. Вышестоящий сотрудник ФСКН России и еще один человек присутствовали при избиении В. Сразу после этого Р.Г. уехал на корпоративном транспортном средстве на проверку остальных светофоров. Р.Г. знал имена сотрудников милиции, поскольку он ранее работал с электрическими сетями в местном отделе внутренних дел и в здании отдела ФСКН России.

14. В соответствии с показаниями, данными 15 августа 2008 г. свидетелем В.K., сотрудником милиции отдела внутренних дел по Апшеронскому району и приходившимся В двоюродным братом, по пути домой после работы 31 мая 2008 г., примерно в 10.30, он встретил дочь В, А, которая куда-то бежала. Она увидела его, остановилась и сказала, что кто-то избивает ее отца. Она была очень испугана, вздрагивала и хватала ртом воздух. В.K. отвел ее к себе домой и позвонил ее матери.

15. Свидетельница Г.A., обучавшая заявительницу игре на скрипке, 15 августа 2008 г. дала показания, согласно которым до событий, произошедших 31 мая 2008 г., заявительница была общительной, веселой, трудолюбивой, способной и многообещающей ученицей. После этих событий она стала медлительной и пассивной по сравнению с быстро обучающимся ребенком, которым была до этого. Она быстро уставала и хотела бросить занятия скрипкой.

16. Мать заявительницы представила фотографии рубашки, которая была на В во время задержания. За исключением трех пуговиц в нижней части рубашки, остальные пуговицы были оторваны. Рубашка была порвана в тех местах, где были пуговицы.

2. Версия событий, произошедших 31 мая 2008 г., представленная властями Российской Федерации

17. По утверждению властей Российской Федерации, в отношении В не применялось насилие при задержании, и заявительница не подвергалась обращению, на которое она жаловалась. Власти Российской Федерации сослались на отчеты, составленные в изоляторе, в котором В содержался под стражей после его задержания (см. ниже § 27), и на "объяснения", представленные сотрудниками ФСКН России С.K., В.Д., A.O., В.E., Е.Н. и С.С. (см. ниже §§ 24, 36 и 38), сотрудника ФСБ России С.П. (см. ниже § 38), сотрудников органов внутренних дел по Апшеронскому району K.A. и M.И. (см. ниже § 37), понятых A.Ш. и П.M. (см. ниже §§ 31 и 35), а также A.З., который проводил внутреннее расследование в отношении сотрудников ФСКН России (см. ниже § 40).

В. Состояние здоровья заявительницы после событий, произошедших 31 мая 2008 г.

18. Заявительница описала свое состояние здоровья после событий, произошедших 31 мая 2008 г. Она кричала по ночам, страдала от недержания мочи и панических атак, когда оставалась в одиночестве. Заявительница перестала общаться с другими детьми, стала замкнутой, утратила живость, испытывала трудности при общении, ее лицо, руки и ноги дрожали. Она утратила интерес к музыке, хотя раньше успешно осваивала игру на скрипке.

19. 3 июня 2008 г. заявительница была осмотрена неврологом, и ей были поставлены диагнозы "неврологическое расстройство, неврозоподобный энурез". 6 июня 2008 г. она была осмотрена психологом, пожаловавшись ему, что из-за стресса она кричит по ночам, испытывает страх, замкнута. Ей были поставлены диагнозы "посттравматическое стрессовое расстройство, повышенная тревожность и фиксация на стрессовой ситуации". Диагноз "посттравматическое стрессовое расстройство" был подтвержден 25 июня 2008 г. детскими психиатрами и психологами Специализированной клинической психиатрической больницы N 1 в г. Краснодаре* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Государственное бюджетное учреждение здравоохранения "Специализированная клиническая психиатрическая больница N 1" Министерства здравоохранения Краснодарского края (примеч. переводчика).) и Детской краевой клинической больницы* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Государственное бюджетное учреждение здравоохранения "Детская краевая клиническая больница" Министерства здравоохранения Краснодарского края (примеч. переводчика).). В тот же день невролог из Детской краевой клинической больницы также диагностировал у нее гипорефлекторный нейрогенный мочевой пузырь. Кардиолог из той же больницы подтвердил ранее поставленный ей диагноз "пролапс митрального клапана". Заявительница находилась на амбулаторном лечении и наблюдалась в Апшеронской центральной районной больнице* (* Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Государственное бюджетное учреждение здравоохранения "Центральная районная больница Апшеронского района" Министерства здравоохранения Краснодарского края (примеч. переводчика).). Она снова была осмотрена врачами в связи с ее посттравматическим стрессовым расстройством в июле и августе 2008 года.

20. Согласно показаниям заявительницы, записанным ее адвокатом 12 октября 2017 г., ее состояние здоровья улучшилось после освобождения ее отца. Энурез у нее почти прекратился, но кошмары мучали ее еще почти два года. Заявительница подтвердила, что в настоящее время она не испытывает проблем со здоровьем.

21. В соответствии с предварительным заключением психолога Д.С. из Бюро независимой экспертизы "Версия", имеющего филиалы в городах Москве и Санкт-Петербурге, который беседовал с заявительницей 15 февраля 2018 г. и изучал ее медицинские карты, могла существовать причинно-следственная связь между событиями, произошедшими 31 мая 2008 г., и состоянием ее здоровья сразу после этих событий, которое сохранялось более двух лет. Чтобы подтвердить данное заключение, требовалось провести сложные психологические и психиатрические исследования с участием ее родителей. Психиатр смог бы осуществить клиническую оценку последствий, которые имели события, произошедшие 31 мая 2008 г., для здоровья заявительницы. Д.С. предоставил детализацию стоимости и продолжительности предлагаемых исследований.

22. "Экспериментальное психологическое исследование" было выполнено в отношении заявительницы психологом Д.Т. из некоммерческой организации "Социальная сфера", осуществляющей деятельность в г. Нижнем Новгороде. В соответствии с заключением Д.Т. от 7 марта 2018 г. результаты исследований можно было толковать как свидетельствующие о наличии элементов посттравматического стрессового расстройства и ряда других состояний (повышенная тревожность, низкий уровень адаптации, "субдепрессия, или маскированная депрессия" и фобические расстройства) в результате событий, произошедших 31 мая 2008 г., и последующего расследования.

С. Проверка, проведенная следственными органами

23. 10 июля 2008 г. мать заявительницы подала в прокуратуру Апшеронского района жалобу на избиение ее супруга В сотрудниками ФСКН России в присутствии ее дочери А, что причинило вред здоровью девочки. Мать заявительницы утверждала, что В не оказывал сопротивления при задержании. Ему порвали одежду во время избиения. А удерживали в машине, то есть лишили ее свободы. Эта жалоба была передана в Белореченский межрайонный отдел Следственного комитета при прокуратуре Краснодарского края (далее - Следственный комитет), который провел доследственную проверку.

24. 10 июля 2008 г. сотрудники ФСКН России С.K., В.Д. и A.O., которые осуществляли задержание В, и заместитель начальника ФСКН России по Туапсинскому району В.E., присутствовавший при задержании, представили начальнику Следственного комитета идентичные письменные "объяснения", в соответствии с которыми при задержании к В не применялось насилие. По их словам, они задержали В рядом с его машиной, в которой находилась его дочь А, и после задержания В сам заставил ее выйти из машины и пойти домой.

25. На основании объяснений сотрудников ФСКН России 14 июля 2008 г. следователь M.В. вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления, предусмотренного статьей 286 (превышение должностных полномочий) Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ). Следователь отметил, что ввиду малолетнего возраста А и того обстоятельства, что она имела заболевания сердца, задержание ее отца как таковое могло спровоцировать посттравматическое стрессовое расстройство.

26. Постановление следователя было отменено как незаконное и необоснованное, и была назначена дополнительная доследственная проверка.

27. Следователь получил отчеты из изолятора временного содержания отдела внутренних дел по Туапсинскому району, в котором В содержался под стражей после его задержания. В соответствии с этими отчетами В не подавал жалоб, не просил об оказании медицинской помощи, каких-либо повреждений на его теле не зафиксировано.

28. Следователь допросил заявительницу и ее мать, В.K. и его супругу, Г.A. и A.Ш.

29. В.K., работавший милиционером в отделе внутренних дел по Апшеронскому району, сообщил, что 31 мая 2008 г., примерно в 10.30, он возвращался домой после ночного дежурства. Он уже знал о задержании его двоюродного брата В сотрудниками ФСКН России. Он увидел А, дочь В, бежавшую по улице. Она была испугана. Она сказала ему, что какие-то люди избивают ее отца. По словам супруги В.K, работавшей следователем в отделе внутренних дел по Апшеронскому району, 31 мая 2008 г., около 10.30, она находилась дома. Немного поздней ее супруг пришел домой вместе с А, которая была испугана и находилась в шоковом состоянии.

30. По утверждения Г.A., обучавшую заявительницу игре на скрипке, после событий, произошедших 31 мая 2008 г., заявительница, которая раньше успешно училась и выигрывала региональные конкурсы, не могла играть на скрипке на прежнем уровне.

31. По словам A.Ш. (опрошенного 19 августа 2008 г.), 30 мая 2008 г. к нему подошли двое неизвестных и попросили его принять участие в проверочной закупке в качестве понятого. Он согласился. Операция продолжалась два дня. 31 мая 2008 г. он был свидетелем задержания В возле школы N 1. Сотрудник ФСКН России Е.Н. передал В сумку с деньгами, после чего к В подошли несколько человек в гражданской одежде, которые показали В свои удостоверения и посадили в свою машину. Рядом стоял еще один автомобиль, в котором сидела девочка. В сказал девочке быстро идти домой. Сотрудники ФСКН России не кричали на девочку, не закрывали ее и не блокировали двери автомобиля, в котором она сидела. Примерно через 15 минут они начали обыскивать машину, и девочка вышла из нее. Она была испугана, но не была в истерике и не плакала. Она стала уходить, затем побежала. Сотрудники ФСКН России не применяли физическую силу в отношении В.

32. 21 августа 2008 г. следователь вновь вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления, предусмотренного статьей 286 УК РФ. По его мнению, не был установлен факт применения к В физической силы, так же как и факт насильственного удержания А в автомобиле. Двери машины были открыты, и впоследствии она самостоятельно смогла выйти из транспортного средства. В отношении нее не применялось физического или психологического насилия и не высказывалось угроз. Присутствие сотрудников ФСКН России возле автомобиля не ограничивало ее свободу передвижения. После того, как она убежала, ее никто не преследовал, не пытался вернуть, чтобы удерживать ее в машине или иным образом ограничить ее свободу. По поводу медицинских справок, описывающих состояние здоровья А после событий, произошедших 31 мая 2008 г., следователь отметил, что действия сотрудников ФСКН России были направлены на задержание отца заявительницы, и неопределенность относительно того, что именно происходило и как следовало себя вести в подобной ситуации, неправильная оценка поведения сотрудников правоохранительных органов как умышленное ограничение ее свободы передвижения, а равно развитое воображение и чувствительность А послужили мощным толчком для стресса заявительницы, который мог привести к последующим расстройствам.

33. Постановление следователя снова было отменено с назначением дополнительной доследственной проверки.

34. Следователь M.В. получил протокол допроса В следователем Следственного комитета в присутствии адвоката, проведенного 24 июля 2008 г. По словам В, С.K. и другие сотрудники ФСКН России сбили его с ног, нанесли ему несколько ударов в область грудной клетки, надели на него наручники. При задержании они порвали рубашку на В. Последний не оказывал сопротивления при задержании. Полученные им удары не оставили телесных повреждений.

35. 22 августа 2008 г. следователь M.В. допросил П.M., другого понятого при проведении проверочной закупки наркотических средств в отношении В. В соответствии с объяснениями П.M., которые по сути были идентичны объяснениям A.Ш. (см. выше § 31), производившие задержание сотрудники были в гражданской одежде. В вел себя спокойно, его рубашка была расстегнута, но не порвана, и у него не было телесных повреждений. В спокойно поговорил [с А]. Сотрудники ФСКН России спросили у него, почему он сказал ей идти домой, и пояснили, что они могли взять ее с собой, так как они шли к нему домой для проведения обыска. В не согласился с их предложением.

36. По словам оперативного сотрудника ФСКН России по Туапсинскому району Е.Н. (опрошенного следователем M.В. 24 августа 2008 г.), который выступал в качестве покупателя в ходе проверочной закупки, 30 мая 2008 г. В передал ему наркотические средства, и они договорились, что Е.Н. заплатит В на следующий день. За передачей товара из машины наблюдали понятые. 31 мая 2008 г., примерно в 8.30, возле школы N 1, предварительно созвонившись с В, Е.Н. передал ему сумку с деньгами. Дочь В сидела в машине поблизости. После передачи денег Е.Н. и В были задержаны группой лиц приблизительно из восьми человек в гражданской одежде, которые выбежали из двух автомобилей. Они представились и предъявили свои документы. Это были сотрудники ФСКН России и ФСБ России. В ходе задержания к В не применялось физической силы, силовых приемов или захватов. В вел себя спокойно и не оказывал сопротивления. В отношении дочери В не применялись ни физическая сила, ни психологическое насилие, ни угрозы. Никто не блокировал двери автомобиля, в котором сидела заявительница.

37. По словам сотрудников отдела внутренних дел по Апшеронскому району К.А и М.И. (опрошенных 22 августа и 1 сентября 2008 г. соответственно), 31 мая 2008 г. они проезжали мимо школы N 1 и увидели своего коллегу В. Они остановились, вышли из машины и подошли к нему. Дорогу им преградили люди в гражданской одежде, которые сказали им, что дальше идти нельзя, так как проводится операция. В находился примерно в 10 метрах от них. Его рубашка была расстегнута и, очевидно, немного порвана. Пуговицы на рубашке отсутствовали. Они не заметили у В телесных повреждений. Ситуация была спокойной, и они ушли.

38. По словам сотрудника ФСКН России С.С. (опрошенного 24 августа 2008 г.), 31 мая 2008 г. он приехал на место задержания после того, как В был задержан, и отправился домой к В вместе с коллегами. Он видел, что заявительница подошла к своему дому, а затем побежала в другую сторону.

39. По словам С.П., оперативного сотрудника отдела по г. Белореченску Управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Краснодарскому краю (опрошенного следователем Р.З. из Следственного комитета 29 августа 2008 г.), который присутствовал при задержании В, физическая сила применялась к В, поскольку он пытался скрыться с места происшествия. Примененная сила была необходимой и не являлось чрезмерной, то есть В не избивали. Дочь В сидела в его машине. В предложили сообщить супруге о том, что она должна прийти и забрать ребенка. Однако В настаивал на том, что девочка должна бежать домой. Девочка послушалась отца и побежала домой. Никто не удерживал ее и не гнался за ней.

40. 29 августа 2008 г. следователь M.В. также побеседовал с A.З., старшим оперативным сотрудником отдела внутренней безопасности Управления ФСКН России по Краснодарскому краю, который провел (в период с 30 июля по 7 августа 2008 г.) внутреннее расследование по жалобе матери заявительницы, поданной в ФСКН России. A.З. изложил свои выводы следующим образом. В соответствии с объяснениями, полученными от сотрудников ФСКН России С.K., В.Д., A.O. и В.E., а также от граждан П.M., И. и Г., В не избивали при задержании, и А не удерживали против ее воли в автомобиле. В сам сказал А выйти из машины, и она убежала. Никто не преследовал ее, не применял к ней мер психологического воздействия. Р.Г., электрик, работавший в ООО "Энергосервис", проверял светофоры на перекрестке возле места задержания. Он подтвердил, что видел, как сотрудник ФСКН России С.K. осуществлял задержание В и несколько раз ударил его. Однако учитывая тот факт, что директор ООО "Энергосервис" не подтвердил, "официально" ли работал Р.Г. в указанный день, а также тот факт, что начиная с 25 февраля 2007 г. Р.Г. зарегистрирован с диагнозом "синдром зависимости от наркотических средств" и неоднократно задерживался сотрудниками ФСКН России за административные правонарушения, связанные с потреблением наркотических средств, он мог дать ложные показания, направленные на дискредитацию сотрудников ФСКН России. В соответствии с заключением "специалиста", опрошенным относительно медицинских документов А, последняя была крайне чувствительным, эмоционально нестабильным, избирательным в контактах ребенком с повышенным уровнем тревожности. Принимая во внимание ее предшествующие неврологические патологии, даже незначительная стрессовая ситуация, в особенности касающаяся ее отца, могла привести к ее психологической травме. Ее отец необязательно мог быть избит в ее присутствии. Тот факт, что она находилась в автомобиле длительное время, не имел отношения к перенесенному ею стрессу. Таким образом, в результате внутреннего расследования не была установлена вина сотрудников ФСКН России в причинении временного вреда здоровью А, возникшего во время задержания В.

41. 1 сентября 2008 г. следователь M.В., ссылаясь на вышеописанные материалы и используя ту же мотивировку, что и в предыдущем его решении, вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников ФСКН России С.K., В.Д., A.O., В.E., Е.Н. и С.С. Он добавил, что в отсутствие умысла на причинение вреда здоровью А в правомерных и обоснованных действиях сотрудников ФСКН России при задержании В отсутствовали элементы состава какого-либо преступления.

D. Судебный надзор в отношении постановления об отказе в возбуждении уголовного дела

42. В рамках разбирательства, проведенного в порядке, предусмотренном статьей 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ), Апшеронский районный суд оставил без удовлетворения жалобу матери заявительницы на постановление следователя от 1 сентября 2008 г., признав, что данное постановление было законным и обоснованным, так как оно было подтверждено всесторонними и объективными выводами доследственной проверки и соответствовало положениям УПК РФ. 22 октября 2008 г. Краснодарский краевой суд оставил решение районного суда без изменения, а апелляционную жалобу заявительницы - без удовлетворения, признав, что при определенных обстоятельствах сила могла применяться сотрудниками правоохранительных органов на законных основаниях. Кроме того, на теле В не было зафиксировано каких-либо повреждений. Выводы внутреннего расследования, проведенного ФСКН России, о невиновности сотрудников ФСКН России в причинении временного вреда здоровью заявительницы были основаны на заключении специалиста, касавшемся ее реакции на конфликтную ситуацию. Таким образом, районный суд правильно оценил постановление следователя об отказе в возбуждении уголовного дела.

Е. Прекращение уголовного дела в отношении В

43. 30 декабря 2009 г. следователь Р.K. из Следственного комитета при прокуратуре Краснодарского края прекратил уголовное дело в отношении В в связи с отсутствием состава преступления в действиях В, обосновав свое решение тем, что доказательства по делу были собраны незаконно. Оригинал протокола проверочной закупки наркотических средств в материалах дела отсутствовал. Имевшаяся копия протокола отличалась от оригинала (в частности, в ней было указано отличающееся место передачи Е.Н. наркотических средств сотрудникам ФСКН России), то есть была сфальсифицирована. Для установления обстоятельств закупки наркотических средств следователь Р.K. допросил П.M., одного из понятых, участвовавших в проверочной закупке. В соответствии с показаниями П.M. он дал по просьбе сотрудников ФСКН России ложные показания о том, что он видел, как В передавал наркотики Е.Н., а Е.Н. - сотрудникам ФСКН России 30 мая 2008 г. В тот день П.M. не встречался с сотрудниками ФСКН России и не видел, как кто-либо передавал наркотические средства. 31 мая 2008 г. сотрудник ФСКН России С.С. привел его и другого понятого, A.Ш., к школе N 1 г. Апшеронска. Когда они прибыли на место, В стоял в наручниках возле машины. В машине была сумка с деньгами. П.M. не видел, кто положил в багажник эту сумку. После этого они направились к дому В для проведения обыска, но их не пустила супруга В. Они отправились в отдел ФСКН России, где сотрудники данного ведомства показали П.M. целлофановый пакет и сказали, что этот пакет с наркотиками был куплен Е.Н. у В, а затем передан сотрудникам ФСКН России. П.M. помнил, что он подписал документы по просьбе сотрудников ФСКН России, не читая их.

44. Следователь Р.K. отметил, что отсутствовали видеозаписи или иные доказательства, которые могли бы объективно подтвердить, что В передал наркотические средства Е.Н., вследствие чего не было возможности установить обстоятельства продажи наркотиков. Кроме того, уголовное дело в отношении В было возбуждено следователем A.Ф. в нарушение статьи 151 УПК РФ, в соответствии с которой предварительное следствие производится следователями Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации по уголовным делам о преступлениях, совершенных должностными лицами органов внутренних дел. Сотрудникам ФСКН России было известно о том, что В работал в органах внутренних дел, поэтому следственные действия, совершенные следователем A.Ф., были незаконными, а полученные в ходе этих действий доказательства - недопустимыми.

Право

I. Предполагаемое нарушение статей 3 и 13 Конвенции

45. Заявительница жаловалась на то, что необоснованное применение физической силы в отношении ее отца в ходе его задержания в ее присутствии, а также обращение, которому ее подвергли сотрудники ФСКН России, нарушали ее права, гарантированные статьей 3 Конвенции. Кроме того, заявительница жаловалась, что в нарушение статьи 13 Конвенции не было проведено тщательного и независимого расследования относительно обстоятельств данного происшествия. Статьи 3 и 13 Конвенции гласят:

"Статья 3

Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию...

Статья 13

Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

А. Доводы сторон

1. Власти Российской Федерации

46. Власти Российской Федерации оспорили утверждения заявительницы, ссылаясь на результаты доследственной проверки (см. выше § 17). Они отметили, присутствие заявительницы во время задержания В на месте преступления, сразу после получения сумки с деньгами за проданные наркотические средства, было неожиданным. Сотрудники правоохранительных органов, проводившие задержание, не имели возможности предвидеть время и место совершения преступления В. Если бы В не был задержан, доказательства совершенного им преступления были бы утрачены.

47. Власти Российской Федерации сообщили, что государственные органы провели всестороннее и тщательное расследование по жалобе на предполагаемое жестокое обращение в соответствии со статьей 3 Конвенции. Однако отсутствовали какие-либо доказательства, кроме тех, что были представлены членами семьи заявительницы, которые подтверждали бы, что к отцу заявительницы была применена сила или что она сама была подвергнута жестокому обращению. Заявительница воспользовалась эффективными средствами правовой защиты. Соответствующие решения были приняты не в ее пользу, поскольку ее утверждения были необоснованными.

2. Заявительница

48. Заявительница утверждала, что, будучи непроизвольной свидетельницей жестокого задержания и избиения ее отца, она не получила какой-либо поддержки от представителей государства. После задержания отца заявительница была оставлена в одиночестве в машине, побежала одна домой и по чистой случайности встретила одного из своих родственников на улице, находясь в состоянии глубокого шока. Данное событие имело серьезные последствия для ее здоровья и развития. По прошествии 10 лет после обжалуемых событий она по-прежнему страдала от их последствий. Учитывая, что в то время ей было девять лет и она была в бульшей степени, чем взрослый человек, подвержена негативным последствиям жестокого обращения, а также принимая во внимание долговременный характер неблагоприятного влияния на нее этого обращения, уровень ее страданий был столь велик, что обращение, которому она подверглась со стороны сотрудников правоохранительных органов, следовало признать пыткой.

49. Заявительница считала, что государственные органы должны были предположить возможность ее присутствия на месте задержания, так как задержание проводилось возле школы, в которую ее отвез отец. Например, они могли связаться с руководством школы, чтобы те не выпускали заявительницу из здания на время задержания или обеспечили присутствие работника школы, который мог бы оказать заявительнице психологическую поддержку в момент задержания. После этого они могли отвести заявительницу обратно в школу, чтобы сократить время ее пребывания на месте задержания или избежать ее ухода домой без сопровождения. У представителей власти имелось необходимое время, но они не приняли каких-либо мер для предупреждения или минимизации причинения вреда здоровью заявительницы.

50. Следственные органы Российской Федерации отказались возбуждать уголовное дело по жалобе заявительницы на жестокое обращение со стороны сотрудников органов внутренних дел, и вместо надлежащего расследования провели поверхностную доследственную проверку. Их решение было основано на показаниях сотрудников ФСКН России, не учитывало доказательства, подтверждавшие версию заявительницы, и игнорировало противоречия между показаниями сотрудников ФСКН России и свидетелей.

В. Приемлемость жалобы для рассмотрения по существу

51. Европейский Суд считает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо иным основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемыми для рассмотрения по существу.

С. Существо жалобы

1. Общие принципы

52. Европейский Суд повторяет, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из основополагающих ценностей демократического общества. Она запрещает в абсолютной форме пытки и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от обстоятельств дела и поведения жертвы (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба N 30210/96, § 90, ECHR 2000-XI).

53. Если лицо представляет обоснованные утверждения о том, что оно подверглось обращению, противоречащему статье 3 Конвенции, находясь под контролем сотрудников органов внутренних дел или иных аналогичных представителей государства-ответчика, данное положение Конвенции во взаимосвязи со статьей 1 Конвенции, предусматривающей общую обязанность государств обеспечивать "каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в... Конвенции", требует проведения эффективного официального расследования. Необходимо, чтобы данное расследование позволяло установить и наказать виновных (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Лабита против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, § 131, ECHR 2000-IV). В противном случае общий правовой запрет на пытки и бесчеловечное и унижающее достоинство обращение, несмотря на его основополагающее значение, был бы неэффективным на практике и в некоторых случаях предоставил бы представителям государства возможность злоупотреблять фактически безнаказанно правами лиц, которые находятся под их контролем (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Оthers v. Bulgaria) от 28 октября 1998 г., § 102, Reports 1998-VIII).

54. Утверждения о жестоком обращении, противоречащем статье 3 Конвенции, должны быть подтверждены надлежащими доказательствами. При установлении обстоятельств дела Европейский Суд применяет стандарт доказывания "вне всякого разумного сомнения" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom) от 18 января 1978 г., § 161, in fine, Series A N 25). Однако такое доказывание может быть следствием существования достаточно веских, четких и последовательных выводов или неопровержимых презумпций относительно фактических обстоятельств дела (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Салман против Турции" (Salman v. Turkey), жалоба N 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII).

55. В отношении детей, которые являются особенно уязвимыми, меры, применяемые государством для защиты от актов насилия, попадающих в сферу действия статей 3 и 8 Конвенции, должны быть эффективными и включать разумные шаги по предупреждению жестокого обращения, о котором властям государства-ответчика было известно, или должно было быть известно, а также эффективные меры пресечения подобных серьезных посягательств на неприкосновенность личности (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сёдерман против Швеции" (Sоderman v. Sweden), жалоба N 5786/08, § 81, ECHR 2013).

56. Ранее Европейский Суд в деле "Гуцановы против Болгарии" установил, что возможное присутствие детей, юный возраст которых делает их психологически уязвимыми, на месте задержания является фактором, который следует принимать во внимание при планировании и проведении операции подобного рода (см. Постановление Европейского Суда по делу "Гуцановы против Болгарии" (Gutsanovi v. Bulgaria), жалоба N 34529/10, § 132, ECHR 2013 (извлечения)). В указанном деле Европейский Суд признал, что тот факт, что полицейская операция проводилась рано утром с участием специальных агентов в масках, способствовал усилению чувства страха и беспокойства у детей, которые были свидетелями задержания их отца, в такой степени, что обращение, которому они подверглись, превысило порог суровости, требуемый для применения статьи 3 Конвенции, и являлось унижающим достоинство обращением (см. ibid., § 134).

2. Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

(а) Установление обстоятельств дела

57. Стороны не спорили с тем, что заявительница присутствовала на месте задержания В и видела, что с ним произошло, а также с тем, что вскоре после этих событий у нее было диагностировано множество заболеваний, в том числе неврологическое расстройство, энурез и посттравматическое стрессовое расстройство. Заявительница утверждала, что ее проблемы со здоровьем были результатом того, что на ее глазах разыгралась сцена насилия над ее отцом, который не оказывал сопротивления при задержании, в том числе его сбили с ног и избили, в частности, били его ногами в область грудной клетки. Власти Российской Федерации не согласились с утверждениями заявительницы, утверждая, что задержание В происходило без применения силы, вследствие чего государственные органы не могут быть признаны ответственными за вред, причиненный заявительнице. При этом власти Российской Федерации сослались на отчеты из изолятора временного содержания, относившиеся к В, и на объяснения, собранные в рамках доследственной проверки по жалобе заявительнице, следующих лиц:

- сотрудников ФСКН России С.K., В.Д., A.O., В.E., Е.Н. и С.С.;

- сотрудника ФСБ России С.П.;

- сотрудников Апшеронского отдела внутренних дел K.A. и M.И.;

- понятых A.Ш. и П.M.;

- сотрудника ФСКН России A.З., который проводил внутреннее расследование в отношении сотрудников ФСКН России (см. выше § 17).

Европейский Суд рассмотрит данные документы в совокупности с другими материалами дела, имевшимися в его распоряжении.

58. В соответствии с отчетами из изолятора временного содержания, в котором В содержался под стражей после его задержания, у него на теле отсутствовали следы травм, и каких-либо жалоб В не подавал (см. выше § 27). Европейскому Суду нет необходимости рассматривать вопрос о достоверности этих отчетов, поскольку В сам указал, что нанесенные ему при задержании удары не оставили кровоподтеков на его теле (см. выше § 34). Нельзя исключать, что предположительное применение силы в отношении В (в частности, его сбили с ног и несколько раз пнули) могло не оставить видимых следов на теле. Европейский Суд отмечает в этой связи, что, по словам В и свидетеля Р.Г. (см. выше §§ 10 и 13), сотрудники ФСКН России, проводившие задержание В, в том числе сотрудник, который предположительно применял силу в отношении В, были одеты в спортивную одежду (см. также показания понятых A.Ш. и П.M., сотрудника ФСКН России Е.Н. и сотрудников отдела внутренних дел по Апшеронскому району K.A. и M.И., в соответствии с которыми сотрудники, проводившие задержание, были в гражданской одежде, см. выше §§ 31 и 35-37). Можно предположить, что на них, вероятно, были надеты кроссовки, которые не могли бы причинить такие же ушибы и ссадины, как при ударах армейскими ботинками (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Ксенз и другие против Российской Федерации" (Ksenz and Others v. Russia) от 12 декабря 2017 г., жалоба N 45044/06 и пять других жалоб* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2019. N 6 (примеч. редактора).), §§ 39, 43, 45 и 96).

59. В соответствии с идентичными письменными "объяснениями" сотрудников ФСКН России С.K., В.Д. и A.O., которые осуществляли задержание В, и вышестоящего сотрудника В.E., который присутствовал при его задержании, в отношении В не применялась физическая сила при задержании (см. выше § 24). По словам сотрудника ФСКН России Е.Н., который выступал в качестве покупателя в ходе операции под прикрытием, проведенной в отношении В, и который также присутствовал при его задержании, в отношении В не применяли физической силы, "силовых приемов" или "захватов" (см. выше § 36). Помимо того, что эти сотрудники правоохранительных органов были непосредственно заинтересованы в отрицании обвинений, предъявленных им заявительницей, их показания плохо сочетались с показаниями С.П. и Р.Г.

60. С.П., сотрудник ФСБ России, который присутствовал при задержании, признал, что в отношении В применялась физическая сила. По его словам, такое применение силы было необходимо, так как В пытался скрыться, и не являлось чрезмерным, то есть оно не переросло в избиение (см. выше § 39). Следует отметить, что показания С.П. о том, что В пытался скрыться, не нашли подтверждения в объяснениях сотрудников ФСКН России (см. выше §§ 24 и 36), понятых (см. выше §§ 31 и 35) или свидетеля Р.Г. (см. выше § 13). Ни один из опрошенных не указал, что В оказывал физическое сопротивление при задержании.

61. По словам Р.Г., электрика, проводившего работы по обслуживанию светофоров возле школы N 1 утром 31 мая 2008 г. и ставшего очевидцем задержания В, сотрудник ФСКН России С.K. несколько раз ударил В в ходе задержания (см. выше § 40), повалил В на землю и пинал его (см. выше § 13). Сотрудник ФСКН России A.З., проводивший внутреннее расследование, признал показания Р.Г. не заслуживающими доверия, указав, что последний был наркоманом и неоднократно задерживался сотрудниками ФСКН России за административные правонарушения, связанные с потреблением наркотических средств (см. выше § 40). Европейский Суд не считает, что выводы A.З. были убедительными, поскольку он сам работал в том же отделе, что и подозреваемые сотрудники ФСКН России, что поднимает вопрос о независимости проведенного расследования. Помимо того, что предполагаемая зависимость Р.Г. от наркотических средств и непредоставление справки работодателем Р.Г. как таковые не являлись достаточными основаниями для опровержения его показаний, не было предоставлено каких-либо деталей относительно производства по делам о совершенных Р.Г. административных правонарушений. Кроме того, Р.Г., показания которого были очень важны для установления обстоятельств дела, не был допрошен Следственным комитетом, который предпочел ссылаться на выводы A.З. То же самое можно сказать о "специалисте" (имя, квалификация и иная информация о котором не были указаны), с которым предположительно консультировался A.З. и на чье мнение он ссылался, делая вывод о том, что у заявительницы имелись предшествующие неврологические патологии, поэтому даже незначительная стрессовая ситуация могла привести к ее психологической травме (см. выше § 40), и признавая, что ее проблемы со здоровьем явились следствием того, что она наблюдала за задержанием В без применения к нему силы. Этот вывод был сделан по результатам официальной доследственной проверки, хотя указанный "специалист" так и не был допрошен.

62. Европейский Суд также отмечает, что сотрудник ФСКН России С.С. прибыл на место задержания уже после того, как В был задержан, и по этой причине не видел самого задержания (см. выше § 38). То же самое можно сказать о коллегах В по отделу внутренних дел по Апшеронскому району K.A. и M.И. (см. выше § 37). По их словам, рубашка на В была распахнута и слегка порвана, несколько пуговиц были оторваны. Таким образом, показания K.A. и M.И. подтверждали слова заявительницы о том, что в ходе насильственного задержания ее отца ему порвали рубашку, а пуговицы на ней оторвали. Эта версия подтверждалась также объяснениями ее родителей (см. выше §§ 10, 12 и 34), а также фотографиями рубашки (см. выше § 16).

63. Наконец, власти Российской Федерации сослались на объяснения понятых A.Ш. и П.M., привлеченных к участию в операции под прикрытием, проводившейся в отношении В 30 и 31 мая 2008 г., в соответствии с которыми к В не применялась физическая сила при его задержании (см. выше §§ 31 и 35). Однако П.M. на допросе в качестве свидетеля, проведенном спустя год в ходе производства по уголовному делу, возбужденному в отношении В, признался, что он по просьбе сотрудников ФСКН России дал ложные показания о том, что видел момент передачи наркотических средств и денег. Он также сознался в том, что 31 мая 2008 г. его и A.Ш. привезли на место задержания В после того, как В был задержан (см. выше § 43). Из свидетельских показаний П.М. следовало, что ни он, ни A.Ш. не видели момент задержания В, а объяснения, которые они предоставили в ходе доследственной проверки по жалобе заявительницы, не имели доказательственной ценности. Кроме того, их показания в совокупности с выводами, содержащимися в постановлении о прекращении уголовного дела в отношении В (см. выше §§ 43 и 44), которые не оспаривались властями Российской Федерации, опровергали объяснения, предоставленные сотрудниками ФСКН России, а также доводы властей Российской Федерации о невозможности предсказать совершение В преступления и присутствие заявительницы на "месте преступления", а также о необходимости задержать В для предотвращения утраты доказательств (см. выше § 46).

64. Судя по всему, Е.Н., который выступал в качестве покупателя при проведении операции ФСКН России в отношении В, созвонившись с последним утром 31 мая 2008 г., выяснил, что В находился в школе (см. объяснения Е.Н. и показания В относительно информирования Е.Н. о том, что он был в школе вместе с дочерью, а также выше §§ 36 и 10 соответственно). Когда В вышел из школы вместе с заявительницей, Е.Н. ожидал его. Сразу после встречи В с Е.Н. отец заявительницы был задержан сотрудниками ФСКН России, которые в своих объяснениях, представленных Следственному комитету, признались, что они осуществили задержание В, когда тот находился возле своей машины, в которой сидела его дочь А (см. выше § 24). Из показаний сотрудника ФСБ России также следовало, что сотрудники правоохранительных органов, участвовавшие в задержании В, знали о том, что дочь В присутствовала на месте задержания (см. выше § 39).

65. Несмотря на то, что Европейский Суд не может проверить довод заявительницы о том, что она была вынуждена пойти домой без сопровождения, который не был заявлен в ходе разбирательства на внутригосударственном уровне (см. выше § 23), а также на основании материалов, имевшихся в его распоряжении, не может подтвердить вне всякого разумного сомнения ее доводы о том, что ее подвергли грубому обращению и удерживали в машине, вышеизложенные соображения приводят Европейский Суд к выводу, что утверждения заявительницы о том, что ее вынудили наблюдать за процессом задержания ее отца, имевшим насильственный характер, были достоверными.

(b) По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции

66. Европейский Суд отмечает далее, что версия обстоятельств настоящего дела, представленная властями Российской Федерации, была основана на результатах доследственной проверки, первой стадии уголовного процесса. Однако ранее Европейский Суд отмечал, что проведения одной лишь доследственной проверки, если за ней не следует предварительное расследование, недостаточно для соблюдения органами власти требований о проведении эффективного расследования по заслуживающему доверия утверждению о жестоком обращении со стороны сотрудников органов внутренних дел в соответствии со статьей 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ляпин против Российской Федерации" (Lyapin v. Russia) от 24 июля 2014 г., жалоба N 46956/09* (* См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2015. N 6 (примеч. редактора).), § 136, а также в качестве недавнего примера Постановление Европейского Суда по делу "Самесов против Российской Федерации" (Samesov v. Russia) от 20 ноября 2018 г., жалоба N 57269/14* (* См.: там же. 2019. N 3 (примеч. редактора).), § 51). Европейский Суд не находит причин, чтобы сделать иной вывод в настоящем деле. Органы власти Российской Федерации отреагировали на заслуживающее доверия утверждение заявительницы о жестоком обращении, запрещенное статьей 3 Конвенции, путем проведения доследственной проверки и отказались возбуждать уголовное дело и проводить полноценное расследование. Это решение было поддержано судами Российской Федерации, что привело к отступлению от их процессуальных обязанностей по статье 3 Конвенции. Доследственная проверка лишила власти Российской Федерации надлежащей основы для исполнения возложенного на них бремени доказывания и представления доказательств, которые могли бы поставить под сомнение заслуживающие доверия утверждения заявительницы о том, что ее вынудили наблюдать за насильственным задержанием ее отца, вследствие чего Европейский Суд считает данные утверждения установленными (см. Постановление Европейского Суда по делу "Олисов и другие против Российской Федерации (Olisov and Others v. Russia) от 2 мая 2017 г., жалоба N 10825/09 и две другие жалобы* (* См.: Российская хроника Европейского Суда. 2018. N 2 (примеч. редактора).), § 85, и упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу "Самесов против Российской Федерации", § 53).

67. Интересы заявительницы, которой в период, относившийся к обстоятельствам настоящего дела, было девять лет, не были приняты во внимание ни на одном этапе планирования и проведения операции в отношении ее отца. Сотрудники правоохранительных органов не обратили внимания на присутствие заявительницы, о котором им было прекрасно известно, продолжили операцию и вынудили ее наблюдать за сценой насилия в отношении ее отца, который не оказывал какого-либо сопротивления. Это очень сильно повлияло на заявительницу и, по мнению Европейского Суда, представляло собой непринятие органами власти мер по предупреждению жестокого обращения (см. выше § 55).

68. Соответственно, имело место нарушение позитивного материального обязательства властей Российской Федерации по статье 3 Конвенции.

69. Кроме того, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуально-правовом аспекте в связи с тем, что власти Российской Федерации не провели эффективного расследования в этом отношении.

70. Ввиду вывода о нарушении статьи 3 Конвенции в ее процессуально-правовом аспекте Европейский Суд не считает необходимым отдельно рассматривать жалобу заявительницы на отсутствие эффективного расследования событий, произошедших 31 мая 2008 г., на предмет нарушения статьи 13 Конвенции.

II. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции

71. Заявительница жаловалась на то, что, применяя необоснованное насилие к отцу в ее присутствии, сотрудники правоохранительных органов пренебрегли ее чувствами к ее любимому отцу в нарушение ее прав, гарантированных статьей 8 Конвенции, которая гласит:

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

72. Власти Российской Федерации не согласились с данной жалобой.

73. Европейский Суд отмечает, что данная часть жалобы связана с жалобой, рассмотренной выше, вследствие чего она также должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.

74. Учитывая выводы по жалобе заявительницы на нарушение статьи 3 Конвенции (см. выше §§ 67 и 68), которая была основана на тех же обстоятельствах, что и ее жалоба на нарушение статьи 8 Конвенции, Европейский Суд считает, что эта часть жалобы охватывается предыдущей, вследствие чего отсутствует необходимость рассматривать вопрос о том, было ли в настоящем деле допущено нарушение статьи 8 Конвенции.

III. Применение статьи 41 Конвенции

75. Статья 41 Конвенции гласит:

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

А Ущерб

76. Заявительница требовала выплатить ей компенсацию морального вреда, оставив на усмотрение Европейского Суда определение размера компенсации.

77. Власти Российской Федерации отметили, что следует применить положения статьи 41 Конвенции в соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда.

78. Европейский Суд присуждает заявительнице 25 000 евро в качестве компенсации морального вреда.

В. Судебные расходы и издержки

79. Заявительница требовала также выплаты 4 500 евро в возмещение судебных расходов и издержек, понесенных в ходе разбирательства в Европейском Суде.

80. Власти Российской Федерации отметили, что следует применить положения статьи 41 Конвенции в соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда.

81. Согласно прецедентной практике Европейского Суда заявитель имеет право на компенсацию судебных расходов и издержек, если будет доказано, что они были понесены в действительности, были необходимыми и разумными по размеру. Принимая во внимание предоставленные документы, подтверждающие судебные расходы, в частности, соглашение об оказании юридических услуг, заключенное заявительницей после подачи жалобы в Европейский Суд, и вышеуказанные критерии, Европейский Суд считает разумным присудить заявительнице 3 500 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в ходе разбирательства в Европейском Суде.

С. Процентная ставка при просрочке платежей

82. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.

На основании изложенного Европейский Суд единогласно:

1) объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом аспекте вследствие того, что органы власти Российской Федерации не предупредили жестокое обращение в отношении заявительницы;

3) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуально-правовом аспекте вследствие того, что не было проведено эффективного расследования по жалобе заявительницы;

4) постановил, что отсутствует необходимость отдельно рассматривать жалобу на непроведение эффективного расследования на предмет нарушения статьи 13 Конвенции;

5) постановил, что отсутствует необходимость рассматривать жалобу на нарушение статьи 8 Конвенции;

6) постановил, что:

(a) власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявительнице следующие суммы, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты:

(i) 25 000 (двадцать пять тысяч) евро, а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 3 500 (три тысячи пятьсот) евро, а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

(b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;

7) отклонил оставшуюся часть требований заявительницы о справедливой компенсации.

Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 12 ноября 2019 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.

Стивен Филлипс Секретарь Секции Суда

Пауль Лемменс Председатель Палаты Суда