Правовое положение органа юридического лица (Е.В.Богданов, "Журнал российского права", N 3, март 2001 г.)

Правовое положение органа юридического лица

В последнее время в литературе все чаще появляются суждения о необходимости свертывания исследований по вопросу о сущности юридического лица. По мнению некоторых ученых, они не имеют практического значения и способствуют лишь появлению еще одной теории*(1). Недооценка важности продолжения исследований в данном направлении в итоге оборачивается несовершенством действующего законодательства, проблемами в его практическом применении, что можно установить, например, при анализе специфики ответственности как самих юридических лиц, так и лиц, их создавших*(2).

Несовершенство законодательства становится заметным также при анализе правового положения органа юридического лица. Согласно пункту 1 статьи 53 ГК РФ юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами. Изложенную норму принято толковать так, что орган является частью юридического лица. Посредством органа юридическое лицо доводит до других участников гражданского оборота свою волю. Когда директор общества с ограниченной ответственностью или акционерного общества подписывает договор, то не он, а само юридическое лицо является стороной по договору. Точно так же и присутствие директора в арбитражном процессе означает, что участником процесса является юридическое лицо, и в отношении него, а не директора решение будет обладать принудительной силой. Казалось бы, можно признать постулатом вывод о том, что правосубъектностью закон наделяет не орган юридического лица, не какое-либо физическое лицо, являющееся директором данной организации, а само юридическое лицо. Однако не все так просто.

Помимо пункта 1 статьи 53 ГК РФ, в данной статье имеются и другие нормы. Согласно пункту 3 статьи 53 ГК РФ лицо, которое в силу закона или учредительных документов юридического лица выступает от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно. Оно обязано по требованию учредителей (участников) юридического лица, если иное не предусмотрено законом или договором, возместить убытки, причиненные им юридическому лицу. Поскольку изложенное правило находится в ст.53 ГК РФ, можно сделать вывод о том, что оно относится к органу юридического лица. Здесь сконцентрированы как требования, которым должен соответствовать субъект, исполняющий обязанности органа, так и условия его деятельности.

Прежде всего необходимо учитывать, что органом юридического лица может выступать только лицо. Именно с данного термина начинается текст п.3 ст.53 ГК РФ. Поскольку каких-либо уточнений в нем нет, можно прийти к выводу, что речь идет как о физическом, так и о юридическом лице. Однако, если органом одного юридического лица будет другое юридическое лицо, то органом этого (второго) юридического лица будет уже лицо физическое. В конечном счете подписывать договор и участвовать в суде будет человек.

Таким образом, действительным органом юридического лица может быть только физическое лицо, обладающее достаточным объемом собственной правосубъектности. В итоге орган приобретает черты двойственности: с одной стороны, орган (директор) - это часть юридического лица, а с другой - конкретное физическое лицо, являющееся директором (органом), есть нечто внешнее по отношению к самому юридическому лицу, при этом обладающее своей, отличной от юридического лица, правосубъектностью.

Нельзя, однако, упрощать ситуацию, утверждая, что отношения юридического лица с другими участниками гражданского оборота основываются на правосубъектности только юридического лица (собственная правосубъектность лица, являющегося директором, во внимание не принимается) и лишь во внутренних отношениях - внутри юридического лица - законодатель признает правосубъектность всех элементов юридического лица. В действительности все несколько сложнее. Правило пункта 3 ст.53 ГК РФ ориентировано не только на регулирование отношений внутри юридического лица, в частности, в вопросах ответственности лица, исполняющего обязанности органа, перед юридическим лицом, но и на регулирование отношений с участием юридического лица в гражданском обороте, то есть внешних отношений. Указание пункта 3 ст.53 ГК РФ на то, что органом юридического лица может быть только лицо, обязывает участников гражданского оборота перед заключением договора удостовериться не только в правосубъектности юридического лица, но и в правосубъектности того, кто является органом: установить его право- и дееспособность.

Несоблюдение этого требования может повлечь недействительность договора. Например, при несомненной правосубъектности юридического лица возникнут проблемы с право- и дееспособностью лица физического, являющегося директором юридического лица. Поэтому надо признать, что физическое лицо, исполняющее обязанности директора (органа) юридического лица и в этом качестве являющееся частью юридического лица (п.1 ст.53 ГК РФ), реализует в обороте не только правосубъектность юридического лица, но и свою собственную правосубъектность (п.3 ст.53 ГК РФ). Более того, видимо, собственная правосубъектность физического лица в данном случае является первичным фактором, а правосубъектность юридического лица лишь вторичным, поскольку физическое лицо, не обладающее правосубъектностью в достаточном объеме, не сможет реализовать и правосубъектность лица юридического. Это и понятно. Только физические лица обладают способностью к психической деятельности, к формированию воли и волеизъявлению. Само по себе юридическое лицо к этому не способно.

Юридическое лицо есть искусственный субъект. За юридическим лицом признается лишь правоспособность (ст.49 ГК РФ), а дееспособность, как правовая категория, прямо предусмотрена законом только за физическим лицом. Правда, в литературе принято считать, что о дееспособности юридического лица говорится в п.1 ст.53 ГК РФ, так как через органы юридическое лицо приобретает права и принимает на себя обязанности*(3). Однако в названной норме указывается лишь на то, каким образом юридическое лицо участвует в гражданском обороте. Речь в нем идет всего лишь об органе, посредством которого это участие осуществляется. При этом в пункте 3 ст.53 ГК РФ подчеркивается, что органом может быть только лицо. В связи с этим, видимо, правильнее считать, что в ст.53 ГК РФ говорится о дееспособности не юридического лица, а физического, то есть того, кто исполняет обязанности директора (органа). Другое дело, каким образом физическое лицо, действуя в качестве органа юридического лица, будет осуществлять свою деятельность. Ответ на этот вопрос содержится в п.1 ст.53 ГК РФ, где указано, что такое лицо должно руководствоваться законом, иными правовыми актами и учредительными документами. Например, директор общества с ограниченной ответственностью вправе совершать крупную сделку лишь при условии ее одобрения большинством участников общества. Одобрение сделки оформляется решением таких участников (ст.46 Закона РФ "Об обществах с ограниченной ответственностью" от 8 февраля 1998 года*(4)). Подобная ситуация предусмотрена законом и для акционерных обществ (ст.78, 79 Закона РФ "Об акционерных обществах" от 26 декабря 1995 года*(5)). Все это не является свидетельством ограничения дееспособности физического лица, исполняющего обязанности органа, а представляет лишь особый порядок совершения определенных сделок. Точно так же, как, например, опекун должен получить предварительное разрешение органа опеки и попечительства на совершение некоторых сделок (ст.37 ГК РФ).

Таким образом, дееспособность признается лишь за физическим лицом, исполняющим обязанности органа юридического лица. И несмотря на то, что согласно ст.48 ГК РФ юридическое лицо может от своего имени приобретать и осуществлять права, в действительности своими собственными действиями юридическое лицо приобрести ничего не в состоянии. Сопоставление статьи 48 ГК РФ и п.3 ст.53 ГК РФ позволяет сделать вывод, что для этого необходимо участие физического лица со своей правосубъектностью. В полных товариществах и товариществах на вере нет даже органа. Согласно пункту 1 статьи 72 ГК РФ каждый участник полного товарищества (точно так же и в товариществе на вере - п.1 ст.82 ГК РФ) вправе действовать от его имени. Здесь наглядно продемонстрирована подмена дееспособности юридического лица дееспособностью лица физического. При этом возможность такой прямой подмены в более широком плане закреплена в п.2 ст.53 ГК РФ, где говорится, что юридическое лицо в предусмотренных законом случаях может приобретать права и принимать на себя обязанности через своих участников. Об органе в данной норме не упоминается. В то же время в соответствии с п.3 ст.53 ГК РФ такой участник должен быть лицом, то есть обладать собственной правосубъектностью. Это связано с тем, что в гражданском обороте могут участвовать лишь физические лица. Участие в нем юридических лиц есть лишь фикция, предусмотренная законодательством в целях перенесения ответственности с того, кто действительно формирует и изъявляет волю, - человека, - на юридическое лицо, которое и не мыслит, и не проявляет воли. Участие юридических лиц в гражданском обороте напоминает кукольный театр, где зрителям показывают кукол, управляемых артистами.

В связи с изложенным следует отметить, что наиболее удачно анализируемую ситуацию можно объяснить с позиций теории фикции, предполагающей фиктивность существования юридического лица. Это всего лишь искусственный субъект, созданный в установленном законом порядке. За фиктивно существующим юридическим лицом всегда должно находиться лицо физическое. Подлинной правосубъектностью обладает лишь физическое лицо. Правосубъектность юридического лица является фикцией.

Объяснение сущности юридического лица с позиций теории фикции находит все больше сторонников не только на Западе, но и в России. Так, Е.А. Суханов, объясняя сущность юридического лица как особого способа организации хозяйственной деятельности, заключающегося в обособлении, персонификации имущества, по сути, предлагает вариант теории "целевого имущества" А.Ф. Бринца, который в свою очередь основывался на теории фикции*(6). По нашему мнению, современное юридическое лицо - это персонифицированная ответственность субъекта, специально созданного для этой цели правовым строем. Сущность юридического лица проявляется прежде всего в его ответственности. Все остальные признаки носят вспомогательный характер*(7). Таким образом, автор также основывается в своих исследованиях на теории фикции. Правда, указанная теория в литературе оспаривается. Однако некоторые исследователи оперируют такими аргументами, которые, наоборот, лишь подтверждают теорию фикции. Так, Ю.К. Толстой в полемике с Е.А. Сухановым отмечает, что им (Ю.К. Толстым) решающее значение при анализе сущности юридического лица придается двум следующим положениям: "Вне живых людей, на поведение которых институт юридического лица призван оказывать стимулирующее воздействие, обоснование гражданской правосубъектности государственных органов, как, впрочем, и правосубъектности вообще, дать невозможно: Волей может обладать либо живой человек, либо коллектив людей. Организационно - правовая форма, взятая в отрыве от живых людей, никакой волей обладать не может"*(8). Ю.К. Толстой, как известно, не разделяет теорию фикции. Он является автором теории директора, согласно которой воля руководителя есть воля самого юридического лица, потому руководитель и представляет сущность юридического лица. Однако из приведенных выше формулировок Ю.К. Толстого можно прийти и к следующему выводу: правосубъектностью в действительности могут обладать лишь физические лица, а то, что юридические лица также по закону являются субъектами права, - всего лишь фикция, предусмотренная законом.

Фиктивность существования юридического лица обусловливает необходимость того, чтобы в гражданском обороте фиктивного субъекта представлял какой-либо действительный субъект - физическое лицо. Его роль сводится как бы к "освящению", к узакониванию существования юридического лица. В противном случае в п.3 ст.53 ГК РФ отсутствовало бы первое предложение: "Лицо, которое в силу закона или учредительных документов юридического лица выступает от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно".

Второе предложение данного пункта могло быть без всякого ущерба перенесено в п.1 ст.53 ГК РФ, который в этом случае был бы изложен в следующей редакции: "Юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами. Они обязаны по требованию учредителей (участников) юридического лица, если иное не предусмотрено законом или договором, возместить убытки, причиненные ими юридическому лицу, если будет доказано, что они действовали недобросовестно и неразумно". В итоге пункт 3 был бы вообще исключен из статьи 53 ГК РФ. Однако в таком случае в норме права отсутствовало бы указание на то, что органом может быть только лицо. Законодателя это не устраивает, и потому мы имеем дело с действующей редакцией ст.53 ГК РФ, что объясняется исключительно тем, что сам законодатель понимает всю ущербность конструкции юридического лица, фиктивность существования искусственного субъекта права. В связи с этим возникает необходимость использования института представительства. При этом функции по представительству юридического лица в завуалированной форме возложены на лицо, исполняющее обязанности органа юридического лица. В законодательстве же закрепляется функция представительства самого органа. Функции представительства включаются в правовой статус органа юридического лица в числе прочих. При этом правовое положение органа как бы вбирает в себя статус представителя.

Данный вывод находит подтверждение в законодательстве. Особенно это заметно при анализе пункта 3 ст.53 ГК РФ, а также п.1 ст.182 ГК РФ. Согласно п.3 ст.53 ГК РФ орган выступает от имени юридического лица и действует в интересах представляемого юридического лица, а в п.1 ст.182 ГК РФ представитель совершает сделки от имени представляемого лица. При сопоставлении указанных норм можно установить, что в них используется одна и та же терминология: "от имени" и "представляемого". При таких обстоятельствах нельзя не прийти к выводу, что орган юридического лица выполняет, в частности, функции представителя. Исполнение этих функций основано на законе, поэтому орган юридического лица (директор) действует без доверенности. Соответственно нормы о представительстве могут быть применены к отношениям с участием органа юридического лица. Однако практика свидетельствует, что суды в этих случаях испытывают некоторые затруднения. Так, БРО МОФЛПЧС обратилось с иском к ООО "Интерарм" об устранении препятствий в пользовании имуществом. Было установлено, что между истцом и Белгородской фабрикой культтоваров был заключен договор безвозмездного пользования имуществом. Впоследствии фабрика культтоваров продала имущество, сданное по договору, ООО "Интерарм", которое в настоящее время препятствует пользованию им. Выяснилось, что в свое время генеральный директор фабрики культтоваров, назовем его И.И. Иванов, одновременно был и директором БРО МОФЛПЧС, то есть организации, являющейся в настоящее время истцом. Договор о безвозмездном пользовании имуществом был подписан одним и тем же лицом: за Белгородскую фабрику культтоваров - генеральный директор И.И. Иванов, за БРО МОФЛПЧС - директор И.И. Иванов.

Суд первой инстанции арбитражного суда Белгородской области, оценивая данный договор, отметил, что, поскольку договор подписан одним и тем же лицом - И.И. Ивановым, что противоречит п.3 ст.182 ГК РФ, согласно которому представитель не может совершать сделки в отношении другого лица, представителем которого он одновременно является, за исключением коммерческого представительства, и пришел к выводу о ничтожности договора в связи с тем, что он не соответствует закону (ст.168 ГК РФ).

Кассационная коллегия Федерального арбитражного суда Центрального округа оставила данное решение без изменений, указав, что единоличный орган юридического лица в пределах своих полномочий действует как его законный представитель, то есть без доверенности. На указанные отношения распространяются нормы о представительстве*(9).

Примечательно, что до рассмотрения указанного дела БРО МОФЛПЧС дважды обращалось в арбитражный суд Белгородской области с исками о взыскании задолженности. Требования истца по обоим искам основывались на договоре уступки права требования, подписанном за цедента и цессионария И.И. Ивановым, который в то время также являлся директором двух юридических лиц. Суд удовлетворил оба иска, решения вступили в силу и были исполнены*(10).

В приведенных выше примерах суды применили к спорным правоотношениям нормы о представительстве, с той лишь разницей, что в первом случае имело место некоммерческое представительство и потому суд посчитал договор недействительным, а во втором, наоборот, отношения являлись коммерческими, что допускает представительство одним лицом обеих сторон по договору. Таким образом, орган юридического лица является его представителем, но обладает при этом в действительности правосубъектностью физического лица.

Искусственность конструкции юридического лица и самостоятельный характер правосубъектности лица, исполняющего обязанности его органа, доказываются также тем, что это лицо может быть привлечено к субсидиарной ответственности по долгам юридического лица (ст.56 ГК РФ). Указание в законе на ситуации, в которых лицо, действующее в качестве органа, будет нести субсидиарную ответственность, свидетельствует, что законодатель не вполне уверен в своем "детище" и как бы подстраховывает ответственность юридического лица субсидиарной ответственностью лица, исполняющего обязанности его органа. Представляется заслуживающим внимания мнение, высказанное в литературе об относительной самостоятельности субсидиарной ответственности*(11), что лишь подчеркивает самостоятельную правосубъектность лица, являющегося органом юридического лица.

Изложенное позволяет сделать вывод о необходимости продолжения исследований вопроса о сущности юридического лица, так как от полученных результатов зависит состояние законодательства. Однако спорным представляется мнение Ю.К. Толстого, предлагающего проводить анализ сущности юридического лица дифференцированно, в зависимости от того, о какой организационно-правовой форме и даже о каком конкретно юридическом лице идет речь*(12). Такой призыв означает, по сути, признание невозможности выявить сущность юридического лица как такового. В итоге мы можем столкнуться не с десятками, а с сотнями разных теорий, пытающихся объяснить сущность конкретных юридических лиц, без общего понимания данного феномена. Нельзя удовлетворительно объяснить частное в отрыве от общего. Юридическое лицо по-прежнему является важным средством организации гражданского оборота. Если бы общество не устраивала данная конструкция, например, в связи со своей искусственностью, вопросы управления имуществом собственников могли бы быть успешно решены посредством института доверительного управления. Субъектом права в этом случае был бы непосредственно доверительный управляющий со всеми вытекающими отсюда последствиями, в том числе и в вопросе об ответственности. Однако вряд ли такое решение будет положительно воспринято предпринимателями. Ни они, ни государство не пожелают отказаться от конструкции искусственного субъекта права, когда-то созданного правопорядком именно для перенесения ответственности с действительного субъекта на искусственный. Другое дело, что ответственность искусственного субъекта должна быть таковой, чтобы удовлетворять требованиям участников гражданского оборота, чтобы были найдены средства, обеспечивающие оптимальное участие данного субъекта в правоотношениях, и т. д.

Возможно, в этом направлении и следует интенсифицировать научный поиск.

Е.В.Богданов,

доктор юридических наук, профессор

кафедры гражданского права

и процесса Белгородского университета

потребительской кооперации

"Журнал российского права", N 3, март 2001 г.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) См.: Гражданское право. Т.1 / Под ред. Е.А. Суханова. М.: БЕК, 1998. С.175.

*(2) Подробнее об этом см.: Богданов Е.В. Сущность и ответственность юридического лица // Государство и право. 1997. N 10. С.97 - 101.

*(3) См.: Гражданское право. Т.1 / Под ред. Е.А. Суханова. С.192.

*(4) СЗ РФ. 1998. N 7. Ст.785.

*(5) СЗ РФ. 1996. N 1. Ст.1; N 25. Ст.29 - 56.

*(6) См.: Гражданское право. Т.1 / Под ред. Е.А. Суханова. С.171 - 173.

*(7) См.: Богданов Е.В. Указ. соч. С.98.

*(8) Толстой Ю.К. К разработке теории юридического лица на современном этапе // Проблемы современного гражданского права: Сборник статей / Под ред. В.Н. Литовкина и А.В. Рахмиловича. М.: Городец, 2000. С.105 - 106.

*(9) См.: Архив арбитражного суда Белгородской области. Дело N А08-1740/00-15.

*(10) Там же. Дело N А08-1280/98-2; Дело N А08-1040/98-9.

*(11) См.: Богданова Е.Е. Субсидиарная ответственность в гражданском праве Российской Федерации. Белгород, 2000. С.44.

*(12) См.: Толстой Ю. К. Указ. соч. С.106.