Определение объектов права собственности (Л.А. Новоселова, "Гражданин и право", N 2, февраль 2001 г.)

Определение объектов права собственности

Институт права собственности (право собственности в объективном смысле) является комплексным (многоотраслевым), объединяющим нормы различных отраслей права, в том числе конституционного, гражданского, административного, уголовного. Указанный институт охватывает совокупность норм, которые устанавливают общие принципы принадлежности имущества определенным лицам, регулируют и защищают принадлежность материальных благ конкретным лицам.

Традиционно в качестве ядра этого комплексного института рассматривают нормы гражданского права. Основания для такого подхода состоят в том, что проблемы права собственности наиболее полно и глубоко разработаны в цивилистике; в силу этого взгляды цивилистов во многом определяют подходы к формированию соответствующих правовых конструкций в рамках других отраслей права, в том числе и конституционного. Это "давление" цивилистических воззрений, классических подходов и теорий, складывавшихся на протяжении веков, на формирование конституционного права в вопросах, связанных с гарантиями экономических прав и свобод, в том числе права частной собственности, в целом закономерно и оправданно.

Вместе с тем простое заимствование, механическое использование понятий, сформированных в рамках науки гражданского права, конституционным правом в целом ряде случаев порождает серьезные теоретические и практические проблемы.

Нормы гражданского права раскрывают понятие субъективного права собственности, традиционно определяя его через триаду правомочий: владения, пользования и распоряжения. Определяющей характеристикой правомочий собственника является возможность их осуществления по своему усмотрению, т.е. "независимо от других лиц", "своей властью и в своем интересе". Собственник вправе совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, не противоречащие закону и иным правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законом интересы другим способом и т.д. (п.2 ст.209 Гражданского кодекса РФ; далее - ГК).

Право собственности, как правило, рассматривается в цивилистике как абсолютное право, при этом как право вещное, право, оформляющее и закрепляющее принадлежность определенному лицу вещей (материальных, телесных объектов имущественного оборота). Так, например, В.А. Дозорцев прямо указывает, что "объектом права собственности могут быть только материальные вещи, ограниченные в пространстве"; "объектами субъективного права собственности могут быть только индивидуально определенные вещи" *(1)

В обоснование такой трактовки указывается на то, что содержание правомочий собственника определяется натуральными свойствами объекта; в частности, владение (понимаемое как физическое обладание вещью, господство над ней) возможно только в отношении материальных объектов.

В подтверждение приводятся также ссылки на ряд норм действующего Гражданского кодекса, содержащихся в разделе о собственности, которые могут относиться только к материальным объектам (ст.211 ГК - риск случайной гибели вещи и т.д.). Право собственности Гражданский кодекс рассматривает как одно из вещных прав, помещая нормы о праве собственности в соответствующий раздел. При данном подходе предлагается различать имущество как родовую категорию. В качестве объекта права собственности может выступать не всякое имущество, а лишь одна из его разновидностей - материальные вещи. Иное имущество, не относящееся к материальным объектам (например, различные права требования - права вкладчика на сумму, внесенную в банк на вклад, право на уплату денежной суммы, вытекающее из договора, и т.д.), согласно этой позиции, не может быть объектом права собственности.

Рассмотренный выше подход к определению объектов права собственности является очень распространенным, но отнюдь не бесспорным. В российской юридической литературе неоднократно предпринимались попытки обосновать возможность существования права собственности на так называемые дематериализованные активы, к которым относятся, в частности, права на бездокументарные ценные бумаги и права на денежные средства на банковских счетах и вкладах*(2)

Эта концепция также в определенной степени опирается на нормы действующего законодательства. Действительно, Гражданский кодекс (ст.209) не ограничивает круг объектов права собственности только материальными объектами, указывая на право собственника владеть, пользоваться и распоряжаться своим имуществом. Под имуществом же Гражданский кодекс понимает "вещи, включая деньги и ценные бумаги, иное имущество, в том числе имущественные права" (ст.128). Очевидно, что понятие имущества в таком варианте включает в себя и вещи, и обязательственные права требования.

Законодательство также допускает возможность распространения права собственности на предприятие как имущественный комплекс, включающий в том числе и права требования.

Объективно попытки "растянуть" круг объектов права собственности вызваны необходимостью дать имя, определить характер прав на дематериализованные активы, значение которых в обороте постоянно увеличивается.

Действительно, владельцы документарной акции и акции в бездокументарной форме обладают равным объектом корпоративных и имущественных прав. Тем не менее первый считается собственником акции, а такое же по объему и содержанию право второго (если не называть его правом собственности) вообще не имеет юридически бесспорного наименования; неопределенным является и подход к выбору форм защиты этого права.

Следует отметить, что многие ценности, рассматриваемые в современном обороте как товар, только с большим трудом можно обозначить как материальные, телесные вещи (к таким объектам относятся, например, различные виды энергии).

Применение конструкции права собственности в отношении дематериализованных активов вполне оправданно, если понимать право собственности как наиболее полное, наиболее абсолютное и независимое от прав других лиц права на тот или иной объект. При этом с учетом специфики объекта может различно решиться вопрос о выборе способов защиты права.

Вряд ли сторонники второй концепции будут настаивать на возможности применения норм о виндикации в отношении средств на банковских счетах либо электроэнергии только по той причине, что указанные объекты определяются ими как объекты субъективного права собственности в широком смысле.

Понятие права собственности расщепляется и может трактоваться узко - как категория вещного права, и широко - как наиболее полное и абсолютное право лица на то или иное имущество.

В литературе нередко встречаются упреки в адрес сторонников "прав на право" в заимствовании подходов, сформированных англо-американским правом. Между тем тенденция к расширению круга объектов права собственности, мыслимого как наиболее полное, независимое право в отношении имущества, позволяющее отграничить свое (мое) от чужого, в равной степени прослеживается, в частности, в работах французских авторов. Несмотря на то что излагаемые ниже положения, сформулированные Р. Саватье, весьма часто цитируются, их нельзя не привести. "Право собственности - это всегда право, а следовательно, бестелесное имущество. Это право представляет собой совокупность всех правомочий, которые могут осуществляться в отношении конкретной вещи, представляющей собой телесное имущество, либо в отношении абстракции, которую юридическая техника превратила в бестелесное имущество. Однако в процессе развития и совершенствования юридической техники понятие объекта права собственности, которым первоначально была конкретная вещь, расширилось по понятиям бестелесного имущества. Вместе с тем первоначальное представление о праве собственности все еще существует. Это собственность на телесное имущество.

Однако по мере того как в юридической технике начали появляться абстрактные имущества, первоначальный смысл слов "право собственности" был в действительности расширен. Этими словами хотят продолжать обозначать совокупность - наиболее полную и наиболее абсолютную - всех прав, которые можно иметь в отношении вновь возникших бестелесных имуществ. Это полнота прав.

Во всех случаях, независимо от того, применяется ли это к телесным или бестелесным имуществам, право собственности, которое представляет собой совокупность правомочий, может быть расчленено на отдельные правомочия. И когда каждое из этих правомочий обретает свою реальность в такой мере, что становится имущественным благом, начинают говорить о собственности на это право. Присоединение слова "собственность" придает этому праву большую силу, выделяет его, имеет тенденцию предоставить ему преимущество по отношению к конкурирующим с ним правам"*(3)

Детальный анализ и критика существующих подходов к рассматриваемым проблемам не является задачей данной статьи. Хотелось бы лишь указать на наличие расхождений во взглядах цивилистов на возможность распространения права собственности на виды имуществ, не являющихся материальными, телесными вещами, поскольку конституционное правосудие не осталось в стороне от этих дискуссий.

Понятия собственности, права собственности, имущества используются в Конституции РФ, но не раскрываются. Определение их содержания, как правило, производится с позиций традиционного цивилистического подхода. С этой точки зрения анализ положений ст.35 Конституции РФ нередко приводит к выводам о том, что часть вторая указанной статьи говорит о праве иметь имущество в собственности, но она не означает, что такое право распространяется на любое имущество. Речь в данной статье идет только об имуществе, которое может быть объектом вещных прав (о вещах). Часть третья, запрещающая изъятие имущества иначе, как по решению суда, и устанавливающая обязанность выплаты предварительного и равноценного возмещения при принудительном отчуждении имущества для государственных нужд, говорит о всяком имуществе, обо всех материальных ценностях, включая как вещи, так и обязательные права*(4)

Именно такой смысл, по нашему мнению, придал нормам данной статьи Конституционный Суд РФ в Определении от 8 октября 1999 г. N 160-О по жалобам граждан О.А. Акулиной, В.Г. Белянина, И.Н. Горячевой и др. на нарушение их конституционных прав и свобод пунктами 1 и 2 части четвертой ст.20 Федерального закона "О банках и банковской деятельности", указав, что "право на исполнение и обеспечение обязательств по банковскому вкладу непосредственно не регулируется Конституцией РФ, в том числе теми ее статьями, которые были указаны заявителями в обоснование своей правовой позиции (в частности, ч.1, 3, 4 ст.35). Оно возникает в результате гражданско-правовых обязательств банков и иных кредитных организаций".

В Определении от 3 февраля 2000 г. N 22-О Конституционный Суд РФ пришел к выводу, что "право на исполнение и обеспечение обязательств по банковскому вкладу непосредственно не регулируется Конституцией РФ, в том числе теми ее статьями, которые были указаны в запросе Питкярантского городского суда Республики Карелия" (ст.8, 34, 35, 55).

Таким образом, напрашивается вывод, что имущество граждан в виде прав требования к банкам по вкладам и счетам выпадает из сферы конституционной защиты; конституционные гарантии, предусмотренные ч.1 и 2 ст.35 Конституции РФ, на владение подобным имуществом не распространяются.

Применение в отношении подобных видов имущества исключительно норм, закрепленных в ч.3 ст.35 Конституции РФ, приводит к тому, что в иных случаях (например, при запрете распоряжения им) ограничения прав владельца указанных активов остаются вне сферы конституционного контроля.

Наметившаяся тенденция к сужению сферы конституционной защиты экономических прав граждан вряд ли может быть одобрена. Трактовка содержащихся в Конституции РФ понятий должна учитывать цели и природу данного акта как основополагающего документа, определяющего права и свободы граждан, а не только права в сфере, регулируемой гражданским правом. Человеку должно быть гарантировано право беспрепятственно пользоваться и распоряжаться всем своим имуществом, а не только материальными объектами. Именно таким образом должны пониматься нормы, содержащиеся в ч.1, 2 и 3 ст.35 Конституции РФ.

Необоснованна и попытка придать различную трактовку понятиям, содержащимся в различных пунктах ст.35 Конституции РФ. В целом данная статья посвящена установлению гарантий экономических прав граждан (права частной собственности). При этом ч.2-4 последовательно раскрывают и конкретизируют положения ч.1 данной статьи. Аналогичным образом соотносятся и ч.2 и 3 ст.35 Конституции РФ - содержащиеся в ч.3 положения о недопустимости изъятия имущества иначе, как по решению суда, являются раскрытием и конкретизацией норм, содержащихся в ч.2, определяющих право свободно владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом.

Следует отметит, что в Постановлении от 16 мая 2000 г. N 8-П по делу о проверке конституционности отдельных положений п.4 ст.104 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" в связи с жалобой компании "Timber Holding International Limited" Конституционный Суд РФ признал не соответствующими Конституции РФ, ее ст.35 (ч.3), 46 (ч.1) и 55 (ч.2 и 3), положения п.4 ст.104 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" в той части, в какой они по смыслу, придаваемому им сложившейся правоприменительной практикой, позволяют передавать соответствующим муниципальным образованиям жилищный фонд социального использования, детские дошкольные учреждения и объекты коммунальной инфраструктуры, жизненно необходимые для региона, без выплаты должникам - собственникам, находящимся в процедуре конкурсного производства, разумной, справедливой компенсации, обеспечивающей баланс между публичными и частными интересами, а также не допускают судебной проверки такой передачи по существу.

При этом было указано, что законодателю надлежит предусмотреть размер и порядок выплаты разумной и соразмерной компенсации должникам, находящимся в процедуре конкурсного производства, и механизм реализации решений федеральных органов государственной власти, приводящих к увеличению расходов бюджетов разных уровней.

В постановлении отмечается, что статья 104 Федерального закона от 8 января 1998 г. "О несостоятельности (банкротстве)", определяя правовой режим имущества должника, которое не включается в конкурсную массу, устанавливает, в частности, что жилищный фонд социального использования, детские дошкольные учреждения и объекты коммунальной инфраструктуры, жизненно необходимые для региона, подлежат передаче в предусмотренном п. 1-3 данной статьи порядке соответствующему муниципальному образованию (п.4) по фактическому состоянию без каких-либо дополнительных условий (п.5).

Как следовало из представленных материалов, Арбитражный суд Вологодской области признал общество с ограниченной ответственностью "Судский ЛДК-А" несостоятельным (банкротом) и в целях обеспечения требований кредиторов открыл конкурсное производство. Формируя конкурсную массу, конкурсный управляющий не включил в нее котельную, входившую в принадлежащий должнику производственный комплекс, признав, что она относится к числу объектов, жизненно необходимых для поселка Суда Череповецкого района Вологодской области, поскольку является для него единственным источником теплоснабжения, и потому в силу ст.104 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" должна быть передана соответствующему муниципальному образованию. Решение конкурсного управляющего было оспорено основным кредитором ООО "Судский ЛДК-А" -компанией "Timber Holding International Limited" в Арбитражном суде Вологодской области, который отказал в удовлетворении требований истца о признании недействительной передачи котельной либо о выплате ее стоимости, обосновав свой отказ ссылкой на ст.104 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)".

В своей жалобе в Конституционный Суд РФ компания "Timber Holding International Limited" утверждала, что исключение того или иного имущества должника из конкурсной массы и передача его муниципальному образованию отражаются в конечном счете на полноте удовлетворения требований кредитора, лишая его части причитающихся ему денежных средств.

Такое изъятие, по мнению заявителя, означает, по существу, не что иное, как принудительное - в силу закона - отчуждение частной собственности без предварительного и равноценного возмещения, что противоречит требованиям ст.35 (ч.3) Конституции РФ.

Отметим, что в данном праве нарушенное право заявителя являлось правом требования, правом кредитора по обязательству в отношении должника.

По нашему мнению, подход к определению объекта конституционной защиты, примененный в приведенном выше деле, в большей степени соответствует международным стандартам. В этой связи хотелось бы привести положения ст.1 Протокола N 1 Европейской конвенции о правах человека:

"Каждое физическое или юридическое лицо имеет право беспрепятственно пользоваться своим имуществом. Никто не может быть лишен своего имущества, кроме как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права..."

В практике Европейского суда по правам человека понятие имущества получило довольно широкое толкование и применение. В частности, в некоторых случаях Суд высказал мнение о том, что термин "имущество" относится ко всем "закрепленным правам", которые может доказать заявитель. Сюда несомненно включены такие активы частного права, не являющиеся физической собственностью, как акции или денежные требования, основанные на договоре или деликте. Право свободно пользоваться имуществом охватывает некоторые экономические требования, основанные на публичном праве, такие, как льготы, получаемые в соответствии с системами обязательного страхования, установленные законодательством, регулирующим вопросы социального обеспечения*(5) При этом закрепленное в Конвенции экономическое право личности на имущества определяется как "право собственности" (в широком смысле).

Отмечается также, что статья 1 Протокола N 1 защищает права физических и юридических лиц на "их" имущество, т.е. на имущество, которое уже принадлежало им на праве собственности. Европейский суд по правам человека неоднократно высказывал положения о том, что статья 1 Протокола N 1 защищает уже имеющееся право, но не дает основания для требования предоставления какого бы то ни было права, не существовавшего на момент возникновения спора.

Европейский суд по правам человека дал развернутую квалификацию ст.1 Конвенции при слушании дела Спорронг и Ленрот. По мнению Суда, статья 1 состоит из трех отдельных норм. Первая норма, носящая общий характер, провозглашает принцип беспрепятственного использования своего имущества; она содержится в первом предложении первого абзаца. Вторая норма посвящена изъятиям собственности и условиям, при которых они возможны; она содержится во втором предложении того же абзаца. Третья норма признает, что Государства вправе, в частности, осуществлять контроль за использованием собственности в соответствии с общими интересами, обеспечивая выполнение таких законов, какие им представляются необходимыми для этой цели; эта норма содержится во втором абзаце.

В деле Джеймс и другие Суд подчеркнул, что эти нормы не являются отдельными в том смысле, что они не связаны друг с другом. Вторая и третья нормы касаются частных случаев невмешательства в право беспрепятственного использования собственности и поэтому должны рассматриваться в свете общего принципа, закрепленного в первой норме*(6)

Сравнительный анализ положений ст.1 Конвенции и ст.35 Конституции РФ показывает, что при предлагаемом нами прочтении объем защиты, предоставляемой в соответствии с Конституцией, совпадает с объемом защиты, гарантируемой в Конвенции.

В рамках данной статьи нет возможности подробно остановиться на рассмотрении проблем, связанных с включением в сферу конституционного контроля таких объектов, как ограниченные вещные права (например, права владения), а также имущественные права, вытекающие из публичных отношений. Однако следует обратить внимание, что иные вещные права, не являющиеся объектом права собственности по российскому праву, могут, как указывалось выше, подпадать под действие ст.1 Конвенции.

Тем не менее в качестве общего вывода следует отметить, что, с нашей точки зрения, толкование положений Конституции РФ, закрепляющих права граждан в экономической сфере, в частности право частной собственности, должно обеспечивать максимально полную защиту имущественных интересов граждан. Для этих целей понятия "имущество" и "собственность", используемые в ст.35 Конституции РФ, должны трактоваться по возможности широко. При учете подходов к определению объектов права собственности для целей предоставления конституционной защиты положения гражданского права должны учитываться, но не должны рассматриваться как единственно определяющие подходы к решению данной проблемы.

Л.А. Новоселова,

доктор юридических наук,

судья Высшего Арбитражного Суда РФ

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Дозорцев В.А. Принципиальные черты права собственности в Гражданском кодексе // Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика: Сборник памяти С.А. Хохлова. М., 1998. С. 231, 235.

*(2) Среди последних можно назвать работы М.И. Брагинского и Л.Г. Ефимовой (см.: Брагинский М.И. К вопросу о соотношении вещных и обязательственных правоотношений // Гражданский кодекс России. Проблемы. Теории. Практика. С. 113-130; Ефимова Л.Г. О соотношении вещных и обязательственных прав // Государство и право. 1998. N 10. С. 35.

*(3) Саватье Р. Теория обязательств. Юридический и экономический очерк. М., 1972. С. 90-91.

*(4) См.: Дозорцев В.А. Указ. соч. С. 233.

*(5) Гомьен Д., Харрис Д., Зваак Л. Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: право и практика. М., 1998. С. 409, 410.

*(6) См.: Водолагин С.В. Защита права собственности в России в свете требований ст.1 Протокола N 1 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод: Доклад на 3-м Международном форуме "Роль конституционных судов в обеспечении прав собственности". 13-14 октября 2000 г. М., 2000.